Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Преображение – идеал православной культуры .. .25
1.1. Человек в православной антропологии 25
1.1.1. Учение о сотворении человека 27
1.1.2. Грехопадение и состояние несовершенства .29
1.1.3. Спасение 38
1.2. Преображение – христианский идеал 45
1.3. Событие Преображения и его толкование .51
1.3.1. Значение Преображения .53
1.3.2. Природа света .58
1.4. Свидетельства о свете 62
1.5. Воздействие нетварного света на человека 68
1.6. Сюжет и идея Преображения в русской иконописи . 81
1.7. Антиномичность преображения 87
1.8. К пониманию категории преображения 91
Глава 2. Человек в русской духовной культуре 96
2.1. Человек в центре культуры .96
2.2. Христианский и народный годовые круги .99
2.2.1. Зимний цикл .103
2.2.2. Весенний цикл .110
2.2.3. Летний цикл 114
2.2.4. Осенний цикл 117
2.3. Между Небесным Царством и утопией: пути русской духовной культуры (к проблеме «Москва – третий Рим») 120
2.4. Православная антропологическая модель в смене художественных эпох (поиски преображающей силы в Новое время) 142
Глава 3. Идея преображения в русской литературе 162
3.1. Идея преображения и покаяния в теме маленького человека: от А. С. Пушкина к И. С. Шмелеву 169
3.2. Преступление и покаяние Раскольникова («Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского) 175
3.3. Открытая возможность преображения в рассказе А. П. Чехова «Ионыч» 179
3.4. Проблема человека в библейской прозе Л. Н. Андреева 187
3.5. Образ Христа и идея преображения в поэме А. А. Блока «Двенадцать» 213
3.5.1. Образ Христа 216
3.5.2. Пророческий смысл поэмы .225 3.6. Грядущая Пасха в романе М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита» .237
3.6.1. Название, эпиграф, структура романа .242
3.6.2. Проблема человека .245
3.6.3. Неверие и вера Булгакова 248
3.6.4. Маргарита, Мастер и Евангелие от Воланда .249
3.6.5. Зачем Воланду роман о Пилате 255
3.6.6. Булгаков и постмодернизм .262
3.6.7. Грядущая Пасха .268 3.7. Идея преображения в творчестве И. С. Шмелева .272
3.7.1. Эволюция световых образов 291
3.7.2. Роман И. С. Шмелева «Лето Господне» – идеальный образ России 311
3.7.3. Радость – главное чувство героев И. С. Шмелева 321
Заключение 328
- Грехопадение и состояние несовершенства
- Сюжет и идея Преображения в русской иконописи
- Между Небесным Царством и утопией: пути русской духовной культуры (к проблеме «Москва – третий Рим»)
- Преступление и покаяние Раскольникова («Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского)
Введение к работе
Двадцатый век (и в том числе рубеж XX-XXI веков) стал трагическим для судеб русской духовной культуры. Именно в этот период наше общество, как никогда раньше, оказалось оторванным от своих духовных корней, с особой силой разрушались исконные ценности и традиции. Это привело к значительным потерям в области духовной культуры и, практически, к полной утрате национальной идентичности'.
Забвение национальных традиций и традиционной культуры любого народа в любой стране является невосполнимой потерей для всего человечества. Сегодня, когда всем стало понятно, что нельзя допускать вымывания «высокосложных и уникальных образцов национальной культуры», актуальными задачами становятся изучение традиционных национальных культур и «реинтерпретация прежнего опыта на основе взаимообогащающего диалога с другими» [211].
Российское общество переживает сейчас антропологический кризис, который охватил уже не только экономическую и демографическую, но и социокультурную сферу. Несомненно, что он «идеологически укоренен в тотальном экономизме, потребительстве и утилитаризме (культ богатства, власти, престижа, карьеризма, физической силы и т. п.)» [21] и является следствием разрыва с предшествующей духовной традицией.
Необходимость возрождения традиционной культуры (в том числе и как средство выхода из современного духовно-нравственного кризиса) сейчас начинает осознаваться обществом как одна из актуальных задач.
Ученые современности определяют этот процесс еще и как «процесс ' Не случайно уже в течение ряда лет в гуманитарных научных центрах России ведутся интенсивные исследования духовных принципов, способных оздоровить общество. Например, на базе Российской Академии Наук проводятся всероссийские научные конференции по проблемам национальной идентичности и демографического кризиса. См. сборники: Национальная идентичность России и демографический кризис / Материалы Всероссийской научной конференции (20-21 октября 2006г.). - М., Научный эксперт, 2007.; Национальная идентичность России и демографический кризис / Материалы П Всероссийской научной конференции (15-16 ноября 2007г.). — М., Научный эксперт, 2008.
наследования культуры» [211]. Это, действительно, насущная, актуальная задача нашего времени. Не случайно, например, XII Всемирный Народный Собор, проходивший в Москве в феврале 2008 года, избрал своим лозунгом выражение: «наследие - ключ к будущему».
В культурологическом понимании, субъектом культуры «всегда выступает личность», а объекгом — «индивид, который, только будучи включенным в мир культуры, овладевая накопленным человечеством культурным богатством и сам создавая культурные ценности, становится личностью» [492]. Вопросы становления личности находятся в самой сердцевине культурного процесса и должны находиться в центре внимания культурологии. И если мы утверждаем, что в XX веке в России прервалась преемственность культурной жизни, и полностью изменился процесс духовного производства, то мы также должны согласиться и с тем, что кардинально изменился и итоговый «продукт» культуры - личность.
Именно с этим связан современный антропологический кризис - в отрыве от своих духовных корней выросло уже не одно поколение. Поэтому, на сегодняшний день, процесс возрождения (наследования) культурных традиций настолько актуален, насколько же и затруднителен.
Как вернуться к утраченным истокам? Каким образом восстановить связь поколений и возродить культурную жизнь, чтобы «субъект культуры» (личность) снова воспитывал и помогал «объекту культуры»
(индивиду) становиться личностью. С чего начинать? Какими нитями, и где надо начинать сшивать разорванное полотно? Как справедливо отмечено М. М. Шибаевой, «вследствие заметного повышения в последние годы интереса политиков, экономистов, юристов, психологов — а уж культурологов-то особенно - к причинно-следственным связям глобализации в целом и применительно к перспективам развития этнических культур в частности, все более ощутимой становится потребность раскрытия, осмысления и интерпретации механизмов и форм воплощения «духа народа» (Вундт) и «космо-психо-логоса» (Гачев) каждого из народов в артефактах и текстах родной культуры» [545].
Поэтому, прежде всего, необходимо выявить основную движущую силу' русской культуры - дух народа, созидающий конкретные культурные формы. По мнению автора данной работы, такой идеей является идея преображения, изучению бытования которой в русской духовной культуре посвящена диссертация. Вышесказанным определяется актуальность темы исследования.
Также аюуальным для современного культурологического, философского и антропологического познания является постановка системы вопросов, формируюшдк новые императивы в понимании человека и культуры. Изменения, которые происходят в современном мире, обусловливают необходимость критического переосмысления не только многих существующих культурных и исторических воззрений, но и поиска новых своеобразных концептуальных подходов к пониманию человека. Без этого невозможна разработка новой парадигмы социально-общественного развития. Фактически это задача построения «генетики» культуры, которая могла бы «не только описывать (культуру — М.Д.), но и прогнозировать ее разврггие» [495]. Иными словами, выявление базисных структур, ответственных за формирование, сохранение и передачу культуры (опыта человеческой деятельности), изучение факторов, расшатьгоающих эти структуры, оказывающих мутационное воздействие, а таюке изучение последствий такого разврггия как реальной истории культуры. Данная работа призвана внести свой скромный вклад в решение этой глобальной задачи.
