Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Исходные посылки исследования проблемы реализации права в свете взаимодействия международного и внутригосударственного права 21
1.1 Принципиальное отличие отечественной доктрины соотношения международного и внутригосударственного права от западных теорий монистического и дуалистического направлений 21
1.2 «Общее правовое поле» и «общее понятие права». Международное и внутригосударственное право суть стороны общей правовой материи (государственно-правовой реальности) и диалектические противоположности. Основные подходы к пониманию путей разрешения (снятия) диалектического противоречия 44
1.3 «Имплементация международного права» и «реализация права» как парные правовые категории 82
Глава 2. Реализация права в правовом регулировании - международном и внутригосударственном. Взаимодействие механизмов правового регулирования (международно-правового и внутригосударственного) ... 102
2.1 Категория «правовое регулирование» и проблема уточнения ее содержания в новых реалиях. Международно-правовое регулирование (МПР) и внутригосударственное правовое регулирование (ВПР) - суть парные правовые категории 102
2.2 Международно-правовое регулирование, его стадии и механизм. Роль реализации права в международно-правовом регулировании 118
Глава 3 Правореализующая деятельность Российского государства в области прав человека. Содержание. Пути совершенствования 156
3.1 Особенности понимания правореализующей деятельности государства в области прав человека. Основное содержание правореализующей деятельности Российского государства 156
3.2 Пути повышения эффективности правореализующей деятельности Российского государства 176
Заключение 199
Библиография 204
- Принципиальное отличие отечественной доктрины соотношения международного и внутригосударственного права от западных теорий монистического и дуалистического направлений
- «Общее правовое поле» и «общее понятие права». Международное и внутригосударственное право суть стороны общей правовой материи (государственно-правовой реальности) и диалектические противоположности. Основные подходы к пониманию путей разрешения (снятия) диалектического противоречия
- Категория «правовое регулирование» и проблема уточнения ее содержания в новых реалиях. Международно-правовое регулирование (МПР) и внутригосударственное правовое регулирование (ВПР) - суть парные правовые категории
- Особенности понимания правореализующей деятельности государства в области прав человека. Основное содержание правореализующей деятельности Российского государства
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Человечество шагнуло в XXI век со многими нерешенными проблемами. В веке новом эти проблемы приобрели особую остроту. Одной из них является проблема реализации права, т.е. перевода правовых моделей развития и охраны внутренних, и международных отношений в практическую плоскость реальных общественных отношений. В ус-ловиях противоречивого и взаимозависимого мира неизбежно возрастает роль права - внутригосударственного и международного — как средства упорядочения отношений не только внутри отдельного государства, но и в международном сообществе в целом. Человечество еще в середине прошлого столетия осознало свою общую судьбу, отсутствие альтернативы миру и тем самым — значение права, определяющую роль международного права. В утвержденной Резолюцией 55/2 ГА ООН от 8 сентября 2000 г. Декларации тысячелетия Организации Объединенных Наций государства — члены ООН констатировали, что мир неделим, обременен глобальными проблемами. Причем, об этих проблемах в Декларации тысячелетия говорится под углом зрения необходимости претворения в жизнь таких фундаментальных ценностей, которые будут иметь существенно важное значение для международных отношений в XXI веке, а именно: «свобода», «равенство», «солидарность», «движение к природе», «общая обязанность по управлению глобальным экономическим и согщальным развитием, а такэюе устранению угроз международному миру и безопасности», разделяемая между народами и осуществляемая на многосторонней основе». Для претворения этих общих ценностей в конкретные действия были определены и цели, среди них — укрепление уваэ/сения к принципу верховенства права, причем как в международных, так и во внутренним делах. Сложность задач, стоящих перед международным сообществом в целом по решению глобальных проблем, диктует необходимость повышения эффективности права - и международного, и внутригосударственного. Реализация права является основным показателем и необходимым условием повышения эффективности и внутригосударствен- ного, и международного права; она зависит во многом от уровня научного осмысления государственно-правовой действительности в целом, от адекватного отражения в научных выводах и рекомендациях всех тех процессов, которые происходят как внутри отдельного общества, официальным представителем которого является государство, так и в системе современных международных отношений, в международном сообществе в целом. Коль скоро факторы, влияющие на процесс реализагщи права могут быть обнаружены как в национальной, так и в международной системе, представляется целесообразным обратиться к научному осмыслению проблемы реализации права в свете взаимодействия международного и внутригосударственного права. Эта проблема есть частный случай узловой проблемы правоведения - соотношения международного и внутригосударственного права, доктрина о которой может быть взята за исходную посылку в исследовании проблемы реализации права на более высоком уровне межсистемного характера. Категория « реализация права» относится к категориям основного понятийного ряда, поскольку ее содержание производно от понимания сущности права. Разработка этой категории должна вестись с учетом сущности как внутригосударственного, так и международного права, что предполагает более высокий уровень исследования, выход на общую основу взаимодействия обеих правовых систем. Этот уровень исследования способна обеспечить теория государства и права как фундаментальная наука правоведения в силу своего предмета и присущего ей высокого уровня познания. Находясь в классификационном ряду обществоведения между философией, имеющей фундаментальное значение для обществоведения в целом, и специальными юридическими науками, общая теория государства и права призвана показать, как преломляются категории диалектики в познании государственно-правовых явлений по всем направлениям, определить специфику действия законов диалектики, диалектической логики в познании государственно-правовой действительности, идущем от сущности первого порядка к сущности второго порядка и т.д., а также вскрыть особенности проявления общесоциологических законов в государственно-правовой сфере общественной жизни, рас- сматривать вопросы о степени пригодности тех или иных приемов исследования в правоведении и о правилах их применения в исследовательской деятельности. Так, принимая во внимание ставший аксиомой тезис о том, что состояние специального знания зависит от состояния фундаментального знания, позволим себе утверждать, что сегодня, в XXI веке, без активизации фундаментальных исследований в правоведении невозможно будет обеспечить успех в решении научных задач специального характера. В правоведении именно общая теория государства и права должна составлять фундамент необходимого знания для специальных по отношению к ней юридических наук, в том числе -и для международного права. Поэтому основные категории и понятия этой науки входят составной частью в структуру метода специальных юридических наук, в чем и состоит одно из основных проявлений методологической функции общей теории государства и права в правоведении. Другим основным проявлением методологической функции общей теории государства и права следует считать разработку ею методологических проблем в правоведении. Представляя собою знание о сущностном и закономерном в государственно-правовой действительности и будучи способной выявить и обосновать на более высоком (по сравнению со специальными юридическими науками) уровне познания (теоретического обобщения) роль государства и права разной сущности в процессах, протекающих как во внутренней, так и в международной жизни, общая теория государства и права как одна из фундаментальных наук обществоведения совместно с другими фундаментальными науками обществоведения призвана, прежде всего, проникнуть в суть данных общественных процессов, определить перспективы развития национальных и международных отношений, вскрыть существенные закономерные связи между ними, выявить движущие силы этого развития. Это повысит методологическое значение теоретических разработок для специальных юридических наук, в том числе — и для международного права. Для осуществления этих задач общая теория государства и права должна дать г/елостную картину государственно-правовой реальности (действительности), исследуя ее (как уже отмечалось) в этих целях по всем направ- лениям и во всех проявлениях, то есть рассматривая ее не только как компонент системы национальных (внутренних) отношений, но и в качестве обязательного, необходимого компонента системы международных отношений.
