Содержание к диссертации
Введение
Глава I. De mortibus persecutorum в традиции позднеантичного историописания 24
1. Цели и задачи произведения 25
2. Структура «О смертях гонителей» 30
Глава II. Источники Лактанция
1. Лактанций и Евсевий 48
2. Другие возможные источники Лактанция 55
Глава III. Тираны Лактанция
1. Эпитеты как средство создания образа 72
2. Тираны Лактанция как личности 84
Глава IV. Идеальный правитель Лактанция - образ Константина
Константин - претендент на престол 102
Константин на престоле 117
Заключение 134
Список сокращений, принятых в работе 138
Список источников, использованных в работе 144
Список литературы, использованной в работе 148
Приложение. Перевод De mortibus persecutorum 161
- Структура «О смертях гонителей»
- Другие возможные источники Лактанция
- Тираны Лактанция как личности
- Константин на престоле
Введение к работе
Рубеж III - IV вв., становление домината при Диоклетиане и Константине традиционно вызывает высокий и вполне объяснимый интерес у исследователей, как любая переходная эпоха в истории. В жизни римского общества происходили значительные перемены: установление тетрархии и ее скорое крушение, приход к власти Константина, объединение империи под его единоличной властью, легализация христианства - все, что заложило основы последнего этапа истории Римской империи1. Этот период не мог остаться без внимания мыслителей, в том числе широко известных за пределами круга специалистов по античной истории: Э. Гиббона2, Ф. Гизо3, Т.Н. Грановского4, Т. Моммзена5, Я. Буркхардта6. То, что эти имена относятся к XVIII - XIX вв., не должно вводить в заблуждение: интерес исследователей к тетрархии, перевороту и правлению Константина Великого не угасал на протяжении XX столетия, и продолжает сохраняться по сей день. Особенно актуальным изучение данного периода выглядит для исторической науки России и других стран постсоветского пространства, в которых после многих лет молчания и незаслуженного игнорирования рассматриваемой эпохи на рубеже 1990-х - 2000-х гг. стали регулярно выходить оригинальные работы, переводы источников и зарубежных монографий. В 1999 году в Москве и Харькове соответственно вышли работы И.О. Князьского и И.П. Сергеева, посвященные первым тетрархам и кризису III в.7 В 2003 г. на русском языке был издан труд Я. Буркхардта «Век Константина Великого», в 2004 г. - исследование Дж. Бейкера о Константине8, в 2005 г. -работа Д. ван Берхема «Римская армия в эпоху Диоклетиана и
1 Хронологические рамки домината традиционно определяются как 285 г.,
начало правления Диоклетиана, и 476 г. - последний год существования
империи.
2 Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. СПб., 1997.
Т. 1.С. 201-348, 349-419.
3 Гизо Ф. История цивилизации в Европе. М. 2007. С. 37-62.
4 Грановский 71 Н. Лекции по истории средневековья. М., 1961. С. 51-52.
5 Моммзен Т. История Рима. Т. 5. М., 1949.
6 Буркхардт Я. Век Константина Великого. М, 2003.
7 Киязьский И. О. Император Диоклетиан и конец античного мира. М.,
1999; Сергеев И. П. Римская империя в III в. нашей эры. Харьков, 1999.
8 Бейкер Дж. Константин Великий. Первый христианский император. М,
2004.
Константина»9. Впервые с XIX в. вышла монография о христианском апологете Лактанции, чье произведение «О смертях гонителей» изучается в данной работе10. Автор исследования В.М. Тюле-нев, кроме того, перевел это сочинение, а также целый ряд других трудов Лактанция11.
Кроме того, необходимо отметить, что изучение античной литературы как средства репрезентации политической идеологии, в частности, в древнем Риме на сегодняшний день является одним из магистральных направлений в исследовательской литературе. Авторы значительного количества вышедших в последние годы работ по римской истории формулируют проблемы именно таким образом12.
Степень изученности темы. Рассматриваемый период истории Рима к настоящему времени изучен достаточно полно. Работы, так или иначе затрагивающие его, созданные за более, чем двухсотлетнюю историю изучения, с трудом поддаются исчислению. Можно назвать огромное количество работ, в первую очередь относящихся к зарубежной историографии, в которых рассматриваются различные аспекты кризиса III в. и складывания системы до-мината. Среди наиболее крупных и известных из них можно выделить труды Г. Ферреро и О. Зеека, в которых правление Диоклетиана и Константина рассматривается через призму заката Римской империи13, исследования А. Шастаньоля, В. Сестона, Р. Мак-мюллена, Т. Барнса, в которых обсуждаются проблемы ответа империи на вызовы кризиса III в.14, работы А. Пиганьоля и Й. Фогта, сконцентрированные на личности Константина Великого15.
9 ван Берхем Д. Римская армия в эпоху Диоклетиана и Константина. СПб.,
2005.
10 Тюленев В. М. Лактанции. Христианский историк на перекрестке эпох.