Вспоминая известные слова Ю. М. Лотмана: «Как историк я предпочитаю изучение прошлого малодостоверным прогнозам будущего», автору более продуктивным предсгавляется сконцентрироваться на исследовании и объяснении историко-культурного процесса. Действительно, как верно отметил М. Н. Громов, «одним из наиболее действенных способов сущностного постижения современной ' Иными словами, абсолютную идею.
России и перспектив ее развития является глубинное ретроспективное рассмотрение всей более чем тысячелетней отечественной истории. /.../ Чем шире временные и пространственные рамки изучения, тем больше возможностей открывается для объективного рассмотрения, прогнозирования и в какой-то степени управления протекаюищми процессами» [94]. Таким образом, изучение духовной культуры прошлого (выявление своеобразия ее путей и двилсущего ее
духа) может стать ключом (паролем) будущего.
Современные кризисные отношения человека и природы, человека и обш,ества, человека и человека требуют смены парадигмы культуры. Признание этой необходимости «ведет к изучению нетехногенных путей развития и преображения человека, раскрывающих его внутренний потенциал» [21].
Путь духовного преображения на протяжении веков был традиционным путем развития русской духовной культуры. И сейчас идея преображения чрезвычайно актуальна . Ее культурологическая значимость состоит не только в самоценности уникального православного дискурса, но также и в способности, придавать новый (возвращая к традиционному) смысл поискам «вечного» и «внутреннего человека». Выявление смысложизненных антропологических ориентиров «на основе коренных идей, ценностей и смыслов, лежащих в глубине отечественной Традиции» [523], сегодня составляет необходимый элемент современного культурологического (и в целом гуманитарного) знания.
Об этом свидетельствует усиливающийся интерес к данной теме современных научных гуманитарных исследований. См. например: Туровцев Т. А. Творение и преображение [Текст] / Т. А. Туровцев ; отв. ред. О. Е. Иванов. - Санкт-Петербург : Церковь и Культура, 2008 (Исследования и публикации / Ин-т богословия и
философии); Русская философия о преображении человека и мира : матер, межвуз.
науч. конф. 11-12 мая 2007 года / под ред. В. П. Фетисова ; Фед. агентство по образованию, ГОУ ВПО «ВГЛТА». - Воронеж, 2007; Воробец Т. А. Метасюжет преображения как единый семантический код лирики Ф.И. Тютчева : : диссертация ...
кандидата филологических наук : 10.01.01 / Воробец Татьяна Алексеевна; [Место защиты: Ом. гос. ун-т им. Ф.М. Достоевского] Омск , 2007; Рябов А. А. Проблема преображения жизни в истории культуры России XVIII века (на материале творческого наследия святителя Тихона Задонского) . диссертация ... кандидата философских наук :
24.00.01 [Текст] / Л.А.Рябов. - Великий Новгород , 2006; Башкова II. В. Вышеуказанная работа. И др.
В ЭТОМ плане исследование идеи преображения и ее бытования в русской духовной культуре расширяет горизонт современной теории человека, служит зайдите идеалов русской культуры, тем самым выполняет культурногуманистическую функцию и помогает преодолеть один из главных духовных недугов совреме1шости - «отсутствие метафизического смысла существования» [523].
Диссертация в целом посвящена широкой проблеме: человек в русской культуре. Конкретно же ее содержание предопределено выявлением в русской духовной культуре (в основном, на материале художественной литературы) значения христианской идеи преображения человека как определяющей духовно-культурной доминанты.
В настоящее время аксиоматическим представляется утверждение, что определяющей традицией в формировании русской духовной культуры является христианство. Данная работа раскрывает ее основополагающую, христианскую по истоку, ценностную категорию - идею преображения человека. Она стоит в центре русской культуры, в ней пересекаются и объединяются основной «сюжет» и главная «тема» (в терминологии Д. Лихачева) русской культуры и литературы: «Древнерусскую литературу можно рассматривать, как литературу одной темы и одного сюжета. Этот сюжет — мировая история, и эта тема - смысл человеческой жизни» [229].
Несомненно, что исследование духовной культуры народа (и особенно идеи преображения) следует начинать с религии, как с первоистока духовности. Религия Руси - православие — всегда играла определяющую роль в формировании главных жизненных ценностей (представлений о цели и смысле жизни, счастье), ценностей межличностного общения (честность, доброжелательность,
гостеприимство), мировоззренческих, моральных, эстетических и других, тем самым, являясь одним из главных факторов формирования русской духовной культуры.
Конечно, необходимо понимать, что своеобразие русской культуры не исчерпывается влиянием православия. Большое значение имеет также народное творчество, во всех его изводах, отразившее особенности языческого мировидения. Определенную прививку получила русская культура в последние столетия и от западно-европейской культуры (начиная с реформ Петра I, и даже несколько ранее). Но с исследованием влияния на русскую духовную культуру и литературу данных традиций — язычества и западно-европейской 1сультуры - дело обстоит более или менее благополучно. В советское время на исследования подобного рода не суш,ествовало запрета. Православие же долгое время относилось к закрытым темам. Многолетнее замалчивание духовной христианской тематики в русской культуре и литературе создало ощущаемый всеми вакуум, который должен быть заполнен в настоящ,ее время. Можно утверждать, что культурология и смежные науки, в том числе литературоведение, лишь с конца 1980-х годов активно обратились «к христианской, прежде всего православной, интерпретации» [292] истории русской культуры и литературы.
Степень научной разработанности темы. С точки зрения основной задачи исследования — экспликации идеи преображения в историческом пути русской духовной культуры — можно констатировать, что принятый аналитический ракурс разработан лишь в отдельных своих аспектах (в некоторых работах, вполне основательно), но не целиком.
Концепт преображения лежит в самом центре христианского понимания смысла человеческой жизни: «Идеал православия есть не прогресс, но преображение» [156]. Новый Завет говорит о преображении человеческого естества неоднократно, и древнее христианство (как в Византии, так и на Руси) жило идеалом преображения. Это достаточно хорошо отражено в многочисленных творениях греческих и русских православных писателей. Поэтому в работе не ставилось задачи анализировать всю имеющуюся религиозную литературу, ограничившись лишь наиболее яркими авторами. В частности, преображение является одной из ключевых идей у священномученика Дионисия Ареопагита, преподобного Ефрема Сирина, преподобного Григория Синаита [87], преподобного Макария Египетского [254], святителя Григория Паламы [86] и ряда других.
Из православных русских писателей и богословов к теме преображения обраш,ались святители Филарет Дроздов, Феофан Затворник, Игнатий Брянчанинов, священномученик Илларион Троицкий [156], архимандрит Софроний Сахаров [408] и многие другие. В разделе, посвященном свидетельствам о Фаворском свете, особое внимание уделено запискам Н. Мотовилова о преподобном Серафиме Саровском, опубликованным Сергием Нилусом, а таюке личному свидетельству архимандрита Софрония Сахарова, сотаинника и ученика преподобного Силуана Афонского.
О важности категории преображения в русской духовной культуре писали такие отечественные мыслители XIX - XX вв., как Н. А. Бердяев [26-
37], о. Сергий Булгаков [51-56], Б. П. Вышеславцев [75], о. Василий Зеньковский [146-147], И. А. Ильин [158-162], А.Ф.Лосев, В. И. Лосский [239-241], И. О. Лосский, А. Рачинский, В.В.Розанов [373-375], В.С.Соловьев, А. Белый, о. Павел Флоренский [451-454], о. Георгий Флоровский [458-460], Л. Франк [459-462] и многие другие.
