Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. СПЕЦИФИКА НАСИЛИЯ КАК СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ФЕНОМЕНА 17
1. Пути и подходы к определению насилия в истории философско-культурологической мысли . 17
2. Понятие, специфика и виды насилия 51
ГЛАВА 2. МЕСТО И РОЛЬ НАСИЛИЯ В ПРОЦЕССАХ ВНУТРИКУЛЬТУРНОИ РЕГУЛЯЦИИ И МЕЖКУЛЬТУРНОГО ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ 87
1. Место и роль насилия в процессах внутрикультурной регуляции 87
2. Взаимоотношение культур в свете проблемы насилия 123
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 145
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 151
- Пути и подходы к определению насилия в истории философско-культурологической мысли
- Понятие, специфика и виды насилия
- Место и роль насилия в процессах внутрикультурной регуляции
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современный мир переживает очередной этап поиска новых форм самоорганизации, идет переоценка тех ценностей, которые составляли основу миропонимания в предыдущие эпохи. Человечество столкнулось с новыми явлениями, существование которых ставит под вопрос устойчивость сложившегося миропорядка. К числу таких новых явлений (или новых граней старых явлений) относится глобальный терроризм, эскалация различных форм насилия на всех уровнях социокультурной организации. Проблема настолько остра, что стоит вопрос об организованном сопротивлении мировой общественности безликому террористическому сообществу, о борьбе с насилием. Острота вопроса провоцирует остроту дискуссий. Симпозиумы, конференции и научные исследования, посвященные разным аспектам проблемы насилия, стали столь же яркой приметой научной жизни, сколь ярким явлением является насилие в реальной жизни.
Казалось бы, зачем исследовать то, что представлено подобным многообразием исследований? Однако необходимость подобного исследования не ослабевает в силу ряда причин.
Первая причина заключается в том, что большое число воззрений на насилие является свидетельством не только плюрализма мнений, но и кризиса в понимании этой проблемы.
Вторая причина вытекает из первой и связана с теоретической неопределенностью понятия насилия и смежных с ним понятий. Зачастую можно встретить смешение и подмену терминов. Особенно это касается понятий агрессии и насилия. Все это свидетельствует о необходимости анализа исходных для исследования понятий.
Третья причина связана с тем, что, несмотря на многообразие исследований, вопрос о насилии изучен довольно однобоко. С точки зрения
субъектов насилия, он обычно рассматривается с позиций отдельной личности. Мало того, в некоторых исследованиях принято за аксиому мнение, что вне человека феномен насилия не существует вообще. Нельзя сказать о том, что формы социокультурного насилия над личностью обойдены вниманием исследователей, но систематического изложения этого вопроса, пожалуй, не существует.
Если взять за критерий рассмотрения формы насилия, то можно сказать о том, что детально исследованы преимущественно формы прямого непосредственного насильственного воздействия (убийство, террор, побои, увечья).
Можно сказать и о том, что с точки зрения направленности насильственных актов также присутствует некая однобокость рассмотрения. В этом ключе насилие рассматривается как сугубо разрушительное явление. Во многом это объясняется спецификой рассматриваемых авторами насильственных явлений. Но теоретический подход, представленный в данной работе, позволяет расширить круг явлений, характеризуемых как-насильственные и, соответственно, включать в этот круг не только деструкшоные явления, но и явления, способствующие созиданию, развитию.
И, наконец, контекст рассмотрения проблемы насилия также довольно стандартен: правовой, социологический и психологический. Идея рассмотрения насилия в свете культурологии имеет возможность претендовать на новизну.
На уровне обыденного понимания существует представление, что мир полон насилия, но нет знания ни его источников, ни его сути. Неопределенность в понимании этого явления никак не способствует практическим действиям по его преодолению.
Действительно, во имя идеалов гуманизма и любви к человеку миллионы заключенных строили лучшее общество в огромной системе
ГУЛАГа. Соединенные Штаты Америки до того, как обрушились башни Всемирного торгового центра и «не подозревали», что терроризм представляет собой угрозу для мирового порядка, осуждая действия России в Чечне. Вводя войска на территорию Ирака, коалиционные силы США и Великобритании руководствовались неопределенными соображениями о наличии в Ираке оружия массового поражения, которое до сих пор не нашли, но были человеческие жертвы. Эти и другие бесчисленные примеры являются неоспоримым свидетельством того, что отсутствие единого понимания проблем насилия дает простор для манипуляций терминами и действиями, причем на межгосударственном уровне.
Но это одна сторона проблемы. Как справедливо замечают культурологи, то, что в одной культуре рассматривается как жестокость, в другой - чэрма жизни. И здесь возникает вопрос, кто будет оценивать те или иные поступки людей, принадлежащих к разным культурам? Мы видим, что необходимость выработки более четких критериев определения насилия, а также рассмотрение разнообразных форм насилия в различных культурах, становится еще более очевидной.
