Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. СЕМИОТИКА ТЮРЕМНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ КАК КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
1.1. Тюремная субкультура как проблемное поле культурологических исследований и возможности семиотического подхода 12
1.2. Феномен маргинального сознания в контексте тюремной субкультуры 25
Глава 2. ФОРМЫ ЗНАКОВОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ТЮРЕМНОЙ СУБКУЛЬТУРЫ
2.1. Семантика коммуникативных моделей тюремной субкультуры 58
2.2. Роль фольклорно-мифологических стереотипов в формировании «тюремной философии»
2.3. Семантика хронотопа в тюремной субкультуре 108
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 123
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 126
- Тюремная субкультура как проблемное поле культурологических исследований и возможности семиотического подхода
- Феномен маргинального сознания в контексте тюремной субкультуры
- Семантика коммуникативных моделей тюремной субкультуры
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Мифосемиотика повседневного пространства тюремной субкультуры представляется одной из наиболее многогранных, сложных и малоизученных проблем, перспективность исследования которой определяется рядом факторов:
• во-первых, актуальность темы обусловлена ее междисциплинарным характером. Специфика изучения тюремной субкультуры, представленной в виде сложной многозначной системы, требует использования комплексной методологии, позволяющей выстроить историко-культурный, социальный, философский и психологический контексты явления. Интегративный подход дает возможность представить тюрьму как субкультурное образование, неразрывно связанное с общей динамикой развития современного общества и на разных исторических этапах взаимодействующее с базовыми для культуры нормами и ценностями;
• во-вторых, обозначенная проблема отвечает актуальному для современной науки интересу к маргиналистике, где на первый план выступает концепция пограничного сознания. Развиваясь па периферии общества, на перекрестке сразу нескольких культурных пластов, тюремная община сформировала сложный синтез трансформированных мифологических текстов, представленных в виде четко организованного знакового комплекса. Исследование подобного синкретизма во многом выходит за рамки анализа явлений традиционной культуры, открывая новые перспективы изучения развивающихся в настоящее время концепций культурной маргинальности;
• в-третьих, актуальность работы определяется прикладным значением поднятых в ней проблем, которые связаны с диагностикой и особенностями адаптации бывших осужденных в обществе, а также с изучением форм и последствий воздействия тюремной субкультуры на современную жизнь.
Степень научной разработанности проблемы Серьезные достижения, связанные с изучением различных субкультур, в гораздо меньшей степени связаны с тюремной субкультурой, имеющей многовековую историю. Уже в XVIII веке предпринимались отдельные попытки исследования особенностей жизнедеятельности человека в условиях несвободы, носившие, однако, описательно-констатирующий характер. Со второй половины XIX века в России началось изучение тюремной субкультуры, преимущественно в рамках таких направлений, как правовое, историческое и психолого-педагогическое. Одновременно осваивались философские аспекты проблемы самоидентификации и нравственно-культурной трансформации личности в условиях лишения свободы. Последние и составили основу культурологических исследований феномена русской тюрьмы в XX-XXI веках, в том числе и его мифологической составляющей.
Одним из перспективных в сфере пенитенциарных исследований является психологическое направление, выступающее необходимым элементом развития комплексного изучения тюремной субкультуры'. Оно раскрывает специфику субкультурного сознания, определяя тем самым природу данного явления - биологическую или культурную — и отвечая на вопрос, в какой мере тюремная среда является социокультурным феноменом и одновременно результатом бессознательной рефлексии психики человека на заданные условия жизни. Таким образом, становится очевидной необходимость применения принципов психологической методологии в рамках изучения тюрьмы как социально-культурного явления. Одним из первых эту проблему поднял еще в начале XX века М. Н. Гернет".
