Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Общий взгляд: теоретические и методологические основания исследования 17
1.1. Лингвокультурология: истоки, проблемы, теоретики 17
1.2. Базовые понятия лингвокультурологии 25
1.3. Лингвокультурология в Японии 34
1.4. Лингвокультурологический модус изучения фразеологических единиц 42
Выводы 47
ГЛАВА 2. Культурные параметры, определяющие японскую языковую личность 49
2.1. Общие замечания 49
2.2. Синтоизм как определяющий фактор формирования японской языковой личности 52
2.3. Влияние буддизма, конфуцианства и даосизма на формирование японской языковой личности 56
2.4. Своеобразие восприятия христианских идей в Японии 64
2.5. Японцы и японский язык на рубеже XX и XXI веков 68
Выводы 79
ГЛАВА 3. Социально-культурный контекст концепта человек в японской лингвокультуре 81
3.1. Общие замечания 81
3.2. Социальные детерминаты японской языковой личности: УТИ vs. СОТО «свой vs. чужой» 84
3.3. Концепт ИЭ - «дом, семья» как культурная доминанта 102
3.3.1. Лексика, используемая для обозначения понятия «семья» 117
3.3.2. Разрушение японской семьи или «размывание» концепта? 127
3.3.3.Концепт ОТЕЦ в японской лингвокультуре 130
3.4. Жизнь и возраст в представлении японцев 135
3.5. Своеобразие восприятия японцами концепта СМЕРТЬ 144
3.6. Боги и черти в японских фразеологизмах 150
Выводы 159
ГЛАВА 4. Раскрытие содержания понятия человек в японской лингвокультуре 161
4.1. Вариативность лексики, используемой для обозначения понятия человек 161
4.2. Представление о душе в японской лингвокультуре 175
- Лингвокультурология: истоки, проблемы, теоретики
- Синтоизм как определяющий фактор формирования японской языковой личности
- Социальные детерминаты японской языковой личности: УТИ vs. СОТО «свой vs. чужой»
Введение к работе
Интерес ученых к проблеме взаимоотношения языка и
культуры привел в конце XX века к появлению новой науки -лингвокультурологии. Предметом внимания этой науки является взаимодействие языка и культуры, их единство, которое и представляет собой лингвокультуру. Культура и язык рассматриваются как равнозначные явления, причем язык, будучи порождением культуры, понимаемой в самом широком смысле как содержание, в то же время является условием и формой существования этого содержания.
Новая наука - лингвокультурология - находится в стадии становления, указанный выше предмет этой науки определяется недостаточно четко, не сформировалась еще и ее методология. Все это уже само по себе определяет актуальность работы в данном направлении.
Актуальность данного диссертационного исследования,
посвященного рассмотрению концепта ЧЕЛОВЕК в японском
лингвокультурном пространстве, обусловлена как
внутрилингвистическими, так и внелингвистическими причинами.
Характерной чертой современных лингвистических исследований является антропоцентрическая парадигма, и это уже определяет необходимость и своевременность анализа концепта ЧЕЛОВЕК.
ЧЕЛОВЕК, обладающий языковым, когнитивным и
нравственным сознанием, является одновременно не только объектом и субъектом культуры, но также объектом и субъектом межличностной коммуникации, что представляет сейчас особый интерес в связи с активизацией межкультурных контактов. Создается впечатление, что стремительное развитие процесса глобализации, наблюдающееся в последние десятилетия, подвело нас к полному взаимопониманию Запада и Востока. Однако это не более чем «технологическое взаимопонимание». На самом деле в мире продолжают сосуществовать совершенно различные, в значительной мере обособленные культурные пространства со своими, не похожими на других основополагающими архетипами сознания, определяющими отношение к миру, роль личности и тип мышления.
Именно это обусловливает внелингвистический аспект актуальности данной работы. Этот аспект последнее время все чаще звучит в новостях, сообщающих о столкновениях между представителями разных культур, в которых иные обозреватели и комментаторы готовы видеть контуры предсказанной С. Хантингтоном Третьей Мировой Войны - войны культур и цивилизаций.
