Политическая теория Алексиса де Токвиля и французский либерализм первой половины XIX века Дементьев Илья Олегович

Содержание к диссертации

Введение

Глава первая. ФРАНЦУЗСКИЙ ЛИБЕРАЛИЗМ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА: ГЕНЕЗИС И РАЗВИТИЕ ДОКТРИНЫ 46

1. Истоки либеральной мысли во Франции 46

2. Либерализм в постнаполеоновскую эпоху 60

3. Свобода как центральное понятие французской либеральной традиции 84

Глава вторая. ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПОРТРЕТ ТОКВИЛЯ 100

1. Формирование мировоззрения Токвиля 100

2. Политическая карьера Токвиля 111

Глава третья. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ ТОКВИЛЯ 127

1. Религиозные и историософские взгляды Токвиля 127

2. Система понятий в политической теории Токвиля 152

3. Соотношение политической теории Токвиля и либеральной традиции 174

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 181

ПРИМЕЧАНИЯ 186

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 214

• Истоки либеральной мысли во Франции
• Формирование мировоззрения Токвиля
• Религиозные и историософские взгляды Токвиля

Введение к работе

Первая половина XIX столетия - чрезвычайно насыщенный и сложный период французской политической и социальной истории. Век начался с коронации Наполеона Бонапарта - одной из самых неординарных фигур европейской и всемирной истории. На протяжении только первых пяти десятилетий политический строй Франции менялся семь раз (Консульство, Империя, первая Реставрация, Сто дней, вторая Реставрация, Июльская монархия, Вторая республика). На эту эпоху падает две революции и две реставрации, одна империя сходит с исторической сцены, а другая — только появляется перед изумлённой Европой. В течение первой половины века происходит интенсивное становление политических партий и объединений. Процесс самоорганизации охватывает все основные социальные группы: дворянство и католическое духовенство, либеральную буржуазию, пролетариат.

К политическим метаморфозам добавляются социальные и экономические: продолжается промышленная революция, развивается фабричная организация производства. Происходит переворот в транспортной сфере: внедряются паровые машины, развёртывается строительство железных дорог. Широко распространяются идеи католиков, романтиков, либералов, утопических социалистов... Франция начала и Франция середины XIX столетия кажутся двумя разными странами.

Вся история эпохи концентрируется в противоречиях и компромиссах между основными социальными и политическими силами. Ещё активно заявляет о своих претензиях пёстрая по своему составу аристократия; крупные финансисты и промышленники рассчитывают взять государственную власть в свои руки. Противоречия между силами Старого порядка и нового общества, между взаимоисключающими идеологиями характеризуют этот период истории Франции.

Одной из центральных идеологий для XIX столетия во всей Западной Европе стал либерализм: учение о свободе личности и правах человека как основных общественных ценностях. Либерализм в качестве политической философии принадлежит европейской мысли Нового времени. Сам термин

появился не ранее 1821 г. ; его возникновение почти одновременно с введе-нием в политический лексикон понятия «консерватизм» (1818 г.) определяет время складывания двух антагонистических политических доктрин эпохи Реставрации. Французское слово «liberal», как и его аналоги в других европейских языках, восходит к латинскому «liberalis», обозначавшему занятия, достойные свободного человека. Отсюда появилось понятие «свободные искусства» («liberales artes») и - впоследствии - «свободные профессии». Другой вариант происхождения термина «либеральный» - самоназвание редакторов первой испанской конституции (1812 г.). Они определили себя как либералов, потому что стремились ограничить абсолютную монархию³.

Либеральное движение во Франции стало одной из главных политических сил, обладавших внятной доктриной, чётко очерченной социальной базой и определённой перспективой. Французский либерализм коренится в антиабсолютистских движениях XVII века⁴, в идеологии эпохи Просвещения (в первую очередь, Монтескье), приобретает адептов ещё при Старом порядке в лице видных общественных деятелей и даже министров двора (Тюрго). Революция 1789 г. одновременно явилась воплощением либеральных принципов и их попранием: ход революции, поглотившей лучших представителей нации в период якобинского террора, ужаснул либералов и стал вызовом для поиска новой политической модели. Замкнутые в частной жизни или изгнании при Наполеоне, либералы открывают новую страницу своей истории в период Реставрации. С 1815 года и вплоть до Второй империи либерализм выступает в качестве серьёзной социально-политической силы, которая желает и может нести ответственность за развитие страны. Французский либерализм выдвинул в первой половине века несколько выдающихся представителей - как теоретиков, так и политических деятелей. К ним, бесспорно, относятся Мари Жозеф де Лафайет (1757-1834), Жермена де Сталь (1766-1817), Бенжамен Констан (1767-1830), Франсуа Гизо (1787-1874). Отдельную группу «консервативных либералов» формируют Франсуа Рене де Шатобриан (1768-1848) и Астольф де Кюстин (1790-1831); либеральных католиков - Фелисите де Ламеннэ (1782-1854) и Анри-Доминик Лакордер (1802-1861). Все они происходили из разных сословий, имели различные судьбы при революции и позже, отличались - порой кардиналь-

но - по своим взглядам. Вместе с тем многое даёт основание для того, чтобы объединить их всех под эгидой либерального движения.

Среди либеральных мыслителей нередко фигурирует ещё один - более молодой в сопоставлении с «основоположниками» - деятель. Это Алексис де Токвиль (1805-1859) - выдающийся историк, политический и социальный мыслитель. Его личность и творчество высоко оценивалось многими корифеями гуманитарного знания. Выдающийся немецкий философ XIX века Вильгельм Дильтей считал Токвиля «несомненно, самым блестящим из всех политических аналитиков начиная с Аристотеля и Макиавелли»⁵. Ханна Арендт - классик западной политической мысли XX века - полагала, что «Токвиль - величайший, но не единственный автор прошлого века, который увидел Новый Свет как результат старой истории и цивилизации»⁶. Другой мыслитель - Исайя Берлин - называл Токвиля наряду с Маколеем «самым знаменитым адвокатом индивидуальной свободы в Европе»⁷. Английский экономист Фридрих Август фон Хайек видел в Токвиле и лорде Актоне «двух величайших историков и политических философов» XIX века; одна из фраз Токвиля породила название известной книги Хайека «Дорога к рабству»⁸. Французский политолог Раймон Арон признавался, что принадлежит к школе Токвиля...

Токвиль относился к числу тех деятелей, чьё мировоззрение характеризуют формулой «странный либерализм». Часть его интеллектуального наследия, бесспорно, свидетельствует о либеральности воззрений; другая часть доставляет необходимые аргументы для аттестации Токвиля как мыслителя консервативного лагеря. В этом смысле наследие Токвиля очень ценно для разрешения проблемы целостности либерализма, для обретения либерализмом своей идентичности в контексте полемики с консервативной мыслью. Исследование истории либерализма не может быть полноценным без анализа творчества Токвиля. Недаром выдающийся отечественный учёный В.А. Бутенко, приступая в парижских библиотеках к подготовке своего труда о либеральной партии в эпоху Реставрации, начал с малоизученных работ Токвиля. «Без осмысления деятельности этой крупной политической и научной фигуры рискованно было приступать к исследованию французского либерализма начала XIX в.», - полагает В.П. Золотарёв⁹.

История французского либерализма представляет собой важную часть французской политической истории XIX века. Либеральное движение,

пользующееся всем комплексом либеральных идей, органично вписывалось в контекст политического развития страны. Иногда либерализм опережал своё время, иногда отставал от него, однако постоянно вёл творческий диалог с другими политическими силами, искал свои ответы на жгучие вопросы современности. Без исследования либеральной традиции XIX века во Франции нельзя понять процессы становления гражданского общества и правового государства в период Третьей, а затем Четвёртой и Пятой республик. Либеральная политическая философия, в развитие которой внесли свой вклад выдающиеся французские мыслители, во многом сформировала интеллектуальный климат следующего, двадцатого, века. Опыт - интеллектуальный и политический - французских либералов остаётся востребованным во всех обществах, переживающих переход от досовременного состояния к современному.

Творческое наследие Токвиля - законная часть либеральной традиции. Оно сохраняет свою ценность, поскольку ум Токвиля предельно критичен. Бесстрастным анализом западного опыта, демонстративной независимостью и адогматизмом Токвиль вносит свою лепту в развитие либеральных идей. Понимание идейных истоков Токвиля, учёт его аргументов против западной демократии, определение его места в ряду классиков либеральной мысли необходимы для адекватного понимания истории и значения либерального движения во Франции, а следовательно, для объяснения всего политического проекта Нового времени.

Особая актуальность изучения проблемы соотношения политической теории Токвиля и французского либерализма первой половины XIX века определяется также серьёзными разногласиями в оценке сущности и значения этого соотношения в зарубежной, и прежде всего французской, историографии. Следует отметить также недостаточную изученность этой проблематики в историографии отечественной: в досоветский период интерес исследователей концентрировался на работах Токвиля-историка, для советского периода вообще не характерен интерес к этой личности. Лишь в последние полтора десятилетия теория Токвиля становится объектом исследования со стороны самых разных специалистов: историков, политологов, социологов.

Цель настоящей работы - изучение и анализ политической теории Алексиса де Токвиля в её взаимоотношениях с доктриной французского либерализма первой половины XIX в.

Указанная цель предопределяет следующие задачи исследования:

проследить генезис и динамику развития французской либеральной традиции;

исследовать основные позиции и понятийный аппарат французских либералов первой половины XIX в. по вопросам истории страны, роли религии в общественном развитии;

рассмотреть биографию, общефилософские и религиозные воззрения Токвиля;

проанализировать понятийный аппарат политической теории Токвиля;

соотнести основные проблемы и понятия политических доктрин Токвиля и либералов, выявить степень их взаимодействия, а также степень влияния теории Токвиля на последующую либеральную традицию.

Объектом исследования является французская политическая мысль первой половины XIX в. Предмет исследования - взаимоотношения политической теории Токвиля и доктрины французского либерализма первой половины XIX в.

Хронологические рамки диссертации охватывают период становления либерального движения во Франции: от окончания Французской революции и утверждения Первой империи (1804) до начала Второй империи (1851). Определение рамок носит условный характер, потому что либеральное движение заявляет о себе уже в конце XVIII в., когда теоретики формулируют основные постулаты, а политики пытаются осуществить теоретические положения. С другой стороны, «Старый порядок и революция» Токвиля принадлежит уже второй половине 1850-х годов, и реакция либеральной общественности на него затрагивает начало второй половины века. Однако датировка либерализма первой половиной столетия представляется уместной в свете выдвигаемых задач: Токвиль принадлежал к поколению, родившемуся в годы Революции и начала Империи; плодотворная реализация собственно либеральных идей стала возможной лишь при Реставрации, когда либерализм во Франции обретает некоторую политическую структуру. Июльская монархия стала воплощением умеренного либерального идеала, а

в революции 1848 года либералы играли роль активной политической силы. С приходом к власти Наполеона III либералы (как и сам Токвиль) уходят в оппозицию или приватную жизнь. Существование либерального движения становится актуальным лишь после 1870 г. Подобная схема деятельности либеральной партии вынуждает признать 1815-1851 годы временем развития и утверждения не только либеральных идей, но и либеральных институтов. Кроме того, европейский либерализм выступает как совершенно самостоятельное течение именно в первой половине XIX века, когда происходит уточнение основных теоретических постулатов и определение круга практических мер по реализации либерального идеала. Как справедливо отмечает один из ведущих современных неомарксистов И. Валлерстайн, «значительные расхождения между так называемыми либеральными и консервативными политическими силами резко сократились после 1848 года, поскольку обе они сошлись на признании пользы реформирования, хотя, конечно, продолжались споры относительно темпов проведения реформ и той меры, в которой полезно сохранять приверженность традиционным символам и авторитетам»¹⁰.

При изучении данной темы был привлечён широкий круг источников. Поскольку предметом исследования стала политическая теория А. де Ток-виля, важнейшими источниками были его сочинения. Их можно сгруппировать следующим образом. Основную группу составляют канонические тексты сочинений Токвиля, оказавшие существенное влияние на развитие политической и исторической мысли во Франции XIX столетия: «Демократия в Америке» (De la democratic en Amerique), «Старый порядок и революция» (L'Ancien regime et la Revolution), «Воспоминания» (Souvenirs). Эти произведения были написаны, изданы и прочитаны в разное время и в совершенно разных обстоятельствах.

«Демократия в Америке» появилась в 1835 г. (первые два тома) и принесла молодому автору огромный успех. Французская аудитория была покорена картиной общества, сформировавшегося в Новом свете. Следующие два тома вышли в 1840 г., и работа довольно скоро была переведена на основные европейские языки. В настоящей работе используется новейший перевод, выполненный в начале 1990-х годов по полному собранию сочинений, воспроизводящему последнюю прижизненную публикацию трактата¹¹.

Трактат «Старый порядок и революция» был написан позже «Воспоминаний», но оказался известен публике значительно раньше: в 1856 году. Это была «революция» в историографии революции: Токвиль построил своё исследование Старого порядка не только на воспоминаниях и иных письменных источниках, но - прежде всего! - на архивных материалах. Выводы, к которым пришёл автор, не были по достоинству оценены современниками. Сразу после появления книги на языке оригинала было выпущено два перевода на английский язык , в 1857 г. - на немецкий. Работа неоднократно издавалась в дореволюционной России¹²; последний по времени перевод был выпущен в 1997 г. Московским философским фондом¹ . Он также воспроизводит публикацию трактата в полном собрании сочинений.

«Воспоминания» Токвиля - источник особого рода. Написанные в 1850-1851 гг., они были, согласно воле автора, изданы лишь в 1893 г. и моментально переведены на русский язык¹⁴. В «Воспоминаниях» Токвиль описывает события революционного 1848 года. Саркастические замечания, язвительные характеристики, точные прорицания - всё это делает «Воспоминания» не только ценным источником, но и увлекательным чтением.

Обычно в тексте диссертации цитируются русские переводы сочинений Токвиля; в случае необходимости используется текст в оригинале по комментированному изданию всех трёх трактатов 1986 г.¹⁵

Три главных сочинения Токвиля - очень разные и по содержанию, и по намерениям автора. Каждое из них имело свою цель: принято считать, что «Демократия в Америке» должна была показать французам американский опыт устройства общественной жизни; «Воспоминания» призваны объяснить революционные события 1848 года, а «Старый порядок...» - нарисовать картину предреволюционной Франции. Каждая из трёх книг, таким образом, дополняет картину французской истории на протяжении столетия. Две книги - в буквальном смысле и одна - в косвенном (в «Демократии в Америке» автор, изображая американское общество, беспрестанно сопоставляет его с французским). Нельзя, конечно, однозначно трактовать «Демократию в Америке» как текст, предназначенный исключительно для французской аудитории. Письма Токвиля показывают, что его живо интересовала реакция американской публики; например, в письме к влиятельному

В Великобритании - перевод Генри Рива, в США - Джона Боннера.

