Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. КУЛЬТУРНО-ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ ФЕНОМЕНА ЖЕНСКОЙ МАСКИ В ЭПОХУ РУССКОГО КУЛЬТУРНОГО РЕНЕССАНСА 13
1.1. Мировоззренческие ориентиры и культурные поиски эпохи 13
1.2. Женская маска как предмет теоретической рефлексии 41
1.3. Маска в повседневной культурной практике женщины 62
Глава 2. ТИПОЛОГИЯ ЖЕНСКОЙ МАСКИ В КУЛЬТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННОМ ПРОСТРАНСТВЕ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА 85
2.1. Женская маска на фоне культурно-философских представлений эпохи Серебряного века о женщине 85
2.2. Женская маска в литературно-художественном пространстве 106
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 129
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 133
ПРИЛОЖЕНИЕ 158
- Мировоззренческие ориентиры и культурные поиски эпохи
- Женская маска как предмет теоретической рефлексии
- Женская маска на фоне культурно-философских представлений эпохи Серебряного века о женщине
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Эпоха Серебряного века это историко-культурный период, духовно-психологическая атмосфера которого близка настроениям современной социокультурной действительности. Противоречивость общественной обстановки, состояние нравственного кризиса и нестабильность влекут за собой возникновение поливариативности, проявляющейся во всем: и в политической жизни, и в философской мысли, и в литературно-художественном творчестве. Подобное сходство разделенных столетием временных отрезков объясняет неисчезающий интерес и к эпохе русского Ренессанса в целом, и к ее отдельным культурным феноменам, репрезентирующим специфику времени.
Накопление и трансляция культурного опыта на рубеже XIXXX вв. во многом определялись «стихией» карнавально-маскарадной игры, характерной чертой которой была маска. Как культурный феномен, сопровождающий человека с древности, она выступала одной из доминант эпохи, наиболее ярким способом личностного и творческого самовыражения интеллектуальной элиты этого периода. Использовать в своей практике различные маски, скрываться под ними и выстраивать в соответствии с ними свое бытовое и творческое поведение предпочитала, прежде всего, женщина как непосредственная участница культурных событий Серебряного века. И не случайно эпоха русского Ренессанса, отмеченная активным женским присутствием, породила целую систему философских, порой взаимоисключающих, взглядов на природу и предназначение женщины.
Рубеж XXXXI вв. также отмечен повышенным интересом к женской теме. Женские роли, убеждения и социокультурные практики анализируются во всех сферах «от интимной, частной до гражданской, публичной». Представительницы современной эпохи, имея все возможности для личностного и творческого самовыражения, также включены в активный культуротворческий процесс, тем более что и культура рубежа XXXXI вв. наделена ярко выраженным «масочно-игровым» характером, пронизывающим все области человеческой жизни.
Таким образом, очевидна созвучность современной эпохи и Серебряного века с его своеобразием «масочно-игровой» культурной традиции и активизацией женского начала. В связи с этим представляется актуальным рассмотреть в качестве основополагающего феномен женской маски, воспринимая его как способ накопления, рефлексии и воплощения во множестве культурных текстов опыта коллективного и личностного существования.
Были поставлены вопросы, решение которых повлияло на концепцию работы: во-первых, что представляет собой феномен женской маски; и, во-вторых, каковы способы его воплощения в культурно-художественном пространстве Серебряного века. Эти проблемы легли в основу данного исследования, заостряя и специализируя его актуальность.
Состояние разработанности проблемы. В последнее время в работах исследователей интенсивно изучается культурное своеобразие эпохи Серебряного века (Н.А. Богомолов, В.В. Бычков, А.В. Вислова, М.А. Воскресенская, М.Л. Гаспаров, К.Г. Исупов, В.К. Кантор, Л.А. Колобаева, И.В. Кондаков, В.П. Крейд, Н.П. Крыщук, А.В. Лавров, З.Г. Минц, В.Н. Орлов, О.В. Рябов, Л.Г. Панова, А.Е. Парнис, Е.А. Сайко, Г.Ю. Стернин, Р.Д. Тименчик, Л.И. Тихвинская, А.М. Эткинд, А. Пайман, Дж.Э. Малмстад, М. Шруба и др.). Особое внимание ученых уделено роли игры, маски, театрализации в жизни и творчестве людей творцов и носителей культурных ценностей эпохи Серебряного века, мыслящих себя не иначе как яркими личностями. Стремление культурной элиты Серебряного века к артистизму, эпатажу, игре, а также ее интерес к необычным маскам, театрализованным представлениям, желание превратить жизнь в искусство отмечены в работах Л.С. Алешиной, А.В. Висловой, В.К. Кантора, Г.Ю. Стернина, Л.И. Тихвинской и др.
