Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Трагическое как феномен
1.1. Категория трагического: основные подходы 15
1.2. Субстанциальные основы трагического и их отражение в теоретических концепциях трагического 30
1.3. Опыт осмысления трагического в истории европейской культуры 55
Глава 2. Особенности понимания трагического в русской культуре и философии.
2.1. Русский национальный менталитет и его влияние на представление о трагическом 90
2.2. Субстанциональная двойственность русской души как предпосылка трагического восприятия мира 107
2.3. Трагическое и стремление к высшим формам духовного опыта 129
2.4.Пути преодоления трагического в русской культуре 146
Заключение 171
Библиографический список использованной литературы 175
- Категория трагического: основные подходы
- Русский национальный менталитет и его влияние на представление о трагическом
- Субстанциональная двойственность русской души как предпосылка трагического восприятия мира
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Переломные эпохи (а к таковым можно причислить нашу эпоху и особенно ситуацию в России) характеризуются обострением противоречий, эсхатологическими и апокалипсическими настроениями, неизбежными в условиях ломки привычных социальных реалий. В этих условиях наше сознание невольно обращается к опыту прошлого, а также к поиску и обновлению понятий, посредством которых можно решать задачи, стоящие перед человеком и обществом в настоящее время. Оно обращается к культуре как резервуару и хранителю духовности, опираясь на которую мы могли бы нести эстафету жизни дальше, в историческое будущее.
Одно из важнейших состояний человеческого духа - чувство и переживание трагического. В западноевропейской и русской культуре его осмысление чаще всего является предметом эстетики и искусствоведения. Однако, и в западноевропейской, и в русской культуре трагическое рассматривается также и в рамках более общих представлений, когда оно связывается с наличием объективных конфликтов и противоречий бытия, затрагивающих сами основы нашего существования, но принципиально неразрешимых собственно человеческими силами. Эти конфликты раскрываются в процессе рефлексивного осмысления человеком утраты своего «естественного» единства с миром и изначальной цельности сознания, осознания человеком невозможности овладения стихийностью социально-исторического развития.
Понятие трагического является важным компонентом западноевропейской культуры, а с XIX века становится предметом глубоких обобщающих размышлений. С этого времени и вплоть до наших дней категория трагического достаточно часто оказывается в сфере теоретического и исторического познания. В русской философии XIX - первой половины XX века эта проблема также
рассматривается довольно широко - как сфера пересечения глубинных начал и смыслов человеческого бытия. В последние два десятилетия XX века и в настоящее время, в то время, как происходит невиданная доселе "европеизация" культуры, набирает силу и обратная тенденция - стремление найти в русской культуре исконную систему взглядов, своеобразно осмысленных культурологических концепций бытия. Для понимания этих процессов большой интерес представляют категории, в которых явственно проявляет себя как сходство, так и различие западноевропейской и русской культур. Одной из таких категорий является категория трагического, затрагивающая самые сущностные стороны человеческой жизни и позволяющая выявить принципиальные особенности, присущие различным культурам.
Степень разработанности проблемы
Трагическое первоначально возникло и развивалось как явление культуры, начиная со времен античности. Рассмотрение трагического как теоретической категории стало характерным для западноевропейской мысли начиная с XIX века. Наиболее развернутые концепции трагического содержатся в произведениях Г.В.Ф.Гегеля, Ф.В.Шеллинга, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, О.Шпенглера. Непреходящий интерес представляют размышления о трагическом философов-экзистенционалистов: С.Кьеркегора, Х.Ортеги-и-Гассета, М. де Унамуно, А.Камю, Ж.П.Сартра.
В современной литературе имеет место большое разнообразие в понимании сути трагического. Для отечественной литературы о трагическом наиболее характерен «эстетический» подход. Трагическое как эстетическая категория рассматривается в ряду категорий «возвышенное», «прекрасное», «комическое» в работах Ю.Б.Борева, В.В.Бычкова, В.М.Жаринова, Л.А.Зеленова, М.С.Кагана, Н.И.Крюковского, М.Ф.Овсянникова, Л.Н.Столовича, Е.Г.Яковлева и других. Следует отметить, что в последние годы происходит постепенное
переосмысление понимания самой эстетики, «сфера интересов» которой начинает постепенно затрагивать все более широкую область (утрачивая как прежде главенствующую в эстетике узко «материалистическую» направленность, так и жесткую «привязанность» к сфере искусства).
