Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Афганистан в политике великобритании и россии в конце XIX - начале XX века 25
1. Афганский вопрос в политике англо-индийского правительства в 1899-1901 гг. 25
2. Переход России к активной политике в отношении Афганистана в 1899-1901 гг . 40
3. Попытки британского правительства добиться пересмотра англо-афганских соглашений 51
4. Политика России в отношении Афганистана и русско-английские переговоры по афганскому вопросу 70
5. Миссия Л. Дэна в Афганистане 93
Глава II. Афганистан и великие державы накануне первой мировой войны 115
1. Афганский вопрос на русско-английских переговорах о разделе сфер влияния в Азии (1906-1907 гг.) 115
2. Англо-афганские отношения после оформления российско-британского союза 146
3. Проблемы сотрудничества России и Афганистана в 1907-1914 гг. 159
Глава III. Афганистан в политике великих держав и османской империи в годы первой мировой войны 173
1. Англо-русские разногласия по афганскому вопросу и проникновение германо-турецких агентов в Афганистан 173
2. Миссия О. Нидермайера - В. Хентига в Афганистане 189
3. Великие державы и проблема политической самостоятельности Афганистана в 1916-1918 гг. 208
Заключение 228
Источники и литература
- Переход России к активной политике в отношении Афганистана в 1899-1901 гг
- Политика России в отношении Афганистана и русско-английские переговоры по афганскому вопросу
- Англо-афганские отношения после оформления российско-британского союза
- Миссия О. Нидермайера - В. Хентига в Афганистане
Переход России к активной политике в отношении Афганистана в 1899-1901 гг
На рубеже XIX-XX вв. обострилось соперничество великих держав -России и Великобритании, в борьбе за влияние на Афганистан и политику его правящих кругов, что было обусловлено целым комплексом военных, политических и экономических причин. Британское правительство, стремясь избежать возможного столкновения с Россией на границах Индии, всеми силами пыталось удержать афганское государство в зависимости от Великобритании. Имевшийся к тому времени печальный опыт контактов с Кабулом, убедил лондонский кабинет в опасности установления прямого контроля над Афганистаном. Эта страна была призвана прежде всего играть роль "предполья" военно-политических позиций Англии в Индии. Иной, более решительный, настрой в решении афганского вопроса демонстрировали руководители английской колониальной администрации в Калькутте. Вице-король Индии в 1899-1905 гг. Дж. Керзон и главнокомандующий англо-индийской армией Г. Китченер, отвергнув принцип пассивной обороны Индии по линии т.н. "научной границы" Сулеймановых гор и реки Инд, предлагали выдвинуть передовые позиции британских войск непосредственно в пределы Афганистана как можно ближе к владениям России. Таким образом, вопрос об Афганистане приобретал уже совершенно иное военное и политическое звучание.
Прямым вызовом Великобритании явились весьма настойчивые попытки России добиться восстановления прямых отношений с кабульским правительством, которые были прерваны в 1880 г. под нажимом англичан. К началу XX века российские власти, остро заинтересованные в развитии экономических связей с афганским государством, были готовы активно по ощрять непосредственные контакты пограничных чиновников и офицеров.
Кроме того, Афганистан имел важное значение для России с военно-политической и стратегической точки зрения. Это был наиболее уязвимый участок всей системы обороны Индии. Только со стороны Афганистана Россия могла создавать угрозу "жемчужине британской короны". Но в рассматриваемый период ни в военных, ни в дипломатических кругах России афганская территория реально не рассматривалась в качестве объекта вооруженной экспансии. Царские власти полагали лишь, что укрепление их позиций в Афганистане, помимо всего прочего, заставит Великобританию быть более уступчивой к требованиям России по другим вопросам международной политики.
Единственным, но весьма серьезным препятствием на пути реализации всех этих планов (как для русских, так и для англичан) стала позиция, занятая эмиром Афганистана. В 1880 г. на кабульский трон вступил Абдур-рахман-хан. Он признал Гандамакский договор 1879 г., заключенный в результате второй англо-афганской войны, и в обмен на выплату ежегодной денежной субсидии был лишен права на проведение независимой внешней политики, которая ставилась под контроль индийских колониальных властей. В Кабул был назначен британский агент из числа индийцев-мусульман. Однако Абдуррахман-хана трудно назвать английским вассалом. По словам американского историка ЛАдамека, этот эмир "всегда считал себя независимым правителем независимого Афганистана"1, а российский востоковед С.Е.Григорьев назвал отношения, существовавшие между Лондоном и Кабулом в конце XIX - начале XX века "настороженным и не-равноправным соперничеством" .