в настоящее время базовой проблемой, выдвигаемой пенитенциарными психологами, является вопрос о влиянии изоляции на человеческое сознание, методах изучения этого влияния и системе коррекции вызванных условиями изоляции деформаций психики. Характерной особенностью современной пенитенциарной науки является тенденция формирования единого психо;юго-педагогического направления работы с осужденными. См. подробнее: Зелинский А. Ф. Криминальная психология. Киев, 2006; Пирожков В. Ф. Криминальная психология. М., 2001; Поздняков В. М. Отечественная пенитенциарная психология: История и современность. М., 2000.
^ Гернет М. Н. В тюрьме. Очерки тюремной психо;югин. М., 1927.
Культурологический и социально-антропологический подходы к исследованию тюремной субкультуры представлены работами Л. Самойлова^, В. Р. Кабо'*, Г. А. Левинтона^, В. М. Анисимкова^. Важным этапом в формировании культурологической методологии исследований тюремной субкультуры стала публикация монографии Е. Ефимовой^. Из работ, посвященных знаковому исследованию феномена тюрьмы, заслуживает внимания статья этнографа В. Р. Кабо «Вечное настоящее» .
Немаловажное значение имеют исследования структурной специфики тюремной субкультуры. В последние годы был опубликован ряд работ социологической направленности, рассматривающих тюремную субкультуру с позиций структурно-системного подхода^, что позволило выделить наиболее значимые компоненты тюремной действительности, обобщив их в целостную систему.
Особая роль в познании онтологических характеристик тюремного пространства принадлежит художественно-философскому анализу и осмыслению феномена тюрьмы, начало которого связано с именем беспрецедентных репрессий и создания «архипелага ГУЛАГ» экзистенциальная художественная рефлексия идеи несвободы, объединившая представителей различных сфер гуманитарного знания и творчества (П. А. Флоренского, А. И. Солженицына, Д. Лихачева, Е. Гинзбург, В. "* Самойлов Л. Этнография лагеря // Советская этнография. 1990. № 1. 96-108.
•* Кабо В. Р. Структура лагеря и архетипы сознания//Советская этнография. 1990.№ 1.С. 108—114.
^ Левинтон Г. А. Насколько «первобытна» уголовная субкультура» // Советская этнография. 1990.
№ 2 . 96-100.
'' Анисимков В. И. Тюремная обпшна: «Вехи истории». Саратов, 1993.
'' Ефимова Е. Современная тюрьма: быт, традиции, фольклор. М., 2004.
^ Кабо В. Р. Вечное настоящее // Австралийская мозаика. Сидней. 2004. № 8. 57-74.
' См. работы: Александров Ю. К. Очерки криминальной субкультуры. М., 2001; Олейник А. Н. Тюремная субкультура: от повседневной жизни до государственной власти. М., 2001; Корецкий Д. А., Тулегенов В. В. Криминальная субкультура и ее криминологическое значение.
СПб., 2006.
Красноярск, 1985; Достоевский Ф. М. Записки из Мертвого дома // Достоевский Ф. М. Собр. Соч: :в 15 т. Т. 3. Л., 1988. 205-481.
т. Шаламова и др. ), открыла новый взгляд на тюрьму как на культурно-исторический феномен. Между тем, эта проблематика пока остается предметом исследования филологов — исключительно в границах литературоведческих работ.
Несмотря на имеющиеся научные разработки тюремной субкультуры, культурологическое осмысление этого феномена только начинается.
Причина тому- влияние сложившихся в обществе стереотипов восприятия тюрьмы, что не всегда позволяет ученым воспринимать объект исследования как самоценную систему со своей богатой историей и целостной картиной мира. Выявлению этих глубинных структур и способствует предлагаемый мифосемиотический подход к исследованию функционирования субкультуры, который не нашел достаточно полного и глубокого осмысления в научной литературе, в том числе и в аспекте маргиналистики.
Гипотеза автора работы заключается в том, что, представители тюремной субкультуры являются носителями маргинального сознания.
