Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историко-культурные предпосылки конкуренции . 20
1.1. Экономика в поле культуры.. 20
1.2. Атональное начало в культуре . 33
Глава II. Мифологемы либерализма и культурные ориентиры конкуренции . 50
2.1. Агон как уничтожение. 50
2.2. Атональные основы формирования социокультурного механизма конкуренции . 61
Глава III. Социокультурная сущность конкуренции и предпринимательство . 70
3.1. Конкуренция в контексте ценностей предпринимательской культуры. 70
3.2. Современная конкуренция: смена культурных парадигм . 96
3.3. Культура управления «сетевыми» и «виртуальными» предприятиями: конкуренция и ценности доверия. 113
Глава IV. Социокультурное пространство регионального образования: проблема конкуренции . 132
4.1. Теория и методология исследования конкурентного характера рынка образовательных услуг. 132
4.2. Конкуренция в образовательной сфере региона . 172
4.3. Конкуренция в контексте государственного регулирования и саморегулирования образовательного регионального рынка. 193
Заключение. 234
Литература.
- Атональное начало в культуре
- Атональные основы формирования социокультурного механизма конкуренции
- Современная конкуренция: смена культурных парадигм
- Конкуренция в образовательной сфере региона
Введение к работе
з
Актуальность темы исследования определяется произошедшими в современном мире культурными и социально-экономическими преобразованиями. В России приватизация государственной собственности, формирование института конкуренции, частного предпринимательства и других рыночных институтов, изменения нормативно-законодательной базы свидетельствуют о произошедшей модернизации общества. Поэтому можно утверждать, что рынок, несмотря на существенные недостатки и деформации, из желаемой цели экономических реформ превратился в действительную характеристику российской социокультурной системы. Однако для того, чтобы объективно оценить характер и значимость произошедших в России перемен, выявить перспективные, а не тупиковые пути развития, необходимо определить культурную значимость и основу рыночной экономики, возникшей и развивавшейся в лоне цивилизации Запада.
Этот исследовательский срез, возможно, остался бы важной, но частной проблемой культурологических исследований, если бы не методологический поворот в системе социальных наук: в последнее время наметилась тенденция усиления внимания исследователей к человеческому измерению экономических процессов. Социальные процессы рассматриваются сквозь призму человеческих действий и взаимодействий, человеческого поведения, что приводит исследователя к необходимости изучения социально-аксиологического контекста формирования конкретных моделей экономического поведения людей. Постепенно формальное согласие с идеей М. Вебера о ценностных основаниях экономического поведения сменилось осознанием того, что социально-ценностное составляет не только социально-культурный контекст, но и глубинное содержание, сущностное основание экономического поведения. В этом ключе следует рассмотреть формирование новых экономических поведенческих моделей, выявив ценностную специфику и аксиологические особенности различных типов экономического, в том числе и конкурентного поведения хозяйствующих субъектов.
По проблемам конкурентной борьбы как одной из важнейших составляющих рыночного хозяйства существует огромный массив экономической литературы, однако до сих пор теоретический «мэйнстрим» здесь ограничен старым методологическим руслом «экономического человека», действующего сугубо ра-
циональным образом, исходя из сухого подсчета соотношения издержек и прибыли. Правда, в последнее время становится все более актуальной задача анализа экономических феноменов, в том числе и конкуренции, с позиций теоретической и исторической культурологии. Мы исходим иЗ^того, что культура — это не просто некий «довесок», «фактор», влияющий на хозяйственную жизнь, а основа развития экономики, «человека хозяйствующего».
Экономический «мэйнстрим» до сих пор игнорирует культурную динамику сущностных сил человека и рассматривает духовные, ценностные, этические и т.д. факторы в качестве некоей «добавки», сопровождающей хозяйственную деятельность, причем в качестве субъекта экономического развития имплицитно предполагается рациональный индивид, изначально обладающий в той или иной степени потенциалом предприимчивости и конкурентоспособности. Однако базовые феномены рыночной экономики, в том числе и конкуренция, принципиально отличаются по своему культурно-историческому, а следовательно, и по экономическому смыслу от подобных явлений других экономических эпох. Трудность культурологического анализа современной конкуренции, помимо прочего, заключается, таким образом, и в том, что «чистого» капиталистического рынка не существует: в действительности мы имеем дело с формацией, включающей в себя огромное множество культурных напластований, где конкуренция выступает в качестве проявления неизбывной агональности европейской культуры.
Степень научной разработанности проблемы. Борьба, состязание, соревнование, конкуренция — все это слова одного ряда, демонстрирующие экзистенциальную неизбывность соревновательности в любом виде человеческой деятельности. Ее онтологическая основа кроется в природе живой материи — недаром Ч. Дарвин в своей знаменитой эволюционной теории в качестве основного механизма эволюционного развития обозначил межвидовую и внутривидовую борьбу. Еще Плутарх писал: «Кони, запряженные в колесницу, бегут быстрее, нежели поодиночке — не потому, что общими усилиями они легче рассекают воздух, но потому, что их разжигает соревнование и соперничество друг с другом»1. Томас Гоббс считал, что соперничество лежит в основе природы человека. С работы Й. Хейзин-ги «Homo liidens» в современной культурологии утвердилась мысль об игровом и соревновательном элементе культуры, оп-
1 Плутарх. Пелопид, 19 // Энциклопедия афоризмов. - М., 2004. - С. 386.
ределяющем специфику отношения человека к обществу, природе и самому себе. Однако данное общее соображение, как и все абстрактные истины подобного рода, нуждается в конкретно-исторической спецификации, ибо поиск культурных универсалий, как показали Боас и его школа, часто ведет к идеологическому мистифицированию и абсолютизации ценностей, выбранных в качестве эволюционного «образца» культуры. Данный подход, абсолютизирующий момент «борьбы», заложенной в «природе» человека, до сих пор превалирует во многих трудах экономистов и историков либерального и неолиберального толка.
