Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Нормативно-правовой статус калмыков до официального вхождения в состав России . 18
1.1. Договорные отношения пребывания калмыков на российской территории до откочевки 1771 г . 18
1.2. Социальная структура калмыцкого народа. 46
Глава П. Правовое регулирование вводимых форм управления калмыцких кочевий в России в 1771 -18 01 гг . 64
2.1. Введение губернского управления . 64
2.2. Правовые основы деятельности Экспедиции калмыцких дел (1771-1786 гг.), калмыцкой канцелярии и калмыцкого правления (1788-1801 гг.) 77
Глава III. Наместничество и установление попечительской системы управления Калмыкией (1801-1847 гг.). 94
3.1. Положение о наместничестве и правовое оформление приставства. 94
3.2. Попечительская система управления Калмыкии в середине XIX в. 115
Заключение 157
Список использованной литературы 168
- Договорные отношения пребывания калмыков на российской территории до откочевки 1771 г
- Введение губернского управления
- Правовые основы деятельности Экспедиции калмыцких дел (1771-1786 гг.), калмыцкой канцелярии и калмыцкого правления (1788-1801 гг.)
- Попечительская система управления Калмыкии в середине XIX в.
Введение к работе
Актуальность исследования
В связи с исполняющимся в 2009 году 400-летием добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства, а также в целях укрепления межнациональных отношений был издан Указ Президента РФ В.В. Путина «О праздновании 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав Российского государства». В соответствии с Указом были утверждены план основных мероприятий, связанных с подготовкой и проведением празднования 400-летия добровольного вхождения калмыцкого народа в состав России и состав организационного комитета по представлению органов государственной власти Республики Калмыкия.
На современном этапе одной из центральных задач государственного управления в Российской Федерации является оптимизация федерации. Принципиальное значение имеют устойчивые выверенные отношения центра и субъектов РФ. Государственное строительство имеет генетические корни времен и бывшей Российской империи. В практике современного государствоведения важное значение имеет и использование опыта управления регионами дореволюционной России.
Россия - страна многонациональная и многоконфессиональная, объединяющая народы, стоявшие в свое время на разных уровнях культурного развития. Со многими из них отношения складывались сложно, а нередко и драматично. Калмыки - один из таких «трудных» народов. Осмыслить, на каких государственно-правовых основаниях внедрялась российская система государственного управления в регионе, населенном калмыками, представляет не только исторический, но и современный практический интерес.
Предки калмыков - западные монголы-ойраты, история которых берет начало в первых столетиях нашей эры, играли заметную роль в средневековой истории центральной Азии. На рубеже XVI-XVII веков основная их часть, обитавшая в степях Монголии и Китая (Джунгарии - между горами Алтая и Восточного Тянь-Шаня), откочевала на юго-запад в степную часть низовьев Волги, где они и осели, где стала зарождаться особая монголо-язычная народность калмыцких племен (торгоуты и дербеты), получившая у соседних народов этническое название - калмыки.
Степи Нижнего Поволжья стали ареной соприкосновения двух культур: кочевой и оседлой. Два мира взаимообогащались и дополняли друг друга не только в формах хозяйствования, общественной жизни, но и управления. Вхождение калмыцкого народа в состав России - результат взаимной заинтересованности. В то же время появление на этой территории России калмыков, уже имевших элементы некоторой государственности, создало определенные трудности в их политической адаптации в рамках Российской империи. Эти факторы определили в течение практически двух столетий особенности содержания русско-калмыцких отношений.
История этих отношений дала, на наш взгляд, наиболее приемлемую форму политической интеграции: в середине XVII века образовалась вассальная калмыцкая государственность в составе России. Институты общественной организации калмыков в условиях политической зависимости от российского государства постепенно видоизменялись. Российское правительство постоянно пыталось ограничить полномочия и самостоятельность хана. С этой целью вводится институт наместничества. Исследуемый период внутриполитической деятельности России и его политико-правовые явления не могут не иметь уроков для государственного
5 строительства России и следовательно требуют специального исследования.
Состояние научной разработанности темы.
Учеными проделана большая работа по изучению различных политико-правовых проблем развития Калмыкии. Эти исследования не равноценны как по содержанию рассматриваемых вопросов, так и по своей значимости.1
Исследование истории введения калмыков в систему государственного управления России началось одновременно с решением проблемы национально-государственного устройства влившегося в состав государства нового народа. Обращение к истории калмыцкого народа, изучение его социально-политического устройства способствует развитию такой области ориенталистики, как исторического монголоведения. Именно теоретическое и практическое взаимодействие на стыке монголоведения и отечественной истории обусловливает заметные успехи в изучении государственности и права Калмыкии.
Исследователи пытались решить вопрос о том, какими целями руководствовалось царское правительство, принимая калмыков в подданство России, и почему оно на первом этапе допускало известную политическую, правовую и экономическую независимость Калмыцкого ханства в составе России.
Более 160 лет назад И.Я.Бичурин (Иакинф) писал: «Российский двор, приняв в подданство калмыков, имел в виду найти в них сильную помощь против врагов своих на юго-востоке...».2 Его мнение разделяли последующие исследователи.3 Но была и другая причина - царское правительство, не имея возможности «силою
1 См.: Кичиков М.Л. Исторические корни дружбы русского и калмыцкого народов. Образование Калмыцкого
государства в составе России. - Элиста, 1966.
2 Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV века до настоящего времени // Журнал Министерства
внутренних дел. СПб. - 1833. - июль, С. 299.
3 Броневский В. Описание Донской земли, нравов и обычаев ее жителей. Ч. III., СПб., 1834, С. 57; Бюллер Ф.А.
Инородцы в Астраханской губернии. - Отечественные записки: СПб., 1846, июль, статья 1, С. 176.