Несмотря на непосредственную изолированность осужденных от общества, тюремная субкультура— это открытая и динамично развивающаяся мифосемиотическая система, осуществляющая постоянный информационный обмен с базовой культурой общества.
Объектом диссертационного исследования является тюремная субкультура как сфера маргинального сознания, рассмотренная в ее онтологических характеристиках.
Предмет исследования — мифосемиотический комплекс тюремной субкультуры, его генезис и трансформация в пространстве маргинального сознания.
'^ Флоренский П. А. Письма с Дальнего Востока и Соловков. М., 1998; Солженицын А. И. Архипелаг ГУЛАГ, 1918-1956. Опыт художественного исследования: в 3 т. Екатеринбург, 2007; Лихачев Д. Воспоминания. СПб., 1995; Лихачев Д. Соловки // Распятые: Писатели - жертвы политических репрессий. Вып. 4: От имени живых... / авт.-сост. Динаров 3. СПб., 1998. 129-137; Гинзбург Е. Крутой маршрут: Хроника времен культа личности: в 2 т. Рига, 1989.
Шаламов В. Т. Собрание сочинений. М., 1998 Цель исследования состоит в мифосемиотическом анализе тюремной субкультуры, сформировавшей собственную знаковую систему.
Цель диссертационного исследования предполагает решение следующих задач:
1. Изучить существующие в гуманитарных науках направления, связанные с анализом мифосемиотических аспектов тюремной субкультуры и обозначить в рамках данного подхода междисциплинарное пространство исследования.
2. Рассмотреть тюремную субкультуру в контексте маргинального сознания.
3. Показать механизмы формирования картины мира и концепции личности в условиях изоляции (то есть, вне традиционного типа пространства, времени, общественных систем).
4. Исследовать сформировавшийся в повседневной культуре феномен «тюремной философии», представленный как способ пространственной самоидентификации тюремной субкультуры и ее репрезентации в знаках фольклорно-мифологического комплекса.
5. Изучить связи тюрьмы как знаковой системы с архаической и традиционной культурой (на материале повседневных форм поведения, ритуальных практик, специфики пространственно-временных отношений, индивидуального творчества).
Источниковая база. В качестве источников были использованы эпистолярное и мемуарное наследие российских осужденных, отбывающих наказания в местах лишения свободы, их фольклор, худолсественное творчество. Привлекались документальные, архивные материалы, а также художественные произведения русских писателей.
Теоретическая и методологическая основа исследования Анализ мифосемиотических компонентов тюремной субкультуры характеризуется спецификой поставленной проблемы, ее сложностью, многогранностью, неоднозначностью, малоизученностью, что определило выбор методологии. В качестве основополагающего избран системно-семиотический метод исследования пространства тюремной субкультуры с привлечением герменевтического принципа интерпретации тюремной повседневности как культурного текста.
Углубленное изучение мифосемиотических компонентов тюремной субкультуры базируется на теоретических и методологических исследованиях по теории и методологии маргинальной aнтpoпoJюгии (Р. Парк ", Э. Стоунквист''^, П. Гурин''^ и др.), онтологии и семиотике мифа и мифологического сознания (принципы структурной антропологии К. Леви-Стросса^^, концепция мифологического сознания Л. Леви-Брюля , исследование архетипов К. Г. Юнга , психоаналитические концепции
3. Фрейда'^, теория мифологического символизма Б. Малиновского'^), на семиотических исследованиях Ю. М. Лотмана*" и тартуско-московской семиотической школы, в том числе разработках мифопоэтического подхода В. Н. Топорова к явлениям культуры), академических трудах М. Элиаде , "УХ теории диалога М. М. Бахтина"" . Анализ фольклорного материала основан на структурном подходе к фольклорным текстам, представленном грудами В. Я. Проппа"'*, О. М. Фрейденберг^^, Е. М. Мелетииского"" и др.).
Научная новизна исследования '^ Park R. Е. Human migration and the marginal man // Amerikan Journal of Sociology. Chicago, 1928.