американскому редактору Дж. Спарксу (от 11 сентября 1835 г.) Токвиль просит прислать критические замечания о книге¹ .

Насколько объективным был автор в этих произведениях? «Демократия в Америке» построена на многообразных источниках, в том числе на материалах прессы, актах федерального правительства и правительств отдельных штатов, исторических и юридических трактатах, записях разговоров с различными свидетелями. Личные контакты, конечно, были основным источником его суждений об Америке. Бесспорно, как отмечает Г. Дж. Лас-ки, многого автор просто не заметил, многое воспринимал на веру . Впрочем, Токвиль был открыт для критики: в вышеуказанном письме Спарксу

1 ft

он просит «без жалости» сообщить обо всех ошибках .

«Старый порядок и революция» самим Токвилем воспринимался как «возможность соединить факты с идеями, философию истории с самой историей»¹⁹. Его задачей в данном случае было написание не собственно исторического сочинения, а нового политического трактата, основанного на массе фактического материала. В настоящей работе «Старый порядок...» используется именно в качестве произведения, отражающего политические взгляды Токвиля, результаты его теоретических разработок. Ж.П. Майер считает, что «книга о старой и новой Франции - самая важная его (Токвиля - И.Д.) работа» . Этот вывод в высшей степени верен, поскольку трактат Токвиля принадлежит к числу не только исторических, но и политических произведений. В «Старом порядке...» содержится целый ряд наблюдений Токвиля, к которым по сей день обращаются специалисты различных гуманитарных дисциплин.

«Воспоминания» - произведение наиболее тенденциозное, ещё в 1959 г. подвергнутое тщательной источниковедческой критике М.Дегро²¹. Это бесценный источник для анализа восприятия коллизий революционного 1848 года и собственной политической деятельности Токвиля в этот период. Очевидно, что многие документы были недоступны ему, писавшему свои мемуары в 1850 г.; некоторая информация по различным причинам была опущена - статья Дегро дополняет воспоминания Токвиля другими источниками по истории Франции. Анализ текста «Воспоминаний» с позиций современной литературной критики содержится в работе Л.Э. Шинера (1988)²².

Исследовательская работа самого Токвиля была своеобразной: он стремился обращаться к первоисточникам, но по мере возможности избегал предварительного знакомства с литературой, созданной предшественниками. Это проявилось как в ходе работы над «Демократией в Америке», так и во время изысканий по французской истории. В первом случае Токвиль сознательно воздерживался от чтения произведений современников об Америке²³, во втором - игнорировал сочинения историков о Франции Старого порядка и революции. Похоже, он избежал даже знакомства с историей Людовика XV и Людовика XVI, написанной его собственным отцом -Эрве де Токвилем (P.P. Палмер называет это «странным»²⁴). Семидесятипятилетний граф Эрве де Токвиль (1772-1856) опубликовал в 1847 г. «Философскую историю правления Людовика XV», а три года спустя - «Обзор правления Людовика XVI». За несколько дней до появления знаменитого трактата сына Эрве де Токвиль умер.

Причины такого отношения к коллегам традиционно объясняют как нежеланием «затемнять свои собственные непосредственные впечатления», так и стремлением «избежать знакомства с другой, глубоко отличной точкой зрения, которая могла бы запутать свойственное лишь ему тонкое и проницательное восприятие вещей»²⁵.

Три главных сочинения Токвиля являются основными источниками при реконструкции его политической теории; при их использовании принимаются следующие посылки:

8. Интеллектуальная честность Токвиля как историка не подвергается сомнению даже его оппонентами и критиками (оспариваются его выводы);

9. При известной тенденциозности сочинения Токвиля позволяют реконструировать его политическую теорию, что не обязывает принимать его оценочные суждения по поводу политической практики или перспектив западных обществ.

Вторую группу источников составляют статьи, конспекты и незаконченные работы, в том числе важные для понимания политических принципов Токвиля тексты его обращений к избирателям округа Валонь 1837 и 1839 гг. . В этих работах (конспекты лекций Ф. Гизо 1828 г., конспекты сочинений Аристотеля и т.д.) раскрывается эволюция философских, исторических и политических взглядов Токвиля. В речах и обращениях к избира-

телям Токвиль фиксирует значимые для себя политические ценности, формулирует ключевые проблемы, намечает пути их решения.

Третью группу источников для характеристики политических взглядов Токвиля представляет его корреспонденция. Токвиль переписывался с большим количеством лиц, в том числе с выдающимися современниками. Литературные достоинства писем Токвиля бесспорны; публикатор его переписки с А. Гобино указывал, что «с литературной точки зрения письма Токвиля, взятые в совокупности, должны быть помещены если не выше, то, по меньшей мере, на уровне всего того, что он написал и опубликовал» . Но эпистолярное наследие Токвиля также принципиально важно для понимания его сокровенных мыслей, которые он высказывал только самым близким своим друзьям. Тематика писем очень разнообразна: в них затронуты религиозные вопросы, внешнеполитические проблемы, обсуждаются только что вышедшие книги по истории и политике. Отдельно следует сказать о вспомогательных материалах для оценки личности Токвиля. Это записка «Г-н Алексис де Токвиль» (1859) Адольфа де Сиркура, описывающего жизненный и творческий путь Токвиля, характеризующего его пребыва-

ние на посту министра иностранных дел , мемуарные и критические свидетельства Ш. Сент-Бёва и др.

В то же время для понимания взаимоотношений теоретических воззрений Токвиля и либеральных доктрин потребовалось обратиться к источникам по истории французского либерализма. Это трактаты ведущих идеологов либерализма конца XVIII - первой половины XIX вв. Дестют де Траси, Ф.Р. Шатобриана, Б. Констана, Ф. Гизо; сочинения А. де Кюстина; переписка Ф.Р. Шатобриана; выступления лидеров либерального движения в Палате депутатов.

Дестют де Траси - один из основоположников идеологов, игравших большую роль в период Директории. Его наследие многообразно и значимо в истории европейской научной мысли. Для понимания его трактовки просвещенческого наследия необходимо использовать трактат «Комментарий на дух законов Монтескье», написанный для Т. Джефферсона. По собственному признанию автора, Джефферсона он уважает более всего в Старом и Новом свете . Траси подчёркивает ряд важных для либеральной интерпретации Монтескье моментов: деспотизм - порок, свойственный в той или иной степени всем правительствам, а не какому-то конкретному (далее у

Кюстина и Токвиля); тезис о невозможности чистой демократии в современном обществе. Особое внимание Траси уделяет понятию свободы, указывая, что идея свободы применима только к существам, обладающим волей³⁰. Траси - своего рода мост, связующий дореволюционных просветителей и послереволюционных либералов.

Наследие Ф.Р. де Шатобориана очень богато³¹. Для понимания его мировоззрения неизбежно обращение к главным произведениям, ставшим вехами в его жизни. «Исторический, политический и нравственный опыт о древних и новых революциях» (1797) принадлежит «скептическому Шатоб-риану», разочаровавшемуся в человеке. «Гений христианства» (1802) принёс огромный успех автору редкой по своей убедительности и страстности апологии католицизму. В «Гении христианства» Шатобриан формулирует свои сокровенные мысли о судьбах европейской цивилизации, духе свободы и религии. В памфлете «О Буонапарте, о Бурбонах» (1814) изложены основные постулаты ультра, которые лягут затем в основу идеологии Реставрации. Бонапарт осуждается за те неисчислимые бедствия, которые он принёс Франции, за узурпацию, за лицемерие, за недостойное поведение в минуту несчастья. Необходимость восстановления монархии несомненна для автора памфлета, а поскольку сама идея утвердилась, то нет иной кандидатуры кроме Людовика XVIII, брата последнего короля Старого порядка³².

Назначенный при Реставрации министром, Шатобриан постепенно сближается с либералами по ряду вопросов, включая главный - о свободе прессы. Уже в брошюре «Монархия согласно хартии» (1816) намечается контур полемики Шатобриана с ультра, а с конца 1820-х годов он окончательно присоединяется к либеральной оппозиции. Одно из самых поздних произведений Шатобриана - «Опыт об английской литературе и суждения о духе людей, эпох и революций» (1836), в котором он сопоставляет словесность и общественную жизнь во Франции и в Англии.

Отдельным источником служит обширная корреспонденция и мемуаристика Шатобриана. В письмах Шатобриан не только проявляет себя как тонкий стилист, но и нередко формулирует свои основные идеи. Исследование эпистолярного наследия Шатобриана тем более важно, что в частных письмах зачастую высказываются особенно откровенно. «Замогильные записки», которые автор писал в 20-30-е годы, - портрет эпохи и автопортрет великого писателя. Характеристики, которые Шатобриан даёт современни-

кам и себе самому, позволяют очертить круг ценностей, которым был привержен мыслитель.

Бенжамен Констан - «главный теоретик либерализма» (Бутенко) , оставивший также богатое наследие³⁴; как и Шатобриан - писатель, причём швейцарского происхождения. Тесное общение с мадам де Сталь привело его в ряды либералов-конституционалистов. После длительного пребывания вне политики при Империи Констан издаёт в 1814 г. памфлет «О духе завоеваний и об узурпации в их отношении к европейской цивилизации», направленный против Наполеона. Критика Бонапарта в памфлете основывалась на различении понятий монархии и узурпации. Оппозиционер в годы Реставрации, Констан много выступает в Палате, работает над сочинением «Об источниках, форме и развитии религии» (1824), пишет «Статьи о литературе и политике» (1829). Политическая доктрина Констана в целом сведена в его «Курсе конституционной политики». Очень важная для развития французского либерализма статья «О свободе древних в сравнении со свободой новых» была основана на докладе, прочитанном в феврале 1819 г.: в ней формулируется фундаментальное различие между античным и современным пониманием свободы.

Деятельность Ф. Гизо была многогранной: он - историк и активный государственный деятель, политический мыслитель и литератор ⁵. Политические взгляды Гизо периода Реставрации раскрываются в работах «Политическая философия: о суверенитете» (1820-1823), «О средствах правления и оппозиции в современной Франции» (1821), курсе лекций «История цивилизации в Европе» (прочитан в 1826, затем в 1828-1830), «Истории цивилизации во Франции». Свои исторические конструкции Гизо возводит на фундаменте разума, стремясь к рациональному обоснованию исторического процесса. Лекции его стали одним из источников политической мысли для Токвиля и многих других либерально настроенных французов, чья молодость пришлась на Реставрацию. Регина Поцци обращает внимание на то, что именно влиянию Гизо Токвиль обязан своим интересом к «долговременной» истории (una storia di lungo periodo) и безразличием к истории событийной³⁶.

Одним из главных источников для реконструкции политического мировоззрения ещё одного либерального аристократа - Астольфа де Кюстина - является его книга «Россия в 1839 году» (1843). Источник весьма своеоб-

разен: во-первых, это, по сути дела, художественная литература. Во-вторых, его тема - николаевская Россия, автор не стремился специально излагать свои политические взгляды. Наконец, известную сложность для использования трактата представляет эволюция взглядов Кюстина («отправился в путешествие с одними воззрениями, а вернулся - совсем с другими») . Нелегко отделить беллетристику от исповеди; однако же взгляды маркиза в любом случае характерны в качестве примера линии, параллельной Токви-лю: аристократ и либерал-легитимист, Кюстин выражает подчас схожие мысли, и тем интереснее их расхождения с Токвилем.

Для характеристики ситуации в целом и политических взглядов либералов и их оппонентов в частности использовались также выступления в палате депутатов³⁸. Одной из главных фигур либеральной оппозиции в парламенте был П. Руайе-Коллар (1763-1845), не оставивший теоретических работ. Его мировоззрение реконструируется по выступлениям в Палате. Одной из главных тем была свобода печати, которую Руайе-Коллар отстаивал в своих речах³⁹.

Либеральная мысль развивалась в творческом диалоге с консервативной (традиционалистской). Поэтому небесполезным было обращение к трактатам и памфлетам классиков консервативной мысли во Франции: Ж. де Местра, Л. де Бональда. В работах всех этих авторов постепенно выкристаллизовывались либеральные ценности, формировался понятийный аппарат французского либерализма, складывалась аргументация сторонников этого ключевого для XIX века движения.

Естественно, что за минувшие полтора столетия со дня появления первого сочинения Токвиля жизнь и творчество французского мыслителя нередко помещались в центр внимания зарубежных и отечественных исследователей. Западная традиция изучения наследия Токвиля, конечно, во много раз богаче отечественной, однако и там наблюдаются серьёзные различия между англосаксонской и французской традициями. Характеристика историографии о Токвиле (и о французском либерализме в целом) усложняется тем обстоятельством, что к наследию либералов обращаются специалисты в разных областях гуманитарного знания: кроме историков также философы, политологи и социологи... В силу этого обстоятельства всякая характери-

етика этой литературы, претендующая на то, чтобы стать исчерпывающей, неизбежно будет неполной.

С бурным развитием глобальной сети Интернет можно ожидать появления и роста виртуальных ресурсов, посвященных Токвилю. С 2001 г. доступен и постоянно обновляется англоязычный сайт «Ресурсы об Алексисе де Токвиле», подготовленный Кристиной Элис Коркос⁴⁰. Там представлены библиографические сведения об основных работах о Токвиле на западноевропейских языках*, а также содержатся гиперссылки на различные тексты Токвиля и исследования о нём, помещённые в Интернете. Материалы сгруппированы по разделам («Биография и политическая карьера», «Общие сочинения», «Влияния на Токвиля и истоки его мысли», «Политическая философия», «Влияние и применение его мысли» и т.д.).

Западная историография отличается необычайной пестротой в восприятии теоретического наследия Токвиля. Существуют специальные работы, посвященные динамике рецепции Токвиля на Западе в ХІХ-ХХ вв. Последней и, без сомнения, лучшей такой работой является монография Ф. Мело-нио «Токвиль и французы» (1993)⁴¹, демонстрирующая, каким образом поэтапно менялось отношение к книгам Токвиля во Франции от времени их издания до наших дней. В западной историографии даже принят специальный термин - «токвилевский ренессанс», призванный обозначить практику перечтения трудов выдающегося мыслителя в новых условиях.

