Образ внешнего мира в национал-социалистической пропаганде (1933-1941 гг.) Шварцкопф Константин Эдуардович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Структурные характеристики образа внешнего мира в национал-социалистической пропаганде 41

1.1. Объективные условия и идейные основания возникновения и развития образа внешнего мира в нацистской Германии

1.2. Динамика и функции картины зарубежной действительности в Третьем рейхе 51

1.3. Границы воздействия нацистской пропаганды 64

1.4. Социальный аспект национал-социалистического образа внешнего мира 78

Глава 2. Основные темы национал-социалистической пропаганды в описании зарубежной действительности

2.1. Антидемократизм и антикапитализм в описаниях зарубежья 97

2.2. Антикоммунизм и антисоветизм в нацистской пропаганде 116

2.3. Антисемитские и расистские мотивы при описании внешнего мира 137

Глава 3. Взаимоотношения нацистской Германии и зарубежья в национал-социалистической пропаганде

3.1. Идея враждебности «западных демократий» 156

3.2. Взаимоотношения нацистской Германии и СССР и образ Советского Союза в пропаганде Третьего рейха с мая 1939 г. по 21 июня 1941 г . 172

3.3. Агрессия и оккупационная политика Германии в национал-социалистической пропаганде. 181

Заключение 210

Список использованных источников и литературы 216

Список сокращений 266

Приложения I -XXXIV

• Объективные условия и идейные основания возникновения и развития образа внешнего мира в нацистской Германии
• Антидемократизм и антикапитализм в описаниях зарубежья
• Взаимоотношения нацистской Германии и СССР и образ Советского Союза в пропаганде Третьего рейха с мая 1939 г. по 21 июня 1941 г

Введение к работе

В данной диссертационной работе исследуется образ внешнего мира в национал-социалистической: пропаганде 1933-1941 гг. и восприятие этого образа немецким обществом в указанный период.

Актуальность темы определяется четырьмя моментами. Первый из них заключается в том, что интенсивно развивающиеся экономические, политические и культурные связи между Федеративной Республикой Германией и Российской Федерацией должны строиться и уже строятся на прочном фундаменте российско-германской дружбы. Критический, научный анализ проблем, связанных с Третьим рейхом, то есть с самой мрачной страницей германской истории, поможет осмыслить тяжёлые уроки прошлого, и, таким:-образом, будет способствовать дальнейшему сближению Германии и России.

Во-вторых, процесс эстетизации и популяризации нацизма, начавшийся ещё в 1970-х гг. в западноевропейских странах и США1, активно развивается ив современной России. В условиях либерализации книжного рынка и вообще сферы торговли российский покупатель получил доступ к запретным долгое время первоисточникам: сочинениям нацистских лидеров, «коричневой» музыке и фильмам. В то же время эта продукция, например, сочинение А. Гитлера «Майн Кампф» или же аудиозаписи нацистских маршей, может быть бесплатно получена посредством Internet. Физические и юридические лица, распространяющие такого рода; материалы, чаще всего не утруждают себя составлением детальных, толковых комментариев. В результате возникает опасность ползучей реабилитации национал-социализма. Недостаток новейших работ по истории нацистской пропаганды в отечественной исторической науке ещё более усугубляет сложившуюся ситуацию. Изучение представленной проблематики будет способствовать восполнению пробелов на данном научном направлении.

Кроме того, современные техники воздействия на массы, применяемые при помощи средств массовой коммуникации, обнаруживают некоторое сходство с теми пропагандистскими механизмами, которые были разработаны в нацистской Германии. Несмотря на то, что в наши дни управление общественным мнением имеет ряд новых принципиальных особенностей1, ознакомление общественности с результатами изучения национал-социалистической пропаганды всё ещё может рассматриваться как противоядие, нейтрализующее в той или иной степени попытки манипуляции массовым сознанием;

Наконец, исследователи, затрагивающие проблему сравнения форм и методов нацисткой и советской пропаганды, до сих пор: ограничивались констатацией некоторой типологической близости тех методов пропагандистского воздействия, которые практиковались в Третьем рейхе и сталинистском Советском Союзе.. Между тем, выделение объединяющих признаков гитлеровской и сталинской диктатур в рамках теории тоталитаризма, не находящее своего естественного дополнения в подчёркивании отличительных моментов, чревато недооценкой преступлений, совершённых по вине нацизма. Формирование дифференцированного представления о содержании национал-социалистической пропаганды сделает невозможным отождествление нацистского и большевистского режимов в исторической науке, политологии и возможно, также и на уровне обыденных представлений о прошлом, и позволит найти в государственной пропаганде обеих диктатур не только общие черты, но и множество решающих различий.

Объектом исследования является национал-социалистическая пропаганда 1933 — 1941 гг., распространявшаяся словесно и наглядно, посредством пуб личных речей, периодических и непериодических печатных изданий, а также визуальных изображений (иллюстраций, плакатов, открыток и др.).

Предметом исследования является содержательное наполнение и динамика образа внешнего мира в национал-социалистической пропаганде, условия его возникновения, развития и существования, втом числе и совокупность реакций немецкого общества данного периода на нацистские описания зарубежной действительности.

Выбор темы обусловлен тем обстоятельством, что изучение созданной В і Третьем? рейхе картины зарубежья имеет основополагающее значение для понимания всей нацистской пропаганды и полного осознания роли немецкого национализма как питательной почвы нацизма . Кроме того, на примере образа внешнего мира в национал-социалистической пропаганде можно особенно чётко продемонстрировать расхождения и: совпадения между взглядами населения Германии на происходившие в 1933 — 1941 гг. события и официальной трактовкой этих событий нацистским режимом;

Географические границы исследования ограничены территориями, официально входившими в германский рейх на 21 июня 1941 г.

Хронологические рамки диссертации охватывают период с 30 января 1933 г. по 21 июня 1941 г. Начальная дата исследования связана с приходом НСДАП (Национал-социалистической германской рабочей партии) к власти. В предшествующее время национал-социалисты подчиняли свою пропаганду задаче завоевания политического господства и были вынуждены считаться с конкуренцией других партий и правительством Веймарской республики. С установлением в Германии диктаторского режима целенаправленность нацистской пропаганды и условия её функционирования резко меняются: главной целью становится стабилизация диктатуры, а контроль над государственным аппаратом и террор в отношении противников и просто несогласных приводит к повышению эффективности: влияния на массы. Конечная дата исследования определяется тем фактом, что завоевательная война нацистской Германии против Советского Союза полностью обнажила преступную сущность нацизма и одновременно открыла новую главу нацистской пропаганды1.

Степень изученности проблемы: Литературу по данному вопросу можно разделить на две группы.

Первую группу составляют те научные монографии и статьи, в которых система национал-социалистической пропаганды рассматривается во всей её совокупности. Данный подход позволяет, с одной стороны, наметить основные направления дальнейших, более детализированных исследований, а с другой стороны подразумевает обобщение результатов, достигнутых благодаря подробному изучению частных случаев пропагандистского воздействия нацистов на массы.

Вторую группу образуют работы, в которых описываются сформированные нацистской пропагандой образы тех или иных стран, представления немецкого общества эпохи национал-социализма о других государствах и предыстория возникновения этих внешнеполитических стереотипов.

Говоря об историографии данной проблематики можно также выделить зарубежную (немецкую и англоязычную) и отечественную литературу. Поскольку приоритет в:области изучения нацистской пропаганды безусловно принадлежит зарубежным исследователям, целесообразно начать обзор литературы по теме диссертационного исследования с немецкой и англоязычной историографии.

Попытки анализа национал-социалистической пропаганды, предпринятые зарубежными авторами в 1930-х - первой половине 1940-х гг., то есть параллельно с развитием нацистских методов аппеляции к населению, в целом не оказали существенного влияния на содержание последующих работ по этой теме. Недоступность многих источников и отсутствие достоверного, верифицированного знания о скрытых механизмах управления обществен-ным мнением, действовавших в Третьем рейхе, придали исследованиям того времени публицистический, повествовательный характер. Политическая злободневность проблемы побуждала современников нацистской Германии делать особый упор на опровержении нацистских лозунгов. Труды О. Ленн-хофа, Д: Сингтона и А. Вейденфельда, Д. Гэррэта и других авторов1 выполняли; не в последнюю очередь, просветительскую задачу. Особняком здесь стоит монография В. Райха «Психология масс и фашизм», в которой содержится ряд немаловажных выводов. В частности, интересны проницательные замечания, В. Райха о роли традиционной морали-: в поддержании стабильности нацистской диктатуры2.

Конечно же, уже в этот период исследователи смогли дать надлежащую оценку некоторым наиболее очевидным методам воздействия НСДАП на массы. Так, В. Мюнценберг ещё в 1938 г. особо выделил псевдосоциалистический характер нацистской пропаганды .

Во второй половине 1940-х и на протяжении 1950-х гг. развитие зарубежной историографии нацистской пропаганды было в целом подчинено установке на общественно-политическое «перевоспитание» (англ; reeducation) немцев. Л. Фрэйзер, автор книги «Ответственность за начало войны и пропаганда. Германия между двумя мировыми войнами» отмечал в предисловии к первому, английскому изданию, что он писал эту работу в первую очередь для немцев, поскольку хотел «показать им, как их обманывали свои же пропагандисты»4. В том же изобличающем, образовательном ключе были выдержаны труды В:. Хагеманна, К. Шмеера, X. Эппинга и других авторов1.

Однако эти политико-просветительские усилия зарубежных историков в значительной мере были обесценены в результате некритического отношения к прошлому. Легенда о всемогуществе нацистской пропаганды, созданная ранее самими же нацистами2, обрела в 1940 — 1950-х гг. видимость научной истины. В исторической науке закрепились преувеличенные представления о демонической силе А. Гитлера, превращении населения в покорную толпу, в общем и целом - о непревзойдённости и совершенстве нацистских манипу-лятивных технологий. В историографию нацистской пропаганды проник вульгарный психологизм: причины, по которым нацизм пользовался массовой поддержкой, объяснялись при помощи- рассуждений о коллективной внушаемости, о стремлении нацистов воздействовать на чувство, а не на разум3.

