Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Ранние этапы развития монастырской культуры средневековой Болгарии (IX-XII вв.)
1.1. Монастырская культура: понятие и феномен 14
1.2. Св. Иоанн Рильский и его «Завет» как духовное основание монастырской культуры Болгарии 39
1.3. Святые последователи Рильского подвижника в годы византийского владычества 64
Глава II. Духовно-культурная многомерность средневековых монастырей Болгарии (XIII-XIV вв.)
2.1. Типология средневековых болгарских монастырей. Великая Лавра 75
2.2. Традиции исихазма в монастырях Болгарии. Свв. Феодосии и Евфимий Тырновские 85
2.3. Консолидирующая функция монастырей в годы османского ига 104
Заключение 123
Библиография 130
Приложения 139
- Монастырская культура: понятие и феномен
- Св. Иоанн Рильский и его «Завет» как духовное основание монастырской культуры Болгарии
- Типология средневековых болгарских монастырей. Великая Лавра
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современном глобализирующемся мире под предлогом экономической интеграции и политического объединения все чаще осуществляется недопустимая нивелировка многовековых культурных традиций многих народов, навязывание им универсальных и зачастую не имеющих культурных корней поведенческих моделей и образа жизни, а также концепций, обосновывающих такую социокультурную инверсию. Каждый отдельный гражданин, подвергаясь активному воздействию средств массовой информации - электронных, печатных, сетевых — оказывается изолированным от живительного, оздоравливающего воздействия родной культуры, не осознавая всей опасности такого насильственного удаления от истоков. Разрыв преемственной связи, девальвация национальных ценностей — для каждого народа своих (будь то древние легенды, песни, церковная живопись или литература) — ведет не только к духовному, но и физическому вырождению нации.
В эпоху интенсивных культурных изменений, углубляющих нестабильность во всех сферах жизни, возникает острая потребность обратить пристальное внимание на те ценности культуры, которые в течение столетий выполняли важную объединительную, синтезирующую функцию в жизни общества.
Особое место в культурном наследии прошлого принадлежит православным монастырям, расположенным в славянских странах, в частности в Болгарии. В течение многих веков испытывая на себе инонациональное давление, болгарский народ неизменно искал моральной опоры и поддержки у своих праведников, проводивших жизнь в уединенных обителях, где складывалась основа его самосознания и духовной культуры.
Средневековая монастырская культура Болгарии представляет собой многогранное и многоплановое явление. Ее изучение в современной социокультурной ситуации, отмеченной глубоким кризисом ценностных оснований, агрессивным вторжением чуждых духовно-культурных компонентов, представляется весьма актуальным, требует широких философских и культурологических обобщений.
Степень научной разработанности темы. Уже в первой половине и особенно в конце XIX века начинается активное изучение рукописей, археологических данных, архитектурных и живописных памятников средневековой Болгарии. Феномен монастырской культуры рассматривается в этих исследованиях неоднократно, но чаще в контексте строго историческом, литературоведческом, религиоведческом или искусствоведческом.
Первый монументальный, целостный труд по истории Болгарии, не утративший со временем своей значимости, принадлежит чешскому ученому К. Иречеку1. Но конкретно вопросов монастырской культуры автор касается лишь вскользь, упоминая несколькими словами деятелей литературных школ при князьях Борисе и Симеоне. Иоанну Рильскому посвящен один небольшой абзац, где он представлен как пассивный наблюдатель, бежавший в пустынные земли от мирской суеты. Совсем не упоминается подвиг св. Иоанна, связанный с социальным служением, постоянное общение в последние годы жизни святого с народом с целью помочь ему, укрепив и просветив, уберечь от ересей. Богомилам же — еретикам и отступникам, автор посвящает множество тщательно проанализированного материала. Более подробно описан вклад Феодосия и Евфимия Тырновских в развитие литературы Болгарии, но, опять же, роль монастырской культуры как целого в средневековой Болгарии подробно не освещается.
В начале XX века история болгарского средневековья наиболее полно и подробно рассматривалась В.Н. Златарским. Наряду с ним нельзя не
1 Иречек К. История на българите. София, 1999.
упомянуть таких видных ученых, как Й. Иванов, П. Мутафчиев, Е. Спро-странов, Д. Дечев, посвятивших ряд трудов истории и культуре средневековой Болгарии, в том числе вопросам монастырской культуры.