У Н. А. Бердяева преображение - одна из важнейших категорий мысли.
Он определял центральную идею христианства и главную цель бытия мира именно через идею преображения: «Для христианского сознания центральной является не идея прогресса и развития, а идея просветления и преображения. /.../ Преображение жизни мира в вечную жизнь есть последняя цель». И смысл культуры Бердяев выявлял тоже через категорию преображения: «Истинная цель и есть преображение культуры в бытие. символов в реальности, т. е. наиреальнейшее преображение жизни, просветление мира» [30].
О. Сергий Булгаков также использовал данную категорию в своих построениях. Он считал, что «мир созревает для своего преображения творческой силой Божества», а идея Преображения — «мечта о Новом Иерусалиме, предчувствие спасения мира и всеобщего воскресения и преображения глубоко залегла в душе и у тех, которые отвергли веру в Спасителя» [53]. И так глубоко эта идея находится в русской душе, что даже революционно-демократриеская «интеллигенция жаждет того, что может дать лишь Преображение, хотя по слепоте своей и >1<дет этого от революции» [51].
С. Л. Франк в работе «Русское мировоззрение» определил основную идею русского духа (суть русской духовной культуры) как идею Преображения: «Русский дух, так сказать, насквозь религиозен. Он, собственно, не знает ценностей помимо религиозных, стремится только к святости, к религиозному преображению» [459].
Б. П. Вышеславцев в работе «Этика преображенного эроса» пришел к выводу, что «в конце концов Эрос есть жажда воплощения, преображения и воскресения, богочеловеческая жажда, жажда рождения Богочеловека, этого подлинного "рождения в красоте", жажда обожения и вера, что "красота спасет мир" (Достоевский), и это сказало христианство, ибо оно есть религия абсолютно желанного. И оно сказало то, чего искал и что предчувствовал Платон, ибо "рождение в красоте" есть, конечно, воплощение и преображение» [75].
Андрей Белый ясно видел, что русское искусство и особенно литература проникнуты идеей преображения: «Русская литература XIX столетия - сплошной призыв к преображению жизни» [25].
Но вот вопрос о путях и способах преображения мира и человека решался по-разному. Значительное число русских мыслителей полагало, что главным фактором преображения мира должна стать историческая деятельность человека, т. е. преображение — дело самого соборного человечества. Например, Н. Федоров считал, что преображение (и воскресение мертвых) будет достигнуто силами земной науки.
Вл. Соловьев и И. Бердяев полагали, что окончательное преображение мира должно стать результатом не научных или других технических действий, а творчески-духовных (теософия, теургия, теократия). Русские космисты понимали преображение человека как космоэволюционный процесс, главными средствами которого являются утончение материальной инфраструктуры путем подчинения «низшей природы человека его высшему началу - разуму и духу» [21].
Но были и философы, которые приближались к классическому христианскому пониманию проблемы преображения. Например, Л. Шестов, в своих поздних работах, признавая, что освобождение от оков действительности требует постоянных усилий каждой отдельной личности, считал, что сам акт преображения является делом Бога, а не человека, что это не плод труда, а дар Свыше, и человек может обрести этот дар только за счет единства с Богом. Взгляд о. Сергия Булгакова также близок догматическому. Основной смысл его позиции выражен в статьях «Основные проблемы теории прогресса», «Апокалиптика и социализм» и др. По Булгакову, «деятельность совокупного человечества (Софии) есть необходимое условие грядущего преображения, исторический процесс «подготовки» мира к преображению, но само оно должно осуществиться актом божественной воли, прерывающим человеческую историю и никаким образом не вытекающим из нее» [529].
У большинства означенных авторов идея Преображения присутствует в интерпретациях русской культуры и истории как аксиома, не подвергающаяся сомнению и, поэтому, не выделяемая как тема для отдельного исследования.
в массиве российской (советской) индивидуально-авторской литературы те или иные аспекты изучаемой темы получили разработку у таких исследователей-классиков культурологии, как Д. Лихачев [229- 231], А. МЛанченко [337-338], Ю. М.Лотман [244-246], В. В. Иванов [151], Б. А. Успенский [439], а также у их младших современников, следующих тем же традициям и стандартам научной работы, — А. Демина, Б. Ф. Егорова и других [104, 131].
В поколении культурологов, активно работающих сегодня, присутствует широкая панорама проблем, так или иначе соприкасающихся с нашей проблемой. Например, в работах В. К. Егорова [132-134] или И. В. Кондакова [191]. Актуальные для культуры переходного («перестроечного») типа проблемы (на обширном историко-культурном
материале) поставлены у Н. А. Хренова [466], А. И. Шендрика [491-492]; проблематика национальных (отечественных) ментальностей систематически исследуется в работах В. Жидкова и К. Б. Соколова [141].
В работах И. К. Кучмаевой [211-217], рассмотрены теоретикометодологические проблемы наследования культуры, представлен реальный историко-культурный контекст событий данного процесса как в России, так и в Западной Европе.
Значительный вклад в преодоление неоправданного скептицизма в отношении самостоятельности древнерусской мысли внесли работы М. Н. Громова [89-96].
Изучению восточно-христианской линии развития русской эстетики посвящены работы В. В. Бычкова [59, 522]. В частности, в последней своей книге («Русская теургическая эстетика», 2007) автор показывает, что в рамках характерного для русской культуры эсхатологического подхода к художественному творчеству проявляется понимание художника как боговдохновляемого теурга, призванного выйти за пределы искусства и начать творить (преображать) самую жизнь людей и все бытие по эстетическим законам. На основе принципов: метафизического смысла красоты, всеобъемлющего символизма, духовности, художественности, софийности искусства, теургизма.
Особенности православной иконописи, в частности, влияние исихазма на русскую икону, рассмотрены в работах Л. А. Успенского [440], И. К. Языковой [514], Г. Круга [203].
Вопросам становления и развития отечественной культурфилософской рефлексии, эстетико-художественным проблемам, а также феномену этнокультурного разнообразия посвящены работы М. М. Шибаевой [495, 545-546], Проблемы эквивалентного выражения христианских этико-духовных ценностей в эстетике и поэтике русской литературы нашли воплощение в работах В.Котельникова, М. М. Дунаева[113-и8], И. А. Есаулова[136-138], В. И. Мельника [291-297], А. М. Любомудрова [249-252], В. Непомнящего и др.
Становление локальных культурологических исследований российской провинции (на материалах Среднего Поволжья) рассмотрено в работах В. А. Гуркина [98].
В последние годы внимание ученых привлекали многие православные категории (в их влиянии на культуру), например, «соборность», «пасхальность» и другие. Однако, цельной работы, посвященной значению идеи преображения, создано пока не было. А ведь именно эта категория, по мнению автора данной работы, является универсальной и определяющей для русской духовной культуры. Если категория «пасхальности», значение которой убедительно раскрывает И. А. Есаулов [136], несомненно, является определяющим архетипом русской культуры, то идея преображения — важнейшим ее концептом'. И если духовный драматизм путей русской культуры, ' В данном исследовании исходим из определения концепта данного Ю. Степановым: «сгусток культуры в сознании человека, то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека /.../, тот «пучок» представлений, понятий, знаний, ассоциагщй, который сопровождает слово. /.../ В отличие от поняти11, концепты не только мыслятся, они переживаются. Они - предмет эмоций, симпатий и антипатий, а поМ.М.Дунаеву[118], действительно, определяется колебаниями между «Небом» и «землей», то движущей силой культурно-исторических процессов (в обоих направлениях) является идея преображения, понимаемая, в каждом случае, по-разному, с разными, так сказать, векторами и, соответственно, с разными приемами и методами осуществления.
