Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Феномен любви как константа в социокультурных традициях 15
1. 1 Любовь как экзистенциальная константа бытия личности 15
1.2 Полисмысловое понимание любви в ценностной системе культуры 36
Глава II. Ответственность - субстанциальная основа любви 67
2.1 Ответственность и любовь: социокультурный контекст взаимосвязей и отношений 67
2.2 Благотворительность как проявление социальной ответственности 100
Заключение 139
Список использованных источников
- Любовь как экзистенциальная константа бытия личности
- Полисмысловое понимание любви в ценностной системе культуры
- Ответственность и любовь: социокультурный контекст взаимосвязей и отношений
- Благотворительность как проявление социальной ответственности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В начале XXI в. формируется качественно новая система мировоззренческих установок «постсовременной» культуры, связанная с поливариантным восприятием мира. В течение последних десятилетий социокультурная ситуация предъявляет новые требования к пониманию любви как в общественном сознании, так и в теоретических исследованиях. Современная цивилизация привносит новое (но не всегда самое удачное) в межличностные отношения, которые так или иначе связаны с проблемой любви.
Постмодернистская культура, значительно трансформировав социокультурную среду и социокультурные смыслы жизни, отрицает ее интимность, «деконструирует» эстетико-сакральное пространство любви, превращает ее в сферу сугубо материальных удовольствий. В этих условиях возрастает необходимость социокультурного анализа феномена любви в качестве константы культуры.
На фоне девальвации нравов XXI в. истинная любовь в ее классическом понимании, несущая в себе социальную ответственность, способна преобразовать экзистенциальное бытие человека, стать универсальным детерминантом социальных процессов. В этом плане любовь как форма экзистенциального переживания человека, выступая как средство преодоления отчуждения человека от человека, человека от мира, представляет собой гармонический объединяющий принцип.
В рамках современной культуры требуется новое прочтение таких разновидностей любви, как любовь человека к Богу, гражданина к своей Родине, любовь к власти, любовь между мужчиной и женщиной, между братом и сестрой, между родителями и детьми, любовь к себе, к эстетике природы, любовь как милосердие и благотворительность. Как пишет М. М. Бахтин: «Только любовь может увидеть и изобразить внутреннюю свободу предмета… Только для любви раскрывается абсолютная непотребимость предмета, любовь оставляет его целиком вне себя и рядом с собой (или позади). Любовь милует и ласкает границы; границы приобретают новое значение. Любовь не говорит о предмете в его отсутствие, а говорит о нем с ним самим».
Разнообразие и множественность накопленных мировой культурной и философской традициями трактовок, касающихся проблемы человеческой любви, их противоречивость и эклектичность в рамках частнонаучных гуманитарных парадигм, определили особую необходимость в глубоком и всестороннем анализе данного феномена в свете достижений современной философской и культурологической мысли. Многогранность феномена любви как сферы бессознательного и сознательного, спонтанного и упорядоченного, рационального и иррационального актуализирует исследование ее в качестве социокультурной константы экзистенциального бытия современного человека в контексте современной постмодернистской культуры.
Степень научной разработанности проблемы. Любовь как элемент культуры всегда привлекала внимание ученых, мыслителей в различных областях гуманитарных знаний. Культурфилософские идеи о любви связаны с мировой культурой и находят истоки в следующих образцах зарубежной философской мысли: работах Аристотеля, А. Августина, Дж. Бруно, Ф. Бэкона, М. Вебера, Г. В. Ф. Гегеля, И. В. Гёте, Л. Валла, И. Канта, Конфуция, С. Кьеркегора, Ф. Ларошфуко, А. Макинтайра, Ф. Ницше, X. Ортеги-и-Гассета, Платона, Плутарха, Ж.-П. Сартра, Софокла, Л. Фейербаха, М. Фичино, В. Франкла, У. Эко и др. Наряду с этим диссертант вводит в научный оборот труд по проблемам любви англоязычного автора Л. Секомб, который на данный момент не имеет публикаций в переводах на русский язык.
Интерпретация любви находит широкое распространение в отечественной социокультурной мысли, где во главу угла ставится жертвенная, бескорыстная любовь. В этом контексте феномен любви рассматривали крупные мыслители и философы: М. М. Бахтин, С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев, Ф. М. Достоевский, И. А. Ильин, Д. С. Лихачев, А. Ф. Лосев, В. В. Розанов, В. С. Соловьев, Л. Н. Толстой, С. Н. Трубецкой и др.; современные отечественные философы: Р. Г. Апресян, О. И. Мачульская, В. М. Розин, О. К. Румянцев, Ю. Б. Рюриков, П. А. Сорокин, Е. Н. Шапинская, В. П. Шестаков и др. Эти ученые сформировали философско-антропологический и культурологический дискурсы по проблемам любви. Вопросы духовного бытия человека находят отражение в трудах отечественных ученых: Н. И. Ворониной, А. А. Гусейнова, Е. А. Мартыновой, Е. В. Мочалова, В. С. Степина и др.
Любовь как единый универсальный мировой принцип представлена в трудах отечественных исследователей – Н. А. Бердяева, В. С. Соловьева и зарубежных – Гесиода, Дж. Бруно, М. Фичино, Эмпедокла и др., как духовное основание бытия человека находит отражение в трудах Аврелия Августина, Д. Алигьери, И. Канта, С. Кьеркегора, Ф. Петрарки, Платона, Сократа, М. Фичино, Э. Фромма, М. Фуко и др.
Философско-психологический контекст любви стал предметом исследования в трудах Г. Маркузе, А. Маслоу, З. Фрейда, Э. Фромма, К. Хорни.
Исследованием феномена любви в контексте экзистенциального бытия человека занимались М.-А. Бейль (Стендаль), С. Кьеркегор, X. Ортега-и-Гассет, Ж.-П. Сартр, В. Франкл и др.
