Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Эволюция либеральной доктрины в конце XIX — начале XX веков
1. Классический либерализм, секционизм и радикализм - три грани либерального мировоззрения 27
2. «Новые либералы» и их роль в изменении доктрины партии 38
3. Либералы и лейбористы — друзья или враги? 56
Глава П. Практика реформ в 1906 - 1908 годах
1. Земельная политика 66
2. Неудачи первых лет: образование, гомруль и лицензирование 90
3. Рабочая политика либералов 122
Глава III. Второй период либерального министерства (1909-1911 годы)
1 . Борьба за «народный бюджет» 135
2. Парламентская реформа 160
3. Шаги к созданию системы национального страхования 177
Заключение 190
Примечания 195
- Классический либерализм, секционизм и радикализм - три грани либерального мировоззрения
- Земельная политика
- . Борьба за «народный бюджет»
Введение к работе
исследовательский интерес к истории Великобритании начала XX в. -результат действия ряда факторов. В этот период, ставший переломным для великой державы из-за утраты ею роли мирового промышленного лидера и внутренних процессов, связанных с демократизацией избирательного права, властям пришлось искать эффективные пути решения социальных проблем. Правление либералов в 1906 - 1911 гг. отчетливо продемонстрировало эту тенденцию. Впервые в законодательной практике страны были подняты вопросы пенсионного обеспечения престарелых и социального страхования незащищенных категорий граждан. Такими явились первые шаги на долгом пути к будущему курсу государства всеобщего благоденствия. Трансформация партийной доктрины на основе нового либерализма выступает вторым фактором, вызывающим интерес к теме. Наконец, зарождение лейборизма как самостоятельной парламентской силы также обуславливает внимание к последнему историческому пику активности либералов.
Целью диссертации является исследование идеологии либералов и внутренней политики кабинетов Г. Кэмпбелл-Баннермана и Г. Асквита в 1906 - 1911 гг. Для достижения этой цели поставлены следующие задачи:
проанализировать структуру либеральной идеологии, выявить эволюцию и взаимодействие ее частей, их влияние на доктрину в целом;
определить специфику радикализма и нового либерализма в сравнении с лейбористскими требованиями;
раскрыть содержание правительственных реформ и охарактеризовать полемику, сопровождавшую их принятие или отвержение;
оценить причины успехов и неудач внутренней политики либеральных министерств.
Объектом диссертационной работы является политическая жизнь Англии конца XIX — начала XX вв.; а предметом - партия либералов и ее внутренняя политика в 1906 - 1911 гг.
Хронологические рамки исследования охватывают вышеуказанные годы - время наиболее значимых реформ кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Асквита, затронувших разные стороны жизни британского общества. Хотя правительство Асквита находилось у власти до 1916 г., после 1911 г. оно сосредоточилось на подготовке к надвигавшейся войне, тогда как реформаторство перестало играть в его действиях значимую роль.
Источниковая база диссертации состоит из опубликованных и неопубликованных материалов и свидетельств, видовая принадлежность которых позволяет разделить их на несколько групп.
Официальная документация властных структур представлена сборниками государственных актов, краткими обзорами докладов парламентских комиссий , а также официальными отчетами о парламентских прениях2 - парламентскими дебатами, стенографически фиксировавшими стадии обсуждения биллей. Роль последнего источника особенно велика, поскольку он позволяет уловить оттенки мнений по вопросам либеральной политики, понять позицию не только правительства, но и рядовых членов партии. Также он отражает сущность воззрений и претензий оппозиции, что важно для выяснения широкой политической реакции на события и реформы.
Партийные бумаги, к которым относятся предвыборные манифесты лидеров партий3, оказали немалую услугу в определении программных установок либералов, консерваторов и лейбористов в ходе выборов 1906 г. и двух избирательных кампаний 1910 г. К этому виду также принадлежат протоколы заседаний «кружка радуги»4, отображающие процесс выработки принципов нового либерализма.
Важную часть источниковой базы составляет публицистика', работы теоретиков нового либерализма (Гобсона, Гобхауза, Сэмюеля и др.5), лидеров и активистов рабочего движения (Кейр Гарди, Рамсея Макдональда и др.6).
5 Сопоставление этих трудов дает ясную картину новаций в партийной доктрине, их влияния на умы государственных мужей. Также оно предоставляет возможность проследить линию соприкосновения нового либерализма с идеологическими исканиями зарождавшегося лейборизма и их принципиальные отличия.
Личные бумаги, под которыми подразумеваются воспоминания, письма и дневники участников и современников событий, также оказались весьма ценным источником. Использовались мемуары министров либеральных кабинетов (Асквита, Холдейна, Сэмюеля), членов их семей, их друзей7. Здесь часто имело место смешение жанра. Например, воспоминания супруги Асквита Марго на самом деле воспроизводят страницы ее дневников. А книги, написанные в память о Ллойд Джордже его братом и племянником, содержат часть уникальных документов, в том числе записок и писем политика. В категорию личных бумаг входят сборники эпистолярного
характера (письма Ллойд Джорджа, Черчилля). Имеются также опубликованные речи ведущих министров9. Все перечисленные источники этой группы незаменимы в воссоздании образа исторических персонажей. Они позволяют судить о субъективных мотивах тех или иных решений и передают частный взгляд «изнутри» на происходившее.
В то же время более объективному представлению о реформаторской деятельности правительства способствуют статистические данные об уровне доходов рабочего населения, расходах на продукты питания, масштабах безработицы и т. д.
Незаменимым информационным ресурсом работы выступает пресса: газеты и журналы либерального толка (the Daily News, the Fortnightly Review, the Nation), близкий к тори печатный орган (the Times), лейбористское издание (the Daily News Yearbook)7 7. Печать отражает не только ход идеологической борьбы между партиями, но, и что более ценно, реакцию общества, людей, не вовлеченных в политику напрямую. Пресса помогает оценивать преобразования с учетом мнения тех, ради кого они проводились.
Последний в обзоре, но не последний по значимости источник — документы российских дипломатических миссий из Архива внешней политики Российской империи. Использовался фонд «Канцелярия министра иностранных дел» за 1906 — 1911 гг. , в котором содержатся депеши и доклады российских послов и работников дипломатического представительства в Лондоне министерству иностранных дел в России, в том числе с сообщением наблюдений процессов, протекавших во внутренней жизни Великобритании. Ценность данных свидетельств заключается в том, что, во-первых, это независимый взгляд со стороны, во-вторых, они часто передают общественное мнение и господствовавшие настроения в Англии, вызванные теми или иными политическими событиями. Применение также нашли фонды: «Коллекция документальных материалов из личных архивов чиновников МИД» (в частности, С. Д. Сазонова) и «Российское посольство в Лондоне»13.
Таким образом, задействован широкий круг источников, который позволяет разносторонне рассмотреть внутреннюю политику либералов в Великобритании в 1906 - 1911 гг.
Степень изученности темы. Общепризнанной особенностью британской исторической науки новейшего периода является партийность, благодаря чему ее главным направлением можно считать политическую историю, которая принимает форму истории партий14. Исследования проводятся не только сквозь призму вполне определенных симпатий, но и подчас партийными деятелями. В некоторой степени круг интересующих историков вопросов зависит от сложившейся политической конъюнктуры; наука нацелена на понимание текущей ситуации, причин успеха или неудач тех или иных политических сил, определение их дальнейших перспектив.
В изучении вопроса можно выделить следующие этапы. В первый период - до 1945 г., когда отсутствовала необходимая историческая дистанция, осмысление темы происходило в рамках полупублицистических и даже «любительских» работ. На втором этапе - до начала 1980-х гг. -
7 формировались и прорабатывались две основные версии: лейбористская (в соответствии в которой, либерализм не отвечал духу времени и был обречен) и либеральная (видевшая причину краха партии в обстоятельствах, главным образом, в наступлении войны). Наконец, с 1980-х гг. и по сегодняшний день представители обеих историографических линий, пытаясь разрешить проблемные вопросы, больше прислушиваются к мнению друг друга. Иными словами, их дискуссия превратилась во взаимообогащающую.
