Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. КОНЦЕПЦИИ НОВАТОРСКОЙ АРХИТЕКТУРЫ ПЕРВОЙ ТРЕТИ XX в.
I. Природа явления «самоценности» архитектурного произведения 9
2. Градостроительное окружение и строение формы объекта в концепции советского «рационализма» 23
3. Градостроительное окружение в концепции формообразования советского «конструктивизма» 42
ГЛАВА II. «КОНТЕКСТУАЛИЗМ» 1960-80-х гг. ГЕНЕЗИС. ТЕОРИЯ. ПРАКТИКА
1. Возникновение и особенности интегративных представлений о взаимодействии объекта и окружения 50
2. Выражение интегративных свойств городской среды в теории и практике «контекстуализма» 69
ГЛАВА III. ОСНОВЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ АРХИТЕКТУРНОГО ОБЪЕКТА И СРЕДЫ
1. Проблемы «объектной» и «средовой» интерпретации отношения объект-окружение 94
2. Контексты исторической среды города и их координирующие функции 107
3. Характеристика процесса и результатов взаимодействия объекта и окружения : 122
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 132
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ 137
ПРИЛОЖЕНИЕ (графические материалы исследования) 146
- Природа явления «самоценности» архитектурного произведения
- Возникновение и особенности интегративных представлений о взаимодействии объекта и окружения
- Проблемы «объектной» и «средовой» интерпретации отношения объект-окружение
Введение к работе
Актуальность темы исследования
В непрерывном развитии города - пространственном и историческом -неизбежно возникает вопрос о сосуществовании старого и нового. Задачи реконструкции сложившейся застройки приобретают особое значение в связи с интенсификацией использования освоенных территорий. Анализ особенностей этих процессов и урбанизации в целом на протяжении XX в. свидетельствует о нарастающих противоречиях между традиционными градостроительными приемами, принципами, выраженными в исторической застройке городов и реальным их развитием. Вместе с тем, масштабы и темпы новых «вторжений» в сложившиеся районы поставили проблемы не только сохранения историко-архитектурного наследия, но и изучения специфических параметров среды, которые могут и должны учитываться в формообразовании новых объектов.
С 1970-х гг. в международных документах о культурном наследии (конвенциях, хартиях, рекомендациях) неизменно подчеркивается необходимость сохранения не только отдельных объектов, ансамблей, ландшафтов, но и исторической среды городов. Расширяется представление о самой этой исторической городской среде как «целостной системе органического единства планировки, объемной застройки, функций» (т.е. предметно-пространственной ее составляющей) и наполняющей ее «жизни, развивающейся во взаимосвязи с особенностями деятельности, быта и формы поведения жителей» (социально-культурная составляющая)'.
За последние годы произошли существенные изменения профессиональных позиций в этой области. Игнорирование, если не разрушение сложившегося градостроительного окружения в ходе нового строительства, сменяется многообразием учета средовых данных. Однако
1 Хартия архитектурного наследия. - М., 1996. - С. 49; Конвенция об охране всемирного и природного наследия // Мат-лы Генконф. ООН. Париж, 16 нояб. 1972 г.; Рекомендация о сохранении и современной роли исторических ансамблей // Мат-лы Генконф. ООН. Найроби, 26 окт. - 30 нояб. 1976 г. и др.
обнаружились и негативные последствия «контекстуальной» практики, разрушение иного рода - целостности архитектурного произведения. Зачастую стремление к «тактичному вхождению» в историческую застройку используется для оправдания неорганичных, эклектичных приемов создания формы. Возникает необходимость в специальном критическом анализе противоположных подходов.
Интерес современных исследований исторической среды города обусловлен и вопросами создания «новой» среды, своеобразия архитектуры. В сложившейся застройке выявляются качества, которых часто лишены новые образования - гуманности, эстетической выразительности, целостности, многозначности. Все это позволяет говорить о значительной актуальности темы исследования.
