Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ПРИКАСПИЙСКИЕ ОБЛАСТИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ НАКАНУНЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К РОССИИ 32
1. Прикаспийские области в политике Ирана, Турции и России. Формирование сфер влияния и их характеристика 32
2. Антииранские восстания 1707-1721 г.г. и свержение власти Сефевидов на Кавказе. Подготовка похода Петра I в Прикаспье 42
ГЛАВА II. КАСПИЙСКИЙ ПОХОД ПЕТРА IИ ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РАЗВИТИЕ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ПРИКАСПИЙСКИХ ОБЛАСТЯХ 59
1. Поход Петра I на побережье Каспия. Петербургский договор 1723 г. и присоединение Прикаспийских областей к России . 59
2. Противодействие Турции и западных держав кавказской политике России и его последствия. Константинопольский договор 1724 г. 75
3. Проблемы разграничения в Прикаспийских областях: международные аспекты и итоги 84
ГЛАВА III. ПРИКАСПИЙСКИЕ ОБЛАСТИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ ОТ РЕШТСКОГО ДОГОВОРА ДО БЕЛГРАДСКОГО ТРАКТАТА (1732-1739) 96
1. Рештский договор 1732 г. и обострение ситуации в Прикаспийских областях. Нашествия крымских и иранских феодалов на Дагестан и Ширван 96
2. Гянджинский трактат 1735 г. и возвращение Ирану Прикаспийских областей. Новые нашествия османо-крымских и иранских захватчиков 111
3. Прикаспийские области в русско-турецкой войне 1735-1739 гг. Белградский трактат в системе кавказской политики России 118
ГЛАВА IV. ПРИКАСПИЙСКИЕ ОБЛАСТИ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЛИТИКЕ В ПЕРИОД ДАГЕСТАНСКИХ ПОХОДОВ И РАСПАДА ДЕРЖАВЫ НАДИР-ШАХА (1741-1749) 127
1. Антироссийский курс Англии и Франции в Прикаспийских областях. Пособничество агрессивной политике Надир-шаха. 127
2. Крах завоевательной политики Надир-шаха. Активизация политики России в регионе и укрепление российско-кавказских отношений 134
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 149
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 159
- Прикаспийские области в политике Ирана, Турции и России. Формирование сфер влияния и их характеристика
- Поход Петра I на побережье Каспия. Петербургский договор 1723 г. и присоединение Прикаспийских областей к России
- Рештский договор 1732 г. и обострение ситуации в Прикаспийских областях. Нашествия крымских и иранских феодалов на Дагестан и Ширван
Введение к работе
Актуальность исследования. Развитие международных отношений в условиях современной глобализации выдвигает на передний план регионы, имеющие важное стратегическое значение, обладающие выгодным географическим положением, людскими и материальными ресурсами. Как отмечают представители крайне полярных суждений, среди таких территорий, наряду с Балканами, Северным Кавказом, Ближним и Средним Востоком и другими, оказались и Прикаспийские области1, вызывающие интерес не только соперничающих издавна за гегемонию в регионе Ирана, России и Турции, но и западных держав, в частности США, объявившим эту зону сферой своих жизненных интересов.2
Подтверждение тому - история формирования отношений в Прикаспийских областях, обусловленных воздействием постоянно действующих геополитических факторов, способствовавших сближению или отдалению обширных мегаполисов Европа-Азия, Запад-Восток, Север-Юг.
Неслучайно на этот феномен обратили внимание отечественные и зарубежные исследователи. По данному вопросу К.С. Гаджиев пишет: «С древнейших времен прикаспийские степи служили важнейшей дорогой степняков в их опустошительных набегах в страны Закавказья или ареной беспрерывных столкновений между объединениями племен и местных народов. Особо важное значение имел Прикаспийский путь, который являлся одним из главных транскавказских путей транзитной торговли, ставшим своего рода главными воротами из Юго-Восточной Европы в Переднюю Азию, страны Ближнего и Среднего Востока... Естественно, этот путь играл определенную роль в завоевательных походах и набегах. Поэтому неудивительно, что Дербентское поселение, уже в глубочайшей древности
В диссертации рассматриваются, в основном, области, прилегающие к Каспию с запада и с юга, хотя в необходимых случаях делаются экскурсы и на другие территории региона.
Бжезинский Збигнев. Великая шахматная доска: Господство Америки и ее геополитические императивы. М., 1999. С.62-63, 141-151, 240-241; Зюганов Г.А. География победы. Основы российской геополитики. М, 1998. С.77-80,216-221.
5 ставшее опорным пунктом в приморском проходе, получило широкую известность у античных авторов под названием «Каспийские, или Албанские ворота»1.
Геополитическая роль Прикаспийских областей с тех пор намного возросла. Проекты воссоздания «Великого шелкового пути» (Азия -Прикаспий - Европа), пересекающего южные субъекты СНГ, строительство трансконтинентальных нефтяных и газовых труб (Средняя Азия - Баку -Тбилиси - Джейхан), начавшееся вопреки интересам России, размещение американских и натовских сил в Закавказье и Средней Азии - лишь отдельные фрагменты, подтверждающие включение этих областей в круг центральных проблем мировой политики. Как заметил американский журнал «Каррент хистори», касаясь глобалистской политики Запада по обе стороны Каспийского моря: «Двумя зонами, в которых политика США в отношении России представляет угрозу российской безопасности, является расширение НАТО и американские амбиции на Кавказе и Средней Азии».
Глобалистские цели США и ее партнеров по НАТО относительно Каспийского региона стали более прозрачными после терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г. и начавшейся после них затяжной иракской войны. По некоторым данным, интерес к нефтяным богатствам Каспия проявляют с тех пор 50 ведущих нефтяных компаний из 17 стран мира. «Стратегическая значимость Каспийского региона, помимо весьма крупных запасов углеводородных ресурсов, - пишет об этом директор Центра стратегических исследований А.Гушер, - определяется его географическим положением: это своего рода мост между Европой и Азией, перекресток перспективных межнациональных и трансконтинентальных транспортных коммуникаций в направлении «восток-запад» и «север-юг». Поэтому он занимает не последнее место в стратегических планах США, которые
1 Гаджиев К.С. Геополитика Кавказа. М, 2001. С. 12.
2 Овчинников Р. Вашингтон: «Кавказ подо мною» // Правда. 2000.11-14.02. С.З.
3 Трешневиков А.Н., Илюхин В.И. Каспий: игра без правил // Советская Россия.
27.01.2005. № 8. С.2.
стремятся расширить зону своего влияния на Большом Ближнем Востоке - от Черного моря до устьев Волги, Южного Кавказа (Закавказья) и далее до Центральной Азии».1
Более обобщенные и подробные данные об этом касательно Кавказа, имеющие непосредственное отношение к Прикаспийским провинциям, приводит вице-президент Академии геополитических проблем Л.Г.Ивашов. «Трудно найти в Евразии регион, сопоставимый с ним (Кавказом - С.А.) по геополитической значимости, - подчеркивает автор... С географической точки зрения это - плацдарм, стягивающий на себя Черноморское и Каспийское морские пространства. С точки зрения межцивилизационных отношений евразийское пограничье, стык культур и цивилизаций. С военно-стратегической точки зрения - важный плацдарм для давления (или наступления) в любом направлении, на любую страну не только данного региона, но и прилегающих регионов. Одновременно это - плацдарм для контроля за коммуникациями.
Наконец, с экономической точки зрения это - мировой перекресток транспортных путей по осям Восток-Запад, Север-Юг, регион с прилегающими к нему огромными углеводородными ресурсами. Министерство энергетики США оценивает ресурсы Каспийского бассейна в следующих цифрах: нефть - от 17 до 30 млрд. баррелей, потенциальные запасы - 230 млрд.баррелей; газ - разведано - 232 трлн. куб.футов, потенциально - 350 трлн.куб.футов»
Приведенные материалы не оставляют сомнения в целесообразности изучения проблемы о месте и роли Прикаспийских областей в международных отношениях Кавказского региона. Особый интерес вызывают при этом 20- 40-е гг. XVIII в., когда эти отношения оказались представленными более масштабно и диалектически взаимосвязанно через
1 Гушер А. Каспийский треугольник. Стратегия США в Каспийском регионе // Азия и
Африка сегодня. 2003. № 5. С.16.
2 Ивашов Л.Г. Военные базы России на Кавказе: что впереди? // Советская Россия. 2005.
24.03. № 39. С.7.
7 призму восточной политики России, Ирана и Турции и стоявшими за спиной последних Англии, Франции и других западных держав, проводивших антироссийскую политику «восточного барьера».
На наш взгляд, изучение процесса формирования политики великих держав в Прикаспийских областях во второй четверти XVIII века может способствовать углубленному пониманию истоков возникновения и развития рассматриваемой проблемы, проявившейся столь наглядно в наши дни, выработке адекватной политики соперничающих сил с учетом интересов народов Прикаспия и потребностей перспективного развития мирового сообщества, чем и определяется актуальность исследуемой проблемы.
Довольно убедительно сказано об этом со ссылкой на важнейшие события изучаемого периода и наших дней в специальном исследовании московских ученых, которые подчеркивают: «...в новом цикле исторического процесса развития Каспийского региона повторяемость событий XVIII - XIX вв., когда внутренние неурядицы и смуты приводили к вмешательству внешних сил ... следует подчеркнуть в фундаментальных исследованиях, в которых основное внимание будет уделено как конкретным событиям и фактам, так и факторам, определяющим перспективы Каспийского региона»1.
Хронологические рамки исследования - 20-40-е гг. XVIII в. обусловлены тем, что этот период оказался наиболее насыщенным военно-политическими и дипломатическими событиями, существенно повлиявшими на формирование и развитие международных отношений в Прикаспийских областях. Достаточно сказать, что в течение 25 лет (от Каспийского похода Петра I - 1722 г. до распада державы Надир-шаха - 1747 г.) было подписано больше договоров и соглашений, чем за два начальных десятилетия и вторую половину столетия.