СПб., 2000.
11 Лактанции. О творении Божием. О гневе Божием. О смерти гонителей.
Эпитомы Божественных установлений. СПб., 2007. Он же. О смертях
преследователей. СПб., 1998. Он же. Божественные установления. Книги
I-VII. СПб., 2007.
12 См.напр.: Шалимов О. А. Образ идеального правителя в Древнем Риме в
середине I - начале II в. н. э. М., 2000; Шкаренков П. П. Королевская
власть в Остготской Италии по "Variae" Кассиодора: миф, образ, реаль
ность. М, 2003; он же. Образ власти на рубеже античности и средневеко
вья: от Империи к варварским королевствам. Автореф. диссерт. на соиск.
уч. ст. докт. ист. наук. (На правах рукописи). М., 2009.
Ferrero G. La mine de la civilisation antique. Paris, 1921; Seeck O. Geschichte des Untergangs der antiken Welt. Bd. 1. Berlin, 1910. 14 Barnes T. D. The new Empire of Diocletian and Constantine. Cambridge, 1982; Chastagnol A. L'evolution politique, sociale et economique du monde
В отечественной историографии до последнего времени указанному периоду уделялось значительно меньшее внимание. Кроме работ М. Ростовцева16, которого можно относить к ней лишь с большими оговорками - после эмиграции ученый работал и издавался исключительно за рубежом - и Е.М. Штаерман17, здесь сложно найти фундаментальные исследования по истории рассматриваемого периода.
Необходимо отметить, что в центре внимания ученых применительно к рассматриваемому периоду стояли в основном аспекты политической, экономической и социальной истории Рима в рассматриваемый период. В то же время очень небольшое внимание в историографии уделено тому, как в условиях смены политической обстановки трансформировалось ее восприятие у современников, поменялась ли политическая идеология и ее основные источники, которыми применительно к позднеримской традиции в целом можно считать исторические сочинения, биографии императоров и панегирики, как эволюционировали эти жанры под влиянием событий начала IV в. Ответы на эти вопросы невозможно найти ни в исследовательской литературе по политической истории Рима, ни в работах, в которых основный акцент сделан на изучении источников, в частности - сочинения Луция Фирмиана Лактанция (ок. 260 - ок. 325) «О смертях гонителей» (De mortibus persecuto-гит; далее - DMP), наиболее репрезентативного в отношении заявленной в диссертации проблемы.
В основном исследователей волновали проблемы авторства DMP (С. Брандт18, Б. Альтанер19, О. Барденхевер20, К. Шнайдер21,
romaine de Diocletien a Mien. Paris, 1982. P. 37-131; MacMullen R. Roman government's response to crisis A.D. 235—337. New Haven and London, 1976; Seston W. Diocletien et la tetrarchie Vol. I. Guerres et reformes. Paris, 1946. Об этом см. также: Cameron Av. The later roman Empire. Cambridge, 1993; Downey G. The Late Roman Empire. New-York, 1969. P. 4-9; Firth J.B. Constantine the Great. The reorganisation of the Empire and the triumph of the church. New-York, London, 1965; Millar F. The Roman Empire and its Neighbours. New-York, 1967. P. 239-248; Petit P. Histoire generale de l'empire Romain. Paris, 1974. P. 445-524; ; Корсунский A. P. Гюнтер P. Упадок и гибель Западной Римской империи. М., 1984.
15 Piganiol A. L'empereur Constantin. Paris, 1932; Vogt J. Constantin der
Grosse. Mimchen, 1960.
16 RostovtzeffM. Social and Economic History of the Roman Empire. Oxford,
1957.
17 Штаерман E. M. Кризис рабовладельческого строя в западных провин
циях Римской империи. М., 1957.
18 Brandt S. Uber den Verfasser des Buches "De Mortibus Persecutorum" II
Neue Jahrbucher fur Philologie und Padagogik. Bd. 147. 1893. S. 121-138.
С. Росси22), датировки произведения (О. Зеек23, Й. Фогт24, В. Сес-тон25, Т. Барнс2) и, отчасти, источников «О смертях» (Г. Сило-мон27, Ж. Моро28, А. Христенсен29).
Новизна диссертационного исследования состоит в том, что в нем впервые как в отечественной, так и зарубежной историографической традиции подробно
изучаются средства, с помощью которых создавались образы императоров, являющихся центром повествования Лактанция;
анализируются цели создания этих образов;
исследуется соотношение концепций Лактанция с предыдущим и последующим опытом репрезентации политической идеологии в античном историописании.
Объектом исследования данной диссертационной работы является христианская латинская литература начала IV в., в частности, произведение «О смертях гонителей» Луция Фирмиана Лактанция, рассматриваемое как самостоятельное средство репрезентации императорской власти.
