Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Бинарная оппозиция «живое — мертвое» как одна из доминант в русском фольклоре 11
1.1. Философские и культурологические подходы к изучению проблемы амбивалентности русской культуры 11
1.2. Бинарная оппозиция «живое — мертвое» как культурная универсалия 21
1.3. Бинарная оппозиция «живое — мертвое» в русском фольклоре 34
Глава 2. Амбивалентность смерти и мира мертвых в фольклоре 54
2.1. Смерть как необходимое свойство бытия и мир мертвых как источник магических благ 54
2.2. Мир мертвых как источник средств против смерти 59
2.3. Лиминальность фольклорных персонажей в контексте бинарной оппозиции «живое - мертвое» 65
Глава 3. Мотив волшебной страны как лиминального пространства 83
3.1. Волшебная страна в мировом фольклоре 83
3.2. Ипостаси «тридесятого царства» в русской сказке 92
3.3. Волшебная страна в русском героическом эпосе 115
3.4. Лиминальное пространство в русской легенде 154
Заключение 175
Библиографический список использованной литературы 181
Приложение 193
- Философские и культурологические подходы к изучению проблемы амбивалентности русской культуры
- Смерть как необходимое свойство бытия и мир мертвых как источник магических благ
- Волшебная страна в мировом фольклоре
Введение к работе
Актуальность исследования. Во всех многочисленных определениях культуры есть один общий момент: культура это сущностная характеристика человека, отличающая его от всего остального природного мира, некое внеприродное явление. Но из всех живых существ человек, вероятно, является единственным сознающим конечность своего существования, и поэтому проблема смерти, соотношение ее с жизнью, не может не занимать важнейшего места в культуре.
Возобновившийся в настоящее время отход от жесткого наукоцентризма позволяет рассматривать различные пути преодоления страха смерти, выработанные в культуре, в том числе и традиционной. Однако культурологическую актуальность нашего исследования мы видим не только в этом. На примере преодоления столь фундаментальной бинарной оппозиции, как «живое — мертвое» возможны выявление и исследование медиационного потенциала русской традиционной культуры, понимание того, насколько она способна противостоять инверсионному способу преодоления противоречий, когда один из полюсов бинарной оппозиции заменяется другим. Инверсионный способ очень болезнен для развития культуры и ведет к невосполнимым потерям культурного наследия. Исследование медиации как способа разрешения противоречий особенно актуально для России, где традиция и инновация издавна находятся в сложных, весьма противоречивых отношениях. Пренебрежение традицией всегда негативно сказывалось на отечественной культуре.
Мифологические мотивы, характеризующие оппозицию между жизнью и смертью и впервые появившиеся в традиционной культуре, постоянно возникают и в современной культуре, обретая самые разные формы, от произведений искусства до квазинауки (когда научная терминология сращивается с элементами мифотворчества). Порой миф рассматривается как нечто ушедшее, не имеющее отношения к настоящему. Однако, несмотря на
4 весь рационализм современного сознания, в нем и поныне остается место мифу,
0 чем свидетельствует широкий интерес к сообщениям о разного рода паранормальных явлениях, постоянно выплескиваемых средствами массовой информации. Миф — это не то, что можно запрещать или развивать. Можно лишь попытаться увидеть за мифом спонтанные бессознательные структуры, коренящиеся в человеческом сознании. Многие мифы современной культуры уходят своими корнями в культуру традиционную, что предопределяет интерес к ней в современном обществе. Между тем научных работ, посвященных как традиционной культуре, так и проблемам мифотворчества в современной культуре, не так уж много, и образующийся вакуум заполняется различными наукообразными работами, или же к затронутым проблемам обращаются специалисты естественных или точных наук. Именно поэтому так актуально рациональное осмысление причин, порождающих мифотворчество, для чего необходим философско-культурологический подход к изучению традиционной культуры. Настоящая тема как раз лежит в русле этого магистрального направления современной науки.
Степень изученности проблемы. Теме жизни и смерти посвящена обширная литература. Поэтому мы отметим лишь те работы, в которых эта тема рассматривается непосредственно на материале отечественного фольклора или же анализируется в философско-культурологическом аспекте.
