Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Внешняя политика Мурсили 1 59
1. Внешнеполитическое положение Хеттского царства к началу походов Мурсили 1 59
2. Сирийские походы Мурсили 1 61
3. Реконструкция Вавилонского похода Мурсили 1 71
4. Последствия Вавилонского похода 80
5. Геополитическое состояние Хеттского царства после Вавилонского похода 85
Глава 2. Внешняя политика хеттских царей от Хантили I до Хуцции 1 87
1. Внешнеполитическая деятельность Хантили 1 87
2. Хантили I и внешнеполитические устремления «нечестивых» правителей 95
3. Внешнеполитическая деятельность Аммуны 104
4. География походов Аммуны 114
5. Этнополитическое развитие северо-восточной периферии Хеттского царства в древнехеттский период 133
6. Хапиру древнехеттского времени 138
Глава 3. Внешняя политика хеттских царей от Телепину до Муваталли I 141
1. Страна Адания и хетто-киццуваднские отношения 141
2. Внешнеполитическая деятельность Телепину 152
3. Проблема паритета и иерархии в хетто-киццуваднских договорах 164
4. Внешнеполитическая деятельность Аллувамны 172
5. Внешнеполитическая деятельность Тахурваили 174
6. Пиллия киццуваднский - между Хатти и Алалахом 176
7. Территориальные изменения Хеттского царства от Телепину до Муваталли 1 190
Заключение 197
Приложение. Транслитерации, переводы и комментарии к избранным источникам 202
Фрагменты о сирийских походах Мурсили I (СТН 14.5) 215
Повествование о Вавилонском походе Мурсили I (СТН 10.1) 221
Повествование о Вавилонском походе Мурсили I (СТН 10.2) 222
Эпос о поражении Самсудитаны (HS 1885) 225
Летопись Аммуны (СТН 18) 226
Указ Телепину (СТН 19) (избранные места) 235
СТН 655 (Ритуал о Хантили) 243
Исторический фрагмент, упоминающий Циданту (СТН 39.10) 252
Фрагмент договора (?) с упоминанием Циданты II (?) (СТН 275) 252
Договор с хапиру (СТН 27) 253
Договор Спудахсу с Телепину (СТН 21) 256
Договор Паддатиссу с неизвестным хеттским царём (м.б. Аллувамной) (СТН 26) 267
Договор Эхеи с Тахурваили (СТН 29) 273
Договор Пиллии сЦидантой II (СТН 25) 278
Договор Пиллии сИдрими (СТН 25.11) 280
Глоссарий киццуваднских договоров 284
Список источников и литературы 294
Источники 294
Словари 294
Литература 295
- Реконструкция Вавилонского похода Мурсили
- Внешнеполитическая деятельность Аммуны
- Внешнеполитическая деятельность Аллувамны
- Фрагмент договора (?) с упоминанием Циданты II (?) (СТН 275)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Передняя Азия по праву считается колыбелью цивилизации, и многие из протекавших здесь процессов определили ход мировой истории. В XVI в. до н.э. Ближний Восток стал ареной геополитического переворота, одним из важнейших участников которого было Хеттское царство. Хотя вклад Хеттского царства в развитие международных отношений стал наиболее заметен лишь несколько столетий спустя, по завершении эпохи «амарнского международного порядка», именно период затишья между двумя стадиями победоносной экспансии – древнехеттской (главным образом, Хаттусили I и Мурсили I во II пол. XVII – нач. XVI вв. до н.э.) и ранненовохеттской (начиная с Тудхалии I/II во II пол. XV в. до н.э.) – представляет интерес для понимания генезиса внешнеполитических механизмов великой державы. Этот период был временем внешнеполитического ослабления, кризисов и попыток сохранить достижения предыдущего периода, а также адаптировать сложившиеся ранее, в пору победоносной экспансии, внешнеполитические концепции к новой реальности и сформировать новые. Кроме того, в этот период вырабатывались новые дипломатические механизмы взаимодействия с иноземцами в условиях, когда прежнего военного перевеса над ними уже не было.
С источниковедческой и историографической точки зрения этот период в его внешнеполитическом аспекте оказывается одним из самым тёмных в хеттской истории вообще. Хотя некоторые его аспекты обсуждались в исследовательских публикациях, а краткие сводные реконструкции представлены в соответствующих разделах общих работ, эта эпоха как целое до сих пор не стала объектом специального исследования (в отечественной же историографии этот период подробно не рассматривался вообще). Спорными являются сами атрибуции многих источников тем или иным царям, из чего следуют в корне различающиеся представления о характере и географии внешнеполитической деятельности данных правителей, не говоря о том, что одни и те же топонимы, упоминаемые в данном тексте, локализуются разными авторами совершенно по-разному, что делает избранную тему актуальной с точки зрения фактической реконструкции событий.
Наконец, именно в рассматриваемую эпоху были заложены механизмы, активно используемые и определявшие впоследствии хеттскую внешнюю политику – международный договор, формуляр которого варьировался в зависимости от геополитического контекста, представление о «великоцарственности» хеттских царей как одной из основ дипломатического взаимодействия с другими странами. Определяются и задачи, которые будут решены уже на следующем этапе внешнеполитического развития Хеттского царства – необходимость сосуществования с другими государствами Анатолии, противостояние угрозе, исходившей от каскских племён на севере, и возвращение на ближневосточную арену в качестве равного Египту и Митанни геополитического игрока. Все это делает заявленную тему актуальной не только в аспекте реконструкции хода событий, но и в аспекте исследования долговременных феноменов хеттской внешней политики и идеологии, их формирования и развития.
Объект исследования – внешняя политика Хеттского царства в XVI – первой половине XV вв. до н.э. и международные отношения в этот период.
Предмет исследования – динамика взаимодействия Хеттского царства с «великими царствами» (Ямхад, Вавилония) и соседями (Киццувадна, хурритские и каскские племена и политии), эволюция существовавших в древнехеттский период и внедрение инновационных внешнеполитических механизмов.
Хронологические рамки диссертации охватывают период позднего Древнего царства (начиная с Мурсили I и заканчивая Муваталли I), в пределах которого отдельные исследователи выделяют среднехеттский период (между правлениями Телепину и Тудхалии I/II). С точки зрения внешней политики в рамках этого периода выделяются три этапа – завершение активной фазы древнехеттской экспансии (Мурсили I, нач. XVI в. до н.э.), поиск нового геополитического положения в условиях смутного времени (от Хантили I до Телепину, XVI в. до н.э.) и поддержание геополитической стабильности в окружении новых соседей (от Телепину до Муваталли I, I пол. XV в. до н.э.). Для абсолютных дат в диссертации используется «средняя хронология» как наиболее обоснованная и выдерживающая критику хронологическая система.
