Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. РЕЛИГИОЗНАЯ КОМПОНЕНТА В ФИЛОСОФСКО-ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ИСКАНИЯХ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА 13
1. Концепт «религиозное сознание» в культурной стратегии Серебряного века 13
2. «Новое религиозное сознание»: культурфилософский аспект 32
3. «Новое религиозное сознание»: художественный аспект 60
ГЛАВА II. ГЕНЕЗИС И ДИНАМИКА ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ФОРМ КАК ОТРАЖЕНИЕ ДУХОВНЫХ ИСКАНИЙ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО И В.В. РОЗАНОВА 79
1. Функция «нового религиозного сознания» в прозе Д.С. Мережковского («Христос и Антихрист», «Иисус Неизвестный»). .. 79
2. Религиозные мотивы розановской «листвы»: между «Уединенным» и «Апокалипсисом нашего времени» 101
3. «Умаление» формы как отражение ее сакрального содержания 125
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 145
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 150
- Концепт «религиозное сознание» в культурной стратегии Серебряного века
- «Новое религиозное сознание»: культурфилософский аспект
- Функция «нового религиозного сознания» в прозе Д.С. Мережковского («Христос и Антихрист», «Иисус Неизвестный»).
Введение к работе
Актуальность исследования
Эпоха конца XIX - начала XX веков является значимой вехой в истории русской культуры. В художественной культуре этот период отмечен мировоззренческим кризисом. Стремясь найти новые ориентиры в постижении места человека в мире, отечественная интеллигенция обращается, прежде всего, к духовным основаниям бытия. На первый план выходит проблема преодоления позитивистско-атеистических взглядов через возвращение к утраченному живому религиозному чувству. Актуализация данной проблемы рождает среди мыслителей конца XIX - начала XX веков особый интерес к религиозному сознанию в контексте поисков возможных путей его обновления. Различные религиозные проекты призваны к модернизации православия с целью сближения церкви с жизнью, результатом достижения которой должно стать духовное возрождение на почве истинного христианства. Соответственна и цель художественных исканий в исследуемую эпоху - обретение форм, могущих органично и целостно воплотить мыслимые религиозные проекты.
Постижение художественной культуры сквозь призму религиозного сознания в отечественной культуре оказалось возможным только в постсоветский период, когда начался процесс внеидеологического осмысления религиозных исканий русской общественной мысли. В этой связи, представляется актуальным изучение религиозных проектов в качестве доминантной составляющей культуры Серебряного века. Такой подход позволяет точнее понять общие закономерности, как культурфилософской рефлексии, так и художественных устремлений Серебряного века. Изучение религиозных проектов в качестве доминантной составляющей неизбежно выводит к проблеме «нового религиозного сознания», бывшей в высшей степени актуальной для
4 многих деятелей Серебряного века. Одни из них (например, Н.А. Бердяев, С.Н, Булгаков, С.Л. Франк и др.) только размышляли над этой проблемой, другие пытались ее разрешить, делая свое творчество, порой собственную жизнь предметом специфического эксперимента.
Ярким примером такого рода эксперимента являются произведения Д.С.Мережковского и В.В.Розанова. Актуальность постижения их творчества определяется тем, что «новое религиозное сознание» органично их мировоззренческим ориентирам, а потому позволяет реконструировать самый механизм художественного воплощения религиозных идей этих мыслителей. Соответственно творчество Д.С. Мережковского и В.В. Розанова напрямую выводит к религиозной проблематике, сквозь призму которой открываются сущностные стороны художественных исканий начала XX века в аспекте целостности: синтез искусств, форма как содержание и т.д.
