Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Сказка как культурный феномен в системе региональной цивилизации 18
1.1. Теоретико-методологические основания исследования сказочного творчества народов Ирана и России в контексте индоевропейской культурной общности 18
1.2. Сущность сказочных традиций в культуре народов Ирана и России 53
ГЛАВА 2. Компаративный анализ сказок народов Ирана и России 89
2.1. Воплощение ментальносте и менталитет народов Ирана и России в сказочном творчестве 89
2.2. Место и роль сказки в современных культурах Ирана и России 136
Заключение 167
Список литературы 173
- Теоретико-методологические основания исследования сказочного творчества народов Ирана и России в контексте индоевропейской культурной общности
- Сущность сказочных традиций в культуре народов Ирана и России
- Воплощение ментальносте и менталитет народов Ирана и России в сказочном творчестве
- Место и роль сказки в современных культурах Ирана и России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Феномен традиционной сказки играет большую роль в системе человеческой культуры. Сказка остается одним из самых таинственных и необъяснимых продуктов общественного сознания. Используя свое иранское происхождение и опыт продолжительного пребывания и обучения в России, автор сочла возможным провести сравнительное исследование сказочного творчества, условно обозначаемого понятиями «русская» и «персидская» сказка. Она является вместилищем огромного количества представлений о мире, выработанных многочисленными этносами, проживающими на территориях России и Ирана. Иранская и российская культуры суть две ветви единой пра-цивилизации, имеющей общий генетический корень и распространившей свое влияние в обширном ареале евразийского континента от севера Европы до Японии.
Как доказывают многочисленные исследования в области археологии, языкознания, этнологии, изучения мифологии, с V тыс. до н.э. в Евразии проходил мощный процесс миграции индоевропейских народов, в ходе которого образовалось несколько очагов концентрации индоевропейской культуры - на территории современной Европы и Азии, то есть Россия, Скандинавия, древняя Анатолия - современная Турция, Балканы, Циркумпонтийская зона и Прикаспий, конкретные зоны Русского Севера, Урала и Сибири, а также Ирана, Армении, Азербайджана и Индии.
Сегодня учеными разных стран ведется активная работа по определению архетипов общеиндоевропейского мировоззрения, в том числе, в области языка и словесного творчества. Изучение процессов культурного становления человеческой цивилизации на территории Евразии позволит внести существенные коррективы в представления о генезисе и истории народов данной региональной цивилизации.
Используя современные подходы и методы исследования, автор доказывает значение персидской (иранской) и русской (российской) сказки в качестве специфически закодированного свода знаний о мире и правил существования в этом мире человека. Этот свод знаний, облеченный в форму сакральных образных кодов, веками формировался в народном сознании и артикулировался и обобщался мудрецами древности, представителями жреческой касты. По мнению автора, сказка является альтернативным способом хранения сакрального знания по отношению к великим сводам священных текстов Вед и Авесты.
Одним из знаменательных явлений, принесенных человечеству XX веком, стало формирование глобальной культурно-информационной сети. В силу комплекса разнообразных историко-культурных, политических и экономических факторов с середины XX века чрезвычайно активизировался процесс сближения и небывалой интенсивности взаимодействия культур мира: появления нового качества взаимосвязанности, информированности и взаимозависимости культур. Обратной стороной этой тенденции является поворот к нивелированию культурных особенностей, стирание черт самобытности.
В условиях технологизации современного общества происходит отдаление традиционной культуры от своих корней и истоков народной культуры, а это приводит к тому, что нация и составляющие его этносы со временем начинают терять свою идентичность. Поэтому сохранение и изучение фольклорного творчества - это сохранение самого народа и его культурных ценностей.
Традиционные культуры обладают разной степенью способности к выживанию. История развития человечества демонстрирует нам образцы блистательного развития целого ряда великих цивилизаций (Древний Египет или цивилизация древних майя), сметенных с лица земли процессами, которым они не могли противостоять. В сравнении с этим есть культурные системы (к примеру, Китай), отличающиеся непрерывностью развития и способностью вырабатывать механизмы адаптации к любым жизненным условиям. Изучение и понимание закономерностей действия этих механизмов обеспечит стабильное существование данных культур в меняющемся мире.
Эти механизмы «закодированы» в глубинных пластах культурного сознания, они зашифрованы в повседневном поведении людей, в их языке и традиционной культуре. При этом существуют феномены, в которых процент содержания элементов культурной идентичности наиболее высок и где базовая «матрица смыслов» данной культуры хранится практически в неприкосновенном виде. К таковым феноменам относятся образцы жреческой культуры и фольклора, молитвенно-обрядовые комплексы, мифы, эпические сказания и сказки.
Анализ дефиниций понятия «сказка» в энциклопедиях и справочных изданиях показывает, что, при всех различиях во мнениях об этом объекте, во всех случаях подразумеваются некие истории, для которых характерны: «вымышленность героев и событий», «фантастичность», «неправда», «ложь», «невероятность», «заманчивость». Обращает на себя внимание то, что применение самого слова «сказка» в качестве
обобщающего обозначения для всякого рода вымышленных историй засвидетельствовано не ранее XVII века, что дает повод предполагать, что более ранние типы рассказов с необычным содержанием имели дробные видовые обозначения (байки, былички и др.).
