Содержание к диссертации
Введение
РАЗДЕЛ I. Общетеоретическая характеристика законодательных исключений российского права
Глава 1. Понятие законодательного исключения 13
Глава 2. Классификация законодательных исключений 67
Глава 3. Функциональная характеристика законодательных исключений
РАЗДЕЛ II. Реализация законодательных исключений и пути повышения их эффективности в правовой системе России
Глава 4. Дефекты реализации законодательных исключений 140
Глава 5. Пути повышения эффективности реализации законодательных исключений
Заключение 192
Список литературы
- Классификация законодательных исключений
- Функциональная характеристика законодательных исключений
- Дефекты реализации законодательных исключений
- Пути повышения эффективности реализации законодательных исключений
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Современная динамика общественного развития ставит перед юридической наукой немало нетрадиционных вопросов, требующих глубокого теоретического обоснования и действенных форм оперативного практического вмешательства.
Одной из сложных и перспективных проблем правовой науки и практики является действие исключительных (особых, специальных) законодательных установлений.
Проблема законодательных исключений относится в отечественной и зарубежной гуманитарной науке к разряду малоисследованных.
В теории государства и права сделаны лишь первые шаги для выявления сущности и функций этого высокоценного, противоречивого и весьма динамичного феномена. Комплексное общетеоретическое исследование законодательных исключений до сих пор отсутствует. При этом существенным пробелом является то, что ученые оставляют в тени технико-юридическую составляющую сформулированных в действующем законодательстве исключений.
По вопросу об оценке роли исключений в праве еще в 1989 году В.М. Баранов отметил, что «к числу очевидных свидетельств ложности конкретной нормы относится наличие у нее многих исключений». Действительно, если норма права содержит многочисленные исключения, то это свидетельствует о недостаточно высокой степени абстрактности выбранного правотворческим органом средства государственной регуляции. Однако наличие определенных изъятий из общего правового установления нельзя однозначно признать ошибкой или неточностью законотворческой деятельности. Наличие исключений есть объективное и необходимое отражение подвижности и многообразия социального бытия, «уложить» которое в строгие рамки законодательной нормы не всегда реально и оправданно.
Как отмечают А.В. Малько и С.Ю. Суменков, «существование исключений объективно обусловлено самим наличием правил и коренится в неотъемлемом качестве природной и социальной жизни – разнообразии. Правовые исключения порождаются необходимостью согласования личных и общественных интересов».
Современное российское законодательство содержит многочисленные примеры использования терминологических словосочетаний с использованием категории «исключение». Многообразные терминологические конструкции законодательных исключений широко применяются в формулировках нормативных актов, активно используются правоприменителями. Однако действующее законодательство и юридическая наука не дают точных юридических характеристик данного явления, критериев обоснованности их использования.
К настоящему времени наибольшее внимание со стороны общественности, в том числе и ее научной части, уделяется таким разновидностям законодательных исключений, как привилегии, иммунитеты, льготы. Названные исключения представляют собой специфические права либо правовые состояния и режимы, предоставляемые определенным категориям субъектов (гражданам, должностным лицам, хозяйствующим субъектам, территориальным образованиям) с целью обеспечения наибольшей эффективности их функционирования. Общей чертой для данных явлений выступает возможность отступления от принципа равенства.
Между тем это лишь один из аспектов бытия законодательных исключений. Достаточно указать на презумпцию непротиворечивости действующих правовых актов Конституции России (ч. 1 ст. 15).
В условиях обновленной государственности требуются инновационная методология и технология законодательной деятельности. Институт законодательных исключений позволяет эффективно сдерживать принятие конъюнктурно-корпоративных, недостаточно проработанных законов, увеличивающих правовую неопределенность в процессе их исполнения.
Отсутствие у законодателя достаточной научно-методологической базы для системной регламентации исключений повышает актуальную потребность в создании целостной научной концепции в этом направлении.
Отмеченные обстоятельства обусловливают необходимость систематизации имеющихся знаний, их развития и адаптации к условиям современной России, что в конечном счете будет способствовать созданию комплексной общетеоретической картины данного правового явления. Проблема, поставленная настоящим диссертационным исследованием, является актуальной как с позиции науки, так и в ракурсе потребностей правореализационной практики, а равно нужд учебного процесса.
