Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ КАК ВИД СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ СТЕРЕОТИПОВ
1. 1. Тендер как социокультурный конструкт полового различия 18
1. 2. Стереотип: понятие, признаки, функции в культуре и социуме 40
1. 3. Биологические и социокультурные детерминанты тендерных стереотипов 54
Глава 2. СООТНОШЕНИЕ СТЕРЕОТИПОВ И ИННОВАЦИЙ В ГЕНДЕРНЫХ УСТАНОВКАХ СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ МОЛОДЕЖИ
2. 1. Традиция как механизм аккумуляции и трансмиссии тендерных стереотипов 78
2. 2. Социокультурные факторы формирования тендерных стереотипов современной российской молодежи 90
2. 3. Стилевой анализ тендерных установок современной российской молодежи (на примере конкретного социологического исследования) 104
Заключение 141
Список использованной литературы 146
Приложение 1.
- Тендер как социокультурный конструкт полового различия
- Стереотип: понятие, признаки, функции в культуре и социуме
- Традиция как механизм аккумуляции и трансмиссии тендерных стереотипов
Введение к работе
Актуальность темы исследования и постановка проблемы. Актуальность темы исследования обусловлена необходимостью анализа тендерного сознания современных россиян. Процессы демократизации в современной России невозможно осуществить без гармонизации взаимоотношений между различными слоями общества, включая и отношения между полами - тендерные отношения.
Тендерные отношения составляют один из важнейших аспектов социальной и культурной жизни социума, являются важным показателем его цивилизованности. Социально-экономические преобразования в современной России не только не разрешили существовавшую в советском обществе проблему тендерного неравенства, но и инициировали новые противоречия в гендерной сфере: усилилась гендерная асимметрия рынка труда; произошла дезорганизация семьи как социального института; продолжается вытеснение женщины из политической и других социально значимых сфер жизнедеятельности; значительные изменения произошли в ценностно-нормативной системе: с одной стороны, СМИ заимствуют и транслируют сексистские западные образы маскулинности и феминности, с другой стороны, в обществе воспроизводятся патриархатные гендерные стереотипы.
Гендерная стереотипизация не только фиксирует биологические различия полов, но и создает дополнительные — социальные и культурные - половые различия, используя их как основу для дифференциации социальных статусов и ролей мужчины и женщины в обществе. Жесткие гендерные стереотипы оказывают негативное воздействие как на мужчин, так и на женщин, препятствуя развитию свободной гармоничной личности, ограничивая реализацию потенциальных возможностей индивида определенными рамками.
Тендерные стереотипы формируются в течение длительного развития общества, поэтому они не только отражают ментальные уровни носителей той или иной культуры, но и существенным образом влияют на современное массовое сознание. Несмотря на фактическое изменение социальных ролей мужчин и женщин в семье и обществе, тендерные стереотипы демонстрируют поразительную устойчивость. Таким образом, налицо социальное противоречие между значимой ролью, которую играют женщины в современном российском обществе, их высокой активностью в различных социальных сферах и традиционным приписыванием им стереотипных качеств (пассивность, зависимость и т.п.), между официальной эгалитарной гендерной политикой и сохраняющейся в обществе гендерной асимметрией.
Суть проблемы, которая поставлена в данном исследовании, состоит в выяснении того, почему несмотря на реальное изменение гендерных ролей в сознании россиян сохраняются патриархатные тендерные стереотипы, каким образом они передаются от поколения к поколению, какие социокультурные факторы способствуют усвоению их молодежью?
Характер гендерных стереотипов в большей степени определяется не реально существующими биологическими различиями мужчин и женщин, а различными социокультурными факторами. Так, на содержание гендерных стереотипов влияют этническая принадлежность, пол, возраст и др. факторы. По этой причине носители одной этнокультурной традиции могут иметь различные представления о «мужском» и «женском» в том случае, если их социокультурные характеристики не совпадают.
Признавая, что тендерные стереотипы правомерно рассматривать с двух позиций: в мужском и женском самосознании, с одной стороны, и в коллективном общественном сознании - с другой [86, с. 97], мы также считаем необходимым изучение гендерных стереотипов в сознании отдельных социальных групп современного российского общества. В рамках данного исследования рассматриваются тендерные стереотипы в сознании молодежи.
В социологии и статистике к молодежи обычно относят людей в возрасте 16-30 лет [215, с. 421]. Социальные особенности молодежи определяются как специфической позицией, которую она занимает в процессе воспроизводства социальной структуры (функционирование и развитие молодежи как социальной группы отражает становление субъекта общественного производства и общественной жизни), так и ее способностью не только наследовать, но и преобразовывать сложившиеся общественные отношения. Исходя из этого, «под социальным развитием молодежи понимается соотношение преемственности и новаторства на разных стадиях становления молодого поколения» [124, с. 9-10, 13].
Поскольку молодежь - «наиболее мобильная часть общества, оказывающая активное воздействие на динамику социальной структуры» [215, с. 421], мы предполагаем, что в условиях радикальной трансформации современной России тендерные установки, и соответственно тендерное поведение молодого поколения, в большей степени подвержены изменениям.
Изучение процесса тендерной стереотипизации сознания современной российской молодежи, на наш взгляд, позволяет не только проанализировать механизмы воспроизводства патриархатных гендерных стереотипов в современной российской культуре, но и дает возможность прогнозировать будущее развитие российского общества.