В контексте настоящей работы слово «сказка» употребляется для обозначения разнообразных историй (устных или письменных), несущих в себе сакральный вымысел, поэтому в данном исследовании рассматриваются древние сказки о животных или фантастические рассказы, эпические предания и литературные эпопеи. Критериями отбора явлений, включаемых в данное понятие, будет наличие самого фактора рассказывания и обусловленность таинственных, необычных элементов рассказа их древним сакральным происхождением.
Автор в своем исследовании проводит компаративный анализ, раскрывая сущность генезиса народных сказок Ирана и России как единую идентичность народов рассматриваемых стран, что отражает изначальную духовную общность этих народов и выявляет фундаментальные черты индоевропейской ментальности в современном сознании иранцев и россиян.
Таким образом, актуальность исследования обусловлена острыми, на сегодняшний день, проблемами выживания и самоопределения культур в условиях процесса глобализации. Указанные проблемы рассматриваются на примере двух равноположных по своей масштабности и многомерности культур России и Ирана. Автор ставит несколько вопросов: о сохранении культурной идентичности, о составляющих системах регионально-цивилизованного характера, о раскрытии понятия «сказка» как феномена традиционной культуры в современной ситуации, - и предлагает конкретные пути решения обозначенной проблемы при помощи выявления глубинных «культурных кодов» в мировоззрении народов этих двух стран.
Степень научной разработанности проблемы. Возникновение сказки как категории народного творчества и как способа отражения духовного мироощущения и осознания мира уходит в глубокую древность и тесно связано с мифологией того времени, однако изучение сказки как объекта научного исследования началось в Европе с XVII века. В процессе развития этой области знания в ее недрах сложились несколько исследовательских направлений, в частности мифологическая школа, в которой феномен сказочного мифа является объектом рассмотрения и изучения для целого комплекса наук. Первые интерпретации мифов появились в работах античных ученых и философов, та-
ких, как Платон, Аристотель, Плутарх, Парменид, Пифагор. Среди более современных представителей мифологической школы выделяются К. Брентано, Я. и В. Гримм, Л. Арним, крупные русские филологи, такие как Ф.И. Буслаев, который начал свое исследование с увлечения мифологическими построениями, А.Н. Афанасьев, исследовательская работа которого «Поэтические воззрения славян на природу» (1866-1869) сыграла важнейшую роль в собрании и публикации русского сказочного фольклора, В.И. Даль (1801-1872), собиратель русских пословиц и поговорок. Известна также сравнительная (компаративистская) школа, сторонники которой полагали, что произведения народного творчества возникли либо в результате заимствования, либо вследствие общего источника. Среди последователей данной школы: немецкий филолог Т. Бенфей (1809-1881), чешский филолог Й. Поливка (1858-1933 ), финский фольклорист А. Аарне (1867-1925), советский фольклорист Н.А. Андреев (1892-1942), который перевел книгу А. Аарне на русский язык и добавил в нее некоторые русские народные сказки. Крупнейший представитель этой школы в России - филолог А.Н. Веселовский (1838-1906). Отметим также работы И.П. Березовского, Л.Г. Барога, К.П. Уабашникова, труд Н.В. Новикова «Сравнительный указатель сюжетов» (1979), посвященный восточнославянским сказкам. Ученые антропологической школы утверждают, что типологическая схожесть сюжетов в сказках продиктована исходя из их самозарождения на единой бытовой и психологической основе. Известные представители этой школы: в Англии - Э. Тайлор (1832-1917), в Шотландии - писатель Э. Ленг (1844^1912), в России - В.Я. Пропп(1895-1970).
Немалую роль если не в самом изучении сказки как феномена традиционной культуры народов, то в самосознании современной культуры играют научные работы по психологии, интерпретирующие сказочные материалы в собственных целях. 3. Фрейд (1856-1939) - австрийский психолог, создатель «психоанализа», смотрел на сказку, как на вуалирующую сексуальный комплекс - в противоположность мифу, где комплекс представлен более откровенно. К.Г. Юнг (1875-1961) -швейцарский психиатр, в противоположность своему учителю 3. Фрейду, занимался изучением сказочного фольклора как психологии бессознательного коллектива. Э. Фромм (1900-1980), американский философ и культуролог, преобразователь фрейдизма, в работе «Забытый язык» (1951) рассматривал язык символов, привлекая для исследования сновидения, миф и сказку.
В работе уделено внимание процессу исследования сказки в Европе и России, в том числе трудам ученых, открывших для европейцев дорогу к пониманию персидской сказки: Анри Массэ, Ульри-ха Марзольфа, Ричарда ван Лейвена и др. Среди исследований иранских авторов наиболее ценными для настоящей работы оказались: книга Мехрдада Бахара «От мифа до истории» (1997), сборник статей «Маленький поиск в иранской культуре» (1984), работы Ан-джави Ширази об иранских сказках, пословицах и скороговорках, верованиях, праздниках и обрядах зимнего календаря, труды X. Мирка-земи. Изучение иранской сказки повлекло за собой знакомство с литературой по истории, мифологии, поэзии и фольклору иранских народов. Первым собирателем народных сказок в Иране считается Бал-хи Абу-ль-Муайад (2-я пол. X в.), автор первой поэмы на языке фарси на библейско-коранический сюжет об Иосифе Прекрасном и его жене Пентефрии (Зулейхе). Вслед за Балхи к народной сказке обратился Моаери Абу Мансур (X в.). Абу Мансур Мохаммад Абдоразаг (X в.), правитель города Туса, написал первую книгу под названием «Шах-наме», ставшую позже главным источником для Фирдоуси в написании гордости народов Ирана « Книги царей». К своду сюжетов «Шах-наме» обращался также Дагиги Марвази Абу Мансур Ахмад ебн Мансур (X в). Его работа известна под названием «Гаштаспнамэ», она стала основой для одной из глав «Шахнаме» Фирдоуси.