№6. Vol. 33.
"^^ Stonequist E. V. The Marginal Man. A Study in personality and culture conflict. N.Y., 1961.
'•' Гурин П. Маргинальная антропология. Саратов, 2000.
'^ Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 2001.
'^ Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. М., 1994.
'^ Юнг К. Г. Архетип и символ. М., 1991; Юнг К. Г. Душа и миф. Шесть архетипов. М., 1997.
'^ Фрейд 3. Избранное. Книга 1. М., 1990.
' ' Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998.
Заметки. (1968-1992). СПб., 2000.
'^ Топоров В. И. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического. М., ^^ Элиаде М. Аспекты мифа. М., 1995.
" Бахтин М. М. Собр. соч.: в 7 т. М., 1997.
'^' Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2004.
^^ Фрсйдснбсрг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997.
"'' Мелетинский Е. М. Поэтика мифа. М., 2006.
Новизна диссертационного исследования заключается в культурологическом осмыслении тюремной субкультуры как знаковой системы, ядро которой составляет мифосемиотический комплекс. В результате: • обоснована перспективность и результативность мифосемиотического подхода к изучению маргинального сознания осужденных в его функциональных значениях и влиянии на формирование системных характеристик тюремной субкультуры; • раскрыты возможности синтеза мифоссмиотики и маргиналистики в исследовании тюремной субкультуры; • в рамках мифосемиотического подхода рассмотрены пространственные, временные, иерархические, игровые и визуальные компоненты тюремной субкультуры, позволяющие выделить архетипическую природу данного феномена и раскрыть его культурологический потенциал; • систематизирован и проанализирован конкретный материал, отражающий специфику и природу мифологических концептов, составляющих дискурсивное поле тюремной субкультуры.
Положения, выносимые на защиту
1.Тюремная субкультура формируется на пересечении разных типов мировосприятия- массового и элитарного, профанического и сакрального, рационального и иррационального. В результате складывается с;южный мифосемиотический комплекс, который может быть представлен в виде системы, включающей институциональный, материальный, ценностный, поведенческий, игровой и другие компоненты.
2. Тюремная субкультура функционирует как совокупность знаковых кодов, что позволяет исследовать ее семиотическое прос1ранство.
3. Знаковое поле тюремной субкультуры базируется на синкретизме архаического и религиозного сознания, что формирует устойчивые механизмы трансляции обычаев, опьгга, властсотношений (инициальная обрядовость, игра, система заповедей, вербальная магия и т. д.).
4. Фундамент особого - мифологизированного — типа тюремной философии составляют фольклорно-мифологические установки, характеризующиеся этнокультурными особенностями.
5. Мифологизм, свойственный формам маргинального сознания, определяет семиотику хронотопа тюремной субкультуры. В его основе лежит оппозиция свое/чулсое, которая характеризуется многообразием коннотаций, выходящих за пределы замкнутой субкультурной системы и охватывающих практически все сферы жизненного пространства.
Личный вклад автора исследования состоит в культурологическом рассмотрении мифосемиотических смыслов тюремной субкультуры, взятых в аспекте маргинального сознания.
Теоретическая значимость диссертационного исследования заключается в углублении представлений о механизмах трансляции устойчивых форм культуры в процессе их трансформации в социокультурном пространстве маргинального типа; перспективно в теоретическом отношении использование возможностей разных методологических подходов, позволяющее расширить границы научной интерпретации культурных текстов посредством дальнейшей разработки понятийного аппарата комплексных исследований культуры.
Практическая значимость работы заключается в том, что его результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения истории и теории культуры, социологии культуры, культурной антропологии, семиотики. Основные положения и материалы диссертационного исследования могут найти применение в вузовских учебных курсах соответствующих дисциплин, в системе поствузовского образования.
Материалы диссертации могут быть предложены в качестве учебно-практического пособия для социальных педагогов и психологов.