Исследовательские работы С.М. Волкова, В.Я. Вульфа, А.Ю. Котылева, И.В. Купцовой, Н.Б. Лебиной, С.А. Макаренко, М.В. Михайловой, Е.Н. Обойминой, Е.А. Романовой, Г.Ю. Стернина, О.В. Татьковой, Е.В. Тырышкиной, С.А. Чеботарь, В.А. Шенталинского, М.В. Шкаровского и др. являются подтверждением того, что одной из особенностей мироощущения, нравственно-эстетических предпочтений женщины и ее репрезентации в культуре Серебряного века была маска. Ряд ученых (М.С. Ланда, М.В. Михайлова, Н.Н. Нартыев, Е.А. Николаева) считает, что маска как категория принципиально важная для понимания культурного своеобразия эпохи Серебряного века была характерна для женской литературы этого времени. Другие исследователи (Н.А. Богомолов, С.И. Бэлза, А.В. Лавров, Е.В. Тырышкина) отмечают одну из литературных тенденций, сопряженных с карнавально-масочной «атмосферой» данной эпохи, когда женщина-писатель легко «разыгрывалась» мужчиной (и ситуация наоборот).
Проблема женской маски рассматривается культурологами, историками и теоретиками культуры в контексте травестийных ритуалов (Л.А. Абрамян, В.Я. Пропп, В.В. Эрлихман, К. Леви-Строс, В. Тернер), смеховой культуры, карнавала (М.М. Бахтин), уподобления какому-либо божеству (Дж.Дж. Фрэзер), повседневной культуры (В.Н. Кардапольцева, Ю.М. Лотман, Е. Тсеелон).
Наиболее комплексным исследованием масок, примеряемых женщинами в повседневной культурной практике, являются труды В.Н. Кардапольцевой, Ю.М. Лотмана, E. Тсеелон.
В трудах философов женская маска мыслится как свидетельство двойственной природы женщины (Н.А. Бердяев, О. Вейнингер, Ф. Ницше). В работах социологического характера женская маска рассматривается как особенность социальной роли женщины (Ж. Бодрийяр, И. Гофман, Э. Фромм) и одно из проявлений гендерной дисфории (Дж. Биби, Дж. Р. Валковиц, Д.Ф. Сандлер). В исследованиях психологической и психоаналитической направленности женская маска изучена в следующих аспектах: женщина под гипнозом (У. Джемс, К.Г. Юнг, И. Якоби), гомоэротическая предрасположенность женщины (Ж. Лакан), женщина и ее способы адаптации к определенным жизненным ситуациям (К. Хорни), женщина и ее отражение в зеркале (С. де Бовуар). В трудах лингвистов женская маска нашла отражение при рассмотрении таких ситуаций, как «женщина и ее тактика речевого поведения» (Т.В. Гомон, Е.А. Сурова), «женщина и Интернет» (Л.Ф. Компанцева, В.Ю. Нестеров). В работах литературоведов и историков литературы женская маска трактуется как особенность саморефлексии женщин-писателей (М.В. Михайлова); образ женщины, спрятанный «под слоем» мужских репрезентаций (Ж. Дюби, М. Перро); игровая ситуация, связанная с «маскарадом» пола в пределах текстового пространства (М.П. Абашева, Н.В. Воробьева, О.М. Фрейденберг).
Проблематика «женской темы» активно включена в предметное поле культурологии (В.Н. Кардапольцева, Т.А. Клименкова, С.М. Климова, А.Ю. Котылев, Е.А. Николаева и др.), что объясняется динамичным характером современной жизни, стремительным увеличением объема информации, развитием самого культурологического дискурса, представляющего собой своеобразный тип общения и духовного взаимодействия.