Общее стремление преодолевать разобщенность различных сфер знания, в том числе, эстетики и общей философии, проявляет себя и в отношении к категории трагического. Например, Т.Б.Любимова наряду с осмыслением трагического как эстетически-философской категории, изучает и ее отражение в произведениях искусства. М.И.Михайлов, «встраивая» трагическое в систему эстетических категорий (наряду с возвышенным, низменным и комическим), также рассматривает онтологические, гносеологические и психологические основы трагического, выводя их из мироощущения человека, утратившего первобытную целостность, ощущающего свою «отъединенность» от мира.
Отдельные аспекты понимания трагического в русской и западноевропейской культуре различных эпох затронуты в работах литературоведов, искусствоведов, философов, психологов, историков и теоретиков культуры - А.А.Аникста, М.Л.Андреева, Б.В.Асафьева, И.А.Барсовой, П.М.Бицилли, Н.В.Вильмонта, Л.С.Выготского, П.П.Гайденко, Ж.ле Гоффа, А.Я.Гуревича, М.С.Друскина, Д.В.Житомирского, Л.В.Кириллиной, А.Кожева, М.Н.Лобановой, Ю.М.Лотмана, В.Н.Поруса, В.В.Протопопова, К.А.Свасьяна, А.Синявского, П.Тонера, Н.В.Туманиной, Р.И.Хлодовского и других. Например, исследованию «комплекса трагического» в музыке посвящены работы В.Д.Конен, Т.Н.Ливановой. Категория трагического получает в работах этих авторов разнообразно широкие интерпретации. В журналистике и публицистике, как и в ряде неспециальных научных работ, порой можно встретить достаточно вольное употребление термина «трагическое», в частности, в значениях, сближающих его с «катастрофическим», «драматическим», «абсурдным» и т.д.
В последние годы возрастает интерес к изучению эстетических теорий, получивших развитие в русской религиозной философии. Этот интерес не случаен, однако, следует отметить, что своеобразие понимания категории трагического в русской культуре и философии в сравнении с западноевропейской культурой еще не было предметом специального внимания эстетической, философской и искусствоведческой мысли, и уж тем более не изучалось в рамках общего культурологического подхода.
Предельное разнообразие интерпретаций трагического требует некоего их смыслового упорядочивания, выявления действительно общих основ понимания трагического, его «субстанциального ядра». Выбор подобного предельно-обобщенного ракурса дает ключ к целостному изучению этого феномена, позволяет выявить как глубинную общность в осмыслении различных подходов к пониманию трагического, так и оригинальные особенности понимания данной категории в различных культурологических системах. Выявление общих основ позволяет также осмыслить своеобразие понимание трагического в русской культуре, сходство и различие в понимании трагического в русской и западноевропейской культурах.
Объектом исследования является в основном русская классическая культура, то есть отечественная культура того периода, который традиционно считается временем ее расцвета (XIX - первая половина XX века). Указанный период характеризуется формированием и явственным отражением в культуре и в философских системах особенного культурно-философского мировоззрения, в рамках которого основные идеи христианства проявляются в тех формах и ракурсах, которые обусловлены глубинными особенностями русского менталитета, психологии, духовности. Условное выделение этого периода как периода «классической культуры» можно по аналогии сравнить с периодом существования немецкой классической философской школы.
Предметом исследования является культурологический анализ идеи трагического и особенностей ее проявления в русской классической культуре (в сравнении с западноевропейской).
Цели и задачи исследования
Целью настоящей работы является рассмотрение общих основ трагического, которые характерны для всех исторических эпох, научных дисциплин и сфер культуры и на этой основе показ своеобразия понимания трагического в русской культуре - того своеобразия, которое определяется особенностями исторических условий развития общества, его менталитета и миропонимания, свойственных отечественной духовной жизни.
Для достижения данной цели были решены следующие исследовательские задачи:
классификация основных подходов к феномену трагического;
выявление смысла трагического, характерного для основных подходов к исследованию данной категории;
анализ наиболее значительных теоретических концепций трагического и изучение понимания и отражения трагического в различные эпохи в истории западноевропейской культуры;
изучение влияния особенностей русского национального менталитета на представление о трагическом;
выявление особенностей представлений о трагическом в русской культуре и их связи с субстанциональной двойственностью русской души, ее устремленностью к высшим формам духовного опыта;
6) сравнительный анализ понимания и выражения трагического в русской и
западноевропейской культурах.
