Опыт построения социологической теории девиантности Шипунова Татьяна Владимировна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Теоретико-методологические основания общей девиантологической теории

1. Обоснование необходимости создания общей девиантологической теории 20

2. Современное состояние криминологических и девиантологических исследований 53

3. Основные методологические проблемы построения девиантологической теории 66

Глава П. Социальные нормы и отклонения от них

1. Понятие социальной нормы 116

2. Классификация социальных норм 129

3. Проблемы определения девиантного поведения 153

4. Формы индивидуальных нарушений социальных норм 162

5. Формы массовых отклонений от социальных норм 175

Глава III. Причинные теории девиации и девиантности

1. Причины девиантного поступка (преступления) и модели личности преступника 213

2. Соотношение объективной и субъективной детерминации девиантных поступков 234

3. Критический анализ причинных концепций преступности и девиантности 262

Глава IV. Понятие социальной несправедливости как общее основание для объединения причинных теорий девиантности

1. Понятие и виды социальной несправедливости 290

2. Социальное исключение, отчуждение, насилие и агрессия как формы проявления социальной несправедливости 343

3. Интеграция объяснительных моделей преступности и девиантности в концепцию социальной несправедливости 369

Заключение 397

Литература 414

• Современное состояние криминологических и девиантологических исследований
• Формы индивидуальных нарушений социальных норм
• Критический анализ причинных концепций преступности и девиантности

Введение к работе

Актуальность исследования.

Каждая научная дисциплина проходит в своем развитии несколько этапов. Наиболее высокий уровень развития любой науки - это уровень теоретико-методологической рефлексии, когда начинается попытка обобщения и систематизации всех добытых знаний, их объединение в некоторую концептуальную систему (или системы).

Есть основания утверждать, что социология девиантного поведения и социального контроля (девиантология) подошла к этому этапу своего развития, т. е. вышла на уровень теоретико-методологической рефлексии, суть которой заключается, во-первых, в стремлении к решению методологических проблем, выступающих преградой на пути построения общей девиантологической теории, во-вторых, в попытках выведения и определения ключевых понятий, совокупность которых (приведенная в систему) должна составить понятийную основу как девиантологии, так и дисциплин, изучающих различные формы нежелательных для общества видов поведения и деятельности (криминологии, суицидологии, феминокриминологии, политической криминологии и др.).

Разумеется, как любая дисциплина, девиантология не возникла из ничего, она является закономерным порождением расширившихся научных представлений о социальных процессах, их сложной взаимозависимости и взаимообусловленности. А истоки девиантологии следует искать, в первую очередь, в криминологии. Цель девиантологии на данном уровне - разработка такой модели существования и развития социальной реальности, которая органично включает в себя все процессы, отклоняющиеся от существующих социальных норм. Это связано с анализом, обобщением и синтезом не только правовых и криминологических знаний, но и знаний, накопленных в общей социологии, психологии, политологии, системологии и т. д. Конкретным результатом теоретической рефлексии должны стать ответы на следующие важнейшие вопросы:

- Почему в обществе существуют преступность, правонарушаемость и другие виды поведения и деятельности, отклоняющиеся от выработанных (в ходе всей истории или в определенный период существования социума) нормативных предписаний морали и права?

- Как объединить представления о девиантных явлениях в общей картине генезиса, функционирования и развития общества?

- Каковы связи и закономерности взаимодействия легитимных и нелегитимных форм поведения и деятельности в обществе?

- Почему одни поступки получают жесткую оценку преступных, а другие -мягкую и щадящую - «проступок»?

- Как формируются оценки поступков? Почему происходят аберрации в отражении значимости социальных фактов в сознании субъектов социального взаимодействия?

Вот далеко не полный перечень вопросов. Они имеют не только теоретическую, но и практическую значимость. Человечество осознало неэффективность борьбы с преступностью и другими формами девиантности путем уголовных репрессий и обратилось к идее социальной превенции и нерепрессивным формам социального контроля1. Однако чтобы предусмотреть обоснованные, действенные меры социальной профилактики девиантности (в том числе и преступности), надо ответить предварительно на сформулированные вопросы. Криминология не в состоянии дать счерпывающие ответы на данные вопросы, поскольку в принципе не может оторваться от своей пуповины - уголовного права. Но без выхода за пределы уголовного права невозможно получить полную картину девиаций и девиантности в социуме, ибо зачастую то, что считается легитимным и поддерживается законом, на деле может оказаться еще более опасным (по своим последствиям для общества), чем нарушение кодифицированных в праве норм, и наоборот.

Степень разработанности проблемы.

На протяжении всей истории человечества проблемы устранения нежелательных для общества форм человеческой жизнедеятельности не теряли своей актуальности. Негативные явления привлекали внимание великих греческих философов (Аристотеля, Платона, Сократа), причины их возникновения рассматривали мыслители средневековья и эпохи Просвещения (Фома Аквинский, Гоббс, Дидро, Кондорсе, Локк, Руссо и др.). Изучению социального «зла» отдали дань социологи Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, А. Кетле, К. Маркс, Р. Мертон, П. Сорокин, Г. Тард и другие.

Осмысление накопленного опыта и его систематизация нашли отражение в трудах современных отечественных и зарубежных исследователей - Р. Акерса, Ю. Д. Блувштейна, Я. И. Гилинского, А. В. Добрынина, Г. И. Забрянского, Ф. Зака, Ю. Ю. Комлева, В. Н. Кудрявцева, М. Лайне, 3. Ламнека, Е. Лемерта, А. Лиски, В. С. Нерсесянца, С. Палмера, Э. Раски, Н. X. Сафиуллина, В. Фокса, Я. Хамфри, Д. А. Шестакова, Г. Шнайдера, А. М. Яковлева и других.

