Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Генезис и эволюция основных символов 16
1 Происхождение и развитие образов «благовеших» животных 16
1.1. Происхождение образа дракона 16
1.2- Виды дракона 28
2. Феникс 38
3. Цилинь 46
4. Черепаха 54
II. Механизмы образования символов (на примере устойчивых выражений чэнъюй) 58
Глава II. Символика сакрального 79
I Государственно-политическая символика, концепция отклика Неба 79
II. Животные в народных верованиях 100
1. Духи-защитники и контактная магия 100
2-Лиса и прочие злые духи і 107
3. Двенадцать зодиакальных животных 111
III. Животные в религиозно-этических учениях 122
1 Конфуцианство 122
2. Буддизм 125
3. Даосизм 130
Глава III. Символика повседневного 133
I. Сельскохозяйственные культы, обряды и ритуалы 133
II Мифологемы повседневной жизни 147
1. Торжества и события личного характера 147
2. Обряды календарных праздников 155
Глава IV. Китайское влияние на зооморфную символику соседних стран 161
I. Корея 161
II. Вьетнам 162
III.Япония 164
Заключение 173
Список использованных источников и литературы 179
Приложение 192
- Происхождение и развитие образов «благовеших» животных
- Государственно-политическая символика, концепция отклика Неба
- Сельскохозяйственные культы, обряды и ритуалы
Введение к работе
ключ к
но и одни
Символика - это отдельная глава в истории любой культуры, пониманию своеобразия и уникальности национального мировоззрения» а также зеркало знаковых социокультурных институтов и исторических явлений. Вопросы символики неразрывно связаны с проблемами национальной само идентификации и напрямую корреспондируются с вопросами о национальной картине мира. В последние годы на стыке научных дисциплин возникают научные направления, посвященные различным аспектам изучения национального менталитета- В этом контексте обращение к проблеме символа как отражения национальной картины мира, зафиксированного в культурно-исторических и политических явлениях, представляется не только актуальным, но и одним из ведущих в современном историческом научном процессе.
Китайская культура в этом отношении не только не стала исключением, но, более того, представляет собой один из наиболее ярких в мировой истории примеров глубочайшей интеграции символических форм в жизнедеятельность общества, что и обусловливает актуальность настоящего исследования.
Любая история, в особенности китайская, функционирует на мифологемах, которые вырабатываются в рамках культурно-этнического самосознания народа, а затем трансформируется под влиянием сопряженных с историческим развитием процессов, Китайская культура пропитана символами, поскольку ориентирована на «золотой век» правления совершен номудрых императоров, и именно символы позволяют сохранять их традиции практически в неизменном виде. Кроме того, поскольку мировосприятие китайцев в рассматриваемый период во многом базировалось на натурфилософских концепциях, в узком смысле - на идее ерасторжимости единства человека и природы, ряд важнейших историко-культурных феноменов получили осмысление именно в зооморфном ключе.
V
Объектом исследования, таким образом, выступают зооморфные мифологемы и формы их воспроизведения в исторических процессах императорского Китая.
Предмет исследования, в свою очередь, составляют не столько символы и образы как статическая параллель «животное - понятие», его внешние признаки и общая символика, сколько динамическая совокупность всех его символических функций, т.е. образы-мифологемы, которые фиксировали социокультурные запросы на отдельных этапах: истории, будь то ритуальные составляющие или потребности этико-морального характера.
Следует отметить, что понятие «мифологема» в рамках данной работы включает в себя не только и не столько концепты устного народного творчества, но частично пересекается с трактовкой А.Меня, определившего ее как конкретно-образный, символический способ изображения реальности, необходимый в тех случаях, когда реальность не укладывается в рамки формально-логического и абстрактного изображения [Мень, 2002, Т.2, С.211 - 49]. Следовательно, в данном контексте под мифологемой следует понимать символы и образы, которые были неотъемлемым атрибутом любого ритуала, выступая в качестве инструмента для моделирования идеального пространства и воспроизведения сакрального времени, то есть, фактически для приведения контекста ритуала в состояние идеальной гармонии. Стоит отметить, что в данном случае и в целом в рамках исследования под ритуалом, в свою очередь, понимается не только действие обрядового характера, но и в широком смысле - традиционная система мироустроительных норм поведения. Такие нормы включали в себя не только сам обряд, но и повседневные регуляции, которые регламентировали форму одежды, фигуры речи, линию поведения и т.д., пронизывая, таким бразом, жизнь китайца уже за пределами собственно момента отправления льта.
Символический комплекс в эстетической и литературной традиции, равно как тематические мифы и легенды как таковые, в рамках данной
!