Опираясь на работу Мелонио и других историков, можно вычленить следующие периоды в восприятии наследия Токвиля на Западе:

I. 1835 - конец 1850-х гг.: интерес просвещённой публики к творчеству молодого французского автора. Уже первый трактат Токвиля получил восторженные отклики со стороны П. Руайе-Коллара, назвавшего его преемником Монтескье, Ф.Р. де Шатобриана и др. Ш. де Сент-Бёв отметил Токвиля в своём обзоре литературы за десятилетие: «Явлений, действительно новых и оригинальных, появилось за это время не так уж много. В области художественного вымысла назовём имена г-на де Бальзака и Жорж Санд, в об-

Первой книгой всё же был трактат Токвиля и Бомона «О пенитенциарной системе в Соединённых Штатах и сё применении во Франции» (1833).

' К сожалению, русскоязычные исследования о Токвиле в библиографии пока отсутствуют.

ласти политики - имя г-на Токвиля» . Встреча «Старого порядка» была более прохладной - как справа, так и слева.

II. 1860-е годы: период оживления либерализма во Франции, дебатов
по вопросу об избирательной реформе в Англии, дискуссий о либерализа
ции и федерализации в Германии. В эти годы Г. де Бомоном предпринима
ется издание первого собрания сочинений Токвиля в 9 томах (1860-1866);
однако этот интерес носит характер скорее публицистический, нежели ис
следовательский. Мыслителю давались самые высокие оценки, особенно
это было характерно для либерально настроенных кругов. М. Минье в 1866
г. высказался о Токвиле в том смысле, что «он был без предрассудков, как и
без утопий»⁴³.

III. 1870 - 1930-е: постепенное падение влияния Токвиля на политиче
скую мысль. Уже в 1870-е годы «нет исследований, которые были бы ему
посвящены, мало цитирования с трибуны. Республиканцы на него ссылают
ся редко»⁴⁴. Некоторое оживление вызвало появление в 1893 г. «Воспоми
наний» Токвиля, но этого было недостаточно, чтобы изменить сложивший
ся стереотип «устаревшей классики» (С.Дрэшер)⁴⁵. Обнаружилось, что в
ходе исторического развития западное общество подстерегают новые соци
альные бедствия, незнакомые Токвилю. По отношению к межвоенному пе
риоду, как правило, используется термин «забвение Токвиля», но уже изме
нения социально-политической и экономической атмосферы в 1930-е годы
закладывают предпосылки для «токвилевского ренессанса»: Великая де
прессия, тоталитарный вызов выживанию либеральных учреждений, Вторая
мировая война парадоксальным образом благоприятствовали постепенному
возвращению к творческому наследию забытого мыслителя.

Нельзя сказать, чтобы наследие Токвиля было забыто вообще. К столетию знаменитого трактата парижское издательство «Франция-Америка» выпустило юбилейную брошюру нескольких соавторов. В 36-страничной книжке давался политический портрет А. де Токвиля, описывался его визит в Соединённые Штаты. Андре Шеврийон признавал, что сочинение Токвиля создало новую, интеллектуальную связь между Соединёнными Штатами и Францией⁴⁶. Ф. Стровски отмечал: «Алексис де Токвиль - один из тех редких великих людей, которые сумели достаточно глубоко проникнуть в психологию народа, чтобы просветить его о самом себе и стать одним из его классиков»⁴⁷. Наконец, на взгляд Ф. Роз, Токвиль помогает понять Ве-

ликий кризис 1929 г.: опыт Рузвельта был противоположен «либерализму», доминировавшему в экономической жизни США. Однако верность духу Токвиля требует допустить оптимистичные прогнозы в отношении страны, имеющей все основания для процветания и могущества. «Тогда оптимизм г-на де Токвиля не будет обманут»⁴⁸.

IV. 1945 - 1980-е: эпоха последовательного нарастания интереса к Ток-вилю. Дрэшер видит причины этого процесса в поляризации мира и необходимости для Запада выдвинуть альтернативу К. Марксу как пророку социальных перемен на Востоке. Ф. Мелонио связывает перечтение Токвиля (или, точнее, переосмысление его творчества) непосредственно с охлаждением к мессианской идеологии коммунизма, которым отмечены 1955-1965 годы. Она выделяет и ключевые моменты этого пересмотра: доклад Н.С. Хрущёва в феврале 1956 г. на XX съезде КПСС, вторжение советских войск в Будапешт в 1956 г. «По обе стороны Атлантики Токвиль становится автором одной-единственной страницы "Демократии", той, где проводится параллель между двумя державами нового мира, демократическими Соединёнными Штатами и деспотической Россией <...>. Токвиль против Маркса -это "холодная война" в области идей <...>. Дуэль имеет свои дипломатические формы на высшем уровне: Эйзенхауэр ссылается на Токвиля в своей речи 4 апреля 1959 г., тогда как в "Правде" Хрущёв насмехается над "измышлениями этого французского реакционера прошлого века". Дуэль имеет также свои академические формы или, скорее, свою каноническую форму в параллели между Токвилем и Марксом, к чему сводится часто истолкование Токвиля»⁴⁹. Но Мелонио полагает, что это упрощённый подход к творчеству Токвиля и требует от исследователей большей серьёзности и историчности. Она также выделяет три подэтапа «токвилевского ренессанса»:

1. 1950-е гг.: перечтение первой части «Демократии в Америке» под
влиянием Р. Арона с центральной проблемой рефлексии о политических
режимах;

2. 1960-е гг.: преимущественное перечтение второй части «Демократии в Америке» в контексте вопросов о демократической культуре и традиции;

3. 1970-е гг.: под влиянием Ф. Фюре повышенное внимание к «Старому порядку и революции» на пути к новой интерпретации Французской революции (ревизионистское направление в историографии).

Каждому из этих подэтапов сопутствует большое число исследований по различным аспектам жизни и творчества Токвиля. Благодаря Р. Арону⁵⁰ историография преодолела один из устойчивых стереотипов: до Арона Токвиля ценили как политического мыслителя в основном в англосаксонских странах, а во Франции воспринимали как историка. Французская социологическая традиция опиралась на О. Конта — Э. Дюркгейма, и только неутомимая деятельность Арона по популяризации Токвиля как социального мыслителя привела к тому, что имя Токвиля прочно закрепилось в ряду классиков социально-политической мысли. Кроме того, Арон настаивал на возросшей актуальности наследия Токвиля: признавая, что европейскому обществу 1930-х годов соответствует, скорее, видение Маркса, он описывал общество 1960-х годов в терминах Токвиля⁵¹.

В течение последних пятидесяти лет во Франции предпринимается фундаментальное издание полного собрания сочинений Токвиля (с 1951 г. в парижском издательстве «Галлимар» под редакцией Ж.П. Майера) - корпуса сочинений, писем, речей, заметок мыслителя. В редакционную комиссию издания входят все крупные западные специалисты по Токвилю - Ф. Фюре, Л. Диез дель Корраль, А. Жарден, Ж.К. Ламберти, Дж. Пирсон, Ф. Мелонио и др. Тщательное комментирование, привлечение массы архивных материалов характеризуют это издание, без использования которого невозможно адекватное понимание роли и места Токвиля как в политической истории Франции, так и в истории политической мысли Европы Нового времени.

На основе этого собрания материалов издаются многочисленные биографии Токвиля. Необходимо выделить ставший уже классическим труд Андре Жардена «Алексис де Токвиль. 1805-1859» (1984)⁵² - наиполнейшее биографическое исследование, основанное как на опубликованных материалах, так и на архивных документах. После этой работы уже никто на Западе не рискует претендовать на создание комплексных биографий французского мыслителя; все последующие биографы ограничиваются углублённым рассмотрением отдельных аспектов его жизни, которые представляются особенно важными для читателя конца XX века. Среди последних нужно отметить монографию Л. Зидентопа «Токвиль»⁵³ - жизнеописание Токвиля, выстроенное в соответствии с хронологией написания его произведений.

Помимо чисто биографических работ западная историография насчитывает немало специальных исследований. Систематический анализ всех сочинений Токвиля в идеологическом и социально-политическом контексте эпохи был предпринят Антуаном Лека в 1988 году⁵⁴. Различные проблемы творчества Токвиля, его политическая биография, взаимодействие с предшествующей, современной ему и последующей политической мыслью, источниковедческие вопросы рассматривались в коллективных сборниках, изданных на Западе⁵⁵.

V. 1990-е - начало 2000-х: можно выделить ещё один, пятый период в истории восприятия Токвиля на Западе. Качественное изменение связано с революцией 1989 г. в восточноевропейских странах, распадом Советского Союза и окончанием «холодной войны». Вышеуказанные события были, разумеется, истолкованы западными исследователями однозначно как победа Токвиля над Марксом, причём не только как победа либерализма над социализмом, но и как торжество методологии Токвиля. И раньше историки пытались интерпретировать, скажем, большевистскую революцию 1917 г. с точки зрения концептуального подхода Токвиля⁵⁶. Теперь же предпринимаются попытки объяснить восточноевропейские демократические революции (в частности, в ГДР) в рамках дискурса Алексиса де Токвиля⁵⁷, что, конечно, несёт на себе отпечаток постструктуралистского прочтения текстов Токвиля и применения его методологических принципов к социально-политической реальности конца XX века.

Послевоенная зарубежная историография предложила множество разработок ключевых проблем жизни и творчества Токвиля. Отдельные аспекты политической и социальной теории Токвиля стали объектом исследования специалистов в разных областях гуманитарного знания. Можно выделить несколько тем, на которых было сфокусировано внимание исследователей и которые имеют существенное значение для темы диссертации.

1) Один из главных вопросов - происхождение взглядов Токвиля, характер его религиозности, истоки его мировоззрения и политической теории.

Профессор Мадридского университета Луис Диез дель Корраль много занимался вопросами истоков теоретических воззрений Токвиля, его связей с доктринерами. В своём докладе перед французской Академией моральных и политических наук «Токвиль и Паскаль» (1965) Диез дель Корраль обращается к проблеме паскалевского наследия в творчестве Токвиля. Корраль

находит в рефлексии Токвиля над «Мыслями» Блеза Паскаля корни глубокой религиозности Токвиля. Влияние Паскаля также очень велико в области стилистики, но ещё значительнее в области политики. Токвиль тоже был «человеком над бездной», и это очень важно, «чтобы понять паскалевский характер либерализма нашего автора»⁵⁸. Токвиль, по воспоминаниям очевидцев, многократно обращался к сочинениям Паскаля, опосредованно он принадлежит к традиции также через других читателей знаменитого моралиста - Шатобриана и Руайе-Коллара. Паскаль, как и все янсенисты школы Пор-Рояля, был у истоков либерализма во Франции, что отмечалось его беспощадными критиками (от Ж. де Местра вплоть до Ш. Морраса). Кор-раль не находит у Токвиля цитат из политических фрагментов «Мыслей» Паскаля; он объясняет это тем, что политические мысли Паскаля были, возможно, слишком «экстремистскими» для мыслителя XIX в. С другой стороны, Токвиль и не являлся учеником Паскаля - теоретика политики. Его интересовал всё же в первую очередь морализм Паскаля⁵⁹.

Вопрос о влиянии Паскаля остаётся неразрешённым в историографии; тезисы Диеза дель Корраля подверглись критике участников заседания Академии 15 ноября 1965 г. Раймон Арон усомнился в том, что именно Паскаль (а не имеющий большие основания Монтескье) повлиял существенным образом на формирование либеральных взглядов Токвиля. Другое дело - факт духовной (причём не политической, а религиозной) близости двух великих французских мыслителей. Но и в этом случае, по мнению Арона, трудно высказаться определённо, потому что при оценке религиозности Токвиля мы встречаем больше вопросов, чем ответов⁶⁰.

В своём ответном слове Диез дель Корраль подчеркнул характер цитирования Токвилем двух предшественников: Паскаль цитируется как моралист и философ, а Монтескье - как юрист и социолог⁶¹. Другой важный пункт - Токвиль видел в Паскале воплощение антиабсолютистских идей, поскольку последний принадлежал к семье, настроенной радикально против утверждения во Франции абсолютизма. В конечном счёте, полагает Диез дель Корраль, влияние Паскаля на Токвиля было большим, но иного рода, чем у Монтескье.

2) Другая проблема для исследователей - характер социальной и политической теории Токвиля. Т. Бруниус в работе «Алексис де Токвиль. Со-циологический эстетик» (I960) утверждает, что «Демократия в Америке»

принадлежит американской литературной традиции и выступает лекарством от этноцентризма. В работе Токвиля Бруниус, основываясь на тезисе о политических условиях разнообразия культур, находит одну из важнейших социологических теорий эстетики. Особенно важно, что Токвиль не претендует на создание общей теории а 1а И. Тэн или К. Маркс, но предлагает прагматичный метод сравнения различных культурных феноменов. Это ценное замечание, характеризующее манеру Токвиля в целом: он внёс вклад не только в развитие культурного релятивизма, но и социальной науки.

В своей монографии «О Токвиле» (1965) английский исследователь Э. Т. Гарган выделяет некоторые малоизученные влияния на Токвиля: Гизо, Вольтер и др. и, наоборот, выстраивая генетическую связь идей Токвиля с концепцией «нищеты историцизма» К.Р. Поппера, сожалеет о том, что «Поппер забыл пример Токвиля»⁶³. Диалектика Токвиля позволяла ему признавать благотворность революционного шока для избавления людей от тотального эгоизма (selfishness) и одиночества. В конечном счёте, Токвиль, как и философы, верил в способность критической рефлексии «привнести в существование более справедливые и счастливые условия для человека»⁶⁴. В 1992 г. Гарган выступает со статьёй «Токвиль и постмодернистский отказ от истории»⁶⁵. В ней автор подчёркивает диалогичность Токвиля, его открытость читателю и актуальность его проблематики. Принципиальная разница в подходах Токвиля и теоретиков постмодерна (Ж. Бодрийяр) не в том, что первый автор устарел и вышел из моды, а в том, что Бодрийяр не верит в возможность взаимопонимания двух миров, в способность меняться. Токвиль обретает в контексте постмодернистских споров новую роль: призыв к европейцам и американцам подумать о границах своих миров, своих способностей и двигаться вместе к концу века. В этом смысле Токвиль противопоставляется традиции, ограничивающей возможности человека к диалогу, творческому обмену идеями и ценностями.