Многие авторы уделяют внимание определению понятий «социальная норма» и «девиантное (отклоняющееся) поведение» (М. И. Бобнева, Я. И. Гилинский, В. Г. Карпов, Ю. А. Клейберг, А. Коэн, В. Н. Кудрявцев, Ю. В. Кудрявцев, М. Лайне, 3. Ламнек, Е. М. Пеньков, В. Д. Плахов, Э. Сатерленд, Т. Селлин, Л. И. Спиридонов, П. У. Таппен, Э. Шур, А. М. Яковлев и другие).

Большое число работ посвящено изучению причин девиантного поведения. Авторы рассматривают как общие причины социального «зла» (Г. Беккер, С. В. Быков, Я. И. Гилинский, И. Гофман, Е. В. Змановская, И. И. Карпец, В. Н. Кудрявцев, А. Коэн, Ю. Ю. Комлев, Н. Кристи, М. Лайне, 3. Ламнек, Э. Лемерт, С. Медник, Р. Мертон, С. Ф. Милюков, В. А. Номоконов, В.

Д. Плахов, В. Реклесс, А. Салагаев, Э. Сатерленд, Н. X. Сафиуллин, X. Там, К. Христиансен, Д. А. Шестаков, Э. Шур, А. М. Яковлев и др.), так и причины конкретных видов его проявления (А. Г. Амбрумова, Ю. М. Антонян, И. Блох, В. Боховкин, Б. С. Братусь, Б. В. Волженкин, А. А. Габиани, В. Ганжин, Г. Гепингер, Ш. и Э. Глюк, Я. Г. Голанд, С. И. Голод, И. Н. Гурвич, А. И. Гуров, А. П. Дьяченко, Г. И. Забрянский, Г. Г. Заиграев, К. Е. Игошев, В. Г. Карпов, Н. Ф. Кузнецова, Д. А. Ли, Ю. Лисицин, С. Ф. Милюков, М. Мозер, Г. Освальд, С. Палмер, В. Ф. Пирожков, Э. Ф. Побегайло, П. Сидоров, С. Г. Смидович, А. А. Сукало, А. Турк, В. Хейли, Е. И. Цымбал, К. Шав, Д. А. Шестаков, П. И. Юнацкевич, А. М. Яковлев и многие другие).

Профилактике девиантного поведения и государственной политике по предупреждению негативных явлений посвящены труды Г. А. Аванесова, И. Анденеса, Ю. Д. Блувштейна, Л. А. Волошиной, Я. И. Гилинского, С. И. Голода, А. И. Долговой, А. Э. Жалинского, В. К. Звирбуля, М. И. Зырина, В. В. Клочкова, Ю. Ю. Комлева, М. Лайне, Б. М. и М. Б. Левиных, А. Лепса, Г. М. Миньковского, В. Ф. Пирожкова, М. Е. Поздняковой, Э. Э. Раски, В. В. Романова, Г. С. Саркисова, Н. X. Сафиуллина, П. И. Сидорова, Л. И. Спиридонова, И. В. Стрельчука, Г. Ф. Хохрякова, К. Шумана, А. М. Яковлева и других.

Несмотря на существование множества фундаментальных трудов по теории преступности и девиантности в целом, ощущается дефицит теоретического осмысления важнейших проблем. В настоящее время в криминологии и социологии девиантного поведения и социального контроля (девиантологии) сложилась противоречивая ситуация. С одной стороны, многие исследователи и в России и на Западе говорят и пишут о том, что эти дисциплины должны быть востребованы практикой, они должны не просто выискивать недостатки существующей системы контроля (как это делает, например, критическая криминология), но и предоставлять теоретические основания для ее совершенствования. С другой стороны, в научной литературе по проблемам преступности и девиантности наблюдается явное уклонение авторов от постановки теоретических проблем и их комплексного рассмотрения. По мнению некоторых видных западных криминологов, такое положение дел связано с отсутствием общей социологической теории общества". Однако развивать теорию общества можно практически с любой точки или с любого социального явления, в том числе и преступности. В качестве другого оправдания неразвитости теории криминологии некоторые исследователи усматривают в неизбежном противоречии теорий, развиваемых в рамках двух якобы противостоящих друг другу парадигм - нормативистской и социологической. Суть этого противоречия им видится в том, что «нормативисты» рассматривают преступность и девиантность в целом с позиций действующих норм официального права, а «социологисты» - с позиций критики права и тех официальных государственных властных институтов, которые призваны это право формировать, поддерживать и развивать.

Слабой стороной обеих позиций является то, что представители названных парадигм рассматривают свой предмет частично, делая акцент либо на структурном («нормативисты»), либо на функциональном («социологисты») анализе преступности и девиантности в целом. Избежать этого можно в том случае, если к рассмотрению предмета исследования подойти с позиций системного подхода, предполагающего три плоскости анализа социальных явлений — исторический, функциональный (процессный) и структурный (в моментальном срезе, в статике). Такой подход позволяет рассматривать феномен девиантности не только как сущее (существующее состояние преступности и девиантности), но и как процесс нарушения постоянно изменяющихся норм морали и права.

В уже обозначенное проблемное поле можно включить еще несколько проблем, свидетельствующих о необходимости дальнейшей разработки теоретической базы девиантологии.

- Недостаточно разработан понятийный аппарат девиантологии, почти все базовые понятия, образующие «каркас» теории, остаются дискуссионными или не имеют определений. Авторы, как правило, пользуются ключевыми понятиями интуитивно, оставаясь подчас убежденными противниками ясных операциональных дефиниций. Это приводит зачастую к противоречивости высказываний по одному и тому же вопросу, размытости тезисов и потере нити рассуждений в рамках дискуссий. К примеру, девиантологическая теория не может обойтись без исходного родового понятия «социальная норма» и его видовых определений, ибо только они могут обеспечить возможность корректного выявления и фиксации разных видов отклоняющегося поведения и определения степени их социальной опасности. Между тем общепринятое деление социальных норм на запрещающие, обязывающие и дозволяющие не дает ответа на вопрос о существовании, например, позитивных отклонений. Другие встречающиеся в литературе классификации социальных норм страдают еще большими недостатками.