В социально-философском аспекте любовь исследовалась в работах И. Канта, Дж. Локка, Л. Фейербаха и др. Любовь как один из концептов языка и культуры рассматривал Ю. С. Степанов.
Для освещения проблемы полисмыслового понимания любви диссертант анализирует труды многих авторов, в частности, Д. Алигьери, И. Канта, С. Кьеркегора, К. С. Льюиса, Э. Паунда, Ф. Петрарки, Плутарха, Сократа, Софокла, Э. Фромма, М. Фуко, Эмпедокла и др.
Для анализа взглядов философов прошлого на проблему любви автор обращается к работам отечественных ученых – Г. В. Драча, Е. Л. Дубко, И. А. Ильина, А. Ф. Лосева, В. М. Розина, Ю. Б. Рюрикова, В. С. Соловьева, А. В. Семушкина, Е. Н. Шапинской и др.; зарубежных – А. Боннара, А. Нигрена, Д. Ружмона, Дж. Сантаса и др.
Виды любви исследовались следующими мыслителями: родительская любовь – Х. Йонасом, Э. Фроммом, К. Хорни, В. С. Соловьевым и др.; половая любовь – М. Фуко, З. Фрейдом, Н. А. Бердяевым, В. В. Розановым и др.; куртуазная любовь – К. С. Льюисом, Э. Паундом, М. М. Бахтиным и др.; любовь к Родине (патриотизм) – И. Кантом, К. С. Льюисом, Алексием II, Н. М. Карамзиным, В. А. Кольцовой, В. А. Сосниным, Л. Н. Толстым и др.
Этический аспект любви присутствует в Библии, Коране, а также в трудах Аристотеля, Л. Валлы, Г. Гегеля, И. Канта, С. Кьеркегора, А. Ф. Лосева, А. Макинтайра, Ф. Ницше, Плутарха, Ф. Петрарки, Л. Фейербаха, А. Швейцера, Р. Г. Апресяна, Б. П. Вышеславцева, А. А. Гусейнова, Ф. М. Достоевского, В. М. Розина, А. П. Скрипника, Л. Н. Толстого и др.
Концептуальные идеи философии любви проанализированы экзистенциалистами – Х. Ортега-и-Гассетом, Ж.-П. Сартром, М. Хайдеггером – и представителями «диалогической философии» ХХ века, которая в отечественной науке представлена М. М. Бахтиным, С. Л. Франком; в западноевропейской – М. Бубером, Э. Фроммом и др.
Дискурс любви в культуре и философии постмодерна охватывают работы Ж. Бодрийара, П.-Ф. Гваттари, Ж. Делеза, Ж.-Ф. Лиотара, М. Сарупа, П. Слотердайка, М. Фуко и др.
Кроме того, в последние десятилетия феномен любви анализировался в ряде диссертационных исследований следующих направлений: этико-философские аспекты эроса в духовной культуре (А. Г. Абрамова, 1998); как смысложизненная ценность (М. В. Базарова, 2008); как стремление к социальному благу посредством социальной ответственности (А. В. Белов, 2011); с точки зрения аффективного морального зла – ревности (С. В. Журавлева, 2009); как объект мистико-трансцендентного исследования (О. А. Канышева, 1994); как лингвокультурный эмоциональный концепт (Л. Э. Кузнецова, 2005); в русской языковой картине мира (Е. В. Лобкова, 2005); как исторический пример благотворения и милосердия (И. В. Антонович, 2003; Б. Т. Покотилова, 1998); как культурно-историческая форма экзистенциального переживания (А. В. Севастеенко, 2002); как социокультурная универсалия (Е. Н. Шапинская, 1997).
Проблемы констант широко исследованы в научной литературе: естественнонаучные – И. А. Акчуриным, И. Н. Барыгиным, В. В. Васильковой, В. С. Степиным, И. П. Яковлевым и др.; различные стороны констант культуры – А. А. Давыдовым, В. А. Луковым, С. В. Лурье, Н. А. Люрья, В. С. Степиным и др. и Г.-Г. Гадамером, Г. Зиммелем, Г. Лейбницем. Феномен констант культуры как вечных образов изучал Б. Н. Гайдин в диссертационном исследовании (2009).
Сравнительный анализ констант с концептом и универсалиями культуры провели П. С. Гуревич, Е. С. Кубрякова, Д. С. Лихачев, В. А. Маслова, Л. А. Микешина, О. К. Румянцев, Ю. С. Степанов, П. А. Сорокин и др.
Ответственность как методологическое основание человеческого бытия и как социальный регулятор раскрыта в сочинениях Аристотеля, Ф. Бэкона, Т. Гоббса, Конфуция, К. Маркса, Э. Фромма, Ф. Энгельса и др.; социальный аспект ответственности – Аристотелем, М. Вебером, В. В. Знаковым, Э. Гидденсом, Э. Дюркгеймом, Х. Йонасом, А. Маслоу, Ж. П. Сартром, Л. Фейербахом и др.; правовой аспект – Аристотелем, П. А. Гольбахом, А. Ш. Арутюняном, Б. Л. Назаровым, И. Е. Туркиной и др.; этический аспект – Б. Т. Лихачевым, Н. А. Минкиной, С. И. Соболевским, Э. Фроммом; психологический – Н. А. Бердяевым, Г. Блумером, В. В. Знаковым, В. Франклом и др.
В социальной жизни любовь находит свое выражение в конкретных действиях. Определенный круг источников посвящен практическому проявлению любви в виде благотворительности и меценатства в России конца XIX – начала XX вв. Культурологический аспект благотворительности и меценатства рассматривается в отечественной историко-культурной мысли О. П. Алексеевой, Р. Г. Апресяном, З. В. Бражниковым, П. В. Власовым, М. Л. Гавлиным, Ф. А. Дорофеевым, О. П. Зубец, Ю. М. Лотманом, Т. В. Миташкиной, А. Е. Соболевской, Г. Н.Ульяновой, М. В. Фирсовым; в западноевропейской – П. Чичовачки и др. Проблемы благотворительности региона (Мордовии) рассмотрены И. Д. Ворониным, Ю. Л. Цинговатовым и др.