Тема диссертационного исследования отвечает стоящим перед фундаментальной наукой правоведения задачам, чем и объясняется ее актуальность.
Степень научной разработанности темы. Если соотнести достигнутый на сегодня уровень теоретических разработок в общей теории государства и права со стоящими перед ней задачами, производными от ее статуса фундаментальной науки правоведения, можно легко убедиться в том, что этот уровень пока еще не достаточен. В исследовании государственности юристы-теоретики прибегают часто к анализу функционирования государства в области международных отношений, в то время как право долгие годы исследовалось ими без учета специфики современного международного права. Поворот к международно-правовой проблематике наметился в 1984 году, когда состоялось расширенное заседание Ученого совета Института государства и права АН СССР (ИГЛ АН СССР) совместно с преподавателями Свердловского юридического института. Заслушанные на этом заседании доклады первого заместителя директора ИГЛ АН СССР проф. А.М Васильева ( теоретика права) и заведующего кафедрой международного права Свердловского юридического института проф. Г.В. Игнатенко и результаты обсуждения этих докладов свидетельствовали о том, что впервые был достигнут консенсус позиций между академической и вузовской наукой по вопросу о необходимости синтеза знаний о государственно-правовой реальности, прежде всего, в исследовании проблемы соотношения международного и внутригосударственного права. В своем докладе проф. A.M. Васильев признал, что не специалисты в области обгцей теории государства и права, а именно юристы-международники выйти на теоретическое осмысление взаимодействия обеих правовых систем и не только почувствовали необходимость научного осмысления новых реалий в международном общении, но и «подвергли серьезному научному анализу и предложили свои объяснения. А.М.Васильев указал на то, что нужно « провести определенную корректировку в научной проблематике общей теории государства и права с учетом задач международного права». С того времени прошло немало лет, пока на общетеоретическом уровне научное осмысление стали получать вопросы международного права. Сказанное не означает, что специалисты в области общей теории права не обращались вообще к международно-правовой проблематике. Разумеется, отдельные вопросы взаимодействия обеих правовых систем время от времени становились предметом исследования в рамках общей теории права, но эти исследования не носили межсистемного характера и поэтому общетеоретические категории отражали и отражают знания преимущественно о внутригосударственном праве. К примеру, прошла защиту диссертация М.Д. Касеновой по специальности 12.00.01 — теория и история государства и права; история политических и правовых учений — по теме «Исполнение международно-правовых договорных норм в СССР».В этой работе можно обнаружить ростки комплексного подхода к разработке категории «правовое регулирование», то есть с учетом международного права. М.Б. Касенова рассматривает исполнение международно-правовых договорных норм в рамках внутригосударственного механизма правового регулирования, но более общие вопросы взаимодействия международного и внутригосударственного права и прежде всего - вопрос об общей основе их взаимодействия и о статусе международно-правовых норм на территории государства — так и остались за рамками диссертационного исследования, поскольку в этой работе упор сделан на констатации особенностей обеих правовых систем. В последующие годы предмет общетеоретических исследований также составляли преимущественно вопросы осуществления норм международного права без выяснения вопросов фундаментального характера. В этих условиях юристы-международники вынуждены сами заниматься уточнением общетеоретических правовых категорий применительно к международному праву. Давно назрела необходимость преодоления сложившегося в общей теории государства и права стереотипа в подходе к исследованию правовой реальности. Для проникновения в диалектику функционирования государственно-правовой реальности по всем направлениям и во всех проявлениях требуется проникновение во внутреннюю логику развития правовой теории. В этих целях с методологической точки зрения необходимо обращение к диалектической логике. Эту научную задачу в области юриспруденции обосновал A.M. Васильев и отметил два основных направления в следовании диалектической логике. Первое направление предполагает выявление объективной диалектики развития и функционирования самой государственно-правовой реальности, а второе требует выхода на осмысление понятийного аппарата, взаимосвязей правовых институтов. В этом плане речь должна идти о постижении государственно-правовой реальности в целом через развернутую систему категорий и понятий. В общей теории государства и права и в науке международного права следование диалектической логике осуществлялось преимущественно в первом направлении, то есть в юридической науке решались задачи проникновения в диалектику функционирования государства и права с учетом особенностей и изменений на определенных этапах их развития. После принятия Конституции России в 1993 году активизировались общетеоретические исследования взаимодействия внутригосударственного и международного права, но осуществляемые по-прежнему в первом направлении: предметом исследования в рамках общей теории государства и права являются отдельные вопросы, связанные с функционированием государственно-правовой реальности; как правило, проблематика исследований относится к сфере действия норм международного права на территории государства или к его правоприменительной деятельности, связанной с осуществлением международных договоров в области прав человека, осуществлением решений Европейского Суда по правам человека в Российской Федерации. Не составила исключения в этом плане кандидатская диссертация Т.М. Акчурина «Соотношение международного и внутригосударственного права (вопросы общей теории).» Юристы-международники, напротив, в своих исследованиях стали выходить на общетеоретические вопросы взаимодействия обеих правовых систем. К подобного рода исследованиям, прежде всего, следует отнести докторскую диссертацию, В.В. Гаврилова, выполненную по теме « Международная и национальная пра- вовые системы: понятие и основные направления взаимодействия». Однако и в этом исследовании избрано направление исследования функционирования правовых систем. Полученные в рамках обеих наук знания нашли выражение в категориях и понятиях каждой науки в отдельности. Так, специалист в области международного права Л.А. Ануфриева свое специальное исследование посвятила категориальному аппарату применительно к вопросу взаимосвязи международного публичного и международного частного права. Активизировались исследования государственно-правовой действительности под разным углом зрения усилиями и теоретиков, и международников с учетом такого фактора развития всех общественных процессов в мире, как глобализация. Наметились в связи с этим подходы к признанию существования «общего правового поля» и у юристов-международников, и у теоретиков права. Накопленный богаж знаний в рамках обеих научных дисциплин о взаимодействии обеих правовых систем и о реализации права позволяет подняться на новый уровень общетеоретических исследований по второму направлению, о котором говорил A.M. Васильев, сделав объектом исследования не саму реальность, а основные категории и понятия, в которых знания о ней получили свое закрепление. Второе направление в необходимых исследованиях, позволяет рассматривать понятийную структуру и выявлять взаимосвязь правовых категорий. Подобная логика строения научной теории и обеспечит в дальнейшем использование этих категорий и понятий в качестве инструментов требуемых исследований государственно-правовой реальности в рамках всех научных дисциплин.
Избранная для диссертационного исследования тема нацеливает на научное осмысление по второму направлению, поскольку без точного отражения в категориальном аппарате диалектики действительного мира в целом трудно представить сегодня успех научных разработок сложнейшей проблемы реализации права в области защиты общечеловеческих ценностей.