оружия усмирить и держать в покорности» калмыков, вынуждено было лавировать и одновременно с этим оно1 «весьма искусно», «пользовалось их военными услугами», «прощая их мелкие провинности, грабежи и разорения».2
И, наконец, ряд исследователей обращает внимание и на экономическую заинтересованность правительства в калмыках. В частности, Н.И.Страхов с полным основанием писал о миллионах десятин «бесплодной и иссушенной солнечным зноем земли», превращенных калмыками в «миллионные табуны и стада, ... в надежный и богатый конный и скотный двор для целой России».3 Таковы цели.
В то же время имела место и политика правового ограничения подданных калмыков. Н.А. Нефедьев и М.Г. Новолетов истоки правительственного надзора в Калмыцкой степи относили к началу XVIII века.4 В исследованиях дореволюционных ученых этот вопрос решен не был.
В 1771 г. значительная часть калмыков ушла из России. В чем причина этого явления? Большая часть исследователей видит субъективные причины, утверждая, что причина ухода связана с ограничением прав назначенного наместника Убаши, слухах о намерении правительства принудить калмыков к оседлой жизни и о превращении их в военное сословие и т.п. Несомненно, все эти факты имели место, но как нам представляется, главное здесь -попытки ограничить правовую самостоятельность калмыков. Хотя добровольность вхождения в состав России, потребность в политической поддержке, военных и экономических ресурсах
1 Костенков К.И. Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской степи. СПб.,
1870, С. 13; Его же. Положение хозяйства и промышленности в калмыцком народе. - Калмыцкая степь по
исследованиям Кумо-Маныческой экспедиции. Ч.Ш, Гл. 4. СПб., 1868, СП.
2 Прозрителев Н.Г. Военное прошлое наших калмыков. Ставрополь. 1912, С.35,46.
3 Страхов Н.И. Нынешнее состояние калмыцкого народа. СПб., 1810, С. 97.
Нефедьев Н.А. Подробные сведения о волжских калмыках, собранные на месте. СПб., 1834, С. 286; Новолетов М.Г. Калмыки. Исторический очерк. СПб., 1884, С. 77.
7 Калмыкии, наличие относительно сильной государственной организации у калмыков - все это обуславливало известную осторожность царского правительства в проведении политики ограничения калмыков (по крайней мере, на первом этапе вхождения калмыков в состав России).
Но по мере укрепления государственности в России на протяжении восемнадцатого века (годы царствования Елизаветы и Екатерины II) правительство шаг за шагом усиливало наступление на политические права калмыцких владельцев и в конце концов эта великодержавная политика закономерно привела к негативным последствиям, выразившимся в откочевке (уходе) большинства калмыцких племен.
Ряд дореволюционных исследователей пытались доказать
филантропический характер намерений правительства в отношении
калмыцкого народа. Так, Н.А.Нефедьев утверждал, что
правительство всегда занималось усовершенствованием
постановлений для калмыков, заинтересованное в благоденствии их.1
Изменение политического курса России в конце XVIII - начале XIX века по отношению к Калмыкии не получило достаточно полной и объективной оценки в дореволюционной историографии. Ф.А.Бюллер, К.И.Костенков, Н.А.Нефедьев и др. считали реформы царского правительства «благодетельными», предпринятыми ради совершенствования системы управления и улучшения благосостояния калмыцкого народа.
Вопросы правового регулирования общественных отношений калмыков, установление общегосударственного порядка управления нашли свое отражение, как в дореволюционной, так и в современной литературе. Однако следует отметить, что большинство работ рассматривает преимущественно этнографические и исторические
1 Нефедьев Н.А. Указ. соч. - С. 280.
8 аспекты этих явлений. Более глубокое и полное изучение правового статуса присоединенных народов является одной из задач современной историко-правовой науки.
Калмыки, войдя в состав России, сохранили свод законов, принятый в 1640 году на съезде монгольских, ойратских и калмыцких ханов. Этот свод в литературе получил название: «Монголо-ойратские законы», «Степное Уложение», «Великое Уложение» и стал предметом пристального изучения со стороны русских правоведов и востоковедов: К.Ф. Голстунского, Ф.И. Леонтовича, И.Я. Гурлянда, М.Г. Новолетова, Ю.И. Лыткина, A.M. Позднеева, Н.Я. Бичурина.1
Однако следует иметь в виду, что исследования этих документов, а так же обычного и писаного права калмыков в дореволюционный период в основном преследовало цель использовать их как источник для изучения социально-экономического строя.
Что касается исследований советского времени, то их немного и большинство из них также посвящены экономическому и социальному положению калмыцкого общества более позднего периода (второй половины XIX и началу XX вв.). И лишь с 30-х гг. XX века начались первые исследования советских ученых по истории калмыков. К ним следует отнести труды Н.Н. Пальмова, Г.З. Минкина и других.2 В частности, последний, характеризуя Калмыкию как колониальную окраину России, правовых аспектов практически не затрагивал.
После репрессий против калмыцкого народа, имевших место в годы Великой Отечественной войны (в 1943-1944) исследования по
1 Голстунский К. Ф. Монголо-ойратские законы 1640года. СПб. 1880; Леонтович Ф. И. К истории права русских
инородцев. Древний монголо-калмыцкий или ойратский устав взысканий. Одесса. 1879. и др.