работы не рассмотрены и представляются объектом для дальнейш изучения.
Материал исследования. Основным материалом исследования послужили различные группы источников — в первую очередь,, традиционные памятники историописания и трактаты (от древнейших до памятников периода поздней Цнн), посвященные различным аспектам китайской культуры. Кроме того» привлекались работы современных, в основном китайских» исследователей. Также был проведен научный анализ имеющихся изображений и инвариантов с целью выявления наиболее универсальных символических положений, сохраняющих актуальность на различных этапах истории Китая, а также рассмотрен ряд зооморфных мифологем соседних стран (Япония, Корея, Вьетнам) с тем, чтобы на основе сходства и различий символического комплекса выявить наиболее жизнеспособные на чужой территории китайские мифологемы* а также факторы, обеспечивающие такую жизнеспособность. Помїїмо этого» для анализа происхождения ряда важнейших символов был привлечен языковой материал (устойчивые выражения чэиъюй $&Ш ~ особый вид китайских фразеологизмов, обычно восходящих к историческим либо литературным источникам).
Степень разработанности темы. Описания животных, их поведения и магических свойств подвились в Китае еше в начале новой эры. Как правило, основное внимание уделялось так называемым «благовещим» животным, к числу которых относятся дракон, феникс, цилинь и черепаха. Многочисленные свидетельства о появлении этих созданий можно найти в династийных историях (чясэн иш jE S& ) и прочих произведениях
официального историописания. Поскольку такого рода знамения были обходимым инструментом легитимации и укрепления власти, составители добросовестно описывали явление, фиксируя дату и место события, а также
ешний облик необычного существа. Начиная с «Цзинь шу» («История
Цзинь», сер. VTI в.), создатели династийных историй определяли такого рода
стречи в раздел «Трактаты», чаще всего - в трактат «О пяти стихиях» («У
син чоісюу Ц^тШ), где были описаны все удивительные происшествия, случившиеся в данный период. Необычайно интересен в этой связи трактат «Сун шу» («История Сун») под редакцией Шэнь Юэ (441 -513). Охватываемый период - пятьдесят девять лет (420-479) — сравнительно невелик, однако содержит скрупулезную летопись явлений волшебных существ народу. Помимо весьма подробного изложения обстоятельств, при которых таковое явление произошло, авторы приводят описание и общую характеристику упоминаемых животных.
Что касается неофициальных письменных памятников, то упоминаниями о рассматриваемых животных изобилует «Шань хай цзин» («Каталог гор и морей», IV—П вв. до н, э) и, хотя этот труд можно отнести скорее к собранию мифов, тем не менее в нем отражен весь комплекс веровании» бытовавших в Китае на период создания этого памятника, и, соответственно, облик и магические свойства отдельных животных.
Одним из первых камней в фундамент для дальнейшего научного осмысления главных китайских мифологем можно считать трактат «Лунь хэн» («Критические суждения», I в. н.э.). Автор его, Ван Чун, отличался крайним скептицизмом по отношению к магическим актам в применении как к волшебным, так и к реальным животным, а потому критиковал практику поклонения дракону и ритуалы испрашивают дождя, поскольку полагал, что природные явления вроде осадков никак не связаны с каким-либо существом, даже если оно считается волшебным. Полностью исключая, таким образом, магические качества дракона и, тем более, его изображений, перед которыми совершались молебствования, он, однако, не отрицал реальности этого существа и допускал, что древние предки китайцев действительно видели их воочию.
Весьма подробное описание ряда мифологических и олумифологических существ можно найти и у Ли Шичжэня в его трактате «Бэньцао ганму» («Аннотированный перечень деревьев и трав», XIII-XIV вв.), автор приводит не только их внешние признаки, но и перечисляет все
7 полезные фармакологические свойства. Его работа, в частности, навела ученых на мысль, что в императорском Китае существовало реальное животное, которое могло стать прототипом образа дракона, но до наших дней не сохранилось.
Нсли же говорить о китайских источниках в целом, то основная их ценность в контексте данной работы заключается в подробном описании внешнего облика и функциях отдельных животных. Однако, поскольку авторы не подвергали сомнению ни магические свойства* ни даже само существование отдельных животных, вопрос о происхождении, становлении и развитии этих образов ими не поднимался. ^^^
Упоминания о драконе и иных существах (следует пояснить, что, поскольку дракон был и остается центральным персонажем всего комплекса зооморфных мифологем, основное внимание как в императорский период, так и в наши дни уделяется именно ему) встречается и в некоторых сутрах, таких как «Сутра великих облаков об испрошении дождя», а также в некоторых буддийских текстах, например, в повествовании о путешествии в Китай японского странника Дзэдзина из сборника «Сан тзндай Годайсан ки» («Записки о паломничестве в храм Тэндай на горе Утайшань») Сф9^щЛШ ill |Й) . Источники этой категории раскрывают одну из функциональных
особенностей дракона — повеление водной стихией.
