Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Время мечты и исканий: представления левого спектра в интеллектуальной культуре Франции начала XX века
1.1. Французские левые интеллектуалы в политической и общественной жизни страны 32
1.2. Личины антибуржуазности 44
1.3. Матрица Великой Французской революции в системе представлений левых 52
1.4. Образы будущей революции 59
Глава II. Время соблазна и консенсуса: Особенности ментальности французских левых интеллектуалов в «романтический период большевизма» (1917- сер. 20-х гг. XX в.)
2.1. Русская революция как системообразующий фактор в комплексе представлений французских левых интеллектуалов 70
2.2. Свобода или Освобождение 94
2.3. Проблема революционного насилия 111
Глава III. Время разочарований и размежеваний (сер. 1920 х - сер.30-х. гг.)
3.1. Эволюция системы представлений левых под воздействием сталинской антиутопии 125
3.2. Причины нового притяжения французских интеллектуалов к СССР и политика целенаправленного воздействия на представления 135
3.3. Анри Барбюс и Ромен Роллан: возможности и пределы элитарной левизны 153
3.4. Сюрреалистическая мечта о революции: сновидения и пробуждение 163
3.5. Советская действительность в восприятии французских интеллектуалов 173
Заключение 197
Список источников и литературы 207
Приложения
- Французские левые интеллектуалы в политической и общественной жизни страны
- Русская революция как системообразующий фактор в комплексе представлений французских левых интеллектуалов
- Эволюция системы представлений левых под воздействием сталинской антиутопии
Введение к работе
Минувший XX век непостижим без учета левого фактора в политической и интеллектуальной истории, без оценки влияния русской революции 1917 года на международное левое движение в глобальных коллизиях эпохи. В конце столетия два выдающихся историка предложили фундаментально отличные решения проблемы, возникшая при этом оппозиция может послужить отправной точкой настоящей работы. В книге «Прошлое одной иллюзии» (французское издание -1995 год) французский Франсуа Фюре дал анализ, рассматривающий Первую мировую войну в качестве матрицы, предопределившей две формы реакции против либеральной демократии: фашизм и коммунизм. Фашизм, с его точки зрения, был реакцией партикуляристской, взывающей к нации и расе ради сокрушения буржуазного индивидуализма. Коммунизм же был реакцией универсалистской, и именно в этом, согласно Фюре, состояла «иллюзия», определившая его своеобразие.
Альтернативой концепции Ф. Фюре стал тезис британского историка Эрика Хобсбаума, сформулированный в его книге «Эпоха крайностей: короткий XX век, 1914 - 1991» (первое издание - 1994)2. Хобсбаум утверждает, что весь межвоенный период должен анализироваться с точки зрения противостояния межу фашизмом и антифашизмом, причем в рамках второго в борьбе против первого в конечном счете определяющую роль сыграл советский коммунизм, само существование которого способствовало позитивному реформированию и прогрессу капитализма.
Оппозиция этих двух точек зрения вызвала многочисленные дебаты в мировой историографии, и настоящая работа является попыткой пролить дополнительный свет, в какой-то степени способствующий разрешению возникшей коллизии. На наш взгляд, изучение феномена международного коммунизма с точки зрения политической и социальной истории может быть дополнено анализом с точки зрения истории представлений. Справедливы слова британского философа И.Берлина, отмечавшего, что «великие движения начинались с идей, представлений о том, какими были отношения между людьми, каковы они, какими могут быть, какими быть должны, и о том, как изменить их во имя высшей цели».1 Историки, работающие в ключе истории представлений, находят возможность увидеть давно известные события в новом свете. Так в современных исследованиях по истории представлений появился тезис о том, что один из важнейших источников воинственной энергии монгольского нашествия XIII века следует искать в системе представлений монголов.2 Продолжая эту мысль, можно предположить, что одним из важнейших источников подъемов и спадов революционной энергии левого движения надо искать в системе представлений его участников.
Актуальность темы продиктована необходимостью современного переосмысления истории левого движения с объективных позиций. Однако на нынешнем этапе исследование соответствующей тематики отошло на второстепенный план, изучением левого движения занимаются, как правило, ученые из числа приверженцев левых взглядов, в совокупности это определяет односторонность подхода. Кроме того, тенденции текущего этапа научных исследований делают актуальным применение к изучению политической истории новых методов, включающих в себя обращение к внутреннему миру человека, его впечатлениям и представлениям. Научная значимость работы определяется потребностью в более углубленном изучении феномена представлений и их влияния на конкретно-историческую практику. Работа позволяет более тонкий подход к истории левого движения во Франции путем обращения к изучению внутреннего мира человека, - того уровня, на котором исторические события не столько осмысливались, сколько переживались, отражаясь в практическом опыте и творческом наследии левых интеллектуалов. Революция 1917 г. в России стала событием, во многом определившим развитие мировой истории в XX веке, в связи с этим актуальным становится исследование ее образа в системе политических представлений, в частности, на примере французских левых интеллектуалов.
Революционная страсть и стремление к идеалу социальной справедливости в XX веке для многих европейцев, в том числе и французов, были тесно связаны коммунистическими преобразованиями в Советской России, поэтому представление о революции было неразрывно связано с представлением о СССР. Этим объясняется особое внимание автора именно к восприятию русской революции 1917 года, которая стала своеобразным внешним фактором, определившим эволюцию образа революции под влиянием столкновения с революционной практикой.
В работе исследуются представления французских интеллектуалов в первую очередь потому, что интеллектуальная элита Франции в наибольшей степени была захвачена левыми умонастроениями, отдавая дань революционной идее. Кроме того, произведения интеллектуалов как факт индивидуального творчества являются более доступными для изучения, в то время как анализ коллективных представлений оказывается затруднительным без привлечения материалов французских архивов и частных собраний. Следует отметить, что в работе анализируются представления людей пера: писателей, журналистов и философов, но это отнюдь не говорит о том, что левые представления не были распространены в кругах технической интеллигенции и мастеров изобразительного искусства. Однако, как люди, профессионально владеющие словом, писатели и журналисты оставили свои воззрения в той форме, которая является предпочтительной для анализа. При этом приходилось вынужденно ограничивать круг исследуемых персонажей за счет тех, по выражению В.Е. Балахонова, «социалистов чувства»,1 которые в многочисленных сочинениях так и не выразили внятно свои смутные представления, хотя большинство из них могло бы, подобно Жоржу Сименону, признаться: «Я мечтал о революции, желательно мировой.. .»2
Объект исследования - французские интеллектуалы, разделяющие систему левых ценностей и взглядов, их идейное и творческое наследие.
Предмет исследования - образ революции как системообразующий фактор комплекса представлений французских левых интеллектуалов в 1917 - сер.30-х г.г. XX века.
Целью работы является выявление образа революции в системе представлений французских левых интеллектуалов в 1917-сер.30-х г.г. Для достижения этой цели поставлены следующие задачи:
1. Охарактеризовать особенности левой политической культуры Франции начала XX века и выяснить укорененные в ней варианты образа революции.
2. Реконструировать модели представлений о революции в восприятии французских левых интеллектуалов.
3. Проанализировать взаимоотношения левых интеллектуалов с советским руководством и выявить применявшиеся им механизмы управления представлениями.
4. Рассмотреть эволюцию образа революции под влиянием столкновения присущих французским левым интеллектуалам представленческих моделей с реальной революционной практикой советской России.