В 1960-х - начале 1970-х гг. зарубежные исследования нацистской пропаганды были поставлены на фундамент теории тоталитаризма. Мощным толчком в этом направлении стала основополагающая монография X. Арендт «Истоки І тоталитаризма»4. Дальнейшие шаги в сторону применения тоталитарной парадигмы для изучения национал-социалистической пропаганды были связаны, прежде всего, с именами Г. Шульца и Э; К. Брамштеда5. Теория тоталитаризма проявила себя на тот момент времени как достаточно полезный методологический инструмент: она позволила вскрыть взаимосвязь между убеждением и террором; характерную для нацистских методов обеспечения массового базиса, выявить влияние расистской идеологии на содержание пропагандистских тем, показать, что в 1933 — 1945 гг. эффективность национал-социалистической пропаганды была в значительной степени обусловлена административными мерами нацистского режима. Вместе с тем теория тоталитаризма способствовала дальнейшему упрочению мифа о неограниченном «обольщении» немецкого народа посредством активации бессознательного. К примеру, авторы коллективного труда, вышедшего в 1970 г. в ФРГ под названием «Третий рейх», уверяли, будто бы в Третьем рейхе политическая речь вообще не несла в себе никакой; информации и никаких аргументов, а только передавала «заклинания и приказы, эмоциональные сигналы, которые должны были вызывать инстинктивную реакцию» . К тому же само понятие «тоталитарной пропаганды»2 влекло за собой такую постановку вопроса, при которой исследователи уже не могли отказаться от обоснования и развития теоретических положений об одностороннем навязывании идеологии; примате политических ценностей и убеждений над реальными потребностями людей, всеохватности и вездесущности пропагандистского воздействия. Проявляя повышенное внимание к политической мифологии и идеологически-репрессивному контролю сверху, теория тоталитаризма оказалась бессильной более-менее убедительно ответить на вопрос о причинах эффективности нацистской пропаганды. 1980-е - 1990-е гг. как раз и прошли под знаком преодоления тоталитарного подхода. Если в предшествующее время (1940-е - 1970-е гг.) были детально изучены организационные основы системы нацистской пропаганды, проанализованы основные методы пропагандистской активности нацистов и её формы, то с начала 1980-х гг. начинается выявление причин массового доверия к нацистским лозунгам. Начало этому пути было положено сборником работ английских историков ««Нацистская пропаганда. Власть и границы воздействия»3. Здесь были опубликованы статьи Д. Уэлча, Я. Кершоу, С. Солтэра и других видных британских историков. Важнейший вывод, сде данный в этом коллективном труде, гласил, что залогом успеха нацистской пропаганды была её податливость, изменчивость. Авторы показали, что национал-социалисты преуспели в своей пропаганде благодаря использованию тех ценностных установок, которые были присущи различным социальным группам . Дальнейшие исследования подтвердили обоснованность этого важнейшего умозаключения. В 1988 г. Й. Бозэ доказал в своей работе «Инсценированный восторг по поводу войны и бессильная воля к миру», что пропаганду в Третьем рейхе следует рассматривать как попытку нацистского режима возместить отсутствие социально-экономических реформ посредством создания суррогатного общественного мнения: Он наглядно продемонстрировал, что публичные речи А. Гитлера и ЙІ Геббельса воспринимались с одобрением лишь тогда, когда содержание этих речей соответствовало основным тенденциям во мнениях тех или иных социальных групп . Не меньшее значение имела монография Г. Пауля «Восстание плакатов. Нацистская пропаганда в период до 1933 г.», в которой было опровергнуто устоявшееся мнение о главенствующей роли антисемитизма в завоевании нацистами массовой поддержки3.

О масштабах этой методологической революции можно судить по изменившемуся характеру новых и новейших исследований по данной теме. Во многих зарубежных работах по истории нацистской пропаганды, появившихся с конца -і 1980-х гг., учитывается тот факт, что «больше нельзя во всех подробностях описывать национал-социализм, его сущность и возникновение и при этом упускать из вида менталитет тех, кто сделал возможным его появление»4. Конечно же, некоторые авторы до сих пор посвящают теме восприятия нацистской пропаганды населением лишь несколько скупых замечаний. Недостаточное внимание к данному аспекту характерно, в част ности, для работ израильского историка Р. С. Вистриха, немецких историков F. X. Херба и Б. Зёземанна1. Наряду с этим, всё ещё сохраняются привычные представления=о «массовой истерии»2 как; о важнейшем, и даже единственном залоге эффективности пропагандистского воздействия в Третьем рейхе3. В то же время с начала 1980-х гг. и по сегодняшний день прогресс в области изучения нацистской пропаганды происходил в основном: благодаря тем исследователям, которые в той иной степени раскрывали в своих работах вопрос о реакции населения на пропаганду нацистов4. Историография нацистской пропаганды, как отмечает известный британский историк Д. Верхей, уже не может оставаться перечислением событий и характеристикой организационных, управленческих структур. Исследования пропаганды должны «предоставлять нам возможность увидеть социальную историю прошлого в новом свете»5, способствовать максимальному раскрытию тех отношений взаимозависимости, которые объединяют историю политическую с историей социальной. В данном диссертационном исследовании мы придерживаемся именно этого направления, стремимся сократить всё ещё существующий; разрыв между анализом пропагандистских текстов и рассмотрением их восприятия.

В этом отношении автору представляются весьма перспективным и два подхода. Первый из них был разработан немецким политологом К. Роэ в работе «Выборы и І выборные традиции в Германии»6. Применив концепцию «политической культуры»? для анализа политических предпочтений граждан Веймарской республики, К. Роэ выяснил, что политическая агитация НС ДАП воспринималась сторонниками «национального лагеря» (т. е. националистически настроенными немцами, не - принадлежавшими» к числу приверженцев католической партии Центра и социалистических партий) как «нечто давно известное, но более радикальное»2. Заслуживает внимания и другой вывод К. Роэ, согласно которому «партийные системы, и, тем самым, отношения между избирателями и политическими элитами нуждаются в постоянном уходе и і символическом обновлении»3. Из этого следует, что нацистскую І пропаганду можно оценить, как способ; «радикализации доминирующей; политической культуры» и сохранения массового базиса HGДАП с помощью постоянного варьирования содержания пропагандистских тем:

Однако в; наибольшей степени на данное диссертационное исследование повлиял другой подход, первоначально развитый в работах британской школы; культуральных исследований. Представители этой школы? (английский историк-неомарксист С. Холл и его последователи) ещё с 1960-х гг. работают в рамках концепции культурной гегемонии, опираясь на творческое наследие итальянского мыслителя А. Грамши. Поле их научной деятельности составляет современная популярная культура5.

В 2002 г. немецкий исследователь Т. Буссемер попытался использовать теоретические наработки этой школы для осмысления феномена нацистской пропаганды 1933 - 1945 гг. Результатом этой попытки? стала монография «Пропаганда и популярная культура: конструированные воображаемые миры в национал-социализме»1. Основным достоинством этой работы является выявление корреляции между повседневным опытом немецкого общества 1930-х гг. и тематическим наполнением пропаганды национал-социалистов. Обращая внимание читателей на такие пропагандистские сюжеты, которые долгое время изучались явно недостаточно или же не рассматривались совсем, (псевдо-демократический дискурс, иллюзия вертикальной социальной мобильности, инструментализация восторга перед техникой и др.), Т. Буссе-мер смог открыть новые, чрезвычайно интересные грани; нацистской пропаганды. Вместе с тем, его исследование не лишено существенных недостатков: если в; период преобладания тоталитарной парадигмы чрезмерно акцентировался сугубо политический аспект, то Т. Буссемер склонен к недооценке роли расистской идеологии и милитаристской агитации в системе нацистской пропаганды . Однако в том случае, если этот подход будет избавлен от некоторых сопутствующих перехлёстов, мы сможем взглянуть на проблему массового воздействия в Третьем рейхе более широко, чем это было принято ранее.

В Германской Демократической Республике изучение воздействия НС ДАЛ на немецкое общество не вышло за пределы зачаточной, предварительной стадии. Некоторый всплеск интереса к вопросу о механизмах пропагандистской активности нацистов наблюдался лишь в 1960-х - начале 1970-х гг. В это время были опубликованы статьи X. Одермана и П. Кирхай-зена3. Широкий спектр вопросов, связанных с манипуляцией общественным мнением в период нацистской диктатуры затронул К. Шеель4. Однако все перечисленные выше работы не смогли послужить отправной точкой для дальнейшего развития этой темы. По меткому замечанию Л. Н. Корневой, историки ГДР «не дали, или не успели дать... адекватного ответа на вопрос о причинах влияния гитлеровцев на массы»1.

Исследования, составляющие вторую группу литературы, носят в силу своей специфики настолько разрозненный характер; что говорить о каких-либо устойчивых научных направлениях не представляется возможным. В данном случае речь может идти лишь о некоторых основных тенденциях. Прежде всего, стоит выделить приверженность многих немецких авторов к тезису о наличии в Германии непрерывной традиции \ русофобии, зародившейся ещё в период революции 1848 года . В наиболее чётком виде эта позиция была сформулирована Г.-Э. Фолькманном. Последний считает, что «популярные в национал-социалистической Германии представления о России состояли из мозаичных традиционных воззрений, которые в свете планируемой и проводимой; политики расширения жизненного пространства» всего лишь были эффективным образом утрированы»3. Недавно эта концепция подверглась весьма аргументированной; на наш взгляд, критике со стороны Г. Кёнэна. Этот немецкий историк призывает к большей взвешенности суждений и более пристальному вниманию к постоянным изменениям в немецком образе России. По мнению Г. Кёнэна, исторический контекст антирусских высказываний был настолько разнообразен, что «нет никакого смысла в том, чтобы выстраивать прямую последовательность от Маркса, как фанатичного русофоба 19 столетия до антипатии Аденауэра к «Советам»4.

