Конфуцианство в странах Восточной Азии: исторический выбор и социальная практика : вторая половина XX в. - начало XXI в. Ткачева Татьяна Олеговна

Содержание к диссертации

Введение

1. Исторические судьбы конфуцианства 38-83

1.1. Эволюция теории и практики конфуцианства в Китае 3 8-59

1.2. Корейское конфуцианство 59-72

1.3. Особенности японского конфуцианства 72-83

2. Конфуцианские ценности и социализация личности в современном обществе 84-147

2.1. Семья как институт сохранения и трансляции конфуцианских традиций 84-115

2.2. Образование и конфуцианское наследие 115-147

3. Конфуцианская трудовая этика и современное предпринимательство 148-201

3.1. Семейные ценности как основа современных предприятий в странах Восточной Азии 149-162

3.2. Конфуцианский спор о «долге и выгоде» в современных условиях 162-181

3.3. Конфуцианский идеал «благородного мужа» и современная система управления 181 -201

Заключение 202-209

Список использованных источников и литературы 210-233

• Эволюция теории и практики конфуцианства в Китае
• Семья как институт сохранения и трансляции конфуцианских традиций
• Семейные ценности как основа современных предприятий в странах Восточной Азии

Введение к работе

Актуальность темы исследования обусловлена неослабевающим интересом к проблеме влияния конфуцианской традиции на современное развитие стран Восточноазиатского региона — Китая, Японии, Кореи, Тайваня. В* 1970-80-е гг. эти страны достаточно неожиданно для мировой? общественности превратились в современные* индустриальные государства и продемонстрировали возможность экономического успеха на> основе гармоничного соединения целенаправленной государственной политики роста с благоприятной институциональной рыночной-, средой* и культурно-историческими условиями. Феномен «новых индустриальных стран» (НИС) обнаружил, что в настоящее время для быстрого развития экономики эти предпосылки имеют гораздо⁴ большее значение, чем такие традиционные факторы роста, как природные и человеческие ресурсы.

Грандиозные экономические успехи государств конфуцианского региона стали объектом интереса и скрупулезного изучения со стороны, научного сообщества. Как неординарный феномен экономический взлет НИС породил многочисленные и зачастую противоречивые трактовки и выводы. Тем не менее, эта тема¹ далеко не исчерпана. Пожалуй, главный вопрос состоит в том, способна ли Восточная Азия- выработать новый* тип политико-экономического устройства, который будет принципиально отличаться от западной капиталистической демократии.

Все восточноазиатские государства имеют общие культурно-исторические доминанты развития. Под культурно-историческими доминантами мы понимаем базовые параметры развития общества, сложившиеся на протяжении веков и определившие важнейшие стороны жизни общества и государства. Это совокупность внутренних связей, делающих народ единым целым, скрепляющих череду поколений. Культурно-исторические доминанты образуют своеобразный «коридор» исторического движения, предопределяя его импульсы и одновременно известную ограниченность его вариантов. Их влияние

настолько велико, что быстрые нововведения, как правило, по прошествии сравнительно короткого времени либо полностью отвергаются обществом, либо трансформируются до неузнаваемости, приобретая привычный для общества и государства облик. Одной из основополагающих доминант для названных стран является конфуцианство.

Объект исследования - конфуцианство в Китае, Корее, Японии в его эволюции.

Предмет исследования — влияние конфуцианских традиций на социокультурные и экономические процессы, происходившие в этих странах в новейшее время.

Хронологические рамки нашего исследования охватывают период с конца 1940-х-начала 1950-х гг. до 2008 г. Выбор нижней границы обусловлен тем, что именно на этот период приходится образование Китайской Народной Республики, окончательно завершился процесс разделения Кореи на два государства, а в Японии закончился период оккупации американскими войсками — т.е. это начало этапа существования обретших суверенитет национальных государств. Верхняя граница выбрана в связи с тем, что фактические данные проведенного нами анкетирования и интервьюирования датируются 2008 г., что дает возможность проследить новейшие тенденции изменений в социальном развитии^ условиях глобализации и модернизации. В то же время, мы позволили себе некоторые отклонения от обозначенных временных рамок в форме небольших экскурсов в историю для более глубокого понимания истоков и причин процессов, происходящих в различных областях современных обществ конфуцианского культурного региона.

Географические рамки работы охватывают в основном территорию Японии, Китайской Народной Республики и Республики Корея. В целях углубления некоторых аспектов исследования в эти рамки иногда включается Тайвань и Сингапур, но эти страны, также входящие в конфуцианский культурный регион, не рассматриваются наряду с вышеуказанными по разным причинам. Тайвань имеет долгую общую историю с материковым Китаем, и происходя-

щие после II мировой войны процессы имеют-общие с ним основания. Рассмот-рение же их специфики, потребовало бы расширения объемов диссертации. Сингапур не' входит в рассматриваемый регион, а принадлежит к Юго-Восточной Азии.

Степень изученности проблемы.

Отечественная историография. Конфуцианству уделено немало внимания в отечественной и мировой науке. К изучению, этого духовного феномена обращался выдающийся представитель российской дореволюционной ки-таистики академик В.П. Васильев , а также академик В.М. Алексеев , стоявший у истоков советского китаеведения.

Среди работ, специально-посвященных анализу конфуцианства, необходимо также отметить монографию Я.Б. Радуль-Затуловского «Конфуцианство и его распространение в Японии», рассматриваюпгуюэто учение в историче-ском ракурсе . Это первый капитальный»труд по истории конфуцианства в Японии. Впервые в отечественной*научной литературе было дано» подробное изложение идеологических, этических и онтологических концепций важнейших представителей конфуцианских школ эпохи Токугава.

В работах современных китаистов В.В. Малявина, Л.С. Переломова, Hi А. Абрамовой, В.В: Зайцева, А.И. Кобзева, А.Е. Лукьянова, А.С. Мартынова, Ю.Б: Козловского, Е.Ач Торчинова, Ю. Галеновича и др. также рассматривается учение Конфуция и его последователей, различные аспекты конфуцианской доктрины и ее роль в, китайском обществе⁴. Широко представлена конфуциан-

Васильев В.П. Религии Востока. Конфуцианство, буддизм и даосизм. СПб., 1873.

² См.: Алексеев В.М. Китайская литература. М., 1978.

³ Радуль-Затуловский Я.Б. Конфуцианство и его распространение в Японии. М.-Л., 1947.

⁴ Малявин В.В. Конфуций. М., 1992; Переломов Л.С. Конфуций: жизнь, учение и судьба. М., 1993; Переломов
Л.С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР. М., 2007 и др.; Абрамова Н.А. Конфуцианство в
духовной культуре Китая: социально-политические традиции и современность. Чита, 2001 и др.; Зайцев В.В.
Конфуцианская концепция человека в философской мысли КНР // Философия и религии на зарубежном Восто
ке: XX в. М., 1985. С. 120-129; Кобзев А.И. Личность, природа и судьба человека в конфуцианстве // Личность в
традиционном Китае. М., 1992. С. 14-159 и др.; Лукьянов А.Е. Дао Лао-цзы и Дао Конфуция И Проблемы Даль
него Востока. 1997. № 6. С. 125-34 и др.; Козловский Ю.Б. Конфуцианство: миф и реальность // Народы Азии и
Африки. 1982. №3. С.41 —51; Мартынов А.С. Конфуцианская личность и природа//Проблема человека в тра
диционных китайских учениях. М., 1983. С. 180 — 191; Торчинов Е.А. Пути философии Востока и запада: позна
ние запредельного. СПб., 2007. В 5-й ч. 4.1; Галенович Ю. Китайские метаморфозы. Китай на пороге XXI ве
ка. М., 2006 и др.

екая доктрина ив сборнике «Конфуцианство в Китае. Проблемы теории и практики»¹. Наибольший интерес в этом сборнике представляют работы\А.М. Кара-петянца «Первоначальный смысл основных конфуцианских категорий»; А.С. Мартынова «Чжу Си, и официальная идеология императорского Китая» .

Немалый интерес представляет коллективная работа «Чжоу Дуньи и ренессанс конфуцианской философии»». Это первое в отечественной синологии исследование воззрений основателя* сунского неоконфуцианства Чжоу Дуньи. Книга написана,коллективом ученых Москвы, Петербурга и Пекина. В статье академика М.Л. Титаренко определены философский статус неоконфуцианства и значение этого учения для современности. В исследовании кандидата философских наук. A. С. Рысакова освещается неоконфуцианская традиция XI-XII вв.⁵ В книге публикуются ставшие библиографической редкостью- переводы трактатов Чжоу Дуньи "Тай цзи ту шо" и "Тун шу", сделанные одним, из патриархов русского китаеведения Н.Я. Бичуриным.

Немало исследований посвящено жизни и деятельности конкретных теоретиков конфуцианства: Сюнь-цзы, .Дун Чжуншу, Ван Янмина, Ван Чуань-шаня и др.⁴ Конфуцианство эпохи Сун рассматривается в статье академика Н.И. Конрада, в которой он анализирует взгляды сунских неоконфуцианских мыслителей,⁵ а также в статьях В.В. Зайцева, А.Б. Краснова, А.С. Мартынова,⁶ в которых изучается философское наследие главного-представителя неоконфуцианства Чжу Си. Развитию политической формы конфуцианства в этот период посвящена монография З.Г. Лапиной «Учение об управлении государством в

Конфуцианство п Китае. Проблемы теории и практики. M., 1982.

² Мартынов А.С. Чжу Си и официальная идеология императорского Китая; Карапетянц А.М. Первоначальный смысл основ
ных конфуцианских категорий.

³ Чжоу Дуньи и ренессанс конфуцианской философии. М., 2009.

⁴ Феоктистов В.Ф. Философские и общественно-политические взгляды Сюнь-цзы. M., 1976; Быков Ф.С. Учение о первоэле
ментах в мировоззрении Дун Чжуншу // Китай, Япония. История и филология. М., 1961; Кобзсв А.И. Учение Вал Янмина и
классическая китайская философия. М., 1983; Буров В.Г. Мировоззрение китайского мыслителя Ван Чуаньшаня. М., 1976.

⁵ Конрад П.И. Философия китайского Возрождения (сунской школы) //Запад и Восток. М., 1966. С.20-239.

⁶ Зайцев В.В. О формировании философского учения Чжу Си // Из истории китайской философии: становление и основные
направления. М., 1978. С. 66-87; Краснов А.Б. Учение Чжу Си о природе человека// Конфуцианство в Китае. Проблемы
теории и практики. М., 1982. С. 126-148; Мартынов А.С. Буддизм и конфуцианцы: Су Дунпо (1036-1101) и Чжу Си (1130—
1200) // Буддизм, государство и общество в странах Центральной и Восточной Азии в средние века. М., 1982. С.206—316.

средневековом Китае», где исследуются¹ проекты сунского мыслителя -конфуцианца Ли Гоу .

Быт, культура, политический строй, мифы, песни, литературные памятники, национальные особенности поведения» конфуцианские традиции в Японии были; сферой интересов известного отечественного ученого Н:И. Конрада. Сведения, на»которых основываются.выводы исследователя, почерпнуты из классической поэзии и прозы, японских литераторов. Ценность работ Н.И. Конрада, заключается в том, что японская культура- предстает во всем, своем своеобразии, что представляет большой интерес для» нашего исследования .

Проблему государственной* идеологии рассматривал также А.В. Филиппов во введении и.комментариях к памятнику «Стостатейные установления Токугава и Кодекс из 100 статей»?. Он приходит к выводу о том, что учение Чжу Си, ставшее государственной идеологией в период Токугава, претерпело серьезные изменения и. стало настолько отличаться от китайского варианта, что уместно* говорить о неоконфуцианстве Токугава или-японизированном конфуцианстве.