2 Минкин Г.З. Об общественном строе Калмыкии и колониальной политике царизма. Элиста. 1968; Пальмов
Н.Н. Указ. соч. Ч. 5. Астрахань, 1932
9
социальной, политической и правовой истории Калмыкии были
прерваны. Возобновлены они были только в 60-ых годах после
восстановления государственно-национальной единицы
калмыцкого народа в начале в качестве автономной области в составе Ставропольского края (1957), а потом в виде АССР (июль 1958). Среди авторов, активно разрабатывающих эти вопросы, следует отметить П.С. Преображенскую, М.Л. Кичикова, Т.И. Беликова и других. К сожалению, в настоящее время исследования, посвященные истории управления Калмыкией в составе России, практически не выходят за рамки чисто исторических. К таким работам можно отнести исследования А.Г. Метирова, И.В. Нахаевой, К.Н. Максимова и некоторые другие.
Анализ причин колонизации Калмыцкой степи интересно представлен в работе Н.Н. Пальмова.1 Однако вопросы управления калмыцким народом им практически не рассматриваются.
В 1967 году выходит в свет первый обобщающий труд по истории калмыцкого народа - «Очерки истории Калмыцкой АССР. Дооктябрьский период». Одним из авторов «Очерков» Н.В. Устюговым была предпринята попытка раскрыть суть попечительской системы управления калмыцким народом. Им были проанализированы законодательные акты 1825, 1834 и 1847 годов. По мнению автора, «Положения» 1834 и 1847 годов подчинили все управление калмыками последовательно проводимой системе административной опеки. И, таким образом, оправдывая свои действия заботой о благосостоянии калмыцкого народа, царское правительство все более подчиняло себе этот кочевой народ.
Много внимания уделила исследованию Калмыкии Л.С. Бурчинова.2 В 1967 году выходит ее статья «Колониальная политика
1 Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков. 4.5. Астрахань, 1932.
2 Бурчинова Л.С. Колониальная политика царизма в Калмыкии в русской историографии. // Вестник института.
Элиста, 1968; Из истории управления калмыцким народом (XIX век). // Труды молодых ученых Калмыкии.
10 царизма в Калмыкии в русской историографии». Эта статья являлась первым опытом изучения русской историографии по указанной проблеме.
Определенный интерес представляют также работы А.А. Чужгинова. В своих анализах1 автор обращал внимание на вопросы эволюции социально-экономического строя, административного устройства и системы управления калмыцким народом во второй половине XVIII века и первой половине XIX века, данных в работах дореволюционных и советских авторов.
К одной из последних работ, затрагивающих данную проблему, относится книга К.Н. Илюмжинова и К.Н. Максимова «Калмыкия на рубеже веков». В первой главе книги авторы прослеживают историю калмыцкого народа с момента принятия им российского подданства до начала XX века. Причины проведения административных реформ в Калмыкии во второй четверти XIX века исследователи находят еще в период приставства, т.е. в начале века. По их мнению, постоянный контроль и надзор со стороны Главного пристава Н.И. Страхова за деятельностью наместника, Зарго вызывали у последних недовольство и раздражение. Все эти факторы, включая подчинение согласно именному Указу от 26 октября 1863 года Главного пристава и суда Зарго Астраханскому военному губернатору, стремление царских властей определить правовой статус Калмыцкой степи в Российском государстве привели к кризису в управлении калмыцким обществом. Эти кризисные явления были, по мнению авторов, «не случайными, они явились продолжением кризиса национальной государственности,
Вып. 3, 1973; Определение правового статуса калмыцкого крестьянства в системе российской государственности. // Общественный строй и социально-политическое развитие дореволюционной Калмыкии. Элиста, 1983 и др.
1 Чужгинов А.А. О некоторых историографических проблемах истории Калмыкии, (конец 18- первая половина
19 вв.) // Вестник института. Серия 15. Элиста, 1976 и др.
2 Илюмжинов К.Н., Максимов К.Н. Калмыкия на рубеже веков. - М.; 1997.
возникшего с уходом значительной части калмыков из России».1 Авторы справедливо отмечают, что одной из причин проявления подобного кризиса явилась и реформа управления инородцами, завершенная в 1822 году.
Из представителей современной юридической науки представляет интерес диссертационная работа И.Ч.Аксенова, в которой проанализированы процессы становления и развития калмыцкой государственности и права в XVII - XIX веках.2
Таким образом, проведенный экскурс к трудам ряда авторов свидетельствует о том, что проблема введения Калмыкии в общегосударственную систему управления России исследована пока явно недостаточно. Комплексного монографического исследования, посвященного данной проблеме, до настоящего времени предпринято не было. Представленная работа - попытка в некоторой степени устранить этот пробел. Ее актуальность определила тему диссертации.
Объектом исследования являются государственно-правовые институты и правовые акты, в том числе материалы Архива внешней политики Российской империи историко-дипломатического управления Министерства иностранных дел РФ (АВПРИ), Национального архива Республики Калмыкия (НАРК), регулирующие деятельность и взаимоотношения государственных органов власти и управления, политико-правовые идеи и взгляды государственных деятелей, ученых, повлиявшие на характер организации государственного управления в Калмыкии и оценивающие ее состояние в позитивном и критическом планах.
Предметом исследования выступают историко-правовые аспекты генезиса государственного управления Калмыкии в период
1 Там же.-С.31.
2 Аксенов И.Ч. Становление и развитие калмыцкой государственности и права в XVII-XIX вв.: Автореф. дис.
канд. юрид. наук. Ставрополь, 2004. - С. 23 .
12 становления общеимперского управления данным регионом, отношений центральных и местных органов государства, структура, компетенция и деятельность национального аппарата управления.
Цели и задачи исследования.
Целью работы является изучение политико-правовых процессов в Калмыкии в указанный период и связанного с ними политического курса России.
Для достижения поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
- раскрыть содержание и направленность правовой политики российского правительства в национальных окраинах на примере Калмыцкой степи;
рассмотреть структуру государственных учреждений, как центральных, так и местных органов управления калмыцким народом и правовое обеспечение их деятельности;
изучить расстановку политических сил в калмыцком обществе в указанный период.