Соблюдение баланса между подчёркиванием элементов стабильности в представлениях немцев о других странах и рассмотрением» динамики этих мнений является общей проблемой многих исследований немецкого образа внешнего мира. В этой связи интересны замечания Ф. Гассерта, который ар гументированно доказывает, что в своём стремлении проследить истоки мифа о «еврейской Америке» Д. Динер, автор книги «Искажённые миры. Антиамериканизм в Германии», сместил дату массового распространения этого внешнеполитического стереотипа в немецком обществе во времена Веймарской республики, в то время как в действительности это мнение стало крайне популярным лишь после прихода нацистов к власти1. Другим недостатком большинства работ такого плана можно считать отсутствие элементов сравнительного анализа синхронных образов разных стран. В частности, несмотря на очевидные параллели - в нацистских описаниях Польши и Чехословакии, в зарубежной историографии не предпринимается; никаких попыток выяснить, в чём заключалось сходство и различие; портретов этих стран в Третьем рейхе.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что авторы, занимающиеся изучением представлений немцев о других народах и воссозданием нацистских пропагандистских портретов зарубежья, собрали огромный фактологический материал и детально реконструировали некоторые из тех образов других стран, которые были созданы немецкой прессой и публицистикой в 1933 — 1945 гг. Среди работ, непосредственно способствовавших анализу исследуемой проблемы, следует особо выделить монографии и статьи Ф. Гассерта, Б. Клецин, В: Ветте и Ю. Зивоттек. Ф. Гассерт детально описал эволюцию нацистского образа Соединённых Штатов и мнений немецкого общества того времени об американской действительности в своём широко известном труде «Америка в Третьем рейхе. Идеология, пропаганда и народное мнение». Б. Клетцин впервые в исторической науке детально проанализировала идею нацистского «нового порядка» в Европе. Ю. Зивоттек раскрыл содержание и смысл пропагандистских кампаний, инициированых нацистским режимом в 1935 - 1939 гг. и направленных против СССР, Чехословакии, Польши, Великобритании, Франции и США. В. Ветте подробно осветил в ряде своих работ образ Советского Союза как расово-идеологического врага, тиражировавшийся в нацистской Германии1.

В отечественной исторической науке изучение нацистской пропаганды долгое время оставалось на уровне выявления наиболее общих характеристик и опровержения реакционных, обеляющих нацизм трактовок. В 1934 г. М. Лемин затронул проблему милитаристской агитации в нацистской Германии, аН: Корнев в 1937 г. показал в своей монографии «Третья империя в лицах» некоторые способы воздействия лидеров НСДАП на массы . Однако в целом, как пишет Ю:В: Галактионов, в 1933 - 1939 гг. формы, методы и организация нацистской пропаганды не были серьёзно проанализированы3. То же самое можно сказать и о 1940 - 1950-х гг.

После XX съезда КПСС (1956 г.) была создана • возможность для более глубокого изучения проблем, связанных с германским вариантом фашизма, в том числе и для исследования национал-социалистической пропаганды. Важной вехой на этом пути стала книга Г. Л. Розанова «Германия под властью фашизма», вышедшая в 1961 г. Воздействие нацистов на массы рассматривалось здесь под углом подготовки немецкого народа к будущей войне. Кроме того, автор на множестве конкретных примеров проиллюстрировал роль расовой теории как идеологического прикрытия нацистских преступлений4. Вместе с тем, работа Г. Л. Розанова отличалась некоторым монизмом, что проявилось, в частности, в выдвижении тезиса о том, что «основой фашистской пропаганды являлась ложь о недостатке у немецкого народа жизненного пространства»5. Как следствие, этот исследователь обо шёл стороной псевдосоциалистический аспект национал-социалистической агитации.

Важнейшим шагом в развитии отечественной историографии нацистской пропаганды стала фундаментальная монография А. А. Галкина «Германский фашизм» (Mi, 1967). Многие из тех выводов, к которым пришёл этот видный советский и российский учёный в своём исследовании, не потеряли своей значимости и на сегодняшний день. Как в области изучения нацизма вообще, так и по уровню анализа нацистских методов аппеляции к населению работа А.А. Галкина, на наш взгляд, не уступала зарубежным аналогам того времени; и во.многих отношениях, даже превосходила их. Перед читателем была развёрнута обширная и детальная панорама пропагандистской активности нацистов, охватывающая формы и методы нацистской пропаганды, её организационные структуры и содержание. А. А. Галкин назвал основные условия эффективности нацистской пропаганды, исследовал псевдосоциалистическую риторику нацистов с новых позиций, оценил место расовой теории в системе национал-социалистического воздействия на массы гораздо более взвешенно, чем это делалось ранее. Некоторые недостатки этой работы (например, автор, подчиняясь советской марксистской идеологии, выводит успехи нацистской пропаганды, в первую очередь из особенностей мелкобуржуазной психологии) нисколько не умаляют общего значения достигнутых А. А. Галкиным результатов1.

К сожалению, отечественные исследования 1970 - 1990-х гг. не привнесли ничего существенно нового в! изучение нацистской І пропаганды и порой даже значительно уступали упомянутой монографии. В частности, для работ А. С. Бланка, достаточно важных в плане понимания идеологии нацизма, характерна несоразмерность между подробным описанием манипулятивных приёмов ранней НС ДАЛ и явно недостаточным вниманием к государственной пропаганде Третьего рейха. В книге А. С. Бланка «Идеология германского фашизма» на восьми страницах повествуется в основном о на цистских собраниях первой половины 1920-х гг., на которых «слушатель, за долгий вечер уже налившийся пивом» , оказывался беспомощной жертвой гитлеровского гипноза, и в то же время пропаганда в нацистской Германии не освещается вовсе: на четырёх последующих страницах речь идёт лишь о системе массовых организаций, цензуре и сожжении книг . В монографии Б. Н. Бессонова «Фашизм: идеология, политика» тема государственной пропаганды в нацистской Германии получила лишь незначительную, неглубокую разработку3.

Начиная с 1970-х гг. и вплоть до конца XX в. в отечественной историографии нацистской пропаганды всё более усугублялись две диспропорции: во-первых, внутренняя, то есть описанный выше явный разрыв между повышенным вниманием к ранним пропагандистским методам НСДАП и неразработанностью проблем, связанных с последующими этапами развития нацистской пропаганды, и, во-вторых, внешняя, то есть противоречие между высоким, и всё более возрастающим уровнем работ, посвященных другим аспектам истории Третьего рейха, и стагнацией в сфере изучения пропагандистской активности нацистов. Работы 1970 - 1990-х гг.4 носили, в целом, описательный характер, поскольку их авторы, во-первых, в массе своей рассматривали «разжигание фанатизма»5 как основополагающий метод нацистской пропаганды, во-вторых, не ввели в научный оборот достаточного количества новых источников, в-третьих, пренебрегли изучением реакции населения на пропаганду нацистов. Ситуация стала меняться в лучшую сторону лишь с выходом в свет коллективной работы А.А. Аникеева, Г. И. Кольги и Н. Е. Пуховской «НСДАП: идеология, структура и функции». В ней детально и обобщающе описываются методы НСДАП по созданию социальной и массовой базы в период, предшествующий приходу нацистов к власти1. Однако проблема государственной пропаганды в Третьем рейхе не затрагивается системно и в данном фундаментальном исследовании.

Вторая группа литературы в отечественной историографии мало представлена. Попытку описать формирование шовинистически и расистски окрашенных представлений о зарубежье в Германии предприняли И. А. Коробкина и Е. В. Ерёмин . Однако эти авторы опираются исключительно на переводную литературу. Работа А. В; Пименова «„Свои" и „чужие": ксе-нологические представления на Древнем; Востоке и в тоталитарных обществах», напротив, отличается самостоятельным, творческим подходом:3 в ней проводятся весьма любопытные, неожиданные параллели между восточной, российской и немецкой ментальностями.

Таким образом, на данное время отечественная- историография нацистской пропаганды в целом значительно уступает зарубежной в методологическом плане и по уровню насыщенности источниковой базы. В то же время в зарубежных исследованиях, посвященных нацистским описаниям внешнего мира и представлениям немцев о других странах;,. основное внимание до сих пор уделяется единичным, специфическим явлениям, обусловленным теми или иными стереотипами немецкого массового сознания или же отдельным, частным аспектам картины зарубежья в Третьем рейхе. В результате: общие закономерности, свойственные национал-социалистическим изображениям; зарубежной действительности, игнорируются, а проблема пропагандистской нагрузки этих описаний не получает удовлетворительного освещения. Наряду с этим, общий анализ представле-ний немецкого общества 1930 - начала 1940-х гг. о других странах и народах

остаётся поверхностным, сводится к подчёркиванию негативных характеристик, имманентных национализму.

С другой стороны, в общих работах по нацистской пропаганде сконструированные в Третьем рейхе мифы о зарубежье упоминаются лишь мельком, либо характеризуются отрывочно, исключительно под тем углом зрения, который задан основной проблематикой исследования. Кроме того, конкретное содержание антидемократической, антикапиталистической и антикоммунистической нацистской критики не только не познаётся во взаимном сравнении, но часто и не раскрывается вовсе.

Данное диссертационное исследование призвано уменьшить отставание отечественной историографии нацистской пропаганды от зарубежных работ в области методологии и вместе с тем открыть новые горизонты исследования государственной пропаганды Третьего рейха при помощи введения в научный оборот обширного источникового материала, а также применения некоторых методологических наработок, впервые использованных в 1980— 2000-х гг. немецкими и английскими исследователями феномена» пропагандистского воздействия на массы в нацистской Германии.

Цель предлагаемого исследования состоит в анализе образа внешнего мира, создававшегося и распространявшегося в нацистской Германии 1933 -1941 гг., как аспекта национал-социалистической пропаганды.