Методологическая и теоретическая база исследования
В процессе исследования автор исходит из принципов диалектической методологии, ключевыми моментами которой является объективное рассмотрение материальных и духовных феноменов в их развитии и взаимосвязи с анализом внутренних противоречий. В работе используется методика междисциплинарных исследований, основанная на взаимосвязи и взаимовлиянии различных отраслей знания в отношении исследуемого феномена, а также на взаимодействии между теоретической моделью исследования и эмпирическим материалом. Использование компаративного подхода (русская и западноевропейская культура) позволяет выявить определенное тематическое и концептуальное сходство, определенный параллелизм в теоретических системах, идеях и концепциях, который, вместе с тем, ярко высвечивает различие в подходах к исследуемому феномену.
Теоретической основой исследования являются работы классиков мировой и отечественной культуры и философии, современных отечественных и западноевропейских специалистов в области культурологии и эстетики, искусствоведов, писателей, деятелей культуры. Главное внимание уделяется рассмотрению культуры и философии в период XIX - первой половины XX веков, так как именно в это время, с одной стороны, были разработаны целостные теоретические концепции трагического в западноевропейской философии, а, с другой стороны, в России появилась целая плеяда мыслителей, уделявших данной теме особое внимание. Автором учитывались идеи, высказанные в трудах Аристотеля, крупнейших представителей западноевропейской философии: Г.В.Ф.Гегеля, В.Ф.Шеллинга, А.Шопенгауэра, С.Кьеркегора, Ф.Ницше, М. Де Унамуно, О.Шпенглера, Г.Зиммеля, Х.Ортега-и-Гассета, русской философии: работы Н.А.Бердяева, С.Н.Булгакова, И.А.Ильина, Л.П.Карсавина, Н.О.Лосского, А.Меня, В.В.Розанова, В.С.Соловьева, Е.Н.Трубецкого, П.А.Флоренского, С.Л.Франка, Л.И.Шестова и других.
Эмпирической базой исследования является отражение трагического в
великих произведениях отечественной и мировой культуры (произведения
писателей и драматургов В.Шекспира, В.Гете, А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого,
Н.В.Гоголя, И.С.Тургенева, М.Е.Салтыкова-Щедрина, А.П.Чехова,
Ф.М.Достоевского), композиторов (И.Брамса, Г.Малера, М.П.Мусоргского,
П.И.Чайковского, Н.А.Римского-Корсакова), а также размышления на эту тему
искусствоведов: Б.В.Асафьева, И.А.Барсовой, Д.В.Житомирского,
Л.В.Кириллиной, В.Д.Конен, Т.Н.Ливановой, М.А.Лобановой и других.
При изучении основ трагического наибольшее влияние на концепцию настоящей работы оказали труды А.Ф.Лосева, сумевшего наиболее органично интегрировать различные подходы к пониманию трагического, выделить в нем некие скрытые внутренние основы. Существенное влияние на понимание автором своеобразия русской культуры оказали работы И.И.Евлампиева.
В исследовании выделяются «дохристианский» и «христианский» периоды развития понимания трагического, поскольку появление христианства кардинальным образом изменило мировоззренческую парадигму европейского человека, сформировав устойчивое представление о наличии в мире иного, противопоставленного земному, плана бытия.
Научная новизна исследования
Научная новизна исследования заключается в следующем:
проведено обобщение существующих подходов к пониманию трагического в мировой культуре;
проведено исследование отражения трагического в русской и западноевропейской культуре в русле идей, предложенных А.Ф.Лосевым;
3) проведен сравнительный анализ понимания трагического в
западноевропейской и русской культуре в связи с особенностями менталитета,
природных условий, психологии и религиозной специфики двух типов культур и выявлены сходства и отличия в отношении к исследуемому феномену;
показано, что своеобразие понимания трагического в русской культуре обусловлено более явственным проявлением в ней субстанциальных основ трагического;
выявлены типичные для русской культуры трагические конфликты и трагические переживания, которые обусловлены «двойственным» складом русской души и ее тяготением к интуитивному познанию скрытых основ бытия;
рассматривается духовный опыт преодоления трагического в русской культуре и философии.