Следует подчеркнуть, что с культурологических позиций агональные истоки европейской культуры исследованы в фундаментальных работах зарубежных и отечественных ученых — Я. Буркхардта, Ж.П. Вернана, Ф.Х. Кессиди, А.С. Богомолова, Г.В. Драча и др. Данные разработки дают возможность определить наиболее перспективные направления в изучении конкуренции как феномена экономической культуры.
Конкретно-исторический культурологический анализ экономических проблем провел известный философ Ж. Батай, который свое исследование основывал на «теории общей экономии». В качестве базиса рассуждений он избирает проблему специфики использования прибавочного продукта и культурно обусловленных форм его потребления. В традиционном обществе экономика не существовала в чистом виде, ибо она была всегда связана с миром культуры, прежде всего — с сакральным миром, религией. На это обращали внимание также такие известные исследователи, как Л. Уайт, М. Мосс, Ж. Дюмезель и К. Поланьи. Для Ж. Батая современное конкурентное общество с его фетишизацией экономических процессов есть общество «производственного безумия», в отличие от обществ ритуального потребления, военной предприимчивости и религиозной предприимчивости.
В современном обществе переход к рыночной конкуренции сопровождался утратой внутренних ценностных составляющих экономических отношений. В период Просвещения антропо-центристское видение мира, включающее природу и космос в единый процесс развития человечества, заменяется взглядом на мир как на потенциальный исходный материал для производства товаров. «Расколдовывание» мира привело к возникновению небывалых сил отчуждения, превративших самого человека в «мелкую разменную монету». Еще А. Смит говорил о том, что человек «в определенной мере» превращается в товар. Это
означает, что на него смотрят прежде всего как на рабочую силу и его бытийный онтологический статус резко снижается. Д. Рикардо утверждал, что конкуренция и саморегулирующийся рынок возникают из законов природы, которые более достоверны по сравнению с принципом тяготения. В дальнейшем «биологизация» конкуренции продолжилась в работах социал-дарвинистов.
К. Маркс показал, что в рыночной экономике культивируется конкуренция и стремление к успеху, причем часто это стремление не вписывается ни в какие ограничивающие моральные рамки. Любой ценой обогнать настоящее, прорваться в будущее, выиграть во времени — вот целевая установка нашего современника; обогнать конкурента и добиться максимума прибыли - вот вечно актуальный лозунг капиталиста. Имея в виду марксову критику капиталистической конкуренции, известный социолог И. Валлерстайн говорил о «грязном секрете» капитализма, то есть об отказе капитала платить по своим счетам. С его точки зрения, причиной деградации окружающей среды оказывалась обусловленная конкуренцией потребность предпринимателей скрывать издержки и недостаток стимулов к принятию экологически целесообразных решений2. В этих условиях «экономический человек», строящий хозяйственные отношения на основе принципа пользы и рациональности, разрушает собственное бытие индивида как подлинное и, выражаясь словами Э. Фромма, соответствующее сотворенной природе.
Р. Мэй на примере западной культуры показывает, что значимость определенных ценностей побуждает индивидов к соперничеству: «Значение, которое придается ценности успеха, так велико в нашей культуре, и тревога, связанная с возможностью неудачи в достижении этой цели, настолько часто встречается, что существуют основания предполагать: стремление индивида достичь успеха в ходе соперничества - это одновременно и доминирующая цель в нашей культуре, и всеобщая причина тревоги*3. Кстати, известный российский культуролог М.К. Петров отмечал, что конкурентная селекция и статуиро-вание этого типа поведения возникали в рамках древней гонки вооружений и пиратства в бассейне Эгейского моря.
Еще известный специалист в области «духа капитализма» В. Зомбарт определил, что одним из важнейших проявлений
* Валлерстайн И. Экология и издержки производства при капитализме //
Валлерстайн И. Конец знакомого мира. - М., 2003. - С. 117. 3 Мэй Р. Проблема тревоги. - М.: Эксмо-Пресс, 2001. - С. 181.
этого «духа» является стремление к превосходству над соперниками через утверждение своего могущества и власти. Тем самым древнегреческое агональное начало становится одним из «первокирпичиков» буржуазной культуры. В. Зомбарт писал: *Позыв к могуществу, который я бы обозначил как четвертый признак современного духа, — это радость оттого, что имеешь возможность показать свое превосходство над другими»4.
По мнению выдающегося социолога и культуролога Н. Элиаса, если термин «конкуренция» и специфицируется с экономическими отношениями XIX—XX вв., то понятие «конкурентные отношения» обозначает более широкое по своему содержанию социокультурное явление, фиксирующее возникновение «конкурентной ситуации», когда много людей ведут борьбу за обладание тем или иным элементом социального бытия, независимо от существования монополии в данном локусе общественного пространства.
Таким образом, социокультурный статус конкуренции следует рассматривать в контексте двух базовых подходов, сложившихся в философии в определении характера и сущности общественных связей между людьми. Противопоставление аристотелевского и гоббсовского подходов существовало не только в философии Нового времени, но и до сих пор существует в современной философии. Согласно известному аристотелевскому определению, человек изначально является существом общественным. Это значит, что он может существовать только в обществе, вместе с другими. Следуя столь же известному определению Гоббса, человек в естественном состоянии есть индивидуалист-одиночка, который позволяет убедить себя в необходимости общественной связи только силой или принуждением. Экономическая философия классического либерализма, идущая от Локка через Канта к Миллю, примыкает к гоббсовскому определению человека. Другая линия философии, представителями которой являются Руссо, Гегель и Маркс, может быть понята как нововременная версия аристотелевского подхода.
С нашей точки зрения, понимание конкуренции как «войны всех против всех» должно смениться более содержательным и отвечающим реалиям современной экономической культуры представлением о конкуренции как форме сотрудничества. Отсюда особое значение для определения социокультурного стату-
Зомбарт В. Буржуа. Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. - М., 2004. - С. 176.
са конкуренции приобретают классические труды экономиста Л. Маршалла.
