Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Предпосылки формирования и содержание политико-правовых взглядов Герцена и Огарева как представителей инакомыслия
1.1. Состояние политико-правовой мысли России в первой поло вине XIX в. и основные факторы, определившие мировоззрение Герцена и Огарева, оппозиционное официальной идеологии 15
1.2. Политико-правовые взгляды Герцена 41
1.3. Политико-правовые взгляды Огарева 77
Глава 2. Распространение взглядов Герцена и Огарева и их значение в развитии политико-правового сознания российского общества в 1850-1860-е гг.
2.1. Деятельность Герцена и Огарева по созданию Вольной русской типографии и выпуску противостоящих царскому режиму русскоязычных изданий в Лондоне 105
2.2. Публикации Герцена и Огарева по наиболее значимым событиям общественно-политической жизни России в «Полярной звезде» и «Колоколе» и их влияние на содержание идейной основы либеральных реформ начала второй половины XIX в 137
2.3. Приложения к «Колоколу» («Под суд!» и «Общее вече») как площадка для более углубленного выражения Герценом и Огаревым своих взглядов по отдельным политико-правовым вопросам 167
Заключение 191
Список использованной литературы 196
- Политико-правовые взгляды Герцена
- Политико-правовые взгляды Огарева
- Публикации Герцена и Огарева по наиболее значимым событиям общественно-политической жизни России в «Полярной звезде» и «Колоколе» и их влияние на содержание идейной основы либеральных реформ начала второй половины XIX в
- Приложения к «Колоколу» («Под суд!» и «Общее вече») как площадка для более углубленного выражения Герценом и Огаревым своих взглядов по отдельным политико-правовым вопросам
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена активным развитием в России гуманитарных наук, в том числе учений о государстве и праве, в рамках которых делаются попытки теоретического осмысления происходящей в стране общественно-политической модернизации. Значительная сложность научных изысканий в этой области заключается в противоречивом характере осуществляемых в России реформ, в частности, в последние годы существенным изменениям подверглось избирательное законодательство, институт местного самоуправления, партийное строительство, однако в целом система властеотношений по-прежнему не достигает уровня, соответствующим ожиданиям общества. В этом контексте важнейшей представляется проблема воздействия результатов научных исследований на реальное государственно-правовое развитие. Пока разрыв между наукой и практикой достаточно велик. Одной из причин такого положения является недостаточная изученность данной проблемы в истории нашей страны, и прежде всего это касается дореформенного периода 40-60-х гг. XIX в., когда в России стали активно структурироваться в организационно-идейном плане и затем развиваться различные течения политико-правовой мысли (идеи славянофилов, западников, Бакунина, Чернышевского и т.д.). Уникальное место в этом процессе занимала идейно-политическая деятельность А.И. Герцена и Н.П. Огарева. Мировоззрение этих друзей юности, сохранивших тесное сотрудничество и дружбу на всю жизнь, было сформировано в политически активной студенческой среде под влиянием декабристского движения. Эти выдающиеся российские мыслители выдвинули и обосновали ряд интересных теоретических положений, объясняющих общественно-политическое и социально-экономическое состояние России и перспективы ее развития на основе концепции «русского» («крестьянского», «общинного») социализма. Не менее значима издательская деятельность Герцена и Огарева - именно они создали в Лондоне Вольную русскую типографию и впервые сумели наладить выпуск внецензурных и русскоязычных альманаха «Полярная звезда», газеты «Колокол», публикации в которых заметно активизировали политическую жизнь российского общества; выпускался также ряд других изданий. Указанные аспекты нашли достаточно широкое освещение в научных трудах, и прежде всего советского периода. Однако за последние годы историко-теоретическая мысль шагнула вперед, и соответственно взгляды Герцена и Огарева с точки зрения их влияния на общественное сознание России требуют дополнительного осмысления, учитывая трансформацию современных представлений о государстве и праве. Если иметь в виду издательскую деятельность Герцена и Огарева, то явно недостаточно изученным является вопрос о взаимодействии независимых изданий, общества и власти в условиях до- и по-слереформенной России XIX в. Необходимость дополнительных исследований обусловлена также тем, что в историко-правовой литературе о творчестве и издательской деятельности Герцена и Огарева по-прежнему преобладает одно-
сторонний подход, когда внимание сосредотачивается на их революционизме, и прежде всего это касается Герцена, который с точки зрения развития политико-правовой мысли оставил более объемное и содержательное наследие; а между тем Герцен отнюдь не был сторонником революционного насилия. В этом смысле недостаточно изученными остаются вопросы, связанные с влиянием идейно-публицистической деятельности Герцена и Огарева на содержание реформ 1860-х гг., учитывая, что в выпускаемых ими изданиях обсуждалась конкретная российская действительность и предлагались также конкретные пути решения освобождения крестьян, устройства судов, формирования органов представительной власти и т.д. Без историко-правового и теоретического анализа до сих пор остается содержание публикаций в приложениях к газете «Колокол», а именно «Под суд!» и «Общее вече». В совокупности эти и другие пробелы наряду с остротой переживаемого в настоящее время периода общественно-политического развития России диктует необходимость обращения к идейно-теоретическому творчеству Герцена и Огарева, что поможет определить ориентиры развития современной политико-правовой мысли. Указанные обстоятельства предопределили выбор диссертантом темы научного исследования.