Положения, выносимые на защиту
1. Основными подходами к пониманию трагического в мировой культуре
являются: эстетический, «объективно-общефилософский», «экзистенционалист-
ский», искусствоведческий. В настоящем исследовании они обобщаются и
рассматриваются в контексте культурологии.
2. Субстанциальными основами трагического является наличие в мире
неких невидимых или непознанных человеком пластов бытия (которые являются
скрытыми источниками трагического). Традиционно связываемое с трагическим
наличие непримиримых конфликтов и их развитие во времени — это всего лишь
внешнее проявление глубинной сути .трагического.
3. В западноевропейской культуре вплоть до XX века глубинные основы
трагического проявляли себя достаточно скрыто, тогда как на поверхности
находились «внешние» признаки трагического. С развитием западноевропейской
культуры «внешние» проявления трагического - трагические конфликты -
постепенно становились все более разнообразными и жизненно-конкретными. В
XX веке в западноевропейской культуре заметны две противоположные
тенденции, которые можно трактовать как «обнажение» «субстанциальных основ» трагического и, напротив, предельное «отстранение» от этих основ.
4. Одной из особенностей русской культуры является большая по
сравнению с западноевропейской культурой выявленность «экзистенциального
переживания» трагического, что во многом обусловлено природно-
географическими и историческими условиями жизни русского народа. В то же
время для русской культуры характерна меньшая, по сравнению с
западноевропейской культурой, определенность приемов и форм выражения
трагического.
5. Субстанциальные основы трагического, которые в западноевропейской
культуре явственно проявляются лишь в XX веке, в русской культуре достаточно
ясно обнаруживаются на протяжении всего ее развития. Это связано со
способностью русской души воспринимать те явления бытия, которые находятся
за пределами видимого мира, а также с «субстанциональной двойственностью»
души, тяготеющей к Абсолюту, но чувствующей свою неразрывную связь с
«земным», природным началом бытия.
6. Выделяются также следующие особенности русской культуры,
связанные с трагическим:
в основе трагических конфликтов находится противоречие «духовного» и «бездуховного» (которое может выступать не только как противоречие «божественного» и «земного», но и в более широком смысле - как противоречие определенных систем ценностей);
для русской культуры типичны особые виды трагических переживаний, связанных с «трагической раздвоенностью» русской души: невозможность «комфортного» пребывания в реалиях земной, «относительной» жизни; склонность к «безвольному подчинению обстоятельствам» при невозможности достижения высоких ценностей и идеалов;
- постоянное «трагически-переходное» состояние русской культуры, в которой поиски «Божьего Царства», подлинные религиозные «прорывы» чередуются с погружениями в «демоническую» и «природную» стихию, ощущением потери связи с Божественным началом.
7. Для русской философии и культуры в целом характерно постоянное
стремление к преодолению трагического. Предпосылкой преодоления
трагического является способность интуитивно, через «непосредственное
внутреннее чувство» ощущать единство мироздания, в котором человек
неразрывно связан как с природными стихиями, так и со сверхприродным миром
Абсолюта и с другими людьми, а судьба Бога неразрывно связана с судьбой
человека. Все это формирует философскую позицию, согласно которой человек
бытийственно (экзистенциально) связан с Богом.
8. Основным путем преодоления трагического в русской культуре и
философии является религиозное преображение человека и мироздания, путь
духовного возвышения человека, способного противопоставить природным
закона бытия иные законы и преобразовать стихийно-природное начало как в
собственном внутреннем, так и в природном мире.
Теоретическая и практическая значимость работы
Результаты проведенного исследования могут способствовать значительному переосмыслению и уточнению категории трагического, исследуемой в более широком культурном контексте, с учетом современных разработок и подходов. Исследование понимания трагического в русском мировосприятии, культуре, философии может способствовать как более глубокому осмыслению отечественной философии и культуры прошлого и настоящего, так и лучшему пониманию сегодняшней ситуации, поведения людей в современной России.
Материалы исследования и полученные результаты могут быть использованы в практике преподавания курсов философии, культурологии, этики, эстетики, религиоведения, искусствоведения.