Противоречие между потребностями современного общественного развития в восполнении знаний о культуре Серебряного века как целостном явлении, определяющемся синтезом таких составляющих, как женская маска, с одной стороны, и отсутствием соответствующих культурологических работ, с другой, определили проблему исследования. Она состоит в раскрытии феномена женской маски Серебряного века, в выявлении ее основных характеристик и исследовании основных сфер ее проявления.
Объект настоящего исследования культурно-художественное пространство Серебряного века. Предмет исследования женская маска как феноменальный репрезентант культуры Серебряного века.
Целью диссертационной работы является определение границ культурного феномена женской маски во всем комплексе его проявления в пространстве Серебряного века.
Данная цель достигается посредством решения ряда взаимосвязанных задач:
— охарактеризовать основу мировоззренческих ориентиров эпохи, обусловивших богатство культурных поисков и многообразие художественных экспериментов;
описать теоретические подходы к осмыслению женской маски в проблемном поле культурологии;
— проанализировать в комплексе основные социокультурные сферы Серебряного века, дававшие женщине возможность примерки разных масок в повседневной культурной практике;
— исследовать эмпирическое содержание женской маски в контексте культурно-философских представлений о женщине в эпоху Серебряного века;
— обнаружить, теоретически обосновать и исследовать общие и частные тенденции развития женской маски в пространстве женского литературно-художественного творчества Серебряного века, представить ее типологию.
Гипотеза исследования. Женская маска это один из устойчивых элементов культурного континуума, подтверждающих статус женщины как активного агента культуры. Женская маска предстает как один из способов репрезентации женщины в культуре Серебряного века. Она находит свое отражение в культурно-философских взглядах на женщину мужчин-философов, поэтов, художников и скульпторов и имеет назначение скрыть истинное лицо женщины, закрепив за ней амплуа, отвечающие требованиям патриархальной культуры. Сама женщина эпохи Серебряного века не была отстранена от социокультурной жизни и имела все возможности для личностного и творческого самовыражения. Ярким свидетельством тому становится маска, рожденная исключительно в лоне мировосприятия и нравственно-эстетических предпочтений женщины и представленная во всех социокультурных сферах, особенно в женской литературе. Женская маска имела целью подчеркнуть яркость и уникальность личности женщины во всех ее культурных проявлениях.
Теоретико-методологические основания работы. Диссертационная работа выполнялась как культурологическое исследование. В качестве методологической основы использовался принцип комплексного междисциплинарного подхода. При рассмотрении женской маски на примере культурно-художественного своеобразия эпохи Серебряного века учитывались теоретические положения ряда направлений гуманитарного знания: культурологии, философии культуры, социологии культуры, истории отечественной литературы, что позволило приблизиться к целостному восприятию многогранного предмета исследования.
Любой интеллектуальный памятник (в том числе и женская маска) является «текстом культуры» (Ю.М. Лотман), для научного освоения которого необходимо привлечение различных приемов интерпретации. Теоретической основой исследования являются также принципы герменевтики, акцентирующие внимание при анализе произведения на целостный подход, его конкретно-историческое содержание, учитывающее влияние культурной традиции и авторской личности, а также литературоведческий и исторический подходы.
Кроме того, круг методологических оснований составляют:
— метод системного анализа (М.С. Каган) для устранения несоответствий между реальным содержанием женской маски и теоретическими представлениями о ней;
— метод реконструкции, дающий возможность воссоздать картину мира эпохи Серебряного века;
— историко-критический анализ источников, характеризующий процессы становления и развития женской маски;
— биографический метод, позволяющий найти примеры женских масок в социокультурном опыте женщины эпохи Серебряного века;
— метод типологии, способствующий созданию типологической модели авторских масок в произведениях женщин-писателей Серебряного века с учетом культурных тенденций этого времени.