При изучении молодежи мы опираемся на идеи сторонников дифференцированного подхода, которые рассматривают молодежь как внутренне неоднородную и вместе с тем специфически особую общественную группу [108; 150]. Внутренняя дифференциация молодежи обусловливается не только тем, что представители молодежи отличаются по возрасту, социальному происхождению, уровню и специфике образования, но также и особыми социокультурными условиями, в которых проходило их становление: до, во время и после перестройки. Наибольший исследовательский интерес, по нашему мнению, представляет молодёжь в возрасте 16-20 лет, первичная социализация
и инкультурация которой происходили в условиях постперестроечной России, когда начался процесс разрушения советской тоталитарной культуры, когда произошло размывание общепринятой системы ценностей, а отсутствие жесткого идеологического контроля позволило молодежи осуществлять свой жизненный выбор в широком спектре жизненных ценностей, в том числе и выбор различных стилей тендерного поведения.
Таким образом, историческими рамками исследования является период, характерный для постперестроечной России. Под современной социокультурной ситуацией России мы подразумеваем тот тип социальных, культурных, экономических, политических и др. отношений, который сложился в России с сер. 80-х гт. XX в., когда был взят курс на модернизацию российского общества, когда произошло разрушение командно-административной системы и было осуществлено формальное установление демократических институтов.
Степень научной разработанности проблемы. Интерес к изучению тендерных стереотипов как виду социокультурных стереотипов сформировался сравнительно недавно. В значительной степени это было связано с возникновением в западной научной мысли в 70 - 80 - х гг. XX в. т.н. тендерных исследований, направленных на анализ проблем половой стратификации и полового неравенства, а также выяснение причин последнего. В результате этого проблема тендерной стереотипизации оказалась в центре внимания многих зарубежных исследователей [225; 227; 230; 231; 235; 236].
Развитие гендерных исследований в зарубежной науке вызвало появление в последнее десятилетие и множества отечественных работ по тендерной проблематике. Авторы первых отечественных работ, посвященных изучению гендерных стереотипов, как правило, не занимались анализом понятия «тендерный стереотип», понимая под ним упрощенное, схематизированное, зачастую искаженное или даже ложное представление о представителе того или иного пола (в первую очередь женского). По этой причине значительная
часть первых исследований тендерных стереотипов в отечественной науке была посвящена выявлению негативных стереотипных женских образов в российской культуре и их репрезентации в СМИ (прежде всего, в рекламе) [19; 63; 106; 185; 186; 210]. Данные работы носили в целом описательный характер, их авторы ограничивались лишь фиксированием стереотипных ген-дерных образов в российской культуре и социуме и их критикой.
Однако среди первых отечественных исследований тендерных стереотипов можно выделить работы B.C. Агеева, который впервые в отечественной науке обобщил и проанализировал основные подходы зарубежных исследователей к изучению тендерных стереотипов и выявил функции тендерных стереотипов в обществе - регулятивную, объяснительную и трансляционную [6; 7], а также исследование О.Л. Кустовой, предпринявшей попытку выявить особенности восприятия созданных в СМИ женских образов в зависимости от профессиональной специфики реципиентов [105].
В отличие от первых исследований тендерных стереотипов, посвященных в основном стереотипизации «феминного», в настоящее время отмечается интерес и к проблеме конструирования маскулинности [135; 166; 168]. Кроме того, некоторые исследователи перешли от анализа женских и мужских образов в СМИ, кинематографе, литературе, искусстве к проблеме женщина (мужчина) «как образ» [75; 175; 177].
Другим направлением в изучении тендерных стереотипов в отечественной науке являются кросскультурные исследования, авторы которых занимаются сравнительным анализом стереотипов гендерного поведения в различных культурах [123].
Психолингвистические аспекты тендерной стереотипизации рассматриваются в работах Е.И. Горошко и А.В. Кирилиной [59; 86; 87; 88]. Данные исследователи занимаются не только изучением и сравнением концептов «маскулинности» и «феминности» в различных языковых картинах мира (в том числе и в русском языковом сознании), но и выявлением корре
ляции между содержанием данных культурных концептов и социокультурными характеристиками носителей культуры (полом, этнической принадлежностью).
Изучению гендерных стереотипов, связанных с полоролевыми предпочтениями на рынке труда, посвящены исследования И.И. Юкиной [220], Ю. Бондаренко [33], А.А. Московской [126], Л.А. Шатровой [200]. Данные исследователи отмечают возрождение в современном российском обществе патриар-хатных представлений о предназначении женщины как «хранительницы очага» и мужчины как «кормильца семьи». С другой стороны, Л.Ю. Бондаренко подчеркивает, что представления о мужском предназначении в обществе характеризуются высокой степенью однородности вне зависимости от пола, образования и возраста, в то время как представления мужчин и женщин о женском предназначении существенно различаются [33, с. 165].
В ряде работ отечественных и зарубежных исследователей анализируется роль гендерных стереотипов в процессе поло-ролевой социализации. Одним из первых зарубежных исследователей, обратившихся к изучению процесса усвоения детьми половых ролей в традиционной культуре, была американский антрополог М. Мид [121]. Обобщив результаты своей экспедиции в 1925 - 1926 гг. на о. Тау (Самоа), М. Мид пришла к выводу, что представления о маскулинности и феминности не являются врожденными, а формируются обществом и ближайшим окружением «путем воспитания детей, поощрения и наказания определенных видов поведения, своими традиционными описаниями героев, героинь...» [121, с. 66 - 67].