Апробация работы
Основные положения работы были изложены в докладах научных конференций международного, всероссийского и регионального уровней, в частности, в международной научной конференции "Россия и Восток. Феномен сознания: интегральное видение (Астрахань, 2004 г.)», международной научной конференции «Русское богословие в европейском контексте: С.Н.Булгаков и западная религиозно-философская мысль» (Москва, 2004 г.), IV Российском философском конгрессе (Москва, 2005 г.), XIII Рождественских православно-философских чтениях «Проблемы взаимодействия духовного и светского образования» (Нижний Новгород, 2004 г.), IV Региональной научной конференции «Россия в современном мире» (Нижний Новгород, 2004 г)
Структура и объем работы
Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
В первой главе, состоящей из трех параграфов, изучаются основные подходы к категории трагического (первый параграф), выявляются субстанциональные основы трагического и исследуется их отражение в теоретических концепциях трагического (второй параграф), а также исследуется влияние выявленных субстанциальных основ на отражение трагического в истории развития западноевропейской культуры (третий параграф). Вторая глава посвящена выявлению своеобразия трагического в русской культуре. В первом параграфе рассматривается влияние менталитета и природных особенностей на представление о трагическом, во втором - влияние «субстанциональной двойственности» русской души на переживание трагического, в третьем -способность русского человека к восприятию тех скрытых начал бытия, которые
находятся за пределами реального эмпирического мира, и, как следствие, способность к особенно острому переживанию иррациональных основ трагического, в четвертом - рассматриваются пути преодоления трагического.
Общий объем диссертации составляет 197 страниц, библиографический список включает 217 работ отечественных и зарубежных авторов.
Категория трагического: основные подходы
Для современной отечественной науки наиболее характерно рассматривать трагическое как эстетическую категорию, «встроенную» в систему эстетических категорий. Трагическое рассматривается в работах Ю.Б.Борева, В.М.Жаринова, Л.А.Зеленова, М.С.Кагана, Н.И.Крюковского, Л.Н.Столовича, В.П.Шестакова, Е.Г.Яковлева и других эстетиков. Несмотря на различие подходов в систематизации, большинство отечественных эстетиков подчеркивает объективное содержание этой категории, которая «встроена» в систему категорий, основанную на имеющих объективную природу понятиях: общее и особенное (Н.И.Крюковский), родовое и индивидуальное (Л.А.Зеленов), ценность и антиценность (Л.Н.Столович), трагическое может выступать в качестве одного из «объективных состояний» (Е.ПЯковлев), отражать «временно неразрешимые противоречия» (Ю.М.Борев).
Предельно-обобщенный подход характерен для концепции одного из ведущих отечественных эстетиков - М.С. Кагана. Он рассматривает все эстетические категории с точки зрения соотношения идеала и реальности. Идеал "рождается в результате духовной переработки существующего во имя создания чего-то не существующего, но желанного и должного" [84. С. 136]. Категория трагического рассматривается М.С. Каганом как разрешение конфликта между реальностью и идеалом. Таким образом, всевозможные страдания и даже гибель героев являются трагическими постольку, поскольку они соотносятся с судьбой идеала. Историческое изменение понимания трагического связано с изменением идеалов. М.С. Каган говорит о двух типах трагедии как жанра искусства: оптимистической (когда, несмотря на поражение или даже гибель героя, идеал все-таки торжествует) и пессимистической, когда гибнет сам идеал. Понятие "оптимистической трагедии" перекликается с найденной И.И.Соллертинским эстетической формулой трагического: "трагедия - гибель - праздник" [см.: 27. С. 72].
Концепция трагического у М.С. Кагана достаточно последовательна, однако она, по нашему мнению, полностью применима только на очень (и даже чрезмерно) высоком уровне абстракции. Во многих же конкретных случаях определение идеала оказывается весьма затруднительным, что связано с пониманием идеала как некоего «социально-психологического» (83. С. 116) и в той или иной степени интуитивно постигаемого феномена. Спорным и неоднозначным представляется и четкое разделение трагедий на оптимистические и пессимистические.