Образ многоликой Японии с успехом удалось воспроизвести В.В. Овчинникову⁴. Использование разнообразных материалов (исследовательских, художественных, статистических) дало возможность показать неординарность японской действительности, где намертво переплелись национальные традиции, новейшие технологии, западные стандарты и т.д.

Не менее ценной в плане интересующих нас проблем было использование монографии С.А. Арутюнова и Г.Е. Светлова «Старые и новые боги Японии»⁵, которая помогла полнее представить систему социальной регуляции поведения японцев.

¹ Лапина З.Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. М., 1985.

² Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1956; Конрад Н.И. Избранные труды. Синология. М., 1977; Конрад Н.И.
Очерки социальной организации и духовной культуры корейцев на рубеже XIX-XX вв. // Конрад Н.И. Неопуб
ликованные работы, письма. М.,1996. и др.

³ Стостатейные установления Токугава и Кодекс из 100 статей. СПб., 1998.

⁴ Овчинников В.В. Ветка сакуры. М., 1975;

³ Арутюнов С.А., Светлов Г.Е. Старые и новые боги Японии. М., 1968

Заметный вклад в исследование проблематики психологии японцев внесла монография СИ. Королева «Вопросы этнопсихологии в работах зарубежных авторов»¹. Проанализировав основные направления этой отрасли науки автор сделал вывод: общим знаменателем всех рассмотренных им работ является положение о том, что психический склад конкретной^ нации зависит от при-родно-биологических особенностей ареала проживания и определяется передаваемыми из поколения в поколения/традициями.

Нельзя не упомянуть об исследованиях И:А. Латышева . Политические процессы, бытовые зарисовки, семейные отношения, проблемы образования, трудовой этики проиллюстрированы обширным фактическом материалом. Проблемы противостояния* традиционной культуры и западного влияния являются приоритетными в данных работах.

Вопросы сочетаемости традиций и новых веяний и панорама социокультурной жизни, начиная с середины 50-х гг. XX в., рассматриваются в кол-лективном труде «Япония: культура и общество в НТР» на обширном фактическом материале через призму взаимодействия различных аспектов социума с достижениями научно-технической революции (НТР).

Большой интерес с точки зрения исследуемой проблематики представляют исследования М.Н. Корнилова о типологии японской культуры. Приводя основные точки зрения по данной проблеме, автор подробно останавливается на популярной на Западе типологии «стыда « и «вины». Культура «вины» приписывается японской цивилизации и характеризуется тем, что свое поведение индивид оценивает сам. В культуре «стыда», которая приписывается представителям западной цивилизации, превалирует боязнь внешних санкций за недостойное поведение. Так как концепция «стыда» и «вины» стала связующим звеном всех теорий, которые исследовали японскую этническую общность, то мы

Королев СИ. Вопросы этнопсихологии в работах зарубежных авторов. М., 1970.

² Латышев И.А. Япония наших дней. М., 1976; Латышев И.А. Материальные и духовные издержки образования
в Японии /Япония — 82. М., 1983; Латышев И.А.Семейная жизнь японцев. М., 1985.

³ .Япония: культура и общество в эпоху НТР. М., 1985.

приняли этот факт при рассмотрении проблем социализации, общения и трудовой мотивации и менеджмента.

Особенностью изучения истории Японии отечественной историографией является то, основное внимание уделялось экономическому развитию и генезису капитализма Японии. Социальные аспекты и их влияние на развитие общества были.освещены слабо; Проблеме императорской власти в^Японии посвящена монография Т.Г. Сила-Новицкой «Культ императора в Японии»¹. Автор доказывает, что хотя император был лишен реальной власти, он, тем,не менее, являлся консолидирующим* элементом японского общества и выступал гарантом целостности государства и его гармоничного развития. Проблемы императорской власти.и'структуры государственного аппарата Японии затрагиваются в работах А.Л. Гальперина, Л.Д. Гришелевой, B.C. Светлова, А.А. Толсто-гузова ².

Проблемы сословия воинов, эволюция их положения в обществе, мировоззрения^ и ценности самураев рассматриваются в работах А.Б. Спеваков-ского³, Л.Д. Гришелева, А.Л. Гальперина, Х.Т. Эйдуса⁴, К.В. Асмолова⁵. Для нас эти работы ценны тем, что в них анализируется самурайский кодекс поведения бусидо, который был основан на адаптированной конфуцианской морали.

Понять внутренний мир японцев, их менталитет, систему ценностей и составить целостное представление о Япониш XVII в. позволяют работы А.А. Маслова⁶, Н.Ф. Лещенко⁷, СБ. Маркарьянца и Э.В. Молодяковой ', Т.П. Гри-горьевой", А.Л. Луцкого .

¹ Сила-Новицкая Т.Г. Культ императора в Японии. М., 1990.

² Гальперин А.Л. К вопросу о генезисе капитализма в Японии // О генезисе капитализма в странах Востока
(XV-XIX вв.). М., 1962; Гальперин А.Л. Очерки социально-политической истории Японии. М., 1963; Гришеле
ва Л.Д. Формирование японской национальной культуры кон.XVI — нач.ХХ века. М., 1987; Светлов B.C. Про
исхождение капиталистической Японии. М., 1934; Толстогузов А.А. Социальная мобильность в средневековой
Японии /Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии. М., 1987

³ Спеваковский А.Б.Самураи — военное сословие Японии. М., 1988.

⁴ Эйдус Х.Т. История Японии с древнейших времен до наших дней. М., 1968.

⁵ Асмолов К.В. Воинское сословие конфуцианского культурного региона// Одиссей. Человек и история. М.,
2004.

⁶ Маслов А.А. Путь воина- путь смерти? М.,1996.

⁷ Лещенко Н.Ф. Японский город эпохи Токугава. М., 1996.

Важным этапом в изучении¹ конфуцианства в России стали переводы на русский язык конфуцианских памятников «Лунь юй» и «Мэн-цзы», осуществленные П.С. Поповым, Л.С. Переломовым, Д. Воскресенским, А.И. Кобзе-вым⁴ и произведений классиков современного конфуцианства⁵. Также следует отметить исследование А.С. Мартынова «Конфуцианство. «Лунь юй»⁶, представляющую всестороннее исследование- конфуцианства и перевод его памятников. Анализ конфуцианского учения и его основных категорий, а также перевод «Лунь юй», «Мэн-цзы» и, «Сюнь-цзы» составляют содержание двух-томника «Классическое конфуцианство» .

Отечественная корееведчесткая школа активно разрабатывала тему истории Кореи>ираспространения конфуцианства в Корее. Наиболее активно в разработке этого направления работали В. Хан, Г.Н. Ким, Т.М. Симбирцева, А.Н. Ланьков, авторы« коллективного труда «История Кореи» в 2-х томах. В этих исследованиях рассматривали конфуцианство в историческом контексте⁸. В 2007 г. вышла в свет монография СО: Курбанова, в которой впервые вютече-ственном востоковедении был сделал перевод на русский язык «Канона* сыновней. почтительности»⁹. Впервые был поставлен вопрос о «почтительности к родителям» как универсальном регуляторе отношений в корейском обществе.

В нашем исследовании- большую помощь оказали многочисленные статьи А.Н. Ланькована «Восточном портале» в сети Интернет, которые в 2000

¹ Маркарьянц СБ., Молодякова Э.В. Истоки и корни японского национального характера. M., 1994; Маркарь-
янц СБ. Образ жизни и ценностные ориентации японцев в преддверии 21 века // Япония: мифы и реальность
М., 1999. С. 137-159.

² Григорьева Т.П. Мудрецы и правители. М., 1983.

³ Луцкий АЛ. Японская духовная традиция и экзистенциализм. М., 1986.

⁴ Попов П.С. Китайский философ Мэн-цзы. Спб., 1904; Он же. Изречения Конфуция, учеников его и других
лиц. СПб., 1910; Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь юй». М., 1998; Кобзсв А.И. Философия китайского неокон
фуцианства. M., 2002; Воскресенский Д У Цзин-цзы: Неофициальная история конфуцианства.

⁵ Фэн Юлань. Краткая история китайской философии. СПб., 1998.

⁶ Мартынов А.С. Конфуцианство. «Лунь юй». СПб., 2001.

⁷ Классическое конфуцианство: переводы, статьи, комментарии А.Мартынова и И. Зограф. В 2-х т. СПб., 2000.

⁸ Хан В. Философия неоконфуцианства в период раннего Чосона династии Ли (XIV—XVI вв.) // http: ;
Ким Г. История религий в Корее // http: world ; Ванин Ю.В. Феодальная Корея в XHI-X1V вв. М., 1962;
Ланьков А.Н. Корейская монархия: расцвет и закат династии Ли // Сеульский вестник. № 71
; Симбирцева Т.М. Корея на перекрестке эпох ; История Кореи. Т. 1-2.
М., 1974.

⁹ Курбанов СО. Конфуцианский классический «Канон сыновней почтительности» в корейской трактовке. Ко
рейское восприятие универсальной категории «почтительности к родителям». СПб., 2007.

г. были сведены в монографию «Корея: будни и праздники», в которойшодроб-но описывается эволюция повседневного быта корейских городских жителей: семейные отношения, образование и воспитание, торговля¹. В этом контексте рассматриваются причины и последствия «экономического чуда» Кореи.

Конфуцианству традиционно отводится значительное место в исследованиях общего характера, в которых анализируется, китайская мысль в целом на протяжении всей историиКитая или же на каком-то определенном ее этапе. Среди подобного рода работ, изданных на русском языке, следует отметить монографию Л.С. Васильева «Культы, религии, традиции в Китае»².

Интерес российских исследователей, к социо-культурным проблемам Японии обусловил появление русскоязычных переводов исследований зарубежных авторов. Одной из первых была переведена монография известного японского ученого X. Эйдзиро «Социальная история Японии»³. Высокая оценка данной работы отечественной историографией выражается в частоте, с которой к ней обращались советские востоковеды. Ссылки на эту работу можно встретить в трудах Н. И. Конрада, А.Л. Гальперина, Я.Б. Радуль-Затуловского. В 1958 г. была опубликована русская версия известного японского ученого-марксиста Хани Горо «История японского народа. Кроме того, следует назвать еще ряд работ: монография Иэнага Сабуро «История японской культуры», где периоду Токугава уделяется большое внимание ⁴. Важно то, что японская культура рассматривается в неразрывной связи с социально-политическими событиями того времени; книга X. Сато «Самураи: история и легенды»⁵. Степень важности этой работы предопределяется тем, что многочисленные элементы мифов, исторические хроники, произведения самураев, художественные произведения, проза и поэзия^ органично переплетаются и создают яркую и многоплановую картину жизни самураев.

¹ Ланьков A.H. Корея: будни и праздники. М., 2000.

² Васильев Л.С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970.

³ Эйдзиро X. Социальная история Японии. Пер. с яп. М., 1927.

⁴ Иэнага Сабуро. История японской культуры. М., 1988.

⁵ Сато X. Самураи: история и легенды. СПб., 1999.

Среди» переведенных с. китайского языка, изданий можно отметить таких авторов, как Го Можо, Фэн Юлань, Ян Юнге и др.¹, которые посвящены развитию китайской мысли как на протяжении всей истории Китая, так и на каком-то конкретном ее этапе.

Западная историография. Интерес к Китаю; и, в частности к конфуцианству, европейцы стали проявлять еще в эпоху нового времени². Начало изучения конфуцианства* на Западе было положено христианскими миссионерами, переводившими основные конфуцианские сочинения. Первенство, в издании «Бесед и суждений» Конфуция принадлежит монаху Филиппу Купле, который в. 1687 г. опубликовал труд «Китайский философ Конфуций», затем»«Конфуций и китайская;мораль», «Мораль Конфуция»³. Именно?с этого времени начинает-ся^знакомство ученых умов Западной Европы.с китайским конфуцианством.