Цель исследования – реконструкция хода событий внешней политики хеттов и их внешнеполитических концепций и дипломатических приемов в рассматриваемый период на основе анализа текстуальных данных, дополняемых археологическими. Для достижения этой цели требуется решить задачи:
1) источниковедческого характера – атрибуция конкретных текстов (CTH 14.5, CTH 18, CTH 26, CTH 27); восстановление побитых мест в тех случаях, когда это может быть обосновано (для большинства источников; наиболее существенно – в случае CTH 10, CTH 19); выстраивание палеографических колонок, позволяющих осуществление относительной датировки текстов и географии мест происхождения их копий; определение последовательности составления текстов сходного содержания (CTH 21.1 и CTH 21.2);
2) фактографического характера – осуществление реконструкции хода событий;
3) обобщающие – выяснение общих тенденций внешнеполитической активности Хеттского царства в рассматриваемый период, эволюции системы международных отношений, в которую было вписано данное государство, его историко-внешнеполитических концепций и механизмов взаимодействия с окружающим миром.
Степень разработанности темы исследования. Внешняя политика Хеттского царства рассматриваемого периода в целом не являлась предметом специального изучения, хотя и рассматривалась в общих очерках истории региона и исследованиях, посвящённых отдельным узловым проблемам, создававшихся с последней четверти XIX века. Актуальность с точки зрения конкретных выводов сохраняют лишь работы последнего полувека, а всего можно выделить четыре этапа в развитии исследований нашей проблематики – 1) первые подходы к ней, связанные с введением в оборот и осмыслением месопотамских источников (1870-е – 1910-е гг.); 2) начало масштабного введения в оборот хеттских источников (1910-е – 1950-е гг.); 3) более широкий синтез данных и концептуальное осмысление их с учётом новых материалов (1960-е – 1990-е гг.); 4) новые дискуссии (с 1990-х гг.). Каждый из этих этапов породил специфические объяснения хеттской внешней политики в рассматриваемый период.
На первом этапе значение решающих факторов в хеттской внешней политике рассматриваемого периода придавалось миграциям (Ф. Хоммель, Л. Кинг, ранний Б.А. Тураев, Л. Вулли) и политическим союзам (М. Ястров, К. Джонс, поздний Б.А. Тураев).
На втором этапе возникает полемика между сторонниками миграционной теории (А. Гётце, Р. Киттель, Б. Грозный, Дж. Майрс, Л. Вулли), специалистами, считающими целью хеттской внешней политики расширение экономико-политического контроля (К. Зельин, Л. Делапорт, Р. Харди) и достижение престижа (Ж. Контено), и сторонниками марксистских и близких к ним объяснений хеттской внешней политики социально-экономическими факторами (В.В. Струве и его ученики).
На третьем этапе взгляды «миграционистов» существенно меняются, на первый план выходит аспект этничности древнехеттской внешней политики (А. фон Шулер, А. Кемпински, К. Кюнэ). Узкий социально-экономический детерминизм оказывается опровергнутым, а в рамках взгляда на экономико-политический контроль как главную цель хеттской политики (именно этот взгляд доминирует на четвертом этапе) разными исследователями акцентируются идеологический (Г. Оттен), политический (О. Сойсал, отчасти М. Ливерани) и экономический (Дж. Маккуин) факторы. Важной особенностью данного этапа была детализация исследований, в результате которых картина, представленная в обзорных работах, была существенно дополнена работами, касающимися отдельных внешнеполитических эпизодов, направлений и правителей. Среди них стоит отметить работы, посвящённые Вавилонскому походу Мурсили I (Х. Шмёкель; М.Н. Мирзоев) и хеттско-вавилонскому взаимодействию в более широком контексте (Х. Кленгель), хетто-хурритскому взаимодействию (Г.М. Аветисян, С. де Мартино), истории хетто-киццуваднских отношений (Дж. дель Монте, Р. Бил, Г.М. Аветисян, А.М. Ясинк, Д. Йошида и А. Камменхубер), взаимоотношениям Идрими с северными соседями (Г. Оллер, Х. Кленгель, В. Майер). Усиление внимания к хетто-киццуваднским отношениям в этот период было связано с введением оборот международных договоров с Киццувадной, существенно расширивших источниковую базу. Затрагивая внешнеполитические проблемы лишь в незначительной степени, неоценимое значение для детальной реконструкции рассматриваемого периода в хеттской истории имеют цикл работ О. Каррубы по среднехеттскому царству и исследования хеттских жалованных грамот на землю.
Усложнение картины, наряду с введением в оборот новых источников – документов из Терки, «Песни об освобождении из плена» и ряда новых среднехеттских жалованных грамот – и дипломатическим изданием известных ранее древнехеттских летописей, заложило основы четвёртого этапа исследований рассматриваемой проблемы. Его начало ознаменовалось появлением новых обзорных работ, посвящённых исключительно политической истории Хеттского царства, в которых важное место занимает реконструкция периода от Мурсили I до Муваталли I (Т. Брайс, Х. Кленгель, Ж. Фрё). При всех различиях во взглядах их авторов на узловые проблемы хеттской истории, их объединяет следование теории экономико-политического контроля и «средней» хронологии. За этими работами последовали как специальные исследования, так и обобщающие работы (А. Подани, Й. Клингер, Л.С. Баюн). Среди наиболее обсуждаемых в специальных работах современности аспектов нашей проблемы следует назвать хетто-ханейское взаимодействие (А. Подани, А.А. Немировский), историю Киццувадны (Ж. Фрё, А. Унал), Сирию после крушения ямхадской государственности под хеттскими ударами (Е. фон Дассов), северный фронтир (Й. Клингер, И. Зингер, К. Глэтц). Особое значение для понимания начала рассматриваемого периода имеет очерк месопотамской истории Д. Шарпена.
Характеристика источников. Источниковой базой являются клинописные тексты на аккадском и хеттском языках из архивов Хаттусы, Алалаха, Тарсы, Ханы и Вавилонии, а также данные археологических исследований городищ данного региона.