Таким образом, на достигнутом уровне разработанности проблемы стало возможным осуществить анализ полифункционального феномена любви от классики до постмодерна и репрезентировать ее в качестве социокультурной константы. Исследования проблемы под таким углом зрения ранее не проводилось.
В основу научной гипотезы диссертации положено предположение, что любовь как сложное социокультурное явление в общественном и индивидуальном сознании обретает значение константы культуры только в сопряжении с конкретными принципами: ответственностью, уважением, верностью, милосердием, состраданием, заботой, долгом, патриотизмом и т. д., базовым среди которых является ответственность. Посредством проявления ответственной любви личность реализует свои социально значимые действия и поступки, в том числе благотворительность, способствует духовной самоорганизации общества, разрешению многих социальных и культурных кризисных проблем, развитию общества в целом.
Объект исследования – любовь как феномен культуры.
Предмет исследования – любовь как социокультурная константа бытия человека.
Цель исследования – комплексный теоретико-методологический анализ полисмыслового феномена любви в качестве социокультурной константы бытия человека, как фактора общественной самоорганизации и социальной устойчивости.
Для достижения поставленной цели в работе формулируются и решаются следующие задачи:
– исследовать содержание социокультурных констант;
– раскрыть полисмысловую сущность любви в ценностной системе культуры;
– обосновать понятие «ответственная любовь» как социокультурное состояние;
– раскрыть феномен благотворительности как проявление любви.
Теоретико-методологическая основа работы. Диссертационное исследование, проводившееся на стыке таких наук, как философия, культурология, этика, психология, история предполагало комплексный характер методологии, позволившей всесторонне и целостно раскрыть сущность любви как социокультурной константы.
В основу работы положены следующие подходы: конкретно-исторический, системный, функциональный, культурологический, антропологический и синергетический. Также в работе применяется личностно-деятельностный подход, на основе которого выявляется соотношение различных антропологических и социокультурных констант человеческого и социального бытия: долга, свободы, духовности, любви.
Обозначенные подходы конкретизируются в философско-культурологических принципах, ключевыми среди которых являются принципы историзма, конкретности, целостности, развития, гуманизма, объективности, самоорганизации.
Сложность и многогранность предмета исследования предопределили использование следующих методов:
– сравнительно-исторического, с помощью которого выявлено общее и особенное в историко-культурном понимании любви, достигается познание различных исторических ступеней развития одного и того же явления ответственности, анализируется социокультурная взаимосвязь любви как константы с принципом ответственности;
– интегративного, позволившего синтезировать достижения в различных областях научного знания для решения задач, поставленных в настоящем исследовании;
– аксиологического, обосновывающего место констант культуры в системе социокультурных ценностей;
– логической реконструкции, который позволил представить любовь не только как психоэмоциональное чувство, но и как социокультурную константу, базирующуюся на принципе ответственности. В частности, на основе реконструкционного метода выделены основные этапы формирования социокультурной ответственности в России конца XIX – начала XX веков на примере благотворения и меценатства конкретных исторических лиц, также раскрыта духовно-патриотическая обусловленность этого принципа.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
1. Дополнена иерархия социокультурных констант посредством введения понятия любви в ее структуру. В этой иерархии любовь представлена не только аксиологической, но и праксиологической составляющей духовности человека.
2. Комплексно проанализированы основные методологические и теоретические подходы к полисмысловому феномену любви и определена ее роль в ценностной системе культуры.
3. Выявлены сущность, содержание, структура и смысл феномена социальной ответственности как субстанциальной основы (фактора) формирования в общественном сознании идеала любви и ее константного проявления.
4. Доказано, что благотворительность и меценатство как социокультурные процессы России конца XIX – начала XX веков выступают проявлением ответственной любви и выражением патриотической гражданской любви к отечеству.
Положения, выносимые на защиту:
-
Современная иерархия констант представлена естественными и социокультурными науками. Первые имеют количественное выражение в рамках природы, а вторые – качественное выражение действий человека по отношению к другому, обществу и миру. Константы культуры выступают стандартами-эталонами, регулирующими экзистенциальную устойчивость общества независимо от динамики социальной жизни. Они остаются актуальными культурными ориентирами, которые в исторически преходящих культурных контекстах сохраняют свой изначальный смысл и при этом легко адаптируются с содержаниями, актуальными для конкретной исторической ситуации. Репрезентация любви как одной из социокультурных констант бытия человека обусловлена тем, что в ней сливаются две ипостаси – духовная и витальная. Сведение ее лишь к физиологическим потребностям человека неминуемо ведет к кризису общественной морали и культуры в целом.
2. Ретроспектива конкретных «образов» любви, сформированных в зависимости от исторической ситуации и соответствующих потребностей, с одной стороны, подчеркивает полисмысловую сущность любви, с другой – свидетельствует о том, что в ценностной системе каждого культурно-исторического контекста она сохраняет свой постоянный смысл: любовь как единый универсальный космический принцип бытия мира (античность); смиренная любовь, свободная от плотских страстей, в центре которой только бог (средневековье); романтически-возвышенная, но при этом жизненно обусловленная любовь (Возрождение); телесная любовь, фривольный эротизм, «игра в любовь» (Новое время).
Современная постмодернистская культура, основываясь на принципе деконструкции, перестала видеть в любви стандарты культуры и нормы морали, в связи с чем меняются акценты в принципах и смыслах любви. Сегодня для того, чтобы стать «нивелиром» пограничного состояния между созидательной и разрушительной силами развития общества, любовь должна основываться на принципе ответственности.