- Вольное толкование основных социологических категорий наряду с нерешенностью общих проблем социологии привело к тому, что в девиантологии появились десятки теорий, причем в рамках каждой из них абсолютизируется одна сторона, одно проявление феномена девиантности, а другие исчезают из поля зрения исследователей.

Остается теоретически недостаточно обоснованной проблема социального порядка и превенции девиантного поведения; очень часто выводы, вытекающие из той или иной концепции или теории, выступают в качестве благих пожеланий без возможности их реализации на практике. Это связано в первую очередь с тем, что девиантологи зачастую и не стремятся «вписать» представления о девиантных явлениях в общую картину генезиса, функционирования и развития общества.

- Отрицательно влияет на формирование понятийного аппарата девиантологии и полисемичное использование понятий. Так, например, термином «отклоняющееся поведение» обозначают как индивидуальный поступок, так и массовое явление.

- Понимание преступности как суммативной совокупности отдельных преступлений привело к тому, что многие исследователи подменяют вопрос о причинах преступности вопросом о причинах отдельных преступлений. То же можно сказать о девиантности в целом.

- В связи с многоуровневыми взаимосвязями явлений и процессов, детерминирующих девиантность, уже давно существует потребность в создании общей теории девиантности, способной обеспечить междисциплинарность в изучении негативных социальных явлений. Однако до сих пор такую интегративную модель разработать не удалось. Предлагаемые «интегративные» криминологические концепции имеют характер эклектичных и ограничиваются комбинацией двух или более существующих теорий, избранных на основе общности. При этом не соблюдается требование многоуровневого рассмотрения проблемного поля, а исследования остаются мульти- или монодисциплинарными.

Решение указанных проблем, во-первых, позволило бы устранить противоречия, препятствующие выработке системного подхода к описанию девиантных явлений в социуме, во-вторых, дало бы возможность анализировать действующие нормы, выявляя среди них те, которые препятствуют естественному функционированию общества, в-третьих, могло бы способствовать повышению степени рациональности процессов законодательного нормотворчества, задавая необходимые ориентиры политической, социально-экономической и правовой практике.

Цели и задачи исследования.

Цель исследования заключается в попытке построения социологической теории девиантности на основе уточнения понятийной системы социологии девиантного поведения и объединения накопленного позитивного знания, представленного в разных концепциях и подходах. Предлагаемая теория - это один из возможных теоретических конструктов, имеющий внутреннюю логическую структуру и опирающийся на определенные методологические принципы и допущения.

Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:

- проанализировать основные методологические проблемы, связанные с разработкой общей теории, основанной на объединении накопленных знаний о негативных явлениях;

- определить объем и содержание понятия «социальная норма», которое является исходным для социологического описания девиантологических явлений;

- выявить сущностно значимые виды социальных норм, сформулировать их определения и построить классификацию, являющуюся основой для системного (целостного) рассмотрения всех проявлений нарушения этих норм;

- в соответствии с классификацией видов социальных норм построить классификации форм индивидуальных и массовых отклонений от этих норм, дать им определения, составляющие понятийный «каркас» девиантологии;

- рассмотреть основные теории преступности и девиантности и возможности их использования на практике;

- на основе критического анализа современных девиантологических и криминологических теорий рассмотреть причины девиантного поступка, соотношение его субъективной и объективной детерминации;

- объединить выявленные в ходе анализа позитивные положения существующих теорий на основе разработанной понятийной системы и единой теоретико-методологической базе.

Объект исследования - теоретические воззрения на феномен отклонений от социальных норм.

Предмет исследования - понятийный аппарат девиантологии, отображающий виды социальных норм, формы отклонений от этих норм и порождающие их причины, а также основания для концептуализации (синтеза) знаний о социальных отклонениях в социологической теории девиантности.

Теоретико-методологическая основа исследования.

Поскольку любое теоретическое исследование предполагает осмысление собственных оснований, т. е. осознание тех онтологических, гносеологических и логических допущений, которые должны составить мировоззренческий базис теории, то наряду с собственно теоретико-методологическими принципами исследования следует указать теоретико-философские или мировоззренческие принципы, которые легли в основу диссертационного исследования. К ним относятся следующие принципы.

1. Принцип познаваемости. В классическом варианте суть этого принципа сводится к утверждению, что существующая реальность может быть познана и познается человеком вполне адекватно. Данное положение не отрицает возможности искажений и допущения ошибок, которые могут быть обусловлены как объективными (например, сложностью или принципиальной невозможностью получения комплексных данных, характеризующих предмет отображения со всех сторон, в совокупности всех взаимосвязей с другими социальными феноменами), так и субъективными причинами (мировоззренческого, идеологического, политического и т. д. характера). Адекватность ментального конструкта, созданного в процессе отображения социальной реальности, каждый раз подтверждается или опровергается на практике, в процессе взаимодействия с другими людьми .и социальными институтами. Если созданный конструкт позволяет индивидууму выжить и (или) при этом не мешает нормальному функционированию и развитию социальной системы (группе, обществу, метаобществу), то можно говорить об адекватности конструкта социальной реальности.

2. Принцип детерминизма: в мире все имеет свою причину, все существующие явления причинно обусловлены. Когда мы говорим о социальных явлениях, то, разумеется, речь не может идти о лапласовском детерминизме, протекающем по схеме «причина - следствие» или о детерминизме, предлагаемом к рассмотрению в рамках бихевиоризма («акция -реакция»). Здесь скорее следует говорить о взаимодетерминации явлений, которая, однако, позволяет выделить из сложного комплекса взаимосвязанных детерминант ближайшие, то есть непосредственные (генетические) причины, факторы и условия.

