Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методологические проблемы исследования ментальности.
1.1. Ментальность: понятие и формы 12
1.2. Сущность и специфика культурологического анализа ментальности 29
1.3. Российская ментальность: природные предпосылки и социокультурная обусловленность 48
Глава 2. Гносеологический потенциал социального психоанализа в исследовании российской ментальности.
2.1. Методы изучения и понимания ментальности 75
2.2. Психоанализ и исследование социального бессознательного 97
2.3. Развитие социально-психоаналитических исследований в России... 118
Заключение 141
Список литературы 143
- Ментальность: понятие и формы
- Сущность и специфика культурологического анализа ментальности
- Методы изучения и понимания ментальности
Введение к работе
В настоящее время в гуманитарных науках существует возрастающий интерес к проблеме ментальности вообще и российской ментальносте в частности. Обусловлен этот интерес целым рядом причин, важнейшей из которых является настойчивое стремление понять специфику российской цивилизации и культуры, без идеологических шор прочесть ее историю, дать конструктивные ответы на вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?», проследить перспективы развития России в XXI веке, предложить эффективные пути социально-экономических преобразований. Проводимые реформы показали, что никакие изменения не дадут положительного результата, если не будут реализовываться с учетом особенностей традиционного сознания, культуры, ментальности народа.
Как показывает анализ социальной реальности, актуальность исследования диктуется тем фактом, что в социальной реальности есть такой срез, который невозможно осмыслить только с помощью теоретического анализа, так как остаются области, не поддающиеся рациональному осмыслению, но оказывающие значительное, если не решающее влияние на состояние общества и его развитие. Возникает необходимость в адекватной интерпретации явлений и метаморфоз общественной психики, взаимосвязи коллективного сознания и бессознательного, которая во многом определяет состояние коллективной психики и влияет на социальные процессы. Эту совокупность рационального и иррационального в социуме наиболее адекватно выражает понятие ментальность.
Среди проблем, определяющих актуальность исследования, необходимо выделить диалог культур. Проблема эта имеет несколько аспектов. Первый - выявление специфики российской ментальности в контексте взаимоотношений народов бывшего Союза. Распад
искусственного единства остро поставил проблему этнического многообразия страны, антагонизма, взаимных обид и претензий. Налаживание конструктивных связей и сотрудничества, воссоздание на новых основаниях утраченной комплиментарности между народами бывшего Союза невозможно без постижения сущности российской ментальное. Такой подход в какой-то степени позволит понять, почему такой исторически долгий период этносы находили силы жить вместе и почему в отношениях наступил кризис, приведший к распаду страны.
Другой аспект связан с интеграцией со странами Западной Европы. В пореформенной России особую актуальность приняла дискуссия об историческом пути России и ее месте среди европейских культур и народов. Налаживание экономических, политических, культурных связей невозможно без глубокого знания партнера, без знания его ментальности. В этом смысле компаративистский анализ российской и западноевропейских ментальностей и культур поможет избавиться от стереотипов и заблуждений, идеологических искажений и ложных идеалов. Попытка заглянуть в другую культуру и другую ментальность поможет лучше выразить свою собственную сущность и собственную ментальность.
Третий аспект данной проблемы может быть сформулирован в рамках дихотомии «Восток-Запад». Споры о специфике восточного и западного стиля мышления, ментальности, пути чрезвычайно актуальны в контексте проблем глобализации, понимаемой как экспансия культуры западного типа на весь мир, и противостоянии ей стран, и географически и культурно «восточных». Сегодня важнейшей стала задача определить место России в этом сложном соотношении сил, выработать конструктивную стратегию действия, истинные цели, ориентиры, предпочтения. Развитию партнерских отношений в этом противостоянии сил должно помочь глубокое изучение российской ментальности, глубинных основ ее истории, традиций, духовности, культуры, политики.
4 Необходимость разработки проблемы ментальности определяется и потребностями наук об обществе - культурологии, социальной философии. Современное понимание общества рассматривает его как социокультурный феномен, и его деятельность определяется не только социальными, но и культурными и психологическими связями. Изучение ментальности поможет вскрыть новые детерминанты человеческого поведения. Степень разработанности проблемы.