Впервые проблема оппозиции жизни и смерти была осознана в традиционной культуре, и лишь потом стала предметом философских размышлений. Характерной чертой традиционной культуры1, по нашему мнению, является мифологическое сознание под которым мы понимаем сознание, стремящееся к эмоциональному осмыслению действительности (в отличие от научного сознания, стремящегося к осмыслению рациональному). Важнейшим памятником русской традиционной культуры является фольклор. Однако мифологический пласт в русском фольклоре не сразу привлек должное внимание исследователей. Хотя школу, ярчайшим представителем которой 1 Другие характерные черты традиционной культуры отмечены на с. 8, 23-24
5 является А.Н. Афанасьев, нередко называют мифологической, ее уместнее было бы назвать «метеорологической», ибо, с точки зрения ее последователей, миф является исключительно олицетворением физических процессов, совершающихся в земной атмосфере.
Другими влиятельными школами в русской фольклористике являются историческая школа, наиболее значительными представителями которой были Вс. Ф. Миллер и Б.А. Рыбаков, и компаративизм, представленный наиболее ярко А.Н. Веселовским. Последователи исторической школы искали в фольклоре, прежде всего в былинах, отражение реальных исторических событий, и миф, как нечто из области вымысла, их мало интересовал. Компаративисты же полагали, что сюжет возникает только один раз в одном месте, и распространенность фольклорных сюжетов объясняли исключительно заимствованием. Свою задачу они видели в том, чтобы проследить пути распространения сюжетов и как они трансформируются в различных условиях. Собственно миф компаративистов тоже не интересовал.
Однако усилиями фольклористов-собирателей в русской фольклористике уже к нач. XX в. был накоплен обширный мифологический материал, в том числе и по интересующей нас теме, анализ которого был предпринят Д.К. Зелениным в работе «Очерки русской мифологии: Умершие неестественной смертью и русалки», вышедшей впервые в 1916 г.
В работах А.Н. Соболева и Г.С. Виноградова, опубликованных в нач. XX в; уже начат переход от изложения собранного фольклорного материала к его обобщению, однако теоретическая база для изучения мифологии тогда еще только начинала складываться. Не было даже четкого определения, что такое миф, чем он принципиально отличается от других явлений духовной культуры. Решить эту сложнейшую задачу попытался А.Ф. Лосев в своей работе «Диалектика мифа», впервые вышедшей в 1930 г. Интересно, что к сходным выводам параллельно приходит и французский ученый К. Леви-Строс, основоположник структурной антропологии. Как и А.Ф. Лосев, он полагает, что в рамках мифа возможно преодоление фундаментальных противоречий человеческого бытия, в том числе бинарной оппозиции «живое — мертвое».
Важнейшую роль в изучении русского фольклора сыграли работы В.Я. Проппа. Для нас особый интерес представляет не столько его структурный анализ русской сказки, сколько ее мифологическое изучение, показывающее, что в сказочных сюжетах раскрываются мифологические представления человека.
Работы А.Ф. Лосева, К. Леви-Строса и В.Я. Проппа задают целую программу дальнейшего структурно-мифологического исследования фольклора как важнейшей составляющей традиционной культуры. Последующие работы, так или иначе затрагивающие нашу тему, можно разделить на две категории: в первой акцент делается на философско-культурологическом аспекте, во второй основное внимание уделяется изучению мифологического пласта в русском фольклоре.
В философско-культурологическом аспекте проблема амбивалентности русской культуры рассматривается в работах русских философов к. XIX в. -пре. пол XX в. Н.А. Бердяева, B.C. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, И.А. Ильина. В работах Ю.М. Лотмана, А.С. Ахиезера, вышедших во втор. Пол. XX в., русская культура описывается в терминах бинарных оппозиций, в том числе затрагивается проблема оппозиции «живое - мертвое». Проблема взаимодействия жизни и смерти нашла отражение в работах современных исследователей В.А. Кутырева, А.П. Назаретяна, К.Э. Разлогова, В.М. Розина, О.С. Суворовой, Л.В. Фесенковой, Ю.В. Хен, Е.Н. Шульги. Названные авторы рассматривают, как философское осмысление оппозиции «живое - мертвое» оказывает влияние на развитие культуры. Необходимо особо отметить работы В.М. Найдыша, в которых философия мифологии представлена как особая отрасль духовной культуры. Работы Д.П. Козолупенко специально посвящены мифу как основанию культуры, а также генезису философского сознания из мифологического и их постоянному взаимодействию.