3. Принг ип развития. Он гласит: все подвержено изменению. Изменения могут носить как количественный, так и качественный характер. При этом остается востребованным таюке положение о переходе количественных изменений в качественные. Если говорить о предметах криминологии и девиантологии, то данное утверждение подтверждается тем обстоятельством, что совокупности отдельных преступлений и девиаций обладают эмерджентными (сверхсуммативными, супераддитивными) свойствами, не сводимыми к простой сумме свойств отдельных частей.

4. Принцип всеобщей связи: все явления связаны между собой прямо или опосредованно. Этот принцип требует некоторого пояснения и уточнения. Когда мы говорим о связи явлений друг с другом, то подразумеваем, что социальное поле в своем бытии синкретично. Выделение в нем социальных явлений и социальных фактов как относительно самостоятельных феноменов во многом носит условный характер. В основе такого выделения лежит, во-первых, потребность (и/или необходимость) реагировать на постоянно изменяющуюся социальную реальность (поступки, поведение, деятельность субъектов социального взаимодействия). Во-вторых, оно связано с фундаментальными особенностями человеческого мышления, требующими при изучении какого-либо объекта создавать (устанавливать, конструировать) его обозримые границы, позволяющие, с одной стороны, дать предмету изучения собственное имя (и тем самым вербализовать представления о нем), с другой -манипулировать им как предметом, который можно как бы «поместить» то в одну, то в другую плоскость, «повернуть» так, чтобы лучше рассмотреть под разными углами зрения и т. д. Таким образом, целостность бытия и взаимосвязь всех явлений друг с другом, существующие изначально и объективно (независимо от познающего субъекта), могут быть нарушены только в сознании людей, пытающихся отобразить окружающую реальность.

5. Принцип ведущей роли практики в прогрессе познания: познание осуществляется благодаря практической деятельности общественно-исторического субъекта и подчинено интересам общественной практики; познание начинается с практики и вновь возвращается к ней, ибо здесь проверяется истинность (адекватность) знаний.

Собственно теоретико-методологическими принципами исследования явились принцип всесторонности, объективности и конкретности рассмотрения, историзма и системности. При этом следует уточнить, на наш взгляд, очень важный момент. Автор диссертации сознательно отходит от традиционного способа описания истории формирования криминологии и девиантологии, освещения коллизий между школами и направлениями, рассмотрения нюансов во взглядах отдельных представителей той или иной парадигмы. Эти темы достаточно подробно рассматриваются во всех учебниках криминологии и девиантологии. Главное внимание в диссертации уделено наиболее важным (и дискуссионным) теоретическим проблемам, или узловым моментам, которые уже долгое время фигурируют в криминологии и девиантологии и которые образуют единое проблемное поле этих научных дисциплин. Такой подход является наиболее продуктивным, поскольку позволяет, с одной стороны, не отвлекаться на детали, с другой - представить проблемное поле как систему. В этой системе каждая проблема - это элемент единого целого. Описав каждый из элементов, дав ему определение и установив между элементами определенные связи, можно сконструировать целостную концепцию (систему взглядов), позволяющую непротиворечивым образом анализировать существующую реальность. Само собой разумеется, что основанием для осмысления проблем служат научные дискуссии, развиваемые в специальной литературе.

В диссертации при анализе и попытке решения различных проблем девиантологии кроме идейного богатства, накопленного социологией, использованы также теоретические выводы и фактологические данные многих наук: философии, логики, гносеологии, психологии, социальной психологии, этнографии, правоведения, криминологии и ее отраслей, системологии, культурологии, теории организации социальных систем и теории управления.

Методами научного исследования при разработке заявленной темы явились анализ понятий, обобщение, анализ литературы, синтез.

Научная новизна исследования

1. Разработана оригинальная концепция девиантности, базирующаяся на синтезе знаний о социальных отклонениях, представленных, в разных теоретических воззрениях (парадигмах, теориях, учениях, школах).

2. Впервые систематизирован и дополнен понятийный аппарат девианологии.

3. Предложена авторская оригинальная концепция объяснения причин девиантности (социального явления), основанная на рассмотрении социального порядка через призму адекватности социальных норм как меры социальной справедливости.

Положения, выносимые на защиту

1. Принципиально возможно и необходимо создание общей социологической теории девиантности, вбирающей в себя позитивное знание, накопленное в разных теориях девиантности (уровень социальных явлений и процессов - макроуровень) и концепциях отклоняющегося поведения (уровень межличностных взаимодействий - микроуровень). Попытки создания интегративных концепций на основе простой взаимодополняемости не могут обеспечить междисциплинарности исследований феномена девиантности, поскольку не опираются на единую методологию и адекватный понятийный аппарат. Переход от мультидисциплинарности к междисциплинарности возможен только на основе создания метатеории, т.е. теории, основанной на разработке общих понятий и категорий, позволяющих использовать в качестве отдельного и единичного все те понятия, которые нашли признание в рамках более частных теорий.

2. Девиантный поступок как индивидуальный акт может быть обусловлен внутренней объективной, внутренней субъективной, внешней объективной детерминантами и/или их совокупностью. Однако девиантность как массовое явление должна объясняться, исходя из внешних объективных детерминант.

3. Уточненная и дополненная система понятий социологии девиантного поведения включает в себя понятия, описывающие разные виды социальных норм и отклонения от них. К уже имеющимся в литературе понятиям «запрещающие», «обязывающие», «дозволяющие», «официальные» и «неофициальные» социальные нормы добавляются понятия ««атрибутивные» («первичные»), «условные» («вторичные»), «социально-адекватные» и «социально-неадекватные» нормы. Кроме того, для описания негативных явлений необходимо использовать понятия «общественное благо» и «социальная значимость поступка». Нарушения социальных норм описываются при помощи уточненных в ходе анализа понятий: «девиантное поведение», «аномалия», «патология», «девиация» и «девиантность», «негативное отклонение» и «негативная отклоняемость», «позитивное отклонение» и «позитивная отклоняемость», «правонарушение» и «правонарушаемость», «преступление» и «преступность», «деликт» и «деликтность», «моральный проступок» и «аморальность».

