Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Политико-правовые основы судопроизводства по преступлениям против государства 71
1. Особенности общественно-политического развития (эпоха «дворцовых переворотов») и развитие уголовно-процессуального права . 43
2. Преступления против государства и ответственность за их совершение в уголовном законодательстве. 71
Глава 2. Основные стадии судопроизводства по преступлениям против государства 153
1. Возбуждение уголовно-политического преследования по доносу и его процессуальное закрепление . 97
2. Производство и документирование следственных действий по политическим делам (допрос, очная ставка, пытка). 130
3. Вынесение и исполнение приговора суда . 131-153
Глава 3. Органы политического сыска и реализация норм уголовного судопроизводства в практике их деятельности 212
1. Организационно-правовое развитие органов политического сыска и методы их работы. 175
2. Производство по особо важным политическим делам. 176-
212
Заключение
Список использованной литературы
- Особенности общественно-политического развития (эпоха «дворцовых переворотов») и развитие уголовно-процессуального права
- Возбуждение уголовно-политического преследования по доносу и его процессуальное закрепление
- Вынесение и исполнение приговора суда
- Организационно-правовое развитие органов политического сыска и методы их работы.
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования.
В общественно-политической истории России ХУ111 в. послепетровский период характерен прежде всего тем, что заметно снизилась интенсивность преобразований в государственной сфере. В частности, сформированная и закрепленная великим реформатором правовая система без каких-либо принципиальных изменений использовалось в течение нескольких десятилетий, и лишь с восшествием на трон Екатерины 11 ситуация стала меняться. Кроме того, «эпоха дворцовых переворотов» отличалась политической нестабильностью, далеко не всегда легитимными способами прихода к власти. При этом особое значение придавалось органам политического сыска как инструменту, с помощью которого верховная власть расправлялась со своими политическими противниками, держала под контролем общественные настроения, не допуская малейших проявлений нелояльности к себе, применения жестокие методы расследования и наказания за преступления против государства, в составе которых могли быть как нелестные высказывания об императоре бытового характера, так и заговоры с целью свержения власти. Вместе с тем в историко-правовой литературе о послепетровском периоде ХУ111 в (1725-1801 гг.) при освещении вопросов государственно-правового развития, в том числе связанным с государственными преступлениями, основное внимание уделяется, как правило, политическим аспектам. При этом из поля зрения выпадает правовая проблематика. Это касается и развития уголовно-процессуального права, организационно-правовых основ ведения сыска по политическим преступлениям, деятельности органов политического сыска. Нужно еще учесть и то обстоятельство, что и в целом развитие права в рассматриваемый период в научном плане исследован сравнительно слабо.
Указанные обстоятельства диктуют необходимость обращения к данной проблематике для научного исследования на монографическом уровне - с тем, чтобы, полнее и глубже изучив судопроизводство по государственным преступлениям в ХУ111 в., выявить тенденции развития уголовного процесса, учесть опыт того времени при реализации судебной реформы в современной России. В частности, требуют изучения закономерности выделения политического судопроизводства из общего судопроизводства и его укрепления как самостоятельного процессуального института, включая особенности расспроса, очной ставки, пытки участников процесса, роли в нем различных органов власти Важно также проследить структурное развитие основных сыскных органов - Преображенского приказа, Тайной канцелярии, Тайной розыскных дел канцелярии, Тайной экспедиции, сопоставить их фактическую деятельности с нормами действующего уголовно-процессуального законодательства, показать степень личного участия монархов в производстве по особо важным политическим преступлениям, объяснить причины процессуального законодательства, и прежде всего отмену пыток в 1801 г. исходя из контекста общественно-политического развития Российского государства. В указанных аспектах данная проблематика на диссертационном уровне еще не исследовалось.
Степень разработанности темы.
Судопроизводство по политическим делам в послепетровский период ХУ111 в. было предметом исследования в работах различных авторов и разных эпох - как периода Империи, так и советского и современного периодов. Различные аспекты затрагивались в работах таких ученых, как Анисимов Е.В., Голикова Н.Б., Баршев Я.И., Бернер А.Ф., Богоявленский С, Бобровский П.О., Брикнер А.Г., Веретенников В.И., Голиков И.И., Есипов Г. В., Владимирский-Буданов М.Ф., Кистяковский А.Ф., Сергеевский Н.Д., Сергеевич В.И., Дмитриев Ф.М., Беляев И.Д., Бобровский П.О., Виленский В.Б., Линовский В.А., Фойницкий И.Я., Чебышев-Дмитриев А. О., Семевский М.И., Сокольский В.В., Эйдельман Н.Я., Самойлов В.И., Плугин В., Петру хинцев Н.Н., Павленко Н.И., Овчинников Р.В., Лурье Ф.М., Кургатников А.В., Корсаков Д.А., Каменский А.Б., Зуев А.С., Миненко Н.А., Ефремова Н.Н., Ерошкин Н.П., Голубев А.А., Власов Г.И., Гончаров Н.Ф. и др. Однако авторы исследований затрагивали, во первых, только отдельные вопросы уголовно-политического процесса, и, во-вторых, хронологически охватывали время правления, как правило, одного императора (императрицы). Кроме того, не подвергалась историко-правовому анализу взаимосвязь материального и процессуального права, системы следственных и судебных органов и другие аспекты уголовного судопроизводства по политическим делам. Соответственно специальных и обобщающих исследований уголовно-процессуальных особенностей политических процессов в рассматриваемый период, имея в виду прежде всего комплексное освещение вопросов, в современной юридической литературе до сих пор не было.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом исследования являются социально-правовые аспекты судопроизводства по государственным преступлениям в послепетровский период ХУ 111 в. Предмет исследования составляют законодательные акты уголовно-процессуального характера, правоприменительные акты, касающиеся уголовно-политической сферы, решения органов политического сыска по конкретным делам, практика проведения отдельных следственных действий, порядка вынесения и и исполнение приговоров, а также научные труды по этой теме.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают российскую историю периода 1725-1801 гг. Такие временные границы научного анализа заявленной проблематики обусловлено тем, что в этот период в сфере уголовного судопроизводства по преступлениям против государства наблюдается определенная стабильность, а именно действуют законы, разработанные и изданные в до-петровский и петровский периоды, функционируют органы политического сыска, которые при определенной трансформации сохраняют свою сущность, формы и методы ведения следствия по политическим делам. Ситуация заметно меняется в самом начале XIX в., когда в 1801 г. отменяется пытка как важнейший инструмент политического сыска, а со смертью Павла 1 в целом начинается новый этап развития уголовного процесса в целом, и по делам по преступлениям против государства в частности.