Моральные принципы, выдвигаемые конфуцианским учением, вызывали полярные оценки и зачастую противоречивое отношение к ценности конфуцианских традиций. Такие видные представители европейской мысли как Ф. Вольтер, Ф. Гегель, с одной стороны, высоко оценивали нравственные нормы конфуцианства, но с другой стороны, ими высказывалась мысль, что ничего нового эти нормы не выражали.

Большинство западных экономистов XIX, в. не выражали особого восторга, относительно конфуцианства. А.С. Селищев приводит пример высказывания Гердера, который сравнивал Китай с забальзамированной мумией: Подобные оценки содержались и в работах Дж.С. Милля (1806—1873 гг.)⁴.

Немалый интерес к Китаю проявлял один из «столпов» философии истории А.Дж. Тойнби (1889—1975 гг.). Его концепция не оставила равнодушных как на Западе, так и на Востоке и оказала сильноевлияние на мировую научную

¹ Го Можо. Философы древнего Китая. М., 1961; Фэн Юлань. Краткая история китайской философии. СПб.,
1998; Ян Юнго. История древнекитайской идеологии. М., 1957. См. также коллективную монографию китай
ских авторов «История китайской философии». М., 1989.

² Подр. см.: Селищев А.С, Селищев Н.А. Китайская экономика в XXI в. СПб., 2004.С. 9; Переломов Л.С. Уче
ние Конфуция и культура России (ХІХ-ХХ вв.) // Переломов Л.С. Конфуций. Лунь юй. М., 1998; Бергер ЯМ.
Модернизация и традиция в современном Китае // Полис. 1995. № 5-6. С. 61-78; Levenson J. Confucian China and
the Modern. World Economy. Cambridge, 1977.

³ См.: Селищев А.С, Селищев Н.А. Китайская экономика в XXI в. СПб., 2004. С.9-11.

⁴ Подр. см.: Селищев А.С. Китайская экономика в XXI в. СПб., 2004. С.9.

мысль. Примечательно, что< анализируя государственное устройство Китая, Тойнби рассматривал вопрос «перехода от сыновней почтительности на'уровне семьи к преданности на уровне государства» и достаточно высоко оценивал пользу конфуцианских принципов на современном этапе: «Говоря' о кризисе современного человечества, стоит обратить особое внимание на то, что для конфуцианцев долг по отношению, к «множеству вещей в Поднебесной» подобен родственному долгу внутри членов семьи, что отвечает требованиям современности»¹.

Особое место в ряду исследователей ценности конфуцианских нравственных констант занимает немецкий социолог М*. Вебер. Свое видение роли конфуцианства в развитии Китая он выразил в знаменитом труде «Протестант-екая этика и дух капитализма». По. его мнению, конфуцианская этика являлась препятствием на пути- возникновения капитализма в Китае, следовательно, конфуцианство и модернизация — понятия абсолютно несовместимые. Высказанная М. Вебером точка зрения господствовала в научных исследованиях проблем конфуцианства до начала 1980-х гг.

Начало процесса интенсивного развития экономик стран Восточной Азии вновь подстегнуло интерес к изучению проблем совместимости конфуцианских ценностей и западных стандартов развития современного общества. Теоретики, которые связывают развитие экономики! в странах Восточной Азии с «созидательным» конфуцианством внесли довольно значительный вклад в такое понимание развития общества. Здесь, в первую очередь, следует назвать та-ких авторов как Герман Кан, Рой Хофхейнц и Кент Солдер, Рональд Доре . Помимо этих авторов есть и другие, которые находили связь между социальными ценностями и экономическим развитием.

¹ Подр. см.: Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1996. С. 275-388.

² См.: Вебер М. Избранные произведения. М., 1990.

³ Hofheinz R., Calder К. The Eastasia Edge. Basic Books, 1982; Dore R. Taking Japan Seriously: Л Confucian Per
spective on Leading Economic Issues. Stanford, 1987.

Первым, кто ввел в научный оборот понятие «восточноазиатское экономическое чудо», был американский футуролог Г. Кан¹. Он проанализировал развитие экономик государств, принадлежавших к Восточноазиатскому региону, и пришел к выводу, что небывалый подъем в основе своей имеет общую культурную базу - «новое религиозное конфуцианство». Сохранение и культивирование таких конфуцианских ценностей* как высокий авторитет семьи, чувство долга, стремление к образованию, уважительное отношение к старшим по возрасту и социальному положению, ответственность явилось стимулом подъема экономической мощи стран восточно-азиатского региона.

Ч. Джонсон согласен; что капитализм под управлением государств Японии, Кореи и Тайваня коренным образом отличается от англо-американской модели. Однако он считает необоснованным утверждение, что эти отличия вызваны только религиями. Это, по мнению Ч. Джонсона, все равно, что говорить

0 влиянии протестантской этики, на становление и развитие капитализма в За
падной Европе. Капитализм Запада и Востока различен, но это не связано с ре
лигиями. Труд М. Вебера неправильно поняли: это была, просто-философская
реакция на материализм Маркса².

Другой исследователь, В. Дейвис, утверждает, что азиатская промышленность получила свое развитие именно благодаря традиционным социальным ценностям³.

А. Хиршман написал работу, где исследовал взаимосвязь между капитализмом и социальными ценностями, а также анализировал теории этой взаимосвязи, которые сопровождали развитие капитализма на протяжении 300 лет ⁴. Свое исследование А. Хиршман начинает с XVIII в., со времени начала развития капиталистических производственных отношений. Именно последние, по мнению автора, привили людям чувство обоюдной выгоды и необходимости, в связи с этим, быть благоразумными и благонадежными.

¹ Khan Н. World Economic Development. Westview, 1979.

² Цит.по: Chalmers J. Japan: Who Governs? L.-N.Y., 1995. P.38-40.

³ Davis W. Religion and Development: Weber and the East Asian Experience II Understanding Political Development.
Boston, 1987. P. 221-280.

⁴ Hirschman A. Rival Views of Market Society and Other Recent Essays. N.-Y.,1986.

15'

Теория, «конфуцианского капитализма», гармонично^ сочетающего в себе черты капитализма Запада и Востока, была выдвинута Ф. Гибни, она увидела свет в 1982 г. в работе «Запланированное чудо»¹. Эта концепциям наделала много-шума в научном мире, и не только западном. Ценность этой работы заключается в-том, что автор подвергла скрупулезному изучению современное японское общество. Сделанные выводы и привели- автора к мысли, что* современный японский капитализм есть ничто иное, как синкретическое сочетание конфуцианских ценностей и современного экономического демократизма, привнесенного в Японию оккупационной* американской администрацией после второй мировой войны. Конфуцианские ценности сталишсновой осознания того^ что согласие между людьми - высшая^ ценность. Это положение обосновывает «идею капитала людских ресурсов», которую активно используют в японском* менеджменте.

В 1983 г. профессор университета Бостона Питер Бергер предпринял свою попытку объяснить быстрое и успешное развитие стран Восточной Азии". Он обосновал теорию «двойственной модернизации». Эта концепция была положительно воспринята в западном научном мире. Главная, мысль заключалась в том, что процесс модернизации не является универсальным. В действительности существуют две модели модернизации: западная, в основе которой лежит протестантизм (и здесь пригодилась теория М. Вебера) и восточноазиатская, основанная на конфуцианских ценностях. В подтверждение этой теории американский ученый Дж. Найсбит в работе «Большое устремление Азии» (1987 г.) проанализировав экономику стран Восточной Азии, и пришел к выводу, что «модернизация в Азии отнюдь не отождествима с вестернизацией. В ходе нее возникла своя азиатская модель». И справедливость этой мысли практически не

¹ Гибни Ф. Запланированное чудо. М., 1982.

² См.: Berger P. The Sacred Canopy. New York, 1967; Berger P. The Heretical Imperative. New York, 1979; Berger P.
The Capitalist Revolution. New York, 1986 и др.

оспаривается научным, сообществом не только Запада, но и представителями восточной научной мысли¹.

Еще одним серьезным автором, пишущий о социальных ценностях, в том числе конфуцианских, и экономическом развитии, является Р. Бэлла. Главный интерес исследователя составляли процессы, происходящие с восточным обществом, где пытаются* создать приближенную модель «идеального рынка с совершенной конкуренцией». Р. Бэлла ставит своей задачей как можно*точнее определить «неэкономический нормативный порядок, способный-поддерживать экстенсивное развитие экономической рациональности»². Настоящая экономическая рациональность, по мнению Р. Бэлла, встречается относительно редко в человеческой истории, т.к. обладает разрушительным.воздействием на все другие формы человеческих отношений. Это предполагает подчинение всех человеческих отношений критерию эффективности. Например, если кратчайший путь между двумя точками случайно проходит через кладбище, экономическая рациональность предполагает снос этого кладбища для построения дороги. Поэтому в такие периоды истинной экономической рациональности, людям, нужен внутренний компас, который бы помогал ориентироваться в условиях постоянного подъема. Для стран Восточной Азии этим компасом выступают конфуцианские ценности. В этом же контексте необходимо.отметить статью У. Т. Де Барии «Переоценка неоконфуцианства» .

С начала 1990-х гг. в дискуссию о ценности конфуцианских принципов в современных условиях активно включился американец японского происхождения Френсис Фукуяма. В своих работах автор утверждает, что правительствам азиатских государств не стоит впадать в крайности и проводить активные кампании с целью доказать непригодность западной демократии с ее острейшими социальными кризисами для использования в странах Востока, а традиции, в частности, конфуцианство, объявлять единственно возможным основа-

¹ Подр. см.: Вагу W.T.de. The Confucian Tradition of Public Discussion// The Summary of Academic Paper of the
2540 Anniversary of the Birth of Confucius and the Academic Symposium. Beijing. 1989.

² Bellah R.N. The Japanese Challenge and the American Response. Berkeley, 1982. P. 112.

³ Chang C. The Development of Neo-Confucian Thought. N.-Y., 1957.

ниєм для функционирования» высокоорганизованного азиатского' общества. Особо отмечается; что конфуцианство и демократия более совместимы, чем это считается¹.

Также следует отметить монографию Р. Бенедикт «Хризантема и меч: модели японской культуры», которая является одной из классических работ американской школы культурной,антропологии ~. В «основе исследования лежит концепция «моделей культуры», направленная на выявление присущего каждой культуре единства: Особое место в, работе занимает исследование процесса воспитания в японском обществе, определяющего, основные аспекты психологических характеристик японцев. Интерес к этой работе обусловил ее перевод на русский язык.

Достаточно основательно в зарубежной историографии разработана тема распространения и эволюции конфуцианства в Корее. Необходимо, в первую очередь, отметить ряд коллективных монографий «Конфуцианская философия в Корее», «Расцвет неоконфуцианства в Корее», работы М. Дьючлера и з

др.

Все выше перечисленные работы, помимо того, что их авторы исследовали наличие или отсутствие связи между социальными ценностями и экономическим развитием, роднит еще один момент. Сравнению подвергались практически только; американская ,и^японская модели^развития. На наш взгляд это было связано с тем, что¹ Япония'считалась первопроходцем в процессе успешной модернизации из стран Восточной- Азии, а США были неоспоримым

¹ Фукуямя Ф. Конец истории и последний человек. М., 2004; Он же. Конфуцианство и демократия //Русский
журнал. 25.12.1997 ; Он же. Главенство культуры
и др.

² Бенедикт Р. Хризантема и меч: модели японской культуры. СПб., 2004.