4. Различия в трактовках основных понятий представителями социологической и нормативистской парадигм обусловлены тем, что нормативисты в рамках статистического подхода используют семантическое и причинное объяснение явления, а сторонники социологического направления в рамках избранного ими процессного подхода прибегают к историко- генетическому, причинно-следственному и/или функциональному объяснению. Социологическая парадигма не является альтернативой нормативистской парадигме и не противоречит ей. Она выступает как логичное развитие процесса познания.

5. В качестве общего основания для объединения причинных теорий девиантности может быть использована категория «социальная несправедливость», выступающая как нарушение социальной справедливости в разных сферах общественной жизни. Инструментальное (операг ионалъное) понятие социальной справедливости отличается от понимания справедливости как идеальной ценности. В объем операционального понятия «социальная справедливость» включается совокупность благ, обладание которыми считается важным в данном конкретном обществе и стремление к которым определяет направленность деятельности (в том числе и нормонарушающей) субъектов социального взаимодействия. Под благом здесь понимается способность системы к самовоспроизводству и прогрессивному развитию, а также поддержание определенного уровня адаптивной гибкости, позволяющей приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям.

6. Позитивные знания, накопленные в теориях девиантного поступка и девиантности, органично включаются (интегрируются) в социологическую теорию девиантности, в которой категория «социальная несправедливость» выступает как наиболее общее основание, позволяющее на основе принципа комплиментарности объединить разные точки зрения на феномен девиантности.

Теоретическая значимость исследования заключается в следующем:

- В диссертации предложено комплексное и непротиворечивое решение важнейших проблем, связанных с возможностью построения общей теории (метатеории), причинным объяснением явлений, снятием противоречий между сторонниками социологической и нормативистской парадигм и др.

- Предложенные в диссертации определения социальной нормы, видов социальных норм, а также форм нарушений этих норм позволяют преодолеть политические, идеологические, правовые и иные ограничения при постижении их сущности. Выстроенная в диссертации система понятий позволяет обоснованно делить девиации на позитивные, негативные и нейтральные, осознать то обстоятельство, что не всякое отклонение от норм выступает как социальная патология, наносящая обществу вред.

- Анализ существующих теорий девиантности позволил снять абсолютизацию некоторых положений и вычленить позитивное знание, содержащееся в разных теоретических воззрениях на феномен девиантности и девиантное поведения.

- Теоретическая концепция девиантности, предложенная в диссертации, не нарушая современные научные принципы политеоретичности, мультикаузальности и многоуровневости изучения предмета исследования, снимает противоречие между социологической и нормативистской парадигмами, органично включает в себя накопленное в разных теоретических воззрениях позитивное знание о девиантных явлениях.

Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в различных прикладных целях. Так общая социологическая теория девиантности позволяет:

анализировать действующие в обществе нормы, вычленяя социально-неадекватные нормы, препятствующие естественному функционированию и развитию общества;

- повысить степень рациональности процессов законодательного нормотворчества, задавая необходимые ориентиры для политической, социально-экономической и правовой практики;

- формировать адекватную политику по предупреждению нежелательных форм поведения и деятельности;

- проводить междисциплинарные комплексные исследования, направленные на изучение различных проявлений социальной несправедливости, способствующие возникновению девиантности как массового явления.

Апробация работы.

Результатом диссертационного исследований явились учебные курсы «Девиантология» и «Профессионально-этические основы социальной работы», читаемые для студентов дневной и очно-заочной форм обучения отделения социальной работы факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета.

Основные положения диссертации нашли отражение в 38 авторских публикациях, общий объем которых составляет около 40 п.л., а также были представлены на методологических семинарах, прошедших на кафедрах теории и практики социальной работы (февраль 2004 г.), теории и истории социологии (март 2004 г.) факультета социологии Санкт-Петербургского университета; на городском теоретическом семинаре, организованном факультетом социологии Санкт-Петербургского государственного университета и социологическим обществом имени М. М. Ковалевского (апрель 2004 г.); на заседаниях Санкт-Петербургского криминологического клуба, членом которого является соискатель, а также на международных семинарах, круглых столах, конгрессах и конференциях: «Криминология сегодня» (январь 2000 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Отмена смертной казни и дальнейшее совершенствование системы противодействия преступности» (май 2000 г., Санкт-Петербург, тезисы); Всероссийский социологический конгресс «Общество и социология: новые реалии и новые идеи» (сентябрь 2000 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Семья и преступность» (2001 г., статья); «Кризис наказания и проблемы ресоциализации» (май 2002 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Альтернативные меры наказания в отношении несовершеннолетних преступников» (октябрь 2002 г., Копенгаген, участие в дискуссии); «Торговля женщинами как глобальная проблема современного мира» (май 2003 г., Санкт-Петербург, участие в дискуссии); «Терроризм и террор в контексте мирового социального насилия» (октябрь 2003 г., Санкт-Петербург, доклад, статья); «Пределы толерантности в современном обществе — 2003» (октябрь 2003 г., Санкт-Петербург, статья); «Рыночная экономика и социальная справедливость» (июнь 2004 г., Санкт-Петербург, доклад, тезисы, статья); IV Сорокинские чтения «Научное наследие П. Сорокина и проблемы трансформации общества» (октябрь 2004 г., доклад, тезисы); «Мир без насилия» (ноябрь 2004г., доклад, статья) и др.

Структура работы.

Диссертация состоит из Введения, четырех глав, разделенных на параграфы, Заключения и списка литературы.

Во Введении обосновывается актуальность выбранной для защиты темы, описываются цели, задачи, объект, предмет, теоретическая и практическая значимость, новизна диссертационного исследования. В первой главе рассматриваются теоретические вопросы, связанные с необходимостью создания общей теории девиантности, основные направления девиантологических и криминологических исследований, а также наиболее важные методологические проблемы, требующие комплексного решения и задающие рамки для того теоретического конструкта, который автор диссертации пытается выстроить в результате своего исследования.