Достижению поставленной цели способствует решение следующих задач:

- определить общие условия возникновения и развития картины зарубежья в государственной пропаганде Третьего рейха;

- проследить динамику тех представлений о других странах и народах, которые тиражировались нацистским режимом;

- обозначить границы воздействия нацистской пропаганды на население нацистской Германии;

- проанализировать преломление основных тем национал-социалистической пропаганды в нацистских описаниях зарубежной действительности;

- показать зависимость образа внешнего мира в Третьем рейхе от освещения внешней политики и агрессии нацистской Германии в национал-социалистической пропаганде;

- продемонстрировать обусловленность распространяемых нацистскими пропагандистами мнений о зарубежье внутриполитическими нуждами национал-социалистической диктатуры;

- выявить конкретные случаи; виды и степень воздействия массовых стереотипов на некоторые пропагандистские темы, связанные с конструированием образа внешнего мира в нацистской Германии;

- установить формы восприятия немецким обществом исследуемого периода нацистских описаний внешнего мира и пропагандистских сюжетов, сопутствующих этим описаниям;

- соотнести содержание пропагандистских текстов с реальными историческими событиями.

Методологическую основу исследования составляют принципы историзма и объективности. Первый выражается в рассмотрении явлений процессов; в их становлении и развитии, в связи с породившими их конкретными условиями, в познании сущности изучаемого объекта, его частных и общих закономерностей. Второй заключается в дистанцированности от объекта исследования, отсутствии ярко выраженных предпочтений и отказе от тенденциозного привлечения одних и умолчания других фактов с целью обоснования заранее подготовленных тезисов.

В работе применяются историко-сравнительный, историко-типоло-гический и историко-генетический методы. Историко-сравнительный метод позволяет выявить сущность исследуемых явлений, исходя из сходства и различия характерных для них свойств. Историко-генетический метод даёт возможность раскрыть свойства, функции и изменения изучаемых феноменов в процессе их исторического движения. Историко-типологический метод объясняет сходство различных по своему происхождению явлений одинако выми условиями генезиса и развития. Кроме того, используется системный подход, позволяющий рассмотреть нацистскую пропаганду как систему.

Для анализа содержания нацистской пропаганды применялась, в том числе, теория установки повестки дня (англ. «agenda setting»), широко используемая для исследования процессов. массовой коммуникации. Сущность этой гипотезы состоит в том, что средства массовой информации формируют особую медиа-реальность с помощью произвольной акцептации одних тем и столь же произвольного замалчивания других. События и проблемы, освещаемые в СМИ; начинают восприниматься аудиторией как самые важные1. В то же время автор ориентируется на классическую формулу Г. Лассуэла, согласно которой осмысление акта коммуникации должно проходить по следующей цепочке: «кто - сообщает что - по какому каналу - кому - с каким эффектом»2.

Кроме того, при изучении пропагандистских текстов автор оперировал дискурсивной концепцией идеологии. Данная трактовка подразумевает, что идеология представляет собой ячеистую, сборную конструкцию, объединённую по принципу свободной перестановки её составляющих. При этом способ структурирования отдельных идеологических элементов в общую систему является плодом усилий господствующих групп по сохранению своей гегемонии и никогда не бывает постоянным: как только он перестаёт соответствовать задаче идеологического контроля над массами, он сразу же трансформируется в целях оптимизации пропагандистского воздействия. В дискурсивной концепции подчёркивается, что идеология соединяет явно несхожие, и порой даже: противоречивые идеи. Важнейшее методологическое: следствие этой теории состоит в том, что для анализа идеологической геге монии; не требуется обнаружения монолитного, непротиворечивого и стабильного идейного каркаса1.

В данной диссертационной работе широко использовались источники и литература, изученные диссертантом во время научных стажировок в ФРГ, а именно материалы, хранящиеся в библиотеке Центра изучения современной истории в г. Потсдаме, городской библиотеке г. Оснабрюк, Вюрттембергскош Земельной библиотеке и Библиотеке Соврем енной истории (г. Штуттгарт), а также г Главном Государственном архиве г. Штуптарта.

Источниковая база исследования образована большим количеством до-кументов; в основном на немецком языке. Исходя из характера содержащейся в источниках информации, можно выделить пять основных групп.

В первую группу источников входят официальные документы пропагандистских инстанций Третьего рейха: директивы рейхсминистерства пропаганды и народного просвещения (РМПН) и бюллетени для нацистских пропагандистов, выпускавшиеся рейхсуправлением пропаганды (РПЛ).

Директивы министерства пропаганды - это разнообразные инструкции, полученные немецкой прессой в 1933 - 1941гг. С 1933 г. по 1945 г. в здании? министерства пропаганды на ул. Вильгельмштрассе в Берлине ежедневно проходили пресс-конференции (по несколько конференций разной степени секретности в день), на которых представители избранных немецких газет получали указания по поводу того, каким образом следует освещать те или иные события и процессы. Остальные газеты (в том числе региональные издания, выходившие малым тиражом) информировались о содержании высказанных на этих пресс-конференциях замечаний посредством «доверительных извещений», распространяемых по телеграфу. Кроме того, в тех случаях, когда предстоящие или произошедшие события требовали незамед лительной интерпретации; пресса получала (также посредством телеграфа) «особые извещения».

Сохранившиеся стенограммы этих пресс-конференций и телеграфные инструкции, относящиеся к периоду до 1 сентября 1939 г., опубликованы в многотомном издании «Нацистские указания прессе в предвоенное время»1. Значительная часть стенограмм пресс-конференций военного периода включена в сборник «Хотите ли вы тотальной войны?», вышедший в 1967 г. под редакцией В: Бельке . Благодаря тому, что в 1973 г. в ФРГ был издан архив F. Зюндермана3 (функционер НСДАП, с 1942 г. заместитель шефа имперской прессы), автор смог использовать в диссертационной работе также и те «доверительные извещения», (Vertrauliche Informationen, в сносках обозначаются в сокращённом виде, также, как и в оригинале: V.I.) которые появились в период с сентября 1939 по июнь 1941 г. Все перечисленные выше материалы можно найти также ив германских архивах, прежде всего, в Федеральном архиве (г. Кобленц).

Среди всех бюллетеней, выпускавшихся для нацистских пропагандистов, следует особо выделить ежемесячный журнал рейхсуправления пропаганды (РПЛ) «Наша воля и путь»4. На протяжении работы автор неоднократно обращается именно к этому источнику, поскольку, во-первых, данный: журнал выписывался всеми пропагандистскими региональными отделами Третьего рейха; во-вторых, многие из публиковавшихся здесь авторов (Й. Геббельс, Г. Ринглер, Г. Фишер и др.) занимали высокие места в партийных или государственных ведомствах, в-третьих, напечатанные, в этом журнале статьи (обзоры политического положения, рекомендации по организации и содержательному наполнению докладов и др.) имели установочный характер.

Раскрывавшиеся на страницах журнала «Наша воля и путь» темы озвучивались затем рядовыми пропагандистами всего рейха-.

Вторую группу источников составляют сборники документов по истории нацистской Германии, опубликованные в ФРГ. Три из четырёх сборников, использованных в настоящем диссертационном исследовании , носят обобщающий характер: в данных сборниках представлены фрагменты из официальных документов, воспоминаний, публичных выступлений; публицистических сочинений; а также статические данные. Источники; содержащиеся в этих изданиях, позволяют осветить различные аспекты истории Третьего рейха, соприкасающиеся с проблемой пропагандистского воздействия; НС ДАЛ на немецкое общество: такие, как захват власти нацистами в 1933 г., значение и функции национал-социалистической системы господства, преследование евреев и холокост, нацистская идеология. В четвёртом сборнике («Юмор шёпотом в Третьем рейхе: устные документы о положении немцев в период национал-социализма»)3 зафиксированы критические, сатирические отзывы населения нацистской Германии о внутренней и внешней политике Третьего рейха.

К третьей: группе источников относятся все периодические и непериодические печатные издания, непосредственно предназначенные для тиражирования пропаганды среди населения: газеты, журналы, брошюры, книги, сборники І речей нацистских лидеров, плакаты, листовки, открытки, стенгазеты, а также другие носители пропаганды: почтовые марки и нагрудные знаки: Из процитированных в диссертационной работе газет наибольшее значение имеют «Фёлькишер беобахтер» (Мюнхенское издание), «Дас райх» (Берлин), «Берлинер иллюстриртэ цайтунг» (далее «Берлинер иллюстриртэ»), и «Национал-социалистический курьер»!. Первые две газеты олицетворяют собой верхний уровень нацистской; партийной»журналистики: «Фёлкишер беобахтер» (редактор А. Розенберг, ежедневный тираж по состоянию на Д 938 г. - 600 000 экземляров) можно назвать «квазипра-вительственным органом», поскольку опубликованные в нём материалы носили официальный характер, а редактируемая Й: Геббельсом «Дас райх», выходившая; с 26 мая; 1940 г. (еженедельный тираж по состоянию на октябрь 1940 г. - 500 000 экземляров), изначально задумывалась как печатный орган; ориентированный на немецкую интеллигенцию, а также зарубежную общественность и пользовалась репутацией газеты для интеллектуалов2. «Берлинер иллюстриртэ» -крупнейшая иллюстрированная газета того времени- (в 1933 г. её тираж составлял 1,5 млн; экземпляров в неделю, во время войны он вырос до 2, 5 млн.)3, публиковавшая как сугубо развлекательные, так и откровенно пропагандистские материалы. «Национал-социалистический " курьер», издававшийся в г. Штутггарте местным отделением НС ДАП, используется в данном диссертационном исследовании; как типовой пример, свидетельствующий о том, что важнейшие темы нацистской пропаганды отображались не только в центральных периодических изданиях, но и в региональной прессе. Кроме того, репрезентативность исследования обеспечивается посредством привлечения газет, выпускавшихся в отдалённых друг от друга городах Германии. В работе используются; например, «Берлинер локаль-анцайгер», «Тюбингер хроник» (г. Тюбинген), «Гамбургер нахрихтен», «Нордвестдойче цайтунг» (г. Бремерхафэн)4.