Предмет исследования - идеология императорской власти в раннехристианской латинской исторической прозе эпохи переворота Константина Великого, сформулированная в произведении Лактанция «О смертях гонителей»
Главная цель диссертационного исследования состоит в изучении изменений позднеантичного историописания как одной из важнейших составляющих политической идеологии в условиях перехода от принципата на примере сочинения Лактанция «О смертях гонителей».
Задачами диссертационного исследования являются:
Altaner В. Patrologie. Leben, Schriften und Lehre den Kirchenvater. Freiburg, 1913. Bd.3.S. 112.
20 Bardenhewer O. Geshcichte der altkirchlichen Literatur. Bd. 3. Freiburg,
1913. S. 485.
21 Schneider С Geistgeschichte der christlichen Antike. Munchen, 1956. S. 454.
22 Rossi S. II concetto di "storia" e la prassi storiografica di Lattanzio e del "de
mortibus persecutorum" II Giornale italiano di filologia Vol. 14.1961. P. 193-213.
23 Seeck O. Op. cit. S. 457-461.
24 VogtJ. Op. cit. 1960. S. 162.
25 Seston W. Op. cit. P. 26-27.
26 Barnes T. D. Lactantius and Constantine IIJRS Vol. 63 (1973) P. 29-46.
27 Silomon H. Laktanz de Mortibus Persecutorum II Hermes. Bd. 47, Hft. 2.
1912. S. 250-275; Id. Untersuchungen zur Quellengeschichte der Kaiser
Aurelian bis Constantius II Hermes Bd. 49.1914. S. 538-580.
28 Moreau J. Lactance. De la Mort des Persecuteurs. Paris, 1954.1. P. 44.
29 Christensen A. S. Lactantius the Historian. An Analysis of the De Mortibus
Persecutorum. Copenhagen, 1980.
анализ целей, структуры DMP в контексте позднеантичного историописания;
изучение источниковой базы сочинения Лактанция;
исследование средств создания образов императоров и их сопоставление с существовавшей традицией изображения правителей в позднеантичном историописании.
Хронологические рамки работы определяются комплексным характером диссертационного исследования. В первую очередь, это время зарождения домината, рубеж III - IV вв. Однако нельзя забывать о том, что предметом изучения в работе является эволюция исторической мысли, т. е. процесс, относящийся к познавательной сфере, характеристики и содержание которого формируются и видоизменяются на протяжении длительного времени. Их корректное рассмотрение и оценка возможны только в исторической ретроспективе и перспективе. Это предопределило активное привлечение источников, относящихся как к более ранним эпохам: времени принципата и классической античности, так и более поздним: последнему веку существования Римской империи и раннему Средневековью.
Структура работы определяется ее целями и задачами. Основная часть диссертационного исследования состоит из четырех глав. В первой главе, «О смертях гонителей» в традиции позднеантичного историописания», исследованы цели и структура DMP и проведено его сравнение по этим параметрам с другими схожими по жанру произведениями. Вторая глава, «Источники Лактанция», отвечает на вопрос о возможных источниках произведения. Главы третья - «Идеальный правитель Лактанция - образ Константина» и четвертая - «Тираны Лактанция» - посвящены реконструкции представлений автора «О смертях» об идеале и анти-идеале императора. Как видно из названий глав, одна из них посвящена реконструкции образа идеального правителя у Лактанция, а другая -реконструкции образа правителя-тирана. Кроме этого, диссертация состоит из введения, заключения, списка сокращений, списка использованных источников и исследовательской литературы, а также приложения - перевода с латинского языка на русский фрагментов сочинения Лактанция «О смертях гонителей».
Актуальность данного диссертационного исследования определяется самой логикой развития исторической науки и связана с тем, чтобы выявить восприятие исторической «действительности» в определенной социальной среде. В частности, в определении того, как воспринималась императорская власть ранними христианами, а именно, Лактанцием.
Можно отметить, что подобные формулировки научных проблем составили целое направление в современной историографии, в котором исторический источник рассматривается не как слепок с реальности, а как ее «зеркало», образ, сконструированный из разного рода формул и шаблонов. Работа с текстом не просто как с инструментом поиска информации, но как с самостоятельным объектом исследования, имеющим самостоятельную ценность как памятник идеологии, требующим определенной «расшифровки», обретает все большую популярность в сегодняшней исторической науке30.
Методологической основой диссертации послужили традиционные историографические и общеисторические методы. Диссертационное исследование основано на методологических принципах, концепциях, теоретических моделях и технических приемах, выработанных в рамках компаративной истории, которые в сочетании с традиционными текстологическими и герменевтическими методами анализа текста и позволяют наиболее результативно решить поставленные исследовательские задачи. Решение основных задач, поставленных перед диссертационным исследованием, предполагает активное использование методов компаративного анализа. В данном случае его применение состоит в нахождении сюжетных и терминологических параллелей в традициях, на которые мог опираться Лактанций, или с которыми его труд можно сопоставить - то есть, в первую очередь, в традициях христианского и языческого историописания. Термин «историописание» мы используем для характеристики способов и форм фиксации прошлого в период становления исторической дисциплины.