Известна также книга «Марзбаннамэ», написанная Марзбан ибн Ростам ибн Шервином на табарестанском языке (XI в.). Еще один знаменитый литературный памятник - эпико-героическая поэма «Гер-шаспнамэ», написанная в стиле «Шахнаме» Абу Мансуром Али ибн Ахмедом (XI в.), известным как Асади Туей. Истории, рассказанные в этом издании, взяты из древних иранских сказаний. Большую научную ценность представляет составленный Асади Туей «Словарь персидского языка», самый ранний из дошедших до нас толковых словарей. Он включает в себя отрывки из несохранившихся памятников: «Калила и Димна» Рудаки, «Вамик и Азра» Унсури и др. К этому же списку старинных собраний сказочных историй принадлежит поэма Фахредина Асада Горгани (XI в.) о любви царицы Вис и ее раба Рамина. Наконец, подлинной вершиной иранского поэтического творчества стала знаменитая книга Абулькасима Фирдоуси «Шахнаме» (XI в.). В диссертации рассмотрены также труды классиков иранской истории и литературоведения Хасана Пирнии (1873-1935) и Сайда Нафиси (1895-1966). Учитывая международный авторитет и фундаментальную разработанность
российской иранистики, автор изучает труды ведущих ученых России: В.Н. Топорова, В.А. Эбермана, А.И. Веселовского, В.М. Жирмунского, Н.И. Конрада, М.П. Алексеева, Ю.М. Лотмана, И.В. Рака. В изучении иранских народных сказок большую роль сыграли труды многих иранских ученых-фольклористов и литературоведов, деятелей театра, радио и кино: Мохаммеда Али Джамалзадэ, Али Акбара Дехходы, Са-дека Хедаята, Самеда Бехранги, Джалала Але Ахмеда, Фазлоллаха Соб-хи, Сейеда Абулькасема Анджави Ширази, Давуда Фатхалибейги, Джалала Сатари и др.
Учитывая многообразие и многочисленность трудов в области изучения сказки в Иране и России, автор констатирует, что компаративный анализ этих двух мощных ветвей традиционной культуры Евразии осуществляется впервые.
При рассмотрении различных аспектов русской (российской) культуры автором учитывались работы таких исследователей, как Р.Г. Абдулатипов, А.А. Аронов, Л.Н. Воеводина, Г.В. Гриненко, Ю.В. Китов, И.В. Кондаков, И.В. Малыгина, Н.И. Неженец, В.А. Ремизов, Т.Н. Суминова, В.М. Чижиков и др.
Существенно значимыми для настоящего исследования явились работы Р.Г. Абдулатипова по проблемам межнациональных отношений и межкультурной адаптации.
Тематика традиционных сказок стала предметом исследования в диссертационных работах А. Амера, М. Бабаева, Е.В. Беляевой, М.М. Бетильмерзаевой, М.А. Гистер, Т.В. Зуевой, С.Н. Еремеева, А.А. Еро-масовой, М.А. Иностра Гистера, М.Ч. Ларионовой, И.В. Павлютенко-вой, Чой А Енг.
Объект исследования - сказка как матрица культурных смыслов.
Предмет исследования - комплекс сказочных материалов, связанных с творчеством народов Ирана и России.
Цель исследования состоит в определении и сопоставлении ценностных духовных приоритетов в традиционных сказках народов Ирана и России, выявлении в сказочном творчестве механизмов культурной самоидентификации и адаптации в жестких условиях глобализации.
Задачи исследования:
і. Выявить и рассмотреть основные подходы теоретико-методологических исследований в области сказочного творчества народов Ирана и России в контексте индоевропейской культурной общности.
Раскрыть сущность сказочных традиций как феномена культуры народов Ирана и России.
Обозначить понятия «ментальность» и «менталитет» народов Ирана и России в их сказочном творчестве.
Обосновать место и роль сказки в современных культурах Ирана и России.
Теоретико-методологические основы исследования. Значимым для диссертационного исследования являются различные научные школы: мифологическая школа (Ф.И. Буслаев, А.Н. Афанасьев); сравнительная школа, позволяющая выявить истоки народного творчества (А.Н. Веселовский, А. Аарне, Т. Бенфей, Н.А. Андреев, И.П. Березовский, Л.Г. Барог, К.П. Уабашников, В.Я. Пропп); антропологическая школа (Э. Тайлор, Э. Ленг, К.Г. Юнг, 3. Фрейд, Л. Брюль, К. Ле-ви-Строс, А.Н. Веселовский), - что позволяет раскрыть идеи самозарождения мифологических сюжетов на единой бытовой и психологической основе. Учитывая надэтнический и наднациональный характер объекта исследования - сказок Ирана и России, используется регио-нально-цивилизационный подход в современной культурологии.
Методы исследования. В процессе исследования были использованы научные методы, адекватные комплексу исследовательских задач: метод исторической реконструкции, компаративный анализ, метод системного и структурного анализа, эпический подход и др., связанные со сказочным творчеством народов Ирана и России.