Выбор указанного пути научного исследования продиктован еще и тем, что при осуществлении преподавательской деятельности автор столкнулась с проблемой преемственности в преподавании юридических дисциплин в усло- виях отсутствия в учебной литературе единства содержания между общетеоретическими и мелсдународно-правовыми категориями и понятиями. Так, далеко не всегда в международно-правовой литературе прослеживается учет тех общеправовых категорий, которым в теории государства и права дано достаточно четкое объяснение. Речь может идти, прежде всего, о таких категориях, как «сущность права», «форма права», «содержание права», «система права». Хотя эти категории разработаны применительно к внутреннему праву и без учета международно-правовой специфики, однако подход к их содержанию производен от понимания категорий диалектики: «сущность и содержание», «содержание и форма», «система». Вольная трактовка сущности международного права ведет к эклектике в понятийном аппарате, снижает научную значимость подобных исследований, что отражается и на уровне учебной литературы.
Рельефнее всего проблема реализации права (как международного, так и внутригосударственного) обнаруживается в тех областях общественно-исторической практики, где присутствует предмет совместного регулирования для обеих правовых систем. Общественно-историческая практика нами понимается как состояние общественных отношений, взаимодействий как внутри отдельных национальных обществ, так и в рамках глобальной международной системы. Именно в общественно-исторической практике обнаруживается общая закономерность — коллективная ответственность государств за происходящее во взаимозависимом и противоречивом мире. Эта закономерность и нашла свое отражение в Декларации тысячелетия Организации Объединенных Наций. Таким образом, родовым понятием предмета совместного правового регулирования для международного и внутригосударственного права являются общечеловеческие ценности. Именно поэтому в нашем исследовании считаем необходимым опираться, прежде всего, на состояние общественно-исторической практики в области осуществления общечеловеческих ценностей.
Объектом исследования является воспринимаемая как целое и рассматриваемая под углом зрения обеспечения реализации права при взаимодействии обеих правовых систем государственно-правовая действительность, получившая отражение в понятийном и категориальном аппарате двух научных дисциплин - общей теории государства и права и международного права. Предмет исследования составляют вопросы: методология исследования темы; общая основа взаимодействия обеих правовых систем, основные категории, в которых фиксируется знание о взаимодействии правовых систем; функциональные понятийные ряды, в которых раскрывается динамика их взаимодействия; содержание правореализующей деятельности государства как связующего звена в международно-правовых парных категориях, особенности понимания ее содержания, пути ее совершенствования применительно к отдельно взятому субъекту (государству), то есть - к России, и по отношению к одному предмету регулирования — правам человека.
Цель и задачи исследования. Базовая цель —показать зависимость от решения проблемы синтеза знаний о государственно-правовой форме общественного бытия (государственно-правовой действительности) результатов исследования научных проблем реализации права, вообще, и международного права, в частности, чтобы от выяснения внешнего отношения между ними и получения вывода об их самостоятельности и взаимодействии идти дальше путем проникновения во внутреннее отношение через воспроизведение общей сущности правовой материи в ее целостнос/тш, то есть через соединение крайних полюсов —согласованной воли в меэюдународном праве и воль каждого государства в отдельности во внутригосударственном праве. Непосредственная цель — указать возможные, с нашей точки зрения, пути решения проблемы реализации права на теоретическом уровне осмысления необходимой связи понятийного и категориального аппарата двух научных дисциплин — теории государства и права и международного права. Для достижения этих целей мы ставим пе- ред собой следующие задачи, требующие решения в определенной последовательности: на основе имеющихся в юридической науке знаний уточнить методоло гическую основу в исследовании взаимодействия внутригосударственного и международного права и показать в современных условиях пути научных раз работок основных правовых категорий, связанных с осуществлением права — международного и внутригосударственного; рассмотреть отечественную доктрину соотношения международного и внутригосударственного права как исходную посылку в уточнении содержания фундаментальной, узловой в нашем исследовании, категории «взаимодействие международного и внутригосударственного права», наметить подходы к разработке категории « общее понятие права» и взяв ее за исходную посылку, обосновать тезис о том, что международное и внутригосударственное право составляют диалектическое противоречие, без разрешения которого невозможна реализация международного права; рассмотреть и уточнить во взаимосвязи содержание правовых категорий — «реализация права» и «имплементация права»; через развертывание парных межсистемных правовых категорий пред ставить функциональные понятийные ряды, выявить посредствующие звенья в диалектическом противоречии между международным и внутригосударствен ным правом и, следовательно, проникнуть в структуру этого противоречия; показать возможности разрешения диалектического противоречия на примере взаимодействия международного и российского права.
Методологическая и теоретическая основы исследования. Методологической основой диссертации является диалектическая логика, имеющая своим содержанием «систему законов диалектики, которая, в свою очередь, обуславливает систему форм мыишения, т.е. способ восхождения мышления от абстрактного к конкретному». Благодаря своему содержанию диалектическая логика является, по утверждению философов, не просто методом познания, а логикой теоретического мышления. В нашем исследовании за основу взяты законы диалектики — перехода количественных изменений в качественные, отри- цание отрицания, единства и борьбы противоположностей — правила диалектической логики, парные категории диалектики «содержание и форма», «сущность и явление, и категория «взаимодействие»), а также методы: исторический, системного анализа, сравнительного правоведения. Кроме того, методологическую основу исследования составили общетеоретические правовые категории и международно-правовые категории и понятия.
Ориентиром в исследовании явились: взгляды философов с мировым именем Аристотеля, Г. В. Гегеля, Э.В. Ильенкова, И. Канта, Б.М. Кедрова, 3. Оруджева, Ф. Кумпфа, и др.; труды специалистов в общей теории права -С.С. Алексеева, Н.Г. Александрова, A.M. Васильева, Д.В.Васильева, Н.В. Вит-рука, В.Д.Зорькина, . Казимирчука, М.Б. Касеновой, Д. А. Керимова, В.Н.Кудрявцева, В.В. Лазарева, Е.А.Лукашевой, П.Е. Недбайло, М.Н. Марченко, В.М. Сырых, В.Д. Перевалова, А.С .Пиголкина, СВ. Полениной, А.В. Полякова, Ю.С. Решетова, Ю.А.Тихомирова, А.Г. Хабибуллина, P.O. Халфиной, Н.В. Щербаковой, Л.С. Явича и др.; труды юристов-международников XIX, XX, XXI вв., обращавшихся, каждый в свое время, к общим или частным вопросам соотношения международного и внутригосударственного права, рассматривая проблему с разных сторон, под разным углом зрения, на разных уровнях познания. Вот имена тех, кто своими научными выводами, концепциями, пусть даже не во всем разделяемыми диссертантом, сформировал авторское видение рассматриваемой проблемы: Е.Г.Амплиева, Л.А Ануфриева, Ю.Я. Баскин, СВ. Бахин, К.А.Бекяшев, П.Н. Бирюков И.П. Блищенко, М.М. Богуславский, В.Г. Буткевич, P.M. Валеев, В.В. Василенко, B.C. Вереще-тин, А.С. Гавердовский, Д.А. Гаврилин, В.В. Гаврилов, Л.Н. Галенская, Б.Л. Зимненко, Г.К. Дмитриева, Н.П.. Иванов, СН. Иванов, И.А.. Ивановский, Г.В. Игнатенко, П.Е. Казанский, А.Р. Каюмова, П.А.Лаптев, В.Н. Лихачев, Д.Б. Левин, И.И. Лукашук, СЮ. Марочкин Ф.Ф. Мартене, Л.Х. Мингазов, Н.В. Миронов, Р.А. Мюллерсон, Т.Н. Нешатаева, Б.И. Осьминин, М.Ш. Паца-ция, А.А. Рубанов, Э.Л. Садыкова, О.И. Тиунов, Г.И. Тункин, Н.Е.Тюрина,
Е.Т. Усенко, О.Н.Хлестов, Д.И. Фельдман, С.В.Черниченко, О.С.Черниченко, Е.А. Шибаева и др.