Степень разработанности темы. Заявленная проблематика в той или иной мере находила отражение в трудах ученых российской империи (конец XIX - начало XX вв.), советского государства и постсоветской России. К творчеству Герцена и Огарева обращались, в частности, Алексашина И.В., Алексеева Г.Д., Амусин М.Ф., Антонов В.Ф., Базилева З.П., Белозерский Н.А., Берлин И.Н., Бучич М.Л., Володин А. П., Гершензон М.О., Гинзбург Л. Я., Громова Л.П., Дементьев А.Г., Демченко А.А., Дружинин Н.М., Дрыжакова Е.Н., Дудко И.Г., Евтеева Т.В., Есин Б.И., Жирков Г.В., Зельдович М.С., Зорин А.Л., Итен-берг Б.С, Казнин Л.Н., Каримов В.А., Козьмин Б.П., Кудряшев В.Н., Лемке М.К., Линков Я.И., Мещерякова А.Н., Мордвишин И.И., Нечкина М.В., Нович И.С., Павлов А.В., Павлов И.С., Пантин Н.К., Пирумова Н.М., Порох И.В., В.И. Прокофьев, Е.Л. Рудницкая, Славин Л.И., Смирнов А.Г., Тихомиров В.В., Троицкий Н.А., Эйдельман Н.Я., Эльсберг Я.Е. и др. Кроме того, взгляды Герцена и Огарева были предметом изучения деятелями самого разнообразного политического и идеологического спектра, и прежде всего Ленина В. И., Плеханова Г. В., Троцкого Л. Д., Достоевского Ф. М., Розанова В. В., Булгакова С.Н., Струве П. Б. и многие другие. Отдельные аспекты заявленной проблематики были исследованы в диссертациях как советского, так современного периодов: Безгласная О.А. Проявления инакомыслия в первой трети XIX в. и меры государственного принуждения по его подавлению, 2011; Дудко И.Г. Политические и правовые воззрения Н.П. Огарева, 1996; Исакова И.П. Французский ре-волюционаризм 1820-1860-х гг. в системе социально-политических воззрений А.И. Герцена,2007; Кузьмин А.Г. Леворадикальная политическая мысль в России конца 60-х - начала 80-х гг. XIX века, 2003; Машукова Е.Ю. Социально-нравственный аспект мировоззрения А.И. Герцена, 2000; Мокшин Г.Н. Идейная эволюция легального народничества во второй половине XIX - начале XX вв., 2010; Муравцева Э.В. Отражение социально-политической ситуации на Урале и
в Западной Сибири в вольной русской типографии А. И. Герцена и Н.П. Огарева, 2003; Павлов А.В. Учение о государстве и праве А.И. Герцена, 2007; Павлов И.С. Концепция «пересоздания общества» в социальной философии А.И. Герцена, 1996; Порох И.В. Герцен в русском освободительном движении, 1977; Пустовалов А.Р. Развитие идей конституционализма в русской политико-правовой мысли XIX - начала XX веков, 2006; Сараєва Е.Л. Классическое западничество: концепция цивилизационного развития России в Новое время, 2010; Терехова Г.Л. Культурличностная концепция в воззрениях А.И. Герцена, 2006; Удалов СВ. Государственная идеология в России второй четверти XIX века: пропаганда и ее реализация, 2006; Эрлих СЕ. «Декабристская легенда» Герцена, 2001 и др. Однако еще значительный ряд аспектов идейно-политической деятельности Герцена и Огарева остается малоизученным и не стал предметом самостоятельного монографического исследования.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом исследования является развитие политико-правовой мысли в России в 1840-60-е гг. Предметом исследования составляют политико-правовые взгляды Герцена и Огарева.
Хронологические рамки исследования охватывают период 1840— 1870гг. Нижняя граница обусловлена началом процесса организационно-идейного структурирования различных течений политике-правовой мысли России. Верхняя граница связана с окончанием идейно-политической деятельности Герцена и Огарева.
Цель и задачи исследования. Целью исследования является комплексное изучение содержания политико-правовых взглядов Герцена и Огарева с ис-торико-теоретических позиций, процесса их формирования и распространения, а также идейно-политической деятельности Герцена и Огарева и степени их влияния на реформы и общественное сознание в России.
Постановка данной цели обусловила необходимость решения следующих исследовательских задач:
изучить предпосылки формирования и содержание политике-правовых взглядов Герцена и Огарева;
проанализировать состояние политике-правовой мысли России в первой половине XIX в. и основные факторы, определившие мировоззрение Герцена и Огарева;
исследовать общественно-политические и правовые взгляды Герцена и Огарева;
раскрыть взгляды Герцена и Огарева как выражение инакомыслия и как одну из составляющих идейной основы либеральных реформ 1860-х гг.;
изучить деятельность Герцена и Огарева по изданию за границей оппозиционных царскому режиму альманаха «Полярной звезды», газеты «Колокол», приложений к газете - «Под суд!», «Общее вече»;
охарактеризовать политике-правовые публикации Герцена и Огарева по наиболее значимым событиям общественно-политической жизни России, оппонировавшие официальной идеологии;
- выявить отражение взглядов Герцена и Огарева в концепции и реализации либеральных реформ 1860-х гг. и их воздействие на развитие общественного сознания России в целом.
Методология исследования. При работе над диссертацией автор руководствовался принципом научной объективности, понимаемым как право ученого на самостоятельное творчество при отказе от конъюнктурных соображений, идеологических штампов. При проведении исследования соблюдался принцип историзма, предусматривающий сбор объективной информации по исследуемому вопросу, логически последовательный, всесторонний анализ исто-рико-теоретических явлений. Кроме того, использованы как общенаучные методы: логический, компаративистский, так и специальные юридические, в частности, сравнительно-правовой. Поэтому анализ идейного наследия Герцена и Огарева сочетается в работе с конкретно-историческим анализом общественных отношений в рассматриваемую эпоху. Применяя системный метод исследования, диссертант рассматривает политико-правовые взгляды Герцена и Огарева как элементы целостной программы социальной модернизации России. Источниковую базу составили прежде всего сочинения Герцена и Огарева, при этом использовались фундаментальные издания, предпринятые АН СССР в конце 1950-х - начале 1960 гг., после чего работы Герцена и Огарева издавались лишь фрагментарно. Важнейшим источником стали также материалы издаваемых Герценом и Огаревым альманаха «Полярной звезды», газеты «Колокол», приложений к газете - «Под суд!», «Общее вече», полное факсимильное (и также последнее) переиздание которых было осуществлено АН СССР в 1968 г. Ценными источниками исследования явились научные труды, статьи по данной проблематике, сочинения инакомыслящих периода 1840-60-х гг. В диссертации использованы также сборники документов по исследуемой проблематике, в том числе правовые акты, действовавшие в рассматриваемый период.
