Содержание к диссертации
Введение
I глава. Языки вопросы культурной коммуникации 14
1. Язык как дом бытия духа: теория мистического диалога в культурософии Павла Флоренского 20
2. Речь как самовыражение и внутренняя коммуникация в произведениях Василия Розанова 53
II глава. Язык в пространстве культурной истории 94
1. Язык и проблемы развития национальной культуры в трудах Николая Трубецкого 100
2. Идеократическая функция языка в культурно-исторической психологии Владимира Бехтерева ивтектологии Александра Богданова 129
Заключение 165
Библиография 171
- Язык как дом бытия духа: теория мистического диалога в культурософии Павла Флоренского
- Речь как самовыражение и внутренняя коммуникация в произведениях Василия Розанова
- Язык и проблемы развития национальной культуры в трудах Николая Трубецкого
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется несколькими моментами.
Во-первых, в контексте модернизационных процессов, переживаемых современной Россией, особое значение имеет объективный анализ предшествующей культурно-исторической традиции. Это даёт возможность лучше понять архетипические основания русской культуры, до сих пор оказывающие существенное влияние на мотивационные и поведенческие стратегии россиян, а также более полно реконструировать особенности национального менталитета, укоренённые в языке, нашедшие своё яркое проявление в творчестве русской интеллигенции конца XIX - начала XX вв. и обусловившие характерные признаки русской культурософии данного периода.
Во-вторых, в рамках современного кризиса культурной идентичности большой интерес представляет вопрос о механизмах сохранения культурной традиции, в которых язык выступает одним из важнейших каналов консервации, фиксации и трансляции этнонационального культурно-исторического опыта. В этом плане исследования культурообразующей и культуросохраняющей функции языка, которыми занимались некоторые представители русской общественно-политической мысли конца XIX -начала XX вв. обладают особой значимостью и могут быть востребованы в \ рамках таких новых научных направлений, как культурология языка, когнитивная лингвистика, социолингвистика, этнопсихолингвистика, лингвокультурология.
В-третьих, при нарастании современных глобализационных процессов особое значение приобретает изучение национально-культурной специфики дискурса, отражающей особенности русского культурного пространства. Сегодня человек и его язык, а также связи человека и языка с другими системами бытия стали приоритетными объектами научного знания.
В данном контексте многие идеи выделенных нами мыслителей, убеждённых, что язык является не только и не столько отражением действительности, сколько способом организации как самой действительности, так и человеческого общества и культуры, а также эффективным средством управления поведением индивида и различных социокультурных групп, представляют собой огромный интерес и выраженную познавательную и научную ценность. Диссертационный анализ закономерностей функционирования языка в обществе, которые обосновывались в трудах \ С П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева и А.А. Богданова, позволит глубже понять, что необходимо для того, чтобы язык смог эффективно осуществлять свою организационную культурную функцию.
Цели и задачи исследования. Цель данного исследования -проанализировать особенности понимания культурообразующей функции языка в русской общественно-политической мысли, русской культурософии конца XIX - начала XX вв.
Достижение указанной цели предполагает решение следующих задач: выявить образы языка, существующие в русской культуре конца XIX -начала XX вв.. и проследить специфику их экспликации в культурософской традиции славянофильского толка; рассмотреть образ языка как «дома бытия духа» в теории мистического диалога Павла Флоренского; проанализировать образ языка как сферы внешней и внутренней коммуникации в культурософии Василия Розанова; исследовать идеократическое понимание языка и его манипулятивную функцию в интерпретации Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева и А.А. Богданова.
Объектом исследования является культуролософское направление русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв., укоренённое в славянофильской традиции.
Предметом исследования выступает культурообразующая функция языка в наиболее интересной трактовке таких мыслителей, как П.А. Флоренский, В.В. Розанов, Н.С. Трубецкой, В.М. Бехтерев, А. А. Богданов.