Степень изученности темы
При всей очевидной актуальности данная проблема разработана недостаточно. Существенное теоретико-методологическое значение для изучения вопросов теории и практики архитектуры, анализа формообразующего значения исторической среды города имеют труды Н.П. Анциферова, М.Г. Бархина, А.В. Бунина, В.Л. Глазычева, А.Э. Гутнова, Н.Д. Кострикина, М.П. Кудрявцева, В.А. Лаврова, И.Г. Лежавы, Ю.В. Ранинского, А.П. Щенкова, З.Н. Яргиной, К. Александера, К. Зитте, К. Линча, К. Норберг-Шульца, К. Роу, П. Цукера, Т. Шумахера, Э. Эмбаша и др.
Особую значимость для разработки проблем архитектурного формообразования имеют работы А.Г. Габричевского, М.Я. Гинзбурга, В.Ф. Кринского, Н.А. Ладовского, В.И. Локтева, Г.Б. Минервина, А.Г. Раппопорта, Р. Арнхейма, А. Бринкмана, Д. Бродбента, А. Гильдебранда, Б. Дзеви, Ж. Зейтуна, П. Эйзенмана и др.
Несомненную важность для данного исследования представляют работы А.В. Иконникова, А.В. Рябушина, В.И. Тасалова, В.Э. Хазановой, В.Л. Хаита, СО. Хан-Магомедова, А.Н. Шукуровой, Р. Бэнема, 3. Гидиона, Ч. Дженкса, Н.
Певзнера, К. Фремптона, А. Уиттика, Г. Шейна и др., посвященные проблемам развития современной архитектуры.
Историографический анализ литературы, который подробно приводится в первых разделах диссертации, показывает, что тема данного исследования до сих пор не стала предметом специального изучения. Именно этим обстоятельством обусловлен ее выбор.
Работа направлена на изучение отношений между проектируемым объектом и сложившимся окружением с целью определения значения, роли и основных направлений учета данных исторической среды города в архитектурном формообразовании.
В диссертации поставлены следующие задачи:'
провести анализ происхождения и развития противоположных профессиональных представлений об отношении архитектурного объекта и среды, выявить социально-культурные предпосылки становления и изменения позиций этих представлений;
исследовать многообразие способов учета данных окружения в формообразовании новых объектов;
- сформулировать принципы взаимодействия проектируемого объекта и
сложившегося окружения, определить направления учета факторов среды в
процессе формообразования.
Объектом исследования являются концепции формообразования, теоретические труды, проекты и постройки, в которых нашла ясное выражение проблема отношения архитектурного объекта и сложившейся среды.
Формообразующие роль и значение городской среды, определяющие специфические свойства архитектурного произведения, возникающие в результате взаимодействия с окружением, а также особые параметры последнего, существенно важные для указанной соотнесенности, - составили предмет исследования.
Хронологические рамки исследования очерчены границами XX в. с особой концентрацией внимания на узловых для работы периодах: 20-30-х гг.
(этапе становления и развития концепций внутренней детерминированности формы) и 70-80-х гг., представленных концепциями диаметрально противоположного метода проектирования «снаружи-внутрь».
Теоретическое и практическое значение получают исследования как исходных профессиональных установок, так и осуществленных результатов, в которых отразились положения о том, «что» в окружении, «как» и «на каком основании» должно учитываться в процессе формообразования нововведений. Поэтому в качестве основной рабочей гипотезы в диссертации выдвинуто предположение о том, что характер, формы и способы отношения к исторической среде города, а также соответствующий учет данных окружения обусловлены конкретными концепциями архитектурного формообразования.
Концепция архитектурного формообразования определяет систему взглядов на элементы и процесс формообразования, являющуюся концентрированным выражением внутри- и внепрофессиональных проблем создания искусственной среды - «второй природы». От специфики состава и строения концепций, от направленности и динамики внутрипрофессиональных тенденций, от характера и изменчивости «внешних» условий зависит определение конкретных позиций по исследуемому вопросу. Анализ концепций формообразования в их становлении и развитии позволяет вскрыть причины и природу смены этих позиций, оценить конкретные способы учета исторической среды города.