Классическая постмодернистская интерпретация творчества Токвиля принадлежит всё же калифорнийскому профессору Хайдену Уайту и изложена в его знаменитой «Метаистории» (1973). Уайта занимает не политическая теория Токвиля, а его историческое мышление, особый стиль исторической рефлексии. Токвиль у Уайта подавляет естественный для него консервативный способ мышления и рассматривает иронически как аристократию, так и демократию; «будучи либералом по личным политическим убе-

ждениям», Токвиль слишком туманен и меланхоличен в описании эпохи, которая не принимала двусмысленностей . Этим объясняется упадок интереса к Токвилю в XIX веке. Уайт завершает парадоксальным причислением Токвиля к традиции «синтетически-аналитического историцизма» Гегеля с его желанием «раскрыть общие принципы, связующие пережитое настоящее с известным прошлым». Признать «эмпирика» Токвиля гегельянцем возможно только в границах постмодернистского дискурса. Л. Дюмон в «Эссе об индивидуализме» (1983) находит, что Токвиль выполнял ту же задачу, что и Конт, и Гегель: строил политическую и социальную теорию, которая бы реанимировала идеалы Революции в условиях их, казалось бы, всеобщей дискредитации к концу Реставрации .

Французский социолог П. Бирнбаум (1970) предпринимает попытку реконструкции социологии Токвиля: он прямо говорит о том, что несистематизированная нигде теория Токвиля может быть очерчена как сеть взаи-

/о

мосвязанных понятий . Исследуется язык Токвиля, его особая метафоричность, концептуальный строй. Общество для Токвиля конституирует некий ансамбль, состоящий из взаимосвязанных элементов. Однако мыслитель имеет дело прежде всего с обществом в динамике: анализирует переходные стадии, процессы интеграции и дезинтеграции социальных систем. Некоторые понятия Токвиля восходят к просвещенческой традиции («нравы» в смысле Монтескье и т.д.). Бирнбаум подчёркивает, что не все концепты, используемые Токвилем, достаточно определены: он смешивает понятия статуса и престижа, вовсе не определяет средний класс. Бирнбаум предпочитает говорить о конфликте свободы и равенства по Токвилю. Функция свободы - воссоздать социальные связи между атомизированными индивидами, заложить предпосылки саморегуляции системы. Бирнбаум отмечает характерный для Токвиля эмпиризм: не указана нигде страна, в которой господствует рафинированный деспотический режим. Особо Токвиль говорит об эгалитарном характере католицизма: он уповает на взаимное обогащение идей религии и демократии. В целом концепция Токвиля отвергает фатализм и объявляет человека субъектом исторического процесса. Исходя из этого представления, Токвиль строит свою теорию революции. Здесь Бирнбаум обнаруживает сходство между анализом Токвиля и интерпретацией Маркса: Токвиль также видит в собственниках средств производства и трудящихся протагонистов «войны классов»⁶⁹. При этом подход Токвиля не

лишён морализма: ему присуще нравственное осуждение эгоистичного и порочного правящего класса. Бирнбаум резюмирует своё исследование следующей оценкой: «Либерал от природы, демократ от рассудка, он в то же время пессимистичный наблюдатель индустриального общества, организация которого рискует разрушить свободу и скомпрометировать навсегда демократическое самоуправление»⁷⁰.

Ф.А. фон Хайек (1948) аттестует Токвиля как «великого представителя истинного индивидуализма»⁷¹, который в то же время в своём творчестве индивидуализм отвергает. Прояснению сущности и содержания понятия «индивидуализм» в политическом лексиконе Токвиля посвятил свою работу «Понятие индивидуализма у Токвиля» (1970) французский исследователь Ж.К. Ламберти⁷².

Понятие это важно уже в «Демократии в Америке», но подлинную свою археологию обнаруживает в «Старом порядке и революции». Выясняется различение индивидуализма и эгоизма Токвилем, восходящее к Руссо, - фундаментальная проблема для обоих мыслителей заключается в преодолении индивидуализма в процессе становлении гражданина; отмечается сближение Токвиля с традиционалистами в отношении разоблачения индивидуализма как порока, присущего демократии. Отличает Токвиля от Мест-ра и Бональда убеждение в том, что индивидуализм не имманентен демо-кратии, он - «лишь детская болезнь демократии» . Ламберти формулирует вопрос о единстве мысли Токвиля: «можно ли быть сразу либералом, учеником Монтескье, и ностальгическим демократом как Руссо <...>?»⁷⁴. Ламберти подчёркивает либеральный характер подхода Токвиля к вопросу отделения церкви от государства. Явно доктринерские истоки обнаруживаются в токвилевском тезисе об ограничении суверенитета во имя Справедливости. В целом теория суверенитета у Токвиля представляет собой смесь идей доктринеров и концепции народного суверенитета. Есть несколько отличий от Констана: в то время как Констан полагает, что деспотизм невозможен у современных народов, Токвиль доказывает, что он может рождаться от индивидуализма в самом гражданском обществе; в отличие от Констана Токвиль предполагает в свободе не только природное право, но и напряжение, усилие. Значение теории индивидуализма Токвиля в том, что она разоблачает опасности, подстерегающие демократию. Но есть и другое значение этой теории: она преодолевает либеральный индивидуализм. Лам-

берти видит развёртывание идей Токвиля в концепциях М. Вебера, X. Орте-ги-и-Гассета, М. Шелера и др.

Ж. Нанте в монографии «Токвиль» (1971) подчёркивает, что «Токвиль - эмпирик, который ненавидит идеологию» . В силу эмпиризма Токвиль не поддаётся профессиональной идентификации: его «Старый порядок...» не может быть определён однозначно как сочинение историка, социолога или эссеиста. Выделяются условия формирования мировоззрения Токвиля: круг чтения, зоны путешествий. С точки зрения Нанте, Токвиль ошибся в оценке эволюции власти в США (прогноз ослабления федеральной власти), будущей роли политических партий. Именно Токвиль выдвигает тезис о том, что христианские церкви (католическая или протестантская) должны стать посредниками между индивидами и Государством. Отдельную главу Нанте посвящает взаимоотношениям Токвиля с Марксом: они игнорировали друг друга, хотя ставили проблемы очень схожим образом. Нанте видит отличия скорее в методологической плоскости: Маркс - теоретик, а Токвиль ненавидит общие идеи и идеологии. Не совпадают два мыслителя и в вопросе о судьбе капитализма. Нанте считает, что анализ социализма, данный Токви-лем, адекватен и в 1970-е годы. Нанте отмечает влияние Токвиля на Фюсте-ля де Куланжа, И. Тэна, Ж. и А. Сорелей, Б. Кроче, Г. Ласки и др.

На национальных взглядах Токвиля редко фокусировалось внимание историков. Тем более ценна работа Цветана Тодорова «Мы и другие. Французская рефлексия о человеческом разнообразии» (1989), обобщающая достижения французской мысли Нового времени. Токвиль у Тодорова стано-вится «одним из первых французских идеологов колонизации» : выступая против рабства, он оправдывает колонизацию во имя распространения цивилизации. Например, колониальная экспансия в Алжире вполне отвечает интересам Франции. Между тем Токвиль последователен в своих убеждениях: его колониализм есть естественное продолжение либерализма в сфере международных дел. Анализ Тодорова ещё раз подчёркивает самобытность политической философии Токвиля.

Польский социолог С. Ейчик обращается к проблеме социальной ди-

77 —~

намики в концепции Токвиля (1997) . Ейчик уточняет понимание Токвилем революции: в широком смысле - как долговременный процесс кардинальных изменений общества; в узком - как насильственную и разрушительную деятельность. Ейчик предполагает, что провиденциализм Токвиля никак не

развивается в его творчестве и, видимо, является мировоззренческой декларацией, а не методологической основой. Ейчик также аттестует Токвиля как «детерминиста», а его концепцию как детерминизм, основываясь на использовании в языке Токвиля категорий детерминизма. При этом он признаёт, что Токвиль отвергал фатализм. Концепции детерминизма Токвиля свойственно большое значение духовных детерминант исторического процесса - в связи с этим резко понижаются прогностические возможности социальной науки. Для Ейчика Токвиль - «консерватор, мыслящий по-новому»⁷⁸.

3. Западная историография в целом признаёт роль Токвиля в формировании традиции христианской демократии в Европе, у истоков которой он возвышается вместе с группой либеральных католиков. Ф.М. де Санктис (1986) отметил, что «тесная связь между политической свободой и подчинением религиозной догме <...> есть, несомненно, важнейший узел мысли автора»⁷⁹.

4. Ещё одна проблема, на которой сконцентрировано внимание исследователей - политическая деятельность Токвиля. Высказываются разнообразные суждения по поводу её значения в жизни французского мыслителя. Ален Пейрефитт (1980) полагает, что политическое призвание Токвиля «было ему дороже, чем литературная репутация»⁸⁰. Немецкий исследователь Михаэль Херет в работе «Алексис де Токвиль. Угрозы свободе в демократии» (1986) подробно анализирует политический опыт Токвиля. Предмет анализа - «спор депутата Алексиса де Токвиля с феноменом беспорядка во Франции» . Заметно, что Токвиль и в своей парламентской деятельности пытался критиковать индивидуализацию французских политиков, когда мнения и убеждения оказались подменены интересами. Рассматриваются также антисоциалистические взгляды Токвиля и его безуспешные попытки сформировать крупную либерально-консервативную оппозицию социалистическим движениям.

5. Особое место в «токвилеане» занимают работы Франсуа Фюре, основоположника ревизионизма в историографии Французской революции⁸². В них Фюре ссылается на Токвиля, аргументируя положение об иллюзорности «разрыва» с феодализмом, совершённого революцией. Фюре определяет Токвиля как «внутреннего изгнанника» (un exile de l'interieur) во французской культуре, писателя, оказавшегося за пределами XIX века⁸³.

6) Нельзя сказать, чтобы западная историография игнорировала «странный либерализм» Токвиля. Большинство исследователей аттестуют Токвиля в качестве либерального мыслителя. «Алексис де Токвиль, без всякого сомнения, - пишет Ж. Нанте, - одна из самых представительных личностей либеральной ориентации»⁸⁴. «Токвиль оценивается как первый теоретик современного политического либерализма»⁸⁵, - пишет Клод Лефор*. Однозначно к ряду либералов причисляет Токвиля автор ряда нашумевших в конце 1990-х гг. работ о французском либерализме Люсьен Жом. Он относит Токвиля наряду с мадам де Сталь и Констаном к одному течению французского либерализма, основанному на понятии индивида и его «способности критического суждения»; к другому течению, за которым численное большинство, принадлежат доктринеры и, в частности, Гизо. Их этатизм («"либерализм посредством Государства", а не против Государства») нашёл политическое воплощение в орлеанизме Июльской монархии . Как объяснить малочисленность либералов-индивидуалистов? Жом находит, что линию Констана продолжают Токвиль и Лабулэ, однако причина малочисленности этого высокоинтеллектуального течения в швейцарских протестантских истоках и малой укоренённости во французской политической

культуре .

Даниэль Жак (1996) выделяет нетипичные черты, присущие либерализму Токвиля. Во-первых, это его концепция свободы как участия в общественной жизни - концепция, корни которой Д. Жак усматривает в античной традиции. Во-вторых, Токвиль отличается от современных ему либералов как наследников просвещенческой мысли своей критикой буржуазного общества. Наконец, в-третьих, для Токвиля характерно описание опасностей, сопровождающих утверждение демократии, а также значение религии в этом контексте. Эти рассуждения Токвиля резко отличают его от совре-менных либералов .

К этим рассуждениям присоединяется английский исследователь М.Р.Р. Оссеваарде, описывающий «новый либерализм» Токвиля (термин, восходящий к самоопределению Токвиля как «либерала нового сорта»). Основания «нового либерализма» - уважение закона, любовь к порядку и

Лефор, впрочем, указывает на различия между концепциями Токвиля и Констана (Ле-форК. Политические очерки (ХІХ-ХХ века). М., 2000. С. 218-233).

приверженность (commitment) к морали и религии . Решающую роль здесь играет включение религии в число «партнёров» либерализма.

Впрочем, несмотря на все эти существенные отличия, Токвиль в целом принадлежит модерной (современной) традиции. Д. Жак цитирует в этой связи замечание Ж.С. Коританского⁹⁰: «Tocqueville is a thinker in the modern tradition inaugurated by Rousseau» .

Ф. Фюре видит отличие Токвиля от либералов в том, что он впервые не стремится атаковать ансамбль политического и социального; тогда как в его время «классический либерализм рассматривал только политическое, а социалистическая мысль одержима социальным вопросом, проблема Токвиля была понять, в каких исторических условиях равенство совместимо со свободой» .

В некоторых случаях сопоставление воззрений Токвиля и доктрины французского либерализма становилось предметом внимания зарубежных исследователей. Взаимоотношениям Токвиля и Констана в контексте истории французского либерализма посвящена работа Дж. А. Келли, профессора политических наук в Университете Джонса Хопкинса «Человеческая комедия: Констан, Токвиль и французский либерализм» (1992)⁹². Келли внимательно исследует либеральную традицию, её истоки и «золотой век». Если классические доктринеры (Руайе-Коллар, К. Жордан) у Келли расположены в левом центре и именуются либералами, то уже взгляды Гизо определяются как «консервативный либерализм»⁹³. Исследуя истоки взглядов Токвиля, Келли среди традиционно выделяемых линий (Монтескье, Гизо) уделяет особое внимание предполагаемому влиянию Т. Жуффруа, университетскому коллеге В. Кузена. Другой близкий Токвилю либеральный мыслитель — Руайе-Коллар. Келли отмечает, что обоих сближает католицизм, в отличие от протестантов Констана и мадам де Сталь. Келли высказывает важный тезис о том, что «религия есть главный и часто пренебрегаемый путь к пониманию французского либерализма и его отличительных признаков (discriminations)»⁹⁴. Келли характеризует также религиозность Токвиля, отмечая, что Токвиль, как и Монтескье, описывает религию с позиции политического писателя.

«Токвиль - мыслитель в модерной традиции, торжественно открытой Руссо».

Вторая глава монографии Келли «Констан versus Токвиль» посвящена способам сравнения политических теорий Констана и Токвиля. Говоря о политическом языке Токвиля, Келли подчёркивает у него связь понятий свободы и аристократизма. В третьей главе Келли подводит итоги развития либерального движения к 1814 г.: на практике либерализм пытался восторжествовать дважды (в 1789-1792 и 1795-1799) «и породил плохие результаты»⁹⁵. Келли исследует проблему соотношения протестантизма и либерализма во Франции: исход гугенотов из страны после 1685 г. скомпрометировал Старый порядок в глазах либералов. В политической мысли первой половины XIX в. протестанты немногочисленны и преимущественно не французского происхождения. Келли рассматривает опыт ведущих либералов-протестантов: Ж. Неккера, Ж. де Сталь, А. Вине, Ф. Гизо и др.⁹⁶ Исследованию подвергаются в свою очередь католики Лакордер, Монталамбер, Ф. де Ламеннэ; философы Т. Жуффруа, В. Кузен и др.