Нормативную и эмпирическую основу исследования;составили: Устав ООН, международные договоры в области прав человека, Венские конвенции о праве международных договоров 1969 и 1986 гг., резолюции ГА ООН, Конституция РФ 1993 г., федеральное законодательство и законодательство субъектов Российской Федерации, постановления Конституционного Суда РФ, постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, судебная практика и практика исполнительного производства, материалы комиссии законодательного проектирования при губернаторе Оренбургской области.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в самой постановке проблемы - рассматривать теоретические аспекты проблемы реализации права в комплексе — при взаимодействии международного и внутригосударственного права — ив подходе к ее исследованию через обоснование объективно существующего диалектического противоречия между международным и внутригосударственным правом и проникновением в структуру этого противоречия в целях определения путей его разрешения. Автор вводит новый научный инструментарий, как то: категории «общее понятие права», «разделение труда в совместном правовом регулировании», « юрисдикционное пространство», выделяет межсистемные парные правовые категории «международно-правовое и внутригосударственное правовое регулирование» (МПР и ВИР), «механизм международно-правового и внутригосударственного правового регулирования», показано их методологическое значение.
Основные положения, выносимые на защиту и обладающие элементами новизны. На защиту выносятся основные положения, получившие в диссертации теоретическое обоснование, и наиболее значимые, с точки зрения диссертанта выводы:
1.Категория «общее понятие права», взятая за исходную посылку в исследовании, имеет большое методологическое значение. Она не отрицает принципиальных различий между функционирующими в «общем правовом поле» международным публичным, международным частным и внутригосударственным правом,, однако нацеливает на поиск общей основы их взаимодействии и воспроизведение общей сущности правовой материи в ее целостности.
2.Международное право (в смысле публичного) и внутригосударственное право суть противоположные стороны объективно существующего диалектического противоречия, или диалектические противоположности, а международное частное право есть явление государственно-правовой реальности, несущее в себе заимствования у обеих правовых систем и печать противоречия между ними. Детерминантой этого противоречия служат противоречия, существующие в глобальной международной системе и в отдельных национальных системах; рельефнее всего эти противоречия прослеживаются в соотношении интересов международного сообщества и отдельно взятых государств.
Обеспечение реализации права как элемента общей государственно-правовой реальности возможно через снятие (разрешение) противоречия между международным и внутригосударственным правом. Чем сложнее противоречие, тем целесообразнее разрешать его в два этапа - сначала в теоретическом плане
Разрешение антиномии как научной проблемы воспроизведения диалектики противоречия предопределяет средства, инструментарий научного анализа, поэтому необходимо использовать в качестве отправных точек познания парные межсистемные категории, обладающие методологическим значением. К ним отнесены сами противоположности, а также категории: (^международное и внутригосударственное правовое регулирование» (МПР и ВПР), «механизмы международно-правового и внутригосударственного правового регулирования» (ММПРиВМПР).
5. Рассмотрение парных правовых категорий неизбежно требует проведения ревизии (уточнения) содержания правовых категорий, составляющих па- ру, на предмет точности отражения в них знаний о государственно-правовой действительности в целом. Прежде всего, в нашем случае следует исходить из уточненного содержания категории «реализация права». Ее содержание должно отражать общую для внутригосударственного и международного права цель правового регулирования — обеспечение общечеловеческих ценностей. В этом плане важно при развертывании этой правовой категории принимать во внимание системность норм права, в большей степени это относится к принципам права, прежде всего — основным принципам международного права.
6.Анализ содержания принципа территориальной целостности и принципа равноправия и самоопределения народов и практики их осуществления под углом зрения парных правовых категорий позволяет судить о недопустимом противопоставлении этих принципов в процессе их реализации. Требуется инициировать принятие специальной конвенции о праве народов на самоопределение, а также — восполнение пробелов в содержании обоих принципов международного права. При этом следует особое внимание уделить уточнению юридического факта как условия возникновения исключительного права у отдельных народов на самоопределение в форме отделения. Это уточнение должно иметь место, прежде всего, в международном праве, а во внутреннем праве должен быть предусмотрен механизм отделения, в основе которого должны быть положены международно-правовые критерии правомерности отделения.
7. В противоречии между международным и внутригосударственным правом номинально сильной стороной, за счет которой и может происходить снятие диалектического противоречия, является сегодня международное право. Признание диссертантом номинальной силы международного права никоим образом не означает, что диссертант признает тем самым теорию примата международного права. «Примат международного права» и «приоритет международного права» - понятия, с точки зрения диссертанта, далеко не идентичные. Первое означает высшую юридическую силу норм одной правовой системы по отношению к другой, второе указывает на большие, по сравнению с внутригосударственным правом, морально-политический авторитет и потеїщиаль- ные возможности международного права, а также на паритет обеих правовых систем.
8. Связующим звеном между ММПР и ВМПР является правореализую-щая деятельность государств, содержание которой в области прав человека имеет свою специфику. Совершенствование основных необходимых элементов (общих для всех государств) ее содержания — имплементации и применения права — есть путь к достижению конечных целей международного права, к укреплению международного правопорядка.
9.При определении путей совершенствования правореализующей деятельности России на теоретическом уровне необходимо избегать вольной трактовки норм как международного, так и внутреннего права России. В этом контексте считаем необоснованными бытующие в общеправовой и международно-правовой литературе последнего времени предложения рассматривать постановления Европейского Суда по правам человека в качестве источников российского права в форме юридического прецедента, либо в качестве элемента правовой системы России. Из содержания ч.4 ст. 15 Конституции РФ не следует, что перечень компонентов международно-правовой системы — общепризнанных принципов, норм международного права и меэюдународных договоров РФ — указанных к включению в правовую систему Российской Федерации, подлежит расширительному толкованию. Исполнение постановлений ЕСПЧ в нашей правовой системе следует рассматривать как осуществление меэюдународных обязательств Российской Федерации, вытекающих из включенных в нашу правовую систему норм международного права — принципа добросовестного осуществления международных обязательств, в общем плане, и норм Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. и Протоколов к ней, в частности. Такова наша позиция и по отношению к актам толкования, исходящим от ЕСПЧ.