Источниковая база диссертации. В диссертационной работе анализируются труды по культурному своеобразию эпохи Серебряного века, а также общетеоретическая и специальная научная литература по культурологии, философии, социологии, литературоведению, лингвистике, истории. Особое внимание уделено философскому наследию современников исследуемого периода Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.И. Иванова, Л.М. Лопатина, В.В. Розанова, В.С. Соловьева, Г.П. Федотова, П.А. Флоренского и др., а также мемуарной литературе эпохи Серебряного века (А. Белый, З.Н. Гиппиус, Б.К. Лившиц, Л.Д. Рындина, М.В. Сабашникова, В.Ф. Ходасевич, М.И. Цветаева, К.И. Чуковский, Ф.И. Шаляпин и др.), произведениям женщин-писателей этого времени (стихотворения П.О. Богдановой-Бельской, А.К. Герцык, Е.Г. Гуро, Е.И. Дмитриевой, Н.Г. Львовой, М.Л. Моравской, С.Я. Парнок, П.С. Соловьевой, М.И. Цветаевой; проза Л.А. Авиловой, Л.Д. Зиновьевой-Аннибал, А. Мар, А. Мирэ, Е.А. Нагродской, Н.И. Петровской, Л.А. Чарской, О.А. Шапир, Т.Л. Щепкиной-Куперник).
Научная новизна исследования заключается в следующем:
раскрыта природа, выявлены основные характеристики феномена женской маски как репрезентанта культуры Серебряного века, определены ее место и роль в пространственно-временном контексте отечественной культуры Серебряного века;
обнаружена и аргументирована теоретически система взаимосвязанных факторов, определяющая типологические черты женской маски; введено куль-турологическое определение термина;
— установлена двойственность женской маски как ее основное свойство, являющееся следствием влияния культурной атмосферы русского Ренессанса;
— определены три основные социокультурные сферы проявления женской маски («театрализованные» общности масочного, игрового характера; революционная и теософская деятельность);
— с учетом культурных традиций эпохи Серебряного века выделена, обоснована и охарактеризована в комплексе типологическая модель авторской маски, нашедшей выражение в женской литературе этого времени.
К наиболее значимым положениям, выносимым на защиту, можно отнести следующее:
1. Основные черты мировоззренческих ориентиров эпохи, которые выступают в качестве целостного комплекса, составляют специфику Серебряного века. Культурный облик периода определяется сложностью социально-политической обстановки и напряженностью духовной жизни общества, увлечением мистицизмом и эстетизмом, возросшей актуальностью различных философских теорий и направлений, а также небывалым расцветом культуры, что позволяет говорить о единой культурологической основе, нашедшей свое воплощение в понятии «маска».
2. Женская маска как целостный и многогранный феномен в контексте культурологической проблематики рассматривается с помощью философского, культурно-антропологического, социологического, психологического и психоаналитического, лингвистического и историко-литературного подходов. Это позволяет предложить ее культурологическую интерпретацию: женская маска призванная скрывать, амбивалентная по своей сути, уникальная по форме сфера женского (и отчасти мужского) бытия, через логику существования которого могут проявляться социальные отношения, культурная динамика, традиции, нормы и ценности женщины.
3. В культуре Серебряного века женская маска была актуализирована социокультурной деятельностью самой женщины и реализовывалась в трех основных социокультурных сферах: «театрализованных» общностях масочного, игрового характера (вакханка, ведьма, гетера, интеллектуалка, поэтическая муза, роковая женщина, русалка, тень и др.), революционной (проявление себя в мужской ипостаси, выраженное в переодевании в мужскую одежду, приобретении мужских личностных качеств и т. д.) и теософской (ориентация на мужскую модель поведения без смены внешнего облика) деятельности. Многообразие женских масок давало женщине дополнительную возможность для раскрепощения чувств, свободы личностного и творческого самовыражения, восприятия себя на равных с мужчиной и в целом было направлено на защиту уникальности и ценности личности женщины, находящейся под контролем патриархальных общественных установок.
4. Эмпирическое содержание женской маски можно представить в виде четырех аспектов: философско-символический аспект Вечная женственность, Прекрасная Дама, реальная личность; религиозно-нравственный аспект святая, грешница; аспект субъектно-объектных отношений в семье мать, глава семьи; аспект социально-ролевой презентации женщины в обществе хранительница домашнего очага, общественница.