Методологическую основу исследования .,' составили труды уже упомянутых исследователей Н.П. Анциферова, В. Л. Глазычева, Ю.В. Ранинского, К. Зитте, К. Линча, К. Норберг-Шульца, К. Роу и др.
Основные методы исследования
Междисциплинарный подход к изучению исторической среды города (культурологический, социологический, семиотический) позволил применить в исследовании межпредметный метод. Общие методы исследования явлений действительности - диалектический метод единства исторического и логического применен в историко-генетическом анализе концепций
! б
формообразования, метод восхождения от абстрактного к конкретному - в исследовании особых свойств объекта и среды. Выявление формообразующих детерминант проведено на основании исследования видов целостности городской среды и целостности архитектурного произведения. В анализе такого многоуровневого и сложного явления, как «городская среда», использованы методы, сложившиеся в рамках «средового подхода» к архитектуре. Также применен комплексный метод исследования разноплановых источников и описательный метод, представленный такими приемами, как сбор, обработка и интерпретация материала.
Исследование опирается на принципы научной объективности и историзма.
Источниковой базой исследования послужили, как неопубликованные, так и опубликованные материалы и документы, содержащие информацию об объектах - проектах и постройках, относящихся к исследуемой теме.
Отдельную группу источников составили материалы Центрального государственного исторического архива СССР (ЦГИА СССР), текущего архива Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А.В. Щусева (ГНИМА).
Опубликованные источники представлены материалами периодической печати с акцентом на основные рассматриваемые периоды - 1920-30-х гг. (журналы «Современная архитектура», «Советская архитектура», «Строительство Москвы» и др.), 1960-80-х гг. («Архитектура СССР», «Architectural Design», «Architectural Review», «Casabella», «Perspecta» и др), в которых особое внимание уделено анализу конкурсных проектов с ясным представлением различий проектных решений в зависимости от специфики взглядов авторов (концепций) на одну и ту же исходную ситуацию.
Следующей группой опубликованных источников являются статьи, аннотации к проектам, монографии, в которых изложены профессиональные установки и оценки проектов (критические), а также общетеоретические, историко-теоретические исследования.
В диссертационном исследовании использованы как уже введенные в научный оборот, так и новые источники. Характер и содержание этих источников различны, но все они несут значительную информационную нагрузку и в совокупности образуют репрезентативную основу для изучения исторической среды города в профессиональных концепциях архитектурного формообразования.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые раскрыт генезис противоположных представлений об отношении архитектурного объекта и среды - идей «самоценности» и «контекстуального мышления», выявлен механизм движения от одной полярности к другой, сформулирован общий принцип диалектического взаимодействия объекта и окружения, определено понятие и проведена классификация контекстов городской среды как необходимых «звеньев» взаимодействия.
Теоретико-познавательная и практическая ценность работы определяется вкладом в исследование развития профессиональных идей архитектуры XX в., теоретической разработкой основ взаимодействия архитектурного объекта и окружения, исследованием интегративных свойств городской среды - ее контекстов, которые могут быть использованы в предпроектных историко-архитектурных исследованиях и проектировании новых архитектурных сооружений для исторических районов города.
Апробация работы
Результаты и материалы исследования были использованы в учебном
процессе на факультете архитектуры и дизайна Иркутского государственного
технического университета, внедрены в госбюджетной научно-
исследовательской работе ИрГТУ . Отдельные положения работы
1 в разработке курса «Основ архитектурной композиции» по специальности «Архитектура» ИрГТУ, в
читаемом автором лекционном курсе «История современной архитектуры и дизайна».
2 по темам: «Методология архитектурного творчества» и «Специфика архитектурного формообразования в
творческой деятельности и особенности ее осуществления в региональных условиях Восточной Сибири» (план
важнейших НИР по архитектуре Минвуза РСФСР, № г.р. 01.86.0069610).