Первые попытки осмысления периода 1906 — 1911 гг. не выходили за рамки биографического жанра, поскольку роль личности оценить проще, чем реформы, долгосрочные итоги которых еще не проявились. Внимание либеральных историков привлекали яркие персонажи, чей вклад в достижения партии казался современникам значительным. В 1912 - 1913 гг. Г. Дюпарк, получивший доступ к большому количеству бумаг Ллойд Джорджа, написал его четырехтомную биографию15, а в 1913 г. о знаменитом министре финансов была опубликована работа Дж. Хью Эдвардза, переизданная позднее с добавлениями. Их общий апологетический настрой распространен не только на деятельность самого канцлера казначейства, представленного «глашатаем демократии», но и на весь кабинет, пользовавшийся налоговыми возможностями парламента для облегчения положения масс и «социальной регенерации»16. Эти труды, появившиеся непосредственно после анализируемых реформ, практически невозможно выделить из контекста межпартийной идеологической борьбы.
В межвоенный период на фоне мемуаров и биографий участников событий работ обобщающего характера было мало. В концептуальном отношении огромное влияние на них оказал тот факт, что с 1920-х гг. лейбористы закрепились в роли одной из двух лидирующих партий Англии, вытеснив либералов. Это дало пищу для размышлений, почему последние сошли с политической арены и возможно ли их возрождение. Видный
либерал Дж. А. Спендер , воссоздавая полувековую историю Британской империи, избегал откровенных оценок законодательства министерств
8 Кэмпбелл-Баннермана и Асквита. Однако тон подачи фактов недвусмысленно выражал сочувствие правительству, вынужденному растрачивать многие силы на преодоление оппозиции консервативной палаты лордов, блокировавшей важнейшие меры программы кабинетов. Другие либеральные историки искали причины провала в ошибках одного лишь человека. Словно пытаясь сказать последнее слово в междоусобице
1 о
Асквита и Ллойд Джорджа, Ч. Моллет указывал в биографии последнего, что он сослужил партии плохую службу, возглавив финансовое ведомство. Отдавая должное амбициозным планам и личным талантам валлийца, автор подчеркивал его экономическую непросвещенность и готовность к нечистоплотным сделкам. Моллет настаивал на необходимости в будущем отказаться от услуг Ллойд Джорджа. Перенос внутрипартийной брани на поле науки лишь свидетельствовал об общем кризисе, переживаемом либералами, утратившими былое значение в политике.
Тем временем в 1935 г. вышла книга, ставшая важной вехой в историографии проблемы. «Странная смерть либеральной Англии» историка-любителя Дж. Дэнджерфилда, написанная ярким, языком, подчеркнуто апеллировала к образно-чувственному восприятию читателей. Идея же, проводимая в ней, породила долгую дискуссию и способствовала укреплению традиции рассматривать упадок либерализма и взлет лейборизма как взаимосвязанные процессы. Впервые автор попытался найти объективные причины краха. Он убеждал, что с начала века либерализм с его приверженностью идеям Кобдена и Брайта и неготовностью осуществлять государственное вмешательство в экономику стал тяжелой ношей, помехой «для нации, которая хотела разогнать застоявшуюся кровь быстрым бегом в любом направлении»19. Поэтому партия, пришедшая в Вестминстер в 1906 г. и обладавшая беспрецедентным большинством, уже была обречена. «Смертный приговор» либерализму огласили новоизбранные лейбористские депутаты, ставшие истинными выразителями чаяний левого фланга. Сгущая краски, Дэнджерфилд рисовал 1906 - 1910 гг. полными удручающих неудач
9 правительства, скомпрометировавшего себя методами демагогии и нечестной игры. Например, назначение «народного бюджета», по его мнению, состояло лишь в том, чтобы быть ловушкой для лордов. В 1911 — 1914 гг. ольстерские лоялисты, ирландские националисты, синдикалисты и суфражистки подняли бунт, который был нарушением всех устоев, всех респектабельных форм поведения, что и ознаменовало конец либеральной эпохи.
После второй мировой войны появились основные труды по изучаемому вопросу. Возобновление интереса к теме было связано с тем, что в конце 1940-х и начале 1950-х гг. премьер-министр - лейборист Эттли осуществил реформы социальной реконструкции, ведущие к установлению государства всеобщего благоденствия. Семена этой политики были посеяны либералами в начале XX в.
Начиная с 1960-х гг. развернулась дискуссия о том, были ли крах либерализма и соответственное усиление партии труда неизбежными до первой мировой войны. Линию Дэнджерфилда поддержали многие лейбористские историки (Г. Пеллинг, П. Томпсон, П. Роуланд ). По Пеллингу, признаки упадка явно обозначились задолго до 1914 г. В разрушении единства партии главную роль сыграли длительные социально-экономические изменения, приведшие к росту влияния тред-юнионов в рабочей среде. Показателем надвигавшегося кризиса явился переход в 1908 г. Федерации шахтеров Великобритании, многие годы верной либералам, в лагерь трудовиков. И хотя министры Асквита в конечном итоге приобрели репутацию правительства социальных реформ, в этом вопросе лейбористы по определению шли далеко впереди. Томпсон добавлял, что радикализм в ту пору был устаревшим концептом и не мог стать основой долговременного союза с рабочими, а голоса нонконформистов и ирландцев не обеспечивали либералам необходимой живучести, в результате чего их эдвардианское возрождение было не более чем счастливой случайностью. Роуланд, анализируя деятельность предвоенных кабинетов, так же не увидел достаточно смелых и отвечавших времени мер по борьбе с бедностью. Даже
10 «народный бюджет», который и защитники, и оппоненты называли радикальным, был обязан своим появлением нужде в дредноутах, а не желанию вторгнуться в бастион собственности. Таким образом, обстоятельства, а не радикализм побуждали правительство к переменам (в этом Роуланд противоречил своему коллеге Томпсону, который вовсе дискредитировал радикализм либералов как устаревший). Неспособность разработать четкую программу реформ на основе своей базовой философии показала, что либерализм как самобытная политическая сила доживал последние дни. Очевидно, лейбористы были гиперкритичны к партии либералов.
В 1970-е гг. в рамках лейбористской историографической традиции имело место небольшое расхождение во взглядах. Такие исследователи, как Ж. Харрис и Р. Хэй21, продолжали девальвировать социальные достижения либералов, отмечая их неадекватность и эмпиризм. Харрис доказывала, что меры, направленные на преодоление безработицы, не решив самых острых проблем - нетрудоспособности, труда подростков и частичной занятости, -благоприятствовали лишь квалифицированной и организованной части рабочих, которые и так могли о себе позаботиться. Государственное вмешательство, осуществленное либералами, полагала она, имело мало сознательной связи с теорией и было вызвано отчасти слабостью уже существовавших местных и добровольных программ помощи безработным, а отчасти страхом перед более экстремальными мерами, будь то лейбористское право на труд или консервативная тарифная реформа. Вслед за ней Хэй задался вопросом, почему политическая элита посчитала возможным благодетельствовать рабочим? Он пришел к выводу, что пенсионное обеспечение и социальное страхование представлялось работодателям одним из эффективных способов инвестиций в человеческий капитал, обеспечивавшим рост производительности труда, что было важно в условиях международной конкуренции. Также либеральные преобразования гарантировали, что рабочие не прибегнут к поспешным, революционным
способам решения общественных проблем. Следовательно, такую политику в сущности можно было считать консервативной, хотя ее и проводили радикалы.