В советской науке к изучению проблемы поло-ролевой социализации детей впервые обратился автор многих научных работ по детской психологии И.С. Кон [95]. Поскольку И.С. Кон считал половую идентификацию «продуктом лишь совместного действия биологических и социальных сил», он, так же как и М. Мид, полагал, что представления детей о своей «мужественности» и «женственности» «не являются прирожденными, они формируются через об
щение с другими людьми, под влиянием воспитания и широкого круга социальных условий» [96, с. 766].
Отдельные аспекты поло-ролевой стереотипизации детей в традиционной культуре рассматривались в отечественной науке В.Р. Арсеньевым [13], А.К. Байбуриным [21], Т.А. Бернштам [ЗО], Е.А. Окладниковой [130], а также авторами коллективного этнографического сборника «Традиционное воспитание детей у народов Сибири» [170].
Проблема воспроизводства гендерных стереотипов в современной российской культуре нашла отражение в работах М.Л. Бутовской [39; 40], В.Е. Кагана [83; 84], И.С. Клециной [90], И.И. Лунина и Г.В. Старовойтовой [110], Т.М. Титаренко [169], а также в сборнике материалов круглого стола по проблеме «Гендерные стереотипы в социокультурных процессах средних городов России (региональные аспекты)» [53].
Автор учебного пособия «Тендерная социализация» И.С. Клецина раскрывает асимметрию гендернои социализации в детском возрасте и влияющие на нее различные стереотипы, которые усваиваются мальчиками и девочками через основные институты социализации. По ее мнению, существующие в российской культуре «гендерные стереотипы оказывают большое влияние на процесс социализации детей, во многом определяя его направленнность», так как всю информацию о внешнем мире ребенок «кодирует и организовывает... в соответствии с доминирующими культурными представлениями о мужественности и женственности и традиционными представлениями о мужских и женских ролях в обществе» [90, с. 19,57].
Анализу гендерных стереотипов в современной российской детской субкультуре посвящена и работа Е. Мещеркиной [119]. По словам Е. Мещерки-ной, «модальность личности, социализируемой, воспитываемой в духе патриархальных ценностей, складывается благодаря усвоению традиционных образцов полоролевой идентификации (мистики мужественности и женственности), отлаженному механизму социализации как в семье, так и в школе», вме
сте с этим эти «стереотипы мужского и женского сознания и поведения столь архаичны, традиционны, мало согласуются с новыми социальными реалиями гендерных отношений» [119, с. 20,22].
Отечественный этолог М.Л. Бутовская рассматривает процесс формирования гендерных стереотипов у детей как «сложный многоступенчатый процесс взаимодействия социокультурных и биологических факторов» [39, с. 119]. Устойчивость гендерных стереотипов в современном обществе, несмотря на смену половых ролей, автор связывает с консерватизмом детской культуры, которая независимо от мира взрослых формирует «стереотипы поведения детей по своим законам и правилам в конкретный чувствительный период онтогенеза» [39, с. 120]. Однако в другой своей работе М.Л. Бутовская на основании эмпирического исследования показывает вариативность гендерных стереотипов детей в зависимости от среды их первичной социализации [40].
Отечественный психолог В.Е. Каган, опираясь на данные своего исследования гендерных установок российских детей дошкольного возраста, высказывает гипотезу о существовании у них эмоционально-когнитивного диссонанса, понимаемого как «сочетание достаточно типичной для современной культуры маскулинной ориентации с эмоциональным предпочтением женского пола» [83, с. 69]. Образование такого диссонанса в современной российской культуре В.Е. Каган объясняет, с одной стороны, филогенетическими половыми различиями - предметно-инструментальным мужским и эмоционально-экспрессивным женским стилями жизнедеятельности, а, с другой стороны, - неблагополучием гендерной культуры и гендерного воспитания в России [83, с. 69]. По мнению В.Е. Кагана, в условиях демократизации половых и семейных ролей в современном российском обществе «риск семейной дезадаптации» в будущем выше у девочек по причине их большей, чем у мальчиков, онтогенетической пластичности [84, с. 61].
Проблема асимметрии гендерной социализации в современном российском социуме и роль гендерных стереотипов в процессе усвоения детьми по ловых ролей рассматривается также в кандидатских диссертациях О.И. Юпочко [91] и RB. Маслюк [117].
Что же касается молодежи, то следует отметить, что хотя в отечественной науке молодежь всегда была одной из самых изучаемых возрастных категорий населения, проблема гендерной сггереотипизации сознания молодежи вплоть до последнего времени оставалась малоизученной. Исследователи ограничивались, как правило, изучением сексуального поведения молодежи, а также ее установок в отношении будущей семейно-брачной жизни. Однако в настоящее время появился ряд работ, авторы которых занимаются исследованием гендерных стереотипов современной российской молодежи.
Так, изучению гендерных аспектов молодежной субкультуры, в том числе и проблеме гендерной стереотипизции сознания молодежи посредством СМИ, посвящены работы Е. Омельченко [131; 132; 133].
Семиотические аспекты гендерного поведения молодежи рассматриваются в статье Т.Б. Щепанской [211].