Степень научной разработанности проблемы. В российском правоведении имеются отдельные общетеоретические работы, посвященные конкретным разновидностям исключений. Однако в качестве самостоятельного объекта общеправового исследования законодательное исключение до сих пор не выделялось. Основной объем научных изысканий приходится на отраслевые юридические науки.
В общетеоретическом плане аспекты бытия исключений в праве анализировались в трудах известных отечественных правоведов: С.С. Алексеева, В.К. Бабаева, М.И. Байтина, В.М. Баранова, П.П. Баранова, А.М. Васильева, Н.А. Власенко, Л.В. Голоскокова, П.А. Гука, В.Б. Исакова, Т.В. Кашаниной, В.Н. Карташова, В.Я. Кикотя, Д.А. Керимова, В.В. Лазарева, А.В. Малько, Н.И. Матузова, И.С. Морозовой, В.В. Оксамытного, В.Д. Перевалова, А.С. Пиголкина, С.В. Полениной, Т.Н. Радько, Р.А. Ромашова, В.П. Сальникова, И.Н. Сенякина, В.Н. Синюкова, С.Ю. Суменкова, В.М. Сырых, Н.Н. Тарасова, Ю.А. Тихомирова, В.А. Толстика, А.Г. Хабибулина, А.Ф. Черданцева, Б.С. Эбзеева, А.И. Экимова.
Для раскрытия предмета исследования большое значение имели работы специалистов отраслевой юриспруденции: конституционного права – Е.М. Андреевой, В.Н. Иванова, С.В. Корсаковой, О.Е. Кутафина, М.А. Оганесяна, А.К. Соболевой, Т.Я. Хабриевой; уголовного права – В.В. Арестова, Л.В. Арчибасова, Е.В. Благова, И.И. Брыки, Д.В. Веденина, Е.Г. Веселова, В.Н. Винокурова, С.В. Долговой, А.А. Ильюхова, А.Г. Кибальника, И.В. Коробицина, А.П. Кузнецова, А.И. Мацегорина, В.В. Орехова, Т.Ю. Орешкиной, П.Н. Панченко; гражданского права – М.О. Клейменовой, Д.Е. Кобяковой, О.П. Мурзиной; административного права – М.А. Лапиной, А.В. Перфильева, Л.Л. Попова, Ю.Н. Старилова, Г.В. Шилина; международного права – И.П. Блищенко, В.А. Вадапаласа, В.Г. Буткевича, В.С. Верещетина, Г.М. Даниленко, Г.В. Игнатенко, И.И. Лукашука, Ю.М. Колосова, А.П. Мовчана.
Объектом исследования выступают общественные отношения, подвергаемые регулятивному воздействию законодательных исключений.
Предмет исследования – законодательное исключение как структурно-функциональный элемент законотворческой техники Российского государства.
Целью исследования является комплексное общетеоретическое осмысление сущности феномена «законодательное исключение», раскрытие его содержания, анализ ценности и путей повышения эффективности реализации в современной России.
Для достижения поставленной цели определены основные задачи:
– изучить и обобщить имеющиеся научные материалы, определить степень и уровень научной разработанности темы в целом и ее отдельных, наиболее актуальных направлений;
– проанализировать эволюцию теоретических представлений о законодательных исключениях, выделить и обосновать аспекты их анализа в современной правовой науке;
– выявить основные признаки и сформулировать авторское определение понятия «законодательное исключение»;
– выделить основания классификации и на этой основе охарактеризовать виды законодательных исключений;
– раскрыть функциональную характеристику законодательных исключений;
– выявить основные дефекты в содержании и форме, в формулировании и реализации законодательных исключений;
– сформулировать предложения в действующее российское законодательство и практические рекомендации, направленные на повышение эффективности законодательных исключений.
Методологическую основу исследования составляет диалектический метод. В работе используются всеобщие принципы научного познания (объективность, всесторонность, историзм, единство теории и практики). В процессе исследования применялись общенаучные (анализ и синтез, логический, индукция и дедукция, моделирования, системно-структурный, функциональный, сравнительный), специальные (статистический, конкретно-социологический, психологический), частнонаучные (сравнительного правоведения, формально-юридический, толкования норм права) методы.
Теоретическую основу исследования составили опубликованные научные труды отечественных и зарубежных специалистов по теории государства и права, отраслевым юридическим наукам, международному праву, данные, опубликованные в научной литературе и в периодической печати.