Среди них наиболее ценны из-за своей подробности хеттские царские летописи – особый подвид исторических источников, впервые в истории появившийся именно в Хеттском царстве и положивший начало развитию историографического жанра в письменной традиции не только хеттов, но и других народов. Их значение несколько уменьшает тенденциозность, фрагментарность и отсутствие такого рода источников для большей части периода. Наиболее подробно эти летописи освещают действия Мурсили I, Аммуны и Телепину, однако особый интерес представляют фрагментарные исторические тексты, составленные в правление других царей, таких как Хантили I, который имел основания преуменьшать победы Мурсили I и преувеличивать его поражения.
Велико значение примыкающего к летописям царского указа – «указа Телепину», содержащего уникальное для этой эпохи цельное историческое повествование. Заключённый в «историческом введении» к тексту данного указа канонический перечень событий, отражающих деятельность хеттских царей, интересен не только фактическим рядом, но и отражением их оценки, данной самими хеттами.
Основным источником по внешнеполитической деятельности Телепину и его преемников является серия международных договоров царей Киццувадны с Хатти и другими соседями, такими как Алалах. Хотя большинство из этих договоров сохранились весьма фрагментарно, а сохранившиеся положения разных договоров зачастую совпадают в формулировках, изучение эволюции их структуры и акцентирование внимания на различиях в деталях позволяет проследить динамику взаимоотношений Хеттского царства с соседними государствами.
Меньшее значение имеют данные художественных произведений (эпические тексты – «Песнь об освобождении из плена» и «Эпос о поражении Самсудитаны», и (псевдо)автобиографии – «Автобиография Идрими», «Пророчество Мардука», «Пророчество Шульги» и «Автобиография Агума II»), ценные сообщением неизвестных иначе отдельных подробностей некоторых эпизодов хеттской внешней политики. Именно не отражённые более нигде факты заставляют нас считаться с этими тенденциозными, субъективными, фрагментарными и неоднозначными источниками. Содержащиеся в более поздних месопотамских анналистических и хеттских юридических и религиозных текстах данные важны возможностью ретроспективного рассмотрения значения завоеваний древнехеттских царей в месопотамской и хеттской традициях. Наконец, для реконструкции геополитического фона привлекаются скудные данные месопотамской хозяйственной и дипломатической переписки, используемые в хозяйственной документации Ханы датировочные формулы и жалованные грамоты хеттских царей.
Археологические источники вне письменного контекста могут использоваться для изучения внешней политики с особой осторожностью. В связи с этим первоочередное значение приобретают данные раскопок относящихся к исследуемой территории городищ с синхронными архивами (Богазкёй, Телль-Атчана, Терка) или отдельными письменными документами (Тарсус, Татарлы-хёюк). Артефакты вне контекста (например, топор Аммуны) могут иметь иллюстративное значение.
Научная новизна работы заключается в создании значительно пересмотренного и существенно более подробного по сравнению с предшествующими исследованиями варианта реконструкции хеттской внешней политики на основе всех доступных к настоящему времени источников. Работа предлагает дополнительно или заново аргументированые ответы как на вопросы, давно обсуждавшиеся в историографии (проблема хапиру в древнехеттском обществе; природа начального этапа борьбы хеттов с касками), так и на вопросы, специального внимания до сих пор не привлекавшие, а считавшиеся имеющими однозначный ответ, который, как показало исследование, оказывается неверным (проблема подлинности паритета в хетто-киццуваднских соглашениях) или же вообще не ставившиеся (место тех или иных хеттских царей в ряду нечестивых, согласно хеттской традиции, правителей с точки зрения их внешнеполитической деятельности).
Предложены или дополнительно аргументировано решение ряда проблем источниковедческого характера – атрибуция летописи CTH 18 Аммуне и договора CTH 26 Аллувамне, подтверждена оригинальность договора CTH 29, предложено хронологическое расчленение договора CTH 21 на два разновременных договора с общими контрагентами; все это влечет за собой соответствующие изменения в исторической реконструкции.
Уточнены принципы датировки древнехеттского пошиба, созданы палеографические таблицы, позволяющие осуществлять хронологическую и географическую атрибуцию источников.
Теоретико-методологическую основу диссертации составляют общенаучные (анализ, синтез, индукция, квантификация) и специальные исторические методы (внутренняя реконструкция, структурный анализ).
Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных результатов для дальнейшего изучения истории Хеттского царства и международных отношений в Передней Азии, при написании монографий, статей, курсов лекций по истории Хеттского царства и древнего Востока. Особую ценность представляет иллюстративный материал (карты и палеографические таблицы).
Положения, выносимые на защиту:
1. Внешнеполитический кризис Хеттского царства, имевший место с исхода правления Мурсили, был в значительной мере преодолен сначала Аммуной (оперировавшим прежде всего на северо-востоке), а потом – Телепину и Аллувамной (оперировавшими прежде всего на юго-восточном направлении). При Телепину были выработаны новые концепции и механизмы взаимодействия с соседями и новые методы управления подчиняемыми территориями.
2. Между концом правления Мурсили и правлением Телепину произошла существенная смена приоритетов внешней политики хеттов: стремление к экспансии как средству обеспечения престижа сменилось стремлением обеспечить безопасность государства. Эта смена вектора хеттской внешней политики происходит еще в начале периода, а её концептуальное оформление проявилось в «Указе Телепину», где были закреплены представления о естественных границах Хатти «от моря до моря». В договорах того же Телепину с киццуваднским Спудахсу) традиционное для хеттских царей представление о великоцарственности было впервые применено в дипломатии в целях адаптации хеттских концепций к фактическому существованию в вышеназванных границах неподвластных хеттам государственных образований. Телепину вводит практику формально паритетных и по сути диспаритетных международных договоров, которая будет развиваться хеттскими дипломатами и далее.
3. Пиллия Киццуваднский подвергся последовательным атакам со стороны митаннийско-алалахского союза и со стороны Циданты II, установившего фактический контроль над Киццувадной; таким образом, при Циданте II в итоге состоялось новое укрепление положения Хеттского царства на юге, что выразилось и в установлении связей хеттов с Египтом (противником Митанни) около этого времени. При преемниках же Циданты II разразился новый внешнеполитический кризис в связи с утратой Киццувадны и экспансией Митанни; этот кризис и подытожил весь рассматриваемый период и послужил фоном для захвата власти новохеттской династией.
4. Судя по жалованным грамотам хеттских царей и другим источникам, коренные области Хеттского царства прочно удерживались на протяжении всего рассматриваемого периода, а попытки установления и удержания контроля над окраинными областями определялся внешнеполитическими приоритетами соответствующих царей.
