Введение к работе
Актуальность темы исследования. Тема взаимоотношений индивида и общества стала предметом интенсивного внимания со стороны историков, в том числе историков-медиевистов, в последней трети XX века. Анализ того, каким образом представления, бытовавшие в обществе, преломлялись в представлениях конкретного индивида, в каком объёме можно в этом смысле говорить о «творческом подходе» отдельной личности в интерпретации явлений, понятий делают работу актуальной. Особое место занимает вопрос о сословном характере представлений человека конца Средневековья.
Поскольку человек - это всегда и неизменно общественное существо, то и принадлежность его к социуму означает погруженность в присущую этому социуму культуру, которая пронизывает всю толщу социалышх отношений1. Здесь и возникает вопрос, что такое личность. Личность - это индивид, сознающий свою осо-бость и включенность в конкретные социально-исторические и культурологические условия2.
В Средние века преобладала коллективная идентичность, т.е. осознание человеком не столько своей личности как таковой, как уникальной, сколько нахождение ее связей с социумом, его отдельными группами и в соответствии с существующими нормами. Если в эпоху Нового и новейшего времени человек-субъект — это создатель и исполнитель деятельности, то в период Средневековья человек-субъект редко рассматривался в таком качестве. Это становится возможным на таком уровне личностного развития, когда появляется определенный уровень осознания себя во взаимосвязях с природой и обществом3.
Степень изученности темы. Историография вопроса «общество и индивид» в отечественной литературе довольно подробно рассмотрена А.Я. Гуревичем4. Так, если Я. Буркхардт полагал, что человек в Средние века может рассматриваться лишь в рамках народа, рода, корпорации, семьи, а О. фон Гирке, Э. Дюркгейм считали человека Средневековья всего лишь одним из многих других, ему подобных, то уже в работах исследователей 70-х гг. XX столетия утверждалось, что уже в XII-XIII вв. индивид на Западе выдвигается в центр внимания в том смысле, что отношения в обществе
1 ГуревичАЯ. Индивид и социум на средневековом Западе. М, 2005. С. 23.
2 Там же. С. 42.
3 Сайко Э.В. Субъект: созидатель и носитель индивидуального. М., 2006.
С. 11, 165
4 Гуревич А.Я. Указ. соч.
строятся на принципе взаимодействия и договора между индивидами. Общество, в свою очередь, не исключало возможности самоутверждения индивида5. Более того, именно во 2-й половине XI - середине XII в. сложились многие характерные черты личности, которые остаются присущими западному человеку вплоть до Нового времени.
Анализируя различные социальные группы в эпоху Средневековья, некоторые исследователи обратили внимание на то, что всякая социальная группа представляет собой союз индивидов и, следовательно, она находит свое основание в человеческой личности. И задача состоит в том, чтобы возможно глубже проникнуть в своеобразие этой личности6.Здесь совершенно невозможно обойтись без анализа ментальносте, выражающей коллективную психологию, но также путей самоопределения личности и присущего ей типа самосознания, т.е. соотнесения ее с тем типом культуры, к которой принадлежит эта личность.
Следует подчеркнуть, что личностное начало присуще христианству как типу мироощущения. Осознание, или, лучше сказать, ощущение себя личностью, индивидуально морально ответственной за свое поведение, за совершаемые ею поступки, присуще и средневековому человеку. Он был личностью, но на свой собственный средневековый лад. Иерархия не исключала существование личности, она отводила социально определенным личностям соответствующие места7.
И если на Западе вопросы индивидуальности, повседневной жизни индивидов уже активно разрабатывались в 1970-е - 1980-е годы, то в отечественной историографии только в 1990 г. бьша проведена дискуссия на тему индивидуальности и личности в истории, основные результаты которой были подведены в статье А.Я. Гуревича8 в журнале «Одиссей».
Подводя итоги дискуссии, А.Я. Гуревич отмечал, что вопрос о человеческой личности и индивидуальности на определенном этапе исторического процесса - это вопрос не о том, существовала ли она или нет, а о том, какие стороны человеческого «Я» приобретали в том ли другом социально-культурном контексте особое значение. К тому же едва ли правомерно рассуждать о человеке на
5 Гуревич А.Я. Указ. соч. С. 26-45.
6 Там же. С. 141-142.
7 Там же. С. 83.
8 Гуревич А.Я. Еще несколько замечаний к дискуссии о личности и инди
видуальности в истории культуры // Одиссей. 1990. М., 1990. С. 76- 89.
любой стадии его истории, если не предполагать существование той или иной личностной структуры9.
Помимо работ А.Я. Гуревича вопросы формирования ментальных установок в период Средних веков рассматриваются в книге Ю.П. Малинина «Франция в эпоху позднего Средневековья»10. Автор проанализировал эволюцию христианско-нравственного и этического сознания в XIV-XV вв. во Франции, развитие социальных и политических идей. Эту работу можно назвать наиболее синтетической, поскольку при характеристике существовавших в указанный период политических идей и социальных моделей автор рассматривает их все в комплексе и взаимодействии, хотя проблемы средневековой личности напрямую в ней и не рассматриваются.
Французская историография уже достаточно давно обратилась к изучению проблемы развития личности в Средние века. Для анализа сложного и неоднозначного процесса формирования личности французские историки указывают на необходимость междисциплинарного подхода в вопросах изучения средневекового сознания.
Основные подходы в изучении представлений человека Средневековья были определены Ж. Ле Гоффом. Сам термин «представлення» Ле Гофф трактует как «преобразование воспринятой индивидом внешней реальности в ментальный образ»; по его мнению, представления формируются явлениями - объектами воображения, символики, идеологии (то, что навязывается индивиду извне). Воображение - феномен коллективный, общественный и исторический11.
Развитие идей, высказанных Ле Гоффом относительно содержания и формирования средневековой ментальности, продолжил Эрве Мартен12. В русле концепции о длительном и коротком историческом времени он рассматривает культуру (в широком смысле), идеологию (как систему репрезентаций - образов, мифов, идей и концепций) как видение мира, включая поведение, даже самое бытовое, как выражение коллективных и индивидуальных ментальных установок. Э. Мартен при характеристике личностных представлений в Средние века использует особый термин "bricolages intellectuels", имея в виду все осознанные и неосознанные мотивации, выражающиеся в жестах, ритуалах, обычной речи и воспроизводящиеся ежедневно13.