3. В настоящее время выделяют две концепции ответственности: классическую и неклассическую. Согласно классической концепции субъект действия несет ответственность за последствия своих действий. Как носитель ответственности он самостоятелен и сам определяет свои действия и их следствие. Классической концепции соответствует понятие свободы субъекта.
Неклассическая концепция ответственности принадлежит постсовременной культуре и состоит в том, что субъект является представителем мира, группы и так далее, наполненных взаимосвязями, случайностями, неопределенностями. Эта концепция предполагает, что достаточно трудно выделить ответственность каждого человека, поэтому в поисках эффективного действия принципа ответственности рождается «круговая порука».
Объединяющим свойством обеих концепций является свойство личности отвечать, готовность (установка) к ответу и экзистенциальная потребность человека в самореализации и самопознании, когда его становление осуществляется в рамках готовности измениться, принять ответственность за другого человека, культуру, общество, цивилизацию, будущее. Таким образом, ответственность является, прежде всего, культурным и социальным отношением, необходимым для прогресса общества и культуры. Это обусловливает связь ответственности и любви. Базовыми условиями формирования любви, на наш взгляд, являются ответственность личности и нравственно-ответственное сознание. Принцип социальной ответственности обеспечивает солидарность, взаимопомощь, сопричастность, сострадание другому. Через такую заботу человек обретает самого себя, смысл своего бытия в жизни.
Ответственная любовь формирует границу между дозволенным и недозволенным, свободой и ответственностью, добром и злом. Отклонение в противоположную сторону и безответственное отношение к объекту любви превращает последний в средство физического потребления, а процесс любви в волюнтаризм. В таком контексте ответственность, выступая субстанциальной основой любви, самоорганизует личность и общество.
4. Духовное содержание благотворительности и меценатства как проявлений ответственной любви в России конца XIX – начала XX вв. заключается в том, что субъект, проявляя заботу о другом человеке в процессе благотворительной деятельности, выполняет свой долг перед обществом, государством, нравственно совершенствуется. Здесь любовь выступает не как эмоциональный порыв, а как моральный закон солидарности, взаимопомощи, сопричастности, сострадания.
Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты проведенного исследования, раскрывая особенности развития феномена любви как социокультурной константы, расширяют возможности современной теории культуры и задают новые направления в исследовании данного феномена. Практическая значимость исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы при разработке общих и специальных курсов по культурологии, философии, этике, психологии.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы изложены в трех главах коллективных монографий (общий объем 2,3 п.л.); в 18 статьях, девять из которых опубликованы в изданиях, включенных в перечень ведущих рецензируемых научных журналов ВАК: «Гуманитарные науки и образование: научно-методический журнал» (Саранск, 2011, 2012, 2013), «Теория и практика общественного развития: научный журнал» (Краснодар, 2011, 2013), «Сибирский педагогический журнал» (Новосибирск, 2012), «В мире научных открытий: научно-методический журнал» (Красноярск, 2013). Результаты исследования обсуждались на международных (Баку, 2010; Саранск 2009-2012); всероссийской (Саранск, 2010); межвузовской (Иваново-Шуя, 2011) научно-практических конференциях.
Результаты исследования вошли в проект в рамках реализации федеральной целевой программы Министерства образования и науки РФ «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009 – 2013 годы «Методология развития социокультурных констант образовательного пространства инновационного вуза в структуре устойчиво развивающегося общества» (Соглашение № 14.B37.21.0989 от 07 сентября 2012 г.).
Структура работы. Поставленные цель и задачи определили структуру диссертации. Она содержит 166 страниц и состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка, включающего 234 наименования.
Любовь как экзистенциальная константа бытия личности
В начале XXI века господство в личностном сознании ценностей культуры постмодерна с присущим ей преобладанием эклектичности и поливариантности морально-нравственных систем привело к тому, что ученые и многие передовые умы эпохи начали осознавать необходимость признания определяющей роли социокультурных констант в общественном развитии. В условиях систем, перестающих иметь четкие и обоснованные социальные и культурные идеалы в качестве вечных констант, человек лишается смысла своего бытия в мире [64]. На наш взгляд, среди таких констант особое место занимает понятие любви. Просто апелляция к любви как к понятию в методическом и практическом плане не раскрывает ее роли во взаимодействиях человека и общества. Лишь глубокое социокультурное рассмотрение ее сущности и содержания с позиции теоретического осмысления с другим понятием - константой, также являющимся предметом нашего исследования, может явиться серьезным анализом, ставящим своей целью исследование моральной природы социокультурной устойчивости. Любовь как константа вполне может быть принципом устойчивого развития общества. Здесь предстоит решить ряд задач философского характера: осмыслить различения нравственных ценностей и представить категорию «любовь» как константную основу экзистенциального существования (Dasein - М. Хайдеггер) человека. Это и будет являться предметом исследования.
Для начала нам предстоит проанализировать само понятие «константа» и его культурологическую взаимосвязь с такими идентичными понятиями, как «универсалия культуры» и «концепт». В «Словаре иностранных слов» «константа» (от лат. constans (constanstis) - постоянная) означает - постоянная величина [99; 253].
В мире нет абсолютно закрытых систем, равно как абсолютно открытых. Система как комплекс взаимодействующих и взаимосвязанных между собой элементов всегда имеет связь с внешней средой. Общество является открытой системой со сложным комплексом отношений, подверженных многим изменениям. Но его устойчивость всегда регулируется и поддерживается постоянством элементов внутренней среды. Современная наука даже вводит следующее понятие, являющееся законом устойчивого и прогрессивно развивающегося общества, - положительный синергетизм. Т. е. любая социальная система прогрессирует за счет однонаправленных продуктивных действий всех ее членов, что не суммирует, а преумножает конечный эффект действий. Однако мультипликативность (преумножение) как закон работает тогда, когда у всех членов общества, находящихся в неизбежных системных взаимодействиях, высока общая культура и мораль.