5. Северо-восточная периферия Хеттского царства являлась постоянным объектом экспансии и попыток интеграции, проводимых хеттскими правителями на протяжении почти всего нашего периода вплоть до активного наступления на этом рубеже касков при Хантили II; от активности на северо-западной и западной периферии в рассматриваемый период хетты практически отказываются.
6. Со времен Телепину хеттские цари стараются опираться исключительно на собственные силы и не переходить тех естественных границ, концепция которых оформилась при Телепину. Это находит отражение и в выявляющейся по источникам модификации оппозиции «свой – чужой» по сравнению с предшествующим периодом. В целом этот завершивший формирование при Телепину внешнеполитический курс последовательно выдерживался большинством следующих хеттских царей в течение рассматриваемого периода.
7. Привлечение внешних (в частности, хурритских) сил к внутриполитической борьбе за власть со стороны оппозиции правящему царю или претендента на престол систематически имеет место на протяжении периода. Именно фактор внутренних смут ослаблял внешнеполитическое положение хеттов, а пики этих смут при Хантили I (сговор царицы с оппозицией и иноземным агрессором), Аммуне (приход к власти в результате цареубийства) и Тахурваили (попытка свергнуть царствующую династическую линию за счёт привлечения чужеземных войск) сводили на нет внешнеполитические достижения Хеттского царства.
8. Выявленная типология «нечестивых» правителей в хеттской традиции причисляет к ним былых царей с учетом и внутри-, и внешнеполитических факторов: те цари, которым не удавалось справиться с последствиями объединения внешней и внутренней оппозиции, явно или неявно объявлялись в традиции нечестивцами. В соответствии с этими понятиями Хантили I был воспринят негативно в силу попыток максимальной концентрации власти, а Тахурваили – поскольку в борьбе за власть он опирался на поддержку соседей Хеттского государства.
Степень достоверности и апробация диссертации. Достоверность вышеприведённых положений подтверждается анализом всего доступного объёма источниковой базы, хотя будущие открытия в ходе археологических раскопок могут внести коррективы в предлагаемую историческую реконструкцию. В целях апробации основные положения диссертации были опубликованы автором в форме научных статей и представлены в форме научных докладов на российских и международных конференциях: Межвузовская конференция студентов, аспирантов и молодых учёных «Ноябрьские чтения – 2008» (Исторический факультет СПбГУ, 2008 г.); XV, XVI, XVIII, XIX, XX, XXI Международная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (МГУ им. М.В. Ломоносова, 2008, 2009, 2011, 2012, 2013, 2014 г.); LII, LIII, LIV, LV, LVI Международная научная конференция «Новый век: Человек, общество, история глазами молодых» (Саратовский государственный университет имени Н.Г. Чернышевского, 2009, 2010, 2011, 2012, 2013 г.); XII, XV и XVI Молодежная научная конференция по проблемам философии, религии, культуры Востока «Путь Востока» (Философский факультет СПбГУ, 2009, 2012, 2013 г.); I Международная конференция молодых учёных «Рождественские агоны» (Университет Дмитрия Пожарского, 2012 г.); Научная конференция студентов и аспирантов «Лаборатория историка: Источник и метод» (ГАУГН, 2012 г.); Конференция «Текстология Востока: опыт интерпретации и перевода источников» (Институт востоковедения РАН, 2012 г.); Конференция «Письменные памятники Востока. Проблемы интерпретации и перевода» (Институт востоковедения РАН, 2013 г.); Чтения, посвященные памяти Олега Дмитриевича Берлева (Институ восточных рукописей РАН, 2013 г.); IV и V Международная научная конференции памяти Эдвина Арвидовича Грантовского и Дмитрия Сергеевича Раевского «Древность: историческое знание и специфика источника» (Институт востоковедения РАН, 2009, 2011 г.); Международная научная конференции памяти Григория Максимовича Бонгард-Левина (Институт востоковедения РАН, 2010 г.); XVI Востоковедческие чтения А. Крымского (Институт востоковедения НАНУ, Киев, Украина, 2012 г.); XXVII Международная научная конференция по источниковедению и историографии стран Азии и Африки (Восточный факультет СПбГУ, 2013 г.); IX Международная научная конференция в честь академиков Н.М. Никольского и В.Н. Перцева «Ноябрьские встречи» (БГУ, Минск, Белоруссия, 2013 г.); IV Международная научная конференция «Актуальные проблемы истории древнего мира. Ver kijoviensis: sub umbra castanearum» (КНУ им. Т.Г. Шевченко, Киев, Украина, 2013 г.); XVI, XVII и XVIII Сергеевские чтения (Исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, 2009, 2011, 2013 г.); IV Дьяконовские чтения (Государственный Эрмитаж, 2010 г.); IV Дьяконовские чтения (РГГУ, 2012 г.); Оксфордская ассириологическая конференция для аспирантов (Колледж Вольфсон Оксфордского университета, Оксфорд, Великобритания, 2014 г.); Международная научная конференция «Пути сообщения. Дороги и пути в Анатолии с древнейших времён до сельджуков» (Анкарский университет, Анкара, Турция, 2014 г.); LV Международный слёт ассириологов (Коллеж де Франс / Лувр, Париж, Франция, 2009 г.); LVII Международный слёт ассириологов (Университет Ла Сапиенца, Рим, Италия, 2011 г.); LIX Международный слёт ассириологов (Гентский университет, Гент, Бельгия, 2013 г.); VIII Международный хеттологический конгресс (Варшавский университет, Варшава, Польша, 2011 г.).
Структура работы соответствует поставленным задачам. Она состоит из введения, трёх глав, разделённых на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, а также приложений, включающих инвентарь, транслитерации, переводы, комментарии и глоссарии 15 текстов источников. Работа проиллюстрирована 12 картами и 5 таблицами.
Реконструкция Вавилонского похода Мурсили
Таким образом, письменные источники по истории внешнеполитической деятельности древнехеттских царей весьма разнообразны, хотя их и объединяют некоторые особенности, характерные для клинописных памятников ранней древности вообще. Прежде всего, степень сохранности дошедших до нас клинописных табличек зачастую оставляет желать лучшего, от некоторых фрагментов остались лишь по два-три последних знака в каждой строке, что не благоприятствует исследованию каждого битого фрагмента как самостоятельной информационной единицы. Положение лишь отчасти спасает то обстоятельство, что ряд фрагментов принадлежит к разным копиям одних и тех же текстов, которые можно реконструировать путём синтеза. С другой стороны, тексты, сохранившиеся лучше других, например, «Указ Телепину», представляют собой цельное сводное, хотя и тенденциозное, повествование о внешнеполитической активности Древнехеттского царства на севере Передней Азии. Теперь, после их общего обзора, следует оценить значение каждой группы источников для нашего исследования.