9 Там же. С. 24-25.
10 Малинин Ю.П. Франция в эпоху позднего Средневековья». СПб., 2008.
1' Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого/ Пер. с фр. М., 2005. С. 5-11.
12 Martin Н. Mentality medievales ХІ-е - XV-e siecle. P., 1996.
13 Ibid. P. 5-15.
Одной из последних работ французских историков, посвященных вопросам индивидуальности в Средние века является коллективный труд "L'individu au Moyen Age"14. Авторы, изучая различные виды индивидуализации, пришли к выводу, что система идентификации индивидуума в Средние века подчинялась определенной логике. Если индивид и наделялся какой-либо видимой другим людям особенностью (имя, печать, одежда и т.д.), то это делалось из необходимости контроля внутри его социальной среды, будь то семья, приход и т.д. Индивидуализация выражалась через различные проявления, которые выделяли и в некоторой степени отделяли индивида от других. Это был объективный процесс, несмотря на то, что имел субъективные проявления. Нужно учитывать и то, что в этом обществе singularity (обособленность) не поощрялась15. Исповедь была чуть ли не единственной формой проявления индивидуального самосознания личности, где человек оказывался один на один с собой и Богом.
Важно здесь то, что христианская философская этика, сформировавшаяся в период Средних веков, сохраняла основные нравственно-этические ценности в качестве идеальной нормы, в условиях меняющихся экономико-политических и социальных и культурных отношений. Более того, как любое историческое явление, оно на каждом историческом отрезке имело свое особое «лицо», свои особые задачи. Человек Средневековья - прежде всего христианин, но он - и прихожанин, и член какого-либо сословия, социальной группы, он - мужчина или женщина. Все эти качества предполагают сложную систему взаимодействия и взаимовлияния.
Объектом исследования является вопрос о самоидентификации индивида в период Средневековья, а также вопрос о возможностях и путях развития личности в рамках существующих представлений.
Предмет исследования - трактат, автором которого является парижский буржуа, что во многом обусловливает особенности его позиции по многим вопросам.
Основная цель исследования - комплексный анализ, включающий попытку дать разностороннюю характеристику автора "Le Menagier de Paris" как личности, которой присущи характерные черты человека, живущего в определенной культурно-исторической системе, но, тем не менее, проявляющей элементы творческого подхода, выражающегося прежде всего в интерпрета-
14 L'individu au Moyen Age/ Sous la dir. de B. M. Bedos-Rezak et D. Iogna-
Prat. P., 2005.
15 Ibid. P. 7-25.
ции явлений, понятий. Целью работы является также рассмотрение влияния на содержание трактата современной ему литературы, социально-политической и культурологической ситуаций. Вопрос состоит в том, какова позиция автора трактата, проявляемая при интерпретации принципов и проблем христианской нравственности; особого характера семейных отношений, семейной этики; положения женщины; связи этих проблем с сословными обязательствами, в какой мере эта сословная позиция оригинальна и нова и в какой мере традиционна.
Только в эпоху Возрождения самосознание становится индивидуальной идентификацией. Возникает осознание своей личности и осознание своей значимости в социуме, т.е. социальное сознание. В Средние века диалог индивидов «я - другой» ограничен христианскими представлениями, иерархией, государством. Он имел простейшую форму взаимодействия индивидов и выполнял функцию воздействия и взаимодействия, что и подтверждает анализ трактата "Le Menagier de Paris".
Указанная цель диссертационного исследования предполагает решение следующих задач:
анализ представлений автора трактата "Le Menagier de Paris" об идеале нравственного поведения;
выявление того, какими является понимание религиозного и социального аспектов понятия «грех» у автора трактата;
анализ социокультурных основ трактата, в частности, влияние образа короля на формирование идеала семейных отношений автора;
анализ круга чтения автора, который формировался в определенном культурном контексте;
анализ взгляда автора трактата на семью как форму реализации индивида, ее роль в социальной адаптации человека;
анализ понимания автором трактата роли и положения женщины в современном ему обществе.
Хронологические рамки исследования определены временем создания трактата "Le Menagier de Paris" - конец XIV века. Однако бытование определенных ментальных установок, влияние традиций и представлений на формирование взглядов не только автора трактата, но и его современников предусматривает охват более широкого периода - с середины XIV до первой половины XV вв. -времени, когда еще были живы и действовали более молодые современники автора трактата.
Рубеж XIV-XV вв. - важный во всех отношениях этап не только для Франции, но и для Западной Европы в целом. В культурном плане это выразилось, по мнению некоторых ученых, в «навязан-
ном великим Петраркой противостоянии итальянского и французского гуманизма»16. Например, в фигуре Ж. Жерсона - известного богослова и канцлера Парижского университета, соединившего в себе консервативную натуру и новаторство во многих областях своей деятельности, начавшего в числе первых писать на французском языке серьезные богословские труды для женщин - видят начало французского гуманизма17.
В это время Столетняя война, хотя и с большими перерывами, продолжалась18, а, следовательно, разруха, голод, болезни оставались атрибутом повседневности, пусть даже и не столь явно выраженными в периоды затишья. Все это сопровождалось обострением внутриполитического положения, связанного с ослаблением королевской власти (в 1392 г. - первый приступ болезни Карла VI), борьбой принцев за влияние на короля, впоследствии вылившейся в распрю Бургиньонов (или бургундцев, как это принято в нашей историографии) и Арманьяков, увеличением налогов, церковной схизмой.
Столетняя война изменяла менталитет современников, в ходе её начало зарождаться патриотическое чувство французов, т.е. их самоидентификация начала «выходить» за рамки социального статуса. Впрочем, этот процесс был длительным, и еще во времена Вийона парижане считали иностранцами всех, кто проживал не в столице19.