Разработке темы исследования весьма способствовали три журнала: «Национал-социалистический ежемесячник» («Нацьоналзоциалистише монатс хэфтэ»), «Ди акцьон» и «Кладдерадач»1. «Национал-социалистический ежемесячник», редактировавшийся А. Розенбергом, представлял собой важнейший культурно-политический печатный орган НС ДАЛ. Для него были характерны высокая степень, насыщенности нацистской идеологией и повышенный интерес к проблеме взаимоотношений нацистской Германии с другими странами. «Ди акцьон», издававшийся с 1939 г., был средством обличения западных «плутократов» и восхваления оккупационной политики Третьего рейха. Многие из публиковавшихся в этом журнале: авторов принадлежали к организации «СС». Берлинский юмористический журнал «Кладдерадач» иллюстративно и словесно отображал важнейшие темы нацистской пропаганды;

Не меньшее значение имеют и разнообразные пропагандистские брошюры. В данном случае не представляется возможным выделить какие-то важнейшие источники: все они в равной степени позволили проанализировать отдельные аспекты исследуемой темы. Можно лишь разделить между собой небольшие брошюры, приуроченные к тем или иным событиям (на-пример, к референдумам 1933 и 1938 гг.) , и агитационные издания (в мягком переплёте, объёмом примерно от 10 до 200 страниц, часто без указания автора, нередко изданные как очередной номер определённой брошюрной серии), в которых подробно излагались некоторые пропагандистские темы (антисемитизм, антикоммунизм и др.) и дискредитировались другие страны: Великобритания, Франция, СССР, Чехословакия и Польша .

Среди книг, изданных в 1933 - 1941 гг. в Третьем рейхе, следует назвать, прежде всего, сочинения различных нацистских теоретиков (А. Гитлера, А. Розенберга и других авторов), насквозь пропитанные национал социалистической идеологией1. Не менее ценной является страноведческая литература того времени: справочные пособия и очерки, повествующие о зарубежных странах. Заявляя о своей беспристрастности, авторы этих книг ориентировались на деле на официальные государственные интерпретации, хотя бы потому, что либо сами были национал-социалистами (как Г. Тост), либо же, как минимум, придерживались в той или иной степени нацистских взглядов (как географ Э. Банзэ, поклонник нордической теории) . К этой же категории можно причислить статьи Й: Геббельса, А. Розенберга и Г. Геринга, напечатанные впервые в газетах и затем опубликованные в сборниках3.

Значительная часть текстов публичных выступлений таких нацистских идеологов и лидеров, как А. Гитлер, ff. Геббельс, А. Розенберг, Р. Гесс, Р. Лей, Г. Геринг и И. Риббентроп, напечатана в сборниках, опубликованных ещё в нацистской Германии4. Наряду с этим,, многие речи А. Гитлера и Й: Геббельса отражены в сборниках, составленных в ФРГ5. Значение этого вида источников вытекает во многом из того обстоятельства, что многие из названных выше публичных выступлений транслировались по радио6. К тому же подавляющая часть этих речей была дополнительно опубликована не только в сборниках, но и в газетах, прежде всего, в «Фёлькишер беобахтер».

Важным источником является настенная газета «Лозунг недели», которая с 1936 г. еженедельно вывешивалась (обычно на деревянных досках), в;об щественных местах, на улицах, в учреждениях и на производстве1. Стенгазетой можно (с некоторой долей условности) назвать и такой источник, как «Недельные изречения НС ДАЛ». Любое «недельное изречение» представляло собой кусок картона форматом 23 на 33,5 см., на котором была напечатана графически украшенная фраза, принадлежавшая какому-либо партийному лидеру, или же историческому деятелю. Картонка с этим лозунгом помещалась в сменную рамку и вывешивалась, прежде всего, в кабинетах, школьных корридорах или дома2. Цитируемые в этой работе «Недельные изречения» хранятся в Вюртембергской земельной библиотеке в г. Штуттгарте.

В предлагаемом диссертационном исследовании широко используется иллюстративный материал (фотографии, иллюстрации; из газет и журналов, плакаты, открытки, почтовые марки и др.). Стремясь реконструировать содержательное наполнение нацистской пропаганды не тол ько словесно, но и наглядно, в основной части работы автор неоднократно ссылается на эти документы, содержащиеся в приложении. Многие фотографии и иллюстрации были скопированы из журналов «Ди акцьон», «Кладдерадач» и других источников, а также из научной литературы по истории нацистской\Германии?. Остальные подобные источники доступны в пространстве Internet, в частности, на веб-сайте Немецкого Исторического Музея4. Кроме того, некоторые материалы, относящиеся ко второй группе источников (отдельные листовки, брошюры, газетные номера), были найдены в Главном архиве города Штутт-гарта .

Четвёртая источниковая группа содержит документы, повествующие о восприятии нацистской пропаганды населением Третьего рейха. К этой группе; относятся доклады эмигрантских социал-демократических организа ций, отчеты наблюдательных государственных инстанций, полевая почта вермахта, дневники, мемуары, а также интервью с современниками Третьего рейха.

В данной, категории следует особо выделить.«Доклады из Германии»1, ежемесячно составлявшиеся Социал-демократической партией Германии в изгнании (Сопадэ) сначала в Праге (1934 - 1938 гг.), а затем в Париже (1938 -1940 гг.) в период с мая 1934 т. по апрель 1940 г. Эти доклады основываются на сообщениях, поступавших от нелегальной оппозиции в самой Германии и содержат огромный массив сведений о настроениях в немецком обществе того периода. Они изданы в 1980 г. многотомным изданием.

В Третьем рейхе существовала развитая система слежки и выявления общественных мнений. При этом важнейшей инстанцией из множества контролирующе-следящих органов была служба безопасности (СД) при организации СС. Подготовленные этой службой общие отчеты о настроениях населения Германии были обработаны впоследствии немецким историком X. Боберахом и опубликованы в ФРГ под названием «Сообщения из рейха». Кроме того, в 1988 г. были изданы отчёты СД за 1937 - 1941 гг. по региону Кобленц2.

Большую исследовательскую работу проделали немецкие историки М. Брошат, Э. Фрёлих и Ф. Виземанн, подготовившие многотомный сборник «Бавария во времена национал-социализма»3. В первом томе этого издания представлены отчёты ряда контролирующих организаций (районных ведомств, жандармских участков, местных отделений (ортсгрупп) НСДАП и др.) о мнениях баварского населения. Помимо этого, в диссертационной работе используются доклады секретной государственной полиции (гестапо) о настроениях населения в провинции Гессен-Нассау и в провинции Брандер бург, включая Берлин. Эти доклады также опубликованы в нескольких сборниках1.

Указанные источники позволяют несколько восполнить нехватку аутентичных свидетельств о массовых мнениях в Третьем І рейхе. Однако в то же время специфика названных выше документов накладывает весомые ограничения на наше исследование. Дело в том, что как социал-демократы, так и государственные ведомства интересовались, прежде всего, вопросом о том, насколько прочной является власть нацистского режима и следует ли ожидать в ближайшее время народных волнений. По этой причине мнения населения о зарубежье фиксировались в весьма незначительной степени и крайне нерегулярно. Реакция немецкого общества на национал-социалистические описания других стран подробно освещалась социал-демократическими и нацистскими наблюдателями, как правило, лишь тогда, когда речь шла об агрессивных действиях немецкой армии, внешней политике Третьего рейха или же (в меньшей степени) о масштабных пропагандистских кампаниях.

В этих условиях становится особенно очевидным значение других источников, дополняющих указанную группу. О некоторых представлениях немецкого общества того времени о зарубежной действительности можно судить по письмам немецких солдат с фронта; В то же время тематический принцип отбора источников, характерный для всех опубликованных по этой теме сборников , закономерным образом ставит определённые пределы для других исследователей; Отчасти автор смог компенсировать этот недостаток благодаря документам, хранящимся в Архиве полевой почты Библиотеки современной истории в г. Штутггарте3. В этом архиве был обнаружен ряд ещё неопубликованных писем, в том числе, не только письма немецких сол дат, но и адресованные им письма их близких. Многие интересные детали, важные для проведения данного диссертационного исследования, описываются в дневниках и мемуарах. Наиболее ценными в этом отношении оказались дневники филолога В. Клемперера, «Записки о третьемрейхе» И. В. Филлипова, который в 1939 — 1941 гг. был корреспондентом ТАСС в Берлине, «Берлинский дневник» американского журналиста У. Ширера1. Реконструировать тенденции немецкого массового мнения 1933 - 1941 гг. помогают также интервью с современниками Третьего рейха, проведённые в послевоенное время Л: Штайнбахом и другими немецкими историками .

Пятая группа І источников включает некоторые субъективные документы: протокол показаний F. Фриче (в 193 8 - 1942 гг. руководитель отдела немецкой прессы в министерстве пропаганды, в 1942 - 1945 гг. начальник отдела радиовещания в том же министерстве) на Нюрнбергском процессе и дневниковые записи Й. Геббельса3. К названным документам следует подходить с известной? долей осторожности: Ш Геббельс писал свои дневники, руководствуясь, в том числе, политическими соображениями, а Г. Фриче выступал на Нюрнбергском процессе в качестве подсудимого, и в силу этого его показания носят характер самооправдания.

