Самосознание и эмблематика Немецкого ордена Байдуж Дмитрий Валерьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. История изучения репрезентации Немецкого ордена 49

I. 1. Эмблематические исследования. 49

I. 2. Архонтологические исследования 65

I. 3. На пути к осмыслению самосознания 82

Глава II. Печать в структуре власти Немецкого ордена 100

II.1. Образ рыцаря Немецкого ордена в письменной традиции 100

П. 2. Sigillum в культуре Немецкого ордена 121

П. 3. Иконография печатей Немецкого ордена 136

Глава III. Компоненты самосознания Немецкого ордена 165

III.1. Монашеские практики 165

III. 2. Идеал militiarum Cflffsti Немецкого ордена 185

Заключение 195

Указатель сокращений 201

Список источников и литературы 202

Приложение 264

• Эмблематические исследования.
• Образ рыцаря Немецкого ордена в письменной традиции
• Монашеские практики

Введение к работе

Рост исследовательского интереса к визуальной культуре средних веков, характеризуемый некоторыми учеными как «визуальный поворот», составляет одну из весьма характерных черт современной медиевистики. Важнейший научный вклад в постановку новых вопросов и предложение методологически оригинальных подходов к их решению вносят историки, относящиеся к четвертому поколению школы «Анналов», а также их единомышленники из иных медиевистических центров. Среди наиболее крупных фигур следует назвать, прежде всего, Мишеля Пастуро и Жана-Клода Шмитта¹. С их именами, в частности, связывается разработка широкого спектра проблем, относящихся к изучению образов и представлений, вплетенных в ткань повседневности средневекового человека. Пастуро, например, обозначил направление собственных исследований «историей символики», широко привлекая для построения определенных моделей информацию, представляемую гербами и печатями и, в то же время, отделяя от собственно геральдических и сфрагистических штудий. Французский историк и геральдист, в частности, склонен рассматривать гербы и печати не просто в качестве совокупности единиц соответствующих эмблематических систем, что само по себе представляется весьма интересным, но в качестве носителей социально

Семинар Les Images Группы исторической антропологии западного средневековья Высшей школы социальных наук в Париже (GAHOM EHESS) (председатель Ж.-К. Шмитт, члены Ж. Баше, Ж.-К. Бонн, М. Пастуро). См.: - 04.02.2007. Приоритетным направлением современных исследований социального функционирования сфрагистических памятников является их рассмотрение в качестве знаков самоидентификации, осуществляемых как часть одного из исследовательских направлений Лаборатории западной медиевистики (LAMOP) (Париж) в рамках более широкого изучения процессов формирования социальной идентичности в средние века. См. - 04.02.2007. Важнейшую роль играют труды ученых Французского общества геральдики и сигиллографии, в частности, конференция под председательством вице-президента общества, Жана-Люка Шасселя, «Сигиллярный образ. Печать и риторика образа в средние века» (Париж, 2003), на которой печати рассматривались как знаки идентичности. См.: - 04.02.2007.

² Воскобойников О. С. Рец. на кн.: Ж.-К. Шмитт. Воплощенные образы. Эссе о визуальной культуре средних веков. Париж, 2002; Он же. Обращение Германа Иудея. Автобиография, история и фикция. Париж, 2003 // Одиссей. Человек в истории / Гл. ред. А. Я. Гуревич. М., 2004. С. 451.

значимой информации. Бестиарная и колористическая символика рассматриваются как отражение ментальностей, представлений средневекового человека о себе и своем месте в окружающем мире⁴. Именно в рассмотрении вопроса в подобном, принципиально новом ракурсе, видится главная заслуга исследователя⁵.

В сфере научных интересов Жана-Клода Шмитта широко представлены вопросы, связанные со спецификой восприятия культовых образов средневековым обществом, историей изображений как части средневековой культуры⁶.

Сходными подходами отмечены труды немецкого искусствоведа Ханса Бельтинга, создателя группы изучения медиологии Высшей школы в Карлсруэ . Настаивая на широком функциональном спектре памятников искусства, далеко не все функции которых изучены на сегодняшний день, он склонен характеризовать их как медиумы, с помощью которых действует социальная коммуникация. В своих работах ученый ратует за привлечение данных иных социальных и гуманитарных наук для понимания образных традиций прошлого.

Весьма важным представляется выделение социокультурного функционирования визуального образа в качестве самостоятельного направления исследований. Подобная постановка вопроса четко

³ Pastoureau М. Une histoire symbolique du Moyen Age occidental. P., 2004.436 p.

⁴ См. также Kuczynski S. K. Czlowiek wobec gwiata herb6w // Czlowiek w spoleczenstwie sYedniowiecznym /
Red. R. Michalowski і in. Warszawa, 1997. S. 331 -339.

⁵ Pastoureau M. Figures et couleurs. Etude sur la symbolique et la sensibilite medievale. P., 1986; Idem.
Couleurs, images, symboles: etudes d'histoire et d'antropologie. P., 1987.

⁶ Schmitt J.-Cl. Le corps des images: essais sur la culture visuelle au Moyen Age. P., 2002. Современные
медиевисты-представители школы "Анналов" (Ж. Ле Гофф, Ж.-К. Шмитт, Ж. Баше) предпочитают
употреблять в отношении данного культурного феномена именно понятие "образ", считая
неправомерным экстраполировать концептуально выраженное лишь в эпоху Возрождения понятие
"искусство" на средневековую цивилизацию. Ханс Бельтинг в своих трудах неоднократно подчеркивает,
что исследует историю образа до эпохи искусства и изобретения картин, настаивая на функциональной
зависимости изображений и культовых практик, ритуалов, их взаимосвязи; собственно эстетический
подход к памятникам, по его мнению, не является центральным. См. Бельтинг X. Образ и культ. История
образа до эпохи искусства. М., 2002. Умберто Эко, напротив, акцентирует внимание на эстетических
представлениях средневекового человека и их отражении в соответствующих памятниках, прежде всего,
визуальных. См. Эко У. Эволюция средневековой эстетики / Пер. с ит. Ю. Ильина; пер. с лат. А.
Струковой. СПб., 2004.

обозначила разрыв с господствовавшим в исторической науке на протяжении длительного времени восприятием иконографических памятников как второстепенных относительно вербальной традиции⁸, сосредоточением исследований символического языка средневековья на нарративных образах хроник и др. Переоценка визуальной культуры, выявление иных функций образов и изменений их восприятия во времени и пространстве во многом связывается с именем историка искусства Майкла Камилла⁹. Появились новые сюжеты в исследовании символизма.

Франсуа Гарнье на основе скрупулезного изучения колоссального корпуса миниатюр и скульптурных изображений реконструировал язык жестов средневекового человека и их символику, разработал соответствующую грамматику¹⁰. Наше исследование актуализируется также успехами современной науки в области изучения иконографии крестоносного движения, в чём особенно заметен вклад американского ученого Ярослава Фольды¹¹.

Венгерский историк Янош Бак внес существенный вклад в изучение роли и функций регалий и инсигний в потестарных структурах; ему принадлежит также глубокое исследование знаковой символики как коммуникативного средства западноевропейского средневековья¹².

⁷ Бельтинг X. Указ. соч.

⁸ Наиболее ярким примером служат труды французского искусствоведа Эмиля Маля, склонного
рассматривать средневековую иконографию как простую иллюстрацию к текстам. См.: Male Ё. L'art
religieux du XII siecle en France: etude sur Ies origines de l'iconographie du moyen age. P., 1924; Idem. L'Art
religieux du XIII^е siecle en France. Etude sur l'iconographie du Moyen Age et sur ses sources d'inspiration. P.,
1948.

⁹ Camille M The Gotic Idol: Ideology and Image-Making in Medieval art. Cambridge; N. Y., 1989. См., также:
Лучицкая С. И. Рец. на кн.: Камилл М. Готический идол. Кембридж; Нью-Йорк, 1989; Камилл M. образы
на полях (маргиналии средневекового искусства). Лондон, 1992 // Одиссей: Человек в истории. 1998:
Личность и общество: проблемы самоидентификации / Отв. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 348-356.

¹⁰ Gamier F. Le Iangage de l'image au Moyen age. Signification et symbolique. P., 1982.

¹¹ Folda J. The Art of the Crusaders in the Holy Land, 1098-1187. Cambridge; N. Y.; Melbourne: Cambridge
University Press, 1995; Idem. Crusader Art in the Holy Land, from the Third Crusade to the Fall of Acre, 1187-
1291. Cambridge: University Press, 2005. Данные исследования являются своеобразным итогом более чем
тридцатилетней работы ученого над искусством и иконографией «традиционного» направления
крестоносного движения в Св. Землю.

¹² Bak J.M. Symbolik und Kommunikation im Mittelalter: Ein Rohbericht // Kommunikation und Alltag in
spatmittelalter und fruher Neuzeit: Intern. Kongr. (Krems an der Donau, 9. bis 12. Okt. 1990) / Vorg. von M.H.
Wolfram. Wien, 1992. S.39-46. О коммуникативных функциях образа в вербальной и визуальной

Наряду с радикально новыми подходами весьма интересным представляется применение давно и плодотворно работающих методов к новым объектам исследований, в частности, сфрагистическим источникам. Среди примеров подобного рода надлежит в первую очередь назвать труды американского ученого Бриджит Бедос-Резак, в одном из которых она рассматривает средневековые печати с методологических позиций семиотической антропологии¹³. Основываясь на работах философов-схоластов, особенно Абеляра, а также получившей широкое распространение в средние века августиновой теории знака, на материале сфрагистических памятников Северной Франции XI - XII вв. выявляются функции печатей как знаков коллективной идентичности членов определенного ordo.

Искусное использование метода иконологической интерпретации Эрвина Панофского, чьи труды давно уже являются классикой искусствоведения¹⁴, применительно к иконографии печатей мазовецких князей демонстрирует исследование Стефана Кшиштофа Кучиньского, отмечавшего значительный когнитивный потенциал изображений сфрагистических памятников¹⁵. Аналогичный подход четко обозначен в фундаментальной работе краковского медиевиста Зенона Пеха, посвященной иконографии княжеских печатей Пястов¹⁶. Опираясь на солидную историографическую и источниковую базу, исследователь рассматривает печати в культурно-политическом аспекте, акцентирует

традициях, см.: Imago narrat. Obraz jako komunikat w spoleczenstwach europejskich / Pod red. S. Rosika і P. Wiszewskiego. Wroclaw, 2002.

¹³ Bedos-Rezak B. M. Medieval identity: a sign and a concept // The American Historical Review. Vol. 105. №
5.2000. P. 1489-1533.

¹⁴ Panofsky E. Gothic Architecture and Scholasticism. N.Y., 1957. Idem. Abbot Suger on the abbey church of
St.-Denis and its art treasures. Princeton; N.Y, 1976. Idem. Ikonorgafia і ikonologia // Erwin Panofsky. Studia z
historii sztuki / Red. J. Bialostockiego. Warszawa, 1971. S. 11-32; Панофский Э. Смысл и толкование
изобразительного искусства / Пер. В.В. Симонова. СПб.: Академический проект, 1999. 394 с.

¹⁵ Kuczynski S. К. Piecz?cie ksia2a.t mazowieckich. W-wa, 1978. См. также: Kiersnowski R. Moneta w kulturze
wiek6w srednich. Warszawa, 1988.

¹⁶ Piech Z. Ikonografia piecz?ci Piast6w. Krakdw, 1993.

внимание на семантике символических изображений печатей и их политической функции в конкретно-историческом контексте.

Сотрудник музейного замкового комплекса в Мальборке Януш Трупинда, также опираясь на методологические постулаты иконологии Панофского, рассмотрел иконографию печатей комтуров Немецкого ордена в Данциге, интерпретируя их иконографическую программу с помощью данных «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга .

Особое направление современных сфрагистических исследований составляет всестороннее изучение широкого спектра функциональной специфики печатей. Если юристы и историки XVII - XIX вв., периода восприятия сфрагистики в качестве составной части дипломатики, рассматривали печать лишь как правовой инструмент, вспомогательную часть документа¹⁸, то к настоящему времени четко обозначен уже целый ряд иных подходов. Поворотное значение имел сформулированный Тони Дидерихом новый взгляд на сфрагистические памятники «печать как носитель смысла»¹⁹. Историк доказал необходимость , исследования

печатей в социальном контексте . Появлению трудов Дидериха предшествовали исследования средневековой символики Г. Бандмана и П.

*? 1

Э. Шрамма, во многом опиравшиеся на сфрагистический материал . Новейшие тенденции демонстрируют работы, в которых печать рассматривается как «послание», средство самоизображения, потестарный

Trupinda J. Ikonografia pieczeci komtur6w gdanskich // Rocznik Polskiego Towarzystwa Heraldycznego. 2O01.T.V(XVI).S.31-4O.

¹⁸ Mabillon J. De re diplomatica libri VI. Paris, 1681; Heineccius J. M. De veteribus Germanorum aliarumgue
nationum sigillis, eorumque usu et praestantia syntagma historicum...accedunt sigillorum icones tabulis aeneis
comprehensae. Francofurti et Lipsiae, 1719 и др.

¹⁹ Diederich Т. Prolegomena zu einer neuen Siegel-Typologie // АГО, 29. 1983. S. 242-284; Idem. Zur
Entwicklung einer neuen Siegel-Typologie // Zeitschrift fur Archivwesen, archivalische Quellenkunde und
historische Hilfswissenschaften. 1991; Idem. Reflexions sur la typologie des sceaux // Janus. 1993. № 1. S. 59-
68

²⁰ Diederich T. Zum Quellenwert und Bedeutungsinhalt mittelalterlicher Stadtesiegel // АГО. 1977; Idem. Siegel
als Zeichen stadtischen Selbstbewusstseins // Visualisierung stadtischer Ordnung. 1993.

²¹ Bandmann G. Mittelalterliche Architektur als Bedeutungstrager. Berlin, 1951; Schramm P. E.
Herrschaftszeichen und Staatssymbolik. Beitrage zu ihrer Geschichte vom dritten bis zum sechzehnten
Jahrhundert. Bd. 1-3 (Schriften der MGH 13). Stuttgart, 1954-1956; Idem. Kaiser Friedrichs II.

знак, а также ее функции: пропагандистская, репрезентативная, носитель властной символики, образ власти .

Визуальная традиция трансляции конфессионально-политического идеала Немецкого ордена как средства социокультурной самоидентификации является наименее исследованным ее аспектом, иконографические памятники, как правило, использовались лишь как иллюстрация к тексту и рассматривались чаще всего как нечто второстепенное.

Вместе с тем, как отмечает С. И. Лучицкая, для средневекового человека не существовало дихотомии «текст - иллюстрация», и то и другое было одинаково важно для него; слово и изображение воспринимались в неразрывной связи². Расшифровка языка конвенциональных знаков искусства является одним из путей, ведущих к пониманию мотивов поведения и действий, представлений средневекового человека, изучения системы ценностей средневекового общества и особенностей христианского миросозерцания.

Анализ визуального аспекта может выявить некоторые механизмы функционирования власти в средневековом обществе. Образно-символическая сторона власти, в том числе политическая функция

Herrschaftszeichen (Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in GOttingen, Phil.-hist. Klasse, 3. F. 36). GSttingen, 1955.

