Введение к работе
С точки зрения истории урбанизма, Париж XVI в. - важнейший центр западноевропейского мира, где впервые происходили многие процессы трансформации и присвоения пространства (например, конструирование площадей), где, наряду с другими городами, формировались основы культурных кодов и представлений, бытующие до сих пор, а также отрабатывались новые практики использования городского пространства.
Настоящая диссертация представляет собой попытку применить к проблемам исторической урбанистики психологический подход с использованием как качественных, так и количественных методов анализа источников. Так как в последние десятилетия и в зарубежной, и в отечественной историографии возрождается интерес к изучению психологических феноменов, в этом заключается актуальность исследования.
Хотя историко-психологический подход постепенно возвращает себе популярность, его применение по-прежнему является редким. В этом проявляется научная новизна данной работы, которая усиливается тем фактом, что примеры применения этого подхода именно в урбанистики исчисляются единицами. Многие ключевые вопросы остаются не проясненными, любая работа пока имеет фрагментарный характер и одновременно является экспериментальной с точки зрения методологии.
Теоретико-методологическим основанием диссертации является ряд направлений гуманитарной научной мысли, эволюция которых показывает возможность самого историко-психо-логического подхода и использования в его рамках как качественных, так и количественных методов.
Основу данного подхода заложила историческая психология «школы «Анналов»», начавшаяся с трудов Люсьена Февра1. Дальнейшее развитие исторической психологии Робером Мандру2, Альфонсом Дюпроном3, а также многими представителями так называемого «третьего поколения школы «Анналов»» (Ж. Дюби4,
1 Февр Л. Бои за историю. М., 1991; Febvre L. Le probleme de l'incroyance
au XVI-e siecle. La religion de Rabelais. P., 1947.
2 Мандру P. Франция раннего Нового времени, 1500-1640. Эссе по исто
рической психологии. М., 2010; Mandrou R. Magistrats et sorciers en France
au XVII-e siecle, une analyse de psychologie historique. P., 1968.
3 Dupront A. Problemes et methodes d'une histoire de la psychologie
collective//Annales 1961, Vol. 16, Numero 1. P. 3-11.
4 Дюби Ж. Развитие исторических исследований во Франции // Одиссей,
1991; Le rencontre avec Robert Mandrou et l'elaboration de la notion de
Ж. Делюмо5, Ж. Ле Гофф6) привело к выделению нового направления, истории менталъностей. Концептуальное обогащение происходило путем рецепции идей и понятий как социальной психологии, так и антропологии и лингвистики. Благодаря развитию экономической и демографической истории, которое стимулировали работы Ф. Броделя и Э. Лабруса, активно использовались новые методики исследования, и, в частности, количественные методы, так называемая «квантитативная» или «серийная история»7. Внимание к антропологическим составляющим поведения людей прошлого привело в 1970-80 гг. к созданию во Франции исторической антропологии, которая быстро распространилась по всему миру, дав своих ярких и своеобразных представителей в США, Великобритании, Италии, Германии и России.
Хотя с приходом исторической антропологии акцент сместился с изучения собственно психологии или ментальносте на внешние проявления, особенности ритуального поведения и репрезентации, историко-психологический подход никогда не исчезал. Появление в конце 1980-х годов в разных странах культурной истории послужило возрождению этого подхода в новой форме. С 1990-х годов не только усилилось стремление привлекать наработки современной психологии (социальной, культурной и когнитивной), но и попытки предложить новую версию исторической психологии и собственные психологические концепции, базирующие на исторических исследованиях (Л.Хант8, Б.Розенвейн9, К.Гувенс10, ДЛ.Смэйл11 и др.).
l'histoire des mentalites. Entretien avec Georges Duby II Histoire sociale, sensibilites collectives et mentalites. Melange Robert Mandrou. P., 1985.
5 Делгомо Ж. Ужасы на Западе. М., 1994.
6 Ле Гофф Ж. Средневековый мир воображаемого. М., 2001; Он же. Циви
лизация средневекового Запада. М., 1992.
7 Vovelle М. Histoire serielle ou "case studies": vraie ou faux dilemme en
histoire des mentalites// Histoire sociale, sensibilites collectives et mentalites.
Melange Robert Mandrou. P., 1985 ; Бюргьер А. От серийной к комплексной
истории: генезис исторической антропологии // Homo Historicus: К 80-летию
со дня рождения Ю.Л. Бессмертного. В 2 кн. М., 2003. Кн. I. С. 191-219.
8 Hunt L. Inventing Human Rights. New York/London, 2007.
9 Rosenwein В. H. Emotional communities in the early Middle Ages. New
York, 2006.
10 Gouwens K. Perceiving the Past: Renaissance Humanism after the "cognitive
tum'V/American History Review, Vol. 103, №1 (Feb 1998), P. 55-82.