Теоретическая одноплановость рассмотрения вопроса о насилии, о которой написано выше, как нельзя более остро сказывается и на практике. Недостаточная определенность понятий вносит сумятицу в работу органов охраны порядка, образовательных и воспитательных учреждений и других организаций.
Здесь возникает еще одна практическая проблема. Если рассматривать насилие как сугубо негативное явление, характеризующееся наличием принуждения, то возникает соблазн, с одной стороны, называть негативным то, что иногда имеет позитивную природу (например, принуждение иногда способствует не только подавлению воли, но и моральному росту), а с другой стороны, игнорировать опосредованные формы насилия.
Господствующий во многих исследованиях ценностный подход к рассмотрению культурных явлений делает затруднительным анализ ряда явлений в чуждых культурах. Разработка более или менее общих критериев оценки культурных фактов с позиций темы данного исследования (или оценка возможностей этой разработки) представляется довольно уместной. Не следует забывать и о том, что о насилии в культуре сказано многое, но сама культура как источник насилия практически не рассматривалась.
Степень научной разработанности проблемы. История изучения исследуемого нами явления представляет собой широкий спектр подходов и воззрений, но исходя из нашего представления о феномене насилия, можно сказать о том, что вопрос изучен не полностью.
Говоря о сущности насилия, практически все исследователи склоняются к рассмотрению его негативной, разрушительной сути. К таковым можно отнести известных отечественных исследователей Р. Г Апресяна и А.А. Гусейнова, отечественных и зарубежных исследователей теории непротивления злу насилием М. Ганди, X. Гросс-Майера, М. Л. Кинга, Л. Н. Толстого, Д. Шарпа и др., а также К. Лоренца, Р. Бэрона и Д. Ричардсон.
В ряду традиционных взглядов на разрушительную природу насилия звучат мысли и о том, что насилие как средство борьбы и разрушения является необходимым условием развития (исследования Н. П. Дубинина, И.И. Каорпец, В. Н. Кудрявцева, К. Лоренца, А.П. Назаретяна, М. А. Энгельгарта, В.П. Эфроимсона и др. труды, представляющие в основном позиции эволюционизма). Так, А.П. Назаретян выдвигает идею о том, что развитие всегда встречает сопротивление, преодолевать которое можно только с помощью агрессии. Отсутствие агрессии означает отсутствие развития, что ведет к энтропии системы. В этом случае напрашивается вывод, ч'о искоренение агрессии будет означать коллапс системы, будь то биологическое сообщество или социальная система. Марксисты
рассматривали насилие как необходимое условие для построения лучшего общества: «Насилие является повивальной бабкой старого общества, когда оно беременно новым», - говорил К. Маркс. Причем, признавая неизбежность существования насилия, все эти теории рассматривают его как негативное явление.
Рассмотрение феномена насилия в положительном ключе носит эпизодический характер. Но в целом этот аспект проблемы можно считать неизученным.
Истоки насильственного поведения исследуются множеством школ, но из всего многообразия можно выделить несколько важных направлений. Во-первых, большинство исследователей проблем насилия рассматривают его как явление, не существующее вне отдельной личности. Наиболее ярко исследовано насилие со стороны личности в психологическом ключе. Одна группа теорий объясняет насилие и агрессию как изначально данную человеку характеристику, исходящую из его биологической природы (психоанализ 3. Фрейда, и его последователей, теории фрустрации Л. Берковитца, Д. Долларда, Н. Миллера, Р. и Д. Сирсов и др.). К. Джеклин, Р. Джин, Н. Иванов, И. Лалаянц, Э. Маккоби, Р. Роджерс, С. Розенцвейг и др., видят в существовании насилия генетическую основу.
Другая группа теорий рассматривает насилие как ответную реакцию человека на вторжение в пределы его свободы со стороны других лиц, общества. Это теории, базирующиеся на взглядах Ж.-Ж. Руссо, или перекликающиеся с ними (работы Р. Г. Апресяна, М. Бутовской, А. А. Гусейнова, В. В. Зеньковского, В. П. Эфроимсона др.). В этом случае человек признается существом потенциально добропорядочным, не склонным к осуществлению разрушительных действий, а причиной и источником деструкции будет являться социальная среда. Здесь можно отметить также концепции социального научения А. Басса, А. Бандуры, Д. Зилмана, теории социального влияния Р. Б. Смита, Р. Брауна, Дж. Тедещи,
где социокультурная среда рассматривается как матрица, транслирующая человеку стереотипы насильственного поведения. Из этих теорий очень часто делается вывод: помещение человека в надлежащие условия автоматически снимает проблему агрессии, чего на практике не происходит. Даже в благополучных социальных системах можно наблюдать проявления беспричинной злобы. Таким образом, все вышеописанные теории объединены личностным подходом к рассмотрению проблем насилия и, будучи однобокими, не объясняют всей многогранности этого явления.