работников центров социальной адаптации, специалистов-практиков в сфере организации работы с молодежью.
Апробация работы. Основные положения диссертации апробированы в докладах на международных, всероссийских и региональных конференциях в период 2005-2009 годов и отражены в 9 публикациях.
Результаты работы введены в учебный процесс в ходе преподавания учебных дисциплин «Молодежные субкультуры», «Социальная работа в учреждениях исполнения наказаний», читаемых диссертантом в Вятском государственном гуманитарном университете.
Работа обсуждалась на кафедре культурологии и рекламы Вятского государственного гуманитарного университета и рекомендована к защите.
Структура и объем диссертационного исследования определены постановкой задач. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего более 300 наименований.
Общий объем диссертационного исследования — 145 страниц.
Тюремная субкультура как проблемное поле культурологических исследований и возможности семиотического подхода
В последнее десятилетие феномен тюремной субкультуры вызывает большой интерес представителей разных сфер гуманитарного знания. Это связано с возросшей значимостью полидисциплинарных исследований культурных феноменов как в отечественной, так и в зарубежной науке. При этом область научного интереса охватывает все большее количество социальных явлений, которые рассматриваются как перспективные в научном отношении. Безусловно, тюремная субкультура в последнее время попадает в поле зрения многих дисциплин, но в контексте обозначенной проблематики представлен обзор лишь тех методологических концепций, которые принципиально важны для комплексных гуманитарных исследований, главным образом культурологического и философско-антропологического циклов.
Прежде чем перейти к анализу научных направлений, необходимо определиться с понятийным аппаратом, окончательно не устоявшимся в названной сфере. Субкультура мест изоляции преступников как социальное явление известна обществу с древности; но в использовании термина «тюремная субкультура» необходимо иметь в виду хронологические рамки появления тюрем и формирования тюремной системы" . Кроме того, научный интерес представляет феномен русской тюремной субкультуры как явление, не имеющее аналогов в мировой культуре. Естественно, тюремная субкультура любой страны специфична, однако именно в России понятие тюрьма приобрело статус не только социального, но и культурно философского явления, так как концентрировало идеологические, историко-культурные особенности и ментальные характеристики того пространства, в котором она формировалась. Что же касается правомерности применения определений «русская» или «российская» тюремная субкультура, то здесь, на наш взгляд, определяющим является не геополитический, а знаковый аспект. Термин «русский» охватывает целый комплекс характеристик, выходящих далеко за пределы национальной принадлежности; он указывает на определенное социально-культурное пространство, несущее выраженную семиотическую нагрузку. Так, например, устойчивым и даже стереотипизированным является, понятие «американская мечта» - в повседневном восприятии оно раскрывает комплекс значений, соотносимых с определенным социально-культурным ареалом. Аналогичным образом -знаково и целостно воспринимается образ «русской души», «русской идеи», «русского бунта» и «русской тюрьмы».
Пристальное внимание к социокультурным аспектам отечественной тюремной субкультуры началось еще в XIX веке, когда европейская научная мысль вовлекла отечественных пенитенциаристов28 в комплексное исследование пространства тюремной жизни. Уже к началу XX столетия в России были сформированы такие аспекты изучения тюремной субкультуры, как правовые, исторические, педагогические, философские и психологические. Последние и составили основу культурологических исследований феномена русской тюрьмы в XX- XXI веках.
