Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Основания проблематизации общения в социологической теории 12
1.1 Общение как феномен, понятие и проблема .12
1.2 Типы концептуального анализа общения в социологии 26
Глава 2 Разработка проблем общения в современных социологических теориях и становление социологии общения 46
2.1 Не-проблематизация и де-проблематизация общения в современных социологических
теориях: концепция социальных навыков Н. Флигстина и системная теория Н. Лумана 46
2.2 Ре-проблематизация общения в современных социологических теориях: сравнительный анализ теорий Э. Ролз, Р. Коллинза, Дж. Александера и Дж. Тернера .61
2.3 Место и перспективы социологии общения в структуре социально-научного знания... 86
Глава 3 Исследования общения в отечественной социальной науке (на материалах анализа журнальных публикаций 2005-2014 гг.) 103
3.1 Методология контент-анализа публикаций в русскоязычных научных журналах .103
3.2 Сравнительный анализ подходов и направлений исследования общения в философии, психологии, социологии и антропологии .109
Заключение 131
Список литературы .
- Типы концептуального анализа общения в социологии
- Ре-проблематизация общения в современных социологических теориях: сравнительный анализ теорий Э. Ролз, Р. Коллинза, Дж. Александера и Дж. Тернера
- Методология контент-анализа публикаций в русскоязычных научных журналах
- Сравнительный анализ подходов и направлений исследования общения в философии, психологии, социологии и антропологии
Типы концептуального анализа общения в социологии
Рассматривая само слово и его словарные определения, следует сделать несколько замечаний. Во-первых, общение – отглагольное существительное, образованное на основе глагола «общаться», то есть оно обозначает действие. Во-вторых, возвратный глагол «общаться» (не существует формы «общать») указывает на то, что в действии принимают участие несколько сторон. В-третьих, общение относится не к единичному акту (иначе существовало бы множественное число – общения), а к совокупности действий. Наконец, эта совокупность действий относится к установлению взаимосвязей и взаимоотношений в человеческом обществе. Таким образом, в русском языке «общение» обозначает совокупность действий, в которых участвуют несколько сторон, направленных на установление между этими сторонами взаимосвязей и взаимоотношений. В подавляющем большинстве случаев общение характеризует межчеловеческие отношения: говорить, например, об общении деревьев можно скорее в метафорическом смысле. В дальнейшем изложении под общением понимается межчеловеческое общение.
Обращаясь к актуальному словоупотреблению, следует указать на чрезвычайно широкий смысл слова, который не раскрывает, какие именно взаимоотношения устанавливаются и устанавливаются ли они в принципе: «Общение охватывает все границы близости, покрывает любой контакт – от интимного… до полного отсутствия какой-либо устойчивой связи» [Федорова, 2011, с. 51]. Если задаться вопросом, как происходит установление взаимоотношений, то можно видеть, что глагол «общаться» не предполагает прямого дополнения: нельзя сказать, чем общаются, - в отличие, например, от глагола «обмениваться» [Федорова, 2011, с. 49]. То есть, общение сводится к действиям участников, направленным друг на друга.
Переходя на более высокий уровень обобщения, мы говорим о том, что общение как социальный феномен охватывает все виды отношений человека с другими людьми. Оно предстает как способ бытия посредством взаимосвязей друг с другом. Результатом общения, в отличие от результатов предметной деятельности, является не преобразованный предмет, но отношения с другими людьми.
Следует отметить еще один момент: общение как феномен в определенном смысле парадоксально, оно содержит «вечные» загадки социальной жизни3. Общение социально по определению; в процессе общения устанавливаются взаимоотношения и взаимосвязи между людьми, однако общение может стать причиной разрыва социальных отношений. Общение –
См. также [Агальцев, 2007б; Hamerton, 1898]. это то, к чему люди стремятся и чего избегают, что приносит им радость и требует значительных усилий. Границы общения вовсе не очевидны, так как практически любое соприсутствие людей (например, пассажиров в общественном транспорте) устанавливает некоторую, пусть мимолетную, взаимосвязь.
Таким образом, общение как феномен характеризуется: 1) социальностью, понимаемой как установление межчеловеческих взаимосвязей; 2) процессуальностью; 3) взаимной направленностью. Очевидно также и то, что слово «общение» относится к чрезвычайно широкому кругу явлений социальной жизни, при этом его содержание отличается парадоксальностью.
