Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Особенности миросозерцания Бенедикта Спинозы
1. Основные источники философского учения Спинозы 10
2. Общая характеристика монистической системы Спинозы 54
Глава 2. Реалистические тенденции в учении Бенедикта Спинозы о государстве и праве
1. Проблема соотношения монизма и плюрализма в политико-юридической концепции Спинозы 104
2. Методологические особенности подхода Спинозы к проблемам государства и права 128
3. Политика и право как сфера практики 143
4. Телеологический характер политико-юридической концепции Спинозы 168
Глава 3. Критический и догматический аспекты политико-правовой концепции Бенедикта Спинозы
1. Критический аспект политического реализма Спинозы. Проблема политического отчуждения 180
2. Догматический аспект политико-юридической концепции Спинозы. Принципы менеджериального правительства 211
Заключение 234
Библиографический список использованной литературы 237
- Основные источники философского учения Спинозы
- Проблема соотношения монизма и плюрализма в политико-юридической концепции Спинозы
- Телеологический характер политико-юридической концепции Спинозы
- Догматический аспект политико-юридической концепции Спинозы. Принципы менеджериального правительства
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено анализу взглядов на государство и право великого голландского философа и политического мыслителя Бенедикта Спинозы (Benedict de Spinoza; 1632–1677).
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена тем, что в учениях классиков политической и правовой мысли содержится немалое число идей, которые могут выступить своеобразными алгоритмами для акторов реальной политики. Изучение указанных учений весьма актуально для России, переживающей на протяжении довольно продолжительного времени трудности так называемого «переходного периода», вызвавшего дестабилизацию политических институтов. Драматический слом политической машины социалистического государства и реставрация политических институтов, свойственных буржуазному государству, заставляют нас со вниманием отнестись к творческому наследию голландского философа, также жившего на стыке двух эпох: отмиравшей феодальной и нарождавшейся буржуазной. По нашему мнению, беспристрастный научный анализ политических трудов Бенедикта Спинозы, – одного из признанных основоположников теории народовластия, призван стать полезным для широкого круга лиц, участвующих в модернизации политической системы современной России. Гаагского мыслителя всегда занимала проблема правильного и целесообразного устройства органов государственной власти, состоящих из лиц наделенных властной компетенцией. Спиноза изложил свои соображения о государственном механизме в «Политическом трактате» (1677), где им были разработаны достаточно подробные установления конституционного порядка для каждой формы правления, а истинной целью и принципом существования государства в качестве важнейшего из политических институтов философом объявляется свобода. Кроме того, злободневность трудов нидерландского мыслителя обнаруживается и в том, что он был одним из предтеч классической теории правового государства, то есть государства, деятельность которого связана правовыми нормами; однако и здесь им высказывалось особое мнение. С одной стороны, Спиноза, подобно Локку, Монтескье или Канту, именно в нормах позитивного права усматривает наиболее эффективный регулятор общественных отношений, но с другой, – он не видит в законах панацеи против социального зла. Напротив, давая высокую оценку демократическому государству, философ утверждает, что в таком государстве не должно быть всеобъемлющего регулирования разных сфер общественного бытия, подчеркивая, тем самым, совершенную неприемлемость панюридизма. Его воззрения на этот счет полезны и сегодня, в частности для решения проблемы рационального соотношения диспозитивного и императивного методов в разрабатываемых законодателем нормативно-правовых актах.
Степень научной разработанности темы. Исследование взглядов Бенедикта Спинозы на государство и право не отличается полнотой и всесторонностью. В мировой и отечественной литературе существует давняя традиция освещения политико-юридических взглядов Спинозы в контексте его философской системы, что несколько затемняет черты своеобразия учения мыслителя о государстве и праве. Большинство из известных исследователей учения Спинозы, достаточно подробно проанализировавших его метафизику, эпистемологию или этику, уделяли разбору политико-юридических идей философа достаточно скромное место. Кроме того, немалое число западных исследователей подчеркивает идеалистический либо даже теологический характер творчества мыслителя, что не способствует объективному анализу его произведений, в том числе и политико-правового цикла. Среди известных комментаторов, исследователей или интерпретаторов творчества великого голландца следует назвать имена Дж. Беннета, А. Вернхема, П. Верньера, Д. Гарбера, Д. Гаррета, К. Гебхардта, Р. Гольдштейн, Ж. Делеза, А. Донагана, С. Дунина-Борковского, М. Делла Рокка, Дж. Карриеро, Эд. Керли, Р. Макшиа, С. Надлера, Р. Скрутона, К. Фишера, И. Фрейденталя, С. Хэмпшира, А. Цвейга, Л. Штрауса, Г. Эллисона.
В нашей стране пристальное внимание к Спинозе возникло во времена Серебряного века, в годы расцвета русской религиозной и философской мысли, но подлинный взрыв этот интерес пережил в советский период истории. В эти годы отечественное спинозоведение пополнилось немалым числом интересных публикаций, однако их научная ценность несколько снижается по той причине, что в них a priori задавалась материалистическая тенденция, которая совершенно не исчерпывает содержания всей философской системы Спинозы. Среди отечественных исследователей творчества гаагского мыслителя необходимо выделить фигуры В.Ф. Асмуса, М.С. Беленького, В.К. Брушлинского, Б.Э. Быховского, А.И. Введенского, А.М. Деборина, И.А. Коникова, И.К. Луппола, Л.А. Маньковского, В.В. Соколова, В.С. Соловьева. Кроме того, в изучение государственно-правового аспекта учения великого философа внесли свой вклад и такие известные российские ученые-правоведы как В.Г. Графский, Ю.С. Завьялов, В.Д. Зорькин, С.Ф. Кечекьян, О.Э. Лейст, В.С. Нерсесянц, Б.Н. Чичерин.