1' Смэйл Д.Л. Ненависть как социальный институт в позднесредневековом обществе//Среднике века, 71 (3-4); Smail D.L. Imaginary Cartographies: Possession and Identity in Late Medieval Marseille. Ithaca, 1999.
Со стороны психологов и философов историко-психологический подход разрабатывается столь же интенсивно, с самого начала выделения этих наук из комплекса «наук о человеке». Здесь можно указать на французского психолога И. Мейерсона12, предложившего свою альтернативную «историческую психологию», отдельные положения которой были инкорпорированы в «историю менталыюстей» и «историческую антропологию». Интерес философов к историческим проблемам был всегда еще большим, достаточно упомянуть такие имена, как М. Фуко13 и М. де Серто14, чью исследовательскую деятельность вообще можно характеризовать как построение особой «исторической психологии».
Попытки сблігжения двух наук и построения особых междисциплинарных концепций особенно усилились в те же последние тридцать лет. Здесь уместно вспомнить таких социальных психологов, как С. Московичи15, К. Герген (Джерджен)16 или Дж. Бруннер17. С другой стороны, работы в рамках культурной и кросс-культурной психологии дополнительно доказывают возможность историко-психологического подхода, так как сравнения психологических особенностей различных современных культур прекрасно экстраполируется в прошлое: в данной области тоже создаются оригинальные теории, восходящие еще к
Мейерсон И. Дисконтинуитет и автономное движение в истории разумаУ/Средние века, 71 (3-4), 2010; Meyerson I. Les Fonctions psychologiques et les ceuvres. P., 1948; Meyerson I. Ecrits 1920-1983 : pour une psychologie historique. P., 1987.
13 См. например: Фуко M. Надзирать и наказывать / Пер. Наумова В. под ред. Борисовой И.М., 1999.
См. например: Certeau М. de. La fable mystique : XVI-XVII siecle. P., 1987.
15 Московичи С. Век толп (исторический трактат по психологии масс). М.,
1996.; Он же. Машина, творящая богов. М., 1998.
16 Джерджен К. Социальная психология как история // Якимова Е.В.(ред.).
Социальная психология: саморефлексия маргиналыюсти М., 1995. С. 23-
50; Gergen К. Social Construction in Context. London, 2001. Ch. 5. History
and Psychology: Conflict and Communion.
17 Bruner J. Acts of Meaning. Cambridge (USA), 1990; Ibid. Ignace Meyerson
and Cultural Psychology// Erneling Ch. E., Johnson D.M. (eds.). The mind as a
scientific object: between brain and culture. Oxford, 2005. P. 403-430.
историко-культурной психологии Л.С.Выготского (из современников можно назвать М. Коула19 и Р. Нисбетта20).
Исходя из вышеперечисленных оснований, у настоящей диссертации было две цели: 1) историческая - исследовать взаимоотношения человека и пространства Парижа в один из ключевых моментов истории этого города, и 2) методологическая - доказать принципиальную возможность историко-психологического подхода к вопросам урбанистики с учетом современных достижений в обеих науках.
В качестве конкретного объекта было выбрано восприятие городского пространства Парижа XV - первой половины XVII вв. Переформулировать данную тему можно через следующие вопросы: каким видели Париж современники, чему из городской реальности в материальной форме они уделяли больше внимания, как это отражалось в их текстах, и как это было связано с их поведением.
Хронологические рамки работы и выбор конкретного города (Париж) обосновываются следующим образом. Как уже говорилось, изначально был выбран XVI в., как время закладывания основ современности. В ходе работы хронологические рамки были расширены ради эволюционного рассмотрения ряда тем: привлекались источники как XV в., так и начала XVII в. Дополнительным доводом в пользу выбора Парижа послужило то, что для этого города начала Нового времени и конца Средневековья имеется корпус источников, достаточный для количественного анализа. Как и хронологические, географические рамки расширялись для разбора ряда вопросов в более широком контексте: в основном, использовались дополнительные итальянские материалы.
Всего было привлечено 55 основных, и более 20 дополнительных источников. Основные представлены текстами трех категорий или жанров: 1) 20 дневников, написанных парижанами (XV - начало XVII вв.); 2) 11 путеводителей по Парижу, написанных французами (XVI - начало XVII вв.); 3) 24 путеводителя и путевые записки иностранцев (XVI - начало XVII вв.). В качестве дополнительных брались литературные тексты,
Об этом см.: Леонтьев А.Н. Об историческом подходе в изучении психики человека// Он же. Проблемы развития психики. М., 1981. С. 350-410.
19 Коул М. Культурно-историческая психология: Наука будущего. М.,
1997.
20 Nisbett R. The Geography of thought. How Asians and Westerners think
differently ...and why. New York, 2003.
архитектурные и философские трактаты, хроники, а также карты Парижа XVI - начала XVII вв.