Характерной чертой современных лингвистических исследований является антропоцентрическая парадигма, и это уже определяет необходимость и своевременность анализа концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира.
Язык является величайшим достоянием национальной культуры, а ЧЕЛОВЕК, обладающий языковым, когнитивным и
нравственным сознанием, является одновременно не только объектом и субъектом культуры, но, и именно этот момент представляет для нас наибольший интерес, объектом и субъектом межличностной коммуникации.
Самобытная российская культура, культура страны восточной для Запада и западной для стран Востока, несет в себе черты как западных, так и восточных культур. Предлагаемая вашему вниманию работа представляет собой наряду с описанием концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира попытку фрагментарного сопоставительного анализа некоторых моментов японской и русской культур в лингвокультурологическом плане. Не сворачивая на путь противопоставления, мы пытались сопоставить бытующие в этих культурах представления о ЧЕЛОВЕКЕ, ведь это первое, с чем сталкиваются коммуниканты при общении.
Все люди находятся в тех или иных отношениях с окружающими, воспринимают друг друга через одни и те же органы чувств, их чувства и эмоции в той или иной степени отражаются у них на лице. Именно то, как это происходит и интерпретируется партнером по коммуникации, формирует разницу в восприятии ЧЕЛОВЕКА и других, непосредственно связанных с ним концептов, в разных культурах.
Вышеизложенные соображения обусловили выбор концепта ЧЕЛОВЕК и некоторых других, самым непосредственным образом связанных с ним понятий, объединенных в концептосферу ЧЕЛОВЕК,
в качестве объекта исследования данной работы. ЧЕЛОВЕК - это все, ЧЕЛОВЕК во всем, и все в ЧЕЛОВЕКЕ. Понятие и явление, называемое ЧЕЛОВЕКОМ, - универсалия, существующая в любой культуре. Эта универсалия очень многогранна, при кажущейся очевидности содержания определяется весьма непросто и довольно по-разному интерпретируется и концептуализируется в рамках разных культур.
Объектом исследования в данной работе является концептосфера ЧЕЛОВЕК, включающая такие понятия как СЕМЬЯ, ВОЗРАСТ, СМЕРТЬ, ДУША в японской языковой картине мира. Выбор понятий, которые мы будем анализировать, продиктован, в первую очередь, практическими сложностями, без преодоления которых невозможно представить мироощущение носителей японского языка, а, следовательно, изучать этот язык, понять его структуру и логику.
Предметом исследования выступает лексика, использующаяся для обозначения соответствующих понятий в японском языке, и фразеология, поддерживающая этот концепт в языковом сознании.
Целью диссертационной работы является исследование понятийной составляющей и семантической структуры концептосферы ЧЕЛОВЕК в японской языковой картине мира. Будучи определенной в рамках проблем исследований в области межкультурной коммуникации (А.П. Садохин, 2004, 15), работа может быть представлена в двух ракусах: стратегическом - формирование
подхода к изучению японской культуры через язык, и тактическом -выявление слабых мест универсализации европейской модели культуры, предупреждение опасности экстраполяции понятий, представляющихся универсальными в одной культуре, на другую культуру, с одной стороны, и излишней «экзотизации» японской культуры - с другой.
Теоретические и практические задачи исследования определены, исходя из указанной выше цели, а именно:
выявление специфики лингвокультурологического подхода к исследованию языковых явлений;
описание и анализ фактов языка, позволяющих сделать выводы относительно типа японской культуры;
описание понятия концепта и концептуального анализа в лингвокультурологии;
анализ степени устойчивости разных концептов;
анализ лингвокультурной специфики и семантической структуры концептов ЧЕЛОВЕК, СЕМЬЯ, ДУША, ВОЗРАСТ и некоторых других с учетом имеющих место в настоящее время в Японии социально-психологических условий;
реконструкция представлений японцев о человеке по соматизмам;
фрагментарное сопоставление рассматриваемых концептов в русской и японской языковых картинах мира;
систематизация и обобщение данных, полученных в результате
работы с японцами-информантами по выяснению ассоциативных реакций;
9. подтверждение гипотезы об универсальности основных
категорий, характеристик, свойств, применяемых для описания
человека, и об этнокультурной специфике их наполнения;
10. выявление специфики японской культуры.