В работах Е.А. Изотовой [80], М. Котовской, Н. Шалыгиной и М. Золотухиной [97], СВ. Скутневой [164)] была предпринята попытка проследить и проанализировать динамику изменений гендерных установок современных российских юношей и девушек.
Отдельные аспекты гендерного поведения современной российской молодежи изучались авторами социологического исследования «Молодежь-97» [103].
Влияние гендерных стереотипов на развитие когнитивных способностей студенческой молодежи рассматривается в статье О.М. Разумниковой [143]. Как считает О.М. Разумникова, изменение гендерных стереотипов, например, социально обусловленной профессиональной направленности развития личности, в определенной мере могут компенсировать различия креативных способностей юношей и девушек [143, с. 124].
В настоящее время в отечественной науке отмечается повышение интереса к изучению гендерных стереотипов. Можно даже сказать, что все работы по гендерной проблематике, так или иначе, затрагивают проблему гендерной стереотипизации. В целом все исследователи, занимающиеся изучением гендерных стереотипов в современной российской культуре, признают, что «необходимо искоренение патриархатных взглядов, формирование нового поколения, свободного от сложившихся стереотипов и социополовых различий в обществе» [27, с. 34].
Цель исследования: изучить стереотипы в гендерных установках современной российской молодежи.
Постановка данной цели обусловила следующие задачи;
1) проанализировать существующие в науке взгляды о сущности понятия «тендер»;
2) систематизировать теоретические подходы к понятию «стереотип», существующие в современном социогуманитарном знании;
3) определить соотношение стереотипа с социальной установкой, традицией, стилем и др. социокультурными феноменами;
4) изучить особенности гендерных стереотипов как вида социокультурных стереотипов, определить их функции в культуре и социуме;
5) определить степень стереотипности гендерных установок различных групп современной российской молодежи.
Объектом исследования являются тендерные установки современной российской молодежи, а предметом - стереотипы в гендерных установках современной российской молодежи.
Методологической основой исследования является социокультурный подход, основные идеи которого впервые были сформулированы П. Сорокиным, рассматривавшим общество как социокультурную систему, т.е. как единство культуры и социальности, образуемых и преобразуемых деятельностью человека.
Структура социокультурного взаимодействия, по мнению П. Сорокина имеет три аспекта: 1) личность как субъект взаимодействия; 2) общество как совокупность взаимодействующих индивидов с его социокультурными отношениями и процессами; 3) культура как совокупность значений, ценностей и норм, которыми владеют взаимодействующие лица. Ни один из членов этой неразделимой триады (личность, общество и культура) не может существовать без двух других [164, с. 218].
Автор также опирается на концепцию социального конструирования реальности П. Бергера и Т. Лукмана в рамках феноменологической социологии знания, согласно которой человеческие представления являются реальной силой конструирования социальной реальности, при этом человек и его социальный мир взаимодействуют друг с другом.
«Социальный порядок, - как считают П. Бергер и Т. Лукман, - не является частью «природы вещей» и не возникает по «законам природы»...И в своем генезисе (социальный порядок как результат прошлой человеческой деятельности), и в своем настоящем (социальный порядок существует, только поскольку человек продолжает его создавать в своей деятельности) - это человеческий продукт» [28, с. 88 - 89]. Однако для детей, еще не принимающих участия в «конструировании» социальной реальности, социальный мир, «передаваемый родителями» в процессе первичной социализации, предстает как данная объективная реальность. Исходя из этого, первичная социализация является наиболее важной для человека, так как в процессе нее «конструируется первый мир индивида» не как «один из многих возможных миров, а как мир единственно существующий и единственно мыслимый», тогда как вторичной социализации «приходится иметь дело с уже сформировавшимся Я и уже ин-тернализованным миром» [28, с. 219, 221, 228]. Кроме того, в отличие от первичной социализации, которая «не может происходить без эмоционально заряженной идентификации ребенка с его значимыми другими» [28, с. 230], вторичная социализация в целом носит формальный характер. По этой при
чине «мир, интернализируемый в процессе первичной социализации, гораздо прочнее укоренен в сознании, чем миры, интернализируемые в процессе вторичной социализации» [28, с. 219].
Теоретическую базу исследования составили теория «хабитуса» П. Бур-дье, теории представителей отечественной школы традициологии (Э.С. Мар-карян, К.В. Чистов, К.С, Сарингулян, С.А. Арутюнов и др.), отдельные положения концепций традиции Э. Шилза, П. Штомпки, Е. Шацкого, концепция конструирования сексуальности М. Фуко и идеи некоторых феминистских исследователей (Дж. Батлер, Г. Рубин, К. Миллет, М. Виттиг, Р. Хоф и др.).
Эмпирическую базу исследования составили результаты проведенного автором в г. Владивостоке в мае 2QQ3 г. социологического опроса 60Q представителей студенческой молодежи, обучающихся в высших и средних специальных учебных заведениях.
В работе использовались общенаучные методы исследования - аналитический, дескриптивный, структурно-функциональный, а также методы социологического исследования (факторный анализ, анкетирование, проективные методы - метод свободных ассоциаций и метод неоконченных предложений).
Научная новизна диссертационного исследования представлена в следующих позициях:
•впервые применен дифференцированный подход к изучению гендерных стереотипов современной российской молодежи;
•в процессе эмпирического исследования разработана структурная модель
образов маскулинности и феминности, существующих в сознании современной российской молодежи;
•дана авторская интерпретация понятия «стереотип»;
•для изучения гендерных установок российской молодежи использован
стилевой анализ;
•определены компоненты тендера и гендерных стереотипов.