³ Confucian Philisophy in Korea/Ed. By Haechang Choung and Han Hyong-jo. Seongnam, 1996; Deuchler M. Confu
cianism in the Late Koryo and Early Choson II Korean Studies. 1994. №18; The Rise of Neo-Confucianism in Korea.
Ed. by De Barut, Janyoun Ki Haboushi. N.-Y.,1985; The East Asian Region. Confucian Heritage and its Modern Adap
tation. Ed. by G.Rozman. Princeton, 1991.

лидером капиталистического мира. В> качестве редких исключений можно назвать работы Дж. Чалмерсаи Т. Лебраи др.¹

Историография стран Восточной Азии. В странах Восточной Азии достаточно многие придерживаются того мнения, которое высказал Умехара Такеши, директор Международного исследовательского центра японистики в Киото: «Все* страны, переживающие в настоящий момент стремительный экономический рост, такие как Корея, Тайвань, Сингапур, Япония, являются странами, которые испытали на себе глубокое влияние конфуцианских идей. Нет никаких сомнений, что конфуцианское учение, которое сознательно или бессознательно, существует в странах Восточной Азии; благотворно повлияло на их экономические развитие» . Т.е. конфуцианствоставится^по значению на одну ступень с протестантизмом по степени влияния на социально-экономическое развитие. Например, д-р Ким Юн Кюн утверждает, что «из-за фундаментального различия между пуританским и« конфуцианским рационализмом капиталистическая экономика* под управлением государства, которая взращивалась в совершенно отличных условиях западного капитализма (свободная предпринимательская система, т.е. конкурентная рыночная экономика, основанная, на рациональном индивидуализме и гражданском обществе) хорошо утвердилась в Корее и на Тайване»³.

Проблема целесообразности применения конфуцианских ценностей в современных условиях также активно обсуждается представителями восточно-азиатской научной мысли. Ученые Кореи, Японии, Тайваня, Гонконга и Сингапура в большинстве своем признают ценность конфуцианских традиций в процессе модернизации.

Одним из первых, кто среди ученых Восточной Азии обратился к рассмотрению этой проблемы, был Митио Морисима, автор работы «Почему Япо-

¹ Lebra T.S. Compensative Justice and Moral Investment among Japanese, Chinese and Koreans II Japanese Culture and
Behavior. Honolulu, 2000; Chalmers J. Political Institution and Economic Performance: the Government-Business Re
lations in Japan, South Korea and Taiwan II The Political Economy of New Asian Industrialism. Ithaca -L., 1987.

² Umehara Takeshi. The Civilization of the Forest//New Perspectives Quarterly. 1990. № 7. P. 29-30.

³ Kim Yoon Hyung. An Introduction to the Korean Model of Political Economy II Korea's Political Economy: An Insti
tutional Perspective. Westview, 1994. P.45.

ния достигла успеха?»¹. Он признал ценность конфуцианства в современной жизни Восточной Азии и указал, что главной особенностью капитализма Японии является гармоничное сочетание японского духа, в основе которого лежат конфуцианские ценности, и западных технологий.

В 1980-х гг. вышли в свет работы Ким Иль Гона и Моришима Мичио, которые также позитивно оценивали конфуцианские традиции для-формирования современного общества².

Особое место в ряду исследователей конфуцианства занимает Ту Вэймин, который придерживается, на наш взгляд, наиболее взвешенной позиции. Он избегает проведения прямого причинно-следственного отношения между конфуцианством и экономическим развитием. Он говорит о том, что если общество меняет свой курс в сторону модернизации, то-такие типичные ценности конфуцианства, как сыновняя почтительность и преданность семье, отношение к государству как к действующему нравственному институту общества, уважение к иерархии, стремление к саморазвитию и образованию, социальная гармония и т.д., в латентном состоянии являются культурной предпосылкой для экономической трансформации. Итак, если следовать логике Ту Вэймина, речь идет о так называемом-феномене «непреднамеренных последствий», примером чему может служить влияние кальвинизма на западный капитализм . В его работе «Конфуцианская,этика сегодня: сингапурский вызов» проводится водораздел между «политическим конфуцианством», которое узаконивает пирамидальную (иерархическую) систему власти с императором, занимающем верхнюю ступень, и «личной этикой конфуцианства», на основе которой основывается повседневная жизнь людей⁴. Ученый утверждает, что наиболее важным наследием традиционного конфуцианства является не политическое учение, а личная этика, на основе которой складывается отношение к семье, работе, образованию и другим аспектам повседневной жизни. Основываясь на данном ут-

¹ Марисима Митио. Жибэнь вэйшэнмэ ченгун (Почему Япония добилась успеха?). Чэнду, 1986.

² Kim Ilgon. Order and Economy in the Confucian Culture Area. Nagoya, 1986; Morishima Michio Why Has Japan
"Succeded"?. Cambridge, 1982.

³ Korea Old and New History. Seoul, 1990. P. 408-412.

⁴ Tu Wei-ming. Confucian Ethics Today: The Singapore Challenge. Singapore, 1984. P.90

верждении, мы выбрали для рассмотрения ту сторону конфуцианства, которая влияет на повседневную жизнь гражданина восточно-азиатского общества.

Корейские ученые также поддерживают линию пересмотра роли конфуцианства в социо-культурном и экономическом развитии восточноазиатских обществ. Так в фундаментальном коллективном, труде «Корейское конфуцианство» анализируется' история; теория, идеология, гуманистический характер корейского конфуцианства, его взаимосвязь с корейской^ философской традицией. Отдельные аспекты этих проблем* освещаются в трудах Ли Дон Чжуна, Ким Сы Хе . Ким Тхэ Гиль подчеркивает, что понимание корейского христианства возможно через обращение к связи современного>корейского общества с конфуцианством³.

Наиболее плодотворным исследователем» проблем конфуцианской культуры в Корее в настоящее время является Кым Чжан Тхе. В своих работах от проводит мысль о всеобъемлющем влиянии конфуцианства на идеологию и культурные традиции Кореи, начиная*от средневековья и заканчивая'современностью ⁴. Кроме того, существует немало работ, посвященных философским аспектам неоконфуцианства и концепциям, корейских конфуцианских мыслителей ⁵.

Перу профессора Ким Иль Кон принадлежат такие популярные работы как «Порядок и экономика ареала конфуцианской? культуры», «Развитие экономики Восточной Азии-и конфуцианская культура» и др., где отмечается, что «успех развития экономик стран Восточной Азии проистекает из адаптации норм конфуцианской этики к требованиям экономического развития» .

Проблема эффективного использования конфуцианских традиций в экономике активно обсуждается современными китайскими исследователями.

¹ Хангугый юге (Корейское конфуцианство). Сеул, 1999.

² Ли Дон Чжун. Югеый индочжуыва хангук сасан (Конфуцианский гуманизм н корейская философия). Сеул,
1997; Ким Сын Хе. Югеый пурирыль чачжасо (В поисках истоков конфуцианства). Сеул, 2001.

³ Ким Тхэ Гиль. Конфуцианская традиция и современная Корея (на кор.языке). Сеул, 2001.

⁴ Ким Чжан Тхе. Хангук чжоїігВмунхагый юге са (История конфуцианской мысли и религиозной культуры Ко
реи). Сеул, 1994;Он же. Хс'ндэ Хагугый юге (Конфуцианская культура современной Кореи). Сеул, 1999.

См.: Chung Е. Korean Neo-Confucianism of Yi T'oegye and Yi Yulgok. N.-Y., 1995; Confiician Philosophy in Korea. Seoul, 1996. ⁶ Kim Ilgon. Order and Economy in the Confucian Culture Area. Nagoya, 1986. P. 8 - 10.

Обсуждение сосредоточено вокруг нескольких основных проблем. Соотношение общественной пользы и личной выгоды рассматривается в работах Вэнь Чуньхуя, Дань Чуня, Ли Хунлэя, Чжан Хунъи, Юй Гуанъюань и др.¹ Авторы утверждают, что исполнение долга перед обществом является вышей добродетелью предпринимателей. В связи, с этим тезисом стал активно использоваться термин «конфуцианский предприниматель». Проблемой соотношения конфуцианских ценностей и модернизации в-странах Восточной Азии занимаются Ло Жунцюй, Лоу Юйлэ, Хуан Гуанго². Эти* исследователи стоят на точке-зрения, что'конфуцианство не является непреодолимым препятствием процессу модернизации. Напротив, опора на конфуцианские ценности позволила консолидировать общество и совершить экономический рывок. Особенно активноразра-батываетсятема использования конфуцианских ценностей в современной системе управления на^предприятиях стран Восточной Азии. В работах Ли-Хунлэя, Лю Сяохуа и др. доказывается, что использование в современном менеджменте конфуцианских принципов управления на предприятиях Восточной Азии благотворно влияет на^эффективность производства и качество*продукции. Работы Ван Циня и Чэнь Минчжана сосредоточены на внутренней структуре предприятий региона⁴. Отмечается, что особенностью восточноазиатских предприятий является их кланово-семейный характер, который подразумевает восприятие компании в качестве семьи, где на членов.коллектива распространяются квази-семейные отношения. Но семейственность проявляется в разной сте-

¹ Вэнь Чуньхуй. Кун-цзы или гуань синь Тань (Новые исследования взглядов Конфуция на долг и выгоду)
НШаньси дасюэ сюэбао. 1995. №3; Дань Чунь Жушан дубзнь. Жэньу грюань (Учебник конфуцианского пред
принимателя). Куньмин, 1999; Ли Хунлэй. Жуцзя гуаньли чжэсюэ (Философия конфуцианского менеджмента).
Гуанчжоу, 1997 и др.; Чжан Хунъи. Жугряо цзинцзи луньли (Конфуцианская экономическая этика). Чанша,
1989; Юй Гуанъюань. Жушан хэ шанжу (Конфуцианское предпринимательство и предприниматель - конфу
цианец). Гуанчжоу, 1998.

² Ло Жунцюй. Дунъя сяньдаїїхуа: синъмоши юйсинь цзинъян (Модернизация Восточной Азии: новые формы и
новый опыт). Пекин, 1998; Лоу Юйлэ. Жусюо грайсянъдайХаньго (Конфуцианство в современной республике
Корея) НЧуаньтун вэньхуа юй слпъдайхуа. 1998. №1; Хуан Гуанго. Жуїря сысян юй Дунъя сяньдайхуа (Конфу
цианство и модернизация Восточной Азии). Тайбэй, 1988.

Ли Хунлэй. Жуцзя гуаньли чжэсюэ (Философия конфуцианского менеджмента). Гуанчжоу, 1997;, Лю Сяохуа Дискуссия о конфуцианской этике в управлении и менеджменте на предприятиях // Новые философские тенденции в западной синологии. М., 2000.

⁴ Ван Цинь. Лунь Дуннанья хуажэнь ijiie цзитуаньдэ фачжанъ тедянь (Исследование особенностей развития производственных компаний этнических китайцев в Юго-Восточной Азии) // Наньян вэныпи янъцзю. 1995. №1; Чэнь Минчжан. Цзяцзу вэньхуа юй цие гуаньли (Клановая культура и управление производством) // Чжунго-жэньдэ гуаньпигуань Тайбэй, 1988.

пени, что влияет на размер предприятий и на продолжительность жизни* торговых марок. Отмечается, что японцы и корейцы склонны привлекать к управлению «чужаков» - не членов семьи, но контрольный пакет остается у главы клана и его родственников. Для китайского предпринимательства приглашение управленца со стороны — явление крайне редкое, так как доверие к некровным родственникам практически равно нулю.

Среди работ китайских исследователей неоценимую помощь в нашей работе оказала диссертация Чэнь Кайкэ «Конфуцианство и «культура предприятия» в современной*Восточной Азии»¹. Автор показал, какова конкретная роль культуры, в частности, конфуцианства, в> экономической жизни Японии, Южной Кореи, Сингапура (а в последние годы* и КНР), объединенных общим культурным полем. Можно согласиться? с выводом китайского ученого о том, что в настоящее время конфуцианство вновь переживает подъем и играет значительную роль в экономическом подъеме стран восточноазиатского региона.