Методологической основой исследования стало:
понимание лингвокультурологии как дисциплины, совмещающей в себе культурологическое и лингвистическое рассмотрение языковых явлений (Степанов Ю.С., Арутюнова Н.Д., Телия В.Н., Воробьев В.В., Костомаров В.Г., Карасик В.И. и др.);
понимание слова как его употребления, согласно Л. Витгенштейну: «Значение не есть какой-либо объект, соотнесенный с данным словом; значение слова есть его использование в языке» (Витгенштейн 1994, 75);
описание японской культуры через язык и японского языка через культуру.
В качестве методов исследования были применены: - метод концептуального анализа предполагающий: а), сопоставительный анализ зафиксированных в словарях различных синонимов анализируемого слова; б), сопоставительный текстологический анализ значений лексических единиц; в), выявление «образов», соотносимых с концептом в
современных художественных и публицистических текстах как свидетельство устойчивости данного концепта в японской языковой картине мира;
г), определение места концепта ЧЕЛОВЕК в концептосфере японского языка через соотношение с другими концептами; - метод лингвистического эксперимента для выявления особенностей ассоциативного мышления японцев. Основные положения, выносимые на защиту.
Концепт ЧЕЛОВЕК в японском лингвокультурном пространстве представляет собой комплексную когнитивно-культурологическую единицу, образованную универсальными и этноспецифическими семантическими признаками. Его культурологическое содержание обусловливается социально-историческим опытом, универсальными и национально-специфическими аксиологическими установками японской культуры.
Фразеология выступает в качестве культурного кода, в котором рассматриваемый концепт реализует себя. Анализ лексики и фразеологии исследуемой концептосферы позволяет выявить лингвокультурные микротексты, содержащие определенную совокупность сведений о человеке, чертах его характера и поведенческих реакциях, принятых в японском социуме.
Поликонтекстный анализ показывает, что языковое сознание японской языковой личности представляет собой гибридную структуру, вмещающую несколько знаковых систем. В
рассматриваемых концептах, находят свое отражение основы мировидения японцев, связанные с традициями, обычаями, правовыми и морально-этическими нормами.
Для японского мировосприятия характерно детерминирование языковых факторов факторами социальными. В частности, параметры речевых реализаций задают социальные детерминаты УТИ vs. СОТО.
В японском языке базовые концепты обладают относительной устойчивостью: исконная лексика, называющая ключевые для японской культуры понятия не заменяется заимствованиями из европейских языков.
Ассоциативный эксперимент позволяет выявить характерные культурные коннотации речевого поведения японцев. Владение культурными коннотациями, не сводимыми к языковой компетенции, т. е. умение интерпретировать образно мотивированные единицы языка через соотнесение их с категориями культуры формирует особый тип компетенции носителя японского языка.
7. В языковом узусе японской лингвокультуры фиксируется
степень прагматической освоенности улыбки и неговорения,
являющихся важным элементом японского речевого этикета, который
представляет собой основополагающий культурный параметр,
определяющий японскую языковую личность.
8. Японская культура является культурой
высококонтекстуального типа, имеет замкнуто-открытый характер, ей
присущи черты коллективистской культуры с высокой дистанцией
власти. В настоящее время наблюдается отход японской культуры от традиционного постфигуративного типа.
Научная новизна работы заключается как в самой постановке вопроса описания японской языковой личности, исходя из моментов, зафиксированных в языке, так и в его конкретном решении, а именно: анализе не только понятийных составляющих рассматриваемой концептосферы, но и рассмотрении образных характеристик и когнитивных метафор, поддерживающих этот концепт в языковом сознании. Для японского языка до сих пор не проводилось подобных исследований.