²² Wehlt H.-P. Typologische Studien zu Damensiegeln // ; Hucker B. U. Kaiser Otto IV (MGH. Schritten, 34).
Hannover, 1990; Stieldorf A. Rheinische Frauensiegel. Zur rechtlichen und sozialen Stellung weltlicher Frauen
im 13. und 14. Jahrhundert (Rheinisches Archiv 142).
Koln-Weimar-Wien, 1999 (Diss, bei Raymund Kottje / Theo K6lzer in Bonn); Groten M. Vortrag uber
„BischOfe und Heilige. Aus der Werkstatt der vergleichenden Landesgeschichte: Bischofssiegel in Lothringen
und Sachsen in der ersten Halfte des 11. Jahrhunderts" anlaGlich der akademischen Feier zum 75. Geburtstag von
Odilo Engels am 2. Mai 2003 in der Universitat Bonn - цит. no: Diederich T. Sphragistik // S. 49; Pastoureau
M. Les sceaux et la fonction sociale des images // L'image. Fonctions et usages des images dans l'Occident
medieval / Red. J. Baschet, J.-C. Schmitt. Paris, 1996. P. 275-304; SchSntag W. Das Reitersiegel als
Rechtssymbol und Darstellung ritterlichen Selbstverstandnisses. Fahnenlanze, Banner und Schwert auf
Reitersiegeln des 12. und 13. Jahrhunderts vor allem siidwestdeutscher Adelsfamilien // Bild und Geschichte.
Studien zur politischen Ikonographie. Festschrift fur Hansmartin Schwarzmaier zum 65. Geburtstag / Hrsg. von
K. Krimm und H. John. Sigmaringen, 1997. S. 79-124; Wiszewski P. Sredniowieczna Sla^ka piecz?d jako Srodek
przekazu informacji (XIII - I pol. XVI w.) // Piecz?6 w Polsce Sredniowiecznej і nowozytnej / Red. P. Dymnel.
Lublin, 1998; Mrozowski P. Imagopotestatis-na pieczeti Jana Gruszczynskiego // Ibid. S. 265-273.

²³ Лучицкая С. И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов / Отв. ред. А.Я. Гуревич.
СПб., 2001. С. 317.

изображений, изучением которой занимается потестарная имагология, приобретает сегодня особую актуальность⁴. Исследование иконографических памятников позволяет выявить специфические приемы, с помощью которых носители власти стремились распространить как можно шире выгодные представления о себе. Учитывая корпоративный характер Немецкого ордена, представляется правомерным утверждать, что, репрезентируя себя, официал, таким образом, представлял корпорацию в целом. Сходный характер иконографических программ, воплощаемых печатями официалов сравнительно удаленных друг от друга баллеев ордена, подтверждает эту мысль. При этом мы исходим из одного из основных постулатов потестарной имагологии, сформулированного М. А. Бойцовым : «образы, рождающиеся в индивидуальном сознании, заданы индивиду «извне» общими установками культуры» .

Российская медиевистика не стоит в стороне от отмеченных выше новейших тенденций мировой исторической науки. Из современных российских ученых, фокусирующих внимание на возможностях визуальных источников по истории средневековья, кроме М. А. Бойцова²⁷, следует выделить А. П. Черныха²⁸, С. И. Лучицкую²⁹, О. В. Воскобойникова³⁰.

Когнитивный потенциал печати как объекта исследования, осуществляемого в рамках методологических подходов потестарной имагологии, весьма значителен. Согласно результатам новейших исследований, репрезентация власти владельца является одной из главных функций печати, а изображение в поле печати, тем или иным образом указывая на его личность или должностные полномочия, представляет собой imago владельца.

М. А. Бойцов является крупнейшим современным отечественным медиевистом, работающим в исследовательском направлении потестарной имагологии; весьма интересен, в частности, ряд его трудов, фокусирующих внимание на специфике погребального церемониала императоров Священной Римской империи.

²⁶ Бойцов М. А. Что такое потестарная имагология? // Ключевые проблемы изучения и преподавания
Средних веков. М., 2006. С. 251.

²⁷ Бойцов М. А. "Индивидуальность" умершего государя. Репрезентация покойного правителя в
позднесредневековых погребальных церемониях // В своем кругу. Индивид и группа на Западе и Востоке
Европы до начала Нового времени / Под ред. М.А. Бойцова и О.Г. Эксле. М., 2003. С. 129-190.

²⁸ Черных А. П. Особенности восприятия герба в Средние века // Проблемы исторической психологии и
взаимодействие мировоззрений в истории: Мат. всеросс. науч. конф. (Орёл, 15-17 сентября 1999). Орел:
ОГУ, 2000. С. 59-60; Он же. Образ средневекового герба // Слово и образ в средневековой культуре: Мат.
международ, конф. (Москва, 29-30 ноября 1999). М.: ИВИ РАН, 2001.

Научная новизна диссертации заключается, прежде всего, в том, что данная работа, фактически, является первым специальным в отечественной и зарубежной историографии исследованием эмблематической репрезентации официалов Немецкого ордена, отразившей корпоративное самосознание, основанным на комплексном изучении совокупности письменных и визуальных источников. Это утверждение никоим образом не умаляет заслуг исследователей памятников орденской эмблематики, создавших поистине колоссальный задел в ее изучении. Проблематика самосознания членов духовно-рыцарских корпораций³¹ в целом является сравнительно новым направлением исследований³², и Немецкий орден, пожалуй, изучен в этом плане несколько лучше других орденов, что, к сожалению, не относится к иконографической традиции. Следует отметить, что вплоть до начала 1990-х гг. основные усилия направлялись на систематизацию и внешнее описание печатей и иных категорий источников; исследования идейного содержания памятников спорадичны и неполны. Специальные исследования П. Олиньского, Ю. Сарновского, Ю. Крээма, Я. Трупинды посвящены частным аспектам саморепрезентации орденских официалов

Лучицкая С. И. Мусульмане в иллюстрациях к хронике Гийома Тирского (визуальный код инаковости) // Одиссей: Человек в истории. 1999: Трапеза / Гл. ред. А.Я. Гуревич. М., 1999. С. 246 - 270; Она же. Иконография крестовых походов // Одиссей. Человек в истории: Слово и образ в средневековой культуре. М. , 2002. С.101-134; Она же. Концепция imago в средневековой культуре и средневековые изображения // Антропология культуры. М., 2004. Вып. 2. С. 50-61.

³⁰ Воскобойников О. С. Ars instrumentum regni. Репрезентация власти Фридриха II и искусство Южной Италии первой половины XIII в. // Одиссей. Человек в истории. М, 2002. С. 169-199; Он же. Размышления об одном средневековом "ренессансе": наука, искусство и политика при дворе Фридриха II. І200-1250 // Одиссей. Человек в истории. М., 2004.

В отечественной исторической науке сосуществуют понятия «духовно-рыцарские» и «военно-монашеские» ордена. Немецкие историки используют в отношении корпораций термин «духовные рыцарские ордена» (geistlichen Ritterorden), польские историки предпочитают называть их "рыцарскими орденами" (zakony rycerskie, отличая их от светских рыцарских орденов, появившихся в XIV в.) или «орденами крестоносцев» (zakony krzyzowe), а Немецкий орден - «Орденом крестоносцев» (Zakon krzyzacki) или «Немецким орденом» (Zakon niemiecki).

³² Elm К. Die Spiritualitat der geistlichen Ritterorden des Mittelalters. Forschungsstand und Forschungsprobleme // "Militia Christi" e Crociata nei secoli XI-XIII. Atti della undecima Settimana internationale di Studio, Mendola, 28 agosto - 1 settembre 1989. Milano, 1992. S. 477-518; Sarnowsky J. Identitat und SelbstgefUhl der geistlichen Ritterorden // Standische und religiose Identitaten in Mittelalter und fruher Neuzeit / Hrsg. v. S. Kwiatkowski u. J. Mallek. Тогшї, 1998. S. 109-130; Idem. Das historische Selbstverstandnis der geistlichen Ritterorden // ZfK, 110.1999. S. 315-330.

посредством печатей; к тому же, исследования перечисленных ученых выходят за хронологические рамки нашей работы³³.

Иным аспектом, сообщающим новизну нашему исследованию, выступает целостное рассмотрение совокупности памятников визуальной традиции Немецкого ордена в качестве единой системы, обусловленной внутренней спецификой корпорации и проявляющейся в сфрагистике, геральдике, скульптурных изображениях, памятниках живописи и т. д. Учитывая внешнее происхождение используемых орденом иконографических типов, под внутренней обусловленностью понимается сам отбор изображений определенного типа, характер иконографических предпочтений официалов, избирающих именно такой образ или мотив в качестве саморепрезентанта и формирующих, таким образом, собственно орденскую традицию, присущую ордену иконографическую программу.

Важным аспектом, усиливающим новизну данного исследования, является привлечение оригинальных памятников - вислых воскомастичных печатей некоторых орденских официалов в Пруссии XIII в., в частности, ландмейстеров Пруссии и комтура Торуня. Названные памятники, хранящиеся в Государственном архиве г. Торунь (Польша), несмотря на известность уже в XIX в., еще не удостаивались публикации на уровне требований сигиллографии XXI в. Это связано с самим состоянием исследований орденской сфрагистики, многочисленные лакуны которой еще ждут своих исследователей. Следует отметить также большую степень схематичности в предшествующих описаниях и иконографическом анализе указанных и иных печатей Немецкого ордена, зачастую игнорирующих малозначимые, с точки зрения исследователей,

³³ См:: Olinski P. Motywy chrystologiczne па piecz^ciach urzednikow krzyzackich ziemi chelminskiej // Rocznik Grudziadzki. T. 13. 1998. S. 9 - 20; Sarnowsky J. Ritterorden als Landesherren: Munzen und Siegel als Selbstzeugnisse // Selbstbild und Selbstverstundnis der geistlichen Ritterorden / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005. S. 181-198; Hunyadi Z. (Self)Representation: Hospitaller seals in the Hungarian-Slavonian Priory up to с 1400 // Ibid. S. 199-212; Kreem J. Einige Bemerkungen ttber die Siegel der Gebietiger des Deutschen Ordens in Livland // Ibid. S. 213-218; Trupinda J. Ikonografia...

детали, что приводило порой к существенным искажениям. Кроме того, если иные оттиски печатей ландмейстеров Пруссии, сделанные той же матрицей, что и исследуемые нами, уже публиковались в виде черно-белых фотокопий, то печать комтура Торуня по сей день присутствует в научном обороте лишь в виде предельно схематичных прорисовок Ф. Фоссберга и Б. Энгеля³⁴, снабженных не менее схематичными воспроизведениями легенд и описаниями. Объект и предмет исследования

Объектом исследования выступает специфика визуальной традиции репрезентации imago potestatis (образа власти) Немецкого ордена, представляющего собой совокупность изобразительных мотивов должностных печатей и иных официальных эмблематических памятников, созданных с разными целями по указанию потентатов ордена и представляющих собой форму самоизображения, отражающих общие для корпорации или локально-значимые ценности и представления.

Учитывая позднее появление понятия emblema (не ранее XVI в.)³⁵, следует отметить, что под «эмблематикой» в нашем исследовании понимается совокупность символических изображений, представленных на материальных носителях (печатях, монетах, гербах, надгробиях и т. д.), несущих определенную смысловую нагрузку и указывающих тем или иным образом на владельца (индивида или коллектив), определяя его идентичность . Выбор объекта и акцентирование внимания на печатях обусловлены соображениями двоякого характера. Прежде всего, следует помнить, что Статуты Немецкого ордена запрещали его членам использование родовой и личной символики как противоречащей

³⁴ Vossberg F. A. Geschichte der preuCischen Mlinzen und Siegel von frUhester Zeit bis zum Ende der
Herrschaft des Deutschen Ordens. Berlin, 1843. Taf. XX; Engel B. Die mittelalterlichen Siegel des Thorner
Rathsarchivs, mit besonderer Berucksichtigung des Ordenslandes. Thorn, 1894. Theil I. Ordensbeamte und
Stadte. Taf. IV. Abb. 67.

³⁵ Pastoureau M. Une histoire symbolique...P. 214.

³⁶ Ibid. P. 13; Белецкий С. В. Геральдика// Специальные исторические дисциплины: Учеб. пособие / С. В.
Белецкий, И. В. Воронцова, 3. В. Дмитриева и др.; Сост. М. М. Кром. СПб., 2003. С. 398.

монашескому отречению от мира и обету смирения. Думается, что имели место и сугубо прагматические соображения, в частности, возможность использования анонимной (не содержащей указания на конкретную личность) печати преемником официала после его смерти или сложения с себя должностных полномочий. Следует также учитывать высказываемое большинством исследователей предположение об абсолютно доминирующей неграмотности основного слоя корпорации, братьев-рыцарей³⁷, чуждости знанию основной массы ордена вследствие стоящих перед ним задач сугубо военного или административного характера. Таким образом, печать являлась, фактически, единственным средством репрезентации собственной идентичности, во всяком случае, на официальном уровне. Также следует отметить наибольшее богатство иконографических типов, представляемых сфрагистическими памятниками, что позволяет рассматривать их не только в качестве наиболее массового (по количеству сохранившихся экземпляров), но и достаточно репрезентативного источника. Орденские печати отразили все основные тенденции современной ему европейской сфрагистики, представили большинство существовавших иконографических типов. Средневековые печати рассматривались исследователями как отражение спиритуалитета, благочестия, представлений их владельцев о собственной

власти и идентичности ; не игнорируя правомерности указанных подходов, в данном исследовании внимание акцентируется на представлениях официалов Немецкого ордена о собственной корпорации и своем месте в ее структуре, иллюстрирующихся наиболее характерными изобразительными мотивами и сюжетами, соответственно, печати и иные

Так, применительно к исследуемому периоду, мы практически не знаем письменных памятников, авторство орденских рыцарей в отношении которых являлось бы доказанным фактом. ³⁸ Kahsnitz R. Siegel als Zeugnisse der FrOmmigkeitsgeschichte // 800 Jahre Deutscher Orden: Ausstellung des Germanischen Nationalmuseums NOrnberg in Zusammenarbeit mit der Internationalen Historischen Komission zur Erforschung des deutschen Ordens / Hrsg. von G. Bott und U. Arnold. Gutersloh; MUnchen, 1990. S. 368-405; Piech Z. Op. cit.; Bedos-Rezak В. M. Op. cit.

эмблематические памятники рассматриваются нами в контексте их функций как средств саморепрезентации.

Предметом диссертационного сочинения выступает корпоративное самосознание³⁹ официалов Немецкого ордена XIII - начала XIV вв. как социокультурная парадигма. Под корпоративным самосознанием понимаются, прежде всего, общие, присущие, в той или иной степени, всем членам ордена независимо от региона деятельности идеи и представления о специфике собственной идентичности и деятельности, формирующие сложный конфессионально-политический идеал. Данные стереотипы находили, так или иначе, отражение во всех создаваемых членами ордена (братьями-священниками) или по их заказу памятниках духовной и материальной культуры. При этом следует учитывать их официальный и, в значительной степени, сугубо функциональный характер, что и заставляет нас выстраивать исследование в русле потестарной имагологии. Отдавая себе отчет в невозможности полного раскрытия в рамках одного исследования такого сложного и противоречивого явления, как самосознание ордена в целом, во всем богатстве своих проявлений и представляемых моделей, мы пытаемся выявить некоторые, имевшие наибольшее распространение или репрезентативность идеи, наилучшим образом характеризующие духовные доминанты корпорации на определенных этапах ее истории. Основной упор делается на самосознании официалов Немецкого ордена в Пруссии

³⁹ Особого пояснения требует понятие «самосознание». Наиболее близкими эквивалентами являются используемые немецкими и английскими исследователями термины "Selbverstandnis" (самопонимание), "Selbsbild" и "Self-image" (самоизображение). Поскольку анализу смысловой нагрузки данных понятий посвящена соответствующая часть нашей работы, мы не останавливаемся здесь подробно на смысловых нюансах, ограничившись общими определениями самосознания как осознания, оценки индивидом или определенным коллективом собственных идеалов и мотивов поведения; "противоположное осознанию внешнего мира переживание единства и специфичности собственного "Я" как автономной сущности, проявляемое внешне как система самооценок, позволяющих определять собственное место в системе внешних относительно субъекта связей и отношений". См.: Самосознание // Философский энциклопедический словарь / Редкол.: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичев и др. 2-е изд. М., 1989. С. 566; Абушенко В. Л. Самосознание // Постмодернизм. Энциклопедия. Минск, 2001. С. 695. О дефинициях менталитета и самосознания в трудах современных медиевистов, см.: Borgolte М.