Цель и задачи исследования.
Основная цель диссертационного исследования заключается в комплексном изучении особенностей развития судопроизводства по политическим делам в российском государстве в послепетровский период ХУ 111 в. и на этой основе углублении познаний в истории развития российского судопроизводства по государственным преступлениям.
Для реализации этой цели поставлены следующие исследовательские задачи:
- изучить особенности общественно-политического развития в эпоху «дворцовых переворотов» показать его взаимосвязь с уголовно-процессуальным правом;
- выявить составы преступлений против государства и ответственность за их совершение в уголовном законодательстве;
- проанализировать основания и поводы возбуждения уголовно- политического преследования;
- показать значение доносов в возбуждении уголовного-политического дела как первой стадии следствия и его процессуальное закрепление;
- изучить производство и документирование следственных действий по политическим делам (допрос, очная ставка, пытка);
- исследовать вопросы, связанные с вынесением и исполнением приговора суда по политическим преступлениям;
- выявить основные субъекты и процедуру судебной деятельности по политическим делам, степень личного участия в них монарха;
- изучить организационно-правовое развитие органов политического сыска (Преображенский приказ, Тайная канцелярия, Тайная розыскных дел канцелярия, Тайная экспедиция) и методы их работы;
- проанализировать особенности уголовно-процессуального производства по особо важным политическим делам.
Методология исследования основывается на методах материалистической диалектики, историзма и системности научного анализа, являющиеся общепринятыми в историко-правовом исследовании. Характер диссертационного исследования обусловил также применение таких методов, как статистический, сравнительно-правовой, анализа и синтеза и др. В процессе исследовательской работы диссертантом использовались результаты исследований, содержащиеся в научных трудах дореволюционных, советских и современных авторов. Автором использовались материалы архивов, а также ряд литературных и публицистических работ, где в той или иной мере нахо дила отражения исследуемая проблематика. Нормативно-правовой базой диссертационного исследования послужили законы и другие правовые акты, которые регламентировали различные аспекты судебной деятельности, в числе которых указы «О подметных письмах» (1726 г.), «О доносах по первым двум пунктам» (1730 г.), «Об уничтожении тайной розыскной канцелярии» (1762 г.), «Об уничтожении пытки» (1801 г.) и др. Важнейшим источником стали также материалы конкретных следственно-судебных дел.
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлено монографическое комплексное научное историко-правовое исследование уголовного судопроизводства по политическим делам в послепетровский период ХУ111в., включая исследование норм как материального, так и процессуального права, структурного развития основных карательных органов политического сыска (Преображенский приказ, Тайная канцелярия, Тайная розыскных дел канцелярия, Тайная экспедиция), особенностей производства отдельных следственных действий, содержания и исполнения приговоров по государственным преступлениям. Автором проанализирован ряд правовых актов, которые еще не были предметом научного исследования с точки зрения выявления закономерностей развития уголовно-процессуальных процедур при совершении преступлений против государст венной власти. В работе показаны особенности развития уголовного процесса в эпоху «дворцовых переворотов», роль монархов в правотворчестве при решении конкретных политических дел. Диссертант выявляет заданность многих уголовно-политических процессов в рассматриваемый период в угоду верховной власти.
В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:
1. Все российские монархи эпохи «дворцовых переворотов» активно использовали уголовное судопроизводство как инструмент в борьбе против своих политических противников. При этом в начальный период деятельности очередного императора наблюдалась некоторая либерализация уголовного процесса. В то же время не было ни одного монарха, который бы был последователен в своих либеральных устремлениях - как правило, во второй половине царствования они вступали в активную борьбу с либерализмом, которая выражалась в укреплении централизма в системе государственного управления, имеющего цель поставить под жесткий контроль общество. Примерами такого рода являются губернская реформа Екатерины П. Не отказывалось правительство и от использования репрессивных методов в борьбе против либералов - так, если в начальный период Екатерина упразднила Тайную канцелярию как орган политического сыска с претензией на законность и справедливость государственного управления, то позже создала Тайную экспедицию с совершенно теми же функциями, а именно с целью выявления и подавления своих политических врагов и в целом государственных преступников.
2. Уголовно-процессуальное законодательство послепетровского периода ХУ111 в. базировалось на предшествующем процессуальном законодательстве, созданном во второй половине ХУ11 - первой четверти ХУ111 в. В дальнейшем текущие изменения вносились, но их принималось немного. В частности, широко применявшиеся общие повальные обыски к середине ХУ111 в. постепенно исключились из практики. «Суд», который ранее обо значал состязательное судопроизводство в целом, приобрел более узкое, специальное значение. «Сыск» стал важнейшей частью судопроизводства, равной, а в определенном смысле и более значимой, чем «суд». Отделения суда от администрации не произошло.