Положения, выносимые на защиту.
1) Тендерный стереотип представляет собой многоуровневый феномен, включающий в себя 3 компонента, неравномерно изменяющихся во времени:
а) гендерные идеалы (социально-разделяемые в рамках определенной социокультурной общности или социальной группы представления о совершенных мужчине и женщине, выраженные в образах маскулинности и фе- минности);
б) тендерные диспозиции (социально-разделяемые членами общности или группы представления о социальных статусах и ролях мужчин и женщин, приписанных им в рамках определенной тендерной системы);
в) тендерные нормы (социально-разделяемые членами общности или группы представления о паттернах поведения, обязательных или желательных для мужчин и женщин).
2) Процессы модернизации в современном российском обществе оказали неравномерное влияние на трансформацию тендерных стереотипов молодежи. Значительной модификации подверглись ее представления о социальных статусах и ролях мужчин и женщин. Данное изменение связано с фактической трансформацией тендерных ролей в современном российском обществе. Некоторые перемены произошли в тендерных нормах. Наиболее стабильными оказались тендерные идеалы.
3) Тендерные идеалы - это достаточно устойчивые и все-таки исторически изменчивые социокультурные образы, динамика которых определяется их структурой, состоящей из «ядра» и «периферии». Наиболее устойчивым к изменениям является «ядро», в состав которого входят базовые характеристики мужчин и женщин, в значительной степени связанные с биологической природой человека. «Периферийные» слои образов включают в себя социальные и культурные характеристики мужчин и женщин, широко варьирующиеся в массовом сознании.
4) Несмотря на то, что молодежь считается наиболее динамичной частью общества, ее гендерные представления в основном соответствуют существующим в массовом сознании россиян гендерным стереотипам.
5) В целом тендерное сознание современной российской молодежи характеризуется дихотомичностью, которая проявляется в наличии некого диссонанса между сознательной ориентацией молодого поколения на демократические ценности и эгалитарные гендерные принципы, и реализацией им тендерного поведения, неосознанной готовностью по инерции следовать патриар-хатным гендерным стереотипам.
Теоретическая и практическая значимость исследования состоит в расширении представлений о факторах, влияющих на процесс формирования гендерных стереотипов и о механизмах тендерной идентификации личности. Работа позволяет конкретизировать содержание образов маскулинно-сти/феминности в современном российском сознании. Результаты теоретического и эмпирического разделов диссертационного исследования могут быть применены субъектом федерации при разработке региональной молодежной политики. Основные теоретические положения и выводы данного исследования могут быть использованы в учебных курсах по истории и теории культуры, психологии, педагогике, социологии, социальной антропологии.
Апробация работы. Основные положения и выводы, изложенные в диссертационном исследовании, были представлены на научно-методических заседаниях кафедры истории и теории культуры Дальневосточного государственного технического университета (2000 - 2003 гг.), международных и региональных конференциях: на Международной научной конференции в рамках Дней славянской письменности и культуры «Новое видение культуры мира в XXI веке» (г. Владивосток, 2000 г.), на конференции «Процессы гуманизации и гуманитаризации» («Вологдинские чтения») (г. Владивосток, 2000 г.), на I Международной научной конференции «Гуманитарные науки в контексте Международного сотрудничества» (г. Владивосток, 2000 г.), на VI
Дальневосточной конференции молодых историков (г. Владивосток, 2000 г.), на I Региональной научной конференции «Педагогические проблемы образования и культуры в контексте XXI века» (г. Владивосток, 2001 г.), на межвузовской научной конференции «XXX Юбилейная Неделя науки СПбГТУ» (г. Санкт-Петербург, 2002 г.), на VII Дальневосточной конференции молодых историков (г. Владивосток, 2002 г.), на научно-практической конференции «Этнология и образование: проблемы интеграции академической науки и высшей школы» (г. Владивосток, 2002 г.), на IX научной конференции «Культура Дальнего Востока России и стран АТР: Восток - Запад» (г. Владивосток, 2002 г.), на региональной научно-практической конференции «Историко-филологическое образование на Дальнем Востоке» (г. Владивосток, 2003 г.).
Структура и объем работы. Структура диссертации подчинена основным целям исследования и решению поставленных в нем задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения, библиографического списка и приложения. Содержание работы изложено на 181 странице. Библиографический список состоит из 245 наименований.
Тендер как социокультурный конструкт полового различия
Современное научное знание немыслимо без таких социальных категорий как «пол», «половое разделение труда», «половая социализация», «половая дифференциация», «половая стратификация» и т.п. Интерес к феномену пола и связанным с ним вопросам обусловлен открытием того огромного значения, которое пол оказывает на жизнь человека. Одной из центральных проблем, касающихся пола человека, является проблема половой дифференциации. Данная проблема изучается различными науками - медициной, психологией, антропологией, этнографией, культурологией, социологией и др. Однако, несмотря на разнообразие подходов к изучению проблемы половых различий, мы считаем необходимым выделить две основные позиции - биологический детерминизм и социокультурный детерминизм.
Основоположником биологического детерминизма можно считать Аристотеля, который задал «биологистскую парадигму» в трактовке половых различий. В своей «Политике» Аристотель утверждал, что мужчина по своей природе выше женщины, поэтому он властвует, а женщина находится в подчинении [12, с. 41].