К сожалению, нет практического обоснования положительного синергетизма, но на его основе мы вводим гипотезу, что существуют константы - несомненные социокультурные концепции, обусловливающие мультипликативность в положительном синергетизме. Предпосылки и истоки поисков констант уходят в античную культуру, в культуру древневосточных цивилизаций. Еще в рамках древних цивилизаций осмысливался изменчивый характер культуры. Однако люди понимали, что существуют некоторые основополагающие принципы, которые продолжительный период времени обеспечивали стабильность бытия и выживание общества. Первые попытки осмысления постоянных основ социальной жизни встречаются у Гераклита, Парменида, Платона, стоиков, гностиков. Хотя культурным, познавательным актом на этом пути можно считать описание в древнегреческой мифологии победы Зевса и богов над титаном Кроносом. По смыслу это означает победу познаваемого, постоянного, упорядоченного над мифическим временным, непознанным и хаотическим. Такой подход рождает уверенность в существовании определенных постоянных - констант. Научное исследование констант начинается в рамках естественных наук. Можно выделить большое количество констант физики (допустим, всем известное число 71 (3,14...), получаемое в результате деления длины окружности на радиус. Общеизвестно, что Пифагор развивал идею гармонии и распространял ее на весь космический порядок. В эпоху Возрождения Леонардо да Винчи вывел константу, характерную уже для творений человека -«золотое сечение», математически выразив в виде дроби АВ/АС = ВС/АВ = 0,618... [119; 27]. Акчурин И. А. пишет о «...фундаментальной мировой постоянной — так называемой «постоянной тонкой структуры, равной всего 1/137» [3; 9-10]. А. Эддингтон определяет систему мировых констант как проявление самостоятельности бытия «... идеальных математических форм, выражающих гармонию природы и ее законов» [100].
Открытие и изучение констант также происходит в рамках наук, изучающих проблемы жизни. Например, если анализировать общий механизм констант живого, то «практически все характеристики внутренней среды (константы) организма непрерывно колеблются относительно средних уровней, оптимальных для протекания устойчивого обмена веществ... Допустимый диапазон колебаний для разных констант различен. Незначительные отклонения одних констант могут приводить к существенным нарушениям обменных процессов - это так называемые жесткие константы» [197]. На наш взгляд, в рамках социокультурных констант от понимания любви во многом зависят области жизни человека и общества (демография, политика, духовная жизнь и т.д.).
Общеизвестно, что все жизненные процессы организма направлены на поддержание постоянства (констант) условий жизни во внутренней среде этого организма. Так называемый гомеостаз является относительно динамическим постоянством внутренней среды и устойчивости физиологических функций организма. Основным механизмом поддержания гомеостаза является саморегуляция организма, которая представляет собой такой вариант управления всеми процессами организма, при котором отклонение определенной физиологической функции или в определенном смысле константы внутренней среды от нормального уровня, обеспечивающего устойчивую жизнедеятельность, становится причиной возвращения этой функции (константы) к исходному уровню.
В ходе эволюции естественный отбор живых организмов выявил общие механизмы управления процессами адаптации к среде обитания (эндокринные, нейрогуморальные, иммунологические и др.), которые обеспечивают относительное постоянство внутренней среды организма [197]. У человека гомеостатические механизмы достигли наивысшего совершенства и встречаются не только в процессах физиологического существования, но и в духовной жизни, культуре. Они изучаются не только естественными науками, но и гуманитарными и применяются как по отношению к функционированию внутреннего мира живых организмов, так и к внутреннему духовному миру человека, обществу и культуре.
Полисмысловое понимание любви в ценностной системе культуры
Как показывает жизнь, любовь строится и проявляется в отношениях людей как привязанность и дружба, как страсть и обожание, как любование и увлечение, как жертвенность и долг, как крест и собственничество, как рабство и угнетение. Источниками любви являются и красота, и осознание долга, и духовность, и бессознательные, подсознательные, спонтанные импульсы, всплески страсти.
В рамках постмодернистской культуры «в слово любовь в философской, художественной, социальной, религиозной, сексуальной литературе вкладывается различное, подчас совсем несовпадающее понимание. В него нередко включают чисто физико-физиологический смысл...» [ПО; 141]. Поэтому родительской любви свойственна самоотверженность и слепота; половой любви - сексуальный эгоизм, страсть и ревность; нравственной - долг, самопожертвование, милосердие; дружеской любви - преданность, открытость и бескорыстие; религиозной любви - отрешенность от мира и растворение себя в боге; эстетической - любование и заинтересованность.
Любовь является универсальным понятием, так как в нее могут вмещаться все виды человеческих взаимоотношений. Однако в нашем исследовании любви мы делаем акцент на ее социокультурной функции, которая способствует социальному и культурному прогрессу. Социальная и культурная сферы - это специфические способы пребывания человека в мире, так как будучи одновременно независимым от множества сторонних людей, он в это же время связан с ними невидимыми нитями социокультурных отношений. Так, Н. А. Минкина в своей статье «Воспитание ответственности» приходит к выводу, что становление личности во многом зависит от умения соотносить себя с другими людьми, чувствовать связь с ними и круговорот связующих звеньев, а основой коллектива как гармоничного объединения людей является именно ответственность как умение сочетать слово и дело, а без единства проявления ответственности всеми членами общества «может получиться игра, а не серьезное дело» [136; 215].
В этом контексте ответственность рассматривается нами как основа любви, так как в них связаны между собой эмоциональная природа человека, социальные механизмы развития отношений между людьми, культурное пространство, окружающее и формирующее человека как личность [214; 6]. Обращаясь к истории исследования этого вопроса, мы можем назвать несколько известных в философии имен, связанных с анализом механизмов взаимосвязей любви и социальности. Так, Аристотель различал понятия «филиа» и «эрос». «Эрос» он считал страстью, порывом, «филиа» же имела по его мнению социальный характер. Он считал «филиа» самым необходимым в обществе и ее статус в нем ставит выше справедливости. «И когда [граждане] дружественны, они не нуждаются в правосудности», - утверждал философ [11; 955].