Степень научной разработанности проблемы. Творчество как феномен культуры в ситуации конца XIX - начала XX века является предметом художественной рефлексии, поскольку в это время формируется идея жизнетворчества с характерной саморефлексией. Потому автора диссертации интересовали те деятели обозначенной эпохи, которые видели в искусстве не только область реализации собственной художественной практики, но и предмет специальной рефлексии: А. Белый, Вяч. И. Иванов. Д.С. Мережковский, В.В. Розанов и т.д. Отсюда значимыми представляются работы современных исследователей, предмет внимания которых сосредоточен на постижении специфических характеристик жизнетворчества в эпоху Серебряного века (И.А. Азизян, Н.А. Богомолов, Л.М. Борисова, И.И. Гарин, О.Р. Демидова, К.Г. Исупов, А. Пайман), так и актуализации религиозных исканий в качестве коррелята саморефлексии творческой
личности (И.А. Едошина, Т.А. Елшина, Е.В. Иванова, А.В. Лавров, З.Г. Минц, В.А. Сарычев, В.А. Фатеев).
Для постижения сути «нового религиозного сознания» как способа преодоления духовного и художественного кризиса актуальными представляются размышления Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Д.С. Мережковского, В.В. Розанова, Вл.С. Соловьева, П.А. Флоренского, С.Л. Франка, в работах которых даются варианты моделей преодоления обозначенного кризиса.
Существенными для решения проблемы диссертации стали современные научные изыскания, посвященные исследованию концепта «нового религиозного сознания» (П.В.Алексеев, В.Н. Акулинин, П.П. Гайденко, И.А. Едошина, О.Т. Ермишин, В.А. Зайцев, И.В. Кондаков, В.И. Моисеев).
Д.С. Мережковский и В.В Розанов являются яркими и характерными творческими личностями, отразившими разные аспекты «нового религиозного сознания». Их объединяет критическое отношение к официальной церкви с её негативным отношением к полу, хотя при этом В.В. Розанов критически относится к художественным произведениям Д.С. Мережковского, считая их «холодными и безжизненными». С ним солидарен А. Белый, в то же время признавая в Д.С. Мережковском глубокого мыслителя из будущего. Н.А. Бердяев, во многом единомышленник Д.С. Мережковского, в более поздний период высказывает критические замечания в адрес писателя, упрекая его в нестабильности религиозной концепции. Работы указанных авторов актуальны в свете изучения специфики духовных исканий эпохи, однако следует учитывать неизбежную субъективность оценок, что требует определённой корректировки в процессе постижения сути религиозных построений Д.С. Мережковского.
Подробному анализу религиозной концепции Д.С. Мережковского посвящено значительное количество специальных научных работ
(Е.А. Андрущенко, A.M. Ваховская, О.В. Дефье, З.Г. Минц З, О.Н. Михайлов, Б.В. Михайловский, Т. Пахмусс, С. Поварцов, Г.М. Фридлендер и др.). Однако в трудах этих ученых художественный аспект исследуемой проблемы, определяющий содержание настоящей диссертации, рассматривается только в общих чертах.
Монография, в которой сделана первая попытка дать целостный анализ творчества Д.С. Мережковского, принадлежит Я.В. Сарычеву, но в этой работе акцентируется внимание только на первых романах писателя. Последние же произведения Д.С. Мережковского, в том числе «Иисус Неизвестный», в отечественной гуманитарной науке практически не подвергались подробному осмыслению ни в содержательном, ни в художественном аспектах.
Творчество и личность В.В.Розанова также не прошли мимо его современников, высказывавших в его адрес самые разные суждения: сочувственные (З.Н. Гиппиус, Э.Ф. Голлербах, С.Н. Дурылин, М.М. Пришвин, A.M. Ремизов); противоречивые (Д.С. Мережковский, П.Б. Струве); критические (Н.А. Бердяев, Вл. Соловьев и др.). Среди современных исследователей жизни и творчества Розанова следует назвать, прежде всего, его публикаторов и комментаторов -А.Л. Налепина, А.Н. Николюкина, В.Г. Сукача, В.А. Фатеева. В их работах творчество Розанова рассматривается сквозь призму личности в контексте эпохи рубежа XIX - XX веков.