10. В плане развития конституционного принципа, закрепленного в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, и в целях единообразного его понимания, что является одним из условий совершенствования правореализующей деятельности госу- дарства в целом, необходимо принятие особого органического закона «О статусе общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров РФ в правовой системе России и о порядке их осуществления на территории Российской Федерации» . Предлагаемая концепция органического закона обусловлена необходимостью на законодательном уровне определить отношение Российского государства к концепции примата международного права и активизировать его правотворческую и правопргшенительную деятельность. Основные принципиальные положения предлагаемого органического закона: международные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ не входят в нормативную часть правовой системы России, то есть в ее подсистемы — соответственно в систему права и систему законодательства, а составляют вместе с нормами МЧП особый международно-правовой комплекс, занимая особое место и обладая по отношению к этим подсистемам автономией; общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ действуют на всей территории России и определяют правотворческую и правоприменительную деятельность органов власти Российской Федерации и ее субъектов; все органы государственной власти РФ и ее субъектов несут солидарную ответственность(по согласованию с каждым из них) за осуществление международных договоров РФ по предметам совместного ведения в соответствии с их перечнем согласно ст. 72 Конституции РФ.
Российская Федерация признает юридическую силу мотивировочной части решений ЕСПЧ в качестве актов официального толкования текста Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Считаем юридически необоснованными в свете Венских Конвенций о праве международных договоров встречающиеся в общетеоретической литературе мнения о том, что
В общей теории права на диссертационном уровне была обоснована необходимость органических законов и ич назначение в качестве законодательных актов, способных сделать конституцию государств «полной и доступной в понимании». См.: Васильев, Д.В. Юридическая природа органических законов. /Автореферат на соискание ученой степени канд.юр наук — Ярославль: 2003 - С. 13 толкование международного договора, коей является и Конвенция 1950г., надлежит осуществлять с учетом не только целей и принципов международного права, но и ориентиров внутреннего права.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Сделанные научные выводы, основные положения работы могут быть использованы в дальнейшем в комплексных исследованиях государственно-правовой реальности по всем направлениям и во всех проявлениях. Коль скоро не существует предела научному познанию, каждый, чей научный интерес лежит в плоскости взаимодействия международного и внутригосударственного права, может в процессе познания занять «свою нишу» в научном поиске. И тогда сделанные автором уточнения содержания правовых категорий, обоснование методологического значения парных правовых категорий, авторский подход к пониманию международного и внутригосударственного права и их взаимодействию с позиции диалектической логики и полученные при этом выводы могут оказаться полезными для будущих исследований. Выводы о сходстве международного публичного, международного частного и внутригосударственного права, схваченном в предложенной категории «общее понятие права», надеемся, будут учтены Министерством образования при реформировании юридического образования. Мы имеем в виду необходимость изменения в сторону увеличения сетки часов, выделенной в обязательном федеральном компоненте для преподавания международного права, а также включение в федеральный компонент «Теория государства и права» раздела «Основы понимания международного права». Научные выводы и рекомендации, сделанные автором работы, могут использоваться при разработке рабочих программ преподавателями международного права и теории государства и права в российской образовательной системе; выводы и рекомендации о совершенствовании правореализующей деятельности Российского государства могут быть учтены в правотворческой и правоприменительной деятельности на всех уровнях, а также в формировании международного правосознания у всех субъектов российского права в свете основных императивов понимания прав человека - всеобщности, демократизации, гарантий.
Апробация результатов исследования. Основные выводы и положения диссертационного исследования можно обнаружить в публикациях автора: учебном и учебно-методическом пособиях, статьях в сборниках научных трудов ВЮЗИ, в ученых записках и Вестнике Оренбургского государственного университета, в Вестнике Академии экономической безопасности МВД России, в рецензии на учебник «Международное право», в сборниках материалов всесоюзных, всероссийских и международных научных и научно-практических конференций. Основные положения использовались при осуществлении преподавательской деятельности в системе ВЮЗИ (МГЮА) и в Оренбургском государственном университете и доводились до студентов при чтении основного лекционного курса «Теория государства и права», спецкурса «Проблемы теории государства и права», основного лекционного курса по международному публичному и международному частному праву и спецкурсов, в частности, спецкурса — «Теоретические проблемы международного права». Основные идеи, концептуальные положения объективировались вовне в экспертных заключениях по законопроектам по линии работы в комиссии Оренбургской области по законопроектной деятельности, в выступлениях на Ежегодных собраниях Российской (ранее - Советской) Ассоциации международного права (РАМП), на проводимых под ее эгидой конференциях.
Структура диссертационного исследования определена содержанием темы, целями и задачами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения, библиографии. Основные выводы проведенного исследования представлены по главам и консолидированы в заключении.
Принципиальное отличие отечественной доктрины соотношения международного и внутригосударственного права от западных теорий монистического и дуалистического направлений
Как уже отмечалось, проблема соотношения внутригосударственного и международного права, частным вопросом которой является проблема реализации права в свете взаимодействия международного и внутригосударственного права, относится к узловым проблемам правоведения. От уровня ее исследования зависит успех научных разработок, если и не по всем, то во всяком случае - по многим научным направлениям юридической науки. Мы не ставим перед собой специальную задачу представить анализ существа западных теорий. Это сделано нашими юристами - международниками. Итоги анализа в концентрированном виде представлены в первом томе каждого из двух изданий академического Курса международного права. Наша задача в другом — на фоне общих (до нас уже обозначенных) характеристик каждого из двух основных направлений - монистического и дуалистического показать своеобразие содержания отечественной доктрины. Если мы и прибегнем к выдержкам из работ родоначальников той или иной теории, то лишь с одной целью объяснения специфики отечественной доктрины, не вписывающейся ни в одно из направлений в первоначальной их трактовке. Мы убеждены, что отнесение отечественной доктрины сегодня к дуалистическому направлению не соответствует изначальной характеристике содержания концепции дуалистического направления. Анализ взглядов наших соотечественников на проблему соотношения международного и внутригосударственного права их подходов к пониманию международного права и его юридической силы убеждает нас в преемственности взглядов юристов XIX, XX, XXI веков. Первые научные разработки проблемы можно обнаружить в сочинениях II половины XIX века. Основное расхождение во взглядах наших соотечественников и западных юристов производно от разности исходных посылок в этом вопросе. Одни западные авторы исходят из единой правовой системы, частями которой являются международное и внутригосударственное право (монистическое направление воззрений), а другие -из полной разобщенности международного и внутригосударственного права (дуалистическое направление воззрений). Представители монистического направления, признавая международное и внутригосударственное право частями единого правового порядка, вынуждены были, следуя своей логике, задаться вопросом о соподчинении этих частей по отношению друг к другу. В стремлении немецких юристов обосновать абсолютный суверенитет государства появилась исторически первая теория — примата внутригосударственного права. Основой концепции примата внутригосударственного права послужили философские взгляды Гегеля о «внешнем государственном праве», по существу Гегель, абсолютизируя государственный суверенитет, отрицает и международное право. «Внешнее государственное право исходит из взаимоотношений самостоятельных государств, отсюда, то, что в нем есть в себе и для себя получает форму долженствования, потому, что его действительность зависит от различных суверенных воль».1 Понятие права Гегель связывает с политикой силы: «...