Задачи настоящей работы определялись двумя указанными целями, методологической и исследовательской. Основной методологической задачей было показать саму возможность применения историко-психологического подхода в урбанистике. С исследовательской точки зрения, задачи были следующими: 1) выявить на основе имеющихся источников отдельные черты восприятия городского пространства у авторов всех трех категорий текстов, 2) попытаться определить черты, общие для каждой категории и 3) сравнить их друг с другом; 4) отталкиваясь от анализа выявленных черт восприятия, связать их с общим культурным контекстом через рассмотрение практик использования городского пространства.
Процедура исследования была обусловлена этими задачами и основывалась на применении ряда качественных и количественных методик. В рамках данной процедуры проводились следующие действия: 1) качественный анализ текстов с целью выявления элементов фиксируемого современниками городского пространства (зданий и некоторых из их составных частей, и элементов материальной структуры города, таких как улицы, площади, реки, мосты, стены и ворота), для краткости обозначаемых как «городские элементы»; 2) подсчет выявленных упоминаний (контент-анализ); 3) объединение некоторых «городских элементов» в группы (например: все улицы, все церкви, или все мосты и реки) по принципу функционального использования; проведение дополнительного подсчета упоминаний по разным группам; 4) определение контекстов, в которых упоминались некоторые группы; 5) рассмотрение культурных практик использования городского пространства, имевших отношение к некоторым выделенным группам и определенным контекстам; 6) определение наиболее часто упоминавшихся «городских элементов» и групп; 7) построение «ментальных карт» на основе большей части основных источников путем организации выборки наиболее часто упоминавшихся «городских элементов»; 8) тематический анализ восприятия парижского пространства по «ментальным картам».
Хотя историография пока насчитывает немного работ, в которых применялся историко-психологический подход в урбанистике, поле исследований, затрагивающих близкие вопросы и пользующихся схожими методами, чрезвычайно широко.
Зарубежные и, в первую очередь, французские историки урбанизма начали изучение Парижа XV - начала XVII в.
практически сразу, в XVII-XVIII вв. . Девятнадцатый век принес огромное количество изданных и переизданных ценных источников. Кроме того, началось осмысление городской истории Парижа Средних веков и раннего Нового времени при помощи археологического и текстологического анализа. Зачинателем этого направления был Альфред Боннардо22. Очень важны работы ученых, группировавшихся с 1874 г. и до начала XX в. вокруг «Общества по изучению истории Парижа и Иль-де-Франса» (А. Франклин, Г. Фаньез, Леру де Линей, А. Бабо, Э. Куайак, аббат В. Дюфур, А. Тюэтей, Ж. Кузен, Э. Марёз, А. Шампьон).
В XX в. практически прекратилась работа по публикации парижских источников, так как большая их часть была блистательно издана уже в XIX в. Париж как особое место развития культуры неоднократно рассматривался в работах как начала, так и конца XX в. (П. Шампьон23, Ж. Фавье24). В контексте общего развития европейской культуры и архитектуры Париж показан в работах современных исследователей из Франции и США (А. Баллон25, Ж.-П. Баблон26, Д. Томсон27).
21 Sauval М.Н. Histoire et recherches des antiquites de la ville de Paris. Tome I-IV. P., 1724 ; Felibien M. Histoire de la ville de Paris, compose par D.Michel Felibien, revue, augmentee et mise au jour par D.Guy-Alexis Lobineau. Tome I-V. P., 1725 ; Lebeuf, Г Abbe. Histoire de la ville et de tout le diocese de Paris (1754). Nouvelle edition par Hippolyte Cocheris. Tome I-III. P., 188; Jaillot, le Sieur, geographe ordinaire du roi. Recherches critiques, historiques et topographiques sur la ville de Paris, depuis ses commencements connus jusqu'a present, avec le plan de chaque quartier. 3 Vol. P., 1775.
Bonnardot A. Dissertations archeologiques sur les anciennes enceintes de Paris suivies de recherches sur les portes fortifiees qui dependaient de ces enceintes. P., 1852; Ibid. Etudes sur Gilles Corrozet et sur deux anciens ouvrages relatifs a l'histoire de la ville de Paris. P., 1848; Ibid. Gilles Corrozet et Germain Brice. Etudes bibliographiques sur ces deuz historiens de Paris. P., 1880.
23 Champion P. Paris au temps de la Renaissance, P., 1935-38; Ibid. Paris sous
les derniers Valois. Paris au temps de Henri III. P., 1942 ; Ibid. Paris au temps
de la Renaissance. Paganisme et Reforme. Fin de regne de Francois I, Henri II.
P., 1936.
24 Favier J. Nouvelle histoire de Paris. Paris au XV-e siecle. 1380-1500. P.,
1974.
25 Ballon H. The Paris of Henri IV: architecture and urbanism. New
York/Boston, 1991.
26 Babelon J.-P. Nouvelle histoire de Paris. Paris au XVI-e siecle. P., 1987.
27 Thomson D. Renaissance Paris: Architecture and Growth 1475-1600.
Berkeley, 1984.
