Содержание к диссертации
Введение 4
Историография 13
Источники 62
Глава первая. Политика герцога Бургундского Филиппа Храброго в Нидерландах в 60-е гг. XIV в. - начале XV в. 90
§ 1. Предыстория. Нидерланды и герцоги Бургундские из династии Капетингов 90
§ 2. Филипп Храбрый - герцог Бургундии и наследник Фландрии 92
Борьба за непокорное «фламандское наследство» 101
Подавление Гентского восстания 109
Подготовка вторжения в Англию 113
§ 3. Начало самостоятельной политики Филиппа Храброго в Европе 116
Крестовый поход 116
Отношения с Голландией, Зеландией и Геннегау 119
Люксембург: первые попытки бургундского проникновения 123
Война с Гелдерном 126
«Покупка» Брабанта и Лимбурга 129
Роль «фламандских интересов» в заключении перемирия с Англией 133
Глава вторая: Политика Жана Бесстрашного и Антуана Брабантского в Нидерландах 138
§ 1. Политика Маргариты Мальской во Фландрии и Артуа 139
§ 2. Внутренняя политика Жана Бесстрашного во Фландрии 142
Заключение англо-фламандского торгового договора 147
§ 3. Политика Жана Бесстрашного в «небургундеких» Нидерландах 154
Отношения с Голландией, Зеландией и Геннегау 154
Подавление Льежского восстания 156
Отношения с Намюром и Клеве 167
§ 4. Политика Антуана Брабантского в Нидерландах 170
Наследование Брабанта и Лимбурга 170
Внешняя политика: 174
Война с Гелдерном 174
Приобретение Люксембурга 177
Глава третья. Филипп Добрый: пик бургундской политики в Нидерландах.1 184
§ 1. Расширение бургундских владений 184
«Английские подарки»: Булонь и Турне 185
Борьба за Голландию, Зеландию и Геннегау 189
Отношения с Утрехтом, Льежем и Камбре 209
Покупка Намюра 216
Проблемы с Люксембургом, или как завоевать то, что уже куплено 217
Присодинение Брабанта и Лимбурга 221
§ 2. Отношения с другими княжествами Нидерландов: 224
Клеве 224
Гелдерн 226
Юл их и Берг 227
§ 3. Внешняя политика: 228
Конфликты с Австрией и Империей 228
Отношения с Англией 232
Война с Ганзейским союзом 240
§ 4. Восстания во Фландрии: 241
Восстание в Брюгге 241
Гентское восстание 245
Заключение 254
Приложения 262
Библиография 276
Введение к работе
При изучении истории владений герцогов Бургундских исследователь сталкивается с целым рядом серьезных методологических проблем. Одной из них является вопрос о том, что подразумевает под собой термин государство, можно ли применить этот термин к политическому образованию, созданному в XIV-XV вв. бургундской ветвыо династии Валуа. Для решения этих вопросов необходимо разобраться и в том, что представлял собой комплекс владений герцогов Бургундских, какие особенные черты были ему присущи, чем политическая система, складывавшаяся в этих землях, была похожа и чем отличалась о г систем, существовавших в тоже время в соседних европейских государствах.
Существующие на настоящий момент определения государства чрезвычайно разнообразны. Они варьируются от традиционного, характерного для определения государств нового времени представления, что государством может считаться только национальное и суверенное политическое образование, до гораздо менее узкого определения государства как определенной территории, население которой подчиняется правительству. Комплекс владений герцогов Бургундских, как и многие, если не большинство государств XIV-XV вв., несомненно, не подходит под определение национального государства. Отсутствие признанного суверенитета и единой нации во владениях герцогов Бургундских привело к тому, что в течение большей части XIX-XX вв. этому политическому образованию часто отказывали в государственности, что в свою очередь сказалось, например, на отсутствии глав, посвященных истории этих владений в большинстве учебников по истории средних веков советского периода.
Неопределенность понятия государства привела и к неопределенности с тем, что называют государством историки (в особенности в современной историографии). Один и тот же автор может начать свою работу с того, что назовет владения бургундских герцогов государством, но уже через несколько страниц откажет им в государственности . В многочисленных учебных пособиях по истории и политологии отмечается сосуществование в течение позднего средневековья стран, идущих по пути развития национальных государств (Франции, Англии) со странами, сохраняющими более универсалистский и феодальный тип государства (государствами, существовавшими на территории
Италии, Священной Римской Империей, двойной англо-французской монархией и т.д.) . Ряд исследователей относят государство, созданное герцогами Бургундскими, к особому типу государств — княжескому государству (tat princier), наряду с политическими образованиями, созданными бретонской, бурбопской, анжуйской и савойской династиями . Стоит отметить, что бургундское государство достигло гораздо более значительных успехов, чем большинство княжеских государств, приблизившись в своем развитии как к универсалистскому варианту, так и до определенной степени к национальному государству.