Представитель Нового времени, Фрэнсис Бэкон, продолжил традицию, разделяя любовь на христианскую и земную. При этом именно христианский вид любви он считал носящим социальный характер. Христианская любовь, по его мнению, является основой всех добродетелей через принцип «возлюби ближнего своего», лишается негативных страстей. «Поэтому только одна христианская любовь не может быть чрезмерной», - считал философ [41; 415].
Принцип любви к человеку в рамках общественных отношений мы встречаем в философии Конфуция. Его он обозначает словом «жэнь». Оно не имеет эквивалента в европейских языках, но по смыслу его значение близко к следующим понятиям - «человеколюбие», «гуманность». Именно на принципе «жэнь» Конфуций строит идеальные взаимоотношения в обществе. «Что же такое жэнь?» - спросил Фань Чи. Учитель ответил: «Это значит любить людей», - причем всегда и во всем выражать любовь [101].
Глубокое видение проблематики любви на социальном пространстве мы находим и в русской философии, в частности, у Л. Н. Толстого. В работе «Так что же нам делать?» он размышляет о любви к человеку в обществе, приходя к выводу, что только практические ответственные действия помощи другому человеку могут способствовать разрешению многих социальных проблем. Он приходит к поиску механизма реализации любви в обществе. Этим механизмом становится личная ответственность, реализующаяся через акты благотворной деятельности. Благотворение, таким образом, становится диалогом любви с другим, приобретая вместе с тем и форму последовательного улучшения общественного и культурного состояния. Однако Л. Н. Толстой достаточно точно подмечает следующую мысль. Благотворение - действие обманчивое, противоречивое, и неоднозначное: недостаточно просто утверждать, что любишь людей и недостаточно время от времени подавать милостыню, полагая, что через единомоментный акт станешь благотворцем, равно как и то, что для благотворения недостаточно просто давать деньги. Л. Н. Толстой описывает «пользу» подобного благотворения следующим образом: «Я несколько раз до окончательного обхода был в Ржановом доме, и всякий раз происходило одно и то же: меня осаждала толпа просящих людей, в массе которых я совершенно терялся. Я чувствовал невозможность что-нибудь сделать, потому что их было слишком много, и потому чувствовал недоброжелательность к ним за то, что их так много; но, кроме этого, и каждый из них порознь не располагал к себе. Я чувствовал, что каждый из них говорит мне неправду или не всю правду и видит во мне только кошель, из которого можно вытянуть деньги. И очень часто мне казалось, что те самые деньги, которые он вымогает от меня, не улучшат, а ухудшат его положение» [188; 200]; «Конечно, я бы мог продолжать это дело и сделать из него подобие благотворительности... давать деньги некому, если точно желать добра, а не желать только раздавать деньги кому попало [189; 207].
Ответственность и любовь: социокультурный контекст взаимосвязей и отношений
Достаточно распространено мнение о благотворительности как деятельности, «вызванной альтруистическим стремлением личности содействовать благу других людей из любви...» [6; 7]. Иной подход у Н. А. Бердяева. Основа благотворительности - любовь. «Христианская мораль есть мораль ценностей, творческого повышения жизни... Христианство -религия любви, а не альтруизма [28; 468]. Однако Р. Г. Апресян приводит иную причину благотворения, в которой «допустимы любые мотивы» и в которой реализуются не только общественные, но и личные интересы. Но посредством и личных аргументаций этой общественной деятельности также достигаются социально значимые результаты [10; 58]. Таким образом, технически заповедь любви может реализоваться на основе как душевной склонности из сострадания, так и на основе долга или личных выгод. В любом случае, пусть по-разному, но реализуется именно заповедь любви [66; 356].
Неоднозначным является также вопрос о субъекте благотворительности. Очень малое количество ученых считает, что в цивилизованном обществе личная благотворительность бессмысленна. Имеют значение только социальные структуры государственного характера, либо благотворительные фонды, призванные помогать в проблемах в периоды экономических кризисов [222; 28]. В альманахе «Межсекторные взаимодействия» от 2001 года коллективом авторов (О. П. Алексеева, Г. Д. Джибладзе, И. Е. Доненко, О. В. Зыков, О. Б. Казаков, Ю. Н. Качалова, К. В. Киселева, А. Р. Севортьян, А. Ю. Сунгуров, Е. А. Тополева, Н. Л. Хананашвили, М. М. Черток, В. Н. Якимец) отмечается, что благотворительность как личная ответственность призвана в какой-то мере компенсировать недостатки государственного управления, дефициты бюджетов, справиться с ущербом и социальными потребностями общества, без них немыслимо эффективное развитие общества [6; 8].
В целом, традиции помощи старым, больным, инвалидам, сиротам - это неотъемлемая и очень важная часть нравственной культуры человечества. У древних египтян существовало представление о милосердии и любви к ближнему, выраженное в «Поучении Птахотепа»: «Не буду алчен по отношению к родичам своим, мольбы кротких могущественнее силы» [135; 14]. Конфуций же сформировал на основе понятия «жэнь» китайскую этическую иерархическую систему, содержащую в себе почтительность к человеку, основанную на модели семейно-родственных отношений: «отцовская любовь, сыновья почтительность, дружественное отношение старшего брата к младшему, почтительное отношение младшего брата к старшему, согласие между супругами» [156; 156].
В Древней Греции демократическое устройство городов-полисов создало систему государственной благотворительности, которая нравственным долгом считала поддерживать бедных, потому что нуждающиеся либо состояли в родстве, либо их предки были под покровительством, т. е. клиентами своих патронов - отцов-основателей полиса [217; 112]. Согласно древнегреческим философам-стоикам, суть этой благотворительности заключается в естественном побуждении - самосохранении, распространяющемся на весь окружающий мир.