Источниковая база исследования. Кроме самого сочинения Лактанция «О смертях гонителей», стоящего в центре исследования, можно условно выделить две большие группы источников. Первую из них составляют произведения авторов, принадлежащих к раннехристианской традиции, с которыми Лактанций сопоставляется как историк и как идеолог. Это труды апологетов II - III вв. Тертуллиана, Арнобия, историков IV - V вв. Евсевия Кесарийско-го, Сократа Схоластика, Эрмия Созомена, Иеронима, Руфина, Павла Орозия. Сюда же можно отнести тексты Священного Писания.
30 См. напр.: Лучщкая С, И. Образ Другого: мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб., 2001; Шалимов О. А. Образ идеального правителя в Древнем Риме в середине I - начале II в. н. э. М., 2000; Шкаренков П. П. Королевская власть в Остготской Италии по "Variae" Кассиодора: миф, образ, реальность. М., 2003; он же. Образ власти на рубеже античности и средневековья: от Империи к варварским королевствам. Автореф. диссерт. на соиск. уч. ст. докт. ист. наук. (На правах рукописи). М., 2009.
Ко второй группе относятся сочинения языческих авторов. В первую очередь, это работы историков, начиная от авторов I - II вв., современников принципата, «ранней империи», Тита Ливия, Тацита, Светония заканчивая писателями, жившими уже во второй половине IV в. - Аврелием Виктором, Евтропием, SHA. Кроме того, в качестве источников активно привлекаются произведения других крупнейших античных авторов, с чьими текстами, судя по ссылкам, данным самим Лактанцием, он должен был быть знаком и которые могли оказать значительное влияние на формирование его мировоззрения. Это труды Цицерона, Вергилия, Овидия и других классиков античной литературы.
Практическая значимость. Практические результаты исследования могут быть использованы при разработке общих курсов по античной культуре, литературе, истории древней Греции и Рима, специальных курсов по источниковедению античности, истории античной историографии, истории церкви, и при написании соответствующих учебных пособий.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на совместном заседании Центра истории исторического знания, Центра античной истории и Отдела западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени ИВИ РАН. Результаты исследования отражены в публикациях автора: статьях, в том числе в изданиях, включенных в перечень ведущих рецензируемых журналов и изданий, рекомендуемых ВАК, а также материалах конференций, проходивших в ИВИ РАН и в Тартуском университете.
Структура «О смертях гонителей»
Перед тем, как перейти к проблеме отбора сведений Лактанцием, следует ответить на первоочередной вопрос, связанный со структурой текста: как он организован. Определяющими понятиями в данном случае можно считать понятия динамики и хода повествования.
Основную часть произведения, находящуюся между первой, вступительной и 52-й, играющей роль заключения главами можно было бы условно разбить - ориентируясь именно на динамику повествования - на два раздела. В первом из них (2-я - 6-я главы) максимально кратко и лаконично рассказывается история первых гонений на церковь - начиная от времен Нерона (37 — 68) и заканчивая временами Аврелиана (270 — 275). Во втором (7-я — 51-я главы), рассказывающем о событиях первого десятилетия IV в., в частности, «великом гонении», темп повествования резко замедляется, оно становится значительно более подробным - чтобы оценить, насколько изменилась его динамика, достаточно сравнить пропорции количества потраченных на определенный временной период глав — если сначала рассказ о событиях трех веков автор умещает в рамках пяти глав, для освещения событий следующих тридцати лет ему требуется уже 45 глав.
Соответственно достаточно сильно эти две части различаются по степени информативности. Назвать часть сочинения Лактанция, условно выделенную нами как первую, информативной сложно - она содержит скорее лишь констатацию факта, что перечисленные в ней правители были тиранами, притесняли христиан и за это понесли наказание в виде смерти, произошедшей самым нежелательным образом. Приведенные Лактанцием здесь конкретные сведения легко поддаются перечислению. Это, помимо казни Христа, гонения Нерона, который, по словам Лактанция, был первым императором, преследовавшим церковь, убийство им апостолов Петра и Павла; его смерть без совершения должного обряда погребения, убийство в ходе заговора и «забвение памяти» следующего гонителя, Домициана - «хотя он возводил многочисленные, удивительные здания» , гибель Деция в бою с варварами, пленение, унижения и убийство персами Валериана и гибель от рук заговорщиков Аврелиана. Никаких подробностей правления этих императоров — даже в том, что касается самих гонений (если не считать Нерона) - автор не приводит, лишь констатируя, что тираны выступили против Бога."