Объектом диссертационного исследования непосредственно выступает монистическая система философии Бенедикта Спинозы.
Предметом диссертационного исследования является государственно-правовой аспект монистической философии Бенедикта Спинозы.
Цели и задачи исследования. Целью данного исследования является теоретическое осмысление политико-правовой доктрины голландского философа с позиций современности и в соотношении с метафизическими, эпистемологическими и этическими аспектами его системы. Данная цель оказала решающее влияние на конкретные задачи, которые решались в процессе научного анализа темы. В частности, к ним относятся следующие задачи:
(1) определить степень соответствия между метафизическим и политическим аспектами философской системы Бенедикта Спинозы;
(2) выявить наличие монистической природы в политико-юридических взглядах Спинозы;
(3) дать характеристику основных особенностей избранной философом методологии изучения государственно-правовых феноменов;
(4) предложить собственную трактовку политико-юридической концепции Спинозы.
Методологической основой диссертационного исследования является совокупность философских, общенаучных и частнонаучных методов; в особенности плодотворным стало использование исторического, компаративистского и формально-логического методов познания. Также были использованы научные достижения таких юридических дисциплин как общая теории государства и права, философия права и история учений о государстве и праве.
Источниковедческую базу диссертационного исследования составляют философские и политические произведения Бенедикта Спинозы, труды классиков правовой и политической мысли, а также научные работы специалистов по философии права, истории правовых и политических учений.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в том, что диссертант предпринял опыт непредвзятого изучения политической концепции Спинозы, высвободив свой анализ, насколько было возможно, от идеологического компонента, поскольку вопрос об идеалистической или материалистической природе философской системы великого голландца остается открытым. Кроме того, была предпринята попытка исследования политической философии Спинозы с точки зрения соответствия его монистической метафизике. Благодаря этому удалось выявить момент противоречия между его монистической метафизикой и политической философией, в которой ясно различимы черты плюралистического миропонимания. Сделаны определенные шаги в направлении научного анализа догматического и критического аспектов политической философии гаагского мыслителя, а также выявлены элементы диалектического метода в освещении Спинозой исторического развития политических институтов.
Результаты проведенного исследования воплощены в основных положениях и выводах, которые выносятся на защиту:
1. Политико-правовые взгляды Спинозы не следуют непосредственно за монистической установкой его метафизической концепции; это связано с особенностями государства и права как объектов познания, поскольку реальный политический процесс представляет собой противостояние и борьбу модусов-субъектов, движимых своими частными интересами;
2. Политико-юридическая концепция Спинозы выходит за рамки строго рационалистической установки его метафизики и эпистемологии и настоятельно требует эмпирического метода познания, основанного на опытном наблюдении и исследовании предметов и явлений действительной политики;
3. Сфера политики и права являлась для нидерландского мыслителя своеобразной сферой практики, то есть именно в ней должны были находить свое претворение спекулятивные и теоретические находки философа. Высокой степенью актуальности и практической ценностью обладают суждения Спинозы о формах правления и их инволюции, а также соображения о свободе совести и мысли;
4. Для политико-правовых взглядов Спинозы неприемлем тотально каузальный взгляд, характерный для его общефилософской концепции, так как политическая деятельность субъектов имеет целесообразный характер, а основной целью существования государства философ объявляет свободу;
5. Политико-юридическая концепция Спинозы исторически и методологически опередила его метафизику, поскольку она опирается не столько на догматический метод последней, сколько на свой особый критический метод постижения государства и права, который займет свое место в философской методологии лишь после соответствующих работ Канта. Вершиной критического аспекта политико-юридической концепции Спинозы следует считать исследование им отчуждающего воздействия политических институтов;
6. Диссертант полагает, что в догматической сфере своей политико-юридической концепции Спиноза вплотную приблизился к идее «безличного» или менеджериального правительства, ряд принципов которого можно найти на страницах политических трудов мыслителя;
7. Гениальной догадкой Бенедикта Спинозы является его тезис о возвращении к естественному состоянию свободы в подлинно демократическом государстве, но на новом уровне политического состояния общества, в чем обнаруживается действие диалектического закона отрицания отрицания (закона диалектического синтеза).
Теоретическая и практическая значимость исследования. Подходы и положения, сформулированные в диссертации, способствуют более глубокому осмыслению политико-юридической концепции Спинозы и позволяют по-новому взглянуть на ряд тезисов и идей гаагского философа о государстве и праве. Практическая значимость работы состоит в возможности применения материалов диссертации в образовательном процессе, когда закладываются основы правового сознания будущих юристов. Прикладное значение исследования заключается в возможности использования материалов и выводов, представленных в диссертации, при создании специальных исследований либо обобщающих трудов по истории учений о праве и государстве, теории права и государства и философии права, а также при чтении лекционных курсов по истории учений о праве и государстве. Кроме того, концептуальные положения диссертационной работы, уточняющие и отчасти меняющие традиционные представления об особенностях политико-правовых взглядов Бенедикта Спинозы, могут стать полезными и для специалистов в области истории философии.