Сложный характер ментальности как социокультурного и социально-психологического явления привел к тому, что она исследуется специалистами различного профиля и с различных методологических позиций.
Как сущностная характеристика этничности ментальность изучалась в работах Г. Айзакса, Дж. Армстронга, П. Ван ден Берге, К. Гирца, Г. Кона, У. Коннор, Э. Шилза, Д. Фишмана.
С историко-генетических позиций феномен ментальности исследовался в работах С. Гросби, Р.Кохланда, Г. Мердока, Д. Стронга, А. Смита, Дж. Эллера.
Социологическое понимание ментальности развивавлось в творчестве М. Вебера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, Т. Парсонса.
Проблемы "конструирования" ментальных структур как выявления типов "повседневности" анализируются П. Бергером, П.Бурдье, Э. Гидденсом, Т. Лукманом, Э. Хобсбауном.
С точки зрения идентификационных процессов, ментальность исследуется в работах Э. Балибара, Б.Виндельфанса, И. Гофмана, X. Данекена, М. Дугласа, Дж. Мида, А. Шюца, Т. Шибутани.
Проблема вариативности менталитетов в эпоху глобализации и мультикультуризма ставится и анализируется в трудах А. Аппадуран, Дж. Бартона, У. Бека, Ф. Беккер, Н. Глейзера, М. Лумана, Р. Робертсона, Л. Скляра, Г. Тернборна, У. Уотерса и др.
Исторический аспект исследования ментальносте прослеживается в работах Ф. Барта, М. Блока, Ф. Броделя, Э. Карра, Дж.Д .Кола, К. Райтсона, Дж. Реннера, Л. Стоуна, Дж.М. Тревельяна, Дж. Хейла, Дж. Хекстера, Г. Элтона.
Об «антропологическом повороте" в изучении феномена ментальносте можно судить по трудам А. Бюргера, М. Дигенса, Ж. Дюби, М. Крома, Р. Шартье, В.П. Алексеева, Ю.Л. Бессмертного, С.Г. Кима, Л.П. Репина, В.В.Соргина и др., а также по исследованиям представителей такого значимого для гуманитарной науки второй половины XX века направления, как "история ментальностей" ("историческая антропология", "школа "Анналов", "новая интеллектуальная история"): Ф. Арьеса, М. Блока, П. Брауна, Ж. Делюмо, Ж. Ле Гоффа, Р. Мандру, Г. Мартала, Ж .Ревеля, Л.Февра, Ж.К. Шмита, А.Я. Гуревича.
В рамках "истории повседневности" интересующие диссертанта вопросы освещались в произведениях К.Гинзбурга, Э.Гренди, Дж. Леви, X. Медика, Ж. Ревеля, Д.-У. Сэбиана и др.
Психологические и социально-психологические основания ментальных стратегий и практик изучались в работах Д. Абрамса, Б. Вандельфейса, К. Клейна, П. Нора, Дж.Тернера, Дж.Уинтера, Э.Фромма, В. Франкла, П.Фассела, М. Хальбвакса, М. Хогга, Р. Шотта, Э. Эриксона, К.-Г.Юнга.
Вопросы становления и функционирования национального самосознания российской ментальносте, ее социокультурных и социально-психологических оснований относятся к числу сравнительно хорошо разработанных в отечественной гуманитарной науке и особенно в русской философии XIX- начала XX вв. Изучению и трактовке оснований и специфики русского национального сознания посвятили свои классические труды историки Н.М. Карамзин, В.О. Ключевский, П.Н. Милюков, СМ. Соловьев, философы Н.А.Бердяев, С.Н. Булгаков, И.А. Ильин, К.Д. Кавелин, Л.П. Карсавин, И.В. Киреевский, П.И. Новгородцев,
К.Н. Леонтьев, В.В. Розанов, B.C. Соловьев, Е.Н. Трубецкой, Н.С.Трубецкой, П.А. Флоренский, А.С. Хомяков, П.Я. Чаадаев и многие другие, социологи Б.П. Вышеславцев, Н.И. Киреев, П.А. Сорокин, психологи В.М. Бехтерев, Л.С. Выгодский, А.А. Потебня, Н.И. Ухатов, Н.Н. Ухач-Огорович, М.А. Шлензер и др.