Научная новизна исследования обусловлена постановкой исследовательских задач, которые в совокупности еще не были предметом специального историко- теоретического исследования. В результате решения этих задач были сделаны обобщения и выводы, которые представляют собой приращение историко-правовых знаний по заявленной проблематике. Автором выявлены и охарактеризованы основные факторы, определившие мировоззрение Герцена и Огарева в политико-правовом аспекте. Дана авторская оценка развития политико-правовой мысли в России в 1840-60-х гг. и показано значение в этом процессе взглядов Герцена и Огарева. Выявлены и раскрыты сущностные характеристики политике-правовых взглядов Герцена и Огарева с позиций современных представлений о государстве и праве. Раскрыты основные этапы организационно-идейной деятельности Герцена и Огарева по созданию Вольной русской типографии Лондоне и показана ее роль в распространении в российском обществе идеологии, противостоящей официальной позиции российского правительства. Определены направления и характер публикаций Герцена и Огарева в альманахе «Полярная звезда» и газете «Колокол» с точки зрения пропаганды в них политико-правовых взглядов указанных авторов. На основе впервые проведенного историко-правового анализа правовых публикаций в издании
«Под суд!» - приложении к газете «Колокол», редакционных комментариев к ним, выявлена позиция Герцена и Огарева по вопросам развития в России правовых институтов и состояния законности. Определено значение издания «Общее вече» - приложения к газете «Колокол», выпускаемого Герценом и Огаревым, в развитии общественного сознания России. Показано влияние взглядов Герцена и Огарева на подготовку и проведение в России известных реформ 1860-х гг., а также на состояние общественного сознания России в целом.
В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:
Герцен и Огарев сформировали свое мировоззрение на идейной платформе декабристов, закрепив его глубоким философским осмыслением, что определило фундаментальность и содержательность их политике-правовых взглядов. Они стали представлять ту часть дворянства, которая не только остро осознавала необходимость в России перемен демократического характера, но и активно участвовала в пропаганде оппозиционных правительству революционных политико-правовых воззрений в открытых русскоязычных изданиях, выпуск которых они же наладили за рубежом и которые нелегально распространялись в России. В совокупности идейно-издательская деятельность Герцена и Огарева способствовала активизации общественно-политической жизни в России и в значительной степени подтолкнула общественное сознание России к реформам 1860-х гг. При этом нет оснований возлагать на Герцена и Огарева ответственность за то, что следствием распространения их политико-правового учения стало появление в России радикальных политических течений и организаций, ставивших целью насильственное свержение царизма, в том числе с использованием методов террора.
В тандеме Герцен и Огарев в части теоретических разработок государственно-правовых проблем ведущее место занимал Герцен. Общий вектор политико-правовых взглядов Герцена следует относить к социалистическому направлению, теоретической разработке которого были подчинены его философские, исторические и литературные труды. Герцен полагал, что представительная республика является переходным этапом от монархии к социальной республике. В целом же Герцен отдавал предпочтение демократическому режиму, но при этом делал оговорку, что не только монархия или политическая республика, но и республика социальная может быть нравственно уничтожена, и для предупреждения этого в России необходимо политическое устройство страны основывать на нравственных традициях сельской общины, в которой он усмотрел средство общественного преобразования, реальный элемент русского социализма. Вместе с тем Герцен переоценил значимость этих традиций для общественно-политического развития России.
Важным этапом развития политико-правовых взглядов Герцена стало обоснование им во второй половине 1850-х гг. своего видения идеи избрания и созыва всенародного бессословного «Великого Собора» - Учредительного собрания для отмены крепостничества, узаконения пропаганды социалистических идей, законной борьбы против самодержавия. Герцен в этой связи отмечал, что
«каково бы ни было первое Учредительное собрание, первый парламент, мы получим свободу слова, обсуждения и законную почву под ногами». Начиная с Герцена идея Учредительного собрания стала органической частью социально-революционной и демократической идеологии России, в дальнейшем, как известно, идея учредительного собрания будет вновь востребована в России.
После вполне конкретных идей декабристов о политическом преобразовании России именно идеи Герцена стали следующим фундаментальным этапом развития общественно-политической мысли России, и в этом смысле особое место занимает разработанная им теория русского социализма, основными компонентами которой были признание особого по сравнению с западноевропейскими странами пути России к социализму; убеждение, что Россия более способна к социальной революции, чем эти страны; оценка сельской общины как основы социалистической организации; утверждение, что освобождение крестьян с землёй должно стать началом, первым шагом социального преобразования России. При этом общественное переустройство, по Герцену, не должно было происходить насильственным путем, и в этом смысле он выступал против призывов «к топору», отмечая, что «нельзя звать массы к такому бунту, потому что насилием и террором можно лишь расчистить место, но создать ничего нельзя». В этом контексте особенностью политико-правового наследия Герцена является и то, что он, будучи западником, попытался познать Россию «от обратного», то есть отталкиваясь от западного опыта, но, приложив его к России, он столкнулся с другими идейными течениями - революционным радикализмом, с одной стороны, и либерализмом, с другой стороны, и оказался чужд и тем, и другим, хотя и те, и другие во многом выросли на его идейном наследии. Как показал история, теория русского социализма Герцена оказалась утопией, что, однако, ничуть не преуменьшает его заслуг в развитии политико-правовой мысли России.
Наиболее характерными чертами политике-правовых воззрений Огарева являются, во-первых, убежденность Огарева в том, что именно исторические потребности народных масс, и прежде всего в экономической сфере, ведут к изменению форм социальной действительности; образованные слои общества в лице научной элиты лишь изучают, осмысливают их - на формирование такой позиции повлияла та хозяйственная практика, который он имел в процессе «микрореформирования» сельскохозяйственного труда крестьян в своем имении. Во-вторых, вера в то, что никакое движение вперед, никакой социальный прогресс невозможен без свободы личности, поэтому основная роль науки должна заключаться в разработке таких форм социальной жизни, при которых коллектив не мог бы подавлять личность, лишать ее свободы творчества. В-третьих, он полагал, что наиболее эффективным управлением является общинное самоуправление при коллективной собственности на землю, но с предоставлением общиннику-пользователю права передачи пользования землей по наследству.