Рассмотрение предмета научного анализа, в соответствии с методологическим требованием к теоретическим рассуждениям, начинается с поиска такого теоретического основания, который находится вне самого предмета. В данном случае в качестве такого основания выступают представления о социальных нормах. Предлагаемая во второй главе концепция социальных норм позволяет добавить к уже существующим классификациям новые сущностно значимые виды норм, рассмотреть условия формирования и развития, отрефлексировать проблемы, связанные с их действием в социальном пространстве. Опираясь на классификацию социальных норм, проводится анализ проблем, связанных с определением девиантного поведения, и выстраивается классификация форм индивидуальных и массовых нарушений социальных норм.

Третья глава диссертации посвящена рассмотрению и анализу причинных теорий, объясняющих отклонения от действующих в обществе норм. И, наконец, в четвертой главе рассматривается концепция социальной несправедливости как единого (общего) основания, позволяющего объединить имеющиеся представления о причинах преступности и девиантности. В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, намечаются перспективы возможных направлений изучения феноменов преступности и девиантности, а также развития теоретических представлений о причинах их возникновения.

Современное состояние криминологических и девиантологических исследований

Чтобы лучше представить себе проблемное поле девиантологических и криминологических исследований, следует рассмотреть основные темы, которые в настоящее время привлекают внимание специалистов. Как показывает анализ литературы, все-таки можно выделить доминируещее представление о задачах криминологии и девиантологии. Основным в этом понимании является то, что девиантология изучает разные формы нарушения социальных норм, причины нарушений и контроль над ними, а также возможности интеграции девиантов в общество. Криминология, как правило, рассматривается как дисциплина, которая собирает, анализирует данные, объясняющие нарушения уголовного права, и описывает реакцию общества на такие нарушения. Кроме того, неотъемлемой составной частью современной криминологии является изучение уголовно-правового

преследования и исполнения наказания, а также всего, что с этим связано: личности преступника, его социальных условий жизни, жертв и возможностей интервенции официальных инстанций в жизненный мир обоих30. Поскольку диссертация нацелена на интеграцию представлений о всех формах нарушения социальных норм, а преступление и преступность по известным причинам представляют для общества и исследователей наибольший интерес, то нам необходимо сосредоточить внимание именно на этих явлениях. Это важно еще и потому, что криминологические теории в силу специфики исторического развития являются наиболее разработанными и идейно богатыми, что также необходимо учитывать, чтобы при разработке темы не повторять уже известных положений и ошибок. Именно поэтому анализ криминологических исследований нам представляется важным.

Следует внести еще одно замечание. Наличие некоторых общих представлений о задачах криминологии не исключает особенностей развития этой дисциплины в отдельных странах и регионах. Например, существуют некоторые отличительные характеристики европейской криминологии и криминологии в США31.

В Европе институциональное закрепление криминологии как учебной и научной дисциплины осуществлено в рамках праеоеедческых факультетов. Это обеспечивает тесную связь и влияние теоретических обобщений и выводов на правовую политику и практику. В США же криминологи в большинстве своем имеют социологическое образование, позволяющее поддерживать разнообразие подходов к пониманию социально-правовых проблем.

Если в американской криминологии в качестве объясняющих теорий используются различные варианты теорий контроля и научения (включая теории аномии, субкультур, стигматизации и критическую криминологию), то в Европе более часто в качестве объяснительных моделей применяются критические подходы и психоанализ и реже - радикально-марксистские объяснения причин преступности. Пожалуй, в этом современная российская криминология (особенно ее социологическое направление) значительно ближе американской криминологии, нежели европейской.

Несмотря на то, что в последнее десятилетие ведется дискуссия о новом подходе в изучении биосоциальных причин преступности (в США такими исследованиями занимается, например, National Institute of Mental Health), в Европе, и в частности в Германии, биологические и психологические теории не получили широкого распространения. Причиной тому служат опасения, связанные с возможной идеологизацией криминологии, с проникновением в нее расистских точек зрения при объяснении социальных феноменов. Кроме того, серьезной причиной отставания таких исследований выступает недостаточная разработанность теоретической базы и методологии прикладных исследований.

Как известно, институциональное закрепление научной парадигмы сопряжено с ее передачей новому поколению ученых. Здесь немаловажную роль играет учебная литература и, в частности, учебники криминологии, по которым занимаются специалисты в данной области. Если сравнить такие учебники, например, в США и Германии, то можно заметить некоторые различия, касающиеся концептуализации знаний. Американские авторы в качестве центральных проблем криминологии рассматривают насильственную, хозяйственную, политическую и организованную преступность, а также преступления, связанные с наркотиками. Повышенный интерес при этом наблюдается в отношении беловоротничковой преступности (white collar crime). При рассмотрении контроля над преступностью внимание в основном уделяется реакции полиции и адвокатуры, а также отправлению правосудия и исполнению наказания. Все это в общем и целом соответствует содержанию и немецких учебников. Вместе с тем следует отметить большее внимание немецких авторов к виктимологии, анализу ее теоретических проблем. Большее внимание уделяется также дорожно-транспортной преступности, преступности против окружающей среды и макропреступности. В то же время проблематика, связанная с рассмотрением законодательства, отправлением правосудия, деятельностью полиции, адвокатуры и исполнением наказания, в германоязычных учебниках занимает меньше места, поскольку эти темы являются прерогативой других дисциплин (уголовно-процессуального и исполнительного права).

Существенно различаются подходы американских и европейских криминологов в отношении контроля над преступностью и девиантностью. 90-е годы XX в. характеризуются для Америки возвратом к ужесточению политики в отношении преступности. Политика рестрикционизма сопровождается использованием более жестких мер наказания и увеличением числа тюрем. Так, например, только в 1994 г. на строительство новых тюрем было выделено 8 млрд долл., а число уличных полицейских возросло более чем на 100 тыс. В отличие от американцев с их стратегией усиления мер против преступности немецкие криминологи ориентированы на широкое обсуждение проблем декриминализации отдельных видов преступлений, поиск альтернативных мер наказания и технологий ресоциализации правонарушителей.