Гипотеза исследования состоит в том, что с помощью компаративного анализа сказок народов Ирана и России можно определить схожие и различные феномены культурных традиций в контексте индоевропейской общности, что позволяет сохранять в современном глобальном мире самобытную идентичность указанных народов.
Научная новизна исследования:
і. Проведено теоретико-методологическое исследование сказок как особого культурного феномена в системе региональной цивилизации на примере сказочного творчества народов Ирана и России в контексте индоевропейской культурной общности, что раскрывает его как единый аппарат исследования.
Раскрыты сущности сказочных традиций как феномена культуры народов, проведены параллели между иранской и русской народной сказкой.
Обозначены понятия «ментальность» и «менталитет», а также их трактовка в сказочном творчестве, как традиционном феномене
культуры, кодовые формулы мышления, связанные с генетически-родовой культурной информацией народов Ирана и России.
4. Обоснованы место и роль сказки в современных культурах Ирана и России и перспективы их развития в глобальной культурной системе для сохранения народной идентичности и самобытности.
Теоретическая значимость исследования заключается в определении и рассмотрении сказки как феномена традиционной культуры народов Ирана и России, места и роли сказки в сохранении самобытности культур с учетом интенсивно протекающих процессов интеграции и глобализации.
Практическая значимость работы. Материалы, выводы и результаты данной работы могут быть использованы в курсах по истории и теории культуры, истории России и Ирана, истории мировой культуры, философии, культурологии, литературоведению и этнологии, мифологии, филологии, а также для повышения уровня квалификации преподавателей гуманитарных дисциплин.
Соответствие диссертации паспорту научной специальности Диссертация посвящена культурологическому исследованию одной из важнейших составляющих в системе человеческой культуры -феномену народной сказки Ирана и России, что соответствует п. 3. «Исторические аспекты теории культуры, мировоззренческие и ментальные аспекты теории культуры», п. 6. «Культура и цивилизация в их историческом развитии», п. 8 «Генезис культуры и эволюция культурных форм», п. 9. «Историческая преемственность в сохранении и трансляции культурных ценностей и смыслов», п. 13. «Факторы развития культуры», п. 16. «Традиции и механизмы культурного наследования», п. 18. «Культура и общество», п. 19. «Культура и этнос», п. 21. «Традиционная, массовая и элитная культура», п. 23. «Личность и культура», п. 28. «Культурные контакты и взаимодействия культур народов мира» паспорта специальности 24.00.01 - Теория и история культуры (культурология).
Основные положения, выносимые на защиту:
і. Сказка как феномен традиционной культуры родственных между собой народов России и Ирана является общим духовным продуктом единой индоевропейской культурной общности. Феномен сказки выступает в качестве функции универсального механизма выражения и самоопределения культуры. В условиях технологизации современного общества происходит отдаление традиционной культуры от своих корней и истоков народной культуры, а это приводит к
тому, что нация и составляющие ее этносы со временем начинают терять свою идентичность. Поэтому сохранение и изучение фольклорного творчества - это сохранение самого народа и его культурных ценностей.
Основные теоретико-методологические подходы, применяемые в исследовании, такие, как регионально-цивилизационный и системный подходы, позволили идентифицировать всю культуру мира как культуру отдельных регионов, стран, социальных групп и даже самых мелких социальных образований в качестве целостных, функциональных организмов, где каждому явлению отведено свое место и своя роль. В процессе исследования феномена сказочного творчества и репертуарного фонда сказочной традиции рассматривается общая система образов, идей и ритуально-магических руководств, выработанных индоарийской культурной общностью в региональной цивилизации Евразии.
Российская и иранская культуры в силу социополитических процессов оказались в разных исторических условиях, что определило разные пути развития культурных традиций обеих стран. Фонд сказочных образцов вмещает в себя драгоценные коллекции историй, превращенные в общечеловеческое достояние, которое включает в себя сказки не только собранные кем-то и где-то, но и созданные всемирно известными литературными авторами. Это раскрывает основные критерии классификаций функционирования сказочной традиции: состав, структуру и механизмы, способы сохранения и передачи, принципы производства и воспроизводства и функциональное предназначение.
Сформированная на базе этнического менталитета специфическая «матрица смыслов» и сопряженная с ней «модель мира» не изменяется в случае внешних агрессивных воздействий, поскольку они не выставлены напоказ, не формулируются в какой-либо идеологической доктрине, а буквально «растворены» в обыденном сознании всех носителей культуры и отражены в повседневном поведении людей, языке их жестов, в маркировке времени и пространства, в цветовых и вкусовых предпочтениях.
Сказочное творчество народов Ирана и России отражает изначальную духовную общность этих народов и выявляет фундаментальные черты индоевропейской ментальности в современном сознании иранцев и россиян. Таким образом, сказка может быть с успехом использована иранцами и россиянами как потомками единой индоевро-
пейской общности в построении культурных имиджей и позиционировании своих культур во внешнем мире.
4. Сказка является одной из базовых общих традиций индоевропейского мира, воплощающих весь совокупный объем ментально-стей, выработанных данной цивилизацией, и концентрирующих в себе базовые, стратегически важные механизмы культурной самоидентификации и адаптации в глобальной системе.
