Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВАI ЧЕРНОГОРСКИЙ ТЕОКРАТИЗМ КАК ОСОБЫЙ СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН 25
1. Социальная и институциональная трансформация черногорского общества в XV-XVII вв 27
2. Культурно-политические факторы развития черногорского теократизма 40
ГЛАВА II ФАКТОР ПЛЕМЕННОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ПРОЦЕССЕ РАЗВИТИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О НЕЗАВИСИМОСТИ В ЧЕРНОГОРИИ 66
1. Классическое черногорское племя: структура, племенной этос и традиции 66
2. Генезис племенной организации в Черногории 83
ГЛАВА III ТРАДИЦИОННАЯ ЧЕРНОГОРСКАЯ КУЛЬТУРА КАК ФАКТОР ПОДДЕРЖАНИЯ СУВЕРЕНИТЕТА 96
1. Особенности традиционной черногорской культуры и ее тендерный аспект 96
2. Конфессиональный фактор в культуре черногорцев 115
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 123
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 129
- Социальная и институциональная трансформация черногорского общества в XV-XVII вв
- Классическое черногорское племя: структура, племенной этос и традиции
- Особенности традиционной черногорской культуры и ее тендерный аспект
Введение к работе
Содержание научной проблемы и ее актуальность. Проблема влияния культурных факторов на особенности протекания различных социальных процессов, на их содержание и характер трансформации, на экономические, политические, правовые и иные социальные феномены является одной из ключевых проблем современного культурологического знания, тем вопросом, разработка которого остро актуализирована многими современными социальными обстоятельствами. Среди многих других явлений, подлежащих такого рода анализу, несомненно, может быть выделен феномен суверенитета, который стал предметом острых дискуссий как в рамках современной политической публицистики, так и в философских, правоведческих, политологических исследованиях отечественных и зарубежных ученых. Однако достаточно интенсивная разработка и обсуждение феномена суверенитета почти совершенно не затрагивают его культурологический аспект, который включает в себя, прежде всего, выявление и анализ тех культурных факторов, которые выступают как значимые для становления и поддержания суверенитета. Важно отметить также, что данный срез проблемы не только дополняет другие дисциплинарные исследования в теоретическом отношении, но и дает возможность более глубокого понимания реальных исторических процессов, так или иначе связанных с проблемой суверенитета.
В данном диссертационном исследовании акцент сделан на рассмотрении влияния культурных факторов на становление и поддержание суверенитета в контексте конкретных исторических процессов. Выбор того социокультурного пространства, на примере которого рассматривается проблема, был главным образом обусловлен тем обстоятельством,
4 что именно история Черногории XV-XVIII вв. дает возможность проследить характер и особенности влияния культурных факторов на изучаемый феномен в условиях почти полного отсутствия иных значимых ресурсов для обеспечения поддержания независимости.
Балканы - мост между Западом и Востоком, перекресток мировых цивилизаций - являются регионом геополитического разлома и сложных межэтнических отношений. История югославянских народов - это цепь событий, явлений, лиц, то разъединяющих их между собой, то сплачивающих в единое целое. В настоящее время мы наблюдаем завершение распада Югославии - процесс отделения Черногории от Сербии, в котором Черногория вновь приобретает присущий ей суверенитет и культурную специфичность.
В контексте событий последнего десятилетия на территории бывшей Югославии можно наблюдать различные стратегии поиска, обретения, сохранения национальной идентичности, которая выражалась в форме национального суверенитета. Существует поверхностное мнение о том, что Черногория являлась объектом политических манипуляции в ходе разделения единой сербской нации. В действительности Черногория всегда была активным субъектом этнокультурных процессов на Балканах.
История черногорской независимости интересна как социокультурная модель, отражающая ситуацию, когда экономический фактор, например, наличие развитых финансово-экономических ресурсов, не имел решающего значения для утверждение суверенитета. Уникальность феномена Черногории заключалась в том, что базой формирования суверенитета была только социокультурная ситуация, то есть суверенитет был обусловлен в основном внутренними факторами. Черногория отстаивала свою суверенность на протяжении трех столетий, сохранив язык, традиционную культуру и приверженность христианству, несмотря на постоянное исламское давление.
5 Хронологические рамки исследования. Настоящее диссертационное исследование охватывает 300-летний период с 1496 по 1798 г. Именно в это время в Черногории оформилась особая социокультурная система, получившая в литературе название «черногорского теократизма», характеризующаяся правлением духовных лидеров - митрополитов.
Нижняя граница является в историографии общепринятой: в 1496 г. Георгий Црноевич бежал в Италию, и Зетское княжество - одно из феодальных владений, образовавшихся в результате распада Сербского царства - было ликвидировано. В качестве верхней границы в нашей работе выбран 1798 г. В этом году султан Селим III опубликовал фирман, в котором официально признал независимость Черногории.
Теоретические и методологические основы исследования.
В данном диссертационном исследовании понятие суверенитета является концептообразующим. Классическое определение суверенитета было дано французским политическим мыслителем и теоретиком естественного права Жаном Боденом в восьмой главе первой книги «Шесть книг о государстве» (1576 г.) и подразумевало «высшую, абсолютную и постоянную власть над гражданами и подданными в политическом сообществе». Суверенитет представлялся Бодену сконцентрированным в личности правителя, что отражено в этимологии слова.
В XVIII в. французскими мыслителями-энциклопедистами обосновывалась идея, что суверенитет должен принадлежать только народу. Эта идея нашла свое отражение в законодательстве Французской революции, где полнота верховных прав принадлежит народу, который осуществляет свое право посредством голосования.
Современная политическая наука выделяет несколько типов суверенитета: государственный, национальный и экономический. Государственный суверенитет определяется верховенством выборного правительства во внутренней жизни страны, а во внешнеполитических делах - при-
знанием международным сообществом и другими субъектами международных отношений права данного правительства на юридически равных основаниях вступать во взаимоотношения с другими правительствами.
Данная работа, безусловно, не может игнорировать политологический и, в частности, внешнеполитический аспект суверенитета, поскольку это ведущий критерий для выделения и маркировки суверенитета как реально существующего явления. В этом случае верховная власть, основанная на суверенной воле народа, независима от кого бы то ни было во внутренних делах и в международных отношениях; она сама определяет, как будут складываться отношения с другими государствами, а последние не вправе вмешиваться во внутренние дела суверенного государства. Таким образом, мы видим не зону изоляции, сдерживаемую исключительно внешним давлением, а систему, признаваемую субъектом действия. Только этот факт и свидетельствует о наличии суверенитета.