Во второй части произведения картина меняется. Характеристики императоров и описания событий становятся гораздо более подробными -вплоть до того, что автор воспроизводит диалоги между персонажами10 и даже цитирует текст использованных в качестве источников документов -эдикта Галерия 311 г. и Миланского эдикта101. Из подробных описаний и авторских характеристик становятся ясны возможные причины божественного наказания правителей жестокой смертью - причем эти причины оказываются не только в плоскости отношений между тиранами и церковью: значительная часть рассказа Лактанция посвящена описанию их нравов, а также политики, проводимой ими в целом, а не только в отношении христиан.
Впрочем, из-за резкой смены ритма повествования нарушается выстроенная в первых главах модель изложения событий, заключающаяся в поставленных в хронологической последовательности кратких упоминаниях о существовании того или иного императора, врага церкви - и его смерти. Хронологические разрывы становятся гораздо меньше, а насыщенность
DMP 3 3: «Nam cum multa mirabilia opera fabricasset, cum Capitolium aliaque nobilia monumenta fecisset, senatus ita nomen eius persecutes est, ut neque titulorum eius relinquerentur ulla vestigia, gravissime decretis etiam mortuo notam inureret ad ignominiam sempiternam».
DMP 3 1-2: «Qui cum exerceret invisam dominationem, subiectorum tamen cervicibus incubavit quam diutissime tutusque regnavit, donee impias manus adversus dominum tenderet. Postquam vero ad persequendum iustum populum instictu daemonum incitatus est, tunc traditus in manus inimicorum luit poenas»; DMP 4 1-2: «Extitit enim post annos plurimos execrabile animal Decius, qui vexaret ecclesiam; quis enim iustitiam nisi malus persequatur? Et quasi huius rei gratia provectus esset ad illud principale fastigium, fuere protinus contra deum coepit, ut protinus caderet»; DMP 5 1: «Non multo post Valerianus quoque non dissimili furore correptus impias manus in deum intentavit et multum quamvis brevi tempore iusti sanguinis fudit. At ilium deus novo ac singulari poenae genere adfecit, ut esset posteris documentum adversaries dei semper dignam scelere suo recipere mercedem»; DMP 6 1: «Aurelianus, qui esset natura vesanus et praeceps, quamvis captivitatem Valeriani meminisset, tamen oblitus sceleris eius et poenae iram dei crudelibus factis lacessivit. Verum illi ne perficere quidem quae cogitaverat licuit, sed protinus inter initia sui furoris extinctus est».
DMP 34 1-5; 48 2-12. событиями значительно больше, и после перехода от рассказа о прошлом к рассказу о современности оказывается, что Лактанций уже не может точно определиться, выстраивать ему линию повествования вокруг личностей императоров, или вокруг самих событий, происходивших во время их правления.
Поначалу историк действует в том же ключе, что и в условно выделенной «первой» части повествования: характеристика Аврелиана в 7-й главе сменяется характеристикой следующего гонителя, Диоклетиана и его времени; однако, так и не завершив ее, Лактанций переключается на его соправителя Максимиана Геркулия, затем - на Констанция, затем — на Максимиана Галерия, после чего вновь возвращается к Диоклетиану102, но уже не ограничиваясь общей характеристикой - дальнейшее повествование содержит в себе подробный рассказ о политике этого правителя и его современников, нередко «разбавляемый» продолжительными отступлениями об их личностях .
Изначально взятый на вооружение автором принцип построения линии повествования вокруг личностей императоров при этом оказывается нарушенным: Лактанций акцентирует внимание на самих событиях, ставших результатом их политической деятельности. Впрочем, историку оказалось трудно быть последовательным и при их изложении; неясно, по какому принципу он стремится их объединить. С одной стороны, он декларирует, что будет придерживаться хронологической последовательности - начиная
Другие возможные источники Лактанция
К сожалению, сразу расставить все точки над / в этом вопросе невозможно. Хотя А. Христенсену удалось доказать, что Лактанций не мог пользоваться сочинением Евсевия при описании «поздних» событий его труда - в частности, «великого гонения» Диоклетиана, убедительных аргументов в пользу своей точки зрения относительно более ранних времен, описанных в «О смертях», он не приводит.
Следует отметить, что теоретическая возможность использования Лактанцием «Церковной истории» была - первая редакция труда Евсевия была написана не позже, чем было создано «О смертях»: самая поздняя возможная дата ее выхода определяется исследователями как 312 год.1 При этом греческий язык Лактанций знал и, судя по обилию цитат и ссылок на греческих авторов, в том числе Эврипида, Гомера и Хрисиппа, довольно неплохо165, так что проблемы с языком вряд ли могли ему помешать. Характеристики императоров от Нерона до Аврелиана (то есть как раз до конца седьмой книги Historia ecclesiastica, завершавшей, по мнению исследователей, первую редакцию сочинения Евсевия) и описание событий их правления также в целом совпадают, что наводит на мысли о возможной связи между сочинениями; однако в деталях, пусть и достаточно мелких, можно найти расхождения.