Тенденция развития системы мировой культуры XXI века, новейшие культурологические изыскания в области социально-экономического планирования жизни должны учитываться в области художественного творчества, накладывать на людей культуры определенные обязанности сохранять и продвигать в мире идей духовные достижения своих цивилизаций. В исследовании отмечается важность фактора исламизации Ирана в направлении шиизма и христианизации России в направлении православия, сбалансированное сочетание древних моделей мира с новой религиозной духовностью, отражающей доминирующие характерные черты культуры народов этих двух стран.
Апробация результатов исследования
По теме диссертационного исследования опубликованы 4 статьи, в том числе - 1 в издании, рекомендованном ВАК Минобрнауки РФ.
Основные положения диссертационного исследования представлены на международном симпозиуме «Вузы культуры и искусств в едином мировом образовательном пространстве» (Москва, 17-18 мая 2007 года); научно-практической конференции «Вторые всемирные дельфийские игры» (Саратов, 2008); международном студенческом форуме «Жизненные идеалы студенчества Планеты Культура» (МГУ-КИ 20-21 декабря 2007 года); международной конференции «Народная дипломатия Москвы: история, современность, перспективы» (Москва, 2008 год); конференциях Московского государственного университета культуры и искусств с 2007 г. по настоящее время.
Результаты диссертационного исследования внедрены в учебный процесс кафедры истории, истории культуры и музееведения Московского государственного университета культуры и искусств.
Диссертация была обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории, истории культуры и музееведения Московского государственного университета культуры и искусств 8 февраля 2011 г. (протокол № 8).
Структура диссертации состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы (в том числе на персидском языке) и Приложения.
Теоретико-методологические основания исследования сказочного творчества народов Ирана и России в контексте индоевропейской культурной общности
Продвигаясь дальше своих американских коллег, российские культурологи, в частности, Э. Маркарян отмечают отличительные особенности адаптивной деятельности людей, «связанные с тем фактом, что адаптивный эффект достигается в данном случае в результате постоянного, универсального по своим потенциальным (общеродовым) возможностям преобразования природной среды и самой социокультурной действительности ... Отталкиваясь от них, мы пришли к выводу: общество людей следует отнести к особому подклассу адаптивных систем. Это подкласс универсальных адаптивно-адаптирующих систем, и мы попытались показать ин-тегративные возможности подобного подхода для выявления адаптивных свойств культуры как целостной системы»3.
Адаптивная интерпретация культуры нашла активную поддержку и разработку в российской науке об этносе: советской этнографии, а затем российской этнологии. Так, С.А. Арутюнов и Ю.И. Мкртумян рассматривают понятие «адаптация» в широком кибернетическом смысле, определяя его как «способность информационно регулируемых систем приводить себя в соответствие с условиями среды для самоподдержания и расширенно го самовоспроизводства в результате поведения по принципу обратной связи. Адаптивность - есть комплексное выражение свойств самоорганизующих систем, означающее их информационно регулируемую активность и способность обмениваться со средой как энергией, так и веществом»1.
Какова роль сказки в этом культурном общечеловеческом процессе? Претендует ли сказка на роль традиции, обеспечивающей способность какой-либо конкретной культуры к адаптации и ее защищенность от внешней идеологической агрессии? Или же это надэтническое, наднациональное образование, фундаментальное хранилище знаний всего человечества? За этими вопросом выстраивается ряд сложноподчиненных тем, обсуждение которых, возможно, прольет свет на более общую проблему места и роли сказки в системе культуры.
В научной литературе много говорится о сказке как о неком вненациональном, общечеловеческом фонде. Осмысление этого фактора шло параллельно в разных странах. В России эта тема нашла фундаментальное и подробное изложение в трудах В.Я. Проппа и других авторов.
Иранским исследователям, знакомым, безусловно, с работами В.Я. Проппа, более известны изыскания вьщающегося суфийского ученого Идриса Шаха2, одна из работ которого была недавно переведена на русский язык3.
«Как явление культуры, — пишет Идрис Шах, — сказка переживает народы, языки и вероисповедания, отличаясь почти сверхъестественной живучестью и долговечностью, чего мы на современном уровне знания объяснить не в силах. Она постоянно возрождается в различных этнических инкарнациях, которые можно проследить по географической кар те...»1. В целом ряде книг этого знаменитого теоретика суфизма прослеживается идея о сказке как о неком «семенном фонде» историй, человеческих небылиц, который хранится всеобщей человеческой памятью и находит себе применение там и тогда, где и когда создаются для этого благоприятные условия. При этом одна и та же история может «перекрашиваться в разные цвета» значений и смыслов. Однако, по Идрису Шаху, изначальное предназначение сказки остается неизменным: «Вероятно, основная задача сказки - это помочь людям обрести надежду, а не сбежать от действительности»
Культуры Ирана и России в системе мировой цивилизации Дошедшая до нас сказочная культура России и Ирана, несомненно, имеет древнейший общий корень, она формировалась на протяжении многих веков, в ходе масштабных и сложно организованных миграций индоевропейских племен. Таким образом, можно отметить, что генезис сказки напрямую связан с самим процессом культурообразования и формированием древнейших духовных центров индоевропейского мира. Беспрецедентная живучесть сказочной традиции сопоставима только с уникальной сохранностью ведического знания и с ним же сравнима по содержанию в текстах древнейших культурных архетипов и эзотерической философии.