Методология исследования Работа строится как междисциплинарное исследование с использованием системно-структурного, герменевтического, историко-типологического, семиотического, компаративистского методов. На формирование авторской концепции повлияли общетеоретические работы отечественных и зарубежных культурологов, философов, искусствоведов и филологов: Е. Арндта, М. Н. Афасижева, М.М. Бахтина, Г.С. Батищева, B.C. Библера, М.Н. Громова, М. Л. Гаспарова, Г.С. Кнабе, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, В.М. Межуева, Н. А. Хренова. Интеграционный характер работы обусловил необходимость использования исследований в рамках смежных областей знания: литературоведения, лингвистики, семиотики, общего языкознания (Н.И. Безлепкин, А.И. Вербицкий, Г.Д. Гачев, В.М. Гуминский, В.В. Красных, В.И. Мельник, Г.Г. Почепцов, А. Н. Портнов, В.М. Петров, Ю.С. Степанов, В. Н. Топоров, Б. Л. Успенский).
Степень изученности проблемы
Вопрос о степени изученности такой сложной и комплексной проблемы как проблема культурообразующей функции языка в русской общественно-политической мысли, русской культурософии конца XIX -начала XX вв. можно рассматривать с учётом нескольких аспектов.
Соответственно лингвистическая сторона этого вопроса исследовалась в трудах Ф.Ф. Фортунатова, И. А. Бодуэна де Куртенэ, В.В. Виноградова, В.Г. Гака, СО. Карцевского, A.M. Пешковского, Е.Д. Поливанова, P.O. Якобсона, В.Н. Ярцева и других.
Социально-психологические и когнитивные основания культурообразующей функции языка осмысливались в трудах Н.И. Безлепкина, Л.С Выготского, В.В. Виноградова, Г.И. Горунова, Б.М. Гаспарова, В.В. Красных, А.Н. Леонтьева, М.Н. Морозовой, В.Ф. Петренко, В.И. Постоваловой, СЛ. Рубинштейна, Ю.С Степанова, Г. П. Щедровицкого, Д.Б. Эльконина.
Исследование причин своеобразия различных языков и их влияния на культурную специфику наиболее интересно представлено в трудах В.М. Абеля, В.В. Виноградова, М.П. Красько, В.В. Красных, А.Ф. Лосева, Г.П. Мельникова, Ю.М. Лотмана, В.М. Розина, Н.С Розова, В.М. Петрова, В.М. Усольцева.
Антропоцентрический принцип, предполагающий соединение языка и бытия человека в одном поле познания, анализируется в трудах СС Аверинцева, Н.И. Безлепкина, П.С Волковой, М.Л. Гаспарова, Л.А. Микешиной, А.Н. Портнова, Ю. С. Степанова, И.В. Харитоновой, Л.В. Щербы.
Культурологический аспект исследования языка представлен в работах СС Аверинцева, М.Ш. Бонфельда, А. Вежбицкой, М.Л. Гаспарова, Н.И. Жинкина, СМ. Даниэля, Вяч. Вс. Иванова, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, А.Н. Михальской, Г.М. Николаева, И.В. Пешкова, Ю.В. Рождественского, В.Н. Телия, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, Т.В. Цивьян.
Однако, далеко не все идеи, высказанные выделенными нами мыслителями (П.А. Флоренским, В.В. Розановым, Н.С. Трубецким, В.М. Бехтеревым, А.А. Богдановым) в области понимания культурообразующей функции языка, были восприняты современниками и последующими поколениями исследователей из-за того, что некоторые открытия были необъективно и превратно истолкованы, а отдельные положения не нашли подтверждения из-за отсутствия адекватной методологии. Поэтому одной из главных задач данной диссертации была реконструкция взглядов на вопрос о взаимовлиянии языка и культуры как непротиворечивой концептуальной целостности.
Большинство из выбранных нами мыслителей изучалось в общем плане их философских (или, как в случае с Н.С. Трубецким, - специально-научных) рефлексий. Вопросы взаимодействия языка и культуры в их творчестве оставались в тени, уходили на второй план. Характерное же для указанных авторов понимание языка как изначальной характеристики бытия человека в мире, задающей горизонты процессов смыслополагания и существования культуры, в отечественной литературе почти не исследовалось. «Проблеме языка, его связи с природой человека, его сознанием, познанием, поведением крупно не повезло в нашей философии советского периода»,1 - совершенно справедливо подчёркивает А.Н. Портнов. Ситуация мало изменилась и сегодня. В основном анализируются культурософские идеи и метафизика в целом выделенных нами русских мыслителей, но почти нет работ, где их идеи рассматривались бы в культурологическом ключе.
Данная диссертация пытается восполнить указанный пробел.