Герцен и Огарев совершили прорыв в издательской деятельности демократического направления, организовав бесцензурные издания в Лондоне, где для российского общества впервые появилась возможность открыто высказы-
ваться по актуальным темам, равно как впервые правящая элита, включая императора, стала подвергаться критике, в том числе в фельетонном жанре высмеивались члены императорской семьи, что было для России невиданным делом. Наибольшее значение имел при этом имел «Колокол». Это и другие издания Вольной русской типографии оказали огромное влияние на развитие политического сознания демократической интеллигенции 1850-1860-х гг. и сыграли большую роль в развитии российской общественно-политической мысли. Основными авторами были сами Герцен и Огарев, при этом у них образовалось некое условное разделение труда - так, если Герцен публиковал работы в основном общетеоретического и общеполитического характера, то перу Огарева принадлежала большая часть выступлений по экономическим и юридическим вопросам. Издания вольной типографии имели не только пропагандистское и просветительское значение, но и, уже в 1860-е гг., стали инструментом непосредственной политической жизни.
Публикации Герцена и Огарева в «Полярной звезде» и «Колоколе» основывались на мировоззрении, сформированном в 1840-е гг., являлись его развитием, но уже прикладного характера, при этом наибольшее внимание, бесспорно, было уделено крестьянскому вопросу. Герцен и Огарев публиковали правительственные проекты крестьянской реформы и подвергали их достаточно жесткой, но обоснованной критике. Участвуя в дискуссии по проектам крестьянской реформы, причем в конструктивной форме, Герцен и Огарев тем самым допускали возможность, что правительство решит земельный вопрос так, как они это видели (выкуп земли, крестьянин должен быть собственником). Однако этого не случилось, и после 1861 г. в их публикациях критика царского режима стала особенно резкой. Но и в такой ситуации Герцен и Огарев не считали возможным вставать на сторону радикалов. Публикации в «Полярной звезде» и «Колоколе» официально не комментировались царскими чиновниками, но влияние этих изданий на окончательные решения по содержанию либеральных реформ было несомненным.
В приложениях к газете «Колокол», издаваемых Вольной русской типографией («Под суд!» и «Общее вече») в концентрированном виде нашли отражение политико-правовые взгляды Герцена и Огарева по отдельным аспектам социально-экономического и общественно-политического развития российского общества, и прежде всего это касается правовой и духовной сфер. Публикуя материалы по конкретным делам из правоприменительной практики в приложении «Под суд!», редакция приложения, от имени которой выступали Герцен и Огарев, дает комментарии к ним, в которых представлены оценки как правовой системы России в целом, так и отдельных ее институтов (гражданское, административное и уголовное судопроизводство, государственная служба и др.), при этом преобладает критическая направленность, связанная с многочисленными фактами нарушений законности, произвола чиновников, бесправностью людей низших сословий, подчеркивается неприемлемость применения телесных наказаний в условиях, когда в цивилизованном мире они уже давно были отменены. Комментарии Герцена и Огарева отличаются также высоким уровнем правовых знаний, содержательностью и весомостью приводи-
мых доводов с указанием конкретных норм комментируемых законов. В приложении «Общее вече» Герцен и Огарев подбирали и публиковали материалы со своими комментариями, которые раскрывали состояние и значимость духовной сферы в общественных отношениях. При этом выбор старообрядчества как основного предмета обсуждения вряд ли можно назвать удачным, однако наряду с этим на страницах приложения поднимались и обсуждались важнейшие политико-правовые проблемы, наиболее значимыми среди которых были вопрос о Земском Соборе как представительном органе власти всей России и вопрос о необходимости отмены смертной казни.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается прежде всего в том, что результаты проведенного анализа политико-правовых взглядов Герцена и Огарева могут представить научный интерес в изучении истории политических и правовых учений, деятельности оппозиционных власти общественно-политических структур, внецензурных средств массовой информации в до- и послереформенный период Российской империи XIX в. Текст исследования может применяться при подготовке методических и научных разработок по истории отечественного государства и права, в учебно-воспитательном процессе, при чтении академических курсов, лекций, спецкурсов по истории политических и правовых учений, истории отечественного государства и права.
Апробация результатов исследования. Наиболее важные результаты диссертационного исследования нашли отражение в авторских публикациях, они использованы при проведении занятий по курсу «История политических и правовых учений» в Краснодарском университете МВД России, других высших учебных заведениях. Научные, педагогические работники, работники правоохранительных органов, общественных организаций могли ознакомиться с основными положениями диссертации на научно-практических конференциях в Краснодаре, Ростове-на-Дону, Ставрополе, в работе которых участвовал диссертант.
Структура диссертации определена характером и объемом научного исследования и включает в себя введение, две главы, объединяющие шесть параграфов, заключение и библиографический список использованной литературы.
Политико-правовые взгляды Герцена
Герцен и Огарев, как отмечалось, имели общую идейно-политическую платформу, которая в своей основе сформировалась у них в годы студенческой молодости. Вместе с тем нужно иметь в виду, что в этом тандеме в части теоретических разработок государственно-правовых проблем ведущее место занимал Герцен. Что касается Огарева, то, как будет показано, он также имел авторские публикации на общественно-политические темы, но в меньшем объеме и по более узкому кругу вопросов; однако Огарев был более активен в части непосредственной политической деятельности, которая выражалась прежде всего в написании разного рода прокламаций и программных положений революционных организаций, на что далее будет обращено внимание, у него было больше также материалов на правовую тему, по вопросам религии.