5. Соотнести индивидуальные и коллективные представления левых интеллектуалов Франции, выявить общие черты и различие в подходах к идее революции.
Хронологические рамки работы охватывают период 1917 - сер.30-х гг. XX в. Революционные события в России 1917 года оказали огромное влияние на эволюцию представлений французских левых интеллектуалов. В своих произведениях они сами зачастую характеризовали 1917 год как начало новой эры, отправную точку на пути к построению справедливого общества. Кроме того, 1917 год - начало соприкосновения собственно представленческих моделей революции и реальной революционной практики, в которой многие французские интеллектуалы приняли непосредственное участие. Конечной точкой исследования выделена середина 30-х гг. 1935 год - дата проведения І Международного Конгресса писателей в защиту культуры. Конгресс четко обозначил противоречия между французскими левыми интеллектуалами относительно внутренних событий в СССР, кроме того, с середины 30-х г.г. на смену центральной для них идее революции приходят новые, продиктованные вызовами изменившейся обстановки: возрастанием угрозы фашизма и активизацией разоблачения сталинского тоталитаризма после «Возвращения из СССР» Андре Жида (1936). Внутри указанного хронологического отрезка нами условно выделено 2 этапа: 1)1917 -сер.20-х г.г; и 2)сер 20-х -сер.30-х, которые отличаются по восприятию революции, составу привлеченных революционной идеей, по особенностям взаимоотношений советского руководства и французских интеллектуалов. При реализации поставленных в работе задач привлекались также данные, предшествующие указанному периоду, это обусловлено тем, что исследуемый феномен поддается анализу только в рамках длительной временной протяженности, в связи с этим, на наш взгляд, его рассмотрение необходимо начинать с тех представленческих моделей, которые сложились у французских интеллектуалов в начале XX века.
В основе методологической базы исследования лежит сочетание как классических методов исторического исследования, так и методов смежных гуманитарных наук, что придает исследованию междисциплинарный характер. В основе работы - методология истории представлений, которая является частью истории ментальностей. В последние годы в связи с развитием культурной, политической и социальной истории утверждается новый подход к событиям прошлого, выделяющий в числе факторов, влияющих на исторические события, систему коллективных представлений, верования, восприятие окружающей действительности. Сам термин «представления» не является новшеством, его употребление восходит к работам М.Мосса и Э.Дюркгейма начала XX века, однако его введение в систематический оборот пришлось на последнее десятилетие XX века. Наибольший вклад в развитие данного метода внесли историки французской школы «Анналов»: Р.Шартье, Ж.Делюмо, Ф.Арьес, М.Вовель и др. В отечественной науке особую важность системы представлений отмечал М.М.Бахтин, анализируя творчество Достоевского, он подчеркивал, что «Достоевскому важно не то, чем его герой является в мире, а, прежде всего то, чем является для героя мир». В основе метода лежит анализ восприятий, ощущений, учет в процессе исследования умонастроения людей, особенностей психологии. В качестве центрального выступает понятие «образ». В отечественной историографии важную работу по признанию категории «образ» в историческом исследовании проделал Ю.С. Сергеев в работах о представлениях русской и западной военных элит.2 Обобщив выводы зарубежных и отечественных авторов, Ю.С.Сергеев определяет образ как «идеальную мыслительную модель предметов и явлений, формируемую мозгом из смыслового содержания поступающей информации... Образы - это те «кирпичики», которые лежат в основе конструкций более высокого уровня - представлений». Следует отметить, что образы имеют двоякую природу происхождения: как мыслительную, так и чувственно воспринимаемую. Особенностью образов является не степень правдивости отражаемой ими реальности, а степень их воздействия на умы и конкретную практику. Как справедливо подчеркивает германский исследователь В. Ветте, «сила образов заключается в том, что в них верят, а не в том, что отражают ли они, и в какой мере, реальность» . По точному замечанию профессора современной истории парижского Института политических исследований Ж.-Ф.Сиринелли: «Реальность, восстановленная историком, ни в коем случае никогда не воспринималась современниками в своей кристальной чистоте, она была для них представлением».5 Исследование системы представлений позволяет выявить не только исторические проявления духовности, человеческого разума, но также прикоснуться к восприятиям, более скрытым, сфере более тонких ощущений. Кроме того, немаловажен и другой аспект: система представлений непосредственно влияет на поведение людей, определяет их взгляды, оценки, конкретные действия. По мнению одного из современных корифеев школы «Анналов» Алена Корбена, «система представлений не только определяет систему оценок, она предопределяет особенности мировоззрения, отношение к обществу и к самому себе...Именно она в конечном счете направляет практические действия». Попытки историков реконструировать мир таким, каким он выглядел в представлениях людей различных эпох, были достаточно плодотворны, однако сам метод применялся чаще к периодам достаточно удаленным от сегодняшнего времени, и более всего медиевистами. В западной историографии большим прорывом в этом смысле стали работы М.Агюлона и А.Корбена, посвященные XIX в. По мнению ряда специалистов, вдохновляющие перспективы в будущем открывает доказательство возможности применения данного метода для истории XX века. На наш взгляд, приложение метода к исследованию представлений французских левых интеллектуалов может быть существенным дополнением политической и социальной истории левого движения. Изучение указанной проблематики в свете истории представлений позволяет реконструировать образ революции, сложившийся у французских левых интеллектуалов, сопоставить их представления и реальную революционную практику, рассмотреть, как столкновение идеального образа и практики повлияло на конкретные действия и мировоззрение интеллектуалов. Философский контекст работы определяется разработанной британским философом и историком И. Берлиным теорией «позитивной» и «негативной» свободы. И. Берлин в своих трудах подчеркивает силу идей социальных, политических, моральных учений, - которые разрабатываются, иногда не выходя за пределы кабинета интеллектуала. Создаваемые как мыслительная конструкция, они способны, захватив массы людей, стать разрушительной силой. Тем самым ставится вопрос об огромной власти интеллектуалов в формировании идейных течений современности, о связи философии и политики. Одной из главных проблем политической теории остается, по мнению философа, проблема принуждения и свободы. И.Берлин, обобщая великое множество интерпретаций свободы, выделяет два основных ее понимания. Первое понимание - это «свобода от» = «негативная свобода», суть которой состоит в ответе на вопрос: «Велико ли пространство, в рамках которого человек или группа людей может делать что угодно или быть таким, каким хочет быть?»1. Второе понимание - «свобода для» или «позитивная свобода», смысл ее возникает в ответе на вопрос: «где источник давления или вмешательства, которое заставит кого-то делать то, а не это или быть таким, а не другим?» Применение философской теории И. Берлина для изучения образа революции в представлениях французских левых интеллектуалов позволило продемонстрировать на конкретных примерах, что изначальное представление о революции непосредственно связано с реализацией «негативной» свободы, они находили ее отражение в действиях советской власти и потому поддерживали советское руководство во всех начинаниях. Когда же, по их мнению, пришло время для воплощения «позитивной свободы», подтверждения в реальной практике революции не произошло, обнажилось расхождение в ее понимании между французами и советскими руководителями.