Изучению мифологического пласта в русском фольклоре посвящены работы Вяч. Вс. Иванова, В.Н. Топорова, Б.Н. Путилова, Л.Н. Виноградовой, Т.А. Новичковой, Н.А. Криничной, Н.М. Теребихина, Е. Хельберг-Хирн. Наибольший интерес для нас в этих работах представляет то, как в них раскрываются архаичные символы, с помощью которых в фольклорных памятниках кодируется бинарная оппозиция «живое — мертвое».
Цель исследования — выявление специфики пограничного пространства между полюсами бинарной оппозиции «живое — мертвое» в русском фольклоре и анализ его в философско-культурологическом аспекте.
Задачи исследования: выявление мифологических мотивов, характеризующих бинарную оппозицию «живое — мертвое» в русском фольклоре; классификация различных уровней лиминальности (пограничности) фольклорных персонажей между жизнью и смертью; выявление универсальных и специфических черт мифологических мотивов русского фольклора классификация и анализ основных характеристик пограничного пространства в сфере МЕЖДУ полюсами бинарной оппозиции «живое -мертвое»; исследование медиационного потенциала русской традиционной культуры (то есть насколько она способна противостоять инверсионному способу разрешения противоречий).
Объект исследования - бинарная оппозиция «живое — мертвое» как традиционная форма культуры.
Предмет исследования - сфера МЕЖДУ полюсами бинарной оппозиции «живое - мертвое» в русской традиционной культуре.
Теоретическая и методологическая база исследования. В качестве базового методологического принципа исследования был избран структурный метод, разработанный К. Леви-Стросом и развитый применительно к русской культуре Ю.М. Лотманом, А.С. Ахиезером, Вяч. Вс. Ивановым,
8 В.Н. Топоровым и др. Суть метода заключается не только в выявлении структурообразующих для мифа бинарных оппозиций, но и в исследовании способов снятия этих оппозиций. При таком подходе акцент переносится на исследование сферы МЕЖДУ полюсами бинарных оппозиций, где рождаются новые смыслы культуры. При выявлении специфики мифа привлекаются теоретические положения, выдвинутые А.Ф. Лосевым. Кроме того, используется сравнительно-исторический метод, разработанный В.Я. Проппом и Б.Н. Путиловым. Хотя эти авторы не являются пионерами этого метода, именно они, на наш взгляд, оптимально преломляют через этот метод общемировой фольклорный материал для прояснения неясных, загадочных мест в русском фольклоре.
Источниковедческой базой исследования являются повествовательные произведения русского фольклора: былины, сказки, легенды. Эти фольклорные жанры различны, прежде всего, по степени достоверности излагаемых событий в восприятии сказителей и слушателей. Былины воспринимались как повествование об абсолютно достоверных событиях, но относимых к особому «эпическому» времени. Легенда лежит на границе эпического и исторического времени, сказка воспринимается как вымысел. Однако во всех этих жанрах присутствует элемент чудесного, восходящий (согласно А.Ф. Лосеву) к мифу. Все эти жанры принадлежат русской традиционной культуре, под которой мы понимаем культуру русской крестьянской общины, зафиксированную в многочисленных и разнообразных памятниках учеными-фольклористами в XIX-XX вв. Это позволяет рассматривать столь различные жанры (не в филологическом, а в философско-культурологическом аспекте) совокупно, сравнивать их между собой как элементы русской традиционной культуры. Русский фольклор является памятником многослойным, сохранившим элементы самых разных эпох. Поэтому мы считаем возможным привлекать для сравнения общефольклорный материал, зафиксированный в самые разные периоды. Особое внимание уделено ирландскому и карело-финскому
9 фольклору, сравнительный анализ которого позволяет прояснить неясные места в русском фольклоре.