Обнаруживаются они, начиная с первых глав произведения - в частности, с описания времен Нерона. Так, если Лактанций обвиняет его и только его в смерти Петра и Павла, Евсевий, хоть и упрекает правителя в том, что тот «поднял руку на апостолов», говорит о его виновности в их смерти более уклончиво, отмечая, что ученики Христа были убиты не им, а при нем.166 Кроме того, автор «Церковной истории» ничего не говорит о чудесах, совершенных Петром, о которых упоминает Лактанций167; связи между массовым обращением римлян в христианство и началом Неронова гонения, на которую намекает автор «О смертях», отмечая, что император обратил внимание на новую религию, когда «повсюду великое множество [людей]» оставило «культ идолов» и стало переходить «в новое учение»168, у
Евсевия также нельзя найти. Помимо этого, автор «Церковной истории» ничего не сообщает о смерти Нерона, на которой Лактанций акцентировал внимание.
В свою очередь, рассказывая о Домициане, Евсевий, хотя, подобно Лактанцию, и упрекает его в жестокостях по отношению к подданным169, и также указывает на него как на второго в истории гонителя церкви, однако не сообщает подробностей его гибели в результате заговора, о котором было известно Лактанцию170, и ничего не пишет об активном строительстве, которое велось при этом императоре и о котором знал автор «О смертей»171. Еще более ощутимыми расхождения между авторами становятся, когда речь идет о временах, наставших после смерти тирана. По Лактанцию, период после Домициана был для церкви исключительно благополучным, а «продолжительный мир» был прерван только при Деции. У Евсевия же не все так однозначно: несмотря на то, что христианское учение развивалось, а притеснений со стороны императоров действительно становилось меньше, гонения продолжались даже при лояльных церкви императорах - в частности, при Траяне (несмотря на его запрет разыскивать христиан), хоть и инспирированные «снизу» - обычным народом и местной властью. Кроме того, время после Домициана расценивается Евсевием как период некоторой деградации церкви - в связи со смертью последних апостолов.
Наибольшее же различие в описании периода между Домицианом и Децием возникает в отношении гонения при императоре Севере, на которое указывает автор «Церковной истории»: Лактанций почему-то вообще не стал включать этого правителя в число «гонителей», в то время, как Евсевий обвиняет его в преследовании христиан .
Когда же речь заходит о более поздних императорах, притеснявших церковь, правление которых предшествовало «великому гонению», Деции, Валериане, Аврелиане — приводимые историками данные вообще практически перестают совпадать. Евсевий ничего не говорит о смерти Деция, за исключением того, что его закололи, в то время, как Лактанций указывает, в каком походе и при каких обстоятельствах он был убит, и даже отмечает, что Деций остался без погребения . Рассказ автора «Церковной истории» о Валериане заканчивается сообщением о его пленении, причем их просто «варварами» ; у Лактанция же сказано, что Валериана захватил персидский царь Сапор, и подробно описаны мучения римского правителя в плену.178 В то время, как о смерти следующего, по Лактанцию, гонителя церкви, Аврелиана Евсевий сообщает иносказательно, говоря, что его «поразил суд Божий» , автор De mortibus persecutorum приводит более точную информацию: император был убит в результате заговора своими соратниками по некоему «ложному подозрению». Более того, историки расходятся во мнении о том, как смерть правителя соотносилась по времени с антихристианскими указами, выпущенными им: по версии Евсевия, он только начал их готовить; Лактанций же, хоть и соглашается с автором «Церковной истории» в том, что Аврелиан погиб на заре своей
Тираны Лактанция как личности
. В свою очередь, Дидона, проклиная Энея, в числе прочих насылаемых на последнего бед желает ему остаться без погребения.390 Светоний в жизнеописании Калигулы рассказывает, что из-за того, что правителя похоронили без должного погребального обряда, его приведение тревожило по ночам садовников в Ламиевых садах — до тех пор, пока его тело деспота не перезахоронили.391
Примером позорной смерти стала и гибель покушавшегося на Константина императора Максимиана Геркулия: будучи приговоренным к казни и получив «возможность самому выбрать [вид] смерти»392, он избрал, как указывает Лактанций, повешение. Впрочем, говорит об этом автор весьма уклончиво, описывая смерть правителя цитатой из Вергилия, а не своими собственными словами. Как показывают данные источников, этот вид смерти считался у римлян одним из самых бесславных. Такую точку зрения выдвинул голландский исследователь А. ван Хоф394: по словам ученого, об этом свидетельствует тот, факт, что в изложении римскими авторами греческих трагедий герои, которые в оригинале по сюжету должны повеситься, здесь используют другие способы - как, например, Иокаста и Федра у Сенеки . Как сообщает Саллюстий, смертью через повешение были казнены участники заговора Катилины - Лентул, Цетег, Статилий, Габиний,
Цепарий396. Кроме того, Вергилий в «Энеиде», причем в том самом фрагменте, который цитирует при описании смерти Максимиана Лактанций, описывет смерть повесившейся Аматы как «безобразную». Наконец, нельзя забывать и христианскую традицию, в которой самоубийство посредством повешения считалось позорнейшей смертью — достаточно вспомнить пример Иуды Искариота .