Завершая обзор источников, следует сделать ещё одно -- пояснение. В данной диссертационной работе автор вынужден учитывать тот факт, что директивы министерства пропаганды, тексты речей нацистских лидеров и отчёты эмигрантских эмиграции и нацистских ведомств о настроениях населения собраны в многотомных сборниках. В том случае, если в сносках будут указаны лишь выходные данные и« страницы этих сборников, диссертационное исследование во многом потеряет динамизм и не сможет использоваться теми исследователями, которым потребуется соотнести те или иные исторические события с заявлениями нацистских лидеров, инструкциями министерства пропаганды и докладами о массовых мнениях в Третьем рейхе. Поэтому при цитировании названных выше документов автор несколько отступает от традиционного способа оформления ссылок. Так, если в основном тексте работы цитируется речь V. Лея, произнесённая 17 мая 1934 г., этот факт фиксируется в сноске следующим образом: Ley R., 17. 5: 1934 г. // (библиографические данные). Если речь идёт об указании министерства пропаганды, к примеру, от 23 августа 1938 г., это обстоятельство отображается в сноске так: 23. 8 1939 г. // (библиографические данные). Такой же порядок оформления, как и в предыдущих примерах, применяется для акцен-тации того факта, что отчёт о настроениях населения датируется, скажем, 8 сентября 1935 г. или же просто сентябрем 1935 г. Если в первоисточнике указывается только год и месяц, автор г прибегает к следующему способу цитирования: 9. 1935 г. // (библиографические данные). Если в источнике назван конкретный день, ссылка выглядит следующим образом: 8. 9. 1935 г. // (библиографические данные). Кроме того, при первом упоминании книг и брошюр, опубликованных в период с января 1939 г. по 31 августа того же года, в сноске ставится следующая скобка: «(до 1. 9: 1939 г.)». Это делается в целях разграничения довоенной и военной пропаганды нацистов; Научная новизна диссертационного исследования:

- в отличие от предшествующей историографии, не выходившей за рамки рассмотрения тех отдельных, разрозненных образов других стран и народов, которые были свойственны нацистской пропаганде, в предлагаемой диссертационной работе образ внешнего мира, сформированный в нацистской Германии, впервые рассматривается как системное явление, обладавшее рядом общих свойств. Данный подход позволил выделить принципиальные, системные характеристики, присущие всем национал-социалистическим описаниям внешнего мира; впервые в отечественной историографии рассмотрение нацистской пропагандистской активности сопрягается с изучением (на основе широкого круга первоисточников) восприятия национал-социалистической пропаганды населением Третьего рейха. Это позволило поставить вопрос о причинах и степени эффективности воздействия национал-социалистических описаний зарубежной действительности на немецкое общество, выявить пропагандистские темы, в наибольшей мере способствовавшие консолидации населения Германии вокруг нацистской диктатуры; образ внешнего мира, сконструированный в нацистской Германии, рассмотрен в данном диссертационном исследовании как явление, развивавшееся в контексте массовых представлений о других странах и народах. Вопрос,о представлениях немецкого общества 1930-х - начала 1940-х гг. о зарубежной действительности был переведён в русло; конкретно-исторического анализа; основанного на работе с первоисточниками, такими как полевая почта вермахта, мемуарная литература, а также отчеты социал-демократических эмигрантских организаций и нацистских инстанций о восприятии пропаганды национал-социалистов немецким населением. В результате были определены массовые стереотипы, способствовавшие позитивному восприятию различных аспектов нацистского образа внешнего мира; выявлена зависимость национал-социалистических описаний зарубежной действительности от внутри- и внешнеполитических интересов нацистского режима. Сделан вывод о том, что антикапиталистически-антидемократический и антисоветски-антикоммунистический аспекты национал-социалистического образа внешнего мира помогали нацистским пропагандистам обосновывать представление о Третьем рейхе как об эффективном, социальном и народном государстве и оправдывать агрессивную внешнюю политику нацистской Германии;

- впервые ставится проблема социального аспекта образа внешнего мира в Третьем рейхе, т.е. вопрос о политическом измерении нацистских описаний быта других народов. Установлено, что распространяемые национал-социалистической пропагандой суждения по поводу обыденной жизни за рубежом; носившие крайне негативный характер, использовались нацистским режимом в политических целях, для легитимации диктаторского режима в самой Германии. Тем самым, социальное измерение нацистской пропаганды исследуется с новых позиций. Доказано, что характер представлений о социальных проблемах зарубежья, распространявшихся нацистской пропагандой, был обусловлен не только положениями нацистской идеологии, но и повседневным опытом немецкого общества 1930-х- начала 1940-х гг.;

- осуществлена общая типологизация пропагандистского обеспечения германской агрессии и оккупационной политики. Обнаружены характерные признаки, объединяющие большую часть всех обоснований завоевательной политики Третьего рейха: тезис о превентивном начале военных действий, сообщения о политической нестабильности в сопредельных Германии странах, расистские аргументы, миф о том, что германская оккупационная администрация способствовала социально-экономическому и культурному развитию оккупированных территорий.

Кроме того, данная работа может стать существенным подспорьем для историков и политологов, планирующих провести сравнительно-исторически й анализ государственной пропаганды г в нацистской Германии и её аналога в СССР времён правления И. В. Сталина.

Таким образом, в предлагаемом исследовании показывается функциональная, пропагандистская нагрузка представлений о других странах и народах, сконструированных в нацистской Германии, а также определяются те общие принципы, на которых данные представления основывались. Это позволяет взглянуть на нацистскую пропаганду 1933 - 1941-х гг. и её вое приятие немецким обществом данного периода в новом свете, открыть неизвестные ранее аспекты пропагандистской активности НСДАП Основные положения диссертации, выносимые на защиту:

1. В национал-социалистических описаниях зарубежной действительности; датируемых периодом с 1933 по 1941 гг., прослеживается несколько мифологем, позволяющих рассматривать образ внешнего мира в нацистской пропаганде как явление, обладавшее некоторыми общими характеристиками. Такими цементирующими идеями являлись: а) миф о социально-экономической отсталости зарубежных стран по сравнению с Германией, обусловленной неспособностью их политических систем адекватно реагировать на современные социальные и экономические проблемы; б) тезис о враждебном отношении зарубежья к немецкому народу; в) представление о существовании мирового еврейского заговора и глобальной «еврейской проблемы».

2. Образ внешнего мира, созданный в Третьем рейхе в 1933 - 1941 гг., представлял собой сферу распространения нацистской идеологии и пропаганды. Динамика представлений о зарубежных странах в Германии данного периода определялась заинтересованностью нацистского режима в сохранении неограниченной власти НСДАП и психологической мобилизации населения на ведение боевых действий; Для эволюции образа внешнего мира в национал-социалистической пропаганде в 1933 - 1941 гг. характерна постепенная негативизация представлений о зарубежье, связанная с нарастанием агрессивности внешнеполитического курса нацистского режима, и как следствие, увеличивающейся потребностью нацистского режима в оправдании своих внешнеполитических притязаний: При этом наибольшей и самой долговременной дискредитации подвергались СССР, Великобритания, Франция, США, Австрия, Чехословакия и Польша. Эта дискредитация осуществлялась при помощи контрастного противопоставления нега тивных образов других стран сверхидеализированному облику Третьего рейха.

3. Содержание нацистских описаний зарубежной действительности видоизменялось в зависимости от актуальных внешнеполитических предпочтений режима. Данная тенденция нашла своё проявление в стремлении министерства пропаганды пресечь появление в немецкой прессе публикаций, направленных против Польши (в 1933 - 1938 гг.), Италии и Японии, а также в резком изменении характера описаний Советского Союза после заключения 23 августа 1939 г. договора о ненападении между Германией и СССР.

4. Национал-социалистические описания; зарубежной действительности являлись средством конструирования образа врага и ретрансляции некоторых аспектов нацистской пропаганды: антикапиталистического и псевдосоциалистического, антидемократического, антибольшевистского и антисоветского, антисемитского и расистского. Таким образом, образ внешнего мира в пропаганде Третьего рейха был произволен от основных пропагандистских тем нацистского режима.

5. Конструируя негативный образ других государств, нацистская пропаганда неизменно создавала полярный позитивный образ нацистской Германии, и, тем самым, стремилась легитимировать нацистский режим, укрепляя представление о Третьем рейхе как об эффективном, социальном и; народном государстве. Описывая зарубежную действительность в негативном ключе, нацистские пропагандисты стремились также оправдать внутреннюю политику национал-социалистического режима (ликвидацию демократического устройства, преследование еврейских сограждан, милитаризацию экономики) и агрессивные внешнеполитические действия Третьего рейха, а также нейтрализовать критику действий нацистской диктатуры, неоднократно звучавшую в международной прессе. Кроме того, образ внешнего мира, созданный в Третьем рейхе, использовался для пропаганды расизма, агрессивного национализма и антисемитизма, а также империалистически-расистской идеи завоевания «жизненного пространства».

6. Создавая картину зарубежной действительности, нацистские пропагандисты воспользовались общими настроениями, распространёнными . в немецком. обществе данного периода: страхом перед коммунистической революцией, антидемократизмом и антисемитизмом, оппозицией к Версальскому договору. Кроме того, при проведении пропагандистских кампаний, направленных против СССР, Польши, Франции и Великобритании, пропаганда Третьего рейха могла активизировать различные антисоветские, антипольские, антифранцузские и антибританские мнения и стереотипы, получившие распространение в немецком обществе ещё до установления в. Германии диктатуры НСДАП;

7. Важнейшими пропагандистскими средствами при конструировании образа внешнего мира, позволявшими сплотить немецкое общество, вокруг нацистской диктатуры, являлись тиражирование чувства страха - перед той угрозой, которая якобы исходила из-за рубежа и создание образа врага, а также проведение контрастных, демагогических сравнений между идеализированной повседневной реальностью Третьего рейха и повседневным бытом зарубежья; т.е. включение в картину зарубежной действительности описаний, связанных с такими вопросами, как профессиональная занятость, материальная обеспеченность, социальные гарантии, физическая І безопасность и неприкосновенность собственности. Тем самым; консолидации немецкого общества вокруг диктатуры НСДАП способствовали прежде всего те аспекты национал- социалистического образа?внешнего мира, которые могли восприниматься позитивно не только убеждёнными нацистами; но также и большинством немецких граждан:

Теоретическая и практическая значимость диссертации заключается в том, что её материалы и выводы могут быть использованы при рассмотрении; проблем; связанных с германской и европейской историей: в частности, при изучении внешней политики нацистской Германии, социального базиса национал-социалистической; диктатуры и причин лояльности немецкого общества к нацистскому режиму в период Второй мировой войны. Результаты работы могут применяться при разработке общих и специальных учебных курсов по новейшей истории стран Запада, особенно по истории нацизма и фашизма.