Нормативно-правовую базу исследования составили: Конституция РФ, федеральное законодательство, указы Президента России, постановления Правительства и Федерального Собрания РФ, нормативные правовые акты федеральных министерств и ведомств, субъектов РФ. Особое место среди источников исследования занимают международные договоры, соглашения и конвенции, участником которых является Российское государство, а также не вступившие в силу международно-правовые акты, проекты международных актов, рекомендации и резолюции межгосударственных органов и организаций.
В качестве эмпирического материала в работе использовались статистические данные и аналитические документы, показатели социологических опросов, анкетирования разных групп населения, контент-анализ, а также решения органов судебной власти, материалы научно-практических конференций, публикации в периодической печати, экспертные заключения по законодательным и подзаконным нормативным актам, справочная литература.
Научная новизна исследования заключается в том, что диссертация представляет собой первое общетеоретическое монографическое исследование законодательных исключений. Аргументированно доказывается наличие у данного феномена общеправового характера, раскрываются его функциональные составляющие. Новизной отличаются сформулированные диссертантом предложения по совершенствованию и повышению эффективности реализации законодательных исключений, а также по обновлению юридического понятийного аппарата.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. Законодательное исключение – технико-юридический метод фиксации государственно-властного установления, регулирующего варианты ситуативной либо допустимой (безопасной) коррекции участниками правоотношений общенормативного (исходного) баланса прав, свобод и обязанностей для достижения общественно полезных целей и реализации индивидуальных потребностей.
2. Формы законодательных исключений классифицируются в зависимости:
– от законодательного акта (исключения Конституции РФ, конституций и уставов субъектов Федерации, федеральных конституционных законов; федеральных законов; законов субъектов Федерации);
– от способа правового регулирования (исключение запретов, дозволений, обязываний);
– от элемента структуры правоотношения (исключение субъективных прав; юридических обязанностей; объекта правоотношения; условий и факторов);
– от степени определенности технико-юридической конструкции (абсолютно-определенные, неопределенные, относительно-определенные исключения);
– от структурной части правовой нормы (исключение гипотезы, диспозиции, санкции);
– от методу законодательной фиксации (прямые, отсылочные, комбинированные).
3. В механизме правового регулирования законодательные исключения выступают: условием реализации допускаемых государством и социально оправданных вариантов деятельности субъектов; формой недопущения либо активизации действия правила (его части); средством сужения либо расширения прав, обязанностей субъектов либо полномочий должностных лиц, компетенции государственных и муниципальных органов; методом согласования действия различных актов с различной юридической силой.
4. К числу дефектов формирования и реализации законодательных исключений относятся: недоступность смысла и содержания исключений, противоречия между действующими исключениями, произвольное расширение параметров законодательных исключений, конкуренция с неписаными или корпоративными исключениями, отсутствие возможности обжалования исключительных условий, нечеткость законодательных процедур реализации исключительных предписаний.
5. Повышение эффективности законодательных исключений основывается на мерах по информационному обеспечению их реализации, согласованию условий и субъективных возможностей, расширению в правовом пространстве использования альтернативных исключений, устранению конкуренции нормативных правовых актов, систематизации законодательных исключений.
Теоретическая значимость исследования определяется его актуальностью, новизной, научно обоснованными и аргументированными выводами и предложениями. Основные положения работы позволяют по-новому подойти к понятию, признакам, структуре, месту и роли законодательных исключений в механизме правового регулирования и системе юридического воздействия. Материал диссертации дополняет и развивает многие разделы теории права и государства, отраслевых юридических наук и международного права. Работа позволяет привлечь внимание к наиболее важным и перспективным направлениям научных исследований, может быть полезна ученым различных специальностей и направлений при написании диссертаций, монографий и других научных работ.
Практическая значимость работы состоит в том, что выводы и предложения, содержащиеся в ней, могут быть использованы субъектами практики реализации права, а также другими ее участниками для более правильного применения требований законодательных исключений в конкретной социально-правовой ситуации, способствовать предупреждению ошибок при их реализации. Материалы диссертации являются базой и для иных видов юридической деятельности: правотворческой, правосистематизирующей, инетрпертационной и правоприменительной.