Хотелось бы отметить особую значимость трудов историка-слависта И. Дуйчева, касающихся не только истории и политики средневековой Болгарии, но и ее культуры, религиозной жизни, святых. В его многочисленных работах о Рильском монастыре, кроме глубокого внимания к источникам, строгого следования историческим фактам и постоянного поиска истины, чувствуется личностное отношение к покровителю болгарского народа св. Иоанну Рильскому2.
В трудах болгарских ученых, работавших в середине XX века и в наши дни, интерес к монастырской культуре заметно возрос. На основе новых археологических данных появляются свежие факты и теоретические разработки в области истории, литературы, духовной жизни средневековой Болгарии. Большую ценность здесь представляют исследования Б. Анге-лова, Д. Ангелова, П. Ангелова, Й. Андреева, И. Богданова, И. Божилова, А. Бончева, С. Ваклинова, В. Велиновой, И. Гошева, В. Гюзелева, Н. Дылевского, П. Динекова, Д. Кенанова, К. Куева, М. Коевой, Н. Кочева, Р. Начевой, Д. Петкановой, К. Попконстантинова, А. Попова, X. Темел-ского, Т. Тотева, X. Трендафилова, А. Ханджийского, X. Христова и др.
Исследователи в области искусства посвятили многие свои работы неотъемлемой части монастырской культуры — архитектуре, настенным росписям, иконе и графике. В данной области заслуживают внимания исследования таких авторов, как Э. Бакалова, А. Божков, С. Бояджиев, А. Василиев, В. Захариев, К. Крыстев, Н. Мавродинов, Л. Мавродинова, К. Миятев, К. Паскалева, Л. Прашков, Н. Тулешков, Б. Филов и др.
2 Дуйчев И. Из старата българска книжнина. София, 1944; его же - Българско средновековие. София, 1972; его же - Проучвания върху средновековната българска история и култура. София, 1981; его же -Пътеки от утрото. Очерци за средновековната българска култура. София, 1985; его же - Рилският светец и неговата обител. София, 1990 и др.
Для данной работы представляет интерес статья Р. Малчева о фольклорном культе святого Николая, епископа Мир Ликийских. В своем труде исследователь особое внимание уделяет таким значимым понятиям, как "монастырская культура", "культурная территория монастыря", "рели-гиозная общность" .
Хотелось бы также выделить масштабный труд архимандрита Панта-леимона Д. Пулоса, посвященный созданию "обширной биографии" св. Иоанна Рильского на основе подробно проанализированных житийных текстов и других источников, где специальное место уделено созданному святым Иоанном монастырю4.
Ряд обзорных трудов по болгарским монастырям, включающим в себя их историю, культуру и искусство, полезных и доступных даже неискушенному читателю, составил Г. Чаврыков5.
Среди русских авторов, занимавшихся историей и искусством средневековой Болгарии, исследованием монастырских рукописей, житий, начиная с конца XIX века и до наших дней, важно отметить В.Г. Брюсову, А. Грабара, В.И. Григоровича, Н.С. Державина, А.К. Дмитриева, Г.А. Ильинского, Н.П. Кондакова, М.А. Оболенского, Н.Р. Овсяного, А.Л. Погодина, Порфирия (Успенского), К. Радченко, П.А. Сырку, М.Н. Тихомирова, Ф.И. Успенского, И.С. Ястребова, А.И. Яцимирского и других ученых, внесших серьезный вклад в изучение истории и культуры болгарского средневековья, но в своих трудах уделивших внимание лишь отдельным составляющим целостной картины духовной жизни монастырей Болгарии IX-XIV вв. Особого внимания заслуживают труды известных болгаристов И.И. Калиганова и Д.И. Полывянного (не только их фундаментальные исследования, но и
3 Мапчев P.P. Фолклорният местен култ към Свети Никола на нос Калиакра // Медиевистични ракурси.
Общество за изучаване на славянската старина. София, 1993.
4 Архимандрит Панталеимон Д. Пулос. Св. Иван Рилски. Вечен небесен покровител на българския народ.
София, 1992.
5 Чаврыков Г. Болгарские монастыри. София, 1974; его же - Български манастири. София, 2000 и др.
антология переведенных ими текстов средневековых болгарских памятников "Родник златоструйный").
Уникально и осуществляемое издание трехтомной "Истории культур славянских народов" (том первый опубликован в 2003 г. в Москве силами ученых Государственной академии славянской культуры). Здесь, в связи с темой диссертации, необходимо отметить главу филолога Е.М. Верещагина, посвященную деятельности равноапостольных Кирилла и Мефодия, и работу И.И. Калиганова, посвященную культуре средневековой Болгарии.
