Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Интеллектуальная жизнь послевоенной Испании (1939-1956 гг.) 28
1. Испанская интеллигенция в условиях разрыва культурной традиции 28
1.1. Конец гражданской войны и культурный разрыв 28
1.2. Эволюция режима и начало восстановления интеллектуальной жизни 36
1.3. Возрождение культурной жизни послевоенной Испании 42
2. Испанская идея и «проблема Испании» 53
2.1. Две Испании и формирование доктрины «Испанидад» 53
2.2. «Проблема Испании»: полемика между Лаином Энтральго и Кальво Серером 62
3. Университетский кризис февраля 1956 года 70
3.1. Руис Хименес и университетское обновление между 1951 и 1956 годами 70
3.2. Университетский кризис 1956 года 76
Глава II. 1960-е: время перемен 86
1. Испания на рубеже 1950-1960-х годов и первые шаги на пути к возрождению гражданского общества 86
2. Закон о прессе и печати Мануэля Фраги Ирибарне 94
2.1. Положение печати до принятия закона Фраги 94
2.2. Закон о прессе и печати 1966 года и его противоречия 103
3. Журнал «Cuadernos para el Dialogo» как рупор перемен 112
4. Культурная жизнь Испании 1960-х годов 124
4.1. Новые тенденции в сфере культуры 124
4.2. Творческая интеллигенция в борьбе за демократические свободы.. 144
Глава III. Возвращение к гражданскому обществу 161
1. Кризис 1969 г. и необратимость перемен 161
1.1. Политическая ситуация в последние годы режима (1969-1975 гг.) 161
1.2. Социальные изменения 172
2. Воплощение новых тенденций в культуре 185
2.1. «Национальная самокритика» в испанской литературе 1970-х гг... 185
2.2. «Независимый театр» 195
2.3. Три дороги испанского кинематографа 201
2.4. Изобразительное искусство: от франкизма к постмодернизму 210
2.5. Новый культурный горизонт 216
3. После Франко — что? На встречу новой эпохе 222
3.1. Спор о будущем Испании 222
3.2. Возвращение к гражданскому обществу и поиски национального консенсуса 235
Заключение 243
Библиография 251
- Конец гражданской войны и культурный разрыв
- Закон о прессе и печати 1966 года и его противоречия
- «Независимый театр»
Введение к работе
Режим франкистской диктатуры занимает особое место среди недемократических режимов XX века. Родившись как режим, «взявший за образец тоталитарную линию», за почти сорок лет своего существования он прошел долгий и сложный путь эволюции. В результате этой эволюции Испании удалось перейти на новый исторический этап, связанный с утверждением демократии, восстановив после длительной изоляции свое место в Европе без больших социальных потрясений и кровавых переворотов.
В этом контексте, причины, обусловившие эволюцию режима и позволившие сравнительно легко утвердиться новым политическим ориентациям государства и общества, выглядят одной из наиболее сложных и интересных проблем при исследовании истории Испании периода франкизма.
На протяжении второй половины XX века исследователи разных стран неоднократно обращались к этой проблеме, анализируя социальные, политические и экономические предпосылки эволюции режима, особое внимание уделялось и оппозиции режиму. При этом проблема «интеллектуальной оппозиции» нередко отходила на второй план. Вместе с тем, актуальность этой темы несомненна, так как испанская интеллигенция стала одним из катализаторов эволюции политической системы и мышления испанского общества. В стране, где не существовало легальных политических партий, испанские деятели культуры играли ту роль, которую в демократических странах выполняет правительственная оппозиция.
С победой Франко в гражданской войне и расколом испанского общества на побежденных и победителей, испанская интеллигенция оказалось в тяжелейших обстоятельствах культурного разрыва. Многие из тех, кого можно назвать «цветом испанской нации», были вынуждены покинуть страну, многие были физически уничтожены. Политическое
давление и сложная экономическая обстановка не могли способствовать восстановлению культурной жизни.
Однако, начиная с 1940-х гг. со стороны режима был предпринят ряд мер, способствовавших возрождению культурной жизни и активизации интеллектуальной сферы. В 1940-1950-е гг. среди тех, кто изначально поддерживал режим Франко, наметилась тенденция к переходу в оппозицию. 1956 год стал точкой отсчета, когда оппозиционные настроения охватили большинство видных деятелей испанской культуры. В это же время в Испании на смену автаркии пришли идеи «развития», а вместе с ними понимание, что экономических реформ недостаточно и либерализация политической сферы неизбежна. Режим не мог этого не чувствовать и его ответом стало принятие нового закона о прессе и печати, известного как «Закон Фраги». Этот закон, несмотря на все свои недостатки, открыл новые возможности и способствовал активизации культурной жизни Испании.