Исследовательская проблема заключается в противоречии между объективной необходимостью возрождения традиционной культуры и неготовностью общественного сознания к восприятию этого феномена в его духовной значимости и полноте.
Гипотеза исследования. Обращение к вопросам возрождения и наследования культурных традиций (путем экспликации идеи преображения в русской духовной культуре) открывает возможность увидеть характер исторической трансформации исследуемого предмета, помогает выявить специфику взаимодействия религиозного, эстетического и нравственного сознания, способствует «реабилитации» традиционного для русской культуры понимания идеи преображения как доминирующей в русском духовно-культурном сознании.
Цель исследования состоит в экспликации идеи преображения в историческом пути русской духовной культуры, выявлении ее значения и моделировании на этой основе нового поьшмания механизма взаимодействия религиозного и эстетического сознаьшя, который, в свою очередь, предстает как мощное средство духовно-нравственного и социального преображения мира.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
1. Выявить значение и специфику понимания идеи преображения в христианской традиции и православной антропологии, внести уточнения в терминологическое определение категории преображения.
иногда и столкновений». См. кн. Степанов Ю. Константы. Словарь pyccKoii культуры. Опыт исследования. - М., 1997. - 40.
2. Отметить своеобразие христианской идеи преображения путем сравнения языческого и христианского представления о годовом круге и череде праздников и обрядов.
3. Уточнить содержательную сущность понятий Небесного Царства и утопии, как они сложились в отечественной духовной традиции, а также выявить своеобразие путей русской духовной культуры, определяемых напряжением, создающимся между данными ее полюсами. На данном материале показать, как менялось направление духовной интенции общества.
4. Рассмотреть процесс смены художественных эпох в контексте православной антропологической модели (под углом зрения поисков преображающей силы) от эпохи к эпохе. Выявить, как изменялись представления о путях и средствах преображения мира и человека,
5. В целях выявления внутренней движущей силы процессов русского культурного развития провести культурологическую реконструкцию исторического пути русской духовной культуры в контексте идеи преображения (с использованием православной антропологической модели как основного кода в смене художественных эпох).
6. Исследовать бытование идеи преображения в русской духовной культуре (на материале художественной литературы XIX - XX вв.: от А. Пушкина до И. Шмелева).
Объектом исследования является русская духовная культура (фольклор, православная письменность, религиозное искусство, общественнополитическая, философская мысль и художественная литература). Однако, в связи с рядом причин, оговоренных ниже, а также по необозримости всего материала, был сделан акцент, прежде всего, на художественной литературе.
Предмет исследования - идея преображения в историческом пути русской духовной культуры, а также ее художественное воплощение в отечественной словесности второй половины ХГХ-го — первой половины ХХ-го веков.
Основным материалом для анализа является словесная культура.
Причина такого выбора заютючается в том, что в силу ряда исторических причин, давно отмеченных исследователями, именно литература в России, взяла на себя роль синтезирующего духовного и цивилизирующего фактора. Именно в словесно выражаемой культуре — художественной литературе — происходили процессы выработки новых идей богословского, философского, общественно-политического и другого характера. В частности, отличительной чертой русского философствования является «тесный союз с литературой и искусством, где философские идеи воплощались не в виде понятийно-логических и системообразующих конструкций, но путем художественно-пластических образов» [96, с. 56].
Русская литература как органическая часть русской духовной культуры является художественным (образным) выражением духовных оснований русского мира. Она является отражением и выражением духа народа. В ней отразились черты русской ментальности и духовности. Учитывая, что идея преображения занимает ведущее место в христианской концепции человека, а художественная литература (особенно с середины ХТХ-го и, практически, до конца ХХ-го века) играла определяющее значение в русской духовной культуре, в работе сделан акцент именно на изучении бытования идеи преображения в отечественной художественной литературе XIX - XX вв., а именно в произведениях А. Пушкина, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, Л. Н. Андреева, А. А. Блока, М. А. Булгакова, И. Шмелева.
Методологическую и теоретическую основу составили научные труды отечественных и зарубежных авторов в области истории и теории русской культуры и литературы, православия, русской религиозной философии, в особенности последних двух десятилетий, а также деятелей русской эмифации.
В основном, это работы М. М. Бахтина, И. А. Ильина, Л. Франка, Н. А. Бердяева, Аверинцева, Д. Лихачева, И. К. Кучмаевой, М. Н. Громова, В. И. Мельника, В. Непомнящего, Л. А. Успенского, М. М. Дунаева, И. А. Есаулова, А. М. Любомудрова, О. Н. Сорокиной, а таюке прот. Василия Зеньковского, о. Сергия Булгакова, архиепископа Иллариона Троицкого, свящ. Павла Флоренского, прот. Георгия Флоровского, и др.
В работах этих авторов русская культура, литература и философия исследуются в контексте христианских идей и понятий, в системе христианских оценок.
Специфика научного метода, применяемого в диссертации, определяется необходимостью выработки нового подхода к исследованию культуры и литературы. Суть данного подхода заключается в «христианской, прежде всего православной, интерпретации» [292] истории русской культуры и литературы. Это подход, «вытекающий из постулата существования различных типов культур, типов ментальностей искусства» [138]. Например, М.М.Бахтин, рассматривая образы Рабле, указывал, что они не литературны, что они «у себя дома» [19] в русле развития народной смеховой культуры. Здесь намечен плодотворный подход к проблеме эквивалентного выражения этико-духовных ценностей в эстетике и поэтике. Касаясь материала в некотором роде противоположного тому, который положен в основу книги М. М. Бахтина, тем не менее, был использован самый принцип исследователя. В попытках определить национально-духовное своеобразие русской духовной культуры при помощи экспликации одного из ее основных концептов - христианской идеи преображения, прежде всего, необходимо было эксплицировать тот тип культурной традиции, в котором она оказалась бы «у себя дома».
В работе был применен междисциплинарный подход: сочетание культурологических и филологических методов позволило наиболее полно и объективно рассмотреть концепт идеи преображения в русской духовной культуре. В качестве методов, использованных в процессе проверки гипотезы исследования и разрешения поставленных задач, использовались следующие: сравнительно-исторический, типологического и системного анализа.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем: — впервые систематизировано понятие концепта преображения в русской духовной культуре и уточнено его значение для русской культуры; — выявлено основное значение идеи преображения в христианской традиции, православной антропологии, показано христианское антиномичное понимание категории преображения человека, отраженное как в православной письменности, так и в иконописи; — уточнена содержательная сущность понятий Небесного Царства и утопии, а таюке выявлено своеобразие путей русской духовной культуры, определяемых напряжением, создающимся между данными ее полюсами; — рассмотрен процесс смены художественных эпох в контексте православной антропологической модели; — исследовано бытование концепта идеи преображения в русской духовной культуре (на материале литературы XIX - XX вв.: от А. Пушкина до И. Шмелева), на данном материале установлено, что идея преображения является структурообразующей и универсальной в русской духовной культуре; — эксплицирован концепт «идея преображения» в историческом пути русской духовной культуры и на этой основе смоделировано новое понимание механизма взаимодействия религиозного и эстетического сознания.
Положения, выносимые на защиту:
1. Преображение человека — христианский идеал, венец дз^совнонравственных устремлений православной культуры. При этом понимание преображения в христианстве антиномично. Светоносное и освящающее действие благодати неразделимо с покаянием и смирением преображающегося человека.