Радует, что в последние годы и в России, и в Болгарии вышло в свет множество новых книг о монастырях и святынях славянского мира, но такое явление, как монастырская культура средневековой Болгарии, его значимость для национального самосознания болгар, мало исследовано. Раскрывая историю создания древних обителей, анализируя особенности росписей, авторы оставляют в стороне вопросы сравнительно-культурного анализа монастырской жизни, особенности развития внутренней духовной культуры в монастырях, отношение насельников к сложившимся монастырским традициям и т.д.
Источниковедческая база исследования. В данной работе в качестве основных источников использованы жития святых - личностей, деяния и подвиги которых стали судьбоносными в духовном, историческом и культурном развитии средневековой Болгарии в целом и, конкретно, в формировании ее монастырской культуры. Автором изучены жития свв. Кирилла и Мефодия, св. Климента Охридского, св. преп. Наума Охридского, св. преп. Иоанна Рильского, св. преп. Петки Болгарской, св. преп. Гавриила Лесновского, св. преп. Прохора Пчинского, св. преп. Иоакима Осоговского, св. Иллариона, епископа Мыгленского, св. Иоакима I, патриарха Тырновского, св. преп. Феодосия Тырновского, св. Евфимия, патриарха Тырновского, св. преп. Романа Тырновского и других.
Ценными источниками, дающими возможность ощутить духовный уровень людей, силами которых закладывался фундамент построения
самобытной культуры болгарских монастырей, являются произведения таких средневековых авторов, как Константин Преславский, Черноризец Храбр, Иоанн Экзарх, Козьма Пресвитер, патриарх Каллист Константинопольский, Георгий Скилица, Владислав Грамматик, Димитрий Кантакузин. Значительный интерес представляют также произведения других известных и анонимных авторов средневековья.
Представляется важным выделить среди источников "Завет св. Иоанна Рильского"6, дающий представление об особенностях монашеского делания в Болгарии X века. Нельзя не упомянуть древний письменный законодательный славянский памятник "Закон судный людем", созданный после крещения Болгарии, во время царствования князя Бориса I, Ватопедскую грамоту Ивана Асена II, Виргинскую грамоту царя Константина Асена, Рильскую грамоту царя Ивана Шишмана и другие исторические источники.
Большую ценность представляют также неопубликованные или мало известные архивные материалы, хранящиеся в Российском государственном архиве древнейших актов (РГАДА), Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Центральном историческом архиве Москвы и Московской области (ЦИАМ), отделах рукописей Российской государственной библиотеки (РГБ) .
Целью исследования является целостный, концептуальный анализ особенностей средневековой монастырской культуры Болгарии IX-XIV вв. в единстве ее ценностно-ориентирующей, объединительной, эстетической и духовно-компенсаторной функций.
Текст "Завета" представлен с комментариями в следующих изданиях: Архим. Серафим. Свети Иван Рилски и значението му за българския народ. София, 1992; Свети Иоан Рилски и неговият завет. Пловдив, 1996; Велинова В. Заветьт на св. Иван Рилски. Из архивното наследство на И. Дуйчев. София, 2000; Житие, чудеса и акатист на преподобния наш отец Иван Рилски, Чудотворец. Света гора Атон, 2002 и др.
7 Например, исследованы следующие единицы хранения ГАРФ: ф. 1750, оп. 1, ед. хр. 3,32,44,64,72,79; ф.730, оп. 1, ед. хр. 529,964, 965; РГАДА: ф. 395, ед. хр. 27,28,29,30, 504 и документы других архивов.
Достижение поставленной цели предполагает разрешение следующих исследовательских задач:
рассмотрение социально-культурных и духовных предпосылок развития средневековой монастырской культуры Болгарии;
уточнение понятий "монастырская культура", "культурная территория монастыря", "культурологическая типология монастырей";
анализ особой роли деятельности Иоанна Рильского, Феодосия и Евфимия Тырновских как духовного основания монастырской культуры Болгарии;
раскрытие содержания, основных функций и стабилизирующих компонентов монастырской культуры Болгарии эпохи средневековья;
определение путей интериоризации духовных ценностей средневековой культуры Болгарии, особенно в периоды иноземных владычеств.
Объект исследования: монастырская культура средневековой Болгарии, рассмотренная в ракурсе ее ценностных доминант и объединительных интенций.
Предмет исследования: культурная многомерность и духовные основы средневековых монастырских комплексов IX-XIV вв. с их консолидирующей социальной ориентацией и особой значимостью духовных авторитетов.