Религиозный аспект в художественных текстах В.В. Розанова исследуется в работах Н.Ф. Болдырева, И.А. Едошиной, А.В. Зябликова, П.В. Палиевского, В.А. Фатеева, где актуализируется проблемы: В.В. Розанов и официальная церковь, В.В. Розанов и «новое религиозное сознание» и т.д.
Объектом диссертационного исследования является творчество Д.С. Мережковского и В.В. Розанова в аспекте религиозных исканий в контексте культуры Серебряного века.
Предмет исследования - художественное воплощение религиозных проектов в творчестве Д.С. Мережковского и В.В. Розанова.
Цель исследования - выявить специфику и модификации религиозных проектов, определить способы их художественного воплощения на материалах творчества Д.С. Мережковского и В.В. Розанова.
Для достижения цели исследования требуется последовательное решение следующих задач:
обозначить причины обострённого интереса художественной интеллигенции к вопросам веры на рубеже XIX-XX веков;
представить «новое религиозное сознание» как коррелят духовным исканиям эпохи Серебряного века;
выявить основные культурфилософские дефиниции «нового религиозного сознания», указав на их противоречивый, подчас диаметрально противоположный характер;
актуализировать художественный аспект «нового религиозного сознания» как отражение искомой Серебряным веком целостности бытия;
определить, каким образом основные положения «нового религиозного сознания» включаются в художественную ткань романов Д.С. Мережковского;
выявить место и роль религиозных мотивов в «листьях» В.В.Розанова;
8 - обозначить и раскрыть смысл связи религиозных исканий Д.С.Мережковского и В.В.Розанова с художественной формой их воплощения.
Методология исследования опирается на герменевтико-феноменологические теории толкования текстов культуры. Подобный подход позволяет рассматривать текст не только в качестве совокупности содержащихся в нем мыслей, но и в качестве выражения духовных поисков автора.
Методологические подходы к исследуемой проблеме основываются на теоретической базе современного научного знания, которая включает в себя концепции и приемы философии (С.С. Аверинцев, В.В.Бычков, П.П. Гайденко, А.П. Козырев, А.Ф. Лосев); культурологии (И.А. Едошина, М.С. Каган, И.В. Кондаков, Ю.М. Лотман); искусствоведения и филологии (Е.П. Бобринская, И.А. Азизян, А. Пайман, А.А.Русакова, Д.В. Сарабьянов, Г.Ю. Стернин, О. Ронен, Е.В. Иванова, О.Р. Демидова)1.
Культурно-исторический метод обусловлен пониманием ключевой роли культуры в интерпретации не только художественных произведений, но и непосредственно творческого процесса. Данный метод позволяет изучить и понять художественную культуру Серебряного века изнутри, исходя из той суммы идей, ориентации, ценностей, которые в итоге составили определенный образ этой культуры.
' См, такие работы, как: Азизян И.А. Диалог искусств Серебряного века. М.: Прогресс-Традиция, 2001; Аверинцев С.С. Разноречия и связность мысли Вячеслава Иванова // Иванов Вяч. Лик и личины России. Эстетика и литературная теория. М., 1995; Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. М.: Прогресс-Традиция, 2001; Демидова О.Р. Русское зарубежье: художественное сознание и конфликт поколений // IV Ручьевские чтения. Магнитогорск, 2001. Т.1; Иванова KB. Флоренский и символисты. Творческие и жизненные пересечения // Павел Флоренский и символисты: Опыты литературные. Статьи. Переписка / Сост., подгот. текста и коммент. Е.В. Ивановой. М.: Языки славян, культуры. 2004
Лосев А. Владимир Соловьев и его ближайшее литературное окружение // Литературная учеба, 1987 №2-3; Русакова А.А. Символизм в русской живописи. М., Искусство, 1995; Стернин Г.Ю. Русская художественная культура второй половины XIX - начала XX века. М., 1984.
Сравнительно-аналитический метод дает возможность рассмотреть религиозные проекты и формы их воплощения в религиозно-философском и художественном контексте культуры Серебряного века, определить степень их оригинальности и значимости.