Й. Хейзинга назвал период истории Западной Европы XIV-XV веков «Осенью Средневековья», рассматривая его прежде всего не как время предренессансное, но как время умирания старых культурных форм, завершение Средневековья. Это была попытка увидеть «средневековую культуру в ее последней жизненной фазе», когда «старые формы умирают в то же самое время и на той же почве, где новое находит пищу для роста»20. В период между XIV
Матусевич Е.В. Петрарка и Ж. Жерсон: Италия и Франция-противостояние двух культур на рубеже XIV-XV вв. // Вопросы философии. № 9. М., 2005. С. 258. ' "Тамже. С. ПО.
18 К концу 80-х годов XIV века военная активность Англии и Франции
истощилась, и стороны были вынуждены перейти к переговорам. В 1389 г.
было заключено перемирие, продлённое на три года. Это перемирие знаме
новало начало длительного перерыва в военных действиях // См.: Басов
ская Н.И. Столетняя война: леопард против лилии. М, 2002. С. 253-258.
19 См.: ФавьеЖ. Франсуа Вийон. М., 1999.
20 Хейзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм жизненного ук
лада и форм мышления в XIV-XV веках во Франции и Нидерландах. М.,
1983. С. 5.
- XV вв., как выразился Ж. Шиффоло, кризис «старого общества»
«породил» новое отношение к религии и новую Францию, хотя
Ренессанс и не проистекал из Осени Средневековья21. Особенно
ярко проявлялась в кризисные периоды ценность нравственно-
этических христианских представлений как нравственного ориен
тира, когда следование им становится подчас затрудненным и яв
ляется своего рода поступком, характеризующим зрелость личности.
Источники. Работа основана на разнообразной источниковой базе. Для решения задач исследования в диссертации использованы источники различных типов: труды Отцов Церкви - Бл. Августина, Бл. Иеронима, проповеди Жана Жерсона, некоторые поэтические и прозаические труды современных автору трактата писателей - Кристины Пизанской, Эсташа Дешана, материалы анонимного «Дневника буржуа Парижа» (1405-1449 гг.), аналогичные трактату поучительные сочинения - «Книга поучений дочерям» (1371-1372 гг.) рыцаря Де Ла Тур Ландри, «Пятнадцать радостей брака»22. Основным источником является трактат "Le Menagier de Paris".
Общая характеристика трактата "Le Menagier de Paris" "Le Menagier de Paris"23 - довольно хорошо известный историкам-медиевистам источник по истории Франции конца XIV века. На основе трёх сохранившихся экземпляров книги (все списки
- XV века24), Ж. Пишон издал два тома, первый из которых содер
жал поучения мужа жене морально-нравственного толка, а второй
был посвящен вопросам организации домашнего хозяйства, охоте
и кулинарии.
Неизвестно, является ли название - "Le Menagier de Paris" - авторским наименованием, назвали ли книгу так переписчики или
21 Histoire de la France religieuse/ Sous la dir. de J. Le Goff et R. Remond. P.,
1988. T. 2. P. 13-15.
22 Пятнадцать радостей брака и другие сочиненя французских авторов
XIV-XV веков. Пер. с франц.. М., 1991.
23 Le Menagier de Paris, traite morale et d'economie domestique, compose ver
1393. Ed. par J. Picnon. T. I, II. P., 1846. Существует несколько изданий:
факсимильное переиздание издания 1846 г.-Р., 1961; Р., 1962; Le Menagier
de Paris: A Critical Edition by Georgina E. Brereton and Janet Mackay Ferrier.
Oxford: Oxford University Press, 1987; на англ яз.: The Good wife's guide (Le
Menagier de Paris). A Medieval Household Book. London, 1928; London,
1992.
24 Правда, уже в предисловии изданного в 2009 г. текста трактата на анг
лийском языке упоминается ещё и манускрипт XVI в., хранящийся в На
циональной библиотеке Люксембурга: The Good Wife's Guide. Le Menagier
de Paris. A medieval household book. Ithaca and London, 2009.
есть ещё какая-либо версия его возникновения. На русский язык условно название можно перевести как «Парижский домохозяин», «Парижский домовод» или «Парижский Домострой» - все они встречаются в русскоязычной литературе. Однако по ряду причин предпочтительнее оставить название без перевода как «Le Menagier».
Адекватный перевод слова "le menagier" на русский язык весьма затруднителен, хотя Ж. Фавье и говорит, что слово это означает просто-напросто «хозяин дома»25. «Словарь старофранцузского языка и всех его диалектов с IX по XV век" Ф. Годфруа26 начинает ряд синонимов со слова "mesnage" - дом, манор, члены одного хозяйства, a "mesnagier" определяет как «домочадец, эконом, управляющий». Другой словарь - "Le Grand Robert de la langue frangaise" дает такие значения слова "menager": домашняя жизнь, включающая все материальные аспекты, все, что касается внутренней жизни семьи и доходов, а также управление домашними делами и экономия27. "Словарь утерянных смыслов» (составители А. Дюшен и Т. Ленэ) глагол "menager" определяет как «управлять, вести заботливо дела, направлять» 8. С XIII в. слово "menage" означает совместную жизнь мужчины и женщины в рамках супружеской пары29. Специалисты, в частности, Дженнет Феррье, считают возможным оставлять название трактата без перевода, предпочитая именовать его "Le Menagier". Учитывая, что невозможно дать перевод названия трактата так, чтобы оно включало весь спектр смыслов, я считаю совершенно оправданным оставить его без перевода30.
Есть еще одна причина, по которой перевод на русский язык весьма спорен. Так, иногда используется перевод названия, сближающий «Домострой» с французским трактатом, и тогда появляется «Парижский Домострой». Это вполне возможно, если осуществить серьёзный компаративный анализ обоих источников, когда их название и будет поводом для такой работы.
Нужно учитывать, что русский «Домострой» по своему составу и содержанию не может быть однозначно идентифицирован с "Le Menagier de Paris", хотя у них есть много общего. Содержание
25 Фавье Ж. Указ. соч. С. 185.
26 Godefroy F. Dictionnaire de l'ancienne langue francaise et de tous ses dialec-
tes du IX au XV siecles. P., 1938. P. 291-294.
