Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Эволюция понятия обычая и обычного права бурят в XVII - начале XX вв 17
1. Понятие обычая и обычного права 17
2. Особенности структуры бурятского общества и система управления в XVII-начале XX вв 36
3. Источники обычного права бурят в XVII - начале XX вв 54
Глава II. Институты и отношения, регулируемые обычным правом бурят в XVII - начале XX вв 74
1. Институт семьи и брака 74
2. Наследственные отношения 96
3. Имущественные отношения 104
4. Система обязательств 117
5. Преступления и наказания 134
6. Судопроизводство 151
Заключение 163
Список использованной литературы 167
Словарь юридических терминов и выражений, используемых в обычном праве бурят 179
- Особенности структуры бурятского общества и система управления в XVII-начале XX вв
- Источники обычного права бурят в XVII - начале XX вв
- Институт семьи и брака
- Наследственные отношения
Введение к работе
Актуальность темы диссертации обусловлена кардинальными переменами, произошедшими за последние годы во всех областях жизни Российской Федерации. В ходе их осуществления перед государством встала сложная задача усовершенствования правовой системы, придания ей формы, которая отвечала бы современным потребностям. Опыт России свидетельствует, что разрешение этой задачи невозможно без учета интересов этнических групп, населяющих ее территорию, без принятия во внимание их традиций и обычаев, которые отражают реальную действительность их бытия. В первую очередь, это касается правовой сферы жизнедеятельности населения национальных регионов, где вполне адекватным выходом из сложившейся ситуации видится проведение политики правового плюрализма. Поэтому вполне объяснимо обращение к историческому опыту бурят, как одного из аборигенных народов Сибири, исследованию их обычного права. Особенно актуальны исследования такого рода в связи с принятием законов РФ «О гарантиях прав коренных малочисленных народов Российской Федерации» (от 30.04.1999 г. № 82-ФЗ),1 «Об общих принципах организации общин коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» (от 20.07.2000 г. № 104-ФЗ),2 «О территориях традиционного природопользования коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока Российской Федерации» (от 07.05.2001 г. № 49-ФЗ).3 В них закрепляются важнейшие положения об охране прав коренных малочисленных народов в соответствии с общепризнанными принципами международного права и международными договорами РФ и ст.ст. 69, 71 и 72 Конституции РФ4 об официальном признании обычаев данных народов
1 Собрание законодательства Российской Федерации. 1999 г. № 18, Ст.2208.
2 Собрание законодательства Российской Федерации. 2000 г. № 30, Ст.3122.
3 Собрание законодательства Российской Федерации. 2001 г. № 20, Ст. 1972.
4 Конституция (основной закон) Российской Федерации. М., 2004. Ст.69, 71, 72.
как источника российского права, определении места их обычного права в правовой системе России.
Постепенный отход от этнокультурных ценностей, понижение жизненного уровня и отмечающееся разрушение бурятской семьи ставят перед государством задачу выработки наиболее приемлемой правовой политики, проводимой государством как на общероссийском, так и на региональном уровнях. Принимаемое государством законодательство обращено, как правило, к жителям городов и мегаполисов, основной же процент населения Бурятии составляют представители сельской местности, имеющие весьма слабое представление об основах правового регулирования. Определенным шагом в решении этой проблемы в какой-то степени может стать возрождение обычного права, возврат к истокам правового наследия, которое поможет установлению перспектив и поиску конкретных путей реформирования правовой системы, достижению соблюдения правовых норм гражданами и, в конечном итоге, формированию правовой культуры нации. Для коренного населения Бурятии обычное право во многом ближе и понятнее законов, устанавливаемых государством, поскольку оно коренится глубоко в правосознании людей и гармонично с особенностями национального мышления.
Обычное право бурят, регулирующее брачно-семейные, наследственные, имущественные, обязательственные, уголовные отношения, отражает характер взаимоотношений в бурятском обществе еще дореволюционного периода, и этот опыт может быть в определенной мере востребован и в современной России, что так же свидетельствует об актуальности избранной темы.