Некоторые положения,работы могут быть популяризованы в целях дальнейшего укрепления и развития в России гражданского общества, для-содействования формированию у граждан способности к рациональному политическому выбору и выработки иммунитета к манипуляциям!со стороны средств массовой коммуникации.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре новой, новейшей истории и международных отношений Кубанского государственного университета. Материалы; работы были использованы в спецкурсе «Вторая мировая война» иг лекционном курсе «Новейшая история стран Запада (1918 — 1945 гг.)», прочитанных в 2001 -2003 гг. на факультете истории, социологии и международных отношений Кубанского госуниверситета. Ряд положений диссертации лёг в основу выступлений автора на шести научных конференциях различного уровня (вузовского, всероссийского и международного): научных конференциях кафедры новой, новейшей истории и медународных отношений Кубанского госуниверситета во время проведения Недели науки в Кубанском госуниверситете в апреле 2003 и апреле 2004 г., Всероссийской ежегодной конференции «Россия в войнах XX века» в октябре 2003 г. и мае 2004 г. (г. Адлер в обоих случаях), коллоквиуме, состоявшемся 19 мая 2003 г. в Институте изучения современной истории (г. Потсдам, ФРГ), междисциплинарном круглом столе «Медийные облики тоталитаризма: уроки XX века», прошедшем в г. Краснодар 23 мая 2004 г. Для разработки представленной темы автору были предоставлены два гранта для работы в архивах и библиотеках ФРГ от фонда имени ГердыХенкель и Гер манской службы академических обменов (общая продолжительность поездок - 4 месяца). Основные положения диссертации опубликованы в шести статьях общим объёмом 3 усл. п. л.

Структура работы вытекает из цели и задач исследования и включает в себя введение, три главы, заключение, список сокращений, список использованных источников и литературы, а также приложения.

Объективные условия и идейные основания возникновения и развития образа внешнего мира в нацистской Германии

Германия данного периода была государством, в котором одержала победу самая радикальная разновидность европейского фашизма - национал-социализм. Во внутриполитической области режим, пришедший к,власти в 1933 г., немедленно приступил к разгрому парламентской демократии, к репрессиям по отношению к политическим противникам, к преследованию евреев и других меньшинств и наращиванию военного потенциала с целью подготовки к будущей войне. Во внешнеполитической сфере Третий рейх, укрепив свой военный потенциал, перешёл от пересмотра версальских постановлений к территориальным захватам и в конечном итоге развязал Вторую мировую войну1. Важнейшим социальным последствием этой преступной внутренней и внешней политики стало формирование такого общества, которое ещё в довоенный период исключило из своих рядов значительную часть сограждан и которое позже во всё более возрастающей степени существовало за счёт беспощадной эксплуатации других народов и стране

Эти исторические условия не могли не наложить отпечаток на национал-социалистическую пропаганду в целом, и на образ зарубежья в нацистской Германии в частности. Мероприятия нацистской диктатуры внутри страны и её шаги на международной арене имели своим следствием непрерывную коррекцию самопортрета немецкого общества и его представлений о внешнем мире. Пропаганда всё время подстраивалась под те многочисленные изменения, которые происходили в Германии и мире в 1933 - 1945 гг.

В этом плане для нас особенно интересно то обстоятельство, что национал-социалистическая пропаганда, освещая внешнеполитический курс А. Гитлера, оперировала националистическими лозунгами, пользовавшимися поддержкой значительной части населения: такими, как ликвидация «Версальского диктата» и объединение всех немцев в одном рейхе. Этот националистический подход, определяя способ интерпретации событий международного значения пропагандой, являлся в то же время проявлением свойства современных обществ, в том числе и немецкого общества 1930-х -начала 1940-х гг. оценивать себя и другие сообщества с точки зрения национального.

Национализм, выступая в качестве призмы,через которую воспринимается мир1,, предполагает разграничение между «своим» и «чужим». В нём изначально закладывается негативизация коллективов, не принадлежащих к собственному национальному сообществу. В современном мире легитимность нации зачастую доказывается именно посредством указаний на чужую враждебность2. Более того, националистическое мышление всегда построено на противоположностях: другими словами; национальные символы и национальные стереотипы не могут существовать иначе как в виде бинарных оппозиций по типу «мы» - «чужие»3. Стереотипные представления о других народах тесно связаны с той совокупностью самооценок, которые нация выносит сама себе. Таким образом, суждения о других народах «чаще могут поведать гораздо больше не о тех, кого оценивают, а о тех, кто оценивает»4. В то же время представления о зарубежной действительности не сводятся к проблеме национализма: национальные стереотипы представляют собой лишь частное, хотя и наиболее выразительное проявление воздействия культуры собственного сообщества на формирование образа внешнего мира-.

Развитие немецкой национальной ментальносте самым ярким образом иллюстририрует эвристическое значение только что очерченных теоретических соображений. Понятие «враг» стало в Германии краеугольным камнем национального самосознания2, пробудившегося в период освободительных войн против наполеоновской Франции3. Поражение в первой мировой войне повысило престиж радикальных проектов «особого пути» Германии, способствовало росту популярности антисемитских и фёлькишских («народнических») идей и возрастанию роли этнических стереотипов в! политической жизни Веймарской республики4. Фёлькишское «народническое» движение в Германии, в недрах которого и зародился национал-социализм, делило мир; на две строго отделённые друг от друга части, абсолютизируя категории «своё» и чужое». «Своё» всегда рассматривалось как немецкое, соответствующее немецкому народному своебразию, всё другое, исходящее от других народов и культур, полагалось антинародным, не немецким и потому априорно враждебным всем немцам. Демократические, либеральные и вообще модернистские новации рассматривались как западноевропейские заблуждения, от которых немецкий народ должен был непременно избавиться5.

Проигранная война и Версальский мирный договор спровоцировали возникновение в широких кругах населения реваншистских и националистических чувств, на которые и опирались в дальнейшем национал-социалисты1. К тому же дополнительные репарационные требования со стороны держав-победительниц и некоторые действия соседей Германии (прежде всего, оккупация Рура в 1923 г.) порождали ощущение национальной беспомощности и, таким образом, служили ещё большему укреплению в Германии радикального национализма. В Веймарской республике, раздираемой социальными конфликтами и политическими противоречиями, антиверсальский консенсус стал, пожалуй, единственной консолидирующей силой: оппозиция к Версальскому договору, именовавшемуся обычно «версальским диктатом», объединяла все немецкие партии без исключения3. Аннулирование ряда постановлений Версальского мирного договора считалось необходимым условием для. нормальной жизнедеятельности германского государства и германской экономики4.

Антидемократизм и антикапитализм в описаниях зарубежья

Парламентская демократия Веймарской республики, рождённая в условиях военного поражения, олицетворяла для широких масс беспомощность Германии на международной арене, классовую борьбу внутри страны, экономические трудности и; таким образом, не смогла утвердить в массовом сознании позитивный образ демократического государства1. Веймарская республика именовалась её правыми и левыми противниками «системой»: эти определением подразумевалась «крайняя степень неэффективности власти - коррумпированной, чуждой нуждам и интересам народа»2. Столь же пренебрежительно отзывались о веймарских государственных институтах и нацистские идеологи. Награждая Веймарскую республику множеством уничижительных эпитетов вроде «враждебная народу система», «ноябрьская система», «система позора»3, национал-социалисты немало способствовали укреплению в массовом сознании представления о том, что в Германии господствует коррупция и «экономика бонз» (мафиозная экономика), что немецкий народ прозябает в рабстве и нужде, предан и разобщён4.

Таким образом, к моменту утверждения нацистского режима в Германии антидемократические лозунги уже зарекомендовали: себя как одно из действенных средств словесного воздействия5. Однако в результате исчезновения главного объекта антидемократической критики - Веймарской республики после прихода к власти НСДАП вектор пропагандистских усилий нацистов сместился: в качестве основной мишени стали выступать западные демократии: Великобритания, Франция, США-Искусно манипулируя понятием «свободы», нацистская пропаганда утверждала, что с приходом: национал-социалистов к власти граждане Германии стали в целом гораздо более свободными, чем до этого1. В нацистской интерпретации на смену личной, индивидуальной свободе пришла коллективная свобода народа: возобладал принцип «общественное благо выше личного»2. Национал-социалисты претендовали на то, что их политический режим олицетворяет собой истинную демократию. Процитируем Отто Диттриха, шефа имперской прессы: «Что такое демократия?... Если она представляет собой достигнутое с помощью денег и манипулирование общественным мнением господство, тогда наши противники совершенно правы, именуя себя демократами. Но если «демократия» означает действительное господство народа, тогда не они обладают ею, а мы»3.

Эта претензия обосновывалась, прежде всего, с помощью ссылок на народность НС ДАЛ и лично А. Гитлера, на то, что нацистский режим выражает интересы всей нации. Согласно этой мысли, ни одна демократия в мире не могла опереться на столь единую народную волю, как рейх А. Гитлера4. В силу этого нацистская пропаганда противопоставляла всенародную любовь немецкого народа к нацистским руководителям (за исключением фюрер-мифа речь шла об инсценировках) и всеобщее презрение других народов к их правительствам. «Они (т.е. демократы - К. Ш.) ведут себя так, как будто... рейх являет собой сплошной концлагерь», -пояснял своим слушателям И. Геббельс. «А ведь достаточно взглянуть на документальные съёмки или фотографии, на которых запечатлены, к примеру, государственные визиты в Берлине и в Париже, чтобы понять, где господствует диктатура, а где - демократия. Нам приходится заботиться о том, чтобы наших мужей не забрасывали цветами, а іш приходится следить, чтобы их государственных деятелей не забрасывали гнилыми яйцами»1.