PodanyA.H. Hana and the Low Chronology. P. 66. Важнейшими из-за своей подробности являются такие источники как царские летописи и малая анналистика, повествующие именно о внешнеполитической деятельности Аммуны и Мурсили I. Вместе с тем, закладывая лучшие традиции ближневосточного историописания, они являются тенденциозным источником, возможно, умалчивающим о некоторых из поражений царей-героев. Поэтому особо ценны для нас те представители этой группы источников, которые составлялись другими царями, такими как Хантили I, который имел основания преуменьшать победы Мурсили I и преувеличивать его поражения.
Сведения месопотамской анналистики и хеттских религиозных повествовательных письменных источников мало что добавляют к информации, полученной из других источников, зато предоставляют возможность ретроспективного взгляда на оценку завоеваний древнехеттских царей в месопотамской и хеттской традициях.
Данные художественных произведений могут представлять для нас меньший интерес не столько ввиду тенденциозности и субъективизма данной группы источников, сколько ввиду фрагментарности и неоднозначности содержащихся в них сведений о внешнеполитической деятельности древнехеттских царей. Вместе с тем, они свидетельствуют и о таких событиях, которые более нигде не отражены, что заставляет нас считаться с этой группой источников.
Среди документальных источников первоочередное значение имеют государственные договоры и царские указы, которые, помимо отражения исторического процесса в соответствии с функциями этих текстов, упоминают прецеденты из внешнеполитической истории Хеттского царства, демонстрирующие важность соблюдения установленных договорами или указами правил поведения. Так сложился канонический перечень событий, отражающих деятельность хеттских царей, составленный по определённому принципу и зачастую компактно заключённый в «историческом введении» к тексту договора/указа147. Поэтому ценность данных групп источников заключается не только в дополнении фактического ряда событий, но и в отражении их оценки, данной самими хеттами.
Ввиду специфики развития хеттских международных договоров, в рассматриваемый период они, скорее всего, не включали «исторического введения», тогда как ряд более поздних договоров привлекаются для настоящего исследования именно из-за содержания их «исторических введений». Среди документальных источников меньшее значение имеет дипломатическая переписка, представленная весьма скудно. Но те немногие письма, что мы имеем, доставляют нам ценную информацию, во многом не содержащуюся более нигде, что ставит их по исторической ценности в один ряд с произведениями малой анналистики, во многом близкими к ним.
Данные Хеттских законов так же сложны в интерпретации, несмотря на юридическую чёткость текста, но могут отражать правовые последствия внешнеполитической деятельности древнехеттских царей, что побуждает нас к использованию и этого источника.
Не отражая внешнеполитических действий среднехеттских царей, большой интерес представляют их жалованные грамоты на землю, поскольку эта группа административно-хозяйственных документов надёжнее всего сообщает нам, какие территории находились под контролем тех царей, о которых нам больше ничего и не известно.
Будучи неопубликованными, хозяйственные документы из Терки, упоминающие поражение хеттов в неизвестное время, хотя и соотносимые нами предположительно с Вавилонским походом Мурсили I, имеют меньшее значение, чем вышеназванные документальные источники. Вместе с тем, они свидетельствуют о событии, которое в таком виде не отражено в других источниках, что делает их важным историческим источником.
Далее по значению идёт хозяйственная переписка из Вавилонии, относящаяся ко времени хеттского вторжения в эту страну. Они имеют меньшую ценность из-за того, что её данные трудно соотнести с другими сведениями о Вавилонском походе Мурсили. Всё же, эти письма отчасти расширяют наши представления о внешнеполитической деятельности Мурсили I.
Наконец, почти ничего нового для раскрытия нашей проблемы не дают хозяйственные документы, происходящие из II слоя Телль-Мухаммада. Они сообщают нам лишь о факте восстановления Вавилона, ничего не говоря ни о том, кто это сделал, ни о том, какое этот факт имеет отношение к покорению города Мурсили I. Эти документы используются при исследовании хронологии, в результате которого подтверждается давно предполагавшийся факт, что между захватом Вавилона Мурсили с сопутствовавшим ему разрушением, и возрождением города прошло 2-3 года148.
Археологические источники вне письменного контекста могут использоваться для изучения внешней политики с особой осторожностью. В связи с этим первоочередное значение приобретают данные раскопок относящихся к исследуемой территории городищ с синхронными архивами (Богазкёй, Телль-Атчана, Терка) или отдельными письменными документами (Тарсус, Татарлы-хёюк). Артефакты вне контекста (например, топор Аммуны) могут иметь иллюстративное значение. Историография Несмотря на редкость специальных исследований, посвященных рассматриваемым проблемам, отдельные аспекты темы настоящего исследования привлекают внимание исследователей со времён первых шагов ассириологии как научной дисциплины. Особое внимание исследователей привлекали вопросы связей хеттов с Месопотамией в данный период в целом, причины древнехеттской экспансии и характер отношений с Киццувадной. Условно можно выделить четыре этапа в развитии исследований нашей проблематики - первых подходов, связанных с введением в оборот и осмыслением месопотамских источников (1870-е - 1910-е гг.); начала масштабного введения в оборот хеттских источников (1910-е - 1950-е гг.); глобального синтеза и концептуального осмысления с учётом новых материалов (1960-е - 1990-е гг.); новых перспектив (с 1990-х гг.). В настоящем историографическом обзоре будут обозначены общие тенденции каждого периода, при этом наибольшее внимание следует уделить современным тенденциям, тогда как сохраняющие актуальность (а для первого этапа - и интересные с точки зрения развития идей) выводы предыдущих поколений исследователей будут сосредоточены в основной части работы.