Немецкий политолог и социолог Карл Шмитт предложил следующее определение суверенитета: суверенен тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении1. В своих работах К. Шмитт рассматривает это определение как «предельное понятие», с одной стороны, индивидуализированное для каждой культуры, а с другой стороны - являющееся при-мером идеально-типического решения . Расшифровывая свое определение, автор уточняет, что речь идет о том, кто принимает решение в случае конфликта. Последнее обстоятельство применимо к истории Черногории в условиях турецкого владычества.
Особенность социально-политической организации Черногории рассматривается в диссертации через выделение двух социокультурных подсистем: племенной организации, объединенной теократическим администрированием, и системы тендерных отношений. В качестве теоретической основы анализа племенной организации и племенной идентичности
7 продуктивным оказался социально-антропологический подход, в особенности - концепции племени3.
Соответственно для анализа второй из подсистем в качестве теоретических и методологических оснований использовались положения и теории, наработанные современными исследователями тендерных отношений.
Гендерные исследования - одно из наиболее актуализированных направлений в современных науках о культуре, нацеленных на изучение социальных и культурных реализаций биологического пола и различных форм сексуальности. Концептуальной основой современных тендерных исследований стало понятие гендер, обозначающее все те социальные и культурные нормы, правила и роли, которые общество приписывает людям в зависимости от их биологического пола. В этом контексте способ мышления, виды деятельности и нормы поведения мужчин и женщин вовсе не определены самой природой: во внесоциальной (внекультурной) сфере ни мужчина, ни женщина «не существуют»4. Иначе говоря, понимание того, что такое мужчина и женщина, какое поведение приличествует каждому из них, каковы должны быть отношения между ними, есть не простое отражение или прямое продолжение биологических свойств, а продукт культурно-исторического развития.5.
Современные отечественные исследователи отмечают, что тендерная история в России до сих пор остается «белым пятном» исторической науки, часто подменяется историей женщин или историей быта. На самом деле она заключается не в простом описании мужчин и женщин и их основных характеристик, а в систематическом выявлении их взаимосвязей через постоянное сравнение в рамках различных исторических ситуаций. Применение тендера как категории анализа позволяет раскрыть исторический процесс во всем его многообразии и функциональности6.
8 Понятие «women's power» (власть женщин) применяется во множестве работ, рассматривающих воздействие женщин на политические решения и политические события, их роль в экономике и общественной жизни, их влияние на формирование и передачу культурных стереотипов (в том числе посредством собственной творческой работы), а также особенности так называемых женских сетей влияния. Очень редко обладая формальным авторитетом, женщины действительно располагали эффективными каналами неформального влияния: устраивая браки, они устанавливали новые семейные связи; обмениваясь информацией и распространяя слухи, формировали общественное мнение; оказывая покровительство, помогали или препятствовали политической карьере мужчин; принимая участие в волнениях и восстаниях, проверяли на прочность официальные структуры власти и т. д.7
В культурологической парадигме основной задачей исследования является не просто выявление причин и особенностей появления и утверждения того или иного типа гендерных отношений, а выявление того влияния, которое эти взаимоотношения в свою очередь оказывали на социокультурное развитие данного общества и определяли его историю.
Кроме того, для раскрытия проблематики работы использовались: метод исторической реконструкции, компаративный и комплексный анализ, системно-структурный подход.
Объектом исследования является суверенитет как социокультурный феномен.
Предметом исследования являются социокультурные факторы, существенные для поддержания суверенитета, которые рассматриваются на конкретном историко-культурном материале, в социально-динамическом процессе, характеризующем историю Черногории XV-XVIII вв.
10 шее внимание историки уделяли времени с начала правления митрополита Данилы Петровича-Негоша (1696/1697 г.).
Первое исследование истории Черногории в России принадлежало русскому путешественнику А. Попову. Его произведение имело описательный характер, хотя автор приводит в нем интересные факты и фрагменты народных песен, посвященных тому или иному событию10.
Ряд исследований по истории Черногории был создан черногорскими студентами, обучавшимися в России - Д. Бакичем11,
1 "У
Ж. Драговичем и М. Драговичем. Одно из их достоинств - использование архивных источников по русско-черногорским отношениям. Марко Драгович в своей работе излагает собственную точку зрения на проблему принятия Черногории под покровительство Российской империи во время правления митрополита Василия Петровича13.
Одно из важнейших исследований в историографии принадлежит филологу, этнографу, журналисту П.А. Ровинскому, который жил и работал в Черногории в течение 30 лет (1879-1906 гг.)14. Трехтомный труд Ро-винского представляет собой настоящую энциклопедию истории, культуры, географии, этнографии и археологии Черногории и включает в себя данные, собранные автором в результате полевой работы. Широкая эрудиция и академическая образованность автора позволила ему вписать черногорский материал в общий южно-славянский культурный контекст. Его значение не утрачено и до сих пор: неслучайно в 1989 г. труд Ровин-ского был переведен на сербскохорватский язык.
Вслед за черногорскими историками Ровинский выделяет в истории Черногории период теократического правления митрополитов (1516-1851), на протяжении которого страна отстаивала свою независимость в ожесточенной борьбе с турками15. Отдельный раздел посвящен анализу природы этого феномена16. Ровинский был первым, кто провел научное исследование племенной организации в Черногории17. Опираясь на много-
численные источники, собранные им самим сведения и компаративный материал по другим южно-славянским народам, он пришел к выводу, что племена были остатками родового строя древних славян.
«Черногория...» содержит также описание венецианско-черно-горских отношений и борьбы черногорцев с Турцией в изучаемый период. Дополнительную характеристику внешнеполитическим связям Черно-
1 ft
гории можно найти в различных статьях П.А. Ровинского . В статье «Россия и славяне» он отмечает, что «в основе изучения России поставлено изучение всего славянского мира; наука признала, что плодотворное изучение России может быть только при совокупном и параллельном изучении остальных славянских племен, что русское вполне определяется как видовое понятие славянского»19.
В исследованиях конца XIX в. акцент в изучении проблемы черногорского суверенитета сместился. Это было связано прежде всего с процессами в российском общественном сознании, а также приближающимся 200-летним юбилеем княжеской династии Негошей. Кроме того, важная роль митрополии в черногорской истории привлекала интерес историков церкви. В ходе дискуссий этого этапа сложилось три основных точки зрения на данную проблему.