Подобная постановка вопроса и трактовка общения возможна в разных областях познания: в искусстве, в философии, в социальных науках – психологии, антропологии, социологии, так что исследования общения изначально выходят за дисциплинарные рамки.
При этом философия и социальные науки оказываются перед двумя проблемами: как «работать» с парадоксальностью общения и в каких терминах осмыслять его крайне широкое значение. Решение обеих проблем подталкивает к тому, чтобы ограничить рамки рассмотрения общения в каждой из дисциплин. Здесь возникают три вопроса: 1) Фиксируется ли общение как феномен? 2) Рассматривается ли он как исследовательская проблема? 3) Существует ли в дисциплине понятие общения?
Необходимо прояснить различие между общением как «феноменом», как «проблемой», и как «понятием», которое является ключевым для диссертационного исследования.
Под феноменом, в наиболее общем и нейтральном смысле, следует понимать явления, данные в опыте (см., например, [Философский словарь …, 1981]). Выше была представлена характеристика феномена общения на основании анализа того, какого рода явления включаются под рубрику «общение» в обыденном языке и какими существенными свойствами они характеризуются. Феномен общения выделяется нами как укорененный в сфере обыденного знания, общий для всех направлений исследования, которые им занимаются, - философских, научных, художественных.
Однако разные дисциплины подходят к анализу феномена общения по-разному – в зависимости от непосредственного предмета их интереса (и, следует добавить, методов исследования). Проблема общения фиксируется как совокупность специфических задач по исследованию феномена общения, которые возникают перед конкретной областью познания при реализации ее познавательного интереса. Иными словами, проблема общения состоит в затруднениях, связанных с необходимостью исследования общения per se; при этом ясно, что в разных дисциплинах и в разных направлениях внутри дисциплин постановка проблем общения будет различаться.
Следует отличать простую фиксацию феномена общения и его проблематизацию. В первом случае в круг явлений, которые исследует дисциплина или ее направление, включаются явления общения, однако исследовательские вопросы о них ставятся исключительно во «внешних» терминах (например, проявлений внутриличностных особенностей или воспроизводства социальной структуры). Здесь можно говорить о постановке вопросов об общении, но не о постановке проблем общения. Проблематизация общения требует, чтобы внимание исследователя было направлено на процессы общения как таковые – на возникновение, формирование, воспроизводство и разрушение межчеловеческих взаимосвязей на уровне непосредственных взаимодействий.
Формулировка понятия общения является итогом работы по проблематизации общения и анализу проблем общения. Понятие раскрывает базовые свойства общения, существенные для конкретной дисциплины. Наличие понятия общения / возможность его сформулировать для данной дисциплины свидетельствует, во-первых, о высоком уровне проблематизации общения в ее рамках; во-вторых, о развитии исследовательской деятельности, которое позволяет произвести теоретический синтез, перейти от анализа частных сторон общения к обобщениям.
В рамках диссертационного исследования нас интересует, в чем собственно заключается проблема общения в социологической теории, мы раскрываем социологическую трактовку общения и характеризуем возможность социологии общения, которая понимается не как «еще одна» отрасль социологии, а как новое перспективное направление социологической теории (подробнее см. п. 2.3). Однако прежде чем перейти к анализу социологической продукции, представляется необходимым задать систему координат, выделить «опорные точки» для подобного анализа. Для этого в первом приближении будет рассмотрена специфика осмысления общения как феномена, проблемы и понятия, с одной стороны, в социальной философии, с другой – в социальных науках – социальной психологии, социальной антропологии, социологии. Сравнительный анализ дисциплин позволит выделить существенные свойства социологического анализа общения, к характеристике которого мы приступим во втором параграфе.
Ре-проблематизация общения в современных социологических теориях: сравнительный анализ теорий Э. Ролз, Р. Коллинза, Дж. Александера и Дж. Тернера
Социальные навыки определяются Н. Флигстином как «способность побуждать других к кооперации» [Fligstein, 2001, р. 112]; или, если привести развернутое определение, «высоко развитая когнитивная способность индивидов и коллективных акторов к пониманию (reading) людей и окружения, к созданию фреймов направлений действия и к мобилизации людей на службу этих фреймов», а фреймы, в свою очередь, предполагают «понимание, которое предоставляет другим акторам идентичности» [Fligstein, McAdam, 2011, р. 7].