Научная новизна диссертации состоит в том, что предметом исследования становятся не столько сущность бинарной оппозиции «живое — мертвое» и формы, в которых она воплощается в русском фольклоре, сколько сфера МЕДЖУ полюсами этой оппозиции, где возникают новые культурные смыслы. Поэтому основное внимание уделяется исследованию сущности пограничного пространства между миром мертвых и миром живых, где происходит снятие оппозиции «живое — мертвое». «Тот свет» рассматривается не только как мир мертвых, но и как особое пространство, защищающее жизнь от смерти. В работе впервые акцент делается не на фольклористском анализе, а прежде всего на философско-культурологическом аспекте темы. Подобное исследование на стыке фольклористики, философии и культурологии прецедентов не имеет.
Теоретическая значимость исследования. Результаты работы позволяют продолжить обоснование теоретических и методологических основ изучения структурообразующих бинарных оппозиций, воплощающихся в русском фольклоре, и показать, какую роль играет столь фундаментальная оппозиция, как «живое - мертвое» в истории русской традиционной культуры. Это, в свою очередь, позволит конкретизировать систему символов русской традиционной культуры через призму бинарных оппозиций, осмыслить проблему преодоления фундаментальных противоречий в пограничном пространстве посредством медиации, определить роль медиационных процессов в развитии культуры.
Практическая значимость исследования. Сделанные выводы позволят распознавать в таких современных явлениях, как квазинаука или паранаука, элементы мифотворчества, когда эмоциональное осмысление действительности выдается за достижения современной науки. Подмена научных исследований мифотворчеством приводит к имитации науки, наукообразию, и результаты данной работы позволят провести грань между мифотворчеством и наукой.
10 Материалы исследования могут быть использованы в учебных курсах по истории религий и истории культуры, спецкурсах по истории и философии, в справочно-энциклопедической, учебной и историографической литературе. Основные положения, выносимые на защиту: бинарная оппозиция «живое — мертвое» является одной из доминант в русском фольклоре; амбивалентное отношение традиционного сознания к смерти и миру мертвых приводит к появлению в фольклоре как лиминальных персонажей, так и лиминального пространства, совмещающих в себе черты мира мертвых и мира живых; лиминальные персонажи и лиминальное пространство играют роль медиаторов, снимающих бинарную оппозицию «живое - мертвое»; в русской волшебной сказке присутствуют два совершенно различных образа «тридесятого царства». В одном отразились представления о мире мертвых, в другом - о лиминальном пространстве, являющемся медиатором между миром мертвых и миром живых; в русском героическом эпосе и легендах, насыщенных историческими, этническими и географическими реалиями, тем не менее, возможно выявить следы лиминального (пограничного) пространства между жизнью и смертью, хотя и трансформированного под влиянием христианской идеологии.
Философские и культурологические подходы к изучению проблемы амбивалентности русской культуры
Глубокая противоречивость русской культуры неоднократно отмечалась многими исследователями и мыслителями. Тема эта стала одной из основных в творчестве Н.А. Бердяева. В работе «Истоки и смысл русского коммунизма» он отмечает: «В типе русского человека всегда сталкиваются два элемента — первобытное, природное язычество, стихийность бесконечной русской земли и православный, из Византии полученный, аскетизм, устремленность к потустороннему миру. Для русского народа одинаково характерен и природный дионисизм и христианский аскетизм» [9. С. 8]. В работе «Судьба России» Н.А. Бердяев предпринимает исследование причин этой антиномичности. Он полагает, что в России «нет дара созидания средней культуры, и этим она действительно глубоко отличается от стран Запада... Но в природно-историческом процессе царит относительное и среднее. И поэтому русская жажда абсолютной свободы на практике слишком часто приводит к рабству в относительном и среднем и русская жажда абсолютной любви - к вражде и ненависти... Россия как бы всегда хотела лишь ангельского и звериного и недостаточно раскрывала в себе человеческое» [10. С. 31-33]. Причину этих глубоких противоречий Н.А. Бердяев видит в несоединенности мужественного и женственного в русском духе и русском характере. Он полагает: «В терминах философских это значит, что Россия всегда чувствовала мужественное начало в себе трансцендентным, а не имманентным, привходящим извне... Из этого безвыходного круга есть только один выход: раскрытие внутри самой России, в ее духовной глубине мужественного, личного, оформляющего начала, овладение собственной национальной стихией, имманентное пробуждение мужественного, светоносного сознания» [10. С. 22-23]. Только тогда, по мнению Н.А. Бердяева, Россия, занимающая место посредника между Востоком и Западом, являющаяся Востоко-Западом, сможет сыграть великую роль приведения человечества к единству [10. С. 26].