2. До христианской эпохи русской духовной культуре еще чужда идея духовно-нравственного преображения. Народный круг календарных обрядов несет идею вечного круговращения природы, не знает выхода за ее пределы. Христианский же годовой круг проникнут идеей личного преображения. Его задачей является подготовка человека к переходу в вечность (Царство Небесное), куда он должен войти )оке очищенным, освященным. Человек в культуре Древней Руси устремлен к духовному преображению. В древнерусском искусстве: литературе и иконописи дается изображение преображенного человека — святого.
3. Начиная с XVI века (теория Москва - третий Рим) в русской культуре начинает изменяться вектор основной духовной интенции: построение идеального православного государства (первая русская утопия), стремление изукрасить землю, превратить ее в подобие рая на земле, преобразить уже не только духовно-нравственную природу человека, но и окружающий мир - явить Царство Небесное видимым образом. В XVII-OM — XIX-OM веках стремление к преображению внешнего мира усиливается. XIX век характеризуется начинающейся борьбой между идеями духовного и внешнего преображения. В культуре рубежа ХХ-ХХ1-го веков (например, в русском символизме) духовное преображение мира и человека становится основной художественной задачей, однако, понимаемой уже в духе модернизма: как поиск индивидуального пути (вне соборного единства
Церкви) к преображению. Но в широком российском общественном сознании к началу XX века христианская идея преображения окончательно трансформируется в стремление к внешнему изменению мира, прежде всего социальному. При этом предполагается, что изменения коснутся и духовной сферы человека.
4. В процессе секуляризации русской духовной культуры внутри нее идет поиск собственно человеческих сил для развития. Поочередно такими силами становятся все онтологические составляюище человека: разум.
чувства, воля, социальные и биологические начала. В результате к концу XIX века человечество особенно остро осознает свое несовершенство, общее нравственное падение, как результат погружения в стихию плотской чувственности. Чтобы исправить положение, общество (в лице наиболее активных деятелей: философов, поэтов, ученых и политиков) прилагает великие усилия, пытается создать силою своего творчества новые, модернизированные средства преображения: произведения искусства, науку, технику, государственную систему, которые были бы способны осуществить возрождение человека и мира. Но, к сожалению, эти великие порывы эпохи модернизма оборачиваются отчуждением, социальными и техногенными катастрофами, тоталитаризмом.
5. После всех разочарований XX века (в Европе - с середины ХХ-го века — значительно раньше, чем в России), в эпоху постмодернизма наблюдается отказ от попыток пересоздания мира и человека, ставится под сомнение само существование реальности, которая заменяется множеством знаковых систем, внутри которых человеку и предлагается создать свой собственный гиперреальный (виртуальный) мир. Этот мир не нуждается в преображении, так как он сразу создается таким, каким его хочет видеть человек. В этом мире (опять же, только виртуально) осуществляются все мечты и чаяния человека. Таким образом, идея преображения претерпевает еще одну трансформацию, и ее энергия направляется уже не на изменение внешнего мира, а на создание мира виртуального.
6. Идея преображения в ее духовном смысле является универсальной и структурообразующей в русской художественной культуре.
В частности, у русских классиков Х1Х-го - ХХ-го веков (А. Пушкина, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, Л. Н. Андреева, А. А. Блока, И. Шмелева, М. А. Булгакова) идея преображения занимает главное место. Конечно, проявляется она у каждого автора по-своему.
7. Поэма А. А. Блока «Двенадцать» занимает особое положение в духовной культуре начала ХХ-го века. Это своего рода пророчество на все ХХ-ое столетие, а может быть еще и на ХХТ-й век. Блок действительно предсказал самые важные события в судьбе России: трагедии невинных жертв репрессий, застойные годы, перестройку, современные и, возможно, еще фядущие экологические проблемы, наступление эпохи отсутствия традиционных ценностей. Итоговый образ финала поэмы - Христос в «белом венчике из роз» (т. е. расцветшем терновом венце) выражает авторскую мысль о том, что чаемое человечеством преображение осуществится. В этом главное пророчество Блока и основная идея его поэмы.
8. Идея преображения также является основной идеей романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита», вокруг которого в настоящее время идут богословские споры. Хронотоп романа, рассмотренный в контексте христианской культурной традиции, ясно показывает, что, по мысли Булгакова, грядет итоговое пасхальное преображение мира. И после явления Христа зло больше не сможет оставаться на земле. Исследование поэтики романа, с указанной точки зрения, также показало, что автор хотел предупредить современников не только о негативных сторонах авторитарной власти и ангажированного искусства, но и об опасности духовного, а вслед за ним и нравственного ослепления человечества, становящегося все менее способным различать истину и ложь в силу утраты традиционных культурных ценностей и религиозных ориентиров.
9. В творчестве русских писателей и религиозных философов ХХ-го века, в среде русской эмиграции, идея преображения возрождается в своем традиционном христианском виде. В частности, в прозе И. Шмелева она является основной идеей человека. В лице И. Шмелева русская литература возвращается к своим истокам - древнерусским христианским традициям, воссоздавая образ преображенного человека.
10. Культурологическая реконструкция исторического пути русской духовной культуры в контексте идеи преображения (с использованием православной антропологической модели как основного кода в смене художественных эпох), проведенная в данном исследовании, позволила сделать вывод о том, что внутренней двимсущей силой процессов развития русской духовной культуры является идея преображения человека и мира.
Драматизм же этого процесса в том, что понимание преображения разными деятелями в разные эпохи было и остается различным. Начавшийся в XVI-OM веке и продолжавшийся до рубежа XX-XXI вв. процесс переосмысления и трансформации главной идеи русской духовной культуры - идеи преображения (в плане отказа от признания Божественной благодати преображающей силой, и изменения основной интенции общества от стремления к Небесному Царству - к осуществлению земных утопий) — привел русского человека к утрате духовной целостности и чувства национальной идентичности. Поэтому только возвращение к традиционным, «классическим» (домодернистским) христианским миросозерцанию и жизненной практике, в которых идея преображения занимает главенствующее место, способно духовно возродить современного человека.
Практическая значимость работы определяется новизной научного подхода к исследованию русской духовной культуры и литературы и состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в вузовских лекционных курсах и семинарских занятиях по культурологии и истории отечественной литературы, а также в практике школьного преподавания.
Апробация результатов исследования осуществлялась в форме докладов и сообщений на заседаниях кафедры теории и истории культуры Государственной академии славянской культуры, кафедры филологии, издательского дела и редактирования Ульяновского государственного технического университета, на международнъа конференциях («Национальные 1^льтуры и их роль в формировании культурного пространства России», г.Иркутск, 2006; «Русское зарубежье - духовный и культурный феномен», г. Москва, Университет Натальи Нестеровой, 2006 г.; «Кирилло-Мефодиевские чтения», г. Даугавпилс, 2006, 2007 гг.; «Русская словесность в поисках национальной идеи», г. Волгофад, 2007 г.; «Лрггература в контексте современности», г. Челябинск, 2007 г.; «Крымские международные шмелевские чтения», г. Алушта, 1997-2007 гг. «Литература и культура в контексте христианства», г. Ульяновск, Ульяновский государственный технический университет, 1998-2008 гг. и др.), на всероссгшских конференциях («Национальная идентичность России и демографический кризис», г.Москва, Российская Академия наук, 2006, 2007 гг.; «Духовный потенциал русской классической литературы», г.Москва, Московский государственный областной университет, 2006 г.; «Наследие преподобного Серафима Саровского и судьбы России», г.Арзамас, 2006 г.; «Православная цивилизация: прошлое, настоящее, будущее», г.Самара, Самарская Православная Духовная Семинария, 2006 г.; «Изменяющаяся Россия - изменяющаяся литература: художественный опыт XX - начала XXI вв.», г. Саратов, 2007 г.; «"Русская идея" как идея единства народов России», г. Ульяновск, УлГТУ, 2008 г.; и др.).