Уже вскоре после вступления на престол Абдуррахман-хан стал ин терпретировать данное англичанам обязательство не иметь прямых внешнеполитических контактов ни с одним государством в том смысле, что он может вести отношения с соседними странами при условии, что он предварительно информирует о них индийское правительство и испросит его совета. Позже эмир вообще начал утверждать, что, после получения такого совета, он вправе принять собственное решение по интересующему его вопросу. Абдуррахман-хан не рассматривал факт получения им британской помощи как основу для ограничения суверенитета афганского государства. С его точки зрения, денежная субсидия, получаемая им от индийского правительства, стала результатом альянса, который Афганистан и Великобритания образовали для защиты своих владений от иностранной агрессии.
Эмир имел собственных торговых представителей в Мешхеде (Персия), Бухаре и Пешаваре, которые были de facto представителями Афганистана, и при этом проводил политику самоизоляции афганского государства, которая исключала даже возможность иностранного вмешательства во внутренние дела его владений. Яркий пример реализации этой политики на практике являет собой положение британского дипломатического агента в Кабуле. Он был ограничен в своих контактах с афганцами, как занимавшими официальное положение, так и частными лицами. Ему было запрещено общаться даже с британскими подданными, проживающими в столице эмира. Иначе говоря, Абдуррахман-хан не позволил представителю индийского правительства стать активным проводником британского влияния в Афганистане. Другим важным показателем политики изоляции страны стал решительный отказ эмира от присутствия на афганской территории английских войск или инструкторов, а также неоднократное отклонение им настойчивых предложений индийских властей о сооружении различных военно-стратегических объектов (железные дороги и телеграф) в его владениях.
Политика России в отношении Афганистана и русско-английские переговоры по афганскому вопросу
Однако Дж. Эмпфил, направив свои предложения на рассмотрение лондонского кабинета, не представил никаких пояснений относительно того, как он рассчитывает убедить эмира подписать документ, условия которого серьезно меняли существовавшие принципы англо-афганских отношений. Вице-король по сути дела требовал от кабульского правителя значительных уступок, ничего не предлагая взамен.
Британское правительство заметило эту односторонность индийских предложений. Как отмечал А.Билграми, "в Лондоне сомневались, что эмир охотно примет такой договор" . Г.Ленсдаун написал Дж.Эльгину, что "даже если Хабибулла согласится со схемой, предложенной лордом Китченером, общий антагонистический дух среди племен создаст значительные сложности на пути ее реализации". Английский кабинет полагал, что любое усиление вооруженных сил Афганистана будет представлять угрозу Великобритании, поскольку, как указывал тот же Г.Ленсдаун, "нет никакой уверенности, что эмир останется лояльным при любых обстоятельствах"149. Лондонские власти, в отличие от англо-индийских, видели главную ценность Афганистана не столько в его армии, пусть даже усиленной британскими советниками или целыми воинскими соединениями, сколько в географическом и стратегическом положении этой страны, превращавшем ее в естественный барьер на пути возможной русской агрессии. Кроме того, . по словам Л.Адамека, Г.Ленсдаун и Дж.Бродрик (последний в 1903 г. сменил Г.Гамильтона на посту министра по делам Индии) "понимали, что если эмир будет сопротивляться давлению, Британии придется изменить свои требования, что приведет к падению ее престижа, либо полному разрыву с Кабулом"150. С учетом подобной перспективы "английское правительство не видело оснований для изменения существующих отношений[с Афганистаном - К.С], которые работали более или менее удовлетворительно"151.