Феномен маргинального сознания в контексте тюремной субкультуры
Особый интерес для исследования представляет маргинальная природа тюремной субкультуры, имеющая достаточно сложную структуру. Феномен маргинальности уже семиотичен, так как определяет пространственное положение субкультуры в контексте общества, что выражается в традиционных для культуры оппозициях: своё-чужое, хаос-порядок, жизнь-смерть и т.д. Научный интерес представляет символика, посредством которой осужденные маркируют своё пространство повседневности. Тюремная субкультура является одной из самых протяженных в истории маргинальных структур. В отличие от многих вытесненных обществом социальных групп (бомжи, мигранты и т.д.), осужденные находятся в ситуации еще и физической изоляции. Вхождение в тюремную субкультуру означает, по сути, полный разрыв связей с базовой социальной средой. Теряя привычные, устойчивые ориентиры, осужденный приходит к необходимости конструирования нового мира, способного в какой-то мере воссоздать необходимые для индивида социальные условия. Проблема заключается в том, что, с одной стороны, тюремная субкультура воспринимается обществом как чужая и опасная, как некое инородное тело. С другой же стороны, сама субкультура позиционирует себя неоднозначно: одна часть ее представителей, находясь в изоляции, но, избегая ее субкультурного влияния, продолжает ощущать свою принадлежность к социуму, другая часть осужденных предпочитает утвердиться в новой среде, обжить ее, тем самым, примкнув к новой социальной общности. Пограничный по отношению к обществу статус имеют обе категории осужденных, однако внутри самой субкультуры они имеют разное положение: например, «активисты» -осужденные, состоящие в активе отряда или исправительной колонии и взаимодействующие с представителями администрации — часто воспринимаются другими осужденными как аутсайдеры. Таким образом, по можно понимать не только положение группы или личности по отношению к обществу, но и статус в самой субкультурной среде. Неоднородность тюремного населения, обусловленная необходимостью сосуществования людей, характеризующихся разнообразными видами девиантных и делинквентных состояний, ведет к возникновению напряжения и конфликтообразующих факторов внутри субкультуры. Американский социолог Роберт Парк, размышляя над спецификой маргинального человека, отмечал, что маргинальная личность является следствием меж- и внутрикультурных конфликтов, влекущих за собой возникновение новых сообществ и культур. Последствиями подобной субкультурной маргинальное выступают утвердившиеся в тюремной среде иерархические группы, те или иные формы неадекватного поведения, - от агрессивного до аутического, а также обширная сфера неинстинктуальных видов психической рефлексии — в первую очередь — знаковое пространство «тюрьмы» и маргинальное искусство. «Судьба обрекает этих людей на существование в двух мирах одновременно; вынуждает их принять в отношении обоих миров роль космополита и чужака.».59 В этой связи на первый план выступает специфика внутреннего мира маргинального человека, осваивающего межкультурное пространство и находящегося на стыке двух культур. Парк предлагает модель маргинального гибрида, утратившего связь с прежним сообществом и отрицаемого новым, возможность адаптации к которому весьма призрачна. Сформированное пограничным пространством деструктивное сознание никогда не позволит индивиду ассимилироваться в какой-либо культурной среде. Парк также отмечает особенность сознания маргинального человека - его способность к относительной независимости, упорство, широту кругозора: «Маргинальный человек всегда более цивилизованное существо» .
Примечательно, что другой американский социолог Эверетт Стоунквист в своей монографии «Маргинальный человек»61 рассматривал явление социально-культурной пограничности в более позитивном ключе: он полагал, что в процессе освоения нового статуса человек способен развить в себе новые качественно отличающиеся от прежних способности. Исследуя маргинальную специфику тюремной субкультуры, мы пришли к выводу о том, что именно эта особенность маргинального сознания провела к формированию тюремной общины, в которой возможен сложный синтез многих культурных традиций. Тюремная субкультура всегда существовала на стыке сразу нескольких форм мировосприятия: между массовым сознанием и элитарным, профаническим и посвященным, суеверным и рациональным, мифологическим и вполне научным.