3. Наиболее тяжкими государственными преступлениями были покушение на личность императора и членов его семьи, измена, заговор с целью захвата государственной власти. Ответственность за эти преступления была максимально суровая - смертная казнь. Государство достаточно жестко запрещало также оскорбительные высказывания в адрес царствующей особы, небрежное обращение с предметами с изображением монарха, подделку государственных документов. В качестве преступления расценивалось и недоносительство о готовящемся или совершенном государственном преступлении. К ответственности могли привлекаться и родственники государственных преступников. Тем не менее, несмотря на жесткие наказания, интенсивность политических преступлений не снижалась на протяжении всей эпохи «дворцовых переворотов». Одной из причин этого является то обстоятельство, что в рассматриваемый период приход монархов к власти изначально не был легитимным, что порождало соответствующие нигилистические настроения в обществе.
4. В судопроизводстве по политическим делам, которые чаще всего возбуждались по доносу, обвиняемый оказывался в неравном с изветчиком положении - форма сыскного процесса не позволяла обвиняемому заранее ознакомиться с содержанием доноса и соответственно выстроить линию своей защиты, как это имело место при состязательной форме процесса. Когда речь шла о государственных преступлениях, обвиняемый априори становился виновным, и ему самому предстояло доказывать свою невиновность. Обвинительный уклон при производстве по государственным преступлениям был налицо. Такое положение неудивительно — ведь в то время институт адвокатуры еще даже не зародился. В большинстве случаев проводилась очная ставка доносчика и обвиняемого, в ходе которой первоначальные показания иногда менялись. В первой половине ХУ111 в. во время следствия активно применялась пытка, проведение которой достаточно подробно регулировалось законодательством и которая была отменена в самом начале XIX в.
5. В послепетровский период ХУ111 в. приговоры по делам о политических преступлениях в своей основе формировались коллегиально - либо специально создаваемыми судебными коллегиями, либо постоянно действующими органами управления (Сенат, Верховный тайный совет, Кабинет министров). Окончательное решение выносил император, который в течение всего ХУ 1 Ив. выполнял функции верховного судьи, что отражало общественно-политические условия абсолютизма. Приговоры как правило определялись после устного выслушивания докладов руководителей органов политического сыска, для чего готовились «экстракты» - документы, представляющиеся собой прообраз будущих приговоров по уголовным делам. Эти экстракты писали в сыскных ведомствах, и в них включались те сведения, которые отражали монаршью волю по отношению к преступникам. Истинные показания и другие доказательства до членов судейских коллегий обычно не доводили. В целом руководители органов политического сыска в силу своего служебного положения имели возможности сильного влияния на судьбы обвиняемых в государственных преступлениях. Во второй половине ХУ111 в. наблюдается тенденция усиления гуманности в назначаемых по приговорам наказаниях политическим преступникам, которая стала находить системное отражение во внутренней политике Екатерины 11. Кроме того, в течение ХУ111 в. приговоры все более и более наполнялись описательно-мотивировочной частью - государство ощущало востребованность общества объяснять причины суровых наказаний государственных преступников, что хорошо видно, например, по приговору по делу Пугачева и его сподвижников в последней четверти ХУ 111 в.
6. В течение всего ХУ111 в. органы политического сыска были неизменными элементами механизма российского абсолютистского государства. На регулярной основе такие органы стали функционировать в петровскую эпоху с созданием Преображенского приказа. В дальнейшем появились Тайная канцелярия, Канцелярия тайных розыскных дел, Тайная экспедиция, которые, несмотря на разные названия, выполняли одну основную функцию -борьба с политическими противниками действующей власти и сохранение действующего политического режима. Эти органы выполняли основной объем политического судопроизводства по преступлениям против государства. Вместе с тем часть функций выполняли и постоянно действующие органы власти (Сенат, Верховный тайный совет, Кабинет министров) - преимущественно по наиболее значимым политическим делам. Органы политического сыска действовали под личным и непосредственным контролем императоров. Деятельность этих органов была строго засекречена. Руководители сыскных ведомств, назначаемые императорами из числа преданных себе чиновников, обладали огромными полномочиями и влиянием на окончательные решения вопросов ответственности политических преступников. Таким образом, изначально органам политического сыска был придан особый статус в системе органов государственной власти, делавший их деятельность фактически бесконтрольной.
7. По особо важным политическим делам судопроизводство осуществлялось по тщательно продуманной процедуре, которая нормативно так и не была закреплена. При этом в состав специально учреждаемых для этого сначала следственных комиссий, а затем судейских коллегий подбирались лично монархом исключительно преданные ему чиновники. Само следствие и суд велись по заданным направлениям, и исход дел был ясен заранее, хотя приговор мог отличаться от намеченного, но не существенно. При этом власть не щадила политических преступников - как правило, во время следствия они подвергались жестоким пыткам, невзирая на сословное состояние, а затем не менее жестоким наказаниям, зачастую - к смертной казни. При этом репрессиям подвергались и ближайшие родственники.
Теоретическое значение исследования. Результаты диссертационного исследования позволяют существенно расширить знания об истории россий ского права в целом и уголовного судопроизводства в частности. Теоретические положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут представить определенный научный интерес в изучении истории развития форм судопроизводственной деятельности в нашей стране.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что собранный и обобщенный историко-правовой материал может быть использован в учебном процессе при изучении историко-правовых дисциплин, а также соответствующих разделов ряда других правовых дисциплин (прежде всего уголовного процесса). Он представит также интерес для законодателя при осуществлении судебной реформы в России на современном этапе.