докладывались и обсуждались на научно-практических конференциях и семинарах1. Продуктивность методики архитектурно-градостроительного (контекстного) анализа подтверждена практическим применением в научно-исследовательских работах и предпроектных исследованиях ".
Природа явления «самоценности» архитектурного произведения
Для представления исторической среды города в качестве фактора архитектурного формообразования, который может быть выражен в форме вновь вводимого объекта, необходимо соотнести здание и фрагмент окружающей застройки, исследовать отношение объект-окружение.
Каким образом можно установить конкретные качества и элементы формы объекта, явившиеся результатом действия обстоятельств окружения? В общепризнанных примерах тактичного вхождения в сложившуюся застройку, как правило, нетрудно обнаружить общность в новом и существующих соседних зданиях по характеристикам качеств формы: цвету, фактуре, геометрическому виду, архитектонике или по наличию одинаковых деталей. Например, сравнивая новое здание телеграфа на улице Горького в Москве с основным - И. Рерберга - можно отметить сходство архитектонического строения плоскостей фасадов, цвет, членение оконных проемов, пластику карниза. Не менее очевидно «влияние» здания по улице Огарева, аркада которого с сохранением пропорций арок и поддержанием их горизонтального уровня переходит в новое сооружение телеграфа. В другом хорошо известном объекте - здании ТАСС на Никитской площади в Москве - свойство однородности со сложившейся застройкой достигается ограничением этажности и развертыванием всей композиции по линиям ограничивающих улиц. Но закругленная форма окон, аналогичная решению в зданиях по бульвару, является, скорее, поиском образных черт социального типа здания и идет от его существа, а не от окружения.
Признаки тождества или подобия могут быть вызваны и целым рядом экономических, инженерно-технологических и других причин. Следовательно, к первой части нашего отношения выдвигается требование обнаружения в ней только итогов взаимодействия. Для этого необходимо выделить объект в «чистом» виде. В идеальном случае такое вычленение означало бы описание новой постройки до и после условного взаимодействия. Близкие по смыслу процедуры анализа известны в исследованиях целостности художественных произведений - в определении специфических изменений отдельных составляющих целого по итогам взаимодействия их друг с другом. «Чтобы оценить силу целого мы должны иметь всегдашнюю возможность сравнения того, что было бы без целого, и того, что есть при наличии последнего» (124, С. 513). В лекциях по анализу пространственности художественно-изобразительных произведений, читавшихся П.А. Флоренским во ВХУТЕМАСе, подчеркивалась необходимость наличия и автономности формы, и деформаций. В противном случае «мы не имели бы возможности сравнивать, и тем самым целое не показало бы своей силы» (124, С. 514). Итак, выделение объекта до его преобразования условиями ситуации является принципиально необходимым, хотя осуществить такую идеализацию на практике чрезвычайно сложно1.
Действительно, понадобилась бы подробнейшая документация (эскизы, чертежи, авторские пояснения) о Сравнение первоначальной и преобразованной форм позволяет судить об установлении взаимосвязи объекта с окружением. Наличие изменений - это результат процесса формообразования. Следовательно, в двухчастную схему нашего отношения встраивается важный промежуточный элемент - создатель архитектурного произведения с совокупностью руководящих идей и принципов формообразования. Именно концепция формообразования становится объективным показателем учета либо игнорирования тех или иных факторов. Например. Элементы, организующие пространство улицы Кирова в Москве, имеют общее свойство - сплошность плоскостей фасадов домов по обе стороны улицы, которая прерывается в местах перекрестков и пространствами курдонеров редких особняков. В здании ЦСУ (бывш. «Центросоюз», арх. Ле Корбюзье, 1934 г.), на первый взгляд, удивительным образом «учтены» эти характеристики. Мы их видим в той части сооружения, что обращена к улице: незначительное заглубление П-образного пространства перед главным входом, образуемое основной «плитой» и торцами фланкирующих блоков, пластическая члененность фасада, сохраняющая плоскостность. Больше того, совершенно иначе решена противоположная часть, которая, как! предполагалось, должна быть ориентирована на новый широкий проспект (так и не реализованный Новокировский). В первоначальном варианте три поперечных плиты замыкаются с одной стороны «стеной» (ул. Кирова), а с другой своеобразными пропилеями («проспект»). Тем самым, новая полная света и воздуха магистраль получила соответствующее решение, противоположное тесному пространству старой улицы.