Ю.М. Лотман и Б.А. Успенский в статье «Роль дуальных моделей в динамике русской культуры (до конца XVIII в.)» обращают внимание на принципиальную полярность русской культуры, выражающуюся в дуальной природе ее структуры. В католичестве загробный мир разделен на три пространства: рай, ад и чистилище, что предполагает в земной жизни три типа поведения: безусловно грешное, безусловно святое и нейтральное, допускающее загробное спасение после некоторого очистительного испытания. Авторы отмечают, что в русской культуре загробный мир делился лишь на ад и рай, и поэтому «...промежуточных нейтральных сфер не предусматривалось. Соответственно и в земной жизни поведение могло быть или грешным, или святым...» [62. С. 5].
Ю.М. Лотман, исследуя противоречивость русской культуры, предпринимает описание ее в терминах бинарных оппозиций. В своей итоговой работе «Культура и взрыв», вышедшей в 1993 г., он выделяет культуры с тернарной структурой, где между полюсами бинарных оппозиций существует некий третий элемент, сглаживающий противоречия между полюсами оппозиций и не позволяющий взрыву захватить всю структуру, и культуры с бинарной структурой, где между полюсами оппозиций отсутствует третий элемент. Поэтому все противоречия в таких культурах решаются через взрыв. Ю.М. Лотман отмечает: «Тернарные структуры сохраняют определенные ценности предшествующего периода, перемещая их из периферии в центр системы. Напротив того, идеалом бинарных систем является полное уничтожение всего уже существующего как запятнанного неисправимыми пороками. Тернарная система стремится приспособить идеал к реальности, бинарная — осуществить на практике неосуществимый идеал. В бинарных системах взрыв охватывает всю толщу бытия» [61. С. 258]. Русскую культуру Ю.М. Лотман относит к бинарной. Так, например, в бинарной оппозиции «справедливость - милосердие» в русской культуре, в отличие от западных культур тернарного типа, закон, определяемый русской литературой как сухое и бесчеловечное начало, не является посредником между полюсами оппозиции. В этой оппозиции русская культура безусловно отдает предпочтение милосердию [61. С. 265-270].
И, тем не менее, констатируя, что русская культура осознает себя в категориях взрыва [61. С. 269], Ю.М. Лотман не только признает «возможность перейти на общеевропейскую тернарную систему и отказаться от идеала разрушать "старый мир до основанья, а затем" на его развалинах строить новый [61. С. 270], но и отмечает наличие переходных элементов между полюсами бинарных оппозиций в русской культуре [61. С. 263-264].
А.С. Ахиезер в работе «Об особенностях современного философствования. Взгляд из России», вышедшей в 2006 г., анализируя амбивалентность русской культуры, тем не менее, полагает, что «встречающиеся в литературе попытки делить культуры на дуальные и триарные не имеют сущностного смысла. Организационная основа культуры всегда дуальна. Но всякая дуальность существует для того, чтобы порождать некоторое третье...» [4. С. 373]. Это третье, некий новый смысл, возникает в результате медиации, которая осуществляется в сфере МЕЖДУ полюсами дуальной оппозиции [4. С. 434]. Поэтому изучение сферы МЕЖДУ имеет особое значение. Однако А.С. Ахиезер не отрицает, что роль и место третьего в разных культурах различна. Он отмечает: «В культуре России исторически закрепилось противостояние третьему, срединной культуре». Это выражается в стремлении сведения триады к диаде, включая и Божественную троицу [4. С. 372-374].