Многие последователи Аристотеля отстаивали идею резкого различия природы мужчины и женщины, в частности их интеллектуальных, нравственных и других качеств. По мнению Ж.-Ж. Руссо, у женщины не только другая природа, отличающаяся от мужской, но и принципы добродетели, так как «людское мнение для мужчины есть могила добродетели, а для женщины -это трон ее», т.к. «добродетель составляет славу женщины» [149, с. 442,486].
Автор вышедшей в конце XIX в. книги «Пол и характер» О. Вейнингер полагал, что мужчины и женщины наделены природой различными интеллек туальными способностями, например, женщина «обладает способностью говорить, но лишена способности рассуждать», поскольку ее мысль «порхает между различными предметами, сквозит по их поверхности, чего не делает мужчина, который привык мыслить «в корне вещей» [44, с. 204,197].
3. Фрейд рассматривал проблему половых различий в рамках психоаналитической теории. Исходя из положения «биология - это судьба», он обосновывал социальные, психологические и другие различия мужчины и женщины их биологическими (прежде всего, анатомическими) особенностями. «То, что женщине мало свойственно чувство справедливости, связано, - как полагал 3. Фрейд, - с преобладанием зависти в ее душевной жизни», поэтому у женщины «социальные интересы слабее...» [183, с. 348].
Современные сторонники биологического детерминизма рассматривают половой диморфизм как «универсальное биологическое явление, существующее у всех видов и на всех уровнях развития организма» [96, с. 763; 9, с. 166; 26], которое культура только оформляет и осмысливает с теми или иными вариациями. Несмотря на то, что половая идентификация осознается «продуктом лишь совместного действия биологических сил и социальных сил», «исходным в определении половой принадлежности индивида являются его биогенетические характеристики» [96, с. 766].
Таким образом, в рамках данного подхода половые различия как бы дополняют биологический половой диморфизм, получая впоследствии свое оформление и закрепление в половом разделении труда, в социальных ролях полов и культурных символах маскулинности и феминности. Вследствие этого анализ половых различий сводится к демонстрации и доказательству характерных отличий мужской и женской «природы», и ее проявлениям в поведенческих реакциях, когнитивных способностях и т.п. Так, В.А. Геодакян описывает дихотомию мужского и женского, опираясь на «интересы» популяции, вида. По его мнению, процесс самопроизводства любой биологической системы включает в себя две противоположные тенденции - наследст венность и изменчивость: «женский пол передает потомству широкий спектр более репрезентативной информации о прошлом (о разнообразии генотипов в предшествующих поколениях — постоянная генетическая память вида). Мужской пол - узкий спектр более селективной (но тиражированной, размноженной) экологической информации о настоящем (временная, онтогенетическая память вида)» [55, с. 176]. По этой причине в ходе истории человечества, как считает В.А. Геодакян, «женский пол специализировался по адаптации к существующим условиям, а мужской пол - в поиске новых путей для будущего» [55, с. 186 - 187]. Позитивной стороной концепции В.А. Геодакя-на, по нашему мнению, является то, что мужское и женское начала рассматриваются в ней как равноценные, взаимодополняющие друг друга, тем не менее, все различия в поведении и мотивации мужчин и женщин выводятся из законов генетики и социобиологии. Однако прямой перенос биологических законов на психологию и социальное положение мужчин и женщин может привести «к заключению, что место женщины лишь на кухне и в детской, а за порогом дома она обречена на неуспех» [90, с. 51].
Подобную точку зрения высказывают авторы т.н. теории «взаимодополнительности полов» Т. Парсонс и Р. Бейлз, которые считают, что каждый пол имеет специфические социальные задачи. «Роль матери является более однообразной, чем мужская профессиональная роль», полагают Т. Парсонс и Р. Бейлз, так как «мужская личность стремится больше к доминированию в инструментальных интересах, потребностях и функциях, вероятно, в любой социальной системе, в которую вовлечены два пола, в то время как женская личность стремится больше к первенству в экспрессивных интересах, потребностях и функциях...Мужчины предпочли бы брать на себя технические, исполнительские и судебные роли, а женщины - в большей степени поддерживающие, интегрирующие и «снимающие напряжение» [239, р. 100 - 101]. Таким образом, Т. Парсонс и Р. Бейлз выводят социальные роли полов - инструментальную у мужчин и экспрессивную или социоэмоциональную у женщин - из их биологической природы, рассматривая такую дифференциацию как единственно возможную и наиболее соответствующую потребностям социума.
Сторонники биологического детерминизма опираются на широко распространенное в классической этологии и социобиологии мнение о том, что в целом животным (прежде всего приматам) присуще доминирование мужских особей над женскими. Однако данные по поведению приматов «указывают на отсутствие однозначной тенденции к доминированию мужского пола над женским во внутригрупповом общении» [38, с. 72].
Стереотип: понятие, признаки, функции в культуре и социуме
Впервые в социальных науках термин «стереотип» употребил американский социолог Уолтер Липпман в работе «Общественное мнение» (1922 г.), позаимствовав данный термин из полиграфии, где он обозначал пластмассовую или металлическую пластинку, использующуюся для изготовления копий. У. Липпман определял стереотип как «упорядоченные, более или менее постоянные картинки мира» в голове человека, которые могут передаваться старшим поколением потомкам [234, р. 95].