Апробация результатов исследования. Основные теоретические положения и выводы диссертации представлены в 6 публикациях в научных журналах общим объемом около 5 печатных листов.
Диссертация обсуждена и одобрена на кафедре теории государства и права Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).
Структура диссертации предопределена целями и задачами исследования, кругом проблем, включенных в разработку, а также уровнем, полнотой и качеством их разработанности в истории учений о праве и государстве. Для обстоятельности исследования проблемы потребовалось проследить источники и основные черты философских и политических взглядов Бенедикта Спинозы. Учитывая это, определена следующая структура диссертации: введение, три главы, охватывающие восемь параграфов, заключение и библиография.
Основные источники философского учения Спинозы
Когда историк философии Куно Фишер в своей классической монографии, посвященной Бенедикту Спинозе, затрагивает вопрос об удивительной целеустремленности мыслителя в отстаивании монистических и детерминистских представлений, то он с некоторой долей лукавства противопоставляет свое телеологическое понимание исторического процесса каузальным представлениям самого Спинозы, утверждая, что только человек особых способностей и особого жизненного пути мог держаться подобных взглядов и создать такое учение, а появлению личности подобного типа должна соответствовать некая конечная причина {causa finalis). Фишер полагает, что точка зрения Спинозы на природу субстанции, а, следовательно, и на все мироздание, - единственная в своем роде, исключающая все остальные и отвергаемая ими, противоречащая философским взглядам иных мыслителей и противостоящая как последовательному идеализму, так и последовательному материализму. «Поэтому нас не должно удивлять то, что человек, на долю которого выпала задача овладеть этой точкой зрения и последовательно провести ее, оказался совершенно изолированным, одиноким и покинутым как в своем мышлении, так и в своей жизни. Для разрешения его задачи необходима была редкая сила духа и характера; он есть совершенный свидетель истины, как она является его духу и как она должна быть мыслима на этой стадии развития философии. Может ли быть случайностью, что здесь, где философия нуждалась в системе, которая должна была быть изолированной и противоречащей господствующим представлениям всего мира, она доверила себя и свои интересы отверженному еврею?»1. Фридрих Ницше, по обыкновению метко и по обыкновению озлобленно, говорит о разрушительной силе философских учений подобного рода отверженных мыслителей. «Люди, отвергнутые обществом, долго преследовавшиеся, загнанные, - и отшельники по принуждению тоже, все эти Спинозы, все Джордано Бруно, - все они под конец, и даже в самом спиритуалистическом обличьи, может быть, и, не подозревая о том, непременно становятся завзятыми отравителями, преследователями, обуреваемыми жаждой мести (докопайтесь-ка до фундаментов этики и богословия Спинозы!), не говоря уж о тупом моральном негодовании, служащем верным признаком того, что философский юмор тайно покинул философа»2. Так, одновременно с темой исключительности, уникальности судьбы и самого интеллектуального и этического облика Спинозы, берет свое начало и тема одиночества, отверженности, обособленности от общества, или иными словами отчужденности личности философа, ставшей, как мы увидим далее, одной из главных тем раздумий нидерландского мыслителя. «Философия не социальна, - утверждал Н.А. Бердяев, - философия персональна. Религия и наука, столь разные по своей природе и столь часто враждующие, социально защищены, они выполняют социальный заказ, за ними стоят коллективы, готовые их защищать. Философия социально беззащитна, за ней не стоят никакие коллективы. Философа никто не станет защищать. Даже экономическое положение его самое беззащитное. Философ должен в своем разуме, а не в разуме других раскрыть истину, раскрыть сверхчеловеческое и божественное. Он познает не через коллектив. В философе всегда есть что-то от Спинозы и от спинозовской судьбы»3. Но лучше всего изложил истоки и цели своих жизненных и творческих устремлений сам Спиноза в экспозиции «Трактата об усовершенствовании разума». «После того как опыт научил меня, что все встречающееся обычно в повседневной жизни суетно и пусто, и я увидел, что все, чего я опасался, содержит в себе добро и зло лишь постольку, поскольку этим тревожится дух (animus), я решил, наконец, исследовать, дано ли что-нибудь, что было бы истинным благом - и доступным и таким, которое одно, когда отброшено все остальное, определяло бы дух; более того, дано ли что-нибудь такое, что, найдя и приобретя это, я вечно наслаждался бы постоянной и высшей радостью»4. Вполне возможно, что монистическая система Спинозы есть не что иное, как философия отчужденного человека, осознающего эту разобщенность и приемлющего такую судьбу, но жаждущего обрести в своей мятущейся, одинокой и истомившейся в одиночестве душе весь мир!