Конкуренция является термином, использующимся в экономической теории в бесчисленном количестве значений. Экономисты разработали множество разнообразных моделей, каждая из которых была маркирована той или иной этикеткой конкуренции. Однако в рамках современной теории цены главной остается модель совершенной конкуренции. Несмотря на всю критику, обрушившуюся на эту модель в течение последних десятилетий, она занимает центральное место на арене как позитивных, так и нормативных дискуссий. Неудовлетворенность теорией совершенной конкуренции породшіа новые модели, рассматривающие различные рыночные структуры с несовершенной конкуренцией, но это не помогло вытеснить модель совершенной конкуренции с пьедестала первенства. Общим для всех этих моделей конкуренции является исключение ими из анализа . предпринимательского культурного элемента. Нам представляется, что адекватное понимание рыночного процесса требует такого представления о конкуренции, которое аналитически неотделимо от проявления культуры предпринимательства как процесса.
Итак, необходимо выяснить культурные доминанты, очерчивающие то «поле» экономики и хозяйствования, на котором «вырастает» современная конкурентная борьба. Она не может появиться на основе только экономических причин, как не может существовать только как духовный регулятив, не проявляя себя в экономических отношениях.
Объектом изучения выступает конкуренция как социокультурный феномен.
Предметом исследования является агональный характер европейской культуры, определяющий специфику и динамику развития конкурентной рыночной экономики и культуры.
Основная цель диссертации заключается в экспликации социокультурной сущности конкуренции как проявления атональности в.экономической культуре.
Достижение этой цели осуществляется, через решение следующих задач:
изучить «агон» в качестве культурной универсалии европейской цивилизации;
зафиксировать тенденции развития агонального пространства культуры;
определить понятие «либеральный агонизм»;
выявить мифологемы и историко-культурные предпосылки, определяющие специфику формирования механизмов рыночной конкуренции;
проанализировать с культурологических позиций процессуальное тождество предпринимательства и конкуренции;
показать дуалистический характер экономической культуры как единства конкуренции и сотрудничества;
изучить тенденции развития конкуренции в современной экономической культуре;
выявить конкретные социокультурные механизмы конкуренции в сфере российского регионального образования.
Методологические и теоретические основы исследования. Данная работа основывается на социокультурном подходе к изучению сложных социальных образований. В значительной степени используются культурно-аналитические методы, разработанные такими классиками обществоведческой мысли, как М. Вебер и Г. Зиммель. Европейская агональность в данном контексте рассматривается как целостный феномен, реализующий различные функции в зависимости от социального, исторического и социокультурного контекста. Исследуемое нами явление возникает в ходе взаимодействия людей, социальных групп и общественных структур. Социальный анализ здесь осуществляется в единстве с культурными и личностными аспектами изучения проблемы. Важное значение при этом имеют работы философов ростовской культурологической школы: Ю.А. Жданова, В.Е. Давидовича, Г.В. Драча, В.К. Королева, Э.М. Лисе, Е.Я. Режабека, О.М. Штомпеля и др.
Теоретическая конструкция диссертации строилась также с использованием диалектического метода выявления противоречий в социокультурных явлениях, диалектики свободы и необходимости, сравнительно-исторического метода, использовались элементы структурно-функционального подхода. В ходе исследования использовался также ряд теоретических концептов, сформировавшихся в современной философии и теории культуры.
Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней:
агонистика определена в качестве исходного начала и одной из доминант рыночной культуры;
зафиксирован процесс исторического расширения атонального пространства в европейской культуре (в сферах
экономических, тендерных, политических и духовных отношений);
определено понятие «атональный либерализм» как идеологической и духовно-ценностной установки современного кризисного общества;
выявлена мифологема «агона уничтожающего» и показана ее роль в возникновении позднефеодальной «конкуренции за монополию» в Западной Европе, непосредственно предшествовавшей возникновению субсидиарной рыночной культуры;
определено, что рыночная конкуренция не отделима от предпринимательства как процесса, где основополагающую роль играет специфическое ценностное отношение ко времени (особенно к модусу будущего) и к творчеству в сфере хозяйствования;
- показано, что современная рыночная культура - куль-
тура информационного и сетевого общества - дуали-стична, поскольку отношения конкуренции неизбежно представляют собой одновременно и отношения сотрудничества;
выявлен процесс усиления конкуренции в «борьбе за будущее» — за ценности и смыслы культуры, определяющие характер потребительского поведения индивида. Прослежены две основные тенденции: если тенденция технической организационно-хозяйственной универсализации глобализма ведет к монополизации и ослабляет конкуренцию, то тенденция глокализации культурно-символического пространства ее усиливают;
описан социокультурный механизм конкуренции в сфере региональных образовательных систем (частных и государственных) в России.
На защиту выносятся следующие основные положения: 1. Соревновательность присуща любой живой форме, но наиболее зримо она проявила себя в античной культуре, благодаря чему и приобрела обозначение термином «агональность». Агональность и как культурное, и как психологическое пространство является реальным феноменом, который, разрешая дихотомические противоположности в культуре, порождает третью независимую величину разрешения. Бинарные оппозиции как элементы описания картины мира естественным образом разрешаются борьбой на границе как естественной, так и семантической.
Агональное пространство культуры содержит в себе символические формы, выработанные общественным сознанием в период адаптации этносоциальной системы к «чужому» миру. Враждебность и трансцендентность его по отношению к индивиду заставляла последнего вырабатывать специфические символические формы, которые отталкивались от реальных предметов, связанных с войной, военным делом, политическим и спортивным состязанием и пр.
2. Агональность не исчезает из пространства европейской
культуры после заката «греческого чуда». Она, напротив, рас
ширяет сферу своего действия, проникая и в христианство
(вспомним, например, борьбу Иакова с Богом), и в различные
сословия средневекового общества (рыцарские турниры, «суды
поэтов», богословские диспуты), и в экономическую сферу (за
рождение первых форм конкурентной борьбы с ее «грязными»
приемами, ибо, как гласит пословица средневековых купцов, -
«прибыль есть прибыль, неважно, откуда она получена»).
Конкурентная борьба в данном контексте рассматривается как феномен культуры, имеющий глубокие исторические корни. Современная рыночная культура Европы возникла в ходе развития и трансформации древнегреческого начала, причем конкуренция «как уничтожение» соперника и конкуренция «как соревнование и взаиморазвитие» изначально содержится в качестве предпосылки в мифологемах агонального сознания.