Если говорить о неличностном подходе к исследованию феномена насилия, представленном в диссертационном исследовании и предполагающем рассмотрение в качестве источника насилия социокультурную систему, то в научных разработках он представлен крайне фрагментарно. Так, попытки анализа причин насилия и агрессии с точки зрения массовых процессов в культуре были предприняты в концепциях Г. Блумера, Э. Каннети, Г. Лебона, Г. Маркузе, С. Московичи, X. Ортеги-и-Гассета, В. Райха, Э. Фромма, и др. Согласно этим теориям, общее несовершенство массовой культуры и общества в конечном итоге обусловливают агрессию человека. Группа мыслителей усматривала причины агрессии в определенных явлениях, например, НТР (М. Маклюэн, Л. Мэмфорд, О. Тоффлер, и др.).
Для диссертационного исследования большое значение имеют идеи Т. Парсонса который считал, что группа социокультурных институтов выполняет функцию сохранения, обеспечения устойчивости, внутреннего единства при помощи преднамеренного влияния общества на поведение людей, чтобы успешно справляться с нарушениями равновесия и воспроизводства системы теми или иными формами побуждения или принуждения. Надо сказать о том, что данный подход мыслится как весьма плодотворный в исследовании насилия, но в его рамках нет систематических исследований, посвященных именно интересующей нас проблеме.
Говоря о различных социокультурных институтах как источнике насилия, можно встретить массу исследований о насилии в семье (К.Бютнер, Р.Бэрон, А.Гуггенбюль, Д. Ричардсон и др.), о трансляции насильственных стереотипов поведения через СМИ (Е.О. Арбатская, О.В. Гордякова, Л.П. Гримак), о сопряженности идеологии и насилия (И.И. Антонович, А.С. Ахиезер, Э. Геллнер, В. В. Денисов), и о некоторых формах государственного насилия. Комплексное же рассмотрение культуры как источника насилия в научной литературе отсутствует.
Если говорить о специфике рассмотрения видов насилия, то, как уже упоминалось, теоретиками освещены в основном формы прямого непосредственного насилия, представленного в виде физического воздействия. В этом ракурсе наиболее подробно рассмотрены такие виды насилия как агрессия, террор, война, конфликт. Практически не изучен вопрос о видах насилия в процессах развития, роста, прогресса, не имеющих разрушительной природы.
Исследования, отводящие внимание непрямым, нефизическим формам воздействия (манипуляции, словесное насилие) представлены более скромно. Примечательно, что есть масса разработок, посвященных манипуляциям человеком, но самими авторами они не оцениваются как насилие. Сюда можно отнести работы Б.Л. Борисова, А. Даллеса, В.В. Денисова, С. Кара-Мурзы, А. Каренина, А.В. Кукаркина, Т. Лебедевой, Б. Паккарда, Г. Почепцова, М. Фуко, Г. Шиллера и других, где конкретно описываются технологии принуждения человека к совершению определенных поступков средствами психологического воздействия.
Подводя итоги, необходимо сказать, что при всей изученности насилия в различных дисциплинах можно обнаружить теоретические пустоты и особенно отчетливо это проявляется в теории культуры.
Объектом исследования является насилие в культуре.
Предмет исследования - специфика насилия как социокультурного феномена, позволяющая определить его роль и место в социокультурной системе.
Цель исследования заключается в комплексном анализе места насилия в социокультурной системе, а также анализ социокультурных процессов, позволяющих определить роль и значение насилия в культуре.
Постановка цели исследования позволяет выявить следующие задачи:
Систематизация теоретических представлений о феномене насилия в философско-культурологической мысли, выявление теоретических «пустот» в объяснении насилия с актуальных для данного исследования позиций.
Логический анализ понятий, смежный с феноменом насилия, выработка собственного понимания сущности насилия, его специфики и критериев.
Определение места и роли насилия в процессах внутрикультурной регуляции.
Анализ различных аспектов насилия в процессе взаимодействия между культурами.
Методологическая основа исследования. В своих исследованиях насилия мы руководствовались системным подходом, с элементами синергетики, который в отечественной культурологии представлен в трудах М.С. Кагана и его сподвижников. Этот подход объединяет элементарно-структурный анализ с функциональным и историческим и потому весьма эффективен при изучении социокультурной реальности и человеческого бытия. Структурный функционализм - общетеоретический подход, для которого характерно рассмотрение насилия через призму понятий «функция-дисфункция». Любой элемент системы выполняет определенную функцию, и она в некоторых случаях может быть сопряжена с насилием. Этот подход, в частности, позволяет определить, каким образом насилие вписывается в социокультурную систему. В рамках данного подхода можно встретить
много интересных идей по поводу взаимоотношения феноменов насилия и развития системы, его роли в самоорганизации системы и мн. др. Эволюционный подход рассматривает насилие как необходимое условие эволюции.