Для того чтобы с достоверностью определить происхождение того или иного философского учения и осмыслить, пускай и в самых общих чертах, зарождение и развитие идей любого философа, даже если речь идет о таком самобытном мыслителе как Бенедикт Спиноза, следует исследовать и по возможности наиболее полно, его источники. Такое исследование будет, на наш взгляд, небесполезным, поскольку философ, как и любой индивидуум, формируется в обществе и испытывает множество разного рода воздействий и влияний, наиболее значимые из которых опосредуются его интеллектуальным аппаратом и становятся материалом для построения его учения. Спинозу нельзя отнести, по нашему мнению, к типу философа-энциклопедиста, обладающему универсальными знаниями и всеобъемлющими научными интересами, наподобие Аристотеля или Лейбница, но он был довольно хорошо образован и стоял на уровне знаний своего времени, стремясь быть в курсе открытий и идей эпохи, особенно в сфере естествознания, претерпевавшего тогда бурный расцвет. Принимая во внимание известные нам факты биографии нидерландского философа, можно с высокой степенью уверенности постулировать наличие, по крайней мере, семи важнейших источников, послуживших основанием для его философской системы. Если сделать попытку расположить эти источники в хронологическом порядке, то есть, учитывая, пусть и приблизительно, время соприкосновения философа с ними, то они разместятся в следующем порядке:
1. Иудаистская и (отчасти) мусульманская теология;
2. Аристотель и перипатетизм;
3. Средневековая схоластика;
4. Религиозно-этические воззрения христианских сект;
5. Пантеистические учения;
6. Философские учения Нового времени: Ф. Бэкон и Р. Декарт;
7. Политические учения Нового времени: Н. Макиавелли, Г. Гроций и Т. Гоббс.
Разумеется, этот перечень не является исчерпывающим, поскольку не в состоянии учесть все жизненные обстоятельства и впечатления, которые обогащали разум и чувства мыслителя, становясь драгоценным достоянием его внутреннего мира, но позволяет выделить и рассмотреть основные направления научных интересов Спинозы, а также исследовать влияние каждого источника на формирование его собственной концепции. При этом следует ясно понимать, что меру влияния тех или иных доктрин на Спинозу должно усматривать не только в зависимости от большей или меньшей степени его согласия с учениями предшественников или современников, но и в обогащающей творческий разум философа конструктивной и оживленной полемике с теми мыслителями, которые находятся на совершенно иных концептуальных платформах. После этого краткого предуведомления следует перейти к исследованию существа поставленной проблемы.
Первым по времени и возможно наиболее обширным явилось для Спинозы влияние религиозной традиции иудаизма и тесно связанной с ней теологии и философии еврейских и арабских мыслителей и ученых, которое пробудило в юном Барухе, получившем свое начальное образование в школе при синагоге, самостоятельную работу мысли. Характер этого влияния претерпевал на протяжении всей жизни философа огромные перемены, а само отношение Спинозы (происходившего из рода сефардов) к своим культурным истокам становилось все более и более критическим, однако это лишь подчеркивает, что его отношение к иудаизму никогда не было абсолютно индифферентным, а напротив эта религиозная традиция давала важный материал для философского творчества. Характерными чертами иудаизма являются вера в единого бога Яхве и мессию (спасителя), догмат о богоизбранности евреев и множество ритуальных предписаний, охватывающих почти все области быта верующих. Источники вероучения иудаизма - Тора или Ветхий завет (признаваемый и христианством) и Талмуд (сложная схоластическая система комментариев к ветхозаветным книгам)5. Исповедуемый иудаизмом монотеизм становится онтологической основой важнейших мировых религий произросших из «семитического корня»: христианства и ислама. Строгий монотеизм иудаизма и ислама, отвергающий троичную сущность Бога в христианских учениях, явился для мыслителя метафизическим фундаментом его монистических представлений о единой природе субстанции. Эти представления были восприняты Спинозой настолько твердо, что даже его дальнейший отход от иудейской ортодоксии и сближение с христианами или сектантами христианского толка не смогли поколебать заложенного в детстве монотеистического фундамента, поскольку в его трудах нет и намека на глубокое восприятие философом христианской идеи троичности Божества. В период обучения в иудейской школе Амстердама Спиноза тесно соприкасается с учениями представителей еврейской и арабской философии, под теологической формой которой нередко скрывалось естественнонаучное, а порой и антиклерикальное содержание.
Проблема соотношения монизма и плюрализма в политико-юридической концепции Спинозы
1.1. Рассмотрев в предыдущей главе монистическую природу философской системы Бенедикта Спинозы, перейдем к анализу политического аспекта его философской концепции. Прежде всего, нам надлежит выяснить степень соответствия между метафизическим и политическим аспектами философской системы Спинозы, а точнее меру соответствия политической философии его монистической метафизике. По всей вероятности, следовало бы ожидать достаточно высокой меры корреспонденции между метафизическими и политическими идеями философа, что обнаруживается в последовательном претворении монистической онтологии в его учении о политике. Однако особая природа феноменов политики как объектов познания делает невозможным последовательное применение к ним монистической методологии, в результате которой происходит отождествление этих феноменов с иными объектами. В основу своих размышлений о процессах происходящих в политике, гаагский философ положил ряд идей Макиавелли и Гоббса, продолжив линию так называемого «политического реализма», ярко заявленную в произведениях этих мыслителей, но он идет дальше в этом направлении, обосновывая свое понимание политической действительности при помощи оригинальной этико-юридической онтологии. Коль скоро человеческое естество таково, что каждый с величайшим жаром ищет своей личной пользы, как некогда утверждал Никколо Макиавелли, а за справедливейшие считает те законы, которые необходимы для сохранения и приумножения его достояния, то политика должна основываться на том, что условием достижения общего блага является обеспечение общественной безопасности и защита частной собственности220. Неудивительно, что Спиноза, придерживаясь столь скептического взгляда на природу человека и отрицая, тем самым, фантастические проекты политического догматизма, счел необходимым уже в экспозиции своего «Политического трактата» высказать мысль о совершенной несбыточности идей «Утопии» Томаса Мора. Помимо Макиавелли, взгляды Спинозы на государство сложились под сильным влиянием такого значительного представителя политического реализма, каким был Томас Гоббс. Полемика нидерландского философа с Гоббсом выявила диаметральную противоположность их политических и идеологических платформ (Гоббс был сторонником абсолютной монархии, Спиноза - приверженец демократического правления) при известной близости методологических основ их концепций, что и предопределило ряд очевидных совпадений в решении фундаментальных проблем политической теории. Наиболее существенным из таких совпадений стало проводимое этими авторами отождествление естественного права с мерой естественной мощи, поскольку природа человека есть сумма его природных способностей и сил, таких, как способность питаться, двигаться, размножаться, чувство, разум и так далее22 . Тем не менее, если в концепции английского философа действие естественного права оканчивается в момент заключения общественного договора, то в учении гаагского мыслителя естественное право каждого лица в гражданском состоянии не только не прекращается, но и получает государственное обеспечение. «Что касается политики, то различие между мною и Гоббсом, о котором Вы спрашиваете, состоит в том, что я всегда оставляю в силе естественное право и что, по моему мнению, верховная власть в каком-нибудь государстве имеет не больше прав по отношению к подданным, чем в меру того могущества, которым она превосходит подданного, а это всегда имеет место в естественном состоянии»222.