Отдельную проблему в историографии представляет возможность знакомства Токвиля с творчеством Бенжамена Констана. Можно выделить две точки зрения. Одна (критическая) заключается в том, что Токвиль, по всей видимости, не был знаком с работами предшественника. Об этом свиде-тельствовал уже Э. Лабулэ , которого принято считать одним из немногих учеников Токвиля. Другая (синтетическая) выражена Ж.К. Ламберти: несмотря на то, что Токвиль не был знаком с идеями Констана и Ж. де Сталь, можно считать, что он представлял приблизительно хотя бы их взгляды на роль религии в обществе и «судил их <...> как простое выражение смутной "религиозности"» . Так же рассуждает и М.Р.Р. Оссеваарде, усматривающий в идеях Констана основной источник вдохновения для Токвиля: «Констан был наиболее широко читаемым автором своего века. <...> Нет причин, по которым Токвиль не читал бы Констана»⁹⁹.

Другие аспекты отношений Токвиля и доктринеров, сопоставление взглядов Токвиля и другого «либерального консерватора» А. де Кюстина в свете «романтического воображения» содержится в работах Л. Диез дель Корраля, И. Грудзинской-Гросс и др.¹⁰⁰

Для адекватного понимания места Токвиля в истории либеральной мысли нельзя игнорировать и исследования по истории либерализма на Западе. Интересные наблюдения содержатся в обобщающих работах по истории французской и вообще европейской политической мысли XIX в. таких

авторов, как И. Берлин, Д. Биоро, Дж. Поджи, М. Цеттербаум¹⁰¹. А. Жарден в «Истории политического либерализма» (1985) усматривает истоки либеральной мысли в реакции против абсолютизма в Европе. Его оценка французского кальвинизма довольно скромна: в силу традиции кальвинизм старался быть лояльным к монархии¹⁰². Вехи либерализма представляют собой просветители, революционеры 1789 года, идеологи, наконец, доктринеры классические французские либералы. Р. Ремон в работе «Правая во Франции» отмечает сложность однозначного определения левой или правой в политической реальности. Среди правых встречаются и либералы, и откровенные враги парламентаризма¹⁰³.

В западной историографии оценки политических воззрений и политической деятельности Констана неоднозначны. Уже при жизни Констана его нередко подвергали критике как оппортуниста, скрывавшего «под благородными принципами защиту своих интересов»¹⁰⁴. С другой стороны, в XIX в. развивается апологетическая традиция в восприятии наследия Констана (Э. Лабулэ)¹⁰⁵. Взгляд на Констана как классика либерализма отвергает уже в XX веке французский исследователь А. Гийемен,¹⁰⁶ объясняющий всю его политическую карьеру «жаждой славы и денег»¹⁰⁷. Многие авторы либерального толка, тем не менее, считают, что Констан «не уклонялся никогда» от либеральной доктрины. Общий итог дискуссиям вокруг персоны Констана подводит Цветан Тодоров, считающий, что «большинство внимательных историков, начиная с Беатрис Жазински, доказало несостоятельность этих обвинений»¹⁰⁹. Самым значительным исследованием взглядов Констана является двухтомная работа Поля Бастида «Бенжамен Констан и его доктрина» (1966)¹¹⁰.

Таким образом, современная западная историография характеризуется снижением количества собственно исторических работ, посвященных Ток-вилю, что объективно обусловлено разработанностью темы, её хорошим ис-точниковым оснащением, объединением усилий историков разных стран в решении проблем жизни и творчества Токвиля. В этих условиях - при сохранении актуальности политической мысли и методологических принципов Токвиля - развивается целое направление, ставящее целью, с одной стороны, переосмысление творчества Токвиля уже в контексте провозглашённого постмодернистами «конца истории»¹¹¹, а, с другой стороны, переосмысление европейского исторического опыта XX века в границах дис-

курса самого Токвиля¹¹². Параллельно развивается также изучение теоретического наследия Токвиля в контексте всего либерального движения во Франции и Европе в целом. Таким образом, становится более ощутимой ценность этого наследия в либеральной традиции.

Интерес к Токвилю характерен не только для западных исследователей. Связь между осмыслением творческого наследия французского мыслителя и динамикой модернизационных процессов любопытно прослеживается на примере Японии. В 2000 г. японский исследователь Т. Накатани опубликовал на английском языке статью «Изучение Алексиса де Токвиля в Японии» . Японский перевод «Демократии в Америке» смог появиться только в начале периода Мэйдзи (1868-1912), когда Япония стала выходить из изоляции; академические исследования творчества Токвиля стали возможны только после Второй мировой войны (X. Такаги «Демократия Токвиля», 1956). Либерально-демократичекий взгляд Такаги позволяет выявить большое значение взглядов Токвиля в контексте послевоенной демократизации Японии. Для японских авторов характерна интерпретация Токвиля как представителя школы Б. Констана - Ф. Гизо. Сам Накатани трактует Токвиля как постмодерниста, предшественника М. Фуко в анализе «происхождения, природы, феномена и существования власти». В Японии издано более десятка книг, авторы которых исследуют различные аспекты наследия Токвиля.

На этом фоне проблематика жизни и творчества Токвиля в отечественной историографии представляется малоразработанной. Предлагается следующая периодизация российской историографии (первые два периода были выделены С.А. Исаевым¹¹⁴):

1. 1835 - 1850-е гг.: интерес к Токвилю в среде интеллектуалов, знакомых с оригиналами его сочинений (А.И. Тургенев, А.С.Пушкин¹¹⁵, П.Я. Чаадаев, А.И. Герцен и др.). Токвиль с разных флангов подвергался резкой критике Н.Г. Чернышевского и Б.Н. Чичерина¹¹⁶; проблематика Токвиля (распад феодальных отношений и модернизация сословного общества), по справедливому замечанию С.А. Исаева, была чрезвычайно актуальна в дореформенной России¹¹⁷.

2. 1860 - 1917 гг.: угасание интереса к Токвилю, вызванное неприменимостью его теории к процессам социально-политического развития в России. С.А. Исаев с этим связывает и то обстоятельство, что в 1898-1917 гг.

гг. «все три главные книги Токвиля <...> были переведены, но мало кого в России интересовали»¹¹⁸, разве лишь идейных наследников либеральных западников - легальных марксистов и кадетов. Среди последних активно разрабатывал тему теоретического наследия Токвиля В.А. Бутенко (1877-1931)"⁹, ценивший, впрочем, прежде всего заслуги Токвиля в историографии Французской революции. Статья Бутенко о Токвиле в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона подробно излагала либеральные взгляды французского мыслителя. В России она, соответственно, как справедливо отмечает В.П. Золотарёв, «служила политическому воспитанию народов

страны» .

Важную роль Токвиля в историографии признавали все историки, хотя его небесспорные положения вызывали серьёзные дискуссии между М.Н. Петровым, В.И. Герье, И.В. Лучицким, Н.М. Лукиным, П.Г. Виноградовым. Особое место в этом ряду принадлежит, конечно, Н.И. Карееву. Кареев выделял среди прочих Токвиля-историка, в то же время противопоставляя всем остальным либералам того времени как политического мыслителя .

С другой стороны, всплеск книгоиздания в начале XX века принёс русскому читателю переводы работ зарубежных авторов, писавших о Токвиле или воссоздававших контекст развития его идей. Следует упомянуть работы Эмиля Фаге, Эжена д'Эйхталя, Анри Мишеля и др.

3. 1920-е - 1940-е: в начале периода Токвиль - стараниями учёных старой школы, в том числе Кареева - ещё входил в сонм основателей историографии истории Франции нового времени, но в условиях принципиально «антитоквилевской» реальности советской России оказался списанным в архив. Господство исторического материализма в историографии перечёркивает его работу на историческом поприще; монополия государственной идеологии марксизма исключает возможность воспроизведения опасных для этой монополии политических идей. О французском мыслителе просто замолчали: на этом фоне удивительным выглядит появление небольшой энциклопедической статьи А.К. Дживелегова в 1937 г., в которой содержится достаточно объективное изложение взглядов А. де Токвиля. Дживелегов признаёт, что «до сих пор ещё новые работы непрерывно подтверждают теории первого научного исследователя истории великой революции»¹²³. Но подобные заявления были скорее исключением, чем правилом этого периода.

4. 1949 - конец 1970-х: перелом в отечественной историографии наступил с выходом в свет в 1949 г. крупной работы М.А. Алпатова «Политические идеи французской буржуазной историографии XIX века». Наряду с критикой Ф. Гизо, О. Тьерри и других историков Алпатов уделяет целую главу Токвилю (гл. 4). Он последовательно анализирует три его главных сочинения, излагая основные идеи мыслителя и полемизируя с ними с позиций исторического материализма. Главная задача Алпатова - вскрыть классовую природу взглядов Токвиля. Определяя его как «дворянского идеолога», Алпатов решает вопрос о причинах влияния Токвиля на буржуазную историческую мысль и находит ответ в сближении дворянства и буржуазии в период обострения классовой борьбы во Франции. Критике подвергаются установки современных французских и американских «буржуазных учёных». Главный вывод Алпатова о Токвиле - идеологе дворянства был унаследован всей последующей официальной советской историографией¹²⁴.

5. 1980-е годы. Переход к более взвешенной оценке роли Токвиля в социально-политической мысли был ознаменован изданием монографии В.М. Далина «Историки Франции ХІХ-ХХ веков» (1981), в которой было указано на односторонность и ограниченность подхода Алпатова¹²⁵. Далин же совершил радикальный пересмотр личности Токвиля, разделив его классовые симпатии, личные качества и профессиональные качества историка.

Другой работой, в которой была предпринята попытка объективного рассмотрения содержания исторической теории Токвиля, стала книга A.M. Салмина (1983). Салмин внимательно исследует идейно-теоретическое наследие Токвиля и высказывает принципиально важный тезис о сосуществовании глубокого историософского пессимизма и чисто политического оптимизма у Токвиля¹²⁶.

В этот же период готовится и защищается ряд кандидатских диссертаций, связанных с темой творчества Токвиля. Л.П. Веремчук защитила в 1985 г. диссертацию «Идейно-методологические основы исторической концепции Алексиса Токвиля». В работе справедливо указывалось, что в советской историографии ещё не решена «задача систематического изучения идейно-политического наследия Токвиля, как и его облика в целом»¹²⁷. Л.П. Веремчук следует за Далиным в оценке французского мыслителя и стремится раскрыть содержание идейно-теоретических воззрений Токвиля через его историографическую практику. В статье «Концепция буржуазного об-

щества в системе исторических взглядов Алексиса Токвиля» (1983) Л.П. Веремчук (Кустова) раскрывает значение термина «демократия» у Токвиля: не только форма государственного управления, но и конкретно-исторический тип общественного устройства - буржуазное общество . Специфична также трактовка исследовательницей равенства по Токвилю: «некий трансцендентный исторический процесс демократизации общества»¹²⁹. Веремчук отвергает представление о том, что Токвиль игнорировал социальные конфликты в Америке; в действительности его замечания довольно проницательны. Главная ошибка Токвиля - убеждение в имманентности капиталистическому строю процветания «среднего класса», улучшения материального положения большинства граждан и т.д. Так Токвиль становится апологетом капитализма, а его теория — либеральной утопией.

Ещё один пример объективного исследования творчества Токвиля - в диссертации И.Г. Шаблинского (1989). Диссертант задаётся целью критически проанализировать концепцию демократии Токвиля и определить новые подходы к современной стадии развития демократии¹³⁰. Шаблинский исследует истоки теории Токвиля, корректирует тезис о противопоставлении у него равенства и свободы, указывает на причины популярности идей французского мыслителя среди современных западных политологов. В статье «О некоторых аспектах соотношения политической доктрины А. де Токвиля и традиционализма» (1988) Шаблинский формулирует пункты совпадения взглядов Токвиля и традиционалистов: проблема отношения к нравственному смыслу исторического процесса; общественная роль религии; наличие промежуточных структур между индивидами и государством. Отличает Токвиля его приверженность идеалам гражданского участия; рассмотрение религии в контексте демократического процесса, а не в качестве инструмента освящения органического единства социума; обращение к новым формам посредующих структур - гражданским и политическим ассоциациям американского типа. Критика индивидуализма у Токвиля вызвана не желанием дискредитировать демократию, а потребностью поиска противоядия от болезней демократического века. Шаблинский считает, что Токвиль, в отличие от современников и либерального, и консервативного толка, увидел в католицизме источник многих демократических идей. Другая особенность его доктрины - сакрализация ценностей равенства и свободы.

6. 1990-е- начало 2000-х: в 1992 (а затем в 1994 г.) издательство «Прогресс» сравнительно большим тиражом переиздало «Демократию в Америке» Токвиля в новом переводе. Это переиздание, конечно, стало фундаментом для освоения теоретического наследия Токвиля широкими российскими научными кругами, использования его в курсах социологии и политологии в вузах. В 1997 г. вышел новый перевод «Старого порядка и революции», изданный Московским философским фондом.

На протяжении 1990-х годов интерес к персоне Токвиля нарастает по двум направлениям. В публицистике воспроизведение идей мыслителя происходит в контексте переоценки исторического пути России, большевистского эксперимента, роли забытых отечественных философов . Популярной становится практика использования исследовательской методологии Токвиля для анализа русской революции. К.М. Кантор обнаруживает, что методология Токвиля позволяет понять «метафизические и социокультур-ные особенности» Октябрьской революции в России . Кантор обращает внимание на открытие Токвилем континуитета между Старым порядком и революцией*, религиозного характера великой революции (и большей значимости религиозного характера по сравнению с политическим); подчёркивается точность наблюдения Токвиля о том, что революция происходит не там, где бремя предшествующего строя наиболее тяжко, а там, где оно слабее всего. Границы применения методологии Токвиля к историческому материалу XX века пока исследователями не определены, поэтому говорить об эффективности её использования рано.

Второе направление - в историографии - представлено редкими статьями и первой посвященной Токвилю монографией С.А. Исаева «Алексис Токвиль и Америка его времени» (1993)¹³³, выпущенной, к сожалению, мизерным тиражом. С.А. Исаев обстоятельно исследует «американский» период жизни и творчества Токвиля, даёт оценки токвилевской рефлексии американского опыта с точки зрения современной американистики. Работа С.А. Исаева, без сомнения, открывает новый этап в отечественной историографии, окончательно освобождающейся от догматизма в оценках.