Разработанность проблемы; Исследования проблем обычного права начались еще в дореволюционные годы. Одним из первых ученых-юристов, обративших внимание на важность изучения обычного права России, был русский цивилист Д.И.Мейер. Он рассматривал обычное право как
«юридическое положение, раскрывающееся в неоднократном и однообразном применении». По его мнению, обычай «могущественен в юридическом быту, что, пожалуй, выведет из употребления закон, направленный против его применения», но в то же время, он «не должен противоречить нравственности: общество не может признавать прав, несовместимых с доброй нравственностью... это условие заключается уже в том, что обычай не должен содержать в себе юридическое воззрение, которое и есть не что иное, как проявление нравственного закона в применении к общежитию».2
Представители русской формально-юридической школы М.Ф.Владимир-ский-Буданов и А.Н.Филиппов предпринимали попытки сопоставить обычное право и официальное законодательство на различных этапах исторического развития государства.3 М.Ф.Владимирский-Буданов впервые определил свойства обычного права, к которым относил двойную (внутреннюю и внешнюю) обязательность, религиозное значение, традиционный и консервативный характер, но одновременно гибкость, способность изменяться вместе с жизнью.4
Введение в научный оборот термина «обычное право» связано с именем основателя естественно-правовой школы в России социолога и историка права, профессора М.М.Ковалевского.5 Ему принадлежит заслуга рассмотрения на конкретных примерах этапов развития права, выявления значения обычая и основанного на нем обычного права в становлении нормативной системы ранних обществ.6 Ковалевский считал обычай частью национальной системы права и признавал за судами Российской империи
1 Мейер Д.И. Русское гражданское право. Часть 1. М., 1997. С.46.
2 Там же. С.46.
3 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995; Филиппов А.Н.Учебник
истории русского права. Ч.І. Юрьев, 1907.
4 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов н/Д, 1995. С. 109-110.
5 Пахман С.В. Обычное гражданское право в России. Т. 1. СПб., 1877. С.5.
6 Ковалевский М.М. Поземельные и сословные отношения у горцев Кавказа. «Русская мысль», 1883. Кн.ХН.
«возможность разрешать уголовные и гражданские дела, основываясь не только на официальном Законе, но и на обычном праве».
В ходе исследования истории России с момента ее образования вплоть до правления императора Александра II крупнейший историк и правовед В.О.Ключевский уделил большое внимание правоотношениям, действовавшим в крестьянской среде.2 Тем самым, он затронул не только правовые установления, принимаемые императорской властью, но и исследовал обычное право русских крестьян.
После октябрьской революции 1917 г. господствующей в отечественном правоведении концепцией стала марксистская теория государства и права, рассматривавшая обычай как источник феодальных и патриархальных пережитков в сознании и правовом поведении индивидов в сфере правового регулирования и установившая, тем самым, односторонний подход к пониманию феномена обычного права.3
Исследования по проблемам обычного права получили свое дальнейшее развитие во второй половине XX в. Этой проблеме посвящены работы Г.И.Муромцева, Н.А.Крашенинниковой, И.Е.Синицыной, М.А.Супатаева и других.4 Учеными были сделаны важнейшие выводы о природе обычного права, о его интегрированности в национальную систему права, а также о способности регулировать традиционные и классовые отношения.
В настоящее время обычное право и составляющие его обычаи являются объектами пристального внимания со стороны целого ряда научных направлений, из числа которых особо выделяются этнология и юриспруденция. В научной среде постулируется подход к понятию обычного
1 Ковалевский M.M. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-
сравнительном освещении: В 2 т. Т.1. М., 1886. С.215.
2 Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций в трех книгах. М., «Мысль», 1993.
3 Алексеев С.С. Теория права. М., 1995.
4 Муромцев Г.И. Источники права в развивающихся странах Азии и Африки: система и влияние традиций.
М.: Изд. УДН, 1987; Крашенинникова Н.А. Индусское право: история и современность. М.: Изд. МГУ, 1982;
Синицына И.Е. Обычай и обычное право в современной Африке. М., 1978; Супатаев M.A. Обычное право в
странах Восточной Африки. М.: Изд. Наука, 1984.
права как составной части правового быта общества любого исторического типа. Так, юрист, профессор Г.В.Мальцев определяет обычное право как «систему сложившихся в рамках определенной социально-культурной группы правовых обычаев, действительность которых подтверждается и переподтверждается их реальным осуществлением, соблюдением и исполнением».1 Примером этнологического подхода служит концепция Ю.И.Семенова, который рассматривает обычное право как одну из форм общественной воли наряду с табуитетом, моралью и собственно правом. Подобного подхода придерживаются западные юристы-антропологи, в числе которых Н.Рулан, Р.Вердье и другие.3 Этнографы сделали выводы о трансформации обычаев в условиях классового общества, а также о появлении обычного права в период распада родового строя, при возникновении конфликта между старыми принципами родовой солидарности и формирующимися частнособственническими тенденциями.4 Они же подчеркнули значение обычного права и для современного периода.