В данном параграфе рассмотрим политико-правовые взгляды Герцена. Если иметь их в виду в совокупности, то общий вектор следует относить к социалистическому направлению, теоретической разработке которого были подчинены философские, исторические и литературные труды Герцена, причем социализм здесь имеется в виду в понятиях, которые обосновывал сам Герцен, а не социализм марксистко-ленинский, который по-прежнему более привычен для современности (на этом аспект нам придется еще не один раз обращать внимание). Но, разумеется, политико-правовые взгляды Герцена не ограничивались только теорией русского социализма, подробный анализ которой будет дан ниже. Пока же заметим, в творчестве Герцена следует выделять несколько этапов эволюции его политико-правовых воззрений (1830-1842 гг., 1842-1847 гг., 1848-1849 гг., 1849-1856 гг.), для каждого из которых характерно определенное развитие его учения о государстве и праве 4, а также несколько тематических блоков: теория крестьянского социализма; концепция «формирования политической оппозиции старому режиму»; критика европейских общественно-государственных начал; политическая историософия; концепция государства65. Так, затрагивая проблему формы государственного управления, Герцен отмечает, что представительная республика является переходным этапом от монархии к социальной республике, но вместе с тем отмечал, что монархия гораздо лучше представительного правления. Герцен полагает при этом, что тип монархии - это «отец, пекущийся о детях»; тип республики - «свободная артель, братья», имеющие одинаковое участие в правлении. Другой важный критерий сравнения - наличие или отсутствие «священного, неприкосновенного авторитета», который характерен для монархии в отличие от республики. Следующим критерием сравнения является «разум». Наличие последнего обязательно для республики; его отсутствие означает, что республика еще находится в развитии. В монархии вместо разума и способностей каждого человека необходимо управление, потому что подданные (которых держат за «недорослей и дураков») еще не способны к республиканскому политическому режиму. При этом монархия основана на «дуализме», причина которого в том, что народ никогда не может «совпасть с правительством». Отсюда с необходимостью вытекает, что монархия держится на божественном праве, абстракциях. У республики же «нет духовных и мирян, высших и низших, над ней ничего нет, ее религия - человек, ее бог — человек, и нету бога кроме него». Еще одним критерием сравнения указанных форм правления Герцен также считал систему административно-территориального устройства. В целом же Герцен отдает предпочтение демократическому режиму, но при этом делает оговорку, что не только монархия или политическая республика, но и республика социальная может быть нравственно уничтожена, и для предупреждения этого в России необходимо политическое устройство страны основывать на нравственных традициях сельской общины.
Таковы в общих чертах контуры политико-правового учения Герцена. При этом, однако, нужно иметь в виду, что это учение опирается на фило-софско-методологические основы мировоззрения Герцена. Как и болыпинство российских демократов своего времени, Герцен прошел в своем духовном развитии через период глубокого увлечения гегельянством. Влияние Гегеля отчетливо прослеживается в цикле статей «Дилетантизм в науке» (1842— 1843гг.). Их пафос - в утверждении и интерпретации гегелевской диалектики как инструмента познания и революционного преобразования мира («алгебры революции»). Герцен сурово осуждал отвлеченный идеализм в философии и науке за оторванность от реальной жизни, за «априоризм» и «спиритизм». Будущее развитие человечества, по убеждению Герцена, должно привести к «снятию» антагонистических противоречий в обществе, формированию философско-научного знания, неразрывно связанного с действительностью. Более того, итогом развития окажется слияние духа и материи. В историческом процессе познания действительности сформируется «всеобщий разум, освобожденный от личности». Дальнейшее развитие эти идеи получили в главном философском сочинении Герцена - «Письмах об изучении природы» (1845-1846 гг.). Продолжая критику философского идеализма, Герцен определял природу как «родословную мышления», а в идее чистого бытия видел всего лишь иллюзию. Природа для материалистически настроенного мыслителя - вечно живое, «бродящее вещество», первичное по отношению к диалектике познания. В Письмах Герцен, вполне в духе гегельянства, обосновывал последовательный историоцентризм: «ни человечества, ни природы нельзя понять мимо исторического бытия» , а в понимании смысла истории придерживался принципов исторического детерминизма. Однако в размышлениях позднего Герцена прежний прогрессизм уступает место гораздо более пессимистическим и критическим оценкам. В первую очередь это относится к его анализу процесса формирования в обществе нового типа массового сознания, исключительно потребительского, основанного на вполне материалистическом индивидуализме (эгоизме). Такой процесс, по Герцену, ведет к тотальному омассовлению общественной жизни и соответственно к ее своеобразной энтропии («поворот всей европейской жизни в пользу тишины и кристаллизации»), к утрате индивидуального и личностного своеобразия. Как писал Герцен, «личности стирались, родовой типизм сглаживал все резко индивидуальное и беспокойное» . При этом Герцен находил в философии Гегеля теоретическое основание своего несогласия с существующим положением дел в обществе.
Политико-правовые взгляды Огарева
При анализе политико-правового наследия Герцена и Огарева, как отмечалось выше, приоритет в смысле масштабов и глубины теоретических разработок отдается Герцену. Вместе с тем, не случайно в историко-правовой литературе имя Герцена и Огарева ставятся, как правило, рядом - у этих достойнейших граждан нашего Отечества было столько общего - и в жизни, и в творчестве (оба были и мыслителями, и авторами художественных произведений), и в совместной деятельности, что два этих имени в истории России трудно отделить друг от друга. Между тем следует отметить, что Герцен и Огарев, находясь на единой идейно-теоретической платформе, по ряду аспектов имели различные позиции. И в этом контексте политико-правовые труды Огарева в определенном смысле, даже с учетом их меньшего количества, представляют не меньший интерес с точки зрения развития в России общественно-политической мысли и их влияния на общественное сознание России. Кроме того, нужно иметь в виду, что Огарев был более активен в непосредственной политической деятельности, оказывая практическое содействие нелегальным революционным организациям в России.