в мире и в себе сущее должно также обладать силой». Право по Гегелю реализует суд. Но, что касается отношений между государствами, то хотя Гегель и не отрицает необходимость их правового характера, он считает, что в силу суверенности государств над ними не может быть суда, а «так как нет никакой власти, которая решала бы в отношении государства, что именно есть само по себе правовое, и осуществляла бы такое решение, то в этом отношении неизбежно все остается долженствованием», т.е. нет места, по мнению Гегеля, международному праву, а есть право внутригосударственное. Гегель признает существование принципа международного права как всеобщего о том, что нормы международных трактатов должны выполняться, но соблюдение, исполнение этих норм он ставит в зависимость не от юридических обязанностей государств, находящихся, с его точки зрения, в естественном состоянии по отношению друг к другу, а только от желания государств. Эта теория международно-правового нигилизма исторически изжила себя. Теория примата международного права в своем первозданном виде исходит по существу из соподчинен-ности частей единого правопорядка, в котором высшая юридическая сила принадлежит международному праву. Аргументация в пользу международного права повторяет аргументацию теории примата внутригосударственного права с «точностью наоборот». Если первая теория абсолютизировала государственный суверенитет, то теория примата международного права обосновывает его отсутствие. Родоначальником теории примата международного права как принято считать, является австрийский, юрист-международник Ганс Кельзен, создавший «чистую теорию права» или теорию нормативизма. С точки зрения родоначальника теории примата международного права национальный правопорядок поддерживается нормами международного права. Стирается тем самым грань между «внутренними делами государства» и его «внешними делами»? Таким образом, создаются «теоретические предпосылки для вмешательства некоторых государств во внутренние дела своих партнеров по международному общению, что недопустимо с точки зрения общепризнанных норм международного права»,3 в частности, - принципа невмешательства во внутренние дела государств, закрепленного в ст. 2.7 Устава ООН. Последователь Кельзена Ч. Хайд (американский юрист-международник) вообще ставит под сомнение возможность существования международного права в случае признания внутригосударственного права самостоятельной системой. «Разумеется, -говорит Ч. Хайд, - никакая система права, достойная этого наименования, не могла бы переживать конфликты и служить потенциально сдерживающим фактором для агрессора, если бы в международном обличий предписания разума и здравого смысла уступили силе». Из справедливого замечания о недопустимости диктата силы в международных отношениях, Ч. Хайд совершенно необоснованно делает вывод о подчиненности внутригосударственного права международному. Он произвольно объявляет нормы международного права частью права каждого государства, причем, по его мнению, «международное право в качестве части внутригосударственного права каждого государства имеет несомненное (Выделено нами — А.Н.) преимущество перед любыми административными правилами, законами, актами, которые находятся в противоречии с ними». При этом Ч. Хайд не делает различий между нормами международного права, признанными тем или иным государством, и непризнанными этим государством нормами международного права. Логика сторонников примата международного права не могла не привести к признанию необходимости «мирового государства» и «мирового правительства» как единого пути обеспечения мира и безопасности. Но возможен ли мир в «мировом государстве», если в его состав войдут слабые и сильные, экономически развитые и развивающиеся государства? В начале XX века этот лозунг о мировом государстве под названием «Соединенные Штаты Европы» казался нереальным абсолютно. В условиях интеграции в конце XX-XXI века, с созданием Европейского союза, казалось бы, следовало пересмотреть критическое отношение к идее «мирового государства». Реалии международной жизни, однако, не оставляют в этом плане повода для оптимизма: глобализация в мире и появление надгосударственных международных организаций привели к угрозе утраты отдельными государствами своей экономической безопасности, которая, как известно, является одной из составляющих государственного суверенитета, и вследствие этого - обостре-нию противоречий между богатыми и бедными странами.
«Общее правовое поле» и «общее понятие права». Международное и внутригосударственное право суть стороны общей правовой материи (государственно-правовой реальности) и диалектические противоположности. Основные подходы к пониманию путей разрешения (снятия) диалектического противоречия
В теоретическом анализе правовых систем можно идти разными путями. Можно больше уделять внимание изучению внутреннего содержания той или иной системы, а можно идти от понимания сущности (природы) отношений, отраженных в той или иной системе. На важность второго подхода в обоснование существования единства правовых норм и их подразделений и в то же время относительной самостоятельности элементов правовой системы указывается в общей теории права.1 и юристами-международниками.2 «Правовые системы, их отрасли и институты складываются исторически и представляют вполне реальное общественное структурированное образование».3 Для нашего исследования особую важность представляет второй подход. Понимание сущности внутригосударственного и международного права, природы и содержания, взаимодействия обеих правовых систем и производной от них реализации права лежит в плоскости понимания особенностей общественных отношений, в структурированном виде получивших отражение в их нормах. Это структурированное образование — государственно-правовая реальность, которая должна быть соотнесена с отношениями разной природы: 1) отношениями внутри отдельно взятой страны (они составляют объект внутригосударственного права); 2) международными отношениями двух видов — между государствами (они составляют объект международного публичного права), отношениями невластного характера (на них сориентировано международное частное право).
Современная государственно-правовая реальность предстает в этом плане, прежде всего, в качестве «общего правового поля», в котором функционирует триада правовых блоков: международное публичное право (Mlill или просто - МП), внутригосударственное право (ВЦ) и международное частное право (МЧП). Термин «международное право» употребляется здесь и далее в смысле «международного публичного права». Общее правовое поле можно изобразить следующим образом (рис. 1)
Рис. 1 Причем МП и ВП функционируют в «общем правовом поле» как самостоятельные правовые системы, в то время как МЧП пока еще проходит этап становления самостоятельной правовой системы. Функционирование МП и ВП привело к двум правовым порядкам, чего не скажешь о МЧП. Третий правопорядок еще только складывается. Объяснение тому представим в виде сравнительной таблицы .