1. Известный сербский историк о. Иларион Руварац утверждал, что Черногория не была независимой до середины XIX в., и никаких особых форм государственного устройства здесь не существовало. Церкви принадлежала важная роль в духовной жизни, но ее политическое влияние было незначительно . Этой же точки зрения придерживались русские историки ученые В.В. Макушев и Е.Е. Голубинский21, а также некоторые историки-слависты. Точка зрения И. Рувараца, посвятившего этому вопросу специальное исследование, наиболее радикальна: в XVI-XVII вв. Черногория входила в состав Османской империи и управлялась пашами, в конце XVII в. перешла под власть Венецианской республики, а в XVIII
12 - середине XIX в. управлялась венецианскими «гувернадурами». Остальные исследователи полагали, что Черногория обрела фактическую независимость на рубеже XVII-XVIII вв.
2. Концепция «теократической государственности», отталкиваю
щаяся от работ 1-й половины XIX в., была дополнена Йованом Роганови-
чем . Роганович, работавший на стыке истории и истории церкви, рас
смотрел проблему черногорской теократии с точки зрения православных
церковных канонов. По его мнению, теократия не является чуждой право
славию: «Черногорский теократизм ... основан на истинно христианском
православном отношении между клиром и народом»23. Поскольку в пра
вославии отсутствует резкое разделение между церковной иерархией и
паствой, народ - это «тело Церкви». Таким образом, участвуя в избрании
митрополитов, народ передавал им и церковную, и светскую власть.
3. Достаточно оригинальная гипотеза была высказана профессором
Казанского университета А.И. Александровым. Он полагал, что Черного
рия представляла собой «народную республику» под верховным управле
нием митрополитов24, которая до XVIII в. находилась в зависимости от
Турции и Венеции.
С созданием Королевства сербов, хорватов и словенцев в 1918 г. (с 1929 г. - Югославия) черногорская история получила иное освещение. Основной тенденцией истории Балкан в югославской историографии считается объединение земель, населенных южными славянами, в единое государство. Работа Й. Йовановича «Образование черногорского государства и развитие черногорской нации»25 представляет собой обзорное исследование, охватывающее период с VII в. до 1918 г. Она ознаменовала собой новый этап в изучении черногорского прошлого. С созданием в 1948 г. Исторического института Черногории началась комплексная разработка проблем политической и социально-экономической истории республики.
В 1955 г. вышла в свет монография Б. Павичевича «Образование черногорского государства»26. В отличие от книги Йовановича, она охватывает лишь время с 70-х годов XVIII в. до конца 1850-х годов. Это было первое исследование, в котором складывание централизованного государства в эпоху Негошей связывалось с экономическими процессами, развитием товарно-денежных отношений и имущественного неравенства внутри племен.
Целый ряд работ, принадлежавших перу Г. Станоевича, посвящен различным проблемам истории Черногории27. В его первой книге рассматривался начальный этап формирования государства в Черногории в конце XVII - первой трети XVIII в.28 В другой его монографии анализируется роль южных славян и Черногории в венецианско-турецких войнах XVI-XVIH вв.29
В 1970-е гг. появился ряд фундаментальных работ, посвященных становлению черногорской государственности. Коллектив авторов «Истории Черногории», изданной в 1970-1975 гг., создал официальную кон-цепцию истории Черногории в контексте истории Сербии . Согласно этой концепции, несмотря на героическую борьбу народа, все сербские земли были захвачены турецкими захватчиками. Как буферная территория (между Турцией и Венецией) Черногория, в отличие от других сербских областей, получила достаточно широкую автономию и сохранила местные обычаи и право31. Этот труд позволяет также взглянуть на положение Черногории в системе международных отношений с точки зрения югославских авторов, которые, естественно, местами преувеличивают значение того или иного события в истории своей родины для европейской политики.
В отечественной историографии 1980-1990-х гг. основное внимание уделялось русско-черногорским отношениям. Все остальные пробле-
14 мы истории Черногории позднего средневековья и нового времени остаются не изученными.
В 1982 г. вышла книга А.П. Бажовой, ведущего специалиста по изучению русско-югославянских отношений32. Этот труд подробно освещает различные аспекты взаимосвязей России и Черногории: экономические, политические, переселенческие и культурные. Не ускользают от внимания автора и проблемы развития венецианско-турецко-черногорских сношений. Все работы А.П. Бажовой созданы на основе исследования источников Архива внешней политики России, архива АН СССР и на анализе работ югославских авторов.
В 1986 г. вышел сборник статей советских и югославских ученых «Южнославянские земли и Россия в XVIII веке»33. В нем была дана оценка отношениям балканских славян и России, роли югославянско-русских связей в развитии освободительного движения и т.д.
В 1990-х гг. исследователи получили доступ к новым источникам по истории российской внешней политики. Результатом новых исследований стал сборник статей серии «Балканские исследования»34. Во входящих в него статьях показывается каким образом определялось отношение европейских стран к Черногории.
Последняя монография А.П. Бажовой посвящена роли России в политике на Балканах в конце XVIII - начале XIX в.35 В ней содержится детальное описание борьбы черногорцев с Махмудом-пашой Бушати и деятельностью Петра I Петровича по укреплению русско-черногорских связей в период правления Александра I.
Современные российские историки высказывают точку зрения, что Черногория в изучаемый период не могла быть серьезным союзником России в борьбе с Портой, так как ее территория и население были невелики. Низкий уровень экономического развития, постоянная межплеменная рознь и слабость центральной власти значительно
15 снижали значение Черногории как политического фактора на Балканах36. Напротив, Ю.П. Аншаков говорит о том, что Черногория уже в XVIII в. обладала фактической независимостью от Османской империи, что имело важное значение для развития освободительного движения всех югосла-вянских народов37.
В современной западной историографии специальных работ, посвященных Черногории, мало, как правило, черногорская история рассматривается в рамках сербской или общебалканской38. Наиболее важным является труд Дж. Файна39, который рассматривает историю Черногории до первой трети XVI в. в контексте истории всех сербских земель.
В целом же можно отметить, что научная литература посвящена главным образом проблемам черногорской истории, в то время как социокультурные или антропологические исследования на черногорском материале крайне редки. К ним относятся работы американского антрополога Кристофера Боэма, которые посвящены кровной мести и ее месту в черногорской культуре40. Исследование Боэма частично опиралось на материалы его полевой работы в Черногории 1960-е гг. Автор рассматривает кровную месть как важную часть традиционной культуры, связанную с представлениями о социальном устройстве и родстве. Исследователь показывает, что многие обычаи, связанные с кровной местью, известные в XIX в., сохранились и в XX в.