Семантика коммуникативных моделей тюремной субкультуры
Поведение людей в ситуации несвободы довольно хорошо изучено на материалах, полученных в ходе экспериментов: группы «проживают» аналогичные стадии социализации — от изначального хаоса до предельно возможной в заданных условиях социальной и семантической организации пространства. Подобные исследования дают возможность обозначить вектор движения тюремного сообщества к формированию системы актуальных для него норм и ценностей, являющихся, в определенном смысле, единственно верным способом упорядочить окружающий мир, сделать его максимально приемлемым для проживания. Так, А. Н. Олейник отмечает: «По аналогии со стремлением каждой закрытой социальной группы разрабатывать свои собственные законы социальной жизни заключенные создали особую «конституцию» тюремной жизни» . В этой связи следует отметить, что тюремная субкультура как семиотическое пространство не является замкнутой системой, и любые созданные ею законы не могут считаться в прямом смысле собственными. Однако она, как любая субкультура, включена в культуру и использует ее нормы и ценности на правах подсистемы. Т. В. Щепанская, определяя общие принципы взаимосвязи субкультур с культурой, выделяет, в первую очередь, их неспособность к самовоспроизводству: «Отличие субкультур видят в том, что они ... используют коды своей культуры, из которых заимствуют символы, несколько их трансформируя или перекодируя» .
Бесспорно, тюремная субкультура является неотъемлемой частью общества, в определенной степени отражает его особенности и трансформируется вместе с ним. Специфические механизмы саморегуляции общественной жизни, формировавшиеся на протяжении истории человечества, были адаптированы к потребностям тюремной субкультуры и прижились в ней, делая тюрьму своего рода микропроекцией «большого мира». Хотя на определенных уровнях развития социума мы можем наблюдать обратное влияние: А. Н. Олейник, сопоставляя нормы постсоветского общества с нормами тюремной камеры, делает выводы о том, что тюрьма в буквальном смысле растворяется в обществе, распространяя свое влияние на различные его сферы . Эту мысль также развивает А. Мокроусов, опровергая тезис о замкнутости тюремной субкультуры: «Тюрьма ... не далека и не абстрактна, но в каком-то смысле внутри каждого из нас» .
Интерес в этой связи вызывает не столько сам факт заимствования культурных кодов, сколько те механизмы, которые тюрьма включает для их трансляции в свою среду, а также принципы адаптации этих кодов в новых условиях. Физическое пространство тюремной субкультуры настолько специфично, а ценностные ориентиры так не соответствуют логике общественного сознания, что не всегда возможно определить генезис интересующего нас элемента, его семантическое значение, зачастую усвоенное носителем бессознательно. Исследование знакового поля тюремной субкультуры подразумевает анализ субкультурной коммуникации92, формирующей общую систему символов.
Попытаемся выделить основные модели, в рамках которых осуществляется субкультурная коммуникация . Параллельно эти модели используются тюремной субкультурой в процессе самоидентификации и способствуют восприятию тюремного мира как целостной, институализированной сферы общественной жизни.
Наиболее устойчивой коммуникативной моделью тюремной субкультуры являются традиции и обычаи 4, а следование им становится обязательным условием благополучного существования даже не столько самого индивида, сколько общины в целом. На уровне общины-рода выделяется два основных уровня функционирования его традиций. Первый делает возможным организовать групповой характер поведения человека в тюремном сообществе. На данном уровне четко прослеживается потребность тюрьмы к упорядочению изначально разрозненных элементов своего пространства. Население тюремного мира представляет собой дезорганизованную массу с известным набором психологических и социокультурных характеристик толпы. Каждый элемент в отдельности — деструктивен, слаб, бесполезен для нужд сообщества и вместе с тем может быть опасен. В этом контексте важен уклад, четко регламентированный и исторически сложившийся, который организует толпу, структурирует ее элементы, и узаконивает место и функции каждого в системе воспроизводства норм и ценностей тюремного мира, а установленный порядок охраняется мощным пластом традиций и главным образом — ритуалом. С другой стороны, деперсонализация личности и складывание группового сознания, подчиняющего индивидуальность человека определенным нормам, обеспечивает поддержание заданных субкультурных устоев.