Внешнеполитическая деятельность Аммуны
Но, несмотря на восстание в Кише в начале его правления, вызванное стремлением замены элит, в целом его правление увенчалось многочисленными завоеваниями, а завоевание Аккадского царства кутиями в действительности происходит лишь при его сыне. Вероятно, более резкое сосредоточение в традиции об Аккадской династии греховности на её наиболее амбициозном правителе по сравнению с IV династией Египта было вызвано не столько уровнем его конфликта со жречеством, сколько более резкой сменой власти в её конце. Наибольшей степени амбициозность правителя вступила в конфликт со жречеством в
Петербургское востоковедение, 1997. С. 260-269. Египте Эхнатона, который совершил не просто отступление от исконного порядка, а целенаправленный и теоретически осмысленный разрыв с предшествующей религиозной традицией. Как показали И.А. Ладынин и А.А. Немировский, традиция осуждения Эхнатона прошла после его смерти путь от описания в текстах времён Тутанхамона, Эйи и Хоремхеба его как легитимного правителя, в чьё правление совершилось зло, до именования его врагом и мятежником с включением периода его царствования в число лет легитимного правления Хоремхеба при XIX династии, наконец, с обретением статуса «плохого» царя Хоремхебом, изначально функционером амарнского времени, в представлении XX453 династии. Сходная ситуация была в Бакале начала VII в. н.э., где одной из важнейших забот верховного правителя было почитание божеств-покровителей династии, и пренебрежение этой обязанностью считалось преступлением. В 612-615 гг. здесь правил Мат-Муван, замещённый К инич-Ханаб-Пакалем I (615-683), принадлежавшим к царскому роду по женской линии. Текст «Храма надписей», созданный при преемнике и во славу последнего, описывает правление Мат-Мувана в темных красках, обвиняя того в том, что он почитал только своего собственного «бога», не уделяя внимания другим богам. Соответственно бесчестный правитель потерял власть, которая перешла к К инич-Ханаб-Пакалю I, совершившему ритуальное очищение и нанёсшему сокрушительное поражение своим
Другие правители были объявлены «нечестивыми» в ходе внутриполитических конфликтов без непосредственного участия служителей культа. Таковым был правитель II династии Лагаша Наммахани, чьё имя было уничтожено почти на всех его памятниках455 урским Ур-Намму, который исключил в своей версии «Царского списка» Лагаш из числа городов Шумера, где в прошлом пребывала предвечная царственность. Это было связано с сотрудничеством Лагаша с кутиями, которых изгнал Ур-Намму456. В Египте таковым может считаться образ «нечестивого» Ирсу на рубеже XIII-XII вв. до
Третий тип представляют «нечестивые» правители-чужеземцы. В египетской традиции наиболее ярким их представителем является Камбиз, чья «нечестивость» подчёркивается в её рецепции Геродотом (Her. Ill 38) с религиозной коннотацией и являет воплощение иноземного зла в коптской традиции с последующим вымыванием имени «нечестивца» в арабской458 . Вероятно, «нечестивыми» могли объявляться чужеземные цари-противники и при их жизни, как это случилось с лидийским Гигесом, в отношении которого в письме астролога Аккуллану ассирийскому царю Ашшурбанапалу может содержаться намёк на неправедное осуществление власти над Лидией в период ухудшения отношений между Ассирией и Лидией459.
Выделив три типа «нечестивых» правителей - амбициозных в конфликте со жречеством (I), жертв внутренних конфликтов в союзе с чужеземцами (II), и собственно чужеземцев (III) - следует типологизировать хеттских «нечестивых» правителей, исходя из известных о них традициях. Случай Хаттусили II следует признать пограничным между I и II типами, т.к. религиозная составляющая здесь, хотя и присутствует (отсылка к конфликту в первой молитве Мурсили II против чумы), не свидетельствует конфликт со жречеством, суть конфликта заключалась в нарушении династической последовательности, а его внешняя политика в Сирии была вялотекущей. удачливым правлениям Хаттусили I и Мурсили I вместе взятым. Отличает этого царя и, по-видимому, естественная смерть в старости, контрастирующая с насильственной кончиной его предшественника Мурсили I и преемника Циданты I461. Конечно, такое внимание Телепину к его правлению во многом связано с эпизодом при Сукции, имевшем вследствие гибели хеттской царицы и её детей большое генеалогическое значение для документа, посвященного проблемам престолонаследия462.
Традиционно считается, что при Хантили I происходит начало полосы упадка в Хеттском царстве, проявившегося и во внешнеполитических поражениях463, несмотря на попытки сохранить достижения предшественников464. Вместе с тем, как мы показали, сами действия Хаттусили I и Мурсили I на сирийском направлении были весьма неоднородны, а вернувшийся из вавилонского похода Мурсили был убит при непосредственном участии Хантили. Казалось бы, насильственная смена правителя оппозиционно настроенной знатью должна была означать и изменение внешнеполитических приоритетов. Однако нам известны случаи столкновения с оппозицией самого Хантили І в эпизоде при Сукции, когда объединились его внешние и внутренние враги465, и в конце его жизни, когда его прежний соратник Циданта прокладывал себе путь к престолу по трупам законных престолонаследников (СТН 19 18). Это свидетельствует о принадлежности Хантили I только к одной из группировок, не разделявших взгляды на экспансию позднего Мурсили I. От Хантили I до нас, возможно, дошло несколько анналистических произведений, которые в значительной степени содержат информацию о Мурсили І. В одном из таких произведений, «Повествовании о Вавилонском походе Мурсили I» (СТН 10.2), как отмечают исследователи466, неоднократно подчёркивается обобщение деятеля как хеттов вообще. Вместе с тем, постоянное указание рассказчика на свою сопричастность действию, выражаемое формами 1 Р1. глаголов (КВо III 45 4 , 8 , 9 , 10 ) и притяжательных местоимений (КВо III 45 5 , 6 , КВо XXII 7 2 , 5 ), может передавать здесь и его сочувствие подобным экспансионистским устремлениям
Внешнеполитическая деятельность Аллувамны
Возможно возражение против такой интерпретации, поскольку до нас дошли от СТН 25 (с второстепенным положением Пиллии в тексте документа) копия, написанная хеттским пошибом (тогда как происходящие из Кицпувадны копии СТН 26 и 29 были написаны кицпуваднским пошибом), а от А1Т 3 (с первостепенным положением Пиллии в тексте документа) - копия, заверенная Пиллией (она несет оттиск печати, следы которой неразличимы, но его место в структуре таблички свидетельствует в пользу ее атрибуции Пиллии859). Но хеттский пошиб сам по себе не является однозначным свидетельством хеттского происхождения СТН 25, поскольку так называемый "сирийский пошиб" был выделен для текстов на аккадском, а не хеттском языке. СТН 25 был обнаружен в той же комнате 5 архива Бююккале А860, как и СТН 26 (для которого предполагается киццуваднское происхождение), а его точное место находки совпадает с таковым для писем из Египта и летописей, составленных Мурсили II, но не для хеттских черновиков международных документов (впрочем, место находки многих таких черновиков не известно)861.