Большое значение для данного исследования имеет культурно-цивилизационный подход, позволяющий рассматривать процессы взаимодействия между различными типами цивилизаций, в том числе, взаимодействие, сопряженное с насилием, а также символический интеракционизм, позволяющий рассматривать ценностно-смысловой мир культуры как источник формирования насильственных установок. Теоретическая основа диссертации:
идеи Эпикура, Платона, Лосского, искавших истоки насилия в основах мироздания;
идеи Платона, Аристотеля, Н. Макиавелли, Т. Гоббса, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, 3. Фрейда, Ф. М. Достоевского, С. Н. Булгакова о сущности человеческой природы;
эволюционистские взгляды Ч. Дарвина, Г. Спенсера, К. Маркса и Ф. Энгельса о развитии, о месте и роли вражды и сотрудничества в процессах эволюции;
теории Н. Я. Данилевского, О. Шпенглера, А. Тойнби, П. А. Сорокина о
межцивилизационном взаимодействии, идеи С. Хантингтона о столкновении цивилизаций;
5) идеи непротивления злу силою Л. Н. Толстого, М. Ганди, М. Л. Кинга.
Научная новизна и теоретическая значимость диссертации.
Думается, что новизна данной работы прослеживается на нескольких уровнях.
Во-первых, в данном исследовании прослежена история рассмотрения феномена насилия именно на философско-культурологическом уровне.
Ранее эта тема считалась в основном уделом социальных философов, политологов и социологов.
Во-вторых, в ходе подобного рассмотрения в рамках философско-культурологической мысли выработан комплексный подход к изучению феномена насилия, сопровождающийся разработкой собственного понимания и определения феномена насилия, логическим анализом взаимоотношения понятий насилия и смежных с ним феноменов, выработкой четких критериев для идентификации каждого из явлений. Теоретическое рассмотрение понятия насилия обусловило необходимость расширения его содержания. В этом контексте насилие понимается нами как всякое силовое воздействие субъекта на объект, ставящее своей целью преодолеть сопротивление этого объекта. Подобное понимание позволяет выстроить более четко определить понятия: насилие, агрессия, принуждение, террор, свобода, творчество; осмыслить процессы развития и роста, реформ, и отграничить их друг от друга. В противном случае допускается смешение многих из этих понятий, подмена одного другим, а если и существуют попытки построения логически обоснованного понятийного ряда, то они не выдерживают логической проверки.
В-третьих, освещены не только разрушительных аспектов насилия, но и прослежены созидательные характеристики данного феномена на конкретных примерах (насилие и свобода, насилие и творчество и пр.), не обойдена вниманием грань, когда насилие перестает быть созидательной величиной и перерастает в разрушение.
В-четвертых, на определенную научную новизну претендует ракурс рассмотрения исследуемого феномена. Основное внимание в работе уделено освещению неличностных форм насилия, существующих в культуре (культурные нормы, обычаи, традиции, взаимоотношения между культурами с точки зрения насилия-ненасилия и др.). Мало того, господствующий во многих исследованиях ценностный подход к культуре не позволял их
сторонникам рассматривать культуру как репрессивное по отношению к человеку начало. В данном исследовании мы отошли от ценностного понимания культурных феноменов, восполнить пробелы, обобщив и систематизировав уже имеющийся материал и осуществив собственные теоретические построения.
В-пятых, в диссертации представлен анализ процессов межкультурного взаимодействия в ракурсе, который ранее не представлялся. Так, рассмотрены различные формы насилия, встречающиеся в процессах модернизации, колонизации, ассимиляции и пр.
И, наконец, в-шестых, в данном исследовании комплексно изучены скрытые, опосредованные формы насилия (манипулирование, внушение, убеждение и пр.), которым практически не уделялось внимание, а если уделялось, то не признавалось насилием. И вместе с тем, в работе мы не отходили от лучших традиций и наработок по данной теме, стремились осветить их максимально полно и объективно.
Положения, содержащие элементы новизны и выносимые на защиту:
Насилием следует считать силовое воздействие субъекта на объект, ставящее своей целью преодоление сопротивление этого объекта.
Можно констатировать необходимость расширения круга явлений, описываемых понятием насилия, и включить в него не только негативные, но и позитивные явления, а так же не только формы прямого насилия, но и ряд опосредованных актов (внушение, манипуляция и пр.)
Вплетаясь во все процессы социокультурной системы, насилие придает ей стабильность, но и обуславливает ее репрессивные свойства.
Глобализация процессов жизни общества привела к тому, что межкультурное взаимодействие переросло рамки ареалов и регионов, соответственно и проблемы насилия в ходе этого взаимодействия приобрели глобальный размах. Анализ этих процессов на различных уровнях позволил выявить неизбежность насильственного
взаимовлияния, имеющего как положительный, так и отрицательный характер.