Методология исследования определяется спецификой объекта исследования, его целью и совокупностью поставленных задач. В качестве методологической основы принимается принцип системности, поскольку явление рассматривалось как целостная система, состоящая из суммы элементов, связанных между собой функциональной зависимостью. Данный аспект анализа предполагает сочетание частных методологий социальной и культурной антропологии, исторической науки, философии, религиоведения, психологии, филологии, искусствоведения. Особенности исследования определили конкретные методы анализа: сравнительно-культурный, предполагающий поиск общего и особенного в единицах
анализа; контекстный анализ источников; дескриптивный метод, без которого невозможно представить взаимосвязь носителей монастырской культуры и общества; историко-функциональный метод, метод исторической реконструкции, историко-логический метод, имеющий целью выявление генезиса, основных историко-культурных факторов развития монастырской культуры средневековой Болгарии.
При разработке отдельных аспектов темы мы опирались на труды отечественных культурологов, философов, историков, филологов, психологов Г.С. Батищева, В.В. Бычкова, Е.М. Верещагина, М.Н. Громова, И.И. Калига-
нова, Е.В. Кузнецовой, И.К. Кучмаевой, Г.П. Мельникова, |А.С. Панарина], В.Н. Расторгуева, Л.А. Сугай, А.В. Сухарева, В.И. Шамшурина, А.В. Шестопала и других.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. IX-XIV вв. в истории Болгарии связаны с формированием
монастырской культуры как феномена, с одной стороны, обладающего
специализированными сферами проявления (богословская мысль,
гомилии, иконография, гимнография и т.д.), с другой — не являющего
просто человеческое творчество, которое всегда ищет конкретной
завершенной формы. В этом, втором, главном смысле, монастырская
культура суть выход на такой уровень не только творческой, но духовной
завершенности, который, как следует из суждений святых, не нуждается в
конкретном воплощении, когда познание истинного Творца, подлинного
Света преодолевает трагизм мира. То есть, суммируя позиции носителей
монастырской культуры, речь идет о таком высочайшем уровне
духовности, который не искажается творческим воображением человека и
выводит в сферу Боговидения.
2. Не удивительно поэтому, что средневековая Болгария интуитивно
и осознанно выбирала духовное наследие Иоанна Рильского как выход на
путь, созвучный национальным представлениям о духовном развитии
личности, являющейся единосущной частью всего человеческого рода.
Великий Рильскии старец ориентировал притекавших к нему людей на устремленность к вечному вместо поиска временного, суетного. Созидая на таких основаниях свой монастырь, он одним из первых болгарских подвижников открыл возможный образ идеальной киновии, благодаря чему не нарушалась целостность мироощущения, а также ключевых понятий о сущности духовной жизни, которые в рамках сциентистской парадигмы с необходимостью разводятся, переосмысляются или даже противопоставляются (представления о культуре, духовности, нравственности и т.п.).
3. Совершенное выражение духа монастырской культуры средневе
ковой Болгарии состояло в том, что, закладывая духовные основы будущей
жизни силой носителей этой культуры, люди не выходили за пределы
нравственных, культурных норм в отношении к иноземцам. Так, противосто
яние насаждению византийского духовного владычества в Болгарии
сочеталось с пониманием сущности великой византийской культуры. А после
свержения византийского диктата в XIII-XIV вв. именно представители так
называемой "греческой партии" Феодосии и Евфимий Тырновские, отстаивая
значимость вселенских христианских ценностей, были наиболее последова
тельными выразителями национальных интересов Болгарии.
При рассмотрении вопроса о типологии средневековых болгарских монастырей обращает на себя внимание тот факт, что избранных святых, которым посвящались обители, не так много (монастыри Свято-Троицкие, Никольские, Михайлоархангельские и т.д.). В посвящении монастыря тому или иному святому выражено православное призвание болгарского народа, обозначена ориентация на те символы, которые пустили корни в глубинах народного сознания. Сама эта посвященность, становясь вековой традицией, обращалась в одну из духовных основ монастырской культуры.