В последние десятилетия различные аспекты интересующей диссертанта проблематики разрабатывали крупные отечественные философы, психологи, историки, этнографы, культурологи: С.С. Аверинцев, М.Н. Афасижев, Л.М. Баткин, М.М. Бахтин, В.В. Бычков, В.П. Визгин, Э.Ф. Володин, О.И. Горянинова, А.В. Гулыга, А.Я. Гуревич, П.С. Гуревич, А.А. Зимин, Э.В. Ильенков, М.М. Ковальзон, Т.Ф. Кузнецова, В.Н. Лазарев, Ю.М. Лотман, Я.С. Лурье, С.В.Лурье, B.C. Малахов, Э.С. Маркарян, Б.В. Марков, Н.А. Минкина, A.M. Панченко, В.Н.Топоров, М.Б. Туровский, А.А. Разин, А.И. Уткин, В.Г. Федотова.
Вопросы теории национального сознания, самосознания,
национального характера и социокультурной идентичности
рассматривались такими отечественными специалистами,
как Ф.Ю. Албакова, Ю.В. Арутюнян, А.С. Ахиезер, А.О. Бороноев,
Ю. В. Бромлей, Г. Гачев, Н. Д. Джандильдин, Л. Н. Дробижиева,
З.В. Знак, С.К. Иванов, К. Касьянова, В.К. Кантор, М.Э. Коган, И.С. Кон, П.И. Кушнер, В.В. Мавродин, B.C. Малахов, Л. А. Микешина, И.В. Мостовой, Г.К. Никитина, Н. Е. Осипов, Г. Померанц, Б.В. Поршнев, А.П. Скорик, СП. Токарев, В.А. Тишков, А.Я. Флиер, A.M. Эткинд, И.Г. Яковенко и др.
Различным аспектам применения социально-психологической аналитики для исследования феномена ментальносте и социокультурных форм ее объективации посвящены работы Ф. Александера, Р. Дадуна, В. Дехорна, Э. Джонса, И. Кремериуса, Г. Маркузе, Ж. Марти, Т.Мозера, Э.Рудинеско, М. Ручки, Й. Спектора, Б. Урбана, Л. Шертока, Т. Хенеля.
Философские интенции и компоненты социально-психологической
аналитики, а также ее прикладное значение для гуманитарных наук
(литературоведения, культурологии, эстетики, этики и др.) исследованы в
работах следующих отечественных авторов: М.Н. Афасижева,
А.С.Ахиезера, М.М. Бахтина, П.С. Гуревича, А.И.Белкина,
Ю.М. Бородай, Н.В.Ветрова, В.Н. Волошинова, А.Н. Вронского, Р.Ф. Додельцева, Е.Л. Дубко, А.П. Евласьева, Л.Т. Левчука, В.М. Лейбина, А. Р. Лурия, К. Касьяновой, М. М. Ковальзон, А. А. Кузнеца, В.И. Овчаренко, В.Н. Полонского, В.Д.Попова, М.М. Решетникова, А. М. Руткевича, А.В. Соколова, В. В. Сухого, М. Б. Туровского, А.П. Федоркиной, М.Г. Ярошевского.
В условиях такого высокого уровня изученности проблемного поля, в пределах которого разрабатывается тема диссертационного исследования, особую значимость приобретает четкость ее локализации и тщательность определения основных теоретико-методологических целеустановок.
Теоретико-методологические основания исследования базируются на работах и идеях ведущих отечественных и зарубежных специалистов в области социальной философии, культурологии, истории, социальной, философской и культурной антропологии, социальной психологии, культурно-исторической и когнитивной психологии, эпистемологии и когнитологии.
Основной метод анализа характеризуется сочетанием культурологического, историко-философского, социопсихологического подходов, в своей межпредметной системности направленных на исследование российской ментальности как сложно организованной целостности. Кроме того, в процессе изучения данного феномена в диссертации использовались сравнительно-исторический, историко-генетический, историко-типологический, структурно-функциональный методы, применялся герменевтический и феноменологический анализы.