Установить, действительно ли Максимиан сам выбрал для себя такую бесславную смерть, не представляется возможным: у современников Лактанция казнь Максимиана большого резонанса не вызвала. О том, что она N действительно могла быть таковой, свидетельствует лишь замечание Евсевия Кесарийского, который в «Церковной истории» говорит о том, что Геркулий закончил жизнь, повесившись . Аврелий Виктор лишь констатирует факт, что он «погиб по праву»399. Несколько иные по сравнению с Лактанцием данные приводит другой автор IV века, Евтропий, по версии которого Максимиан, когда раскрылся его заговор, сумел бежать в Массилию, но там был убит400.
Другим видом кары для императоров (правда, на этот раз имевшей вполне «светский» характер), на который Лактанций обратил внимание, было «проклятие памяти», damnatio memoriae, посмертное наказание, заключавшееся в уничтожении любых упоминаний и свидетельств об осужденном, включая его изображения.401 Как правило, объектом такого наказания были государственные преступники, заговорщики, изменники, те, кто был обвинен в оскорблении императорского величия. Оно коснулось, например, Либона Друза (ок. 15 г. до н. э. - 16 г. н. э.), занимавшего должности понтифика и претора при Тиберии и обвиненного в подготовке государственного переворота,402 Гая Силия, другого его влиятельного современника, обвиненного в оскорблении величия403. Цицерон, говоря в речи в защиту Сестия о консулах, одобривших закон о консульских провинциях, заявляет о том, что «нет никого, кто не считал бы нужным вычеркнуть их [имена] не только из памяти, но и из фаст»404.
Такому наказанию подвергались и императоры. Домициана сенат обрек «на вечную безвестность»405. О его предшественнике, Нероне, Лактанций хотя и не говорит, что тот претерпел «забвение памяти», но все же отмечает, что после того как он был «сброшен с вершины власти», место погребения оказалось в незнакомом никому месте, так что его не удалось обнаружить406.
Damnatio memoriae претерпели и современники автора «О смертях» Максимиан и Диоклетиан, причем для последнего это наказание оказалось прижизненным. «И тут же по приказу Константина сбрасывались статуи Максимиана старшего, и срывались картины с его изображением, - пишет об этом событии историк. - А поскольку оба старца во многих случаях изображались вместе, то их изображения также часто снимались одновременно»407. И если для Максимиана это наказание было дополнением к казни, то в случае с Диоклетианом, наоборот, послужило причиной его смерти. Начавший гонение император под конец жизни впал в депрессию и «умер от голода и тоски».
Другим исходом для правителя-тирана, по Лактанцию, могла быть мучительная и физически тяжелая смерть. С особенным натурализмом описывается кончина 1 алерия, умершего от гниющего нарыва , образовавшегося у него в животе, и Максимина, долго и безуспешно пытавшегося покончить с собой и умершего в страшных мучениях410. Гибель последних двух из перечисленных правителей стоит в сочинении Лактанция особняком. Благодаря тому, что их смерть не была мгновенной, они смогли сами оценить эффект божественного наказания и в некотором смысле духовно прозреть, признав истинного, христианского Бога411. Помимо всего прочего, для Лактанция этот момент особенно важен как демонстрация победы христианской религии над языческой: кроме того, что перед смертью гонители церкви были вынуждены признать Бога, оба перед этим, пытаясь спастись, обращаются к языческим богам: Галерий во время болезни, чтобы вылечиться412, а Максимин перед битвой с Лицинием413, после которой он покончил с собой - и оба терпят неудачу, благодаря чему читатель, видимо, должен лишний раз убедиться в «неэффективности» такой помощи.
Константин на престоле
Что касается позднеантичного историописания в целом, фигура автора «О смертях» - хотя формально его можно считать основоположником христианского латинского направления в этом жанре — оказалась слишком незначительной и малозаметной для следующих поколений. Об этом говорит даже хотя бы тот факт, что о его личности известно, по большому счету, только из небольшого сообщения Иеронима. Гораздо большую роль в развитии историписания как на Востоке, так и на Западе сыграл Евсевий Кесарииский, нашедший продолжателей и подражателей не только в лице малоизвестных историков церкви Сократа Схоластика, Эрмия Созомена, но и в лице хронистов Иеронима и Руфина, фактически определивших появление жанра хроники, одного из самых популярных в Средние века.
Главные вопросы, которые следовало бы задать, подводя итог работы: мог ли Лактанций в таких обстоятельствах создать оригинальную концепцию императорской власти, и, если это действительно так, можно ли говорить о ее влиянии на следующих историков, во всяком случае, западной империи? Следует сразу оговорить, что разделить вопросы о месте «О смертях» в традиции античного историописания и о его влиянии на нее довольно сложно: для ответа на первый вопрос волей-неволей придется учесть сочинения более поздних авторов, так как из современников Лактанция к ней можно причислить только Евсевия, и сравнения только их произведений для глобальных выводов было бы недостаточно. Поэтому данные два вопроса следует скорее рассматривать в комплексе.