Теоретическая и источниковедческая база.
Источниковую основу диссертации составляют как опубликованные, так и неопубликованные архивные документальные материалы.
Значительную по объему группу опубликованных источников представляют собой законодательные акты Российской империи в «Полном собрании законов Российской империи».
Ценным источником для изучения общественного и административного устройства Калмыцкой степи являются Монголо-ойратские законы «Их цааз» (Великое уложение).1 Принятые в 1640 году на съезде монгольских, оиратских и калмыцких правителей
См.: Их Цааз (Великое уложение). Памятник монгольского феодального права 17 в. - М.. « Наука».-1981.
13 законы дают картину сложных взаимоотношений в кочевом обществе.
Богатый и фактически не введенный в науку материал хранится в архивах. Самыми крупными хранилищами остаются Национальный архив Республики Калмыкия (НАРК) и Архив внешней политики российской империи министерства иностранных дел Российской Федерации (АВПРИ).
Фонды НАРК образовались после выделения калмыковедных материалов из Астраханского областного архива, где они хранились в Фондах астраханского губернатора. По своему содержанию все эти документы можно условно разделить на следующие группы:
документы судов, тяжебные дела, характеризующие взаимоотношения калмыцкого населения с представителями других национальностей, с русской администрацией и со своими владельцами;
материалы заседаний калмыцкого управления, определяющие контроль за представителями русской администрации в калмыцких улусах - приставами, взаимоотношения калмыцкой знати с губернскими органами управления;
отчеты астраханских административных органов, в которых сосредоточены наиболее обстоятельные сведения о составе калмыцкого управления, состоянии экономики в Калмыцкой степи, народонаселении и т.д.
Проблему неполной сохранности национального архива прикрывают фонды АВПРИ, где более высокий уровень сохранности документов позволяет значительно восполнить пробелы при анализе материалов НАРК. Фонд 119 «Калмыцкие дела» в АВПРИ образовался по линии деятельности Коллегии иностранных дел. По интересующему периоду нами выявлены и изучены более 300 дел.
14 Анализ фондов НАРК, АВПРИ МИД РФ позволяет выделить наиболее значимые группы документов и материалов. Большой пласт информации содержат написанные на Зая-пандитской письменности письма калмыцких ханов, нойонов и простых людей. В них мы находим объяснения тех событий, которыми была богата политико-правовая история Калмыкии конца XVIII века. Наиболее значительные послания адресовались ко двору и зачастую дублировались письмами в Астрахань. Недостатком этих документов была определенная предвзятость авторов, относившихся порой к противоборствующим политическим лагерям и выражавших противоположные сведения. В этом случае большое значение приобретает группа русскоязычных документов, носивших отчетный характер.
Хронологические рамки исследования охватывают период в истории калмыцкого народа с 1771 года до середины XIX века. Период начинается откочевкой большей части калмыков из пределов России. После чего, рескриптом Екатерины II Калмыцкое ханство было ликвидировано. Начался новый этап в истории калмыцкого народа. На протяжении последней трети XVIII - первой половины XIX вв. происходил интенсивный процесс реорганизации системы управления калмыцкими кочевьями. В работе имеются и некоторые хронологические отступления, охватывающие более ранний период, что объясняется необходимостью анализа основных предпосылок ухода калмыцкого народа из России.
Территориальные рамки исследования
Войдя добровольно в состав России в начале XVII века, калмыки заняли территорию в пределах Астраханской и частично Ставропольской губерний. Эта территория стала именоваться «Калмыцкая степь», «Калмыкия». История управления приволжскими калмыками в рассматриваемый период - это история
15 управления той их части, которая осталась в России после 1771 года и в дальнейшем явилась основой калмыцкой нации.
Таким образом, территориальные рамки охватывают бывшее Калмыцкое ханство, в нынешних границах Республики Калмыкия и некоторых частей Ставропольского края и Астраханской области.
Методологическая база исследования. В процессе исследования автор руководствовался диалектическим методом научного познания, предполагающим исследование всех процессов и явлений в их развитии, взаимосвязи и взаимообусловленности. Использовались также системный, сравнительно-правовой, исторический, структурно-функциональный и другие методы познания, а также принципы единства исторического и логического, абстрактного и конкретного. Это дало возможность рассматривать проблему включения калмыцких кочевий в состав империи в связи с особенностями социальной организации калмыцкого народа, а также с развитием российской государственности и права.
Научная новизна диссертации определяется:
Во-первых, тем, что при рассмотрении вопроса управления
калмыками, как составной части российских инородцев, сделан
акцент на политико-правовые аспекты и предпринята попытка
проанализировать правовые процессы формирования
правительственной политики по отношению к калмыцкому народу;
Во-вторых, тем, что впервые вопросы о характере социальной организации, становления государственности и права калмыков рассматриваются через их отражение в древних законодательных памятниках - кодексе «Цааджи-Бичик», законах Дондук-Даши;
В-третьих, работа в значительной части построена на основе архивных источников, впервые вводимых в научный оборот.
Научно-практическая значимость работы. Выводы,
представленные автором, могут быть использованы в дальнейших
научных исследованиях истории государства и права России, в учебном процессе, а также в решении практических задач, касающихся калмыцкого общества, связанного своими традициями и обычаями в условиях современного государственно-правового устройства Республики Калмыкия.
Положения, выносимые на защиту.
1. Становление системы государственного управления в
Калмыкии проходило в условиях использования общеимперских
принципов на основе гибкого применения общегосударственных
подходов и политико-правовых институтов, в сочетании их с
национальными особенностями калмыков, с учетом сложившихся
систем традиционного управления и обычного права калмыцкого
народа.