-
Для атональности традиционного общества характерна тендерная спецификация, прежде всего маскулинного типа. Рассматривая агональность как поле формирования мужчины, обладающее высоким семантическим напряжением в силу пограничного нахождения - между многими духовными системами, мы определяем ей гендерообразующую роль мужчины, так как для женщины существует свое культурное пространство.
-
Конкуренция в современном обществе «преодолевает» барьеры рыночной экономики и становится идеально-типической социокультурной формой, определяющей механизмы раз: вития в самых разных сферах общественной жизни. Так, агональность становится важнейшим элементом структурирования современного пространства женской субкультуры, где женщины составляют конкуренцию мужчинам во всех видах социальной деятельности — от военной службы и политики до спортивных состязаний штангистов и боксеров. При этом расширение агонального пространства культуры XXI в. происходит на фоне явного усиления игрового начала в обществе постмодерна, что является дополнительным стимулом усиления конкурентной
борьбы в экономике, где все большее значение приобретают социокультурные механизмы рекламы, моды, конструирования «текучей идентичности» и манипулирования символами, значимыми для индивида смыслами.
Конкуренция институализирует в рыночном духе сферу духовного производства — искусство, науку, политику и т.д.
5. Одной из базовых форм агональности в европейской
культуре является «агон уничтожающий», направленный не
просто на победу в борьбе, а на уничтожение соперника. Такого
рода агонистика существует в различных исторических фено
менах — в концепциях «либеральной агонистики», являющихся
теоретической основой беспощадной экономической и полити
ческой конкурентной войны, в идеях социал-дарвинизма, в ли
беральных идеях о «конце истории» и т.п.
Агональный либерализм — это либерализм эпохи кризиса, когда установка на плюрализм ценностей вырождается в максиму «все позволено». Это прямой путь к архаизации культуры, когда высшие общепризнанные культурные формы отступают под напором доцивилизационных, казалось бы, давно изжитых феноменов. Конкуренция «без правил» возрождает борьбу на уничтожение, с которой, собственно, и начиналась человеческая история. Когда речь идет о «свободной конкуренции», то имеются в виду «экономические» шансы, за которые отдельные индивиды и группы людей сражаются по определенным правилам, применяя экономическое насилие. В результате этой борьбы в распоряжении некоторых из них оказываются все большие экономические шансы, тогда как хозяйственная деятельность других подвергается уничтожению, подчинению или ограничению.
6. Исходной историко-культурной основой постоянно вос
производящейся культурной универсалии агона как истока для
возникновения феномена конкуренции в Западной Европе по
служила мифологема «агона на уничтожение», возникшая в
недрах неолитического сознания в многочисленных мифах про
тивостояния культурного «героя» и «чудовищ», повествующих
о порождениях стихийного хтонического начала. Данная ми
фологема проявилась в Западной Европе в форме позднефео-
дальной «конкуренции за монополию», нерасчлененной по
своей политической, экономической, властной сути; она носи
ла крайне ожесточенный характер и послужила одной из со
циокультурных предпосылок европейского агонального либе
рализма с его неограниченной и безудержной конкуренцией.
7. Если рынок рассматривать не как «застывшую» модель,
а как реальный процесс, развертывающийся во времени, то
понятия «конкуренция» и «предпринимательство» оказывают
ся аналитически неразделимыми. В Новое время сложились
представления о предпринимательстве как процессе, ориенти
рованном на будущее, утвердились идеи ценности времени,
открытости общества, его «развернутости» к будущему — все
это послужило социокультурным потенциалом возникновения
конкуренции как всеобщего явления экономической жизни.
Уже в XIX в. предприниматель статуируется в официальной
культуре буржуазного общества в качестве «идеального» образ
ца, а предпринимательский тип поведения с его «гонкой за но
визной» становится определяющим в различных сферах жизни
инновационного общества.
Для предпринимателя модель решений любого периода отличается от модели предыдущего периода, поскольку участники рынка узнают о новых возможностях. По мере того как они используют эти возможности, конкуренция между ними толкает цены в направлении постепенного уменьшения возможностей дальнейшего получения прибыли. Предпринимательский элемент в экономическом поведении участников рынка заключается в их «бдительности» к ранее не замеченным изменениям в обстоятельствах, которые могут позволить получить намного больше в обмен на все, что бы они ни предложили, чем было возможно до сих пор.
8. В современном социуме культура «общества» и «сообще
ства» существует в определенном динамическом единстве, что
дает возможность определить те парадигмальные изменения,
которые происходят в культурных основах конкуренции как
процессуального явления.
То, что конкуренция представляет собой состязательное взаимодействие хозяйствующих субъектов - взаимодействие, сопровождающееся процветанием одних и упадком или разорением других, никем не подвергается сомнению. Именно эти отношения современная наука рассматривает как движущую силу экономического прогресса и как центральную проблему исследований. Однако не следует абсолютизировать агонально-либеральное начало в культуре: состязание — не главное следствие коренных особенностей современной жизни. Факторы, побуждающие людей конкурировать друг с другом, могут направлять индивидов в направлении установления сотрудничества и создания объединений.
9. Конкуренция как процесс межличностного и межоргани
зационного взаимодействия есть сотрудничество; сотрудничест
во же как неравномерно дифференцированный по различным
хозяйствующим субъектам общий экономический результат
(общественный продукт) есть конкуренция. Неявно здесь со
держится гипотеза, имеющая особое значение для данного ис
следования. Конкуренция и сотрудничество как экономические
феномены представляют собой взаимоопосредованные, но все
же различные формы социокультурной связи. Сотрудничество
представляет собой специфический способ обмена живой дея
тельностью (умениями и знаниями), в процессе которого про
исходит формирование и взаиморазвитие индивидуальной и
коллективной идентичностей. Внешне эта связь представлена
информационным обменом между сотрудничающими индиви
дами. Тем самым, по существу, утверждается, что экономиче
ская культура дуалистична по своей природе.