Необходимость в социальных навыках вызвана требованием кооперации индивидуальных акторов для организации коллективного стратегического действия. Это кооперация почти никогда не происходит автоматически (исключение могут составлять действия господствующих групп в стабильных полях), но требует убеждения акторов в том, что коллективное действие служит их интересам и соответствует их идентичностям. Говоря кратко, коллективное действие предполагает вовлечение (engaging) [Fligstein, McAdam, 2011, р. 7] других акторов, которое происходит за счет социальных навыков. Стратегическое коллективное действие необходимо на всех этапах существования полей, однако в нестабильных средах (при возникновении новых полей и кризисе уже существующих) его роль - и роль социальных навыков - является наиболее существенной. Но и в стабильных полях для господствующих, и особенно для оппозиционных групп сохраняется необходимость в социальных навыках как условии коллективного действия.
Как реализуется коллективное действие? Н. Флигстин говорит об интерсубъективности – о необходимости отстраниться от собственных индивидуальных и групповых интересов и принять перспективу других, понять их идентичности и интересы. Это, в свою очередь, позволяет найти общие интересы (или понять, как убедить в их существовании других акторов) и предложить новые идентичности либо согласовать новые направления действия со старыми идентичностями. Предельная задача здесь - создание общей перспективы, общего взгляда на происходящее в поле для различных акторов. Именно в этом и заключаются социальные навыки.
Однако если задать вопрос, как именно «работают» социальные навыки на микроуровне, можно заметить, что концепция Н. Флигстина не дает ответ на данный вопрос. Автор говорит о том, в каком направлении должны действовать акторы, обладающие социальными навыками, какие тактики использовать: сохранять нейтралитет и выступать в качестве посредников, использовать открывающиеся возможности, даже если они не вполне соответствуют их изначальным целям, заниматься несколькими проектами сразу и т.п. (см., например, [Fligstein, 1997, р. 399-401]). Однако все эти утверждения остаются в рамках объяснений действий в поле на мезоуровне и не затрагивают механизмы взаимовлияния социальных акторов. Отсюда данные проблемы остаются за рамками теории полей стратегического действия.
Тем не менее, Н. Флигстин предоставляет некоторые указания на то, в каком направлении искать ответы. Прежде всего, акторы «эмпатически» соотносят себя с ситуациями других акторов и на основании этого соотнесения интерпретируют ситуации и предлагают фреймы для коллективных действий, так что те апеллируют к существующим идентичностям и интересам [Fligstein, 2001, р. 112-113]. Здесь автор ссылается на традицию символического интеракционизма в лице Дж. Мида и И. Гофмана, а именно на представление о том, что образ социального Я (Self) формируется в постоянном взаимодействии с другими людьми, при этом происходит поддержание старых и возникновение новых смыслов. Побуждение к кооперации основано именно на способности создавать положительный образ Я собеседника при взаимодействии, а также связанные с этим образом смыслы, разделяемые участниками взаимодействия. Следствием является то, что акторы, «специализирующиеся» на приложении социальных навыков, не будут преследовать исключительно собственные интересы (хотя не обязательно вовсе о них забудут) и жестко ориентироваться на цель. Напротив, они гибким образом взаимодействуют и в этих взаимодействиях ищут возможности для создания новых смыслов, касающихся общих интересов и коллективных идентичностей.
Итак, на микроуровне социальные навыки заключаются в способности взаимодействовать таким образом, чтобы 1) поддерживать положительный образ собеседника, 2) создавая при этом смыслы, 3) которые могут стать основой коллективного стратегического действия. Однако чем является коллективное стратегическое действие, если рассматривать его на микроуровне? При такой перспективе «коллективное действие» раскладывается на отдельные эпизоды взаимодействий в разных контекстах, зачастую нелинейно связанные друг с другом. Так, действие «создание новой политической партии» может включать дружеские посиделки, знакомства в ходе деловых встреч, эпизоды совместной работы, переговоры со спонсорами, неформальные дискуссии, ссоры, формальные собрания и т.д.