Научная новизна исследования определяется проблематикой и системным культурологическим подходом к исследованию культурообразующей функции языка в культурософском направлении русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв.
Осуществлён анализ проекций культурологического подхода к языку в область решения вопроса о его коммуникативном, манипулятивном, медиативном, идеократическом использовании через систему внедрения «заразительных идей» (В.М. Бехтерев), «идей-правительниц» (Н.С. Трубецкой), «идеократических моделей», «лингвистической аскезы» (А.А. Богданов), а также диалоговых моделей (П.А. Флоренский, В.В. Розанов).
Прослежено влияние полипарадигмальных установок (среди которых основное внимание уделено рефлексии славянофильских и неославянофильских подходов к изучению соотношения языка и культуры) на формирование базовых исследовательских стратегий культуропорождающей функции языка в русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. Выявлены и описаны особенности трактовки дискурсивных практик в русской «словесности» и их позиционирование в качестве специфических «голосов» и «новых языков» (В.В. Розанов). Показано значение идей П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова для становления таких современных направлений развития науки о языке, как лингвокультурология и культурология языка.
Положения, выносимые на защиту
1. Внимание к проблемам культурообразующей функции языка в культурософском направлении русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. было обусловлено следующими моментами.
Во-первых, кризисными явлениями в российском социуме этого периода и поиском новой социокультурной идентичности, что требовало осознания роли и места языка в данном процессе. Во-вторых, в этот период на историческую арену выходили огромные массы людей, семиотический, речевой опыт которых не был изучен и абсолютно не учитывался в контексте социокультурного развития России. «Давление» народа, вызвавшее, по словам BJB. Розанова, «кризис общения» в сильно дифференцированном в результате модернизационных воздействий русском обществе, требовало анализа возможных неконфликтных форм коммуникаций и способов управления массами с помощью языковых («идеологических») воздействий. Для этого было необходимо решить вопрос об обусловленности особенностей народного менталитета и национально-этнической культуры языком. В-третьих, в конце XIX - начале XX вв. «те пласты и уровни бытия, которые некогда вовсе исключались из сферы опыта или же вытеснялись на его периферию, выявились теперь во всей своей качественной самобытности и тем самым потребовали переосмысления границ и критериев понимания самого разума»,1 самих принципов классической рациональности. Всё это обусловило необходимость в рефлексии не только соотношения языка и сознания, но и языка и бессознательного, культуроархетипического. На первый план вышла проблема социально-психологических, когнитивных, социокультурных контекстов бытия языка, в которых язык проявлялся как «среда культуры», комплементарная по отношению к объективной реальности.
2. Осмысление указанных проблем в русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. носило полипарадигмальный и выраженный межпредметный характер. Кроме того, особенностью рассматриваемых нами подходов к исследованию культурообразующей функции языка в данный период была установка не столько на его строго научное изучение, сколько на его широкую экспликацию прежде всего в антропологическом и культурно-историческом аспектах. С учётом сказанного в диссертации обосновано наличие в исследуемом нами культурософском направлении русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. нескольких исследовательских стратегий: онтогносеологической (теория мистического диалога П.А. Флоренского); феноменолого-экзистенциальной с Я-центрированным подходом (теория В.В. Розанова); антропо-коммуникативной (концепция Н.С. Трубецкого); деятельностно-интерактивной (теории В.М. Бехтерева и А.А. Богданова). 3. Исследование языка в рамках русской общественно-политической мысли конца XIX - начала XX вв. шло по двум направлениям: формально-семиотическому и культурологическому. С нашей точки зрения, культурологическое рассмотрение языка в анализируемых в диссертации концепциях П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова характеризовалось не только его объяснением в первую очередь как явления культуры, но и его трактовкой прежде всего в идио-этническом плане, то есть как некоей реально существующей знаковой системы, используемой в определённом социокультурном пространстве. Поэтому язык и не позиционировался как отвлечённое явление, а всегда связывался с конкретной культурно-исторической средой своего носителя. Смыслы языка определялись именно этой средой и не могли быть установлены вне временного, культурно-исторического контекста. Именно это давало языку возможность быть выразителем смыслов бытия народа, народного духа и выступать в своей культурообразующей ипостаси. 4. С другой стороны, культурологический подход к языку, развиваемый в трудах П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова обусловил трактовку языка как средства вторичного создания мира, объективированного в «иной» форме. Во «втором мире языка» бытие человека уравнивалось со всеми иными формами бытия и определяло, обусловливало их. Время и пространство культурной картины мира позволяло языку выполнять различные «роли», в зависимости от того, что он выражал: качества, действия или отношения. При таком подходе культурообразующая функция языка в трактовке исследуемых в данной работе авторов выступала как сложное, амбивалентное явление, сопряжённое прежде всего с коммуникативными, манипулятивными, идеократическими экспликациями. В данном контексте язык понимался чрезвычайно широко -как любая семиотическая система.