Несмотря- на то, что оценки'роли і конфуцианства в развитии! современных восточноазиатских обществ^были неоднозначны, тот факт, что эта философская система лежит в основе менталитета народов Восточной Азии ни у кого из восточноазиатских исследователей не вызывает возражения.

Анализ отечественной и зарубежной историографии проблем, рассматриваемых в данной диссертации, позволяет сделать некоторые выводы.

Из приведенного выше историографического обзора видно,' что изучаемая проблема нашла частичное отражение в исследованиях зарубежных авторов Европы и Северной Америки как общего, так и узкоспециализированного характера. Наиболее активно разрабатываемой темой является проблема определения степени влияния культурных, в том числе и конфуцианских, традиций на социально-экономическое развитие современных обществ.

Зарубежная восточно-азиатская литература более специализирована. В частности, наибольшее внимание уделялось проблемам адаптации конфуциан-

¹ Чэнь Кайкэ. Конфуцианство и «культура предприятия» в современной Восточной Азии. Дисс. на соискание... канд.ист.наук. M., 2002.

ских принципов к современным,общественным отношениям и их влиянию на историческое развитие восточноазиатских обществ.

Сравнительно недавно интерес к данной теме проявили отечественные авторы. Наибольшее число работ связано с изучением конфуцианства в контексте социально-политического развития Китая, Кореи и Японии. Рассмотрению влияния конфуцианской традиции на современное общество посвящено достаточно небольшое количество работ, и они носят в основном страноведческий характер или сравниваются с западноевропейской моделью развития-.

Однако до настоящего временив отечественной историографии-отсутствуют работы обобщающего характера, содержащие сравнение всех- трех рассматриваемых обществ.(государств), что и предопределило»выбор темы,данного исследования.

Целью данной диссертационной» работы является исследование влияния конфуцианских традиций на основные аспекты социальной жизни Китая, Кореи и Японии. Таковыми мы считаем семейные отношения, образовательный процесс и производственную деятельность.

Исходя из цели диссертационного исследования, были поставлены следующие задачи:

рассмотреть основные положения конфуцианской теории, которые легли в основу общественных отношений в указанных странах;

выявить общее и особенное в восприятии конфуцианской традиции китайцами, корейцами и японцами с учетом их ментальных особенностей;

исследовать конфуцианские основы в современных процессах социализации личности на примере семейных отношений;

показать влияние конфуцианской образовательной системы на современное образование;

определить те аспекты экономического развития, где конфуцианские принципы являются определяющими в настоящее время;

рассмотреть современную систему менеджмента с точки зрения проявления в нем конфуцианских традиций;

- проследить, зависимость экономической структуры от кланово-семейных традиций восточноазиатских обществ.

Методологически диссертация основана на идеях, выработанных российской и зарубежной исторической наукой. В работе реализуется принцип историзма, требующий изучения исследуемых явлений и процессов в их конкретно-исторической обусловленности, и развитии на основе соблюдения временной последовательности. В частности этот метод применялся при анализе процессов распространения конфуцианства на страны Восточной Азии, а также при анализе процессов становления образовательной- системы в Китае, Корее и Японии-послеВтороймировой войны.

Для решения поставленных задач использовались основные методы исторического познания: историко-генетический, историко-системный; истори-ко-типологический и сравнительно-исторический¹. Суть историко-генетического метода состоит в последовательномраскрытии свойств, функций и изменений изучаемой реальности в процессе ее исторического движения. Он позволяет показать причинно-следственные связи в их непосредственности, а исторические события и личности охарактеризовать в их индивидуальности, и образности.

Историко-типологический метод позволяет выделить то единое, что было присуще многообразию тех или иных сочетаний индивидуального (единичного). Этот метод применялся для типологизации основных направлений и школ конфуцианской философии Китая, Кореи и Японии.

Основой применения историко-системного метода в истории является единство в общественно-историческом развитии единичного, особенного и общего. Функционирование и развитие обществ включает и синтезирует те основные составные компоненты, из которых складывается историческая реальность. Этот метод предполагает, что все основные компоненты исторического процесса существуют не сами по себе, но во взаимодействии друг с другом, т.е.

? Аникеев А.А. Проблемы методологии истории. Ставрополь, 1995. С.21-24; Коломийцев В.Ф. Методология

\ истории. М., 2001. С.31-46.

как система. Именно поэтому все имевшие место событияфассматриваются автором диссертации-в русле мирового исторического процесса.

Сравнительно-исторический, метод позволяет выявить с помощью сравнения общее и особенное в исторических исследованиях, ступени- и тенденции их развития. В нашем* исследовании использовалась одна из форм сравнительно-исторического метода - сравнительно-сопоставительный метод, раскрывающий природу разнообразных объектов.

Данное исследование проводилось с использованием понятия модернизации. Определения понятия модернизация имеют несколько интерпретаций: дихотомические (модернизация как переход от одного» состояния общества — традиционного - к другому — индустриальному, или-современному); исторические (описание процессов, посредством которых осуществляется модернизация: трансформации, революции и т.д.); инструментальные (модернизация как трансформация инструментовки способов освоения и контроля над окружающей природной и социальной средой); ментальные (определение через ментальный сдвиг, когда-общество проявляет склонность к экономическому росту, готовность адаптироваться к изменениям); цивилизационные (модернизация как распространение данной цивилизации):

Можно согласиться с теми западными исследователями; которые понятие «модернизированные» применяют к нациям, которые характеризуют как интегрированные и восприимчивые, т.е. открытые, образовавшиеся'к XVTIb.¹ Другими словами, ученые этого направления склонны оценивать модернизацию в компаративистском контексте. Модернизация современная — это переход в иную цивилизационную фазу: в постиндустриальное (информационное, научно-индустриальное) общество, в которое развитые страны Запада вступили в середине XX в.

Согласно теории модернизации используются понятия «раннего» и «запаздывающего» типов, в соответствии с которой страны делятся не столько

'См.: Spence J.D. The Search for Modern China. L.-Sydney, 1990.

в зависимости-от времени вступления в ту или иную фазу, сколько на основании конкретных моделей. Запаздывающий тип модернизации характеризуется двумя аспектами: необходимость заимствований из-за рубежа и «перепрыгиванием» через ступени. К «запаздывающему» типу модернизации были отнесены процессы реформирования-вКНР и Республике Корея.

С. Хантингтон предложил несколько путей развития' общества — вес-тернизация без, модернизации, модернизация без вестернизации и догоняющее развитие. По отдельности все эти варианты, как показала практика, имеют свои недостатки, поэтому Хантингтон предположил, что на пути-к модернизации необходимо пройти определенный уровень вестернизации и-только потом переходить к собственной, национальной модели модернизации, к тому типу развития, который диктуется национальными интересами¹. Такими образом, получается, что необходимый и достаточный уровень усвоения западного опыта ведет к многообразию типов модернизации.

При написании диссертации использовался утвердившийся в,отечественной науке цивилизационный подход к истории. Существует много определений понятия «цивилизация». Под цивилизацией мы понимаем некое социокультурное сверхединство в пространстве и времени, охватывающее крупномасштабные общественные образования.^Основным содержанием любой-цивилизации является* специфичность сочетания и взаимодействия экономических, социальных, правовых структур, традиций, культуры. Исходя из этого, мы выделяем в данной работе восточноазиатскую цивилизацию, основанную на конфуцианской этике, в которую входят Китай, Корея* и Япония. Здесь мы отдаем приоритет той стороне конфуцианства, которая влияет на повседневную жизнь члена восточноазиатского общества, которую Ту Вэймин определил как «личную этику конфуцианства», на основе которой основывается повседневная жизнь людей: отношение к семье, работе, образованию и другим аспектам по-

¹ Huntington S. Democracy's Third Wave II Journal of Democracy. 1991. № 2. P. 8-36.

вседневной жизни¹. Имеющиесяэтнокультурные отличия предопределили разные исторические пути развития Китая, Кореи и Японии:

Многоаспектность объекта» исследования обусловила применение междисциплинарного подхода, в частности элементов социологии. Автором было проведено анкетирование и интервьюирование представителей рассматриваемых обществ (примерно 150 человек).

Источниковую базу исследования составили.разнообразные по видам и степени информативности источники. Направленность исследования обусловила^ выбор круга источников, положенных в его* основу. Условно их можно разделить на несколькогрупп.

Первую группу составили материалы^ личного архива автора, которые включают интервью'по исследуемым, проблемам с гражданами КНР, Республики Корея и Японии, а также с отечественными специалистами, анкеты, распространявшиеся среди японских, корейских и китайских студентов токийского колледжа. Из этих источников почерпнута информация о взглядах нынешнего поколения на, семейные отношения, ценности образования, смысл трудовой деятельности и т.п. Материалы анкетирования позволяют также делать определенные выводы статистического характера.

Во вторую группу вошли конституционные и законодательные акты рассматриваемых государств: Конституция Японии, Конституция* КНР, Закон об образовании КНР, Закон о браке КНР и др. Из этих правовых документов, несмотря на их официальный язык, становится ясно, какой социальный порядок считает необходимым государство, в каком направлении" должна эволюционировать общественная- система. Это тем более важно, что государство в¹ изучаемых странах играет очень большую роль и является важнейшим актором национального развития.

¹ Tu Wei-ming. Confucian Ethics Today: The Singapore Challenge I Curriculum Development Institute of Singapore.
Singapore, 1984. P.90

² Конституция Японии (1947 г.) //.Мишин А.А. Конституционное (государственное) право зарубежных стран.
М., 1998; Конституция Китайской Народной Республики (электронная версия); Конституция Республики Корея
1948 г. (электронная версия); Закон об образовании в КНР (электронная версия); Закон о браке КНР (электрон
ная версия); Гражданский кодекс Китайской Республики. М., 1948 и др.

Bv третью группу источников объединены материалы социально-экономической статистики, которые представлены публикациями органов статистики Японии, Кореи, Китая и материалами оригинальных социологических исследований. Наибольший интерес для нашего исследования представляют «Ежегодник статистики шг образованию Республики Корея» (1994 г.), Ежегодники «Образование в Корее», «Китайский* статистический ежегодник 2006», «Статистические обзоры Китайской Народной Республики» за 2003 и 2007 гг. и др.¹ Эти источники, имеющие высокукь степень достоверности, дают возможность извлекать конкретную информацию по исследуемым проблемам, подтверждать, ил и опровергать как собственные гипотетические построения, так и других авторов. Наконец, статистические данные, сами по себе, являются предметом дляразмышления и потому источником возникновения теорий:, описывающих состояние общества.

Четвертая группа представлена материалами китайской и корейской прессы², которые важны для нас.тем, что они отражают непосредственную реакцию общества на те или иные социальные изменения, выявляют позицию властей по вопросам семьи, образования и экономики.

Пятую группу составили воспоминания по интересующим нас вопросам, содержащиеся в работах профессоров А.С. Клинова и Ю.Г. Смертина, находившихся-в длительных научных командировках, соответственно, в Китае и Корее³, а также воспоминания дочери выдающегося китайского революционера и государственного деятеля Лю Шаоци (1898-1969)⁴. В своей книге Лю Айцин рассказывает о жизни отца, о политических событиях в Китае, в частности о ходе «культурной революции», гонениях на своего отца, будущего архитектора реформ Ден Сяопина, о борьбе с конфуцианством.