8 Соблюдались принципы единства логического и исторического, теоретического и диахронного аспектов изучения российской ментальности.
Система применяемых теоретико-методологических теорий, приемов, установок и принципов структурировалась в русле социально-психоаналитической традиции, которая выступает в данном диссертационном исследовании как смыслоопределяющая и доминантная.
Объектом исследования является феномен ментальности, как социально-психологический комплекс, определяющий поведение этноса в ситуации сложносоставных социокультурных сред различного типа.
Предмет исследования - социально-психологическая аналитика в приложении к рассмотрению особенностей российской ментальности.
Цель и задачи диссертационного исследования.
Основной целью диссертационного исследования является
разработка научно обоснованного подхода к выявлению
гносеологического, эвристического потенциала социально-
психологической аналитики как теоретико-методологического основания изучения российской ментальности.
Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач:
проанализировать основные теоретико-методологические подходы к исследованию ментальности; выявить ее типологические и субстанциальные характеристики, на основе чего разработать ее системно-структурную атрибуцию;
исследовать культурно-исторические предпосылки, факторы и механизмы формирования российской ментальности и особенности ее объективации в современных социокультурных контекстах;
построить концептуальную модель российской ментальности как культурно-психологического феномена, сложившегося в специфических условиях российского развития и оказывающего обратное влияние на поведенческие, мотивационные, целевые стратегии россиян, нормативы их социокультурного самополагания и идентификации;
определить методы и способы субстанциализации ментальности в социально-психологическом дискурсе; установить границы исследования социального бессознательного и специфику его гипостазирования и описания в социально-психологическом дискурсе;
выявить креативный теоретико-методологический потенциал социально-психологической аналитики и применить его для исследования российской ментальности;
изучить особенности развития социально-психоаналитических исследований в России как особой формы этно-культурной репрезентации и интерпретативной модели российской ментальности;
Научная новизна диссертации состоит в выявлении гносеологического и
эвристического потенциала социально-психологической аналитики
применительно к изучению механизмов, форм и способов субстанциализации
и объективации российской ментальности в дискурсах натурализации и
психологизации, закрепленных в концепте социокультурной идентичности.
Гносеологические основания социально-психологической аналитики
позволили рассмотреть российскую ментальность в единстве
сознательных и бессознательных психосемантических практик,
определяющих поведенческие, мотивационные и целевые стратегии
российского этноса в различных исторических условиях его
социокультурного самоопределения;
Применение эвристического потенциала социально-психологической аналитики дало возможность изучить российскую ментальность как системно-структурный комплекс объективированных и необъективированных этнических конструктов, актуализирующихся в координатах эссенциализации, реификации и гипостазирования социального дискурса и социальной деятельности, задаваемых рамками национальной культурной традиции, адаптивно-адаптирующими практиками и содержанием этноспециализированного опыта проживания и переживания жизни;
Выявлено и показано значение «факторов темпоральности», «месторазвития» и «местоположения» российского этноса для формирования доминантных структур российской ментальности как пространства интерпретации смысла этничности, реализованного в структурах российского культурного универсума;
Исследована духовная, идейная, историческая и культурная составляющая российского ментального кода как результата развития российского этноса, на основе чего выявлены и описаны «центральные зоны», остающиеся неизменными при всех трансформациях жизни российского социума;
Системно-структурная атрибуция российской ментальности, проведенная с позиций социально-психологической аналитики, показала, что российская ментальность до сих пор сохраняет антиномичный характер, являющийся воплощением противоречивого синтеза исходных установок практического опыта жизни на стыке нескольких культурно-цивилизационных традиций и проявляющийся в оборонительно-регулятивном комплексе, исключительной чувствительности к внешним угрозам (как реальным, так и мнимым), повышенной национальной уязвимости, переносе границ между «своими» и «чужими» внутрь национального самосознания, в сложно-
противоречивой субординации дуального и тринарного ментальных и психосемантических кодов; Выявлены теоретические, исторические и культурные источники психоаналитических исследований в России; вскрыта их зависимость от традиционного противостояния «почвеннической» и «западнической» парадигм; показана внутренняя противоречивость современной социально-психологической аналитики в России, вытекающая не только из специфики национальной рефлексии фрейдистской, постфрейдистской традиции, но и из диверсификационной сложности самого предмета анализа, существующего в транзитивном социокультурном контексте. Теоретическая и практическая значимость работы определяется выявлением специфики культурологического подхода к анализу ментальности, определения понятия, сущности феномена и методов его исследования. Выводы диссертации имеют значение для дальнейшей разработки методологии исследования ментальности как в рамках социального психоанализа, так и в области культурологии, истории, этнологии, социологии. Результаты, полученные в диссертационном исследовании, могут использоваться в практической деятельности (в создании диалогового пространства межличностной, международной, межкультурной коммуникации, в системе социального управления), применяться в учебном процессе - при чтении курсов по культурологии, философии, истории, социальной психологии, социальном менеджменте.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы.