-
В постиндустриальном обществе «сотрудничающий» характер экономической культуры приобретает доминирующий характер. Здесь действуют две экономики — «новая» и «старая». Одна из них характеризуется конкурентно-рыночными отношениями между хозяйствующими субъектами, представленными разнообразными бизнес-формами. Другая — отношениями сотрудничества между отдельными индивидами, которые сообща работают с информационными ресурсами цивилизации, обеспечивая рост ее духовного и материального богатства. Экономическую форму деятельности, собственное содержание которой составляет информационный обмен и обусловленные им отношения сотрудничества между его субъектами, мы определяем как коллективное производство. Именно эта форма, эмпирически представленная движением информации, характеризует постиндустриальное общество как исторически определенную систему производства и присвоения. Характер информационного обмена в постиндустриальном обществе наполняет понятие «сотрудничество» вполне конкретным и развитым содержанием, что подтверждается развитием современных виртуальных сетевых предприятий.
-
В современном глобализирующемся обществе конкуренция все более смещается в сферу культуры. Это означает, что унифицирующее воздействие глобальных технологических решений не имеет другой альтернативы, носит объективный характер и продуцирует феномен глобального сотрудничества. Однако иная ситуация связана с культурой, где национальные символы и ценности, выраженные как в обыденной, так и в
духовной сфере, приобретают особое значение в конкурентной борьбе. Преимущество здесь за теми, кто имеет возможность создавать то, что окажется со временем важным и интересным для других. На мировом рынке экономически-технологическая и культурная глобализация — два разнонаправленных процесса. Первая стремится к унификации и централизации, к единообразию финансовых операций и потоков, вторая — к многообразию жизненных проявлений и действий.
12. Конкуренция за будущее - это конкуренция за будущие
возможности, которая имеет прямое отношение к сегодняшне
му дню, так как опирается на стратегический и инновацион
ный потенциал компаний, их способности «забывать» старое и
созидать новое.
Будущее зарождается уже сегодня, мы можем наблюдать его отдельные проявления в развитии товаров, изменении покупательского поведения и стилей жизни, эволюции общественных и личностных ценностей, подвижках границ между частным, публичным и государственным, а также многих других больших и маленьких, громких и незаметных событиях современной жизни.
В зарождающемся обществе сетевых массовых социокультурных коммуникаций, диффузной идентичности населения и неограниченных возможностей социокультурного конструирования основным стратегическим сырьем являются символы, мифы, имиджы и т.п. В этом мире конкурентные преимущества получают компании, научившиеся с помощью механизмов моды и рекламы создавать, развивать и продвигать эмоции и ценности, воплощенные в тех или иных товарах.
Этот социум имеет иной конкурентный социокультурный код в сравнении с обществом информации, ибо его основной продукт — эмоции, символические ценности, идеалы.
13. Одной из детерминант устойчивого функционирования
российского социума в условиях рыночной модернизации, гло
бализации, возрастающей межрегиональной конкуренции и
асимметрии социокультурного пространства является предель
но полное использование всех факторов социально-экономичес
кого развития территории, включая и системную мобилизацию
«человеческого капитала», чье воспроизводство в конкретном
территориально-культурном контексте корреспондирует с си
туацией в системе образования, со становлением и функциони
рованием конкурентных региональных рынков образователь
ных услуг, и в первую очередь — услуг в сфере профессиональ
ного образования.
Научно-практическая значимость исследования. Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области теории культуры, социальной философии и экономической теории, связанные с проблемами культурного регулирования экономической сферы общества, нахождения путей обновления российского социума. Полученные результаты можно использовать в преподавании общих и специальных курсов по культурологии, социальной философии. Они имеют значение для практической деятельности политиков и управленцев различного уровня.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования докладывались и обсуждались на 12 научных конференциях различного уровня, в том числе на IV Российском философском конгрессе (Москва, 2005 г.), опубликованы в 38 научных работах (в том числе в шести монографиях). Общий объем публикаций — 64,7 п.л. Положения и выводы, содержащиеся в диссертации, использовались при чтении курсов и спецкурсов: «Культурология», «Личность в социокультурном пространстве», «Философия хозяйства», «Стратегии развития образования* в Ростовском государственном педагогическом университете.
Структура диссертации. Текст работы состоит из введения, четырех глав, включающих 10 параграфов, заключения и списка использованной литературы.
Атональное начало в культуре
Борьба, состязание, соревнование, конкуренция - все это слова одного ряда, демонстрирующие экзистенциальную неизбывность соревновательности в любом виде человеческой деятельности. С работы И. Хейзинги «Homo ludens» в современной культурологии утвердилась мысль об игровом и соревновательном элементе культуры, определяющем специфику отношения человека к обществу, природе и самому себе. Однако данное общее соображение, как и все абстрактные истины подобного рода, нуждается в конкретно-исторической спецификации, ибо поиск культурных универсалий, как показали Боас и его школа, часто ведет к идеологическому мистифицированию и абсолютизации ценностей, выбранных в качестве эволюционного «образца» культуры. Данный подход до сих пор превалирует во многих трудах экономистов и историков либерального и неолиберального толка. Экономический «мэйнстрим» до сих пор игнорирует культурную динамику сущностных сил человека и рассматривает духовные, ценностные, этические и т.д. факторы в качестве некоей «добавки», сопровождающей хозяйственную деятельность, причем в качестве субъекта экономического развития имплицитно предполагается рыночный индивид, изначально обладающий в той или иной степени потенциалом предприимчивости и конкурентоспособности. Однако базовые феномены рыночной экономики, в том числе и конкуренция, принципиально отличаются по своему культурно-историческому, а следовательно, и по экономическому смыслу от подобных явлений других экономических эпох. Трудность культурологического анализа современной конкуренции, помимо прочего, заключается, таким образом, и в том, что «чистого» капиталистического рынка не существует.