Спектр прикладных исследований в мировой криминологии, сформировавшийся в последнее десятилетие, достаточно широк. Сюда относится изучение таких явлений, как рост производства, продажи и потребления наркотиков; терроризм; организованная преступность; преступления власть предержащих; насилие в семье; отношение к разного рода меньшинствам; преступления против окружающей среды и др. Остановимся на некоторых из них более подробно, чтобы показать, в каких ракурсах рассматриваются те или иные проблемы.

Изучение преступности (в том числе и организованной преступности ). Здесь можно выделить два направления исследований: 1) изучение уровня и динамики развития данного феномена в рамках одной страны; 2) сравнительный анализ состояния преступности в разных странах и регионах. Наряду с традиционными статистическими показателями преступности (число зарегистрированных и раскрытых преступлений, уровень, динамика, структура и интенсивность преступности) применяются также показатели, косвенно описывающие латентную преступность, например «страх перед преступностью» (С. Коэн). Как отмечают ведущие специалисты института международного и зарубежного уголовного права Макса Планка, показатели страха перед преступностью являются не только индикатором опасений стать жертвой преступления, но и, возможно, в большей степени - показателями общей ненадежности положения населения в обществе33. Факторами страха выступают эмоциональное состояние страха и оценка риска. Результаты исследований показывают наличие связи между эмоциональным состоянием страха, осознанным страхом, переменной аномии, а также оценкой политического участия и враждебности к иностранцам34. При этом переменная аномии включает в себя фактор социальной дезориентации, а также нестабильность с точки зрения повседневной реализации ценностей и исполнения норм". Нестабильность и беспокойство оказывают сильное воздействие на жизненные условия и ведут при определенных условиях к совершению уголовно наказуемых деяний56.

Формы индивидуальных нарушений социальных норм

К общим формам индивидуальных отклонений в литературе принято относить: отклоняющееся поведение (девиацию), правонарушение, аморальное поведение, преступление. Кроме того, нарушения норм гражданского и административного права называют иногда деликтами или проступками. Термин деликт используется также для обозначения любого правонарушения, включая преступление.

Во избежание терминологической некорректности в рамках данной диссертации представляется целесообразным обозначить термином «деликт» отклонение от административно-правовой и гражданско-правовой нормы. Термин же «проступок» освободится для обозначения любых отклонений от нравственных норм, не охваченных правом. Данное замечание может показаться малозначимым, однако одной из задач построения понятийного аппарата является устранение синонимизации понятий.

Нами уже были рассмотрены проблемы, связанные с определением понятия «девиантное поведение». Выделение общих форм такого поведения и построение их классификации предполагают анализ еще одной очень важной проблемы. Традиционно ее суть формулируется в виде вопроса: почему одни нарушения получают жесткую стигму «преступление», а другие - мягкую и щадящую - «проступок»? Поиск ответа на этот вопрос предполагает рассмотрение отношения к данному вопросу представителей нормативистскои и социологической парадигм - этих противостоящих направлений в криминологии и девиантологии.

Точка зрения представителей нормативистскои парадигмы выражена в действующем праве. В соответствии с уголовно-правовой идеологией считается, что преступление - это наиболее опасное и вредное для общества деяние, это деяние, которое «плохо само по себе» (mala in se). А плохо оно потому, что нарушает важнейшие социальные нормы, без соблюдения которых социум либо начнет деградировать, либо просто не выживет. Свойство общественной опасности приписывается в нормативистскои парадигме не только преступлению, но и лицу, его совершившему. В соответствии с идеологическим постулатом об «общественной опасности личности преступника» считается, что личность преступника качественно отличается от личности законопослушного гражданина. Логическим следствием такой идеологии является жесткая установка права на необходимость изоляции преступника от общества.

Представители социологической парадигмы в криминологии, чтобы снять абсолютизацию понятия «общественная опасность» и сохранить свой предмет изучения, предлагают рассматривать в качестве mala in se только крайние формы отклоняющегося поведения. Современными сторонниками этой парадигмы (например, представителями критической криминологии) термин «общественная опасность личности преступника» совсем не используется.

В контексте данной дискуссии интересно рассмотреть точку зрения Ю. Д. Блувштейна и А. В. Добрынина. По их мнению, постулат общественной опасности деяния имеет «в виду не просто то, что все преступления общественно опасны, но и то, что только преступления общественно опасны» , поскольку «предикат общественная опасность не встречается за пределами уголовного закона»"" , его нет даже в административном праве, которое теснее других видов права связано с Уголовным кодексом. Далее Блувштейн и Добрынин утверждают, что будто бы из постулата общественной опасности деяния «логически вытекает, что общественная опасность деяния возникает в момент его криминализации и исчезает в момент его декриминализации»"j0.

Совершенно непонятно, каким образом из обсуждаемого постулата может «логически вытекать» такое следствие. На наш взгляд, постулат «mala in se» лишь означает, что некоторые деяния (например, убийства, изнасилования, ограбления и т. п.) действительно объективно наносят вред социуму, безотносительно к чьим бы то ни было мнениям (если, конечно, правовая норма является социально-адекватной). Это хорошо видно из анализа последствий для общества насильственных преступлений и деятельности преступных образований" . Не признавать этого - значит не видеть бесчисленных жертв преступлений, страданий и горя ни в чем не повинных людей. Другое дело, когда существующее право трактует принцип «mala in se» слишком расширительно, пытаясь распространить его чуть ли не на все противоправные деяния, придавая им статус крайне опасных для общества. Именно такое право превращается в догматичный и циничный механизм поддержания ничем не оправданного системного насилия и агрессии в отношении членов социума и попрания здравого смысла. Короче говоря, правы сторонники социологической парадигмы, призывающие относить признак «общественная опасность преступления» к крайним формам девиантного поведения - нарушениям первичных (атрибутивных) социальных норм .