Условные обозначения в таблице: МП — международное публичное право; ВП - внутригосударственное право; МЧП — международное частное право; ММПО - международные межправительственные организации ; МЮЛ — международные юридические лица; ПР - правовое регулирование; МПР — международно-правовое регулирование; ВПР — внутригосударственное правовое регулирование; ВМПР - внутригосударственный механизм правового регулирования; ММПР - механизм международно-правового регулирования. В представленной сравнительной таблице мы показали, что МЧП в «общем правовом поле» есть комплексная общность норм, которая сложилась в силу заимствований у МП и ВП по объекту, субъектам, источникам, все-таки обладает некой самостоятельностью от ВП и МП. Мы не разделяем категоричности взглядов тех, кто не видит, что МЧП обладает определенной автономией по отношению как к ВП, так и МП и занимает особое место в «общем правовом поле». Те заимствования, которые присущи МЧП, следует рассматривать как характерные особенности МЧП, а не как доказательство отсутствия таковых по сравнению с ВП. К примеру, в отрицании по существу значения международного договора как источника международного частного права, Е.Т. Усенко исходит из того, что международный договор порождает права и обязанности только для субъектов международного права, а коль скоро индивиды и юридические лица таковыми не являются, не следует считать, что адресатом норм международного договора являются индивиды и юридические лица. На наш взгляд, подобная категоричность в суждениях применительно к МЧП в целом, а не только к его источникам, не совсем уместна, поскольку во всем, что касается понимания МЧП, следует оперировать правовыми категориями с большей долей условности, начиная с «предмета правового регулирования» и заканчивая «субъектами МЧП». По большему счету МЧП, не имея своего объекта, само не регулирует отношения гражданско-правового цикла, осложненные иностранным элементом, т.е. международные отношения, невластного характера, а лишь содействует тому; их регулирование происходит в сфере юрисдикции определенного государства. Нормы МЧП, равно как источники, в которых они содержатся, играют особую функциональную роль — с их помощью разрешается коллизионная проблема в пользу определенного национального правопорядка. После разрешения коллизионной проблемы дальнейшее воздействие (регулирование) осуществляется на основе выбранного права отдельно взятого государства. Вместе с тем, результатом взаимодействия национальных правовых систем, наряду с коллизионными нормами, составляющими ядро МЧП, являются особые нормы, которые явно «выбиваются» из традиционного представления о нормах международного и внутригосударственного права, как о правилах поведения, содержащих права и обязанности в регулируемом отношении. Отмеченное обстоятельство говорит в пользу определенной автономии МЧП. Речь идет о нормах, предусматривающих «автономию воли» участников гражданско-правового отношения, осложненного иностранным элементом. Характеристика «.автономии воли» как правового института, связанного с сущностью права дается А.А. Рубановым. Эти нормы «об автономии воли» служат при их использовании сторонами правоотношения основой для вторичного отношения, содержанием которого является субъективное право сторон первичного отношения на выбор применимого права и их юридическая обязанность подчиняться выбранному к применению праву. Выбор сторон может быть сделан как в пользу права определенного государства, так и в пользу международного договора, предусматривающего порядок осуществления каких-либо внешних экономических сделок (ВЭС). А.А. Рубанов в 3 гл. IV коллективной монографии «Международное частное право: современные проблемы» анализирует разные взгляды на «автономию воли».
Категория «правовое регулирование» и проблема уточнения ее содержания в новых реалиях. Международно-правовое регулирование (МПР) и внутригосударственное правовое регулирование (ВПР) - суть парные правовые категории
Наблюдаемое сегодня в юриспруденции многообразие подходов к пониманию правового регулирования и его механизма во многом отражает тенденцию не столько уточнения, сколько пересмотра содержания правовых категорий, отстоявшихся еще в 60-70-х годах прошлого столетия. Уточнение содержания правовых категорий — закономерность развития понятийного аппарата в юриспруденции. По мере получения новых знаний об объекте время от времени требуется внесение дополнений в уже отстоявшиеся правовые категории. Фактически это представляет собой развертывание основных правовых категорий через соподчиненные категории второго и третьего порядка. Каждая правовая категория сама в этом процессе может составить основу для выделения нового понятийного ряда. В отличие от закономерного уточнения содержания правовых категорий пересмотр правовых категорий означает принципиально иной подход в теоретических исследованиях. Пересмотр содержания правовых категорий означает ревизию всего категориального аппарата в силу коренного изменения у ряда авторов подходов к пониманию права. По существу, обращающихся к анализу правовых категорий авторов можно подразделить на две основные группы. Одна группа авторов стоит на позиции устоявшегося представления о праве в юридическом смысле. Условно эту группу можно именовать как группу «правового монизма». Другая группа авторов стоит на позиции «правового плюрализма». Первые исходят в понимании права из неразрывной связи с государством. Связь может быть прямой и опосредованной, но она имеет место обязательно, если речь идет о праве в юридическом смысле. Вторые, т.е. исповедующие правовой плюрализм, считают правом по существу все то, что способно воздействовать на поведение человека и его связи с себе подобными. В наиболее рельефном виде правовой плюрализм в правопонимании представлен в учебнике «Общая теория права» А.В.Полякова и Е.В.Тимошиной1. Остановимся на характеристике позиции этих авторов подробнее. Прежде всего, отметим, что А.В.Поляков и Е.В.Тимошина противопоставляют классические (по их терминологии) типы правопонимания неклассиче-ским. Предложенная этими авторами классификация типов правопонимания" вызывает серьезные возражения. Прежде всего, это касается метода познания объекта юридической науки. «Постнеклассическое теоретическое правопони-мание, - говорят А.В. Поляков и Е.В. Тимошина,- стремится получить наиболее общие и достоверные правовые знания путем исключения исторически сложившихся ценностных правовых представлений (разрядка наша — А.Н.), поскольку они отражают не общее в праве, а лишь его конкретные социокультур-ные особенности.» Это высказывание явно свидетельствует о противопоставлении логического историческому, в то время как «историческое» и «логическое», взятое во взаимосвязи, есть один из общенаучных методов познания. В отечественной доктрине стало уже давно аксиомой, что для раскрытия понятия какого-либо явления необходимо выяснить для начала, как явление возникло, как развивалось и чем стало теперь. Без этого не проникнуть в сущность явления.1 Сторонники правового плюрализма предлагают вместо историзма и диалектики, позволяющих проникнуть в сущность права феноменологический метод, предполагающий «содержание сущности явления» и «описание его смыслосообразующей структуры», предлагают исходить из «многоединства права» и «создать космос права» 2,. По мнению А.В. Полякова и Е.В. Тимошиной «правовое регулирование есть только там, где достигаются коммуникативно-правовые цели»." Эти авторы правовое регулирование соотносят со всеми видами права, которые они сами сочли необходимым выделить в правопонима-нии.4 Коль скоро А.В.Поляков и Е.В.Тимошина, по их терминологии, «к государственно-организованному праву» не относят международное право, считая последнее разновидностью социального, обладающего латентной сущностью, то и понятие правового регулирования рассматривается ими только применительно к «государственно-организованному праву». Примечательно, что в приведенной ими характеристике правового регулирования, относящийся к способам правового регулирования, к сфере правового регулирования, к типам правового регулирования, стадиям, механизму и его звеньям, сами правовые плюралисты не предложили ничего нового, отличного от принципиально устоявшегося в 60-70 годах прошлого века в общей теории права содержания категории «правовое регулирование». Разумеется, разработка этих категорий осуществлялась в то время с позиций правового монизма.