Наряду с «капиталистической экономикой», например, до сих пор действует так называемая «даровая экономика» (термин принадлежит
К. Поланьи). Даровая экономика наряду с редистрибутивной и рыночной экономикой представляет, по мнению Поланьи, три стадии экономического развития человечества. Первая характерна для догосударственных обществ, в которых обмен выполняет прежде всего социальные, а не экономические функции. Вторая - для феодальных государств и бюрократических империй, для любого общества, где власть господствует над собственностью и где носитель власти поставлен в выигрышные условия, когда дело идет об обмене. Рыночная экономика развивается там, где отношения обеих сторон равноправны и безличны. Однако нетрудно заметить, что перед нами не столько сменяющие друг друга стадии, сколько сосуществующие типы. Система ценностей даровой экономики по-прежнему играет значительную роль в нашей жизни. Так, статус жены-домохозяйки выше статуса домашней прислуги именно потому, что жена чистит даром ту картошку, которую домашняя прислуга чистит за деньги. В таком случае возникает вопрос: существует ли рыночная экономика вообще? Если да, то возникла она как альтернатива или как продолжение экономики дара, взятки и грабежа?
Действительно, на заре становления человеческого общества, в архаической культуре то, что мы называем, например, торговлей, для людей той культуры имело другой смысл - дар, жертва, установление родственных связей. А такой особенный вид обмена, как торговля, хотя и известен во многих архаических обществах, занимает там незначительное место, так что его правильнее было бы назвать "антиобменом", поскольку гораздо больше, чем обмен товарами, распространен обмен подарками.
Итак, необходимо выяснить культурные доминанты, очерчивающие то «поле» экономики и хозяйствования, на котором может «вырасти» современная конкурентная борьба. Она не может появиться на основе только экономических причин, как не может существовать только как духовный регулятив, не проявляя себя в экономических отношениях. Взаимовлияние, взаимообусловленность экономики и культуры достаточно определенно осмыслены в современной гуманитаристике: «Нет никакой истории экономики... если экономика... не находится в "смысловом поле", делающем экономику понятной людям в качестве именно "экономики" и позволяющем их соответственно вести себя "экономически". Но это "смысловое поле" индуцируется именно нравственными практиками, его "силовые линии" задаются общими понятиями о том, что "хорошо" и что "плохо", что "желанно" и что "отвратительно", что "допустимо" и что "неприемлемо", которые целиком вытекают из нравственных определений людей как людей. и лишь затем и только благодаря этому образуются определения людей как "купца", "покупателя"»5. Исходя из этого, Ален Турэн ставил задачу «вызволить современность из ее собственной исторической традиции, редуцировавшей ее к (инструментальной) рационализации, и ввести тематику личностного субъекта и субъективации»6.
Если брать современную эпоху, то можно, конечно, говорить об особом типе историко-культурного сознания, возникающего в том числе и в связи с отношением к современным общественным институциональным порядкам. Однако данный тип сознания ни в коей мере нельзя подменять «институциональной историей» капитализма или экономики. Важную роль здесь играет динамика противоречий инструментальной и нормативной рациональности. Поэтому история современности не может быть адекватно представлена в виде «филиации этических идей» и их прогрессивного хода. История культуры - это не кумулятивный процесс накопления и «очищения» от противоречий и иллюзий определенного ценностного содержания, приводящего в конечном счете к идеалу. Новые культурные смыслы накапливаются не только и, может быть, не столько гегелевским методом «снятия» старых, а в результате реакции на возникновение угроз нравственному ядру общества со стороны инструментальной рациональности как в экономике, так и в других сферах. Это, собственно, неизбывное противоречие не преодолевается окончательным образом путем уничтожения одной из его сторон, а разрешается путем восстановления его сторон на новом уровне.
Атональные основы формирования социокультурного механизма конкуренции
Соответствующими нагрузкам были и почести - родной город осыпал победителя чуть ли не божественными привилегиями. В Акраганте победителя на Олимпийских играх Экзаймета встречали 300 повозок, запряженных белыми лошадьми. Некоторые города с целью освободить проход торжественной процессии прославившего их гражданина даже срывали часть городской стены. Победа в Олимпии значила для эллинов едва ли не больше, чем победа на войне для римлян.
Конечно же, как на четырех общегреческих играх - Олимпийских, Пифийских, Немейских и Истмийских, так и на примерно тридцати областных и местных состязаниях, которые упоминает Пиндар, главным был спортивный праздник. Тем не менее общегреческие игры находились под покровительством Зевса, Посейдона и Аполлона и проводились неподалеку от храмов этих богов. Это показательно даже при том, что в Древней Греции все социальные институты - от страны и полиса до семьи - находились под покровительством того или иного из 12 главных богов - Зевса, Геры, Посейдона, Деметры, Аполлона, Артемиды, Ареса, Афродиты, Гермеса, Афины, Гефеста или Гестии. Свой бог-покровитель был и у каждого человека, причем самым счастливым считался тот, кому помогает Зевс. Своеобразие организации игр при храмах станет понятнее, если представить соревнования в Вифлееме или Ватикане. У Гомера спортивные состязания составляют необходимую часть погребального ритуала, из которого, возможно, они и выделились как общественное установление. Примечательно-странным образом совпадают кульминации распространения культа Диониса и атональных институтов в VIII—VII в.в. до н.э. Греческие атлеты, олимпийские чемпионы в особенности воспринимались прежде всего как любимцы богов. Благоволение бога победителю распространялось на его родину. Считалось, что войско, в котором находился олимпионик, защищает сам Зевс Олимпийский. Греческие спортсмены шли на соревнования, как к оракулу. Не случайно периоды высшего авторитета Дельфийского оракула и Олимпийских игр совпадают. По мнению М.Л. Гаспарова, греческие соревнования по своему духу гораздо ближе к выбору по жребию в греческих демократических государствах, суду божьему в средние века и дуэли, чем к современным спортивным состязаниям. Греческие игры должны были выявить не того, кто лучше всех в данном спортивном искусстве, а того, кто лучше всех вообще. Спортивная победа была лишь одним из проявлений божественной милости, а состязание - лишь испытанием на обладание этой милостью. «Радость людям - от Харит, / А умение и доблесть - от бога», - вещает Пиндар в 9-й олимпийской оде. Характерно, что этому певцу победителей глубоко безразличны технические приемы спортсменов, чего не скажешь о Гомере или Вакхилиде. Главное -это результат, через который чемпион приобщается к мифическому времени и реальности. Мифологическая часть занимала центральную часть оды Пиндара и объясняла победу, как правило, тем, что чемпион либо в чем-то был подобен какому-либо мифологическому персонажу, например Гераклу, либо был его дальним потомком или земляком. Интересно, что в ряду слагаемых победы милость богов занимает у Пиндара только третье место после «породы» и «труда». Что касается кульминационной точки победы, ее святая святых, то в греческом языке есть даже выражающее ее слово. Это -«кайрос», «верный момент» - тот мгновенный промежуток времени, когда индивидуальные усилия сливаются с непознаваемой волей судьбы. Победа представлялась Пиндару и, судя по его огромной популярности, не ему одному - только как видимая человеку сторона этого момента. Вне этой точки любая творческая, в том числе спортивная деятельность была либо стремлением к ней, либо ничем. Если мыслить, по выражению М. Гаспарова, не причинами и следствиями, как мы, а прецедентами и аналогиями, как древние греки, то победа на играх, миф и боги сольются в единый организм, в котором мир богов будет также относиться к мифу, как миф к победе на состязании. Если боги совершенны во всем, то человек может обратиться к ним лицом, будучи совершенным хотя бы в одном из их качеств - силе как земном аналоге могущества, например. Совершенство в понимании грека характеризовалось самодостаточностью. Самодостаточным изначально был единый Бог. Уподобиться единице в совершенстве могло и множество, например умозрительный космос - Богу, если все части этого множества обретали самодостаточность в единственном правильном соотношении друг с другом.