Жильцов С.С., Зоны И.С., Ушаков A.M. Геополитика Каспийского региона. М., 2003. С.12-13.
8 Вместе с тем, наглядно проявилась небывалая активность постоянно действующего «треугольника сил» (Россия, Иран, Турция), с одной стороны, и стоявших за спиной последних западных геополитических соперников России (Англии, Франции и их союзников) в проведении политики антироссийского «восточного бартера» - с другой. Иными словами, масштабность событий, их проявление в 20-40-х гг. убедительно продемонстрировали важную роль и место Прикаспийских областей в мировой политике.
Цели и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования - всестороннее, углубленное изучение проблемы международных отношений в Прикаспийских областях, оставшейся до сих пор малоизученной, как предмет специального исследования, хотя отдельные ее аспекты затрагивались в отечественной и зарубежной историографии.
Для достижения поставленной цели предусматривается решение следующих задач:
выявить место и роль Прикаспийских областей в международных отношениях указанного периода;
определить стратегические цели и задачи противоборствовавших сторон в русле их восточной (кавказской) политики, формы и методы их достижения;
осветить процесс формирования и развития международных отношений с учетом ситуации в регионе и за его пределами;
показать значение освободительной борьбы народов Прикаспия против иноземных завоевателей, как важный фактор влияния на выработку политики соперничавших сторон в регионе;
- вскрыть характер и содержание международно-региональных
договоров, определявших соотношение сил между соперниками путем
закрепления территориальных владений и перспектив осуществления
гегемонистских замыслов;
- выделить основные тенденции внешнеполитической ориентации владетелей и старшин региона путем выявления решающих факторов, предопределивших преимущественно ориентацию народов Прикаспийских областей в сторону России.
Путем решения поставленных задач на базе достижений отечественной и зарубежной историографии с особым акцентом на источниковую базу делается попытка комплексно осветить изучаемую проблему с критикой тенденциозных суждений концептуального характера, теоретически осмыслить и обобщить приведенный в диссертации материал для выработки соответствующих выводов.
Методологической и теоретической основой диссертации
послужили основополагающие принципы и методы исторического исследования, взаимно дополняющие друг друга. Главным из них является метод историзма, предполагающий изучение любого факта в конкретных исторических условиях, в строгой взаимосвязи и взаимообусловленности изучаемых событий, их неразрывной связи в прошлом и перспективности в будущем.
Определенное место при изучении различных аспектов темы занял и метод ретроспекции, без применения которого невозможно воссоздать сложную картину международных отношений изучаемого периода в комплексной взаимосвязи и хронологической последовательности, особенно в свете нередко встречающихся разночтений в литературе. Поэтому сочетание и использование преимущественных сторон этих методов позволило глубже осветить исследуемую проблему.
Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней впервые предпринята попытка комплексного исследования и выявления места и роли Прикаспийских областей в международных отношениях Кавказского региона с учетом влияния главнейших событий, происходивших в западных, южных, восточных и северных территориях Прикаспия, включая приморские территории Дагестана, Азербайджана, Ирана, России и современных
10 среднеазиатских субъектов СНГ. К новизне можно отнести и определенный круг введенных в оборот автором новых архивных документов, материалов нарративного и исследовательского характера с необходимыми выводами и комментариями.
По самому характеру темы источниково-историографическая база диссертации обширна, состоит из документов и других источников, исследований отечественных и зарубежных авторов. Поэтому, исходя из сложности изучения и оценки многочисленных источников и литературы, представляется целесообразным рассмотреть сначала отечественные источники и литературу, затем зарубежные, расположив их в хронологической последовательности. Если исходить из этого принципа, то отечественные источники можно рассматривать следующим образом: 1) архивные материалы; 2) опубликованные документы и материалы; 3) работы источникового характера современников событий и авторов последующего периода.
К первой группе относятся различные источники по договорным, военным, политическим, дипломатическим и иным вопросам, представляющие указы, ноты, депеши, инструкции, обращения и другие документы глав государств и правительств, руководителей иностранных, военных и иных ведомств своим командующим на Кавказе и Прикаспийских областях, послам и консулам в Стамбуле, Исфахане, Петербурге, Париже, Лондоне, Стокгольме, Копенгагене и Вене по кавказским и крымским делам и их ответные донесения с информацией о политике и стратегических замыслах соперничающих сторон в изучаемом регионе.
Таковыми являются ценнейшие материалы, хранящиеся в Центральных и местных архивах: а) Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ) - Ф. 35 «Сношения России с Англией», Ф.77 «Сношения России с Персией», Ф. 89 «Сношения России с Турцией», Ф. 100 «Сношения России с Арменией», Ф. 103 «Азиатские дела», Ф. ПО «Сношения России с Грузией»; б) Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА) - Ф.:
11 Военно-учебный архив (ВУА), Ф. 20 «Секретная часть экспедиции военной коллегии», Ф. 410 «Материалы по истории СССР. Коллекции», Ф. 482 «Военные действия в Закавказье и на Северном Кавказе»; в) Российский государственный архив древних актов (РГАДА) - Ф. 9 «Кабинет Петра I, отд.2. Кн. 54, 63, 66, 68, 74, 115 «Кабардинские, черкесские и другие дела», г) Государственный архив Астраханской области (ГААО) - Ф. 394 «Астраханская губернская канцелярия»; д) Центральный государственный архив Республики Дагестан (ЦГАРД) - Ф. 18 «Дербентский комендант (1723-1840 гг.)», Ф. 339 «Походная канцелярия генерал-лейтенанта А.П. Девица (1745-1751 гг.)», Ф. 340 «Канцелярия генерал-лейтенанта В.Я.Левашова (1728-1731 гг.», Ф. 339 «Кизлярская комендантская канцелярия», Ф. 382 «Комендант крепости «Святого креста (1725-1732 гг.)».
К сказанному по этой группе источников можно лишь добавить, что в перечисленных фондах указанных архивов содержатся необходимые сведения почти по всем вопросам, особенно о взаимоотношениях между Россией, Ираном и Турцией, с одной стороны, Англией, Францией и Россией - с другой, о переговорных процессах, механизме выработки и подписания двусторонних и многосторонних договоров. К этой же группе источников можно отнести рукописные материалы, проясняющие ситуацию в Прикаспийских областях в период Каспийского похода Петра I и завоевательных нашествий Надир-шаха: записи в журнале посланника А.П.Волынского в Персию от 17 апреля и в мае 1717 г.: // ИИАЭ ДНЦ РАН (Институт истории, археологии и этнографии Дагестанкого научного центра Российской академии наук) Ф.1.0п.1.Д.59; реляции посланника А.П.Волынского в Персии к канцлеру Головину от 30 мая 1718 г. // Там же; Письмо дербентского наиба Имам Кули-бека Петру I 17 сентября 1720 г. // Там же; Локкарт Л. Надир-шах: Критическое исследование, целиком основанное на современных источниках. Пер. с англ. А.Лисицыной // Там же. Ф.1. Д.340; Шихсаидов А.Р. Лезгины в XIII - XVIII в.в. // Там же. Ф.30. Оп.1. Д.77 и др.
12 Вторая группа источников - опубликованные документы и
материалы - сравнительно многочисленные, и более доступные, представленные в виде международных договоров, донесений французских и английских послов из Петербурга своим правительствам, персидских исторических документов, походных журналов, протоколов Верховного Тайного Совета, сборников по русско-дагестанским и русско-кабардинским отношениям и другим вопросам, охватили широкий спектр событий, происходивших в Каспийском крае.
Центральное место среди них заняли тексты русско-иранских, русско-турецких, ирано-турецких договоров 1722, 1724, 1727, 1732, 1735, 1736,1739 гг., опубликованные в различных сборниках.1
Весьма полезными в этой группе по ряду вопросов оказались донесения французских и английских послов о событиях в крае, о планах создания антироссийского ирано-турецкого альянса для противодействия продвижению России на Восток, поражении Надир-шаха и его последствия для Ирана,2 персидские исторические документы в виде указов Надир-шаха дагестанским владетелям,3 походные журналы 1722 - 1723 гг. с ежедневными записями главнейших событий,4 протоколы и другие документы Верховного
Договоры России с Востоком, политические и торговые. Составитель Т.Д. Юзефович. СПб., 1869; Русско-дагестанские отношения XVII - первой четверти XVIII вв. (Документы и материалы). Составитель Р.М.Маршаев. Махачкала, 1958; Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX вв. Сборник документов. М., 1988; Русско-дагестанские отношения в XVI - начале XX в. Махачкала, 1988; Русско-кабардинские отношения в XVI -XVII в.в. Документы и материалы. Составитель В.М.Букалова. Нальчик, 1957.Т.2; Полное собрание законов Российской империи с 1649 г. (ПСЗ). СПб., 1830. Т.4. Док. 3671; Т.7. Док. 4531, 7900; Армяно-русские отношения первой трети XVIII в. Сборник документов. Ереван, 1964. Т.2.Ч.1.
2 Донесения французских посланников и резидентов при русском дворе (1723-1741 г.г.) //
Сб. РИО СПб., 1885 -Т.49, 1886 - Т. 52, 1887 - Т.58, 1896 - Т. 96; Донесения английских
посланников и резидентов при русском дворе (1728-1743) // Сб. РИО, 1889 - Т.66, 1891 -
Т.76,1896-Т.96,1897-Т.99.
3 Персидские исторические документы в книгохранилищах Грузии. Тбилиси, 1974. Кн. 1.
Вып.4.
4 Походный журнал 1722 г. Июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь, 1913; Походный
журнал 1723 г. Январь. СПб., 1913.
13 Тайного Совета по стабилизации обстановки на Кавказе после выступления шамхала Адиль-Гирея.