Что касается научного исследования данной проблемы на современном этапе, то трудов, целиком и полностью посвященных рассматриваемой теме, до недавнего времени было довольно мало. Значительную долю сведений по данному вопросу можно было почерпнуть в основном из исследований, посвященных отдельным аспектам китайской культуры - таких как живопись,
хитектура, литература, декоративно-прикладное искусство и т.п., а также в исторических и этнографических исследованиях. В последнее время, однако,
и, в Китае, и на Западе появились специализированные работы, так или иначе освещающие данную проблематику. Отечественная же синология на оженную тематику откликнулась довольно поздно.
->
В первую очередь следует упомянуть статьи A.M. Решетова «Драко китайской политической традиции», в которой анализируются версии происхождения мифа о драконе и множество его ипостасей в китайской культуре, и А.ЇІ Терентьева-Катанского «Китайская легенда о драконе», где автор» ссылаясь на источники времен императорского Китая, приводит различные описания облика дракона, а также свою версию о его происхождении- В другой своей работе («Иллюстрации к китайскому бсстиарию») А.П. Тсрентьев-КатанскнЙ на примере древних и средневековых изображений рассматривает образы различных мифологических животных. Обычаи и обряды, связанные с зодиакальными животными, отражены также в серии статей В.Я. Сидихменова, публиковавшихся в журнале «Проблемы Дальнего Востока» в предновогодних номерах (1989-1995).
Весьма любопытной также представляется статья Д. Дубровской «Откуда пришел цилинь?», опубликованная в журнале «Алия и Африка сегодня», в которой автор выдвигает довольно неожиданную гипотезу, называющую прототипом цилиия персидского мушхушшу. Кроме того, каждому из благовещих животных посвящена отдельная статья БЛ. Рифтина в энциклопедии «Мифы народов мира», охватывающая как вопрос происхождения существа, так и его символические функции.
Некоторые аспекты зооморфной символики освещены в работах, касающихся декоративно-прикладного искусства Китая, - таких как «Китайские бронзовые зеркала: их типы, орнаментация, использование» Г.Г, Стратановича, «Китайские ковры» А.Е. Герасимова, «Из истории китайского народного искусства» О.Н. Глухаревой, «Китайский костюм, символика, история, трактовка в литературе и искусстве» Л.П. Сычева и В.Л. Сычева. В последней работе подробно рассматривается влияние ранних изображений дракона и феникса на становление китайского символического орнамента, а также анализируются особенности использования дракона в императорской символике.
«Л
кно найти
Наконец, зооморфным образам в китайском искусстве посвящен раз учебного пособия М.Е. Кравцовой «История искусства Китая», вышедшего в 2007 г.
Другой кладезь сведений о данной проблематике можно найти в своеобразных «путевых заметках» ученых, подробно описавших обряды, религиозные службы, обычаи и просто повседневную жизнь современных им китайцев; речь идет о работах «Китай и китайцы» Э. Гессе-Вартсга, «Верования и обычаи китайцев» и «По китайским храмам Ашихэ» И.Г. Баранова* «Китайская народная картина» В.М- Алексеева, статье А.А. Долина «Легендарный монастырь, или Традиции ушу» и т.д.
И, наконец, вопрос о происхождении и формах почитания животных рассматривается в работах, посвященных духовной культуре Китая, а именно; «Мифические воззрения и мифы китайцев» СМ. Георгиевского. «Культы, религии, традиции в Китае» Л.С. Васильева и «О ранних верованиях древних китайцев (тотемизм)» ГХ. Стратановича.
Что касается западных исследователей, то в первую очередь следует отметить работу Ч.А.С. Уильямса «Китайская символика и художественные мотивы» (C.A.S. Williams, «Chinese symbolism and Art motifs») — иллюстрированный энциклопедический свод символов в китайском искусстве, дающий весьма подробную информацию об истоках, развитии и распространении приведенных в ней образов, а также об их употреблении. Уильяме уделяет внимание в равной степени символам в рамках триады саньгряо и народных верований, что отличает его работу от мифологического словаря Вернера (Е.Т.С. Werner, «A dictionary of Chinese Mythology»), где основной акцент смещается в сторону буддийской символики и другие аспекты практически не рассмотрены. Впрочем, следует заметить, что в Уильямса допущен ряд погрешностей - например, путаница с сыновьями дракона* искаженное значение ряда китайских поговорок и т.д.