На основе материалов исследования соискатель подготовил курс лекций «Человек в русской 1^льтуре (идея преображения)», который был прочитан в Ульяновском государственном техническом университете. Также данные материалы были использованы при чтении лекций i^pca «Художественная культура России и Поюлжья» в Ульяновском государственном педагогическом университете.
Диссертация обсуждена на заседании кафедры теории и истории культуры Государственной академии славянской культуры и рекомендована к защите.
Основные результаты исследования были опубликованы в ведущих научных рецензируемых журналах.
По теме диссертации опубликовано 56 научных работ общим объемом около 57 п. л.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения. Библиографический список содержит 563 наименования.
Грехопадение и состояние несовершенства
По Св. Писанию, человек не удержался на этой высоте и потерял свое облагодатствованное состояние. На языке Библии это событие называется грехопадением. С этого момента начинается второй этап бытия человечества – бытие в истории, когда человеку суждено вкусить все последствия грехопадения.
До отпадения от Бога человек стремился к добру, не колеблясь в выборе между добром и злом. Но это не означает, что первые люди пребывали в состоянии блаженного младенческого неведения. Если бы прародители до грехопадения совершенно не различали добра и зла, то они были бы безответственны, и грех не мог бы быть им вменен. Нравственная вменяемость предполагает не только знание, но и свободу. «Бог, по благости Своей, при сотворении человека дал ему волю, естественно расположенную любить Бога, но притом свободную, а человек употребил во зло сию свободу» [362]. Человек не смог преодолеть искушение свободой и реализовать себя и свою свободу в общении с Богом как с Отцом. Будучи частью мира и одновременно властелином мира, человек возжелал получить «свою часть бытия» и распоряжаться ею абсолютно самостоятельно – помимо Бога. Так человек отпал от Бога, и связь с Тем, Кто его создал, разорвалась.
По факту грехопадение есть преслушание, нарушение запрещающей заповеди (Рим. 5, 19). Но дело здесь не только в простом преслушании. Тогда последовавшее наказание оказалось бы непропорционально жестоким. Главное отпадение человека от Бога совершилось не в границах внешних поступков, а в сердце. Змей стал внушать человеку, что Бог якобы не желает ему добра, но наоборот, утаил от него самое главное: «вкусите... и вы будете, как боги» (Быт. 3, 5). И человек поверил неизвестно кому, тому, от которого еще ничего не получил, кроме лжи и клеветы. И это дьявольское отношение зависти к Богу перешло и в сердце человека. И в его душе вместо былого чувства любви и доверия к Богу поселилось сомнение и недоверие.
В раю человеку был предложен труд: физический («возделывать и хранить» рай (Быт. 2, 15)) и интеллектуальный (наречение имен животным (Быт. 2, 19-20)), а также труд постнический, аскетический. Но человек добровольно отверг предложенный ему Богом путь постепенного роста и выбрал более легкий и быстрый, предложенный змием – «вкусите... и вы будете, как боги» (Быт. 3, 5) – путь, который в дальнейшем получил наименование магии. Сущность этого пути заключается в стремлении приобрести знание, власть, силы и способности незаконным образом, не затрачивая для этого никакого труда, прежде всего нравственного.
Таким образом, грехопадение – это не просто непослушание, а целый комплекс греховных действий и состояний, среди которых блаженный Августин выделял поругание святыни, человекоубийство, духовное любодеяние, воровство, своекорыстие. Центральное место среди них занимает гордость, то есть такая установка сознания, когда весь мир начинает восприниматься человеком в эгоцентрической перспективе, когда человек предпочитает свои желания всему, в том числе и Божественным установлениям, а значит и Самому Богу. «Начало гордости – удаление человека от Господа и отступление сердца его от Творца его; ибо начало греха – гордость» (Сир. 10, 14-15). В сущности, гордость есть стремление, сознательное или бессознательное, стать богом – помимо Бога.
В результате отдаления человека от Бога его существенной характеристикой стала греховность. «Грех есть беззаконие», – говорит Апостол Иоанн (1 Ин. 3, 4). В данном случае имеется в виду тот внутренний закон, который Бог вложил в человека. Но человек поддался иллюзии независимости, автономии. Следствием стала, наоборот, зависимость человека, но уже не только от Бога, но и от стихий мира, от стихий его собственных греховных страстей. Зависимость от Творца, не исключающая свободы, обратилась в зависимость твари от своей собственной тварности.
«Последствия падения прародителей имеют общее наименование проклятия» [100]. По определению православного учения, проклятие есть «осуждение греха праведным судом Божиим, а от греха происшедшее на земле зло в наказание человекам» [362]. Проклятие не следует понимать как месть Бога за нарушение Его воли – грех саморазрушителен. «В грехопадении человек как свободная личность совершил противоестественный выбор и тем самым навязал своей природе, а в силу своего центрального положения в мироздании и всему материальному космосу, противоестественный способ существования. Грехом в изначально совершенный мир был внесен внутренний разлад. Последствия греха непосредственно из него проистекают, однако это не означает, что они следуют за грехом автоматически, сами по себе, вопреки воле Божией, ибо тварь сама не может изменить законы природы, установленные Творцом. Без положительного на этот счет Божественного определения противоестественные изменения сами по себе не могли бы стать законом для падшего естества. Кроме того, всемогущий Бог мог бы и после грехопадения сохранить человека в прежнем состоянии, однако ради пользы самого человека не пожелал этого. Таким образом, говоря о последствиях грехопадения, необходимо различать два неразрывно связанных между собой действия: с одной стороны, «естественное» проистечение этих последствий из факта грехопадения, с другой стороны — попущение этих последствий волей Божией и утверждение их в качестве закона существования для падшего естества. Это Божественное определение, осуждающее грех, и называется проклятием» [100].
Сюжет и идея Преображения в русской иконописи
Двойственное воздействие Фаворского света отражено и в православной иконе. Великое значение в истории русской иконописи приобрели иконы, написанные Феофаном Греком и Андреем Рублевым. При этом следует отметить, что «Андрей Рублёв, как и его предшественник Феофан Грек, был не просто иконописцем, но мыслителем, в художественной форме выражавшим глубокие богословские и философские идеи» [91, с. 25]. Икона «Преображение»1 Феофана Грека не менее значительно для русской иконописной традиции, чем «Троица» Андрея Рублева: «На иконе Феофана Грека потрясающе истолкован и запечатлен сон апостолов, одновременный с пробуждением, Апостолы отторгнуты и притянуты двумя природами Богочеловека» [303].
Феофан Грек удивительно точно показал, как действует Фаворский свет на человека: отторгается греховная, тленная природа и притягивается его вечное богоподобное существо. Богоподобное привлечено богоподобным. Здесь снова звучит идея покаяния и смирения, которую, одновременно с высшей духовной радость приносит Божественный свет.
«Икона изгоняет нечистых Духов, на них распространяется только отторжение, Икона влечет к себе праведные души, таково притяжение иконы. Но это не два противоположных действия, это единое воздействие иконы, которое подобало бы назвать перспективой Преображения.
Мы видим теперь, как отличается русское понятие «преображение» от латинского «transfiguratio». Понятие «transfiguratio» остается внешним по отношению к зрителю; оно допускает его присутствие, ни к чему не обязывая. Кто созерцает Преображение, тот преображается сам, иначе он не узрит его даже «умными очами». Преображение зримо лишь потому, что сам созерцающий – образ Божий, а образ не может не возвращаться непрерывно к своему Прообразу» [303].