Весьма существенными для нашей работы оказались труды, посвященные изучению единой этнолингвистической и культурной общности индоевропейцев, формирование которой относят к периоду «неолитической революции»3 и меднокаменного века, то есть к VI—III тыс. до н.э. современном научном обороте развивается несколько параллельных теорий, прослеживающих пути расселения и разделения индоевропейцев в различных направлениях. Не согласившись ни с одной из этих теорий, мы учитываем лишь те факты, которые принимаются безоговорочно практически всеми специалистами. Установлено, например, что на рубеже Ш-П тыс. до н.э. волны индоевропейцев двигались из Восточной Европы через Кавказ и Переднюю Азию в сторону Северо-Западного Индостана и Иранского нагорья. Изыскания археологов и лингвистов показывают, что ираноязычные племена вели полукочевой образ жизни на Балканах (древняя Моэсия), там же, где формировалась одна из групп славянских племен. «В ходе многотысячелетней экспансии индоевропейской субрасы белой расы мигрировавшие и обособлявшиеся племена в разное время выходили из тени доисторического прошлого и вступали в активную фазу исторического развития. Они оставили глубокие следы в истории и культуре древнейших цивилизаций, существенным образом определяя и духовный облик
Сущность сказочных традиций в культуре народов Ирана и России
Кумулятивные сказки очень популярны в быту, часто используются в качестве сказок для; детей; хотя, как правило, архаичны по происхождению и несут в себе ритуальные символы. Таковы, например сказки «Теремок» (постепенное переполнение пространства), «Репка» (цепное наращивание усилий), «Колобок» (каскад встреч) и т.д. Такие сказки обладают особым ритмом, словесной орнаментикой, зачастую — рифмой.
Сказки о животных, растениях, о неживой природе (ветер, мороз, солнце) и предметах (лапоть, соломинка, пузырь, уголек) отражают древнейшие языческие, зачастую тотемные представления, насыщены элементами календарной обрядовости и суеверий.
Бытовые сказки более других приближены к реальности, их героями являются персонажи, взятые из жизни, но иногда с гиперболизированными теми или иными чертами характера: хитростью, злобностью, ловкостью и т.д.
Небылицы, как правило, имеют в качестве героев обычных персонажей, однако ставят их в условия, которых просто не может быть.
Докучные сказки — это истории «на выдержку», с бесконечно повторяющимися прибаутками («рассказать тебе сказку про белого бычка?»), форма досуга, как правило, в присутствии детей. Сказочники в Иране. Традиция чтения «Шахнаме» и других книг Обратимся теперь к другим аспектам изучения сказки как культурной традиции и рассмотрим типологические характеристики феномена носителя этой традиции и способов ее социального функционирования.
Как правило, за редким исключением, профессионалы-рассказчики принадлежали к малообеспеченным слоям населения, в основном зарабатывающим себе на жизнь каким-либо еще ремеслом (торговлей, починкой обуви, плотничеством и т.д.). Некоторым из них улыбалась удача, их искусство становилось замеченным важными персонами, и их приглашали в богатые дома, а отдельные прославленные рассказчики даже становились придворными служащими.
Конечно, традиция рассказывания сказок существовала у народов Ирана с незапамятных времен, однако сведения об этой стороне жизни в доисламскую эпоху крайне скудны. Во времена Сефевидов, с выходом на историческую авансцену собственно иранских правителей и укреплением и централизацией иранского государства, стали возрождаться полузабытые формы национальной культуры, хотя уже со значительной долей исламского влияния. В чайных и кофейнях, на городских площадях мастера слова поначалу просто выразительно читали вслух поэмы из «Шахнаме». Люди, по большей части неграмотные, с большим энтузиазмом воспринимали эти вдохновенные сказания о былом величии Персии, запоминали наиболее яркие строчки и повторяли потом при удобном случае в качестве «крылатых слов», поговорок или нравоучений. Находились рассказчики, которые добавляли в повествование элемент театрализованного действа, мимику, жестикуляцию, движение, особенно если они доносили сюжеты из героического и романтического эпоса. Как упоминалось выше, роль сказочников и сказителей в те времена имела огромное государственное значение, так как способствовала культурному единению широких народных масс и позволяла людям идентифицировать себя с большим народом, имевшим славное прошлое.
По популярности главное место среди читаемых и разыгрываемых в театрализованных сценках историй, безусловно, на протяжении уже нескольких веков отводится великой книге «Шахнаме». Прежде всего, эта поэма, написанная блестящим и ясным языком, оказалась удивительным образом увлекательной для самых разных слоев населения, от утонченных философов и властных правителей до простых крестьян. Разнообразие ее сюжетов и настроений таково, что рассказчики могли озвучивать отрывки из «Шахнаме» во время сельских праздников, на траурных церемониях, на шумной базарной площади и в благородном собрании интеллигентов.
Распространяясь по всей вертикали иранского общества, «Шахнаме», в то же время, была разнесена рассказчиками широко по всей территории страны и далеко за ее пределы. Даже кочевые племена, не слишком считающиеся с государственными границами, оказывались в роли носителей этой удивительной традиции, так как и в их среде находились мастера сказания историй из «Шахнаме». Особо интенсивно искусство декламации поэмы проникало в западные и юго-западные районы Ирана, в том числе, процветая среди лор-ских и курдских племен. Не только собственно сказители, но и некоторые музыканты декламировали фрагменты из Шахнаме в сочетании с мелодиями классических музыкальных композиций.