как приоритетного региона орденской активности исследуемого периода, представляющего на локальном уровне корпорацию в целом. Отмечая уникальность исследуемого явления, следует помнить, что на формирование специфического самосознания членов Немецкого ордена влияли как внутренние, так и внешние факторы, целый ряд идеалов и представлений, мыслительных доминант, присущих и средневековому человеку в целом, и различным ordo современного ему социума. Цель работы

Цель работы состоит в реконструировании корпоративного самосознания Немецкого ордена конца XII - начала XIV вв., отраженного в эмблематической репрезентации его конкретных официалов. Поскольку объектом исследования выступает «официальная» культура ордена, отражающая определенные идейные доминанты корпоративного самосознания, выяснение роли самих официалов в разработке ее ключевых моментов не представляется существенным, гораздо важнее то, что они были носителями данных тенденций. Источники умалчивают (и это относится к средневековой сфрагистике в целом) о том, кем осуществлялся выбор изобразительного мотива на печати - самими официалами (большинство исследователей полагают это само собой разумеющимся), или членами его канцелярии. Учитывая то, что ведущая роль в создании письменной культуры ордена принадлежала братьям-священникам⁴⁰, возможно предположить их участие и в предпочтении тех или иных иконографических сюжетов ряда печатей, во всяком случае, духовного содержания. В любом случае, сам факт использования печати с данным изображением официалом свидетельствует о том, что он определенным, символическим образом связывал с ним свои должностные полномочия,

"Selbverstandnis" und "Mentalitaten". Bewusstsein, Verhalten und Handeln mittelalterlicher Menschen im VerstandnismodernerHistoriker//ArchivfurKulturgeschichte79. 1997.S. 189-210. ⁴⁰ О роли священников в Немецком ордене см.: G6rski К. Das Kulmer Domkapitel in den Zeiten des Deutschen Ordens. Zur Bedeutung der Priester im Deutschen Orden // Die geistlichen Ritterorden Europas / Hrsg. v. J. Fleckenstein, M. Hellman (VuF, 26). Sigmaringen, 1980. S. 529 — 557.

подчеркиваемые легендой печати. Несомненно, идейное содержание визуального образа печати ему также было известно. Статуты и иные памятники, регламентирующие внутреннюю жизнь корпорации, не содержат никаких указаний или рекомендаций относительно предпочтительности тех или иных групп сюжетов, что заставляет говорить об автономности, независимости их выбора официалом. Общераспространенный характер мотивов, более-менее частая повторяемость сюжетов, их встречаемость во всех основных регионах орденской активности, где отложились сфрагистические памятники, свидетельствует об определенном единстве иконографичской программы ордена, что и позволяет нам рассматривать ее в качестве системы, обусловленной внутренними особенностями корпорации.

Самосознание Немецкого ордена складывалось постепенно и прошло в своем историческом развитии определенную эволюцию. Учитывая специфику настоящей работы, фокусирующей внимание на анализе отражения самосознания ордена в визуальной традиции, прежде всего, в эмблематике, следует отметить преобладание если не статичности, то, во всяком случае, значительной стабильности данного феномена. Исходя из представлений о наличии смысловой связи между иконографией печатей и иных памятников орденской культуры и идейными основами существования духовно-рыцарской корпорации, формирующими его визуальную традицию, четко обнаруживается весьма слабая подверженность ее изменениям. Однажды возникнув (в качестве исходной точки существования определенной модели мы берем время ее появления в изобразительном поле печати), идея, как правило, продолжала свое существование и далее. Иконография Немецкого ордена свидетельствует скорее о расширении круга используемых мотивов, чем о постепенном исчезновении существующих, не изменении, но дополнении. Действительно, изначальная идея ордена как госпитального братства

эмблематически прослеживается вплоть до конца XIII в. , когда абсолютное доминирование его военного характера представляется совершенно очевидным. Думается, в этом нашла свое отражение такая присущая средневековому человеку черта ментальносте, как безусловное ценностное доминирование реалий прошлого относительно событий настоящего, сила традиции. При этом возникновение новых сюжетов маркирует происходящие изменения в духовных и политических реалиях ордена, их обусловленность социокультурным контекстом эпохи.

Отказ от использования определенного мотива, таким образом, свидетельствовал бы об отказе от соответствующей идеи, возможность чего представляется в нашем случае сомнительной. Следует помнить, что ответственность за постепенную утрату владений христиан в Святой Земле и рост их неудач, вызванных вполне объективными причинами, в значительной степени возлагалась современниками на духовно-рыцарские ордена как наиболее боеспособные в силу ряда причин войска в крестоносном движении. Недовольство находило свое выражение в критике⁴², резко усилившейся в 1291 г. с потерей Акры, последнего опорного пункта крестоносцев в Святой Земле и достигшей апогея с упразднением ордена тамплиеров в 1312 г⁴³. Духовно-рыцарские ордена и, в частности, Немецкий орден⁴⁴, сама правомерность существования которых, регулярность пожалований владений и средств и вербовка новых членов зависели в значительной степени от их роли в вооруженных

Имеется в виду символическое изображение на оборотной стороне буллы конвента, представляющее омовение ног братом ордена больному. Сюжет вновь появляется в 1330-х гг. на печати госпитальера, а в XV в. - вновь на булле конвента.

⁴² Nicholson Н. Templars, Hospitallers and Teutonic Knigths. Images of the Military Orders, 1128-1291.
Leicester, 1993. P. 48. См., например, критику тамплиеров и госпитальеров на Лионском соборе 1274 г.

⁴³ Fischer М. Biblical heroes and the uses of literature: the Teutonic Order in the late thirteenth and early
fourteenth centuries // Crusade and Conversion on the Baltic Frontier, 1150-1500 / Ed. A. V. Murray. Leeds,
2001 P. 261. Проблемы адаптации ряда духовно-рыцарских орденов к мирным условиям существования
затрагиваются Марией Старнавской См. Starnawska М. Miedzy Jerozolima, a Lukowem. Zakony krzyzowe па
ziemiach polskich w Sredniowieczu. W-wa, 1999.

⁴⁴ Fischer M. Op. cit. P. 262. Роджер Бекон в 1268 г. в одном из сочинений порицал Немецкий орден за
жажду власти и пренебрежение мирными средствами миссии среди язычников прусских земель. См.

паломничествах, реагировали на высказываемые негативные отзывы специфической «пропагандой» собственной деятельности, проявляемой также на визуальном уровне.

Корпоративное самосознание Немецкого ордена как целостное явление, рассматривается нами как совокупность ряда фундаментальных идей и принципов. Учитывая амбивалентный характер духовно-рыцарского ордена, среди них следует выделить несколько групп идей и идеалов. Надо сказать, что подобный подход носит в значительной степени деконструктивный характер, влечет за собой неизбежные упрощения, что, однако, является чертой любого исследования, пытающегося представить бесконечно сложный и многообразный исторический феномен в качестве некой удобоизучаемой структуры. Прекрасно осознавая всю трудность означенной позиции, тем не менее, в конфессионально-политическом самосознании Немецкого ордена, являющем собой сложное переплетение ряда императивов, представляется возможным обозначить два основных идеала: монашеский и рыцарский. Важнейшую роль в складывании специфической духовности ордена сыграли вооруженные peregrinatio в Святую Землю и присущая им идейная основа, в которой можно выделить идею вооруженного противостояния иноверцам, воспринимавшимся в качестве врагов Христа. Задачи исследования

Достижение поставленной цели подразумевает решение ряда исследовательских задач, а именно:

анализ истории изучения различных групп эмблематических памятников Немецкого ордена, а также феномена корпоративного самосознания;

Urban W. Roger Bacon and the Teutonic knights // Journal of baltic studies. № 29. 1988. P. 363-370. Начало XIV в. отмечено серией конфликтов ордена с архиепископом и горожанами Риги.

исследование правовой регламентации использования печатей, выполняемых ими социокультурных функций и их восприятия в средневековом обществе на примере структур орденской власти;

выявление репрезентативной специфики идейных основ деятельности ордена в вербальной и визуальной традициях и сопоставление отражаемых ими моделей, дающих качественную характеристику членам корпорации, уяснение места орденской иконографии в современном ему визуальном пространстве;

иконографический анализ изобразительных циклов печатей орденских официалов с целью определения круга доминирующих образов и, соответственно, идейных доминант, и их соотнесенности с административно-территориальной структурой орденских владений;

семантический анализ наиболее репрезентативных эмблематических памятников как средств визуальной самоидентификации и репрезентации в культурно-историческом контексте орденских реалий. Методология исследования Методологическую основу диссертационного исследования составляют:

метод потестарной имагологии, исследующей создание, функционирование и изменения образа власти⁴⁵;

семиотический метод, согласно которому письменная и визуальная традиции орденской культуры рассматриваются как совокупность знаков и

знаковых систем, несущих определенную конвенциональную нагрузку ;

герменевтический метод, понимаемый нами как теория и конкретные приемы смысловой интерпретации текста, его нарративных деталей и логики с целью выяснения авторского замысла, порожденного его определенными представлениями⁴⁷;

⁴⁵ Бойцов М. А. Что такое потестарная...

⁴⁶ Bedos-Rezak В. М. Op. cit.; Эко У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / Пер. с ит. В. Г.
Резник и А. Г. Погоняйло. СПб., 2004.

⁴⁷ Данилевский И.Н. Повесть временных лет: герменевтические основы источниковедения летописных
текстов. М., 2004.

иконографический метод, с помощью которого осуществляется адекватная идентификация изобразительных мотивов и сюжетов, их классификация, выяснение стилистеческих особенностей и датировка;

иконологический метод, с позиции которого представляется возможным выявить исторически-обусловленный смысл предметов искусства как особого рода значимую целостность ; - приемы специальных исторических дисциплин, в частности, сфрагистического и геральдического анализа, подразумевающие блазонирование (в случае герба), осуществление идентификации владельца герба и интерпретации смысловой нагузки представленной эмблематическими памятниками иконографической программы, уяснение связи визуального образа и репрезентируемого им владельца⁴⁹. Источниковая база

Источниковую базу диссертационного исследования составляет комплекс разнородного письменного и визуального источникового материала, который целесообразно условно подразделить на ряд групп. Письменные источники распадаются на:

1. правовые и документальные памятники - Статуты Немецкого ордена, актовый материал;

2. нарративные источники - «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга, «Повествование о началах Немецкого ордена», Донесения Германа фон Зальца и Гартмана фон Хельдрунгена, иные орденские

Panofsky Е. Gothic Architecture...; Mitchell W.J.T. Iconology: Image, Text, Ideology. Chicago.; London, 1986. Исследователи, разделяющие методологические постулаты двух крупнейших иконологических школ, основателями которых были А. Варбург и Э. Панофский, традиционно фокусируют внимание на исследовании произведений искусства, созданных деятелями Возрождения. В настоящее время предметное поле расширяется, свидетельством чего является применение метода к иным категориям памятников.

⁴⁹ Lojko J. Sredniowieczne herby polskie. Poznan, 1985. S. 85; Kuczynski S. K. Niekt6re zagadnienia symboliki heraldycznej na tie funkcjonowania herbu jako znaku // Problemy nauk pomocniczych historii. T. II. Materiary na II konferencj? poSwi^cona. naukom pomocniczym historii, Katowice-Wisla, 26-29. V. 1973. Katowice, 1973. S. 29-43.

хроники, литературные памятники Немецкого ордена, агиографические источники и т. д.

Иконографические источники по типу носителя являют собой большее разнообразие, они представлены такими категориями, как

3. сфрагистические;

4. геральдические;

5. нумизматические;

6. вексиллографические;

7. миниатюры иллюминированных кодексов;

8. монументальная надгробная скульптура.

Комплекс используемых в исследовании документов правового характера представляется возможным подразделить на:

Статуты - устав, совокупность норм и запретов, регламентирующий все стороны жизни орденских братьев, неукоснительное соблюдение которого носило общеобязательный характер;

Актовый материал - сюда относятся грамоты, исходившие от Немецкого ордена (привилегии, распоряжения орденских властей, дипломатические договоры); грамоты пап, императоров и польских князей.

Среди использованных правовых орденских документов первенство принадлежит Статутам Немецкого ордена⁵⁰. Впервые существование правовых норм в утвержденном папским престолом госпитальном ордене подтверждает упоминание «разумных обычаев» (racionabiles consuetudines) в булле Целестина III от 21 декабря 1196 г⁵¹. Данную формулировку повторил в 1209 г. Иннокентий III⁵², однако, уже имевший в

Наиболее полное на сегодняшний день исследование памятника: Sterns I. The Statutes of the Teutonic Knights. A Study of Religious Chivalry. University of Pennsylvania. Diss. Phil. (Masch.), 1969. См. также комплекс исследований, посвященный орденским Статутам: Die Regeln des Deutschen Ordens in Geschichte und Gegenwart / Hrsg. v. E. Volgger ОТ. Lana, 1985.

⁵¹ Strehlke E. Tabulae ordinis Theutonici. Berlin, 1869. № 296.

⁵² Ibid. № 298.

виду «обычаи» (или устав), представлявшие собой комбинацию двух уставов - ордена иоаннитов (в вопросах госпитальной деятельности) и ордена тамплиеров (военная активность). Вероятно, данный устав появился после 19 февраля 1199 г., когда госпитальный орден был преобразован в рыцарский.⁵⁴ Одиннадцать лет спустя следующий папа Гонорий III подтвердил consuetudines (обычаи), а также упомянутые впервые instituta (законы) нового ордена⁵⁵. В 1221 г. в папской булле, адресованной ордену, встречаются statutum и apostolica scripta, которыми должны были руководствоваться члены Немецкого ордена в своей повседневной деятельности⁵⁶.

В 1244 г. великий магистр Герхард фон Мальберг представил на рассмотрение Иннокентию IV 5 пунктов (изменений) устава, утвержденных папой⁵⁷. Этой датой в историографии принято считать начало существования и первую редакцию Статутов ордена (кроме устава, в них также вошли обычаи и законы). Иным подтверждением служит грамота Эберхарда фон Зайна, визитатора и посланца великого магистра, адресованная орденским братьям в Пруссии, где официал ссылается на

Статуты . Трудно говорить о каком-либо конкретном авторе Статутов. Некоторые исследователи предполагают, что редактором латиноязычной версии устава Статутов мог быть папский легат Вильгельм Моденский, посещавший Пруссию в 1235, 1239 и 1242 гг⁵⁹.

Из множества рукописей статутов древнейший из сохранившихся списков датируется 1264 г. Источник написан на средневерхненемецком

Вероятно, госпитальное братство руководствовалось уставом ордена иоаннитов еще до 1198 г. См.: MilitzerK.Op.cit. S.47.

⁵⁴ Strehlke Е. Op. cit. № 297.

⁵⁵ Ibid. № 306.

⁵⁶ Ibid. № 308.

Булла от 09. 02. 1244 г. Постановлением IV Латеранского собора (1215 г.) вновь образованные ордена и иные церковные организации должны были пользоваться существующими на тот момент Уставами. Выработка новых и изменение старых запрещались. Данной буллой папа разрешал магистру изменить отдельные положения Устава тамплиеров с целью их адаптации к реалиям Немецкого ордена. ⁵⁹ Preussisches Urkundenbuch. Politische Abteilung. K6nigsberg, 1882. Bd. I. S. 107. № 252.

языке и хранится в Берлинской государственной библиотеке (Mss. Borussica 79)⁶⁰. Различные издания статутов появились ранее их наиболее фундаментальной публикации, осуществленной М. Перльбахом в конце XIX в. - в 1724, 1806, 1847, 1857 гг⁶¹. В 1890 г. появилась редакция статутов М. Перльбаха, основанная на вышеперечисленных изданиях.

«^ 62

анныи текст состоит из календаря, содержания, пролога, правил ,

законов, обычаев и т. д . Основные языки текстов Статутов - латынь и

средненемецкий. Первоначальный вариант Статутов был написан на

латыни. Сохранились переводы на немецкий, старофранцузский и

нидерландский языки, необходимые вследствие неграмотности

абсолютного большинства орденских братьев; согласно Статутам, конвент

должен был регулярно прослушивать текст во время обеденного приема

пищи и по воскресеньям⁶⁴.