Апробация результатов исследования получила выражение в опубликованном автором пяти статей научного характера. Выводы и предложения доводились диссертантом до сведения научной общественности и практических работников на международных и всероссийских конференциях и семинарах по проблемам истории права, гражданского и уголовного процесса в Ростове-на-Дону, Краснодаре, а также на межкафедральных и региональных семинарах вузовских ученых и практических работников (2000-2005 гг.). Результаты диссертационного исследования используются при проведении лекций, семинарских занятий в учебных заведениях МВД России и вузах других ведомств. Положения диссертационного исследования использовались при подготовке рабочих программ по ряду тем в учебных курсах по истории государства и права России, гражданскому и уголовному процессу.
Структура диссертации определена характером и объемом научного исследования и включает в себя введение, три главы, объединяющие семь параграфов, заключение и список использованной литературы.
Особенности общественно-политического развития (эпоха «дворцовых переворотов») и развитие уголовно-процессуального права
Уголовное законодательство ХУ111 в. характеризуется прежде всего тем, что основа его была заложена нормами сначала Соборного уложения 1649г. (Гл. I, II, XX, XXI, XXII) и затем Артикула воинского 1715 г. Эти нормативно-правовые акты (в Соборном уложении - указанные главы) носили целенаправленно уголовно-правовой характер, и в них сформировалось вполне определенное отношение к преступлениям против государства, а именно - предельно жесткое наказание за любые посягательства против существующей власти, и в системе этих наказаний, как будет показано ниже, смертная казнь, ссылка и телесные наказания были преобладающими.
Важно отметить, что после принятия Артикула воинского 1715 г. в течение всего ХУ111 в. не принимались полномасштабные уголовные законы, поэтому нормы Уложения и Артикула были законодательной основой для судебных органов при вынесении приговоров за совершение преступлений против государства (ссылки на нормы Уложения содержатся, в частности, в приговоре по делу Пугачева и его сподвижников, и даже в приговоре по делу декабристов). Вообще, в царствование Петра 1 насчитывается только указов уголовно-правового характера около четырехсот44. Кроме того, многие уголовно-правовые нормы содержались в общих актах (инструкциях, наказах, регламентах и т. п.), определявших правовое положение различных звеньев государственного аппарата. И нормы указов и нормы общих актов являлись обычно казуальными. Подобно Соборному уложению, они часто формулировали устрашение как одну из основных целей применения наказания. Так, Генеральный регламент 1720 г. требовал: «надлежит публичному месту быть, где в указное время все наказанье на теле и лишение живота чинено быть имеет, дабы всяк, смотря на то, от таких погрешений и преступлений себя мог охранить». Такой подход сохранялся и последующими монархами в течение всего ХУ111 в.
В позднейшую после Петра 1 эпоху из отдельных актов, в той или иной степени связанных с исследуемой проблематикой, отметим ряд указов Императрицы Елизаветы, изданных в 1744-1753 гг.45, в соответствии с которыми резко снизилось применение смертной казни, заменявшейся вечной ссылкой в каторжные работы (с лишением прав состояния и обязательными работами, при этом ссылка на каторгу сопровождалась сечением кнутом, вырезанием ноздрей и клеймением «в чело»46), которая все более сближалась по условиям отбывания с вечной каторгой47. И все же в дальнейшем тенденция на определенное смягчение участи осуждаемых за уголовные преступления будет сохраняться. Например, Указом 1757 г. было запрещено клеймить и рвать ноздри у осужденных женщин48.
В первой четверти ХУ 111 в. была предпринята попытка концептуально выделить государственные преступления. Так, 25 августа 1713 г. был издан указ, дополненный через два месяца указом от 23 октября, в которых отделяются государственные преступления от частных («партикулярных прегрешений») чиновников. О последних уточнено: «то есть в челобитчиковых делах взятки, и великие в народе обиды, и иные подобные тем дела, которые не касаются интересов Государственных и всего народа». Новое деление преступлений кажется весьма условным: ведь чиновники-взяточники в принципе ничем не отличаются от упомянутых там же «грабителей народа», чинящих «во всех делах неправды и тягости». И все же различия эти, по мысли законодателя, были. Государственное преступление состояло в нанесении ущерба не конкретному человеку, давшему чиновнику взятку, а всему государству, всему обществу. После указов 1713 г. к числу государственных преступников относили всех корыстных чиновников - «грабителей народа», совершавших «похищения лукавые государственной казны», а также казнокрадов, которые обирают народ, чинят ему «неправедные, бедственные, всенародные тягости». К таким преступникам относили и налоговых чиновников, судей, различных администраторов - словом, всех, кто делает «во всех государственных делах неправды и тягости»49. Для таких преступников, называемых также в указах «хищниками интересу»50, закон установил весьма суровые наказания.
В этом смысле представляет интерес то обстоятельство, что данным вопросом занимался лично император. Так, в указе Петра Сенату говорилось: «В Уложенье зделать надвое: одно государственное преступление, другое -партикулярное». Над этим работала Комиссия об Уложении 1720-1723 гг., причем при создании нового кодекса законов корпус государственных преступлений предполагалось резко расширить51. Тогда же было обобщенно сказано, что государственный преступник - тот, кто подлежит смерти «яко нарушитель государственных праф и своей должности». В основе этой суровой нормы - проводимая во многих законах мысль Петра I о том, что чиновник-преступник наносит государству ущерб несравненно больший, чем воин, изменивший государю на поле боя: «Сие преступление вяще измены, ибо, о измене уведав, остерегутца, а от сей не всякой остережется, но может зело глатко, под кровлею долго течение свое иметь и зло конец получить»52.