27 Le Grand Robert de la langue francaise. P., 1996. P. 359-361.
28 Duchesne F., Legnay T. Dictionnaire des sens perdus. P., 1990. P. 168.
29 Dictionnaire historique de la langue frangaise. P., 2000. P. 2190-2191.
30 FerrierJ. M. A Hasband's asides: the use of the second person singular in Le
Menagier de Paris II French Studies. Oxford, July 1977. Vol. XXXI, № 3.
P. 257-267.
русского «Домостроя» косвенно связано с богословской идеей домостроительства. Домостроительство - богословское понятие, получившее особое распространение в восточной патристике и богословии. Как отмечал В.Н. Лосский, Святая Троица проявляется в «акте сотворения или промысле», это её проявление относится к «икономии» или «домостроительству», т.е. к созданию тварного мира31.
Таким образом, поскольку понятие домостроительства в своем первоначальном смысле - сугубо богословское, относящееся к мирозданию, его нецелесообразно использовать при переводе на русский язык названия французского памятника. Также и поэтому я предпочитаю оставить это название без перевода.
Судьбу трактата нельзя назвать счастливой. Он является довольно активно и широко цитируемым источником, постоянно привлекающим внимание исследователей32, однако трактат долгое время не рассматривали в качестве оригинального произведения, но лишь как кладезь фактического материала по повседневной истории средневековой Франции, а также вопросам брака и семьи. Отчасти в этом есть вина самого Ж. Пишона. Его позиция относительно ценности содержания трактата на многие годы определила отношение к этой книге. Он считал, в частности, что часть, посвященная вопросам морали, очень хорошо написана, весьма богата историческими сведениями, но всё" это достаточно хорошо известно.
Поэтому, возможно, Ж. Пишона больше привлекала вторая -"кулинарная часть", которая во многом, и он сам на это указывал, скорее всего была заимствована из кулинарных произведений того времени. В частности, имелась в виду кулинарная книга королевского повара Гийома Тиреля по прозвищу Таллеван33. Тем не ме-
31 Лосский В.Н. Очерк мистического богословия восточной церкви. Дог
матическое богословие. М., 1991. С. 64. О понятии «домостроительства» в
христианстве см. также: Хлебосолов Е.И. Метафизические основания хри
стианства. СПб., 2010.
32 Последнее издание на французском языке вышло в 1994 году, а на анг
лийский трактат был переведен в 1928 году и с тех пор выдержал несколь
ко изданий, последнее из которых опубликовано в 2009 г.
33 См. Введение Ж. Пишона: Introduction// Le Menagier de Paris. Т. I. P.,
1846; Le Viandier de Guillaume Tirel dit Taillevant, publ. par le baron Jerome
Pichon et George Vicaire. P., 1892; Le Viandier de Taillevent. 14th Century
Cookery. Based on the Vatican Manuscript. Translated into English by James
Prescott. Oregon, 1989, Сегодня в Интернете достаточно задать поиск сай
тов, посвященных "Le Menagier de Paris", чтобы убедиться, что этот трак
тат используется довольно однобоко - как источник рецептов. Я бы выде
лила, впрочем, вышедшую недавно книгу «Закуска для короля, румяна для
нее, эта часть, а также глава об охоте (также компиляция), были отмечены им как достойные большего внимания, в отличие от показавшейся ему традиционной, а потому не такой интересной, «морально-этической». Действительно, дидактического материала периода XIV-XV вв. довольно много. Однако Алис Анш, издавшая компедиум подобных дидактических сочинений, особо выделяет именно "Le Menagier", указывая, что этот трактат отличается как самим языком изложения, так и тем, что автор, будучи человеком другого, нежели рыцарь Жоффруа де Ла Тур Ландри сословия, на многие вещи смотрел по-иному .
В этом и заключается своеобразие "Le Menagier de Paris". Впервые в истории Франции появился труд, написанный представителем буржуа, и адресованный супруге, а не дочери. В XIV в. во Франции люди этого сословия начинают играть заметную роль в политической, экономической и культурной жизни. Сословие активно «внедряет» своих членов в Парламент, в Счётную палату. Многие из них входили в окружение Карла V Мудрого.
Что касается принадлежности автора к сословию буржуа, под которым понимается прежде всего верхушка городского населения (это могли быть и чиновники, и судейские35), то это вытекает скорее из косвенных доказательств. Напрямую он нигде не называет своего общественного положения. Например, автор, рассказывая О приготовлении сложных блюд, указывает: «Но это работа не для повара буржуа или простого шевалье»36, что звучит довольно двусмысленно. Однако, существует версия и о том, что автором является мелкий рыцарь и даже называется его имя37. Впрочем, это не изменяет кардинально основную версию о принадлежности автора к сословию буржуа, поскольку оно не было гомогенным ни по происхождению, ни по составу и представители дворянства также могли вести жизнь буржуа. Во всяком случае, текст не даёт возможности отнести его автора определенно к рыцарям.
В связи с этим является существенным вопрос об анонимности трактата. На наш взгляд, можно выделить несколько моментов.
королевы. Энциклопедия средневековой кухни и косметики». СПб, 2008. Автором-составителем и переводчиком текстов является Н.С. Горелов.
34 Hentsch A. De la literature didactique au Moyen Age s'adressant speciale-
ment aux femmes. Cahors, 1903.
35 Cm. c. 18-19, атакже сноску на с. 26 настоящего автореферата.
36 Le Menagier. Т. II. Р. 269: "Се n'est pas ouvrage pour le queux d'un bour
geois, non mie d'un chevalier simple".
Crossley-HollandN. Living and dining in medieval Paris. The household of a fourteenth century knight. Cardiff, 1996.
Во-первых, на разных этапах развития средневековой литературы содержание понятия авторства, как известно, было различным. Это, в частности, зависело и от жанра произведения. В хрониках эта стёртость авторского начала сознательна, а в патристике выяв-ленность авторства абсолютна38. В средневековой культуре (как и во всякой другой) художественное сознание, возможность творчества и социально-политические и культурологические условия взаимосвязаны, но приверженность канону, тяготевшему к анонимности, не мешает самовыражению.