Дошедший (на момент издания) актовый материал, относящийся к

истории Немецкого ордена, подразделялся издателями на грамоты,

изданные или адресуемые в Средиземноморском регионе, на территории

Священной Римской империи (исключая владения ордена в Пруссии и

Ливонии) и прусских землях, завоеванных Немецким орденом. В

настоящее время основной массив документов, вышедших из канцелярий

орденских официалов, сосредоточен в двух крупнейших архивах:

Центральном архиве Немецкого ордена (Вена, главный архивариус Б.

Демель) и Государственном Тайном архиве прусского культурного

наследия (Берлин-Далем, директор Ф. Беннингхофен)⁶⁵. Кроме архива в

⁵⁹ Die Statuten des Deutschen Ordens nach den aeltesten Handschriften / Hrsg. M. Perlbach. Halle a. S., 1890. S.
XLVH.

⁶⁰ Ibid. S. XV.

Ibid...S. IX-X. Для сравнительного изложения текстов Статутов Перльбах избрал четыре наиболее ранние из сохранившихся версии на каждом из языков.

⁶² Имеется перевод пролога и устава на польский язык, см.: Regula Zakonu Szpitala Najwi?tszej Marii
Panny Domu Niemieckiego w Jerozolimie / Przekl. і koment. J. Trupinda. Malbork, 2003.

⁶³ Позднее великими магистрами был внесен ряд дополнений и корректив.

⁶⁴ Die Statuten... S. 19.

⁶⁵ - 04.02.2007. Архивные собрания орденских документов представляют,
главным образом, бывшие фонды Кенигсбергского архива, вывезенные в 1944 г. и временно

Вене существует специальный архив Немецкого ордена в Утрехте. Следует отметить многочисленные государственные, земельные, диоцезальные, городские, приходские, исторические архивы ФРГ (Веймар, Дрезден, Дюссельдорф, Кёльн, Кобленц Любек, Марбург, Мюнхен, Нюрнберг, Штуттгарт), Польши (Государственные архивы Гданьска, Торуня, архив Кульмского диоцеза в Пельплине, Главный архив старых актов Варшавы), Ватикана, Швейцарии (Государственные архивы кантонов Берн и Цюрих), Италии (Государственный архив Больцано), стран Прибалтийского региона (Городские архивы Риги и Таллинна), России (Государственный архив г. Калининграда), Бельгии, Чехии, Австрии, Швеции и Дании (Государственные архивы Стокгольма и Копенгагена). Среди музейных собраний документов наиболее важны материалы музея Немецкого ордена в Бад Мергентхайме⁶⁶.

Начало публикации грамот, как собственно орденских, так и адресованных ему светскими и духовными иерархами средневековой Европы, было положено X. Харткнохом (фрагментарно)⁶⁷ и продолжено И. Фойгтом . Фундаментальное критическое издание грамот, относящихся к истории Немецкого ордена в Пруссии и продолжающееся по сей день в серии Preussisches Urkundenbuch, было начато в 1882 г. немецкими историками и археографами К. Филиппи, К. Вёльки и А. Зерафимом⁶⁹. Актовые источники по истории Немецкого ордена в регионе, омываемом водами Средиземного моря (преимущественно владения ордена в Св.

земле и Италии), сравнительно малочисленны . Лучшим среди опубликованных грамот ордена в империи остается издание Й. Хеннеса⁷¹.

хранившиеся в Геттиигене. Подробнее об истории архива см. Forstreuter К. Das Preussische Staatsarchiv in Konigsberg (Veroffentlichungen der Niedersachsischen Archivverwaltung. H.3). Gottingen, 1955.

⁶⁶ - 04.02.2007.

⁶⁷ Hartknoch Ch. Alt- und Neues PreuBen oder PreuBischen Historien. Frankfurt; Leipzig, 1684.

⁶⁸ Godex diplomatics Prussicus / Hrsg. J. Voigt. Konigsberg, 1836 - 1861. Bd. I-VI.

⁶⁹ PUB. Bd I - II / Hrsg. R. Philippi, С. P. W6lky u. A. Seraphim. Издание томов продолжается К. Конрадом,
в 2000 г. вышла вторая часть 6-го тома, оканчивающаяся 1371 г.

⁷⁰ Strehlke Е. Tabulae ordinis Theutonici. Berlin, 1869.

⁷¹ Hennes J. H. Codex diplomaticus ordinis Sanctae Mariae Teutonicorum. Bd. I—II. Mainz, 1845-1861.

Актовый материал Ливонского ордена на протяжении длительного времени публиковались Ф. Г. фон Бунге⁷². Следует также отметить издания грамот отдельных орденских баллеев. Языком орденских грамот на протяжении всего XIII в. была латынь, немецкоязычные тексты

документов этого времени происходят с позднейших переводов . Первоочередное значение имеют отраженные актовым материалом сведения эмблематического характера, положения, закрепляющие за орденом определенную символику . В контексте нашего исследования особенно важны две части формуляра грамот: аренги⁷⁵, содержащие официальную мотивацию выпуска грамоты, и корроборационные формулы, указывающие наличие печати при документе⁷.

Среди наиболее важных документальных источников, входящих в источниковую базу работы, необходимо отметить серию папских булл, утверждающих Немецкий орден в качестве духовно-рыцарской корпорации и уравнивающие его в правах с аналогичными корпорациями⁷⁷, основанными ранее - орденами иоаннитов и тамплиеров; грамоты императора Фридриха II Гогенштауфена (Золотая булла в Римини

7Й ~^ 7Q

1226 г.) ; папы Григория IX (булла в Риети 1234 г.) и Крушвицкий привилеи 1231 г.⁸⁰ князя Конрада Мазовецкого, регламентирующие правовые основы будущего государства ордена в Пруссии; привилегия ордена немецким колонистам; Кульмская грамота 1233 г. (возобновлена в

⁷² Liv-, Est- und Curlandisches Urkundenbuch nebst Regesten / Hrsg. v. F. G. von Bunge. Abt. 1. Bd. 1-6. Reval;
Riga.1853-1873.

⁷³ G6rski K. Dyplomatyka krzyzacka // Studia і szkice z dziejow Panstwa Krzyzackiego. Olsztyn, 1986. S. 124.

⁴ См. также отдельные папские грамоты, затрагивающие эмблематические вопросы в иных орденах: Hiestand R. Papsturkunden fllr Templer und Johanniter. Archivberichte und Texte (Vorarbeiten zum Oriens Pontificius 1; Abhandlungen der Akademie der Wissenschaften in GSttingen, Philologisch-Historische Klasse, Dritte Folge 77), Gottingen 1972.

⁷⁵ G6rski K. Dyplomatyka krzyzacka....

⁷⁶ Bascape G. C. Sigillografia. II sigillo nella diplomatica, nel diritto, nella storia, nell'arte. Bd. 2: Sigillografia
ecclesiastica. Milano, 1978. P. 295.

⁷⁷ Перечни привилегий см.: Tumler M. Der Deutsche Orden im Werden, Wachsen und Wirken bis 1400. Wien,
1955. S. 401-405; Die Statuten...S. XL1V-XLV. Большинство издано Э. Штрельке: Strehlke Е. Op. cit.
Регистр привилегий: Potthast A. Regesta pontificum Romanorum. Berolini, 1874. T. I.

⁷⁸ PUB. Bd. I. S. 42-44. № 56. Новая датировка 1235 г.

⁷⁹ Ibid. S. 68. №108.

1251 г.) , дипломатические документы (Христбургский мирный договор 1249 г.)⁸² и др.

Основной массив источников, относящихся к нарративной традиции Немецкого ордена (хроники, донесения и т. д.), был издан немецкими историками и археографами XIX в. Т. Хиршем, М. Тёппеном, Э. Штрельке и продолжен в XX в. В. Хубачем, У. Арнольдом и Э. Машке в серии Scriptores rerum Prussicarum⁸³. В данную серию также входят агиографические сочинения. Для обозначения совокупности созданных в ордене (или по его заказу) текстов немецкими исследователями используется термин «литература», жанрово подразделяемая на духовную (стихотворные переложения библейских текстов, агиографические сочинения и иные религиозные произведения) и светскую⁸⁴, куда входит и историописание⁸⁵. В свою очередь, орденская историография подразделяется исследователями на внешнюю (труды, возникшие в

Of.

орденском государстве) и внутреннюю, «официальную», корпоративную , памятники которой и составляют значительную часть источниковой базы исследования.

Важнейшим нарративным источником по исследуемой проблематике является «Хроника земли Прусской» орденского священника Петра из Дусбурга . Биографические сведения об авторе крайне фрагментарны,

⁸⁰ Ibid. S. 61-62. №78.

⁸¹ Ibid. № 105, 252. См.: Рогачевский А. Л. Кульмская грамота - памятник права Пруссии XIII в. СПб.,
2002.

⁸² Ibid. S. 117. №218.

⁸³ Scriptores rerum Prussicarum. Leipzig, 1861 — 1874. Bd. 1 — 5 / Hrsg. T. Hirsch, M. Toppen, E. Strehlke;
Frankfurt a/M, 1968. Bd. 6 / Hrsg. W. Hubatsch, U. Arnold, E. Maschke.

⁸⁴ Helm K., Ziesemer W. Die Literatur des Deutschen Ritterordens. Giessen, 1951.

⁸⁵ О феномене орденского историописания в целом см.: Boockmann Н. Geschichtsschreibung des Deutschen
Ordens im Mittelalter und Geschichtsschreibung im mittelalterlichen Preussen. Enstehungsbedingungen und
Funktionen // Literatur und Laienbildung im Spatmittelalter und in der Reformationszeit. Hrsg. L. Grenzmann,
K. Stackmann. Stuttgart, 1984. S. 80-93; Idem. Die Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens.
Gattungsfragen und "Gebrauchssituationen" // Geschichtsschreibung und GeschichtsbewuCtsein im spaten
Mittelalter. Hrsg. v. H. Patze. Sigmaringen, 1987. S. 447-481.

⁸⁶ Engels 0. Zur Historiographie des Deutschen Ordens im Mittelalter // Archiv fur Kulturgeschichte. K6ln,
1966. Bd. XLVIII. H. 3. S. 336 — 363.

⁸⁷ Petri de Dusburg Chronicon Terrae Prussiae // SRP / Hrsg. v. M. Toppen. Leipzig, 1861. Bd. I. S. 3 -219. См.
также: Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. M., 1997. Первое

цели создания сочинения дискуссионны. Исследователи расходятся во мнении относительно адресата сочинения, отмечая, в то же время, обусловленность его создания политическими реалиями ордена. Ряд историков считает, что Дусбург следовал задаче пропаганды реформ великого магистра Вернера фон Орзельна⁸⁸, акцентируют внимание на

89 тт

дидактических целях сочинения . Данное утверждение представляется спорным, учитывая недоступность латиноязычного памятника не только основной массе членов ордена, братьев-рыцарей, но и, вероятно, священникам. По мнению М. Фишер, хронист ориентировался на

гт 90

священников, проповедовавших крестовый поход в Пруссию .

Хроника была создана в первой четверти XIV в. Место создания памятника также является спорным, исследователями называются Рагнит, Кенигсберг и Мариенбург⁹¹. Хроника состоит из четырех книг. Первая повествует об основании ордена купцами Бремена и Любека ок. 1190 г. при осаде крестоносцами Акры; вторая - о начале покорения Пруссии после пожалования ее императором Фридрихом II ордену в качестве феода в 1326 г.; третья - о войнах с пруссами до 1283 г. и с Литвой до 1326 г.; четвертая - о различных событиях всемирной истории. Сохранились дополнения 1326-1330 гг., вероятно, тоже принадлежащие Петру из Дусбурга.

издание: Petri de Dusburg Ordinis Teutonici Sacerdonis Chronicon Prussiae cum Anonymi cujusdam continuotione aliisque antiquitatibus Prussicis Christoph Hartknoch e manuscriptis codicibus recensuit notisque illustravit. Francofurti et Lipsiae, 1679.

⁸⁸ Bauer H. Peter von Dusburg und die Geschichtsschreibung des Deutschen Ordens in 14. Jahrhundert in
Preussen // Historische Studien. Berlin, 1935. H. 272; Pollak6wna M. Kronika Piotra z Dusburga. Wroclaw;
Warszawa; Krak6w, 1968.

⁸⁹ Wenta J. Der Deutschordenspriester Peter von Dusburg und sein Bemiihen um die geistige Bildung der
Laienbruder// Selbstbild und Selbstverstaridnis... S. 115-125.

⁹⁰ Fischer M. Op. cit.

⁹¹ Матузова В. И. Автор «Хроники земли Прусской» // Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд.
подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 218-219. Начало источниковедческих исследований хроники было
положено учеными XIX в. Следует особо отметить серию трудов М. Поллякувны, обозначившей
основные направления изучения памятника, см.: Pollak6wna М. Op. cit. Важны также новейшие работы Я.
Венты, подводящие итоги и обозначающие дальнейшие исследовательские перспективы: Wenta J.
Kronika Piotra z Dusburga. Szkic zr6dloznawczy. Torun, 2003. Учитывая вся увеличивающийся интерес
ученых к памятнику, весьма справедливыми представляются слова С. Кфятковского о современном

Среди круга источников, в той или иной мере использованных Петром из Дусбурга, выделяют нарративные (хроники и анналы отдельных монастырей в Пруссии), дипломы (грамоты) и устные предания о крестоносцах⁹². Хроника также содержит цитаты, принадлежащие отцам церкви Григорию, Августину, Иерониму, Бернару Клервоскому, Паулину и философам Боэцию и Макробию. Текст хроники ко времени издания М. Теппеном (1861 г.) дошел в списках XVI-XVII вв⁹³.

Сведения о ранней истории ордена, от возникновения госпитального братства в 1190 г. до преобразования в рыцарский орден в 1198 г. дает

латиноязычное «Повествование о началах Немецкого ордена» , возникшее, согласно У. Арнольду, ок. 1244 г⁹⁵. Автором текста был брат-священник. Старейшая сохранившаяся рукопись (Cod. Reg. lat. 163 Библиотеки Ватикана) датируется сер. XIV в.

Из иных нарративных памятников следует отметить «Донесения» Германа фон Зальца⁹⁶ и Гартмана фон Хельдрунгена⁹⁷, «Хронику

"Ренессансе" изучения хроники. См.: Kwiatkowski S. Rec. ad. op: Trupinda J. Ideologia krucjatowa w kronice Piotra z Dusburga. Gdansk, 1999 // ZH. S. 142.

⁹² Матузова В. И. Источники "Хроники земли Прусской" Петра из Дусбурга // Петр из Дусбурга.
Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 231.

⁹³ Матузова В. И. Рукописи и издания "Хроники земли Прусской" Петра из Дусбурга // Петр из Дусбурга.
Хроника земли Прусской / Изд. подгот. В. И. Матузова. М., 1997. С. 249. Новейшие сведения о
сохранившихся списках и фрагментах хроники приводит Я. Вента: Piotr z Dusburga. Kronika ziemi
Pruskiej / Tlum. S. Wyszomirski, opatrz. J. Wenta. Torun, 2004. S. XI-XV. Кроме русскоязычного перевода,
имеются издания памятника на немецком, литовском и польском языках.

⁹⁴ De primordiis ordinis Theutonici narratio // SRP / Hrsg. v. W. Hubatsch, bearb. v. U. Arnold. Frankfurt a/M.,
1968. Bd. VI. S. 22-29. Имеются переводы источника на немецкий и польский языки.

⁹⁵ Arnold U. De primordiis ordinis Theutonici narratio // PreuBenland. Jg. 4. 1966. № 2. S. 17-30. M. Перльбах
указывает, что памятник был создан орденским братом в Акре между 1204 и 1211 гг., называя в качестве
его источника грамоту о преобразовании ордена в рыцарский 1198 г. См.: Perlbach М. Ueber die Narracio
de primordiis Ordinis Theutonici // Forschungen zur deutschen Geschichte. GOttingen, 1873. Bd. 13. S. 392.