Впервые на материале японского языка методами концептуального анализа рассматривается фрагмент языковой картины мира и ассоциативные поля лексики сферы ЧЕЛОВЕК в социально-психологическом и соматическом аспектах.
Предлагается оригинальное философское объяснении специфических особенностей культуры и структуры личности носителя японского языка, исходя из японских доминантных концепций мироустройства, зафиксированных в языке.
Теоретическая значимость данного диссертационного исследования состоит в том, что оно намечает один из возможных путей исследования лексики в рамках лингвокультурологии. Предлагаемая Вашему вниманию работа вскрывает специфику семантического наполнения рассматриваемых концептов в японском языке, способствует конкретизации представлений о
смыслообразовании в различных лингвокультурах и о способах предъявления концептов в языковых картинах мира.
Проведенное исследование может быть использовано при разработке исследовательской методики для описания базовых концептов в разных культурах.
Практическая ценность работы является производной от поставленной цели исследования, и определяется возможностью использования ее материалов для более глубокого изучения вопросов, связаных с менталитетом японцев и с японским языком. Более конкретно - она состоит в том, что выводы диссертации, а также содержащийся в ней языковой материал могут быть использованы, прежде всего, в практике преподавания японского языка как иностранного, а также при чтении лекций и проведении семинарских занятий по курсу общего языкознания, культурологии, перевода, в спецкурсах по лингвокультурологии, лингвострановедению и по проблемам сопоставительного изучения родного и иностранных языков.
Данные, полученные в этом исследовании, могут быть использованы в лексикографической работе при составлении фразеологических и ряда других словарей.
Материалом для исследования явилась японская лексика и фразеология в самом широком понимании этого термина.
Источником послужили тексты художественной, научной и научно-популярной литературы, публицистики, материалы, собранные
в разные годы во время работы переводчиком , ответы, полученные при специальной работе с информантами-носителями японского языка, и, разумеется, самые различные словари. Работа с вышеуказанными источниками в рамках лингвокультурологического подхода позволяет рассмотреть помимо собственно языковых семантических характеристик также и культурный статус исследуемых понятий.
Материал был проверен и уточнен во время стажировки в Токийском университете в 2001-2002 году. Автор искренне благодарен Японскому фонду, предоставившему ему эту стажировку, а также профессорам Токийского Университета Ф. Енэсигэ и Нумано, профессору К. Тоекава из университета Мэйдзи, профессору С.Тани из университета Кэйо, профессору М. Ватанабэ и доценту Г. Такигава из Токийского института иностранных языков, профессору Т.Симада из Университета Сидзуока, а также журналистке Митико Кокубун и киноведу Е. Ямада, консультации и практическая помощь которых позволили написать данную работу.
Апробация работы проводилась более трех десятилетий в процессе практического преподавания японского языка в различных высших учебных заведениях Москвы, в том числе около пятнадцати лет в МГИМО(У) МИД России. Основные положения диссертации были апробированы на международной конференции «Японский феномен: взгляд из Европы», Москва, ИВРАН, 2001, международном
1 Автору приходилось переводить официальные, деловые и бытовые беседы, была возможность задавать интересующие его вопросы японцам, принадлежащим к самым различным культурным и социальным слоям японского общества
симпозиуме «Россия и Япония: диалог культур и народов», Москва, ИВ РАН, 2003, VII Международной конференции «Языки Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и Западной Африки», Москва, ИСАА при МГУ, 2003, международной конференции «Россия и Запад: диалог культур», Москва, ф-т ИЯ МГУ, 2003, XXXVII международном Конгрессе востоковедов «Единство в многообразии» (ICANAS-37), Москва, 2004, а также на семинарах для преподавателей японского языка в Информационном центре посольства Японии в России и в Институте стран Азии и Африки при МГУ, регулярно проводимых при содействии Японского Фонда культурных связей и на межвузовских семинарах по лингвострановедению в МГИМО(У).