В работе «Специфика Российской истории» А.С. Ахиезер обращается непосредственно к русской культуре. Считая вслед за В.О. Ключевским колонизацию важнейшим фактором русской истории, он отмечает, что возможность решать проблемы за счет расширения территорий закрепляет в русском обществе господство эмоционально-инверсионной деятельности, то есть способности быстро переходить от одного полюса сложившейся культуры к противоположному, и обратно. Эта логика противостоит медиации, поиску меры, нового смысла, срединной культуры, более эффективных форм деятельности [4. С. 27]. А.С. Ахиезер полагает, что все цивилизации находятся в напряженном логическом поле между двумя идеальными состояниями общества — традиционным и либерально-модернистским. Российская цивилизация относится к промежуточному типу: традиционная культура потеряла свое господствующее положение, но либерально-модернистская не заняла ее места. Поэтому два взаимоисключающих полюса уничтожают друг друга, разрушают культурное единство страны [4. С. 42-44]. В связи с этим А.С. Ахиезер акцентирует внимание на том, что для России особенно актуально формирование методологии и теории, которые бы делали фокусом своего анализа стык, взаимопроникновение между полюсами дуальных оппозиций [4. С. 150].
Таким образом, хотя русской культуре свойственна амбивалентность, необходим поиск присущих ей медиационных элементов, которые позволили бы противостоять инверсионному варианту решения возникающих в ней противоречий. Для выявления таких элементов в свою очередь необходимо изучение наиболее фундаментальных оппозиций. Поскольку темой данного исследования является бинарная оппозиция «живое — мертвое», нас особенно интересуют философские и культурологические подходы к изучению темы взаимодействия жизни и смерти в культуре.
Смерть как необходимое свойство бытия и мир мертвых как источник магических благ
Итак, в достаточно распространенной традиции мир мертвых воспринимается как место весьма мрачное, а мертвец — существо злобное и опасное для живого человека, и бинарная оппозиция «живое — мертвое» оказывается одной из ведущих. Сама смерть воспринимается как нечто неестественное, не изначальное, возникшее случайно, в результате ошибки, недоразумения или преступления первопредков [144. С. 61-64].
Однако наряду с многочисленными мифами о случайном возникновении смерти встречаются и такие, где смерть рассматривается как нечто не изначальное, но необходимое. Идея о необходимости смерти появляется в глубокой древности, уже в «Махабхарате», начавшей формироваться еще с сер. I тыс. до н. э., хотя дошедшие до нас варианты были записаны в V в. н. э. В «Махабхарате» повествуется о том, что изначально люди были бессмертны, и так много их стало, что земля под их тяжестью стала погружаться в воду. Тогда Брама сотворил Смерть и повелел ей убивать людей, но она, «длинноокая нежная дева, предаваясь скорби», не согласилась, ибо ей жаль ни в чем не повинных людей, и она боится, что они проклянут ее. Тогда Брама сделал так, что люди будут умирать, мучимые болезнью, и в том нет вины Смерти [65. С. 304-313].
Мотив этот оказался настолько распространен и устойчив, что встречается в мифах финно-угорского народа манси, записанных уже в XX в. Хотя народ этот принадлежит совершенно к иной культурной и хронологической традиции, чем древние индийцы, идея, выраженная в их мифах, очень похожа. В одном из мифов манси приводится диалог двух первопредков людей Пор-нэ и Мось-нэ. Пор-нэ утверждает, что земля маленькая, а людей много. Нечего людям будет есть. Надо, чтобы людей меньше стало. Но Мось-нэ возражает: «Пусть все живут. Я сделаю так, что реки маслом течь будут». Пор-нэ не согласна. А где рыбы жить будут? Как пароходы по рекам плавать будут? Пусть люди умирают. Тогда всем воды хватит. Пор-нэ правильно сказала. Она хоть и злая, но умная. Мось-нэ глупая, хоть и добрая» [73. С. 333]. Однако у родственных манси хантов есть миф и о случайном происхождении смерти [73. С. 333]. Важно отметить, что у родственных народов одновременно сосуществуют мифы о случайном происхождении смерти и о необходимости ее, что свидетельствует об амбивалентном отношении к смерти.