Однако столь широкая трактовка понятия «государственное преступление» как подлежащего исключительной прерогативе государя вошла в противоречие с повседневной практикой. Государь оказался физически не в состоянии справиться с тем потоком дел о преступлениях, многие из которых стали теперь называться государственными и, следовательно, подлежали его компетенции. Поэтому уже в 1710-х гг. проявилась тенденция хоть как-то выделить из чрезвычайно разросшейся массы государственных преступлений те, которые должны относиться к сфере ведения самодержца.
В указе Сенату от 23 декабря 1713 г. Петр потребовал «объявить всенародно: ежели кто напишет или скажет за собою Государево слово или дело и те б люди писали и сказывали в таких делех, которые касаютца о их государ-ском здоровье и к высокомонаршеской чести, или уведав какой бунт и изме-ну» . Так подчеркивалось намерение сохранить прежний блок государственных преступлений. Однако в указе 25 января 1715 г. перечень дел по преступлениям, которыми занимался государь, существенно сузили. Отныне прямо царю подавали изветы по трем «пунктам»: «1.0 каком злом умысле против персоны Его величества или измене. 2. О возмущении или бунте. 3. О похищении казны»54. С 1715 г. появились и термины, характеризующие важнейшие государственные преступления. Если человек «сказал Слово и дело по первому пункту» (варианты: «Знает он по первому пункту», «Имеет слово против первого пункта», «Доносит ис первого пункта»55, то речь, следовательно, шла о покушении на государя или об измене ему. То же можно сказать о выражении: «Имеет Его и.в. великую важность по первому пункту» или «по первым двум пунктам»56.
По «второму пункту» надлежало хватать всех бунтовщиков и заговорщиков. Когда же в документах сыска встречается оборот «Показал...о похищении интереса» или упоминается донос «о краже государственного интереса» , то это означает, что изветчик обвиняет кого-то в казнокрадстве или ином хищении государственной собственности - словом, в нарушении материальных интересов государства, т.е. в совершении преступления «по третьему пункту» указа 1715 г. Такие дела стали называться «интересными». Позже доношения «по третьему пункту» из-за несметного их числа и бесцеремонности толп доносчиков, рвавшихся на прием к царю, запретили. В дальнейшем в течение всего ХУ111 в. указания на «пункты» постоянно встречаются в законодательных, процессуальных и правоприменительных актах. Так, 10 апреля 1730 г. был издан Указ «О доносах по первым двум пунктам»58, в котором, в частности, говорилось: «Понеже по указам предков наших, и по Уложению всяких чинов людям, ежели кто за кем подлинно увидит великое дело, которое состоит в первых двух пунктах, то есть: 1 ) О каком злом умысле против Персоны Нашей, или измене. 2) О возмущении или бунте, тем доносить не только не запрещено, но если подлинно кто докажет, тем за правый донос милость и награждение обещано; а которые станут за собой сказывать такое великое дело, затеяв ложно, таким чинено жестокое наказание ... Того ради милосердуя Мы о своих верных подданных, чтобы впредь такого напрасного много кровопролития не происходило, Всемилоси-тейше повелели во всенародное известие следующий Наш указ опубликовать печатными листами.
Возбуждение уголовно-политического преследования по доносу и его процессуальное закрепление
В течение всего ХУ111 в. законодатель так и не выработал единого нормативно-правового акта, регулирующего процедуру следствия по уголовным делам в целом и по политическим преступлениям в частности (это произойдет значительно позже - с разработкой и изданием свода законов Российской империи 1832 г.). Отдельные уголовно-процессуальные нормы, касающиеся некоторых процессуальных действий, содержатся в ряде законов и указов. Вместе с тем уголовно-процессуальная практика сформировала вполне определенную последовательность сыска по делам о государственных преступлениях. Доносчик, обвиняемый и свидетели сначала розыскивались, арестовывались и препровождались в тюрьму всеми возможными принудительными способами. При этом для лиц высших сословий допускались более мягкие способы, в частности, содержание не в тюрьме, а «за поруками». Поручители под большую личную и имущественную ответственность гарантировали ежедневную явку обвиняемого в суд. Особенно жесткой была практика по «слову и делу государевым» - по таким делам в качестве основной меры пресечения было тюремное заключение. Тяжесть заключения обычно соизмерялась с важностью преступления, статусом обвиняемого и степенью доказанности преступления, наличием оснований для ареста и могла быть отягощена оковами, кандалами, колодой и т.п. При этом в одинаково тяжелых условиях находились и закоренелые преступники, и «правые», и даже случайные люди149. Для малозначащих преступлений допускалось освобождение «на знатные росписки» с обычным обязательством представить обвиняемого (подсудимого) по первому требованию. Подозреваемых крестьян должны были представлять в суд их помещики. При неявке могли арестовать и даже пытать «лутчаго человека» о местонахождении подозреваемого. Любая форма невыдачи наказывалась. Причем и после взыскания помещик все равно должен был представить виновного150.
После задержания доносчик, обвиняемый и свидетели допрашивались, затем, как правило, производилась очная ставка, при необходимости применялась пытка, а такая необходимость по мнению следователей имела место вплоть до начала XIX в, хотя и при понижении интенсивности использования этого средства добывания нужных показаний. В процессе производства следственных действий предъявлялись различные доказательства, однако законодательно институт доказательств отрегулирован также не был, а на практике основными доказательства были показания участников уголовно-политического процесса151.