К концу 1960-х гг. оппозиционные настроения интеллигенции поддерживала большая часть испанского общества. В это же время испанская культура окончательно перешла к параллельному существованию с политическим режимом Франко. Ее представители были заняты осмыслением минувших тридцати лет и, в то же время, смотрели вперед, осознавая, что будущее уже торопится сменить разрушающийся режим. Новое поколение ощущало себя неотъемлемой частью демократической Европы, и ответ в споре о будущем Испании был для него очевиден.
Сегодня особенно важно обратиться к рассмотрению оппозиционных настроений среди испанской интеллигенции и исследованию культурной жизни периода франкизма, чтобы понять причины глубоких трансформаций произошедших в сознании испанского общества и объяснить относительную легкость перехода Испании от диктатуры к демократии.
Несомненно, что сфера культуры является зеркалом процесса перемен в обществе и, в то же время, отражая действительность, стимулирует данные изменения. При этом необходимым условием, позволяющим избежать искажений, является свобода творчества. Испанская интеллигенция, борясь за столь необходимые ей демократические свободы, пробуждала общественное сознание и влияла на изменение политической обстановки в стране. Изучение «интеллектуальной оппозиции» франкистскому режиму позволяет получить объективные представления о влиянии испанской интеллигенции на процесс роста оппозиционных настроений в испанском обществе периода франкизма.
Среди специалистов испанский путь перехода к демократии признан эталонным и актуальность его изучения не подлежит сомнению. Действительно, Испания добилась значительных успехов на пути социально-политической трансформации, создав стабильную политическую систему представительной демократии, и по праву заняла достойное место в Европейском сообществе.
В данном исследовании автор сделал попытку оценить значение деятельности представителей испанской культуры в процессе возрождения гражданского общества и перехода Испании от диктатуры к демократии.
Объект исследования - культурная жизнь Испании в условиях франкистского режима; значение феномена «интеллектуальной оппозиции» в процессе возрождения гражданского общества и переходе Испании от диктатуры к демократии.
Предмет исследования - анализ деятельности представителей испанской культуры в их оппозиции франкистскому режиму.
Цель работы - изучение оппозиционных настроений испанской интеллигенции по отношению к франкистскому режиму и выявление ее роли в переходе Испании от диктатуры к демократии и возрождении испанского гражданского общества.
Задачи исследования:
дать характеристику испанского общества и государства в ходе его новейшей истории, проследить динамику эволюции общества и режима;
выявить черты режима, которые обусловили его приспособляемость к изменению исторической ситуации;
рассмотреть особенности развития испанской культуры в условиях франкистского режима;
проанализировать динамику оппозиционных настроений в испанском обществе: определить, какая роль принадлежала в этом процессе испанской интеллигенции;
оценить значения деятельности представителей испанской культуры в процессе возрождения гражданского общества и перехода Испании от диктатуры к демократии.
В качестве методологической основы диссертации для выполнения поставленных задач использовались методы конкретно-исторического анализа (на основе проблемно-хронологического подхода) в сочетании с методом сравнительного анализа. Методологическим принципом работы является комплексный подход к исследованию исторического процесса.
Хронологические рамки работы охватывают период с 1939 по 1975 гг., т.е. время существования франкистского режима в Испании.
Степень разработанности проблемы. Тема оппозиции франкистскому режиму неоднократно рассматривалась в работах отечественными и зарубежными историками, при этом проблема «интеллектуальной оппозиции» нередко отходила на второй план. Отдельные аспекты исследуемой проблемы затрагивались в некоторых работах, однако во всей полноте она остается мало разработанной и требует в своем рассмотрении обобщающего подхода.
Конец гражданской войны и культурный разрыв
Одним из самых тяжелых событий в истории испанской культуры XX века стало то, что страну покинула значительная часть выдающихся представителей испанской интеллигенции (философов, ученых, литераторов, поэтов, художников). Изгнание и сопровождавший его разрыв в испанской культурной традиции наложили неизгладимый отпечаток на дальнейшее развитие интеллектуальной жизни Испании.
Хосе Луис Абельян писал: «сложившаяся культурная ситуация и ее последствия сделали Испанию интеллектуальной пустыней»1. Трагедия страны в целом, перевернувшая жизнь всего народа, стала трагедией культуры, «разрушение гражданской жизни разрушило интеллектуальную жизнь»2.