Практическая значимость исследования. Думается, что острая практическая необходимость в комплексном исследовании насилия в свете теории культуры не вызывает сомнений. Для всех очевиден факт эскалации негативных явлений насилия, но концептуальная неопределенность понятий насилия, агрессии, террора, отсутствие четкого понимания их роли и функций в культуре делают весьма затруднительной практику борьбы с этими явлениями. Представленный в диссертации понятийный анализ позволит более четко дифференцировать явления и принимать более адекватные меры.
Культурологический аспект рассмотрения проблемы не сужает, а наоборот, расширяет область практического применения работы, ибо насилие традиционно рассматривается в рамках уголовного права, политической науки и пр. Есть основания надеяться, что работа будет полезна и для правовых органов, ибо в ней представлены четкие критерии разграничения понятий, применяемых в уголовной практике. Практическую пользу будут иметь и те разделы диссертации, которые касаются проблем воспитания. Соответственно, материалы работы будут полезны в педагогической практике. Представленный в работе анализ процессов межкультурного взаимодействия позволяет внести ясность в ряд межнациональных вопросов, может способствовать улаживанию конфликтов. В целом же угол зрения, под которым освещена проблема насилия, позволяет найти практическую пользу и в других областях.
Апробация работы.
Ключевые идеи диссертации получили освещение на конференциях: V Всероссийской научной заочной конференции «Русская философия между Западом и Востоком» (Екатеринбург, сентябрь 2001г.); XII Международной конференции «Человек и общество: на рубеже
тысячелетий» (Воронеж, апрель 2002г.); итоговой научной конференции ЧГАКИ (Челябинск, март 2002г); XIX Всероссийской научно-практической конференции «Россия и регионы: социальные ориентиры политического и экономического развития» (Челябинск, апрель 2002); I конференции молодых ученых ЧГАКИ (Челябинск, ноябрь 2002 г); XX Международной научно-практической конференции «Россия и регионы: социальные ориентиры политического и экономического развития» (Челябинск, апрель 2003); научно-теоретических конференциях кафедры философских наук ЧГАКИ, 2002-2003 гг.
Часть вопросов обсуждалась на форумах сайта .
Основные положения диссертации рассматривались на кафедре философских наук Челябинской государственной академии культуры в 2001 - 2003 годах.
Ряд проблем, затронутых в диссертации, нашел освещение в рамках преподавания курсов политологии, философии и эстетики в Челябинской государственной академии культуры и искусств, а также в восьми публикациях, общим объемом 1 печатный лист.
Основное содержание работы Исходя из логики исследования, опирающейся на состояние изученности темы и собственные теоретические представления, структура диссерта чи в своей основе имеет введение, две главы, заключение и список литературы.
Во введении обоснована актуальность, научная новизна и практическая значимость работы, определены его цели и задачи, объект и предмет, охарактеризована методологическая основа исследования, сформулированы положения, выносимые на защиту.
Первая глава посвящена анализу теоретико-методологических воззрений и подходов к рассмотрению проблемы насилия, с исторической и логической точки зрения. Прослежена эволюция изучения насилия в
философско-культурологической мысли с различных точек зрения и походов. Произведен анализ понятия насилия и смежных понятий, выработаны критерии для их определения.
Во второй главе представлен анализ специфики и способов реализации насилия в культуре (через СМИ, систему образования, обычаи, нормы, традиции и пр.) и в ходе межкультурного взаимодействия. Рассмотрена роль насилия в процессах социокультурной регуляции.
В заключении сформулированы выводы и даны рекомендации, намечены возможности дальнейшего изучения проблемы.
Список использованной литературы включает публикации на русском и иностранных языках (300 названий).
Пути и подходы к определению насилия в истории философско-культурологической мысли
Очевидное существование в эмпирической реальности негативных явлений издавна рождало стремление объяснить эти факты исходя из начал, выходящих за рамки этой реальности. С древнейших времен корни болезней, страдания, насилия искались в устройстве мироздания и объяснялись через призму категорий добра и зла. Объяснения носили мифологический, философский и научный характеры.
Древнейшая версия, объясняющая наличие добра и зла в мире восходит к ведическому учению. Согласно ей, зла в мире вообще нет. Однако офаниченность человеческого существования рождает ситуацию, когда взгляд упирается в те мнимые «несовершенства» бытия, которые на самом деле гармонично вписаны в целое мироздания. Частичная, недостаточная позиция заставляет нас видеть только плохое, переживать негативное так, словно оно не есть элемент гармонии. Чтобы увидеть действительность в ее истинном свете, необходимо подняться над человеческой личностной точкой зрения, возвысить и расширить свое восприятие до божественной позиции, обнимающей все существующее.