Мотив о необходимости смерти есть и в русском фольклоре. В легенде «Солдат и Смерть» [80. С. 102-109] солдат заключил Смерть в торбу, и люди перестали умирать. Но однажды солдат встретил этакую древнюю старушку, в какую сторону ветер подует, в такую и валится. Она и говорит солдату: «Я бы и рада на покой, да без Смерти земля не принимает, и тебе, служивый, за это от бога не прощоный грех! ведь не одна душа на свете так же, как я, мучится». После этого солдат выпустил Смерть из торбы. Интересен сюжет в сказке «Иван Бессмертный» [113. С. 251-255]. Смерть является герою не в виде страшной старухи, а в виде красивой девицы. Она говорит, что может обернуться кем угодно. Герой предложил ей обернуться мухой, посадил ее в. бутылку, заткнул пробкой и велел закопать на сорок сажен. Но это его индивидуальная смерть, бессмертным становится только он, а не все остальные люди. Когда же все его товарищи «примерли» и внуки выросли, стало ему плохо. Раскопал он бутылку, выпустил муху, Смерть снова обернулась девицей и обняла его. Так он и помер. Образ Смерти в этой сказке, очень необычный для русского фольклора, напоминает образ Смерти в «Махабхарате». Однако причина, обосновывающая необходимость смерти, здесь совсем иная. Не переселенность земли, а усталость от жизни делает смерть необходимой. Идея эта возникает довольно рано. Уже в греческих мифах о гипербореях рассказывается о том, что, утомленные жизнью, они бросаются в море (Плиний, IV 26). Однако, возможно, здесь мы имеем дело с несколько иным мотивом. В гипербореях подчеркивается их отличие от людей. Жизнь их проходит в постоянных наслаждениях, и даже смерть они воспринимают как избавление от пресыщения жизнью, что для людей не характерно. Возможно, здесь мы сталкиваемся не с фольклорным мотивом, а с философской абстракцией, ибо в реальности у людей пресыщение жизнью встречается не так уж часто1. Как бы то ни было, но мотив необходимости смерти как избавления от пресыщения жизнью, видимо, более поздний, чем мотив смерти как средства от перенаселенности земли.
Однако амбивалентным становится отношение не только к смерти, но и к миру мертвых. В эвенкийском мифе, записанном в XX в., рассказывается о том, как некий человек поселился среди великанов и даже женился на великанше, но когда она умерла, выяснилось, что по обычаю муж должен быть похоронен вместе с женой. Человека положили в гроб с мертвой великаншей и сбросили куда-то вниз. Очутившись в полной темноте, человек нащупал под ногой камни и спрятал их в карман на случай обороны, тем более что мимо проползло какое-то чудовище. Герой отправился в путь и скоро увидел свет — выход из подземелья. Он уже хотел было выбросить камни за ненадобностью, но при свете увидел, что это золото [2. С. 187]. Царство мертвых, хоть и таит в себе страшную опасность, оказывается источником богатства.