Французские исследователи, относящиеся к так называемому «третьему поколению школы «Анналов»», также обратили свое внимание на проблемы урбанизма, итогом чего стало многотомное издание «Городская Франция» (под ред. Жоржа Дюби)28, в третьем томе которого разбирается период, соответствующий хронологическим рамкам настоящей работы. Кроме того, в многочисленных монографических исследованиях, рассматривающих Париж с позиций экономической или политической истории и истории повседневности, затрагиваются важные вопросы организации городского пространства. Это работы Робера Десимона29, Даниэля Роша30, Дени Рише31 и Бернара Лепти32.
В настоящее время во многих странах существуют свои центры по историческому исследованию урбанизма. Начиная с 1989 г. действует Европейская ассоциация по городской (урбанистической) истории (EAUH), и издаваемые ей сборники оказались чрезвычайно полезными при работе над настоящей диссертацией33.
Отечественная урбанистика формировалась и развивалась на протяжении всего XX в. Вклад в мировую науку таких отечественных исследователей 1940-70 гг., как В.В. Стоклицкая-Терешкович, Е.А. Косминский, СМ. Стам, В.И. Рутенбург, велик, однако темы, связанные с городским пространство, находились на самой периферии их академических интересов. Как и в зарубежной историографии, ситуация поменялась в последние десятилетия, когда исследователи перешли к структурно-системному и культурно-антропологическому анализу. В первую очередь здесь следует указать четырехтомную коллективную монографию
Duby, G., Le Roy Ladurie E. (eds). Histoire de la France Urbain. Vol. 3. P., 1981.
29 Descimon R., Nagle J. Les quarters de Paris du Moyen-Age au XVIII siecle.
Evolution d'un espace pIurifonctionnel//Annales 1979, Volume 34, Numero 5.
P. 956-983.
30 Roche D. The people of Paris: an essay in popular culture in the 18th century
(P., 1981). Berkeley, 1987.
31 Richet D. Le barricades a Paris, le 12 mai 1588//Annales 1990, Volume 45,
Numero 2. P. 383-395.
32 Lepetit B. L'appropriation de Г espace urbain : la formation de la valeur dans
la ville moderne (XVIe-XIXe siecles)//Histoire, economie et societd. Annee
1994, Volume 13, Numero 3. P. 551-559.
33 См. например: Laitinen R., Cohen Th.V. (eds.) Cultural history of early
modern European streets. Leiden/Boston, 2009; Cowan A. Seeing is believing.
Urban gossip and the balcony in early modern Venice. Текст выступления на
конференции II 10th International Conference of Urban History, Ghent, 1-4
September, 2010.
«Город в средневековой цивилизации Западной Европы» . В число статей этого четырехтомника вошло несколько, посвященных непосредственно отдельным городским элементам, таким как замок (С.К. Цатурова, Н.А. Хачатурян), монастырь (Н.Ф. Усков), собор (Н.А. Богодарова); городской топографии (Т.П. Гусарова), или особым ритуалам и «практикам», таким как публичные казни (О.И. Тогоева), праздники и карнавалы (И.И. Варьяш, О.И. Варьяш, М.Ю. Реутин, Ю.П. Крылова), королевские въезды (М.А. Бойцов). Особое внимание уделялось истории французских городов и конкретно Парижу, и его административной и социальной структуре (С.К. Цатурова, П.Ю. Уваров).
В отечественной урбанистике появляются и работы особого типа, суммирующие опыт зарубежных исследователей, и в частности, обращающие внимание на исследования городского пространства (А.Л. Ястребицкая)35. Для настоящей диссертации были важны обзорные работы по современной зарубежной и отечественной методологии Л.П. Репиной36, которая также является автором статьи по английскому городу и целого раздела, посвященного демографическим характеристикам средневекового города в только что упоминавшемся четырехтомнике «Город».
Как уже говорилось, многие исследования в рамках разных версий «исторической психологии» и «истории ментальностей», равно как и предшествующие им индивидуальные исследования Якоба Буркхардта37, Иохана Хейзинги38, Эрвина Панофски39,
Сванидзе А.А., Варьяш О.И., Уваров П.Ю.,Черных А.П. (ред.) Город в средневековой цивилизации Западной Европы. М, 1999-2001. Т. 1-4.
Ястребицкая А.Л. Средневековая культура и город в новой исторической науке. М., 1995; Также см.: Уваров П.Ю. Рецензия на: А.Л. Ястребицкая. Европейский город (Средние века — раннее Новое время). Введение в современную урбанистику. М., 1993 // Вопросы истории 1994. №12. С. 181-182.
36 Репина Л.П. «Новая историческая наука» и социальная история. М.,
1998; Она же (ред.). Историческая наука сегодня. Теории, методы, пер
спективы. М., 2011; Она же. Вызов постмодернизма и перспективы новой
культурной и интеллектуальной истории // Одиссей, 1996. С. 25-38; Она
же. Социальная история и историческая антропология: новейшие тенден
ции в современной британской и американской медиевистике/Юдиссей,
1990. С. 167-182.