Впоследствии индуизм исходил из идеи о единстве мира. Представления о родстве и взаимосвязи всего в мире, представления о сансаре - вечности и неуничтожимости души, обреченной на страдание в земной жизни, переходящей из тела в тело, укрепляли эту идею. В философии Древней Индии отразилось целостное миросозерцание народа, умение видеть единство душ во всем, невозможность пренебрежительного, жестокого обращения с живым созданием. В практике поведения экологизм миросозерцания выражался в требовании ахимсы - непричинении вреда, неубиении. Только совершая добрые дела, питая добрые мысли, произнося добрые слова, человек поступает в соответствии с законом космической эволюции, и только на этом пути возможно освобождение (мокша) из цепи бесконечной жизни.
Схожие представления об исследуемом предмете находим в даосизме. Само проявление мира, его возникновение из «корня» Дао оценивается даосами как благодать, добродетель, гармония. Жизнь, существование, телесность - есть благо, и добродетельно само по себе, просто в силу ее естественности. Добро и благо изначально вписаны в мироздание, заложены уже в самих основах бытия Неба, Земли и Человека. Поэтому главными нормами поведения человека даосы объявляли следование естественности и недеяние (у-вэй). Как написано в «Дао дэ цзин»: «Когда в Поднебесной узнают, что прекрасное является прекрасным, появляется и безобразное. Когда все узнают, что доброе является добром, возникает и зло... Поэтому совершенномудрый, совершая дела, предпочитает недеяние; осуществляя учение, не прибегая к словам; вызывая изменение вещей, [он] не осуществляет их сам; создавая не обладает [тем, что создано]; приводя в движение, не прилагает к этому усилий; успешно завершая [что-либо], не годится» (90; с.75). Любое человеческое действие, выпадающее из разряда «естественного следования природе», будет исполнено демонизма и зла.
Все вышеописанные учения свидетельствуют о том, что мир един, непротиворечив и целостен. В каббале — иудаистской мистической концепции мира — говорится о том, что действительность противоречива, но эта противоречивость не есть добро и зло. Мир делится на правое и левое, верх и низ, мужское и женское, день и ночь, но все эти противоположности есть условия бытия друг друга. Они не антагонисты, не враги. Поэтому, пытаясь уничтожить одну сторону как «противника», мы одновременно уничтожаем и другую. В каббалистическом представлении действительность — это иерархия миров, и нигде в них нет добра и зла, они возникают только в самом нижнем мире — эмпирическом, в котором мы живем. Именно тут, и, видимо, благодаря нашей пристрастной точке зрения, противоположности становятся непримиримыми оппозициями, превращаются в отряды сил, сражающихся друг против друга.
Схожую точку зрения мы находим в эпоху Античности у Эпикура. Эпикур считает, что природа не зла и не добра, это мы воспринимаем ее в том или ином качестве. Так мы воспринимаем и ход событий. У человека убит сын, он об этом не знает и ведет себя так, как, если бы ничего не случилось. Печаль или злость возникают только тогда, когда человек составляет об этом мнение: «Отсюда можно с достоверностью установить по крайней мере следующее: обстоятельства, причиняющие нам горе, на самом деле для нас не зло, ибо эти обстоятельства находятся вне нас и сами по себе нас не затрагивают; лишь наше мнение превращает их в наше внутреннее зло; вот почему мы раньше сказали, что именно разум делает жизнь приятной и блаженной, потому что он искореняет те мнения, из-за которых наш дух охватывает смятение. Именно горе есть то, что приводит в смятение дух и изгоняет из него веселость и безмятежность»(8;с.236). Эта концепция хороша в практическом применении, если не nuJTaBmb некоторые вопросы. Если человек ударил кого-то - неужели его поступок дурен только потому, что он нам таким кажется? Бегство от травмирующей действительности - не способ переделать ее.
Настоящий мудрец, считает Эпикур, не будет возмущаться против несправедливости, ведь не в его власти исправить положение, он не сможет исправить природу человека, его подверженность страстям. Ведь не возмущается же мудрец ни зноем, ни стужей. Так стоит ли возмущаться обидами, которые наносят ему наглые и бесчестные люди? Ведь он же не в состоянии изменить их природу. Таким образом, в философии Эпикура заложень основы теории непротивления злу насилием, но есть и спорные моменты (в которых упрекали и проповедника ненасилия Толстого). Не возмущаясь перед насилием другого, мы потакаем ему, тем самым, в совершении этого насилия.
Сторонники подобного подхода считают, таким образом, что людям следует избавиться от склонности драматизировать взаимоотношения противоположностей, перестать превращать свет и тьму в Бога и дьявола. Зло, таким образом, рождается из самого нашего отношения к чему-либо как к злу, из воинственности, нежелания найти общий язык и компромисс. Эта позиция должна помочь найти добро через избавление от субъективистской злобности. Гармония мира не дана нам непосредственно, но мы можем утвердить добро в своей жизни, опираясь на идею такой гармонии, созидая ее своими мыслями и поступками.