Отдельные положения и рекомендации могут послужить средством повышения уровня правосознания и правовой культуры должностных лиц, усилению активности отдельных граждан, их коллективов и организаций в деле защиты и самозащиты своих прав и законных интересов.
Дидактическое значение исследования заключается в том, что его результаты можно использовать при подготовке учебников, учебных и учебно-методических пособий, проведении учебных занятий по теории права и государства, международному праву и отраслевым юридическим дисциплинам, при написании студентами рефератов, докладов, курсовых и дипломных работ.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации нашли отражение:
– в восьми научных публикациях автора общим объемом 3,46 п. л.;
– в докладах на 5 международных и всероссийских научных конференциях;
– в учебном процессе Нижегородской правовой академии (института) и Нижегородской академии МВД России при проведении занятий по дисциплинам «Теория государства и права», «Конституционное право России»;
– при обсуждении на теоретических семинарах преподавателей, аспирантов и адъюнктов Нижегородской правой академии (института) и Нижегородской академии МВД России.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух разделов, включающих пять глав, заключения и списка литературы.
Классификация законодательных исключений
В социальном взаимодействии, наряду со стандартными, многократно повторяемыми, а потому, как правило, оцениваемыми в общественном сознании в качестве повседневных, событиями и явлениями обнаруживается множество специфических и неординарных по своей прогнозируемости ситуаций.
Чаще всего эти ситуации носят локальный характер по кругу охватываемых субъектов. Однако возможность оказаться в таких положениях только на первый взгляд характеризуется избирательностью. Предусмотреть или предупредить наступление исключительных для обычной жизни (необычных, то есть не вошедших в привычную житейскую практику) ситуаций на субъективном уровне практически невозможно. Динамика социальных контактов вызывает не только позитивные следствия в виде информационного обмена, но и влечет разрушение устоявшихся связей и представлений.
В этой связи диалектика общественного развития требует наличия правовых средств как долговременного, так и оперативного реагирования на прогнозируемые либо нестандартные ситуации и процессы. Для правовой науки и практической сферы актуальным становится выработка и эффективная реализация методик, механизмов и средств, предоставляющих субъектам альтернативные либо корректирующие (в том числе жесткие по своей однозначности) варианты поведения. Абсолютная или временная невозможность для одних субъектов решить обычным путем, в общем порядке свои проблемы не должна становится бременем для других субъектов (их объединений), в целом общества, подрывать их стабильность и благосостояние.
На данном пути важно не только своевременно оказывать дифференцированную правовую поддержку, учитывающую динамизм временных трудностей в социальной инфраструктуре, но и определять те ситуации, когда начало и(или) продолжение определенных правоотношений не только не целесообразно, но и вредно и небезопасно. Необходимо своевременно, а порой оперативно, удалять неконтролируемость последствий, вызванных как сознательными действиями, так и явлениями, исключающими участие «человеческого фактора».
Право как главный социальный регулятор должно не только определять рамки дозволенного поведения для всех без исключения, но и предоставлять каждому индивидууму возможность самоидентификации, более полного в зависимости о сложившейся ситуации преломления своих возможностей. Но при этом в общих интересах правовыми средствами должна проводиться объективная, легальная идентификация реальных возможностей субъектов в целях предотвращения наступления и развитие негативных процессов либо явлений в результате их функционирования. Такая оценка позволит исключить неоправданный риск и ничем не ограниченный простор для действий.
Таким образом, становится понятным, что механизм правового регулирования оказывается эффективным только в том случае, если оказывается способным максимально полно учитывать как общесоциальные интересы, так и индивидуальные потребности и потенциальные способности отдельных субъектов социума. В этой связи повышаются требования и непосредственно к инструментарию юридической техники с тем, чтобы право было способно учитывать многообразие экономических, социальных, культурных и иные интересов различных классов, слоев и групп населения1.
Одним из средств, позволяющих согласовывать жесткость и императивность общих предписаний с ситуационно-событийной реальностью и выступают законодательные исключения.
Понятие «законодательное исключение» в юридической литературе пока не разработано. Нет его развернутых определений в теоретическом правоведении, не очерчены его контуры и в отраслевой юриспруденции. При этом следует заметить, что в отечественном правоведении уделяется значительное внимание к общим проблемам юридической техники. Однако это внимание по-прежнему распределяется далеко неравномерно применительно к ее отдельным элементам. Некоторые приемы юридической техники на различных этапах своего развития детально исследовались и исследуются правоведами2.