5 октября 1904 г. свой проект инструкции руководителю дипломатической миссии, направляемой в Кабул, представил Дж.Керзон. В письме Дж.Бродрику он определил круг вопросов, подлежащих обсуждению на переговорах и позицию, которую следовало занять британскому посланнику. По его словам, последний "должен говорить [с эмиром - К. С] открыто и как друг, без критицизма. Вопрос о железных дорогах не следует поднимать. Соглашение 1880 г. можно возобновить в форме персонального договора с Хабибуллой... Афганские пограничные чиновники должны вести себя менее агрессивно; интриги с афридиями и другими племенами за линией Дюранда должны быть прекращены. Задолженность в 400000 рупий может стать наградой эмиру". Коснувшись условий военной конвенции, о которой говорил Г.Китченер, Дж.Керзон советовал "в том случае, если Ха-бибулла предпочтет встретить русских без посторонней помощи.., не настаивать на своей нежелательной поддержке, но действовать так, как нам покажется необходимым". С его точки зрения, эти условия должны были быть приняты эмиром, но на тот случай, если он все же отклонил бы их, вице-король рекомендовал "прямо заявить, что Британия может обойтись и без соглашения и будет самостоятельно искать решение существующих проблем"152. предложения Дж.Эмпфила и Г.Китченера. С их учетом, но опираясь преимущественно на мнение Г.Ленсдауна, Дж.Бродрика и Дж.Керзона, была разработана т.н. "Памятная записка", содержавшая инструкции по ведению переговоров с эмиром. Ее адресовали сэру Льюису Дэну, руководителю департамента иностранных дел Индии, которому поручалось отстаивать интересы Великобритании на переговорах в Кабуле.
Основная цель пребывания миссии Л.Дэна в Афганистане состояла, согласно этому документу, в том, "чтобы преодолеть разлад в отношениях между двумя правительствами" и "достичь дружеского взаимопонимания с эмиром". Английскому дипломату было предписано "беседовать с Хаби-буллой как с другом и союзником", "развивая мысль о том, что цели, интересы и враги у двух стран общие, и что, следовательно, их политика долж 1 S на строиться на основе единства и взаимопонимания" . Л.Дэн должен был откровенно объясняться с эмиром по любому спорному вопросу и, тем самым, вызвать у него ответную откровенность. На основе данных положений инструкции Л.Адамек сделал вывод, что британскому представителю было поручено "не настаивать на уступках, несовместимых с достоинством кабульского правителя или идущих вразрез с его политикой"154. Попытаемся разобраться, справедливо ли это утверждение?
Англо-афганские отношения после оформления российско-британского союза
Однако эти мероприятия носили исключительно оборонительный характер. Эмир не хотел втягивания в конфликт с Россией из-за Персии. В январе 1912 г. хорасанский энджумен163 просил его оказать помощь ввиду приближения царских войск, но Хабибулла-хан ответил, что поражение персов неизбежно, а потому он ограничится лишь закрытием границы, чтобы "вооруженной силой" преградить путь в Афганистан и русским войскам, и персидским конституционалистам .
Другим средством сдерживания России эмир считал распространение панисламистских идей в Туркестане. Он прекрасно понимал, что все потраченные на это усилия многократно оправдают себя в случае начала войны. Кроме того, Хабибулла-хан не расставался с мыслью уничтожить российский протекторат над Бухарой и Хивой. Религиозные чувства мусульман были для этого подходящим инструментом165.
Примером подрывной работы афганских агентов в русских пределах являются действия разведчика Мир Мухаммад Хуссейн-хана, направленного осенью 1910 г. в Бухару по приказу эмира. Ему поручалось проверить информацию о полном вхождении бухарских земель в состав России166, а также "следить за настроениями мусульманского населения... и направлять умы его в желательном направлении" . Для выполнения этих задач Мир Мухаммад Хуссейн-хан имел значительные денежные средства - около 20 тысяч рублей.
Рапорт начальника разведывательного отдела штаба Туркестанского военного округа генерал-лейтенанта НС. Глинского в Главное Управление Генерального штаба от 27 февраля 1912 т.II Там же. Ф.147. Среднеазиатский стол. Он485. Д.753. Л.55.
Энджумен - орган власти в Персии, возникший в годы революции 164 Секретное донесение командующего войсками Туркестанского военного округа генерала А.В. Самсонова начальнику Генерального штаба Я.Т. Жилинскому от 30 января 1912г.//АВПРИ. Ф.147. Среднеазиатский стол. Он485. Д.753. Л.46. l6s Сводка сведений..., январь 1911 г. Ташкент., 1911. № 1.С.9.
Подлинные же масштабы деятельности афганской агентуры в Туркестане были намного шире. В январе 1911 г. русская контрразведка раскрыла целую сеть шпионов, которую возглавлял Мухаммад Гаус-хан, торговый агент Хабибуллы-хана при дворе эмира бухарского. В ходе обыска у него были найдены черновики донесений в Кабул, свидетельствовавшие о том, что он имел полную информацию не только о политических событиях в Туркестане, Хиве и Бухаре, но и о всех мероприятиях русского военного командования вплоть до "мельчайших подробностей в передвижении отдельных частей"168. В апреле 1913 г. та же история повторилась с Хаджи Абдул Наби-ханом, преемником Мухаммад Гаус-хана .