2. Основными тенденциями в развитии государственного
управления в Калмыкии являются локализация власти в регионе в
сочетании с централизацией, когда в системе отношений «центр -
регион», центральной властью выступает правительство, а его
местным уровнем и представителем на территории Калмыкии
астраханский губернатор и специальное подразделение по
калмыцким делам (экспедиция, канцелярия, управление).
3. Система органов государственного управления в Калмыкии
строилась на основе уже имевшегося опыта деятельности подобных
учреждений, доказавших жизнеспособность в других регионах
страны, но с учетом особенностей данной национальной окраины.
4. Верховная власть учитывала региональные особенности
Калмыкии, придавая им статус системообразующих факторов при
разработке законодательства в области государственного
управления, хотя четко выраженной политики и концепции
регионального управления тогда еще выработано не было.
В качестве факторов, детерминирующих особенности становления системы и организации государственного управления в регионе, выступал своеобразный социальный состав национального населения, который имел существенные отличия в этническом и в правовом сознании от населения внутренних губерний России.
Государственное управление в Калмыкии сочеталось с местным этническим самоуправлением и выстраивалось с учетом правового регулирования общественных отношений в условиях постоянного роста русского податного населения.
Современный институт представителей президента в субъектах Российской Федерации берет свое начало с практики назначения наместников, широко и эффективно использовавшихся царем, в национальных окраинах, в том числе и в Калмыкии.
Региональная самоидентификация прибывавших в Калмыкию из других губерний России крестьян, промышленных людей поддерживалась правительством путем создания благоприятных условий для проживания, что нашло отражение в нормативно-правовых актах и в деятельности местной власти. Стабильность во взаимоотношениях с инородцами проявлялась в признании калмыцких традиционных систем управления, их включением в систему управления регионом и в легальном использовании в качестве источника правового регулирования обычного права и отдельных положений древних калмыцких законов.
Апробация работы. Диссертация подготовлена на кафедре теории и истории государства и права юридического факультета Российского государственного социального университета. Основные положения работы были отражены в выступлениях автора на научно-практических конференциях, а также изложены в ряде статей.
Договорные отношения пребывания калмыков на российской территории до откочевки 1771 г
Ближайшими предками калмыков были ойраты (западные монголы). В конце XVI - начале XVII вв. некоторая часть ойратов отделилась от основной массы монгольского народа, начала медленно продвигаться из Джунгарии в северо-западном направлении, в сторону низовьев Волги.
С ослаблением связей с Джунгарией у этих племен стали крепнуть экономические, политические, культурные и бытовые связи Волжских ойратов с их новыми соседями, в первую очередь, с русским народом. Так складывались условия и предпосылки для формирования в низовьях Волги новой народности, вошедшей в историю под названием калмыки.
Упоминание о калмыках содержится в указе царя Ивана IV от 30 мая 1574 г. на имя Строгановых.1 По свидетельству источников, сами ойраты никогда не называли себя калмыками. Даже Волжские ойраты постепенно усваивали само название «калмык», которое стало их действительным самоназванием едва ли раньше XVIII в.
По высказыванию В.Л. Котвича «для обозначения западных монголов (ойратов) в русской и иностранной литературе употребляется чаще всего три термина: ойраты - из монгольских и калмыцких источников, калмыки - из мусульманских, которым следуют некоторые русские источники, в том числе архивные документы, и элюты - из китайских. Здесь (в работе по истории ойратов) принят монгольский термин ойраты: за термином же калмыки сохранено его специальное употребление для обозначения той группы ойратов, которая проживает по рекам Волги, Дону и Уралу...».1
По мнению же Л.Н. Гумилева ойраты - это название союза четырех племен: «дорбетов, хойтов, торгоутов и хошоутов, предки которых были сосланы в Западную Монголию Чингис-ханом, а там смешались с тюркским этносом - ойратами и взяли их этническое название».2
Один из источников сообщает не только время появления термина «калмык», но и причины, его породившие. Он связывает слово «калмык» с процессом исламизации Золотой Орды в первой половине XIV в., причем калмыками стали именовать тех, кто отказался присоединиться к исламу, остался верным старым религиозным верованием, не захотел переселяться в Среднюю Азию и остался кочевать в степях Нижней Волги.3
В начале XIII в., накануне образования монгольского раннефеодального государства кочевья ойратских племен простирались на севере и северо-западе до пределов енисейских киргизов, на востоке до р. Селенги, на юге до Алтая. В империи Чингис-хана и его преемников составляли одно из феодальных владений, более или менее самостоятельное, управлявшееся своими владетельными князьями, власть которых была наследственной. Находясь на периферии монгольской империи, ойратские феодалы пользовались относительной самостоятельностью от центральной ханской власти, в то же время укрепляя собственную власть в своих владениях. Так складывалась некоторая территориальная, административная и отчасти экономическая обособленность ойратских феодальных владений, 20 способствовавшая сохранению и укреплению специфических особенностей в языке, быте и культурных традициях ойратов, сближавшая их между собой, но в то же время отличавшая их от остальных монголов. В этих условиях не могла не зародиться и не получить развитие тенденция к складыванию особой ойратской монголоязычной народности. Эта тенденция усиливалась благодаря тому, что ойраты, населяя западные области Монголии, вольно или невольно вовлекались в борьбу, которую вели между собой монгольские претенденты на ханский престол в середине и в течение всей второй половины XIII в.
Опираясь на экономическую самостоятельность своих владений, значительные военные силы, относительную сплоченность общества, ойратские феодалы первыми в Монголии противопоставили себя центральной ханской власти и повели самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику.
В ходе истории ойратского народа его язык постепенно складывался как особый, самостоятельный язык. Ойратский язык окончательно оформился в XVI- начале XVII в. Образование ойратского письменного литературного языка связано с известным ойратским просветителем и политическим деятелем Зая-Пандитой, который создал письменность, получившую известность как «тодо бичиг», то есть «ясное письмо»1.