В работе также используется системный подход, в частности - метод научного исследования посредством выделения системы триад. Под триадой следует понимать «совокупность трех элементов, связанных каким-то образом между собой в единый комплекс»3. Каждый элемент триады должен быть сопоставим с двумя другими и иметь жесткую взаимозависимость друг с другом. Р.Г. Баранцев в статье «Системная триада - структурная ячейка синтеза» подчеркивает: «Жизненность триады обеспечивается наличием корреляций, удерживающих тройной комплекс от распада на независимые части»1. В истории и культуре сложилось уже немалое количество примеров триад: например, добро-истина-красота, дух-разум-чувство, свобода-равенство-братство. Применение теории триад для исследования образа революции в системе представлений французских левых интеллектуалов позволяет выделить в качестве центральной триады политических представлений следующую переходную триаду: революция - свобода -насилие. Переходной необходимо считать такую триаду, два элемента которой способствуют формированию третьего, более сложного. На наш взгляд стержнем системы левых представлений, характерной для интеллектуальной культуры исследуемой эпохи, является представление о революции, которое может быть расщеплено на два более простых: представление о степени свободы в революции и представление об оправданности насилия в революции. Подобный выбор категорий триады объясняется такими аспектами: 1 Содержанием источников, в большинстве которых авторы, обращаясь к осмыслению революции, неизменно касаются проблем свободы и насилия в революции, т.е. оставаясь самостоятельными, сопоставимыми друг с другом категориями, они невольно рассматриваются самими исследуемыми личностями в непосредственном единстве; 2)именно проблема степени свободы и степени применения или невозможности применения насилия в революции являлись наиболее спорными среди левых интеллектуалов, что всякий раз приводило в движение представление о революции (в отличие, например, от равенства и братства вся полнота реализации которых не подвергалась сомнению); 3)конечно, представление о революции включает в себя множество других категорий, например, добро и зло в революции, личность и общество в построении революционного общества, власть и индивид, новая революционная мораль и культура, братство, справедливость и т.д., однако, во-первых, анализ всей совокупности выходит за пределы возможностей данного исследования, а во вторых, во многом они производны от указанных выше частей триады. На наш взгляд, указанная триада может быть рассмотрена в двух плоскостях: в области представлений и в области практики революции. В работе сделана попытка проследить на протяжении указанного хронологического отрезка эволюцию каждого элемента триады, отдельно и во взаимодействии, под воздействием исторической действительности (своеобразного внешнего фактора).
Значительное влияние на понимание управления представлениями и объяснение личного выбора интеллектуала оказывает осмысление этих проблем через призму социологической теории элит, которая во многом объясняет разницу левоэлитарных и левомаргинальных представлений о революции.
Историю интеллектуалов следует рассматривать также в рамках новой интеллектуальной истории. В отличие от традиционной истории идей новая интеллектуальная история занимает более обширное пространство для изучения и предполагает разнообразие методов исследования. По определению Л.П.Репиной, «предмет интеллектуальной истории в современном ее понимании включает в себя не только историю достижений человеческого интеллекта, т.е. результатов интеллектуальной, творческой деятельности, но и историю самой этой деятельности в ее процессуальной незавершенности, и культурную среду, задающую ей свои условия и предпосылки, и биографии самих творцов, и их межличностные связи, и историю распространения и восприятия новых идей и знаний»1. В данном исследовании затрагивается один из сегментов широкого исследовательского поля интеллектуальной истории - история интеллектуалов. В качестве метода исследования избран индивидуально-биографический подход, позволяющий рассматривать отдельные судьбы левых французских интеллектуалов в контексте интеллектуальной культуры эпохи.
Источниковая база исследования может быть разделена на 7 основных групп источников.
Первая группа - источники личного происхождения: мемуары, автобиографические записи, дневники, переписка французских левых интеллектуалов друг с другом. Традиционно, исследование мемуаров в отечественной науке как правило выводит на первый план проблему достоверности данного источника. Глубокое личностное начало, чрезвычайная субъективность рассматриваются иногда не только как особое свойство мемуаров, но зачастую даже подразумевается как их недостаток. Так А. Г. Тартаковский отмечал, что в ряде работ субъективность «квалифицируется как заведомый «недостаток», который непременно надо «снять», преодолеть, нейтрализовать, на этом основании мемуары понижаются в ранг источников «второстепенных», дополнительных, и в результате богатство их информационных возможностей не принимается во внимание». Стремление мемуариста передать события реальной действительности в любом случае происходит сквозь призму авторского начала, в связи с чем в мемуарах неминуемо возникает элемент вымышленного, основанный на личностных психологических установках, воображении автора. Однако, если рассмотреть мемуары не только с точки зрения получения достоверной фактической информации о событиях прошлого, но и выявления восприятий и ощущений участника события, попытка реконструкции прошлого таким, каким оно выглядело в представлениях современников, то в этом случае мемуары становятся богатейшим источником по истории представлений. Широкую панораму революционного движения в различных странах дают воспоминания В.Сержа «От революции к тоталитаризму: воспоминания революционера». Автор - свидетель и участник наиболее значимых событий революционной истории, известный журналист и писатель создавал свои мемуары в к.З 0-40-е г.г, что позволяет сопоставить его представления в момент описываемых событий и то, какую интерпретацию они получили в момент написания мемуаров. Личное знакомство автора как с представителями французской интеллектуальной элиты, так и с интеллектуалами, чьи идеи и произведения оставались не столь востребованными, наполняет его воспоминания социо-культурными смыслами изучаемого периода, дает подробности биографий, поведения французских интеллектуалов в различных ситуациях. Кроме того, воспоминания Сержа наглядно демонстрируют эволюцию образа революции в представлениях самого автора. Существенный вклад в рассмотрение указанной проблемы вносят «Записные книжки»1 Сержа. Хотя эти тексты выглядят как дневниковые записи, относящиеся к периоду 1936-1947 г.г., автор фактически бессистемно воспроизводит в них реминисценции о событиях самых разных периодов, в том числе, 20 - 30-х г.г.
Особое место в группе источников личного происхождения занимает 4 х томный «Русский дневник»2 П.Паскаля, охватывающий период с 1916 по 1933 год. Это высоко информативный и композиционно сложный источник, включающий в себя: 1 Дневниковые записи автора, которые он составил под непосредственным впечатлением пережитого, по горячим следам событий; 2) интегрированные в текст официальные и иные документы, вырезки из газет, письма, тексты, принадлежащие перу других людей; 3)позднейшие мемуарного характера фрагменты от автора в тех важных для понимания последовательности событий моментах, которые по разным причинам оказались не обеспечены записями в дневнике. В группу мемуаров следует отнести воспоминания М.Боди «Рояль из карельской березы. Мое пребывание в России 1917-1927» , в которых автор, член французской военной миссии в России, а впоследствии участник французской коммунистической группы в Москве повествует о составе этой организации, в том числе и П.Паскале, Ж.Садуле, А.Гильбо, В.Серже. Мемуары Боди интересны также тем, что в них он выдвинул собственную версию гибели в 1920 г. французских делегатов II Конгресса Коминтерна, в числе которых был писатель-памфлетист Раймон Лефевр, связанную с намеренной ликвидацией их советским руководством. Авторству Боди также принадлежат воспоминания о Пьере Паскале «Петр Карлович»1 и документальный очерк «Французская коммунистическая группа в России, 1918-1921»2. Начальный этап революции в России передает сквозь призму личного восприятия Жак Садуль в воспоминаниях «Записки о большевистской революции» . Воспоминания о пребывании в Советской России оставили Поль Вайян-Кутюрье «Месяц в красной России»(1926)4, Жорж Дюамель «Путешествие в Москву»3 (1927), Леон Муссинак «Я вернулся с Украины»(1933)6. К сожалению, часть источников этой группы доступна автору исследования только в отрывках. Значительную роль в публикации на русском языке воспоминаний французских писателей проделали составители сборника документов «Диалог писателей. Из истории русско-французских культурных связей XX века. 1920-1970»7. Опубликованные частично в приложениях к основным разделам в этой книге, стали доступны для изучения воспоминания писателей Люка Дюртена «Другая Европа. Москва и ее вера»(1928), «Московский дневник» (1935) Ромена Роллана (отрывки из которого ранее были опубликованы в журнале «Вопросы литературы», 1989. №3-5), Жана Геенно «Трудная вера» (1957).