⁹⁶ Hermann von Salza 's "Bericht tiber die Eroberung Preussens" // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd.
V. S. 153-168. Согласно M. Поллякувне, повествующий об обстоятельствах прибытия ордена в Пруссию,
деятельности Добжиньского ордена и войнах с поморским князем Святополком памятник вышел из
канцелярии великого магистра Генриха фон Гогенлоэ ок. 1246 г.. Современные историки датируют
памятник более поздним временем. См.: Pollak6wna М. Op. cit. S. 26-28; Jasinski Т. Najstarsze kroniki і
roczniki krzyzackie dotycza^ce Prus. Poznan, 1996. S. 17. Источник сохранился в кодексе XVI в. на
немецком языке.

⁹⁷ Hartmann's von Heldrungen Bericht liber die Vereinigung des Schwertbruderordens mit dem Deutschen Orden
und uber die Eroberung Li viands durch den letztern // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 168-
172. Памятник, датируемый Т. Ясиньским серединой 1270-х гг., повествует об объединении Немецкого
ордена с орденом Меченосцев. См.: Jasinski Т. S. 31.

Ливонии» Генриха Латвийского⁹⁸, «Старшую» ливонскую рифмованную хронику", «Младшую хронику верховных магистров»¹⁰⁰, а также «Похвалу новому рыцарству» Бернара Клервосского¹⁰¹, некоторые проповеди к духовно-рыцарским орденам Якова Витрийского¹ и др.

Наконец, необходимо указать некоторые произведения духовного содержания. Большинство памятников было создано во второй половине XIII и, особенно, в первой трети XIV вв., характеризуемой исследователями как период высшего расцвета орденской литературы. Наибольший интерес представляют немецкоязычные стихотворные переложения ветхозаветных книг Иудифи и Есфири, созданных в середине XIII в¹⁰³.

Группа источников визуального характера объединяет сфрагистические, геральдические, нумизматические, вексиллографические источники, а также памятники изобразительного и монументального искусства Немецкого ордена. К сожалению, приходится констатировать, что иконографические памятники, вплоть до настоящего времени, зачастую рассматриваются либо в сугубо искусствоведческом аспекте, либо в качестве иллюстративного дублирования письменного текста. Вместе с тем

⁹⁸ Heinrici Chronicon Livoniae. Editio altera // Scriptores rerum Livonicarum in usum scholarum ex Monumenta
Germaniae Historica / Hrsg. v. L. Arbusow u. A. Bauer. Hannover, 1955. См. также: Генрих Латвийский.
Хроника Ливонии / Введение, перевод и комментарии С. А. Аннинского. М.; Л., 1938. Подробно о
памятнике см.: «Хроника Ливонии» Генриха // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь.
Конец XII B.-1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М.: Индрик, 2002. С. 32-35.

⁹⁹ Livlandische Reimchronlk mit Anmerkungen, Namenverzeichnis und Glossar / Hrsg. v. L. Meyer. Paderborn,
1876. См.: Murray A. The Structure, Genre and Intended Audience of the Livonian Rhymed Chronicle //
Crusade and Conversion on the Baltic Frontier. 2001. P. 235-251; Ливонская "Старшая" рифмованная
хроника // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Указ. соч. С. 35-42. Анонимный памятник является наиболее
ранней орденской хроникой, написанной на средненемецком языке в конце XIII в. Старейший список
датируется серединой XIV в.

¹⁰⁰ Die jungere Hochmeisterchronik // SRP / Hrsg. v. T. Hirsch. Leipzig, 1874. Bd. V. S. 1-148. Вероятно,
созданный орденским священником баллея Утрехт текст сохранился в списке конца XV в. В источнике
впервые приводится геральдический ряд всех предшествующих великих магистров (с явной тенденцией
к удревлению возникших в более позднее время гербов, совмещающих родовые и должностные),
выстроенный в хронологической последовательности.

¹⁰¹ Sancti Bernardi abbatis De laude novae militiae // PL. T. 182. S. 921-940.

¹⁰² Jacques de Vitry. Sermones Vulgares // Analecta Novissima Spicilegii Solesmensis: Altera Continuatio. Vol
2 / Ed. J. B. Pitra. Paris, 1888. Англоязычный перевод проповедей 37 и 38 X. Николсон см.:
.

¹⁰³ Judith / Hrsg. v. H.-G. Richert. Tubingen, 1969; Hester. Eine poetische Paraphrase des Buches Esther aus
dem Ordensland PreuBen / Hrsg. v. M. Caliebe. Marburg, 1985.

роль визуального образа (imago) в мировосприятии средневекового человека неоспорима, не столько по причине практически полной неграмотности населения Европы, сколько вследствие образности самого мышления. В частности, как наиболее эффективного средства саморепрезентирования эмитента, обращения к воображаемой аудитории, диалога, в основе которого лежали знания и ценностные представления, общезначимые для эмитента и адресата ⁴.

Наибольшую ценность среди иконографических памятников
представляют сфрагистические источники - вислые воскомастичные
печати официалов Немецкого ордена¹⁰⁵. Это связано не только с
наибольшим числом сохранившихся памятников, численно
доминирующим количеством представляемых ими мотивов и сюжетов,
несущих определенную смысловую нагрузку, но, прежде всего, с
уникальностью данной группы источников как главного средства
визуальной саморепрезентации исследуемого периода¹⁰. Основной массив
сохранившихся средневековых печатей ордена хранится в
Государственном Тайном архиве прусского культурного наследия (Берлин-
Далем) и Центральном архиве Немецкого ордена
(Deutschordenszentralarchiv, DOZA) в Вене. В данном исследовании
используются как опубликованные в виде прорисовок и фотографий печати
и современные металлические копии матриц (тюпары), так и оригинальные
экземпляры фондов Государственного архива г. Торуня (Польша), а также
почерпнутые из актового материала сведения.

Бойцов М. А. Что такое потестарная... С. 258.

Говоря о печати, мы имеем в виду прикрепленные к документу воскомастичные оттиски; в то же время, определяющую роль при датировке времени появления каждого конкретного элемента орденского самосознания, отразившегося в изображении на памятнике, играет примерная дата создания матрицы, с помощью которой изготавливались данные оттиски. Средневековых орденских матриц практически не сохранилось. ¹⁰⁶ Следствие запрещения личной эмблематики орденскими Статутами

Существующие типологии монет , чеканившихся в орденском
государстве в Пруссии , свидетельствуют о значительно меньшем числе
изобразительных мотивов, относительно представленных

сфрагистическими памятниками. При этом наблюдается значительное количество вариаций в рамках одного типа. В то же время, памятники нумизматики четче обозначают круг господствующих сюжетов. В диссертационном исследовании используются прорисовки орденских денариев (брактеатов) XIII в.¹⁰⁹

Среди геральдических источников следует отметить герб Немецкого ордена¹¹⁰ и должностные гербы великих магистров ордена XIII в. Наиболее массовыми носителями информации геральдического характера в исследуемый период выступали монеты ордена, в ряде случаев орденский крест в щите встречается на печатях. Герб великих магистров в цветовом оформлении встречается на внутренних дверях церкви св. Елизаветы в Марбурге¹¹¹. Характерной чертой эмблематики орденских гербов является большое разнообразие форм крестов. Приоритетным объектом исследований орденской геральдики являются гербы великих магистров

Сложность датировки и установления монетного двора обусловлены самим характером монет данного типа (брактеатов) - отсутствие легенд, схематичность представленных на них изображений, а также весьма скудные данные письменных источников. Легенда Moneta Dominorvm Prussie впервые появляется только после монетной реформы великого магистра Винраха фон Книпроде, со второй половины XIV в. См. Miehle D. Monety Zakonu Krzyzackiego (Katalog monet ziem historycznie z Polska^ zwiazanych. Zbiory Muzeum Narodowego w Warszawie). W-wa, 1998.

¹⁰⁸ Эмиссия брактеатов была начата в 1233 г. Кульмская грамота, содержащая положения, касающиеся
монет, являлась правовой основой организации монетного дела. Система управления монетарными
вопросами в орденском государстве была четко централизованной. Устанавливалась единая серебряная
монета, которая могла быть обменена раз в 10 лет. Старейшие монетные дворы располагались в Торне и
Кульме, позже в Эльбинге и Кенигсберге. Монетарная система опиралась на единую монетную стопу,
основой выступал кёльнский денарий. Прусская (кульмская) гривна равнялась 24 скотам, 60 шиллингам
или 720 денариям.

¹⁰⁹ Фенлер X., Гироу У., Унгер В. Словарь нумизмата: Пер. с нем. М., 1982.

В актовом материале отражены сведения о цветовой гамме орденских одеяний, о существовании герба великого магистра впервые упоминает Петр из Дусбурга.

¹¹¹ Michler J. Die Elisabethkirche zu Marburg in ihrer ursprflnglichen Farbigkeit (QSGDO, 19). Marburg, 1984. S. 248-254, Abb. 70. У. Арнольд вслед за 10. Михлером определяет время создания до 1283 г., Ф. Беннингхофен - ок. 1300 г. См.: Arnold U. Hartmann von Heldrungen // Die Hochmeister des Deutschen Ordens 1190-1994 (QSGDO, 40). Marburg, 1998. S. 35; Idem. Die Sicht des Deutschen Ordens im 16. bis 18. Jahrhundert auf seine Anfarige // Selbstbild und Selbstverstaridnis... S. 256; Die Hochmeisterwappen auf den Tiiren der Marburger Elisabethkirche // Unter Kreuz und Adler. Der Deutsche Orden im Mittelalter. Austellung des Geheimen Staatsarchivs PreuCischer Kulturbesitz anlasslich des 800 jahringen Bestehens des Deutschen Ordens 1990 / Hrsg. v. F. Benninghoven. Berlin, 1990. S. 48. В 11.

ордена. А. фон дер Ёльшнитц выявил легендарность многих сведений о происхождении герба высших официалов ордена . X. Никель, основываясь на результатах исследований каменных форм и фрагментов фресок второй трети XIII в. из крепости Монфор (Штаркенберг), доказал существование данного герба уже в указанный период . Историческую эволюцию герба великих магистров проследила М.-Л. Хекман .

Наиболее важным вексиллографическим источником, содержащим сведения об орденской геральдике, является "Banderia Pruthenorum", представляющая собой описание 56 знамен Немецкого ордена и его союзников¹¹⁵. Труд написан на латинском языке краковским каноником и хронистом Яном Длугошем в 1448 г. и проиллюстрирован в цвете художником Станиславом Дуринком.

Монументальная надгробная скульптура представлена изваянием великого магистра Конрада Тюрингского (1239-1240), погребенного в соборе св. Елизаветы в Марбурге. Время создания памятника дискуссионно, некоторые ученые полагают, что он был воздвигнут непосредственно после захоронения магистра. По мнению большинства современных исследователей, датировка изваяния соответствует времени окончания работ над южными хорами собора, 1257 г¹¹⁶. Специальных

¹¹² Oelsnitz А. В. von der. Herkunft und Wappen der Hochmeister des Deutschen Ordens 1198-1525.
Kbmgsberg, 1926.

¹¹³ Nickel H. Some Heraldic Fragments found at Castle Montfort/Starkenberg in 1926, and the Arms of the
Grand Master of the Teutonic Knights // Metropolitan Museum Journal, 24. 1989. S. 35-46; Idem. Uber das
Hochmeisterwappen des Deutschen Ordens im Heiligen Land // Der Herold. Jge. 33-35 (NF 13). 1990-1992. S.
97-108.

¹¹⁴ Heckmann M.-L. Uberlegungen zu einem heraldischen Repertorium an Hand der Hochmeisterwappen des
Deutschen Ordens // Edition deutschsprSchiger Quellen aus dem Ostseeraum (14.-16. Jahrhundert). Hrsg. v. M.
Thumser, J. Tandecki und D. Heckmann. Torun, 2001. S. 315-346.

¹¹⁵ Ekdahl S. Die "Banderia Prutenorum" des Jan Dlugosz - eine Quelle zur Schlacht bei Tannenberg.
Untersuchungen zu Aufbau, Entstehung und Quellenwert der Handschrift. Mit einem Anhang: Farbige
Abbildungen der 56 Banner, Transkription und Erlauterungen des Textes (Abhandlungen der Akademie der
Wissenschaften in GOttingen, Philosophisch-historische Klasse, Folge 3, № 104). GOttingen, 1976. 51 знамя
(баннеры и гонфаноны) было захвачено польско-литовскими войсками в битве при Грюнвальде 1410 г. и
выставлено в Вавельском соборе Кракова, 5 знамен Ливонского ордена захвачены в битве при Накеле
1431 г. Памятник неоднократно издавался; наиболее качественным, снабженным богатым научным
аппаратом, является издание, подготовленное шведским историком С. Экдалем, которое и используется в
данном исследовании. Последние знамена были утрачены в конце XVIII в.

¹¹⁶ Michler J. Op. cit. S. 234.

работ, посвященных данному надгробному изображению, не существует. Памятник изучался, преимущественно, в искусствоведческом аспекте, в контексте общих исследований фигурных изображений гессенских ландграфов¹¹⁷. Особую группу составляет цикл статей каталогов,

11 о

посвященных 750-летию смерти св. Елизаветы и 700-летнему юбилею церкви святой¹¹⁹. Историография проблемы

Исследования средневековой истории Немецкого ордена в настоящее время проводятся, главным образом, в рамках международных организаций и научных мероприятий. Среди них выделяются специально созданная с целью его изучения «Международная историческая комиссия по исследованию Немецкого ордена», а также регулярно проводимые конференции и общества с более широким спектром научных интересов, концентрирующим внимание на истории духовно-рыцарских орденов или крестоносного движения в целом. Наиболее известными из них являются коллоквиумы "Ordines militares" и «Общество изучения крестовых походов и Латинского Востока». Учитывая органическую связь истории

Landau G. Die figurlichen Grabmaler in der Kirche der heiligen Elisabeth zu Marburg // Zeitschrift des Vereins fur hessische Geschichte und Landeskunde, 5. Kassel, 1850. S. 184-195; Kiich F. Die Landgrafengraber in der Elisabethkirche zu Marburg. Ein Beitrag zur hessischen Kunstgeschichte // Zeitschrift des Vereins fur hessische Geschichte und Landeskunde, 36 (N.F. 26). 1903. S. 145-225; Holladay J. A. The Tombs of the hessian landgraves in the church of St. Elisabeth at Marburg. Brown University Diss. phil. 1982.

¹¹⁸ Sankt Elisabeth. Furstin, Dienerin, Heilige. Katalog der Ausstellung zum 750. Todestag d. hi. Elisabeth,
Marburg, 1981-1982. Hrsg. v. der Philipps-Universitat Marburg in Verbindung mit dem Hessischen Landesamt
fur geschichtliche Landeskunde. Sigmaringen, 1982. S. 491-493. № 123.

¹¹⁹ 700 Jahre Elisabethkirche in Marburg, 1283-1983. Katalog der Ausstellung. Kat. 4: Die heilige Elisabeth in
Hessen. S. 122. № so. Kat. 5: Der Deutsche Orden in Hessen. Marburg, 1983. S. 39. № 52.

¹²⁰ Историография истории Немецкого ордена неисчерпаема, занимает не одно столетие, чему будет
уделен специальный раздел нашей работы. В 1652 г. на факультете права университета Leuven была
защищена докторская диссертация Bellum Sacrum Ordinis Teutonici, см.: Ritter und Priester. Acht
Jahrhunderte Deutscher Orden in Nordwesteuropa / Hrsg. v. U. Arnold. Alden Biesen, 1992. № III. 10. 1. Как и
в случае с иными крупнейшими духовно-рыцарскими орденами, существует ряд специализированных
библиографий, посвященных как отдельным аспектам орденской проблематики, так и вопросу в целом,
их краткий обзор делает X. Бокман, см.: Бокман X. Немецкий орден: Двенадцать глав из его истории /
Пер. с нем. В. И. Матузовой. М.: Ладомир, 2004. С. 212. В работе используется переработанная К.
Визером библиография К. Лампе: Lampe К. Н. Bibliographic des Deutschen Ordens bis 1959 / Hrsg. v. K.
Wieser (QSGDO, 3). Bonn; Bad Godesberg, 1975. Краткий обзор наиболее важных исследований по ряду
ключевых проблем орденской тематики см.: Бокман X. Указ. соч. С. 209-258; Biskup М., Labuda G. Dzieje
zakonu krzyzackiego w Prusach. Gospodarka - Spoleczenstwo - Panstwo - Ideologia. Gdansk, 1988. S. 516-
553.