5. Утверждавшийся во многом благодаря исследованиям П.А.
Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова в русской общественно-политической мысли, русской культурософии конца XIX - начала XX вв.. образ языка как «пространства мысли и дома духа»!), где формируются, кодируются, сохраняются и транслируются социокультурный опыт того или иного этноса и основания его социокультурной идентичности, позволил указанным русским мыслителям не только впервые выйти на проблему дискурсивных практик (язык в языке), но и разносторонне исследовать обратное влияние языка на культурозначимые поведенческие и мотивационные стратегии различных групп индивидов в российском социуме. Изучение культурообразующей функции языка в трудах П.А. Флоренского, В.В. Розанова, Н.С. Трубецкого, В.М. Бехтерева, А.А. Богданова) способствовало обоснованию такого понимания языка, где он выступал в первую очередь средством выражения и создания любого возможного (альтернативного) мира. Именно такой ракурс исследования языка закрепился сегодня в новых направлениях его исследования - культурологии языка и лингвокультурологии. Главной целью этой области знания считается «выявление «повседневной» культурно-языковой компетенции субъектов лингвокультурного общества на основе культурных коннотаций, соотносимых с концептуальным содержанием языковых знаков различных типов и воспроизводимых вместе с ними в процессе употребления языка, и тем самым несущих сведения о совокупной идентичности культурно-языкового самосознания как части общекультурного менталитета социума.!)
Научно-практическая значимость исследования
Результаты исследования позволяют расширить область изучения теории и истории культурологической мысли в России за счёт такого значимого направления как культурология языка.
Научные выводы работы могут служить основанием для дальнейших исследований культурософского направления русской общественно-политической мысли России конца XIX - начала XX вв. Диссертационное исследование вносит вклад в развитие представлений о тех образах языка, которые были сформированы русской культурой в данный период.
Материалы диссертации могут быть использованы в образовательном процессе в курсах культурологии, истории культурологических учений, истории русской культуры, а также в спецкурсах, при подготовке учебных пособий, при составлении хрестоматий и антологий русской культурологической мысли.
Апробация работы
Диссертация была обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на заседании кафедры культурологии Московского педагогического Государственного университета; её основные положения и выводы
обсуждались на научном семинаре, на проблемной группе кафедры и на совещании научных руководителей кафедры. Некоторые аспекты темы легли в основу докладов на заседаниях кафедры права и культурологии Московского института коммунального хозяйства и строительства, обсуждались в работе секций ежегодного Международного научно-педагогического форума «Глинские Чтения». Её основные положения были опубликованы в научных статьях общим объёмом 4,6 п.л. и представлены в докладах на конференциях:
«Н.С. Трубецкой и мировая культура». - Москва. ЛГУ, март 2003г.;
«Россия перед лицом Запада: вопросы межкультурного диалога». -Иваново. ИГТУ, декабрь 2003г.;
«Русская и зарубежная литература: история и современные проблемы развития». - Тверь, ТГУ. октябрь 2004г;
«На рубеже эпох: стиль жизни и парадигмы культуры». - Москва, МГОПУ, март 2004 г;
«Глинские Чтения». - Сергиев Посад, МДА, июнь 2004г.; «Глинские Чтения». - Сергиев Посад, МДА, июнь 2005г.; «Гуманизм в российской культуре XXI века».- Сергиев Посад, май 2006 г. Основные результаты исследования излагались автором в курсах «Культурология» и «История литературы».
Структура работы Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих четыре параграфа, заключения и списка литературы.