Третью группу источников составили поименные журналы, «Описания», «Известия», «Материалы», извлечения из «Путешествий» и другие, представляющие разнообразные материалы по теме диссертации. Наиболее ранние из них - журналы главы российского посольства в Иране в 1715 - 1718 гг. А.П.Волынского и члена того же посольства А.И.Лопухина, содержащие подробный анализ ситуации в Прикаспийских областях и Иране с особым вниманием к сухопутным и водным коммуникациям, вооруженным силам, крепостям, характеристике местной и центральной власти, ирано-турецким отношениям, внешнеполитической ориентации владетелей и старшин.2
Среди источников описательного характера наличием материалов по теме диссертации выделяются работы как непосредственных участников событий - Ф.И.Соймонова, И.Г.Гербера, И.Я.Лерха, так и авторов конца XVIII - XIX в.в.: Ф.Туманского, П.Г.Буткова, В.В.Комарова, И.И.Голикова, П.Л.Юдина, С.М.Броневского и др. «Описание» Ф.И.Соймонова об экспедициях на побережье Каспия и походе Петра I отличается от других признанием истинных целей русского двора, прикрывавшего эти цели официальной версией о «пользе общих торгов».
В отличие от Соймонова, участник похода Петра I и член комиссии по разграничению И.Г.Гербер запечатлел важнейшие события в Прикаспийских областях, особенно в Дагестане и Ширване, конфликтные эпизоды русско-турецких отношений, роль кавказских владетелей в событиях края, их
1 Протоколы, журналы и указы Верховного Тайного Совета (1726-1730 гг.) Сб. РИО. СПб.,
1886. Т.55.
2 См.: Бушев П.П. Посольство Артемия Волынского в Иран в 1715-1718 г.г. (по русским
архивам). М, 1978; Лопухин А.И. Журнал путешествия через Дагестан, 1718 г.// История,
география и этнография Дагестана XVIII- XIX в.в. (далее - ИГЭД). Архивные материалы.
Под ред. М.О.Косвена и Х.-М.О.Хашаева. М.,1958.
3 Соймонов Ф.И. Описание Каспийского моря и чиненных на оном российских
завоеваний, яко часть истории Государя императора Петра Великого // Ежемесячные
сочинения и известия об ученых делах. СПб., 1763. Январь. С.167.
14 взаимоотношения с Ираном, Россией, Турцией и Крымом, вмешательство соперников в кавказские дела. Работа Гербера как исторический источник оценена по достоинству В.Г.Гаджиевым.2
Сложную картину русско-иранских, русско-турецких и ирано-турецких отношений в регионе в 30-40-х гг. XVIII в. отразили записки И.Я.Лерха. Составленные членом посольства С.Д.Голицыным, дважды побывавшим в Дагестане, Азербайджане и Иране, они раскрывают сложное переплетение дипломатических переговоров с военными столкновениями между Россией, Турцией и Ираном, рисуют удручающую картину отступления иранских войск с Кавказа.3
В работе Ф.Туманского, вышедшей в конце XVIII в., преимущественное внимание уделено походу Петра и описанию юго-западного побережья Каспия.4
Изучением источниковедческих материалов среди авторов XIX в. от похода Петра I до его кончины занимался В.В.Комаров. Его работа, составленная в виде материалов для написания истории правления самого царя, содержит конкретные сведения по обследованию побережья Каспия, занятию его русскими войсками, русско-иранских, русско-турецких, османо-иранских переговорах и договорах, ирано-турецких войнах 1722-1725 гг.5
Гербер И.Г. Известия о находящихся с западной стороны Каспийского моря, между Астраханью и рекою Курой, народах и землях и об их состоянии в 1728 г. // Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие. СПб., 1760. Сокращенный вариант этого труда опубликован под названием: Гербер И.Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря // ИГЭД. М., 1958.
2 Гаджиев В.Г. Сочинение И.Гербера «Описание стран и народов между Астраханью и
рекою Курой находящихся» как исторический источник по истории народов Северного
Кавказа. М., 1979. С.10.
3 Лерх И.Я. Путешествие, продолжавшееся от 1733 по 1735 год от Москвы до Астрахани,
а оттуда по странам, лежащим на западном берегу Каспийского моря // Новые
ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие. СПб., 1790. Ч. 43, 44, 45; его
же. Известия о втором путешествии доктора и коллежского советника Лерха в Персию от
1735 по 1740 год. // Там же. Ч. 50,52,53,55,58,61,62.
4 Туманский Ф. Описание похода государя императора Петра Великого к лежащим при
Каспийском море персидским провинциям // Российский магазин. СПб., 1793.4.3.
5 Комаров В.В. Персидская война 1722-1725 гг. (Материалы для истории царствования
Петра Великого) // Русский вестник. СПб., 1867. Т.68. № 4.
15 Примерно такой же характер в качестве источника носит работа другого автора XIX века - И.И.Голикова.1
Особое место среди русских источников XIX в. занимает работа П.Л.Юдина. Составленная по донесениям русских послов И.И.Калушкина и В.А.Братищева из иранского лагеря за Дербентом, она свидетельствует о наступлении коренного перелома во внешнеполитической ориентации народов Прикаспия в сторону России в 40-х г.г. XVIII в.2 Однако наиболее ценным в качестве источника для нас оказался трехтомный труд академика П.Г.Буткова, представляющий собой изложение архивных и других материалов отечественного и зарубежного делопроизводства из области дипломатической и военно-политической истории Кавказа с 1722 по 1803 год. Этот труд представил ценнейшие сведения при освещении различных вопросов нашего исследования.3
В этом же плане выделяется и сочинение С.М.Броневского, составленное в виде справочника для изучения истории взаимоотношений России с народами Кавказа, Ираном и Грузией от Ивана Грозного до начала XIX в. с конкретными материалами, извлеченными из архивных фондов Министерства иностранных дел.4
В завершении обзора источников отметим, что определенный интерес наличием фактического материала представляют работы местных кавказских современников событий, написанные в жанре исторических хроник, дневников военных действий 20-30-х гг., о сражениях Надира с османами в Закавказье и Ираке и занятии им шахского престола в 1736 г.
Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные по достоверным источникам и расположенные по годам. Изд. 2-е. М., 1838. Т.9.
2 Юдин П.Л. Россия и Персия в конце 1742 г. (Из писем переводчика В.Братищева канцлеру
князю А.Черкасскому) // Русский архив. М., 1889. Кн. 1.4.3.
3 Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год. СПб., 1869. 4.1- 3.
4 Броневский СМ. Исторические выписки о сношениях России с Персиею, Грузиею и вообще
с горскими народами в Кавказе, обитающими, со времен Ивана Васильевича доныне (1810 г.)
СПб., 1996.
5 Хроника войн Джара XVIII столетия. Предисловие Хулуфу. Баку, 1931; Ереванци Авраам.
История войн 1721-1736 гг. Ереван, 1939; [Гиланец П.С.] Дневник осады Испагани афганцами,
веденный Петросом де Гиланец в 1722-1723 гг.: Материалы для истории Персии. СПб., 1870;
Тер-Аветисян С. Походы Тахмасп Кули-хана (Надир-шаха) и избрание его шахом в описании
Акопа Шемахеци. Тифлис, 1933.
Переходя к анализу отечественной историографии, следует учитывать ее диапазоны, охватившие труды авторов различных эпох и направлений, которые, на наш взгляд, можно разделить на 2 группы:
1) работы историков дооктябрьского периода и 2) исследования авторов советского и постсоветского периода, так как резких граней и крайне полярных суждений между представителями второй группы не имеется, хотя отдельные высказывания о политике России вызывают обоснованные критические оценки, о чем будет сказано по ходу изложения.
При таком подходе близостью к теме диссертации и наличием фактического материала выделяются труды Д.П.Бутурлина (Военная история походов россиян в XVIII столетии. СПб., 1819-1823. 4.1. Т. 1,2,3. 4.2. Т.З, 4); В.И.Лебедева (Западный берег Каспийского моря при Петре Великом // Журнал Министерства народного просвещения, 1848. № 7); И.И.Березина (Путешествие по Дагестану и Закавказью. Казань. 1850. 4.1); А.П.Берже (При-Каспийский край // Кавказский календарь на 1857 г. Тифлис, 1856); С.М.Соловьева (Петр Великий на Каспийском море // Вестник Европы. СПб., 1868. Кн. 3; его же. История России с древнейших времен. Кн.9. Т. 18. Кн. 10. Т. 19-20. Кн. 11. Т.22. М., 1868, 1963,1 1996); Н.Ф.Дубровина (История войны и владычества русских на Кавказе. СПб., 1886. Т.2.); Г.В.Мельгунова (Поход Петра Великого в Персию // Русский вестник. М., 1874. Т.З); В.А.Потто (Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1885.Т.1; его же. Два века терского казачества: 1557-1801. Владикавказ, 1912. Т. 1); В.А.Ульяницкого (Русские консульства за границею в XVIII в. М., 1889. 4.1); А-К.А.Бакиханова (Гюлистан-и Ирам: Из истории Дагестана и Ширвана с древнейших времен до 1813 г. Баку, 1926, 1991); Г.Э.Алкадари. Асари Дагестан: Исторические сведения о Дагестане. Махачкала, 1929,1994 и др.
1 Здесь и далее подчеркнутая дата в годах издания означает, что в диссертации использовано именно это издание.
При работе над этими исследованиями учитывалось, что оценки и выводы российских авторов относительно кавказских горцев, не лишенные субъективизма («грабители», «разбойники», «хищники»), служили оправданием политики царизма, поглощения им горских народов, пренебрегая их правом на самостоятельное национальное развитие.1 Среди дореволюционных авторов суждениями подобного характера отличаются труды В.О. Ключевского, особенно касательно кавказской политики «онемеченного» правительства Анны Иоановны периода «бироновщины»2.
Труды отечественных исследователей последующего периода содержат значительный фактический материал как по отдельным аспектам темы диссертации, так и в целом по изучаемой проблеме, освещают события на широком фоне международных отношений в русле политики России, Ирана, Турции, Англии и Франции.