Среди испанской интеллигенции были те, кто остался в Испании или вернулся сразу после войны, как Асорин, Бенавенте, Бароха, Менендес Пидаль, Грегорио Мараньон, Эухенио ДОрс, Хавьер Зубири, Мануэль Гарсиа Моренте, Хименес Кабальеро, Мануэль Мачадо, Висенте Александре, Дамасо Алонсо и др. Позднее вернулись Хосе Ортега и Гассет и Рамон Перес де Айала. С помощью этих людей многое было сохранено, однако, большая часть вернувшихся и новое поколение испанской интеллигенции жили в ситуации внутреннего изгнания. Немногие из них по доброй воле соглашались с новыми директивами официальной политики в области культуры, и в этих условиях публичная интеллектуальная работа была практически невозможна.
Официальная культура, в свою очередь, порвала все отношения с либеральной европейской культурой, включая философию и науку. Эта крайность была тогда защитой ортодоксальности (религиозной и политической), почти всегда узкой и догматичной. В свою очередь, навязываемая идеологическая униформизация, создавала условия, исключающие интеллектуальную свободу. Дионисио Ридруэхо, испанский поэт и политический деятель, один из основателей фаланги, со временем в корне изменивший свои взгляды, перейдя в открытую оппозицию режиму, так характеризует испанскую культуру первых послевоенных лет: «Наука и образование превратились в официальные службы догматического государства, которое, зачастую, передавало их в полномочия церкви. Без сомнения это служило важным арсеналом для их восстановления, но их внутренняя жизнь ограничивалась, цензурировались и управлялась в соответствии с чем-то, весьма отличным от свободного импульса, без которого вся интеллектуальная жизнь воспринимается как ремесло или служба. В теоретическом представлении (что видно в философской и социологической тематике) -она становится плачевной, в связи с доктринальными условиями и давлением цензуры, с доминированием религиозной составляющей»3.
Говоря о том времени, Хосе-Карлос Майнер отмечал: «делом Фаланги было замораживание мадридской интеллектуальной жизни после 1939 г.» . Жесткий контроль и строгое официальное администрирование (государственное и религиозное) сопровождались в те годы обострением не только критики, но и прямого обвинения либеральной интеллигенции, «гнусного и дьявольского мозгового центра анти-Испании»5. Эта критическая и обвинительная компания, в основном, была направлена против представителей Свободного института просвещения, и старательно скрывала свою анти-интелектуальную сущность. Примером может служить работа Энрике Суньера «Интеллигенция и испанская трагедия», изданная в Бургосе в 1937 г. или коллективный труд «Мощная секретная сила: Свободный институт просвещения», вышедший в свет в 1940 г6.
Но вдали от официальных компаний по форсированию униформизации, иногда сопровождавшихся почти инквизиторскими действиями, не все в стране было так единообразно, даже внутри самой политико-интелектуальной системы, установившейся в 1939 году. Неизменно сохранялось различие настроений и действий внутри системы и составляющих ее элементов. Элиас Диас пишет: «Я думаю, к примеру, что не все представители «национальной Испании» (так же как и «Испании республиканской») участвовали в войне по одним и тем же причинам или имели одну идею... не возможно, чтобы все имели единственную концепцию, единственную идею какой должна стать Испания 1939 г.»7.
Дионисио Ридруэхо говорит о глубокой разобщенности самого лона «Испании национальной», чьи два полюса не всегда совпадали с делением на «католиков» (старшее поколение) и «фалангистов» (современные представители). В действительности, существовали «современные католики», также как и «старые фалангисты» . По словам Ридруэхо: «Скоро стало заметно, что эти элементы — группы, персоны, -интегрировавшиеся в сложившуюся систему, состояли из двух различных совокупностей, не только по причине идеологии, но также настроений, действий или психологической организации. Одну из совокупностей можно назвать интегристской, по ее двойной направленности — религиозной и национальной. Речь идет о контрреволюционерах, реставраторах знаменитой «вечной Испании», которую, очевидно, никто никогда не знал, потому что вечность не является историей... Другая совокупность включает в себя представителей другого рода. Для них интеллектуальная жизнь имела собственную ценность. Они также хотели служить, но для того, чтобы служить, необходимо быть искренним, а это исключено в условиях невежества и запретов» .