Ментальность: понятие и формы
Феномен ментальности привлекает в последние годы все большее внимание историков, философов, культурологов, социальных философов. Феномен этот настолько многолик и многообразен, что для его осмысления и продвижения вперед в его познании необходимо выявить его онтологический статус и сущностные характеристики. Для теоретического исследования необходимо, видимо, договориться о самом понятии и определить специфику культурологического подхода к проблеме.
Разработка понятия ментальности, попытка дать исчерпывающее определение до сих пор не завершена. Споры вокруг понятия не утихают, единого мнения нет, представители различных наук определяют ментальность исходя из специфики своих наук, что придает определениям частный характер, лишает их универсальности. Попытки преодолеть расплывчатость понятия ментальность предпринимаются многими исследователями: историками, социальными психологами, культурологами и философами. Несмотря на значительное количество мнений и трактовок, универсальное определение не найдено, и ментальность в понимании каждого ученого приобретает новые черты и оттенки.
В этой связи особенно актуальным представляется разработка понятия ментальности в рамках культурологического и философского подходов. Суть их состоит в осмыслении и обобщении данных конкретных наук, анализе и оперировании «вторичными» понятиями, выработанными на основе конкретно-научного знания, представляющими собой обобщение эмпирических данных этих наук. Реализация этих подходов к проблеме выводит знание о предмете на качественно иной уровень, на котором знание уже не касается отдельных сторон предмета, но его сущности. К сожалению, в философской литературе этот вопрос разработан незначительно. Можно назвать работы Маркова Б.В. «Разум и сердце: история и теория менталитета» (91), Разина А.А. «Менталитет: широкий и узкий план рассмотрения» (108), Гуревича А.Я. «История ментальностей, и и «Исторический синтез и школа «Анналов» (38), Усенко О.Г. "К определению понятия "менталитет" (128), Ковальзон М.М. «Ментальность как философская категория» (71), монографию А.И. Грищука и М.М.Ковальзон «На пути постижения ментальности» (32). Чаще можно встретить работы, в которых рассмотрение феномена ментальности осуществляется на примере российской ментальности. Это работы Абульхановой-Славской К.П., Енакиевой P.P. «Российский менталитет или игра без правил?» (2), Горского А.А. «Менталитет и политическое развитие России» (29), Знак З.В. "О некоторых особенностях русского менталитета" (60). Здесь же можно отметить материалы "круглого стола" "Российская ментальность", проходившего в редакции журнала "Вопросы философии" в 1994 году (115).
Изучение ментальности должно начинаться с точного определения понятия. Между тем таковое еще не выработано. Е.Я.Таршис в работе «Ментальность человека: подходы к концепции и постановка задач исследования» (123) предлагает свод большинства определений ментальности, существующих в зарубежной и отечественной литературе. Знакомство с ним позволяет сделать следующие выводы.
В понимании большинства ученых ментальность это «нечто» : «нечто не вербализированное»(31, с.80), «нечто еще не структурированное» 09. с.39),«нечто общее, лежащее в основе сознательного и бессознательного»(40, с.459). Подобная неопределенность в определении связана со спецификой самого феномена. Действительно, ментальность обитает в тех сумрачных областях сознания индивида, где индивидуальное семейное бессознательное уже заканчивается, а коллективный опыт еще не приобрел форму личных убеждений и не стал идеологией. Ф. Арьес так и говорит: «коллективное неосознанное»(5, с.29).