Если следовать этим критериям, то сведениями о положении в Прикаспийских областей, о взаимоотношениях и политике названных стран в изучаемый период отличаются работы Е.С.Зевакина (Прикаспийские провинции в эпоху русской оккупации XVIII в. // Известия общества по обследованию и изучению Азербайджана. Баку, 1927. № 5); М.А.Полиевктова и Е.С.Зевакина (К истории Прикаспийского вопроса. Тифлис. 1933); М.А.Полиевктова (Проект хозяйственной эксплуатации оккупированных Россией в XVIII в прикаспийских областях Кавказа // Материалы по истории Грузии и Кавказа. Тифлис, 1937. Вып.4); В.И.Лебедева (Посольство Артемия Волынского в Персию //Известия АН СССР. Серия истории и философии. 1948. № 5,6); Е.Л.Штейнберга (Первые исследователи Каспия (XVIII-XIX вв.) М., 1949); И.М.Рейснера (Падение державы Сефевидов и нашествие афганцев на Иран //Доклады и сообщения исторического факультета МГУ. М., 1950. Кн. 10); Ашрафян К.З. (Падение державы Сефевидов (1502-1722 гг.) // Очерки по новой истории стран
1 См.: Историография истории СССР. М., 1961. С.27.
2 Ключевский В.О. Курс русской истории. Соч. в 9 т. М., 1989.4.4.
18 Среднего Востока. М., 1951); Н.Д. Миклухо-Маклая (Из истории афганского владычества в Иране (20-е гг. XVIII в. // Ученые записки ЛГУ. 1954. № 179. Серия востоковедных наук. Вып.4).
Однако более пристальное внимание этим вопросам уделил видный историк-востоковед В.В.Бартольд. В специальных статьях и лекциях, посвященных Прикаспийским областям и Дагестану, академик подчеркнул геополитическое положение этих территорий с анализом происходивших там многоплановых процессов и экскурсами в историческую область изучаемого нами периода.1
В отличие от своих современников, В.И.Левиатов и И.П.Петрушевский уделили больше внимания социальной и военно-политической истории Азербайджана и Армении, особенно подчеркнув стратегическую роль пограничных областей Азербайджана и Грузии (Джаро-Белоканы - С.А.) в гегемонистских планах Ирана, Турции и России.2
Появившиеся во второй половине XX - начале XXI вв. труды наших ученых, написанные на солидной источниковой базе с четко выраженными авторскими позициями, охватили широкий круг вопросов истории России, Ирана, Турции, Кавказа в целом и его отдельных частей. Среди них материалами о Кавказе, Закавказье, Прикаспийских областях, взаимоотношениях России с Ираном и Турцией по кавказским делам, Каспийском походе Петра I, нашествиях турецких и крымских феодалов, завоевательной политике Надир-шаха, антироссийской позиции западных держав выделяются труды В.П.Лысцова (Персидский поход Петра I 1722-1723 гг. М., 1951); Н.А.Смирнова (Политика России на Кавказе в XVI - XIX вв. М., 1958); А.И.Тамая (К вопросу о провале дагестанской кампании шаха Надира (1741-1743 г.г.) // Ученые записки Института истории, языка и
1 Бартольд В.В. Место Прикаспийских областей в истории мусульманского мира // Соч.
М., 1963. Т.2.4.1; его же. Дагестан // Работы по исторической географии. М., 2002.
2 Левиатов В.Н. Очерки по истории Азербайджана в XVIII в. Баку, 1948; Петрушевский
И.П. Очерки по истории феодальных отношений Азербайджана и Армении в XVI - XIX
вв. Л.: ЛГУ, 1949.
19
литературы Дагестанского филиала Академии наук СССР. 1958. Т.5);
В.Г.Гаджиева (Роль России в истории Дагестана. М., 1965; его же. Разгром
Надир-шаха в Дагестане. Махачкала, 1996); О.П.Марковой (Россия,
Закавказье и международные отношения в XVIII в. М., 1966); А.Н.Козловой
(Страница освободительной борьбы народов Дагестана // Страны и народы
Востока. М., 1976. Вып. 18; ее же. «Намэ-йи Аламара-йи Надири»
Мухаммад-Казима о первом этапе похода Надир-шаха на Табасаран //
Освободительная борьба народов Дагестана в эпоху средневековья.
Махачкала, 1986; Н.А.Сотавова (Северный Кавказ в русско-иранских и
русско-турецких отношениях в XVIII в. М., 1991; его же. Крах «Грозы
Вселенной». Махачкала, 2000); М.Р.Гасанова (Каспийский поход Петра I -
важный этап в развитии русско-дагестанских отношений // Научная мысль
Кавказа. Ростов-на-Дону, 1995. № 2); К.С.Гаджиева (Геополитика Кавказа.
М., 2001); Е.И.Иноземцевой (Дагестан и Россия в XVIII - первой половине
XIX в.в..: проблемы торгово-экономических взаимоотношений. Махачкала,
2001), совместные работы по истории внешней политики России и
образования многонационального Российского государства,
фундаментальное исследование о геополитике Каспийского региона1 и др.
Наряду с материалами, почерпнутыми из указанных трудов, в диссертации использованы отдельные сведения, содержащиеся в специальных исследованиях по истории Ирана, Азербайджана, Грузии и Дагестана. Для полноты изучения проблемы использованы также труды, освещающие взаимоотношения и деятельность противоборствующих сторон во взаимосвязи их европейской и восточной политики для достижения
1 Бобылев B.C. Внешняя политика России эпохи Петра I. М., 1990; История внешней
политики России. XVIII век. М., 1998; Документальная история образования
многонационального государства Российского. Кн.1: Россия и Северный Кавказ в XVI-
XIX вв. М, 1988; Жильцов С.С., Зонн И.С., Ушаков A.M. Геополитика Каспийского
региона. М, 2003.
2 Пигулевская Н.В. и др. История Ирана с древнейших времен до конца XVIII в. Л., 1958;
История Азербайджана. Баку, 1958. Т.1; Пайчадзе Г.Г. Русско-грузинские отношения в
первой половине XVIII в. Тбилиси, 1970; Мейер М.С. Османская империя в XVIII в. М.,
1991; История Дагестана с древнейших времен до наших дней. Т.1. Махачкала, 2004 и др.
20 конкретных целей в Прикаспийском регионе. В этом плане русско-турецкие отношения первой трети XVIII в., отношения Порты с европейскими державами изучались по работам А.В.Витола1, 20-30-х гг. - Г.А.Некрасова, Ж.А.Ананяна, Е.Б.Шульмана , середины столетия - С.А.Тверетиновой и Р.А.Михневой. Русско-иранские отношения исследуемого периода с акцентом на завоевательные походы Надир-шаха выявлены в сочинениях Г.М.Петрова, М.Р.Аруновой и К.З.Ашрафян, Н.Г.Кукановой.4
Следует отметить, что наиболее нужные материалы по теме диссертации в русле противоборства между Россией, Англией, Францией, Ираном и Турцией обнаружены автором в исследованиях Ф.М. Алиева, Г.Мамедовой, Л.И. Юнусовой, Р.Ф. Бадербейли, Т.Т. Мустафазаде5. Освещение смежных вопросов, касающихся политики соперничавших держав в Дагестане и Закавказье, освободительной борьбы против
1 Витол А.В. Османская империя (начало XVIII в. М., 1987; его же. Османская империя и
международные отношения в 1718-1735 гг. // Османская империя: государство, власть и
социально-политическая структура. М., 1990.
2 Некрасов Г.А. Восточная проблема в 1725-1735 гг. // Очерки истории СССР. Россия во
второй четверти XVIII в. М, 1957; его же. Роль России в европейской международной
политике в 1725-1735 гг. М., 1976; Ананян Ж.А. Ближневосточная политика России в 20-
х гг. XVIII в. // Россия, Польша и Причерноморье в XVI -XVIII вв. М, 1979; Шульман Е.
О позиции России в конфликте с Турцией в 1735-1736 гг. // Балканский исторический
сборник. Кишинев, 1973. Т.З.
3 Тверетинова С.А. К истории русско-турецких отношений в Елизаветинское время //
Советское востоковедение. Т.6. 1949; Михнева Р.А. Россия и Османская империя в
середине XVIII в. (1739-1756). М., 1985.
4 Петров Г.М. Краткий очерк развития русско-иранских экономических и политических
отношений в XVIII в. // Советское востоковедение. Т.6. 1949; Арунова М.Р. и К.З.
Ашрафян. Государство Надир-шаха Афшара. М., 1958; Куканова Н.Г. Очерки истории
русско-иранских торговых отношений в XVIII - первой половине XIX в. Саранск. 1977.
5 Алиев Ф.М. Миссия посланника Российского государства в Азербайджане (1716-1718
гг.). Баку, 1979; его же. Азербайджано-русские отношения (XV -XIX вв.) Баку, 1985;
Мамедова Г. Русские консулы об Азербайджане (20-60-е гг. XVIII в.) Баку, 1989;
Юнусова Л.И. Торговая экспансия Англии в бассейне Каспия в первой половине XVIII в.
Баку, 1988; ее же. Политика Англии в бассейне Каспийского моря в 30-х - 40-х гг. XVIII
в. в английской историографии // Историография Ирана нового и новейшего времени. М.,
1989; Бадербейли М.Ф. Отношение западно-европейских дипломатов к Персидскому
походу ПетраІ // Известия Академии наук Азербайджанской ССР. Серия истории,
философии и права. Баку, 1974. № 4; Мустафазаде Т.Т. Азербайджан в русско-турецких
переговорах 1723-1724 гг. // Известия Академии наук Азербайджанской ССР. Серия
истории, философии и права. Баку, 1989. № 3; его же. Азербайджан и русско-турецкие
отношения в первой трети XVIII в. Баку, 1993; Mustafazade. Ottoman - Russian Relations in
the Caspian Region in 1723-1724 II The Caspian Sea International Journal of Collected
Academic Articles. Elista, 2001.