Многие средневековые монастыри Болгарии были школами богословской мысли, центрами укрепления православного христианства, школами церковных художеств. Не имея возможности подробно рассмотреть девятнадцать заявленных оснований типологизации монастырей, в ка-
честве примера диссертантом выделены два — монастыри царские, развивающиеся по особой программе, и монастыри исихастского направления, поскольку именно идеологи этого направления были носителями монастырской культуры в ее глубинном смысле. Наиболее характерными чертами жизни и деятельности носителей данной культуры были христо-центризм и сотериологичность их деятельности. Научная новизна исследования:
впервые в историко-культурологическом исследовании поставлен вопрос о духовных основах монастырской культуры средневековой Болгарии, определены общие черты и особенности ее проявления на различных исторических этапах;
выявлен и обоснован круг понятий, позволяющий наиболее полно и адекватно охарактеризовать феномен монастырской культуры;
впервые развитие монастырской культуры рассматривается как противоречивый, сложный и в то же время системный, целостный процесс, динамика которого определялась особенностями исторической ситуации и духовным уровнем уникальных личностей — носителей монастырской культуры;
впервые предложен целый ряд оснований для типологизации средневековых болгарских монастырей;
консолидирующая функция монастырей Болгарии в годы османского ига рассмотрена в целой системе взаимосвязей, определяемых территориально-локальными моментами, способностью монастыря выступить в качестве культурно-просветительского центра для конкретных болгарских земель, готовностью обратить монастырь в оборонительную крепость, сакральной посвященностью монастыря и т.д.;
в научный оборот введены ранее не использованные или мало использованные источники: документы РГАДА, ГАРФ, ЦИАМ, отдела рукописей РГБ, жития святых и др.
Научно-практическая значимость работы. Материалы диссертационного исследования позволяют включить в систему современного научного знания новый теоретический, информационный, переводной материал как некоторую основу для создания объективного представления о духовных основах монастырской культуры средневековой Болгарии.
Анализ историко-культурологических, философских проблем, предложенный автором диссертации может быть использован в вузовских учебных курсах и спецкурсах, при подготовке учебно-методической литературы по культурологии и истории Болгарии.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры теории и истории культуры Государственной академии славянской культуры.
Основные положения диссертации были представлены автором в форме докладов на Международной конференции "Русско-Турецкая Освободительная война (1877-1878 гг.) и восстановление болгарской государственности. Исторические последствия и оценки" (София, 2003); на внутривузовской конференции "Агиологическое древо русской культуры" (Москва, 2000); в выступлениях на открытиях выставок "Средневековые монастыри Болгарии" (София, 2001); "Святыни Болгарии" (София, 2003).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованных рукописных и опубликованных источников, а также исследовательской и справочной литературы, содержащего более 130 наименований, и трех приложений.
Монастырская культура: понятие и феномен
Изучение феномена монастырской культуры в многообразии ее форм и проявлений становится все более насущной задачей времени. Каждый народ, исповедующий православие, характеризуется особой, по-своему сложившейся монастырской культурой, имеющей на разных этапах исторического развития неповторимый колорит.
Во все времена, особенно в эпохи общенациональных кризисов, военных и экологических катастроф, в общественном сознании возникал соблазн нивелирования или искажения представлений о монастырской культуре. Но в самые, казалось бы, "безнадежные" эпохи рождались нравственные гении, которые наполняли высоким смыслом представление о монастырской культуре как уникальном очаге духовной культуры.
В Болгарии создана значительная научно-исследовательская литература, посвященная осознанию первоначального духовного опыта народа. Но среди этого многообразия, пожалуй, менее всего уделяется внимания сущностному определению самого понятия "монастырская культура" в его приложении к средневековой Болгарии. Тем с большим вниманием мы отнеслись к статье болгарского ученого Росена Р. Малчева о фольклорном культе св. Николы на мысе Калиакра8. Ряд своих выводов ученый строит на основе анализа материалов, полученных в экспедициях 80-х годов,
организованных Институтом морской истории и подводной археологии (г. Созополь) и Клубом ЮНЕСКО Университета св. Климента Охридского. Автор справедливо отмечает, что средневековые болгарские монастыри были мощными христианскими центрами религиозно-просветительской и культурной деятельности. От подобных центров других стран они отличались самобытным изобразительным искусством, специфичной литературной продукцией, уникальным архитектурным обликом и особым типом монашеского творчества (духовные стихи и устная монашеская проза). Эта деятельность имела две цели — универсальную и локальную (первая достигалась через пропаганду общехристианских народных ценностей, вторая — диктовалась конкретным интересом каждого монастыря и выражалась в раскрытии значимости его святынь перед верующими). В работе обозначены четыре механизма, обеспечивающие взаимосвязь между двумя социокультурными системами (монастырской и народной):
- через монастырские службы и проповеди;
- через монастырскую живопись;
- через непосредственные контакты между монахами и жителями деревни, расположенной возле монастыря;
- через монастырские метохи (скиты), расположенные в отдалении от монастыря9.