В настоящее время отсутствует единое мнение относительно содержания понятия «стереотип». Еще в 1968 г. Дж. Гардинг отмечал «широкое и безразборчивое употребление» данного термина [232, р. 261]. Действительно, термины «стереотип», «стереотипизация», «стереотипный» часто используются в самых различных, часто противоположных, контекстах. Множественность интерпретации понятия «стереотип» настолько «размывает» значение этого термина, что некоторые исследователи (например, Дж. Фишмэн) высказывают сомнения в целесообразности его дальнейшего использования.
На наш взгляд, сложность определения понятия «стереотип» объясняется отсутствием четкого критерия стереотипности, в результате чего выделение признаков стереотипов совершается исследователями произвольно. В связи с этим нам представляется необходимым выяснить следующие вопросы: Какие типы дефиниций стереотипа существуют в современном научном знании? Каковы признаки, виды и функции стереотипа? Как соотносится стереотип с другими социокультурными феноменами?
Мы полагаем, что выделение признаков, функций и дефиниций стереотипа зависит от выбора исследователем того или иного подхода к его изучению. Всего, на наш взгляд, можно выделить 4 основных подхода к изучению сте реотипа: когнитивный, психологический, социологический, культурно-антропологический.
Следует отметить, что между указанными направлениями изучения стереотипа нет жестких рамок, поскольку стереотип является сложным социокультурным феноменом и его различные стороны зачастую очень сложно отделить одну от другой. Тем не менее, определение основных подходов позволяет выделить основные группы дефиниций стереотипа, существующие в данное время в социальных науках.
В рамках когнитивного подхода стереотип рассматривается как явление, присутствующее «на всех уровнях сознания, включая как обыденное, так и теоретическое знание» [94, с. 79 - 80]. Исходя из этого, стереотип определяется как «картинки мира в голове» человека (У. Липпман) или как «основные и неизменные на некотором отрезке времени параметры социальной реальности» [85, с. 53].
Сторонники когнитивного подхода к изучению стереотипов акцентируют внимание на функции стереотипа «блокировать избыток поступаемой к субъекту социальной информации (политической, научной, эстетической и др.) об окружающей действительности» [165, с. 14]. Так, У. Липпман видел одну из важнейших причин возникновения стереотипов в стремлении человека к экономии усилий при восприятии сложных социальных объектов. Данная точка зрения разделяется и другими исследователями стереотипов. «Всякая человеческая деятельность подвергается хабитуализации (опривычиванию), - полагают П. Бергер и Т. Лукман. - ...Стереотипный характер институализирован-ных значений гарантирует их запоминаемость» [28, с. 89 - 90, 117]. По мнению X. Эссер, люди «никогда не действуют иррационально...Упростить ситуацию, в которой должен действовать человек, помогают привычки и стереотипы» [217, с. 74 - 75]. Стереотип, по мнению Л. Дууба, «обычно представляет форму упрощенного знания» [226, р. 202]. Подобного мнения придерживается и К.В. Чистов, который считает, что существование стереотипов «связано с регулярной повторяемостью сходных (типовых) ситуаций и сходных потребностей», следовательно, стереотипы «являются традиционными способами решения типовых ситуаций» [193, с. 109]. «Стереотипизация наиболее значимой информации позволяет, - по мнению А.К. Байбурина, - сохранять ее рабочий объем в условиях постоянного обновления» [218, с. 9]. Таким образом, стереотипизация является необходимым и полезным инструментом социального познания, так как с помощью стереотипов осуществляется обработка, селекция, категоризация и упорядочение поступающей к субъекту огромной массы информации.
Способность стереотипа к упрощению и схематизации информации привела многих исследователей (в первую очередь, зарубежных) к убежденности в его ложном характере, пониманию его как «ложной классификационной концепции» (К. Юнг) [Цит. по 221, с. 50], как «совокупности мифических признаков, приписываемых группам» (В. Кларк) или как «широко распространенной ложной информации, традиционной бессмыслицы» (С. Хаякава) [Цит. по 204, с. 170]. Отношение к стереотипу как к явлению в целом отрицательному отражено и в «Международной энциклопедии социальных наук» (1968 г.), где он рассматривается как знание, скорее простое, нежели сложное или дифференцированное, скорее ошибочное, нежели точное, как усвоенное скорее от других, нежели полученное в непосредственном опыте с действительностью [232, р. 169].
Традиция как механизм аккумуляции и трансмиссии тендерных стереотипов
Несмотря на то, что вопрос о соотношении стереотипа и традиции уже рассматривался нами в первой главе, мы считаем необходимым уточнить само понятие «традиция». Хотя предметом теоретического изучения традиция стала еще в XVIII веке, в научной литературе до сих пор нет единого мнения относительно ее понимания. Многие современные исследователи отмечают многозначность и смысловую «нагруженность» этого понятия [5, с. 41; 46, 152; 74, с. 49; 139, с. 54]. «Это слово неопределимо. Долговечность его существования объясняется именно его неясностью», - так писал о традиции французский театральный деятель Луи Жуве [Цит. по 139, с. 54]. Некоторая неопределенность термина «традиция» связана, на наш взгляд, как со сложностью отражаемых традицией явлений, так и со смысловыми наслоениями повседневной речи, в которой традиция обычно означает «что-то из прошлого» и часто используется как синоним таких понятий как «культурная преемственность», «культурное (социальное) наследие», «социальная память», «социальный опыт» и т.п.