Закон о прессе и печати 1966 года и его противоречия
Новый закон о прессе и печати, одобренный кортесами 15 марта и вступивший в силу 9 апреля 1966 г., вызвал в стране много споров задолго до его утверждения. Впервые Фрага Ирибарне передал Франко его проект 23 января 1964 г. Проект закона изучался и обсуждался в Национальном совете печати (1964), на Совете министров (1965), в кортесах (1966) и был одобрен после внесения поправок в 52 из составлявших его 72 статей.
Данный закон упразднил практику предварительной цензуры, введенную в 1938 г., но продолжил осуществлять контроль другими методами. Мир прессы изменился под воздействием возможностей, которые предоставил новый закон, но реакция политических сил на эти изменения имела печальные последствия для многих изданий и журналистов. Уже в первые годы действия закона, благодаря предоставленным им новым возможностям, в печати появились 129 публикаций оппозиционного характера. Однако в тот же период согласно данным, представленным министром информации и туризма, администрация применила 339 судебных санкций к 82 публикациям, 180 из которых завершились штрафом или отстранением от должности. Другими словами, каждые два дня администрация (в лице генерального директора прессы, министра информации или Совета министров), заводила дело на журнал или газету и каждые четыре дня налагала санкции. С незначительными изменениями эта практика сохранялась до смерти Франко. В 1975 г. еженедельник «Cambio-16» приостанавливался на 3 недели, юмористический журнал «El Papus» 2 раза за 4 месяца, «La cadornis» на 3 месяца, «Triunfo» на 4 месяца, еженедельник «Mundo» на 4 месяца.
Проект нового закона, вселявший надежду на исчезновение цензуры, был обречен на противодействие со стороны противников либерализации, считавших его бомбой с часовым механизмом, заложенной в фундамент франкизма. Действительно, принятие закона стало важной составной частью трансформации режима, что неоднократно признавалось впоследствии. По мнению Рамона Тамамеса, «закон о прессе был в 60-е годы самым важным средством политической либерализации»114. Однако глубина трансформации франкизма не была столь очевидна в те годы. Закон не мог провозгласить полную свободу выражения мнений, так как она была несовместима с самой сутью франкизма. Это противоречие стало причиной того, что закон в результате стал новым вариантом контроля прессы. Это дало возможность Мануэлю Л. Абельяну называть данный закон «скорее успокаивающей вывеской для внешнего мира, чем гарантией для осуществления творческой свободы»115. Но закон и не мог быть иным. Франкизм не был способен эволюционировать в той мере, в какой этого требовало осуществление свободы выражения мнений. Режим нуждался в сохранении возможности контроля, и закон должен был обеспечить эту потребность.
После принятия, новый закон получил высокую оценку в официальной прессе, но этой восторженной оценки не разделило большинство испанских журналистов, чье мнение не учитывалось при составлении закона. Если первая статья закона возрождала «свободу выражения посредством печатного слова и право на распространение любой информации» (возрождала, поскольку это право уже встречалось в Испанском своде законов, а франкизм теоретически никогда не отвергал демократических принципов, забытых на практике), то вторая статья перечисляла ограничения этой свободы: «... уважение истины и морали; почитание закона о принципах Национального движения и других основных законов; требования национальной обороны, безопасности государства и поддержания внутреннего общественного порядка и внешнего мира; должное уважение к институтам и лицам в критике политической и административной деятельности...»116. Как видим, эта статья подвергала осуществление свободы печати таким ограничениям, что сделала его практически невозможным.
Данная статья, двойственная по сути, привела к тому, что ни один профессионал от информации не мог быть уверен в законности своей деятельности. Таким образом, все зависело от интерпретации, наказание же закон оставлял в руках не правосудия, а политической власти. Между тем идеей самого Фраги Ирибарне, было как раз управление прессой с помощью правосудия, а не государства. Однако для того, чтобы закон был принят, министру пришлось согласиться с самой неприятной его частью, касающейся контроля над прессой.
Закон отменил предварительную цензуру (статья 3) и ввел вместо нее «добровольную консультацию» (статья 4). Но он обязывал предъявлять определенное число экземпляров напечатанного издания до его поступления в продажу (статья 12) и давал право администрации конфисковать весь тираж (превентивная мера, после которой суд должен установить, есть в конфискованном издании нарушения или нет; статья 64).