Итак, естественное право - одно из широко распространенных понятий политической и правовой мысли, обозначающее совокупность принципов, правил, прав, ценностей, продиктованных естественной природой человека и тем самым как бы независимых от конкретных социальных условий и государства221. В свое время Гуго Гроций определял естественное право как основание суверенитета и как последнюю инстанцию в разрешении человеческих конфликтов. Гроций утверждал, что нормы естественного права прививаются в нас благодаря работе разума, и сам Бог вынужден подчиниться их необходимым требованиям, а если человеческие существа не повинуются этим требованиям, то лишь потому, что в своем поведении в полной мере не руководствуются своим разумом22 . Тем самым, цель всякой системы позитивного права состоит в обеспечении эффективной замены «естественного света» (lumen naturale) разума для множества неблагоразумных людей. Гоббс не без сочувствия относился к подобному обоснованию естественного права, но как представитель юридического позитивизма прибавлял, что права ничтожны без власти, которая должна принуждать к их исполнению и, следовательно, власть, а не право является базисным фактором реальной политики225. Спиноза частично соглашается с обоими мыслителями, поскольку утверждает отсутствие коренного различия между правом и силой и полагает, что невозможно представить существование иного естественного права, отличного от того, которому повинуется все мироздание. «Но так как мы говорим здесь о совокупной мощи природы, или праве, то с этой точки зрения мы не можем признать никакой разницы между желаниями, возникающими из разума, и желаниями, возникающими из других причин; ибо как те, так и другие суть действия природы и выражают ту естественную силу, которой человек стремится утвердиться (упорствовать - perseverare) в своем бытии. Ведь человек - мудр ли он или невежествен - есть часть природы, и все то, чем каждый определяется к действию, должно быть отнесено к мощи природы, поскольку именно она может быть определена природой того или другого человека. Ибо человек - все равно, руководствуется ли он разумом или одним только желанием, - действует исключительно лишь по законам и правилам природы, то есть по естественному праву»226.
Понятие силы или могущества становится фундаментальной категорией этико-юридической онтологии голландского мыслителя, а реальный политический процесс сводится лишь к взаимодействию воль совокупности субъектов испытывающих то приращение, то умаление меры своей мощи. «Одно обще всем учениям о силе: это - помещение ее в реальный ряд. Сила или сама реальна - эмпирически или метафизически, во времени или вне времени, самостоятельно или зависимо, - или же есть принцип для познания реального. Вот почему мы сказали, что понятие силы имеет всегда онтологическое значение»227. Таким образом, гаагский мыслитель пытается построить философскую концепцию политики, положив в ее основание одну фундаментальную онтологическую категорию - категорию «potentia» (власть, могущество, мощь, сила), что можно напрямую связать с влиянием механистической натурфилософии его времени. Тем не менее, философ и в трактовке категории силы остается в полной мере самобытным мыслителем, ибо преодолевает механистичность данной категории, подчеркивая ее этический аспект: всякое проявление силы, всякий волевой акт в мире разумных существ необходимо несет на себе отпечаток этики, а понятием, корреспондирующим с категорией силы, становится понятие права, в юснатуралистской трактовке Спинозы, приобретающее не только этический, но и политико-юридический акцент. По мнению И.А. Ильина, для того, чтобы понятие права сближалось с понятием силы или тем более поглощалось им, необходимо, чтобы оно само переносилось в онтологический ряд, чтобы право так или иначе само становилось членом реального ряда, получало значение чего-то реального12 . Методологической базой объективирования права у Спинозы становится Принцип отождествления сущностей (ПОС), при посредстве которого философ производит полное отождествление природной мощи и естественного права индивида как модуса единой субстанции. «Ведь мощь природы есть сама мощь Бога, который имеет верховное право на все. Но так как всеобщая мощь всей природы есть не что иное, как мощь всех индивидуумов, вместе взятых, то отсюда следует, что каждый индивидуум имеет верховное право на все, что он может, или что право каждого простирается так далеко, как далеко простирается определенная ему мощь. И так как высший закон природы состоит в том, что каждая вещь стремится, поскольку от нее зависит, оставаться в своем состоянии, и притом не считаясь ни с чем другим, а только с собой, то отсюда следует, что каждый индивидуум имеет верховное право на это, то есть (как я сказал) на то, чтобы существовать и действовать сообразно с тем, как он к тому естественно был определен»229. Таким образом, в этико-юридическом аспекте могущество всякой вещи становится основанием для ее природного (естественного) права, посредство которого позволяет ей упрочить и расширить свое существование. Голландский философ нигде четко не отделяет право в субъективном от права в объективном смысле, по всей видимости, считая данное различие самоочевидным. «Прежде всего, говоря о праве, юрист имеет обыкновенно в виду два общие и основные значения его: право в объективном смысле и право в субъективном смысле, то есть правовые нормы и правовые полномочия, выведенные из этих норм. Этим вопрос о соотношении права и силы разбивается на два основные русла, поскольку с понятием силы будет сближаться понятие права в объективном смысле или понятие права в субъективном смысле». Следует обратить внимание, что у Спинозы право в субъективном смысле (как мера могущества) предшествует праву в объективном смысле и является причиной последнего, поскольку субъективное право верховной власти претворяется в нормах объективного права официального законодательства211.