Книга Андре Жида «Возвращение из СССР» (1936), несмотря на то, что выходит за рамки исследуемого периода, вызвала сильный резонанс в кругах левых, а потому также используется для выявления эволюции представлений А.Жида. Большое значение для эволюции взглядов интеллектуалов имеет их переписка между собой, в частности переписка Виктора Сержа и Анри Пулая, опубликованная в «Тетрадях Анри Пулая» (№ 4-5) , переписка Горького с зарубежными литераторами, переписка Ромена Роллана с французскими писателями. Важные моменты для понимания системы представлений так называемых «социалистов чувства» 20-30-х г.г. дают мемуары Жоржа Сименона «Я диктую». В целом, характеризуя эту группу источников, следует отметить, что мемуары позволяют на уровне необходимом и достаточном реконструировать образ революции в представлениях интеллектуалов и проследить его изменение под воздействием революционной практики в России, погрузиться во внутренний мир интеллектуала, выявить его впечатления и переживания. Мемуары также позволяют проанализировать восприятие французскими левыми интеллектуалами социально-экономических и культурных преобразований в СССР.
К этой же группе источников следует отнести воспоминания о СССР, написанные по заказу в честь 10 и 20- летнего Юбилея революции. В фонде Иностранной Комиссии Союза Советских писателей собран значительный материал, подготовленный к 20-летию революции, где зарубежные писатели, в том числе и французские, вспоминают о своем пребывании в СССР (например, Л.Дюртен «Основные достижения СССР», воспоминания Франца Мазерееля, поздравления Р.Роллана, и др.). Эти неопубликованные источники хранятся в Российском государственном архиве литературы и искусства в фонде Иностранной Комиссии Союза Советских писателей (Ф. 631.) Несмотря на свою тенденциозность и ярко выраженную хвалебную окраску, воспоминания такого свойства вполне информативны для исследования результатов управления представлениями, т.е. воспроизведения желаемого советской властью образа русской революции и СССР.
Следующая группа источников - произведения политического и философского характера: публицистика, книги, брошюры, опубликованные в 20-30- е г.г., в которых раскрывается общественно-политические взгляды французских интеллектуалов. К этой группе источников следует отнести публицистические работы Р.Роллана (опубликованные в 13 томе собрания сочинений Роллана)1, статьи А.Барбюса, в частности его работы «С ножом в зубах (к интеллигенции)» , «Свет из бездны. К чему стремится группа «Кларте» , статьи В.Сержа в период сотрудничества в «Анарши», опубликованные под псевдонимом «Ретиф» (1910-1912 г.г.)4, остро политическую работу А. Бретона «Политическая позиция сюрреализма»5, манифесты и декларации сюрреалистов. Осмыслению революционной ситуации в России посвящены книги П. Паскаля «В красной России»6, Б. Суварина «Правда о большевиках» , В. Сержа «Во время гражданской войны. Петроград в мае-июне 1919. Впечатления и размышления», «За кулисами Охранного отделения. То, что должен знать революционер о репрессиях», «Анархисты и опыт русской революции», «Год первый русской революции»8, Ж. Садуля «Да здравствует республика Советов!»9. Философские размышления французских левых интеллектуалов отражены в работах Ш.Пеги «Фундаментальные истины»10, С.Вейль". Анализ данных источников позволяет выявить образ революции на конкретном историческом этапе. Особое значение в этой группе имеют книги французских писателей, посвященные советским руководителям, в частности, «Жизнь и смерть Троцкого», «Портрет Сталина», «Ленин в 1917»1 В.Сержа, «Сталин. Человек, через которого раскрывается новый мир» А.Барбюса. Попытки рассмотреть эволюцию советского режима предпринимали уже сами современники этих событий, например В.Серж в книге «От Ленина к Сталину» , А.Гильбо в работе «Конец Советов»4. Особенностью этой группы источников является то, что разноплановые по жанру, содержанию фактических событий, тем не менее, в совокупности они отражают изменения в представлениях под влиянием столкновения с реальностью русской революции.
Важная группа источников - художественные произведения. В связи с том, что большинство исследуемых интеллектуалов по своей профессиональной деятельности - писатели, то мировоззрение авторов непосредственно отражается в их литературных произведениях. Следует различать в этой группе источников как произведения, сюжет которых напрямую не ставит задачу раскрыть общественно - политические убеждения писателя, но отражает взгляды автора в этих вопросах (таковы, например романы Р.Роллана, произведения А.Барбюса, стихи и проза сюрреалистов, книги А.Жида, А.Мальро, Ш.Вильдрака, Л.Дюртена, Ж.Дюамеля, Ж.-Р.Блока и др.), так и произведения, имеющие в своей основе автобиографический сюжет, например «Хлеб насущный»5 Анри Пулая, «Рождение нашей силы»6 В. Сержа. Особенно следует отметить художественные произведения явно идеологизированной окраски - поэма «Красный фронт» Л.Арагона, сборник стихов, посвященный февральской революции, «Да здравствует русская революция»8, где были опубликованы стихи М.Мартине, А.Гильбо, П.-Ж.Жува, поэма А.Гильбо «Краскремль» . В этой группе значительное место занимают художественные произведения В.Сержа 30- х г.г: они отличаются особенностью жанра (поскольку рукописи передавались во Францию тайно, каждая часть произведения представляет собой законченное произведение), по своему содержанию - это романы свидетельства (так например, роман «Завоеванный город»1 - свидетельство о «красном терроре» в большевистском Петрограде, осажденном в 1919 году белогвардейцами). При изучении этой группы источников следует четко отличать позицию автора от позиции героя, отделять вымышленный сюжет от реальных фактов истории. Однако, именно художественные произведения наиболее ярко демонстрируют образ, сложившийся в представлениях автора и символически выраженный в слове.
Следующая группа источников - переписка французских интеллектуалов с государственными и партийными органами и организациями: с редакциями журнала «Интернациональная литература», «Литературной газеты», Госиздатом, секретариатом МОРП, Союзом советских писателей. Помимо текущих дел, литературной жизни французских интеллектуалов, эти источники содержат материал о взаимоотношениях с коммунистическим руководством, об их разногласиях и единстве во взглядах. Многие документы из этой группы на сегодняшний день опубликованы в сборнике документов «Диалог писателей. Из истории русско-французских культурных связей XX века. 1920-1970. »2 Неопубликованные материалы, касающиеся деятельности МОРП, хранятся в Российском государственном архиве социально-политической истории (Ф. 541.)
Исторический контекст исследования опирается на анализ документов учреждений и организаций - Французской Коммунистической партии, МОРП, ИККИ. К этой группе необходимо отнести протоколы заседаний, постановления, инструкции, личные карточки сотрудников, их анкеты, мандаты. Эта категория источников помогает восстановить исторический контекст, уточнить некоторые биографии французских интеллектуалов, их участие в принятии официальных решений. Однако для выявления собственно образа революции она имеет меньшее значение.