В отличие от своих коллег, К. Кук22 увидел, что в основе социальных законов 1908 - 1911 гг. лежала идеология, и это был не устаревший радикализм XIX в., а новый либерализм. Благодаря усилиям его поборников, Черчилля и Ллойд Джорджа, законы о пенсиях для престарелых, промышленных палатах, биржах труда, планировании городов, развитии национальных ресурсов и увеличении числа мелких держаний попали в статутную книгу. Упадок либерализма в довоенный период все же имел место, но не был фатальным и не сопрягался с ростом партии труда. Материал муниципальных выборов 1906 - 1911 гг. позволил Куку увидеть, что пока все преимущества от затруднений правительства доставались тори, которые, в терминах Дэнджерфилда, переживали «странное возрождение». Схожим образом Дж. Григґ" признавал значимой, хотя и несовершенной, реформаторскую активность кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Асквита и отмечал ограниченные парламентские возможности трудовиков до избирательного закона 1918 г., когда они получили шанс на внушительное представительство в общинах. Вместе с тем оба историка не вышли за пределы традиционного лейбористского видения в главном. Они считали, что глубинные причины краха, еще не проявившиеся в полную силу, уже обозначились в этот относительно успешный период: либералы, являясь партией среднего класса, постепенно утрачивали влияние среди рабочих.
Иную точку зрения в дискуссии представляли историки с либеральными симпатиями. Первым лейбористскую «блокаду» прорвал Т. Уилсон24, который настаивал, что партия была сильна и не теряла поддержки рабочих до 1914 г. Трудности 1911 - 1914 гг., связанные с нарастанием недовольства ирландцев, профсоюзов и суфражисток, могли предвещать ей лишь потерю власти, но не вымирание. Главной причиной «смерти» стала
12 война, подобно огромному омнибусу «переехавшая» либеральную Англию на полном ходу.
В 1970-1980-е гг. линия Уилсона была усилена благодаря акценту, сделанному на партийной доктрине и мерах в интересах незащищенных слоев общества. П. Ф. Кларк в книге «Ланкашир и новый либерализм» порицал заблуждения тех, кто считал «что труд... приобрел идеологическую остроту, недостающую либерализму; что либерализм, основанный на laissez-faire (высшим выражением которого была свободная торговля), не мог прийти к согласию с современным государством; и что новый либерализм был ханжеским паллиативом немногих интеллектуалов, которые не имели влияния на людей власти»25. Напротив, по его взглядам, после 1906 г. правительство устремилось решать социальные и экономические вопросы. Примером передовых нововведений выступал бюджет 1909 г., показавший, как реформы могут быть финансируемы при фритреде без сдвига в социализм. Прогрессивный импульс немного ослаб перед 1914 г. из-за внутренних проблем и неурядиц, но, не случись войны, либералы, безусловно, преодолели бы их.
В. Д. Хасси26 отмечал целый поток социальных реформ в период
-г-^ 0*7
правления Асквита. Р. Дуглас показывал, что в 1906 - 1911 гг. либералы находились на «вершине холма», сумев сфокусировать внимание на популярных вопросах. Лишь три года после принятия парламентского акта имели много признаков по-настоящему революционной ситуации. К. В. Эпштейн28 писал, что из конституционного кризиса 1909 - 1911 гг. партия вышла победительницей, ликвидировав последний действенный бастион аристократических и плутократических сил в лице обладавшей правом вето палаты лордов и превратив британскую конституцию в поистине демократический инструмент. О. К. Морган29 также не считал период, следовавший за 1906 г., «бабьим летом» либералов, ссылаясь на их небывалые политические успехи, реорганизацию структуры и изменение теоретической базы партии. Новый либерализм, убеждал он, способствовал
13 установлению прочного союза с лейбористами. После появления программы Ллойд Джорджа трудовики вряд ли могли предложить что-то новое, уникальное. Вся слава и аура радикальных достижений принадлежала министрам. А. Оффер добавлял, что земельные налоги «народного бюджета» выделили ренту для исключительной таксации, тем самым апеллировали к инстинктам британского радикализма в его экстремистской форме и были близки рабочим депутатам.
"5 1
Позиция Р. Баркера подкрепляла изложенные выше мнения. Историк утверждал, что формирование лейбористской партии как независимой политической силы произошло не раньше 1915-1922 гг. До первой мировой войны понятие «представитель труда» в нижней палате означало лишь профессиональную принадлежность, а не приверженность определенным идеям. Да и сам английский социализм, переоценивать распространение которого в лейбористских рядах не следовало, по характеру был реформистским и парламентским. Поэтому он легко сочетался с либеральным радикализмом. Н. Блюитт *" на материале выборов 1910 г. продемонстрировал, что лейборизм еще не отделился от либеральной программы. А великая партия, осознавая свою растущую зависимость от голосов рабочих, обнаруживала готовность принять политические последствия такой зависимости, даже если это предполагало утрату ее более умеренного правого фланга.
Особое внимание в этот период уделялось новому либерализму. Попыткам модернизировать теоретические основы и приспособить их к коллективистскому идеалу посвящены исследования либеральных авторов Г. В. Эми, М. Фридена, М. Пью33. По Эми, трансформация доктрины свидетельствовала о том, что либерализм не находился в кризисе, но был гибок и адаптировал новейшие концепции. Вторя ему, Фриден писал о ренессансе партийной идеологии, которая, преодолев ограничения традиционных взглядов на мораль, общество и экономику, в начале XX в. вышла на новый уровень жизнеспособности. Пью в книге «Становление
14 современной политики» также склонялся к мнению, что в основе достижений эдвардианскои эпохи лежала реинтерпретация ценностей «экономического либерализма» и переход к новому либерализму. В период между 1880-ми гг. и первой мировой войной последний стал главным направлением политики партии и ко времени бюджетной кампании 1909-10 гг. был облечен усилиями Ллойд Джорджа в осязаемую и популярную форму. Благодаря этому, заключал Пью, либералы являлись самым эффективным проводником интересов рабочих, к тому же они могли задействовать большую секцию среднего класса.
Новый либерализм - тема, до сих пор актуальная для историков этого лагеря. В 1997 г. вышел сборник «Переходный век» под редакцией Э. Г. X. Грина34, где пересмотр фритреда как основного элемента ортодоксальной викторианской политэкономии вписан в канву масштабных сдвигов в британском обществе в конце XIX - начале XX вв., выведших на передний
план социальные вопросы - бедности, безработицы и т.д. С. ден Оттер , сопоставив позиции Гобсона, Гобхауза и Сэмюеля с взглядами философов-идеалистов Грина и Ричи, пришла к выводу, что идеи коллективного блага, активной роли государства и необходимости отойти от индивидуализма были в целом присущи либеральной мысли конца XIX в.
Наряду со «старым» радикализмом и новым либерализмом в мировоззрении партии присутствовал и другой влиятельный элемент, получивший название секционизма (отстаивание требований отдельных, небольших групп населения в противоположность интересам всего социума). Некоторые либеральные авторы подчеркивали его раздутую роль в идеологии как признак слабости. М. Бентли отмечал: «Асквит и его министры восседали наверху пирамиды и терпели неудобства из-за того, что полы их фраков дергали окружавшие их выразители интересов меньшинства...» . Д. А. Хамер относил к небольшим общественным секциям не только валлийских и шотландских фермеров, нонконформистов и борцов за трезвость, но и профсоюзное движение. Решение их частных задач
15 не могло компенсировать правительству отсутствие общей, объединяющей цели. Этот недостаток был ликвидирован, когда Ллойд Джордж бросил вызов лордам, препятствовавшим фискальным реформам в интересах всех людей. Однако после выборов 1910 г., лишивших либералов абсолютного большинства в парламенте и поставивших в зависимость от ирландцев, секционная политика вынужденно возобновилась.
Новейшие исследования позволяют подвести промежуточные итоги длительной дискуссии, точка в которой еще не поставлена. С 1980-х гг. оппоненты начали осознавать и исправлять слабые места своих концепций.
Лейбористские историки освободились от предвзятости тех предшественников, которые настаивали на обреченности либерализма до первой мировой войны и демонстрировали нигилизм в оценках социальных реформ кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Асквита. В результате пересмотра закрепилась предвосхищаемая работами Кука и Григга традиция считать 1922 - 1924 гг. временем необратимого распада либеральной партии и окончательного утверждения лейборизма. В работах П. Аделмана и вышедшей в 2004 г. книге Дж. Р. Серла38 «Новая Англия? Мир и война» высказывалось убеждение, что кризис 1910 - 1914 гг. не нес в себе неразрешимых проблем, и, возможно, не случись войны, либералам удалось бы выиграть выборы 1915г.