Другое важное исследование - монография В. Пешича «Патриархальная мораль черногорцев»41. По мнению автора, основой черногорской культуры являлась специфическая система моральных ценностей, основой которой были Hojcmeo («человечность») и іунаштво («геройство»). Он реконструирует ее посредством анализа народных пословиц и поговорок, а также песенного наследия. Сущность этой системы автор видит в равноправии полов, в стремлениях черногорцев к свободе, правде, любви; особо много составляющих морали он видит не только в кровных связях
(мать, отец, брат, сестра), но и в отношениях так называемого кумовства, побратимства и гостеприимства.
Таким образом, можно утверждать, что, несмотря на имеющийся большой блок собственно исторических исследований, а также работ, посвященных отдельным аспектам социокультурных процессов в Черногории, за рамками специального анализа остался такой важный для этого общества феномен, как сохранение суверенитета в контексте развертывания потенциала и интенсивного влияния комплекса социокультурных факторов, использования возможностей тех традиций и иных культурных оснований, которые были значимы для развития черногорской истории.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является выявление определяющих социокультурных факторов формирования и сохранения черногорского суверенитета в условиях ограниченности природных и экономических ресурсов, а так же определивших модель социокультурного развития страны.
Для реализации данной цели ставятся следующие исследовательские задачи:
рассмотреть основные принципы и подходы к исследованию суверенитета как культурно-исторического феномена и выявить значимые методологические принципы такого анализа;
подвергнуть теоретическому анализу социокультурные факторы, влияющие на формирование суверенитета;
проследить генезис черногорской племенной организации, на базе которой формировался черногорский суверенитет;
рассмотреть проблему возникновения и трансформации черногорского теократизма;
реконструировать целостную картину формирования феномена суверенитета Черногории в условиях бытования традиционной культуры и борьбы за независимость;
определить исторические факторы формирования социокультурных характеристик личности, оказавших влияние на возникновение и развитие понятия суверенитет в определенной социокультурной ситуации (на материале истории Черногории XV-XVIII вв.);
дать комплексный анализ ситуации, рассмотрев ее не только с точки зрения геополитического развития региона, но и с точки зрения формирования восприятия социокультурного поля самими черногорцами.
Источники исследования. Источники по истории балканских стран XV-XVIII вв. исключительно многочисленны. Они включают законодательные и актовые материалы, дипломатические документы, этнографические описания Черногории и Брды, записки путешественников, исторические произведения и др.
Из законодательных и актовых источников для данной работы наиболее важны «Законник Стефана Душана» (1349), который дает панораму социальной и экономической жизни сербских земель накануне османского завоевания42, а также дарственная грамота князя Ивана Црноевича на построение храма Рождества Богородицы и монастыря в Цетинье, переведенная на русский язык П.А. Ровинским43. Документ проливает свет на ранний этап формирования племенной организации в Черногории.
В настоящее время опубликовано много источников, которые дают исчерпывающую характеристику русско-черногорским и венецианско-черногорским отношениям XVIII века, рассматривающие этапы борьбы Черногории с Портой.
Среди них особо выделяются документы, опубликованные в 1895 г. в сборнике «Споменик: Материал за исторщу Црне Горе». В них широко представлены грамоты правителей России и Черногории, письма, приказы Коллегии иностранных дел, реляции послов относительно связей двух стран в изучаемый период. В данной работе использована лишь одна книга этой серии, в которой содержатся документы, характеризующие русско-черногорские отношения в период правления Елизаветы Петровны и черногорского Василия Петровича44.
Документы, содержащиеся в публикации «Зборник докумената из исторще Црне Горе (1685-1782)», освещают венецианско-черногорские отношения, степень зависимости и подотчетности Черногории венецианскому сенату45.
Значительный объем документов был опубликован в 1984 г. под редакцией А.П. Бажовой46. Этот сборник является наиболее полной публикацией источников, освещающих русско-югославянские дипломатические, экономические и культурные связи XVIII в. Документы по Черногории распределяются очень неравномерно, что определяется наличием архивных материалов, и в определенной мере отражают степень активности и особенности внешнеполитических контактов в различное время.
Кроме того, для данной работы интересны документы, опубликованные под общим названием «Черногорско-русские отношения 1711-1918»47. Это всевозможные записки, отчеты и донесения по черногорской тематике. Такого рода документы содержат сведения об общественно-политическом положении Черногории, формировании в ней государственности.
Из этнографических произведений особо следует выделить книгу И.Ю. Поповича-Липоваца «Черногорцы и черногорские женщины»48. Автор сам черногорец по происхождению - дал подробное описание черногорской культуры XIX в., запечатлев многие исчезавшие на тот момент
19 обычаи. В сферу его внимания попали социальная и военная организация, семья, образование, положение женщины, суеверия, роль церкви, мораль и многое другое. Изложение автор добавляет воспоминаниями о своем детстве. Богатство материала делает эту работу неоценимым источником для социокультурного исследования.
Особое место среди источников занимают путевые заметки путешественников. Наиболее раннее из таких произведений - «Описание Скадарского санджака» Мариана Болицы - дворянина из Котора на службе Венеции. Этот документ был написан в 1614 г. и содержит подробное географическое и демографическое описание черногорских земель, а также сведения по истории, культуре и политической организации страны. «Описание...» было переведено на русский язык и издано П.А. Ровинским49.
Петр Андреевич Толстой (1645-1729) - российский государственный деятель и дипломат, который в 1697 г. был послан Петром І в Италию для изучения морского дела и по пути посетил ряд городов на восточном побережье Адриатики. Его дневник содержит лишь ряд описаний черногорских городов.
Подпоручик Севского полка Михаил Тарасов в 1766 г. был послан правительством Екатерины II в Черногорию для доставки императорской грамоты, субсидии Цетинскому монастырю, церковной утвари, а также имущества умершего в Петербурге владыки Василия Петровича. В своем журнале он описывает Черногорию: ее политическое устройство и природные ресурсы. Наиболее важны характеристики Тарасова данные митрополиту Савве и его окружению, которые совпадают с мнением ряда других авторов о Савве Петровиче, как о слабовольном, проавстрийски настроенном деятеле.
20 Записки русских путешественников XIX в. - Е.П. Ковалевского, А. Попова и И.И. Срезневского50 содержат интересные детали бытовой культуры черногорцев.
История Зетского княжества в правление Бальшичей и Црноевичей (XIV-XV вв.) подробно освещена в произведении Мавро Орбини «Славянское царство». Орбини (ок. 1550-1611) - далматинский историк, считающийся родоначальником югославянской исторической науки.
Источниками по истории Черногории при митрополитах являются произведения владык Василия Петровича (1754) и Петра I Петровича (1835). Это были первые образцы истории Черногории и черногорского народа51.
Структура исследования. Проблематика, цели и задачи исследования определяют структуру исследования.