Выдающимся исследованием представляется также труд М. Де Виссэ The Dragon in China and Japan». Работа разделена на «китайскую» и
(ііако оце;
in «японскую» части, в каждой из которых ученый приводит выдержки из классических китайских и японских произведении, сутр, сказок и легенд, а также анализирует пути, приведшие образ дракона на территорию каждой страны. В дальнейшем на его работу - в числе прочих - ссылался Жан-Пьер Дьени в исследовании «Символика дракона в древнем Китае»* Означенный труд примечателен в первую очередь как богатая подборка древних текстов, иллюстрирующих отдельные черты дракона - внешний облик, место обитания, выполняемые им функции и т.д., однако оценочных сведений в
нем немного*
Народным верованиям, обрядам и праздникам, в том числе и связанным с животными, посвящена работа В. Эберхарда «Китайские
m родине, но -
праздники». Она интересна прежде всего тем, что автор уделяет внимание не только китайцам, проживающим на родине, но также и хутрю из китайских кварталов в США.
Происхождение ранних земледельческих культов поклонения дракону и фениксу весьма подробно освещено в работе В. АЙхорна «Древняя религия китайцев и сущность государственного культа» (W. Eichhorn «Die alte Chinesische religion und das Slaatskultwesen»), в которой автор придерживается точки зрения своего соотечественника Г. Шмитта, утверждавшего, что оба этих образа произошли из наблюдений древних китайцев за явлениями природы. Такого рода гипотезы довольно часто встречаются в работах ряда западных и отечественных исследователей, в то время как китайские ученые воспринимают их с некоторой неохотой.
Вопросом символики благовещих животных, в том числе и китайских, интересовался также и Хорхе Луис Борхес. В своей «Книге вымышленных существ» он не только приводит сведения о китайских «вымышленных уществах», но и пытается провести некоторые параллели и сравнить их с европейскими аналогами.
понским и китайским сюжетам посвящена иллюстрированная онная энциклопедия «Shinto and Buddhist Japanese corner». Автор
„s
энциклопедии и разработчик сайта, Марк Шумахер, в 1982 г. получил степень бакалавра синологии университета Гэмли (США, штат Миннесота), затем в 1990 г. - степень магистра японистики в университете Джонса Хопкинса (Вашингтон), а с 1992 г. постоянно проживает в Японии. Собранный им материал чрезвычайно разнообразен и охватывает множество аспектов японской и китайской символики.
Китайские же исследователи основное внимание уделяют вопросам происхождения образа дракона и волшебных существ и, в отличие от западных и отечественных коллег, придерживаются в основном материалистической точки зрения, то есть пытаются найти реальное животное, послужившее прототипом для появления священных персонажей. Наиболее выдающиеся работы в этой области принадлежат Ван Даю, Пан Цзишо, Ма Сяоснну и Ху Чжаохуа. Ван Даю в своей работе «Происхождение и развитие культуры почитания дракона и фэнхуана» («Лун фэн вэньхуа юаиьлю») доказывает, что прототипом дракона стал крокодил (его гипотеза будет подробнее рассмотрена в соответствующей главе), а также отстаивает точку зрения, что созданный образ получил распространение на американском континенте и в тихоокеанском регионе. Ху Чжаохуа, работа которого под названием «Китайский священный дракон» («Чжунхуа шэньлун») увидела свет в 2003 г., рассматривает несколько вариантов происхождения данного образа, удревняя при этом китайскую культуру почти на тысячелетие и отводя китайцам роль распространителей цивилизации во все уголки мира. Однако в настоящий момент его исследование можно назвать одним из наиболее обстоятельных и глубоких среди драконоведческих работ.
Ма Сяосин в исследовании «Дракон - еще не изученное животное»
«Лун - и чжун вэймин ды дун у») высказывает предположение, что дракон -
это реально существовавшее создание, и в подтверждение своей версии
^,...,
приводит ряд доводов, включающих свидетельство очевидца,
ечавшего дракона в. начале 40-х гг. XX в. Сколь бы противоречива и
u>
12 небезусловна была его гипотеза, тем не менее фактологический материал том числе и на базе официальных исторических трудов императорского Китая), широко представленный в работе, весьма интересен.
Из числа китайских работ также следует отметить серию статей и монографии исследователя Пан Цзиня, который является председателем Общества изучения китайского дракона. Каждая из статей рассматривает отдельные аспекты символики дракона, например, испрошение дождя, олицетворение императорской власти, побочные ветви развития образа (например, цилинь) и т.д. В целом его гипотезы во многом схожи со взглядами Ван Даю.