Обращаясь к законодательным актам, в которых содержатся уголовно-процессуальные нормы, регламентирующие производство отдельных следственных действий в рассматриваемый период, прежде всего необходимо назвать документы петровской эпохи. Так, Указом 1697 г. «Об отмене в судебных делах очных ставок, о бытии вместо оных расспросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах», которым Петр 1 пытался радикально изменить состояние судопро-изводства в России . Однако практика показала, что жесткое требование Указа 1697 г. об отмене «суда» оказалось ошибочным. И хотя в законодателем было дано разъяснение о том, что положения этого указа не следует абсолютизировать, тем не менее он воспринимался как приказ, выраженный уже в самом названии. Попытка исправить положение была предпринята с изданием «Краткого изображения процессов и судебных тяжеб» 1716 г. В вопросах о доказательствах наиболее убедительным законодатель признает собственное признание, затем по степени убедительности идут показания свидетелей, затем «писмянные доводы» и завершает иерархию форм доказательств присяга участников процесса. Однако закон устанавливал, что суд не должен слепо доверять признанию. В законе перечислялись условия, при которых признание может быть положено в основу судебного решения. Так, ответчик должен был не только признать факты, но и в какой-то мере доказать признаваемые положения. Здесь очевиден определенный прогресс по сравнению с Соборным уложением, которое даже молчание ответчика считало признанием иска. В литературе в связи с этим отмечалось, что закон здесь требует лишь того, чтобы признание ответчика «нее противоречило возможности и действительности»154. В другой работе указывалось, что данные нормы (о признании вины) свидетельствуют о том, что законодатель впервые «внес в наше право теорию формальных доказательств, сложившуюся в это время на Западе»155. Однако этот акт, достаточно стройный и системный сам по себе, изначально имел ограниченную применимость, поскольку предназначался для военной сферы.
И лишь с изданием Указа от 5 ноября 1723 г. «О форме суда» была внесена определенная ясность. «Форма суда» не была восстановлением древнего обвинительного суда или еще одним актом утверждения следственного производства. Не был он и новой редакцией «Краткого изображения процессов и судебных тяжеб». Подготовленная на основе специфического варианта следственного судопроизводства, «разбавленная» дополнениями из состязательного процесса, новая «форма суда» представляла собой единую схему для всех форм и разновидностей судопроизводства. Поиск Петром I оптимальных, наиболее эффективных форм судопроизводства показывает, что стремление решить все проблемы за счет процессуальных прав и гарантий сторон, за счет упрощения и унификации всего судопроизводства безотносительно к особенным целям и задачам его различных форм, то есть подгонка всего многообразия дел под одну модель процесса, сведение множественности форм процесса в одну простую, удобную для судей, оказался недостаточно эффективным.
Вынесение и исполнение приговора суда
ХУ111 столетие в контексте развития уголовно-процессуального права характерно начавшимся обособлением судебных органов, на что ранее мы обращали внимание. В самом общем виде это заключалось в том, что при Петре 1 появляется корпус профессиональных судей, а к концу века, уже при Екатерине 11, происходит разделение уголовного и гражданского процесса. При этом, однако, суд так и не был отделен от администрации, и при всех изменениях монарх оставался верховным судьей, хотя в повседневной практике он, разумеется, не мог участвовать как судья во всех делах и делегировал эти полномочия чиновникам по иерархии вниз в зависимости от важности дела и статуса обвиняемых. Последнее очень важно иметь в виду при освещении вопросов, касающихся проведения следствия и вынесения приговора по политическим делам - по ним, как будет показано, уголовно-процессуальные нормы, применяемые по общеуголовным преступлениям, действовали в той мере, в какой они удовлетворяли оценкам конкретных преступлений и преступников, которые давали те, кто формировал такие оценки, то есть опять же монархов и по их поручению их же приближенных. А если нормы не удовлетворяли, то создавались новые нормы. При этом руководитель органа политического сыска как правило совмещал обязанности администратора и судьи, имел право выносить приговоры по многим видам политических дел. Приговоры эти записывались как решения самого главы органа политического сыска или его заместителей. Например, большинство решений в Тайной канцелярии принимал П.А. Толстой или кто-либо из его заместителей, то есть его «товарищи» И.И. Бутурлин и А.И. Ушаков. Кроме того, политические дела решали и высшие органы исполнительной власти. Например, в 1727- 1729 гг. приговоры по делам политического сыска выносил Верховный тайный совет, а при императрице Анне Иоанновне - Кабинет министров. Докладчиком по делам перед кабинет-министрами по политическим делам выступал А.И. Ушаков, который представлял проект приговора. Он сам часто и участвовал в обсуждении меры наказания преступникам. После этого в протокол заседания Кабинета вносилась запись такого рода: «1736 года июня 9-го дня, по указу Ея и.в. присутствующие министры, слушав поданных ... из Тайной канцелярии экстрактов (кратких письменных докладов по делу с приложением предложений по наказаниям, о характере которых далее будет сказано подробнее - авт.) с объявлением определения о содержавшемся в Тайной канцелярии ссыльном Егоре Строеве ... рассуждая о злодейственных изменнических винах, о которых явно в экстрактах, за которые его вины в Тайной канцелярии определено ему учинить смертную казнь, согласны в том с определением Тайной канцелярии» . В другом примере проект приговора по делу Татищева и Давыдова 3 апреля 1740 г. был написан и представлен начальником Тайной канцелярии А.И. Ушаковым и кабинет-министр А.И. Остерман . Ранее по делу Долгоруких 14 октября 1739г. те же Ушаков и Остерман составили «Надлежащее рассуждение» о винах Долгоруких, которое легло в основу сурового приговора уже от имени императрицы220.