Соответственно изменилось и отношение лейбористов к социальному законодательству предвоенных министерств. Исследователи признавали, что оно заложило основы политики всеобщего благоденствия (П. Джонсон, Ш. Блэкберн, П. Теин ). В решении вопросов бедности, болезни и безработицы либеральное правительство руководствовалось принципом «коллективизма». Блэкберн, рассматривая закон 1909 г. о промышленных палатах, писала, что, хотя по сегодняшним стандартам эта мера очень скромная (касалась всего 4 отраслей, где было занято 200 тыс. рабочих), тогда она была решительным прорывом на уровне принципа, сдвигом в экономической и социальной мысли, первой попыткой применить государственный контроль в вопросах
заработной платы. Все же, оставаясь верными себе, лейбористские историки не могли не отметить осторожности социальных реформ. Аделман констатировал, что социальные пособия не были универсальными и при своей скудости частично финансировались рабочими (за исключением пенсий); огромным минусом являлось сохранение закона о бедных. Причиной сдержанности, полагал он, было влияние радикализма, унаследованного от эпохи Гладстона: рост социализма страшил «старых» радикалов, поскольку он мог отпугнуть средние классы, что и произошло на выборах 1910 г. Д. Тэннер40 также склонялся к мнению, что правящей партии мешала ее несовершенная идеология. Новый либерализм оказался недостаточно гибким, чтобы предложить свежие политические средства; к тому же, он не являлся единственной и самой влиятельной частью доктрины, в целом еще менее прогрессивной. В этой связи, Серл заметил, что реформы, составившие главную претензию на славу предвоенных либеральных правительств, выглядят значимыми лишь в ретроспективе. Современники не вполне осознавали важность этих инициатив.
Что касается либеральной историографии, ее «слабым звеном» был вопрос о причинах кризиса. Ответ искали во внешних обстоятельствах: чаще всего в роли разрушителя выступала война. Внутренним признакам упадка не уделялось должного внимания. В трудах авторов этой традиции партия 1906 - 1911 гг. выглядела здоровым организмом, впитавшим все передовые воззрения и успешно боровшимся за голоса рабочего электората. Почему же ее ожидал крах? Исправить недостаток помогло очередное обращение к либеральной доктрине. Как показал Дж. Л. Бернштейн41, ее главный минус состоял в том, что она по-прежнему исключала серьезное вмешательство в производственные отношения. Поэтому социальные реформы не имели большой популярности среди масс, и даже воспринимались враждебно, так как не соответствовали действительным нуждам рабочих. Дело в том, что костяком либеральной парламентской фракции являлись нонконформисты-бизнесмены. Их воодушевляли не идеи перераспределения, а фритред,
17 борьба с церковными ограничениями, торговлей алкоголем, монополизмом лендлордов. Поэтому их главными победами были не законы о пенсиях и страховании, а бюджет 1909 г. и парламентский акт 1911 г. Подобным образом, анализ мировоззрения членов партии привел Я. Пэкера42 в работе «Либеральное правительство и политика» (2006) к заключению, что оно было «нелогичной амальгамой» подчас противоположных взглядов: живого и все еще актуального классического либерализма, нового либерализма и нонконформизма. Первые два элемента не конфликтовали друг с другом, что проявлялось в единодушии относительно мер социального благоденствия. Третий, напротив, порождал разброд мнений и был источником острых дискуссий, что зримо на примере вопроса об образовании.
Итак, в новейших работах историков второго лагеря наметилась тенденция критичнее оценивать новый либерализм и его влияние на партию. Этот, безусловно, прогрессивный элемент, на который исследователи возлагают функцию связующего звена с трудящимися, в начале XX века играл довольно скромную роль в политических дебатах. Приходится признать, что часто партия просто не могла верно расставить акценты, слишком держась за классический либерализм и уделяя непропорционально большое внимание секционному меньшинству, что не способствовало сохранению союза с рабочими.
Мы видим, что в поиске истины оппоненты значительно продвинулись навстречу друг другу. Показательно, что появились созвучные труды представителей обеих линий. Лейборист Дж. Бенсон43 высказал убеждение, что история рабочего класса шире, чем история рабочего движения. Институционные исследования - в данном случае изучение тред-юнионов -иногда дают искаженную картину. Рассматривая те же события с точки зрения обычного человека, можно понять, что классовая принадлежность не являлась довлеющей в определении политической приверженности. Бенсон обнаружил, что многие трудящиеся оставались с либеральной партией даже в годы ее угасания. Представители другой стороны, Б. К. Мюррей и Э. Хоу
18 охарактеризовали «народный бюджет» как способ примирить средний класс с рабочими. Неудобства при этом выпадали на долю первого. По Хоу, из-за финансового акта была утрачена и без того слабая поддержка банкиров Сити. Из трех работ следует общий вывод: у либералов были основания и средства для попыток сохранить идентичность интересов двух классов, однако им это не удалось.
Оглядываясь на весь ход дискуссии, можно формально отметить количественное превосходство исследований с выраженными либеральными симпатиями. Однако при очевидном обоюдном сближении вопрос «на чьей стороне перевес» нелогичен. Два историографических подхода взаимно обогащают друг друга. Так, либеральный историк С. Коллини45 в эссе о Р. Г. Тоуни - одном из ведущих английских мыслителей-социалистов XX в. -проследил у него филиацию идей Гобсона и Гобхауза. Уже знакомая нам Ж. Харрис46 отметила, что партия труда, которая начала свое существование как широкая коалиция профсоюзов, социалистических течений и отдельных людей, заинтересованных в этических и практических реформах, не имела четкой идеологии. Британский лейборизм, продолжала она, никогда не был замкнутым «государством в государстве» и впитывал лучшее из всего спектра социально-экономической философии; черпал он и из радикализма и нового либерализма. Сближение исторических подходов не случайно и во многом определено современной политической реальностью. По мнению лейбористского депутата Т. Райта47, озвученному накануне выборов 2001 г., в XXI в. партия труда должна сплотить все передовые силы страны, стать чем-то большим, чем лейбористское движение, и привлечь на службу традиции прогрессивного либерализма (Гобхауза, Кейнса, Бевериджа), иными словами, сформировать мощный лево-центристский блок на основе «либерального социализма».
Завершая обзор англоязычной литературы, заметим, что историки консервативных симпатий не оказали заметного влияния на ход дискуссии. Тори переживали в изучаемый период сложные времена, и исследователи
19 истории партии (Дж. Рамсден, Э. Селдон ) в основном пытались понять причины этого кризиса. Они высказывали претензии к лидерству Бальфура и отмечали отсутствие у консерваторов конструктивной программы. В то же время М. Ффорд размышлял о непрерывном участии унионистов в строительстве британской демократии и показал, что в таких вопросах, как земельная политика, они обеспечили много прогрессивных нововведений49.
Отечественные историки внесли существенный вклад в изучение вопроса. В досоветский период практически не было трудов по избранной теме. Исключением явилась небольшая работа А. Ф. Быковой «Англия при королеве Виктории»50, которая хронологически простиралась до начала первой мировой войны. Несмотря на то, что она была опубликована после Октябрьской революции в 1918 г., либеральные взгляды автора позволяют отнести ее, скорее, к досоветской историографии. Быкова, отмечая недочеты социального законодательства кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Асквита и полагая, что дальнейшие реформы зависят от самих рабочих, все же показывала, насколько улучшилось положение трудящихся, которые теперь могли не опасаться голодной смерти вследствие болезни, старости, инвалидности или потери занятости.