Понятие, специфика и виды насилия
Понятие насилия прочно вошло в сознание человека XX века. Но, тем не менее, никто не будет отрицать тот факт, что это явление столь же опасно, сколь и распространено. Любой из нас каждый день сталкивается с бесчисленными угрозами, давлением, физической расправой и разрушением. И при всей очевидности попыток исследовать механизмы этих процессов, разработать пути устранения их негативных последствий, утверждать, что ситуация улучшилась, не берется никто. Отмеченные сложности усугубляются еще и тем, что мало кто ответит на вопрос о том, чем же различаются вышеозначенные понятия, причем не только в публицистической, по и научной литературе. Вопиющим примером концептуальной неразберихи может служить статья «Человек и агрессия», написанная по материалам круглого стола с участием видных представителей различных отраслей знания, опубликованная в журнале «Общественные науки и современность». (259;с.92-105). Весь пафос статьи сводился к попыткам выяснить сущность агрессии, не определив понятие изучаемого явления. В результате можно было услышать массу версий, вплоть до того, что агрессия определялась как потребность в самосохранении. Несостоятельность такого подхода будет обнаружена в ходе последующих разбирательств. В данный момент важно зафиксировать наличие полной неопределенности понятийного аппарата, связанного с изучаемой проблемой.
Так и с феноменом насилия. Не зная, чем это понятие отличается от смежных понятий, можно попасть в ситуацию, когда исследования одного явления основываются на исследовании процессов совершенно других явлений, что соответственно, искажает данные. Не зная, где заканчиваются пределы одного понятия и начинается область действия другого, можно придти к совершенно противоречивым результатам.
Итак, ни одно научное исследование не будет состоятельным, если в нем не оговорены ключевые понятия. Мы не будем идти на эксперимент и поэтому обратимся к разбору понятия «насилие». Наиболее логичным было бы обращение к теоретическим исследованиям по искомой теме. Подобное рассмотрение позволило обнаружить неисчислимое множество, порой взаимоисключающих или взаимодополняющих определений. Обратимся к наиболее характерным из них.
Большая группа определений рассматривает насилие как разрушение, не имеющее определенной цели. Так по словам В. Кувакина: «Насилие -возможно, одно из самых заметных, массовидных, основных и глубоких по своим результатам проявлении антигуманности, злого начала в человеке. Форм проявления насилия невероятное множество: убийство, война, терроризм и бандитизм, заложничество, эксплуатация, различные виды дискриминации. Трудно назвать области человеческих отношений, недоступные проникновению туда насилия. Общая черта любого насилия -лишение человека жизни, незаконное лишение или нанесение ущерба правам и свободам человека или его собственности» (140;с.172). В определении, данном А.Карениным, насилие выступает синонимом разрушения, деструктивного поведения и подразумевает совершение действий, идущих вразрез с волей другого человека и животного (да и растения тоже); «совершить насилие - значит убить, уничтожить, отказать другому живому существу в праве на жизнь, на собственные взгляды, желания и интересы» (123;с.196)
X. Грахэм и Т. Гур дают следующее определение насилия: «Насилие определяется как поведение, направленное на нанесение физического вреда людям или ущерба их собственности» (183;с.60). Насилие здесь -«физическое (телесные повреждения, побои) или психическое (угроза) воздействие одного человека на другого» (там же;с.75). Как мы видим, насилие . здесь трактуется как разрушительное поведение, причинение ущерба, не имеющее особой цели. Но из данных определений не ясно, являются ли насилием все акты, причиняющие ущерб, можно ли считать насилием нечаянное причинение ущерба.
В другой группе определений (кстати, наиболее распространенной) появляется признак цели. В своей основной массе подобные определения (например, определения, данные И.М. Мацкевичем и В.Е. Эминовым) свидетельствуют о насилии как применении силы, либо разного рода угроз по отношению к определенным социальным субъектам или их собственности с целью запугивания и принуждения к определенным действиям (163;с.194). Это общетеоретическое определение весьма сходно с другими, данными в правовой литературе. Как видим, в данной группе понятий дается трактовка насилия как применения силы, для достижения цели принуждения, посредством разрушения объекта принуждения. То есть мы видим, что насилие совершается с целью принудить, но является ли эта цель окончательной, из данных определений совершенно не ясно.