В том, что произошло в Древней Греции, атлетике принадлежит исключительно важное место. Это обусловлено конкретными причинами. Накануне культурного переворота VIII—V вв. до н.э. греческое общество раздиралось войнами. И, естественно, физические качества, качества воина были в особой цене. И переход от восприятия их как необходимого подспорья в воинском ремесле, в труде к признанию физического достижения как такового, особенно в соревновании с другими, произошел в данном случае психологически легче. С некоторым запозданием начал развиваться агон мусический - состязания среди певцов и музыкантов. Атональный дух постепенно захватил все стороны жизни, но примат атлетики, очень сильное в определенный момент влияние атлетики, заразившее людей вкусом к состязанию и в области духовного творчества, является несомненным фактором. Можно согласиться с известным исследователем А.И. Зайцевым37 в том, что всемирно известное "греческое чудо", высочайшие достижения эллинского духа в искусстве и науке своим истоком, своим началом, своим пусковым механизмом имели атлетику, спортивные состязания, в том числе и олимпийские.
Современная конкуренция: смена культурных парадигм
Конкуренция особого рода, так называемая феодальная «свободная конкуренция» (о ней речь шла выше), характеризуется тем, что спрос направлен на шансы, еще не перешедшие под чей-либо контроль и лежащие за пределами пространства соперничества. Подобная фаза «свободной конкуренции» встречается в истории многих обществ. «Свободной конкуренцией» можно назвать и такую борьбу, когда земля и военный потенциал распределены среди множества взаимосвязанных лиц в равной мере, так что ни один из соперников не может быть однозначно признан сильнейшим и богатейшим. Такая борьба характерна для фазы противоборства феодальных рыцарских домов, а также и для той фазы отношений между государствами, когда ни одно из них не вытесняет другие из пространства соперничества и их взаимоотношения не регулируются каким-либо организованным и централизованным институтом, обладающим монополией на господство. По Н. Элиасу, «свободная конкуренция» появляется и в том случае, когда денежный потенциал сравнительно равномерно распределен между многими взаимосвязанными участниками борьбы. Как и во всех прочих случаях, борьба становится тем интенсивнее, чем больше население.
«Ход развития такой конкурентной борьбы сравнительно мало зависит от того, имеем ли мы дело с борьбой, ведущейся с помощью угрозы и применения физического насилия, либо лишь с помощью угрозы утраты социального положения, хозяйственной самостоятельности, экономического разорения или материального обнищания. В борьбе феодальных рыцарских домов свою роль играли оба орудия, обе формы насилия. В то время не было их четкого различения, сегодня же мы разделяем их, говоря о физическом вооруженном насилии и экономическом насилии. В обществе позднейшего времени, характеризуемом большим разделением функций, мы также можем найти аналогии такой борьбы. На стадии свободной экономической конкуренции таковой будет борьба за господство между несколькими торговыми домами в рамках одной и той же отрасли либо борьба за превосходство между государствами в какой-то территориальной равновесной системе, ведущаяся с применением насилия»66.
«Силовая» агонистика в свободной от монополии сфере является элементом той непрестанной конкурентной борьбы за ограниченные шансы, которая пронизывает все общество. В отсутствие централизованной и организованной монополии свободная конкурентная борьба за социальные шансы ведет к поражению и исключению из противоборства все большего числа соперников. Они исчезают как самостоятельные социальные единицы или оказываются в зависимости от победителей, а ресурсы аккумулируются в руках у немногих, что и ведет в конечном счете к формированию монополии. Процесс образования монополии также не ограничивается возникновением того, что сегодня называется «монополиями». Аккумуляция возможностей на владение, обратимых в деньги, представляет собой лишь один из многих исторических процессов, направленных в сторону монополизации.