В Преображении Господнем Пресвятая Троица явила Себя по преимуществу в славе несотворенного Божественного света. Вершина горы Фавор, на которую Спаситель возвел избранных учеников, наполнилась Божественным светом, неизреченной славой Божества. И этим Божественным светом наполнена вся икона праздника. Всё изображенное на иконе – облако, осеняющее Спасителя, движение лучей, знаменующих Божественные силы энергии, движение Фаворской горы и падающих стремглав апостолов, – всё говорит о свете и определяется движением света. Светом наполнено облако – слава Духа Святого, осенившая Господа, и одеяние Спасителя, белизна которого наполнена тонкой сетью золотых лучей, также знаменующих излучение Божественных сил.
Отражение света, льющегося от Господа, просветляет ризы Моисея и Илии, и ризы апостолов, падших на землю, и ступенчатые выступы Фаворской горы. Сама же гора, как отмечает Григорий Круг, «как бы наполнена одушевленной волей: приготовить место Спасителю. Очертания ее, поднимаясь, суживаются к вершине и на самом верху распадаются на три малых уступа, образуя место для Спасителя и для двух Его собеседников: для Илии, ходатая от живых, и Моисея, ходатая от мертвых» [203].
Даже одежды пророков и апостолов наполнены таинственным светом, идущим от Спасителя. Апостолы иногда изображаются стремглав падающими, иногда просто повергшимися на землю и укрывающими свои лица одеждой. Божество, как отметил Иннокентий Херсонский, «скрытое под завесой плоти, обнаружило Свое присутствие и блистало как молния» [203].
Как говорил о Преображении Господнем митрополит Антоний Сурожский, Христос не изменился на Фаворе, а просто трем апостолам было дано увидеть Его славу. Причем настолько, насколько они могли вместить. Так же утверждает и церковная традиция в песнопениях праздника: «Преобразился еси на горе, Христе Боже, показавый учеником Твоим славу Твою, якоже можаху1; да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный, молитвами Богородицы, Светодавче, слава Тебе» (Тропарь Преображения).
Подобные факты сообщаются и в житиях святых. Когда преподобный Серафим Саровский, раскрывая Мотовилову цель христианской жизни, преобразился перед ним, он объяснил, что видеть свет возможно только тому, кто и сам в некоторой мере ему причастен: он не мог бы видеть благодатного света, если бы и сам не был им просвещен.
Без этого «света ведения», о котором говорят преподобный Серафим, Григорий Палама, митрополит Антоний и другие отцы, и без непосредственного личного участия в обожении никакие человеческие способности, никакая наука, никакая техника, никакое художественное дарование не могут быть достаточными для богопознания и спасения. Даже сами апостолы, непосредственно общавшиеся со Христом и веровавшие в Него, до сошествия на них Святого Духа не могли совершать тех дел, которые они совершили впоследствии. Поэтому и Священное Писание, и священный образ Божий (икона) могли появиться только после Пятидесятницы.
Вдохновляясь евангельским идеалом, русские иконописцы стремились в образе отразить православное видение человека (а также и мира), преображенного действием Божией благодати. Икона именно и Насколько смогут вместить. представляет мир и человека преображенными, уже соединенными с Богом. И ключевая роль в этом соединении принадлежит образу света, несущему значение Божией благодати.
Именно образ света играет главную роль и в иконе «Преображения Господнего» работы Андрея Рублева. Но, по сравнению с традиционным решением он наполнен новым содержанием: «фигуры апостолов представлены как бы созерцающими свет внутри себя, фаворское сияние пронизывает всю картину, вместо резкого контраста духа и материи проступает просветлённый образ светлой воздушной плоти, гармонии небесного и земного» [91, с. 25].
Григорий Круг пишет о том, что свет Преображения являет себя в православной иконе вообще: «Почитание икон в Церкви – как зажженный светильник, свет которого никогда не угаснет. Он зажжен не человеческой рукой, и с тех пор свет его не истощался никогда. Он горел и горит и не перестанет гореть, но пламя его не неподвижно, оно горит то ровным светом, то почти невидимо, то разгорается и превращается в нестерпимый свет. И даже когда все, что враждебно иконе, ищет угасить этот свет, одев его покровом тьмы, не иссякает и не может иссякнуть. И когда от потери благочестия иссякают силы в создании икон, и они как бы теряют славу своего горнего достоинства, и тут не иссякает свет и продолжает жить и готов опять явиться во всей силе и наполнить торжеством Фаворского Преображения.
Между Небесным Царством и утопией: пути русской духовной культуры (к проблеме «Москва – третий Рим»)
Проблема человека всегда была главным предметом внимания русской мысли: «Человек всегда в центре русской философии» [523]. Относительно художественной литературы академик Д. С. Лихачев в свое время отметил: «Человек всегда составляет центральный объект литературного творчества» [229, с. 5]. Хотя это было сказано о литературе, но относится ко всей культуре в целом. Так как процессы, происходящие в литературе, являются частными явлениями общих для всей культуры процессов. В центре культуры тоже всегда стоит человек. Ведь он есть главный создатель и носитель культуры. Проблема человека во все эпохи оставалась главной проблемой культуры. Но чтобы понять смысл и динамику происходящих событий необходимо, прежде всего, понять, что представляет собой человек? Как он устроен? В чем его загадка, тайна, проблема? В чем его сущность и призвание?
Подходов может быть множество. Например, этимологический анализ показывает сложность и глубину вопроса о человека, в котором он предстает как необъятное, многомерное и противоречивое бесконечно-конечное существо. Так священник Константин Зелинский отмечает: «Семитское Адам (персть земная, красная глина), явно указывает на заземленность, ограниченность, временность человека: «ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт. 3: 19). Греческое антропос (человек), наоборот, содержит противоположное значение – обращенный ввысь (в основе антропос префикс «вос-», происходит от наречия «ввысь»). Латинское слово homo (человек) связано со словом гумус (перегной), происходящий от humus (земля, почва). Но здесь земля уже иная: это почва, принимающая в себя семена Жизни и Истины, которые необходимо взрастить. Славянское человек происходит от индоевропейского kel (расти, возвышаться) и греческого (вечность, жизнь), или славянского vekъ, означающего жизненную силу, стремящуюся к вечности. Итак, человек ограничен и безграничен, конечен и бесконечен, смертен и вечен, «он – царь, он – раб, он – червь, он – Бог». «Будучи «мерой всех вещей», сам не имеет меры, т. к. не сводим к какому-либо одному из измерений, проявляющихся в эволюции природы, истории общества и развитии его индивидуальной жизни» [146].
Над проблемой человека уже не один век размышляет философия. Искусство пытается выразить торжество и трагизм его бытия в художественных образах. Но у разных авторов, в разных направлениях и школах нет единства и согласия: ни в философии, ни в литературе. Чтобы дать хотя бы краткий обзор всех взглядов на человека и пути его развития в философии или литературе потребовалось бы не одно обстоятельное исследование. И все равно у нас не сложилось бы цельного понятия о человеке.
Как отметил Константин Зелинский, «если человек многомерен и неисчерпаем, то как «объять необъятное», как постичь ту непостижимость, которую и зафиксировал человеческий язык?