Будучи по происхождению из зажиточной помещичьей семьи, Огарев, тем не менее, уже с первых студенческих лет вместе с Герценом стал вое- принимать как близкие для себя революционно-демократические идеи, на что, бесспорно, повлияло декабристское движение. Представляет интерес в этом смысле впечатления Огарева, которые он испытывал, будучи подростком, в связи с восстанием декабристов. В частности, в «Моей исповеди»141 он писал: «Я слушал разговоры больших с напряженным любопытством, что-то представлялось мне темной загадкой, которую надо разрешить и пойти по своей избранной дороге. Время первого разрешения загадки и своя дорога пришли вслед за вестью о смерти Александра, с вестью о 14 декабря. На всех нашел ужас. Декабристов ругали, дерзость казалась неслыханной! Но Анна Егоровна (здесь и далее за конкретными именами - родственники и лица из круга общения семьи Огаревых - авт.) не ругала их; Волков не ругал их. От смерти Александра моя мысль перешла к заговорщикам и постепенно вырабатывалась в их пользу? Отец мой, после первого ужаса, видимо избегал говорить об этом предмете, так что от него мало приходилось слышать даже об арестах того времени; зато как же усердно ловилось каждое слово, кем другим сказанное. Кроме имени Рылеева, которого стихи я знал наизусть, имена Евгения Оболенского и Кашкина часто повторялись вследствие близости Елизаветы Евгеньевны с нашим домом и Анной Егоровной. Да ещё Адлер мне сказывал, что Владимир Одоевский, товарищ Кюхельбекера по изданию "Мнемозины", бывший его учетник, держит наготове шубу и теплую шапку, потому что ждет, что его не сегодня-завтра возьмут. Спустя месяц около навестила бабушку старуха Челищева, которая произносила чек вместо человек. Я случайна, был в гостиной. Старуха долго толковала бабушке, что все эти преследуемые молодые люди - не бунтовщики и не изменники, а истинные приверженцы отечества. Как это вошло в голову старухе - не знаю: у нее из родни едва ли кто был взят. Но ее слова произвели сильное впечатление на бабушку. Вскоре после этого посещения у бабушки сделалась горячка, и она в бреду только и повторяла слова: "Приверженцы, приверженцы, настоящие приверженцы". Меня приводили к больной раз или два в день. Она глядела на меня своим одним глазом и всякий раз говорила: "Да! Они настоящие приверженцы, приверженцы". Я понимал, о ком и о чем она говорила. Этих слов, ее лица и голоса я до сих пор не забыл»142. Здесь обращает на себя внимание два обстоятельства.
Во-первых, как видно, из «Исповеди», в семье помещика отнюдь не преобладал критика декабристов и, более того, вполне имели место сочувственные настроения, что свидетельствует о том, что и в этой среде российского общества не было удовлетворенности в существующем государственном устройстве. Во-вторых, в этой «Исповеди», написанной в 1862 г., Огарев, описывая свою жизнь, обращается к Герцену, напоминая ему, что именно в то время, вскоре после восстания декабристов, они впервые встретились в своей жизни и волнительно обсуждали декабристские дела, и потом, несмотря на имевшиеся размолвки, они, в итоге, к концу жизни, сохранили те юношеские впечатления и остались им верными, что подтверждает значимость декабристского движения в формировании мировоззрения близких по духу и жизни людей1 . Не менее важным с точки зрения влияния на политико-правовые взгляды Огарева был и тот факт, что он оказался в среде студентов-вольнодумцев. В 1830 г. Огарев поступил вольным слушателем в Московский университет, где сошелся с Герценом. Уже в июле 1834 г. они были арестован по делу «О лицах, певших в Москве пасквильные стихи» и в 1835 г. сослан в Пензу под надзор полиции. Здесь он женился на племяннице губернатора, по ходатайству которого ему было разрешено в 1839 г. переехать в Москву. Сразу после оформления наследства Огарев решил постепенно избавляться от своей «крещеной собственности», в частности, он отпустил на волю за небольшой выкуп крестьян самого большого своего села Верхний Белоомут. В 1841 г. Огарев получил разрешение на шестимесячную поездку за границу для лечения, а позже еще одно разрешение, которое позволило ему прожить за границей (в Германии, Италии и Франции) до 1846 г. Живя за границей, Огарев ближе познакомился с идеями современных ему западноевропейских философов.
Именно в этот период сформировались основы его мировоззрения. Во Франции и особенно в Германии его поразила нищета и беззащитность фабричных рабочих. Эта картина социального неравенства, еще более страшного, чем в России, где община помогала выжить и не умереть с голоду даже самым бедным крестьянам, породила у Огарева интерес к общинному устройству. Позже, уже в 1861 г., описывая те годы, Огарев напишет: «В тридцатых годах у нас кончаются всякие попытки политических обществ; они, не сложившись, притихают под слепыми ударами тайной полиции, попадающей в цель, потому что беспрестанно бьет без разбора направо и налево; но притихают, тая несомненные зачатки социальных стремлений. В сороковых годах протест критики против существующего порядка вещей и художественный протест против пошлости и недобросовестности обыденной жизни пробивают себе дорогу сквозь цензуру и, снова и еще упорнее сгнетаемые, -умирают с Белинским и заживо хоронятся с Гоголем. В это время поэзия в своих высших представителях - Лермонтове и Кольцове, достигает до отсутствия гражданской мысли и потребности, только резко сохраняя след надломленной, подавленной, но все же сильной и изящной жизни и жажды воли, неопределенной и безграничной. Между тем то же научное движение заставляет вглядываться в собственный народный склад, разлагать его на исторические и экономические данные и искать, насколько он осуществляет социальные идеалы»144. При этом Огарев обращает внимание на необходимость соединения теоретических постулатов с реальной жизнью.
Публикации Герцена и Огарева по наиболее значимым событиям общественно-политической жизни России в «Полярной звезде» и «Колоколе» и их влияние на содержание идейной основы либеральных реформ начала второй половины XIX в
Первое систематическое издание Вольной русской типографии представляла «Полярная звезда». В первой книжке журнала (1855 г.) были помещены статьи, заметки, отрывки из «Былого и дум» Герцена, переписка Белинского с Гоголем по поводу «Выбранных мест из переписки с друзьями», письмо Герцена к Александру II, письма Гюго, Прудона, Мишле, Маццини, приветствовавших издание «Полярной звезды» и ряд других материалов, в том числе под авторством Герцена. Собственно, рука «рука» Герцена была заметна во всем журнале, поскольку именно он был единственным редактором (Огарев, как мы отмечали, подключился к редакторской работе позже). Вместе с тем нужно иметь в виду, что у альманаха было достаточно много корреспондентов из России, которые не всегда публиковались под своими именами . Кроме того, нужно иметь в виду, что в «Полярной звезде» преобладали материалы в стиле эссе, аналитических статей, стихов, и в меньшей степени - сообщения о текущем положении в России.