37 Буркхардт Я. Культура Возрождения в Италии / Пер. Балашова Н.Н.,
Маханькова И.И. М., 1996.
38 Хейзинга Й. Осень Средневековья / Пер. Сшшвестрова Д.В. М, 1988.
Норберта Элиаса , дали общие теоретические основания настоящей диссертации. Тоже можно сказать и про работы в рамках «исторической антропологии», чье появление изначально было связано с распространением влияния идей «школы «Анналов»» в Великобритании (Э. Томпсон, К. Томас), США (Н.З. Дэвис, П. Бёрк, Р. Дарнтон), России (А.Я. Гуревич, Ю.Л. Бессмертный), Германии (X. Медике), Италии (К. Гинзбург, С. Черутти) и других странах.
Особенно полезной для настоящего исследования стала концепция культурных «практик», разработанная в «исторической антропологии»41. В диссертации разбираются три практики использования городского пространства Парижа («обзора города с высоты», «маршрутов казни», «официальных торжеств на площадях»). Здесь большое значение имели конкретные исследования ритуалов и «сакрального пространства», проделанные М. Слуховски42 и Л. Брайантом43. С этими работами частично соприкасались исследования юридических практик, в первую очередь, казней (К. Говар44, Э. Коэн45 и др.). Для изучения третьей практики, «обзора города с высоты» теоретически важными были
Panofsky Е. Gothic architecture and scholasticism. An inquiry into the analogy of the arts, philosophy, and religion in the Middle Ages. New York/London/Scarborough (Ontario), 1976.
40 Элиас H. Придворное общество І Пер. Кухтенкова А.П., Левинсона К.А.,
Перлова А.М., Прудниковой Е.А., Судакова А.К. М., 2002.
41 См.: Гуревич А.Я. Историческая антропология и школа «Анналов». М.,
1993; Берк П. Историческая антропология и новая культурная история /
Пер. М.С. Неклюдовой // НЛО, №75; История ментальностей, историче
ская антропология. Зарубежные исследования в обзорах и рефератах. М.,
1996.
42 Sluhovsky М. Patroness of Paris: Rituals of Devotions in Early Modern
France. Leiden/New York/Koln, 1998.
43 Bryant L. M. The King and the City in the Parisian Royal Entry Ceremony:
Politics, Ritual, in the Renaissance. Geneva, 1986.
44 Gauvard Cl."De grace especial": Crime, etat et societe" en Fiance a la fin de
Moyen Age. 2 vols. P., 1991; Ibid. Fear of Crime in Late Medieval France
//Medieval Crime and Social Control. Edited by Barbara A. Hanawalt and
David Wallace. Minneapolis/London, 1999. P. 1-49; Ibid. Justification and The
ory of the Death Penalty at the Parliament of Paris in the late Middle Ages//
Allmand C.T.(ed). War, government and power in late medieval France. Liver
pool, 2000. P. 190-209.
Cohen E. The crossroads of justice: law and culture in late medieval France. Leiden, 1993.
работы Мишеля де Серто , который не только ввел в научное обращение понятие «практик», «практик обыденной жизни» и «практик использования пространства», но и первым обратил внимание конкретно на эту практику47.
На перекрещении историко-урбанистических и историко-психологических направлений в рамках «культурной истории» сейчас работают многие ученые. В США в рамках «культурной истории» издается множество сборников, так или иначе посвященных урбанистической тематике: например, на основе конференций, проводимых под руководством Б. Ханавальт («Средневековые практики использования пространства», «Город и зрелище в средневековой Европе», «Преступление в Средневековье и социальный контроль»)48.
Следует заметить, что в одном из сборников под редакцией Б. Ханавальт напечатана примечательная статья Д.Л. Смэйла о «воображаемой картографии» Марселя XIV в. которая впоследствии переросла в отдельное исследование, итогом которого стала монография с тем же названием49. Главный тезис этой работы -«культурное производство» топографии осуществлялось нотариусами и представителями власти, в результате чего «вербальная картография» к XVI в. по всей Европе превратилась в реальную. Автор опирался как на антропологические и социологические идеи (М. Дуглас, М. Фуко, Б. Андерсен, Л. Болтански, М. Хальбвакс), так и на психологические (Дж. Лакофф, М. Джонсон, С. Пинкер).
Еще одним чрезвычайно интересным исследованием средневековых стратегий овладения реальным городским пространством - через ритуалы и выстраивание символического пространства -
Certeau М. de. The Practice of Everyday Life, trans. Steven E Kendall. Vol. 1. Berkeley, 1984; Ibid. The practice of everyday life. Vol. 2. Minneapolis, 1998.
47 Certeau M. de. Walking in the city II Practice of Everyday Life, trans. Ste
ven E. Kendall. Vol. 1. Berkeley, 1984; Ibid. The practice of everyday life.