Но есть и такие приемы юридической техники, которые фактически выпали из орбиты научного внимания. К их числу относится и законодательное исключение, многообразные виды которого выпукло «напоминают» о своем бытии в действующем российском законодательстве, во многих актах международного публичного, частного и гуманитарного права.
При этом сам термин «исключение» и производные от него конструкции весьма распространены в правовом пространстве. Во многих областях научного знания термин «исключение» не только широко употребляется, но и имеет определенное понятийное содержание. Терминологическая расшифровка понятия «исключение» весьма разнообразна.
Функциональная характеристика законодательных исключений
Классификация законодательных исключений, равно как и непосредственно самих законов, иных нормативных правовых актов, представляет собой явление весьма сложное, нередко довольно противоречивое и всегда — многоаспектное и многогранное1.
И это не случайно, имея в виду трудно переоцениваемую не только академическую, фундаментальную в плане развития национальных правовых систем, права и законодательства как таковых в целом, но и сугубо при-кладную, практическую значимость классификации . Как один из главных инструментов социальной регуляции, юридическая классификация сопровождает и всеобъемлюще пронизывает российское право на всем протяжении его развития3.
Классификация позволяет обеспечить логичность и последовательность научного поиска. Как отмечет М.В. Карасева, «в практической плоскости классификация обеспечивает научный подход в выборе форм и методов правового регулирования, в построении научного материала и т.д.»4. Более того, «правильно составленная классификация, отобразив закономерности развития классифицируемых объектов, глубоко вскрывает связи между изучаемыми объектами и помогает исследователю ориентироваться в самых сложных ситуациях, служит основой для обобщающих выводов и прогнозов»
Формы закрепления законодательных исключений чрезвычайно разнообразны. Среди них есть устоявшиеся, на которые обращается первоочередное внимание. Но есть и те, которые не имеют явного очевидного очертания. Такие исключения остаются вне должного внимания исследователей. В этой связи важно не только показать всю гамму исключений в законодательстве в онтологическом, генезисном, формально-юридическом преломлениях. Широта использования исключений в законодательстве обязывает сделать акцент на их наиболее эффективных видах. В таком ракурсе становится доступным познание тех исключений, которые используются крайне редко, порой просто бесполезны, а возможно и вредны в использовании.
В зависимости от способа правового регулирования различается исключение запретов, дозволений, обязываний.
Специфика подобного рода исключений заключается в том, что в ходе исключения одного метода одновременно «включается» механизм другого метода. Так, исключение запрета активизирует дозволение. Статья 11 Федерального конституционного закона от 17 декабря 1997 года «О Правительстве Российской Федерации»1 закрепила ограничения, связанные с пребыванием в составе Правительства Российской Федерации: «Члены Правительства Российской Федерации не вправе: ...
выезжать в служебные командировки за пределы Российской Федерации за счет физических и юридических лиц, за исключением служебных командировок, осуществляемых в соответствии с законодательством Российской Федерации, международными договорами Российской Федерации или на взаимной основе по договоренности федеральных органов государственной власти с государственными органами иностранных государств, международными и иностранными организациями». Напротив, исключение дозволения влечет реализацию запрета. Статья 12 вышеназванного Федерального конституционного закона от 17 декабря 1997 года «О Правительстве Российской Федерации» указывает: «Правительство Российской Федерации в случае изменения в установленном порядке системы и структуры федеральных органов исполнительной власти до принятия федеральных законов о внесении соответствующих изменений в федеральные законы может перераспределять установленные федеральными законами функции федеральных органов исполнительной власти, за исключением функций федеральных органов исполнительной власти, деятельностью которых в соответствии с частью первой статьи 32 настоящего Федерального конституционного закона руководит Президент Российской Федерации».
Исключение обязываний вполне может сопровождаться реализаций дозволений.
Вновь обратимся к Федеральном конституционному закону от 17 де-кабря 1997 года «О Правительстве Российской Федерации» , где содержится подобного рода пример. Статья 23 «Акты Правительства Российской Федерации» определяет: «Постановления Правительства Российской Федерации, за исключением постановлений, содержащих сведения, составляющие государственную тайну, или сведения конфиденциального характера, подлежат официальному опубликованию не позднее пятнадцати дней со дня их принятия, а при необходимости немедленного широкого их обнародования доводятся до всеобщего сведения через средства массовой информации безотлагательно».