21 владычества Ирана и Турции, отношения России к этому важному фактору выявлены в работах (в том числе источникового характера) П.Г.Арутюняна, А.Г.Абрамяна, А.А.Абдурахманова, А.П.Новосельцева, Г.Б.Абдуллаева, Ф.М.Алиева, С.А.Тер-Авакимовой \
Определенное значение для освещения отдельных вопросов нашей темы имеют кандидатские диссертации А.И.Тамая, Р.М.Касумова, М.В.Барышниковой, Х.Н.Сотавова, А.Б.Бутаева; Р.И.Магомедовой, докторская диссертация Т.Т.Мустафазаде.2
Принципиальная критика антинаучных искажений по отдельным вопросам темы нашего исследования в зарубежной историографии дана в работах А.П.Новосельцева, Е.А.Соловьева, Н.А.Сотавова3 и других авторов.
В исследованиях российских ученых 1970-1980-х гг. особое внимание уделялось обоснованию историко-теоретической концепции о прогрессивной
1 Арутюнян П.Г. Борьба армянского и азербайджанского народов в 20-х гг. XVIII в. за
присоединение к России. // Ученые записки Института востоковедения Академии наук
СССР, 1951. Т.З; Абрамян А.Г. Документы по истории совместной борьбы народов
Закавказья против турецких захватчиков первой четверти XVIII в. // Историко-
филологический журнал. Ереван, 1964. № 2; Абдурахманов А.А. Азербайджан во
взаимоотношениях России, Турции и Ирана в первой половине XVIII в. Баку, 1964;
Новосельцев А.П. Освободительная борьба народов Закавказья в XVIII в. // Вопросы
истории, 1972. № 5; Абдуллаев Г.Б. Азербайджан в XVIII в. и его взаимоотношения с
Россией. Баку, 1965; Алиев Ф.М. Антииранские выступления и борьба против турецкой
оккупации в первой половине XVIII в. Баку, 1975; Тер-Авакимова С.А. Армяно-русские
отношения в период подготовки Персидского похода. Ереван, 1980.
2 Тамай А.И. Провал захватнических планов Надир-шаха в Дагестане. М, 1951; Касумов
P.M. Каспийский поход Петра I и русско-дагестанские отношения первой трети XVIII в..
Махачкала, 1999; Барышникова М.В. Кавказская политика Петра I. Махачкала, 1999;
Сотавов Х.Н. Дагестан в кавказской политике России, Ирана и Турции в первой половине
XVIII в. Махачкала, 2002; Бутаев А.Б. Освободительная борьба народов Восточного
Кавказа под руководством Хаджи Дауда Мюшкюрского в первой трети XVIII в.
Махачкала, 2003; Магомедова Р.И. Кавказская проблема в восточной политике России,
Англии и Франции в первой половине XVIII в. Махачкала, 2004; Мустафазаде ТТ.
Азербайджан в 1722-1735 г.г. и русско-турецкие отношения в Прикаспийском регионе.
Автореф.... док. ист.наук. Баку, 1992.
3 Новосельцев А.П. Русско-иранские отношения XVII - первой половине XVIII в. в
освещении зарубежной историографии // История СССР, 1960. № 3; Соловьев Е.А.
Критика современной англо-американской историографии истории России эпохи Петра I.
Дис. ... канд. ист.наук. М., 1982; Сотавов Н.А. Кавказская проблема в русско-иранских,
русско-турецких и ирано-турецких отношениях XVIII в. (Зарубежная историография) //
Научная мысль Кавказа. Ростов-на-Дону, 1988. № 2.
22 роли России в судьбах народов Кавказа, а, значит, и Прикаспия.1 А в постсоветской истории вновь актуализировались проблемы Кавказской войны. Однако осталась недостаточно изученной политика противоборствовавших сторон как единая взаимосвязанная проблема. Слабо освещены стратегические цели соперничавших держав, методы и средства их достижения, место и роль Прикаспийских областей в международных отношениях изучаемого периода. В отдельных работах, где затронуты эти вопросы, предпринята попытка субъективной оценки политики царизма, отрицания ее агрессивной сущности. Примеры тому - статьи М.М.Блиева, В.Б.Виноградова и СЦ.Умарова,3 подвергшиеся критике известных кавказоведов.
Определенное место в написании диссертации занимают зарубежные источники и литература. Хотя доступные для нас зарубежные труды несравнимы с отечественными, тем не менее содержащиеся в них материалы дополняют конкретными данными различные аспекты темы диссертации. Таковыми в качестве источников и исторических работ выступают труды известных иранских, турецких и ряда западных авторов. К источникам среди них относятся работы очевидцев и участников событий: польского миссионера Т.Крусинского, посланника Петра І в Персию и Бухару Ф.Беневини, личного врача Надир-шаха Ф.Базена, английского купца Дж.Ханвея, иранских историков М.М.Астрабади и Мухаммеда Казима, наших современников - турецкого историка Ф.Р.Уната и американского историка Дж.Хурвитича.
' Вопросы истории исторической науки Северного Кавказа и Дона. Материалы научной
сессии по истории исторической науки народов Северного Кавказа и Дона. Грозный, 1978.
Вып.1; Грозный, 1980. Вып.2.
1 Кавказская война: уроки истории и современность. Материалы научной конференции.
Краснодар, 1995; Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе. М., 2003.С.281-284.
3 Блиев М.М. Кавказская война: социальные истоки и сущность // История СССР, 1983.
№ 2. С.57, 58, 61, 74; Виноградов В.Б., Умаров С.Ц. Вместе - к великой цели (о
пропаганде некоторых вопросов истории Чечено-Ингушетии в связи с последствиями
добровольного вхождения в состав России). Грозный, 1983. СЮ, 17.
Тадеуш Крусинский, находившийся во время похода Петра I и нашествия афганцев на Иран в Прикаспийских областях и в самом Исфахане, касаясь создавшейся ситуации, пишет в своих записках «История революции в Персии», что внешнеполитическая ориентация населения края в сторону России стала преобладающей.1 Изданные год спустя в Стамбуле под названием «Трагическая история. Нашествие афганцев и крушение власти шахов в государстве Сефивидов» они обогатились новыми сведениями о нашествии афганцев на Иран, осаде и взятии Исфахана, бегстве Тахмаспа, борьбой за власть между Мир-Махмудом и Мир-Ашрафом, что привлекло внимание Турции и России. Отдельные отрывки из работы Крусинского об осаде и взятии Мир-Махмудом Исфахана, захвате власти Мир-Ашрафом, военных действиях в Закавказье и Иране до заключения Хамаданского договора с Турцией в 1727 г. опубликованы в «Хрестоматии» по истории Ирана.3
Француз Ф.Базен, сопровождавший шаха во время его Дагестанской кампании (1741-1743 гг.), оставил «Записки врача Надир-шаха», составленные в виде писем своему отцу Роже, в которых дается описание военных действий на Кавказе, особенно в Дагестане, где противник потерпел сокрушительное поражение. Представляют интерес сведения автора о численности иранских войск в декабре 1741 г. - около 150 тысяч, что свидетельствует о намерении покорить Каспийский край любыми средствами. По словам Базена, не сумев добиться этой цели, разгневанный шах «совершил крупные преступные действия, которые останутся в памяти потомков».4
1 Krusinski J.T. The history of the late revolution of Persia. London, 1728. Fol.l. P.65, 84, 85. Fol. 2. P. 177-178.
1 Крусинский И.Т. Тарих-и сеййах хужум-и афханийан ве инхидат-и бинайе довлет-и шахан-и Сефевийан. Пер. М. Мутефферика. Стамбул, 1142/1729. С.38, 50,51,63, 60,87.
3 Новая история Ирана. Хрестоматия. М., 1988. С.7,10,12,14,17-26.
4 Базен Ф. Записки врача Надир-шаха. Пер. А.А.Харири. Техран, 1340/1961. С. 16., 17,18,
25,28.
В работе Джонса Ханвея «Исторический очерк британской торговли на Каспийском море» - компаньона Английского торгового дома в России и активного проводника английской колониальной политики в бассейне Каспия - содержатся конкретные сведения о замыслах и действиях Англии, Франции и России в этой зоне, «шемахинских экспедициях» 1734-1735 г.г. и Дагестанской компании шаха Надира в 1741-1743 гг., попытках Порты ослабить позиции Ирана путем выдвижения самозванцев на шахский престол под видом «защиты» наследников Сефевидской династии.1
Важными источниками по отдельным вопросам темы диссертации послужили документы посольства Флорио Беневини в Персию и Бухару в 1718-1725 гг. Составленные в виде дневников, донесений, писем, путевых журналов они дают представление о стремлении Петра I освоить южные и восточные области Прикаспия, о состоянии и развитии взаимоотношений России с Ираном, Бухарским и Хивинскими ханствами. Особенно полезными для нас оказались реляции и письма Ф.Беневини Петру и Коллегии иностранных дел из Шемахи, Тегерана и Бухары 1719, 1720, 1721, 1722, 1735, 1736 г.г.2
Среди персидских источников XVIII в. наиболее содержательны работы М.М.Астрабади и Мухаммада Казима. Первый из них - личный историограф Надир-шаха и исполнитель важных дипломатических поручений написал обширный труд («История завоеваний Надир-шаха Афшара»),3 охвативший основные военно-политические события на Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке в 20-х - 40-х гг. XVIII в. Этот уникальный источник, широко известный как «Тарих-и Надири» (История Надира), переизданный в 1962 г. под названием «Джахонгоша-ие Надири» (Завоевания
1 Hanway J. A historical account of the British trade over the Caspian Sea. London, 1762. Fol.l.
P.163,413. Fol.2.P.46,87,104,105,146,213,215,235-237,425.
2 Посланник Петра I на Востоке. Посольство Флорио Беневини в Персию и Бухару в 1718-
1725 гг. М., 1986. С.35-39,47-63,65-72,87-90.
3 Мирза-Мехди-хан Кавкаб-е Астрабади. Тарих-е Джахонгоша-е Надиршах-е Афшари-е.
Техран, 1264/1848.
25 Надира» - сборник военных реляций, составленный о событиях своего времени в духе панегирика Надир-шаху. Ценность содержащихся в нем сведений о завоевательных походах Надир-шаха на Кавказе, особенно в Дагестане и Прикаспийских областях, не освобождает от необходимости критического подхода к материалам автора в виду его субъективности в оценке освободительной борьбы народов региона.