5. В женской литературе Серебряного века в качестве типологического основания авторских масок выступают культурные роли, которые условно можно обозначить как Женщина (Прекрасная Дама, трагическая и одинокая женщина, самозванка, аморальная женщина, монахиня, мать умершего / нерожденного ребенка), Ребенок (ребенок, ведущий себя в соответствии с детской психолого-поведенческой моделью рубежа XIXXX вв.) и Мужчина (мужчина-автор художественного текста, воинственная и революционно настроенная личность). Эти роли представляют собой отражение индивидуальности и судьбы женщины во всех ее проявлениях (красота, материнство, нравственность, религиозность, одиночество, трагичность; детство; желание быть совсем не хуже мужчины) и связаны со спецификой социокультурной ситуации эпохи Серебряного века (символистские поиски женского идеала, театрализация и эстетизация действительности, отношение к морали и восприятие идей ницшеанства, революционные умонастроения и т. д.).
Достоверность результатов и основных выводов диссертационной работы обеспечивают методологическая обоснованность исходных теоретических положений и широкое привлечение научно-исследовательских работ по теме.
Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что определены теоретические основания исследования женской маски, представлены многообразие и динамика форм ее существования с учетом культурных традиций эпохи Серебряного века. Идеи, материалы и результаты работы расширяют и углубляют представление о женщине, ее роли и месте в культуре Серебряного века. Достигнутые при этом результаты могут быть использованы в дальнейшем теоретическом изучении женской маски на материале не только отечественных, но и западноевропейских культурных традиций. Основные положения диссертации также могут найти применение в качестве теоретико-методологической основы для последующей научной разработки различных аспектов проблемы, связанных с культурологическими исследованиями.
Практическая значимость диссертационного исследования. Материалы и выводы диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке вузовских лекционных курсов и спецкурсов по культурологии, философии культуры, социологии культуры, истории отечественной литературы.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре русской и зарубежной литературы ГОУВПО «Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева». Основные положения диссертационного исследования изложены в публикациях и выступлениях на научных конференциях различных уровней: на международных (Саранск, 2006; М., 2009), на региональной и республиканской (Пенза, Саранск, 2007); конгрессе «Русская литература в мировом культурном и образовательном пространстве» (СПб., 2007); представлены публикациями в ведущем рецензируемом журнале «Регионология» (Саранск, 2007, 2008). По теме диссертации опубликованы 11 статей.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения общим объемом 158 страниц и библиографического списка из 246 наименований.
Мировоззренческие ориентиры и культурные поиски эпохи
Эпоха Серебряного века, выпавшая на конец XIX — начало XX в., время мучительного поиска Россией своего места в мировой цивилизации, представляла собой яркий, динамичный и противоречивый историко-культурный период со своим особенным ликом. В первую очередь она отмечена беспрецедентным расцветом культуры, породившим новые направления творческого и интеллектуального поиска и внесшим весомый вклад в развитие отечественной литературы, живописи, архитектуры, музыкального и театрального искусства, религиозной и философской мысли.
Что представляли собой мировоззренческие ориентиры эпохи, породившей удивительное богатство культурных поисков и изобилие художественных экспериментов?
Прежде отметим, что одной из сложностей для исследователей, обратившихся к изучению Серебряного века русской культуры, являются его хронологические рамки. Существует несколько точек зрения по этому вопросу. Показательно при этом одно: если исходная граница Серебряного века не является дискуссионной (она более или менее совпадает с рубежом XIX—XX вв.), то по поводу конца этого периода у ученых нет единого мнения.
Согласно первой точке зрения, эпоха Серебряного века — это культура рубежа XIX—XX вв. (90-е гг. XIX в. — октябрь 1917 г.). Начальную точку эпохи Серебряного века (1890 г.) установил ее современник профессор С.А. Вен-геров в труде «Русская литература XX в. (1890—1910)» (1914—1918), который понимал Серебряный век весьма узко, а именно: как литературный процесс 1890—1910-х гг. [175]. Аналогичную точку зрения на временные рамки эпохи Серебряного века можно найти в более поздних работах. Так, литературовед
В.П. Крейд считает, что «все кончилось после 1917 г., с началом гражданской войны. Никакого серебряного века после этого не было, как бы нас ни хотели уверить. В двадцатые годы еще продолжалась инерция, ибо такая широкая и могучая волна... не могла не двигаться некоторое время, прежде чем обрушиться или разбиться» [115, с. 7].