¹ Кеюк тхонъге ёнбо (Ежегодник статистики по образованию). Сеул, 1994; Education in Korea. 1989-1990. Seoul,
1991; Education in Korea. 1990-1991. Seoul, 1992; China Statistical Yearbook 2006 (электронная версия); Statistical
Communique of the People's Republic of China on 2003,2007 (электронная версия) и др.

² Жэньминь жибао он-лайн (электронная версия); Шизце жибао; Ёнё ёнъхва синбун: Чосон ильбо и др.

³ Клинов А.С. Несколько слов об опыте КНР в сфере высшего образования и научно-исследовательской дея
тельности (взгляд очевидца) [Рукопись]; Смертин Ю.Г. В поисках шаманизма: опыт научной работы в Респуб
лике Корея // История научной интеллигенции Юга России: межрегиональные и международные связи. Крас
нодар, 2008.

⁴ Лю Лйцин. Мой отец Лю Шаоци. Пер. с кит. М., 2009. С.379-384.

К этой же* группе источников можно отнести мемуары и воспоминания С.Л. Тихвинского — известного историка, дипломата и общественного деятеля. В период 1950-60-х гг. С.Л. Тихвинский был Чрезвычайным и полномочным послом в КНР. В 2006 г. вышла пятая книга его избранных произведений. В нее вошли воспоминания дипломата о годах его дипломатической службы. Автор рассказывает о своих встречах с видными советскими и зарубежными дипломатами, а также с Мао Цзэдуном, Чжоу Эньлаем, Лю Шаоци и другими китайскими руководителями, с премьер-министром Японии Ичиро Хатояма, министрами Коно; Киси, Сигэмицу и др.¹

Среди источников данной, группы также можно выделить работы И.А. Малевича - дипломата, профессора в области политических наук. На протяжении ряда лет работал в КНР и Республике Корея. Его книги посвящены полити-

ческим, экономическим и социальным проблемам Южной Кореи и Китая .

В работе мы использовали также воспоминания Н.Т. Федоренко - филолог-китаист, японовед. С 1939 г. сотрудник МИД СССР, посольства в Китае. В период 1950-1953 гг. Н.Т. Федоренко занимал пост советника посольства в КНР. С 1958 по 1962 гг. - посол СССР в Японии.

Шестая группа представлена классическими конфуцианскими письменными памятниками, дающими ключ к постижению этого учения. Это т.н. «Четверокнижие» - свод канонических текстов, в который входят «Да сюэ» («Великое учение»), «Чжун юн» («Следование середине), «Лунь юй» («Суждения и беседы») и «Мэн-цзы»⁴.

«Да сюэ» - произведение, созданное между V и I вв. до н.э. и первоначально представляло собой 39 главу «Ли цзи» («Записок о благопристойности»), сведенных в единый текст в конце I в. до н.э. Дай Шэном. В нем изложе-

Тихвинский С.Л. Избранные произведения. В 5-ти кн. Воспоминания дипломата и заметки историка. Кн. 5. М., 2006.

² Малевич И.А. Внимание, Китай. Минск, 2000; Малевич И.А. Когда в Европе еще вчера, в Корее уже завтра.
Минск, 2002.

³ Федоренко Н.Т. Курильский архипелаг: Из записок о Японии // Новая и новейшая история. 1994. № 1. С. 106-
123.

⁴ Конфуцианское «Четверокнижие» («Сы шу»). Пер. с кит. и коммент. Л.И. Кобзева. М., 2004.

но учение по управлению обществом и государством. Основная проблематика «Да сюэ» — этическая и социально-политическая.

Авторство и хронология «Чжун юна» с давних времен являются предметом дискуссий. Выдающийся китайский историк Сымя Цян (145—86 гг. до н.э.) считал автором этого памятника внука и ученика Конфуция Кун Цзи (ок. 483 — 403 г. до-н.э.). «Чжун юн», в отличие от других конфуцианских источников,' дает определение природы человека, раскрывает космогонические и' нравственные функции духа и души, посредством чего конфуцианство приобретает статус философского учения¹.

«Лунь юй», согласно традиции, составлен ближайшими* учениками Конфуция и представляет собой запись их бесед? с Учителем. Здесь изложены моральные предписания и правила поведениям повседневной жизни. Лунь юй в немалой степени способствовал формированию ядра традиционной китайской культуры.

Самые ранние сведения, о трактате «Мэн-цзы» принадлежат Сыма Ця-ню, который утверждал, что его авторство принадлежит философу. Мэн Кэ (Мэн-цзы), жизнь которого датируется 372-289 гг. до н.э. Однако традиционная точка зрения оспаривается многими учеными прошлого и настоящего. Есть версии о коллективном» авторстве «Мэн-цзы». Один из основателей неоконфуцианства Хань Юй- (768-824 гг.) считал, что книга написана учениками Мэн-цзы. О содержании ее мы будем говорить позже. Пока же отметим, что «Мэн-цзы» до настоящего времени пользуется большой популярностью в Китае. Книга стала частью народной конфуцианской культуры: цитаты из нее превратились в пословицы и поговорки, она преподается в школах и университетах.

Седьмую группу составили труды видных представителей конфуцианской мысли, оказавшие непосредственное влияние на социальную практику. Многие из них содержат комментарии к каноническим конфуцианским произ-

¹ Переломов Л.С. «Четверокнижие» - ключ к постижению конфуцианства» // Конфуцианское «Четверокнижие»
(«Сы шу»). Пер. с кмт. и коммент. А.И. Кобзева. М., 2004. С. 127.

² Конфуций. Изречения (Луньюй) /Пер. с китайского. М., 2000; Лунь юй /Переломов Л.С. Конфуций: «Лунь
юй». М., 1998; Лунь юй // Конфуций. Уроки мудрости. М., 2004.

ведениям, что помогает уточнить, отдельные моменты* учения. Кроме того, по этим- трудам можно проследить эволюцию конфуцианства, его прочтение в конкретных исторических условиях..

«Самгук саги» Ким Бусика (XII в.) — работа корейского конфуцианского ученого, построена по образцу китайских династических летописей. Она включает в себя летописи государств Силла:, Когурё и Пэкче, хронологические таблицы, описания и биографии наиболее выдающихся политическихирелиги-озных деятелей той эпохи. Стремясь показать свою-крайнюю степень приверженности конфуцианским HfleanaMj Ким Бусик сознательно преувеличивал роль китайской культуры в формировании корейской-государственности и всей последующей истории страны. Перевод большей части Самгук саги на русский язык был блестяще выполнен и прокомментирован'М.Н. Паком, а последние книги — его коллегами и учениками.

Важным источником для понимания неоконфуцианской метафизической философии Кореи является зафиксированная письменно знаменитая дискуссия между Ли Хваном (1510-1570 гг.), которого называют «корейским Чжу Си», и Ки Тэ Сыном. Она получила.название «Дебаты о четырех и семи».

Китайский писатель У Цзинцзы (1701—1754 гг.) в классической «Не-официальной истории, конфуцианства» описал жизнь конфуцианского общества от низшей его ступени до императорского дворца.. Он, используя зачастую сатирические приемы, стремится вскрыть внутренние процессы жизни- общества, показать те незаметные рычаги, которые двигали в то время помыслами и поступками людей. У Цзинцзы не отрицает конфуцианства, он выступает против ханжества, лицемерия и искажения конфуцианских принципов.

¹ Ким Бусик. Самгук саги. Летопись Когурё. Летопись Пэкче. Хронологические таблицы. М., 1995; Ким Бусик.
Самгуе саги. Разные описания. Биографии. М., 2002; Ким Бусик. Самгуе саги. Летопись Силла. М., 2001.

² The Four-Seven Debates. An Annotated Translation of the Most Famous Controversy in Korean Neo-Confucian
Thought. Ed. by Yi Hwang. N.-Y., 1994.

³ У Цзин-Цзы. Неофициальная история конфуцианства. М., 1999.

Фэн Юлань (1895-1990 гг.) стремился в, своем* творчестве¹ найти то общее в культурах Востока и Запада, что может говорить о единстве человеческой цивилизации, одновременно подчеркивая ценность конфуцианских принципов организации общества.

ЛянЦичао (1904-1997 гг.) трудно отнести к последовательным конфуцианцам, однако, даже критикуя его с либерально-демократических, запад-нических позиций на рубеже XIX— XX вв. , он оставался человеком китайской культуры.,После бурных событий 1910-х гг. он вновь обратился к конфуцианству как к источнику социальной стабильности и государственного порядка.

Дэн-Сяопин^т(1904-1997 гг.), воспитанный;на традициях конфуцианства, стал архитектором китайских реформ в тот период китайской истории, когда решалась цивилизационная* судьба* страны и< народа. И он выстроил стратегию модернизации, которая учитывала западный'опыт и исконные конфуцианские традиции, которые оказались глубоко-заложенными в китайском менталитете. Об этом повествует его труд, переведенный на русский язык в период «перестройки», когда советское руководство пыталось совместить социализм и рыночную экономику³.

Из японских памятников мы использовали «Стостатейные установления», известные также под названием «Завещание Иэясу»⁴, созданы в 1616 г. сегуном Токугава Иэясу. Установления носят характер завета в конфуцианском духе основателя династии военных правителей своим потомкам в вопросах внутренней и внешней'политики правительства и принципов государственного управления:

Японское правительство пыталось контролировать воинское сословие не только путем издания законов и кодексов поведения, но и внедряя в их сознание посредством этических норм то, что высшей добродетелью воина являет-

¹ Фэн Юлань. Краткая история конфуцианства. М., 1999; Fung Yeou-Lan. Chinese Philosophy and Future World
Philosophy II The Philosophical Review. 1948. № 57.

² Лян Цичао. Лихунчжан, или политическая история Китая за последние 40 лет. СПб., 1905.

³ Дэн Сяопин. Основные вопросы современного Китая. М., 1988.

⁴ Стостатейные установления Токугава и Кодекс из 100 статей. Комментар. и перевод A.B. Филиппов. СПб.,
1998.

ся преданное служение своему патрону, и нет лучшей судьбы для. война, чем смерть во имя господина. Постепенно эти нормы сложились в неписанный морально-этический кодекс бусидо, основой которого были конфуцианские принципы долга⁴ и уважения старших. Сохранилось несколько интерпретаций этого свода- правил для воинов; которые были сделаны известными полководцами; «Горин но сё» («Книга.пяти колец») было-написано в 1645 г. Миямото Мусаси¹. Перу Ямамото * Цунетомо принадлежит произведение «Хагакурё» («Сокрытое в листве») , датируемое 1717 г. Самым популярным по сей день произведением, о духе Бусидо является «Будосёсинсю» («Наставление вступающему на Путь.Воина») Дайдодзи Юдзана (1639-1730)³. Это произведение, прежде всего, было адресовано молодому самураю, о чем красноречиво говорит название. Основная тема — как должен жить и поступать воин в мирное время, не нарушая традиционных моральных заповедей.

Работы видных представителей конфуцианства s Японии ХаясиРазана «Естественный и социальный порядок» и «О единстве синто и конфуцианства», Наки Тойю «Накае Тойю о сыновней почтительности» и Ито Дзинсая. «Ежедневные наблюдения Ито Джинсай» дают основания говорить о том, что эти конфуцианские теоретики остро осознавали себя японцами, в силу чего стремились адаптировать конфуцианство к национальным особенностям Японии⁴.

Научная новизна

1. Впервые в отечественной историографии комплексно на примере ведущих стран Восточной Азии, проанализирован феномен конфуцианства в его исторической эволюции и в связи с социальной практикой.

2. Доказано, что конфуцианство является своеобразным цивилиза-ционным кодом для Китая, Кореи и Японии, определившим основные векторы развития государства и общества.

¹ Мусаси М. Горин но сё / Сато X. Самураи: история и легенды. СПб., 1999. С.280 - 297.