Результатом этого сложного многогранного процесса, по мнению автора, стало создание феномена, который можно назвать "монастырская культура". Она возникла в результате взаимодействия между канонической христианской культурой, реализуемой в монастырских условиях, монашеским творчеством и локальной народной традицией, сложившейся в деревнях, связанных с монастырем.
Предложенный автором рассматриваемой работы взгляд на феномен монастырской культуры в средневековой Болгарии весьма интересен и заслуживает дальнейшей исследовательской работы. Вместе с тем, хотелось бы заметить, что такой ракурс рассмотрения этого сложного явления нельзя считать исчерпывающим.
Если иметь в виду, что средневековый болгарский монастырь стоит в центре всех событий социокультурной жизни народа, то это определение можно принять как наиболее широкое представление о социальном служении монастыря. Однако правомерно поставить вопрос и о другом, более узком толковании понятия и феномена "монастырская культура", соотнося его прежде всего с качеством повседневной жизни средневекового монашества, с подвигом духовной жизни насельников монастырей и скитов, свидетельствующем о наиболее совершенном явлении в мире заветов христианства.
Подлинные носители монастырской культуры были миссионерами, но никогда не становились экспансионистами, насильственно вторгающимися в отчужденное поле культуры. Содержательно вытесняя язычество и ереси, они свидетельствовали о духовных универсалиях, принимаемых добровольно. Они имели запас знаний, духовного опыта и достойной аргументации, значительно превышающий уровень обыденной культуры. Но именно этот запас знаний и духовных умений обеспечивал наращивание духовных ценностей монастырской культуры. Разрыв между объемом духовных знаний монахов и мирян, притекавших в обитель, становился основой творческого импульса в развивающихся монастырских градах. Если бы деятельность носителей монастырской культуры ограничивалась сферой социального служения, то она не содержала бы резерва для идеального противостояния реальности, требующей преображения. В то время как носители монастырской культуры выполняли уникальную миссию — своим образом жизни и мыслей бросать вызов духовным стереотипам общества, расширяя культурный круг своих сторонников.
Таким образом, с одной стороны, Г. Малчев справедливо отмечает, что между монастырем и миром существовали связи гораздо более прочные, чем этот может показаться на первый взгляд. Вместе с тем, монастырская культура как универсальное понятие требует дальнейшего углубленного рассмотрения его с позиций духовно-культурологических.
Не менее интересной и научно значимой представляется постановка Г. Малчевым вопроса о "монастырской культурной территории", которая включала в себя пространство внутри самой монастырской обители; территорию сел, жители которых считали монастырь "своим" и постоянно его посещали; территорию, где монастырь был известен и почитаем как "святая обитель".
Св. Иоанн Рильский и его «Завет» как духовное основание монастырской культуры Болгарии
На основании имеющихся весьма скудных сведений об отшельничестве в средневековой Болгарии этого периода не представляется возможным провести типологизацию данного явления с точки зрения природы анахоретства и особенностей поведения пустынника в соответствии с исторической и природной ситуацией. Поэтому характер подвига св. Иоанна Рильского позволяет говорить о его харизматической исключительности.
Аскетический монашеский подвиг непосвященным видится как отказ от действия (что подобно внешнему проявлению напряженной внутренней работы ученого). В действительности же это признак более глубокого подхода к исследованию жизни. Такое житие, как всякое великое дело, совершается с огромной осторожностью, прикровенностью, с нежеланием громкой проповеди о себе.
Жизнь Иоанна Рильского потому и стала житием, что, обитая в диких горных краях, он безмерно трудился в гармонии с суровой природой и самим своим присутствием обозначил ее новый культурный слой, постепенно становясь для тех, кто искал идеальной киновии, всем — то есть духовной основой их вызревающей культуры. Однако внешне, в писании различных авторов, эта невероятно сложная внутренняя работа выглядела удивительно просто.
Иоанн родился в последней трети IX века и принадлежал к первому поколению болгар, выросших после крещения Болгарии. Он по праву считается основоположником отшельничества в Болгарии. Анахоретство великого святого не было случайным явлением. Поскольку уже в первой половине X в. начинается столь свойственный человеческому обществу отход от идеала в строительстве монастырской жизни, возникает необходимость в особом аскетическом подвиге, в особом молитвенном дерзании за судьбы Болгарии, которое совершает Иоанн Рильский. Именно в такой ситуации должен был появиться человек, о котором говорили, что это носитель Евангелия, вошедшего в совесть, в каждый прожитый день и час.