Телеологический характер политико-юридической концепции Спинозы
Одной из специфических черт монистической метафизики Спинозы является ее каузальный характер, то есть философ осознанно избрал такой угол зрения, при котором все предметы и явления чувственного мира исследуются в их причинно-следственных отношениях, образующих совокупность всеобщих и закономерных взаимосвязей (Ordo totus naturae sive causarum connexio). Как уже было установлено в первой главе, в своей онтологии гаагский мыслитель придерживается детерминистского мировоззрения, основанием которого становится пантеистическое понимание природы как единой субстанции, где порядок и связь идей тождественны порядку и связи вещей, то есть порядок модусов субстанции полностью тождествен порядку их идей у Бога (Ordo et connexio idea-rum idem est ac ordo et connexio rerum). Поскольку (по теореме 33 части I «Этики») веіци не могли быть произведены Богом никакіьм другим образом и ни в каком другом порядке, чем произведены, то тем самым всякая вещь является необходимой, обладая достаточным основанием (ПДО) существования, а случайной какая-либо вещь называется единственно по несовершенству нашего знания. Тем самым, Спиноза предпринимает отождествление (ПОС) причинности и необходимости и полагает, что случайность является всецело субъективной категорией, ибо случайность есть лишь непознанная необходимость. Кроме того, в системе нидерландского философа свобода отождествляется со случайностью, в то время как необходимость идентична предопределенности. Следовательно, если природа должна быть понята с каузальной точки зрения, то порядок вещей и явлений должен мыслиться как система следствий, где каждая вещь есть необходимое следствие другой, и эта цепь следствий сводится к первой причине, которая не есть следствие какой-либо другой причины, а есть истинно первичная сущность или причина самой себя (causa sui). Разумеется, в результате провозглашения причинности принципиальным свойством бытия следует полностью отвергнуть всякую возможность сознательного целеполага-ния как фактора направляющего и упорядочивающего разумную и последовательную, то есть целенаправленную деятельность человека. «Под целью, ради которой мы что-либо делаем, я разумею влечение», - выдвигает гаагский мыслитель тезис об абсолютно субъективном характере всякой телеологии126.
Фундаментальным различием политического раздела философии Спинозы от его метафизики следует признать телеологический угол рассмотрения процесса реальной, практической политики. В отличие от природы, всецело подчиненной тотальной каузальности и не имеющей конечной цели, политика в трактовке голландского философа целесообразна, и исследуется им с точки зрения телеологии, и, следовательно, у политического процесса наличествует своя finis. Такая точка зрения, хотя и ослабляет общую монистическую тенденцию философии Спинозы, но, вместе с тем, подтверждает вполне реалистическую природу его политического учения, поскольку отражает наличие в практической политике той целесообразности, которая всегда присуща всякой человеческой деятельности. Разумеется, это не означает, что политика полностью выпадает из орбиты действия причинности, но сама причинность приобретает здесь целевой характер так называемых «конечных причин» (causa finalis), проистекающий из целенаправленной деятельности субъектов политического процесса, ставящих перед собой некую идеальную цель. Кроме того, Спиноза полностью отвергает онтологическую самостоятельность воли, утверждая полное тождество воли и разума (по королларию теоремы 49 части II «Этики»), однако реальный политический процесс является не только проявлением целесообразности, но и волюнтаризма, зависящего от воль индивидов, движимых своими интересами. Государство как важнейший политический институт является и самым значительным участником политических отношений, представляя собой, в социальном аспекте, конгломерат партикулярных целей, порождаемых субъективными интересами всех участников политического процесса. Основной целью государства следует считать «вечное приближение» к нормам общего блага, ради которого индивиды и поступились своей долей свободы, в момент заключения общественного договора, когда был осуществлен переход из естественного состояния в состояние гражданское, ибо цель (finis) всего общества и государства состоит в спокойной и удобной жизни"7. Политическая телеология Спинозы находит свое обоснование в суждениях мыслителя о том, что конечная цель всякого государства заключается в политической обязанности освободить каждого от страха, обеспечить его безопасность и возможность наилучшим образом удерживать свое естественное право на существование и деятельность без нанесения вреда себе и другим. «Каково же наилучшее состояние каждой формы верховной власти, легко познается из цели гралсданского состояния: она есть не что иное, как мир и безопасность жизни. И потому та верховная власть является наилучшей, при которой люди проводят жизнь в согласии и когда ее права блюдутся нерушимо. Ибо несомненно, что восстания, войны, презрение или нарушение законов следует приписывать не столько злобности подданных, сколько дурному состоянию верховной власти. Ибо люди не рождаются гражданами, но становятся. Кроме того, естественные аффекты людей повсюду одни и те же. Поэтому, если в одном государстве злоба царит шире и совершается больше преступлений, чем в другом, то объясняется это, несомненно, тем, что это государство недостаточно позаботилось об общем согласии и недостаточно благоразумно установило право, а, следовательно, и не обладает абсолютным правом государства. Ведь гражданское состояние, которое не устранило причин восстаний, в котором всегда следует опасаться войны и в котором, наконец, часто нарушаются законы, немногим отличается от естественного состояния, где каждый живет по собственному усмотрению, подвергая большой опасности свою жизнь»328.