В работе используется принятая в прикладном российском японоведении лингвистическая терминология и транскрипция японских слов, в которой долгота гласных обозначается двоеточием. По типографским причинам нет возможности обозначить редукцию, в частности редукцию звука [у] в начале и в конце ряда слов, а также в позиции между глухими согласными.
Автор пытается уйти от «романтизации» иероглифики, осознавая, что, во-первых, описание значений элементов, составляющих иероглифы, может слишком далеко увести в сторону диахронического описания языка, и, во-вторых, в современном японском языке значение иероглифа зачастую не связано со значением его элементов,
2 Имеется в виду терминология, принятая в Практической грамматике японского языка (автор Б П. Лаврентьев, М , 1998) и учебниках, по которым ведется обучение в российских вузах.
и японцы теперь проявляют пристальный интерес к составляющим иероглифа лишь при подборе подходящего знака для имени собственного. Заимствованные в начале VI века из Китая иероглифы в современном японском языке являются фоноидеографическими знаками, имеющими собственно японские (одно или несколько) и так называемые3 китайские (одно или несколько) чтения.
3 Такие чтения обычно не совпадают с современным китайским чтением этих иероглифов, из-за фонетических особенностей японского языка, а также в связи с тем, что один и тот же иероглиф в составе разных слов мог попадать в Японию в разное время и из разных китайских диалектов.
Лингвокультурология: истоки, проблемы, теоретики
Идея о тесной связи языка с культурой породила возникновение новой науки - лингвокультурологии, которая в 90-е годы XX столетия оформилась в самостоятельную ветвь современной лингвистики. Лингвокультурология - это новое направление науки, которое возникло на стыке лингвистики и культурологии при рассмотрении проявлений культуры народа, нашедших свое отражение в языке и закрепившихся в нем.
Истоки этнолингвистики, ближайшей к лингвокультурологии научной дициплины, в Европе идут от идей Вильгельма фон Гумбольдта. Его утверждение о том, что границы национального языка определяют границы мировоззрения человека, к этой нации принадлежащего, подтолкнуло к постановке проблемы «язык и культура». В основе гумбольдтовской философии языка лежала уверенность в том, что язык оказывает определяющее воздействие «на духовное развитие человечества». Работы немецкого ученого, рассматривавшего язык как деятельность человеческого духа и «обязательную предпосылку мышления», оказали большое влияние на направление развития лингвистической мысли в XIX и XX веках и определили ход лингвокультурологических исследований в конце XX - начале XXI веков. Изучая язык испанских басков, значительно отличающийся от индоевропейских языков, В. Гумбольдт пришел к выводу о том, что разные языки - это не просто разные оболочки общечеловеческого сознания, но различные видения мира. Позже в работе «О различии строения человеческих языков и его влиянии на духовное развитие человечества» он писал: « В каждом языке заложено самобытное миросозерцание. Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне ... . И каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка.»(Гумбольдт, 1984, 80). Полагая, что представления человека о мире обусловлено его языком, Гумбольдт поставил вопрос о языковых картинах мира, который затем рассматривался Б. Уорфом и многими другими лингвистами.
Именно мысль о том, что люди видят мир по-разному - сквозь призму своего родного языка, лежит в основе гипотезы «лингвистической относительности», предложенной американскими лингвистами Эдвардом Сепиром и Бенджамином Ли Уорфом. Э.Сэпир писал: «Язык не существует вне культуры, т.е. вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» (Сэпир, 2001, 185). Уже судя по этому высказыванию, можно предполагать, что работы В. Гумбольдта явились питательной почвой для развиваемых им идей. Согласно гипотезе лингвистической относительности язык определяет сознание людей, говорящих на этом языке, каждый народ видит мир, отражая действительность в «языковой картине мира». Американские лингвисты утверждали, что различия между «среднеевропейской» (западной) культурой и иными культурными мирами - в частности, культурой индейцев Северной Америки, - обусловлены различиями в языках. Можно отрицательно относиться к гипотезе «лингвистической относительности», но, не абсолютизируя ее, нельзя не согласиться с тем, что она помогает осмыслить факты, трудно объяснимые другим способом. Поскольку многочисленные экспериментальные проверки этой гипотезы, проводившиеся в 60-х годах, не подтвердили универсального философского характера этой гипотезы, сейчас принято говорить не о разных картинах мира, увиденных сквозь призму разных языков, а об участии языка в процессах восприятия, запоминания и воспроизведения человеком своего мироощущения.