Как свидетельствуют почти все его жития, родом святой был из Средецкой (сейчас Софийской) области, а точнее из села Скрино. С раннего детства ушедший от мирской суеты, стремившийся к просвещению, благочестивый отрок после смерти родителей раздал все свое имущество селянам, затем принял постриг и находился на обучении в монастыре св. Димитрия, расположенного у подножия горы Руен, который тогда был очагом духовной жизни и просвещения.
По завершении обучения Иоанн оставил Руенский монастырь и стал жить отшельником, не заботясь ни о пропитании, ни о теплой одежде, ни о жилье. Самыми достойными его последователями стали жившие несколько позднее монахи, которые тоже были прославлены как святые — Иоаким Осоговский, Гавриил Лесновский и Прохор Пчинский. Их имена упоминаются в житии святого Иоанна, составленном иноком Даниилом, пресвитером Рильского монастыря: "...но вернемся же к преблаженному и достойному непрестанных восхвалений отцу нашему Иоанну... он как звезда воссиял над болгарской землей... За ним пришли Иоаким Великий, нареченный Осоговским, и Прохор святой, нареченный Пчинским, человек достигший большой высоты в духовной жизни, после Гавриил, преподобнейший человек... Эти святые озарили всю страну бессчетными своими добродетелями" .
Разумеется, суть идеи, а тем более практики анахоретства для многих болгар была недоступна. Но невозможно было пройти мимо подвижника, способного на великие духовные порывы, на сотворение ежедневного примера своим образом жизни, превосходившим, казалось бы, человеческие силы. Само бытие Иоанна становилось лучшим свидетельством глубины православной веры. Каждый из притекавших в Рильскую пустыню, взирая на качество жизни подвижника, получал ощущение наиболее ожидаемого, личностно воплощенного образа своего Отечества.
Живя отшельником, монах Иоанн часто был гоним непонимающими его людьми — язычниками, разбойниками. Он смирялся, терпя их брань, уходил, долго скитался по горным просторам юго-западной Болгарии пока, наконец, не остался навсегда жить в окрестностях горы Рилы. Вдали от больших дорог и городов он нашел себе старое огромное дерево и поселился в его дупле, проводя все время в молитве, желая укрыться от людей и суетного мира. Но "не может укрыться град, стоящий на вершине горы... и, зажегши светильник, не ставят его под спудом, но на возвышении, чтобы светил всем, входящим в дом, так и великому Иоанну не дано было Богом сокрыться от людей"33. Недалеко от места, где поселился святой отшельник, пастухи пасли стадо и не могли не найти святого. Они очень удивились, встретив молитвенника, жившего в Рильской пустыне без теплой одежды, пищей которому служил только горох, чудесным образом росший вокруг его жилья на неплодородной почве. Иоанн угостил пастухов горохом, благословил их и тепло проводил. И с тех пор "пастухи стали проповедниками добродетелей преподобного", их товарищи тоже отправились к святому. От человека к человеку передавался рассказ о необыкновенном старце из Рильской пустыни. Благочестивый народ со всей Болгарии стал стекаться к месту обитания Иоанна и, подражая ему, "одни оставались жить у него, другие приходили для того, чтобы услышать его назидательное слово, третьи просто хотели увидеть святого и получить благословение, за исцелением приходили больные люди — и никто не уходил от старца обделенным, всякий получал желанную благодать Христову. Каждому св. Иоанн давал потребное, но не надменно, как бы преподнося великий дар, а словно исполнял свой долг, и смиренно, будучи необыкновенным и скорым врачом..., исцелял все болезни. Тех, кто пожелал остаться с ним, он вел ко спасению"34. Читая эти строки из жития, мы видим, что св. Иоанн Рильский являлся духовной опорой и учителем болгарского народа. Вероятно, в большинстве своем к нему приходили простые селяне, нуждавшиеся в поддержке и ободрении, потерявшие надежду, желавшие получить ответы на волновавшие их жизненные вопросы. Людям нужен был мудрый учитель, понимающий тяготы своего народа, каковым и являлся св. Иоанн, сам выходец из сельской болгарской семьи.
Типология средневековых болгарских монастырей. Великая Лавра
Вопросы типологии средневековых болгарских монастырей изучены пока в недостаточной степени, в то время как исследование этих проблем дает ключ к пониманию вопросов, связанных со спецификой проявления монастырской культуры в тех или иных областях.