Vol. 2. Minneapolis, 1998. Сокращенный русский перевод Космарско-
го А.А. см.: Серто М. де. По городу пешком // Communitas /Сообщество.
2005. №2. С. 80-87.
48 Hanawalt В., Kobialka М. (eds.). Medieval practices of space II Medieval
Cultures, Vol. 23. University of Minnesota, Minneapolis/London, 2000 (papers
of conference held in April 1997); Hanawalt B.A., Reyerson K.L. (eds.). City
and spectacle in Medieval Europe. Minneapolis, 1994; Hanawalt B. A., Wallace
D. (eds). Medieval Crime and Social Control II Medieval Cultures. Volume 16.
Center for Medieval Studies at the University of Minnesota. Minneapo
lis/London, 1999.
49 Small D.L. Imaginary Cartographies: Possession and Identity in Late
Medieval Marseille. Ithaca, 1999.
является статья Джоэль Ролло-Костер . Автор показывает, как казнь приверженца одной из партий в Авиньоне времен Великой схизмы, вызвала перераспределение городского пространства в пользу противной партии.
Одно из направлений «культурной истории», а именно «культурная истории картографии»5 представляет особый интерес для настоящей работы. Исследователи из этого направления группируются вокруг журнала «Imago Mundi», основанного в 1935 г. иммигрантом из России Лео (Львом Семеновичем) Багровым. Если первые выпуски этого журнала и исследования самого Л. Багрова52 имеют большое источниковедческое значение, то работы последних лет часто характеризуются историко-психологическим подходом и обращаются к городской топографии и ее восприятию53.
В отечественной историографии изучение карнавальной средневековой культуры, начатое М.М. Бахтиным54 и близкое зарубежным исследованиям «обрядов перехода» (А. ван Геннеп, В. Тернер) и «ритуалов насилия» (Н.З. Дэвис) в 1970-80 гг. продолжили историки и семиотики. Здесь можно назвать работы Д.С. Лихачева «Смех как мировоззрение», где говорится об особом «смеховом мире» Древней Руси, и Б.А. Успенского, «Смех как зрелище», «Historiae sub specie semioticae», в которых раскрывается понятие «анти-поведения». Московско-тартусская семиотическая школа, с которой был связан Б.А. Успенский, прежде всего в лице Ю.М. Лотмана, также разрабатывала темы,
50 Rollo-Koster J. The Politics of Body Parts: Contested Topographies in Late-
Medieval Avignon//Speculura Vol. 78, № 1 (Jan., 2003). P. 66-98.
51 Jacob Ch. Toward a cultural history of cartography//Imago Mundi, Vol. 48
(1996), P. 191-198.
" Dagrov L. History of cartography. Enlarged second edition. Revised and enlarged by R.A.Skelton. Chicago, 1985; Lang W. The Augsburg Travelguide of 1563 and the Erlinger Road Map of 1524 II Imago Mundi. 1950. Vol. 7. P. 84-88;
53 Frangenberg Th. Chorographies of Florence. The use of city views and city
plans in the 16th century II Imago Mundi, № 46, 1994; Turnbull D. Cartography
and science in early modern Europe: mapping the construction of knowledge
space II Imago Mundi, Vol. 48 (1996). P. 5-24; Nuti L. Mapping places: chor-
ography and vision in the Renaissance// Cosgrove D. (Ed.). Mappings. London,
1999. P. 92-108; Nuti L. The Perspective Plan in the Sixteenth Century: The
Invention of a Representational Language II Art Bulletin 76: 3 (March 1994).
54 Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура
средневековья и Ренессанса. М., 1990.
касающиеся «символического пространства» , а также «поэтики поведения»56.
Близким к вышеуказанным исследованиям была и отечественная историческая психология и антропология , развиваемая А.Я. Гуревичем и Ю.Л. Бессмертным. Следует заметить, что еще в конце 1960 - начале 1970 гг. в ИВИ РАН действовал семинар по исторической психологии Б.Ф. Поршнева, который также был связан с французской «Школой «Анналов»» и одним из классиков «исторической психологии», Р. Мандру. В 1987 г. семинар по исторической психологии в ИВИ РАН возобновился, уже под руководством А.Я. Гуревича57; под названием «семинара по исторической антропологии» он проводится и сейчас.
Работы и А.Я. Гуревича и Ю.Л. Бессмертного стали классикой сами по себе и дали мощный толчок для дальнейших исследований. Настоящей диссертационной работе близки по тематике книги АЛ. Гуревича, касающиеся «категорий средневековой культуры»58, в которых трактуется и тема восприятия человеком средневековья пространства, однако, пространства как общей «категории», а не городского пространства в частности. Столь же важны и исследования Ю.Л.Бессмертного, связанные с микроисторией, историей повседневности и частной жизни, а также с исторической демографией59.