² Цунэтомо Я. Хагакурэ / Сато X. Самураи: история и легенды. СПб., 1999. С.312 - 328.

³ Юдзан Д. Будосёсинсю / Идеалы самурае». Сочинения японских воинов. СПб., 1999. С. 201 - 319.

⁴ Hayashi Razan. Natural Order and Social Order. P. 245-247; Hayashi Razan. On the Unity of Shinto and Confucian
ism. P. 247; Nakae Toju. Nakae Toju on Filial Piety. P.247 - 248; Ito Jinsai. Ito Jinsai's Daily Observance II Japan: Л
Documentary history / Ed. by David J. Lu. L.-N.Y., 1997. P.248.

3. Впервые в рамках одного исследования выявлены специфика и факторы модернизационного процесса в исследуемых странах с точки зрения влияния на него конфуцианских ценностей.

4. Установлено, что в странах Восточной Азии семья является основной ячейкой-общества и главным институтом сохранения и передачи конфуцианских ценностей. В то же время, выявлены- страновые различия в структуре внутрисемейных связей и отношениях между семьей и государством.

5. Доказано, что современная экономическая* культура и трудовая этика Китая, Кореи и Японии во многом-базируются на конфуцианских семейных ценностях. Новизной является вывод? о том; что китайцы, вступая в отношения по поводу производства, ориентируются, в первую очередь, на свою се-мью, а не на коллектив. Ориентация.на-коллектив более присуща.японцам и, в несколько меньшей степени корейцам.

6. Определено, что общей чертой изучаемых обществ является по
вышенное внимание к образованию, столь характерное для конфуцианства. На
основе сравнительного анализа современных образовательных систем^было по
казано, что, несмотря на внешнее структурное сходство с западными образца
ми, цели, задачи и содержание образовательных программ Китая, Кореи и Япо
нии в значительной степенидетерминированы конфуцианской традицией.

7. Выявлена специфика, понятий «конфуцианский> предприниматель», «конфуцианское производство», «нравственная прибыль». Доказано, что за ними стоят идеи примата общественной выгоды над личной, служения общественному процветанию, которые приобретают универсальную ценность в условиях проявившегося кризиса мировой финансово-экономической архитектуры, основанной на принципе материальной выгоды.

8. Доказано, что одной из главных причин «экономического чуда» в странах конфуцианской культуры стала система менеджмента, основанная на принципах конфуцианского антропоцентризма, что подразумевает восприятие человека центром управленческой деятельности и моральное поведение управленца.

9. Сравнительный анализ экономической структуры восточноази-атских предприятий и методов их управления позволил сделать вывод о том, что процессы модернизации затронули только процесс производства, тогда как внутренняя структура отдельных предприятий и корпораций, а также применяемые способы и методы менеджмента несут на себе достаточной отчетливый отпечаток конфуцианской традиции.

Ю.Введены в научный оборот новые источники: даны анкетирования, проведенного автором в Китае, Кореей Японии; личные интервью с представителями стран и российскими специалистами, знакомыми с действительностью-стран Восточной Азии. Эти материалы позволили уточнить тенденции измененияотношения к конфуцианским традициями ценностям.

На защиту выносятся следующие положения:

1. В восприятии конфуцианских принципов в каждом' из рассматриваемых государств имелись страновые различия, определившие их национальные особенности.

2. Реформы социальной и экономической' сферы, предпринятые под влиянием западного опыта в Японии и Республике Корея и Китае, придали этим восточноазиатским обществам во многом,западный облик, но традиционная конфуцианская основа осталась практически не затронутой.

3. Семейные отношения и ценности в рассматриваемых странах претерпели серьезные изменения. Тем- не менее, основные семейные традиции' сохранились не только в сельской ^местности, но и в крупных мегаполисах.

4. Образовательные системы Китая, Кореи и Японии имеют общепринятую в мировой практике структуру, но содержание образования и егс задачи существенно отличаются от западных стандартов. Традиционная конфуцианская экзаменационная система, как и раньше, осталась критерием отбора лучших, поменялось только внутреннее содержание.

5. Конфуцианские принципы лежат в основе системы управления на. современных восточноазиатских предприятиях. Это проявляется в использовании «мягкого» менеджмента.

6. Основная часть предприятий в Китае, Корее и Японии имеют кланово-семейный характер. Различное восприятие семейных отношений в рассматриваемых странах отражается на структуре экономики.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в, том, что изложенные в ней фактологические материалы, обобщения и выводы могут быть применены в научной работе специалистов — востоковедов, ученых, занимающихся*проблемами истории; философии, политики;,идеологии и< культуры. Материалы диссертации могут быть использованы в учебном процессе при чтении профилирующих и специальных курсовгпо истории-и культуре стран Азии и Африки в новейшее время, политической культуре стран Восточной Азии, по регионоведению, по истории мировых цивилизаций, в исследовательской работе студентов.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на совместном заседании кафедр Восточного регионоведе-ния и Теории и истории международных отношений Института экономики, права и гуманитарных специальностей (г. Краснодар). Основные положения и результаты исследования отражены в научных статьях общим объемом 3,5'п.л., в том числе в реферативном журнале ВАК «Научные проблемы гуманитарных исследований» (г. Пятигорск). Они также озвучены на ежегодных, международных научных конференциях «Страны Востока: общество, экономика, государство», проводившихся на базе факультета востоковедения Института экономики; права и гуманитарных специальностей (2003—2008 гг.), на международной конференции «Россия и Восток: проблемы взаимодействия» (Новосибирск, 2001 г.).

Материалы диссертационного исследования используются автором при проведении лекционных курсов на факультете востоковедения Института экономики, права и гуманитарных специальностей и на факультете истории, фи-

лософии, социологии и международных отношений Кубанского госуниверситета.

Кроме того, результаты проведенного исследования могут быть использованы представителями коммерческих структур, общающихся с бизнесменами из стран Восточной Азии; историко-культурными организациями, которые в своей деятельности непосредственно общаются с представителями национальных диаспор.

Эволюция теории и практики конфуцианства в Китае

История конфуцианства (рісуіря) насчитывает более 2,5 тыс. лет. Конфуцианство настолько многогранно, что этот феномен можно рассматривать и в качестве религии, и как философию, и как этику. Неоспоримым является только то, что конфуцианство оказало комплексное воздействие на все стороны жизни не только китайского социума, но и стран прилегающего ареала, а конфуцианские ценности, став частью менталитета, прочно «вонши в повседневную жизнь населения Восточной Азии.

Происхождение конфуцианства связано* с именем великого китайского мыслителя Кун Фу-цзы (551(5527)-479 г. до н.э.), латинизированный вариант имени которого и послужил западным названием его учения. Строго говоря, этические идеалы, которые нашли отражение в учении Конфуция, не были чем-то новым для Китая — это были традиционные ценности архаического* периода. Мыслитель сам говорил, что он только передает традицию, а следование традициям — путь к всеобщей гармонии. Целью Конфуция было переосмысление, систематизация и индивидуализация традиционных китайских ценностей.

Конфуция, прежде всего, интересовала природа человека. Он так определял суть человеческой природы: «Богатство и знатность — вот к чему стремятся все люди... Бедность и презрение — вот что ненавидят все люди...» . Однако для создания гармоничного общества люди должны преодолеть эгоизм и следовать установленному для них Дао-Пути. Достичь этого в полной мере может только цзюнь-щы («благородный муж») — идеальный человек, обладающий такими моральными достоинствами, как: «человеколюбие» (жэнь), «духовная культура» (вонь), «единение через разномыслие» (рсэ) и «добродетел» (дэ) .

Особо следует остановиться на таком качестве, как хэ. Согласно Конфуцию, это один» из центральных принципов, которому должны, следовать те, кто управляет государством. В учении Конфуция он означал идею единения, через разномыслие, созвучную идее плюрализма. Благородный муж, усвоивший суть принципа хэ, обретал самостоятельность мышления, активность, умение решать проблемы, исходя из признания за другими права на собственное мнение1. «Благородный муж стремится к единению через разномыслие (хэ), но не стремится к единению через послушание (тун). Маленький^ человек (сяоэюэнъ) стремится к единению через послушание, но не стремится к единению через разномыслие»2.

Образ благородного мужа, постоянно занимающегося самосовершенствованием; стал идеальной моделью личности для всего конфуцианского культурного региона.

Человеколюбие (э/сэнь) — это основа поведения человека. «Что такое человеколюбие? Если ты сам хочешь твердо стоять на ногах, то сделай, чтобы и другой крепко стоял на» ногах. Если ты сам хочешь, чтобы, твои дела шли хорошо, то сделай; чтобы и другого они шли хорошо»3. Такой человек заботится о старших, следуя ритуалу сыновней почтительности (ряб), соблюдает ритуал, следуя Правилам (ли), стремится к знаниям (чжи).

Управление государством и обществом должно быть основано на Правилах (ли), которые1 Конфуций разработал с учетом традиционных норм, поведения, сложившихся в общинах, где представители старшего поколения обладали непререкаемым авторитетом: Однако управляющие обществом должны добиваться доверия- народа и сохранять его. Конфуций отмечал, что в хорошо управляемом государстве- «достаточно продовольствия, достаточно оружия и есть доверие народа. В случае крайней необходимости можно отказаться и от оружия, и от продовольствия, но только не от доверия людей, ибо если «народ перестанет доверять, тс [государству] не устоять1». Таїсим образом, Правила-ли пришли на смену обычному праву, на котором-строилась жизнь в общинах, они оформили систему нравственных ориентиров и норм'поведения и должны были выполнять функцию закона.

При жизни Конфуция его учение не имело большой популярности, хотя и были попытки практической реализации его идей, но, в основном, неудачные. Тем не менее, идейные построения Конфуция, имели* достаточное количество приверженцев, которые продолжили дело Учителя1 после его смерти. Наиболее известным его последователем считается Мэн-цзы (Мэн Кэ, ок. 372-ок. 289 гг. до н.э.), который разработал основополагающую для развития конфуцианской мысли теорию «небесного мандата» (тянь мин). Он первым подвел теоретическую базу под этическое учение Конфуция и обосновал идею гуманного управления государством «благородными мужами» {цзюнъ-цзы) на основе моральных правил (ли) под общим руководством «совершенного вана». Мэн-цзы выдвинул собственную политическую программу управления государством и народом, программу так называемого гуманного управления. Главным в ней было то, что правитель должен выполнять по отношению*к своим подданным роль отца семейства, рассматривая государство как свою семью и прибегать к принуждению в самом крайнем случае.

Конфуций разработал, а Мэн-цзы конкретизировал две социальные утопии, которые оказывали большое влияние на общественное сознание и политическую культуру китайцев вплоть до настоящего времени. Это: датун («великое единение») и сяокан («малое благоденствие»). Однако именно концепция сяокан сыграла креативную роль в социальной практике Китая в новейшее время.

В трактате «Ли цзи», отредактированном Конфуцием, описывается общество, которое названо сяокан: «Путеводными нитями стали ритуал и долг. С их помощью упорядочивают [отношения] государя и подданных, связывают родственными чувствами отцовш детей, дружелюбием братьев, согласием супругов. Є их помощью устанавливают порядок, намечают границы полей; и* общин, возвеличивают мужественных и разумных, наделяют человека заслугами. Их используют в своих замыслах, ради них подъемлют оружие. ... Все это и называется малым умиротворением (сяокан).

Семья как институт сохранения и трансляции конфуцианских традиций

Семья является одним из основных институтов, обществаJ и первым уровнем социализации» человека. Как всякий общественный институт семья развивается и» эволюционирует вместе с обществом. С одной стороны, по-своему реагируя нашызовы современности и отвечая* на общественные потребности, она сама-формирует их. С другой стороны, именно семья является^тем*институтом, который'сохраняет традиции прошлого и является для них своего рода^ консервантом. Науровне семьи*традиционализм отличаетсяживучестью.