Что касается общественной опасности личности преступника, то, по мнению Блувштейна и Добрынина, «о личности преступника можно говорить тогда, когда налицо обвинительный приговор»" J. Однако если под опасностью понимать угрозу наступления опасных для общества последствий, то получается, что эта опасность должна существовать еще до совершения преступления, ведь и опасность - это всегда потенциальная возможность, а не воплотившаяся реальность. Отсюда следует, что общественная опасность личности тоже должна существовать до совершения преступления, что, конечно же, абсурдно. Именно поэтому право, исходящее из постулата об «общественной опасности личности преступника», непременно будет попадать в ситуацию абсурда, пытаясь расклассифицировать людей на общественно «опасных» и «неопасных»2"54.

В целом соглашаясь с данными рассуждениями, все же следует отметить, что если обсуждаемый постулат не абсолютизировать, то в нем можно усмотреть и нечто рациональное. Дело в том, что признак общественной опасности личности преступника распространяется далеко не на всех преступников, как утверждают авторы, а лишь на рецидивистов, совершивших ряд однотипных преступлений. Вряд ли приходится сомневаться, что кто-то из здравомыслящих людей не будет опасаться такого человека, даже если он пока не причинил им никакого вреда. Почему же право не может занимать здравомыслящую позицию?! Стало быть, постулат «общественной опасности личности преступника» становится идеологически вредным и логически абсурдным только при его неоправданно расширительной трактовке.

Общественная опасность преступления или, иначе - общественно опасные последствия преступления (если оно связано с нарушением первичных норм), не возникают в момент криминализации деяния, а существуют в реальности. Они лишь отображаются в сознании законодателя, который дает им соответствующую оценку.

Критический анализ причинных концепций преступности и девиантности

В предыдущем параграфе мы выяснили, что при относительном равенстве внешних обстоятельств, чем большее число людей совершает девиантные поступки, тем ниже будет значение внутренней субъективной причины каждого отдельного нормонарушения и выше значение внешней объективной причины4 0. Это значит, что в отличие от форм индивидуальных отклонений в детерминации форм массовых отклонений (каковой и является девиантность) доминирующее значение приобретают внешние причины. Этолегко показать на примере. Скажем, если красивый газон или клумба разбиты в парке так, что не заставляют людей обходить их, значительно удлиняя свой путь, то только редкие люди могут испортить их из хулиганских побуждений или отсутствия эстетического чувства (субъективные причины). Если же газон или клумба разбиты прямо на пути следования людей, то можно заранее ожидать, что они будут уничтожены. И вина за такое массовое нарушение «должного» поведения в общественном месте лежит на внешних обстоятельствах - непродуманной деятельности озеленителей, невольно заставляющих людей нарушать принцип рациональности своего поведения и долго обходить плохо спроектированный газон.

Недостаточная осознанность данного обстоятельства в девиантологии вкупе с представлениями о девиантности как простой сумме отдельных девиантных поступков приводит к тому, что причины отдельных социальных отклонений (как единичных явлений) понимаются как причины социальной отклоняемости вообще (как массового явления). Когда девиантные поступки, например преступления, эпизодически совершаются некоторыми людьми, то здесь еще не может идти речи о преступности как качественно новом сверхсуммативном целом, аналогично тому, как несколько деревьев не образуют леса. Когда же однотипные преступления совершают многие и многие люди, то тогда только и возникает феномен преступности. Конечно, ближайшей субъективной причиной отдельного преступления, нарушающего справедливый закон (т. е. социально-адекватную правовую норму), можно считать волевое решение порочного (т. е. ищущего личной выгоды без соблюдения интересов и прав других) человека. Разумеется, выяснение причин формирования порочной личности представляет определенный научный интерес, особенно для общей и социальной психологии, этики, педагогики и других дисциплин, отталкивающихся в своих исследованиях отклоняющихся проявлений от личности девианта431. Однако для девиантологии важно понять причины возникновения форм массовой нормонарушаемости. К примеру, какие социальные факторы обусловливают ориентации молодежи, когда на вопрос: «кем вы хотите стать?» тысячи девочек отвечают - «валютными проститутками», а тысячи мальчиков - «бандитами». К этому следует добавить, что современное общество - это общество риска, «в котором все больше отпадает нужда в изучении возможностей превенции на уровне индивидов. Уголовное право меняет свою ориентацию с отдельного преступника на общественное проблемное поле (например, организованная преступность, иммиграция, бедствия, связанные с наркотиками, вред для окружающей среды, хозяйственные кризисы и т.д.)»432.

Разумеется, в теории нельзя полностью игнорировать внутренний фактор (как объективный, так и субъективный), однако его учет почти ничего не дает для профилактики девиантности, ибо на ту часть человеческих поступков, которые не обусловлены внешними обстоятельствами, очень сложно повлиять в целесообразном для нас направлении, разве что через перевоспитание и лечение. Но возможность эффективного перевоспитания, как, впрочем, и возможность медицинского диагностирования и принудительного лечения, крайне проблематичны. Итак, доля внутренней детерминации девиантности, во-первых, ничтожна, а во-вторых, она практически не подвержена изменениям под целенаправленным воздействием общественных и государственных институтов. Именно поэтому многие девиантологи считают, что как человеческий поступок, так и девиантность почти полностью обусловлены внешними социальными обстоятельствами жизнедеятельности людей. А суть профилактики девиантности и снижения уровня преступности заключается в посильной ликвидации внешних причин, формирующих «корпус» девиантности и преступности. Существующие девиантологические концепции, правонарушения и делинквентные сообщества сквозь призму американских социологических теорий — рассматривающие эти причины, можно расклассифицировать на пять групп в зависимости от того, как они отвечают на вопрос о главной (коренной, генетической) причине девиантности, в том числе и преступности4 .