Однако калмыки и ойраты - не один и тот же народ, по разному лишь называемый, а два разных народа, хотя и связанных между собой очевидными генетическими узами: ойраты - предки, калмыки -потомки. История калмыцкого народа не является простым продолжением ойратов. События конца XVI - начала XVII в. являются рубежом, отделяющим ойратскую историю от истории калмыцкого народа. Необходимо также рассмотреть вопрос о том, что собой представляли такие подразделения ойратов и калмыков, как торгоуты, дербеты, хошоуты, хойты и т.д. Существует мнение, что в XVII-XVIII вв. торгоуты, хошоуты, дербеты и др. все еще представляли собой более или менее компактные массы людей, связанных общностью происхождения, диалектом, обычаев, исторической судьбы и т.п.1
Известно и другое мнение, согласно которому торгоуты, дербеты, хошоуты и др. в указанное время представляли собой уже не этнические общности, а фамильные прозвания нойонов, собственников улусов, княжеских династий, стоявших во главе соответствующих феодальных владений.2
Во второй половине XVI в. ойратские феодальные владения начали теснить восточномонгольские соседи. Ойратское общество оказалось зажатым между Могулистаном, Казахстаном и Восточной Монголией. В основе этой борьбы лежали два обстоятельства: во-первых, стремление к расширению пастбищных территорий за счет соседних кочевых владений, во-вторых, стремление каждой из феодальных группировок вести торговлю с оседлыми странами.
Последние десятилетия XVI в. характеризуются ухудшением положения ойратских феодальных владений. Ойратское общество вступило в полосу кризиса, вызванного недостаточностью пастбищных территорий, резко усугубившейся вследствие военных неудач.
Не прекращалась также внутренняя борьба и среди самих ойратских феодалов, каждый из которых стремился найти выход из кризиса за счет соседей. В описываемое время ойратское общество делилось на несколько крупных улусов, из которых наиболее важную роль в событиях конца XVI-начала XVII в. играли улусы хошоутских, дербетских, торгоутских нойонов. Номинальным главой ойратского общества в это время был правитель хошоутского улуса. Он был даргой (председателем) ойратского хурала (съезда нойонов), время от времени собиравшегося для разрешения споров и конфликтов между нойонами, для обсуждения других важных вопросов. На практике регулирующая роль хуралов зачастую была менее значительной; их решения становились обязательными для нойонов лишь при условии, если они подкреплялись силой оружия.
Оказавшись перед лицом целого ряда неблагоприятных внешних и внутренних обстоятельств, некоторые нойоны не могли не думать о поисках новых, никем не занятых и слабо защищенных территорий, куда они могли откочевать.
Введение губернского управления
После откочевки, которая началась 5 января 1771 г., в России остались все дербетовские владельцы, кочевавшие на правом берегу Волги. Одной из причин, по которой они не могли последовать за наместником Убаши, являлись погодные условия: «... в том году лед шел по Волге три месяца и были постоянно дожди и ветра».1 Не пошел за Убаши и торгоутовский владелец нойон Яндык. Разногласия с Убаши удержали от ухода и хошеутовского владельца Замьяна. Не имели возможности присоединиться к уходящим калмыкам и принимавшие участие в русско-турецкой войне калмыки (было сформировано 20-тысячное войско), они были задействованы в военных действиях в Крыму и на Северном Кавказе.2 Остались небольшие группы подвластных наместника, кочевавшие из-за бедности в Мочагах. Сознательно укрывалась от наместника также часть калмыков, кочевавших на левобережье. Среди них были и подвластные князя А.Ф. Дондукова. Вскоре российским властям удалось вернуть с Яика торгоутовских владельцев Асархо и Маши, Икицохуровские улусы, а также Эркетеневский улус (причем, первый был возвращен в добровольном порядке, а второй - в принудительном).
М.Г. Новолетов по архивным документам этого управления воссоздал такую картину степи, оставшейся после ухода наместника: «...начальство не знало что делать. Пути сообщения пресеклись, работы на ватагах и промыслах приостановились. Степь... представляла опустошительную картину, с кучами хлама, разбросанного второпях, со стоящими отдельно пустыми кибитками, с детьми и больными, оставленными зимою на произвол судьбы, с блуждающим скотом...».1
Известие о начавшемся уходе большей части калмыцких улусов (30285 кибиток, это « 73 %) застало врасплох не только центральные правительственные органы России, но даже и местную администрацию. Донесения астраханского губернатора Н.А. Бекетова в Коллегию иностранных дел о возможной откочевке калмыков (например, 15 апреля 1770 г. он отправил донесение, в котором сообщал о возможном уходе калмыков2) воспринимались с недоверием и не принимались во внимание. Тем не менее, уход большей части калмыков весьма серьезно встревожил правительство. Он стал предметом специального обсуждения на Совете при высочайшем дворе с участием императрицы Екатерины П. Именно по решению Совета были приняты меры к возвращению калмыков на Волгу.3
Еще с 1728г. была закреплена новая система местного управления, по которой компетенция губернатора была ограничена конкретными и повседневными задачами.4 Губернаторы были обязаны исполнять законы и распоряжения, исходящие от верховной власти, охранять тишину и спокойствие на вверенной им территории. За губернаторами сохранялись и некоторые военные функции: комплектование армии, квартирование войск и т.д. На них возлагались: сбор подушной подати, других прямых и косвенных налогов, взимание недоимок по налогам, распоряжения по различным натуральным повинностям. С ликвидацией надворных судов губернаторы получили обширные судебные функции. Всю эту деятельность губернаторы осуществляли через канцелярии. С 1763г. каждому из них для содействия в исполнении законов давалась воинская команда.