Можно сказать, что большая часть исследований о драконе направлена на реализацию следующих целей: а) выявление происхождения дракона, поскольку древность образа прямо пропорциональна древности всей китайской культуры; б) представления широкого функционального спектра данной мифологемы, дабы показать его многогранность и всеохватность; в) найти дополнительные аргументы в пользу укрепления дракона на позиции символа нации и государства, способствовав, тем самым, укреплению национального духа и росту патриотизма.
Животные, не относящиеся к квартету священных, не получили в Китае столь пристального внимания. Из числа работ, посвященных им, можно выделить «зодиакальную серию» - то есть, работы, посвященные двенадцатеричному «животному» астрологическому циклу шэисяо ( ^Ё Щ ) . Так, Чжао Байяо в своей работе «Всестороннее рассмотрение двенадцати зодиакальных знаков» («Шиэр шэнсяо мяньмянь гуань») раскрывает значение вышеозначенных животных через призму искусства, бытовых обрядов, языка и литературной традиции. Анализ животных из цикла шэнсяо ожно найти и в работе Чжан Фана «Animal symbolism of the Chinese Zodiac», особое внимание в которой уделено многочисленным обрядам и поверьям, бытующим в сельских районах современного Китая, а также праздникам, вященных этим животным. Кроме того, в 2003 году вышла монография У
ІЗ Юйчэна «Культура китайских зодиакальных животных» («Чжунго шэнсяо вэньхуа»), в которой нашли отражение не только происхождение данного цикла, но и отражение его в простонародной культуре, архитектуре, трех учениях и в языке.
Наконец, в последнее время все более пристальное внимание уделяется в Китае четырем духам-покровителям сторон света - Цин-луну (Синий дракон ТЇШ), Чжу-цюэ (Чжу-цяо, (Чжу-няо (Красная Птица т^Ш))* БаЙ-ху (Белый тигр Й ЙІ ) и Сюань-у (Черная черепаха ^К). Наиболее
примечательны в этом отношении серия одноименных работ Ван Цунжэня, представляющих собой собрание фольклорных сюжетов с участием упомянутых животных, и исследование Ван Сяодуня «Сы шэнь: циюань хэ тиси синчэн» («Четыре духа: происхождение и формирование системы»).
Вышеуказанные работы, таким образом, составили теоретическую основу настоящего исследования
Принимая во внимание вышеизложенное, стоит заметить, что в западной и особенно в отечеевтенной синологии а) практически не было исследований, посвященных отдельно зооморфной символике и мифологемам животного мира либо историческому аспекту их функционирования; б) наибольшее внимание в данной сфере было уделено дракону - в определенной степени в ущерб остальным мифологемам. Кроме того, большинство китайских исследователей в основном проявляют
г
заинтересованность в вопросе о возрасте конкретных образов, поскольку данная тема предоставляет широкий спектр возможностей слегка удревнить китайскую культуру. Происхождение же отдельных мифологем в большинстве случаев усматривается в тотемизме, что, однако, объясняет пути распространения образа на территории Китая, но никак не его происхождение.
Подавляющее большинство работ китайских и некоторые работы
і дных исследователей никогда не переводились на русский язык;
ние их в научный "оборот отечественной синологии обусловливает
ИНОЙ
14 новизну данного исследования. Кроме того, впервые в отечествен*! синологии была предпринята попытка комплексно рассмотреть вопрос генезиса и эволюции зооморфных мифологем в императорском Китае, а также провести морфологический анализ основных символов и проелднть историческое становление связанных с ними культурных и государственных явлений и институтов в научном историческом ключе. ^^^
іализ ил ш.
„
їаннон цел
Целью работы, таким образом, является выявление наиболее существенных закономерностей генезиса, эволюции и функционирования зооморфных символов и мифологем, выраженных в социальных и государственных институтах, и научный анализ их влияния на исторический процесс.
Задачи работы. Для достижения указанной цели решаются следующие задачи:
"
1) определение хронологических рамок образования мифологем,
верований и культов, а также выделение значимых для становления
символического комплекса этапов и определение общих тенденций нх
развития;
выявление механизма образования символов, представленных как реальными, так и «волшебными» животными;
определение сфер распространения мифологем, их сакральное и прикладное значение, а также роль в исторических процессах Китая;
4) сведение, классификация и анализ главных мифологем,
определявших и отражавших исторические явления на протяжении всей
истории императорского Китая.
Методология исследования. За основу был взят комплексный междисциплинарный метод исследования, основанный на принципе сторизма и объединивший историко-генетический (аналитически-индуктивный, описательный), историко-сравнитсльный и историко-типологический методы.