С возникновением авраамических религий благотворительность как нравственная норма стала священным долгом, подкрепляемым божественным авторитетом: бог есть любовь, в доброте и заботе о ближнем заключается вера в него [130; 44]. Иудаистское братство «Хевра кадиша», что в переводе означает «Святое братство» (кстати, так оно называет себя по всему миру), занимается реализацией одной из самых важных заповедей иудаизма — хэсэд шель эмет, т. е. истинное милосердие. В данные братства всегда и везде входят наиболее уважаемые и богатые люди. При Хевра Кадиша находятся дома-приюты и бесплатные столовые. Хевра Кадиша взимает с богатого денег больше, чтобы хватило на бедных [72; 34]. Имея единую созидающую подоплеку, христианство и ислам заимствуют идею общественной благотворительности. Так, христианство выдвигает этический постулат из Нагорной проповеди Иисуса Христа, запечатленный в Евангелии от Матфея: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Пр. 11, 25. Ис. 58, 7.8. Матф. 25, 35. Иак. 2, 13) [96; 6]. Протестант Джон Рокфеллер, будущий миллиардер и основатель монопольной нефтеимперии «Standard oil», в молодые годы при мизерном доходе, отказывая себе почти во всех развлечениях и экономя на завтраках, буквально следовал библейской заповеди об отчислении христианином церкви десятой части своего заработка [142].
Естественно христианские постулаты о милосердии и благотворительности оказывают влияние на менталитет жителей России. Проецирование феномена благотворительности на российскую действительность обнаруживает некоторые ее особенности. На Руси долгое время благотворительность была общинной и частной, основывающейся на религиозной идеологии и определялась главным образом религиозным воспитанием и традициями, проявляясь в единовременных пожертвованиях церковным учреждениям и в виде милостыни нищим и убогим, раздаваемой лично [8; 47].
Только при Петре І в России появилась традиция благотворительности, следовавшая не традиционным представлениям о благотворении на Руси, а европейским государственным образцам, в первую очередь, английскому примеру. По замыслу основателя Российской империи, духовное ведомство должно было позаботиться о богадельнях для тех, кто уже не мог трудиться на «государственную пользу», остальными же нищенствующими надлежало заняться магистратам. Нищих мужчин предполагалось принудительно определять в «смирительные дома», чтобы в дальнейшем использовать на тяжелых работах, нищенок - в «прядильные». Аналогичная система «работных домов» существовала в XVIII веке и в просвещенной Англии [78; 10]. Государственный подход к созданию системы попечения о нуждающихся сохранился и с приходом к власти Екатерины П. Однако к началу XIX века благотворительность в России уже носила не государственный, а общественный характер, вносимый женам императоров в нравственную обязанность, налагаемую определенным социально-аристократическим статусом императоров.
Изменила ситуацию Отечественная война 1812 года. Война с Францией дала целому поколению русской дворянской молодежи, в первую очередь, в лице декабристов, новый жизненный опыт, свела с простым народом, способствовала возвращению русских народных и религиозных устоев, что непосредственно отразилось на самосознании и мировоззрении дворянина. Это был культурно новый тип дворянства. Декабристы культивировали личную ответственность и серьезность за судьбу народа как норму поведения [117; 336] по принципу «кто, если не мы». Декабристы как непосредственные участники войн с Наполеоном представляли собой особый культурно-исторический и психологический тип, сформировавшийся в ходе понимания уникальности своей страны, народа, русского языка, народной культуры и искусства, необходимости способствования их развитию. Это означает возвращение личной любви к родине - патриотизма, но не значит, что дворяне полностью отказались от аристократических норм, выработанных положением в обществе. Этикет и взгляды их были переработаны и усвоены с требованием времени.
Приблизительно с начала и до середины XIX столетия благотворительность уже велась на частные пожертвования дворянства. Одна из наиболее ярких страниц в истории «традиций» российской аристократической благотворительности - благотворительные базары, которые проводились на светские праздники, где по очень высоким ценам продавались угощения, организовывались лотереи, аукционы. Выручка шла на помощь нуждающимся [77; 26].
Благотворительность как проявление социальной ответственности
Он раскрыл таланты Шаляпина, Мусоргского, Врубеля. С именем Саввы Ивановича и его жены, Елизаветы Григорьевны, урожденной Сапожковой, тесно связано одно из замечательных начинаний в области русского народного искусства: знаменитое «Абрамцево». Это имение было куплено Мамонтовым в 1870 году. Это была аксаковская подмосковная усадьба. У гостеприимных хозяев Абрамцева собирался весь цвет русского искусства: музыканты, певцы и особенно художники - Репин, Васнецов, Серов, Антакольский и многие другие [38; 148]. Осенью 1874 года в Абрамцеве открылась школа для крестьянских детей. При школе была создана учебная столярная мастерская для подготовки мастеров-кустарей с более развитым художественным вкусом [13; 24].
Вот что вспоминает Ф. И. Шаляпин об окружении С. И. Мамонтова и о его влиянии на жизнь знаменитого певца: «В окружении Мамонтова я нашел исключительно талантливых людей, которые в то время обновляли русскую живопись и у которых мне выпало счастье многому научиться. Это были Серов, Левитан, братья Васнецовы, Поленов, Остроухов, Нестеров и тот самый Врубель, чья «Принцесса Греза» мне так не нравилась» [213; 26].