Тем не менее ментальность - это то, что лежит в основе убеждений и способов активности, являясь мотивацией поведения и деятельности. Однако это не стержень сознания, а некая возможность, пред-заданность, необходимое условие любой активности, своеобразная матрица сознания. Не проявляя себя непосредственно, ментальность разворачивается в мире культуры в виде типов мировоззрения, ценностей, идеалов и идеологий, верований, традиций, моделей поведения. Как удачно заметил А.Я.Гуревич, «одна идеология сменяет другую, а этот потаенный слой образов и представлений может оставаться неизменным или изменяться лишь отчасти, сохраняя свои основные параметры».(38, с.29). Определить сущностные характеристики ментальности довольно сложно в силу сложности самого феномена. Судить о ментальности как об универсальной возможности можно только по действительности культуры во всем ее многообразии. Материалом для изучения ментальности социума могут быть не только такие феномены как язык, фольклор, вера, идеология, и другие формы духовной культуры, но и сам способ мышления, рассуждения, аргументации, присущий индивиду как члену своей группы, как наиболее распространенный в данном социуме, а также вытекающий из них способ действия.
Сущность и специфика культурологического анализа ментальности
Выработав определение ментальности, дефиницию понятия, можно перейти к изучению самого феномена. Для культурологического анализа ментальности, ее осмысление будет продуктивно, даст приращение знания, если будет опираться на данные конкретных наук, на эмпирический материал, полученный историей, этнографией, психологией.
Как было показано в параграфе 1.1., ментальность является синтетической характеристикой сознательного и бессознательного в психике социума. Ментальность социума по отношению к менталитету индивида, как и сознание социума по отношению к индивидуальному сознанию, обладает относительной самостоятельностью, оказывая на его существенное влияние. В этом смысле ментальность является качественно другим по отношению к сумме менталитетов индивидов, как целое всегда богаче суммы частей, составляющих это целое. Ментальность в этом смысле есть понятие, раскрывающее дуальность коллективного сознания, представляющего собой диалектическое единство сознательных и бессознательных элементов.
Ментальность - многоаспектый и полифункциональный феномен. Основная ее функция - обеспечивать адаптацию индивида к реальности, в которой он существует. Адаптация означает организацию содержания культуры, понимаемой как жизненный мир человека, в сознании индивида. Взаимодействие и взаимопереход ментальности и культуры - сложный процесс. Ментальность понимается как матрица жизнедеятельности человека и культуры в целом. Ментальность не проявляется явно, а только через свою объективацию, что есть культура. Культура, в свою очередь, есть реальность, по которой мы узнаем о ментальности. Образы культуры генетически связаны с содержанием ментальности.
В ментальности велика роль автоматизмов, без которых невозможны сами процессы объективации ментальности, значительная часть процессов бессознательна.
Ментальность, понимаемая как система, включающая в себя бессознательные элементы, имеет свою структуру. Вопрос о структуре ментальносте широко обсуждается в трудах ученых -менталистов. В.Визгин дает обобщенную характеристику структуры ментальности: «Природное и культурное, рациональное и эмоциональное, сознательное и бессознательное, индивидуальное и общественное - все эти оппозиции «пересекаются» на уровне ментальности, растворяясь в ее структурах.» (24, с. 177).