корпорации с историей конкретных регионов, значительное внимание ордену традиционно уделяется и в трудах специальных комиссий, исследующих реалии прошлого определенных областей. Это, прежде всего, Историческая комиссия по изучения Восточной и Западной Пруссии, Балтийская историческая комиссия, Центр балтийских исследований.

Разработка вопросов истории духовно-рыцарских корпораций и, в частности, Немецкого ордена, развивается в соответствии с общими тенденциями изучения крестоносного движения, среди которых следует указать интернационализацию, сотрудничество представителей различных «национальных школ», ученых разных стран в решении конкретных проблем орденской истории, междисциплинарность, регионализацию исследований, совмещаемую с их международным характером. Это ясно прослеживается как в постановке ключевых проблем истории орденов и ее интегрированностью в более широкий контекст, так и в оценке их в целом. Давние традиции изучения широкого спектра проблем и колоссальная историография позволяют отнести историю института к числу классических в исторической науке. Никоим образом не претендуя на всеобъемлющее освещение данного феномена (некоторые основополагающие вопросы, затрагивающие исследуемую тематику, будут рассмотрены в специальной главе), хотелось бы отметить основные научные тенденции.

Во-первых, явно прослеживается расширение проблемного поля исследований орденской тематики, круга исследователей из все большего числа стран современного мира. Достаточно взглянуть на все увеличивающийся специальный библиографический раздел в выпусках "International Medieval Bibliography", издаваемой университетом Лидса, а также "Deutschen Archiv fur Erforschung des Mittelalters". Сюда же следует отнести интенсификацию обсуждений на научных конференциях. Наряду с

многочисленными специальными, на проводимых с 1994 г. в Лидсе ежегодных Международных медиевистических конгрессах действуют секции истории крестовых походов. Уже в 1960 крупнейший современный немецкий исследователь крестоносного движения X. Э. Майер опубликовал первую «Библиографию истории крестовых походов».

Весьма важным представляется объединение исследовательских усилий, еще в начале XX в. в значительной степени замкнутых границами Франции и Германии. Интернационализации и координации научной деятельности значительно способствует основанное в 1980 г. «Общество изучения крестовых походов и Латинского Востока» (Society for the Study of the Crusades And the Latin East, SSCLE), в настоящее время представленное 430 участниками из 31 страны, в т. ч. Израиля, Ливана и

1 *71

Египта . Общество издает с 1981 г. бюллетень, информирующий о появлении новых работ и научно-исследовательских проектов, а с 2002 г. ежегодник "Crusades" (Б. Кедар и Дж. Райли-Смит), а также проводит с 1983 г. один раз в четыре года конгрессы, каждый раз в новом центре (последний проходил в 2004 г. в Стамбуле) и осуществляет организацию секций истории крестовых походов на иных международных конференциях. Наверное, не будет преувеличением утверждать о лидирующих позициях ученых Великобритании в современных исследованиях крестоносного движения. Четко прослеживается также расширение географического и хронологического охватов.

Свидетельством растущей интернационализации применительно непосредственно к истории духовно-рыцарских орденов являются проводимые с 1981 г. раз в два года в Торуне (Польша), на базе Историко-архивного института им. Николая Коперника¹²² конференции "Ordines

- 04.02,2007

Конференции проводятся в сотрудничестве с Научным обществом Торуня (TNT).

Militares"¹²³, организатором которых стал 3. X. Новак, ученик основоположника исследований истории Немецкого ордена в Торуне К. Гурского¹²⁴. В настоящее время конференционные мероприятия возглавляются профессорами Р. Чая (Торунь) и Ю. Сарновским (Гамбург). Несмотря на количественное преобладание польских и немецких историков, наблюдается постоянное увеличение количества участников из других стран, в т. ч. Японии и Израиля. Аналогичные тенденции прослеживаются и в расширении круга исследуемых корпораций, где, несмотря на абсолютное доминирование истории Немецкого ордена, все чаще объектами рассмотрения становятся ордена тамплиеров, иоаннитов и испанские духовно-рыцарские корпорации. Еще шире круг исследуемых проблем, тематически соответствующих каждый раз новой ключевой теме. Конференции посвящались роли орденов в христианизации и колонизации региона Балтийского моря¹²⁵, роли орденов в средневековой культуре¹²,

методологии орденской истории , взаимоотношениям орденов с

духовной и светской властью , военному делу , спиритуалитету ,

131 " 132

связям ордена и региона , отношениям орденов и католической церкви ,

¹²³ Организации конференций предшествовала совместная работа немецких и польских историков, встречавшихся в 1974 г. для обсуждения проекта школьных учебников. Об этом, см.: Arnold U. Schulbuchgesprache zwischen der Bundesrepublik Deutschland und der Volksrepublik Polen. Entwicklung — Probleme — Perspektiven // Bundesrepublik Deutschland — Volksrepublik Polen. Bilanz der Beziehungen und Perspektiven ihrer Normalisierung / Hrsg. von H. A. Jacobsen, С. С. Schweitzer, J. Suiek und L. Trzeciakowski. Frankfurt am Main, 1978. S. 328—366. Данная встреча свидетельствовала о прекращении острой, политически окрашенной полемики между учеными обеих стран, одной из ключевых проблем которой являлась средневековая история Немецкого ордена в Пруссии. Непосредственным предшественником Торуньских конференций были международные встречи историков в Констанце в 1977-1978 гг., посвященные средневековой истории духовно-рыцарских орденов. О них, см.: Die geistlichen Ritterorden.... Общий обзор начальной истории конференции "Ordines Militares", У. Арнольд, см.: Arnold U. Ordines Militares. Colloquia Torunensia Historica // ZfO. 1984. H. 2. S. 244 - 257.

Торунь является главным в Польше и одним из крупнейших в мире центром исследований истории Немецкого ордена

¹²⁵ Die Rolle der Ritterorden in der Christianisierung und Kolonisierung des Ostseegebietes / Hrsg. von Z. H. N
о w a k (Universitas Nicolai Copernici. Ordines militares. Colloquia Torunensia Historica, I). Torun, 1983.

¹²⁶ Die Rolle der Ritterorden in der mittelalterlichen Kultur / Hrsg. von Novvak Z.H. Torun, 1985.

¹²⁷ Werkstatt des Historikers der mittelalterlichen Ritterorden. Quellenkundliche Probleme und
Forschungsmethoden / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1987.

¹²⁸ Die Ritterorden zwischen geistlicher und weltlicher Macht im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1990.

¹²⁹ Das Kriegswesen der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1991.

¹³⁰ Die Spiritualitat der Ritterorden im Mittelalter / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1993.

¹³¹ Ritterorden und Region / Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1995.

¹³² Ritterorden und Kirche im Mittelalter/ Hrsg. Z. H. Nowak. Torun, 1997.

1 'X'X

историческому восприятию орденов , самоизображению и самосознанию их членов¹³⁴, орденам как носителям власти¹³⁵. Весьма справедливыми представляются слова В. И. Матузовой о превращении в настоящее время Немецкого ордена в идею, служащую «сплочению интеллектуальных сил исторической науки на международном уровне» .

Еще более широкий спектр участников и тем прослеживался на проходящих с 1992 г. каждые четыре года конференциях на St. John's Gate в Clerkenwell, старом владении иоаннитов в Лондоне, также свидетельствующих об усилении интереса к проблематике . Начинание

1 "ХЯ. 13Q

Малколма Барбера в настоящее время продолжено Хелен Николсон .

Среди иных международных исторических сообществ, плодотворно исследующих духовно-рыцарские ордена и, в частности, Немецкий орден, в числе наиболее важных следует указать основанный в 2000 г. Центр изучения крестовых походов Кардиффского университета (Южный Уэльс). Его руководителями являются Питер Эдбёри и Хелен Николсон, одним из приоритетных направлений научной деятельности которой является проведение сравнительных исследований крупнейших духовно-рыцарских орденов Европы¹⁴⁰. Необходимо также назвать группу под руководством английского историка Алана Мёррея (Институт медиевистических исследований, Университет Лидса, Великобритания)¹⁴¹.

На решении более частных проблем сконцентрированы усилия членов проекта «Дания и крестоносное движение» (Курт Йенсен) Южно-

¹³³ Vergangenheit und Gegenwart der Ritterorden. Die Rezeption der Idee und die Wirklichkeit / Hrsg. Z. H.
Nowak. Torun,2001.

¹³⁴ Selbstbild und Selbstverstandnis...

Die Ritterorden als Trager von Herrschaft: Territorien, Grundbesitz und Kirchen / Hrsg. v. R. Czaja und J. Sarnovsky. Torun, 2005.

Матузова В. И. Средневековый Немецкий орден в современной международной историографии // Древнейшие государства Восточной Европы. 2002. Генеалогия как форма исторической памяти. М., 2004. С. 297.

Sarnowsky J. KreuzzOge und Ritterorden in der neueren Forschung, // Die Aktualitat des Mittelalters. Hrsg. v. H.-W.Goetz. Bochum, 2000. S. 29.

¹³⁸ The Military Orders. Fighting for the Faith and Caring for the Sick / Ed. M. Barber. Aldershot, 1994.

¹³⁹ The Military Orders. Vol. 2. Welfare and Warfare / Ed. H. Nicholson. Aldershot, 1998.

¹⁴⁰ - 04.02.2007. См.: Nicholson H. Op. cit.

Датского Университета (Одензее), уделяющего наибольшее внимание в интересующем нас контексте крестовым походам в Восточную Прибалтику¹⁴².

На базе музейного комплекса в Мальборкском замке (Польша),
бывшем «столицей» Немецкого ордена в 1309 - 1457 гг., регулярно
проводятся исторические и искусствоведческие конференции самой
разнообразной тематики. Приоритетным направлением в них являются
исследования средневековой орденской культуры в Пруссии. Среди них
следует выделить, прежде всего, проводимые с 2001 г. раз в три года
международные конференции, посвященные проблемам

функционирования средневековой канцелярии, тематика сообщений ограничивается Немецким орденом и польской королевской канцелярией. Наряду с ними весьма важную роль играют встречи ученых, на которых рассматриваются конкретные явления орденской культуры, например, «Средневековая литература и культура в государстве Немецкого ордена в Пруссии: создание и континуитет» (2004 г.), «Культура и искусство в государстве Немецкого ордена в Пруссии» (2005 г.) и др¹⁴³.

Весьма велико значение в научной разработке широкого спектра проблем истории духовно-рыцарских в Прибалтийском регионе Международной исторической комиссии по изучению Немецкого ордена (президент - профессор Удо Арнольд, университет Бонна), объединяющей ученых ряда европейских стран.¹⁴⁴ Образованная в 1985 г. в Вене комиссия проводит регулярные тематические сессии, с 1986 г. издает в серии «Источники и исследования по истории Немецкого ордена» (Quellen und

¹⁴² - 04.02.2007

¹⁴³ - 04.02.2007.

Nowak Z. H. Powstanie mi^dzynarodowej historycznej komisji do badania dziejow zakonu krzyzackiego w Wiedniu // ZH. T. LI. 1986. Z. 3. S. 213 - 214; Матузова В. И. Крестоносцы в Восточной Европе: Крестовые походы в Прибалтику как проблема современной историографии (по материалам зарубежных исследований // Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь. Конец XII В.-1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М.: Индрик, 2002. С. 24.

Studien zur Geschichte des Deutschen Ordens) различные материалы, посвященные истории ордена, осуществило серию музейных мероприятий, посвященных 800-летию Немецкого ордена. Следует отметить, что данные выставочные мероприятия начала 1990-х гг. зачастую сопровождались научными конференциями, наиболее важными из которых были коллоквиумы "Crux et arma", проводившиеся в 1991 и 1992 гг. в замковых комплексах Майнау и Альден Бизен¹⁴⁶. Среди приоритетных путей достижения исследовательских целей комиссии четко прослеживается междисциплинарность и широкое сотрудничество с существующими учреждениями и коллективами ученых. В настоящее время комиссия включает 28 членов, Россия представлена В. И. Матузовой (ИВИ РАН, Москва).

Исследование истории собственной организации является одним из приоритетных направлений современной деятельности самого Немецкого ордена¹⁴⁷. Так, издание вышеуказанной серии «Источники и исследования по истории Немецкого ордена» было инициировано в 1967 г. самим орденом и осуществлялось под его патронатом вплоть до 1986 г. Орденское издательство (Deutschordens-Verlag) также выпустило множество иных серьезных научных трудов, затрагивающих историю организации. Фонды Центрального архива Немецкого ордена (Deutschordenszentralarchiv, DOZA) в Вене содержат наибольшее на сегодняшний день собрание относящихся к его истории документов¹⁴⁸, а

На сегодняшний день вышло более 60 томов, тематически приоритетным направлением на современном этапе являются исследования истории конкретных административно-территориальных единиц Немецкого ордена, в частности, балеев и комтурств. Хронологический, географический и проблемный диапазоны исследований комиссии весьма широки, охватывая историю ордена от основания до современности на региональном и европейском уровнях.

¹⁴⁶ Nowak Z. Н. Kolokwium w Alden Biesen (Belgia) - Zakon krzyzacki na Europejskim Zachodzie // ZH. T.
LVIII. 1993. Z. 4. S. 181-182.

¹⁴⁷ Об этом свидетельствует информация официального характера на web-сайте Немецкого ордена:
. В настоящее время резиденция верховного магистра и центральный
аппарат орденской администрации находятся в Вене.

¹⁴⁸ Обзор регест архива см. Nordosteuropa und der Deutsche Orden. Band I (1243 bis 1561). Kurzregesten Nr.
1-2294 zu den Aktenbestanden "Abt. PreuBen" und "Abt. Livland" des Zentralarchivs des Deutschen Ordens in
Wien. Hg. v. K. Wieser (QSGDO, 17). Bonn-Bad Godesberg, 1969; Nordosteuropa und der Deutsche Orden.

также крупнейшую коллекцию металлических копий средневековых печатей корпорации¹⁴⁹. Некоторые из наиболее известных современных историков ордена являются его членами, продолжая традицию Мариана Тумлера¹⁵⁰, среди них следует отметить, прежде всего, архивариуса DOZA Б. Демеля и Э. Фолггера¹⁵¹.

Связь истории ордена и региона четко прослеживается в публикуемых трудах основанной в 1923 г. Исторической комиссии по изучению Восточной и Западной Пруссии (Historischen Kommission fur ost-und westpreussische Landesforschung), работающей в настоящее время под председательством профессора Юргена Сарновского (Гамбург) . Организация издает с 1963 г. бюллетень «Пруссия», пришедший на смену выходившему в 1924 - 1943 гг. журналу "Altpreussische Forschungen", а также продолжает подготовку и публикацию новых томов «Грамот Пруссии» (Preussisches Urkundenbuch), выход которых в настоящее время приостановился в связи со смертью К. Конрада. Важное место в деятельности комиссии уделялось составлению биографического компендиума по истории Пруссии - "Altpreussische Biographie", где нашли отражение биографии братьев и официалов Немецкого ордена и историков-орденоведов. Здесь же следует отметить труды Балтийской

Kurzregesten Band II (1562-Ende des 18. Jahrhunderts). Kurzregesten Nr. 2295-4629 zu den Aktenbestanden "Abt. PreuBen" und "Abt. Livland" des Zentralarchivs des Deutschen Ordens in Wien sowie Corrigenda zu Band I. Hg. v. K. Wieser (QSGDO, 27). Bonn-Bad Godesberg, 1972. Наряду с актовым материалом, в материалах архива представлены хроники и иные категории памятников.