Последнее высказывание заставляет нас вспомнить тезис Томаса Гоббса, полагавшего, что правление, нарушающее естественные законы государства-левиафана, возвращает людей в естественное состояние как по отношению к правительству, так и в отношениях друг к другу. Несмотря на явно различимые черты этатизма в политических взглядах Спинозы, сближающие их с концепцией Гоббса, где целью развития общества объявляется государство, для гаагского философа государство скорее не цель, но в большей мере средство достижения социальной стабильности для успешного развития человеческого общества, перед которым стоят гораздо более высокие цели. «Из выше объясненных оснований государства весьма ясно следует, что конечная его цель заключается не в том, чтобы господствовать и держать людей в страхе, подчиняя их власти другого, но, наоборот, в том, чтобы каждого освободить от страха, дабы он жил в безопасности, насколько это возможно, то есть дабы он наилучшим образом удерживал свое естественное право на существование и деятельность без вреда себе и другому. Цель государства, говорю, не в том, чтобы превращать людей из разумных существ в животных или автоматы, но, напротив, в том, чтобы их душа и тело отправляли свои функции, не подвергаясь опасности, а сами они пользовались свободным разумом и чтобы они не соперничали друг с другом в ненависти, гневе, или хитрости и не относились враждебно друг к другу. Следовательно, цель государства в действительности есть свобода»329. Вышеприведенный вывод Спинозы совершенно аналогичен известному тезису Гегеля, утверждавшему, что государство в себе и для себя есть нравственное целое, осуществление свободы, и абсолютная цель разума состоит в том, чтобы свобода действительно была130. Провозглашение голландским философом свободы главной целью государства является, безусловно, положительным требованием, но, как и в ряде других случаев, это требование противоречит собственным метафизическим взглядам мыслителя. Поскольку согласно содержанию теоремы 29 части Т «Этики» в природе вещей нет ничего случайного, но есе определено к существованию и действию по известному образу из необходимости божественной природы, то проблема свободы теряет онтологическое основание, и нам следует допустить какой-то иной тип свободы, не имеющий качества субстанциональности. Подобный особый тип свободы должен был начать формироваться еще в естественном состоянии, но полного развития он достигает в процессе складывания политических форм общения, и данный социальный феномен обязан стать релевантным строго и исключительно по отношению к индивидам, существующим в обществе, а, следовательно, и в государстве, ибо для Спинозы эти понятия полностью тождественны.
Догматический аспект политико-юридической концепции Спинозы. Принципы менеджериального правительства
Критический метод в полной мере не исчерпывает содержания методологии политической философии Спинозы, поскольку в ней широко представлено и догматическое изложение материала, берущее начало в рационалистической эпистемологии и монистической метафизике великого голландца. Однако и в догматическом аспекте политического учения гаагский мыслитель остается верным своему реалистическому подходу в освещении явлений политики и, высказывая то или иное мнение, не поддержанное развернутой аргументацией (на то оно и догма!), философ по-прежнему оригинален. Обращение Спинозы к догматике недвусмысленно указывает на его желание предпринять исследование гипотетического или проблемного характера, не связанное жесткими рамками последовательного обоснования. Достаточно широко известны конституционные проекты различных форм правления, разработанные Спинозой в его «Политическом трактате», - этом Schwanengesang великого мыслителя. Но мы желали бы осветить политическую догматику философа под несколько непривычным углом зрения, а именно, в аспекте его отношения не к институтам, а к отдельным персонам, наделенным властными полномочиями и исполняющими функции государственного управления, то есть к тем, кого сегодня принято именовать «должностными лицами». Подобное рассмотрение вполне оправданно в свете широкой общественной дискуссии, вызванной недостаточной эффективностью или дисфункцией управления, а порой и разного рода злоупотреблениями внутри властных институтов. Многие, вероятно, будут удивлены, удостоверившись в высокой степени актуальности, даже злободневности политических и правовых идей, высказанных мыслителем более трех столетий назад. И хотя деятельность государственных органов или должностных лиц, осуществляющих властно-распорядительные функции, не была у Спинозы предметом специального исследования (о чем можно только сожалеть), однако мыслитель оставил потомкам достаточное число верных наблюдений и метких замечаний на этот счет.