Практически невозможно четко обрисовать ту модель государственности, которую создали бургундские герцоги, так как она постоянно менялась в ходе развития, проводившихся реформ, отхода от этих реформ, попыток герцогов приспособится к интересам вновь присоединяемых владений или, напротив, провести политику централизации. Как уже было отмечено выше, бургундский вариант развития можно попытаться вписать в рамки той или иной существующей на страницах историографии государственной модели, но, как и в случае с любыми другими историческими обобщениями (например, классическим вариантом феодализма), эти аналогии окажутся весьма условными.
Тем не менее, историографической традицией стали не только противоречивые попытки историков определить, что же представляло собой бургундское государство, но и представление об «особости» Бургундии, в независимости от того, как её оценивали. Многие авторы, писавшие даже небольшие параграфы о владениях бургундских герцогов, употребляли выражение «бургундский феномен». Традиция представления о Бургундии, как о политическом образовании, отличном от Франции, восходит корнями к самому периоду существования бургундского государства, подданные которого достаточно быстро превратились в трудах многих хронистов из фламандцев, голландцев, брабантцев или намюрцев в «бургундцев». Популярность труда Филиппа де Комина , четко противопоставившего политику Людовика XI политике Карла Смелого, закрепило представление о бургундской «особости» (хотя в данном случае именно политическая «особость» была далеко не такой яркой как во время правления предыдущих герцогов).
В отечественной историографии представление о бургундском феномене появилось довольно давно (об этом писал еще Грановский в середине XIX в. ), хотя исследования, посвященные этому феномену в частности и истории бургундского государства в целом, практически не проводились до последних десятилетий. Сам этот факт «умалчивания» бургундской истории в советской историографии также отражает восприятие созданного герцогами Бургундскими политического образования как особой структуры , которую слишком сложно уложить в рамки представлений о формациях, их смене, классическом феодализме (который нужно было как-то связать с протокапиталистическими тенденциями развития городов в Бургундских Нидерландах). Возможно, именно «инаковость» бургундской модели привела к тому, что бургундское государство долгое время оставалось в учебниках (и не только советских) просто «помехой» ценгрализаторской и прогрессивной политике королевской Франции .
Современные тенденции в историографии привели к значительному росту интереса к бургундской истории и культуре. Тем не менее, оценка истории бургундского государства (также как и других неклассических политических образований в Европе) с точки зрения его соответствия или несоответствия тенденциям происходившего во Франции и Англии перехода к государству нового времени не исчезло со страниц историографии . В связи с этим остается открытым и вопрос о том, следует ли продолжать оценивать «нетрадиционные» по отношению к относительно централизованной модели национального государства политические образования как нечто архаичное и отстающее в своем развитии от «передовых» Франции и Англии . Этот вопрос кажется особенно актуальным, если учесть тот факт, что государства, не развивавшиеся по англо-французскому пути, преобладали в Европе XIV-XV вв.
«Бургундская» модель государственности очень интересна, гак как она успешно развивалась и доказывала свою «живучесть» и эффективность на протяжении столетия. А затем - в качестве «Бургундского округа» в составе Империи - значительная часть этого государства просуществовала вполне успешно еще сто лет. Особенный интерес эта модель государственности и пути её формирования представляет именно в наши дни, так как современный опыт европейской (и не только) интеграции показал, что пока еще не ясно, действительно ли унитарные модели государственного развития являются самыми эффективными, а неунитарные обречены на исчезновение.
Сложность и особость постоянно менявшейся политической структуры бургундского государства делает проведение исследования бургундской модели государственности чрезвычайно трудной задачей, за выполнение которой в той или иной мере брались лишь очень немногие историки (Пиренн, Бонанфан, Воен, Шнерб) . То, что они пришли к самым различным оценкам (от недогосударства до идеальной модели государства) созданных герцогами Бургундскими структур, показывает, что этот вопрос еще далек от своего решения и дискуссия в историографии ждет своего продолжения.
Несомненно, представляется возможным (на основании анализа историографии) выделить основные черты, присущие бургундскому государству в той или иной степени на разных этапах его развития. Среди них отсутствие признанного извне суверенитета, единого политического центра, особый статус, старательно оговариваемый каждым из присоединенных владений (из чего можно прийти к выводу о существовании «расщепленного суверенитета»), особая роль личных связей, притязания создаваемого государства на универсализм, отсутствие культурно-лингвистического и этнического единства.