В своей книге К.М. Кантор допускает небрежность при изложении вех биографии уважаемого им мыслителя: «Токвиль дожил до реставрации Луи Филиппа», «был министром иностранных дел и ушёл в отставку после 18 брюмера Луи Бонапарта» (с. 845). В

Для современных отечественных авторов зачастую нехарактерна про-блематизация определения Токвиля как либерального мыслителя и деятеля. Ср., например упрощённые оценки: «Токвиль, неизменно оставаясь либералом, выступал как против народной революции, так и против последовавшего за ней авторитарного бонапартистского режима» (А.Ю. Смирнов)¹³⁴. С другой стороны, воронежский исследователь А.В. Фененко возвращается к проблеме определения положения Токвиля и настаивает на том, что французский мыслитель с большим основанием может быть отнесён к «партии» консерваторов¹³⁵. При этом А.В. Фененко исходит из того, что «в отличие от "либерального концепта" идеологическая база французского консерватизма до настоящего времени остаётся слабо изученной»¹³⁶. По его мнению, и для советской, и для западной историографии характерна примитивная оценка консерватизма как поверхностной реакции на Французскую революцию. С подобным суждением решительно нельзя согласиться, а многообразие оценок французского консерватизма было отражено в работах советских авторов ещё конца 1980-х годов¹³⁷.

Очевидно, что предстоит ещё возвращение массовому читателю «Воспоминаний» Токвиля, не переиздававшихся после 1917 г., изучение различных аспектов осмысления теоретического наследия Токвиля отечественными философами и историками - К.Н. Леонтьевым, Ф.М. Достоевским, В.В. Розановым, Л.П. Карсавиным, В.А. Бутенко и др.

Отечественных трудов по истории французского либерализма вообще очень мало. До 1917 г. традицию систематического научного изучения либерального движения во Франции заложил В.А. Бутенко. Первый том его работы «Либеральная партия во Франции в эпоху Реставрации» (19ІЗ)¹³⁸ представляет собой фундаментальное исследование всех аспектов французского либерализма в 1814-1820 гг., которое зиждется на кропотливом изучении массы архивных и письменных источников, содержит гигантский научно-справочный аппарат и остаётся непревзойдённым в отечественной и, вероятно, зарубежной историографии. Бутенко в 1917 г. написал докторскую диссертацию «Либеральная партия во Франции в эпоху Реставрации. 1820-1830», к сожалению, утерянную в результате ареста автора в 1930 г.¹³⁹

год Июльской революции Токвилю исполнилось 25 лет, а в отставку он ушёл вместе с правительством Одилона Барро за два года до 18 брюмера.

Отдельные проблемы истории либерального движения затрагивались в работах М.М. Ковалевского, С.А. Котляревского, Н.И. Кареева и др.

В 1913 году В.А. Бутенко отмечал, что проблема зарождения либеральной идеологии в эпоху Просвещения и начала революции во Франции остаётся мало освещенным вопросом в современной исторической науке¹⁴¹. Прошло почти столетие, но ситуация кардинально не изменилась: советское время не слишком благоприятствовало для объективной научной разработки истории либеральных учений, либерализм не был предметом специального объективного изучения.

Советская историография сосредоточила внимание на исследовании социалистической и демократической традиции во французской истории. В академической «Истории Франции» (1973) политическому либерализму периода Реставрации было посвящено три абзаца, названы фамилии Руайе-Коллара и Констана¹⁴². Чуть больше внимания уделялось буржуазной либеральной историографии в лице Ф. Гизо и О. Тьерри . В оценках автора соответствующей главы (А.И. Молок) буржуазный либерализм противостоял дворянско-монархической реакции (Местр, Бональд, Шатобриан). Руайе-Коллар выражал интересы «крупной буржуазии и либеральной части дворянства», а Констан - «широких слоев торгово-промышленной буржуазии и буржуазной интеллигенции»¹⁴⁴. Так же и в других разделах, посвященных Июльской монархии и Второй республике, характеризовались преимущественно социалистические и демократические движения. Алексис де Токвиль вообще не упоминается ни разу в этом томе «Истории Франции».

В то же время в советский период удавалось освещать некоторые аспекты либеральной мысли, в частности, исследовать либеральную историографию. Во многом это объясняется тем обстоятельством, что у Ф. Гизо и О. Тьерри историки обнаруживали истоки теории классовой борьбы К. Маркса. Классическим в этом отношении стал труд Б.Г. Реизова «Французская романтическая историография» (1956)¹⁴⁵. В фундаментальном исследовании Реизов характеризует французскую историческую науку периода Реставрации, посвящая отдельные главы таким корифеям, как Вильмен, О. Тьерри, Ф. Гизо, Ф. Минье, П.С. Балланш и др. Реизов исследует зарождение и развитие романтической историографии с её вниманием к «местному колориту», средневековой истории и перемещением акцентов при описании исторических событий с монархов на «народ». Биография Гизо включает в

себя подробное изложение и анализ его философских, исторических и социологических взглядов. Работа Реизова построена на основе множества письменных источников и остаётся достижением советской историографии.

Начиная с 1990-х годов, появляются свободные от догм исследования отечественных историков, посвященные различным этапам и проблемам французского либерализма конца XVIII - первой половины XIX вв., жизни и деятельности лидеров либерального движения. Либерализм стал объектом исследования нескольких отечественных авторов - историков, философов, политологов.

Проблематика либерализма в рамках политической философии активно разрабатывается К.С. Гаджиевым. В работах Гаджиева проводится мысль о том, что либерализм - «это одновременно теория, доктрина, программа и политическая практика»¹⁴ . В силу этого либерализм отличается своей многовариантностью, хотя и имеет общие корни и принципы, позволяющие выделять его в качестве особого типа общественно-политической мысли. По традиции Гаджиев обнаруживает истоки либерального мировоззрения в Ренессансе, Реформации и научной революции Ньютона. Ключевой тезис либерализма - признание универсальной целью идеала индивидуальной свободы. К либералам он относит помимо общепризнанных классиков (Локк, Монтескье, Кант, А. Смит, Констан) также и Токвиля¹⁴⁷. Поворотный пункт в истории либерализма - Французская революция, а осуществление либеральных принципов во Франции Гаджиев относит к Июльской монархии. Типология западного либерализма включает англосаксонский и континентальный варианты.

А.Н. Медушевский в своих работах выделяет три подхода к пониманию либерализма, сложившиеся в европейской научной традиции. Первый - трактовка либерализма как социально-политического движения, свойственного определённой исторической эпохе (периоду кризиса феодального строя) и представленного определёнными социальными силами (буржуазией). Другой - интерпретация либерализма как идеологического течения, основанного на ряде исходных принципов. Третий - трактовка либерализма как совокупности некоторых институтов и процедур, обеспечивающих функционирование демократической системы¹⁴⁸. Выделяется проблематика либерализма: невмешательство государства в рыночные отношения, представительное правление, развитие права и религиозной толерантности.

Переоценка тезисов советской историографии о либерализме, его детерминантах, кризисе либерализма и буржуазной демократии в конце XIX в. содержится в статье Е.Б. Черняка (1995)¹⁴⁹. По мнению Черняка, для объективного рассмотрения действительной роли либерализма необходимо чёткое различение трёх стадий его развития: либерализма XVII-XVIII вв., либерализма периода «промышленного капитализма» и современного либерализма.

К генезису либерализма обращается в своей монографии «Фельяны. У истоков французского либерализма» (1999) А.В. Тырсенко¹⁵⁰. На основе широкого круга источников Тырсенко исследует партию фельянов в контексте истории революции. Выделяются социальные и идеологические предпосылки формирования партии (Просвещение), указывается на стимулирующую для сплочения либералов роль демократического движения. Анализ раскола революционного лагеря позволяет автору выявить основные темы и лозунги фельянов, их намерение остановить революцию и закрепить завоевания нового строя. Группировка фельянов была скорее «лабораторией либеральной мысли», чем мобилизованной партийной организацией. В этом можно усмотреть одну из причин её фиаско. Тырсенко считает, что историческое значение фельянов - в оригинальном решении общественных проблем через слияние всех социальных элит воедино вне зависимости от их прежнего сословного статуса. Существенные элементы доктрины фельянов усматриваются на всём протяжении XIX века.

П.П. Черкасов в биографии Лафайета (1991) устанавливает истоки мировоззрения прославленного генерала, восстанавливает контекст его политической деятельности, обрисовывает мотивы поступков выдающегося либерала¹⁵¹.

На протяжении 1990-х годов изучение французского либерализма заметно оживляется. В 1995 г. сотрудники Института всеобщей истории РАН выпускают обобщающий сборник статей по истории западноевропейского либерализма под редакцией СП. Пожарской¹⁵². В 2001 г. преподаватели кафедры новой и новейшей истории МГУ выпускают коллективную монографию «Французский либерализм в прошлом и настоящем» под редакцией В.П. Смирнова¹⁵³. Её авторы предпринимают конкретно-историческое исследование французского либерализма от Французской революции до наших дней. В результате специфическим свойством французской версии ли-

берализма признаётся его развитие в условиях многих революций. Сложное политическое деление, характерное для Франции, мешало «созданию единого либерального течения или партии»¹⁵ . Это привело к тому, что к началу XX века либерализм растворился в других течениях.

Для авторов коллективной монографии характерно исключение из круга французских либералов Токвиля; среди главных идеологов фигурируют мадам де Сталь, Констан, Руайе-Коллар, Гизо, Лафайет¹⁵⁵. Токвиль даже не упоминается в основных статьях сборника, принадлежащих В.П. Смирнову и Е.И. Федосовой, что может быть приемлемым, но требует сегодня специальной оговорки. Тем более любопытно, что Токвиль появляется в статье Е.И. Обичкиной, которая пишет уже о Третьей республике: в речи А. де Брольи «оживают старые страхи французского либерализма, озвученные А. де Токвилем в его трудах по истории Французской и Американской революций (sic!): сомнения в возможности примирить в условиях Франции свободу и демократическое равенство (...)»¹⁵⁶. Может сложиться впечатление, что Токвиль играл роль лишь «озвучивателя страхов» французских либералов, не будучи в то же время самостоятельным теоретиком, развивающим либеральное учение.

В статьях современных российских исследователей Е.В. Киселёвой и Е.И. Федосовой восстанавливается облик доктринеров и, в частности, П. Руайе-Коллара и Ф. Гизо¹⁵⁷; Ю.А. Крашенинникова занимается проблемами политической теории Гизо¹⁵⁸.

М.М. Фёдорова в монографии «Модернизм и антимодернизм во французской политической мысли XIX века» (1997) исследует противостояние двух фундаментальных тенденций европейской политической мысли Нового времени¹⁵⁹. Одна тенденция основана на убеждении в автономности индивида, его ответственности за свою деятельность (модернизм), другая - на коллективистском видении общества. Это не только формы доктрин, но и формы социального поведения. Фёдорова исследует истоки проекта модернизма, характеризует воззрения ведущих либералов. С оговорками Фёдорова всё же относит Токвиля к периоду «классического либерализма»¹⁶⁰. Автор выстраивает схему, согласно которой Токвиль в своей деятельности отвечал на вопросы, поставленные Констаном и Руайе-Колларом (о судьбе индивида перед лицом всемогущего государства). Особо важно, что в понимании Токвиля свобода - не только право, но и форма долга - обязатель-

р--":с':искля госугл:^ :.- >:нмая, ства перед собой, другими и Богом. Творчество Токвиля в целом/обозначаем

границу между либерализмом, полемизировавшим с традиционализмом, и либерализмом, пытающимся ответить на новые вопросы современности. В новейшей статье М.М. Фёдорова интерпретирует Токвиля как либерального мыслителя, столкнувшегося с нивелирующей силой общества, нацеленной «на размывание всего личного, что есть в человеке, и превращение его в "одномерного"»¹⁶¹, то есть, как это ясно из контекста, связывает Токвиля с линией критиков буржуазного общества из Франкфуртской школы и, в частности, Г. Маркузе.

А.В. Ревякин в своей монографии «Социализм и либерализм во Франции в середине XIX века» (1999) иллюстрирует историю французской общественной мысли более позднего периода примером Этьена Кабе. Ревякин раскрывает своеобразный характер эволюции Кабе: от либерализма и республиканской оппозиции в молодости к утопическому коммунизму в зрелости. Вывод автора заключается в определении места воззрений Кабе «на стыке либерализма и социализма» . Ревякин констатирует неудачу практической политической программы Кабе, которая объяснялась как раз нечёткостью его политической ориентации. Демократы и революционные коммунисты с разных позиций отвергли концепцию Кабе.

В последние годы внимание отечественных историков привлекает и фигура Б. Констана. В литературе нет однозначного решения вопроса о характере формирования политического мировоззрения Констана. Высказывалось суждение о том, что его политическая мысль достигла зрелости к концу Империи¹⁶³. Защитившая в 1994 г. диссертацию по Констану Е.Д. Паршакова считает, что на формирование его политических взглядов оказали существенное влияние три фактора: Французская революция, многочисленные путешествия и общение с выдающимися людьми эпохи (в первую очередь - мадам де Сталь)¹⁶⁴. Среди идейных влияний обычно выделяют Вольтера, Руссо¹⁶⁵, Юма, Сийеса, в философии - Гельвеция и Гольбаха¹⁶⁶. Вместе с тем речь шла не о подражании или эпигонстве, а о творческой переработке наследия предшественников и создании оригинальной собственной политической доктрины.

Наконец, небесполезными для целей настоящего исследования явились также работы Т.М. Фадеевой и других отечественных исследователей о французском традиционализме¹⁶⁷. В них формулируются основные положе-

ния консервативных доктрин, характеризуется полемика с либералами, отмечается генетическая связь с идеями Токвиля.

Несмотря на множество исследований, посвященных отдельным аспектам теории Токвиля и истории французского либерализма, в историографии до сих пор не было написано специальных работ, определяющих место Токвиля в истории либеральной традиции. Для отечественной историографии вообще французский либерализм XIX века остаётся лакуной. Вопросы соотношения доктрины Токвиля, взглядов традиционных либералов и концепций «консервативных либералов» (Шатобриан, Кюстин) требуют своего разрешения.

Основополагающим в работе явился методологический принцип системности в подходе к объекту исследования. При написании работы автор руководствовался наиболее авторитетными исследованиями в области историографии, социологии, политической философии.