В китайском обществе основной упор был сделан именно на институт семьи как основу стабильности и процветания. Фундаментом для этики конфуцианства является пять основных отношений: правитель — подданный, отец — сын, старший брат — младший брат, муж — женаш друг - друг. Примечательно, что три из пяти основных отношений.основаны.насемье. Два других, правитель — подданный, друг — друг, также соотносятся с принципамихемейной организации, т.е. они должны обращаться друг с другом уважительно, соответственно, как отец с сыном и старший брат с младшим братом.

Окончательная идеальная, форма семейства — это большая (расширенная) семья с пятью поколениями членов семьи, живущих под одной крышей, с родоначальником на* вершине иерархической пирамиды, охраняющим семью. Именно эти семьи Конфуций сравнивал с государством. Даже если члены семьи живут не под одной крышей; сеть родства простирается вне физических границ непосредственного места проживания семейства. Права и обязанности среди таких родственников остаются неизменными. Поэтому, в традиционном Китае семья — это социальная организация, сформированная и основанная на принципах исключительной приверженности, со своей социальной структурой, сосредоточенной на кровном родстве. В семье соблюдалось «пять постоянств»: отец дол- жен был исполнять свой-долг и быть справедливым, мать — быть милосердной, старшие братья по отношению к младшим братьям должны питать дружеское расположение, младшие обязаны уважать старших, сыновья - почитать родителей1.

Культ предков и принципы сыновней почтительности, декларируемые конфуцианством, стали тем катализатором, который способствовал расцвету культа семьи. «Когда отец жив - наблюдай.за стремлениями его [сына]; когда отец умер, наблюдай* за поведением его [сына]: Если он в течение трех лет не сошел с Дао-Пути отца, то его можно назвать, обладающим сыновней почтительностью» . Таким* образом устанавливалась прочная связь между поколениями, уважение к традициям своей семьи и всего китайского народа. Сяо>проходит красной нитью через все суждения Конфуция, что свидетельствует о его первостепенной значимости. Сыновняя почтительность основана на глубоком уваже-ниифодителей и терпеливой любви: «В обращении с отцом или матерью проявляй мягкость и учтивость. Если видишь, что твои желания им неугодны, все равно* проявляй почтительность,— не противься их воле. И пускай ты устанешь, не смей роптать»3.

Таким образом, основными ценностями семьи и семейных отношений в социальной системе конфуцианства являются?: 1. Почтительность к родителям, показанная в терминах уважения и забота материального и нематериального характера по отношению к родителю. 2. Почитание предков. 3. Продление рода, которое объясняет предпочтение сыновей. 4. Расширенные родственные связи, которые являются продолжением принципа оси «отец — сын», с целью формирования системы взаимопомощи и поддержки, образующих ядро социальной организации в Китае.

Китайцы традиционно придерживались принципа преданности своей семье, как главной добродетели. Все другие моральные принципы были подчинены. этой главной добродетели. В Китае доносительство на родственников подвергалось суровому наказанию: «Всякий; кто донес на деда; бабку, отца или мать, подлежит удавлению».

Известный пример приоритета семейных отношений над всеми другими в китайском обществе: если отец совершил преступление, его сын никогда не донесет на него и.в.этом — высшая добродетель . В'случае получения доноса, чиновник, прежде всего, выяснял, не состоит ли доносчик в родственных связях с обвиняемым человеком. Если такие связи, даже дальние, обнаруживались, то карался сам доносчик. В какой-то степени^ интересы* семьи, дороже интересов государства. 06-этом прямо говорит Сюнь-цзы: «Почтительный сын не следует приказу в трех случаях: если следование приказу будет опасно» для родственников, и если-он не последует приказу, то родственники, будут в безопасности; почтительный сын, не следуя такому приказу поступает искренне. Если следование приказу опозорит родственников; а не следование приказу прославит родственников, то почтительный сын, не следуя приказу — выполнит долг. Если следование приказу уподобит животному, а не следование приказу — украсит, то он не последует приказу и добьется*уважения...» .

Подобный случай совершенно не допустим в японском обществе, где семейно-родовая система* построена иначе, хотя* на первый взгляд имеет много общего с китайской системой.

Традиционной для Японии была патриархальнаяхемья иэ. Всеми делами в ие заправлял глава, хотя отдельные полномочия он мог передавать другим членам. Глава нес юридическую ответственность за всех членов своей семьи, которые находились у него в подчинении. Однако, если какой-то глава становился деспотичным, тем самым нанося урон дому в целом, его могли снять решением совета семьи. Внутри дома глава пользовался! определенными привилегиями.

Семейные ценности как основа современных предприятий в странах Восточной Азии

Структура традиционной конфуцианской* семьи была рассмотрена нами выше. При очевидном сходстве построения и внутрисемейных отношений, семья по-разному воспринималась ее членами. Для китайца семья — это убежище, где он может найти защиту от произвола государства.1 Для корейца семья играла несколькоданую роль. Этобыл смысл жизни, т.к. только институт семьи мог обеспечить продление рода, т.е. рождение потомков (желательно мужского пола), которые будут исполнять обряды поклонения предкам. В этом отношении очень актуальными для корейцев* были слова Мэн-цзы: «Есть три вида несоблюдения сыновней почтительности. Отсутствие потомков — самое тяжелое».2 Что касается японской семьи, то на наш взгляд, это один из инструментов исполнения долга перед государством: родить детей, хорошо их воспитать, дать достойное образование и выпустить в жизнь для служения своей стране.

Культ предков и принципы сыновней почтительности, декларируемые конфуцианством, стали тем катализатором, который способствовал расцвету культа семьи.

В.Е. Буров-достаточно'аргументировано утверждает, что «в китайском обществе семья.является предпосылкой*и основой социальной гармонии;в-экономических отношениях»1. На наш взгляд,, такое, утверждение будет в равной степени справедливо как в отношении Японии^ так и Кореи.

Общим в семейно-клановых отношениях странвосточноазиатского региона являются» конфуцианские ценности, на основе* которых строилось внутреннее взаимодействие: иерархичность структуры, абсолютное подчинение младших старшим, лояльность младших по; отношению к старшим, доминирование общих интересов над личными, приверженность долгу, поддержание статуса своей семьи в обществе, стремление к, гармонии отношений, преданность и т.д. Именно/эти ценности стали тою базой, на которой строились отношения внутри» экономических образований: предприятий;; фирм и> корпораций. Этот факт обусловлен тем, что, достигнув определенной возрастной категории, человек покидает семью и конфуцианская'традиция.предписывала соблюдать в обществе нормы взаимоотношений, характерные для отношений^ между родственниками.

Начиная со второй половины XX в. не стихают дискуссии о степени влияния, неэкономических факторов на развитие экономики. В первую очередь страсти разгорелись вокруг взаимосвязи стремительного экономического подъема в странах Восточной Азии (Японии, Южной Кореи, Гонконга, Сингапура, Тайваня) с конфуцианской этикой, которая лежит в основе менталитета восточ-ноазиатских народов. Зачастую высказывались полярные точки зрения: от полного отрицания конфуцианства как стимула экономического развития до оценки конфуцианских принципов как единственно возможного пути достижения экономического роста и стабильности. В процессе изучения этой проблемы большинство исследователей, согласились с тем, что экономические успехи стран Восточной Азии не могут быть объяснены только применением на практике в них конфуцианских принципов. Скорее всего, конфуцианство явилось одним из необходимых условий для экономического взлета, но не было единственным фактором успеха1.

Для успешного экономического развития общества необходимо наличие некоего организующего фактора. По мнению А.С. Селищева, в* этой роли может выступать государство". Здесь уместно вспомнить, что государство в конфуцианской традиции понимается как семья» семей. Следовательно, базовым организационным элементом как для? социума, в целом, так и для экономики, в частности, можно смело считать семью..

Несмотря на наличие серьезных страновых различий в восприятии конфуцианских принципов, ориентация на семью, род, клан, коллектив, государство является общим для.конфуцианского менталитета3.

Для китайского конфуцианства* характерно восприятие семьи как «ячейки доверия», это «коллектив,№1», поэтому приоритет семьи, ее возвеличивание в сравнении с другими социальными связями неоспоримо. На эту особенность указывает Ф. Фукуяма: «При* наличии прочных внутрисемейных связей ... связи между людьми, не находящимися друг с другом в родственных отношениях, относительно слабы. Другими словами, в китайском обществе наблюдается относительно высокая степень недоверия между людьми, которые не являются родственниками»4. Неудивительно, что ядром корпоративной организации здесь всегда был семейный бизнес. Компании принадлежат семье, управляются семьей.

Одной из особенностей* китайских компаний является крайнее нежелание привлекать к. управлению профессиональных менеджеров. Объяснение этого феномена надо искать в традиционно низкой степени доверия китайцев к людям вне семьи. Приглашение профессионального менеджера означает выход за пределы семьи. Управлять крупной компанией,силами только членов семьи достаточно трудно, поэтому, в большей, степени, среди китайских компаний преобладают мелкие и средние предприятия. Из 44*054 фирм^ Тайваня,.зарегистрированных в 1971 г., 68% составляли.мелкие компании. К категории средних компаний, с числом наемных работников более 50 человек, можно было отнести» только 23%. В КНР к концу 1994 г. было, зарегистрировано 7 940 000 различных предприятий. Из них к категории малых можно, отнести 99$%. Эта категория предприятий приносила примерно 40% налоговых сборов' и обеспечивала занятость 75% трудоспособного населения!. В1 этой связи наблюдается еще одна особенность китайской экономической культуры: экономический рост достигается за счет увеличения числа компаний, а не их расширения: За 10 лет (1966-1976 гг.) количество компаний выросло.на 150 %, тогда как за это же время штат одной компании вырос всего на 29 % . Причины этого также следует искать в китайской культуре.

Как показали исследования Т. Лебра, более половины китайских респондентов ориентированы на достижение цели; успех, решение проблемы, в отличие, например, от корейцев, которые склонны к ожиданию естественного разрешения проблемы, («когда-нибудь все образуется», «со временем жизнь на-ладится») .

Похожие диссертации на Конфуцианство в странах Восточной Азии: исторический выбор и социальная практика : вторая половина XX в. - начало XXI в.

Формирование и развитие мусульманских общин Великобритании : вторая половина XX - начало XXI вв.Аюпова, Асия Ряхимовна

Проблемы политической и институциональной истории раннесредневековой Англии в англо-американской историографии второй половины XX - начала XXI вв. Круглов Даниил Юрьевич

Социальная и образовательная политика стран Евросоюза в подготовке полицейских кадров (вторая половина XX – начало XXI вв.)Киселев Анатолий Кириллович

Турецкая диаспора в Германии: социально-экономическое, политическое и культурное положение во второй половине XX - начале XXI вв.Слободенюк, Виктория Владимировна

Средневековые далматинские города в освещении отечественной историографии второй половины XX - начала XXI века Верещагина Елена Николаевна

Религиозно-политические организации в Афганистане во второй половине XX - начале XXI вв.Лавров Антон Юрьевич

Государственная политика Великобритании и Франции в отношении мусульманских общин во второй половине XX - начале XXI в. : сравнительный анализКолпинская Екатерина Глебовна

Командование морских перевозок ВМС США в локальных войнах и вооруженных конфликтах второй половины XX - начала XXI векаЕвсеев Владимир Михайлович

Опыт исторического анализа феномена асимметричного конфликта в международных отношениях : вторая половина XX - начало XXI в.Дериглазова Лариса Валериевна

Формирование статуса религиозных меньшинств Южной Азии во второй половине XX - начале XXI веков : на примере Индии и ПакистанаТопычканов Петр Владимирович