Довольно сложная ситуация складывалась в этот период и на русско-афганской границе. На фоне постепенного развития торгово-экономических связей, возраставшего притока выходцев из Гератской провинции и Чар - вилайета в Закаспийскую область и Бухару, пограничные власти России и Афганистана действовали по-прежнему разобщенно. Хабибулла-хан строго запрещал своим чиновникам и офицерам контакты с царскими властями, тогда как обстановка в приграничной полосе требовала серьезного внимания обеих сторон.
Население Средней Азии в массе своей испытывало значительные трудности вследствие неудовлетворительного характера российско-афганских отношений. Подданные эмира свободно допускались в пределы Туркестана, но русским доступ в Афганистан был закрыт. Отсюда и возникали многие проблемы. К примеру, бесконечно долго тянулись взаимные иски, гражданские и уголовные, поскольку российские судебные органы не могли своевременно обратиться к ответчику в случае его пребывания на афганской территории. Очень остро стояла и проблема совместного водопользования на границе. Богатейшие оазисы стане, где местные жители тоже отводили их воду под свои посевы. Год от года такие работы велись активнее, что могло со временем поставить наиболее плодородные районы Туркестана в безвыходное положение170.
Руководство министерства иностранных дел России придавало этому вопросу большое внимание, но долгое время не решалось приступить к его урегулированию. Только когда в 1912 г. в результате ирригационных работ, проведенных афганцами, был причинен ущерб владениям императорской семьи в Бала-Мургабе, С.Д. Сазонов призвал английское правительство оказать воздействие на эмира. В Лондоне он обсуждал сложившуюся ситуацию с Э.Греем, но тот дал понять, что едва ли сможет повлиять на позицию Афганистана, поскольку Хабибулла-хан, по его словам, "плохо слушается голоса Англии" . Вместе с тем, британский министр иностранных дел склонен был согласиться с непосредственным участием России в решении этой пробле 1 79 мы . 14 февраля 1913 г. посол Великобритании в Петербурге Дж. Бьюкенен в беседе с С.Д. Сазоновым признал, что английским властям "на расстоянии трудно оказать давление на ханов Герата" и намекнул, что соответствующее предупреждение, "адресованное Россией, будет иметь больший эффект"
Сами царские дипломаты были настроены весьма воинственно. Генеральный консул в Калькутте К.Д. Набоков и старший советник МИД В.О. фон Клемм рекомендовали принять самые решительные меры, чтобы заставить эмира быть сговорчивее. Первый считал достаточным для этого привести в боевую готовность войска Туркестанского военного округа , а второй допускал даже прямое военное вмешательство. В Записке по афганскому во Справка относительно Афганистана, январь 1913 т.II Там же. Оп.486. Д.235. Л.24-26. По признанию СБ. Панина, "хозяйственные" проблемы в отношениях между Россией и Афганистаном в его работе "остались недостаточно освещены и требуют более детального... изучения" (Панин СБ. Указ. соч. С.6). просу, подготовленной в феврале 1913 г. для министра иностранных дел, В.О. фон Клемм предлагал "снарядить в верховья Мургаба и Теджена (Гери-руда - КС.) экспедицию, которая разрушила бы все плотины, засыпала бы... оросительные каналы и, под страхом дальнейших репрессий, " договорилась бы с местным населением "о пропуске установленной нормы воды в Закас 1 7S пийскую область" .
Однако С.Д. Сазонов решил ждать, когда Лондон убедит Хабибуллу-хана, и тот позволит своим властям начать обсуждение спорных вопросов с русской пограничной администрацией. Британское же правительство предпочло не тревожить эмира подобными просьбами. После того как 5 марта 1913 г. Ч. Гардинг получил от Хабибуллы-хана письмо, в котором тот категорически отказался признать право России ограничивать афганцев в пользо-вании водами рек на их территории , Э. Грей понял, что Англии следует придерживаться уже устоявшейся системы отношений с Кабулом и не требовать большего .