Следует указать, что эти ученые были основателями влиятельных периодических изданий, «Одиссей. Человек в истории» и «Казус. Индивидуальное и уникальное в истории», в которых до сих пор печатаются работы, посвященные и исторической психологии, и исторической антропологии, в том числе и
Лотман Ю.М. Символика Петербурга и семиотика города // Лот-ман Ю.М. История и типология русской культуры. СПб, 2002. С. 208-222.
56 Лотман Ю.М. О понятии географического пространства в русских сред
невековых текстах // Лотман Ю.М. Избранные статьи в трех томах. Тал
лин, 1992. Том 1. С. 407-413.
57 Михина Е.М. Межинститутский семинар по исторической психологии //
Одиссей, 1989. Стр. 183-190.
58 Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры // Избранные труды.
Т. 2. Средневековый мир. М.-СПб, 1999; Он же. Культура безмолвствую
щего большинства // Избранные труды. Т. 2. Средневековый мир. М.-
СПб., 1999.
59 Бессмертный Ю.Л. Жизнь и смерть в Средние века. Очерки демографи
ческой истории Франции. М., 1991; Бессмертный Ю.Л. (ред.). Человек в
кругу семьи. Очерки по истории частной жизни в Европе до начала нового
времени. М., 1996.
материалы дискуссий и круглых столов . Именно среди этих работ можно найти исследования практик, в том числе и имеющих отношение к городскому пространству - например, уже упоминавшиеся исследования «королевского въезда» в город (М.А. Бой-цова)61, праздничных ритуалов (Д.Э. Харитонович, Л.И. Пиме-новой и др.)62 и публичных казней (О.И. Тогоевой)63.
Академический журнал «Средние века» также регулярно печатает исследования, связанные с исторической психологией и антропологией. Кроме работ уже упоминавшихся авторов, необходимо упомянуть недавнее мини-исследование П.Ш. Габ-драхманова, в котором применялся контент-анализ, по аудиальному/визуальному и текстуальному/устному в средневековой культуре64.
Контент-анализ, расцвет которого в отечественной историографии пришелся на 1970-80 гг.6, использовался в основном, в экономической и демографической истории, но давал хорошие результаты и тогда, когда применялся для раскрытия более «психологических» тем. Здесь можно вспомнить исследование Л.М. Брагиной трактатов двух флорентийских гуманистов XV в., в котором количественно были определены связи между этическими понятиями «благородство», «добродетель» и «счастье» и сопряженными с ними терминами66.
Теме праздника был посвящен специальный выпуск журнала «Одиссей» за 2005 г. В альманахе «Казус» часто печатаются исследования, имеющие отчетливый историко-психологический характер (например, выпуск за 2002 г. был частично посвящен теме «Счастье и несчастье во все времена»).
61 Бойцов М.А. Накануне. Ахенские коронационные въезды под разными
углами зрения // Одиссей 1997. С. 171-203. Этой же теме посвящена от
дельная глава в монографии: Бойцов М.А. Величие и смирение. Очерки
политического символизма в средневековой Европе. М., 2009.
62 Харитонович Д.Э. Веселие и насилие // Одиссей, 2005. С. 38-48; Пиме-
нова Л.А. Пространство и время королевского праздника во Франции кон
ца Старого порядка // Там же. С. 68-80.
63 Тогоева О.А. Мертвец возвращается к свету//Одиссей, 2007. С. 111-126.
На эту же тему отдельные главы монографии: Тогоева О.И. «Истинная
правда». Языки средневекового правосудия. М., 2006.
Габдрахманов П.Ш.. Отражение зрительных и слуховых, письменных и устных образов в формуляре средневековых грамот // Средние века 69 (3), 2008. С. 121-129.
65 См., например: Ковальченко И.Д., Бородкин Л.И. Современные методы
изучения исторических источников с использованием ЭВМ (Учебное по
собие). М., 1987.
66 Братина Л.М. Методика количественного анализа философских тракта
тов эпохи Возрождения // Ковальченко И.Д. (ред.). Математические мето-
В рамках психологической науки в настоящий момент темой восприятия пространства активно занимается когнитивная психология. Наиболее яркий представитель этого направления -американский психолог Барбара Тверски. Интересными для настоящей диссертации являются ее исследования нарративных способов представления пространства (т.е. словесных описаний)67. О возможности своеобразного перевода восприятия пространства из вербальной формы в визуальную и обратно говорят и работы исследователей того же круга68: при этом используется понятие «ментальная модель пространства», обозначающая сформировавшееся в уме представление о пространстве, достаточно переменчивое, но все же выявляемое в результате психологического исследования и фиксируемое69.