Эти эпизоды требуют задействовать социальные навыки в том смысле, как их понимает Н. Флигстин, но то, как именно будет происходить создание положительного образа собеседника и новых смыслов, зависит от конкретных контекстов и ситуаций взаимодействий. Более того, переход от «подготовительного этапа» к собственно действию становится неразличимым и может быть сделан только при некотором отстранении, а сами социальные навыки в значении «побуждение к кооперации» приобретают очень широкое значение, а потому нуждаются в детализации и классификации. Так происходит потому, что понимание кооперации на микроуровне практически всеобъемлюще: любое взаимодействие требует согласования усилий, так что в воспроизводстве самого стабильного поля можно видеть кооперацию. Об этом пишет сам Н. Флигстин, когда утверждает, что коллективное действие необходимо и для поддержания существующих полей. Однако на микроуровне само различение между «стабильностью» и «нестабильностью» становится более тонким, требуя проблематизации и дальнейших исследований.
Можно сделать вывод, что для теории ПСД концепция стратегического действия на мезоуровне «переводится» на микроуровень через характеристику повседневных взаимодействий, анализ которых в их динамике, взаимозависимости и в связи с макро- и мезоконтекстом относится к тому, что мы обозначили как исследование общения per se. Связующим звеном между уровнями является концепция социальных навыков, которая, однако, не раскрывает, в чем именно состоят эти навыки на уровне «зримой» реальности взаимодействия. Как в общении происходит создание положительного образа Я и какими эмоциями оно сопровождается? Как создаются смыслы и за счет чего одни смыслы актуализируются в последующих взаимодействиях? Наконец, как отличить человека, обладающего социальными навыками, от человека, ими не обладающего (обладающего в меньшей степени)? И как эмпирически исследовать эти процессы?
Подводя итоги, следует отметить, что социальные навыки, которые являются неотъемлемым элементом ПСД, предполагают способность людей к общению, а их осмысление необходимо для понимания возможностей человеческого действия в его связи с социальными структурами и с преобразованием этих структур. Однако теория ПСД не выявляет механизмов общения как таковых, она лишь констатирует эффекты, которые должны производить акторы, наделенные социальными навыками, в полях стратегического действия. Таким образом, общение как феномен социальной реальности признается значимым, критически значимым для понимания взаимосвязи между социальными структурами и человеческим действием; но оно не интересует социолога как исследовательская проблема.
Методология контент-анализа публикаций в русскоязычных научных журналах
Следующий вопрос состоит в том, каким образом социология общения может исследовать общение эмпирически. В настоящей диссертации аргумент выстроен на основе реконструкции только социологической теории, так как вопрос о методологии эмпирического исследования общения заслуживает отдельного и, вероятно, более обширного исследования. Однако представляется необходимым наметить направления, в которых может происходить поиск инструментария для эмпирических исследований общения.
Сформулируем вопрос: как измерять общение? Очевидно, что этот вопрос требует уточнения, что именно подлежит измерению. Теории общения связывают воедино единичные акты взаимодействия, способы их соединения, их условия и результаты. Однако эмпирической фиксации поддаются лишь отдельные явления. Отсюда представляется возможным выделить три подхода к эмпирической фиксации общения в социологической практике. Эти подходы определяются не конкретными методиками, которые они используют, а общей ориентацией на исследование той или иной стороны общения. дисциплины. Меж-дисциплинарность относится к совместному исследованию одного предмета представителями разных дисциплин, но каждого со своей позиции. Мульти- и транс-дисциплинарность предполагают интеграцию исследовательских усилий разных дисциплин, так что создается новое знание о предмете, не достижимое каждой из дисциплин в отдельности; транс-дисциплинарность обозначает максимальную степень интеграции. См. [Buckler, 2004]. Прежде всего, социологи обращаются к внешним характеристикам общения. Наблюдение и визуальные методы позволяют фиксировать физическое пространство взаимодействия, положение участников друг относительно друга, мимику и жесты (значит, эмоции), способ задействования предметов во взаимодействии, и т.п. [Sztompka, 2008; Collins, 2008]. Конверсационный анализ и исследования модуляций голоса регистрируют микро-ритмы взаимодействия; измерение гормонального уровня и артериального давления участников до и после взаимодействия способны поведать о динамике эмоций на психофизиологическом уровне [Collins, 2004].