Во-вторых, автор "Le Menagier" взял на себя роль не только наставника, но и проповедника. Зайдя так далеко в своих заботах о мире в семье и между супругами, пытаясь охватить как можно более широкий круг вопросов, он, не будучи теологом, но, считая себя человеком образованным, переступает через некие запреты. Возможно, анонимность здесь, скрывая имя, давала возможность продемонстрировать свой уровень и в то же время достаточно далеко зайти в притязаниях мужа-советчика, подменяющего порой и проповедника.
Другими словами, — соблюдение правил канона (не я пишу, но Бог «водит моей рукой») усиливает авторитетность рассуждений. Но анонимность также может рассматриваться как способ повышения значимости текста, в котором собственные размышления автора, опирающегося, как обычно, на мнения авторитетов, в случае соблюдения инкогнито не вызовут неприятия у других людей. К тому же, создавая свой труд, автор трактата писал для тех, кто его знает, а будущим поколениям, он, вероятно, надеялся, о нём расскажут. Заимствование проверенных идей, форм, примеров придавало произведению большее достоинство.
Своеобразие и закономерность появления "Le Menagier de Paris" оказываются взаимосвязанными, как являются взаимосвязанными и находящимися в сложных отношениях общее и частное, стереотипное и уникальное в поведении человека. В частности, Мишель Фуко писал, что понятие автора получает определенность как функция дискурсов, поэтому она столь же исторически изменчива, как и дискурсы, и модальности их существования 39.
38 Михайлов А.Д. «Автор» и «произведение» в литературе средневековья //
Западноевропейская средневековая словесность. М, 1985. С. 18-19. См.
также: Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и социально
сти. М., 1996. С. 23-24.
39 Сокулер З.А. Мишель Фуко и его концепция «власти-знания»// Рефера
тивный сборник «Жизнь и власть в работах Мишеля Фуко». М., 1997. С. 6-Ю.
См. также: Фуко М. Указ. соч. С. 23-65. Гл. «Что такое автор?».
И хотя анонимный автор называл свой труд «сочинением», в соответствии с установившейся историографической традицией, будем именовать его так, как это сделал первый его издатель Ж. Пишон, т.е. «трактатом».
Автор называл свой труд "escripte", т.е. скорее «сочинением»40, это говорит о том, что его образцом было Escriprare - Священное Писание, так как для автора важно - дать всеобъемлющее наставление (c'est assavoir que une lecon generate vous sera par moy escripte). Некоторые исследователи (главным образом литературоведы) отказывают в существовании жанру дидактической литературы в средневековье, ссылаясь на то, что произведения, которые можно было бы отнести к этому направлению, не образовывали никакого единства, кроме того, назидательность была присуща всем средневековым произведениям41.
В то же время автор "Le Menagier de Paris" не назвал свой труд ни книгой (livre), что было характерно для больших по объёму работ, ни трактатом (traitie), ни ditte, что указывает обычно на ученый характер произведений. А слово «книга», кстати, предполагало связь данного произведения с некоторым пратекстом, письменным источником, на который опирался автор 2. Но поскольку автор привержен канону, а также из соображений чисто стилистических, мы можем называть его труд трактатом.
Именно объём прежде всего служил основанием отнесения к какому-либо жанру, малому или большому. Но, однако, как раз в течение XIV в. характер исполнения, объем произведения перестают быть доминантными признаками, лежащими в основе противопоставления жанров43. Границы между большими жанрами все более и более размываются. Разумеется, все это необходимо учитывать при анализе текста "Le Menagier de Paris", чью жанровую принадлежность трудно определить совершенно точно.
Становится более понятен выбор автором той формы, в которой он решил дать наставления своей супруге. Здесь отразились те изменения, о которых говорилось выше. Он соединил форму поучения, трактата, рассказа - и все это указывает на трансформации, происходящие в обществе. Распространение письменной культуры отодвигало на второй план чтение наизусть, чтение
40LeM6nagier.T.I.P.4.
41 Евдокимова Л.В. Системные отношения между жанрами средневековой
французской литературы XIII-XV вв. и жанровые номинации // Проблема
жанра в литературе средневековья. М., 1994. Вып. 1. С. 283-314.
42 Там же. С. 290,305-308.
43 Там же. С. 304.
вслух, заменяя это на собственно чтение, а смешение жанров в одном произведении стало обычным44.
Вероятно, поэтому автор и говорит о своем труде как об escripte. Невозможно отделять вопрос о жанровых особенностях того или иного средневекового произведения от исторических, социальных, культурных условий и причин его появления. Исследователи средневековой литературы, анализируя жанровые формы, всегда подчеркивают связь жанра с исторически определённой средой и обслуживанием потребностей, возникающих в этой среде45. Но ведь и ответная реакция читателя этих произведений также определяется теми же факторами. Более того, сама способность воспринять и переработать полученную информацию, а также то, будет ли она затем иметь какое-либо влияние на жизнь индивида, формируется под влиянием этих факторов.
"Le Menagier de Paris" появился в самом конце XIV в. Этот период, обратим еще раз на это внимание, интересен тем, что, как это хорошо известно, представители так называемых «буржуа» - богатые выходцы из числа менял, суконщиков, меховщиков стали играть заметную роль в жизни государства, они стремились занять высокие выгодные должности в различных учреждениях королевской администрации, их роль в экономической и политической жизни французского общества XIV в. (а затем и XV в.) становилась все более значимой46.
Таким образом, само появление такого труда как "Le Menagier de Paris" можно считать "знаком", говорящим о многом. Во-первых, это свидетельство возросшей самооценки индивида, осознающего свое достаточно высокое социальное положение. Во-вторых, трактат — не просто сборник общепринятых норм поведения, дидактический материал, способный заинтересовать немногих, он представляет собой интерпретацию этих норм. Другими словами, он в определённой степени есть результат самовыражения личности.