Предпринят культурологический анализ исследуемых текстов обозначенной эпохи, основанный на герменевтической концепции Г.-Г. Гадамера и иконологической теории Э. Панофского, что предполагает процедуру, включающую несколько уровней. Первый уровень - это формальный анализ произведения, «снимающий» предстоящий «смысл феноменов». Второй уровень анализа связан с выявлением вторичного смысла произведения или «областью значения смысла». Здесь осуществляется сопоставление сюжета (темы) с религиозными, мифологическими, философскими аллегориями. И, наконец, третий уровень анализа - собственно интерпретация - связан с обнаружением «внутреннего» смысла, или «сущности» произведения. Данный метод позволяет на основе интерпретации форм, символов установить своеобразие как самой эпохи, в которой создавалось произведение, так и ее художественного, религиозно окрашенного сознания.
Теоретическая новизна исследования:
обосновано, что понимание религиозных проектов как способов преображения действительности, нашедших отражение в культурной практике Серебряного века, уточняет понимание сути культур философских процессов этого времени, способствует постижению смысла художественных исканий, в частности, в области формы, обозначенного периода;
осуществлен комплексный культурологический анализ теоретического осмысления и художественного воплощения Д.С. Мережковским и В.В. Розановым религиозных проектов на начальном и итоговом этапах творчества, позволивший представить
генезис религиозно-художественных поисков и обретений писателей;
3. в качестве материала выбраны малоисследованные аспекты литературных текстов Д.С. Мережковского и В.В. Розанова.
Положения, выносимые на защиту:
актуализированный эпохой «конца века» интерес к духовным основаниям бытия рождает в отечественной творческой интеллигенции стремление к постижению специфики религиозного сознания и роли Церкви как «тела» Христова;
философская рефлексия приводит к идее реформирования православия, что, в частности, и призвано осуществить «новое религиозное сознание». Значимость религиозных исканий, с одной стороны, определяется актуализацией связи Церкви с жизнью, а с другой - выявляет характерные стороны сознания самой творческой интеллигенции, чье мышление маркировано разнонаправленностью и радикальностью;
идея «нового религиозного сознания» находит свое отражение в творческих поисках и эстетических программах Серебряного века, цель которых - создание адекватных религиозному содержанию художественных форм;
понимание «нового религиозного сознания» как попытки примирить религиозный и чувственный опыт, постулируя святость духо-плоти в аспекте обожения пола, было актуально для творческих исканий Д.С. Мережковского и В.В. Розанова;
если на начальном этапе творчества (в период создания трилогии «Христос и Антихрист») Д.С.Мережковский в связи с неразработанностью своей религиозной концепции пребывает в состоянии активного поиска такой художественной формы, которая была бы способна воплотить идеи «нового религиозного сознания»,
то итоговые произведения (в частности «Иисус Неизвестный»), вырастая из разработанной религиозной системы, уже предстают как целостные мыслеформы;
- религиозные мотивы являются органической частью этого
«потока», постижение которой дает представление о своеобразии
генезиса мировоззрения писателя, чья мысль развивалась между
ф стремлением быть хорошим христианином («Уединенное») и
гневными инвективами в адрес Церкви («Апокалипсис нашего времени»), К концу земного бытия критика писателем Церкви обостряется до прямых обвинений, обретая черты «христоборчества»;
- фрагментарная художественная форма, используемая
Д.С. Мережковским и В.В. Розановым, отражает сложный
противоречивый процесс их религиозных исканий, являясь
одновременно коррелятом целостности бытия в «живой» органике
духовного и телесного.
*
Научно-практическая значимость исследования обусловлена возможностью использовать материалы исследования в разработке учебно-методической литературы, в постановке специальных курсов и семинаров культурологической, литературоведческой и философской тематики в рамках анализа культурной ситуации эпохи и художественных произведений конца XIX - начала XX веков. Материалы диссертации и достигнутые в ходе исследования результаты могут быть применимы в процессе подготовки дипломных и диссертационных изысканий.