Дефекты реализации законодательных исключений
В зависимости от структурной части правовой нормы, подвергаемой исключению различается исключение гипотезы, диспозиции, санкции.
Исключение гипотезы подразумевает изъятие определенного условия. В данном случае логическая структура нормы имеет вид «если (за исключением) — то».
Статья 795 Гражданского кодекса Российской Федерации от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ1 предусматривает ответственность перевозчика за задержку отправления пассажира: «1. За задержку отправления транспортного средства, перевозящего пассажира, или опоздание прибытия такого транспортного средства в пункт назначения (за исключением перевозок в городском и пригородном сообщениях) перевозчик уплачивает пассажиру штраф в размере, установленном соответствующим транспортным уставом или кодексом, если не докажет, что задержка или опоздание имели место вследствие непреодолимой силы, устранения неисправности транспортных средств, угрожающей жизни и здоровью пассажиров, или иных обстоятельств, не зависящих от перевозчика».
Исключение диспозиции осуществляется путем удаления из предусмотренного действия либо отдельного алгоритмического звена, либо предмета действия. Статья 191 Уголовного кодекса Российской Федерации уста Собраиие законодательства Российской Федерации. - 1996. - № 5. — Ст. 410. новила ответственность за незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга: «1. Совершение сделки, связанной с драгоценными металлами, природными драгоценными камнями либо с жемчугом, в нарушение правил, установленных законодательством Российской Федерации, а равно незаконные хранение, перевозка или пересылка драгоценных металлов, природных драгоценных камней либо жемчуга в любом виде, состоянии, за исключением ювелирных и бытовых изделий и лома таких изделий, наказываются штрафом в размере от ста тысяч до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до трех лет, либо исправительными работами на срок до двух лет, либо ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок до шести месяцев».
Аналогичный вид исключения содержит и статья 222 УК РФ: «1. Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение огнестрельного оружия, его основных частей, боеприпасов (за исключением гражданского гладкоствольного, его основных частей и боеприпасов к нему), взрывчатых веществ или взрывных устройств».
Действие общих санкций может быть исключено, например, путем увеличения объема применяемых мер. Так, часть 1 статьи 99 Уголовного кодекса Российской Федерации1 установила: «1. Суд может назначить следующие виды принудительных мер медицинского характера: а) амбулаторное принудительное наблюдение и лечение у психиатра; б) принудительное лечение в психиатрическом стационаре общего ти па; в) принудительное лечение в психиатрическом стационаре специали зированного типа; г) принудительное лечение в психиатрическом стационаре специализированного типа с интенсивным наблюдением».
Однако часть 2 статьи 99 делает исключение из данного перечня, расширяя возможности применения принудительных мер медицинского характера: «Лицам, осужденным за преступления, совершенные в состоянии вменяемости, но нуждающимся в лечении психических расстройств, не исключающих вменяемости, суд наряду с наказанием может назначить принудительную меру медицинского характера в виде амбулаторного принудительного наблюдения и лечения у психиатра» .
Следует отметить, что исключение возможно не только к отдельным структурным частям правовых норм, но и к неделимым правовым установлениям, таким как принципы, презумпции.
В Постановлении Конституционного Суда РФ от 13.06.1996 № 14-П «По делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелу-хина» указывается, что пунктом 2 раздела второго Конституции Российской Федерации предусмотрен общий запрет, исключающий применение законов и других правовых актов, принятых до вступления в силу ныне действующей Конституции Российской Федерации, в части, противоречащей ей, что устанавливается правоприменителем. Предписание абзаца второго пункта 6 раздела второго Конституции Российской Федерации - частное исключение из этого запрета. Оно не является по отношению к нему конкурирующей специальной нормой, не может толковаться расширительно и распространяться на те элементы процедуры ареста, которые не оговорены в статье 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации, т.е. не связаны с судебным санкционированием ареста».
Таким образом, Конституционный суд РФ обратил внимание на то, что имеет как общее и частное конституционное исключение. Раздел второй «Заключительные и переходные положения» Конституции России в пункте временно исключает действие принципа конституционной законности: «6. Впредь до введения в действие федерального закона, устанавливающего порядок рассмотрения дел судом с участием присяжных заседателей, сохраняется прежний порядок судебного рассмотрения соответствующих дел.
До приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления».
По виду законодательного акта вполне очевидна дифференциация исключений: Конституции РФ, конституций и уставов субъектов Федерации; федеральных конституционных законов; федеральных законов; законов субъектов Федерации.
В данном случае речь идет не об исключениях, содержащихся в тех или иных видах правовых актов (вполне очевидна их однотипность), а об исключении действия тех или иных положений соответствующих правовых актов.
Применительно к Конституции России вопрос об исключении действия ее правоположений решается в самом тексте Основного закона.
Следует указать, что внутренне структура Конституции России неоднородна в силу наличия практически незыблемых (абсолютных) установлений и тех положений, которые могут быть подвергнуты коррекции.
Пути повышения эффективности реализации законодательных исключений
Между тем отсутствие последовательности и преемственности политики законодательных исключений проявляется на самом высоком государственном уровне. Юридическая «память» подходов к исключениям в законодательстве, порой, отсутствует.
Так, в Послании Президента РФ от 30 марта 1999 года «Россия на рубеже эпох» (О положении в стране и основных направлениях политики Российской Федерации)2 подчеркивалось: «недопустимо подменять проблему укрепления единства исполнительной вертикали и повышения ответственности региональных властей ностальгическими воспоминаниями о тех временах, когда федеральный центр мог в одностороннем порядке снимать и назначать руководителей субъектов Российской Федерации. Тем более опасно рассуждать о целесообразности отказа от существующего принципа избрания губернаторов населением региона или - переходе к выборам региональных руководителей местными законодательными органами. От таких «непрямых» выборов - прямой путь к воссозданию старой «исполкомовской» вертикали, а значит — к слому всего ныне существующего конституционного порядка, к фактической ликвидации федеративных основ государства».
Аналогичная мысль и более конкретно и жестко была высказана в Послании Президента РФ Федеральному Собранию от 6 марта 1997 года «Порядок во власти - порядок в стране» (О положении в стране и основных направлениях политики Российской Федерации)1: «На главах субъектов Федерации лежит политическая ответственность перед избравшим их населением за качество управления, за выполнение своих предвыборных обещаний. А перед страной они несут государственно-правовую ответственность за вы Послание Федеральному Собранию Российской Федерации // Российская газета. - 2008. — 6 ноября. 2 Российская газета. - 1999. — 31 марта. полнение федеральных законов, указов Президента, актов Правительства, судебных решений. Это вытекает из Конституции России.
Выборный статус руководителей субъектов Федерации не может и не будет означать ослабления единой системы государственной власти».
Однако принцип выборности не остался незыблемым и был изъят. Федеральный закон от 11 декабря 2004 года № 159-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и в Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации»1 закрепил в части 1 статьи следующее: «1. Гражданин Российской Федерации наделяется полномочиями высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) по представлению Президента Российской Федерации законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта Российской Федерации в порядке, предусмотренном настоящим Федеральным законом и конституцией (уставом) субъекта Российской Федерации».
В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации В.Ф. Гришкевич оспорил конституционность статьи 18 Федерального закона «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» (в редакции Федерального закона от 11 декабря 2004 года) в части, закрепляющей, что гражданин Российской Федерации наделяется полномочиями высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) по представлению Президента Российской Феде Российская газета. - 1997. - 7 марта. рации законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта Российской Федерации в порядке, предусмотренном данным Федеральным законом и конституцией (уставом) субъекта Российской Федерации, а также конституционность соответствующих положений Федерального закона от 11 декабря 2004 года «О внесении изменений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» и в Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации».
По мнению заявителя, оспариваемые законоположения, как предусматривающие наделение гражданина Российской Федерации полномочиями высшего должностного лица субъекта Российской Федерации (руководителя высшего исполнительного органа государственной власти субъекта Российской Федерации) по представлению Президента Российской Федерации законодательным (представительным) органом государственной власти субъекта Российской Федерации, а не в результате прямых выборов населением соответствующего субъекта Российской Федерации, как это было установлено Федеральным законом «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» в первоначальной редакции, неправомерно ограничивают конституционное право граждан избирать и быть избранными в органы государственной власти и тем самым противоречат статьям 17, 18, 32 и 55 (часть 2)