История изучения "Le Menagier de Paris". Первым человеком, который обратил внимание на "Le Menagier de Paris", был Жером Пишон, чье издание 1846 года до сих пор не утратило своей значимости. Предварив его обширным введением, в котором он рассмотрел основные вопросы: историю его обнаружения, количе-
44 Там же. С. 303-305.
45 Михайлов А.Д. Вступительная статья // Проблемы жанра в литературе
средневековья. С. 4; Евдокимова Л.В. Указ. соч. С. 286.
Смотри, в частности, работы: Demurger A. Temps de crises, temps d'espoirs XIV-XV siecle. P., 1990; Фавтье P. Капетинги и Франция. Пер. с франц. СПб., 2001; Цатурова С.К. Офицеры власти. М, 2002>
ство сохранившихся; копий, проблему личности автора произведения, Пишон снабдил текст довольно подробными примечаниями, что облегчает работу исследователей. Однако сам анализ страдает краткостью и некоторой поспешностью, что, вероятно, можно объяснить состоянием науки в то время.
Выделив вторую - хозяйственную часть трактата, он оставил в тени первую, показавшуюся ему довольно заурядной. Впрочем, в XIX веке на трактат сразу же обратили внимание. Э.Э. Виолле ле Дюк извлек много сведений, касающихся организации быта и досуга в XIV в. во Франции, издав книгу о жизни и развлечениях в Средние века47. Его оценка "Le Menagier de Paris" однозначна. По его мнению, главное в нем то, что автор пытается доказать, что супруга обязана супругу пассивным, абсолютным - до абсурда -повиновением48.
XX век оказался более щедрым на исследования, так или иначе касающихся "Le Menagier", хотя работ, серьёзно анализирующих те или иные его аспекты, не так уж и много. Упоминавшийся уже компендиум Алис Анш, изданный в 1903 г., дает довольно подробную, учитывая специфику издания, характеристику источника. Алис Анш обращает внимание на его оригинальность, проистекающую как из принадлежности автора к сословию буржуа, так и на особенности стиля.
Известный французский историк Жан Фавье 49 довольно часто обращается к "Le Menagier de Paris", находя в нем примеры брачных отношений и бытового поведения, характерных для этого периода истории Франции. Анализируя ту среду, в которой вырос и развивался Вийон как поэт, он делает интересные выводы о влиянии патристики и литературы на формирование стереотипов поведения, в частности. Ж. Фавье также убедительно показывает, как были связаны вопросы брака и карьеры в среде буржуа.
Довольно развёрнутая характеристика трактата дается Кристин Роуз50. Она совершенно справедливо указывает на то, что этот
Dictioimaire raisonne du mobilier francais de l'epoque carolingienne a la Renaissance. P., 1858-1875. 6 vol. В переводе на русский язык в виде книги: Виолле-ле-Дюк Э.Э. Жизнь и развлечения в средние века. СПб., 1997.
48 Там же. С. 55-58.
49 Фавье Ж. Указ. соч. " :
50 Rose Ch.M. What every goodwoman wants: the parameters of desire in Le
menagier de Paris / The Goodman of Paris II Studia Anglica Posnaniensia: An
International Review of English Studies. 2008, № 38. P. 393-410. Или:
. Между прочим, автор статьи также указы
вает на то, что перевод с французского на английский слова "le Menagier"
трактат - попытка мужчины сформировать в нужном ему русле необходимые, по его мнению, для жены привычки, моральные качества. Другими словами, автор трактата проводил некую воспитательную работу, которая должна иметь своим результатом воспитание юной супруги. Несомненно, существует связь между социальными, культурными и историческими аспектами жизнедеятельности человеческого общества, оказывающими влияние на формирование мировоззрения. Для периода Средних веков ценность дидактических книг невозможно отрицать. Они являлись интерпретацией общепринятого и имели свое основание в книгах религиозного содержания.
К. Роуз высказывает интересную мысль о том, что подобные трактаты писались не только для того, чтобы регулировать сексуальные желания, но чтобы оправдать власть мужчин не только в семье, но и в обществе в целом. И подобного рода литература являлась фактически литературой об оправдании политической власти мужчин. Ведь эти две стороны человеческой жизни (секс и власть) взаимосвязаны.
Хорошие манеры становились эквивалентом хорошей морали. К. Роуз высказывает мысль, что "Le Menagier" лишь копировал материалы других книг, что не совсем верно. Равно как и её однозначная оценка автора как человека, являющегося одновременно и главой семьи, и ірозньїм тираном. Как раз тираном он меньше всего хотел выглядеть.
К. Роуз делает интересный вывод о том, что для супруга, поучающего юную жену, это процесс, равнозначный возделыванию сада. Это важно, поскольку известно, какую большую роль играла идея сада в средневековом мироощущении (особенно образ райского сада; огороженный сад выступал символом супружеского ложа).
В целом характеристика, данная К. Роуз "Le Menagier", учитывая небольшой объём её статьи, отличается точностью оценок по основным проблемам. Думается, что её вопрос-сомнение относительно того, как могла жена или любая другая молодая читательница этого трактата использовать кулинарную часть, хотя некоторые исследователи и считают ее прямым руководством для читающих женщин, кажется правомерным. Действительно, если говорить о необходимости этого знания для женщины - хозяйки, ответственной за работу подчиненных ей слуг, то эта часть заслуживает внимания. С другой стороны, ее нельзя воспринимать как
как "The Goodman of Paris" неверен и предпочтительнее было бы, по её мнению, Еіазвать "The book of housekeeping of Paris".
руководство к непосредственному действию. Эта часть трактата кажется «присоединенной» к основной искусственно. Она, скорее, играет репрезентативную роль, т.е. показывает, что в этом доме возможна кулинария самой высокой пробы, да и продукты для неё приобретаются самого высшего качества, а это уже признак достатка и высокого статуса.