Историко-юридический аспект изучения обычного права представлен сравнительно небольшим количеством работ. Среди них исследования обычного права русских крестьян В.А. Александрова, малых народов Севера В.А. Зибарева, якутов М.М. Федорова и другие.5
Среди всех известных российской науке соционормативных систем обществ, включенных в результате исторических событий XVII - XVIII вв. в единое централизованное российское государство, обычное право бурятских родов вызывало интерес еще в дореволюционной науке. Началом научных изысканий в данной области можно считать момент опубликования в 1876 г.
1 Мальцев Г.В. Очерк теории обычая и обычного права// Обычное право в России: проблемы теории,
истории и практики. Ростов н/Д, 1999. С.25.
2 Семенов Ю.И. Обычное право в доклассовом обществе. Обычное право народов Сибири. М., 1997. С.43-45.
3 Рулан Н. Юридическая антропология. М., 2000.
4 Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии.// Исследования по общей этнографии. М., 1979. С.216.
5 Александров В.А. Обычное право крепостной деревни России XVIII - XIX вв. М., 1984; Зибарев В.А.
Юстиция у малых народов Севера (XVII - XIX). Томск, 1990; Федоров М.М. История правового положения
народов Восточной Сибири в составе России. Иркутск: Изд. Иркут.ун-та, 1991.
памятников обычного права бурят в сборнике Д.Я. Самоквасова. Начиная с 1823 г. по начало XX в., по данным Е.И. Якушкина, в разных изданиях было опубликовано не менее 40 статей, содержащих сведения об обычаях бурят.1 Среди них описания обрядов и нравов народа первых русских и европейских путешественников Г.И.Георги, П.-С.Палласа, М.М.Геденштрома, М.О.Ковалевского и других. Все публикации носили этнографический характер, поскольку в научной среде была распространена точка зрения на обычное право аборигенов как на варварское и примитивное и потому малоинтересное с позиции юридической науки явление. Исключениями являются работы, в которых некоторые памятники обычного права бурят оказались предметом специального изучения. Речь идет об исследованиях Ф.И. Леонтовича3 и И.Я.Гурлянда,4 посвященных разработкам в области монгольского и общеойратского феодального права, в результате чего обычное право бурят, по их мнению, являлось переложением Ойратского устава взысканий «Цааджин-бичик» 1640 г., и, тем самым, не носило самостоятельного характера.5
Новым явлением в описании юридического быта бурят в XIX — начале XX вв. был приход в российскую науку национальных исследователей: М.Н.Хангалова, А.Т. Турунова, Ц.Ж. Жамцарано и других.6 Собранные М.Н.Хангаловым предания и свидетельства соционормативной культуры бурят периода его бесписьменной истории до XVI в. представляют собой уникальный материал. Ц.Ж. Жамцарано и А.Т. Турунову принадлежит заслуга введения в научных оборот наиболее полного, хорошо переведенного
1 Якушкин Е.И. Обычное право. Материалы для библиографии. Ярославль, 1875-1909.
2 Георги Г.И. Описание всех в Российском государстве обитающих народов, также их житейских обрядов,
веры, обыкновений, жилищ, одежды и прочих достопамятностей: В 3-х ч. СПб., 1776-1779; Геденштром М.
Отрывки о Сибири. СПб., 1836. Ковалевский М.О. О забайкальских бурятах.// Казанский вестник. 1829.
3 Леонтович Ф.И. К истории права русских инородцев. Древний монголо-калмыцкий или ойратский устав
взысканий (Цааджинбичик). Одесса, 1879.
4 Гурлянд И.Я. Древний ойратский устав взысканий. Одесса, 1885.
5 Леонтович Ф.И. Указ. соч. С.67.
6 Хангалов M.H. Собрание сочинений. У-Удэ, 1958; Жамцарано Ц.Ж. Халха-Джирум. Памятник
монгольского феодального права XVIII в. М., Наука, 1965.
собрания памятников обычного права забайкальских бурят, что положило начало источниковедческим исследованиям.