Независимый театр
Переориентация с духовных ценностей на материальные, обусловленная экономическим подъемом 60-х годов, изменением образа жизни, стала одной из ведущих тенденций в испанском обществе. С особенно резкой критикой испанского «общества потребления» выступили молодые оппозиционно настроенные испанские драматурги, входящие в так называемый «независимый театр». Он появился на рубеже 1970-х годов и свидетельствовал о неприятии значительной частью молодежи политического устройства Испании, ее моральных и нравственных ценностей. Театр, телевидение и кино, - были одним из слабых мест в испанской культуре эпохи франкизма, что объяснялось недостаточным знакомством с работами коллег в других странах, консерватизмом испанской публики и театральной системы в целом, отсутствием условий для творческой работы режиссера. В 1970-е гг. на сценах Мадрида и Барселоны все чаще появлялись пьесы Брехта, Сартра, Вайса, Дюрренматта, в течение долгого времени подвергавшихся негласному запрету испанских властей. В то же время положение драматургов не слишком изменилось. Более того, после проведенной в 1970 году реорганизации Центрального управления цензуры театральных произведений административное давление на испанский театр еще более усилилось. Особому остракизму подвергаются независимые драматурги, чьи произведения практически не появлялись на коммерческой сцене. Известный драматург и критик, автор нескольких монографий об испанском театре, Х.М. Родригес Мендес с горечью констатировал: «мы имеем полное право говорить о совершенном отсутствии в нашей стране того, что действительного можно назвать театром... в последние годы положение вещей стало поистине ужасающим. Немало великолепных пьес испанских драматургов до сих пор не поставлено и вряд ли будет поставлено в ближайшее время»231.
Однако, еще при жизни Франко, в начале 70-х гг., «независимая драматургия блестяще проанализировала социально-политические структуры постфранкистского общества и, во многом, верно предугадала ход исторических процессов»232. Примечательно было стремление театра воплотить на сцене социально острые трагифарсы. Автор смелых трагифарсов - «эсперренто» Рамон дель Валье-Инклан (1868-1936) в 1970-е гг. становится самым репертуарным писателем. Лучшим спектаклем 1970 г. испанская пресса признала его «Волчий романс», поставленный в театре им. Марии Герреро режиссером Хосе Луисом Алонсо. В том же году режиссер Мигель Наррос выпускает в «Испанском театре» пьесу Валье-Инклана «Маркиза Росалинда». 1 октября 1971 г. состоялась премьера «Светочей богемы», полвека ждавшая своего часа (театр «Бельяс Артес», режиссер Хосе Тамайо). В 1972 г. в барселонском театре «Насьональ» режиссер Рикардо Сальват ставит «Кровные узы» и «Заколдованного». В подавляющем большинстве постановок Валье-Инклана театры подчеркивали категорическое неприятие драматургом господствующих форм общественного устройства, мощный заряд страстного и горького критицизма. Гротеск разнообразно проявился и в пьесах Луиса Риаса, Франсиско Ньевы, Карлоса Муньиса, Мануэля Мартинеса Медьеро, высмеивающих жуткие и нелепые призраки прошлого, не желающие сойти с политической сцены. Гротеск используется и для постановки острых политических проблем, например, в «Крови и пепле» Састре, и в его скетче «Сейчас не время смеяться», написанном в 1974 г. во время пребывания автора в тюрьме Карабанчель и поставленном в 1979 г. в Мадриде группой «Эль Гайо Вальекано» (режиссер Хуан Маргальо).
В пьесе Састре «Неприметный товарищ» (написана в 1972 г., опубликована в 1979 г.), принадлежащей к жанру исторического обозрения, есть элементы трагикомедии. В сочетании иронического и возвышенного драматург видит важнейшую примету «сложной трагедии». Жизнь «неприметного товарища» - барселонского рабочего, анархиста, а затем коммуниста Руперто Соланаса Масы раскрыта в пьесе на протяжении семи десятилетий - от его рождения в 1902 г. до кончины - и показана в неразрывной связи с важнейшими историческими событиями Испании.
Стремление показать историю не как фон, а как движущую силу драматического действия проявляется и в произведениях Антонио Буэро Вальехо. Однако постановки новых пьес Буэро не стали крупными событиями в театральной жизни.
В 1970-е годы в стране появилось немало театральных коллективов, ставивших собственные сценические композиции. Речь идет, прежде всего, о созданных театральной молодежью независимых труппах, игравших на городских площадях и в поселках, смело затрагивавших актуальные проблемы, искавших тесного контакта с публикой, опиравшихся на традиции народных зрелищ с карнавальными масками, пантомимой и т.п. Именно независимые труппы познакомили с театром многих людей, не имевших о нем никакого представления, показали ряд наиболее политически острых представлений. Не все они достигли высокого художественного уровня, но среди них были яркие коллективы, оживившие испанское сценическое искусство.