Историки незаслуженно мало обращали внимание на "Le Мё-nagier de Paris", чего нельзя сказать о филологах. Джорджина Бре-ретон и Джанет Феррье, под чьей редакцией в 1994 году вышло издание "Le Menagier de Paris", посвятили трактату несколько специальных исследований. В частности, Дж. Бреретон опубликовала в журнале "Romania" статью51, в которой проанализировала источник с точки зрения заимствования из двух известных в Средние века книг: "Романа о семи римских мудрецах" и "Игры в нравоучительные шахматы". Она обратила внимание на своеобразие использования этих произведений автором, в том числе, на его собственные добавления. Эти переработки проистекали, как считает обоснованно автор статьи, из цели, которую ставил перед собой "Le Menagier": четко показать жене, что её пренебрежение супружескими обязанностями и отрицание покорности, приведут к нежелательным для нее последствиям. При этом упор он делал на том, что все это - болезнь не физическая, а моральная. Внося изменения в заимствованные им отрывки из указанных произведений, он «улучшал» их, внося яркие описания и давая нужные ему оценки.
Дж. Бреретон проанализировала также, какой именно перевод «Игры в нравоучительные шахматы» Жака де Сессоля (Чессолли) использовал автор трактата, поскольку нашла ошибки в переводе с латинского, характерные для Жана Фрерона (есть перевод Жана де Вине). Автор трактата, в свою очередь, внёс изменения в перевод Ж. Фрерона, в частности, путём ввода новых персонажей. Все это, как считает Бреретон, служит лишь для увеличения объёма рассказа. Впрочем, в дальнейшем, она сама подчеркивает, что его модификации текстов служат подкреплению создаваемой им модели женского поведения. Более того, он не просто что-то добавляет, но украшает повествование деталями, оживляющими повествование, приближающими его к понятной его супруге жизни32.
51 Brereton G. Deux sources du Menagier de Paris: Le Roman des sept sages de
Rome et Les Moralitez sur le jeu des eschecs II Romania. Revue trimestrielle
consacree a l'ftude des langues et des Htteratures romanes. P., 1953. T. LXXPV.
P. 338-337.
52 Ibid. P. 357.
Подводя итог своему исследованию, Дж. Бреретон, указывает, что перед автором трактата стояли две важные цели: научить супругу правильному поведению, давая примеры как правильного, так и предосудительного поведения, и привлечь внимание супруги к исполнению ею обязанностей по хозяйству.
Ещё одна статья того же автора53 посвящена анализу наименований, используемых автором трактата для обозначения людей разных социальных статусов. Я бы охарактеризовала эту статью Дж. Бреретон как попытку выяснить, какими средствами помимо всего прочего, идентифицировал себя автор трактата. Наиболее интересны предположения, выдвинутые относительно именования людей того же социального положения, что и автор "Le Menagier de Paris".
Исследовательница пришла к выводу, что слово "dame" "Le Menagier" применял как для обозначения знатных дам, так и для замужних "bourgeoise", или точнее, для женщин из семей буружа, имеющих богатых мужей. Зваться «дамой» было престижно. Другими словами, это свидетельствует о сближении в именовании представительниц владетельных родов и богатых буржуа. С другой стороны, выражение "дама" могло обозначать женщину вообще. Это слово семантически эволюционирует. То же можно сказать о слове "sire". Такое обращение характерно для представителей рыцарства, в целом для владельцев фьефов. Однако автор трактата употребляет слово "sire" тогда, когда говорит о буржуа. Для обозначения женщин из семей буржуа автор трактата также использует слово "preudefemme", т.е. женщины из очень уважаемых семей.
Статья Дж. Феррье посвящена анализу использования автором "Le Menagier de Paris" местоимений «вы» и «ты»54, которое, с одной стороны, указывает на то, что он использовал источники, в которых преобладало какое-либо из них. С другой стороны, использование более фамильярного «ты» говорит о том, что автор пишет от себя. Но существует трудность в определении того, в каких случаях совершенно точно он следует этому правилу. Определенно, по мнению Ж. Феррье, можно говорить о тех случаях обращения к местоимению «ты», когда "Le Menagier" добавляет маленькие бытовые детали, суждения, основанные на его собствен-
53 Brereton G. Titres et termes d'adresse dans Le Menagier de Paris II Romania.
Revue trimestrielle consacree a l'etude des langues et des litteratures romanes.
P., 1958. T. LXXIX. P. 47-484.
54 French Studies. Oxford, July 1977. Vol. XXXI. № 3. P. 257-267.
ном жизненном опыте, чтобы добиться лучшего результата. Выводы Феррье использованы в настоящей диссертации.
Авторы рассмотренных статей решали важные, но всё* же частные задачи. Единственной работой, которая полностью посвящена анализу исторической проблемы, является статья Филиппа Лефо-ра55, посвященная вопросу идеологии и семейной морали у автора "Le Menagier de Paris" и у Л.Б. Альберти. Сравнивая эти два произведения, автор статьи находит гораздо больше различий, чем сходства. Начинает он с анализа термина "буржуа", находя в нем "негативный" смысл, т.е., по мнению Ф. Лефора, быть буржуа - значит выйти из menu peuple. И автор трактата, и Л. Б. Альберти -именно таковы56. Утверждение требует уточнения, которого нет в работе Лефора.
Вызывает сомнение употребление термина «идеология» относительно воззрений автора "Le Menagier"57, поскольку говорить о существовании действительно идеологии у буржуа по вопросам семьи и морали в этот период весьма проблематично. Вероятно, стоит говорить лишь о формировании этой системы взглядов. Правда, Ф. Лефор все-таки вынужден сказать, что это понятие он использует в самом общем смысле, понимая под ним «взаимосвязанные понятия, направленные на то, чтобы определить социальное положение, поведение и вид деятельности»58.
В целом, однако, Ф. Лефор дает полную (насколько позволяет его небольшая статья) и, как мне кажется, верную оценку источни-
Lefort Ph. Ideologic et morale bourgeoise de la famille dans Le Menagier de Paris et Le Second Libro de Famiglia, de L.B. Alberti. Florence: Institut univer-sitaire europeen, 1983.