Наличие в структуре ментальности бессознательных элементов ставит вопрос об их иерархии. Традиционно подсознание и бессознательное понимаются как базовые элементы сознания, а осознаваемое - во многом как производные. В этом смысле можно говорить об уровнях, или слоях ментальности, где глубинные слои представляет собой родовой опыт, структурным выражением которого являются архетипы и генетически связанные с ними архетипические образы, срединные пласты - формы традиционного сознания, включающего в себя неосознанные установки и автоматизмы мышления и действия, а верхние слои - такие сознательные формы как идеология, религиозные доктрины, литература, искусство. Эта точка зрения подробно разрабатывается в работах И.В.Мостовой, А.П.Скорик «Архетипы и ориентиры российской ментальности» (94). Социальный психолог И.Г.Дубов пишет о том, что осознаваемые элементы ментальности базируются на области коллективного бессознательного (92). Интуитивно иерархический принцип принимает и А.Я.Гуревич. Он пишет: «Здесь нащупывается богатейший пласт коллективных представлений, верований, имплицитных ценностей, традиций, практических действий и моделей поведения, над которыми надстраиваются все рациональные, осмысленные идеологические системы». (38, с.262).
Эти точки зрения в русле квазипсихологического подхода к сознанию и культуре. Думается, что ментальность не вмещается в прокрустово ложе такой схемы. Заслуживает внимание мнение Таршиса, говорящего о том, что уровней и слоев у ментальности нет. Структуру ментальносте уместнее понимать вне иерархического принципа, как единство различных элементов, в том числе и бессознательных архетипов, которые тоже имеют культурное происхождение. Ориентиром в этом вопросе может служить мнение Ле Гоффа: «Ментальность разнородна. Возникшие вчера представления уживаются в ней с фрагментами древнего языческого сознания. Ведь инерционность свойственна духу больше, чем материи. Люди, создающие машины, непостижимым образом несут в себе сознание ремесленников, водители автомобилей недалеко ушли от тех, кто ездил верхом, а фабриканты XIX в. сильно напоминают крестьян, которыми были их отцы и деды. История ментальностей есть история замедлений. Кардинальная задача - разгадать ту связь, скорее духовную, чем логическую, в которой находятся эти разнообразные обломки ушедших миров. Другая проблема - понять, каким образом эта мешанина передается от поколения к поколению. Линейные концепции эволюции здесь, конечно, не годятся.» (77, с.41-42).
Вопрос о соотношении сознательного и бессознательного в ментальности затрагивает проблему объектвивации культуры в сознании человека и интериоризации человеком содержания культуры. Гуревич пишет о том, что «проникновение» содержания культуры в сознание индивида в значительной степени происходит бессознательно. Действительно, в процессе социализации индивид усваивает картину мира, способы реагирования, установки ценности своего общества. Социализация, начало которой - с рождения человека - впитывание, копирование, усвоение, что есть нерефлексивный процесс. Еще Фрейд показал, что Сверх-Я, представляющее собой идеалы, ценности и установки, имеет бессознательный характер.
Методы изучения и понимания ментальности
Проблема поиска адекватных методов изучения является одной из наиболее важных и трудных в современной менталистике. Трудности вызваны спецификой самого предмета - ментальность, понимаемая как синтез сознательных и бессознательных элементов, может быть адекватно понята и изучена только при комплексном подходе, сочетающем научные методы анализа сознательной составляющей ментальности, и вненаучные методы и познавательные практики понимания бессознательных элеметов.
Уже один из тех исследователей, кто впервые проанализировал этот феномен в рамках школы "Анналов" М.Блок, существенное значение придавал методу исследования ментальности. В своей "Апологии истории" он подчеркивал: «... чтобы правильно понять и оценить методы исследования данной дисциплины - пусть самые специальные с виду, -необходимо уметь их связать вполне убедительно и ясно со всей совокупностью тенденций, которые одновременно проявляются в других группах наук. Изучение методов как таковых составляет особую дисциплину, ее специалисты именуют себя философами.» (16, с. 15)
Проблемы в исследовании ментальности связаны с тем, что ментальность, актуализирующаяся в знаковых системах, до конца не доступна формальному анализу текста, и в исследовании неохваченными остаются глубинные истоки наблюдаемых явлений, проистекающие из коллективного бессознательного. Поэтому сложность имеет две стороны. Первая - это сложность интерпретации самого текста, проблема проникновения в жизнь других эпох и культур, и другая - исключающее объективность исследования воздействие менталитета аналитика. С точки зрения У.Раульфа ментальность «проявляется, только проецируясь на экраны различных символических практик, материализуется в мышлении, чувствах и действиях». (109, с.39). Образы мысли и действия, доступные наблюдению аналитика, не исчерпывают феномен ментальносте, но в то же время именно они - главный предмет рассмотрения. Недостаточно простого наблюдения и фиксирования результата мыслительного процесса, исследователю важно осуществлять операцию рефлексии, без которой мышление не может стать объектом мысли. Узкая тропа между принципиально неподдающимся осознанию собственным бессознательным и неуловимым его присутствием в знаковых системах исследуемой ментальносте.