В каждом районе «Шахнаме» дополняли местными напевами, фольклорными песнями, игрой на народных инструментах. Среди кочевых племен чтение и пение могло сопровождаться ритмичными танцевальными движениями с использованием посоха, винтовки или меча. Сам текст поэмы мог произноситься не только на классическом персидском языке, но и на старых и локальных диалектах. Показательно, что для сельских и кочевых обществ «Шахнаме» и по сей день служит источником патриотического вдохновения, что ярко проявилось во время различных военных конфликтов XX века, когда отмечалось много случаев проводов юношей на фронт под декламацию из «Шахнаме».
Воплощение ментальносте и менталитет народов Ирана и России в сказочном творчестве
Менталитет, ментальность (или во мн. числе ментальности) — слова, вошедшие в научный обиход сравнительно недавно, но уже образовавшие вокруг себя довольно обширное поле дискуссий и породившие солидный список исследовательской литературы1. Формирование этих понятий имеет свою весьма насыщенную историю, а количество их интерпретаций растет с каждым днем. Отметим некоторые из них. Например, Е.В. Мельникова дает следующее определение понятию ментальности — «это система образов, которые лежат в основе человеческих представлений о мире и о своем месте в этом мире и, следовательно, определяют поступки и поведение людей, то есть ментальность — своеобразное миропонимание, присущее этнической общности в ту или иную эпоху»1.
Восходя этимологически к латинскому mens, mentis — ум, мышление, рассудительность, образ мыслей, душевный склад — слова «менталитет» и «ментальность» ассоциируются, прежде всего, со сферой мышления, со спецификой понимания и осмысления человеком своего бытия в окружающем мире. Когда говорят о менталитете целого народа, то чаще всего имеют в виду сформированные опытом многих поколений социально-психологические установки данной человеческой общности. Эти установки включают в себя как осознанные и сформулированные принципы взаимоотношений людей между собой и с природой, так и такие формы сознания, которые обретают характер мыслительных привычек или стереотипов и автоматически перенимаются индивидуумами от «коллективного разума» своего сообщества.
Нередко индивидуум воспринимает мир именно сквозь призму этих мыслительных автоматизмов, не задумываясь над тем, собственно, почему ему что-то нравится или не нравится. Достаточно того, что «так считают все вокруг». Историческое развитие общества, конечно, вносит свои коррективы в самопонимание этноса и меняет его психоэмоциональные установки. Иными словами, общество по-разному чувствует и думает в разные эпохи. Но при этом определенные «кодовые» формулы мышления, связанные с генетически-родовой культурной информацией, мало изменяются даже в самые напряженные исторические моменты. Сформированная на базе этнического менталитета специфическая «матрица смыслов» и сопряженная с нею «модель мира» почти не уязвимы в случае внешних агрессивных воздействий, поскольку они не выставлены напоказ, не формулируются в какой-либо идеологической доктрине, а буквально «растворены» в обыденном сознании всех носителей культуры и отражены в повседневном поведении людей, языке их жестов, в маркировке времени и пространства, в цветовых и вкусовых предпочтениях.
Вместе с тем, существует немало механизмов, позволяющих удерживать в памяти этноса его ментальные нормативы. Важную роль в закреплении в сознании тех или иных ментальных установок играет язык. С его помощью народ формулирует свое отношение к жизни, обозначает свои ценностные приоритеты, обрисовывает характерные черты своего менталитета.
Проведя сравнительный анализ менталитета народов Ирана и России необходимо обратить внимание на многонациональность исследуемых государств, имеющих разный по продолжительности, но сопоставимый по территориальному размаху имперский опыт, что важно учитывать при нашем компаративном анализе сказочного творчества.
Понятие «русская» или «персидская» сказка - творчество тех народов, духовная деятельность которых сформировала систему ценностей, которую мы именуем индоевропейской культурной общностью. Рассматривая культуры Ирана (в прошлом - Персии) и России (в недавнем прошлом -Советского Союза), не можем игнорировать тот факт, что общественное сознание этих двух систем хранит в себе очень стойкие признаки имперского менталитета. На формирование этих признаков оказали влияние следующие факторы: S наличие в государстве сильной централизованной власти (соответственно, армии и полиции, подчиняющихся центру); S большое внешнеполитическое влияние державы; S наличие мощной государственной идеи (религии, идеологии); S проведение страной активной внешней политики, направленной на экспансию, стремление к региональному или мировому господству; S важнейшим критерием является наличие внутренних специфических системных взаимоотношений между центральной управляющей частью государства (метрополией) и подчиненными ей колониями, являющимися источниками геополитических и экономических ресурсов.
Люди больших империй издавна приучены жить не по правилам оппозиции «свой-чужой», а по законам, установленным верховной властью. Наличие закона позволяло империям втягивать в себя новые народы вместе с их территориями, и этот фактор был более действенным, нежели прямые военные завоевания. В результате подобной «моральной» экспансии древней Персии, а впоследствии России удалось сформировать подлинно многонациональные, пространные и крепкие государства, до сих пор сохраняющие свое влияние на мировую политику, экономику и культуру.
При этом в подобных имперских образованиях существует некоторая специфика в вопросе культурной самоидентификации для каждого отдельно взятого члена общества. Если по своим внешним чертам, сведениям о своем происхождении и языковым особенностям человек может идентифицировать себя в качестве представителя того или иного этноса, то в качестве носителя культуры житель империи нередко ощущает себя «гражданином державы». Исходя из приведенных рассуждений, подчеркнем, что оперируя понятиями «русская сказка» или «иранская сказка» подразумеваем то сказочное творчество, которое репрезентирует культуру государства в целом, а не локальные традиции отдельных этносов.