Важным источником являются записанные речи, интервью, беседы французских левых интеллектуалов. Поскольку приезд в СССР очередного французского интеллектуала всегда активно освещался в советской прессе, то на страницах газет и журналов 20-30- х г.г. печатались интервью с писателями о советском искусстве, впечатлениях о поездке в СССР, целях и задачах пролетарского искусства. В частности, газетные интервью Ж.Дюамеля, Л.Дюртена, Ш.Вильдрака, А.Мальро. Отдельный пласт источников этой группы составляют речи советских и французских писателей на I Международном Конгрессе писателей в защиту культуры (1935). Материалы Конгрессы были опубликованы еще в советское время, но подверглись серьезным сокращениям, а часть выступлений оппозиционных советскому руководству французских писателей вообще не вошли в них, первую очередь, выступления в защиту В.Сержа. В связи с этим, были привлечены записи речей, воспроизведенных в «Тетрадях Анри Пулая»1. В исследовании используется также такой источник, как запись беседы Р.Роллана со Сталиным в Кремле 28 июня 1935г.2 Более 60 лет этот источник не был известен ни на французском, ни на русском языке, и был опубликован в 1996 г в «Вестнике Архива Президента». Использование данной категории источников помимо выявления представлений интеллектуалов по широкому кругу вопросов, также способствует выяснению взаимоотношений советской власти и Коминтерна, с одной стороны, и левыми французскими интеллектуалами, с другой.
В качестве самостоятельной группы источников можно выделить массовые источники, представленные одним видом - листовки, выпущенные французской Коммунистической группой для пропаганды среди солдат стран - интервентов. Это неопубликованные источники, они содержатся в фонде Французской коммунистической партии в Российском государственном архиве социально-политической истории . Это категория источников имеет общую схему доказательств, внешнего оформления, словесных формулировок. За внешней пропагандистской направленностью этих листовок также можно рассмотреть представленческую модель, характерную для французских левых - ощущение себя наследниками героического прошлого Франции.
Отечественные и зарубежные исследования по указанной теме имеют ряд общих особенностей. Во-первых, как правило изучаются отдельные аспекты темы или биографии, а не целостный феномен; во вторых, гораздо большее внимание уделяется анализу взаимоотношений левых интеллектуалов и СССР, нежели собственно представлениям о революции.
Отечественная историография по теме может быть разделена на две группы: 1)советская историография и 2)современные российские исследования В советское время главное внимание в процессе исследования проблем левого движения уделяется деятельности иностранных групп на территории СССР, движению интернационалистов. Во второй половине 50-х г.г. появляются работы об организации и деятельности в России иностранных коммунистических групп. Этим вопросам посвящены работы Эльфонда Я.А., Черепниной И.Д.,2 исследующие иностранные коммунистические группы в Советской России. Деятельности Иностранной коллегии и борьбе французских интернационалистов против иностранных интервентов в 1918-1920 г.г. посвящены труды Коновалова В.Г., Цвилюка С.А., Гуляка А.И.3 В 60-70-е годы Л.М. Зак1 публикует ряд монографий и статей, посвященных французским интернационалистам, находившимся в Советской России в 1918-1920 годах. В качестве значительного достижения ее работ следует отметить выявление полного состава коммунистических групп, участниками которых были многие видные интеллектуалы. Большое внимание в работах уделяется личностям Жанны Лябурб, Инессы Арманд, Жака Садуля, в то время как остальные участники лишь упоминаются. Деятельности французов-интернационалистов и влиянию Октября на представителей левого движения Франции посвящены статьи во Французском ежегоднике за 1977 г2.
Другой аспект проблемы французского левого движения связан с изучением партий левого спектра во Франции. В 1963 г. появляется капитальный труд В.И.Антюхиной - Московченко «История Франции 1870 1918», в котором достаточно подробно рассматриваются и особенности левого движения во Франции, влияние левых на общественно политическую систему Франции в указанный хронологический период, однако вопрос участия интеллектуалов в левом движении практически не анализируется. Социалистической партии Франции посвящены работы С.С.Салычева4. Эта группа исследований содержит ценный материал по тактике борьбы, организационных структурах партий, конкретных решений съездов, однако не содержит информации о мировоззрении конкретных социалистов, коммунистов и радикалов, - представителей французской интеллектуальной элиты. Более того, в случае с исследованиями о коммунистической партии Франции речь идет, прежде всего, о тех, кто, либо героически погиб, сразу после революции в России, (например, Жанна Лябурб), либо стал проявлять сервильное отношение к советскому руководству (например, Марсель Кашен). Все, кто проявлял независимость мышления и не шел на поводу у советских лидеров или вовсе отошел впоследствии от коммунизма были попросту вычеркнуты из списка исследуемых. А среди интеллектуалов таковых было большинство.
В отличие от собственно исторических исследований, в советское время огромную работу проделали специалисты по французской литературе. Особенностью этих работ является их глубокий биографический анализ, соотнесение общественно-политического пути интеллектуала и его творчества. Особенно следует отметить работы Ф.С. Наркирьера, В.Е. Балахонова, Н.Я. Рыковой, Т.В. Балашовой, Л.Г.Андреева1 Многочисленны статьи 60-70-х г.г. XX в. посвященные А.Барбюсу, Л.Арагону, А. Мальро, Р.Роллану, Ж.- Р Блоку и др. левым писателям Франции. Особую ценность в этих работах составляет подход с точки зрения исследования образа в их творчестве, однако чувствуется определенная идеологическая заданность, писатели, находившиеся не на строго ортодоксальных позициях по отношению к СССР, не исследовались вовсе. Тем не менее, советскими литературоведами были заложены серьезные основания для изучения обозначенной темы. В отличие от советского литературоведения, для современной литературы не характерно обращение к так называемым «революционным» писателям Запада.
Большим прорывом для изучения образа революции в системе представлений французских левых стало обращение современных отечественных историков к проблемам ментальной истории, когда в центре исследования стал человек, с его впечатлениями, образами, ощущениями, традициями. Для понимания культурного, интеллектуального и политического климата Франции важна работа В.П.Смирнова «Франция в XX веке»1. Книга написана как учебник, но по сути своей - научное исследование. Наибольшую важность для нашей работы представляет раздел о французских исторических традициях. Исследование традиций вольнодумства и революционности в политической культуре Франции, распространение либертарных идей способствует пониманию высокой степени распространения во Франции в XX веке левых идей. Однако, глава о традициях французов невелика и лишь намечает темы, которые могли бы стать предметом самостоятельного научного исследования - менталитета и системы представлений французов. Нужно отметить, что подобная постановка проблемы намечалась и в более ранних работах В.П.Смирнова2, в частности, в его совместной работе с В. С. Поскониным «Традиции Великой французской революции в идейно-политической жизни Франции. 1789 1989.», где авторы наблюдают влияние традиций Великой Французской революции как фактора общественно-политических взглядов французов.
Большой вклад в изучение левых идей в Европе внесла монография, подготовленная коллективом ученых Института всеобщей истории РАН «Левые в Европе в XX веке. Люди и идеи» (2002) Сборник охватывает широкие тематические рамки от социал-демократии до левого радикализма и анархизма. Тем не менее, специального очерка, посвященного именно французским левым в первой половине XX века, он не содержит. Между тем в очерке «Левые вчера и сегодня» А.А.Галкина формулируются основные составляющие левой системы ценностей, вносящие существенные коррективы в понимание сущности левого мировидения.