Кроме того, социологи обладают инструментарием для регистрации субъективных переживаний и смыслов, связанных с общением. Фотография может использоваться не только для «объективации» ситуаций общения, но и для получения интерпретаций происходившего от участников общения [Штомпка, 2010]. Субъективные смыслы и эмоциональная динамика взаимодействий отслеживается с помощью анализа эго-документов [Collins, 2004], в том числе – дневников включенного наблюдения. Качественные интервью, дополненные конверсационным анализом и дискурс-анализом, также могут быть использованы для выявления смыслов и состояний участников общения, как и «критические эксперименты» в духе этнометодологии.
Наконец, для социологии существует еще одна возможность исследования общения – а именно, фиксация его результата, социальных взаимосвязей и социальных общностей. Здесь могут быть использованы сетевой анализ, биографический анализ на основе эго-документов, социометрия, повторные исследования взаимодействий в одной группе, анализ «следов» в средствах удаленной коммуникации (переписки по почте, электронной почте, в социальных сетях) и т.д.
В рамках каждого из этих подходов возможна и необходима творческая работа по использованию, совмещению и переработке существующих методов, а также по заимствованию методик из других дисциплин45. Более того, следует стремиться к тому, чтобы сочетать представленные подходы, ибо общение крайне трудно фиксировать использованы для регистрации микро-ритмов взаимодействий на больших массивах данных.
Геоинформационные системы (ГИС) являются перспективным инструментом для фиксации внешних характеристики взаимодействий (конфигураций, жестов, мимики) и выявления устойчивых паттернов (см. например, [Singer, Radinsky, Goldman, 2008; Luo, Hartmann, Lui, Huang, 2007]). Конверсационный анализ является междисциплинарным методом исследования общения, который используется в психологии, социологии, антропологии; и для социологов были бы полезными разработки антропологов, связанные со спецификой его применения в разных культурных и языковых средах [Sidnell, 2007]. эмпирически. Результаты «объективации» общения – конфигурация тел, выражения лиц, длительность пауз – всегда требует интерпретации исследователя, которая не может быть предпринята без понимания смысла происходящего для общающихся. Раскрытие этих смыслов, в свою очередь, требует «мощного» и вместе с тем методологически корректного общения социолога с информантом, что является крайне сложной задачей. А фиксация общности в разные моменты времени и разными способами зачастую приводит к отличным результатам, что, опять возвращает к вопросу о внешних характеристиках и субъективных смыслах общения. Поэтому исследования общения должны стремиться к «исследованиям смешанного типа» (mixed methods research), результаты которых призваны проверять и обосновывать друг друга [Tashakkori, Teddlie, 2003].
Также представляется обоснованным предположение о том, что общение гораздо лучше поддается эмпирическому исследованию при низкой мощности, нежели при высокой. В ситуации поддержания и воспроизводства интерсубъективности, укорененной в социокультурном контексте, общение упорядочено и, при повторных исследованиях, предсказуемо. (Классический пример – критические эксперименты Г. Гарфинкеля). При высокой мощности общения происходит воссоздание / разрушение интерсубъективности, более тесно связанное с субъективными смыслами участников, менее предсказуемое, менее вербализуемое – следовательно, гораздо труднее фиксируемое. Однако мы выражаем надежду, что исследования смешанного типа, как они характеризованы выше, хотя бы отчасти способствуют решению этой задачи.