Уже до 1917 г. на уровне публицистики начала складываться концептуальная матрица, свойственная историографии советского времени. После революции 1905 г. русские марксисты часто поднимали тему рабочего движения и правительственной политики в отношении масс в Великобритании51. Высказывалось мнение, что либеральная буржуазия Англии, занимаясь нуждами трудящихся, стремилась помешать росту их политического самосознания. С наиболее яркой и важной (с точки зрения влияния на будущие научные исследования) критикой предвоенных британских кабинетов выступил В. И. Ленин. Особенно острой явилась риторика, обращенная в адрес Ллойд Джорджа, ответственного за ряд социальных реформ и принимавшего личное участие в урегулировании трудовых споров и забастовок. Ленин называл министра лакеем
20 капиталистов, прожженным дельцом, специалистом по части одурачивания масс и либеральным шарлатаном52, подчеркивая лживость обещанных им преобразований и их несоответствие действительным интересам рабочих, которые могли быть реализованы только революцией. Именно Ленин ввел в политический лексикон термин «ллойд-джорджизм». В октябре 1916 г. он написал: «...Массы в эпоху книгопечатания и парламентаризма нельзя вести за собой без широко разветвленной, систематически проведенной, прочно оборудованной системы лести, лжи, мошенничества, жонглерства модными и популярными словечками, обещания направо и налево любых реформ и любых благ рабочим, - лишь бы они отказались от революционной борьбы за свержение буржуазии. Я бы назвал эту систему ллойд-джорджизмом, по имени одного из самых передовых и ловких представителей этой системы в классической стране «буржуазной рабочей партии», английского министра Ллойд Джорджа»53. Авторитет мнения Ленина в советский период привел к переносу этого идеологически не нейтрального понятия из сферы полемической публицистики в область исторической науки. Термин «ллойд-джорджизм», под которым подразумевали «систему либеральной демагогии»54, нацеленной на отвлечение рабочих от революционной борьбы, стали широко использовать применительно к социальной политике 1906 — 1911 гг. и действиям правительства Великобритании в последующие годы.
Однако доминирующее положение этой трактовки установилось не сразу. В 1927 г. М. Я. Острогорский опубликовал внушительный труд «Демократия и политические партии»55, в котором исследовал систему кокусов и механизмы организации партийной жизни в передовых зарубежных странах, в том числе в Великобритании. Историк показал, что пробуждение «духа восстания» в английских рабочих, проявившегося в недоверии к консерваторам и либералам - «вассалам капиталистов», - и в идее независимого партийного представительства, не имело большого влияния на обновление доктрины либералов, которые руководствовались собственной совестью и пониманием потребностей современного общества,
21 что и привело их на путь государственного социализма. Вместе с тем Острогорский отмечал, что поскольку либералы уже не имели большинства в стране, их возрождение было видимостью, а реформы Ллойд Джорджа и Черчилля придали партии лишь временный блеск. Позиция автора представляется нам достаточно продуманной и объективной.
В советской историографии можно выделить два периода. В 1920-х — начале 1950-х гг. господствовала сталинская версия, для которой свойственна резко критическая характеристика либералов в духе классового антагонизма. На этом этапе появилось несколько работ Ф. А. Ротштейна, в которых высказывалась мысль, что в отсутствии ярко выраженного классового сознания рабочих в Великобритании повинны господствующие слои общества. «В этом отношении ... политическое искусство и политическая мудрость английской буржуазии сыграли в процессе формирования соглашательского настроения английского пролетариата капитальную роль»56. Рабочая фракция была ослеплена внешним глянцем социальных нововведений кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Асквита. Между тем, считал Ротштейн, грошовые пенсии, увеличивший косвенные налоги бюджет 1909 г. и формируемые большей частью за счет трудящихся страховые пособия были классическим примером «надувательства». Политика либералов соответствовала интересам буржуазии, а роль их партии сводилась к теоретической подготовке допустимых уступок рабочим. Однако наряду с осуждением мотивов и развенчанием результатов правительственных реформ, историк озвучил и важный вывод: бытие, определяющее классовое сознание, не ограничивается бытием лишь одного класса, а охватывает и взаимодействие классов.
Во второй период - с конца 1950-х гг. до начала 1990-х гг. - мы видим советскую историографию, но уже зрелую, куда более тонкую, с попытками дать взвешенную оценку деятельности Ллойд Джорджа и либералов. По-прежнему довлел взгляд на партию как на представительницу империалистической буржуазии. Ее законотворчество представлялось
; 22
тактической уловкой, нацеленной на смягчение классовых конфликтов, создание, наилучших условий для. усиления эксплуатации рабочих и сохранения господствующего положения капиталистов; Вместе, с тем в трудах того времени всечаще звучала мысль о том, что социальные реформы явились следствием стачечной борьбы рабочих' и были им выгодны. Л. И. Итяева отмечала, что; несмотря на ограниченность и демагогический характер, меры либералов до некоторой степени соответствовали интересам трудящихся и облегчали их положение57. По мнению* А. И. Вайткунаса, изучившего аграрный кризис в Англии, на.рубеже XIX.— XX вв., министры предприняли усилия по . реформированию землевладения с тем;, чтобьг удовлетворить чаяния? аграрного населения и не допустить распространения социалистических идей . Схожим образом Ді П. Урсу признавал, что в; системе, социальной; политики английской буржуазии немаловажное место занимал «компартнершип», и тот факт, что» в начале XX. В; буржуазные: политики и ученые стремились найти пути достижения «классового мира», «гармонии классов» и «социального партнерства»,, являлся; завоеванием английского пролетариата59. С. Н. Гурвич подчеркивал, что: вожди британских, рабочих - лейбористы - стремились к реформизму и ухватились за. предложенную буржуазией идею классового сотрудничества .На; прочный и обоюдовыгодный союз либералов/ и лейбористов обращал; внимание Ю. П:. Мадор. Историк полагал, что действия руководства; либеральной партии определялись не только страхом перед рабочим* классом,, но и трезвым учетом обстановки, которая позволяла ей с известной дерзостью попытаться вырвать у лейбористов инициативу за счет проведения; рїяда мнимо социалистических, но-широко разрекламированных реформ^1. /': В; дальнейшем советские историки обратили пристальное внимание; на; выстраивание . отношений внутри правящих кругов и показали неоднородность английской буржуазии, разнообразие вариантов ее политики. А. В. Попкова пришла к выводу, что затруднения кабинета В: 1909 - 1911 гг. свидетельствовали о кризисе ..«верхов», происходившем: на фоне
23 вызвавшего активизацию стачечного движения кризиса «низов». По мере развития империализма развернулась борьба между не связанной с землевладением буржуазией и земельной аристократией. Столкновение их экономических и политических интересов проявилось в баталиях вокруг бюджетного и парламентского биллей . С. А. Котов предпочитал говорить о конфликте консервативной и либерально-радикальной тенденций, которые не позволяли английскому правящему классу консолидироваться перед лицом социального взрыва . И. В. Якубовская, исследовавшая кризис либеральной партии в 1914 - 1924 гг., высказывала убеждение, что буржуазия, защищая свои интересы, нуждалась в разнообразной тактике. Либералы же явились представителями такого тактического течения в системе буржуазного управления, которое предполагало некоторые шаги в сторону развития буржуазно-демократических прав и свобод64.
Важнейшие труды советской историографии, близкие к теме диссертации, принадлежали Л. Е. Кертману65 и К. Б. Виноградову66. Ученые обладали широкими взглядами и представили комплексное видение проблем. Они детально и взвешенно проанализировали реформаторскую деятельность либеральных министерств, отразили реакцию масс на меры правительства, охарактеризовали борьбу политических сил. Господствовавшая идеология по-прежнему определяла их отношение к либералам как выразителям интересов буржуазии, однако авторы отдавали должное неординарности событий и силе характера отдельных министров. В талантливо написанной биографии Виноградова Ллойд Джордж предстает как личность масштабная и незаурядная.
Не удивительно, что, рассматривая внутреннее положение Англии, отечественные историки уделяли основное внимание рабочему и социалистическому движению, лейбористской партии, экономическому развитию страны и условиям жизни населения. Поскольку «ллойд-джорджизм» считался чисто эмпирическим курсом, тактикой борьбы, либеральная идеология редко оказывалась в плоскости интересов
24 исследователей. Между тем она могла бы прояснить вопрос об искренности и продуманности реформ. Заметным и важным исключением является анализ социальных взглядов «либерал-империалистов», многие из которых впоследствии заняли ведущие посты в правительстве, в работах Т. Н. Геллы . Содержание Ньюкаслской программы, включившей ряд положений в интересах трудящихся, раскрыто в статье М. М. Сиротинской68.