По мнению польского социолога Е. Шацкого, дефиниция понятия «традиция» зависит от выбора исследователем «в качестве главного объекта интереса особого аспекта связей настоящего с прошлым», на основании которого он выделяет три основных аспекта изучения традиции:
1) функциональный (когда внимание исследователя акцентируется на функциях традиции);
2) объектный (когда акцент ставится на то, что составляет содержание традиции, каковы составляющие ее компоненты);
3) субъектный (когда в центре внимания исследователей оказывается отношение данного поколения к прошлому, его согласие на наследование или же протест против этого) [202, с. 284].
Что касается функций традиции, то большинство зарубежных и отечественных исследователей, обращаясь к этимологии слова «традиция» (от лат. traditio - передача, предание), выделяют, прежде всего, функцию передачи. Как заметил Э. Шилз, «в элементарном значении традиция означает просто «передачу, предание»; это все то, что передано или завещается потомкам от прошлого настоящему» [242, р. 12]. О традиции как о «передаче общественного наследия» говорят К. Добровольский, Дж. Гоулд, В. Колб, М. Мосс [202, с. 284, 307], В.Д. Плахов [138, с. 39] и др. Данную функцию традиции, суть которой заключается в осуществлении «трансисторической связи поколений» [46, с. 152], мы обозначили как коммуникационную.
Другой важной функцией традиции является функция воспроизводящая, направленная на сохранение, удержание культурного наследия. Исходя из этого, ряд исследователей употребляют слово «традиция» в значении «социальная память» [79, с. 46]. Признавая то, что традиция является не биологической, а социальной памятью того или иного коллектива людей, мы, вместе с тем, считаем, что понятие «память» не охватывает традицию как социальное явление в целом, а отражает лишь одну из сторон данного социокультурного феномена - функцию сохранения. В результате этого в понятие «традиция» вносится оттенок пассивности, очень часто она понимается лишь как копирование тех или иных фрагментов прошлого. Данная точка зрения получила широкое распространение как в отечественной, так и в зарубежной науке [67, с. 48; 173, с. 15 - 16]. В действительности традиция предполагает активность получателя, его творческое отношение к историческому прошлому. «Всякая традиция, - как пишет Поль Рикер, - живет благодаря интерпретации» [144, с. 38].
Кроме того, можно выделить и другие функции традиции - идентификационную, социализирующую, интегрирующую, стабилизирующую, аксиологическую, селективную.
По вопросу содержания традиции между исследователями существуют существенные расхождения. Тем не менее, несмотря на разнообразие мнений, можно выделить два основных подхода к ее интерпретации.
Сторонники широкой интерпретации традиции включают в нее «совокупность тех объектов и идей, истоки которых коренятся в прошлом, но которые можно обнаружить в настоящем», т.е. «все то, что не было уничтожено, разбито, выброшено или забыто» [208, с. 90]. Понимаемая таким образом, традиция фактически выступает в качестве социального наследия. Именно так определяет традицию К. Добровольский: «Под традицией мы понимаем любое наследство, которое уходящие поколения передают поколениям, вступающим в жизнь» [Цит. по 202, с. 307]. Традицию как социальное наследие определяет также и американский писатель Дж. Фаррел [181, с. 58] и др.
На наш взгляд, традицию не следует понимать как социальное наследие, так как она не включает в себя социальное наследие в полном объеме, и лишь некоторые его элементы становятся традициями. Традиция - это «часть наследия, выделенная исходя из современных ценностей» [202, с. 326].
По нашему мнению, традицию не следует отождествлять и с социальным опытом. Подобное толкование традиции нашло широкое распространение в этнографических исследованиях [104, с. 3] и в работах представителей отечественной школы традициологии. Так, Э.С. Маркарян считает традицией «любые стереотипно выраженные массивы группового опыта людей» [114, с. 84], не включая, таким образом, в традицию все виды ненаследственного опыта людей, не носящие группового характера, в частности сферу индивидуальной культуры. По нашему мнению, в традицию не входит не только сфера индивидуальной культуры, но и весь социальный опыт, не актуализированный в данный момент времени в определенной социокультурной ситуации. Следо вательно, основным критерием выделения традиции мы считаем актуальность того или иного элемента социокультурного опыта в данный момент времени. Исходя из этого, понятие традиции «целесообразно ограничить лишь той частью культуры, которая более или менее постоянно воспроизводится в общественном сознании и общественном поведении» [16, с. 98]. Мы рассматриваем традицию лишь как некоторый фрагмент социального наследия и социального опыта, поскольку большая их часть, «будучи неактуальной здесь и сейчас, остается в специальных хранилищах, архивах как культурный фонд, который обладает потенциальной ценностью и в нужный момент может быть «призван к актуализации» [31, с. 109]. Таким образом, все то, что «доходит до нас из прошлого, что передается в взаимосвязанном, нарастающем историческом процессе, составляет наследие общества», тогда как к традиции относятся только те фрагменты наследия и социального опыта, «которые не просто сохраняются в настоящем, но и тесно переплетаются с ним» [208, с. 89 -90]. Кроме того, в отличие от всего опыта, накопленного человечеством, который является просто механической суммой, совокупностью всех достижений, практик и навыков людей, традиция представляет собой упорядоченную, структурно организованную информацию.