Апробация результатов исследования
Материалы диссертационного исследования обсуждались на заседаниях кафедры теории и истории культуры (КГУ, 2003 - 2006 гг.) и
12 нашли отражение в публикациях автора, тезисах выступлений и докладах на научных конференциях.
Основные положения диссертационного исследования
апробировались на Всероссийских научно-практических конференциях, посвященных жизни и творчеству В.В.Розанова и П.А. Флоренского и проводимых на базе Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова (Кострома, 2003 - 2006 гг.); на заседаниях постоянно действующего научного семинара «Философское наследие Вл. Соловьева» (Иваново, 2004 - 2005 гг.); на Всероссийском конгрессе «Проблемы нравственно-эстетического воспитания молодежи: современное состояние и перспективы» (Орел, 2005); на X межвузовской конференции молодых ученых «Поэтика и компаративистика» (Коломна, 2005); на Международном научном симпозиуме «Глобальный культурный кризис Нового времени» (Шуя, 2006); Международной научной конференции «Наследие В.В. Розанова и современность (Москва, 2006).
Структура диссертации
Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка. Объем диссертации -165 страниц, список литературы содержит 190 текстовых источников.
Концепт «религиозное сознание» в культурной стратегии Серебряного века
В эпоху рубежа XIX - XX вв. завершается так называемое Новое время, фундаментальные основы культуры которого - товарное капиталистическое производство, буржуазная демократия, историзм и причинность в трактовке природы. Психологизированная антропоцентрическая картина вселенной достигает максимального развития и обращается в свою противоположность. На протяжении в особенности XIX века религиозное по происхождению представление о свободе и нравственной ответственности человека находит поддержку только в иллюзиях ренессансного антропоцентризма, осовремененного в логической метафизике романтиков и Гегеля. Общий кризис религиозности (связанный, прежде всего, с успехами цивилизации) приводит к распространению ценностного релятивизма и нигилизма. Тому же способствуют научные открытия, окончательно ниспровергнувшие традиционные предрассудки обыденного сознания о гармонии разумно устроенного мироздания и о дарованной человеку свыше абсолютной свободе воли.
Дарвиновский эволюционизм разрушает представление о богоизбранности человека, а марксизм, в свою очередь, отнимает иллюзию «правления» идей в обществе, «сводя» высшие ценности к материальным интересам. Ощущение случайности жизни усиливается с открытием второго закона термодинамики, согласно которому вселенная неотвратимо идет от порядка к хаосу, к тепловой смерти. А к началу XX века космология выясняет, что вся солнечная система - лишь малая часть галактики, и таких галактик - примерно сто миллиардов, но и все они - лишь часть более крупных скоплений материи.
Осознание относительности всех ценностей, и, прежде всего, осознание того, что конкретное содержание нравственных норм и заповедей никак не связано с самой по себе безусловной необходимостью нравственного долженствования, т.е. христианская этика не синонимична естественной морали - центральный момент кризиса культуры рубежа XIX - XX веков. В результате вызванная им волна нравственного релятивизма сильнейшим образом содействует разрушению традиционной эстетики, и сама переживается как трагедия сознания, отразившаяся в ницшеанском афоризме: «Если Бога нет, то все позволено!».