Солидной работой по истории Ирана изучаемого периода является трехтомный труд мервского визира Мухаммеда Казима «Мироукрощающаяся Надирова книга» или «Книга о Надире», получившая высокую оценку видных отечественных и зарубежных востоковедов. Непосредственный участник многих описывающих событий, Мухаммед Казим описал на базе многочисленных документов ирано-турецкие войны 1728-1733 гг., антииранские восстания и походы Надир-шаха для их подавления в 30 - 40-х гг., особенно в Джаро-Белоканы, Ширван и Дагестан. В отличие от Мирзы Мехди-хана, он признает жестокость иранских завоевателей, показывает упадок их морального духа в результате понесенных на Кавказе серьезных поражений в 1741-1745 гг., что оказало влияние на корректировку политики соперничавших сторон в Прикаспийских областях. Однако и труд этого автора также требует критического подхода, поскольку, будучи представителем господствующих кругов Ирана, он оправдывает их завоевательную политику.
Как указывалось выше, из зарубежных источников, имеющих отношение к теме диссертации, выделяются работы двух современных авторов: турецкого историка Ф.Р.Уната «Османские послы и документы посольств» и американского исследователя Дж. Хурвитича «Дипломатия на Ближнем и Среднем Востоке. Документальный отчет: 1535-1914». Первая из
1 Астрабади Мирза Мехди-хан. Джахонгоша-е Надири. Техран, 1341/1962. С. 8-9, 17-18,
232-239,260-277,396-399.
2 Мухаммад Казим. Намэ-йи Аламара-йи Надири. Изд. текста и предисл. Миклухо-Маклая.
Т. 1-3. М., 1960-1966; Т.1. М., 1960. С.206, 33fe, 163-164, 198б, 225, 278-280, 282-284, 324-
326; Т.2. М., 1961. С.278, 318, 320, 327; Т.З. М„ 1960. С. 127а, 128б, 129-1306, 134, 136б-
137.
26 них представляет собой документальный сборник с анализом посольских дел, составленных представителями Порты в Англии, Франции, России и Швеции с оценкой реакции придворных кругов этих стран к событиям на Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке.1 Вторая работа профессора Института международных связей по Ближнему Востоку Хурвитича содержит обзор дипломатической истории и международных отношений в этом регионе в период с 1535 по 1914 гг. с использованием текстов русско-иранских, русско-турецких и ирано-турецких договоров 1723, 1724, 1732 и 1736 гг. и подробные комментарии дипломатических кругов этих стран на события на Кавказе, в Иране, Турции, Ираке и отношение к ним России и западных держав - Англии, Франции, Голландии, Австрии2 и других.
Зарубежная историография XIX - начала XX в. в. также внесла определенный вклад в изучение геополитических проблем Прикаспийских областей, неразрывно связанных с формированием и развитием международных отношений на Кавказе, Ближнем и Среднем Востоке. В турецкой историографии XIX в. среди таких работ особо выделяются труды Ахмеда Джевдет-паши («История Джевдета») и Иозефа фон Хаммера («История Османской империи»). При этом, если Джевбет-паша, касаясь кавказских сюжетов, акцентирует внимание на отдельных этапах политики Стамбула и Петербурга на протяжении XVIII в., то Хаммер, наоборот, рассматривая нашествия османских, крымских и иранских феодалов на Северный Кавказ и Прикаспийские области, чередует их с описанием ирано-турецких войн на Ближнем и Среднем Востоке.4
Эти же вопросы с преимущественным уклоном тягой в сторону освещения русско-иранских, русско-турецких и ирано-турецких отношений рассматриваются в работах иранских и турецких историков 30-40-х гг. XVIII
1 Unat F.R. Osmanli seferleri ve seferetnameleru. Апкага, 1958.
2 Hurewitiz J.C. Diplomacy in the Near and Middle East. Documentari Record :1535-1914. New
York,1972.T.l.
3 Cevdet Ahmet Pasa. Tarihi Cevlet. Istambul, 1966. Cilt 1. Bol. 9.S.376.
4 Hammer von Joseph. Geschichte des Osmanischen Reiches. Pest, 1830. Bd.4.S.202-205;
183 l.Bd.7.S.447,450-453.
27 в.: Мухаммеда Хекмата «Исследование истории ирано-оттоманских политических отношений с 1722 по 1747 г.г.»1, Реза Сардари «Ирано-русские отношения с XVI в. до 1917 г.»2, Кадыржана Кафлы «Северный Кавказ»3. Из них конкретный материал по теме с анализом русско-иранских, русско-турецких и ирано-турецких договоров с 1722 по 1747 г.г. содержит работа М.А.Хекмата.4 Концептуальные суждения этих авторов, отличающиеся антироссийской направленностью, ярче выражены в работе Кафлы.5
Иранская, турецкая и западная историография послевоенного периода пополнилась новыми исследованиями по истории Ирана, Турции, России, Кавказа и кавказской политики соперничавших держав в регионе. Конкретные материалы такого характера, особенно о завоевательных походах Надир-шаха в Закавказье, Прикаспий, Дагестан, Афганистан, Индию, Среднюю Азию, Ирак против Османской империи, отразились в работах иранских историков Г.Х.Мухтадара «Крупнейшие сражения Надир-шаха» , М.Х.Годдуси «Книга о Надире» , Исмаила Доулетшахи «Поход
Петра Великого в Иране» , Абутораба Сардадвара «Военно-политическая история периода Надир-шаха Афшара»9 и др. Среди них богатством фактического материала и оценками концептуального характера отличаются труды Мухтадара и Сардадвара, признающим важную роль освободительной борьбы покоренных народов, особенно Кавказа, в крушении державы Надир-шаха, оказав влияние на политику Англии. России и Франции в Прикаспийско-Кавказском регионе.'
1 Hekmat MA. Essay sur L Histoire des relations politigues irano-ottomanes de 1722 a' 1747.
Paris, 1937.
2 Sardari R. Un Chapitre de L Histoire diplomatigue. Iran. Les Traites entre Iran et la Russia
depuis le XVI-e siecle Jusgua, 1917. Paris, 1941.
3 Kadircan Kafli. imali Kafkasya. Istanbul, 1942.
4 Hekmat M.A. Op. cit. P. 39. 83,97.
5 Kafli K. Op. cit. S. 74, 75, 79, 84-90.
6Мухтадар Голам Хосейн. Набардхое бозорг-е Надершах. Изд. 1-е. Техран, 1337/1960.
7 Годдуси Мухаммад Хусейн. Надер намэ. Техран, 1338/1960.
8 Довлетшахи Исмаил. Лешлеркаши-е Петер-е Кабир ва Иран // Сохан. Техран, 1964. №8-9
9 Сардадвар Абутораб. Тарих-е незами ва сийаси-йе довране Надершах-е Афшар. Техран,
1354/1975.
10Мухтадар Г.Х. Op cit.C.1-2,5,22,23,34,105, ПО; Сардадвар AT. Op cit. С. 346,736.
Среди турецких историков послевоенного периода материалами по истории Турции, Дагестана, Кавказа, Прикаспийских областей и кавказской проблеме в целом в восточной политике противостоящих сторон отличаются труды И.Х.Узунчаршылы «Османская история»1, И.Беркока «Кавказ в истории» , Ш.Эрела «Дагестан и дагестанцы» , Дж. Гекдже «Кавказ и кавказская политика Османской империи». В работах этих авторов заметно выражены антироссийские позиции, что особенно характерно для И.Беркока и Дж. Гёкдже.5
В западной иранистике применительно к нашей теме особое место занимают две работы английского ориенталиста Л.Локкарта «Надир шах»6 и «Падение Сефевидской династии и афганская оккупация Персии»7, написанные с привлечением иранских, европейских и русских источников. По существу в них сделана первая попытка научного анализа русско-иранских, русско-турецких и ирано-турецких отношений на широком фоне международных событий от похода Петра І в Прикаспье до краха завоевательных походов Надир-шаха на Кавказе. Однако, правильно вскрывая антироссийский характер деятельности западной дипломатии, Локкарт не удержался и от негативной оценки политики России в отношении Ирана.8
Непосредственное отношение к теме диссертации имеет работа французского историка Александра Беннигсена «Петр Великий, Османская империя и Кавказ», представляющая интерес как попытка осмысления
1 Uzuncarili Ismail Hakki. Osmanli tarihi. Ankara, 1956.СШ.4.
2 Berkok Ismail. Tarichte Kafkasya. Istanbul, 1958.
3 Erel erefeddin. Dagistan ve dagistanlilar. Istanbul, 1961.
Gokce Cemal. Kafkasya ve Osmanli Imperatorlubunun Kafkasya siaseti. Istanbul, 1979.
5 Berkok I. Op. cit.S. 353,355,361 Gokce C.Op.cit.S. 30,31,32,33.
6 Lockart Lourence. Nadir Shah. A.Critical Study based mainly upon contemporary
sources.London, 1938.
7 Lockart Lourence. The Fall of the Safavi Dunasty and Afghan Occupation of Persia.
Cambridge, 1958.
8 Lockart L. Nadir Shah. P. 87, 94, 95,98, 200,206,210; Idem:.The Fal of the Safavi... P.
176,179,186,212,213,219-220,248.
29 кавказской проблемы с каспийским аспектом в неразрывной связи с решением черноморской проблемы.1
В этой связи, на наш взгляд, касаясь вклада зарубежных авторов в освещение изучаемой проблемы, следует отметить, что отдельные из них, повторяя давно отвергнутую нашими историками мнимую версию о завещании Петра I, продолжают утверждать о стремлении России поглотить не только Кавказ и Прикаспийские области, но и Турцию, Иран, Индию и др. Содержащие такие идеи работы Шей Люсиль «Оттоманская империя с 1720 до 1734 г.»,3 Лавендер Касселс «Борьба за Османскую империю: 1717-1740 гг.»,4 Роухоллаха Рамазани «Внешняя политика Ирана. Национальные приоритеты в мировой политике 1500-1941 гг.5, Фируза Касем-заде «Русское наступление на Кавказе»,6 Алена Летина «Россия в XVIII в. От Петра Великого до Екатерины Великой»7, Роберта Олсона «Осада Масула и оттомано-персидские отношения» и других авторов, исходят из предпосылки, что наступление Ирана и Турции на Кавказе и политика поддерживавших их западных держав были вызваны «русской интервенцией», угрозой со стороны Москвы и Петербурга существованию восточных геополитических соперников России. Среди упомянутых авторов
1 Bennigsen Alexandre. Peter the Great, the Ottoman Empire, and the Caucasus //Canadian-
American Slavis Studies, 1974. P. 13,14,15,16.