Нацисты уверяли, что парламентско-демократическая форма правления служит «кулисой для партийных интересов и сделок между политическими группами господствующего слоя», и что в «так называемых западных демократиях власть принадлежит...не народу, а нескольким тысячам капиталистов» . Стремление нацистских пропагандистов к обличению демократии как ширмы для группы эксплуататоров отразилось, прежде всего, в инструкциях министерства пропаганды. 12 декабря 1938 г. Г. Фриче (с 1938 г. руководитель отдела немецкой прессы в министерстве пропаганды) даёт журналистам следующее указание:

«Идеи (в то время министр иностранных дел Великобритании - К. Ш.) выступил в Нью-Йорке с речью, причём он защищал: якобы нарушенные права человека во имя демократии... ни \ перед кем иным, как перед 4000 фабрикантами. В очень грубой форме вы должны теперь констатировать, что этот франт в элегантном галстуке, эта полузвезда фильмов подыскал себе аудитоторию из денежных заправил, чтобы говорить о демократии именно перед ними. При этом он позволяет себе отзываться именно о Германии -нации усердных труженников, старающихся достигнуть для себя и мира позитивных результатов; как о стране диктатуры. В самой резкой форме необходимо заявить, что феодальная публика, перед которой держал свою речь Идеи, как раз и олицетворяет собой диктатуру, в то время как у нас правит народ»3.

Таким образом антидемократическая риторика нацизма была тесно переплетена с антикапитализмом, или же, говоря иначе, псевдосоциализмом. Специфика антикапиталистического дискурса нацистской пропаганды заключалась именно в, том, что он, как правило, был средством дискредитации идеи парламентской демократии в глазах населения Германии. Постулировалась генетическая взаимосвязь демократического парламентского строя и эксплуатации широких масс за рубежом (в этом отношении небезынтересно принадлежащее перу И. Геббельса клише «демо-плутократический»)1. «Демократически-либеральное государство... может существовать как целое только за счёт угнетения огромных рабских масс, поставляемых подчинёнными.народами», - доказывал, например, В. Шойнеманн в своём сочинении «Европа на переломе. Германия борется за мир»2. В свете этого понятно, почему нацистская периодика давала демократическому правлению в каждой из трёх стран - в США, Великобритании и Франции весьма схожие характеристики. Некий Э. Раймерс усматривал иронию американского «народного строя» в «сохранении политической системы, которая давно отжила свой век и превратилась в тяжёлую болезнь народного тела, но всё-таки остаётся неприкосновенной, поскольку позволяет действительным властителям и дальше заниматься махинациями за счёт государства»3. Г. Вендт, составитель справочного издания о Франции, сообщал читателям, что во Франции «господствует не народ, а в основном... действующие по большей части скрытным образом капиталистические и прочие силы, которые угнетают народ... задействуют механизмы «демократии», манипулируют народом посредством выборов; речей и пропаганды»4. В Англии же, если верить В. Юнгу, редактору сборника «Англичане критикуют Англию», «высший правящий слой» безраздельно пользовался политической властью благодаря «невообразимым для иностранца классовым барьерам» и несмотря на все «демократические формулы»5.

Взаимоотношения нацистской Германии и СССР и образ Советского Союза в пропаганде Третьего рейха с мая 1939 г. по 21 июня 1941 г

Пакт о ненападении между нацистской Германией и Советским Союзом стал огромной неожиданностью как для международной общественности, так и для граждан обеих держав. Казалось бы, советско-германский политический антагонизм и сопутствующее ему многолетнее пропагандистское противостояние не оставляли ни малейшего шанса для достижения какого-либо соглашения между третьим рейхом и СССР . В 1937 г. Й. Геббельс заявлял, что «кооперация с большевиками невозможна ни на политическом, ни на мировоззренческом уровне», поскольку любая страна, осмелившаяся сотрудничать с Москвой, неминуемо попадает в орбиту советского влияния. В той или иной степени перспектива установления большевистской диктатуры уже грозила, по его мнению; США, Франции и Чехословакии: как только американское правительство признало СССР, в Соединённых Штатах сразу же начались бесчисленные забастовки и беспорядки, а пакты о взаимопощи, заключённые Францией и Чехословакией с Советским Союзом, повлекли за собой ползучую большевизацию этих европейских государств2.

Таким образом, советско-германский договор означал резкий разрыв с давней традицией дискредитации Советского Союза. В то же время эта трансформация нацистской пропаганды произошла вовсе не в одночасье: она предварялась постепенным свёртыванием антисоветской кампании в немецкой печати в мае - августе 1939 г. Дабы облегчить работу германской дипломатии, зондировавшей в этот период советскую сторону на предмет заключения пакта; министерство пропаганды ещё 5 мая 1939 г. приказало прессе немедленно прекратить «полемику против Советского Союза и

173 большевизма» . Этот запрет был частично снят 26 мая 1939 т. и полностью возобновлён повторным указанием от 21 июня того же года .

В свою решающую стадию периориентация нацистской пропаганды вступила в канун заключения пакта о ненападении и в период подписания договора,между В.М. Молотовым и И: Риббентропом. Освещая советско-германские отношения, пресса должна была эксплуатировать национально-державные мотивы и представлять сближение третьего рейха и GCCP как реанимацию традиционных дружеских связей между кайзеровско-прусской Германией и царской Россией?. 22 августа 1939 г. Г. Фриче, выступая перед делегатами немецких газет на закрытой, пресс-конференции; указывал: «Любому публицисту необходимо уяснить себе, что речь идёт не о тактическом маневре на один день. Наступил исторический поворот в истинном смысле этого слова: Мы вступили на путь, по которому германская политика шла столетиями... Когда оба народа шагали рядом; это всегда было на благо им и Европе»4. Особо акцентировались экономические выгоды нового сотрудничества. Торговый договор от 19 августа 1939 г. рассматривался как средство взаимодополнения немецкой и советской экономик: подчёркивалось, что в обмен на сырьё из GCCP Германия поставляет в Советский Союз «высококачественные промышленные изделия» и служит тем самым развитию советской индустрии5.

Бросается в глаза тот факт, что нацисты трактовали отношения Германии и СССР не просто как «дружбу», аікак «дружбу против»6. Эта тенденция проявилась, например, в публичных выступлениях А. Гитлера в сентябре -октябре 1939 г. «Фюрер» обвинял «капиталистические страны Запада» в намерении столкнуть Германию и Советский Союз в войне1, утверждал, что именно в целях пресечения этих попыток руководство Третьего рейха и советское правительство «заключили пакт на все времена»2 и одобрял оккупацию восточных районов Польши Красной Армией3. Касаясь вопроса

0 будущем Польши, он сказал буквально следующее: «Германия и Советская Россия общими усилиями лишат одно из опаснейших мест в Европе его угрожающего характера и, каждая в своей сфере, будут вносить свой вклад в благополучие проживающих там людей, а тем самым и в европейский мир...»4. Тем самым, разгром независимого польского государства («европейского очага конфликтов»5 в терминологии А. Гитлера) выдавался за меру по устранению элемента напряжённости в советско-германских отношениях и во всей Европе. А. Гитлер отрёкся на словах от планов захватнической войны против СССР, изложенных им же в «Майн Кампф»6 и стал настаивать на том, что англичане «приписывают германской внешней политике цели, которые могут проистекать лишь из фантазии гимназиста» . Стремление рейха к завоеванию Украины и, более того, покорению России вплоть до Урала, существовало, якобы, лишь «в бредовых лунатичных выдумках» врагов немецкого народа8. Согласно новой версии, Германия имела в Восточной Европе лишь «ограниченные интересы»9. Мысль о том, что «жизненные пространства обеих держав соприкасаются в своих естественных потребностях, но не пересекаются»10 была озвучена также И. Немецкая пресса охотно ссылась на те советские источники, в которых оправдывались агрессивные действия третьего рейха, в частности, оккупа 175 ция Норвегии и Дании1. Советский Союз рассматривался как государство, настроенное враждебно по отношению к западным державам. Сотрудник «Фёлькишер беобахтер» Т. Зайберт писал: «Германский вермахт... создаст предпосылки для того, чтобы поставить заслон на; пути столетней постоянной политике вмешательства британских островных правительств в дела Центральной и Восточной Европы. Германия и её друзья: Италия, Япония и Советский Союз сыты по горло лживой опекой Англии, препятствующей их взаимным отношениям»2.

Публикации о советско-финской войне 1939 - 1940 гг. были выдержаны в умеренном, но всё же достаточно благоприятном для СССР духе3. Нацистские пропагандисты винили в начале этой войны британскую дипломатию, которая, якобы, «подстрекала финский народ так же, как ранее науськивала польский и видела в Финляндии лишь очаг пожара, который затем, должен был распространиться на всю Скандинавию»4. Именуя Финляндию «второй Польшей»5, нацисты легитимировали собственную захватническую политику.

Равным образом и Румыния, будто бы, сама была виновата в том, что сталинское руководство оказывает на неё давление с целью присоединения Бессарабии к Советскому Союзу. Эта страна «приняла в своё время английские гарантии, несмотря на то, что они были однозначно направлены против Германии», она «ориентировалась в своей политике то на Англию, то на Германию и не занимала чёткой позиции»6. А договоры о взаимопощи, заключенные СССР с Эстонией, Латвией и Литвой должны были, якобы, всего лишь помешать «западным адептам: политики окружения» использовать эти государства в своих целях, и потому оставляли правительствам упомянутых стран «свободу действий»1. Несколько позже нацистской печати, пришлось воздержаться- от замечаний по поводу советизации прибалтийских республик .