к
&
Структура работы определяется поставленными задачами и исследуемым материалом. Текст диссертации состоит из введения, четырех глав» заключения, списка использованной литературы и источников (131 наименование) и иллюстративного приложения.
&
&
&
^
Происхождение и развитие образов «благовеших» животных
Ученые до сих пор не пришли к единому мнению относительно истоков важнейших зооморфных мифологем в ки-пйской культуре. Существует множество теорий, однако древность упомянутых процессов» вариативность методов исследований и, не в последнюю очередь, мировоззренческие установки исследователей препятствуют возникновению гипотезы, способной удовлетворить всё научное сообщество- Данная глава посвящена как фактологической, так и интерпретационной сторонам вопроса,
С исторической точки зрения проблема рождения и развития подобных персонажей интересна прежде всего тем, какие причины тому послужили и какие механизмы были задействованы в процесса. Следует отмстить, что генезис этих образов начался раньше рассматриваемого в работе периода, однако освещение данного вопроса необходимо для понимания дальнейшего становления мифологем, а также их функциональной ролью в китайском обществе.
Едва ли возможно назвать существо более популярное в символике Восточной Азии, чем дракон, и едва ли найдется другое создание, породившее столь великое число научных споров. Большая часть работ по зооморфной символике Китая посвящена именно ему, отсюда и самый ирокий спектр гипотез о возникновении этого образа.
Большинство исследователей склонны находить корни культа дракона гае, откуда он впоследствии распространился по всей Восточной и Юго
Азии. Самое раннее изображение дракона из мелких речных раковин обнаружено китайскими археологами в провинции Хунань в культурном слое, относящемся к середине V тысячелетия до нашей эры.
Начертание же иероглифа луп ( Ш ) - пиктограмма, изображающая животное с длинным телом и головой, увенчанной рогами (по мнению некоторых ученых — гребнем), обнаружена уже в надписях на гадательных костях периода Шан (с XIV в. до и. э,)Р Знак дракона на иньских гадательных надписях на костях имел два начертания. Одно из них изображает безногое существо, другое - массивное животное с четырьмя лапами. В обоих случаях на голове дракона—гребень или рога, а тело чешуйчатое. По мнению ученого Лю Жулиня, первый знак — более древний. Можно предположить, что разница начертаний объясняется либо существованием уже в то время различных представлений об облике дракона, либо стилизацией и упрощением знака [Тсрснтьев-Катанский, 2004, С32-33 -66].
Изображение дракона, обнаруженное на бронзовых блюдах периода Шан, также напоминает иероглиф ба СЕ), одно из древних значений которого — «огромный змей». Дракон на дне этого сосуда выглядит как свернувшаяся спиралью змея с огромной головой, повернутой анфас. Все его тело покрыто чешуйками, каждая из которых повторяет рисунок такой же спирали-молнии; по краю сосуда в движении к солнцу изображена трижды повторяющаяся группа: дракон, рыба и птица, которые в сумме составляют девять, число ян, Л.П. Сычев видит в этом орнаменте одни из наиболее древних вариантов космологической картины [Сычев, 1975, С, 27 - 65].
Дракон играл существенную роль и в космогонических представлениях Древнего Китая. На одном бронзовом блюде периода Шан изображены два дракона: на дне - безногий, покрытый чешуйками, каждая из которых имеет сунок спирали-молнии, а по краю -дракон с лапами, а также птица и рыба. Некоторые исследователи (например, Л. П. Сычев) считают, что во втором іучае дракон олицетворяет землю (птица — небо, а рыба — водную стихию).
Связь дракона с землей зафиксирована и в «И цзине» (МШ «Книге перемен»), роме того, темное женское земное начала инь символизирует змеевидность его облика, а светлое мужское небесное - крылья. Водяные же драконы, испускающие огонь, объединяют в себе холодное водяное начало инь и горячее огненное ян. Таким образом, дракон владеет четырьмя стихиями -землей, воздухом, огнем и водой Также считается, что именно дракон, некогда выйдя из Хуанхэ, показал людям знаменитый чертеж круга» в котором отражается взаимосвязь начал инь и ян. Вместе с тигром» черепахой и фениксом дракон составляет ряд четырех китайских основных волшебных существ С ЕЭ & или Щ Ф ) . Дракону соответствуют весна, восток, император, активное мужское начало ян [Иванов В.В. Дракон // Мифы народов мира» 1970, т. 1» С. 394-395 - 51]. Согласно «Эр я и» (Пояснения к книге «Изящество и симметрия», XI-XII вв.), дракону приписывают также и порождение всех живых существ на земле: «Десять тысяч существ, пернатых, покрытых шерстью, чешуйчатых и панцирных, произошли от драконов. Юйцзя (предок пернатых) породил летающего дракона. Летающий дракон породил феникса. После этого появилась птица Луань... и так произошли все пернатые. Маоду (предок животных) породил дракона Ин. Дракон Ин породил Цзяньма. Затем появился Цилннь (мифический чешуйчатый единорог).,, и так произошли все звери. Цзелииь (предок чешуйчатых) породил дракона Цзяо. Дракон Цзяо породил рыбу Кунь (мифическая огромная рыба). Затем появилась рыба Цзяньсе... и так произошли все чешуйчатые. Цзетань (предок панцирных) породил дракона Сянь. Дракон Сянь породил черепаху Юань. Затем появилась черепаха Лин... и так произошли все панцирные» [цит. по: Терентьев-Катанский, 1971, СЛ19-67].