Несмотря на то, что А1Т 3 часто рассматривается как пример сирийской договорной традиции862, И. Маркез Рове привел аргументы в пользу его киццуваднского происхождения: первостепенное упоминание Пиллии; печать Пиллии; LU.MES SIGs "знатные люди" не засвидетельствованы в Алалахе, но упоминаются в хетто-киццуваднских договорах; принадлежность богов клятвы к киццуваднскому, а не алалахскому пантеону; клятва с митаннийским царем Парраттарной представлена с точки зрения Пиллии. Его аргументация подкрепляется Ш. Изреелем и И. Зингером863, которые указывают на киццуваднскую, а не сирийскую привычку написания rakasu(m) и его дериватов знаками S-, а не S-серии.
Но аргумент S-серии едва ли говорит о специфической связи между киццуваднскими договорами и А1Т 3, поскольку утрата противопоставления знаков S- и S-серий наблюдается в писцовых традициях всего сиро-анатолийского региона864 и предполагается в Алалахе865. Аргумент пантеона также едва ли может основываться на киццуваднском вместо алалахского происхождении богов клятвы (бог грозы, бог солнца и Ишхара). Так, бог грозы вместе с ISTAR (чтением этой логограммы может быть Ишхара) относятся к числу главных алалахских богов, а бог солнца засвидетельствован среди богов клятвы А1Т 2866. Более того, боги клятвы А1Т 2 и 3 едва ли принадлежат вообще исключительно к какому-то одному местному пантеону, поскольку их почитали повсеместно867.
Аргумент LU.MES SIG5 "знатные люди" также слаб, их функции в контексте договорных обязательств различаются: в хетто-киццуваднских договорах они приносят клятву во избежание лжесвидетельства о беглых и их пособниках, а в А1Т 3 они клянутся не относительно свидетельства беглых и их пособников, а относительно своего города868. Напротив, функциональное сходство института свидетелей в А1Т 2 и А1Т 3 подтверждает алалахское происхождение этого пункта договора: совпадает даже число клянущихся представителей местных структур управления (А1ТЗ:38: 5 LU.MES SIG5; AIT 2:27: 5 LU.MES si-buMES-su), вместе с которыми клянется градоначальник (LlJhazannu(m)), который как раз не упоминается ни в одном из хетто-киццуваднских договоров869. Конечно, если печать действительно принадлежит Пиллии, данная копия была заверена им для Идрими. Однако сам текст договора мог быть составлен только в одном месте и едва ли мог быть изменен сторонами соглашения между завершением его согласования и обменом заверенными копиями870.
Если бы AIT 3 был продуктом не алалахской, а киццуваднской традиции, то язык текста должен был бы демонстрировать специфическую близость к киццуваднской, а не алалахской традиции. Однако лексем, присутствующих только в А1Т 3 и хетто-киццуваднских договорах и отсутствующих в других текстах из Алалаха, нет, притом что в Алалахе не засвидетельствовано 15 лексем, т.е. 15.5% лексики хетто-киццуваднских договоров, тогда как в текстах хетто-киццуваднских договоров отсутствуют 16 лексем, присутствующих только в А1Т 3 и алалахских текстах, что составляет 35.5% лексики А1Т 3. Лексем, представленных одинаковыми написаниями в А1Т 3 и хетто-киццуваднских договорах, насчитывается 16 (одна лексема и одна словоформа из которых не встречаются в более ранних текстах из Алалаха), из них восемь приходится на служебные части речи и только два написания и одна словоформа уникальны для Алалаха, а одно написание встречается в алалахских текстах впервые. Общих же для А1Т 3 и хетто-киццуваднских договоров лексем насчитывается 35, т.е. 78% лексики А1Т 3, а общих для А1Т 3 и алалахских текстов лексем насчитывается 41, т.е. 91% лексики А1Т 3, что также свидетельствует в пользу большей близости лексики А1Т 3 к алалахской, нежели киццуваднской традиции.
Стоит особо отметить такие различия, которые касаются базовой для жанра договоров лексики: различное обозначение клятвы (в А1Т 3 - только характерное для алалахской традиции nls Hani; в СТН 26 - помимо nls Hani употребляется татїїи(т), засвидетельствованное в Алалахе более поздними текстами), различное выражение паритетного характера договора (в А1Т 3 - характерное для алалахской традиции ina birl=sunu; в СТН 21 - засвидетельствованное в текстах Мари и Алалаха IV qatamma), различное выражение процесса клятвы (в А1Т 3 произнесение клятвы передано формами G-породы глагола zakaru(m); в хетто-киццуваднских договорах непосредственно произнесение клятвы передано формами S-породы глагола zakaru(m), а отсутствующие в А1Т 3 формы глагола eresu(m) передают принуждение к клятве).
Вместе с тем, для общих словоформ А1Т 3 и хетто-киццуваднских договоров различия орфографии засвидетельствованы в 10 словоформах у 8 лексем (23% общей лексики), а для общих словоформ А1Т 3 и алалахских текстов различия орфографии не вполне подходит ввиду возможных искажений при переводе присланной хеттами официальной аккадоязычной версии на египетский язык, к тому же СТН 91 был заключен на расстоянии - Хаттусили никогда не встречался с Рамсесом, тогда как митаннийский царевич Саттивасса посещал Суппилулиуму, и Пиллия мог почтить визитом Идрими). засвидетельствованы в 10 словоформах у девяти лексем (22% общей лексики). Из орфографических различий А1Т 3 и хетто-киццуваднских договоров два приходятся на наличие или отсутствие фонетического комплемента при логограмме (в одном случае у А1Т 3, в другом у СТН 26, 29); два - на отсутствие в А1Т 3 детерминатива, присутствующего в СТН26, 29871; пять- на полные написания872 (та-ат-та-а-ап, та-ап-пи-ит-те-е, i-na-an-dinH73, i-sa-bat-su, uta-na-ar в AIT 3 при та-ат-та-ап, та-ап-пи-те-е, i-na-an-di-in 874 , i-sa-ab-bat=ma 875 , uta-na-a-[ar\ 876 в хетто-киццуваднских договорах); одно - на различия в огласовке глагола (3Sg. G Pres. i-ir-ra-ab в AIT З877 и /-ir-ru-ub в хетто-киццуваднских договорах).