Возникновение и особенности интегративных представлений о взаимодействии объекта и окружения
В предыдущей главе была показана специфика отношения к исторической среде города, когда доминировали проблемы создания автономного архитектурного произведения. Мы видели также внутрипрофессиональные тенденции, приводящие к учету окружения в формообразовании и к особой его трактовке. Можно сказать, что и само отношение объект-окружение интерпретировалось «объектно».
Возможно ли иное профессиональное представление о единстве элементов городской среды и, соответственно, другое понимание оппозиции? В настоящей главе ставится задача анализа работ, в которых оба члена искомого отношения рассматриваются синтетически.
Интегративные свойства фрагмента городской среды и появление понятия «архитектурный контекст» в историко-теоретических исследованиях.
Из уточнения и развертывания противостоящих сторон всякого архитектурного произведения - изолирующей массы и изолируемого пространства - в 1927 году искусствовед А. Габричевский выводит понятие «архитектурный контекст». Оно используется для обозначения принадлежности каждого пластического элемента объемлющей его архитектурной ситуации и зависящего от окружения, как часть целого.
В своих исследованиях (23; 24) А. Габричевский исходит из положений гегелевской эстетики о диалектике и единстве целей и средств художественного творчества - в широком смысле, а в узком - из противоречия в пространственных искусствах материальной статики и пространственной динамики. У Гегеля противоречивые стороны переходят друг в друга и образуют единое целое, которое завершается в духовной сущности произведения. Эта целостность, предельные типы которой «служебное» и «символическое» зодчество, отделена от окружения. Однако у Габричевского, помимо указания на синтетическую целостность объекта, вводятся важные для нас корректировки ситуаций.
Эти деформации «пластической единицы массы» заложены в самом разделении на организующее форму жизненное начало - пространство - и организуемую массу, поскольку пространство концентрируется в ядро, и «омывает» его. «...Неорганический пластический памятник окружен связанной с ним пространственной динамикой, которая однако по существу своему лежит вне сферы художественного (если только, коцечно, сам памятник и окружающее его пространство... не включены в объемлющий их архитектурный и природный контекст)» (24, С. 18).
Кроме того, элемент массы образует вокруг себя силовое «динамическое пространственное поле», строение и размеры которого обусловлены назначением здания и его «проекцией» в пространство. Поэтому каждое сооружение включено в некоторую условную оболочку и находится с ней во взаимодействии (24, С. 19, 29).
В строении архитектурной формы выделяются три момента: внутреннее пространство, внешнее пространство и разграничивающая их материальная оболочка. Таким образом, появляются две пары противоречий: между ядром и оболочкой, между ядром-оболочкой как целым и средой, в которую включается здание. Нельзя нарушить «самодовлеющее трехмерное пластическое целое» так же, как нельзя насильственно извлечь его из внешних пространственных связей. Однако А. Габричевский не снимает противоположение здания окружению в замкнутой городской единице - ансамбле, а дает тектоническую трактовку1 объемлющего целого - архитектурного контекста. Подобно тому, как двузначно строение формы отдельного объема в выражении его материальной тектоники и пространственной динамики, так же двузначно и строение формы города. Это строение «... архитектурно выразительно, то есть является динамическим пространственным ядром, ограниченным устойчивой оболочкой, причем отдельные строения являются своего рода «неподвижной мебелью», в которой отливаются повторные, типические движения, протекающие в пределах динамического ядра» (24, С. 29). Получено два вида организованности застройки.