Для исследования образа революции необходимо выяснить и вклад конкретных интеллектуалов в развитие левой идеи. Пермский исследователь Рахшмир П.Ю. в книге «Идеи и люди. Политическая мысль первой половины XX века»4 исследует политическое мифотворчество Ж.Сореля.
Целый ряд отечественных исследователей в 90-е г.г. XX века изучали проблему взаимоотношения западных интеллектуалов и СССР, поставив себе задачу выяснить, какие причины заставляли передовых писателей Запада, выдающихся интеллектуалов своего времени, поддерживать сталинский режим. Г.Куликова, Р.Медведев, Н. Эйдельман, А.Ваксберг в своих статьях дают собственные оригинальные версии решения этой проблемы. При всей ценности указанных работ, зачастую задачи исследования решаются на примере только самых известных писателей Запада, что касается французов, то только на примере Анри Барбюса и Ромена Роллана. Важную роль в изучении личностей, творчества и мировоззрения таких французских левых интеллектуалов, как В.Серж и П.Паскаль имеют работы екатеринбургских историков В. А. Бабинцева, И. В.Жуковой, О.С.Даниловой. В частности, имя Виктора Сержа (В.Л. Кибальчича) выведено из забвения усилиями историка и переводчика его произведений В.А.Бабинцева и московского научно-просветительского центра «Праксис», действующего при библиотеке им. В.Сержа и регулярно организующего международные научные конференции по истории левой мысли. Несмотря на заметные усилия отечественных исследователей, зарубежная историография в осмыслении французского левого движения и, конечно, роли интеллектуалов достигла более значительных результатов. Для французских исследователей марксистского направления 1 9 основополагающими стали работы Ж.Дюкло и Ж. Фревиля . Хотя книга Дюкло вышла под титулом «Мемуары», ее очень трудно рассматривать как источник по интересующему нас периоду. Это скорее изложение определенной, идеологически заданной концепции событий, отражающий ту систему представлений, которая сложилась у автора после Второй Мировой войны. Как и для советской историографии, для этих работ характерна идеологическая заданность, достаточно ограниченный список лиц (строго соответствующих линии коммунистической партии). Работа Ж.Дюкло и его воспоминания главным образом показывают положительное влияние Октября на французский пролетариат. Ж.Фревиль рассматривает деятелей левого движение как интернационалистов, проявляющих солидарность с Советской страной.
Между тем еще в 1967 г. вышла книга английского социолога и публициста Давида Кота «Коммунизм и французские интеллектуалы 1914-1966». На наш взгляд, работа Д.Кота остается наиболее полным трудом, освещающим взаимоотношения французских интеллектуалов и международного коммунизма. В этом труде Д.Кота, как и в более позднем -«Попутчики. Интеллектуальные друзья коммунизма»4,- выведены многие французские интеллектуалы, временно или постоянно имевшие контакт с коммунистической системой, прослежена эволюция во взглядах на коммунизм под воздействием столкновения с советской практикой. Однако и здесь следует отметить то, что в работе Д.Кота исследуются в первую очередь игры французских интеллектуалов в коммунизм и взаимоотношения со страной советов, а проблема представлений уходит на второй план.
Этот пробел во многом заполняет работа французского исследователя К.Желена «Ослепление. Социалисты и рождение советского мифа»5. Автору удалось разобраться в политическом мифотворчестве эпохи, рассмотреть представления французских социалистов, и их взаимоотношения с СССР. К. сожалению, автором анализируются из всех представителей левого движения лишь социалисты.
Достаточное количество работ зарубежных авторов посвящено другому направлению левой мысли - анархизму. Среди них следует выделить книгу Мэтрона «История анархистского движения во Франции»,1 в которой наиболее полно отражены особенности анархистского движения, приведены данные биографического характера. Тем не менее, анархизм в этой книге рассматривается скорее как движение, чем как мировоззрение. Немаловажное значение для исследования рабочего и коммунистического движения во Франции имеют работы А. Крижель, основное внимание в которых уделяется собственно движению и идейной эволюции французских коммунистов .
Книга французского исследователя Франсуа Фюре «Прошлое одной иллюзии» написана в форме исторического эссе, в котором автор пытается понять истоки коммунистического заблуждения, переосмыслить революционную иллюзию, захватившую в свое время и самого автора. Позиция Фюре, считающего коммунизм иллюзией, достаточна спорна, однако автор приводит важные материалы биографического характера левых интеллектуалов, дает оригинальную концепцию их роли в коммунистическом движении.Наконец, изучению личности и творчества отдельных левых интеллектуалов посвящены работы: Р.Гримана, С.Вейссман, Ф. Буррине о Викторе Серже, Ж.Нива о Пьере Паскале3.
Особое место занимают работы, которые освещают проблему аналогий Великой французской революции и Русской революции 1917 года. В книгах Т. Кондратьевой и Э. Хобсбаума1 анализируется природа этих аналогий, интерпретация отдельных этапов обеих революции в русской и французской среде, проблема взаимовлияния и объективного исторического сравнений этих двух событий. Т.Кондратьева акцентирует внимание на существовании аналогий как элемента в системе коллективного воображаемого и дает классификацию представлений об этой исторической параллели. Американский историк А. Дж. Мейер2 более углубленно проанализировал проблему насилия в ходе двух революций, показав, что невозможно объяснить Террор только спецификой идеологии. Мейер исходит из тезиса о диалектическом единстве революции и контрреволюции, что в свою очередь обуславливает невозможность революции без применения насилия.
Отдельно следует отметить исследования в рамках концепции тоталитаризма. Несмотря на прогрессирующий скепсис отечественной историографии по отношению к этой концепции, европейские исследования тоталитаризма продолжаются весьма активно, регулярно (2000, 2001, 2002, 2004 годы) проводятся международные коллоквиумы с последующей публикацией их материалов. Для темы данного исследования важное значение имеет коллоквиум 2000 года, организованный университетом Париж X (проф. Стефан Куртуа) и посвященный истокам и возникновению тоталитарного феномена.3 Выводы участников международных дискуссий относительно факторов успеха или неудачи тоталитарных движений в отдельных странах Европы прекрасно коррелируются с тезисом В.А. Чаликовой об особой роли в истории XX века специфического типа интеллектуала: интеллектуала тоталитарного.
Анализ историографической ситуации показывает, что данная тема далеко не исчерпана в своем изучении, напротив, исследования носят фрагментарный характер, как правило, затрагивая вопросы политической истории или творчества конкретных интеллектуалов, не выдвигая на первый план истории представлений. В связи с этим необходимым становится анализ обозначенной темы с точки зрения новых подходов и под новым углом зрения - исследования представленческих моделей. Кроме того, даже французские историки школы «Анналов», корифеи в деле изучения представлений, далеко продвинувшиеся в исследовании отдельных видов представлений - о семье, смерти, грехе и т.д, только ставят вопрос об изучении системы представлений. Настоящая работа является попыткой восполнить пробел и реконструировать образ революции в системе представлений.