Фрагмент договора (?) с упоминанием Циданты II (?) (СТН 275)
Общий ход внешнеполитической активности, протекавшей в период от Мурсили I до Муваталли I, можно кратко изложить следующим образом. Восстановив силы Хеттского царства после непродолжительной смуты, Мурсили I провёл ряд походов в Сирии, где сумел окончательно сокрушить Ямхад. Желая сохранить достигнутое, Мурсили I пытается закрепиться в Вавилоне, на престол которого восходит его неизвестный вассал, однако в результате восстания хеттские силы утрачивают контроль над Месопотамией, а заполнившие их нишу касситские и хурритские вожди завершают покорение месопотамских и сирийских городов. Двор Мурсили уже не верит в его идеологию хеттского присутствия за Тавром, и он сам в ней разочаровывается, а вскоре после возвращения оказывается убит представителями оппозиционно настроенной элиты.
Взошедший на престол её представитель Хантили I пытается упрочить хеттское владычество на севере Сирии, где его крайней точкой продвижения стала Астата, однако в ходе вторжения хурритов на территорию Хеттского царства союз хеттской оппозиционной элиты с внешним врагом оказался как никогда прочен, что заставило Хантили I действовать крайне осторожно. Ему удалось провести ряд походов в некоторые области Восточной Анатолии, однако его внутриполитические действия, обусловленные стремлением к концентрации власти, перечеркнули в глазах потомков внешнеполитические достижения, и известие о его «нечестивости» вошло в историю. Однако в практическом плане его политика не была неудачной, и многое из его достижений будет взято на вооружение Аммуной.
О внешней политике преемника Хантили Циданты I практически ничего неизвестно, атрибуция ему каких-либо документов спорна. Однако конфликт между Хантили I и Цидантои I мог иметь отражение и на внешнеполитическом уровне. Во всяком случае, убивший Циданту и севший на престол его сын Аммуна, кажется, перенял у Хантили вектор направленности внешней политики. Его путь к престолу, обагрённому отцовской кровью, был весьма не прост, и, если Хантили была поставлена в вину «нечистота» в связи с его северо-восточными походами в районе Каласмы, то Аммуна начал свою карьеру с походов на северо-восток, в районе Эмемеи и Капирухи. В целом, география его походов была широка, и локализация большинства топонимов, связанных с походами Аммуны, позволяет нам оценить масштаб его военной активности, протекавшей в весьма отдалённых от Хаттусы районах западного (Саллапа, Алла(?), страна Арцавия), северо-восточного (Таккумиса, Капируха, Эмемея, Пардувата, Саххуилия, Типия, Хаспина) и юго-восточного (страна Адания, Хахха) направлений. Если на западе воспользовавшиеся тяжёлым положением в Хатти страны, кажется, обрели независимость, то на северо-востоке и юго-востоке Аммуна достиг определённых успехов, на некоторых участках раздвинув хеттские границы. Возможно, с тяжёлыми временами вследствии неблагоприятных климатических факторов в эпоху Аммуны или хронологически смежных с ним царей следует связывать договор с хапиру, на которых возлагались определённые военные функции. С другой стороны, сил Хеттского государства на этом этапе его развития вполне хватало для проведения политики интеграции на такой северо-восточной окраине как Пала.
Восстававшая при Аммуне Адания на юго-восточной периферии по-новому заявит о себе в эпоху Телепину, на глазах которого произойдёт процесс оформления государства Киццувадна на прежде подвластной хеттам территории у сирийской границы. Изначальные действия Телепину на юго-восточном направлении были связаны вовсе не с этим процессом, а со стремлением восстановить хеттскую власть в хассувском регионе и вернуть контроль над сиро-анатолийским торговым путём. Однако вспыхивавшие на территории будущей Киццувадны восстания, среди которых самым известным стало поднятое Лаххой в Лавацантии, заставили его озаботиться проблемой охраны границ вообще, и, сформировав картину страны «от моря до моря», он вписывает в неё Киццувадну путём заключения международных договоров, формально паритетных, но фактически признающих хеттский приоритет. Фактически Телепину не удалось полностью овладеть ситуацией, и его второй договор с киццуваднским Спудахсу демонстрирует ослабевание Хеттского царства и экспансию Киццувадны.
Преемник Телепину Аллувамна остановил рост амбиций Киццувадны и своим договором с Паддатиссу закрепил стратегически выгодное для хеттов прохождение границы по киликийским предгорьям Тавра. На севере в его эпоху могла начаться борьба с мигрировавшими в результате изменения климата причерноморскими касками, отрезавшими хеттов от Чёрного моря. Неблагоприятное соседство с касками и Киццувадной могло быть использовано противником Аллувамны в борьбе за хеттский престол - Тахурваили, который, судя по всему, широко использовал чужеземную поддержку для удовлетворения личных амбиций в ущерб интересам Хатти, нуждаясь в войсках киццуваднского Эхеи. Сменивший Тахурваили на хеттском престоле Хантили II пытался продолжать политику своего отца Аллувамны, однако именно с его именем поздняя традиция связывает наибольшие территориальные потери на севере в пользу касков, во многом обусловленные политикой его предшественника.
Чрезмерное усиление на юге правителей Киццувадны обернулось против них при Пиллии, который переоценил свои дипломатические силы и, заключая, в стремлении укрепить южную границу, договор с алалахским Идрими, допустил возможность союза между Алалахом и набиравшим силу их восточным соседом Митанни. Вскоре Идрими реализовал эту возможность, и отказ Пиллии осуществить положение договора об экстерриториальности митаннийских беглых послужил поводом к войне, в ходе которой Митанни и Алалах нанесли серьёзный урон Кицпувадне, охватившей к тому времени остатки хеттских владений в Сирии вплоть до Евфрата. Воспользовавшийся катастрофой соседа хеттский Циданта II ударил по Кицпувадне с другой стороны и вынудил Пиллию к подписанию договора, фактически вернувшего его в русло хеттской внешней политики. К сожалению, обстоятельства последующего перехода Кицпувадны в митаннийский стан, произошедшего при Хуцции III или Муваталли I, не вполне ясны, однако это упущение Циданты II было, несомненно, связано с общим ухудшением хеттского внешнеполитического положения при его преемниках. Однако центральные области Хатти прочно удерживались при всех наследниках Телепину.
В рассматриваемый период хеттская внешняя политика существенно изменила свой характер по сравнению с временами Хаттусили I. Отказ от широкомасштабных завоеваний стал постепенно её доминантой, и преемники Телепину уже не пытались выйти за пределы Анатолии. Однако сложные условия внешнеполитической деятельности заставили их отработать те механизмы, которые в итоге вернут Хатти в число великих держав - мастерство дипломатии, гибкость политического мышления и стратегическое распределение ресурсов. Большую роль на протяжении всего периода играл фактор сотрудничества внутренней оппозиции с внешним врагом, из чего потомки этих царей извлекут верные уроки.