Проблемы «объектной» и «средовой» интерпретации отношения объект-окружение
Теория и практика «контекстуализма» понимается нами не только как отрицание модернистского принципа «самодостаточности», но и как принципиально важный момент развития профессиональных представлений об архитектурном объекте. В объяснении такого развития ясно выделяются; два источника (два начала) - внутренние и внешние, или внутри- и внепрофессиональные.
Первый источник подразумевает определенное «самодвижение» собственно архитектурных проблем, разрешая противоречие формы и функции,, массы и пространства, внутренней функционально-пространственной организации и внешних функциональных процессов и т.п. После первоначального абстрагирования составляющих архитектурного организма происходит постепенное осознание реальных связей и отношений этих компонентов друг с другом и с окружением. В результате неизбежна постановка вопроса о корректировке здания ситуацией. Даже конструктивисты, теорию и практику которых нельзя назвать контекстуальными, подошли к проблеме органичного вхождения в ансамбль, оценивая умение это делать, как высшее проявление профессионального мастерства. Такое отношение подготавливалось тем, что возник и решался вопрос взаимного преобразования материальных оболочек смежных функционально-пространственных диаграмм («общая средняя линия») в пределах сооружения, а затем и с внешними диаграммами. Хотя вначале категорически отвергались любые попытки вписывания в исторически сложившиеся ансамбли.
Показательный пример неизбежности контекстуального видения - проект пожарной станции в Бруклине П.Эйзенмана (1984 г.). Если критики 1970-х гг. единодушно отмечали, что «структуральным симфониям» Эйзенмана чужда любая внешняя коммуникация (158), то в отношении этой его работы такая оценка была бы совершенно несправедлива. Параллелепипед станции - это геометрическое единство двух контекстуальных решеток, которые соответствуют пространственным структурам смежных районов застройки. Основная, прямоугольная, сказывается на контурах и масштабе здания, а по другой, диагональной, осуществляется членение всего объема. Используется и символическая иллюминация «маяка» - излучающие красный свет торцы и верхние части балок крыши (от диагональной решетки)1.
Однако неверно говорить об автоматизме или о фатальной неизбежности появления контекстуального видения, поскольку такому утверждению противоречат реальные факты отсутствия учета данных городской среды, например, в функционализме или в «абстрактном конструктивизме» «Стиля», да и в 1970-е годы контекстуализм не становится всеобщей платформой. Больше того, на первых этапах преодоления «самодостаточности» наблюдалась трактовка окружающей застройки как большого здания, выделяя в ней те же составляющие и свойства, что и в отдельном сооружении. Но безусловно одно там, где есть развитие представлений об архитектурном объекте (в направлении от абстрактного, простого - к конкретному, сложному), там неизбежна та или иная форма учета градостроительной ситуации, только там и возникает «контекстуализм».
Второй, внешний источник развития заключается в «отражении», в профессиональном осознании проблем, которые прямо связаны с построением формы, как, например, охрана окружающей среды. Конкретный социально-экономический и культурный контекст обуславливает становление контекстуального мышления во вполне конкретной исторической ситуации. Но и здесь, как и в предыдущем случае, необходимо уточнение. Если ограничиться лишь внешним объяснением, то придется отбросить фактическое употребление «контекста» (в смысловом и терминологическом отношении), которое предшествует теории 1960-70-х годов. Незначительное смещение акцентов чрезмерно упрощает и даже искажает существо проблемы учета факторов окружения в формообразовании, делает её (проблему) внешне заданной, не связанной с самодвижением концепций. Точнее было бы сказать, что углубляющееся понимание социально-экономического контекста ускоряет процесс учета данных среды, являясь своеобразным его катализатором.
История и закономерности изменения отношения к сложившейся застройке дают основания для выяснения дальнейшего движения вопроса, для определения наиболее перспективной формы взаимодействия объект-окружение. Рассмотренные в предыдущих главах приемы учета окружения і оказались крайне разнородными и по выражению связи в самом здании, и по качеству учитываемых признаков ситуации.
Похожие диссертации на Историческая среда города в концепциях архитектурного формообразования XX в.