2 Новосельцев А.П. Русско-иранские отношения XVII-первой половины XVIII в.в. в
освещении зарубежной историографии // История СССР, 1960.№ 3; Павленко Н.И. Три
так называемых завещания Петра Великого //Вопросы истории, 1979.№ 2; Данилова Е.Н.
«Завещание Петра Великого» //Проблемы методологии и источниковедения истории
внешней политики России. М., 1986.
3 Lucille Shay. The Ottoman Empire from 1720 to 1734. Illinois, 1944.
4 Cassels Lavender.The Struggle for the Ottoman Empire: 1717-1740. London, 1966.
5 Ramazani R.K. The Foreign Policy of Iran. A Developing nation in world Affairs 1500-
1941.Charlottesville, 1966.
6 Kasemzade F. Russian Penettration of the Caucasus //|Russian Imperialism from Ivan the Great
to the Revolution. New Jersey, 1974.
7 Letin A. Russia in the Eighteenth Century. From Peter the Great to Catherine the Great.London,
1973.
8 Robert Olson. The Siege Mosul and Ottoman-Persian Relations: 1718-1743. Blocmington,
1966.
более выраженно такие мысли высказываются в работах Л.Касселс, А.Летина, Ф.Касем-заде.1
К новейшим исследованиям по зарубежной историографии относится работа Клеменса Сидорко «Борьба еретических кизилбашей. Бунт Хаджи Дауда (1718-1728)», посвященная мощным антииранским восстаниям в Дагестане и Ширване под руководством мюшкюрского муддарриса Хаджи Дауда, завершимся свержением власти Сефевидов на Кавказе, ускорившим поход Петра I, положившего начало новой стадии международных отношений в Прикаспийских областях . Отношения Турции и России с западными державами на главных направлениях их восточной политики затронуты в работах американского историка Колласа «История Турции»3 и французского исследователя А.де Бессе «Турецкая империя».4
В целом зарубежные исследователи так же как дореволюционные и современные отечественные авторы склонны представлять положительно политику правящих кругов своих стран, изображая негативно действия противоположной стороны, что обуславливает необходимость критического отношения к их оценкам и выводам.
Практическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации, содержащиеся в ней выводы и обобщения могут быть использованы для подготовки спецкурсов для исторических факультетов соответствующих вузов, при составлении специальных разделов по внешнеполитической истории России, Ирана, Турции, Дагестана и Прикаспийско-кавказского региона.
Научная апробация исследования. Диссертация обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на кафедре истории стран Азии и Африки
1 Cassels L. Op. cit. Р.78,79,80; Letin A. Op. cit. P. 93-98; Kasemzade F. Op. cit. P. 243, 246,
253.
2 Klemens P. Sidorko. Kampf den Ketzerischen Kizilbas. Die Revoke des Haggi Daud (1718-
1728) II Caucasia between the Ottoman Empire and Iran: 1555-1914. Wiesbaden, 2000.P. 137,
139,141,142,143.
3 Коллас. История Турции. Киев-Москва, 2003. С. 38,39.
4 А де Бессе. Турецкая империя. Киев-Москва, 2003. С. 139,140,141.
31 Дагестанского государственного университета. Основные ее положения отражены в трех статьях автора, опубликованных в специальных научных изданиях.
Структурно диссертация состоит из введения, четырех глав (десяти параграфов), заключения, списка использованных источников и литературы, и приложений: карты разграничения Прикаспийских областей по Константинопольскому договору 1724 г., схемы нашествия Надир-шаха на Ширван и Дагестан 1734 г. и схема Дагестанского похода Надир-шаха 1741 г. Общий объем диссертации -169 страниц.
Прикаспийские области в политике Ирана, Турции и России. Формирование сфер влияния и их характеристика
По пути в Иран Дженкинсон был принят беглербеком Ширвана Абдалла-ханом Устаджлу, при содействии которого в Шемахе была основана английская торговая фактория для вывоза шелка-сырца и тканей в Англию через Россию. Несмотря на отказ шаха Тахмаспа вести переговоры с самозваным английским «послом», визит Дженкинсона не остался без последствий. Благодаря покровительству Абдалла-хана Устаджлу, заинтересованного в вывозе ширванского шелка, сношения английской «Московской» компании с Ширваном и вывоз оттуда шелка по Волжско-Каспийскому пути были налажены.1
По мере того, как восточная политика Ивана Грозного стала приносить конкретные результаты, стали обостряться отношения России с геополитическими соперниками в регионе - Ираном и Турцией. Так было в 50-х - 60-х г.г. XVI в., когда потерпели провал попытки султана Селима II возвратить под власть Порты Казань и Астрахань, установить контроль над иранскими позициями на Северном Кавказе и Закавказье. В этом же плане следует рассматривать отражение русскими войсками в 1652 г. попытки шаха Аббаса II разорить силами правителей Шемахи, Ардебиля, Карабаха и Гянджи русские укрепления на Тереке, чтобы в случае успеха двинуться на Астрахань.
Естественно, что такая политика России в регионе поднимала ее престиж в глазах владетелей и старшин, склоняя их на ее сторону, усиливая пророссийскую ориентацию населения Кавказа и Прикаспийских областей. Неслучайно в середине 90-х г.г. XVI в. в полный титул русского царя было внесено многозначительное добавление: «Государь Иверской земли карталинских и грузинских царей и кабардинские земли черкасских и горских князей государь».2 Это означало принятие Боярской думой официального решения считать вассалами (находящихся под российским протекторатом), Кахетию, Картли, Восточную Кабарду, Северный Дагестан, О чем были поставлены в известность правители Ирана и Турции.1 XVII в. не внес существенных изменений в расстановку сил в регионе, хотя и наметились некоторые тенденции усиления влияния России на Северном Кавказе. Заметной активностью отличалась политика правителей Турции и Крыма, стремившихся к гегемонии в Прикаспийско-Кавказском регионе за счет ослабления позиций России и Ирана. Однако ни одна из попыток османских и крымских феодалов добиться этой цели путем отправки военных сил через Северный Кавказ в Закавказье не была реализована ввиду отсутствия поддержки со стороны местного населения. Учитывая эти факторы, правители Ирана с середины XVII в. официально стали признавать сюзеренитет России над Кабардой и Северным Дагестаном. В последней трети XVII в. все владетели Большой и Малой Кабарды находились в подданстве России. Кабарда и Дагестан представляли для России важнейшие стратегические позиции, обеспечивающие связь по наиболее удобным путям с Азербайджаном, Арменией и Грузией.
Ввиду указанных причин в позициях соперничающих сторон особых изменений к началу XVIII в. не произошло. Формирование этих позиций приобрело более конкретные очертания и выглядело следующим образом: Дагестан, Азербайджан, Восточная Грузия и Восточная Армения остались под властью Ирана. Западная Грузия, Абхазия, Западная Армения и адыги, жившие в Причерноморье и в районе Кубанского бассейна, находились под сюзеренитетом Османской империи. В Приазовье и в Прикубанье кочевали подвластные Крыму ногайцы или Кубанская Орда, активно участвовавшая в экспансионистских планах Стамбула и Бахчисарая в Кавказско-Каспийском направлении. Позиции России в этом регионе были слабее, замыкая небольшой Прикаспийский район с укрепленным городом Терки и несколько станиц гребенских казаков на левом берегу Терека. Хотя взятие Азова русскими войсками в 1696 г. и получение выхода к Азовскому морю сулили России большие потенциальные возможности, но сыграть свою роль для усиления ее влияния на Кавказе они еще не могли. По Константинопольскому русско-турецкому договору 1700 г. «Кубанская сторона» признавалась областью с преимущественными правами Османской империи. Отмеченные ориентиры сохранялись за ними до Каспийского похода Петра I.
Приведенные и другие материалы показывают, что северные берега Каспия с устьем Волги находились в сфере геополитического влияния России, западные и юго-западные области - Сефевидского Ирана, восточные среднеазиатские окраины - правителей Хивинского и Бухарского ханств. Однако наибольший интерес из них представляли расположенные на путях в Дагестан, Закавказье, Иран и Среднюю Азию богатейшие западные, юго-западные и восточные области Каспия, вызвавшие живой интерес современников, особенно Петра I, постоянно заботившегося о нуждах растущей российской промышленности.
Поход Петра I на побережье Каспия. Петербургский договор 1723 г. и присоединение Прикаспийских областей к России
Как следует из приведенных материалов, к концу 1721 г. подготовка к походу была фактически завершена с учетом того, что 5 ноября 1720 г. был подписан Константинопольский договор с Турцией «о вечном мире», чтобы предотвратить возможные враждебные акции со стороны Порты, а 30 августа 1721 г. - победоносный Ништадский договор со Швецией, развязавший руки Петру I для активных действий на Востоке.
После тщательной военно-дипломатической подготовки Петр I приступил к осуществлению Каспийского похода,1 имевшего масштабные, многоплановые цели: присоединение к России богатейших и стратегически важных Прикаспийских областей Кавказа и Ирана, выход к южным морям и укрепление тамошних границ, реализация «планов Петра I по превращению России в главную транзитную артерию - европейско-азиатской торговли по линии Балтийское море - Волга - Каспийское море», овладение стратегической инициативой для торгового прорыва в Среднюю Азию, Афганистан, Индию, создание в Закавказье единоверного христианского грузино-армянского объединения под эгидой России и др.