В противоположность этому, концепция, предложенная Л.А.Зеленовым, отличается предельной конкретностью. Автор предлагает развернутую и логически выстроенную систему эстетических категорий, распределенных на пять уровней модификации (таким образом, сама система предполагает определенную субординацию). Первый уровень модификации связан с противопоставлением прекрасного и отвратительного, которые «различаются с точки зрения разного качественного отношения к мере своего и мере человеческого рода (гармония-дисгармония)» [73. С. 62]. На втором уровне модификация «происходит по количественному признаку» [73. С. 62]: великое, обыкновенное, мизерное. Третий уровень модификации имеет основанием «различное отношение индивидуального и родового в явлении» [73. С. 63], это проявляет себя в категориях трагического, комического и утвержденного. В трагическом конфликт индивидуального и родового приводит к гибели индивидуального и утверждению «родовой сущности», в комическом, напротив, явление утверждает свою индивидуальность, но утрачивает свою родовую сущность, а в утвержденном «гармонизованы явление и сущность, содержание и форма, индивид и род» [73. С. 64]. Согласно концепции Л.А.Зеленова, трагическое (как и комическое, утвержденное) «соподчинены модусам второго уровня и косвенно модусам первого уровня» [73. С. 64]. Поэтому трагическое может проявлять себя в прекрасном как великое (мученическое), обыкновенное (скорбное), мизерное (сентиментальное), а в отвратительном - как великое (ужасное), обыкновенное (пессимистическое) и мизерное (жалкое) [см.: 73. С. 64-65]
Концепция Л.А.Зеленова в рамках эстетики представляет ценность в связи с наличием в ней различных уровней и качеств проявления трагического, которое может проявлять себя как на уровне великого, так и на уровне обыкновенного и низменного, как на уровне прекрасного, так и на уровне отвратительного. Подобный подход приводит к максимальной близости понимания трагического в эстетике и в реальной действительности и уводит от характерной для многих эстетических систем тесной привязанности трагического лишь к возвышенному и великому.
Русский национальный менталитет и его влияние на представление о трагическом
Прежде чем перейти к особенностям понимания трагического в русской культуре, следует дать краткую характеристику тех основополагающих черт русского менталитета и психологии русского человека, которые оказали существенное влияние как на восприятие трагического, так и на его теоретическое обоснование. Попытаемся выделить и кратко охарактеризовать эти особенности русского национального менталитета.
Одним из основополагающих качеств русского сознания справедливо считается духовность, определяемая в соответствии с точкой зрения Гегеля как "способность индивида в своей деятельности сознательно или бессознательно выходить за рамки своей жизни, своего собственного индивидуального существования, ставить перед собой и реализовывать цели и задачи, не связанные с поддержанием своего собственного существования, поддержанием и улучшением условий своей индивидуальной жизни" [197. С. 9]. Эта черта русского менталитета, как известно, во многом обусловлена тяжелейшими природно-климатическими условиями России и постоянной угрозой существованию государства и всей русской нации со стороны многочисленных внешних врагов.
Постоянная близость смерти оказывала на человека «отрезвляющее» действие, не позволяя целиком «погрузиться» в реалии «земного мира». Отсюда - особенное (можно сказать, более спокойное) отношение к тем ценностям, которые связаны с жизнью конкретного человека, то есть с его счастьем, благополучием, материальным достатком и т.д., и, как следствие, отсутствие чрезмерной привязанности русских людей к благополучию и комфорту. Именно эта черта менталитета позволила русской нации выжить в сложных природно географических и геополитических условиях. В связи с тем, что «временная вертикаль русской истории полна катастрофических событий, подтверждающих бренность земного бытия, в душе народа закрепляется стремление жить не по телу, а по духу» [169. С. 50].
Отсутствие стабильности земной жизни и невозможность «привязывания» к земной реальности, тяготы существования и постоянная близость смерти невольно побуждали к поиску тех начал, которые были выше и стабильнее, чем существование человека, которые могли бы объяснить, «оправдать» и - в идеале - изменить несправедливости жизни. Началами, «сглаживающими» и «преодолевающими» трагические конфликты жестокой реальности могли выступать только те понятия и ценности, которые имели природу «сверхчеловеческую» и «сверхрациональную».
Н.А.Бенедиктов отмечает, что если расположить ценности по степени их значимости и важности для русского человека, то "высший блок наиболее значимых для русского человека ценностей» может быть назван «блоком справедливости" [16. С. 153]. Эта особенность русского менталитета нашла отражение во всей русской философии и культуре. С.Л.Франк писал о том, что «русский мыслитель, от простого богомольца до Достоевского, Толстого и Владимира Соловьева, всегда ищет «правду», он хочет не только понять мир и жизнь, а стремится постичь главный религиозно-нравственный принцип мироздания, чтобы преобразить мир, очиститься и спастись. Он жаждет безусловного торжества истины как «истинного бытия» над ложью, неправдой и несправедливостью. Истина - это не только производная абстрактная категория познания; в своем первичном смысле она выступает конкретной онтологической сущностью, сущностным основанием жизни" [183. С. 85].