Миссия О. Нидермайера - В. Хентига в Афганистане
Подписанный 24 января 1916 г. германо-афганский прелиминарный договор оставался на бумаге. Кайзеровское правительство не выполнило взятых обязательств. Теперь О. Нидермайер предложил Абдул Меджид-хану заключить новое соглашение - о дружбе и установлении дипломатических отношений. Однако такой вариант не устраивал афганскую сторону, поскольку ничего принципиально нового ей не давал, более того Афганистан не мог даже рассчитывать на военную помощь со стороны Германии и Турции в случае конфликта с Англией или Россией. Они обязательно отреагировали бы на открытие в Кабуле германского посольства, и тогда эмиру пришлось бы полагаться только на свои силы. Понимая это, Абдул Меджид-хан заявил, что Германия, стремясь нанести как можно больший ущерб своим противникам, забывает об интересах и безопасности Афганистана, что ей нужна только «большая бомба под названием Афганистан»153.
Он отказался подписывать предложенное соглашение, отметив, правда, что немецкое командование по-прежнему может рассчитывать на поддержку армии эмира в случае приближения германо-турецких войск к границе Аф-ганистана. «Если они... займут Исфахан и Иезд, афганцы встретят их в Кер-мане»154, - обещал посланец Хабибуллы-хана.
В декабре 1916 г. кабульские власти, видимо, еще допускали такую возможность, но вскоре они стали думать иначе. В январе 1917 г. российские и британские части перешли в наступление в Западной Персии и Месопота мий. К концу марта сопротивление турок было полностью сломлено. Англичане вступили в Багдад, а корпус Н.Н. Баратова занял Хамадан, Керманшах и Ханекин. Между союзными войсками удалось установить непосредственную связь. Вскоре они нанесли еще один удар - общим направлением на Мосул. В этих условиях германо-афгано-турецкие переговоры были перенесены в Константинополь, где еще продолжались какое-то время, однако их исход был уже предрешен. Абдул Меджид-хан твердо отказался подписывать предложенный немцами договор и возвратился в Кабул155.
Тем временем политическое будущее Афганистана стало предметом широкого обсуждения в российских дипломатических кругах. 14 ноября 1916г. генеральный консул в Смирне А.Д. Калмыков направил начальнику II Политического отдела МИД A.M. Петряеву письмо с предложением о постройке рельсового пути через Афганистан в направлении Кушка - Герат -Кветта. Все работы он считал возможным провести в течение одного - двух лет. Для этого, по его словам, «в Индии есть запас рельсов и подвижного состава156... и 300 млн. населения, почти не несущего воинской повинности». Введение дороги в строй, писал он, позволит России «получать из Индии хи-ну, чай, кофе, каучук, хлопок и боевые припасы» .
Министр иностранных дел Н.Н. Покровский, признав мысль А.Д. Калмыкова «вполне правильной», решил, что настал момент для пересмотра всей системы российско-британских отношений по Афганистану, и предложил Николаю II начать соответствующие переговоры с Лондоном еще до окончания войны. По его мнению, следовало вернуться к проекту, обсуждавшемуся в Петербурге в мае 1914 г., когда Россия добивалась от Англии компенсаций за изменение тибетской конвенции 1907 г. «Вопрос об упоря дочении наших взаимных отношений с Афганистаном и об обеспечении наших интересов в северной части этого Ханства имеет для нас столь существенное значение, что оставлять его в... неопределенном положении никак нельзя»158, - писал Н.Н. Покровский царю.
Он считал, что позиция Петрограда встретит полное понимание британского кабинета, ибо за годы войны все поняли, какую опасность представляет Афганистан. Прием эмиром германо-турецких эмиссаров и его переговоры с ними, пребывание в Кабуле индийских революционеров «вроде известного Пратапа», - все это, по мнению российского министра иностранных дел, должно было заставить англичан отказаться от «такого анахронизма как совершенно замкнутый Афганистан», и покончить с политикой «невмешательства в афганские дела» .
Взгляды Н.Н. Покровского разделяли и российские дипломаты в Лондоне и Калькутте. Преемник Р.А. Лисовского - В.В. Томановский - придавал большое значение англо-русскому соглашению по Афганистану, считая, что только так можно «устранить всякие недоразумения... между обоими империями... на Среднем Востоке» и, главное, «умиротворить» этот регион. Он был настроен даже решительнее самого министра иностранных дел. Называя Афганистан «последним оплотом азиатского самоуправления и произвола», «очагом всяких смут и волнений», генконсул в Калькутте призывал «уничтожить» его в таком качестве160.