Типология болгарских средневековых монастырей может строиться по разным основаниям:
- по ориентированности монастыря на строго аскетический, египетско-сирийский опыт, или на социально-подвижнический палестинско-константинопольский образец;
- по духовной посвященности монастыря тому или иному святому;
- по глубине национального служения обители;
- по принципу центральности или периферийности территориального расположения монастыря;
- по рангу значимости (монастыри царские, патриаршие или просто общежительные);
- по местонахождению св. мощей великих угодников Божьих;
- по созвучию деятельности монастыря государственной объединительной задаче;
- по строгости соблюдения монастырского устава;
- по заслугам в борьбе с ересями;
-по архитектурно-пространственной выделенности (монастыри пещерные, скальные, архитектурно организованные);
- по степени закрытости или открытости монастыря мирянам;
-по характеру благотворительности и глубине следования заветам христианского милосердия;
- по социально-культурной значимости для конкретных областей Болгарии;
- по размеру собственности и земельных угодий обители;
- по численности и социальному происхождению монашествующих;
- по образовательному уровню иноков;
- по объему международных контактов монастыря;
- по степени развитости и качеству церковных искусств, литературных школ, по богатству библиотечных фондов, по уровню организации келейных, изографических, каллиграфических, гимнографических школ;
- по посвященности историческим событиям (памятные, мемориальные монастыри, созданные в связи с крещением Болгарии, освобождением от византийского владычества, турецкого ига) и т.д.
Очевидна условность избранных точек отсчета в области типологизации средневековых болгарских монастырей, поскольку предлагаемая схема прилагается к давно прошедшему духовному потоку и, казалось бы, некорректно вписывать наследие минувших эпох в жесткие рамки современной классификации. Однако ученые понимают, что мало не растратить имеющиеся данные о монастырской культуре прошлого, важно их умножить. И здесь на помощь исследователю приходит многообразие возможностей сравнительно-культурной методологии, которая не позволяет останавливаться на пути к постижению особенностей средневековой монастырской культуры. Ибо такая остановка в контексте быстро ускользающего времени равнозначна движению назад, поскольку годы все более интенсивно стирают специфику наследия минувшего.
Вместе с тем типологическое сопоставление сокровищ монастырской культуры, скрипториев, фресок, гимнографических произведений, а главное раздумий и философско-богословских обобщений насельников обителей тех лет и ныне в состоянии обратить взор пытливого исследователя на непознанное и нераскрытое. Г.С. Батищев неоднократно подчеркивал, что часто человеческое искание останавливалось на внешних измерениях, на предваряющих ступенях, не достигая глубины внепространственной и надвременной. Человек погружается в этнокультурное разнообразие стилей и эпох, становится ведом и собирателем этого многообразия. Он творит строго научные или художественные образы и остается посреди них. И часто даже не догадывается, что за этим многообразием скрываются гораздо более достойные смыслы. Он строит искусственный мир, листает богатую книгу бытия универсума. Но так порой и не успевает соприкоснуться с «абсолютно-авторским смыслом вселенской книги»74. Поскольку, отмечает далее Г.С. Батищев, всякая относительная и ограниченная жажда истины, добра и красоты имеет под собой коренящуюся в человеке жажду в сверхгармоническом небезликом единстве, он призван уважать и чтить прежде всего только то, что есть «абсолютное начало и итог» .
Если подойти к раскрытию типологии средневековых болгарских монастырей с этой, самой важной позиции, то исследование в данном направлении имеет просторные горизонты. Поэтому задача грядущих исследований состоит в том, чтобы раскрыть эту «сущностную неполноту» представлений о болгарской средневековой монастырской культуре в единстве и соотнесенности ее составляющих.
Мы отметили лишь некоторые из возможных критериев типологического деления монастырей. В той или иной мере данные вопросы рассматриваются в главах диссертации. Однако поскольку обстоятельно коснуться каждого из отмеченных ракурсов не позволяет объем и заявленная тема работы, обратим внимание на самое очевидное типологическое деление монастырей на строго аскетические, следующие египетско-сирийскому опыту, и социально-подвижнические, ориентированные на палестинско-константинопольский образец. При всей очевидности такого деления провести водораздел между монастырями по данному критерию непросто. Ибо каждая обитель это живой организм, чутко реагирующий на массу изменчивых обстоятельств (вторжение врагов, возникновение ереси, внезапная замена игумена и т.д.). Достаточно еще раз обратить внимание на возникновение Рильского монастыря. Вначале это анахорет Иоанн Рильский и масса разрозненных людей, которые притекают к нему со своими нуждами. Затем это самостоятельно созданные людьми кельи и пещерный храм. И лишь потом, уже после успения великого подвижника, создание настоящей киновии в великолепном архитектурном воплощении, развитие монастыря как мощного общенационального духовного и культурного центра.