Постсоветский этап в историографии обнаруживает тенденцию к
новым оценкам, более дружественным к либералам. Термин «ллойд-
джорджизм» не вышел из обихода, но изменил содержательное наполнение.
Теперь он означает либеральный реформизм капиталистической системы и
не несет негативной окраски69. Возникает вопрос: имела ли политика
благоденствия предвоенных кабинетов идейные истоки, или же ее следует
считать практическим реагированием на сиюминутные требования
определенных групп давления. Современные изыскания
продемонстрировали, что на этот вопрос нельзя ответить односложно. С одной стороны, Т. Н. Гелла, В. В. Согрин и С. Ю. Торопова7 показали, что идеология партии подверглась модернизации. Появился социальный либерализм (отечественный синоним нового либерализма), который лег в основу ллойд-джорджизма. По мнению Согрина, рассмотренный в ретроспективе, новый либерализм начала XX в. означал наивысшую социализацию либерализма не только в сравнении с предшествовавшими, но и с последующими периодами. Новейшие исследования истории лейбористской партии подтверждают это: Е. А. Суслопарова подчеркивает, что предпринимаемые либералами попытки наладить диалог с рабочим классом за счет популярных реформ в духе нового либерализма вынуждали партию труда оставаться в тени в довоенный период. Л. А. Фадеева в «Очерках истории британской интеллигенции» высказала убеждение, что в Англии функции общественной группы, взявшей на себя преобразование общества, выполняли интеллектуалы и образованные профессионалы, которые как «люди способности» внушали доверие и уважение рабочим72.
25 Она относила к ним, наряду с фабианцами, «новых либералов». В диссертации 2005 г. Н. А. Кручинина пришла к выводу, что британская политическая элита продемонстрировала способность адаптации и интеграции новых и первоначально чуждых для себя идей и политических течений, каковыми являлись социалистическая теория и лейбористская партия. Накопленный опыт позволил более гибко реагировать на менявшиеся социально-экономические и политические условия73.
С другой стороны, С. Ю. Торопова и В. Г. Цогоев74 высказали обоснованное мнение, что накануне выборов 1906 г. новый либерализм не внес заметного вклада в консолидацию партии. Торопова показала, что объединение произошло не на выстраивании собственной конструктивной социальной программы, а на базе критики предшественников — консерваторов, в которой раскрылись традиционные либеральные принципы (фритред, религиозная свобода, борьба с пьянством). На наш взгляд, вышеизложенные позиции не противоречат, а дополняют друг друга. Либеральное мировоззрение было системой, и разные его части обладали потенциалом, который мог проявиться в тех или иных условиях.
В последнее время также появились интересные биографии политических деятелей: Черчилля (К. Б. Виноградов и Е. Б. Шарыгина; А. И. Уткин ), королей Эдуарда VII и Георга V (Г. С. Остапенко ).
Невзирая на заметную активизацию внимания к рассматриваемой проблеме, она остается недостаточно освещенной в отечественной исторической науке.
Научная новизна работы состоит в том, что предпринята попытка рассмотрения либеральной доктрины конца XIX — начала XX вв. в развитии с выделением следующих ее элементов: классического либерализма, секционизма, радикализма и нового либерализма. Оценивается место каждого из элементов в политическом курсе либералов, влияние на имидж партии и ее историческую судьбу. Представлена характеристика законотворчества либеральных правительств и весь процесс выработки
26 решений в парламенте в результате политической борьбы. Особый акцент сделан на взаимоотношениях либералов с возникшей на левом фланге лейбористской партией. В научный оборот введен ряд архивных материалов.
Классический либерализм, секционизм и радикализм - три грани либерального мировоззрения
В декабре 1905 г., «венчая» бесцветное правление консервативного кабинета, премьер-министр Артур Бальфур заявил об отставке. Десять лет находившаяся в оппозиции партия либералов получила возможность сформировать правительство и повлиять на судьбу страны и ее развитие. Претендуя на связь с прогрессом, она вынашивала планы преобразований, охватывавших все сферы общества. Отвечала ли ее доктрина требованиям времени? Оказалась ли она достаточно гибкой, чтобы соответствовать происходившим изменениям? Какое решение насущных проблем она предлагала? Ответив на эти вопросы, мы приоткроем завесу тайны над истоками грядущего либерального заката, поймем причины удач и поражений, сопутствовавших практическим действиям либеральных политиков.
Первым шагом либерального кабинета премьер-министра Генри Кэмпбелл-Баннермана стал роспуск прежнего парламента, в котором большинство принадлежало консерваторам, и назначение новых выборов на январь-февраль 1906 г. К генеральным выборам партия подошла большей частью со старым программным багажом. Основные установки были приняты еще в 1891 г. на ежегодном собрании Национальной либеральной федерации (НЛФ) в Ньюкасле. С долей условности их можно подразделить на три спектра. Это предложения, связанные с классическим либерализмом, национально-религиозным секционизмом и радикализмом — тремя гранями мировоззрения членов и сторонников партии на рубеже XIX-XX вв.
Принципы классического либерализма составляли хребет программы, вокруг которого сплачивались либералы разного толка. Главным его концептом была свобода. Следуя за одним из прогрессивных теоретиков1 того времени, попытаемся раскрыть сущность традиционной доктрины через многообразие проявлений ее основной категории. Гражданская свобода заключалась в одинаковой подотчетности всех, независимо от происхождения, социального статуса и достатка, беспристрастному закону, гарантировавшему равенство юридических прав людей. Фискальная свобода отражала право граждан, выплачивавших муниципальные и государственные подати, на политическое представительство, то есть на доступ к контролю над назначением и расходованием налогов. Социальная свобода предполагала неограниченную кастовыми предрассудками возможность выбирать род деятельности, профессию, получать образование. Также признавалось недопустимым, чтобы членство в какой-либо организации определялось наследственностью или иными характеристиками, искусственно поддерживавшими ее элитарность. Под личными свободами (слова, печати, собраний, вероисповедания) подразумевалось такое самовыражение человека, его убеждений и религиозных чувств, которое не нарушало общественного миропорядка и не оскорбляло других.
Субъектом перечисленных прав выступал индивид, что перекликалось с индивидуализмом - базовой ценностью классического либерализма, обычно ассоциируемого с Манчестерской школой (ее наиболее видными представителями были Кобден и Брайт). Личность, реализующая задатки и способности, являлась источником любого качественного роста. Общее благо складывалось из совокупности частных достижений и персональных успехов. Индивидуалистическое понимание прогресса выдвигало перед обществом задачу создать условия преуспевания всех его членов, удалить ограничения на пути их свободного саморазвития. Минимизировалось вторжение государства в жизнь человека, что было обусловлено верой в самодостаточность, ответственность и разумность последнего.
На протяжении XIX в. либеральная партия боролась с гражданским и религиозным неравенством, которое препятствовало индивидуальному продвижению. В Ньюкаслской программе курс на расширение политических свобод нашел выражение в требованиях реформ в электоральной системе (в частности, отмены порочного «множественного голосования», позволявшего одному человеку подавать голоса в нескольких избирательных округах, где находилась его собственность); ограничения власти палаты лордов, формируемой по недемократическому наследственному принципу; оплаты работы членов парламента с целью обеспечения равного доступа в общины выходцам из разных социальных слоев. Политический идеал самоуправляющееся общество, позволявшее помимо прочего существенно сократить расходы на содержание аппарата чиновников - раскрывался в таких предложениях Ньюкаслской программы по расширению местного самоуправления, как наделение большими полномочиями лондонского муниципалитета - совета лондонского графства и формирование выборных приходских и окружных советов.