Взглянем еще раз на черты, которыми наш историк наделяет своего главного положительного героя, Константина: любовь сената, народа и войска, военная доблесть, красивая внешность, отсутствие властолюбия, скромность и почитание старших - типичные добродетели языческой литературы, среди которых единственное «христианское» достоинство -лояльность по отношению к представителям этой опальной религии.
В то же время, несмотря на то, что в образе Константина перед читателем предстает идеал, понятный скорее язычникам, совокупность его типичных римских добродетелей не закрывает собой зачатки добродетели христианской, хотя — повторимся — у Лактанция она выражается только в лояльности к христианам. Добиться этого автору удается, поставив судьбу императора (это касается не только Константина, но и остальных правителей) в зависимость от их религиозной политики и отношения к церкви. Константину удалось победить оппонентов в силу того, что он с готовностью поддерживал церковь, а они, напротив, были гонителями. При этом комплекс «языческих» достоинств играл здесь дополняющую роль и был продемонстрирован, видимо, с тем, чтобы показать, что добродетельный по отношению к христианам правитель добродетелен во всем.
Тот же принцип в полной мере распространялся и на тиранов Лактанция. С одной стороны, в изображении их автором «О смертях» показан комплекс черт, вполне типичных для античного языческого восприятия дурного правителя: алчность, жестокость, стремление к власти вплоть до узурпации, страсть к разврату, неумеренность, «варварство»; некоторые императоры - в частности, Нерон и Домициан к моменту написания De mortibus persecutorum уже прочно вошли в античную традицию как дурные правители. Но главный их недостаток лежит в плоскости отношений с церковью: тяжелая или позорная смерть становится наказанием за гонения. Преследования христиан как черта правителя-тирана, хоть и уступают по количеству «языческим» недостаткам императоров, оказываются значительнее весомее их, а в некоторых случаях - и весомее достоинств. Например, Деций в античной традиции характеризовался скорее положительно, но Лактанцием был отнесен к числу дурных правителей. Набор традиционных «римских пороков» был здесь скорее дополнением, иллюстрацией того, на что еще способны гонители, кроме атак на церковь, и служил той же цели, что и набор традиционных «римских» достоинств — в случае с Константином.
Что идеал, что «антиидеал» правителя у Лактанция настолько же отстоит от «аналогов», изображенных в произведениях других позднеантичных историков, и христианских, и языческих, насколько его произведение - от общелитературного контекста, в рамках которого мы рассматривали De mortibus perseciitorum. Идея, божественного воздаяния императорам за их дела приближает «О смертях» к образцам христианского историописания, в частности, к церковной истории, но отнюдь не роднит с ней произведение: поскольку, во-первых, она представлена здесь не целиком и отсутствует в части, касающейся зависимости судьбы империи от религиозной политики императоров, а во-вторых, созданные Лактанцием портреты тяготеют уже к языческой традиции и приближают De mortibus persecutorum именно к ней.
Подводя итоги, можно констатировать: сочинение Лактанция вряд ли оказало сколь-нибудь заметное влияние на , традицию христианского историописания в смысле представлений об императорской власти: с ее более поздними представителями его объединяет только взгляд на дурного правителя как на жестокого и развратного деспота, притесняющего церковь, и «мелитоновская» концепция божественного воздаяния императорам за их дела. Впрочем, даже здесь влияние Лактанция под вопросом, поскольку аналогичные идеи и взгляды выдвигал его современник Евсевий, куда более авторитетный среди христианских писателей, в том числе западных.
По взглядам на римских правителей и на институт императорской власти в целом Евсевий был наиболее близок к автору «О смертях»: совпадают как оценки писателями персонажей, так и идея божественного воздаяния императорам, и взгляд на идеального правителя в первую очередь как на лояльного по отношению к церкви человека. Это, впрочем, вряд ли означает зависимость одного автора от другого — историки преследовали разные цели, обращали внимание в основном на разные события, да и закончены их произведения были не одновременно - во всяком случае, Лактанций вряд ли мог пользоваться трудом своего коллеги, тем более специально перенимать его идеи. Схожесть их работ в смысле взгляда на власть, полуязыческие представления о хорошем и дурном правителе, возвеличивание лояльности к христианам как главной положительной черты императора — это скорее результат одинаковых впечатлений, полученных от главных в истории церкви событий начала IV века — «великого гонения» и Миланского эдикта. Сочинению Лактанция, благодаря этому, удалось занять уникальное место в позднеантичнои традиции историописания как в силу особенной структуры, так и благодаря оригинальной концепции императорской власти. Она не была уже целиком языческой, но в то же время - еще далеко не была христианской.