Что же касается астраханского губернатора, на подведомственной территории которого кочевали калмыки, то он был подотчетен Коллегии иностранных дел, остававшейся по-прежнему центральным органом управления этими народами.
Петербург был озабочен также задачей овладения непростой ситуацией в оставшихся кочевьях. В надежде приостановить откочевку Убаши и опасаясь в тоже время ухода оставшихся подвластных наместника, российские власти приступили к незамедлительным действиям.
26 января 1771 г. в срочном порядке, астраханскому губернатору последовало распоряжение о том, чтобы «калмыцкие дела» перевести из Енотаевской крепости в город Астрахань, где при канцелярии губернатора Бекетова открыть Экспедицию калмыцких дел. Подобное упрощение системы управления привело к ликвидации должности, так называемого состоящего при ханах и наместниках ханства.
Губернатор Бекетов приступил к водворению порядка в кочевьях. Местной администрацией были собраны сведения об оставшихся в губернии калмыках, их оказалось 11258 кибиток. (« 27%).
Определив примерное количество оставшихся калмыков без своих улусовладельцев, губернатор приступил к осуществлению временного правления, вплоть до специальных распоряжений правительства. Он передал калмыков для присмотра оставшимся владельцам, вызывавшим доверие у губернской администрации (Яндыку, А.Ф. Дондукову, Замьяну и Теке).1
17 февраля 1771 г. Н.А. Бекетов подал доклад на имя Екатерины II, в котором предлагал меры, способствовавшие, по его мнению, установлению порядка в калмыцких улусах. Губернатор считал необходимым создание исполнительно-распорядительного органа, состав и полномочия которого должны определиться съездом оставшихся в России калмыцких владельцев. Доклад Бекетова содержал также предложения о разделе земель и скота между оставшимися владельцами калмыков. Всех остальных инородцев губернии (татар и туркменов), бывших под управлением наместника, он предлагал отделить от калмыков и приписать к астраханским аульным татарам.
В конце марта 1771 г. Бекетов сообщил в Коллегию иностранных дел о «приводе к Волге удержанных от побегу калмыков и возвратившихся трухменов» (туркменов - И.О.), и о том, «что оставшиеся калмыки и татары пребывают в непоколебимой верности России».2 Его сообщение было оглашено на заседании Совета при Дворе Е.И.В. в середине мая. Почти сразу губернатор получил ответ на свой доклад от президента Коллегии иностранных дел графа Н.И. Панина, который сообщал, что предложения Бекетова рассмотрены и ожидается решение императрицы.3
Панин рекомендовал губернатору в целях большего расположения к себе калмыцкой знати использовать в качестве «доброго помощника» Дондукова. Он был выходцем из ханского рода, так хан Аюка приходился улусовладельцу дедом, а Дондук-Омбо - отцом. Дондуков был крещен, образован и получил российский титул князя. Находился на военной службе России.
Панин характеризовал Дондукова следующим образом: «... по природе своей владелец калмыцкой, а по усердию и закону своему наш человек». В его послании содержалось также предписание Бекетову и Дондукову о завершении распределения оставшихся калмыков между владельцами, установить контроль за сбором податей с них в соответствии с «законами».1
Не дожидаясь правительственных распоряжений, Н.А. Бекетов, самостоятельно пытался навести порядок в губернии. Еще в марте 1771 г. им был отстранен от должности «Состоящего» и отправлен в Коллегию иностранных дел полковник Кишенский. Находившиеся в ведении полковника «калмыцкие дела» были ликвидированы, а делопроизводство передано в учрежденную при губернской канцелярии Калмыцкую Экспедицию. По предписанию Бекетова, кочевавшие на левой (луговой) стороне Волги улусы, были переведены на правобережье. По замыслу губернатора, лишь дербетовский улус был оставлен на левой стороне реки с целью защиты от возможных нападений со стороны кочевых казахов.
Правовые основы деятельности Экспедиции калмыцких дел (1771-1786 гг.), калмыцкой канцелярии и калмыцкого правления (1788-1801 гг.)
Стремясь не допустить возможную откочевку оставшихся калмыков, российские власти пошли на усиление административного контроля над калмыцким народом, который, по их мнению, до сих пор был явно не достаточен. Ими были приняты ряд временных мер в этом направлении, призванных утихомирить кочевников, вплоть до окончательного определения статуса этих инородцев в составе Российской империи.
Первой из таких мер было решение передать в губернское управление оставшихся калмыков, учредив при его канцелярии Экспедицию калмыцких дел. Новое ведомство просуществовало с 1771 по 1786гг. Оно под руководством губернатора осуществляло контроль над калмыцкими кочевьями, который включал в себя посредничество российских властей во взаимоотношения калмыков с другими соседствующими с ними народами, а также занималась разбором конфликтных ситуаций между самими калмыками, сбором разных сведений о знатных калмыках, их подвластных.
30 сентября 1771г. Н.А. Бекетов подписал резолюцию, гласившую о том, что «калмыцкий переводчик Андрей Воронин определен в мой [калмыцкой - И.О.] экспедиции директором».1 В оответствии с этим назначением Воронин обязан был вести ежедневный прием жителей улусов, разбирать все поступающие в экспедицию жалобы и прошения.