Язык как дом бытия духа: теория мистического диалога в культурософии Павла Флоренского
В отечественной литературе утвердилось мнение, что Флоренский принадлежал к числу тех мыслителей XX века, в чьих трудах языку отводилось центральное место (назовём рядом с ним Витгенштейна и Бора) Сам П.А. Флоренский указывал в статье, написанной им для «Энциклопедического словаря Русского библиографического института Гранат», что для него характерен интерес к «стилистическому исследованию произведений мысли...», что в изучении слова он «видит главное орудие проникновения в чужую мысль и оформления собственной. Отсюда -занятия этимологией и семасиологией».2)
П.А. Флоренский занимался изучением языка всю жизнь, пытаясь сочетать религиозный и научный подходы.
В этом вопросе помимо европейской лингвистической традиции на него оказали существенное влияние неоплатонизм, имеславие, софиология, исихазм, мистико-гностические и славянофильские интуиции.
Следует особо подчеркнуть, что предметом нашего исследования является не столько философия языка Павла Флоренского в строгом смысле этого слова, сколько анализ его идей, которые условно можно назвать «культурологией языка», «культурной семиотикой».3 В данном контексте несомненной важностью обладает прояснение исихастских и имеславских корней «семасиологии» П.А. Флоренского, так как именно они во многом определили своеобразие его учения о мистическом диалоге, о языке как речи, о магической функции языковой коммуникации.
Кроме того, следует иметь в виду, что ни П.А. Флоренский, ни В.В. Розанов не оставили специальных работ, посвященных проблемам языка, соотношению языка и культуры. Их идеи в данной области приходится во многом «реконструировать» как нечто целостное и непротиворечивое, хотя на самом деле их концепции отличались выраженной эклектикой, а иногда и непоследовательностью. Во многом это объясняется тем проектом мировоззренческого и культурного синтеза, который был характерен для обоих этих мыслителей. Стремление создать «новое цельное мировоззрение», которое должно было лечь в основу новой культуры, нового культурного самоопределения России, не могло не породить явные и скрытые противоречия. О них очень много написано, как в отношении В.В Розанова, так и в отношении П.А. Флоренского, поэтому нет смысла на этих слабых сторонах их творчества останавливаться специально. Нас интересует прежде всего позитивный результат их культурософских размышлений о природе, роли, функциях языка, трактуемого очень широко - как значимое явление культуры.
Особенностью П.А. Флоренского является не столько требование «единения» философии и богословия, веры и разума, науки и искусства, сколько способ его обоснования, который сам мыслитель называл «конкретной метафизикой». Установка на «конкретную метафизику» нацелена на скрытую критику «отвлечённых начал», которые лежат в основе всей западноевропейской идеологии и переоценку мистической христианской традиции, роли мистического опыта в познании «предельных вопросов бытия». Искомый синтез рационального и вне- или «надрационального» способов постижения мира, человека и Абсолюта должен был обеспечить «новый онтологизм», когда «объективность вовсе не состоит в том, чтобы ставить себя вне данного объекта, а наоборот, в том, чтобы рассматривать этот объект в нём и через него. Существуют сферы, где то, что обычно называется «объективностью», есть просто безразличие и где безразличие означает непонимание».!)
Онтологизм культурософии П.А. Флоренского, отмеченный многими исследователями как её характерная черта, напрямую связан с её христианскими ориентациями. Как писал Н.А. Бердяев, «новая философия» тех мыслителей, которые стали единомышленниками Флоренского, должна быть продолжением философии святоотеческой».2 Рефлексия святоотеческой традиции в контексте русской философии культуры имела целевое назначение: она давала возможность предложить новое миропонимание; новые средства познания реальности, её глубинных смыслов и аксиологической полноты. «Русская самобытная философия представляет собой непрекращающуюся борьбу между западноевропейским абстрактным рацио и восточно-христианским, конкретным богочеловеческим Логосом, - подчёркивал А.Ф. Лосев, - и он является беспрестанным, постоянно поднимающимся на новую ступень постижением иррациональных и тайных глубин космоса, конкретным и живым разумом».3)
Не зря многие русские религиозные философы полагали, что отечественное возрождение возможно только на основе возврата к «стержневой основе» русской культуры - «исихастскому феномену» }
Речь как самовыражение и внутренняя коммуникация в произведениях Василия Розанова
Культуросфия В.В.Розанова чрезвычайно разнообразна и самобытна. Принято считать, что данный мыслитель стоит особняком среди других русских философов, а его творчество допускает самые разнообразные, подчас противоречивые, интерпретации.