Поиск «абсолютной истины» («абсолютного добра») вызывает в России своеобразное «раздвоение» человека, который переживает болезненный разрыв между стремлением к своим идеалам и реальной действительностью. Отсюда — эсхатологизм русских, ибо торжество истины осуществимо лишь при установлении Царства Божьего. Подобный настрой приводит зачастую к неумению жить «сегодняшним днем», так как «уверенность в будущем обожений обеспложивает настоящее» [цит. по: 117. С. 243]. При утрате религиозной веры русский народ стремится построить Царство Божие на земле. Не случайно в русских сказках герои часто попадают в страны, где текут «молочные реки и кисельными берегами». С другой стороны, для русского народа в определенной степени характерна и поэтизация и идеализация прошлого.
Субстанциональная двойственность русской души как предпосылка трагического восприятия мира
Самой важной особенностью русской культуры, благодаря которой в ней явственно ощутимы указанные А.Ф.Лосевым «основы трагического», является ее особая «чувствительность» к восприятию трагической «раздвоенности», «разорванности» бытия (а следовательно, к присутствию в мироздании как «хаотического», так и «иного», «высшего», «абсолютного» пластов бытия). Переживание подобной «разорванности мироздания» неразрывно связывается с «субстанциональной раздвоенностью» русской души, тяготеющей к Абсолюту, но сильно подверженной влиянию «земного», «языческого» начала. По сравнению с такими глубокими внутренними переживаниями трагические конфликты в «реальном», «человеческом» мире не представляются столь существенными и важными.
Согласно мировоззрению большинства «христиански ориентированных» русских философов XIX - первой половины XX, трагичной и «разорванной» является и внутренняя жизнь человека, и вся история человечества, а основной источник трагического коренится в том, что в земной жизни человек, хоть и чувствующий свою связь с Богом, не может «воссоединиться» с ним, так как в результате «первородного греха» он утерял изначальную целостность, а все стремления обрести ее на земле недостижимы. Таким образом, трагическое мировосприятие по сути является неотъемлемой особенностью восприятия христианского. Эту трагедию человеческого существования, как считал, например, С.Н.Булгаков, можно не осознавать лишь находясь в состоянии «наивности», которая «могла быть свойственна безгрешному человеку и теперь до известной степени свойственна детям» [33. С. 230]. Можно быть «ниже трагизма» - в случае «низкого нравственного или умственного развития», или «выше трагизма» - в случае «совершенной святости», которая уже «предвкушает» реальность будущего совершенного мира однако обычный зрелый человек не может не осознавать трагичности земного бытия. Поэтому и сама «земная музыка» для большинства людей неизбежно состоит из «смешения» «мажора и минора», где доминирует то один, то другой [см.: 33. С. 229]. В дополнение к этой мысли С.Н.Булгакова, можно отметить, что, например, такое оригинальное явление русской культуры, как русская народная протяжная песня, ее так называемый параллельно-переменный лад (с частыми переменами тоники и лада) хорошо отражает эту «переменчивость» человеческого существования. Такой особенный «склад» русской народной песни противоположен сложившейся в западноевропейской музыке четкой ладовой определенности мажора и минора.
Творчество и мировоззрение русских художников, писателей, композиторов рассматривается многими мыслителями именно как отражение и воплощение религиозно-трагического мировосприятия. Не случайно С.Н.Булгаков писал, что «русская трагедия есть по преимуществу религиозная» [33. С.8]. Такой ракурс изучения русской культуры типичен для русской религиозной философии (об этом писали Н.А.Бердяев, А.Ф.Лосев, Н.О.Лосский, В.В.Розанов, В.С.Соловьев, П.А.Флоренский и другие). Он способствует осознанию особой целостности отечественной культуры, позволяет «пролить свет» на те ее особенности (в том числе особенный «трагический настрой»), которые не могут быть истолкованы с позиции какого-либо другого мировосприятия. Такая интерпретация значительно расходится с пониманием трагического как имеющего в первую очередь «социальную основу» (социальные конфликты, «трагедия народа»1 и т.д.).