Стремясь использовать в государственных интересах взаимоотношения кочевых народов, населявших территорию Астраханского края и держать их под своим контролем, российские власти пытались достичь этого через губернатора. Губернатор, как правило, выступал посредником в отношениях между калмыками и казахами, черкесами, туркменами и другими народами. В ордере, отписанным Н.А. Бекетовым полковнику А.Ф. Дондукову 17 ноября 1771г., давалось распоряжение: «... по недальнему их [калмыков -И.О.] иногда от тех татарских орд расположению, не могло от них, яко диких народов какого калмыкам воровства и обид, а напротив того и от калмык и нам самовольство..., из улусов владельцев Асархи и Маши, ...выкомандировать и расположить пятьсот человек для прикрытия всех кочующих на здешней степи калмыцких улусов...».1
В штате Экспедиции, помимо директора, находились также канцелярские служители: регистраторы, канцеляристы, подканцеляристы, копиисты, переводчики и ученики калмыцкого языка, готовящиеся стать переводчиками. Губернатор и подведомственная ему Экспедиция внимательно следили за деятельностью своих служащих, они были им подотчетны. Приставленные при калмыцких владельцах переводчики должны были еженедельно, а в случае крайней необходимости и чаще, отписывать рапорта в Экспедицию о состоянии кочевий. В случаях невыполнения своих обязательств им выносились замечания и выговоры. Так, в марте 1772г. из Экспедиции была отправлена записка переводчику Девятияровскому, состоящему при владельцах Асархе и Маше. В ней, помимо обычного требования полной отчетности о состоянии данных улусов, содержалось и резкое замечание губернской администрации по калмыцким делам за «нападение и не наблюдение порученного ему дела».1
Одновременно с наведением порядка в улусах астраханской администрации пришлось заниматься подсчетом и разделом между владельцами оставшихся калмыков. По требованию губернатора владельцы представили в Калмыцкую экспедицию письма о числе уведенных и ушедших от них людей. Составленная на основании этих данных в Калмыцкой экспедиции справка была подана затем в Коллегию иностранных дел. По нашим подсчетам, согласно этому документу2 число ушедших и оставшихся кибиток по владельцам выглядело следующим образом:
Попечительская система управления Калмыкии в середине XIX в.
Период нахождения Калмыкии в подчинении двух административно-территориальных единиц (Астраханской губернии и Кавказской области) был коротким. Сразу было ясно, что следует внести изменения в правовой статус и организацию управления Калмыкии. Учитывая исторические традиции самостоятельности калмыцкого народа, фактическое его хозяйственное положение, состояние судоустройства и судопроизводства российские власти в тридцатые годы решили ввести новую систему управления и принять новый документ, определяющий правовой статус Калмыкии. Таким нормативным актом явилось «Положение об управлении калмыцким народом» , принятое государственным Советом и утвержденное 24 ноября 1834 г. императором Николаем I.
Военный губернатор Пяткин пришел к выводу, что калмыки не очень довольны «своими народными судилищами». Подобное происходило по двум причинам: во-первых, судьи в Зарго совершенно не заботились о возложенных на них обязанностях и даже своевольно могли отлучаться; во-вторых, они нередко искажали и дело, и сами законы по неведению или неуместному пристрастию.3
Изменение существующего порядка судопроизводства заключалось в том, чтобы организовать уголовные и гражданские суды из русских чиновников и калмыков, учредив суд Зарго как среднюю судебную инстанцию, состоящую из председателя, двух советников (из русских чиновников) и двух асессоров (из калмыцких зайсангов).4
Придавая большое значение мероприятиям, проводимым царским правительством в период введения реформы 1834 г. в Калмыцкой степи, автор статьи отмечал, что новая система управления постоянно совершенствовалась.5 Он также отметил, что особое внимание калмыцкому управлению стало отводиться лишь со второй половины 1837 года, т.е. при поступлении калмыцкого народа в ведомство министерства Государственных Имуществ. По мнению Бюллера Ф.А., определились отношения калмыков к местному начальству, к их владельцам и зайсангам, ограничилась их власть, были обузданы произвол и самоуправство в улусах.6
Положение 1834 г. существенно изменило правовой статус Калмыкии: она становилась самостоятельной областью (субъектом, не входящим в состав других административно-территориальных единиц), подчиненной напрямую Министерству внутренних дел, а на месте - его уполномоченному (астраханскому военному губернатору).
Согласно Положению 1834 г. вводилась самостоятельная система областного и местного управления, не входившая в губернскую. Поскольку астраханский военный губернатор выступал в качестве руководителя не как губернатор, а как представитель Министерства внутренних дел, то в его канцелярии учреждался отдельный Стол (отдел) для производства дел, относящихся к калмыцкому народу.
Следующим высшим звеном в управлении был главный попечитель калмыцкого народа, и при нем образовывался коллегиальный орган - Совет управления калмыцким народом. Судебную систему в Калмыкии возглавлял Суд Зарго. Управление по делам религии, хурульным хозяйством сосредоточивалось в Ламайском духовном правлении.
В отличие от Правил 1825 г. «Положение», изменив порядок назначения высших должностных лиц Калмыкии, повысило ее статус. Если прежде высшие должностные лица Калмыкии назначались Министерством внутренних дел, то теперь по представлению МВД сам император высочайшим указом назначил Главного попечителя калмыцкого народа и Ламу, а председателя Суда Зарго - по представлению Министерства Юстиции. При представлении лиц на эти должности учитывалось мнение астраханского военного губернатора, а при назначении министром внутренних дел товарищей (двух заместителей) Главного попечителя, Министерством юстиции - советников Суда Зарго.
По сравнению с предшествующими органами управления и суда новые - Совет управления, Суд Зарго, Ламайское духовное правление - отличались по принципу формирования и составу. В них имели место элементы определенной представительности от властных структур населения: собрания нойонов выдвигали кандидатов в асессоры Совета управления и Суда Зарго сроком на три года, а собрания зайсангов - кандидатов в заседатели Совета на такой же срок. Члены Ламайского духовного правления избирались общим собранием бакшей и гелюнгов на три года. Все избранные члены указанных коллегиальных органов в последующем утверждались астраханским военным губернатором.