56 Ibid. P. 2: «Nous ne pouvons pas nous permettre d'ecarter le mot "bourgeois", pourtant bien mal commode: l'auteur du Menagier se definit comme tel. Nous ne pouvons lui donner, toutefois, qu'un sens largement negatif: est bourgeois tout habitant non noble d'une cite, qui, par sa culture, sa fortune ou son degre d'insertion dans la vie politique se degage du menu peuple. Le bourgeois anonyme de Paris et l'humaniste florentin peuvent tous deux se retrouver sous cette definition». Между тем, термин "буржуа" мог иметь самое широкое значение, относясь ко всем горожанам или даже ко всем ротюрье. Его значение могло быть еще узким: так называли состоятельных горожан, отошедших от торговли и ремесла: Уваров П.Ю. Французы XVI века: Взгляд из Латинского квартала. М., 1993. С. 94-97. Судя по тому, что можно извлечь об этом из текста "Le Menagier de Paris", чаще всего автор имеет в виду как раз эту категорию, хотя не дает никаких четких разъяснений на этот счёт. По истории появления буржуа во Франции см., например, Pernoud R. Histoire de la Bourgeoisie en France. P., 1960. 51 LefortPh. Op. cit. 58 Ibidem.
ков формирования взглядов автора трактата и Альберти на семейную жизнь: это христианская мораль (где превалирует понятие смирения). Дом в обоих текстах предстает в определенном смысле закрытым миром, из которого исключаются некоторые категории людей (те, кто представляет опасность - холостяки, бездельники, любовники)59. Это заключение представляется в целом верным, но все же нуждается в уточнении. То же касается и положения, которое выдвигает Ф. Лефор по поводу отношения автора "Le Menagier" к понятию «любовь»60, о чем будет сказано далее.
Сравнивая трактат и книгу Альберти, Ф. Лефор указывает на такое различие, как форма изложения. Если для первого - это разговор учителя и ученика, то для второго - беседа равных, у каждого из которых своя правда. Образ семьи у Альберти, хотя и связан с его реальной семьей, все же есть образ утопической идеальной семьи, такой, какой ее представлял себе Альберти. "Le Menagier" ближе к реальности, по мнению Лефора. Интерес французского буржуа - его малая семья - супружеская пара. Мысль же флорентийского гуманиста сосредотачиваются на семье - доме, линьяже, семейном родстве. В этом Лефор противопоставляет два трактата. Все же, думается, это не так однозначно.
Ф. Лефор, подводя итог своему исследованию, считает, что две модели семьи (у "Le Menagier de Paris" и у Альберти) при всех различиях между ними, сходны в том, что их авторы исключают из них всё, что не соответствует их взглядам на этот предмет. Христианская мораль адаптирована к их собственным прагматическим целям61. С этим трудно не согласиться.
В отечественной историографии, помимо моих собственных, мне известна только одна работа, которая посвящена "Le Menagier de Paris", - C.K. Цатуровой62. C.K. Цатурова считает, что трактат написан «вовсе не для наставления жены автора, а для поучения современников в строительстве дома и брака», и в этом ей видится истинная причина анонимности трактата63. Оба утверждения заслуживают внимания, поскольку автор трактата, действительно, ставил перед собой такие цели, но жена (не гипотетическая, а как мне представляется, вполне реальная) - была всё же его первой читательницей. В целом в статье больше внимания уделено исто-
59 Ibid. Р.20.
60 Ibid. P. 22.
61 Ibid. P. 26.
62 Цатурова C.K. «Парижский Домострой» и особенности культуры сред
невековой Франции // Библиотека и история. Государственная Публичная
историческая библиотека: страницы истории. Вып. I, ч. II. М., 1991.
63 Там же. С. 122.
рий обнаружения трактата и роли в этом Ж. Пишона. Впрочем, автор и не ставила перед собой задачу дать полный анализ самому "Le Mermgier de Paris".
Методологическая основа работы. Работа выполнена в соответствии с требованиями современной научной методологии: она основывается на принципах историзма, комплексного, системного подхода. Такой подход предполагает рассмотрение поступков отдельно взятой личности в связи с включенностью её в общество, где она формируется и от которого она зависит, и без которого она не может осуществить себя как личность. Принцип историзма выражается прежде всего в необходимости анализа явлений, событий и поступков людей в связи с изменениями конкретно-исторических условий.
Для решения локальных задач используется тендерный подход в изучении подобных трактату произведений, который позволяет проанализировать взаимоотношения внутри такой малой социальной группы, каковой является семья, и более точно показать, чем руководствовался её глава, выстраивая ту или иную линию поведения. Также в работе применялся метод сравнительного анализа для выявления своеобразия или типичности тех или иных характерных для периода представлений.
Современная историческая наука предполагает обращение к междисциплинарному подходу в анализе ментальностей, т.е. использование социально-психологического, метода. Также был использован терминологический анализ, который призван помочь выяснить, как в зависимости от социальной среды меняется смысл некоторых ключевых для исследования понятий.
Научная новизна диссертации заключается в комплексной разносторонней характеристике трактата "Le Menagier de Paris", которая до сих пор отсутствует в историографии. Комплексная характеристика предполагает выяснение влияния на интерпретацию автором трактата христианского идеала семейных отношений современной ему социально-политической (в частности, в плане принадлежности автора к определенному сословию и линьяжу) и культурологической обстановки Франции конца XIV в.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что ее материалы и выводы могут быть использованы для дальнейших исследований путей формирования религиозно-нравственных представлений и взглядов как отдельно взятой личности в период Средневековья и Раннего Нового времени, так и социальных групп, в частности, в среде буржуа.
Апробация результатов исследования. Материалы диссертации и отдельные положения работы были доложены автором на
Всероссийских и региональных конференциях: «Призрачные авторы. Великие произведения Средневековья и Ренессанса в поисках авторов» (Институт славяноведения РАН, Москва, 2007 г.); XVI чтения памяти члена-корреспондента АН СССР СИ. Архангельского (Нижний Новгород; 2009 г.), «Национальный/социальный характер. Археология идей и современное наследство» (Нижний Новгород; 2010), отражены в публикациях общим объёмом 7 п.л.
Структура работы продиктована задачами диссертационного исследования, а также определяется характером материала источника, в котором схожие сюжеты рассматриваются автором трактата применительно к разным ситуациям. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списков источников и литературы.