Диссертация состоит из введения, в котором дается обоснование исследования, трех глав, в которых освещаются основные вопросы темы и заключения.
В Главе 1 «Черногорский теократизм как особый социокультурный феномен» посвящена генезису и развитию специфической политической организации в Черногории в XIV-XVIII вв. Глава выходит за хронологические пределы работы (1496-1798) и включает также период существования Зетского княжества (1355-1496 гг.). Делается вывод, что турецкое завоевание на рубеже XV-XVI вв. привело к радикальной трансформации общества Зеты (будущей Черногории) и формированию новой социокультурной системы, которая в литературе получила название «черногорский теократизм». Процессы, протекавшие в Черногории после падения Зетского княжества, в совокупности образуют фактор социокультурной трансформации, который обуславливал возникновение и сохранение представлений о независимости в стране.
21 В Главе 2 «Фактор племенной идентичности в процессе развития представлений о независимости в Черногории» дана общая оценка племенной организации, которая, наряду с теократической формой правления, является составляющей специфики социокультурного развития страны. Племенная структура, племенной этос и традиции являлись важным фактором возникновения и сохранения суверенитета Черногории, который можно обозначить как фактор племенной идентичности.
В Главе 3 «Традиционная черногорская культура как фактор поддержания суверенитета» анализируются различные аспекты традиционной культуры и тендерная компонента социокультурной системы Черногории на материалах XVII-XVIII вв. В рамках тендерной компоненты рассматриваются патриархальные обычаи и обряды, мифологическое и эпическое наследие Черногории. Таким образом, выявляется тесная взаимосвязь «сакрального», церковно-православного и бытового в культуре.
В заключении подводятся итоги исследования. Приложение включает список использованных источников и литературы.
Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на материале комплексного исследования культуры Черногории XV-XVIII вв. выявлены и многоаспектно проанализированы социокультурные факторы, обеспечившие формирование и поддержание независимости страны в условиях политической и культурной экспансии Османской империи.
В работе предложена интерпретация черногорского теократизма как социокультурной системы, образованной племенами и церковной иерархией во главе с митрополитом, который признавался религиозным и политическим главой всего народа.
Апробация выводов, выносимых на защиту. Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании Сектора культурологических проблем социализации Российского института культурологии
22 МК РФ. Отдельные положения и выводы диссертации были изложены в статьях, тезисах и выступлениях на научных конференциях, заседаниях методологического семинара молодых ученых РИК МК РФ.
Примечания:
1 Шмитт К. Политическая теология. Сборник. М., 2000. С. 15.
2 Там же. С. 16.
3 См.: FriedМ. On the Concepts of "Tribe" and "Tribal Society" I/ Essays on
the Problem of Tribe. Seattle; London, 1967. P. 3-20; Service E. Primitive So
cial Organization: An Evolutionary Perspective. New York, 1971; Kopomaee
A.B. «Апология трайбализма»: Племя как форма социально-политической
организации сложных непервобытных обществ // Социологический жур
нал. 1995, №4. С. 68-86 и др.
4 См.: Антология тендерной теории. Минск, 2000; Носков В.В. История и
тендерная история // Тендерная история: pro et contra. СПб., 2000.
5 См.: Пушкарева Н.Л. Тендерная методология в истории. // Тендерный
калейдоскоп: Курс лекций. М., 2001.
6 Репина ЛЛ. Тендерная история сегодня: проблемы и перспективы //
Адам и Ева: Альманах тендерной истории. Вып. 1. М., 2001. С. 7; См. так
же: Пушкарева Н.Л. Тендерные исследования и исторические науки //
Тендерные исследования, 2000. № 3. С. 166-186; Общество. Тендер.
Культура: Материалы международной научно-практической конференции
(Омск, 20-21 сент. 2001). Ч. 1. Омск, 2001.
7 Культура и общество в средние века - раннее новое время. Методика и
методология современных историко-антропологических и социокультур
ных исследований. М., 1998. С. 67.
8 Милутиновип Capajnuja С. Исторща Црне Горе от исконна до новиега
времени. Београд, 1835; МилаковиЪ Д. История Црне Горе. Загреб, 1856.
9 См.: Аншаков Ю.П. Становление черногорского государства и Россия
(1798-1856). М., 1998. С. 7.
10 Попов А. Очерк истории Черногорья //ЖМНП. - 1846. - №3. С. 89-142.
11 Бакич Д. Черногория под управлением владык // Журнал Министерства
народного просвещения. Ч. 198. 1878. Август. С. 207-272.
12 Драговин Ж. Очерки из церковной жизни Черногории // Странник.
1881. Т. 3.
13 Драгович М. Митрополит Черногорский Василий Петрович и его сно
шения с Россией. СПб., 1882.
14 Ровинский П.А. Черногория в ее прошлом и настоящем. СПб., 1888-
1915. Т. 1-3.
15 Ровинский П.А. Черногория в ее прошлом и настоящем. Т. 1. СПб.,
1888. С. 464-695.
16 Там же. С. А6А-А16.
17 См.: Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963. С. 9, 149—
150.
18 Ровинский П.А. Двухсотлетие сношений России с Черногорией //
ЖМНП. 1885. № 9-Ю. С. 3-24; Он оке. Отношения между Россией и Чер
ногорией при владыках // ЖМНП. 1912. № 6. С. 185-231; Он э/се. Россия и
славяне // Древняя и новая Россия. 1878. № 2. С. 144-170.
19 Ровинский П.А. Россия и славяне // Древняя и новая Россия. 1878. № 2.
С.144-170.
20 См.: Руварац И. Монтенегрина: Прилошци истории Црне Горе. Земун,
1899.
21 См.: Макушев В.В. Самозванец Степан Малый // Русский вестник. 1869.
№ 7-9. С. 28; Голубинский Е.Е. Краткий очерк истории православных
церквей Болгарской, Сербской и Румынской или Молдово-Валашской.
М., 1871. С. 600.
22 См.: Роганович Й. Черногорский теократизм 1496-1851. Казань, 1899.
23 Там же. С. 17.
24 См.: Александров А. Материал и некоторые исследования по истории
Черногорья. Казань, 1897; Он э/се. Нова Кола, произведение черногорско
го князя Николая I, и значение самостоятельной жизни черногорских
племен в истории исконной независимости сербского народа в Черной
Горе // Учен, запис. Казан. Университета. Казань, 1897.
25 JoeaHoeuh J. Ствараше Црногорске државе и pa3BOJ црногорске нацио-
налности. Цетшье, 1948.
26 ПавичевиЬ Б. Ствараше црногорске државе. Београд, 1955.