Наиболее важным для настоящего исследования методом изучения пространственного восприятия является метод «ментальных карт». Как способ выявления пространственных ментальных моделей метод «ментальных карт» был предложен в 1960 г. городским планировщиком Кевином Линчем в его классическом труде «Образ города»70: он предлагал горожанам рисовать свой город на бумаге, а потом изучал получившиеся изображения. Этот метод эффективно использовался социальным психологом Стэнли Мильграмом71 и многими другими, как психологами, так социологами и географами. Следует заметить, что Линч в своем труде приводил обобщенные карты, сделанные им самим, так как его интересовал «общественный образ» города.
Одна из относительно недавних работ по ментальным картам Т. Рамадье и Г. Мозе72 демонстрирует зависимость между типом культуры и восприятием городского пространства. Это
ды в историко-экономических и историко-культурных исследованиях. М., 1977. С. 280-298.
61 Tversky В. "Narrative of space, time and life//Mind & Languages, Vol. 19. No 4,2004. P. 380-392.
68 Franklin N. Language as a means of constructing and conveying cognitive
maps// Portugali J. (ed.). The construction of cognitive maps.
Dordrecht/Boston/London, 1996. P. 275-297.
69 Tversky B. Cognitive maps, cognitive collages, and spatial mental models II
Frank AAJ, Campari I. (eds.). Spatial information theory: a theoretical basis for
GIS. Berlin, 1993. P. 13-24.
70 Lynch K. The Image of City. Cambridge, 1960. Русский перевод отдель
ных глав: Линч К. Образ города / Пер. Глазычева В.Л. М., 1982.
71 Мильграм С. Эксперимент в социальной психологии. СПб., 2001.
Главы 1,5-6.
12 Ramadier Th., Moser G. Social legibility, the cognitive map and urban behaviour// Journal of Environmental Psychology (1998) 18. P. 307-319.
исследование дополнительно подтверждает не только различия в ментальной модели пространства, но и возможность их представления в виде «ментальных карт».
Редким примером конструирования исторической «ментальной карты» на основании описаний города является работа американского исторического географа Д. Джакля73. Он изучил записки 23 путешественников по г. Миннесота в 1830 гг., которые упоминали 122 городских объекта, и составил их общую «ментальную карту», по которой пытался определить, насколько «читаемым» (термин К. Лиша) был этот город.
Российские социологи и психологи давно и плодотворно используют методику «ментальных карт» и разрабатывают оригинальные теории, связанные с восприятием городского пространства и практик его использования74. Так, наиболее важным для настоящего исследования оказалась статья социолога А.Т. Бикбова75, в которой разбирались организации «техник тела» (по М. Моссу) в Москве и Париже и была предпринята интересная попытка показать их историю на примере дореволюционной Москвы. В недавно сформировавшемся междисциплинарном проекте под названием «визуальная антропология» активно используются ментальные карты, однако для него не характерно обращение к историческим тематикам76.
С другой стороны, следует заметить, что «ментальные карты» в самые последние годы конструируются и отечественными историками (по античным, раннесредневековым, арабским источникам и текстам русских путешественников77), но городское пространство пока не вызывало у них особого интереса.
Jakle J.A. Cincinnati in the 1830's: A Cognitive Map of Travelers' Landscape Impressions// Environmental Review: ER, Vol. 3. No 3 (Spring, 1979), P. 2-10.
74 Например: Сахарных Д.М. (ред. номера). Ментальные карты Ижевска. Атлас городской среды // Иднакар: методы историко-культурной реконструкции. Научный журнал. 2 (6), 2009;
Бикбов А.Т. Москва/Париж. Пространственные структуры и телесные схемы //Логос, 3 (34), 2002. С. 1-24.
76 См.: Романов П.В., Ярская-Смирнова Е.Р. (ред.) Визуальная антропология: городские карты памяти. М., 2009.
"Мельникова Е.А. Исторический источник неисчерпаем: к 40-летию школы В.Т. Пашуто // Средние века 60 (3). М., 2008. С. 37; Белов М.В. Стереотипы, ментальные карты, имагология. Методологические апории // Л.П. Репина (ред.). Историческая наука сегодня. Теории, методы, перспективы. М., 2011. С. 412-413.
Теоретическая и практическая значимость настоящей диссертационной работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в научно-исследовательской и преподавательской деятельности, при разработке общих и специальных лекционных курсов в рамках истории Европы XV-XVII вв. Материалы, полученные автором, могут быть востребоваїш при написании научных, научно-популярных трудов, учебных пособий.
Апробация. Основные положения и выводы, изложенные в диссертации, докладывались на семинарах и заседаниях Отдела западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени ИВИ РАН, на круглом столе «Хронотопы российской и европейской городской повседневности: культурные практики и практики исследования»» (Германский исторический институт, 2008), и на международных конференциях; «Город в античности и средневековье: общеевропейский контекст» (ЯрГУ, Ярославль, 2009) и «Les histories de Paris (XVIe-XVIIIe siecle)» (Universite Laval, Quebec, Canada, 2010).
Похожие диссертации на Городское пространство Парижа XV - первой половины XVII вв. глазами современников