Весной 1722 г. войска и корабли, предназначенные к походу, были сосредоточены в Астрахани. Масштабность целей предопределила и масштабность самого похода, ставшего одним из крупнейших военно-политических событий на Кавказе в первой четверти XVIII в. Как отмечает Боцвадзе «Кавказский поход Петра I, по сравнению с предшествующими походами русских войск, был намного масштабнее... Этот поход знаменовал собой начало широкого наступления России на Кавказ».1
Уместно отметить, что Петр I удачно выбрал время для начала похода, «ибо развал Иранского государства породил опасность поглощения всех его кавказских владений султанской Турцией. Этот давнишний враг России всячески мешал устремлениям России на Кавказе».2
Как отмечалось при анализе историографии проблемы, поход Петра I рассматривается в ряде работ отечественных и зарубежных авторов. С учетом сказанного, нами предпринимается попытка осветить эту проблему в международном аспекте, то есть, с позиций влияния этого похода на формирование и развитие международных отношений от его начала до подписания двусторонних соглашений противостоящими сторонами и завершения разграничений в Прикаспийских областях на основе этих договоров.
При этом следует иметь в виду, что известия о приготовлениях Петра I к походу взбудоражили не только Турцию, но и западные державы, особенно Англию и Францию, опасавшихся усиления влияния России на Востоке. Это означало, что поход Петра I, не успев начаться, преуспел обрести международный резонанс, что нашло отражение в донесениях иностранных послов из Петербурга своим правительствам.
Так, в донесении французского посла де Кампредона от 20 марта 1722 г. подчеркивалось, что «он (Петр I - С.А.) хочет иметь для безопасности своей торговли порт и крепость, по ту сторону Каспийского моря, и желает, чтобы шелка, которые посылались обыкновенно в Европу через Смирну, шли отныне на Астрахань и Петербург. Здесь даже льстят себя надеждой, что шах, испугавшись войны, согласится уступить все это русским за обещание их помочь ему в подавлении возстания»1 (в Дагестане, Ширване, Афганистане - С.А.).
Получив указания руководителя внешней политики Франции кардинала Дюбуа выведывать дальнейшие намерения царя, 10 апреля 1722 г. Кампредон известил его о том, что «он (Петр I - С.А.) употребит на эту экспедицию 12.000 пехоты, 8.000 драгунов регулярной армии, 30.000 казаков, 20.000 калмыков и по меньшей мере столь же татар и кабардинцев... тоже принявших сторону царя».2
Предстоящий поход русских войск в Прикаспье французская дипломатия называла «шемахинскои экспедицией». Употребляя этот термин в одном из писем де Кампредону, Дюбуа откровенно желал ей неудачи. «Если экспедиция будет несчастлива, ... турки выступят против нее»,3-предрекал Дюбуа, особо подчеркивая, что успешное продвижение русских войск приведет к усилению влияния России на Каспийском море.
В разжигании русско-турецких противоречий деятельное участие приняла и австрийская дипломатия, надеясь, что это помешает укреплению позиций России в Европе. Английский, французский и австрийский послы в Стамбуле распространяли различные слухи, стремясь спровоцировать русско-турецкую войну. Особое рвение при этом проявлял английский посол Стеньян, внушая турецким министрам ложные слухи о якобы имеющихся планах Петра I с целью овладеть Персией, Арменией и Грузией, а затем начать поход на Стамбул.4 Сообщая об этом своему правительству 18 июня 1722 г., Неплюев особо подчеркивал неблаговидную роль Стеньяна в этих инсинуациях. В ответ Неплюев получил из Петербурга четкое разъяснение о том, что «сие (распространяемые слухи - С.А.) все неправда», и английский посол «то вымышляя фальшиво распространяет», вследствие чего Неплюеву предписывалось, чтобы он «подобные тому впредь случившиеся разглашения опровергал и уничтожал», дабы «Порта никаким представлениям и внушениям с английской стороны веры не подавала».
Разумеется, что позиция западных держав была направлена на срыв похода Петра I, восстановление против России Ирана и Турции. Но дальновидный Петр I не допускал этого, приняв неординарное решение, предложив своему консулу в Исфагане С.Абрамову вступить в переговоры с иранскими властями о добровольной уступке России Прикаспийских областей, обещая за это военную помощь для борьбы против афганских завоевателей и непокорных кавказских вассалов, подкрепив такое соглашение подписанием соответствующего договора. В «Инструкции», адресованной консулу из Астрахани 25 июня 1722 г., говорилось: «Предлагай шаху старому или новому или кого сыщешь по силе кредитов, что мы идем к Шемахе не для войны с Персиею, но для искоренения бунтовщиков (Сурхая и Дауд-бека - С.А.), которые нам обиду сделали, и ежели им (т.е. персидскому правительству) при сем крайнем их разорении надобна помощь, то мы готовы им помогать, и очистить от всех их неприятелей, и таки утвердить постоянное владение персидское, ежели они нам уступят за то некоторые по Каспийскому морю лежащие провинции, понеже ведаем, ежели в сей слабости останутся и сего предложения не примут, то турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно, и не желаем не только им, но себе оною владеть, однако ж, не имея с ними (персиянами) обязательства, за них вступиться не можем, но только по морю лежащие земли отберем, ибо турок тут допустить не можем».
Рештский договор 1732 г. и обострение ситуации в Прикаспийских областях. Нашествия крымских и иранских феодалов на Дагестан и Ширван
В конце 20-х - начале 30-х годов положение в Иране несколько стабилизировалось. Упорная и длительная борьба иранского народа против афганских и турецких оккупантов позволили Тахмаспу сохранить свое влияние в Иране, где на политическую арену выдвинулся талантливый полководец из туркменского кочевого племени афшаров Надир, ставший сначала начальником гвардии Тахмаспа, а затем главнокомандующим иранской армии,1 с формальным титулом Тахмасп Кули-хан (слуга, раб Тахмаспа - С.А.).
Воспользовавшись народными восстаниями против афганцев, в ноябре 1729 года Надир захватил Герат - основную базу афганской агрессии, после чего нанес афганцам ряд крупных поражений, освободил значительную часть иранской территории.2 Разрозненные части оккупантов оставались лишь в Исфахане с областью, Курдистане, Хамадане, частично в Ираке и Закавказье.
Эти успехи Надира незамедлительно сказались на ситуации в Иране и Прикаспийских областях. Встревоженная этим Порта пыталась добиться от шаха Тахмаспа признания за собой Курдистана, Хамадана, Керманшаха, Грузии, Армении, Азербайджана, Ширвана и части Дагестана, уступленных ей Ашрафом по Хамаданскому договору 1727. Но как только афганцы были изгнаны из страны, сам шах Тахмасп обратился с требованием в Стамбул, чтоб Порта возвратила города, которые «они, османцы, похитили из-под его власти».1 Но неоднократные обращения Тахмаспа к султану Ахмеду III остались без ответа. Под влиянием Надира шах решился изгнать турок силой оружия. Собрав 30-тысячную армию, в начале 1730 года Надир очистил Исфахан, куда перебрался со свитой наследник Сефевидов, ставший шахом Тахмаспом Не добившись от Тахмаспа добровольной уступки перечисленных в Хамаданском договоре территорий, Порта решила достигнуть этих целей военной силой. Для захвата этих земель на берегу Черного моря возводились новые крепости; для переброски войск из крепости Фаш (Поти - С.А.) в Грузию, Ширван и Дагестан, прокладывалась новая коммуникация. Лихорадочные усилия Порты были вызваны тем, что изгнание афганцев из Ирана подрывало ее позиции не только в этой стране, но и на Кавказе, на который традиционно претендовали Сефевиды. Весной 1730 года османы были изгнаны из Хамадана, Ардагана, Керманшаха и Тебриза, после чего Надир двинулся в Хорасан для подавления восстания афганского племени абдали.
С возрождением и укреплением Иранского государства усиливались требования иранского руководства в адрес Стамбула вернуть захваченные владения Сефевидской державы. С таким требованием к Порте снова обратился Тахмасп II, как только он занял трон своих предков. Однако Порта категорически отвергла это требование и заключила в крепость Мардин посланника Тахмаспа Вели Мухаммад-хана и сопровождавших его лиц.4
Мало того, 6 июля 1730 года диван принял решение объявить войну Ирану, полагая выставить янычар 120.000, кавалерии, кроме крымцев и Сурхая - 100.000, а из европейского войска - 40.000.5 Фактически же Порта не имела и десятой доли перечисленных сил. Кроме того, понесенные османами поражения в предшествующих войнах и системный кризис самой империи ухудшили и без того тяжелое положение народных масс, вызвали волну возмущения, вылившуюся в восстание столичной бедноты в сентябре 1730 года, активно поддержанного янычарами, в результате которого султан Ахмед III был низложен, а на престол вступил Махмуд I, жестоко расправившийся с участниками восстания.1
Несмотря на подавление этого восстания, правительство султана Махмуда было парализовано. Наступательная сила османов значительно ослабла. Пользуясь этим и отъездом Надира в Хорасан для подавления восстания афганского племени абдали, шах Тахмасп, вопреки воле Надира, надеясь поднять свой престиж победой над турками, возобновил военные действия с Портой.2
Выступив весной 1731 года из-под Тебриза, в начале апреля он нанес временное поражение туркам под Ереваном. Но даже эта незначительная победа иранской армии склонила султана Махмуда на переговоры с шахом Тахмаспом, чтобы настроить его против России. По-видимому, в Стамбуле надеялись увлечь внимание шаха Тахмаспа надеждами на возвращение Прикаспийских областей, находящихся под властью «немецких правителей» России, искавших повод избавиться от «тягот» этих областей, сохранив свое лицо. Как остроумно заметил историк Ключевский, в период «бироновщины» во главе с императрицей Анной Иоанновной (1730-1740): «Немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении... двор при Анне обходился впятеро-вшестеро дороже, чем при Петре I, где государственные доходы не возрастали, а скорее убавлялись».