Предметом данного исследования является не эта условная модель бургундской государственности, а непосредственно процесс складывания государства герцогов Бургундских, в частности той его части, которая смогла впоследствии сохранить традиции, заложенные бургундцами в XIV-XV вв., - Нидерландов. Именно в ходе этого процесса вырабатывались и проявлялись черты, придававшие бургундскому государству его «особость». Поэтому целью исследования является показать динамику расширения и развития владений герцогов Бургундских, а не проанализировать или описать государственные структуры, существовавшие на том или ином этапе его развития.
Как уже было отмечено выше, в современной отечественной историографии растет интерес к бургундской истории , но основное внимание исследователей сосредоточено на проблемах, связанных с бургундской культурой и политической мыслью . В зарубежной историографии также до сих пор нет комплексного анализа истории образования бургундских владений в Нидерландах и складывания системы управления этими землями, хотя существуют работы, посвященные отдельным аспектам этой тематики.
Владения герцогов Бургундских из династии Валуа традиционно принято называть просто Бургундией, а их подданных бургундцами, так как герцогство Бургундия изначальио представляло собой ядро владений своих сеньоров. Тем не менее, в процессе территориального расширения владений герцогов Бургундских, к ним были присоединены отнюдь не только соседние с герцогством Бургундией земли на юго-востоке Франции, но и множество крупных и мелких княжеств в Нидерландах. Именно присоединение некоторых из этих богатейших северных земель сделало возможным превращение Бургундии в значительную политическую силу не только в этом регионе, но и во всей Европе. Во многом благодаря присоединению этих княжеств, Бургундия стала государством, являвшимся законодателем мод, прославившимся своим богатством и великолепной культурой, повлиявшей на культуру и придворные традиции многих стран.
В процессе присоединения новых земель к владениям герцогов Бургундских складывалась и та специфическая модель государственности, допускавшая значительный партикуляризм различных частей этого политического образования, который был выгоден не только подданным герцогов Бургундских из довольно «своенравных» нидерландских княжеств, но и самим герцогам, научившимся успешно использовать «недостатки» такого государства в своих интересах. Одна из задач моего исследования - показать, как постепенно происходил этот процесс, а также какие методы использовали герцоги Бургундские для расширения владений. Еще одна задача моей работы - рассмотреть непростые отношения бургундского государства с некоторыми другими странами Европы. Это необходимо для понимания проблем, которые приходилось преодолевать герцогам Бургундским, чтобы присоединить ряд княжеств в Нидерландах, а также отстаивать свои политические и экономические интересы в этом регионе. Третья задача - проанализировать политику герцогов Бургундских в отношении тех княжеств в Нидерландах, которые так и не вошли в состав бургундского государства, но в той или иной степени попадали в сферу бургундского влияния.
Хронологические рамки моего исследования включают в себя период с момента, когда бургундская ветвь династии Валуа начала проводить активную политику, направленную на присоединение к своим владениям первых нидерландских княжеств, - с середины 1360-х гг., хотя будут рассматриваться и более ранние события. Таким образом, нижней границей работы вполне естественно стал приход к власти новой династии. Большего обоснования, несомненно, требует определение верхней границы. В качестве неё была выбрана середина 1450-х гг., отделяющая один этап истории Бургундского государства от другого. Такая периодизация весьма условна и не исключает иные, более естественные рубежи (например, смену правителей). Однако в пользу избранного в данной работе хронологического деления можно привести два достаточно серьезных довода.
Во-первых, к этому периоду фактически завершилось образование бургундского государства, и к нему были присоединены все основные владения. Исключение составляют ненадолго присоединенные к бургундским владениям при Карле Смелом Гелдерп, Эльзас и Лотарингия. Эти владения вошли в сферу бургундского влияния значительно раньше, но «официально» оказались под властью бургундской династии на очень недолгий период времени. Во-вторых, в середине 1450-х гг. завершился первый этап политического развития комплекса земель «Великого герцога Запада», характеризующийся практически полным отсутствием попыток какой-либо унификации и централизации . В последующей политике герцогов Бургундских и их преемников историки порой отмечают элементы такой политики. Но их характер настолько специфичен, что требует проведения отдельного исследования.