Автор диссертации оперирует рядом общепринятых терминов, таких как «Новое время», «либерализм», «социализм» и др. Такие мысленные конструкции носят идеально-типический характер. Макс Вебер признавал, что в реальности подобные образы не обнаруживаются эмпирически, и требовал от исторической науки, «чтобы в каждом отдельном случае установить, насколько действительность близка такому мысленному образу или далека от него» . Автор диссертационного исследования опирается на методологические принципы, сформулированные М. Вебером: идеально-типические конструкции представляют собой как выделяемые историком понятия (либерализм, консерватизм, социализм), так и собственно концепции (теория Маркса, теория Констана и т.д.).

Автор работы в целом разделяет утвердившуюся на Западе трактовку истории Нового времени как эпохи, характеризующейся возрастанием индивидуализма и поиска реакции на «ощущение неслыханного дотоле внутреннего одиночества отдельного индивида» . Фундаментальные исследования, заложившие основы подобного подхода, принадлежат представителям разных специальностей: М. Веберу, К. Манхейму, Э. Фромму¹⁷⁰ и др.

Под «либерализмом» автор понимает совокупность идейно-политических доктрин, конкретных политических программ, поведенческих установок, присущих конкретно-историческому периоду Нового времени в Европе и Соединённых Штатах и основанных на нескольких фундамен-

тальных принципах. Это признание индивида отправной точкой для всякой деятельности; наделение индивида правами и свободами, собственными интересами, которые доминируют над интересами общественных групп; защита интересов индивида перед другими индивидами и Государством, ликвидация различных форм принуждения индивида; участие индивидов в управлении обществом, их социальная активность; открытость новациям и критичность мышления - всё то, что характеризует так называемый современный проект. Отсюда вытекают традиционные западные ценности рынка, политической демократии и т.д. Французский либерализм первой половины XIX в. - это совокупность доктрин классиков политической мысли либерального направления.

В диссертации использованы также современные исследования, авторы которых оперируют сложившимся понятийно-категориальным аппаратом политической философии. Это работы К.С. Гаджиева, A.M. Салмина, В.Г. Федотовой и др.¹⁷¹.

Известную методологическую трудность и одновременно стимул для её разрешения представляет собой междисциплинарный характер исследования. Творчество Токвиля и других мыслителей принадлежит одновременно истории идей, историографии, политологии и социологии. С этой трудностью уже сталкивался Раймон Арон, поместивший Токвиля в число Семи Великих социологов в работе «Этапы развития социологической мысли». Его подверг критике рецензент Ж. Дави, считавший некорректным смешивать социологию и политологию. Арон с связи с этим задаётся вопросом: «Но имеет ли какой-то смысл различение этих двух дисциплин, если оставить в стороне разграничение между ними как учебными дисциплинами в университете?.. Именно потому, что предметом изучения у Токвиля в конечном счёте была политика, ему ещё есть что сказать нам»¹⁷².

Необходимо также сделать несколько замечаний по поводу используемых в работе терминов. Их применение, с одной стороны, вызвано стремлением сделать выражаемую мысль менее двусмысленной, а с другой - объясняется естественно возникающими сложностями при обращении к текстам, порождённым современным западным политическим дискурсом. Англоязычные и французские авторы используют определённую терминологию, которая для более адекватного понимания нуждается в комментарии.

Под «модерной» (от английского modern или французского moderne — «новый, современный») традицией понимается комплекс идей и установок, свойственных Новому времени на Западе. Перевод этого понятия на русский язык как «новый» делает его слишком расплывчатым. В то же время термин «moderne» не очень удачно переводить как «современный», поскольку его хронология охватывает как раз не современность, а период Нового времени (до второй половины XX века - наступления постмодерна).

Прилагательное «просвещенческий», которое нередко используется в современном научном дискурсе, образовано для того, чтобы отличить его от прилагательного «просветительский». Просвещенческий - значит специфически связанный с мировоззрением и эмоциональным настроением конкретно-исторического периода — эпохи Просвещения. «Просветительский» - связанный с просвещением как родом деятельности, то есть распространением знаний. В этом смысле совокупность философских доктрин французских просветителей носит просвещенческий, а их издательская деятельность - просветительский характер.

Используется также ряд понятий из современной методологии науки. Термин «дискурс» был введён во время «лингвистического поворота» в методологии истории и относится к числу уже вполне классических для западной научной мысли (точнее сказать, для современного научного дискурса). Он остаётся существенным понятием для раскрытия внутреннего механизма языка общественной мысли. Речь, однако, идёт об очень важном понятии, не тождественном идеологии . Ж. Пюимеж, например, в своей работе о шовинизме отличает шовинизм от национализма на том основании, что идеологии свойственна жёсткость, логичность, оперирование идеями, претензия на объяснительную и научную ценность. Шовинизм основывается на специфических поведенческих установках, образах и эмоциях. Тем не менее, шовинизм, шовинистский дискурс стимулирует зарождение идей, становясь своего рода «нулевым уровнем французского национализма»¹⁷³. Либеральный дискурс оперирует категориями свободы, прогресса, революции в определённых, специфически «либеральных» значениях.

Введённый Т. Куном термин «парадигма» обозначает признанную научным сообществом, но актуальную лишь для определённого этапа в разви-

Теоретик школы анализа дискурса Д. Мэнгено среди различных вариантов определения использует такое: «система ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определённой социальной или идеологической позиции»

тии науки модель постановки проблем и их решений. Под «концептом» понимается понятие, взятое в совокупности с «пучком свойств», позволяющим раскрыть его культурологическое значение¹⁷⁴. Концепт в отличие от понятия имеет чётко очерченные границы.

Структура работы определена задачами диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, примечаний, списка источников и литературы. В основу деления на главы положен проблемный принцип, при использовании которого неизбежны повторы, обращения к одним и тем же темам в разных местах. Вместе с тем такая «цикличность» продиктована стремлением рассмотреть предмет исследования под разными углами, восстанавливая его смысл с разных позиций.

Первая глава диссертации посвящена собственно либеральной традиции во Франции. В ней излагаются вехи истории либерального движения во Франции до начала Реставрации (1), даётся общая характеристика либерализма первой половины XIX в. и биографии основных его представителей (2), анализируется проблематика свободы в либеральных доктринах (3). Вторая глава диссертации представляет собой политический портрет Ток-виля, характеристику генезиса его мировоззренческих установок в целом: раскрываются социально-психологические и историко-философские корни его мировоззрения (1), излагаются основные события биографии, даётся характеристика политической карьеры Токвиля в качестве публичного политика (2). Эта глава, меньшая по объёму, имеет характер биографического очерка, дающего необходимый фон для рассмотрения теории Токвиля и являющегося, таким образом, вспомогательным. Третья глава реконструирует политическую теорию Токвиля, сформированную на базе его мировоззренческих установок: излагаются его религиозные и историософские взгляды (1), характеризуется концептуальный строй теории (2), раскрывается положение Токвиля в перспективе развития либеральной мысли (3). Подобная структура работы позволяет последовательно рассмотреть проблему соотношения теории Токвиля и либеральной доктрины.

(См.: Квадратура смысла. Французская школа анализа дискурса. М: Прогресс, 1999. С. 26).

Истоки либеральной мысли во Франции

Французская либеральная идея может быть рассмотрена в двух аспектах: как часть западного либерализма и как составляющая национальной социально-политической традиции. Перефразируя мысль К. Манхейма об идеологии Просвещения, можно сказать, что Франция использовала либерализм «до логического предела»1. Вся новая история Франции оказывается неразрывно связана с либеральным движением.

Общеизвестно, что вся конструкция либерализма зиждется на понятии «свободы». «Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово «свобода» , - писал Ш.Л. Монтескье в «Духе законов» (XII, 2). Понятие «свободы» укоренено в западной традиции. Термин зародился в античности, но его понимание существенно отличалось от современного (модерного). В Древней Греции понятие «свободы» применялось по отношению к полису (Cite), а не к индивиду; индивидуальная свобода появилась только в XVIII веке. Другой источник западного типа мировоззрения, - христианское учение - имело разработанное учение о грехопадении и свободе воли. Таким образом, античная мысль исследовала политическое измерение свободы, а христианская парадигма - моральные аспекты того же феномена.

Европейское средневековье принято (не всегда справедливо) считать временем подавления индивидуальной свободы, периодом господства феодальной системы и католической доктрины, неразвитости товарно-денежных отношений. Формирование основных концептов либеральной идеологии начинается на закате средневековья в контексте процесса индивидуализации - полного обособления индивида от первоначальных связей (Фромм)3.

Становление индивидуальности в западноевропейской мысли связано с Ренессансом и Реформацией. Значение Реформации в перемене политиче ского мировоззрения отмечал ещё Ф.Р. де Шатобриан. «Реформация, - писал он, - составляет важную эпоху в новейшей Европе. Как скоро люди начинают сомневаться в Религии, они сомневаются в Политике. Кто осмеливается отыскивать начала своего Богопочитания, тот не умедлит разведать о началах своего Правления»4. Католической рефлексии вообще было свойственно списывать все зигзаги европейской истории на Реформацию .

Интеллектуальный климат, сформированный Ренессансом и Реформацией, относится к числу идеологических предпосылок либерализма. На изломе средневековья формируются также социально-экономические предпосылки. Становление либерализма должно быть рассмотрено в неразрывной связи со становлением капиталистического общества. Либеральная идеология - плоть от плоти капитализма, он снабжает её социальной базой и темами для рефлексии, предоставляет ей возможность обрести политическую и экономическую власть. Бурное развитие капиталистических отношений на Западе в Новое время характеризуется, по традиционной марксистской схеме, индустриальной экономикой, формированием специфических классов -буржуазии и пролетариата, особой капиталистической ментальностью, «буржуазной моралью». Последняя строится на понятии интереса5, получившем осуждение со стороны французских моралистов: «Добродетели теряются в своекорыстии, как реки в море»; «Своекорыстие говорит на всех языках и разыгрывает любые роли - даже роль бескорыстия» (Ларошфуко)6.

Социальной базой либерализма становятся естественным образом средние классы, т.е. те слои населения, которые были заинтересованы в скорейшей ликвидации старой - феодальной в своих корнях - системы. Любопытный феномен представляют собой аристократы, обращающиеся к либерализму. Как указывает М. Фламан, «дворяне становятся либералами только тогда, когда они теряют свою власть»7. В качестве примеров только из французов можно назвать Ш.Л. Монтескье, Ф.Р. де Шатобриана, А. де Токвиля, Ш. де Ремюза.

Во Франции реформационные идеи начинают распространяться с 20-х годов XVI в., хотя по степени их влияния на духовную и общественную жизнь Франция заметно уступала Германии. Французская церковь была подчинена королевскому абсолютизму, твёрдо контролировавшему церковную жизнь. Историки отмечают также «полное равнодушие крестьянства» к реформационным идеям8.

В традиции кальвинизма ценность свободы мыслилась как проявление божественного начала в человеке, атрибут божества. Тирания в этом случае становилась «человеческим» изобретением. Кальвин рассуждает о «тирании греха», «узах греха» и лишении человека свободы воли после грехопадения9.

У истоков французского протестантизма стояли ученики гуманиста Лефевра д Этапля (1455-1537), объединённые в так называемую «группу в Мо». Однако серьёзного влияния протестанты не имели: католики были многочисленнее и пользовались авторитетом при дворе. С 1534 г. начинаются репрессии по отношению к адептам Реформации. В 40-х годах активизируется кальвинизм. Первоначально речь шла об узком круге интеллектуалов (философы, скульпторы, поэты, музыканты). Новый период истории Реформации во Франции характеризуется, по мнению С.Д. Сказкина, переходом католических клириков в протестантизм и присоединением к протестантам широких кругов дворянства10. К 1562 г. адмирал Колиньи насчитывал 2150 реформаторских общин во Франции, а один кюре из Прованса утверждал, что четверть населения стала протестантской11. Террор, развёрнутый в отношении еретиков со стороны королевской власти, вынуждал их скрываться у самого Кальвина в Женеве.

Пик противостояния католиков и гугенотов пришёлся на вторую половину XVI в. - эпоху религиозных войн во Франции. Тогда активно развивается гугенотская публицистика (Юний Брут, Отман и др.). В памфлетах высказывается традиционный республиканский комплекс идей, содержащий в зародыше основные положения будущего просветительского либерализма. В случае, когда государь, получивший власть от Бога, становится тираном, народ вправе его свергнуть с помощью собрания всех сословий (Генеральных штатов). Убийство тирана богоугодно.

Формирование мировоззрения Токвиля

Алексис Шарль Анри Клерель де Токвиль родился 29 июля 1805 г. в Париже и был крещён в церкви замка Верней. В литературе иногда встречается утверждение, что Токвиль «родился в нормандском замке Верней»1, однако это не очень точно: место рождения Токвиля определяется актом о рождении, копия которого хранится в фондах Иельского университета (США)2.

Отец новорождённого - Эрве Клерель де Токвиль (1772-1856) - начал настоящую карьеру лишь в годы Реставрации, когда возглавил префектуры Меца, Амьена, Версаля, стал пэром Франции. Клерели - фамилия, принадлежащая к очень старой нормандской знати. «Вильгельм Кларель», родоначальник семейства, сражался ещё при Гастингсе в 1066 г. С XII века история семьи Клерелей во Франции чётко прослеживается по письменным источникам; путём ряда сделок и удачных браков почтенная фамилия в 1661 г. завладевает фьефом Токвиль и принимает это имя3.

По матери - урождённой Луизе Ле Пелетье де Розанбо (1772-1836) -Алексис де Токвиль был правнуком Ламуаньона Мальзерба (1721-1794) -бывшего министра Людовика XVI, либеральной аристократической жертвы Французской революции. Сам Токвиль говорил: «Я - правнук господина Мальзерба. Всем известно, что господин Мальзерб, после того как защищал народ перед королём Людовиком XVI, защищал короля Людовика XVI перед народом» . Токвиль имел многочисленных родственников по обеим линиям: из выдающихся французов ближе всех был Франсуа-Рене де Шатоб-риан. Племянники Шатобриана Луи и Кристиан воспитывались вместе с детьми Токвилей; младший из них - кузен Алексиса - стал иезуитом и умер в 1842 г. в Риме5.