Купеческая династия Морозовых - одна из крупнейших династий благотворителей XVIII - начала XX вв. Семья, разделившаяся на несколько самостоятельных ветвей, всегда сохраняла влияние как на развитие промышленности, так и на различные благотворительные и культурные начинания. Морозовы к началу XIX века насчитывали пять поколений, активно принимали участие в общественной жизни. Родоначальник семьи Савва Васильевич, его дети, внуки и правнуки вошли в историю как одни из виднейших благотворителей и меценатов. Внук Саввы Васильевича Савва Тимофеевич являлся меценатом и покровителем МХАТа, вложившим немало средств в развитие театра. Известны были в качестве меценатов и другие представители династии Морозовых: его брат Сергей Тимофеевич Морозов, «тверские» Морозовы - Варвара Морозова, Маргарита Кирилловна Морозова, известными знатоками искусства и коллекционерами были два сына Варвары Алексеевны Морозовой - Михаил и Иван Абрамовичи Морозовы. При своих фондах Морозовы организовывали ясли, богадельни, школы, содержали огромное число стипендиатов в России и за рубежом. Как пишет один из основателей МХАТа К. С. Станиславский о Савве Морозове: «Этому замечательному человеку суждено было сыграть в нашем театре важную и прекрасную роль мецената, умеющего не только приносить материальные жертвы, но и служить искусству со всей преданностью, без самолюбия, без ложной амбиции и личной выгоды» [181; 97]. Далее К.С.Станиславский продолжает: «...еще в первый год существования театра на один из спектаклей заехал Савва Тимофеевич Морозов (своего здания у театра тогда не было, помещение арендовалось)... С. Т. Морозов просмотрел спектакль и решил, что нашему театру надо помочь... Морозов финансировал театр и взял на себя всю хозяйственную часть» [180; 270]. Таким образом, С. Морозов сыграл огромную роль в жизни МХАТа [38; 104]. Пожертвования С. Т. Морозова Художественному театру со временем становятся одним из главных источников его финансового обеспечения.
Следует уделить внимание и мордовским благотворителям, способствующим просвещению своего народа. Изначально стоит отметить, что сущность благотворительности в Мордовии слабо изучена. Осенью 1847 года Николай Платонович Огарев, приехав в Старое Акшино, открыл в селе больницу. Открытие ее совпало с эпидемией холеры. Благодаря мерам, принятым им, от болезни в Старом Акшино умерло лишь несколько человек. Бесплатная медицинская помощь в акшинской больнице оказывалась квалифицированными специалистами населению всей округи - крестьянам русских и мордовских сел и деревень. Когда в 1849 году Н. П. Огарев оставил Акшино, то передал свои права на больницу Н. М. Сатину.
В Ромоданове сохранились предания о жестоком помещичьем произволе, но народная память выделяет благотворителей Филатовых, имевших родственные связи с не менее известными благотворителями Сеченовыми и Ляпуновыми. Филатовы способствовали развитию народного образования, открыв в селе школу и библиотеку.
Хотелось бы упомянуть и старинные фамилии саранских предпринимателей - Токаревых, Коровиных, Майоровых, Цинговатовых, Сыромятниковых. Среди них были энтузиасты народного просвещения и поклонники искусств. Так, в одном из домов предпринимателей Цинговатовых была открыта ремесленная школа, преобразованная впоследствии в техническое училище. Елена Львовна Токарева, член саранского городского благотворительного комитета, являлась основательницей Национальной библиотеки им. А. С. Пушкина. Природное обаяние, открытость, широкие знания, искреннее стремление помогать притягивали к Токаревой людей, расширяли круг ее общения в самых разных слоях общества. В ее доме подолгу жили крестьяне, приезжавшие в город сдавать экзамен на сельского учителя [209].
Но действия мордовских благотворителей в отношении развития культуры краевед И. Д. Воронин оценивает достаточно негативно: «Мало заботились о культурном развитии... купечество открывало торговые заведения, трактиры, строило себе каменные особняки, жертвовало большие суммы для церквей, а на культурные нужды выделялись гроши» [48; 128]. Эту ситуацию можно объяснить наличием скудного образования и общей низкой культурой местных купцов. Например, имея более чем стотысячный годовой доход, городская управа в Саранске выделяла на деятельность губернской ученой архивной комиссии ежегодно лишь 5 рублей [48; 129]. Анализируя сущность противоречивых моментов благотворительности в Мордовии, можно отметить, что, скорее всего, они вытекают из ограниченности экономических возможностей региона и слабого культурно-образовательного развития представителей промышленности.
Размах благотворительности как социокультурного явления показывает тот факт, что данное явление получает широкое распространение и на окраинах среди всех народов российской империи, в том числе и среди мусульман. Идеи сострадания и помощи неимущим, вошли в том числе и в вероучения ислама. «Постоянный акцент роли благотворительности в Исламе не позволяет мусульманину забыть о нуждах своих менее удачливых братьев и сестер и заставляет воспринимать их как свои собственные» [56], т. е. проходит идея помогать слабым, обездоленным, беззащитным и всем, кто нуждается в помощи - старикам, сиротам, путникам и др. В Коране пишется: «Они спрашивают тебя: что им издерживать? Скажи: «Что вы издерживаете из блага, то -родителям, близким, сиротам, путникам...» [2:21 (215)] [185; 38]; «Что ни жертвуете вы из добра вашего, жертвуете то для себя самих... И что бы вы ни потратили из блага, будет полностью воздано вам, и вы не будете обижены... Беднякам, которые удержаны на пути Аллаха, - не могут они двигаться по земле; глупец принимает их за богачей из-за скромности, ты узнаешь их по признакам их: они не просят у людей, приставая...» [2:274 (272) и (273)] [185; 46].
Благотворительность в исламе проявляется в четырех направлениях. Первое заключается в оказании добровольной безвозмездной помощи в виде различных даров, милостыней, пожертвований. Вторым направлением работы является добровольная беспроцентная выплата долга нуждающимся в нем. Третье - это обязательная выплата закята (определенного процента годового дохода при определенных обстоятельствах) и четвертое - вакф, вечное пожертвование, которое является самым лучшим видом благотворительности в исламе, так как польза от доходов использования такого имущества будет постоянна и долговременна [56].