С точки зрения политико-правовых воззрений Герцена наибольший интерес в первой книжке «Полярной звезды» представляют написанные им предисловие и письмо к императору. В предисловии Герцен дает, в частности, характеристику правления Николая I, указывая, что в этот период имело место «сужение всякой гражданственности в России, все для государства, то есть для престола, ничего для людей» . Он пишет, что «Николай с первого дня своего воцарения объявляет войну всякому образованию, всякому свободному стремлению. Он подогревает вялое православие, гонит Униат, уничтожает веротерпимость, не пускает русских за границу, обкладывает безобразной пошлиной право путешествовать, терзает Польшу за ее политическое развитие, открывает мощи, которым Петр запретил являться, и смело ставит на своем знамени, как бы в насмешку великим словам на хоругви Французской революции: Самодержавие, Православие, Народность!» . Ранее мы показывали позицию Герцена по этому вопросу - он ее высказывал во время дискуссий между западниками славянофилами в 1840-е гг. Здесь, вновь критикуя идеологию официальной народности, Герцен привязывает ее к фактическом общественно-политическому состоянию России, где, по его мнению, царило бесправие. Он критикует также, и довольно жестко, внешнюю политику Николая I, упрекая его в том, что тот развязал совершенно ненужную России Крымскую войну, и тем самым сделал еще более тяжелой жизнь оказавшихся в этой мясорубке многих тысяч русских мужиков и их семей. Герцен пишет, что царизму все это было неважно: «лучше пусть по- гибнет Россия!» - так Герцен определил позицию царского правительства. И тут Герцен добавляет: «Но этого не будет. Нам здесь вдали слышная другая жизнь, из России потянуло весенним воздухом. Мы и прежде не сомневались в русском народе, все написанное и сказанное нами с 1849г. свидетельствует об этом. Основание типографии еще больше свидетельствует. Вопрос шел о времени, он разрешился в нашу пользу. Только не следует ошибаться в одном: обстоятельства - многое, но не все. Без личного участия, без воли, без труда - ничего не делается вполне. В этом-то и состоит все величие человеческого деяния в истории. Он творит ее, и исполнение ее судеб зависит от верховной воли. Чем обстоятельства лучше, тем страшнее ответственность перед собой и перед потомством. Мы призываем к труду. Это не много, но физиологически важно; мы сделали первый шаг, мы раскрыли калитку - идти ваше дело!» . Такая позиция, как нам представляется, свидетельствует о той реальной роли, которые мог иметь тогда Герцен, создавая Вольную русскую типографию.
Отталкиваясь от указанной характеристики политического режима в России в период николаевского правления, Герцен далее перебрасывает мостик к современной России, публикуя «Письмо к императору Александру вто-рому» с обращением, которое, по сути, отражает план преобразования России, которое, по мысли Герцена, должно было осуществляться в России. К этому письму предпослан стих декабриста К. Рылеева, написанного еще до восстания декабристов и посвященного малолетнему тогда одному из на-следников Николая I, и в этом стихе , в частности, указывается: «Люби глас истины свободный - Для пользы собственной люби - И рабства дух неблагородный - Неправсудье истреби...». Приводя эти слова одного из декабристов, в честь которых был назван журнал «Полярная звезда», Герцен, по сути, повторяет призыв Рылеева, но в более развернутом виде. В частности, обращаясь к восшедшему на трон Александру II, Герцен пишет: «Ваше царствование начинается пол удивительно счастливым созвездием. На Вас нет кровавых пятен ... Рылеев приветствовал Вас советом (ведь Вы не можете отказать в уважении этим сильным бойцам за волю, этим мученикам своих убеждений?). Почему именно Вша колыбель внушила ему стих кроткий и мирный? Какой пророческий голос сказал ему, что на Вашу детскую голову падет со временем корона?». Совершенно очевидно, что Герцен очень желает, чтобы новый император изменил политику своего отца. Он пишет далее: «Разумеется, моя хоругвь на Ваша, я неисправимый социалист, Вы самодержавный император, но между Вашим знаменем и моим может быть одно общее -именно та любовь к народу, о которой шла речь. И во имя ее я готов принести огромную жертву. Чего не смогли сделать ни долголетние преследования, ни тюрьма, ни ссылка, ни скучные скитания из страну в страну, - то я готов сделать из любви к народу. Я готов ждать, стереться, говорить о другом, лишь бы у меня была живая надежда, что Вы что-нибудь сделаете для России ... Сосланный, в дальнем заволжском городе, я смотрел на простую любовь, с которой шел Вам навстречу бедный народ, и думал: чем Он оплатит за эту любовь? Вот оно, время уплаты и как она Вам легка! Дайте волю Вашему сердцу. Вы верно любите Россию — и Вы можете так много - много сделать для народа русского. Я тоже люблю народ русский, я его покинул из любви, я не мог, сложа руки и молча, остаться зрителем тех ужасов, которые над ними делали помещики и чиновники. Удаление мое не изменило моих чувств; середь чужих, середь страстей, вызванных войной, я не свернул моего знамени. И на днях еще, во мне английский народ всенародно приветствовал народ русский». И затем Герцен выдвигает конкретные предложения, их было немного, всего два, и эти предложения по своему характеру можно даже считать требованиями
Приложения к «Колоколу» («Под суд!» и «Общее вече») как площадка для более углубленного выражения Герценом и Огаревым своих взглядов по отдельным политико-правовым вопросам
Как отмечалось выше, газета «Колокол» имела приложения «Под суд!» и «Общее вече», которые стали издаваться Герценом и Огаревым вскоре после выпуска «Колокола» в связи с тем, что сама газета не стала вмещать всех материалов из России, которые получала редакция «Колокола». Было решено издавать приложения, публиковать корреспонденции по определенным направлениям. В этих изданиях Герцен и Огарев как авторы принимали, конечно, меньше участия, чем в «Полярной звезде» и «Колоколе». Тем менее они использовали указанные приложения как площадку для более углубленного выражения своих политико-правовых взглядов, что выражалось, во-первых, в подборе, обработке и публикации фактологических материалов, официальных документов вполне определенного направления, подтверждающих воззрения Герцена и Огарева по поводу общественно-политического развития России, и, во-вторых, в комментариях к этим материалам и документам. Обращаясь к этому аспекту издательской деятельности Герцена и Огарева, отметим и то обстоятельство, что он исследован крайне недостаточно, а в контексте политико-правового мировоззрения соответствующих работ в истори-ко-правовой и теоретико-правовой литературе еще не было.