Учитывая, что разные времена «разнятся красотой и вдохновляющей силой науки о человеке», признавая, что нам невозможно «объять необъятное», рассмотрим человека лишь с точки зрения православной культуры. Данная позиция обусловлена двумя факторами: во-первых, особое видение человека принадлежит православной культурной традиции, той традиции, которая в Законе «О свободе совести и религиозных организациях», принятом в 1997 году, признана как важнейшая для истории России, в становлении и развитии ее духовности и культуры. Эта та традиция, к которой принадлежали лучшие люди государства российского: Александр Невский и Дмитрий Донской, Сергий Радонежский и Серафим Саровский, А. В. Суворов, и М. В. Кутузов, А. С. Пушкин и Ф. М. Достоевский, М. В. Ломоносов и Н. И. Пирогов, К. Д. Ушинский и С. А. Рачинский, Д. Менделеев и А. Ф. Лосев и др. Целый ряд выдающихся мыслителей и педагогов (Н. А. Бердяев, о. С. Н. Булгаков, Б. П. Вышеславцев,о. В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, А. Ф. Лосев, В. Н. Лосский, И. О. Лосский, Н. И. Пирогов, С. А. Рачинский, В. В. Розанов, B. C. Соловьев, К. Д. Ушинский, о. П. Флоренский, С. Франк, А. С. Хомяков и др.) посвятили свои труды осмыслению человека с позиций православной культуры, чем и подтвердили значимость православного мироощущения для духовного и нравственного становления человека» [532].
Обращение к христианской концепции человека является сегодня одним из возможных и наиболее актуальных подходов. Справедливо утверждается, что в эпоху XI – XVII веков основу русской культуры составляло православное христианство, и в дальнейшем мировидение, сложившееся под влиянием этой традиции, являлось основополагающим фактором национальной культуры.
Исходя из этого, вполне логично и оправданно будет рассмотреть антропологическую модель человека в православии, а затем спроецировать её на историю русской культуры как до XVII века, так и далее. Это может дать дополнительные данные для постижения смысла процессов, происходящих в нашей культуре, истории, общественной и политической жизни. Можно будет лучше понять характер происходящих перемен, открыть внутренний смысл, кажущихся порой хаотичными, изменений и увидеть, что на самом деле все, что происходит в культуре (следовательно, и в истории, и в жизни) не только не случайно, но глубоко закономерно.
Причем, это относится не только к так называемому Средневековью (на Руси – Древнерусскому периоду – до XVII века включительно), когда в культуре преобладали именно классические христианские ценности, но также и к Новому времени. Именно тогда меняются мироощущение, концепция времени, вся система ценностей, появляются новые идеалы и стремления, сосредоточенные, в основном, уже не вокруг идеи спасения, а устроения земного бытия.
Преступление и покаяние Раскольникова («Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского)
Лето – пора напряженных полевых работ, поэтому обрядов летом мало. Сельские труженики летом имеют одну заботу – получение плодов будущего урожая. То есть лето – это время труда для получения плодов осенью. Наиболее важными являются два народных обряда: похороны Костромы и праздник Ивана Купалы. Иван Купала отмечается во время летнего солнцеворота, когда самое высокое солнце и самый продолжительный день, а ночь самая короткая. Считается, что к этому дню травы набирают силу, и начинается сбор лекарственных трав. А в ночь накануне праздника травы якобы обладают особыми свойствами. Существовали предания о том, что в эту ночь расцветает папоротник. И кто найдет его, сможет отыскать клад, зарытый в земле. Главное, в эту ночь нужно было пройти обряд магического очищения при помощи воды и огня. Для этого прыгали через костры и купались в реках. Для этой же цели скот проводили между двумя огнями. Купала в одной песне выступает как женщина-мать. Возможно, таким и было это языческое божество.
В христианском годовом круге летом отмечается Рождество Иоанна Крестителя, которое совпадает с днем Ивана Купалы. И это совпадение не случайно. Если в купальскую ночь язычник должен был пройти мистическое очищение водой и огнем, чтобы охранить себя от влияния нечистых духов, то в проповеди Иоанна Крестителя, изложенной в Евангелии, тоже говориться об очищении, но уже не о магическом, а об очищении души покаянием. Что означает слово «покаяться» в проповеди Иоанна? Оставить все скверные дела, измениться. А знаком этого очищения является обряд крещения в воде – погружение человека в воду. Но здесь вода уже очищает не сама по себе, а является символом омовения души покаянием. А покаяние это уже есть действие Божественной благодати. Об этом говорит сам Иоанн Креститель. Например, в Евангелии от Марка: «Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. И проповедовал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым» (Мк. 1, 4-8). В Евангелии от Луки: «И спрашивал его народ: что же нам делать? Он сказал им в ответ: у кого две одежды, тот дай неимущему, и у кого есть пища, делай то же. Пришли и мытари креститься, и сказали ему: учитель! что нам делать? Он отвечал им: ничего не требуйте более определенного вам. Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем. Когда же народ был в ожидании, и все помышляли в сердцах своих об Иоанне, не Христос ли он, – Иоанн всем отвечал: я крещу вас водою, но идет Сильнейший меня, у Которого я недостоин развязать ремень обуви; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Лк. 3, 10-17).
Иоанн крестит водою, то есть проповедует покаяние. Об Иоанне сказано, что он – величайший из рожденных женами. Его день отмечается, когда солнце достигает максимально высокой точки. Это означает, что самое высокое, самое великое, что может совершить человек на земле сам – это покаяться в своих грехах. Остальное – уже есть дело Божие: «Без Меня не можете творить ничего». Поэтому самое высшее приношение и самая большая жертва, которую может принести человек – это покаяние. Символ же покаяния – вода. А огонь – символ благодати Святого Духа. Иоанн говорит, что только Сам Христос-Бог будет крестить людей «огнем» – благодатью Святого Духа. Это произойдет в Пятидесятницу, когда на апостолов сойдет Дух Святой. И это происходит постоянно в церкви во время таинств: крещения и миропомазания. В духовной христианской жизни к этому огненному освящению устремляются все подвижники, в частности, монахи-исихасты. Это уже есть совершенное очищение и преображение человека.
Поэтому неслучайно, что после Великого праздника Рождества Иоанна Крестителя первым Двунадесятым летним праздником в православном годовом цикле является Преображение Господне. В этом событии благодать Божия явилась в образе Фаворского света. В Преображении Господнем показан высший идеал и, одновременно, предел человека. Архиепископ Илларион Троицкий говорит об этом прямо: «Итак, идеал православия есть преображение, а не прогресс. Не в материальном, хотя бы и самом блестящем, прогрессе усматривает свое спасение православное сознание, но с Ареопагитом исповедует, что «спасение не иначе может быть совершено, как чрез обожение спасаемых. Обожение же есть уподобление, по мере возможности, Богу и единение с Ним» [156]. Это духовное преображенное состояние и есть главный плод, который человек может принести в своей жизни, это плод в жизнь вечную. Язычник же трудится только над получением земных плодов. И даже его мистические обряды совершаются с материальными целями.
Символика, заложенная в обряде похорон Костромы, тоже наводит на серьезные размышления. Похороны Костромы выглядят как погребение соломенного чучела, лежащего в корыте. Слово «Кострома» происходит от «кострика» – верхняя часть стебля с зернами. То есть, по сути дела, этот обряд есть обряд похорон зерна, или олицетворение посева. В основе его лежит представление об умирающем и воскресающем Боге растительности. Зерно, когда сеется, как будто бы умирает и оказывается сокрытым под землей. Но когда оно прорастает – воскресает – снова выходит на поверхность земли, уже не одно, а в тридцать или в шестьдесят, или в сто раз большем количестве. Подобный смысл несет и троекратное погружение в воду во время таинства крещения. Это погружение, когда человек полностью скрывается под водой, символизирует «смерть для мира», т. е. отречение от греха, а выход из воды – воскресение со Христом, возрождение для новой духовной христианской жизни.