27 Cmanojeeuh Г. Црна Гора у доба владике Данила. Цетин>е, 1955; Он же.
ІШепан Мали. Београд, 1957; Он э/се. Црна Гора пред стваран>е државе.
Београд, 1962; Он э/се. Іугословенске земл>е у млетачко-турским ратовима
XVI-XVIII вщ'ека. Београд, 1970; Он же. Митрополит Васили)"е Петровип
и іьегова доба 1740-1766 гг. Београд, 1978.
28 CmaHOjeeuh Г. Црна Гора у доба владике Данила...
CmaHOjeeuh Г. Іугословенске земл>е у млетачко-турским ратовима...
30 Исторща Црне Горе. Кн>. 2: Од Kpaja XII до Kpaja XV вщека. Титоград,
1970. Т. 1-2; HcTOpHJa Црне Горе. Кіь. 3: Од почетка XVI до Kpaja XVIII
ви)'ека. Титоград, 1975.
31 Историіа Црне Горе. Кн>. 3... С. 38.
32 Бажова А.П. Русско-югославянские отношения во второй половине
XVIII в. М., 1982.
33 Іугословенске земл>е и PycHJa у XVIII веку. Београд, 1986.
34 См.: Балканские исследования. Вып. 15: Россия и славяне: Политика и
дипломатия. М.: Наука, 1992.
35 Бажова АЛ. Россия и югославяне в конце XVIII - начале XIX в. М.,
1996.
36 История внешней политики России: XVIII век. М., 1998.
37 АншаковЮЛ. Становление черногорского государства...
38 См., например: Brown С. The Imperial Legacy: The Ottoman Imprint on the
Balkans and the Middle East. New York, 1996; Durham T. Serbia: The Rise
and Fall of a Medieval Empire. York, 1989; Fine J.V. The Late Medieval Bal
kans: A Critical Survey from the Twelfth Century to the Ottoman Conquest.
Ann Arbor, 1987; InalchikH. The Middle East and the Balkans Under the Ot
toman Empire. Bloomington: Indiana University Turkish Studies, 1993; Jelavich
B. History of Balkans. Vol. 1: Eighteenth and Nineteenth Centuries. Cambridge
etc., 1983 и др.
39 Fine J. V. The Late Medieval Balkans...
40 Boehm C. Montenegrin Social Organization and Values: Political Ethnogra
phy of a Refuge Area Tribal Adaption. New York, 1983; Idem. Blood Revenge:
The Anthropology of Feuding in Montenegro and Other Tribal Societies. Law
rence, 1984.
41 Fleuiuh В. Патри)'архални морал Црногораца: 4ojctbo и jyHaiuTBO Црно-
гораца као систем морала. Титоград, 1986.
42 Законник Стефана Душана (1349-1354) // История Сербии и Черного
рии. Босния, Герцеговина, Македония, Словения, Хорватия. М., 2002. С.
478-496.
43 Грамота Ивана Черноевича на построение храма Рождества Богороди
цы и монастыря в Цетинье // Ровинский П.А. Черногория в ее прошлом и
настоящем. СПб., 1888. Т. 1. С. 765-777.
44 Споменик: Материал за историіу Црне Горе. Београд, 1895, кн> 25.
45 Зборник докумената из HCTopnje Црне Горе (1685-1782). Цетигъе, 1956.
46 Политические и культурные отношения России с югославянскими зем
лями: Документы. М., 1984.
47 Црногорско-руски односи 1711-1918 гг.: Документы. Кн.. 1. Подгорица;
Москва, 1992.
48 Попович-Лжовац И.Ю. Черногорцы и черногорские женщины. СПб.,
1887.
49 Болща М. Описание Скадарского санджака // Ровинский П.А. Черного
рия в ее прошлом и настоящем. СПб., 1888. Т. 1. С. 785-827.
50 Ковалевский ЕЛ. Четыре месяца в Черногории. СПб., 1841; Попов А.
Путешествие в Черногорию. СПб.,1847; Путевые письма И.И. Срез
невского из славянских земель 1839-1842 гг. СПб., 1895.
51 Василий Петрович. История о Черной Горы. М., 1860; Петар Це-
тшьски. Кратка исторща Црне Горе // Грлица: Календар Цернегорски.
ЦрнаГора, 1835.
Социальная и институциональная трансформация черногорского общества в XV-XVII вв
Прообраз будущей Черногории - Зетское княжество - сформировалось в результате распада Сербского царства после смерти Стефана Ду-шана (1355). Его основателем был представитель местного знатного рода Балына. В 1360 г. БальшеІ наследовали его сыновья Страцимир, Георгий I и Балына II. В 1362 г. они подчинили Будву. В этом же году Баль-шичи впервые в открытую выступили против сербского короля, попытавшись захватить Ульцинь. К 1363 г. братья владели Скадаром, Дривасто и, может быть, Баром, а также подчинили себе Верхнюю Зету.
Балыничи поддерживали хорошие отношения с Дубровником, а в 1366 г. принесли присягу Венецианской республике. Связи с адриатиче-скими торговыми республиками еще более укрепились после принятия ими в 1368 или 1369 г. католичества3.
К 1375-1377 гг. Зета превратилась в самое могущественное сербское княжество, контролируя Адриатическое побережье и наиболее развитые районы Южной Сербии. Князь Георгий I получал дань с Дубровника. Он оказывал покровительство торговле и чеканил собственную монету. Центральный аппарат состоял из двухуровневого двора и казначейства. Подвластные земли управлялись наместниками, назначаемыми князем. Прибрежные города, признавшие власть Бальшичей, сохранили автономию, туда лишь назначались князья-наместники. Однако с 1377 г. это объединение начало распадаться. Знать в прибрежных районах Герцеговины восстала и присоединилась к Боснии4. В 1378 г. Дубровник стал платить дань Боснии. Южносербские владения в 1379 г. вернулись под власть местных князей.
Георгию I наследовали его брат Балына II (1379-1385) и племянник Георгий II (1379-1403). Политика Бальши с самого начала была направлена на создание приморской державы. В 1385 г. он захватил важный порт Дуррес на албанском побережье. Успешными были также войны с Боснией и с Котором. Завоевания в Албании привели к столкновению с турками, в битве с которыми Бальша II погиб в 1385 г.
Георгий II был женат на дочери сербского царя Лазаря. В 1387 г. его войска приняли участие в битве у Плочника, когда сербы разгромили турецкую армию. В ответ на это в 1389 г. султан Мурад I лично переправился из Азии и вторгся в Сербию. В битве на Косовом поле сербские войска были разгромлены, Лазарь был казнен. С этого момента началось медленное и неуклонное завоевание Сербии турками.