«О загадке лица Розанова стали говорить уже его современники. Никто в то время красочно разросшегося, как сейчас любят повторять, «серебряного века» не получал в свой адрес оценки гения сколько получал Розанов... Но никто из его современников не получал столько же недоумения, непонимания, вообще никакого критического осмысления, как это совершается вокруг имени В.В. Розанова». Исследованию идей В.В. Розанова были посвящены труды таких выдающихся его современников, как С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, Б.А. Грифцов, Э. Голлербах, В. Шкловский, 3. Гиппиус, Д. Мережковский, А. Белый, В. Иванов, В.В. Зеньковский, Г.В. Флоровский, Н.О. Лосский, С.Л. Франк, С.А. Левицкий. Все эти авторы подчёркивали эпатажность и непоследовательность В.В. Розанова (с чем, несомненно, можно согласиться), его показное христоборчество при скрытом стремлении к обновлённому христианству: «Розанов весь в хаосе, в минутах, в переживаниях, в проблемах»2), - отмечал Г.В. Флоровский.
В.В. Зеньковский полагал, что В.В. Розанову присущ дрейф в сторону теизма через приверженность реализму. В своей «Истории русской философии» он писал, что идеи Розанова «в области философии и языка» оказали существенное влияние на таких мыслителей, как Н.А. Бердяев, Д.С. Мережковский, П.А. Флоренский.1 С Павлом Флоренским Василия Розанова (при кажущейся внешней несхожести) связывала дружба; именно в его доме, всеми забытый и покинутый, Розанов доживал последние дни и ушёл из жизни.
Их роднили не только поиски новой философии, новой культуры, новых оснований культурного самоопределения России, но и попытки выработать новые подходы к анализу языка в контексте обоснованного каждым из них «самобытного мировоззренческого синтеза».
Идеи В.В. Розанова контрастны; он, как и многие иные деятели этого времени, встал в обдуманную оппозицию к православию и тем доминантным ценностям, на которых основывался православный тип культуры. В итоге им была создана культурная утопия романтического толка, в которой культуропорождающей функции языка отводилась существенная роль.
Однако, при всей своей оппозиционности и прокламируемом «еретизме» В.В. Розанов (как и П.А. Флоренский) не мог избежать скрытых влияний предшествующей традиции. В вопросах языка это были прежде всего идеи славянофилов.
Как отмечает В.В. Малявин, «очеловечивание» Логоса, противостоящего бесчеловечному Рацио, «было любимой темой «почвеннического» лагеря русских мыслителей - от Киреевского и Хомякова до Эрна и Карсавина. Только на сей раз старинная оппозиция «рассудочно ущемлённого» Запада и «органически-цельного» Востока получает новое, так сказать, грамматологическое оформление»1J.
В своей знаменитой книге «Возможность и необходимость новых начал в философии» (1856) Иван Киреевский впервые в контексте русской культурософской традиции попытался выделить стадии речевого мышления ) и «одним из первых сумел увидеть и оценить роль четырёх ориентации нашей речи в формировании души и значение этого для обоснования новых принципов философии. Киреевский понял, что «все отдельные силы» души: «голос восторженного чувства» (императивная речь), «внушения отдельного эстетического смысла» (субъективная речь), «господствующая любовь сердца» (устремлённая речь) и «отвлечённая логическая способность» (объективная речь) - должны соедениться « в одно живое и цельное зрение ума».3)
Разбирая отношение И.В. Киреевского к речи, слову, Клинтон Гарднер обращает внимание на выделение им нескольких последовательных стадий речевого мышления. Первая стадия связана с первоначальным опытом сознания, получаемым в процессе общения. Это голоса других людей, окликающих нас, обращающихся к нам («ты»), «призывающие нас сбыться, исполниться в будущем, стать самими собой».4) У Киреевского этому соответствует «голос восторженного чувства».
Язык и проблемы развития национальной культуры в трудах Николая Трубецкого
Стало трюизмом говорить о том, что Н.С. Трубецкой был воплощением «русского европейца» и в то же время продолжателем культурософской традиции, восходящей, с одной стороны, к славянофилам, а с другой, - к B.C. Соловьёву. Уже на студенческой скамье проявилась его принадлежность к мировоззренческой парадигме, олицетворением которой был его отец - С.Н. Трубецкой и дядя - Е.Н. Трубецкой. Николай Трубецкой рано погрузился в полемические настроения эпохи в основном благодаря тем философским и культурософским спорам, которые велись в доме братьев Е.Н. и С.Н. Трубецких между ними и B.C. Соловьёвым, а также между B.C. Соловьёвым и другими выдающимися мыслителями этого времени: С.Н. Булгаковым, П.А. Флоренским, Н.А. Бердяевым, Н.Я. Данилевским.