¹⁴⁹ Их обзор был сделан В. Пиллихом, см. Pillich W. Die Typarsaramlung des Deutschordensarchivs // Mitteilungen des osterreichischen Staatsarchivs, 5. 1951. S. 363 - 400. В Вене также находится сокровищница (Schatzkammer) Немецкого ордена, содержащая, среди прочего, великолепное монетное собрание. См. Dudik В. Des Hohen Deutschen Ritterordens MUnzsammlung. Vienna, 1858; Fillitz H. Schatzkammer des Deutschen Ordens. Kurzkatalog. Wien, 1971.

Верховный магистр ордена в 1948-1970 гг., автор фундаментальной истории корпорации в средние века, см.: Tumler М. Op. cit.

Die Regeln... . Данное собрание исследований истории орденского устава представлено работами членов Немецкого ордена, в т. ч. занимающего в настоящее время должность верховного магистра Бруно Платтера.

¹⁵² Keyser Е. 40 Jahre Historische Komission fur ost- und westpreussische Landesforschung 1923 - 1963 // ZfQ. 1963. H. 3. S. 501 - 516; - 04.02.2007. Деятельность комиссии была прервана началом Второй мировой войны и возобновлена в 1950 г.

/?occhkc;c;.j 41

ТОйУДА?СТБЕНН;.Л БИБЛИОТЕКА исторической комиссии (Baltische Historische Kommission) , активно

исследующей историю Ливонского ордена в контексте его активности в

Восточной Прибалтики.

Характерной чертой изучения Немецкого ордена на современном этапе является все более широкое привлечение новейших информационных технологий. Наиболее известным является осуществляемый с 1999 г. проект Юргена Сарновского (Гамбургский университет) «Виртуальное собрание прусских грамот» (Das virtuelle PreuBische Urkundenbuch), имеющий целью перевод относящегося к средневековой истории Немецкого ордена в Пруссии актового материала в электронный вид с его последующим размещением на сайте университета¹⁵⁴. Воспроизводятся регесты за 1140 - 1525 гг., а также полные тексты грамот за 1382 - 1525 гг. с формулярной разбивкой и комментариями.

В 2000 г. Стюартом Дженксом было начато создание электронной базы данных полной библиографии истории Пруссии. Ученым проделана колоссальная работа, включающая обработку названий существующих изданий источников и монографических трудов, содержания периодических изданий, материалов конференций, собраний исследований, выставочных каталогов¹⁵⁵.

Круг ученых, специализирующихся на истории духовно-рыцарских орденов, не ограничивается представителями европейских стран. Немецкий орден находит своих исследователей и в США, наиболее известным из которых является профессор Монмаутского колледжа (Иллинойс) Вильям Урбан¹⁵⁶. Крупнейший американский специалист в области средневековой истории Пруссии и Ливонии, посвятивший

- 04.02.2007.

. 1 ges/quellen/pub/bibliographie.html#a - 04.02.2007. - 04.02.2007.

крестовым походам в Прибалтику серию монографических исследований¹⁵⁷, нередко формулирующий научные проблемы с постмодернистской оригинальностью, Урбан редактировал в 1990-1994 г. «Журнал балтийской истории» (The Journal of Baltic History). Ученый также принимает участие в работе Центра литванистических исследований (Lithuanian Research and Studies Center) в Чикаго, издающего ежеквартальный журнал "Lituanus"¹⁵⁸. Исследования истории Прибалтийского региона в США ведет также Центр балтийских исследований Мэдисонского университета (Висконсин).

Исследованием военно-монашеских корпораций занимается также Кафедра медиевистических исследований Центрально-Европейского Университета (Венгрия, Будапешт)¹⁵⁹. Изучение Немецкого ордена проводится также в «Гердеровском институте» Марбурга (Германия), созданном в 1950 г¹⁶⁰.

Внимание различным аспектам орденской истории неизменно уделяется на страницах журнала «Sacra Militia. Rivista di storia degli ordini militari», выходящего с 2001 г. в Генуе (Италия).

В России несомненный приоритет в изучении проблематики Немецкого ордена принадлежит Центру «Восточная Европа в античном и средневековом мире» ИВИ РАН (Москва), где данное направление представлено работами В. И. Матузовой.

¹⁵⁷ Urban W. The Prussian Crusades. Washington, 1980; Idem. The Livonian Crusade. Washington, 1981; Idem.
The Samogitian Crusade. Chicago, 1989; Idem. The Baltic Crusade. 2nd ed. Chicago, 1994.

¹⁵⁸ - 04.02.2007.

¹⁵⁹ - 04.02.2007. Подготовке молодых историков,
специализирующихся на изучении Немецкого ордена, уделяется большое внимание. Она является одной
из главных целей деятельности Международной исторической комиссии по изучению Немецкого ордена;
также следует отметить функционирование «Форума молодых историков духовно-рыцарских орденов»,
действующего как секция конференций цикла Ordines militares.

Труды сотрудников института положили начало исследовательскому направлению, известному как «остфоршунг», областью изучения которого являлась немецкая история в Восточной Европе. Зачастую явно политизированные акценты их работ вызывали острое неприятие советских историков, впрочем, демонстрирующих не меньшую степень идеологизации. С 1952 г. издается журнал "Zeitschrift fur Ostforschung", на страницах которого неизменно фигурирует орденская проблематика. См. Пашуто В. Т. Так называемое «изучение Востока» - идеология западногерманского реваншизма // Вопросы истории. 1959. №3. С. 60-76.

В современной международной историографии крестоносного движения возможно выделить несколько групп ученых, полемизирующих относительно дефиниций вооруженных паломничеств. Данный «раскол» известен как спор «традиционалистов» и «плюралистов» . Со времен Фридриха Вилькена¹⁶² вплоть до трудов Стивена Рансимена середины XX в¹⁶³, датой окончания крестоносного движения считался 1291 г. Данная точка зрения в настоящее время подвергается мощной критике, начало которой было положено представителями англо-американской историографии изданием монументальной «Истории крестовых походов» (последний, 6-й том вышел в 1989 г.), отодвинувшей верхнюю рамку в XV в¹⁶⁴. Придерживающиеся «классической» модели ученые (традиционалисты), наиболее известным современным представителем которых является Ханс Эберхард Майер¹⁶⁵, полагают, что истинными крестовыми походами были лишь вооруженные паломничества на Восток, преследовавшие цели оказания помощи христианам и освобождения Иерусалима или Святой Земли. Таким образом, из сферы крестоносного движения исключались войны на Иберийском п-ове, Венгрии и Прибалтийском регионе.

Сторонники расширения хронологических и географических рамок крестоносного движения (плюралисты) в качестве формообразующих элементов называют папское одобрение и участие в организации, наделение крестоносцев специальными привилегиями. Контроверзой X. Э. Майеру стал выход в свет в 1977 г. труда наиболее известного современного «плюралиста» Джонатана Райли-Смита, подчеркивавшего, что крестовые походы следует понимать значительно шире, относя к ним

Constable G. The Historiography of the Crusades // The Crusades from the Perspective of Byzantium and the Muslim World. Washington: Dumbarton Oaks Papers, 2001. P. 1 - 22. О споре см.: Jensen J. M. Peregrinatio sive expeditio: Why the First Crusade was not a Pilgrimage // Al Masaq. 2003. Vol. 15. №2. P. 119-137.

¹⁶² Wilken F. Geschichte der KreuzzOge. Leipzig, 1807-1832. Bd. 1-7.

¹⁶³ Runciman S. A History of the Crusades. Cambridge, 1952-1954. Vol. 1-3.

¹⁶⁴ A History of the Crusades. Ed. К. M. Setton. Madison; Milwaukee; London, 1969-1989. Vol. 1-6.

войну с сарацинами на Востоке и в Испании, с язычниками в Прибалтике,

г; 166

еретиками, схизматиками и светскими противниками церкви в Ьвропе . Попытку примирить данные диаметрально противоположные подходы предпринял Жан Ришар¹⁶⁷. Слабым местом обеих концепций является невозможность объяснения с их позиций так называемых «пред- или прото-крестовых походов», имевших место до конца XI в. Следует отметить, что и традиционалисты, и плюралисты акцентируют внимание на «официальном» характере крестоносного движения.

Другая группа ученых, пожалуй, самым ярким представителем которой является Поль Альфондери, концентрировалась прежде всего на изучении т. н. «спиритуальных» и «психологических» феноменов, внутреннего мира крестоносцев и мотивации их действий. Единственным настоящим крестовым походом они считали Первый (1096-1099 гг.), отмеченный наибольшим духовным подъемом, что Альфондери связывал с эсхатологическими представлениями .

Наконец, имеется группа историков, которые могут быть названы «генералистами», идентифицирующими крестовые походы со священной войной и битвами ради защиты веры. К ним следует отнести, прежде всего, Майкла Вилли. Эрнст-Дитер Хель в статье «Что такое собственно крестовый поход» (Was 1st eigentlich ein Kreuzzug?) отклоняет и традиционалистские, и плюралистские дефиниции крестового похода как слишком ограниченные, и утверждает, что крестовый поход был войной, упорядоченной и укрепленной Божественным авторитетом (Deo auctore)¹⁶⁹. Крестовый поход, таким образом, был исполнением воли Бога на земле и средством искупления грехов. Обретение Иерусалима, согласно Хелю,

Mayer Н. Е. Geschichte der KreuzzQge. Stuttgart, 1965.

Riley-Smith J. What Were the Crusades? London, 1977.

Richard J. Histoire des croisades. Paris, 1996.

Alphandery P. La chretiente et l'idee de croisade. Ed. A. Dupront. Paris, 1954-1959.

Hehl E.-D. Was ist eigentlich ein Kreuzzug? // HZ, 259. 1994. S. 297-336.

следует понимать в духовном смысле; объектом крестового похода мог быть любой, воспринимавшийся в качестве врага Христа.

Таким образом, в новейшей историографии крестоносного движения явно прослеживается актуализация обращения к идеальным феноменам социальной психологии крестоносной эпохи. В этой плоскости лежит и избранная нами тема самосознания одного из учреждений политики expeditio Christi, Немецкого ордена. Хронологические и географические рамки

Хронологические рамки исследования охватывает событийную канву с 1198 по 1309 гг. Данный период характерен как эпоха становления Немецкого ордена в качестве полноправного церковного института, его уравнивания в правах с более старыми духовно-рыцарскими орденами, а также складывания и преобразования структур территориальной власти во многих европейских регионах, осуществляемого как путем пожалований и покупки владений, так и создания миссионерского государства в

1 ПС\

Пруссии как наиболее эффективной, с точки зрения высших официалов ордена, формы христианизации языческих прусских племен. Эта духовная и политическая жизнь Немецкого ордена находила отражение во всех памятниках орденской культуры, чем и обусловлен наш выбор.

Нижние границы исследования определены исходя из даты официального утверждения свершившегося преобразования Немецкого ордена как госпитального братства в духовно-рыцарскую корпорацию (1198/99 гг.), закрепленного соответствующей папской буллой¹⁷¹.

В качестве верхней хронологической границы избран 1309 г. -перенесение великим магистром Зигфридом фон Фейхтвангеном своей

Под «Пруссией» понимается совокупность земель, населенных ко времени прибытия орденских войск в 1228 г. языческими племенами пруссов, покорение которых было в целом завершено к 1283 г. ¹⁷¹ Булла папы Иннокентия III от 19 февраля 1199 г., см.: Strehlke Е. Tabulae ordinis Theutonici. В., 1869. S. 37. №.297.

резиденции и совета высших гебитигеров из Венеции в Пруссию, что явилось следствием отказа ордена от региона Средиземноморья как основного направления политической активности. Ряд исследователей подчеркивает, что свершившаяся транслокация была следствием победы так называемой «прусской партии» великого магистра Конрада фон Фейхтвангена, ориентировавшейся на Пруссию как наиболее перспективный регион деятельности ордена после потери Акры в 1291 г . Несмотря на то, что указанная дата является общепринятой в международной историографии, следует подчеркнуть ее условность, поскольку процесс перевода высшей орденской администрации был

растянут во времени и сопровождался рядом катаклизмов .

Венеция была традиционным пунктом отплытия немецких крестоносцев в Св. Землю. О переносе см.: Raddatz W. Die Obersiedlung des Deutschen Ritterordens von PalSstina nach Venedig und Marienburg. Halle a S., 1914; Forstreuter K. Das "Hauptstadtproblem" des Deutschen Ordens // Jahrbuch fur die Geschichte Mittel-und Ostdeutschlands. Tubingen. 1956. Bd. V. S. 129-156.

¹⁷³ О внутреннем конфликте в ордене в начале XIV в. см.: Forstreuter К. Der Deutsche Orden am
Mittelmeer. Studien iiber den Ursprung und das Ende der Deutschordensbesitzungen in den Mittelmeerlandern
(QSGDO, 2). Bonn; Bad Godesberg, 1967.

¹⁷⁴ Arnold U. Mistrz niemiecki Konrad von Feuchtwangen і jego „stronnictwo pruskie" w zakonie krzyzackim
pod koniec XIII і па poczqtku XIV wieku // Zakon krzyzacki. Z Ziemi Swietej nad Baltyk. Torun, 1996. S. 102-
129. Наиболее вероятной причиной представляется рост критики духовно-рыцарских орденов после
потери Святой Земли; в случае с Немецким орденом главную роль сыграли его конфликты начала XIV в.
с горожанами и архиепископом Риги. В сложившихся обстоятельствах перенос резиденции высших
официалов ордена призван был продемонстрировать приоритетность борьбы с язычеством Пруссии и
Литвы в перечне политических задач ордена. О кризисности положения свидетельствует чрезвычайная
поспешность осуществления самой акции. См.: Fischer М. Op. cit. Р. 263; Tumler М. Op. cit. S. 304. О
конфликтах ордена с духовными иерархами Ливонии и Пруссии см.: Auns М. Konflikty zakonu
inflanckiego z arcybiskupem ryskim w XIII w. // Ekspansja niemieckich zakonow rycerskich w strefie Baltyku
od XIII do polowy XVI wieku / Pod red. M. Biskupa. Torun, 1990. S. 121-126; Jahnig B. Das Ringen zwischen
Deutschen Orden und bischoflicher Gewalt in Livland und PreuBen // Romische Quartalschrift fur christliche
Altertumskunde und fur Kirchengeschichte, 97.2002. S. 215-237.

¹⁷⁵ Так, упраздненная в 1309 г. должность ландмейстера Пруссии вскоре была возобновлена и оставалась
в силе до 1324 г. Преемник Зигфрида фон Фейхтвангена, Карл Трирский (1311-1324), резидировал в
Трире; Пруссия была прочно установлена в качестве административного центра ордена только при
Вернере фон Орзельне (1324-1330). Подробно об этом, см.: Niess U. Hochmeister Karl von Trier (1311-
1324). Stationen einer Karriere im Deutschen Orden (QSGDO, 47). Marburg, 1992; Reglinski A. Zmiany
wielkich dostojnik6w krzyzackich w latach 1309-1315 // Ludzie, wladza, posiadlosa. Red. J. Powierski, B.
Sliwiiiski. Gdansk,1994. S. 191-216; J6zwiak S. Kryzys wladzy w zakonie krzyzackim a problem personalnej
obsady komturstwa pokrzywienskiego w latach 1309-1320 // Rocznik Grudziadzki 13. 1998. S. 21-31. С
Южьвяк утверждает, что перевод великих гебитигеров в Пруссию завершился к 1312 г.: J6zwiak S.
Centralne і terytorialne organy wladzy zakonu krzyzackiego w Prusach w latach 1228 - 1410. Rozwoj -
przeksztalcenia - kompetencje. Torun, 2001. S. 222. По мнению Вернера Улиха, резиденция высших
официалов ордена в 1309 г. не переносилась непосредственно из Венеции в Мариенбург, но
промежуточно размещалась в Эльбинге. См.: Uhlich W. Der Beitrag der Hochmeister Konrad und Siegfried
von Feuchtwangen zur Geschichte des Deutschen Ordens. Feuchtwangen, 1990. Впрочем, для нас куда более
важным представляется сам факт смены политического ориентира.