Итак, ставкой для участников такого рода борьбы повсюду является их актуальное социальное существование - в этом причина принудительной силы, присущей подобной борьбе. Именно это делает борьбу неизбежной для всех тех, кто находится в ситуации свободной от феодальной монополии конкуренции. Стоит в обществе начаться движению такого рода, и в сфере, еще свободной от монополии, любая социальная единица - будь то рыцарский дом, предприятие, территория или государство - оказывается перед одной и той же альтернативой. Они могут быть побеждены и завоеваны, причем независимо от того, сражаются принадлежащие к этой общности люди или нет. Этот исход борьбы означает для них в худшем случае насильственную смерть или рабство, нужду, зачастую голод. В лучшем случае - утрату социального положения, относительной хозяйственной самостоятельности, переход в косвенно зависимое положение, растворение в большом социальном комплексе, то есть разрушение всего того, что ранее составляло смысл жизни, придавало ей ценность. Победа означает - было это сознательной целью борьбы или нет - достижение превосходства над ближайшими соперниками и оттеснение их на позиции большей или меньшей зависимости. Прибыль для одного с необходимостью означает убытки для другого - независимо от того, идет ли речь о земле, оружии, деньгах или любых других субстанциях, репрезентирующих социальную силу. Но эта победа также означает, что раньше или позже победителю предстоит борьба с соперником более высокого порядка, и вновь ситуация потребует роста одного из конкурентов, обрекая другого на подчинение, унижение или уничтожение. Смещение в соотношении сил, утверждение превосходства могут достигаться как с помощью явного военного или экономического насилия, так и путем мирных договоров при взаимном согласии сторон. Это ведет к новому социальному порядку. Данный порядок не был предусмотрен ни одним из участников борьбы, он не был им изначально известен, и тем не менее, по мнению Н. Элиаса, на место свободной от монополии конкурентной борьбы приходит «монополистически ограниченная конкурентная борьба». Отсюда появляется возможность управления распределением шансов, а таким образом и самой борьбой - в том смысле, что ее место занимает нормальное функционирование общества, совместная работа всех его членов на благо связанных друг с другом людей.
Конкуренция в образовательной сфере региона
«Традиционный» человек боится заговорить о контракте, о цене его труда, редко интересуется подробностями контракта при устройстве на работу, поскольку считает это проявлениями жадности, корыстолюбия, меркантильности, что осуждается традиционалистским сознанием. Он боится обидеть подозрениями работодателя или партнера по рыночным обменам и т.д. С одной стороны, действительно, в таких ситуациях действует традиционное ценностное сознание, в котором эти недостатки, негативные ценностные черты, привычка к реципрокным обменам, определенная неразвитость индивидуальности и, соответственно, неразвитость собственного интереса, свойственная крестьянам. С другой стороны, существует боязнь не быть меркантильным, а прослыть им - результат развившегося двоемыслия советского времени. Впрочем, страх проявить меркантильность приводит к другому недостатку - рыночной некомпетентности, поскольку знания о рынке приобретаются через интерес к нему.
Описанные в литературе синдромы позволяют говорить о наличии ценностно-аксиологической стратификации в нашем обществе. Пример построения такой стратификации представлен на материале проекта «Томская инициатива» (2001): 1) традиционалисты - приверженцы ценностей дореволюционной и советской систем (что можно рассматривать как совместимые) - 29,6 %; 2) традиционные консерваторы - умеренные, периферия коммунистического электората - 7,8 %; 3) анархисты - неадаптированные носители идей социальной справедливости, либералы-социалисты, левые либералы в европейском смысле - 20,8 %; 4) либералы-индивидуалисты - модернисты в чистом виде с индивидуалистическим сознанием и достижительными установками, чистые западники - 29,0 %; 5) неоконсерваторы - за радикальные реформы, но с опорой на традиционные ценности, приверженцы В. Путина - 12,0 %74. И хотя эта стратификация не содержит указания на принципы экономического поведения, а является, скорее, ценностно-идеологической, тем не менее явственно просматривается категория людей, сознательно выражающих либерально-рыночные ценности, - 29 %.
Российский независимый институт социальных и национальных проблем с 1992 г. проводил исследования динамики ценностей россиян. За период чуть менее 10 лет установлено, что в настоящее время в России сосуществует три основных модели ценностных систем. Одна тяготеет к индивидуалистической модели западного типа (25-30 % населения), другая связана с носителями традиционалистской российской ментальности и тяготеет к патриархально-коллективной модели ценностей (35-40 %), третья представлена 30-35 % людей с противоречивым типом нравственного сознания75.
Учитывая, что приверженность новым экономическим формам связывается исследователями с привязанностью к либеральным ценностям (таким как свобода, независимость, инициативность) , следует отметить ее усиление в российском обществе в последнее время. Исследование динамики ценностных изменений в сознании россиян под руководством Н.И. Лапина зафиксировало эту тенденцию . Методика включала выделение ценностного ядра, интегрирующего резерва, оппонирующего дифференциала, конфликтогенной периферии. Было установлено, что ценностное ядро сознания россиян в принципе сохраняется, при этом интегрирующими ценностями выступают прежде всего порядок, семья, общение. Но постепенно в число базовых ценностей, которые разделяет больше половины населения, входят свобода, независимость, инициативность (в 1990 г. была только одна - свобода). Автор делает вывод, что общество находится не в начале пути к либеральной модернизационной системе ценностей, а в середине пути .
Следует отметить, что в процессе формирования системы ценностей предпринимательско-рыночного толка отмечены факторы, которые на первый взгляд не соответствуют ни предпринимательскому образцу, ни рыночному типу экономического действия, ни условиям успешной адаптации. Л.Е. Душацкий отмечал, что в цивилизованных формах ведут свое дело не более четверти опрошенных предпринимателей79. О тенденциях аморализации и криминализации бизнеса писали А.Н. Олейник, В.В. Радаев, А.А. Возьмитель и др. В рамках проекта «Альтернативные способы повседневной жизни при переходе к рыночной экономике» было установлено, что нравственная компонента тесно коррелирует с ухудшением материального положения предпринимателя, в то же время безнравственность в бизнесе, успех любой ценой, любыми средствами связан с устойчивым ростом предпринимательских семей .
JI.E. Душацкий объясняет эти тенденции нестыковкой стереотипов сознания, сформированного идеологической машиной дореформенного периода, отличающегося завышенными моральными ожиданиями, с жесткими действиями по выживанию в реальном бизнесе82. Действительно, в «неидеальных» условиях российского рынка трудно ожидать от действующих рыночных субъектов «идеальных» форм рыночного поведения. Экономическое поведение российских предпринимателей определяется институциональными особенностями среды, воспроизводящей в качестве условий достаточно успешных практик, с одной стороны, нерыночные взаимодействия - горизонтальные реципрокные обмены и вертикальные «патрон-клиентные» отношения, с другой стороны, разрушение традиционных социальных связей, «атомизацию» общества, размывание свойственных прежним социальным порядкам моральных устоев и ценностей соборности и коллективизма.