Наконец, при обсуждении настоящего и будущего социологии общения возникает вопрос о том, какие направления современной социальной науки наиболее перспективны с точки зрения использования достижений социологии общения / наиболее нуждаются в ней. В рамках диссертационного исследования следует отметить два основных направления – социологию повседневности и социологию эмоций.46
Прежде всего, ориентация современной социологии на исследование общения на уровне теорий среднего уровня предстает как развитие социологии повседневности. Как На протяжении всего изложения социология общения рассматривалась нами в рамках социологической теории, поэтому отмеченные направления – это теоретически выделенные направления. Их пересекают предметные области, также перспективные для социологии общения, – городские исследования, исследования Интернета, исследования взаимодействий на рабочем месте и др. Однако характеристика данных областей потребовала бы углубления в эмпирические исследования общения, которые не являются предметом настоящей диссертации. 100 отмечалось в п. 1.2, П. Штомпка [Sztompka, 2008] заявляет о становлении новой парадигмы в социологии – «социологии социального существования» или «третьей социологии», пришедшей вслед за «первой социологией» социальных организмов и систем и «второй социологией» поведения и действия. Она фокусируется на исследовании повседневной жизни людей среди других людей, во взаимодействии, состязании, конфликте или борьбе с ними – но никогда поодиночке. Центральным для социологического объяснения повседневности, согласно аргументации автора, является концептуализация социальных взаимодействий, а в качестве объяснительных теорий повседневности он рассматривает теории Р. Коллинза, Дж. Тернера и Дж. Александера, – именно те, что мы относим к социологии общения.
Представляется, что на уровне анализа повседневной жизни могут и должны быть использованы все те концептуальные инструменты, что были обозначены в данной главе. Это осмысление механизмов локальных взаимодействий в их пространственно-временной, материальной и телесной укорененности. Это выделение взаимосвязей между единичными взаимодействиями, осмысляемых как порядки и цепочки взаимодействий. Это анализ динамики социальных Я и эмоциональной динамики участников социальных ситуаций. Это характеристика укорененности общения в социально-культурных и социально-структурных контекстах. (См. также [Резаев, Стариков, Трегубова, 2014]).
С социологией повседневности пересекается еще один исследовательский поворот – к социологическому анализу эмоций. Социология эмоций как отдельное направление возникла в середине 1970х гг., хотя ее истоки можно обнаружить в работах классиков социологии: Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля [Barbalet, 1998]. Сегодня она активно развивается и представляет набор конкурирующих и взаимодополняющих теоретических подходов без доминирования главной теории [Flam, 2005]. Тем не менее, значительная часть теоретических подходов ориентируется на осмысление эмоций как «двигателя» и результата социальных взаимодействий (см., например, [Turner, 2009]). Более того, две центральные фигуры современной социологии эмоций – Р. Коллинз и Дж. Тернер – также являются теоретиками общения и, согласно П. Штомпке, теоретиками социологии повседневности. Поэтому логичным и перспективным представляется соединение достижений социологии эмоций с социологией повседневности в общих теоретических рамках, определяемых социологией общения.
Сравнительный анализ подходов и направлений исследования общения в философии, психологии, социологии и антропологии
Характеризуя употребление слово «коммуникация» в рассмотренных дисциплинах, необходимо отметить, что в каждой оно имеет свою специфику. В психологии «коммуникация» сближается с «взаимодействием» и «общением», обозначая их «среду», средства, но не сводясь к обмену информацией. В философии, напротив, «коммуникация» противостоит «общению» / «взаимодействию», будучи понятием, принадлежащим традиции исследования обособленных сознаний, языка и медиа как места «встречи» сознаний. Если о «психологии коммуникации» речи не идет, то «философия коммуникации», напротив, предстает как особая область, хотя и не институционализированная.
В социологии иная ситуация: «социология коммуникации» / «социальные коммуникации» – относительно институционализированное поле, которое тяготеет к междисциплинарности и организуется вокруг двух «полюсов» – исследований массовой и межличностной коммуникации. Представляется, что данные «полюса» значительно различаются по исследовательским темам проблемам и подходам, и можно заметить, что исследования масс-медиа тяготеют к «философии коммуникации», исследования межличностной коммуникации – к «психологии общения».
В антропологии «коммуникация» имеет широкое значение и в целом соотносится с «общением».
Если рассматривать картину со словоупотреблением в целом, то можно видеть, что «коммуникация» относится к двум областям, могут быть аналитически разведены. Первая – характеристика способов и каналов коммуникации как информационного обмена между системами; это значение соотносится с ласуэлловской моделью коммуникации, характеризованной в п. 1.2. Вторая область относится преимущественно к межличностной коммуникации, и здесь коммуникация употребляется как синоним «общения» с фокусом на динамику самих процессов взаимодействия, а не на характеристику средств коммуникации. Мы полагаем, что расширенное значение, которое придается коммуникации в русскоязычной литературе, в определенной степени ограничивает эвристический потенциал исследований межчеловеческих взаимосвязей и взаимодействий, так как отождествляет принципиально разные концептуальные подходы.