Государственно-политическая символика, концепция отклика Неба
Легитимация власти приемами, так или иначе включающими в себя участие мифических или волшебных животных, известна в ряде стран не только Дальнего Востока, но и народов Российского Крайнего Севера» у индейцев Южной и Северной Америки и в некоторых других регионах.
Истоки данной традиции следует, по всей видимости, искать в первобытном человеческом обществе и, в частности, в системе тотемистических верований. Тотемизм на территории Китая известен с периода Шан (сер, П тыс. до н.э. — ХП в. до н.э.); кроме того, общество, предположительно, было матриархальным. Последнее обстоятельство обусловило распространение партогенетическоі-о мифа, согласно которому в зачатии ребенка принимает участие не мужчина, а некое сверхъестественное, по большей части зооморфное существо, которое являлось матери чаще всего во сне. Предполагалось, что рожденный от тотема обладал рядом необыкновенных качеств, которые могли и не проявиться, но в ряде случаев обеспечивали ему лидирующее положение в группе.
В период Чжоу населеднис постепенно отходило от тотемистических верований; переход от полукочевого к оседло-земледельческому типу хозяйствования обусловил необходимость развития ирригационных сооружений и усиление культа дракона-повелителя воды. В то же время археологические находки этого периода демонстрируют наличие изображений дракона на одеянии и предметах, принадлежавших государю. обопытно» что подобное появление в начале периода носило в основном эпизодический характер, и основной фигурой, символизировавшей государя, л киноварный феникс. Однако к завершающему периоду правления династии Чжоу изображения феникса на аксессуарах правителя было в значительной мере вытеснено изображениями дракона.
Появление феникса (а конкретно - киноварного феникса) было обусловлено преданием, согласно которому именно он прилетел на крышу чжоуского храма божества Земли незадолго до обретения чжоусцами власти Именно поэтому изображение этой птицы и получило в чжоуском Китае столь широкое распространение, будучи переходным звеном между тотемным существом и небесным откликом в рамках развитой системы легитимации власти. Именно в период Чжоу, судя по всему, и были заложены основы будущей теории небесного отклика, которая приняла более-менее законченный вид к началу новой эры.
Данная легитимационная система базировалась, по всей видимости, на двух основных принципах: на рудиментах раннеисторических представлений о партогенезе и на более поздней мнрософской теории о нерасторжимой взаимосвязи человека и окружающего мира Первый принцип обеспечивал первичную легитимацию правителя, последний - вторичную.
Первичная легитимация власти подразумевала некое удивительное событие, чаще всего явление фантастического существа, предшествовавшее рождению будущего государя (и особенно — основателя династии) либо сопутствовавшее ему. Так матерям мифического императора Яо, ханьского императора Гао-ди (206-195 гг. до н.э.) и ханьского же императора Вэнь-ди являлись драконы [Dieny, 1994, PJ06 - 72]. Также это могло быть и непорочное зачатие при участии принесенных волшебными зверями и птицами фруктов, хождении по следам цилиня и прочих. Например, основатель Шан, Се, как утверждали, был рожден после того, как его мать проглотила яйцо божественной ласточки, от которой ребенок унаследовал внешние черты, (Некоторые свидетельствовали, что у него была птичья голова.) Иные, однако, утверждают, что благовещей птицей была вовсе не ласточка, а феникс; в народном представлении эти две нтнцы часто были озаменяемы. Конфуций, согласно легенде, родился после того, как его мать прошла по следам единорога-і/адішя, и т.д. [Васильев, 1970, С. 37 - 26; Williams, 1999» С. 415 - 86]. Наконец, рождение будущего правителя могло быть и совершенно сверхъестественным, когда ребенка приносило земным родителям какое-нибудь божественное существо и отдавало им на воспитание Впрочем, ближе к современности зачатие правителя становилось всё менее фантастическим. С течением времени необходимость участия какого-либо сверхъестественного персонажа непосредственно в зачатии исчезла, и для легитимации было достаточно, чтобы в момент рождения или зачатия правителя свершилось какое-нибудь чудо или знамение. Исключение составляли основатели династий или первопредки правящих домов; наиболее яркий тому пример — основатель рода Айсин Гёро, рожденный мосле того, как мать его проглотила яйцо, принесенное сорокой. Разработкой официальной версии первичной легитимации занимались придворные историки, как правило уже после восшествия правителя на трон.