Синтоизм как определяющий фактор формирования японской языковой личности
Исследование взаимовлияния японского языка и японской культуры не ставит целью попытку обосновать их особую «уникальность» и ни в коем случае не подразумевает идеи отделенности языка от культуры. Очевидно, что все языки и всякая культура уникальны по-своему. Отличительными чертами японской культуры, формировавшейся под духовно-эстетическим воздействием разных религий и учений, являются ее синтетичность и высокая степень толерантности.
Наряду с внешним влиянием материковой культуры и прежде всего буддизма и конфуцианства, основными факторами имманентного развития, способствовавшими становлению японской культуры, помимо определяющего идеологического влияния синтоизма, отечественные японоведы вслед за японскими учеными полагают следующие историко-природные:
« - островное положение страны, приведшее не столько к изолированности, сколько к дистанцированности от остальных очагов культуры; но эта дистанция служила своеобразным «фильтром», через который проходило внешнее влияние, и породила способность национального самосознания впитывать и отторгать то, что для японской культуры было не органично и губительно; - молодость народа-нации, рождение которой пришлось на период, когда существовавшие по соседству очаги цивилизации уже находились в полном расцвете и поэтому могли служить благодатным источником для заимствований...; этническая однородность населения с уникальным самосознанием общей культурной идентичности...;
- жесткие географико-геологические условия, определившие комплекс естественных причин, побуждавших японцев к поискам наиболее эффективных способов общежития, социальных форм, позволявших выживать и развиваться» (Японский феномен, 1996, с. 152-153).
Соглашаясь в основном с вышеизложенной точкой зрения, следует, тем не менее, отметить некоторое преувеличение значения этнической однородности японцев и тот факт, что самосознание культурной идентичности стало развиваться лишь в эпоху Токугава, то есть с конца XVII века.
Помимо этого, ни в коем случае не отрицая определенного влияния природно-климатических условий на формирование национальной психологии, справедливости ради необходимо сказать, что японские «жесткие географико-геологические условия» все-таки мягче, нежели условия жизни многих других народов мира.
Самобытность и относительная в сопоставлении с культурой мультиэтнических стран, однородность японской культуры обусловлена тем, что в силу определенных исторических условий формирование ее шло таким образом, что, получив в определенный момент из-за рубежа значительный материал для своего дальнейшего развития, она затем на протяжении определенного времени усваивала и перерабатывала его в своих национальных традициях.
Многие из национальных характеристик японцев, их культурно-психологических особенностей не являются сугубо японскими, а свойственны представителям всего восточноазиатского культурного ареала, где в свое время распространились буддизм, конфуцианство и сказалось влияние идей даосизма.
Весьма убедительной представляется метафорическая концепция «мембранного» характера японской культуры (Японский феномен, 1996, с. 157), наглядно представляющая образ механизма, гибко реагирующего на внешние и внутренние воздействия, регулируемого потребностями самого культурного организма.
Японскую культуру называют также культурой «аккумуляторного типа», обладающей удивительной способностью усваивать полученную информацию, имея ввиду исторически сложившийся порядок, в котором эта культура аккумулировала информацию извне, не передавая ее дальше (Японский феномен, 1996, с. 159). Можно было бы уточнить это положение: полученная информация передается, но уже в совершенно ином виде и качестве, переработанной и приспособленной японской культурой к другим условиям функционирования и восприятия. Очень точно о специфике японской культуры сказал Акутагава Рюноскэ в новелле «Усмешка богов»: «Наша сила не в том, чтобы разрушать. Она в том, чтобы переделывать. Все идущее из Китая и Индии ведь стало нашим. И все идущее с Запада тоже им станет».