Георгий II пытался продолжать политику своего дяди по подчинению Адриатического побережья. В грамоте 1386 г. провозглашается: «(...) Георгий, благочестивый князь и самодержец земель Зеты и побережья»5, но в действительности его власть была очень слабой. В 1385— 1389 гг. провозгласила свою независимость Будва, отпал ряд албанских областей, а с конца 1380-х гг. горные районы Зеты перешли в руки местных владетелей Црноевичей. Реально князь контролировал лишь земли вокруг Скадарского озера и район побережья с центром в Ульцине, ставшим его столицей.
Постоянно играя на противоречиях между Турцией, Венецией и Венгрией, Георгию II удавалось сохранить независимость. В сербской политике князь ориентировался на своего шурина Стефана Лазаревича.
В 1403 г. Георгий II умер и ему наследовал его 17-летний сын БальшаШ (1403-1421) при регентстве Елены Лазаревны. Под влиянием матери новый князь перешел в православие сам и сделал его официальной государственной религией (католичество осталось терпимой конфессией). Эта реформа оказала важнейшее влияние на последующую историю Черногории6.
БальшаШ сменил провенецианскую политику на протурецкую и начал борьбу с Венецией за приморские города. Он признал сюзеренитет турецкого султана и поддержал восстание православных жителей Скада-ра. Однако в 1420 г. прибрежные торговые центры Котор и Будва перешли в подданство Венеции. В 1421 г. БапынаШ передал права на Зету своему дяде сербскому деспоту Стефану Лазаревичу и скончался в Белграде. На этом династия Бальшичей пресеклась.
Воспользовавшись этим, венецианцы вновь захватили побережье Нижней Зеты. После войны с Венецией в руках сербского деспота остались Дриваст, Будва и Бар, а к республике отошли Скадар, Ульцинь и Ко-тор; венецианцы платили дань за Скадарскую область .
Во внутренних районах Зеты фактическая власть перешла в руки местной знати, среди которых выделялись Джурашевичи, сменившие родовое имя на Црноевичи. Глава Црноевичей Стефан изначально был верным союзником Сербии, но в 1452 г. признал сюзеренитет Венеции. Это соглашение привело к междоусобице среди Црноевичей, из которой Стефан вышел победителем. Союз с Венецией был одобрен збором 51 братства. Стефан Црноевич был утвержден «великим воеводой», выступавшим представителем всей Зеты в сношениях с Венецией. Он получил ежегодную выплату в 500 дукатов, обязуясь оказывать республике военную помощь8. Его владения включали области вокруг горы Ловчень (в районе Цетинье), Риеку Црноевич и долину Зеты. Его власть признавали Белопавличи, Пешивчи, Малоншичи, Пиперы, Хоти, Клименты и ряд других племен. Д. Живкович оценивает население княжества Црноевичей в 30 000 человек (около 3500 дворов)9. С правления Стефана Црноевича страна все чаще называется «Черная Гора», и постепенно это имя вытеснило старое наименование «Зета».
Правление Ивана Црноевича (1464/1465-1490) прошло в постоянных войнах с Османской империей. В 1463 г. турки оккупировали Боснию, и Зета осталась практически последним независимым сербским государством. Иван отразил нашествия войск султана в 1474,1476,1477 1478 гг. В результате последней кампании турки захватили столицу Зеты Жабляк, князь бежал в венецианские владения. В 1479 г. после долгой осады сдался Скадар; все завоеванные земли были включены в Скадарский санджак. В 1480 г. Венеция заключила мир с султаном, но турки отказались включить Ивана Црноевича в число вассалов республики. Он вернулся в 1481 г. и возглавил племенное ополчение. Однако поняв бесперспективность дальнейшей борьбы, он признал сюзеренитет султана и согласился выплачивать дань.
Классическое черногорское племя: структура, племенной этос и традиции
Известный югославский исследователь Г. Станоевич писал о том, что в югославской исторической литературе часто идеализировалось племенное устройство Черногории. Сформировался образ «классической Черногории», которая зачастую уподоблялась Гомеровской Греции1.
В конце XVII - середине XIX в. Черногория делилась на четыре на-хии (области): Катунскую, Риечскую, Црмницкую и Лешанскую. Эта конфигурация не была неизменной, и в начале XVI в. нахий было шесть: Жупа, Безимена, Грбавцы, Малоншичи, Цетинье и Риека . Нахии не составляли политического или этнического единства и делились на племена. Именно племя (на черногорском племе) было основной единицей социально-политической структуры черногорского общества. В конце XVIII в. в Старой Черногории насчитывалось 24 племени.
Катунская нахия включала девять племен: Цетинье, Негуши, Чек-личи, Белице, Цуце (Большие и Малые), Озриничи, Пьешивци (Верхние и Нижние), Загарач (Верхние и Нижние) и Комани.
Риечская нахия состояла из пяти племен: Косьери, Добрско Село, Цеклин (Верхние и Нижние), Люботен, Грачани.
Црмницкая нахия объединяла семь племен: Подгор, Дупило, Брчель, Сотоничи, Глухи До, Лимляне и Больевичи. Лешская нахия, в которой процесс группировки племен был завершен не до конца, состояла из трех племен: Дражевина, Градац, Буронье3.
Кроме этих племен существовали еще два приморских (Грбляне и Паштровичи), а также племена Брды — Пиперы, Белопавличи, Кучи, Ва-соевичи, Морачи и Ровци. К югу от Кучи жило смешанное сербско-албанское племя Климентов. Племена Черногории, как правило, насчитывали 1-2 тысячи человек. Брда была более плодородной областью, поэтому местные племена были более многочисленны.
П.А. Ровинский определил следующие признаки черногорского племени: 1) идея о едином происхождении и родстве, отражавшиеся в племенных преданиях и праздновании дня одного святого; 2) экзогамия; 3) неотчуждаемость принадлежащих племени земель и другого недвижимого имущества4.
Представления о едином происхождении являлись определяющими в групповой идентификации черногорцев. Предания утверждают, что каждое племя произошло от одного родоначальника, сыновья которого основывали его внутренние подразделения. Васоевичи считались потомками Васоя или Васы, Озриничи — Озры, Пиперы — Пипера или Пипы, Белопавличи — Белого Павла.
Генеалогические легенды обосновывали не только внутриплемен-ное единство, но и создавали межплеменные связи. В конце XIX - начале XX в. этнографами было записано несколько вариантов преданий о происхождении некоторых племен Брды и Северной Албании. Согласно одному, записанному Спиридоном Гопчевичем, у албанского вождя Кеча, бежавшего от турок, было шесть сыновей: Лазарь, Бан, Меркот, Кастер, Вас и Пипери. Вас и Пипери стали основателями Васоевичей и Пиперов, а от остальных братьев пошли албанские племена: Хоти — от Лазаря, Бонкечи и Затрьепчу — от Бана, Мрке — от Меркота, Красничи — от Кастера.