В подобной атмосфере всеобъемлющих общественно-исторических и духовных изменений со стороны российской общественности возникает острая необходимость говорить о текущем, об отдельном и личном с точки зрения века, мира, бытия вообще; появляется стремление осмысливать жизненный процесс в свете универсальных начал существования, в числе которых доминирующим становится начало метафизическое, религиозное. Только в религиозном осознании, по мнению мыслителей рубежа веков, возможно прозрение смыслов бытия и полное перерождение мира
Духовное развитие российского общества на рубеже XIX - XX веков нередко характеризуется в науке как период «русского культурного ренессанса»1. В это время главной задачей, по определению Н.О. Лосского, является «построение православно-христианского мировоззрения, раскрывающего богатое содержание и жизненную действенность главных догматов христианства, которые во многих умах превратились в омертвевшие формулы, оторванные от жизни...» Религиозно-нравственные искания происходят в среде деятелей образования и культуры, богословия, представителей атеистической мысли, участников общественно-политического процесса в стране, объединенных общностью неприятия господствующего позитивизма и статичности основных догматов русской православной церкви. Это вызвано, во-первых, реакцией на их неоднозначность, обусловленную прекращением созыва вселенских соборов восточной церковью; во-вторых, реакцией на усиливавшиеся расхождения между меняющимися условиями жизни и косностью православного учения, когда неизменяемость вероучения и устройства рассматривалась как один из главных признаков «истинной церкви»; в-третьих, реакцией на господствующее в тот период мнение, что христианская религия не имеет «крайней и настоятельной нужды» в философском исследовании вопросов о Боге и его отношении к миру и человеку для того, чтобы привести людей к спасению.
Один из аспектов обозначенного общественного интереса -постижение специфики непосредственно религиозного сознания . Так, П. Новгородцев пишет: «Православные не только русские, но и греки, и сербы, и болгары, и румыны... Но когда мы ближе сходимся на церковной почве с нашими единоверцами, мы тотчас же непосредственно ощущаем разницу их религиозного сознания и нашего. Очевидно, при единстве догматов может быть различное усвоение их, в соответствии с различением национальных характеров и культурных типов. Подобно каждому другому народу и мы, русские вносим в понимание нашей веры особые национальные черты» . Речь здесь идет, в первую очередь, об иррациональном, сердечно-эмоциональном веровании в русской религиозной традиции (в противоположность западному рационализму, столетиями питавшему католичество изнутри и подыскивавшему христианству философские и научные аргументы, художественно-эстетические параллели).
«Новое религиозное сознание»: культурфилософский аспект
Постижение специфики религиозного сознания как феномена в философской рефлексии рубежа XIX - XX веков приводит мыслителей к идее о необходимости творения «нового религиозного сознания». Как известно, одним из основных идейных направлений в кругах светской интеллигенции становится марксизм, в рядах которого начинают свой путь многие из авторов новых религиозно-философских систем1. Вспоминая в частности, о своей деятельности в данный период, С.Н. Булгаков пишет: «Я старался верой и правдой служить марксизму», признавая тем самым за ранним периодом русского марксистского движения немаловажные достоинства, «выход из томительного удушья 80-х годов»2.
Именно отход части интеллигенции от марксизма в сторону «идеалистических» поисков обуславливает актуальность формирования ими нового религиозного мировоззрения. На этой основе возникает кружок В.ТТ. Свенцицкого, В.Ф. Эрна, П.А. Флоренского3 и свящ. Ионы Брихничева под названием «Христианское братство борьбы», выдвигавший задачу преобразования общественного строя в духе идей Вл. Соловьева о «религиозной общественности»4. В 1902 году выходит сборник статей под редакцией П.И. Новгородцева «Проблемы идеализма»5, в котором подчеркивалась мотивация его появления, связанная «с общим стремлением к нравственному обновлению». Год спустя публикуется сборник статей С. Булгакова с крылатым названием «От марксизма к идеализму», где он обосновывает недостатки марксистского подхода и переходит к духовным темам Ф.М. Достоевского и Вл. Соловьева.
Увлечение марксизмом способствует и оформлению самостоятельного, неоидеалистического, периода в творчестве Н.А. Бердяева, который исследователь А.А. Ермичев обозначает как переход «к мистическому реализму в теории и к религиозной общественности на практике» .
Исходя из специфики русского религиозного сознания, основной идеей которого является соборность (в свете соловьевских идей читай: стремление к всеединству), Н.А. Бердяев утверждает, что «старая религиозность... не соборна в хорошем смысле, а лишь жаждет подчинения авторитету», тогда как в полном развитом религиозном сознании «Бог - не сила, а смысл, не власть, а любовь, не необходимость, а свобода» .