Социальные детерминаты японской языковой личности: УТИ vs. СОТО «свой vs. чужой»
Уже в простом указании на человека, предмет или место, говоря «он», «это», «там» японец не может не принимать во внимание одного из основных критериев коммуникации, свойственной этой нации -оппозиции ути - сото, противопоставления «внутренний-внешний» суть «свой - чужой».
Необходимо отметить, что оппозиция «свой - чужой» универсальна и присутствует в коллективном сознании любого этноса. Она является ключевой в «центральной зоне ментальности» этносов, согласно предлагаемой СВ. Лурье теории, утверждающей, что источник добра ассоциируется в сознании любого народа со «своими» («Мы-образ»), которым противостоят некие «чужие» («Они-образ»), являющиеся носителями зла (Лурье, 1998).
Восприятие японцами мира через призму ути vs. сотсвой-чужой» связано с социокультурными традициями, представляет собой явление психологического характера и определяет восприятие ими всего, что их окружает - и людей, и вещей. Говоря о любом предмете, предмете в самом широком смысле вплоть до абстрактного понятия, носитель японского языка прежде всего определяет, в чьей сфере - в его собственной, поблизости от собеседника или вдали от них обоих этот предмет находится, и в зависимости от его относительного месторасположения употребляет то или иное указательное, определительное или вопросительное местоимение.
Если английский и некоторые другие западные языки, четко разделяют артиклями все по признаку «определенности -неопределенности», то в японской языковой картине мира определяющим моментом является расширение поля восприятия действительности: то, что рядом со мной, то, что находится подальше, то, что находится совсем далеко. Причем, и именно это важно, такое расширение подразумевает не только пространственные параметры.
О том, что оппозиция f I f- ути - сото говорит не только и не столько о пространственном соотношении свидетельствует наличие слова и иероглифа, обозначающего просто внешнюю поверхность или внешнюю область - Ш омотэ: Ш ( Ш "С Ъ омотэ-ни дэтэро «пошел вон!». Японцы говорят и {Cffi-5 сото-ни дэру - «выйти (из помещения)», но это выражение имеет оттенок «выйти в другие условия»: L ( h И Ж Ъ D #S CL t fi о tc сибараку-ва сото-ни дэру-но-га ковакатта - «достаточно долго я боялась выйти из дома».
По принципу rt ути - сото японцы разделяют всех на
своих и чужих и относятся к этим двум категориям людей весьма по-разному. Такое разделение не носит абсолютного характера, не подразумевает враждебности по отношению к другой группе и ее членам. Имеет место только констатация принадлежности к группе. Некто может быть своим с одной точки зрения и чужим - с другой. Автору не раз случалось выступать в такой роли - иностранца, владеющего японским языком, в группе японцев: будучи бесспорно «чужим», что ощущается при общении внутри группы, ты в то же время являешься и чувствуешь себя «своим» по сравнению с другими иностранцами для членов этой группы, человеком, связанным с «согруппниками» общим делом.
Японским обществом фактически признается существование отличных друг от друга норм поведения и морали в группе и вне ее, другими словами - морали по отношению к своим и морали по отношению к чужим, а в таком случае Ш Ь ЗиШ усо-мо хо:бэн - «и ложь тоже приемлема», букв, «и ложь - способ».
Мораль у японцев основана не на личной совести, поскольку даже не предполагается само существование свободы и личного выбора человека как нравственных ценностей. Их мораль построена на чувстве стыда и корпоративного долга.
Как пишет автор многочисленных социально-политических исследований Т. Сакаия у японцев и «справедливость носит относительный характер» (Сакаия, 1992, с. 151)).