Место и роль сказки в современных культурах Ирана и России
Таким образом, Рухафзай с самого начала показана необычным человеком в силу своего незаурядного музыкального таланта: к примеру, дайрэ - разновидность ударного инструмента, подобного бубну, поэтому, чтобы сыграть на нем мелодию требуется очень высокий уровень.мастерства.
Музыка наряду с литературой занимают едва ли не центральное место в иранской культуре. Подавляющее большинство иранцев с детства наизусть учат поэзию на родном языке. Свободное владение как можно большим числом стихотворений является не столько признаком хорошего образования, сколько фактором знания национальных традиций, является частью повседневной жизни каждого. Осведомленность в произведениях классической поэзии (Хафез, Са ди) — норма для любого иранца. Отличное знание литературы - предмет зависти и повод для гордости и уважения, выказываемого человеку. Подобные национальные черты веками входили в сознание людей, образуя платформу культуры и сердцевину духовной жизни иранского общества, влияли на развитие и формирование определенного менталитета.
Именно по причине обозначенных выше особенностей иранского культурного пространства автор решил начать знакомство читателя с Рухафзай с музыкального вечера, устроенного ей в ее же доме с целью скрыть приход Самака и Хоршид-шаха, вознамерившихся завоевать красавицу Махпари и освободить ее из непростых условий, созданных ее коварной нянькой-ведьмой.
На этом вечере Рухафзай предстает не только в качестве искусной музыкантши, но и в качестве надежного товарища Самака. Практически сразу она говорит Самаку: «Этот дом - твой дом, со всем его золотом»1. Из этой фразы частично вырисовывается линия ее отношений с Самаком: они знакомы давно, и она, видимо, не раз помогала удалому разбойнику в сложных ситуациях, потому что Самак идет к ней в дом свободно - как к близкому другу, советчику и помощнику. В самом деле, при обращении, к дальнейшему тексту сказки читатель может увидеть, что она выручает Са-мака, порой — даже ценой жизни своих родственников (к этому относятся убийство Рухафзай родного брата и отца в минуту, когда Самаку грозит опасность). Этот поступок не вызывает ни у автора, ни у читателя XI века ужаса или отвращения по отношению к героине: ее действия расцениваются как положительные.
Исходя из вышеуказанного можно отметить, как высоко расцениваются иранцами такие качества, как верность долгу (даже в ущерб себе), помощь друзьям и благородным духом людям, спасение вплоть до самопожертвования. Таковы были этические нормы персидского общества в эпоху создания текста «Самака-айяра», таковыми они остаются и по настоящее время. Честные и открытые сердцем, вскормленные вечными истинами народной мудрости, почерпнутой из. сказок, легенд и религии, предшествовавшей мусульманству (одним из тягчайших грехов в зороастризме признавалась ложь), современные иранцы также избегают подлости и трусости. Им чужды такие внутренние человеческие качества, как предательство, себялюбие. У них вызывает неприятие ситуация, в которой друг остается беспомощным в беде. Все эти черты национального характера сложились под влиянием богатейшей поэтической, прозаической культуры профессиональной и фольклорной традиций.
Возвращаясь к образу Рухафзай, воспетому в сказке, можно отметить, насколько необычной фигурой она представлена. Важным стоит признать хотя бы тот факт, что героиня появляется на страницах произведения дольше всех других спутников Самака. По сути она выступает своеобразным двойником Самака, показывая ум и изобретательность в связи с разными ситуациями, в которые попадает. Не однажды ей удается повергнуть
в изумление своими решениями даже самого главного героя. Однако, полный характерного для мужчин сложившегося мнения, касающегося удела женщины и ее положения в обществе, Самак не спешит восхвалять достоинства необыкновенных дарований Рухафзай. Конечно, он предпочитает, отметив мысленно для себя или едва проявив в словах похвалу героине, отдавать должное тем ее успехам и талантам, которые особенно поразили его. Но не забывает при этом доставить себе удовольствие раз-другой высказаться относительно того, что по сравнению с ним Рухафзай надо еще очень многому научиться. Все это представляет собой не только и не столько характеристику отношений Самака и Рухафзай: понятно, что они -добрые и верные друзья, готовые прийти друг другу на помощь в трудную минуту. Описанные ситуации позволяют раскрыть черты характера каждого из героев, помочь читателю лучше разобраться в богатом внутреннем мире тех образов, которые по праву можно считать самыми рельефными в череде удостоившихся быть запечатленными в повествовании.
Из этих, казалось бы, неодобрительных или завистливых высказываний Самака вырастает подлинное понимание той части его личности, которая связана с искренним отношением и вниманием к Рухафзай. Стараясь «уколоть», задеть ее своими замечаниями, он, тем самым, подстегивает ее к совершению новых дел, к еще более изобретательному использованию ей тех нечасто встречающихся мыслительных способностей, которыми обладает героиня.
В противовес другим женщинам сказки, Рухафзай не выходит замуж. Более того, героиня даже не стремится к этому. Ее свободный от каких-либо стереотипов образ плохо сочетался бы с распространенным представлением о простой женской судьбе, которое сложилось в той или иной степени в культуре каждого народа патриархального строя. Действительно, столь яркому характеру, как Рухафзай, стало бы нестерпимо трудно в условиях замужества.