Следует оговориться, что Спиноза в своих произведениях не использует собирательное или родовое понятие для обозначения категории «должностное лицо», подобное более поздним терминам «бюрократия» Венсенна де Гурней, «всеобщее сословие» Гегеля, «политический класс» Гаэтано Моски или «элита» Вилфредо Парето. Вместо этого мыслитель рассматривает разнообразные типы должностных лиц, наличествующих в различных государствах и при различных формах правления, - как в республиках, так и в монархиях. Спиноза говорит о дожах, синдиках, консулах, патрициях или сенаторах, наименования и сама физиономия коих позаимствована им как из современной ему политической реальности, в частности из государственного устройства Голландии и Венеции, так и из некоторых образчиков почерпнутых из истории античных обществ, особенно Римского государства. Как уже отмечалось, Спиноза во многом исходит из идей Макиавелли и Гоббса, продолжая линию «политического реализма», ярко заявленную в произведениях последних, но обосновывает свое понимание политической действительности посредством оригинальной этико-юридической онтологии. Фундаментальной категорией этой онтологии становится понятие силы или мощи, а политическая реальность сводится к совокупности воль субъектов испытывающих то приращение, то умаление меры своей мощи. Таким образом, то, что мы сегодня мыслим содержанием категории властной компетенции как системы юридически закрепленных полномочий, прав и обязанностей того или иного должностного лица или их совокупности, объединенной в какой-либо государственный орган, согласно онтологии Спинозы является проявлением могущества определенных модусов единой субстанции. Но прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению идей философа, предвосхитивших отдельные моменты концепции менеджериального правительства, необходимо теоретически осмыслить сущность последнего.
Научной разработкой идеи государственного или политического менеджмента как специфической сферы социальных услуг мы обязаны по преимуществу американской социологии и политологии. Несмотря на то, что менеджмент традиционно был предметом исследования экономической теории, его основные закономерности различимы и в политическом процессе, где под менеджментом понимается как процесс управления посредством государственного механизма или иных элементов политической системы, его технология и методология, так и соответствующая научная дисциплина и, разумеется, руководящий персонал387. Движимые желанием урегулировать порядок отправления исполнительно-распорядительной деятельности и сделать ее более прозрачной, открытой и эффективной, американские ученые выдвинули ряд интересных и перспективных идей, основанных как на идеях социологической науки, так и на основе теоретически опосредствованной управленческой практики. Вместе с тем, они основывались и на многовековой традиции политической философии, отдельными представителями которой были высказаны идеи жесткой регламентации властных полномочий, необходимой для предотвращения административного произвола должностных лиц.
Одним из идейных предшественников теории государственного менеджмента, оказавшим большое влияние на все дальнейшее развитие социальной и политической науки, стал выдающийся германский философ и социолог Макс Вебер, являвшийся последовательным приверженцем четкого и жесткого закрепления властных полномочий должностных лиц. Осуществив в начале прошлого века системный анализ бюрократического аппарата государства, Вебер пришел к выводу, что именно бюрократия является наиболее рационально организованным институтом, нацеленным на решение управленческих задач в современном обществе. Тогда же Вебер выдвинул и ряд принципов, которые были призваны урегулировать властные полномочия должностных лиц; отметим, что не все эти принципы, на наш взгляд, имеют положительное наполнение, но научное значение самого факта их формулирования сложно переоценить188:
должностные полномочия служащих должны быть строго закреплены в нормативных правовых документах;
должностные лица действуют в условиях жесткой иерархии, в рамках которой чиновники, стоящие на более высокой ступени, осуществляют надзор над нижестоящими лицами;
управление государственным учреждением основывается на документах в письменной форме, следовательно, во всяком учреждении должен существовать штат делопроизводителей, письмоводителей и секретарей;
управление бюрократической структурой предполагает основательную специализированную подготовку кадров;
работа в бюрократической организации является для гражданского служащего основной профессией;
гражданский служащий назначается на работу вышестоящей организацией на основе профессиональной квалификации;
пост чиновника закреплен за ним пожизненно189;
государственный служащий получает регулярную денежную компенсацию в виде обычно фиксированного жалованья и пенсионное пособие после его ухода с государственной службы;
чиновник ориентирован на карьеру в иерархической пирамиде государственной службы.
Основоположником идеи политического (государственного) менеджмента принято считать известного американского социолога и политолога Джеймса Бернэма, опубликовавшего в 1941 году книгу «Революция менеджеров», в которой он развивал мысль о том, что в результате интенсификации процесса эволюции социальных институтов буржуазного общества происходит замена господства класса капиталистов господством «класса менеджеров» или бюрократии. Дж. Бернэм подчеркивал, что экономической основой данного господства становится государственная собственность на средства производства, в чем можно усматривать влияние социальных и политических реалий, связанных с проведением администрацией президента Ф. Рузвельта ряда широкомасштабных реформ так называемого «Нового курса», которые были призваны вывести экономику США из затяжного кризиса. Расширение властных прерогатив правительства и государства должно явиться причиной отмирания традиционных форм классического капитализма и возникновения «менеджериального общества» с характерной для него политизацией всех сфер общественной жизни. В результате создается такая ситуация, когда менеджеры переходят к прямому контролю над экономической сферой, причем главным для них становится не столько интересы хозяйствования, сколько интересы государственного управления, что чревато вытеснением частного бизнеса, деградацией рыночных механизмов и возникновением государственных монополий.