Географически исследование ориентировано, прежде всего, на Пруссию, поскольку, несмотря на размещение представителей высшей орденской власти в Святой Земле и Венеции вплоть до 1309 г., данная область политической активности корпорации, приведшей к созданию там разветвленной структуры территориальной власти, оцениваемой многими

исследователями как государство , представляется нам приоритетной. Аргументом в пользу оценки Пруссии как главного региона орденской активности (возможно, с 1228 г.), служит и такой фактор, как наиболее

быстрый карьерный рост братьев, служащих в балее . Необходимость уяснения аналогий и специфики эмблематической саморепрезентации официалов в баллее требует обращения к иным регионам орденской деятельности: Святой Земле, владениям в империи и Ливонии . Не последнюю роль в избрании Пруссии географически приоритетным объектом исследования играет одно из следствий переноса центральной резиденции корпорации в данный баллей: создание там полноценной традиции собственного орденского историописания, т. е. наилучшая обеспеченность источниками.

Как известно, понятие государства возникло лишь в Новое время. В немецкой литературе применяется понятие «территориальное государство» (Territorialstaat) для обозначения данного типа средневекового государства. Его главным признаком считается осуществленная в рамках феодального владения централизация, не повлекшая за собой создания национального государства. См. Nowak Z.H. Der Deutsche Orden in Preusen: War der Ordensstaat ein moderner Staat? // Medieval spirituality in Scandinavia and Europe. Odense, 2001. S. 157-168; Бессуднова M. Б. Магистр Ливонского ордена Вольтер фон Плеттенберг и проблема преобразования Ливонского орденского государства на рубеже XV - XVI вв.: дис. к. и. н. М., 2003. С. 9.

¹⁷⁷ Сравнительным исследованиям динамики карьерного роста братьев ордена в различных регионах его деятельности посвятил часть своего фундаментального исследования Клаус Милитцер, см.: Militzer К. Op. cit. S. 387 - 458. См., также новейшее просопографическое исследование Мацея Дорны, специально останавливающегося на проблематике карьеры братьев в Пруссии: Dorna М. Bracia zakonu krzyzackiego w Prusach w latach 1228 - 1309. Studium prozopograficzne. Poznan, 2004. S. 64 - 76. Вследствие того, что прусские земли являлись основным регионом военной активности ордена, существуют многочисленные свидетельства о том, что служба в нем в XIII в. воспринималась зачастую братьями в качестве наказания. См. Fischer М. Op. cit. Р. 262. Ситуация изменяется в XIV в.: J6zwiak S. Centralne... S. 221.

Точнее, к истории расположенных в них административно-территориальных структур орденской власти и, соответственно, возглавлявших их официалов, сведения об изображениях печатей которых сохранились. Среди немногочисленных компаративных исследований этого рода наиболее важен труд Д. Вайсса: WeiB D. Spiritual Life in the Teutonic Order: a Comparison between the Commanderies of Franconia and Prussia // La Commanderie, institution des ordres militaires dans l'Occident medieval / Sous la direction d'A. Luttrell et L. Pressouyre (Archeologie et d'histoire de l'art, 14). Paris, 2002. S. 159-173.

Необходимо также остановиться на некоторых методических вопросах. Прежде всего, требует пояснения название исследуемой корпорации. Его адекватное воспроизведение имеет некоторые терминологические проблемы, связанные с отсутствием в отечественной исторической науке глубоких корней изучения истории Немецкого ордена

179 г»

и, соответственно, устоявшейся терминологии . В отечественной науке сосуществуют понятия «Немецкий орден» и «Тевтонский орден». Они оба исходят из интерпретации оригинального этнонима "Theutonices" в самоназвании ордена . В современной немецкой научной литературе преобладает название «Немецкий орден» (Der Deutsche Orden), возникшее в Новое время и распространенное с некоторыми оговорками на орден в целом, на всех этапах его истории¹ '.

Поскольку в поле нашего зрения будет, прежде всего, орденское государство в Пруссии, то географические названия, упоминаемые в исследовании, приводятся главным образом в немецком варианте. При их передаче, а также при передаче личных имен отчасти учитываются существующие в научной литературе рекомендации . Их использование, однако, осуществляется с поправкой на специфику темы и изучаемой эпохи. Имена широко известные передаются в соответствии с устоявшейся традицией. Личные имена воспроизводятся в соответствии с оригиналом.

Библейские цитаты приводятся по Синодальному списку .

Перечисление латиноязычных вариаций названия ордена в сочинениях Яна Длугоша см.: Polak W. Aprobata і spor. Zakon krzyzacki jako instytusja koscielna w dzielach Jana Dlugosza. Lublin, 1999. S. 122,125, 128,133.

¹⁸⁰ См.: многочисленные вариации полного латиноязычного названия ордена в вышеуказанных изданиях
актового материала, напр., Ordo domus sancte Marie Theutonicorum Iherosolimitane.

¹⁸¹ Бокман X. Указ. соч. С. 7-8, ЗО.

Гиляревский Р. С, Старостин Б. А. Иностранные имена и названия в русском тексте. Справочник. 3-е изд., испр. и доп. М., 1985.

Некоторых пояснений требуют применяемые нами правила ссылок на источники и литературу. При ссылках на отечественную литературу мы стремились придерживаться существующих библиографических правил; при ссылках же на иностранную - учитывалась специфика зарубежных изданий. Многие немецкие и польские исследования, а также тематические сборники статей выходят в свет отдельными изданиями, но в сериях монографий или ученых записок. В скобках указываются их номера в рамках соответствующей серии. Зарубежные издания источников по сложившейся традиции обычно указываются по имени автора, подготовившего их публикацию.

Эмблематические исследования.

Исследование сфрагистических памятников Немецкого ордена опирается на прочную традицию, заложенную в первой трети XVIII в1. Решение проблемы на строгой научной основе, подразумевающей критическое изучение, систематизацию и качественное археографическое описание памятников с целью их последующей публикации принадлежит немецким историкам и археографам второй пол. XIX в2. Труд Ф. А. Фоссберга является первым специальным исследованием, дающим широкую панораму орденской сфрагистики и нумизматики в Пруссии в целом3. В работе Б. Дудика печатям уделяется внимание в контексте общего обзора орденской эмблематики4. Характерной чертой сфрагистических исследований XIX в. являлось воспроизведение памятников в виде прорисовок5 различной степени аутентичности и стандартное деление работы на описательную часть6 и иллюстративные таблицы. Следует особо выделить фундаментальное исследование печатей Ливонского ордена Р. фон Толля и И. Захсендалля, являющееся базовым вплоть до сегодняшнего дня, несмотря на необходимость внесения ряда корректив7. Сфрагистические выкладки составляют важный источниковедческий компонент архонтологического исследования Э. Драгендорфа8. Работу Б. Энгеля, представляющую каталожное описание сфрагистического собрания Городского архива Торна (совр. Торунь), отличает четкое структурирование материала соответственно ступеням орденской иерархии9. Ряд трудов посвящен сфрагистике отдельных комтурств Пруссии10. Наряду со специальными исследованиями, описания орденских печатей, сопровождаемые в ряде случаев иллюстративными приложениями, присутствуют в различных изданиях актового материала". Начало нового периода исследований, связанное с именем Б. Шмида12, инициировалось реставраторскими работами в Мариенбурге кон. XIX - нач. XX в., стимулировавшими изучение орденского искусства13. Основываясь на материалах широкого круга архивов, исследователь впервые осуществил типологизацию печатей высших официалов ордена, воспроизводя оригиналы в виде фотокопий14. Сведения о некоторых орденских печатях Пруссии содержатся в работе М. Гумовского15. Невелико число исследований, посвященных конкретным иконографическим сюжетам орденских печатей, в качестве примера можно указать работы о сцене Бегства в Египет16. Печать как источник по истории вооружения и военного дела ордена рассматривается в трудах А. Новаковского и С. Экдаля.

Подавляющее большинство работ, включая современные, посвящены печатям орденских официалов в Пруссии. Появившаяся в 1970 г. монография К. Милитцера, не ставившая самостоятельной исследовательской задачей изучение печатей ордена в немецких землях, тем не менее, стимулировала ученых на дальнейшую разработку проблематики18. Изучая историю возникновения баллеев ордена в империи, ученый проследил эволюцию должностей орденских официалов, опираясь, среди прочего, на сфрагистический материал. Следует отметить, что специального исследования, посвященного печатям ордена в имперских землях, не существует до сих пор. Отдельные памятники публиковались в фундаментальных сфрагистических каталогах, охватывающих материалы конкретного региона или архива19. Особый интерес представляет работа В. Пиллиха, описывающая собрание металлических копии многих несохранившихся печатей20. Сфрагистические памятники неизменно присутствуют в специальных исследованиях, посвященных истории административно-территориальных единиц ордена21. Печати Немецкого ордена в Святой Земле были частично опубликованы в «Сигиллографии Латинского Востока» Густава Шлюмберже22, дополненной и изданной после смерти автора; также необходимо указать более новую работу одного из крупнейших современных специалистов в истории крестоносного движения, X. Э. Майера, посвятившего свой труд печатям государств крестоносцев23. Небольшой обзор наиболее интересных, на его взгляд, образцов орденской сфрагистики дает Джакомо Карло Баскапе24.

Вплоть до начала 1990-х гг. основное внимание историков, среди которых наиболее значим вклад немецких ученых, было сосредоточено на систематизации и внешнем описании памятников данной специфической группы орденского искусства. Рассматривая печать прежде всего как средство внешней аутентификации документа, придания ему правовой силы, авторы концентрировали усилия на установлении владельца печати и ее датировке. Иконография печатей как таковая, вне ее роли в систематизации печатей по сюжету в изобразительном поле не привлекала исследовательского внимания.

Образ рыцаря Немецкого ордена в письменной традиции

Духовно-рыцарские ордена возникли в связи с крестовыми походами, частично в Святой Земле, частично в Испании и Прибалтике. В них старые традиции монашества, обязывающие целомудрию {continencia), послушанию iphediencid) и бедности (paupertasf были связаны с идеалами возникшего в XI в. института рыцарства . Немецкий орден был основан в качестве госпитального братства и преобразован впоследствии в рыцарский орден несколько позже иных наиболее значительных духовно-рыцарских корпораций - орденов тамплиеров4 и иоаннитов5. Вследствие этого орденские официалы были избавлены от необходимости разработки концептуального обоснования правомерности существования института milites Christi, заимствовав существующие модели иоаннитов и, прежде всего, тамплиеров . Сама идея духовного рыцарства виделась многим в XII в. как нечто нереальное, поскольку достаточно тяжело было представить не просто сосуществование, но гармоничное единство в рамках одной организации элементов монашества и рыцарства, норм монастырской жизни и вооруженной борьбы7. Неудивительно, что данный симбиоз нередко становился объектом достаточно жесткой критики противниками, прежде всего, представителями клира . Связь рыцарского и монашеского идеалов была неизвестна в X - первой пол. XI вв. вследствие диаметрально противоположных жизненных укладов ordo (сословий) bellatores и laboratores: вступающий в монастырь не мог оставаться воином.

Современная историческая наука называет два основных фактора, вызвавших к жизни феномен рыцарей-монахов - Клюнийская реформа и крестоносное движение. По мнению Мариана Дыго, клюнийское движение указало находящемуся в процессе становления рыцарству путь к обретению спасения, напрямую связанный с привычным его представителям военным образом жизни, изменив его вектор: воинствование во имя Христа1 . Следствием вооруженного peregrinatio 1096-1099 гг. была необходимость защиты паломников, подвергавшихся после отвоевания Святой Земли повышенной опасности. Со временем возникла необходимость в постоянном присутствии дисциплинированной военной силы для удержания civitas Domini, что не входило в задачу крестоносцев и было неосуществимо для них в силу целого ряда факторов11. Как отмечал К. Эльм, возникновение новых орденов служило своеобразным индикатором наличия в обществе определенных проблем социального, политического и духовного планов, способствовать разрешению которых и были призваны вновь создаваемые церковные институты 2.

Идейное обоснование1 существованию первого духовно-рыцарского ордена, тамплиеров, возникшему при его деятельном участии14, дал Бернар Клервоский, посвятивший ему эпистолярное сочинение «De laude novae militiae», лигитимировавшее15 новую форму церковной жизни16. Главное отличие нового воинства от современных ему ordo bellatores и oratores Бернар видит в том, что milites Christi сражаются не ради преходящих мирских благ, но во имя Христа, не только побивая Его врагов во плоти, защищая Иерусалим, civitas Domini, но и борясь с кознями дьявола в собственной душе .

Монашеские практики

Весьма важным визуальным элементом, формирующим корпоративную идентичность, являлись орденские одеяния1, подчеркивающие, прежде всего, принадлежность членов Немецкого ордена к духовенству. М. Тумлер полагает, что первые братья ордена в Акре одевались аналогично членам иных орденов, используя, вероятно, одежды черного, белого, коричневого или серого цветов . Сведения 11-й главы орденского устава достаточно лаконичны, указывается, что верхней одежде {cleidere, die si uzwendic tragent) надлежит быть цветов духовенства {geistlicher varwe). Подчеркивается, что братья-рыцари должны носить белые плащи как знак своего рыцарского происхождения (ritterbrudere sulen wize mentele tragen zu eime zeichene ritterschefte)4, иные их одежды не должны были разниться с облачением остальных братьев. Таким образом, белый плащ являлся не только символом внешней репрезентации, но и показателем социальной дифференциации в самом ордене5. Как и в иных орденах, ношение унифицированной одежды происходило из практических соображений и опиралось на пример орденов, возникших ранее. Вероятно, наиболее ранним из сохранившихся памятников, дающих представление об одежде орденских рыцарей середины XIII в., является надгробное изображение великого магистра Конрада Тюрингского, показанного в длинном плаще (см. Приложение V, 1-2). Цветовую гамму орденского плаща показывает витраж орденской церкви в Кёльне (см. Приложение III, 9).

Белый цвет плаща был воспринят Немецким орденом, вместе с уставом, от ордена тамплиеров . «Narratio de primordiis ordinis Theutonici» свидетельствует, что белый плащ {album pallium) был вручен магистром тамплиеров Жильбером Эрайлем возжелавшему вступить в Немецкий орден рыцарю Генриху фон Кирхайму «как свидетельство (ш testimonium), что все братья рыцари (fratres milites) названного дома с этого момента должны были носить его в соответствии с положениями устава (ордена) храма» . Произошло это во время акта преобразования госпитального братства в рыцарский орден, в марте 1198 г9. Учитывая общую тенденциозность памятника1 , а также запрет 22-го параграфа устава тамплиеров ношения белого плаща всем, кто не является рыцарем этого ордена , данная информация требует осторожного отношения. Во всяком случае, уже в 1210 Иннокентий III, в ответ на жалобы тамплиеров, запретил братьям Немецкого ордена ношение белого плаща (nuper alba pallia portare cepistis) . Это было вызвано необходимостью различения членов орденов (religionis signum milites militie Templi albis palliis uterentur ad differentiam aliorum) .

Право на ношение плаща этого цвета было пожаловано ордену понтификом только в 1211 г. и являлось, вероятно, следствием достигнутого посредством усилий патриарха Иерусалима14 компромисса с тамплиерами15. Подтверждение последовало в булле Гонория III от 9 января, уравнивающей Немецкий орден в правах с тамплиерами и иоаннитами, где упоминалось lt...liberе utamini mantellis"16. Конфликт, тем не менее, не утих, и Фридриху II пришлось в день своей коронации в 1221 г. вновь просить папский престол о вмешательстве. Булла от 17 апреля 1222 г., наряду с новым подтверждением alborum mantellorum, упоминает введенный для отличия орденов signaculo speciali . По-видимому, это первое документально подтвержденное свидетельство о существовании орденского креста. Спор с тамплиерами продолжался вплоть до 1230 г., когда Григорий IX уже прямо запретил им опротестовывать ношение братьями Немецкого ордена mantellis albis .