Этот короткий период стал ослепительной творческой «вспышкой» ярких талантливых индивидуальностей, заявивших о себе в музыке, живописи, скульптуре, театральном, кинематографическом и цирковом искусстве, литературе, а также философской мысли, науке, политике, несмотря на круговорот общественных перемен. Это было время напряженных и плодотворных интеллектуальных, эстетических и духовно-нравственных поисков, отмеченное резким скачком в развитии отечественной культуры, философской мысли и художественного творчества. После мощного революционного взрыва 1917 г. «созвездие» культурной элиты, сверкавшее на рубеже XIX—XX вв., распалось, неизбежно оказалось либо в эмиграции, либо стало «заложником» советской власти, где отчасти потускнело и попросту исчезло.
Приверженцы второй точки зрения полагают, что эпоха Серебряного века — это культура рубежа XIX—XX вв., перешедшая в советскую эпоху. Литературовед М.Л. Гаспаров полагает, что «ни одна эпоха не отделена от смежных четкой границей: смешно думать, что 24 октября 1917 г. лицо русской поэзии было одно, а 26 октября стало неузнаваемо иным. Многие поэты, сформировавшиеся в предоктябрьское двадцатилетие, дали интереснейшие образцы своего творчества в 1920-е годы» [56, с. 8]. Действительно, большинство деятелей культуры (актеры, писатели, композиторы, дирижеры, художники, скульпторы и др.) остается верным избранной творческой манере и после октябрьских революционных событий 1917г.: ими были созданы работы, относящиеся по идейной и эстетической направленности к дооктябрьскому времени. Например, «балалаечный Паганини» Б.С. Трояновский в 1919 г. «стал одним из инициаторов создания в Москве первого профессионального Ансамбля русских народных инструментов под упр. П. Алексеева» [120, с. 601]. В 20-е гг. эстрадный артист A.M. Матов, удивляя, как и раньше, зрителей широтой диапазона своего голоса и артистическими данными, снискал в дополнение ко всему славу «нашего советского Чарли Чаплина» за появление на концертах в его облике. После революционных преобразований продолжала оттачивать технику балетного танца на сценических площадках разных городов Е.В. Гельцер. Показательно, что некоторым представителям культурной элиты (В.Я. Брюсов, Б.А. Лавренев, В.В. Маяковский и др.) казалось, что революция не несет с собой «зловещую музыку» катастрофы, она сможет освежить и омолодить страну, сделать ее лучше.
Однако культура Серебряного века с ее ценностным приоритетом творчества, предельным обострением личностного начала, соседством различных эстетических систем и т. д. была «притеснена», загнана в определенные, строго очерченные рамки, а позже вовсе оказалась под контролем новой власти, навязывающей иные культурные и духовно-нравственные ценности, требовавшей иного восприятия мира. Большевики, играя главную роль на политической сцене страны после 1917 г., расценивали культуру как средство политической деятельности и классовой борьбы, основная ее задача заключалась в пропаганде большевистских утопических идеалов.
Женская маска как предмет теоретической рефлексии
Любой исторический период — особая эпоха в развитии интеллектуального и духовного климата людей, которая характеризуется непрерывным и напряженным поиском смысла человеческого бытия, преодолением жизненных противоречий, вызванных сложными событиями, постоянно происходящими в различных сферах общества. В связи с этим человек всегда оказывается погруженным в дисгармоничную атмосферу, выход из которой он, в частности, ищет в создании иной реальности, дающей возможность «примерки» разных масок. Маски позволяют ему конструировать новую, непохожую на другие модель индивидуального бытия, служат отправной точкой для осознания своего «Я» в рамках коллектива и — шире — исторического процесса.