Соотнесем позицию правовых плюралистов с подходом к характеристике содержания категории «правовое регулирование» правовых монистов. Начало разработки этой правовой категории было положено в 60-х годах прошлого столетия Н.Г. Александровым, высказавшим идею механизма воздействия права на общественные отношения. Эта идея пала на подготовленную почву в трудах Л.С. Явича, , П.Е. Недбайло и др." Идею Н.Г. Александрова о механизме правового воздействия материализовал в специальной монографии С.С. Алексеев.3 С.С. Алексеев понятие правового регулирования отнес к ведущим правовым категориям, необходимым для исследования права с точки зрения его функционирования.4 Можно ли сегодня отрицать подобную роль категории «правовое регулирование»? Как нам представляется, - нет. И сегодня через конкретизацию категории «правовое регулирование» можно осмыслить движение правовой формы в процессе ее функционирования.5 «В логическом плане данная категория, - как указывается в монографии А.М.Васильева, — конкретизируется для выражения этой работы путем развертывания на функциональной основе соотнесенных с ней понятий. Их синтез в определенную подсистему понятий, выражающую взаимодействие различных юридических элементов и звеньев в процессе активного воздействия права на общественные отношения, дает теоретическое представление о механизме функционирования правовой формы. Обобщенно такое представление выражается итоговой для данной подсистемы абстракцией «механизма правового регулирования». В этой подсистеме, как отмечает A.M. Васильев, правовые категории находятся в субординации. Субординация эта «отражает логику воздействия права на обще-ственные отношения, т.е. осуществляется по функциональному принципу». Развертывание правовой категории «правовое регулирование», A.M. Васильев представил в виде основного функционального ряда и назвал последовательно расположенные в нем правовые категории, выступающие, по его выражению, как «существенное второго порядка: правовые принципы — правотворчество — правовые нормы — юридические факты — правоотношения — субъективное право — юридическая обязанность — индивидуальные акты реализации прав и обязанностей — правопорядок». Весьма ценным в предложенной трактовке категории «механизм правового регулирования», предложенной A.M. Васильевым, нам представляется указание на то, что каждая из составляющих правовых категорий также может быть конкретизирована (развернута) в юридических понятиях следующего уровня. «Эти понятия могут составить функциональные понятийные ряды меньшей степени абстракции и способны отражать «более узкую сферу и более ограниченную возможность влиять на общественные отношения» и «выступать, как менее рельефный момент в общей картине специфического функционирования правовой формы общественной жизни
Особенности понимания правореализующей деятельности государства в области прав человека. Основное содержание правореализующей деятельности Российского государства
В понимании содержания правореализующей деятельности государства в области прав человека следует исходить из специфики самого предмета совместного правового регулирования. Сам предмет совместного правового регулирования, т.е. права человека, нуждается в уточнении исходных посылок их понимания. Права человека, их признание, осуществление и защита занимали умы ученых еще в глубокой древности.2 Однако, закрепление прав человека в праве государств в том или ином объеме стало реальностью сравнительно недавно: этот факт истории для одних государств возник чуть более двух столетий тому, а для других государств — гораздо позднее (менее столетия —для малого количества государств, для большинства государств - менее полувека). Этой сравнительной «молодостью» государственно-правовой реальности в сфере прав человека применительно к каждому государству в отдельности объясняется то обстоятельство, что и в XXI веке приходится говорить о проблеме правового обеспечения признания, осуществления и защиты прав человека. Разнообразие юридической практики государств в сфере прав человека отчасти есть следствие отсутствия единообразного подхода со стороны государств к пониманию прав человека, хотя критерии единообразного подхода обозначены в документах ООН. Разумеется, документы ООН вырабатывались не на пустом месте - в них аккумулированы прошедшие проверку временем идеи прогрессивного человечества. Так, прошла проверку временем идея отнесения прав человека к общечеловеческим ценностям. Позволим себе сослаться на обоснование идеи нашим соотечественником П.Я.Чаадаевым. В одном из философских трактатов П.Я. Чаадаев в рассуждениях об общих и национальных особенностях и их значении для развития хода истории пришел к выводу, явно опередившему время, что все люди есть «представители одной расы - человеческой». В XIX веке П.Я.Чаадаев за свои взгляды получил прозвище космополита, рассматриваемое, на тот период, большинством мыслителей далеко не как похвала. Своеобразную перекличку идей мы увидели в высказываниях Генерального секретаря ООН Бутроса Бутроса Гали, прозвучавшем в выступлении в Вене на открытии 14 июня 1993 года Всемирной конференции по правам чело-века: «Как абсолютный критерий права человека представляют собой общий язык человечества. Приняв этот язык, все народы смогут понимать друг друга и творить собственную историю»} Между этими двумя удивительно точными выводами П.Я.Чаадаева и Бутроса Бутроса Гали - почти столетие исторических знаменательных событий, катаклизмов, испытаний для всего человечества и прозрений, увенчавшихся рождением универсальной организации — ООН, под эгидой которой и были закреплены, как уже отмечалось, международные стандарты в области прав человека и зафиксированы критерии единообразного понимания прав человека. Именно ООН стоит у истоков становления принципа уважения прав и основных свобод человека, как нормы jus cogens. Таким образом, благодаря ООН права человека получили прописку в международном праве и перестали рассматриваться как вопросы, составляющие исключительно внутренние дела государства. Задача решения проблемы осуществления прав человека стала общей для каждого государства в отдельности и для международного сообщества в целом. В разделе первом пункте 5 Итогового документа Всемирной конференции по правам человека «Венская декларация и Программа действий», принятой 25 июля 1993 года, подчеркнута общность этой задачи: «Все права человека универсальны, неделимы, взаимозависимы и взаимосвязаны. Международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе, с одинаковым подходом и вниманием (Выделено нами - Н.А.) Хотя значение национальной и региональной специфики и различных исторических, культурных и религиозных особенностей необходимо иметь в виду, но государства, независимо от их политических, экономических и культурных систем, несут обязанность поощрять и защищать все права человека и основные свободы».1 В регулировании отношений в сфере прав человека существует своеобразное разделение труда между международным и внутригосударственным правом, и их взаимодействие при определяющей роли международного права. B.C. Верещетин объясняет определяющую роль международного права через соотношение потребностей и интересов в развитии человечества в целом и отдельно взятого общества и указывает на особую ценность международного права в деле защиты общечеловеческих ценностей, поскольку «в отличие от национального права, по определению ориентированного на закрепление интересов и потребностей гражданского общества в пределах конкретного государства, международное право закрепляет в обязательных правилах поведения баланс интересов различных государств.». Отмечая близость международного права к нормативному закреплению общечеловеческих ценностей и интересов, B.C. Верещетин и его предлагает считать такой ценностью". Международное право, как уже отмечалось, фиксирует международные обязательства государств в области прав человека, закрепляет минимум объема прав и свобод человека, некие международные стандарты, фиксирует критерии понимания прав человека, регулирует деятельность органов международного контроля и защиты прав человека. Применительно к правам человека международные стандарты, на наш взгляд, должны означать признание государствами: основных императивов в понимании прав человека (гарантий, всеобщности, демократизації) и перечня основных прав и свобод в объеме не ниже установленного Международным Биллем о правах человека.2Мы разделяем точку зрения С.С. Юрьева о том, что стандарты лежат в плоскости должного: «... и по логике русского языка, и по теоретико-правовым представлениям, — говорит этот автор, — стандарт - это «должное», к которому правоприменитель или иной субъект обязан стремиться». Внутригосударственное право, таким образом, должно закреплять права человека в максимально возможном для определенного государства объеме, но не ниже предусмотренного международными стандартами, указывать на гарантии прав человека и тем самым создавать правовую основу осуществления прав человека в соответствии с требованиями международного права.