С позиций марксисткой методологии: «насилие - применение определенным классом (социальной группой) различных форм принуждения в отношении других классов (групп) с целью приобретения или сохранения экономического и политического господства, завоевания тех или иных привилегий» (205;с.183). В данном определении налицо критерий принуждения с целью достижения каких-то благ (в данном случае господства) и в этом смысле определение более широко, чем предыдущее, но и вместе с тем более конкретное, ибо вырисовывается некая цель. Однако справедливо критикуемый классовый подход не срабатывает и в данном случае: как быть с актами принуждения внутри одного класса, принуждения на межличностном уровне? Попытка подобного определения, но
Место и роль насилия в процессах внутрикультурной регуляции
Роль и значение насилия в культуре не может быть раскрыто адекватно без понятия самой культуры. Оставив попытки дать всеобъемлющее определение культуры, остановимся на том из них, которое в наибольшей степени позволяет раскрыть сущность насилия. В качестве рабочего определения наиболее адекватным представляется понятие культуры, данное Э.Я. Баталовым (24;с.231). В его понимании культура представляется как способ, модель общественного самовоспроизводства человека. Под «способом» понимается система моделей деятельности, лежащей в основе этого самовоспроизводства. Это определение удобно нам, так как рассматривает феномен культуры с позиций динамики. Насилие, будучи явлением деятельностным, вписывается в это определение наиболее адекватно. Кроме того, культура здесь - не ценностное понятие. Как способ общественного самовоспроизводства человека, она не ограничивается «позитивными» явлениями. Негативные элементы понимаются как органическая часть культуры, идет ли речь о ней как целостной системе или же только о ее частных проявлениях.
Кроме того, постановка вопроса о месте и роли насилия в процессах внутрикультурной регуляции предполагает очерчивание рамок этой «внутрикультурности». Такой ракурс обуславливает необходимость рассмотрения культуры как некоего целого, имеющего определенную систему элементов, и в которую насилие вписывается определенным образом, выполняя функциональную или дисфункциональную роль.
Принципов для выделения тех или иных сфер и подсистем культуры существует великое множество. Не все из них имеет смысл анализировать в нашей работе.
Неоюходимо коснуться структурно-функциональной подсистемы институтов социокультурной системы, которая включает государство, СМИ, институты разрядки напряжения в культуре и др. элементы, служащие приспособительным устройством общества. Необходимы для анализа ценностно-значимые системы культуры - право, мораль, миф, религия, наука, искусство. Ценности, нормы, ритуалы, знаки и значения как системообразующие связи в культуре и ориентиры деятельности так же должны попасть в поле рассмотрения.
Выбор этих подсистем довольно произволен, но позволяет раскрыть роль и значения насилия в процессах внутрикультурной регуляции.
Некоторые структурно-функциональные системы институтов культуры Государство. Целесообразность рассмотрения феномена государства как источника насилия открывается хотя бы в этой цитате Макса Вебера: «Это такая организация внутри общества, которая владеет монополией на законное насилие... Из различных мер поддержания порядка крайняя мера -сила - может применяться только одной специально созданной, четко обозначенной, строго централизованной дисциплинированной организацией внутри общества. Эта организация или совокупность организаций и есть государство» (48, с. 121).
Рамки данной работы не позволяют критически осмыслить данную цитату, но она делает очевидным и неоспоримым тот факт, что государство по самой своей природе связано с насилием.
Ответить на вопрос какова же природа государства можно, поняв его назначение. Для чего создаются государства, для чего они осуществляются и укрепляются? Видимо для того, чтобы поддержать целостность того национально-территориального образования, которое оно охватывает.
Мы не будем подробно вдаваться в анализ предлагаемых определений, т. к. это не входит в нашу задачу, но отметим одну существенную черту, встречающуюся в предлагаемых дефинициях. В социологической, правовой, политологической литературе государство рассматривается как некая целостная система.
В соответствии с такой постановкой вопроса рассмотрим каналы и механизмы осуществления насилия различными государственными институтами.
Но, прежде всего, необходимо разобраться с тем, какие из форм государственных режимов склонны к осуществлению насилия. В научной литературе принято различать тоталитарный и демократический государственный режимы и авторитарную и демократическую культуры (и авторитаризм и либерализм как их разновидности).
Термин «тоталитаризм» происходит от средневекового латинского слова «totalis», что означает «весь», «целый», «полный». «Тоталитаризм, пишет Р. Арон, - это полный контроль и жесткая регламентация со стороны государева всех сфер жизнедеятельности общества, каждого человека посредством прямого вооруженного насилия». (18, с. 101). Сущность тоталитаризма как нового политического порядка Б. Муссолини выразил формулой «Все в государстве, ничего вне государства, ничего против государства»». (87; С. 45). Данная фраза Муссолини вполне логична, но если бы мир в XX веке не был свидетелем ужасов, предъявляемых государственными режимами, которые принято называть тоталитарными, то мы не могли бы выделить главный ключ проблемы: насилие осуществляла какая-то часть государства над другими его частями. Иными словами, какая-то часть государства стремилась узурпировать целое. Причем осуществлялось это с помощью прямого открытого насилия. В этом смысле можно говорить о культуре тоталитарных обществ, функционирование которой реализуется с помощью прямого насилия над гражданами.
Похожие диссертации на Роль и значение насилия в культуре