Волшебная страна в мировом фольклоре
Один из наиболее ярких образов такой страны предстает в ирландской мифологии. В сказании «Битва при Маг Туиред» [96. С. 33-48] рассказывается о том, как Племена Богини Дану прибыли в Ирландию с далеких северных островов, где постигали «премудрость, магию, знания друидов, чары и прочие тайны, покуда не превзошли искусных людей со всего света» [96. С. 33]. Племена Богини Дану отбили Ирландию у Племен Фир Болг, но скоро столкнулись с настоящими хозяевами острова — фоморами, которые, впрочем, не живут в Ирландии, а прибывают в нее из своей страны, и эта страна, видимо, мир мертвых. В битве при Маг Туиред Племена Богини Дану одержали победу над фоморами, причем победили они не только силой оружия, но и силой своих чар. Так Племена Богини Дану стали хозяевами Ирландии, однако, как повествует «Книга захватов Ирландии» [96. С. 49-59], когда на остров прибыли племена гойделов, предков ирландцев, Племена Богини Дану, хотя снова прибегли к чарам, в битве с людьми потерпели поражение. О дальнейшей судьбе их сообщает сказание «Воспитание в Домах Двух Чаш» [96. С. 87-101]. Побежденные, обратились они за помощью к Мананнану, божеству моря, и он повелел Племенам Богини Дану поселиться в холмах - сидах, даровав им «Фет Фиада (видимо, некую волшебную дымку), из-за чего и были они невидимы, Пир Гоибниу, дабы отворотить от королей смерть и старость, и свиней Мананнана, чтобы могли убивать их и снова были живыми те свиньи» [96. С. 88]. Так холмы-сиды стали убежищем Племен Богини Дану после их поражения от людей, в коих скрылись они от победителей. Сиды убраны необыкновенно богато: «...дивный пол от двери до двери весь из меди с узорами из светлой бронзы, а на том полу прекрасные серебряные ложа с заостренными, словно ключи, углами, со сладкозвучными птицами на этих остриях... Но составил бы рассказ о том доме без малого целую книгу, если бы кто затеял его» [96. С. 88-89].
Итак, Племена Богини Дану поселились в холмах-сидах, Мананнан наделил их невидимостью, бессмертием и вечной молодостью и магическими способностями. Кроме того, они обладают несметными богатствами, коим могут позавидовать даже Верховные короли Ирландии. То, что Племена Богини Дану укрылись в холмах, подчеркивает их промежуточное положение между подземным миром мертвых и наземным миром живых. Они невидимы, подобно мертвецам, но могут становиться видимыми для людей по своей воле, как предстал Мидир перед Верховным королем Ирландии [96. С. 69]. Племена Богини Дану живут долго, фактически вечно, но могут быть убиты в бою, как был убит сам Луг [96. С. 257, прим. 2]. Таким образом, Племена Богини Дану, занимая пограничное положение между мертвыми и живыми, совмещают в себе лучшие черты тех и других.
Таким же пограничным, неоднозначным является и отношение людей к Племенам Богини Дану. В битвах они одерживают над ними победу, и если раньше волшебная страна занимала всю Ирландию, то после вторжения людей она скрывается в холмах-сидах. Люди путают фоморов с Племенами Богини Дану или отождествляют их. В «Книге захватов Ирландии» говорится: «Спустя три дня и три ночи после того обрушились Сыновья Миля на демонов и фоморов, иначе сказать, на Племена Богини Дану в битве при Слиаб Мис» [96. С. 53]. И этому есть основание, ибо, как отмечает СВ. Шкунаев, «между двумя божественными группами нет непроходимой грани и правильно представить божественных соперников можно лишь как взаимодополняющие части единой системы» [139. С. 20-21]. С одной стороны, фоморы являются демонической ипостасью Племен Богини Дану, но, с другой - обитатели сидов ведут постоянную борьбу с этой своей ипостасью, и не только в битве при Маг Туиред, но и после нее. Однако, соперничают они и с людьми, которые не доверяют Племенам Богини Дану, боятся их, и обитатели сидов, находясь между фоморами и людьми, пребывают в состоянии, пограничном между жизнью и смертью.
Но, хотя у Племен Богини Дану много общего с фоморами как своей демонической ипостасью, между ними имеются многочисленные связи, заключаются браки, все же связь их с людьми крепче, чем с фоморами. Племена Богини Дану ведут борьбу с фоморами и в интересах людей, защищая Ирландию от грабежей, и поэтому неслучайно, что в этой борьбе они обращаются к людям за помощью. В сказании «Болезнь Кухулина» [42. С. 102-121] повествуется о том, как жена повелителя Племен Богини Дану Мананнана Фанд в отсутствии своего мужа призывает ирландского героя Кухулина на помощь мужу своей сестры Лабрайду в битве с его врагами. В сказании не указывается, к какому племени принадлежат враги Лабрайда, но то, что одного из предводителей их зовут Сенах Призрак, позволяет предполагать, что враги эти - фоморы.