Дуализм «старого» религиозного сознания привел, по мысли философа, к потере смысла жизни, к разрыву между религией и земной судьбой человечества. «Религия должна сделаться светской, чтобы мир сделался духовным; не функцией жизни она должна быть, а самой жизнью, всепроникающим духом жизни... "Христианство" как хождение в церковь по праздничным дням и выполнение мертвых обрядов, и безбожие и бесчеловечие в жизни есть ложь и мерзость»3. Преодолеть аскетизм и ограниченность исторического христианства призвано «новое религиозное сознание», которое, по Н.А. Бердяеву, определяется четырьмя понятиями, взаимно связанными, но, в сущности, разными аспектами одной идеи: Личность, Дух, Свобода и Творчество.
Что касается первого аспекта, то понятие Личности Н.А. Бердяев выводит из философии Богочеловечества. Но если у Вл. Соловьева она выразилась в «видении целостности, всеединства мира, божественного космоса, в котором нет отделения частей от целого, нет вражды и раздора, нет ничего отвлеченного и самоутверждающегося», то для Н.А. Бердяева эта идея неразрывно связана с творчеством, в котором человек усыновляет себя Богу. Он пишет: «Тема о творчестве была для меня вставлена в основную христианскую тему о Богочеловечестве, она оправдана богочеловеческим характером христианства... Идея Бога есть величайшая человеческая идея. Идея человека есть величайшая Божья идея. Человек ждет рождения в нем Бога. Бог ждет рождения в нем человека. .. .Необычайно дерзновенна мысль, что Бог нуждается в человеке, в ответе человека, в творчестве человека. Но без этого дерзновения откровение Богочеловечества лишается смысла».
«Преображение и обожествление» Личности, творящего человека возможны только путем достижения свободы, проникнутой любовью к Богу. Н.А. Бердяев считает, что они не могут быть достигнуты принудительно; они предполагают свободную любовь человека к Богу, поэтому христианство является религией свободы.
Философа волнует проблема теодицеи, то есть примирения зла мира (объективации) с существованием Бога, которая для него также связана с проблемой свободы. Н.А. Бердяев считает, что трудно примирить существование всемогущего и всеблагого Бога со злом и страданиями мира и таким образом приходит к неизбежности «допустить существование несотворенной свободы». «Свобода не создана Богом, но он сам рождается... из свободы и из этой же свободы, из Ничто, которое потенциально содержит в себе Все». Эта идея несет у Н.А. Бердяева двойную службу: объясняет наличие зла в мире («несотворенная» свобода объясняет возникновение зла) и определяет свободу человека не только по отношению к миру, но и к Богу.
Функция «нового религиозного сознания» в прозе Д.С. Мережковского («Христос и Антихрист», «Иисус Неизвестный»).
Ю. Терапиано справедливо указывает: «Вне своей основной темы -царство Духа и эсхатология - Мережковский и сам бы не захотел существовать как писатель. Даже в ранних своих книгах Мережковский меньше думает о литературе, чем о том, что есть над литературой, а в старости он с досадой говорил о некоторых критиках, подходивших к его писаниям как к литературным произведениям. В книгах эмигрантского периода своего творчества он, кажется, вовсе не заботился о внешней стороне своих писаний. Книги для него были не литературными произведениями, а беседою вслух о главном и ценны... лишь тем, поскольку убедительно и ясно ему удавалось выразить в них свою основную идею»1.
Показательно, что и сам Д. С. Мережковский затруднялся определить жанр и типологические характеристики своих романов, но единство замысла и концепции было для него совершенно очевидным: «... там все к одному направлено, но медленно обнаруживается и нарочно скрыто: тем искусство и хорошо, что оно говорит не словами, а молчаниями»2.