Сельскохозяйственные культы, обряды и ритуалы
Основным занятием подавляющего большинства населения в Китае а древности было земледелие; это занятие считалось наиболее почетным, а крестьян уважали больше, чем иные группы простого народа. Поэтому сельскохозяйственные культы страны довольно многочисленны и разнообразны. Непременное условие благополучия любого урожая - своевременные и нормированные осадки. Дождями и водой в целом в Китае и сопредельных странах заведовал дракон; одно из первых таких свидетельств можно найти уже в «И цзине» («Облака следуют за драконом») [Чжоу и, тЛ, С. 4Ь; т.З, С.бЬ-9]. Вера в то, что вода находится во власти некоего змееподобного существа, характерна не только для дальневосточного региона, но и ряда других стран (например, Индии) Трудно сказать, зародились ли эти представления в одном очаге, после чего распространились на окружающие страны, либо же возникали независимо друг от друга. Китайские ученые утверждают, что образ дракона со всеми его функциями существовал уже 8 тыс. лет назад на территории нынешней провинции Ляонин, откуда распространился сперва на территорию центральной части современного Китая. Затем же, когда все этнические группы (числом более сорока), чьим тотемом был дракон, объединились и привели образ к общему знаменателю, устранив разночтения по поводу его внешнего облика, готовый на экспорт дракон отправился в Японию, в страны Юго-Восточной Азии и в Америку [Ху Чжаохуа, 2003, С223 -115]. В поисках исходного пункта в поверье об аквауправительной функции а ученые обращались не только к китайскому материалу, но также и к источникам сопредельной Японии. Так, именно на них базируется гипотеза, что в основе параллели змея-дождь лежит радуга. Действительно, радуга не только имеет определенное внешнее сходство со змеей, но и появляется в небе после дождя - как раз тогда, когда на земле показываются пресмыкающиеся. Проведенные лингвистические исследования показали, что в языке жителей группы островов Мияко слово «timbav» обозначает радугу и значит «небесная змея». Среди них же бытует поверье, что она может сойти на землю и причинить вред человеку, что зафиксировала и поговорка «Если отдавши вернешь, небесной змеей обвит будешь». Диалектические слова к радуге подобны звучанию «змее» и «дождевому червю» [пизі] в рюкюском диалекте. «Летописи Японии» упоминают о случае, когда огромная радуга, очертаниями напоминавшая змея, вышла из зеркала (а зеркало считалось предметом священным) и помогла обнаружить тело погибшей принцессы [Нихон секи, тЛ С349 - 2]. В китайском же языке иероглиф «радуга» содержит графический ключ «пресмыкающееся» СЮ . Что касается Китая, то, размышляя о причинах соотнесения дракона с водной стихией, некоторые ученые (A.M. Решетов, Чжоу Чунфа и др,) склонны видеть их результатом наблюдений древними за грозовыми облаками или смерчем. В жизни такой традиционно земледельческой цивилизации, как Китай мучительно переживавшей частые засухи и губительные наводнения, вода и водная стихия, находившиеся в непосредственном веденим дракона, играли исключительно важную роль. Таким образом, в иерархии китайских божеств дракон поднялся до третьего места после Неба и Земли, Изображение дракона в Китае можно было идеть повсюду: в храмах, во дворцах, на мемориальных обелисках, на древних сооружениях, на стенах крестьянских домов (в виде картинки или резки из бумаги). Полагали, что он обитал в морях и реках, озерах, прудах, болотах и даже в колодцах. Кроме того, дождевые тучи на небесах также одились в его власти. Таким образом, единоличное распоряжение 135 водными ресурсами Поднебесной давало ему в лапы власть над целой империей. В засуху и наводнения взоры всех людей, от императора до простолюдина, были обращены к дракону. Только он, по единодушному представлению, мог послать благодатный дождь, приостановить разливы рек или усмирить морскую бурю. Не случайно храмы повелителя драконов Лун-вана С ЇШ Зі) были одними из самих многочисленных в императорском Китае. Ему отводилось немалое место даже в государственных культах [Wilhelm, 1921 , С.131-85; Williams, 1999,С.132-133-8б].