Революционное время семья Токвилей пережила в нужде и неуверенности, родители Алексиса даже провели несколько месяцев в тюрьме и могли быть казнены, если бы не прекращение якобинской диктатуры. Семейная обстановка была типичной для всех переживших революцию аристократических фамилий. Убеждённый легитимист, Эрве де Токвиль бережно относился ко всему связанному со Старым порядком6. Даже много лет спустя, в 1857 г., в письме к леди Терезе Льюис, Токвиль вспоминал «один вечер в замке, где жил тогда мой отец и где семейные праздники собирали у нас огромное число наших близких родственников ... . Моя мать, имевшая сладкий и проникновенный голос, начала петь знаменитую арию о наших гражданских смутах, слова которой напоминали о несчастьях и смерти короля Людовика XVI. Когда она остановилась, все плакали, но не столько о личных бедствиях, ни даже о многих родственниках, которых мы потеряли в гражданской войне и на эшафоте, сколько о личности этого человека, умершего более пятнадцати лет назад, притом что большая часть проливавших слёзы о нём никогда его не видела. Но этот человек был Королём»7.

Так с детских лет в окружении Токвиля культивировалось ностальгическое отношение к дореволюционному порядку. История ментальностей, развивающаяся на Западе, начиная со школы «Анналов», обращает особое внимание на «траурную работу», которая совершалась в бессознательном аристократии весь XIX век . Следы этой работы обнаруживаются в произведениях эпохи романтизма и даже в политических трактатах эпохи. Воспитанный в подобном духе ребёнок не испытывал особых симпатий по отношению к революции или деспотизму Наполеона. Однако этого факта недостаточно, чтобы сводить всё последующее творчество французского мыслителя к своеобразной сублимации контрреволюционных чувств, как это делает, к примеру, М.А. Алпатов («Токвиль никогда не расставался со своими дворянскими убеждениями и никогда не переставал за них бороться»9). Такая точка зрения не только отвергается зарубежными исследователями, но уже достаточно давно не принимается и в науке отечественной .

От матери и отца Токвиль воспринял две религиозные традиции -ультрамонтанскую и галликанскую. Мать почитала за образец иезуитов, а отец передал его в руки воспитателя аббата-янсениста Лезюё (Lesueur), который и дал Алексису первоначальное образование в 1817-1820 гг. Позже Токвиль напишет о нём: «Человек, которому я обязан большей частью знаний и воспоминание о котором у меня осталось самое дорогое и самое уважительное»11.

Какое влияние на Токвиля оказал его отец? Активный государственный деятель эпохи Реставрации, пэр Франции (с 1827 г.), Эрве де Токвиль был изгнан из Палаты Июльской революцией 1830 г. После отказа служить монархии Луи Филиппа его ждала частная жизнь вдали от политических интриг. Впрочем, высвободившееся время Токвиль-отец посвятил работе над книгами по истории Французской революции.

Учась в лицее города Меца в 1821-1823 гг., юный Токвиль обстоятельно исследовал отцовскую библиотеку (традиционное лицейское образование сыграло в интеллектуальном формировании подростка небольшую роль). В круг его чтения тогда вошли античные авторы, Декарт, Паскаль, просветители XVIII века - Монтескье, Вольтер, Руссо, Мабли, Рейналь. Из современных авторов - только родственник, Ф.Р. де Шатобриан . Негативное отношение отца Токвиля к революции вовсе не мешало ему держать у себя книги французских просветителей и позволять сыну читать их. Вероятно, вследствие столь раннего знакомства с образцами просветительской литературы Токвиль пережил кризис скептицизма, утратив надолго веру.

Нет однозначной оценки влияния отца Токвиля на сына. Позднее Алексис де Токвиль нигде никогда не ссылался на сочинения отца, несмотря на то, что они были посвящены той же проблеме, что и «Старый порядок и революция». Объяснение этому «эдипову комплексу» в историографии (не читал? не хотел признать, что читал?) находят в различии между двумя типами истории, представителями которых выступили Токвили. Отец в своих трудах предъявил пример старой нарративной истории, сын известен как основоположник истории аналитической («О демократии в Америке», «Старый порядок и революция»), хотя и сам отдал дань прежней традиции в «Воспоминаниях»13. Если и было какое-то влияние отца на сына в историографии Французской революции, то негативное: Алексис решил написать нечто новое, нечто отличное от произведений отца и иных своих предшественников.

В своей истории аналитического типа Токвиль претендовал на непредубеждённость, которую считал предпосылкой объективного научного исследования. Во введении ко второй книге «Демократии в Америке» он говорит: «Не являясь врагом демократии, я хотел бы быть искренним по отношению к ней. От своих врагов люди не получают и крупицы правды, не одаривают их ею и друзья; именно поэтому я и говорю правду. „. Я надеюсь, что в этой, второй части работы читатель вновь найдёт ту непредубеждённость (выделено мной - И.Д.), которая была отмечена как достоинство первой книги»14. То, что Токвиль называет непредубеждённостью, -первое условие всякого критического осмысления какого-либо явления. Одним из средств обеспечения объективности был сознательный отказ от знакомства с «историографией вопроса». Токвиль умышленно избегает ссылок на предшественников, опасаясь подпасть под их влияние.

Таким образом, социальное происхождение и семейные традиции во многом определили мировоззрение Токвиля как критически мыслящего интеллектуала с «запрограммированным» негативным отношением к революции.

Следует добавить также несколько психологических характеристик. Юный Токвиль был невысокого роста, остро чувствительный, нередко нервозный; с детства закрытый в отношениях с родителями. Внешне гордый и холодный с посторонними, Токвиль был, тем не менее, способен на глубокую и прочную дружбу. Неслучайно эпистолярное наследие превышает по общему объёму все работы, написанные Токвилем; именно в письмах проявлял он свои чувства, высказывал самые сокровенные мысли. Среди немногих друзей, которым он сохранял верность в течение жизни, - Постав де Бомон, Джон Стюарт Милль, Луи де Кергорле, Артюр Гобино. Важно отметить, что политические разногласия не препятствовали душевной приязни - как это было с Гобино, основателем теоретического расизма. Несовместимость воззрений двух этих людей не стала основанием для личного разрыва15.

На Западе существует развитая традиция психологической (как правило, конечно, психоаналитической) интерпретации творчества Токвиля. Зарубежные исследователи ищут корни воззрений и даже конкретных теоретических постулатов мыслителя в особенностях его психологического развития. Л. Зидентоп объясняет характер юного Токвиля некоей «латентной клаустрофобией»16, напрямую связанной с чувством тревоги (anxiety), которое испытывали все члены его класса, воздержавшиеся от эмиграции в революционные годы. Склонность Токвиля к свободе, таким образом, интерпретируется через это чувство тревоги.

Религиозные и историософские взгляды Токвиля

Для понимания специфики политической теории Токвиля в её взаимосвязи с классическим французским либерализмом необходимо последовательно рассмотреть основания его доктрины: общефилософские, религиозные воззрения и философию истории.

Насколько правомерна постановка вопроса о философских и историософских взглядах Алексиса де Токвиля? Французский мыслитель не получил систематического философского образования и не создал целостной философской системы (впрочем, сознательно, как это будет показано далее), однако его работы всегда отличались глубоким философским анализом и логичностью изложения. Можно говорить о том, что в своих политических и исторических исследованиях Токвиль опирался на разработанную в течение жизни философию истории, сформулированную под многочисленными влияниями, но в то же время своеобразную. Если возможно говорить о философии истории Достоевского или Пушкина, Толстого или Ницше, то тем более это понятие применимо по отношению к творчеству Алексиса де Токвиля. Во всяком случае, понятие «философия истории Токвиля» с успехом эксплуатируется в монографиях и статьях, посвященных этому мыслителю на Западе1.

В основе мировоззрения Токвиля лежала его религиозность. Токвиль по рождению принадлежал к Римской Католической церкви, что во многом предопределяло его взгляды на общечеловеческие проблемы, его метод разрешения философских и, шире, мировоззренческих проблем. Само понимание исторического процесса, его нравственной направленности у Токвиля имеет глубокие религиозные основания.

Сам Токвиль считал себя прежде всего светским мыслителем, поэтому рассуждал о религиях вообще (не только о католицизме или христианстве в целом, но и о других, даже «самых ложных и опасных религиозных учени-ях» ). Он прямо ограничивает сферу своих интересов областью «человеческой точки зрения», общественной и исторической значимостью религии.

Токвиль отказывает себе и в праве, и в желании пойти дальше - исследовать мистическое начало в религии. Надо отметить, что Токвиль старался воплотить этот принцип чёткого разделения светского и религиозного в обществе и в своей политической деятельности. Выступая в Палате депутатов 28 апреля 1845 г., он указывал относительно свободы вероисповедания: «Это не вопрос религии, это вопрос права» .

Религиозность Токвиля носила своеобразный характер: он неустанно повторял, что религия - универсальное средство приобщения людей к добру и истине. A) Религия есть естественная потребность человека разумного; она вне времени и пространства и не зависит от формы общественного устройства4. «Основная цель религии - урегулирование отношений между человеком и Богом». Триумф христианства объясняется как раз этим - космополитиче ским - характером религии; в отличие от античного язычества, связанного с политическим устройством, христианство преодолевает все барьеры, осво бождается от всего присущего конкретным обществам, расам и т.п.5. Б) В условиях господства равенства люди замыкаются в самоизоляции и материальных наслаждениях. В этот момент «важнейшая заслуга религий заключается в их способности внушать прямо противоположные чувства ... , естественным образом вознося душу в высшие сферы, безмерно превосходящие чувственный мир»6. Таким образом, каждая религия отвлекает индивидуума «от мыслей о самом себе». Отсюда проистекает и основная задача религий как общественного института: необходимость «очищать, контролировать и сдерживать» страсть к благосостоянию, особо захватывающую сердца людей в эпоху равенства. Эту страсть невозможно уничтожить, скорее она уничтожит религию, которая попытается это сделать. Но религия может убедить человека «в том, что обогащаться надо лишь честными путями»7. Религия становится для Токвиля средством предотвращения деградации демократии.

B) Другое назначение религии, не менее ценное в глазах всякого верующего, заключается в том, что на «каждый из первостепенно важных дляжизни вопросов она должна дать ясные, точные и понятные большинству ответы, которые способны выдержать длительную проверку временем»8.

Это своего рода идеологическая функция религии.

Г) Наконец, религия для Токвиля выступает в качестве средства обеспечения общественного благополучия. Практическая общественная польза религии усматривается им в том, что «независимо от того, спасает ли религия людей на том свете, она, по крайней мере, весьма способствует обретению ими счастья и достоинства на этом свете»9.

Токвиль - оппонент атеизма. По его мнению, сомнение в одной голове приводит к неопределённости и путанице во многих умах, опустошению душ, ослаблению пружин воли и, наконец, к рабству. И здесь он усматривает величественную связь религии и политики: «Я сомневаюсь, что человек вообще способен выносить одновременно полную религиозную независимость и абсолютную политическую свободу, и я пришел к убеждению, что в том случае, если он не верит, он обязан подчиняться какой-нибудь власти, а если он свободен, то должен быть верующим (курсив здесь и далее мой -И.Д.)10».

Всё вышесказанное не означает, будто Токвиль в деликатных вопросах взаимоотношений общества и религии требует чего-либо только от общества. Он предъявляет вполне определённые требования и к религии в демократический век: не выходить за пределы заданной сферы влияния - общих идей, связанных «с понятием Бога и природы человека»11, включая идеи всеобщих обязанностей по отношению к Создателю и себе подобным (по сути дела исключительно духовной жизни человека). Если религии выходят за круг своей компетенции (грубо говоря, начинают вмешиваться в политику или экономику) и желают распространить свое влияние за границы религиозных вопросов, то «они рискуют тем, что в них вообще перестанут верить». То есть за пределами человеческого сознания индивиду должна быть предоставлена полная свобода и самостоятельность, это область применения социальных институтов.

Благодаря своему тезису о сочетании духа свободы и религии в американской демократии Токвиль вошёл в традицию утверждения христианской демократии в Европе. Хотя смысл тезиса заключался в признании религии эффективным социальным инструментом, Токвиль не игнорировал роль религии и в формировании нравственной картины современного общества.

Насколько страстным верующим был сам Токвиль, признававший бесспорную общественную значимость религии? Этот деликатный вопрос остаётся крайне спорным. Известно, что Токвиль пережил кризис сомнения в 16-летнем возрасте, однако как эволюционировали его религиозные взгляды к концу жизни? Ксавье де ла Фурньер констатирует неразрешённость ключевого вопроса: «По-христиански или нет закончил свою жизнь Токвиль?» В биографии Токвиля Фурньер предпринимает тщательный анализ всех свидетельств о последних днях мыслителя. Жена тщетно пыталась склонить его к исповеди. Алексис протестовал: «Не говори мне никогда об исповеди - никогда, никогда! Никогда меня не заставят лгать самому себе и делать гримасы веры, когда мне её недостаёт; я хочу остаться самим собой и ни капельки не унизиться до лжи»13. Когда же жена продолжала настаивать, он начал объяснять: «первое условие католической веры - это вера во все догматы Католической Церкви; и именно эти догматы, всегда оспаривавшиеся моим рассудком, я не хочу признавать или одобрять впредь»14.

Позднее Токвиль сам призвал священника и исповедовался ему (этот факт указывал в воспоминаниях Г. Бомон, которого цитирует Фурньер). А.-Д. Лакордер говорит в 1861 г. о Токвиле как о христианской душе: он «как самый подлинный христианин любил народ; он уважал в нём присутствие человека и в человеке присутствие Бога»15.

Похожие диссертации на Политическая теория Алексиса де Токвиля и французский либерализм первой половины XIX века

Теория и практика раннего либерализма в Германии (первая половина XIX века)Ростиславлева, Наталья Васильевна

Вклад профессора О. М. Ковалевского в изучение истории и культуры монголоязычных народов Центральной Азии, I-я половина XIX векаПолянская Оксана Николаевна

Колонизация Восточного Капа в первой половине XIX века: взаимодействие цивилизаций и адаптация амакосаБаранов Алексей Владимирович

Культурологическая концепция И. В. Гете и русско-немецкие культурные и научные связи первой половины XIX векаЛогинова Наталья Евгеньевна

Немецкая публицистика и формирование образа России в общественном мнении Германии в первой половине XIX века Заиченко Ольга Викторовна

Османская империя и Россия в Западном Закавказье в первой половине XIX века (Картлия-Кахетия-Имеретия-Мегрелия-Гурия-Ахалцихский Пашалык) Хайри Чапраз

История китайцев, маньчжуров и дауров Зазейского края во второй половине XIX векаУсова Анастасия Викторовна

Проблема нового мирового порядка в отношениях Великобритании и России в первой половине XIX векаОрлов Александр Анатольевич

Социально-экономические приоритеты государственной власти США во второй половине XIX векаСавельева Алена Владимировна

Российско-иранские торговые и дипломатические отношения первой половины XIX векаБугаева Анна Георгиевна