«Под суд!» - приложение к газете «Колокол», издававшееся в 1859-1862 гг. Вольной русской типографией Герцена и Огарёва в Лондоне. В нем собиралась обличительная информация о конкретных случаях беззакония в России. Публиковались сообщения и документы об истязании крестьян, о жестоком обращении офицеров с солдатами, о злоупотреблениях чиновников и т. п. В 1859 г., когда объем корреспонденции Вольной типографии дости-гал сотен писем в месяц, в 49-ом номере «Колокола» от 1 августа появился анонс нового приложения, в котором говорилось: «Получая известия о делах слишком частных, чтобы взойти в состав Колокола и за достоверность которых мы не можем ручаться, мы решились издавать как прибавление к Колоколу - листок под заглавием: ПОД СУД! Мы будем помещать в него все дела частные, которые однако не переходят в пустые личности и неинтересные сплетни. Честные люди, видя дело решенное несправедливо или видя кого-нибудь притесненным местною властью, могут всегда доводить встречаемые ими случаи до сведения публики и правительства посредством нового органа. Если они ошиблись, то мы всегда примем и напечатаем возражение другой стороны ... Мы открываем лобное место для частных лиц и частных дел».
Первый выпуск «Под суд!» вышел 1 октября 1859 г. как приложение к 53-му номеру «Колокола», последний - 22 апреля 1862 г. в качестве приложения к 130-му номеру. Всего было издано 13 выпусков. Нумерация страниц была сплошная, сквозь все выпуски газеты. В зависимости от количества материала, издание публиковалось примерно раз в один-три месяца, выходило объёмом в один лист (восемь страниц) или один полулист (четыре страницы).
В первый номер приложения «Под суд!» было подробно изложено прокомментировано дело купца Малкова, а также напечатан подборка материалов о применении физического насилия в отношении крестьян со стороны помещиков и нарушениях законности со стороны правоохранительных органов при расследовании этих преступлений. Здесь же заметим, что во многих приложениях «Под суд!» даются довольно пространные комментарии, при этом не указывается конкретный их автор. Учитывая, что «Под суд!» являлось приложением к газете «Колокол», где редакторами были Герцен и Огарев, то формально, как нам представляется, авторами комментариев следует считать тандем Герцен-Огарев. Вместе с тем понятно, что фактически каждый комментарий писал один человек - но кто: Герцен или Огарев? Судя по содержанию комментариев и имея в виду условное разделение труда между Герценом и Огаревым, о котором мы ранее упоминали, автором большинства комментариев являлся Огарев. Но это только предположение, поскольку точное авторство установить, видимо, уже невозможно. Но в любом случае ясно, что они оба - и Герцен, и Огарев - принимали участие в выпуске и редактировании приложений «Под суд!», в частности, участие Герцена проявляется в той остром публицистическом стиле, которым он редактировал и подготавливал материалы для публикации.
Дело купца Малкова, опубликованное в первом номере «Под суд!», на наш взгляд, было одной из самых интересных, политически обостренных и содержательных в правовом отношении публикаций из всех выпусков этого приложения за все годы. В самом приложении этот материал был озаглавлен следующим образом: «Дело о преступном сообщничестве полицейского майора Попова, генерал-губернатора Игнатьева и министра Панина против свободы и чести купца Малкова» . Уже само заглавие говорит об отношении к нему редакции приложения. Это отношение в краткой аннотации было отражено совершенно недвусмысленно: «Мы помещаем здесь все документы по этому делу, со всеми облыжными ответами генерал-губернатора и подлым (да! подлым) предложением министра юстиции».
Само дело получило резонанс после того, как Санкт-Петербурской временной 3-й гильдии купец и портного цеха мастер Егор Ефимович Мал-ков подал прошение в Правительствующий сенат с просьбой произвести расследование инцидента, который произошел с ним и в результате которого без вины с его стороны были нарушены его права. Фабула дела заключалась в следующем. 28 декабря 1858 г. Малков, являясь гласным и членом распорядительной городской Думы, в соответствии с обязанностью, возложенной на него санкт-петербургским обществом ремесленным цехов, осуществлял раздачу билетов лицам, занимающимся извозом, на следующий, то есть 1859 г. (по сути, используя современную терминологию, речь шла о выдаче лицензии на осуществление индивидуальной предпринимательской деятельности).
Этот процесс происходил под наблюдением полицейского - майора Попова, который был командирован для этого генерал-губернатором Игнатьевым. Во время раздачи билетов майор Попов на некоторое время «удерживал выдачу билетов» ввиду того, что, по его мнению, один из претендентов на билет не достиг пятнадцатилетнего возраста, необходимого для самостоятельных занятий по извозу. На это Малков возразил, что имеется вид на жительство, согласно которому юноша достиг необходимого возраста, и этот вид на жительство был представлен. Однако майор Попов сомнений не оставил и, чтобы их развеять, послал полицейского служителя на место жительства претендента на лицензию, и этот служитель, вернувшись через некоторое время, подтвердил необходимый возраст молодого извозчика, после чего выдача билетов была закончена.
Фабула в представленном виде никем не оспаривалась, то есть была объективной. И инцидент, казалось бы, был исчерпан. Однако дело было продолжено по инициативе полиции. 7 января Малков был вызван к генерал-губернатору, где, как написал в прошении сам Малков, был «без ответа и оправдания отослан и выдержан четыре дня на гаупвахте». Важно подчеркнуть, что Малков настойчиво пытался получить «ответ», то есть пояснение, за что его наказывают, представить свое «оправдание», то есть дать объяснение ситуации с его стороны. Однако Малкова слушать не стали. Об его задержании было сообщено городской Думе, и затем по ходатайству городской головы Малков был освобожден. Посчитав отношение к себе оскорблением, он и подал прошение. И вот как раз реакция властей на прошение Малкова вызывала как его возмущение, так и стала основанием для редакции приложения «Под суд!» опубликовать материалы и документы по этому делу. Сначала это прошение было подано генерал-губернатору в приемной последнего, однако там Малкову в присутствии других гласных городской Думы была объявлена воля последнего: Малков наказан в соответствии со ст. 60, 61, 367, 370 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (игнорирование правительственных распоряжений, превышение власти) и «нет надобности в производстве исследования по этому делу». Такое отношение Малков «почитал отказом в защите невинности», поскольку принуждение было применено без следствия и суда.