Формулируя выводы из сравнительного анализа публикаций, необходимо обратить внимание на реализацию исследовательских задач. Проведенный контент-анализ призван решить две задачи: 1) характеризовать исследования общения в отечественной социальной науке, 2) соотнести состояние русскоязычных исследований с состоянием зарубежной социологической теории.
В отношении анализа общения в отечественной науке необходимо отметить три момента.
Во-первых, как внутри дисциплин, так и на их границах фиксируются противоположные тенденции: обособление дисциплинарных областей (психология общения, философия коммуникации, социология коммуникации) соседствует с междисциплинарным анализом и нередко содержит в себе его зародыш (как в случае «социальных коммуникаций»).
Во-вторых, ни одно из слов – «общение», «коммуникация», «взаимодействие» / «интеракция» – не используется единообразно во всех дисциплинах, а также зачастую и внутри дисциплин. Более того, их употребление иногда выражает противоположные трактовки искомых понятий.
В-третьих, для каждой из дисциплин наблюдается тенденцию к междисциплинарному сдвигу, связанному с теми феноменами межчеловеческих взаимоотношений, которые обозначаются в диссертационном исследовании как «общение». Тем не менее, данный сдвиг, за исключением психологии в которой они проявляется наименьшим образом, не становится предметом рефлексии. Как следует оценить данное положение? Возможны две его трактовки. Первая заключается в том, чтобы рассматривать сложившуюся ситуацию как хаос, беспорядок, который, вероятно, будет постепенно устранен за счет упрочения меж- и внутридисциплинарных границ. При такой интерпретации можно посоветовать исследователям договариваться о точном значении понятий, которые рекомендуется заимствовать у более дисциплинированной / дисциплинарной западной науки.
Вторая трактовка, которой придерживаемся мы, состоит в том, чтобы видеть в хаосе надежду, в беспорядке – образ будущего. Представляется, что нынешняя ситуация характеризует возможности для возникновения новой междисциплинарной области исследований общения, которая может кристаллизоваться вокруг социологии. И это перспективы для социальной науки в целом, а не только для русскоязычных дисциплин. Однако в каком случае можно надеяться на такое будущее?
Чтобы ответить на этот вопрос, вернемся ко второй задаче. Как можно соотнести е исследования общения с зарубежными и чем проведенный контент-анализ может дополнить положения первой и второй глав диссертационного исследования?
Прежде всего, необходимо указать, что результаты контент-анализа в целом согласуются с характеристиками анализа общения в философии, социологии, психологии и антропологии, представленными в первой главе диссертации. В философских публикациях можно проследить реализацию экзистенциально-феноменологической (диалогический подход), марксистской (обсуждение Verkehr) и даже информационно-инструментальной (например, медиатеория) парадигм. Психология тяготеет к тому, чтобы фиксировать феномены общения в терминах личности и межличностных отношений, антропология – сообщества и межкультурных взаимосвязей, социология – на уровне общественных отношений (социально-структурном и социально-культурном). «Коммуникативистика» может быть соотнесена с информационно-инструментальной парадигмой общения, однако в предельном случае отходит от нее, де-проблематизируя феномены общения. Таким образом, любое из искомых слов может относиться к сфере анализа общения, однако в каждом конкретном случае их взаимное отношение должно быть прояснено (особенно для коммуникации), чтобы избежать концептуальной путаницы.
Наконец, контент-анализ эмпирических и теоретических публикаций в четырех дисциплинах позволяет фиксировать принципиальный момент, не очевидный из исследования, ограниченного социологической теорией. В параграфе 2.3. мы заявили о формировании социологии общения как нового направления зарубежной социологической теории, которое, потенциально, склонно к междисциплинарности. Контент-анализ русскоязычных публикаций свидетельствует о том, что импульс к междисциплинарным исследованиям общения уже существует – и не только в социологии, но и в антропологии, философии, психологии. Здесь встает вопрос не просто о социологии общения, но о социальной аналитике общения как новом междисциплинарном поле, концептуальное ядро которого кристаллизуется вокруг социологии общения, а исследовательские проблемы и методы представлены различными дисциплинами.