Главным показателем существования системы выступает наличие связей между отдельными элементами. Ю.Е.Сергеев отмечает, что «группируясь вокруг определенного «тематического стержня»,... представления образуют группы (кластеры), между которыми возникают связи системного характера различных видов: казуальные, атрибутивные, компаративные и т.п. Именно тогда можно говорить о процессе формирования системы представлений («belief system») - основного ядра менталитета определенного типа». Стержнем представлений такого типа, присущего левым интеллектуалам выступает представление о революции. Именно вокруг него и под воздействием его эволюции выстраиваются остальные группы представлений, что позволяет рассматривать их совокупность как систему. В настоящее время структура системы представлений окончательно не выявлена, однако, гипотетически можно предположить выделение таких групп представлений как политико идеологические, этические, этнонациональные, культурно-исторические, эстетические, бытовые. Подобное выделение не претендует на всю полноту, но является схемой выделения наиболее устойчивых групп в ярком многообразии образов. В связи с тем, что разные типы представлений занимают определенное место в системе - составляют сущность или находятся на периферии, в работе выявилось особое внимание именно к роли политических представлений, так как объектом исследования выделены интеллектуалы в соответствии с их общественно-политической позицией.
Научная новизна исследования состоит в том, что впервые в отечественной историографии предпринята попытка комплексного изучения истории французских левых в первой трети XX века с точки зрения истории представлений. Введены в оборот источники, прежде не использовавшиеся отечественной исторической наукой. В данном исследовании выработана классификация типов представлений французских левых интеллектуалов о революции. В контексте взаимодействия и взаимовлияния французских интеллектуалов с советской действительностью, выявлены новые аспекты межкультурного диалога, обусловившие неполную изоляцию советской России от европейского цивилизационного процесса.
Апробация и практическое использование полученных результатов. Основные положения диссертации нашли отражение в виде публикаций и докладов автора на международных конференциях «Демократический и либертарный социализм» (Москва, 2004), «Философия истории на рубеже тысячелетий» (Костонай, 2006); на Всероссийских конференциях «Личность в политике, науке, культуре» (Ярославль, 2005), «Россия глазами мемуаристов: анализ неизвестных и малоизвестных воспоминаний» (Санкт-Петербург, 2004); на региональных научных конференциях «Интеллектуальная история: метод и перспективы» (Екатеринбург, 2005), «Война и российское общество: 1914-1945 годы» (Екатеринбург, 2005). Диссертация была обсуждена и одобрена на заседании кафедры новой и новейшей истории Уральского государственного университета им. А.М.Горького. Результаты исследования могут быть использованы при разработке учебных пособий, спецкурсов и семинаров по истории левого движения во Франции 1917-сер.30-х г.г. XX в. Отдельные положения работы могут применяться как для разработки специальных курсов по новейшей истории Франции, так и по истории французской культуры и филологии. Выводы данного исследования могут быть применены при создании специальных и обобщающих трудов по истории и культуре Франции, истории русско-французского культурного диалога 20-30 х г.г. XX века, по истории и теории изучения представлений левых как системы.
Структура работы определена характером поставленных задач. В первой главе рассматривается общественно-политический климат Франции в начале XX века и роль французских интеллектуалов в среде левых, а также реконструируются образы революции накануне Революции 1917 г. в России. Вторая глава посвящена анализу образа революции, сложившегося у французских левых интеллектуалов в 1917-сер.20-х г.г., при этом более подробно рассматриваются такие аспекты, как применение насилия и степень свободы в революции. В третьей главе речь идет об эволюции представлений под влиянием столкновения со сталинским режимом и, как следствие этого, об идейном размежевании левых интеллектуалов. Особое внимание в третьей главе уделяется механизмам воздействия на представления в cep.20-cep.30-x г.г.
Французские левые интеллектуалы в политической и общественной жизни страны
Высокая степень распространения и глубокая укорененность левых идей и взглядов во Франции во многом предопределила интерес интеллектуалов к революционному переустройству общества в начале XX века. Интеллектуальная и политическая культура, особенности мировоззрения и политического поведения французов в начале XX века определялись историческими традициями Франции, среди которых значительное место занимают традиции свободолюбия и революционности.
Восприятие Франции как страны с глубокими традициями свободомыслия и свободолюбия, обусловленными особым революционным наследием, стало общим местом в научной, публицистической и художественной литературе.
Особенности национальной истории сформировали такое качество французского характера, как стремление к свободе и нонконформизм. В.П.Смирнов выделяет «критическое отношение к окружающему, готовность к протесту, восприимчивость к социальным идеалам, противоречащим данному строю. Склонность французов к критике своего правительства и общественного устройства настолько велика, что один из современных социологов даже усмотрел в ней «национальный спорт, если не хроническую болезнь».1 Исторические корни особой восприимчивости французов к левым взглядам проявляются не только в политической борьбе, но и в повседневной жизни: «они остро реагируют на всякого рода несправедливости, охотно участвуют в уличных демонстрациях, часто бастуют». Исследователи неизменно отмечают, что именно во Франции, как нигде, в обществе распространены идеи антикапитализма и социализма: «антикапиталистические и социалистические идеи...нашли во Франции сторонников не только среди рабочих, но и среди части служащих, мелкой буржуазии, интеллигенции...В то время как в остальных странах социализм был еще достоянием небольших кружков, во Франции он уже к середине XIX в. превратился в значительную общественную силу».1
Таким образом, левые идеи глубоко укоренены в политической и культурной традиции Франции, своеобразная «левизна» общественной мысли является одной из важнейших характеристик французского менталитета. Это, отнюдь, не исключает традиций контрреволюции, клерикализма и бонапартизма во Франции. Следует согласиться с профессором Принстонского университета Мейером, утверждающим, что идеи революции и контрреволюции не исключают друг друга, а наоборот обретают смысл только в своем единстве. По мысли Мейера, контрреволюция столь же глубоко укоренена в традиции и политической культуре Франции, как и революция2. Само деление на «левых» и «правых», прочно вошедшее в политическую теорию, связано с историей Франции. Термин «левые» зародился в период Великой Французской революции (1789 1794), когда депутаты Генеральных Штатов разделились на поддерживающих короля (справа в зале заседаний) и его противников (сидевших слева). Современная политическая мысль рассматривает категорию «левые» как характеристику «идейно-политической ориентации политических партий, лидеров и других активных участников политической жизни», при этом устанавливается, что «левые - сторонники социального равенства, радикальных общественных изменений, преимущественно насильственных методов политической борьбы, защитники наиболее обездоленных слоев общества».3 Начиная с эпохи Великой французской революции, состав левых партий и групп менялся.
Русская революция как системообразующий фактор в комплексе представлений французских левых интеллектуалов
В представлениях левых идея революции неизменно занимала особое место - революция всегда была желанной и ожидаемой. Тем более, что одним из элементов самоидентификации большинства французов является восприятие самих себя как носителей героического революционного прошлого - Великой Французской революции, Парижской Коммуны. В связи с этим революция в системе левых представлений выдвинулась на роль определяющего фактора. На наш взгляд, именно она сделалась стержнем всей системы, а потому любое изменение в представлениях о революции вело к колебанию всей системы, непосредственно влияя на все структурные части - политические, исторические, культурные, нравственные представления и т.д.
Фактором трансформации стержня системы представлений выступает внешнее влияние, а именно - столкновение собственно представленческих моделей об идеальной революции с реальной практикой конкретной революции. Способность к изменению проявляется в ходе реакции на вызовы эпохи. В данном случае, таким внешним фактором становится Русская революция 1917 г. и события в Советском государстве 20-30-х г.г., которые оказывали непосредственное влияние на изменение представленческих и поведенческих моделей французских левых интеллектуалов.