Н.С. Трубецкой получил великолепное университетское образование в области исторического, философского, филологического, психологического знания. Являясь профессиональным лингвистом, языковедом, свободно владея множеством древних и современных языков, Н.С. Трубецкой стремился исследовать культуру через анализ языкового сознания культурных субъектов различного типа, через обоснование роли языка в формировании и передаче культурного опыта, культурной картины мира, а также в процессе исторической миграции культур и народов.
Это позволило Н.С. Трубецкому выйти на проблему языковых оснований национального менталитета, на проблему самоопределения, самоидентификации русской культуры в контексте модернизационных воздействий, осуществляемых с позиций европоцентризма. Последовательная и всесторонняя критика европоцентризма привела Н.С. Трубецкого к необходимости обоснования нового целостного («системного») взгляда на отечественную культуру, что послужило толчком для развития оригинальных представлений о характерных особенностях русского культурно-исторического типа, вылившихся, в конечном счёте, в создание особого направления общественно-политической и культурософской мысли русского зарубежья - евразийства.
С другой стороны, Н.С. Трубецкой создал новый метод сравнительно-исторического языкознания, («лингвинистический формализм»), который во многом определил, по словам Романа Якобсона, «методологический переворот» в гуманитарных науках конца XIX - XX вв.
В своём понимании роли языка в культурной динамике общества Н.С. Трубецкой опирался на несколько доминантных мировоззренческих парадигм, обусловивших его культурософские идеи. С нашей точки зрения, к ним в первую очередь следует отнести славянофильскую традицию и теорию культурно- исторических типов Н.Я. Данилевского.
Вынужденно оказавшись в эмиграции, Н.С. Трубецкой столкнулся с проблемой, осмыслить которую с разных позиций пытались практически все отечественные мыслители конца XIX - начала XX вв.: катастрофические последствия очередной русской модернизации, вылившиеся в хаос, войны и революции, заставили обратиться к глубокому переосмыслению не только модернизационных технологий, основанных на европоцентризме, но и к анализу особенностей народной психологии, народного сознания, русского национального характера, тех факторов и механизмов, которые обусловили специфические черты культурной и социальной динамики России на всём протяжении её исторического развития.
Находясь в инокультурной среде, Н.С. Трубецкой неоднократно возвращался к вопросу о том, что собственно делает человека принадлежащим к определённой культуре, позволяет сохранить культурную идентичность, принадлежность к конкретной культурной традиции, узнаваемому культурному миру («китайскому», «английскому», «французскому», «русскому» и т.п.). Проблема «русскости» как особого культурного состояния, культурной спецификации чрезвычайно широко обсуждалась в этот период многими мыслителями, вынужденно оказавшимися за границей: Н.А. Бердяевым, С.Л. Франком, П.Б. Струве, И.А. Ильиным, Б. Вышеславцевым, Г.В. Федотовым, П.П. Сувчинским, Г.В. Вернадским и другими. Постепенно становилось ясным, что существуют пределы культурной интегрированности и оставаться русским так же трудно, как стать европейцем. То, что изнутри российской культуры казалось привлекательным, изнутри Европы уже не воспринималось таковым: встала задача понимания механизмов формирования и сохранения культурного идентитета и определения социальных, политических и культурных приоритетов будущего самоопределения русского этноса. Время опять стало «славянофильствовать», по образному выражению Владимира Эрна.1)
В этих условиях славянофильская парадигма чаще всего выступала в своей дихотомичной версии в координатах жесткого противостояния западнической системе ценностей. Н.С. Трубецкому потребовалось изрядное мужество и хорошо продуманная аргументация, чтобы в этих условиях выступить со своей евразийской доктриной. Анализ существующих подходов и размежевание с превалирующими в эмигрантской среде мировоззренческими ориентациями было осуществлено Н.С. Трубецким в его знаменитой программной статье «Мы и другие».