В таком контексте весьма показательны координаты женщин на плоскостях исторических эпох. Тендерно унифицированное бытие человека в культурном пространстве диктует модели мужского и женского поведения. Еще в древности формируется концепция мужского превосходства в общественных отношениях. В первобытных обществах воинская доблесть являлась прерогативой мужчины в связи с его физиологическими данными (физическая сила, телосложение, предрасположенность к агрессии и т. д.). Социальные роли воина, охотника и добытчика сделали мужчину главной фигурой в обществе. Женщины занимались не столь опасной работой. Неудивительно, что это приобрело оценочную характеристику (мужское — женское, совершенное — несовершенное, яркое — тусклое и т. п.), а женщина стала восприниматься отрицательно. «Патриархатная цивилизация... в своих ценностных установках всячески унижала и подавляла Женское и Материнское, давая им побочные роли», — рассуждает специалист по менталитету народов мира Т.Д. Гачев [57, с. 136]. Иными словами, женщина была «представлена в культурном опыте человечества... сквозь призму мужского взгляда, мужской оценки», — именно так полагает Т.А. Клименкова, рассматривающая женщину в качестве феноме на культуры [99]. Поэтому роль женщины в историко-культурном пространстве на фоне привычных представлений о нем как о традиционно «мужском» не принималась во внимание или толковалась одинаково и однобоко, без учета подлинной сложности, противоречивости женской индивидуальности. В связи с этим женщина с целью доказать, что она, как и мужчина, — индивидуальность, примеряла на себя различные маски в той или иной социокультурной ситуации.
Проблема женской маски не только была одной из интересных теоретических и исторических проблем гуманитарной мысли на протяжении двух прошедших столетий, но и продолжает сохранять свою актуальность до настоящего времени: она рассматривается представителями различных гуманитарных наук (философами, психологами, литературоведами, культурологами, социологами и др.). Поэтому весьма логичным на данном этапе работы нам представляется обзор теоретических подходов к осмыслению феномена женской маски в проблемном поле культурологии.
Интересна попытка проникнуть в тайну женской маски отечественных и зарубежных философов. Женщина рассматривается ими сквозь призму двойственной природы человека. «У женщин, — пишет Н.А. Бердяев, — есть необыкновенная способность порождать иллюзии, быть не такими, каковы они на самом деле» [23, с. 271]. Аналогичный взгляд на понимание женской природы можно найти у другого мыслителя Ф. Ницше: «Существуют женщины, которые, куда ни посмотришь в них, не имеют нутра, а суть чистые маски» [160, с. 218]. По его мнению, такие женщины сильнее возбуждают интерес у мужчины — «он ищет их души — и ищет без конца» [Там же.]. Кроме того, схожих взглядов придерживался и О. Вейнингер, автор работы «Пол и характер» (1903), популярной в начале XX в. Согласно ему, «двоение личности и возможно только там, где с самого начала нет никакой личности, т. е. у женщины... Только женщина, которая не обладает душой, умопостигаемым Я, лишена также силы довести до сознания все, что в ней содержится... Только она может дойти до такого сложного притворства, до проявления надежды на половой акт в виде страха перед ним, до внутреннего маскирования перед собой и заволакивания действительного хотения как бы в непроницаемый кокон» [43, с. 389]. Выражаясь словами французского философа М. Фуко, женщина, согласно такой позиции, «представляет собой Другого, отличного от других в их внешней объективности» [215, с. 193]. Вполне очевидно, что близкие по времени высказанные мысли отражают общую тенденцию восприятия женщины в европейском культурном сознании конца XIX — начала XX в.
Таким образом, с позиции философского подхода можно выделить такое направление по отношению к женской маске: она — проявление двойственной природы женщины.