Географические рамки моего исследования не включают в себя значительные части владений герцогов Бургундских, не относящиеся к Нидерландам: герцогство Бургундию, изначально составлявшее основу бургундского государства, а также присоединенные позднее владения: Франш- Конте (графство Бургундию, вошедшее в состав владений герцогов Бургундских благодаря матримониальной политике в конце XIV в.) , а также графство Шароле, которое было куплено в начале XV в. Эти территории находились на юге бургундских владений и имели значительные отличия от северных нидерландских земель как в политическом, так и в экономическом отношении. Северный и южный комплекс владений герцогов Бургундских были недостаточно сильно связаны друг с другом. В качестве предмета моего исследования были выбраны именно северные владения, так как туда сместился политический центр бургундского государства, и в их истории можно особенно хорошо ироследить специфически «бургундские» черты, хотя, несомненно, они присутствовали и в управлении южными владениями.
В понятие Нидерланды в моем исследовании будет включаться не только территория, входящая в состав современного государства с таким названием, но и «исторические» Нидерланды, представлявшие собой гораздо более обширный комплекс земель . При этом не будет затрагиваться история самых северных частей этого географического региона (находящихся на территории Фрисландии), так как они в это время фактически не имели постоянных отношений с бургундским государством, и на их территории только шли начальные процессы появления различных политических образований . Центральная и южная часть Нидерландов в XIV в. состояла из ряда небольших княжеств, находившихся в вассальной зависимости либо от Франции, либо от Священной Римской Империи. Вследствие относительной слабости Империи в данный период, большинство этих государств начинали чувствовать все большее французское или английское вмешательство в их политическую жизнь. Больше всего французское влияние ощущалось в графствах Фландрия и Артуа, которые в начале XIV в. находились в вассальной зависимости от Франции. Юго-восточная часть фламандских земель, так называемая валлонская Фландрия , была в первой четверти XIV в. после очередного франко-фламандского конфликта передана в прямое управление французской короне. Другие нидерландские княжества — герцогство Брабант, герцогство Лимбург, графство Намюр, епископство Льеж, епископство Камбре, графства Голландия, Зеландия и Геннегау (Эно), герцогства Гелдерн и Люксембург, епископство Утрехт, а также Фрисландия - были вассалами Империи. Но экономика некоторых из этих княжеств, также как и экономика Фландрии, была тесно связана с английской, что приводило к значительному влиянию Англии на политику перечисленных политических образований в ходе Столетней войны, продолжавшейся на протяжении практически всего рассматриваемого в моем исследовании периода.
Многие из нидерландских княжеств были тесно связаны друг с другом матримониальными и политическими союзами. При этом более крупные государства оказывали значительное влияние на своих более мелких соседей. Самыми могущественными княжествами в регионе были в этот период Фландрия,
Брабант , а также объединенные под властью одной династии три графства - Голландия, Зеландия и Геннегау. Геннегау " в XIV-XV вв. было большой, но экономически неразвитой по сравнению с Голландией и Зеландией территорией. Кроме того, Геннегау было оторвано территориально от находившихся значительно севернее Голландии и Зеландии и даже не имело с ними общей границы. Это значительно затрудняло проведение совместного управления тремя графствами. Княжества, находившиеся в южной и восточной части региона (Люксембург, Гелдерн, Утрехт) также поддерживали тесные политические, матримониальные и экономические связи с соседними западно-германскими княжествами и епископствами. Влияние в них Империи было значительно сильнее, чем в западной части Нидерландов.
История северных владений герцогов Бургундских особенно актуальна в наше время в связи с центробежными процессами, развивающимися на территории Бельгии - государства, основы которого, по мнению бельгийских историографов первой половины XX века, были заложены именно благодаря усилиям представителей бургундской династии. Требования фламандской части страны большей автономии и националистические высказывания в адрес франкоязычного населения грозят привести к распаду страны на две части - фламандскую и валлонскую. Определенная аналогия с проблемами, с которыми сталкивались герцоги Бургундские в конце XIV-XV вв., очевидна. И вопрос о том насколько эффективным или неэффективным было их нецентрализованное государство и насколько именно недостаток его «сформированное™», экономического и языкового единства привел к его исчезновению с политической карты Европы остается открытым, так как эти проблемы не решены до сих пор .
Тем менее, существование на протяжении уже более 50 лет современного аналога объединения большей части земель, входивших в состав бургудских Нидерландов, — Бенилюкса - показывает, что в этом регионе сохранились не только тенденции к местному сепаратизму, но и тенденции к своеобразным формам объединения, в какой-то степени восходящим и к опыту государственного образования герцогов Бургудских конца XIV - XV вв.