Приверженность идее свободы в экономической сфере выражалась в принципах фритреда и laissez-faire. Историческая миссия фритреда состояла в отмене официальных предписаний, регулировавших торговлю - хлебных законов XV-XIX вв., которые определяли ввоз-вывоз зерна и других сельскохозяйственных продуктов. Тарифы создавали препоны для функционирования естественных законов рынка, ограничивали свободную конкуренцию. Они нарушали равенство экономических возможностей хозяйствующих субъектов - индивидов, не позволяли им максимально реализовать предпринимательские способности. Критика протекционизма стала «знаменем» борьбы, с которым партия одержала блестящую победу на выборах 1906 г., прошедших под знаком тарифной реформы, предлагаемой унионистом2 Джозефом Чемберленом. Один из либеральных лидеров Герберт Асквит настаивал, что сила Великобритании заключалась в конкурентоспособности ее товаров3. Это позволяло опережать даже протекционистские державы. Так, с 1881 г. зарплата квалифицированных рабочих в Англии увеличилась на 7 шиллингов в неделю, в то время как в Германии показатель роста составил всего 4 шиллинга4. Асквит считал, что установление ввозных пошлин приведет к подорожанию сырья и продуктов питания, и трудящиеся не смогут ощутить преимуществ, которые, по мнению Чемберлена, предоставит им таможенная защита.
Если фритред оставался альфой и омегой для большинства либералов, то laissez-faire - принцип свободы рук, означавший невмешательство государства в регулирование трудовых отношений - постепенно утрачивал актуальность. Сама жизнь развеяла иллюзию, что слепые силы конкуренции решат вопросы лучше, чем мудрость правителей или справедливость общества. Социальные проблемы, порожденные фабричной организацией, взывали к человеческой совести, требовали практических мер. 1802 г. положил начало серии законов, консолидированных в промышленном кодексе 1878 г. Он охватывал положения об условиях найма и продолжительности рабочего времени для женщин и детей. В 1897 г. консервативный кабинет принял акт об ответственности работодателей и выплате компенсаций трудящимся, получившим травмы на производстве. Он касался только некоторых отраслей, где риск увечья был велик. Представители радикального крыла либеральной партии настаивали на расширении и углублении фабричного законодательства, фактически призывая демонтировать систему laissez-faire. Однако не стоит делать вывод о ее полной отмене. В конце концов, отношение либералов к собственности как необходимому условию развития индивида и признание за государством обязанности обеспечить безопасность этого института проистекали именно из laissez-faire. В этом отношении он оставался незыблем.
Земельная политика
Наряду с рассмотренными земельными реформами в 1906 - 1908 гг. либералы предложили меры, касавшиеся организации школ, самоуправления Ирландии и лицензирования. То были жизненные преобразования, затрагивавшие общественный быт, нравы, чувства людей, культуру в широком смысле слова. При этом правительство стремилось привлечь на свою сторону различные «секции» - общественные группы с определенными интересами: нонконформистов, борцов за трезвость и ирландских националистов. Но сложность поднятых вопросов многократно возрастала из-за того, что были силы с противоположными взглядами: государственная церковь, владельцы питейных заведений, унионисты. При существовавших расхождениях найти верный образ действий оказывалось затруднительно. Либералы, как правящая партия, обязанная учитывать мнения всех конфликтовавших сторон, надеялись на компромиссные решения. Однако готовы ли были группы поступиться частью своих требований? В этом заключалась изначальная проблематичность политики секционизма.
Образованию, признаваемому «высшим национальным интересом»54, отводилось видное место в программе либералов. Они связывали успешное его реформирование с двумя задачами. Во-первых, расширение гражданских и религиозных свобод в приложении к школьному делу подразумевало отмену господства официальной церкви в управлении элементарными учебными заведениями, что отражало возросшее в британском обществе и политике влияние нонконформистов. Решительность действий партии в данном направлении объяснялась не только принадлежностью 40,6 % либеральных членов парламента к неангликанским протестантским сектам55, но и надеждой на то, что примирение конфессий позволит сосредоточиться на других острых вопросах, связанных с обучением детей. Второй проблемой, стоявшей перед властью, являлось создание жизнеспособной системы начального образования, что могло быть достигнуто через его унификацию и эффективное государственное финансирование. Были ли указанные задачи осуществимы в политических реалиях того времени, и насколько они согласовывались между собой?
Начнем с того, что на рубеже XIX - XX вв. в Англии сосуществовали два типа элементарных учебных заведений: контролируемые церковными организациями добровольные школы и правительственные или комитетские школы, находившиеся в ведении демократически избираемых школьных комитетов. Оба типа получали государственную поддержку, но, если вторые щедро финансировались из местных налогов, то первые довольствовались лишь ежегодными казенными грантами, а содержались в основном за счет скудных добровольных пожертвований. Благодаря особой парламентской субсидии 1891 г. во всех правительственных школах и многих добровольных отменялась плата за обучение. Следующим логичным шагом власти должна была стать мера консолидирующего характера, распространявшая налоговое спонсирование на все публичные школы первой ступени. Консервативный закон 1902 г. — акт Бальфура - явился попыткой проведения такой реформы. Он упразднял школьные комитеты и создавал местные органы народного образования в . составе графских и городских советов. Все общеобразовательные школы приобретали статус государственных и субсидировались из местных налогов. Однако только бывшие комитетские школы, в новом законе — provided schools (в переводе - «обеспеченные» школы, школы на государственном обеспечении) находились под полным контролем властей, в то время как некогда добровольные школы, теперь называемые non-provided, сохраняли независимость. Это объяснялось тем, что здания «необеспеченных» школ были построены частными лицами или на средства религиозных организаций и отчасти содержались ими, то есть не принадлежали местным властям. Поэтому в законе 1902 г. оговаривалось, что только треть из числа членов совета управляющих данных учебных заведений назначалась образовательным комитетом. Самостоятельно решался в них и вопрос выбора учителей. Таким образом, англиканская, а также католическая и прочие деноминации получали гарантии значительных свобод для своих школ и при этом приобретали налоговое финансирование. Заметим, что консерваторы, принявшие данный закон, являлись традиционными выразителями интересов официальной церкви.
Люди умеренных воззрений признавали в прессе, что акт Бальфура, нацеленный на поддержание пришедших в упадок из-за недостатка средств добровольных школ объективно способствовал увеличению жизнеспособности национальной системы образования56. Об этом же в отчете об организации обучения детей в Лондоне писал чиновник столичного муниципалитета Блэр: «Закон 1902 г., ...великая и объемлющая мера, ввел единство в местное администрирование и наложил на местные образовательные власти обязанность поддерживать добровольные школы... и обеспечивать их эффективность» . Я. Пэкер привел данные, что сами преподаватели отзывались о консервативном законе благодушно. Так, Макнамара - выдающаяся фигура в национальном союзе учителей и видный либерал - отказался стать парламентским секретарем от министерства образования, когда Кэмпбелл-Баннерман попросил его об этом в 1906 г. Макнамара знал, что любая попытка пересмотра закона 1902 г. вызвала бы раскол учителей начальных. школ, так как многие из них были облагодетельствованы данным законом . Таким образом, у консервативного акта были сторонники и в либеральном лагере. Но он создавал открытые преимущества «необеспеченным» школам, большинство из которых являлись англиканскими, и тем,самым провоцировал религиозный конфликт. Закон вызвал бурю негодования нонконформистов, провозгласивших своим лозунгом положение: «там, где тратятся общественные деньги, должен быть и общественный контроль»5 . Многие представители неангликанских протестантских сект, воодушевленные речами преподобных доктора Клиффорда и Сильвестра Хорна, прибегли к «пассивному сопротивлению»: с риском оказаться в тюрьме они отказывались платить местный налог на образование, направляемый на чуждые и неподвластные им школы. По данным Пэкера, более 65 тыс. человек участвовали в акции, и более 150 человек были помещены в тюрьму60. Этот религиозный энтузиазм в 1902-1906 гг. явился одним из факторов, способствовавшим консолидации либералов перед выборами и их блестящей победе. Многие депутаты партии обещали избирателям скорейший пересмотр акта Бальфура с учетом требований нонконформистов.