Поэзия Д.С. Мережковского становится начальным этапом, провозвестником его дальнейшего литературного метода, тех мыслей и форм, что приобретают более конкретные очертания в его романах. Возможно предположить, что если первые стихотворения были поисками Д.С. Мережковским себя самого на фоне всеобщего увлечения символизмом, то поздние (сборник «Символы», 1892) демонстрируют попытку литературного выражения уже сформировавшихся, хотя и не сложившихся еще в единую систему, его религиозных идей. Другими словами, уже в самом начале пути Д.С. Мережковский задумывается о синтезе искусства и религии, о единстве религиозного содержания и творческой формы его выражения. В то же время пишется и трилогия «Христос и Антихрист» (1895 - 1905) - вершина, по оценкам многих исследователей3, художественной прозы Д.С. Мережковского.
Современники-философы, на которых трилогия произвела странное впечатление, поскольку не была похожа на русский исторический роман XIX века, как правило, исполненный «тайн» и неожиданных сюжетных поворотов , постоянно упрекали Д.С.Мережковского в излишней «литературности». Однако он никогда и не считал себя чистым философом, творцом оригинальной философской системы - он создавал «новую» религию. По сути дела, литература для него является познанием Бога действием, в том числе и «действием» литературных героев - «вечных спутников». Современный исследователь Я.В. Сарычев отмечает, что литература для Д.С. Мережковского -«некая идеализированная (символическая) матрица реального человеческого религиозного действия» .
Во всех романах Д.С. Мережковский преследует одну задачу: обосновать и оправдать «фактами» мировой истории свою «новую религию», показать и то, как эта религия возрастает и развивается в историческом процессе, и попытки ее постепенного осуществления. Что касается непосредственно самого исторического процесса, то он не объект исследования для Д.С. Мережковского. Автор строго документирует историю, но никоим образом не стремится оживить ее, как это свойственно любому романисту. Д.С. Мережковский берет сюжет или факт и окутывает его тайной, благодаря чему его роман становится своеобразной мистерией, поданной сквозь призму гностического познания.
Сюжет в каждой из частей трилогии подчинен ходу отображаемых исторических событий, воспроизводимых с огромной эрудицией и в целом достаточно точно (хотя, конечно, Д.С. Мережковский вводит и вымышленные эпизоды, и остро индивидуальную трактовку изображаемого). Одновременно сюжет «утяжелен» подробными, порой очень тонкими описаниями быта и нравов эпохи, обильными цитатами из юридических, религиозных, философских, научных текстов, из произведений искусства и т.д. Язык трилогии насыщен историзмами, варваризмами, экзотизмами, которые скрупулезно объясняются или переводятся автором. «Комментарии» подобного рода, по мнению 3. Минц, сближают Д.С. Мережковского с традицией западноевропейского «археологического романа», но, на самом деле, это сходство достаточно условное. Трилогия не преследует «образовательных» целей, а детали и реалии в ней зачастую оказываются символами. За потоком зримого и слышимого открывается мир духовных сущностей.
Центр и цель трилогии - поэтическое раскрытие системы религиозных взглядов Д.С. Мережковского. Сам он так определяет центральную мысль произведения и ее эволюцию: «Когда я начинал трилогию ... , мне казалось, что существуют две правды: христианство
- правда о небе, и язычество - правда о земле, и в будущем соединении этих двух правд - полнота религиозной истины. Но, кончая, я уже знал, что соединение Христа с Антихристом - кощунственная ложь, что обе правды ... уже соединены во Христе Иисусе ... , что в Нем Едином
- не только совершенная, но и бесконечно совершаемая, бесконечно растущая истина, и не будет иной»1. Эта четкая формулировка не исчерпывает всей проблематики трилогии. Христос и Антихрист в романах - не однозначные аллегории христианства и язычества, а содержательно насыщенные художественно-историософские символы. Значение их ближе всего к тому, что в романах Достоевского определяют как «богочеловеческое» и «человекобожеское» начала в человеке2.