Окончательное решение, вынесенное после обсуждения в Кабинете передавалось в сыскное ведомство: вернувшись из дворца в Петропавловскую крепость, Ушаков приказывал секретарю записать в протоколе канцелярии: «По указу Ея и.в. в Кабинете Ея и.в. присутствующие господа министры, по слушании экстракта со объявлением Тайной канцелярии определения, приказали ... И по вышеписанному в Кабинете Ея и.в. определению вышеозначенному жестокое наказание кнутом учинено»221. В случаях важных решение Кабинета министров представляли государыне, и она подписывала подготовленную заранее резолюцию, например, делу Столетова: «Столетова казнить смертию, Белосельского послать немедленно за караулом на вечное житье. . . Анна»222. А затем уже все это решение облекалось в виде манифеста, предназначенного для публикации: «Юный Столетов... не токмо б от таких злодейственных своих поступков воздержания в себе имел, но еще великие, изменнические, злодейственные замыслы в мысли своей содержал и некоторые скрытные речи дерзнул другим произносить и грозить, також и в про- чих преступленияях явился, как о том по делу явно, в чем он сам, Столетов, с розысков винился, того ради, по указу Е.и.в. по силе государственных прав, велено оного Столетова казнить смертью - отсечь голову» . Здесь обращает на себя внимание то обстоятельство, что делается ссылка на «силу государственных прав». В данном случае явно имеются в виде нормы Соборного уложения 1649 г. и Артикула воинского, в соответствии с которыми за обозначенное преступление полагалась смертная казнь. Констатирует еще и тот факт, что власть считает нужным показать обществу законность своих действий.
По значимым политическим делам в ХУ111 в. (равно как ив XIX в.) решением монархов для проведения следствия и вынесения приговора создавались специальные временные судебные комиссии (суды), состав которых определялся исключительно также императором. Так, в деле государственных преступников ПА. Толстого, A.M. Девьера и других специально созданная под руководством Г. И. Головкина судебная комиссия должна была, согласно указу Екатерины 1, спешно, в течение 5-6 мая 1727 г. подготовить приговор («сентенциюию») и доложить ее императрице. Судей при этом торопили: «А буде что еще из оных же действий, которые уже приличились следованием, не окончено, и то за краткостию времени, оставить», то ест предписывалось прекратить следствием на тех эпизодах, оценка по которым была уже дана на основе проведенных следственных действий . По другому делу собранные в 1731 г. для подобной же цели «министры и генералитет» так же быстро осудили фельдмаршала князя В.В. Долгорукого и еще нескольких его сообщников. Делом князя Д.М. Голицына занимался в 1736-\1Ъ1 гг. «Вышний суд» из сенаторов и кабинет-министров . Дело Долгоруких в 1739 г. рассматривало «Генеральное собрание ко учиненню надлежащего приговора». Состав его, как и проект самого приговора, заранее был определен в докладе Остермана и Ушакова, который был представлен императрице Анне Иоанновне. В приложенном к докладу «Реестре, кому в со-брани быть» сказано кратко: «Кабинетным министры. Трое первые синодальные члены. Сенаторы все». Однако кроме трех кабинет-министров (А_М. Черкасского, Остермана и А.П. Волынского), церковных иерархов, сенаторов в «Генеральное собрание» были включены обер-шталмейстер, гофмаршал, четыре майора гвардии, фельдмаршал И. Ю. Трубецкой, три генерала, а также восемь чиновников из разных коллегий226. Высочайший указ о созыве этого собрания от 21 октября 1739 г. не оставлял сомнения в том, каким будет приговор и когда его нужно подготовить. Об этом свидетельствуют следующие положения, содержащиеся в этом Указе: «Понеже по следствию князь Иван Алексеев сын, князь Василий Лукин сын, князь Сергей и князь Иван Григорьевы дети Долгорукие, забыв страшный и неизбежный суд Божий и, презря присягу свою, в государственных безбожных тяжких преступлениях и злодейских воровских замыслах, и намерениях явно обличены, и сами в том винились ... о которых оных Долгоруких важных винах и преступлениях из имеющегося в нашей Тайной канцелярии о них дела, учинено обстоятельное изображение, того ради, для суда оных Долгоруких в таких их тяжких винах, как по божеским, так и по государственным нашим правам, указали мы учредить Генеральное собрание, состоящее из персон, в приложенном при сем реестре означенных и оному Генеральному собранию выше-объявленное в Тайной нашей канцелярии об их, Долгоруких, тяжких преступлениях, учиненное обстоятельное изображение для решения и учинення приговора сообщить. И для того, тому от нас учрежденному Генеральному собранию всемилостивейше повелеваем, чтоб для сего дела, сего октября 31-го дня, в сенатские апартаменты собрались и, по выслушивании того изображения и совестном в тех преступлениях рассуждении, учинить генеральный приговор»227.
Организационно-правовое развитие органов политического сыска и методы их работы.