В версии Марка Милянова, сыновья Кеча — это Озра, Пип, Вас, Крас и От, от которых пошли Озриничи, Пиперы, Васоевичи, Красничи и Оти. В предании албанского племени Хоти названы Пипо, Васо, Красо, Лазар и Бан. Йован Ердельянович зафиксировал предание Пиперов, говорящее о братьях Пипо, Озро, Васо и Ото, бывших сыновьями Николе Гойкова, бежавшего от турок из Пирота или Призрена. Еще одна легенда, встречающаяся в письме Любомира Нерадовича, называет редкую четверку братьев — Белого Павла, Васо, Пипо и Озро5.
По данным XVIII-XIX вв. члены Озриничей, Пиперов и Васоеви-чей действительно считали, что происходят от трех братьев. При встрече они приветствовали друг друга как родственников6. Уже П.А. Ровинский подверг сомнению реальность этого родства. По его мнению, идея о едином происхождении трех племен возникла уже после их формирования, возможно, в результате того, что они праздновали день одного святого — архангела Михаила7. Приведенные выше противоречивые генеалогические версии подтверждают эту точку зрения.
Празднование дня племенного святого (так называемое крестно имя) было одним из важнейших средств выражения племенной солидарности. Некоторые племена праздновали дни нескольких святых: Негуши праздновали Юрьев день (23 апреля), Пятков день (посвящен святой Параскеве, 14 октября) и день святого Николая (6 декабря).
Особенности традиционной черногорской культуры и ее тендерный аспект
В самых общих чертах традиция анализа культуры развивается в двух руслах — первое, где культура рассматривается как область идей, ценностей, норм, и второе, считающее культурой весь образ жизни, типы социального поведения, а точнее — то, что пронизывает и объединяет все практики социально-исторической целостности. Второе применение термина позволяет рассматривать тендерные отношения не только как представления или психологические диспозиции людей различного пола, но и через изучение искусства, производства, торговли, политики, семейной жизни как отдельных видов деятельности1.
Этот подход раскрывает тендерную проблематику, исследуя общую социальную организацию на конкретном примере и показывая взаимодействие между паттернами повседневного поведения людей. Цель такого анализа — понять, каким образом все эти практики и паттерны реализуются в повседневном опыте людей, но в нашем случае анализ поведенческих паттернов необходим для более четкого понимания их влияния на социокультурную историю Черногории.
Устное народное творчество было живой силой, которая проникала и формировала быт и сознание черногорского населения, играло связующую роль между полами и поколениями. Эпическая поэзия, наиболее характерная часть черногорского словесного фольклора, создавалась и бытовала в условиях постоянного сопротивления турецкому завоеванию. Поэтому ее основными мотивами были ненависть к поработителям, бес предельная любовь к родной земле. Трагические песни Косовского цикла с их вечным призывом к отмщению, юнацкие песни, прославлявшие народных героев, цикл песен о богатыре Марко-Кралевиче передавали страдания, надежды и стойкость народа, а также стабильность исторической памяти неграмотной части населения2. Фольклор проникнутый этическими, эстетическими и историческими представлениями оказывал постоянное воздействие на ментальность народа. Эпические и исторические песни исполнялись возле очага под гусли, как правило, старшим мужчиной в семье.
В Черногории бытовали разные типы песен, разные по месту возникновения и распространения, а также существовало определенное деление песен по тендерному принципу на «женские» и «мужские», разумеется, довольно условное. Собиратель и исследователь сербского фольклора Вук Караджич признавал, что «женские» песни поют и мужчины, особенно юноши3. Действительно, какие-то песни исполняли исключительно женщины, другие — только мужчины, третьи — совместно и те и другие.
К «женским песням» исследователи традиционно относят, кален-дарно-обрядовые, похоронные плачи, плясовые, колыбельные и так называемые «любовные». Из эпоса женщины предпочитали баллады, а мужчины — юнацкие и эпические песни. Свадебные, заздравные мифические песни исполнялись как женщинами, так и мужчинами. Любовные песни пелись по преимуществу женщинами, но и мужчины не избегали исполнения баллад и лирических песен.
Слово «юнак» у черногорцев имеет значение «герой», «молодец» и в этом смысле оно тождественно «молодцу» из русского фольклора. В эпических песнях «юнак» приобретает значение «богатырь», «гайдук». Таким образом, по своему главному герою юнацкие песни адекватны русским былинам и историческим песням4.
Мифические песни посвящены персонажам раннесербской языческой традиции, которые выступали в человеческой ипостаси: светилам, ветру, тучам, кометам, вилам (русалкам) и т. д. В песнях этого типа часто встречалась тема встречи человека со сверхъестественными существами, и содержались конкретные инструкции о том, какими средствами их можно задобрить. В начале XIX в. мифические песни уже отмирали и собиратели не стремились отыскивать языческие по духу и содержанию произведения5.
Мифологические представления отчасти формировали женский образ в социокультурной системе Черногории. Все славянские народы отводили женщине в мифопоэтических представлениях важное место. В народной черногорской поэзии, практически неразрывной с сербской, женщины являются в мифических образах преданий, то вилами, то морами и вештицами.
Многими авторами подчеркивается, что православные черногорцы сохранили меньше языческих суеверий, чем их соседи в Албании и Герцеговине, но подчас отмечалась и удивительная доверчивость этого народа ко всевозможным приметам. Сербы в Герцеговине и Боснии, окруженные мусульманами и большей частью принявшие ислам, сохранили массу представлений и суеверий о духах и колдунах. Культурологический анализ мифологических представлений предполагает знание фактического материала, который мы можем в избытке черпать из различных путевых записок иностранных и российских путешественников. Как правило, в своих работах они лишь описывали те или иные особенности, не вдаваясь в породившие их причины.
Русский путешественник А. Попов одним из первых описал мифологические предания черногорцев, полагая, что «постоянная память о своей вере, воинская жизнь уничтожили суеверия; их питает и поддерживает чувство мнительного страха, которое развивается более у народов мирных. Постоянная война придала бесстрашие и решительность харак теру Черногорцев»6. Но при этом они верят в существование добрых и злых духов, появляющихся то в виде змея, то в виде ночного света, или воздушного веяния.
Похожие диссертации на Социокультурные факторы поддержания суверенитета (На примере истории Черногории XV-XVIII вв.)