Естественно в такой ситуации двойной сложности стремление найти опору в научно точном и объективном методе, дающем проверяемые результаты. Например, Ф.Граус считает, что применяемая некоторыми историками-анналистами практика «понимания» и «вчувствования» не подходит, поскольку субъективна. Однако очевидно, что применение количественных методов явно недостаточно и оставляет неохваченными неосознанные элементы ментальносте. Поэтому уместно говорить о создании комплексного подхода, который наряду с традиционными методами социологии, истории, лингвистики, включал бы в себя методы психологии, в особенности психоанализа.
Эта задача вполне вписывается в рамки современной эпистемологии. Л.А.Микешина характеризует ее так: «...вполне реально сегодня осознается недостаточность и своего рода «вненаходимость» (пользуясь термином Бахтина) традиционной теории познания по отношению к реальной познавательной деятельности человека, формам и особенностям получаемого им знания, самим видам этой деятельности.» (93, с.41). Для преодоления кризиса складываются новые подходы и когнитивные практики, призванные восполнить традиционную теорию познания и обогатить познавательный опыт. «Очевидно, что перед нами два типа когнитивных практик: первый - по образу и подобию естественных, «строгих» наук, реализует варианты гносеологических и логико-методологических практик; второй берет за образцы гуманитарные и художественные формы мышления, все богатство практик экзистенциально-антропологической традиции. Я убеждена, что в новом веке, наряду с дальнейшим развитием обоих типов практик, будет решаться и проблема их соотнесения, взаимопроникновения и, возможно, синтеза» (93, с.51) Выводы Л.А.Микешиной представляются актуальными для поиска метода анализа ментальности.
Анализ литературы, посвященной проблеме метода в менталистике, позволяет сказать, что основными предложенными методами являются качественный и количественный контент-анализ, компартивистика, описательно-исторический, герменевтические техники, к которым относится социальный психоанализ, и связанная с ними эмпатия.
Метод контент-анализа, относящийся к наиболее эффективным социологическим методам, вполне применим к анализу отдельных элементов ментальности. Он наиболее отвечает требованиям процедурной строгости, результаты его наглядны, проверяемы и объективны. Для социолога предметом контент-анализа является текст. С точки зрения Таршиса, сторонника метода-контент-анализа, текст, взятый в его содержательном аспекте, может использоваться для анализа ментальности. Это связано с двумя свойствами текста: он является объективацией сознания автора и, с другой стороны, в нем представлено содержание культуры, к которой принадлежит сам автор. При это не каждый текст может использоваться для изучения ментальности, а только тот, который есть итог творческой активности автора, так скказать, его «объективация». Учитывая, что индивидуальное сознание автора находятся в неразрывной связи с коллективным сознанием (и бессознательным), то такой текст может интерпретироваться и как «текст-память», в котором присутствуют элементы содержания культуры. Разумеется, для анализа такого текста формализованные количественные техники не подходят, поскольку не в состоянии отразить творческий содержательный аспект текста, который в данном исследовании является основным. Таршис предлагает в качестве основного метода анализа ментальности нечастотную модель контент-анализа, которая способна дать ответы на вопросы: «Как устроен текст?» и «Почему текст устроен так, а не иначе?» (123)
Но текст должен быть релевантен объекту исследования, поэтому сложность этого метода в определении подлинности. Если для анализа современных текстов подходят техники анализа неформализованного интервью, но при определении достоверности исторического текста возникают трудности. Эта проблема известна и историкам, но для социолога подлинность - это соответствие строгим критериям: текст должен быть только авторским, иметь форму сообщения, т.е. отражать мысли автора, он должен быть создан без давления на автора со стороны других лиц или обстоятельств.