Ранее мы отмечали, что политический сыск ХУ111 в. работал достаточно активно, принимая к производству множество дел, начиная от оскорбительных высказываний в адрес властей до заговоров, измен и бунтов. Последние представляли собой наиболее тяжкие преступления против государства. Судопроизводство по ним отличалось некоторыми особенностями, среди которых выделяются две основных. Во-первых, к этим делам было приковано внимание царствующих особ, и они зачастую непосредственно принимали участие в производстве отдельных следственных действий (допросы) и определении меры ответственности. Во-вторых, для расследования и суда по этим делам создавались специальные следственные комиссии и специальные судебные коллегии, состоящие из высших чиновников, естественно, сторонников взошедшего на трон императора. Во второй половине ХУ111 в. учреждение и деятельность указанных временных следственно-судебных органов начинает приобретать некоторую системность, что выражалось, в частности, в регулировании этих вопросов на публично-законодательном уровне. Это хорошо видно по функционировании. Верховного уголовного суда. Впервые Верховный уголовный суд был учрежден в царствование императрицы Екатерины II манифестом 17 августа 1764 г. по делу Мировича, пытавшегося освободить содержавшегося в шлиссельбургской крепости Иоанна Антоновича . Вторично Верховный уголовный суд действовал в 1771 г., когда высочайше учреждена была "особенная генеральная комиссия для суждения над виновниками и соучастниками бывшего в Москве мятежа, при котором был убит архиепископ Амвросий334. Манифестом 19 декабря 1774 г. повелено было судить Верховным уголовным судом Пугачева и его соумышленников . Позже, уже в царствование императора Николая и манифестом 1 июня 1826 г. был учрежден Верховный уголовный суд "для суждения прикосновенных к событиям 14 декабря 1825 г.336, а по итогам реформы 1864 г. полномочия и функции Верховного уголовного суда обрели достаточно подробное нормативное регулирование.
Во всех этих случаях мотивом учреждения особого суда признавалась чрезвычайная важность дела. Точно установленного порядка судопроизводства в Верховном уголовном суде не имелось. Состав его колебался. Сенат и синод всегда входили в состав его присутствия, но к ним присоединялись персоны первых трех классов и президенты всех коллегий (дела Мировича и Пугачева), персоны первых пяти классов (дело 1771 г.), члены государственного совета и еще несколько высших должностных лиц (дело 1826 г.). Производство следствия поручалось, по высочайшему повелению, или особенно для того назначенным лицам, или комиссии. Верховный уголовный суд или через призыв подсудимых, или через посредство особенной комиссии удостоверялся в подлинности актов предварительного следствия. Приговор постановлялся по большинству голосов, причем члены синода приговора не подписывали, а мнение свое изъявляли следующим образом: "Слушав в Верховном уголовном суде следствие о поименованных государственных преступниках и других их сообщниках, и видя собственное их во всем признание и совершенное обличение, согласуемся, что эти государственные преступники достойны жесточайшей казни, а следовательно, какая будет сентенция, от оной не отрицаемся; но поелику мы духовного чина, то к подписанию сентенции приступить не можем". Постановленный приговор Верховного уголовного суда представлялся на высочайшее усмотрение .
Рассмотрим некоторые аспекты судопроизводства по ряду конкретных политических дел, имевших место в «эпоху дворцовых переворотов» ХУШв. Спустя несколько лет после смерти Петра 1 большой резонанс в российском обществе получило дело Долгоруких - это было первое дело после Петра 1, по результатам которого были казнены высшие чиновники (ранее мы отмечали, что, например, приход к власти Екатерины 1 и затем Петра 11 сопровождался в основном опалой неугодных чиновников и их ссылкой).
Со смертью Петра 1 князья Долгорукие превратились в одну из наиболее могущественных фамилий Российской Империи. Влияние членов этого многочисленного клана на политику определялось не только и не столько знатностью их рода и богатством, а гораздо в большей степени общей бедой всех монархий того времени - фаворитизмом. Глава рода - Василий Лукич Долгорукий - на многолетней своей дипломатической работе продемонстрировал незаурядные личные качества и по праву мог считаться одним из самых серьезных политиков того времени. Достаточно сказать, что еще в 1688г. он лично наблюдал в Лондоне события английской революции, затем в течение 13 лет возглавлял русское посольство при Людовике Четырнадцатом во Франции, после чего много работал в Варшаве. Благодаря его тайной дипломатии состоялся брак Анны Иоанновны, обеспечивший по сути, мирное присоединение к России герцогства Курляндского. В одной из дипломатических депеш того времени Василия Лукича назвали "самым учтивым и обходительным из русских". Именно этот "самый обходительный из русских" после воцарения Петра 11 в 1727 г. уничтожил в одночасье могущество Меншикова, а самого "птенца Петрова" отправил на вечное поселение в таежный Березов. Но помимо мудрости Василия Лукича могущество рода Долгоруких имело и еще одну серьезную опору в лице самого молодого своего члена - Ивана Алексеевича. Воспитывавшийся вместе с малолетним внуком Государя - Петром Алексеевичем (будущим Петром 11), он пользовался безграничным доверием будущего монарха и имел на него огромное влияние. Во многом влияние это было негативным: своей любовью к праздности, страстью к охоте, пьянством и распущенностью молодой Петр был обязан в значительной степени именно Ивану Долгорукому.
К клану Долгоруких, активно действовавшим в то время, принадлежали следующие две родовые ветви, связанные узами двоюродного родства: Алексей, Сергей и Иван Григорьевичи; Михаил и Василий Владимировичи. Упоминавшийся выше Василий Лукич и Алексей Григорьевич Долгорукие за помощь Петру 11 в избавлении последнего от Александра Меншикова, были назначены в состав Тайного Верховного Совета. Этот, олигархический по сути своей орган государственного управления, сосредоточил в своих руках в конце 1720-х гг. огромную власть. Долгорукие упивались роскошью, превзойдя в тратах самого Государя. Своею спесью, высокомерием, мздоимством Долгорукие снискали ненависть как русских дворян, так и иностранцев, приехавших в Российскую Империю на службу. Все для Долгоруких пошло прахом, когда в ночь на 19 января 1730 г. умер от оспы так благоволивший им Петр 11. Семья планировала предъявить подложное завещание от имени скончавшегося монарха, но этому воспротивились братья Голицыны, также бывшие членами Верховного Тайного Совета338.