Первоначально, революционные события 1917г. в России, включая захват власти большевиками, были приняты левыми восторженно. Описывая реакцию на начало революционных событий в России, Р. Пайпс делал вывод, что «Мартовская революция в России сначала не вызвала большого интереса на Западе...Последовавшие все-таки вялые отклики были одобрительными, поскольку связывались с надеждой, что Временное правительство... возобновит военные действия».1 Подобная общая характеристика никак не может относиться к реакции левых интеллектуалов Франции. Д. Кот даже утверждает, что французские интеллектуалы сразу продемонстрировали больший энтузиазм по отношению к русской революции, чем партийные социалисты и французский рабочий класс, позиция которых изменилась только после ноября 1918года.2 Причина этой перемены - Компьенское перемирие и окончание Первой мировой войны. До этого события В.Серж, вращавшийся в гуще парижских рабочих, четко зафиксировал их раздражение русской революцией и военным предательством большевиков: «Я слышал, как специально для меня говорилось: «Большевики - сволочи, продавшиеся Германии» и «все русские подлецы». Меня чуть не избили в бистро за то, что я развернул русскую газету»3. Расхождения между интеллектуалами и широкими массами в восприятии событий в России зачастую просто не улавливаются исследователями. Характеризуя отношение французов к большевистской революции в России, Ги Борд отмечал, что «власть Советов... разбудила смешанный с симпатией интерес в широких народных кругах и среди многих интеллектуалов». Многочисленные отклики показывают, что вести из России действительно воспринимались интеллектуалами с восторгом; журналист, анархист, В.Серж так передает свои переживания по поводу начала революции: «Русская Революция, столь долгожданная, что многие уже сомневались в том, что она состоится, началась, невероятное стало реальностью. Мы читали депеши из России, и они преображали нас, образы, доносимые ими, были просты и понятны. Вещи приобретали кристальную ясность, значит не весь мир охвачен неизлечимым помрачением ума»5.
Тогдашнее восприятие французскими левыми событий в России во многом аналогично религиозному чувству. Революция - это своеобразное религиозное учение, суть которого в реализации принципов свободы и справедливости, мечта о новом мире Добра и Разума, которую так долго лелеяли в своих представлениях левые. 1917 г. - начало новой эры, Россия святая земля добродетели, русским революционерам придавалась мессианская роль с задачей нести революционную идею и освободить мир. В своем обращении «Задушат ли они большевизм» (1919) члены Французской коммунистической группы подчеркивали, что «все восставшие народы считают Советскую Республику своей революционной родиной»1, а «Европа вступила в пролетарскую эру. Завтра революция постучит в двери Франции»2. Мессианскую роль коммунистам придает и А.Барбюс, который писал, что «они изменят лицо мира и спасут человечество».3 В этом смысле симптоматичен выполненный в стиле Святого Писания образ Ленина, принадлежащий перу Анри Гильбо. В 1922 году Анри Гильбо опубликовал поэтический сборник «Краскремль и другие стихотворения», в котором в форме путевого дневника описывает путешествие из Швейцарии, «страны сыроторговцев и мелких буржуа»4 через Германию, страну «самодовольной и тупой, разгрому вопреки, буржуазии»5 в революционную Россию. Здесь образ Ленина обретает черты воздвигающего мировой храм новой пролетарской веры современного пророка, «подобно Лютеру», провозглашающего «схизму Коминтерна». Ленин в представлении Гильбо исполнен воистину библейского величия:
Эволюция системы представлений левых под воздействием сталинской антиутопии
Реалии советского политического режима вызывали постепенный отход от коммунистической практики самых пламенных попутчиков русской революции и развенчивали их иллюзии о реализации достижений пролетарской революции. Рассмотрим представления левых интеллектуалов, которые в cep.20-cep.30 х гг. XX в. начинают критиковать советский строй под воздействием сталинизма, на примере В.Сержа, П.Паскаля, Б.Суварина, А.Гильбо. По мнению Ф.Фюре, к этой группе левых французских интеллектуалов применимо понятие «верующие и разочарованные», поскольку их объединяет осознание лживости советского строя и разочарования в нем. Следует уточнить, что эти интеллектуалы были разочарованы воплощением идей коммунизма на практике в СССР, но они не отказывались от своих убеждений в истинности идей коммунизма. Так Ж.Нива подчеркивает, что Паскаль безоговорочно осуждал советский коммунизм, «ни в какой мере не отрекаясь от моральной Революции 1917 и почти не отрекаясь от Ленина».1 Авторы предисловия к романам Сержа «Полночь века. Дело Тулаева» В.Бабинцев, В.Лукьянин отмечают, что критика советского режима не привела В. Сержа к разочарованию в идеалах коммунизма, в отличие от других авторов: «Взгляд Сержа на трагические события 30-х г.г. радикально отличается от их трактовки в произведениях Дж. Оруэлла, О.Хаксли, А.Кестлера, Н. Нарокова, в публицистической книге Р.Конквеста. Для последних сталинский террор послужил причиной переосмысления их отношения к революции, к идее социализма, в самой природе которых они усмотрели антигуманное начало. А Кибальчич-Серж до конца сохраняет романтическую веру в идеалы революции, которую, по его мысли, предали ее вчерашние вожди». То же самое можно сказать и о Суварине, Паскале и Гильбо. Для них революция была задушена, раздавлена, по словам Сержа, «через десять лет исчерпанная революция повернулась против себя самой»3, но это отнюдь не означало разрушения веры в идеалы коммунизма. Наоборот, отныне их задача - сохранить дух революции в себе и «служить революции посредством правды о ней»4. Таким образом, в разоблачении преступлений сталинского режима и руководства Коминтерна, они видели спасение революции, которая нуждалась в том, чтобы не искажалось истинное представление о ней. Проблема идеализированного представления о СССР и его достижениях волновала французских интеллектуалов; в письме к Марселю Мартине В Серж признавался, что реалистическая картина революции вызывает неприятие у читателей, которым гораздо легче верить в созданный сталинистами миф: «Сейчас все более общепринятым становится представление о революции, которое я считаю нездоровым и даже губительным. В нем есть нечто идиллическое.
Лишь успехи, верный путь, осуществление идеалов, конструктивное творчество и тому подобное! Я уже спрашиваю себя, не отпугнет ли революционный реализм людей, с удовольствием поглощающих эту сладкую кашицу».1 Однако долг настоящего революционера - признать ошибки революции и «попытаться спасти от мифов и забвения подлинное лицо революции. Это нужно для очищения нашей силы, для более свободного подчинения высшей необходимости, которая не призвана оправдывать наши ошибки, для лучшего выполнения того, что должно быть исполнено».2
Стремление к независимости суждений и осуждение методов советского руководства сделали этих интеллектуалов ненужными коммунистической партии: в 1924г за поддержку левой оппозиции в РКП (б) и публикации оппозиционных работ Троцкого во Франции из нее был исключен Б.Суварин. В 1928 г. за принадлежность к левой оппозиции и после критических статей о сталинской политике в китайской революции, исключен из партии и арестован В.Серж, повторно он был арестован в 1933г. и выслан в Оренбург.
Отход от советского коммунизма Пьера Паскаля был скорее внутренним, чем демонстративным. В 1925 г. Паскаль уходит из отдела печати Коминтерна и становится сотрудником Института Маркса - Энгельса, где занимается исключительно научной деятельностью. Паскаль обращается к глубинной России, изучает русскую историю и литературу- в частности, проблему старообрядчества и церковного раскола.
Похожие диссертации на Образ революции в системе представлений французских левых интеллектуалов : 1917-сер. 30-х гг. XX в.