Борьба за «народный бюджет»
Неудачи в вопросах лицензирования и земельных нововведений и связанное с ними разочарование в деятельности правительства подвели партию к поискам новых путей реализации либеральной доктрины. После отставки и смерти Кэмпбелл-Баннермана весной 1908 г. произошла перестановка сил в кабинете министров, и выдвинулись три лидера: Асквит, Ллойд Джордж и Черчилль - сильные, энергичные, нацеленные на социальные преобразования политики. Серьезной заявкой на смену общего направления реформ в сторону решения ключевых социальных проблем стало принятие в 1908 г. закона о пенсиях по старости. Обновилась и тактика борьбы: министры заговорили о «финансах как инструменте, возможности и гибкость которого весьма велики ... в решении вопросов, казавшихся неразрешимыми» (Асквит)1. Речь шла о том, что бюджетные билли не могли быть отвергнуты или исправлены лордами, поскольку неписанная конституция Великобритании признавала право распоряжаться общественным кошельком лишь за палатой общин. Это воодушевляло рядовых членов партии и внушало надежды на великое реформаторское будущее.
Проектируя бюджет на 1909г., канцлер казначейства Ллойд Джордж: оказался в затруднительном положении. Затраты на пенсии должны были составить 8,5 млн. ф. ст. Изначально предполагая решить проблему за счет экономии в силовых ведомствах, он писал брату: «Я намереваюсь сократить расходы на армию... Я не собираюсь увеличивать налоги, чтобы покрыть пенсии, пока не исчерпаю всех средств уменьшения расходов» 2. Очевидно, он намеревался продолжить линию предшественника. Введенный Асквитом в бюджете 1907 г. принцип разделения на заработанные и незаработанные доходы позволил сократить налог для первых с одного шиллинга до 136 пенсов3, что явилось шагом к дифференцированному обложению. Наличие излишка в 1908 г. помогло уменьшить пошлины на сахар более чем в два раза4. Но летом 1908 г. в условиях наращивания темпов военно-морского строительства в Германии адмиралтейство потребовало средства на 6 дредноутов, каждый из которых стоил около миллиона фунтов. Торийская оппозиция настаивала на восьми кораблях. Компромисс был достигнут на основе предложенной Ллойд Джорджем и Черчиллем схемы поэтапного вооружения: четыре дредноута должны были заложить в 1909г., и еще четыре позже при условии продолжения гонки вооружений. Былой пацифист Ллойд Джордж превратился в прагматичного патриота, рассудившего, что экономия на обороноспособности страны была бы «не проявлением либерализма, но сумасшествием»5. «У меня нет кур-несушек, - признавался министр финансов. - Я высматриваю чей-нибудь насест, который можно будет ограбить в следующем году»6. Дефицит, составивший огромную цифру в 15,8 млн. ф. ст.7, не мог быть преодолен без увеличения имевшихся налогов и введения новых.
29 апреля 1909г. министр финансов представил на рассмотрение парламента «народный бюджет». В речи, которая длилась четыре с половиной часа и была не лучшим образцом ораторского искусства, Ллойд Джордж обосновал главные принципы билля. Во-первых, предлагаемые им налоги могли увеличиваться по мере роста государственных потребностей, связанных с социальными и оборонными обязательствами; во-вторых, они не должны были обременять производство и коммерцию, и, в-третьих, все категории населения вносили посильный вклад в общую ношу. Основой налоговой политики стал принцип «честной доли», который канцлер распространял на всех членов общества: «Я никогда не являлся сторонником теории, которую считал преждевременной, что следует строго разграничить доходы и сказать, что никто ниже определенной цифры не обязан вносить ни пенни в расходы правительства страны. По-моему, все должны быть призваны нести свою долю бремени» . Таким образом, к формированию финансовой базы социальных реформ привлекались и сами рабочие. Все же некоторые положения речи Ллойд Джорджа способствовали иллюзии, что в «непримиримой войне с бедностью и убожеством»9 новые земельные налоги играли не последнюю роль и позволяли профинансировать пенсионную реформу, которая теперь распространялась на пользовавшихся пособиями по закону о бедных, и запланированное на будущее страхование по болезни и безработице, над предварительным этапом которого, созданием бирж труда в 1909 г., работал Черчилль.
Между тем основные поступления в казну обеспечивало увеличение уже существовавших косвенных и прямых податей. Пошлины на виски, табак, и лицензии на торговлю спиртными напитками возрастали в сумме на 6,1 млн. ф. ст. Дополнительные 650 тыс. ф. ст. приносил гербовый сбор. Важные изменения касались подоходного налога. Для заработанных прибылей до 2 тыс. ф. ст. в год размер выплат оставался прежним (9 пенсов), при этом семейные люди, получавшие менее 500 ф. ст., могли рассчитывать на послабления в зависимости от количества детей. Налог на доходы в 2-3 тыс. ф. ст. составлял один шиллинг, и возрастал на два пенса на доходы более 3 тыс. ф. ст. Но эта градация была бы слишком скромной, если бы не новый налог на сверхприбыль в дополнительные 6 пенсов. Им облагалась та часть прибылей более 5 тыс. ф. ст., которая превышала порог в 3 тыс. ф. ст. Либералы надеялись, что эта статья бюджета принесет не менее 3,5 млн. ф. ст.10 Прогрессивная шкала вводилась и для наследственных пошлин. Наследник имения стоимостью более чем в 5000 ф. ст. должен был выплатить 4 % , 200 тыс. - 10%, а 1 млн. - 15%. В этом виде налог пополнял бюджет на 2,85 млн. ф. ст.11 Таким образом, «народный бюджет» устанавливал в Великобритании развернутое прогрессивное налогообложение.
3 млн. ф. ст. дефицита покрывалось за счет сокращения амортизационного фонда, в который прежде ежегодно поступало 27 млн. ф. ст. Из них 18 млн. шло на уплату процентов, и 10 млн. - на погашение самого государственного долга. Теперь предполагалось отпускать на последнюю цель лишь 7 млн. ф. ст.
Важнейшим новшеством законопроекта и воплощением давней мечты либералов прибрать к рукам незаработанные доходы лендлордов стали земельные налоги. Их было четыре: 20-процентный налог на приращенную стоимость земли (не включая здания на ней), реализованную во время продажи или передачи по наследству, если она являлась исключительно результатом усилий и затрат общества; налог на развитие в полпенса с фунта на незастроенную землю; реверсивная пошлина в 2 шиллинга с фунта стерлингов на возросшую стоимость собственности, когда она возвращалась первоначальному владельцу в конце срока аренды; и налог на неразработанные минеральные ресурсы. Эти сборы не представлялись возможными без создания механизма государственной оценки земли, которая должна была положить конец произволу землевладельцев и необоснованному завышению цен. По мнению А. Оффера, многие факторы подталкивали министров к установлению оценивания: «Первой шла хроническая проблема местных финансов; вторым — устоявшееся либеральное убеждение, что перенос некоторых местных податей на плечи землевладельцев будет способствовать ее решению. В третьих, накопленное раздражение из-за провокаций лордов; в четвертых, давление сторонников земельных реформ» . Налоги помогали жилищному строительству в городах, поскольку не позволяли лендлорду безнаказанно придерживать пустовавшие участки. Важной оговоркой было исключение земель сельскохозяйственного и рекреационного назначения из сферы приложения налогов. Но, несмотря на справедливые принципы, заложенные в их основу, новые подати были малоприбыльны - в бюджете 1909г. они превосходили лишь пошлины на бензин и автомобили. Из 500 тысяч запланированного от них дохода около 10% должно было уйти на обслуживание их сбора13. Ллойд Джордж заверял, что со временем они станут весьма продуктивными. Однако прогноз не оправдался. После войны О.Чемберлен, министр финансов в коалиционном правительстве Ллойд Джорджа, отменил их вовсе.
Ожесточенная борьба вокруг бюджета развернулась в палате общин с первого же дня и усиливалась по мере прохождения законопроектом стадий парламентского обсуждения. На всех этапах работы с биллем консервативная оппозиция заявляла об абсолютном неприятии его принципов и дважды (в начале второго и третьего чтений) вносила поправку об отвержении целиком. По словам Бальфура, «ошибочный сверху донизу» бюджет не подлежал корректировке14. Все же можно выделить три положения в новом финансовом билле, которые являлись главными причинами неприязни унионистов: налоги на наследство, лицензионные пошлины и земельные нововведения. Именно они были подвергнуты наиболее острой критике.