Женская маска на фоне культурно-философских представлений эпохи Серебряного века о женщине
Эпохе Серебряного века были свойственны активные дискуссии по самым разным проблемам (проблемы личности, нравственности, пола и любви, культуры и искусства и т. д.), в связи с чем этот историко-культурный период отмечен небывалым всплеском духовной активности. Каждый вопрос, волновавший общественность, приобретал важность и требовал безотлагательного ответа. Один из таких вопросов, включенных в культурно-философский дискурс Серебряного века, был связан со взглядами интеллектуальной элиты на природу и предназначение женщины, женственности1 вообще. Можно с уверенностью сказать, что исторический период, на который выпала эпоха Серебряного века, проходил под знаком женщины, о чем свидетельствует ряд общественно-политических событий: 1905 г. — основание Союза равноправности женщин, 1908 г.— Первый Всероссийский женский съезд, 1910 г. — Первый Всероссийский съезд по борьбе с торгом женщинами, 1917 г. — Всероссийский делегатский женский съезд и др. [239, с. 329—433].
Несмотря на то, что женщина с ее психологическим обликом, мировоззрением, нравственно-эстетическими предпочтениями и манерой поведения оставила свой яркий, неповторимый след в повседневной культурной практике, эпоха Серебряного века (равно как и предшествующие столетия) была неразрывно связана с основной составляющей традиционной патриархальной культуры — мужским доминированием, сопряженным с негативной интерпретацией «женского» как «второстепенного», «несамостоятельного», «побочного» и т. д.
Неудивительно, что на рубеже XIX—XX вв. отечественные и зарубежные философы придерживались взгляда на женщину сквозь призму двойственной природы человека с намерением определить ее координаты на плоскости социокультурного пространства. Не останавливаясь подробно на анализе философских воззрений (см. 1.2), исследуем эмпирическое содержание женской маски в контексте культурно-философских представлений о женщине в эпоху Серебряного века.
Многие современники этой культурной эпохи подчеркивали амбивалентность женщины Серебряного века. Так, певец Ф.И. Шаляпин писал: «Мне было ясно, что в обыденной жизни женщина — домашнее животное, тем более ценное, чем терпеливее оно работает. Но в то же время я видел, что женщина всюду вносит с собою праздник и что жизнь при ней становится красивее, чище» [224, с. 80]. Барон Н.Н. Врангель давал женщине Серебряного века аналогичную характеристику: «Женщина, сделанная Дьяволом, — не Ева, не Ли-лит, а Мечта наших дней... девушка с невинным лицом ребенка, одетая как взрослая, в пышной прическе, раскрашенная, как кукла, смесь дьяволицы и серафима, — ...смесь зла и невинности, подростка и старушки, — странное и острое слияние непонятного и знакомого, невинности и греха... Вот они — манящие призраки современности, женщины-тени, которыми населен рай!» [51, с. 286]. Художник Л.С. Бакст, характеризуя своих современниц, называл каждую из них самой трагической представительницей «переходной женщины, стоящей на рубеже между старым и новым»: женщина, «с одной стороны, резко порвала со старыми традициями и устоями, но с другой стороны, еще не подготовилась к новым формам свободной и воистину „равноправной жизни"», она — «женщина-танго», заключающая в себе «мир обособленный, замкнутый, самодовлеющий» [Цит. по: 68, с. 24]. Показательна в этом контексте и характе ристика В.И. Ивановым балерины СВ. Федоровой: «У Федоровой два лика. Один внешний, часто повторяющийся в ее выступлениях, почти тот, за кого ее многие привыкли считать. Это Федорова скачущая, необычно экспрессивная — в танцах египетских, индийских, цыганских, испанских... Есть другая Федорова. Почти неподвижная, как бы дремлющая... Ее область — темная мистика души» [Цит. по: 102, с. 103].
О.В. Рябов, проанализировав взгляды философов Серебряного века на природу и предназначение женщины, пришел к выводу, что женщина в это время продолжала рассматриваться с позиции второстепенности, пассивности и т. д.: «Наиболее часто в качестве предиката женственности используется термин „пассивность", предиката мужественности— „активность". ... Совершенно естественно поэтому, что специфика мужского и женского начал осмысливается в категориях „власть" и „подчинение"» [177, с. 10, 13]. «Мужчина представляет активное, а женщина— пассивное начало, ...первый должен образовательно влиять на ум и характер второй — ...положения азбучные», — именно так, например, считал философ B.C. Соловьев — одна из крупных фигур, определявших особенности гуманитарного мышления Серебряного века [186, с. 58].