К новому этапу в изучении обычного права бурят следует отнести труды известного русского цивилиста, профессора Петербургского университета В.А. Рязановского. Прожив в течение долгого времени в Иркутске, а затем в Харбине, ученый занимался исследованием китайского и монгольского права. Обычное право бурят оказалось в сфере научных изысканий ученого как составная часть обычного права монгольских племен. В.А. Рязановским впервые применен метод, основанный на разделении материала по отраслевому принципу, что давало возможность системного анализа. Важнейшим достоинством его исследований следует признать рассмотрение норм обычного права в тесной взаимосвязи с общемонгольскими правовыми принципами. Вместе с тем, ограниченность источниковой базы, отказ от четких хронологических рамок обусловили пробелы в исследовании предмета и спорность некоторых его частных выводов. В целом же выводы В.А. Рязановского о сущности и правовой природе обычного права бурят до сегодняшнего дня не потеряли своего научного значения, оставаясь практически единственным источником, содержащим юридический анализ его норм и институтов.
Одностороннее понимание феномена обычного права, которое было распространено в теории советского периода, обычное право бурят стало предметом изучения не юридической, а исторической науки. В связи с этим исторический подход прослеживается в работах советских ученых А.П.Окладникова, Ф.А. Кудрявцева и других.3
1 Жамцарано Ц.Ж. Халха-Джирум. Памятник монгольского феодального права XVIII в. М., Наука, 1965.
2 Рязановский В.А. Обычное право бурят. Чита, 1922; Монгольское право. Харбин, 1931.
3 Окладников А.П. Очерки из истории западных бурят-монголов. Л., 1937; Кудрявцев Ф.А. История бурят-
монгольского народа. М.-Л., 1940.
Важный вклад в разработку проблем обычного права внесла работа крупного советского историка Бурятии Е.М. Залкинда «Общественный строй бурят XVIII - первой четверти XIX вв.», которая отразила важнейшую тенденцию — обращение к документальной истории бурятского народа. Использованные материалы судебного, административного содержания в тесной взаимосвязи с нормами и институтами обычного права делают ее одной из первых монографических трудов, содержащих анализ общественных отношений на основе правовой культуры народа. Автор производит анализ брачно-семейных, административных, имущественных отношений в бурятском обществе после присоединения к России до государственных реформ начала XIX в.
В последние десятилетия XX в. наблюдается некоторый спад интереса к историческому периоду XVII - XVIII вв. В эти годы учеными уделяется большее внимание истории происхождения бурятского народа как самостоятельной этнической группы.
Как показывает анализ научно-исследовательских разработок в области общественных отношений и обычного права бурят, исследования в области обычного права имеют множество пробелов по причине особенностей развития общественных наук в отечественной историографии, а также методологических упущений. Во-первых, действовавший в теории государства и права СССР нормативистский подход к понятию права признавал юридический характер только санкционированного государством обычая. Во-вторых, препятствием к исследованиям историко-правовой информации, первоисточников и архивных материалов явились полное забвение старомонгольской письменности и правовой терминологии. Перечисленные выше работы являются несомненным вкладом в научное осмысление сложных общественно-политических отношений, нашедших выражение в нормах обычного права и его эволюции. Вместе с тем следует признать, что обычное право не было предметом комплексного исследования
в юридическом аспекте. Исторические материалы по обычному праву, основанные на нормативистском подходе к праву, на сегодняшний день во многом устарели. Профессор Е.М. Залкинд отмечает, что «использование опубликованных памятников обычного права в исторической науке значительно ограничивается отсутствием системности исследований их юридических институтов и норм. Поэтому, как никогда ранее для действующего права, так и для истории права, основополагающее значение имеет исследование источников права».1
Весомый вклад в исследования в данной области внесла работа специалиста по обычному праву бурят А.Т. Тумуровой. Ее новый подход, являющийся отражением позиции современной теории права, признающей правовой плюрализм в отношении источников права, несколько изменяет сложившуюся ситуацию. А.Т. Тумурова в своей работе производит исследование брачно-семейного, гражданско-правового и уголовно-правового институтов обычного права бурят на основе анализа одного из первых писаных памятников обычного права бурят - Селенгинского уложения 1775 г/ Тем не менее, проблема обычного права бурят требует новых исследований. Это также стало одной из причин дальнейшей разработки более широкого круга институтов обычного права бурят и обусловило научную новизну настоящей работы.
Целью диссертационного исследования является выяснение историко-правовой действительности, в которой применялись нормы обычного права бурят в период с XVII по начало XX вв., выделение основных отраслей обычного права и их исследование как части правовой системы России.
В соответствии с поставленной целью необходимо решить нижеследующие задачи:
1 Залкинд Е.М. Общественный строй бурят в XVIII - первой половине XIX века. М., 1970. С.7-8.
2 Тумурова А.Т. Обычное право бурят (Селенгинское уложение 1775 г.). У-Удэ, изд. БГУ, 2004.
определить место обычного права бурят, в целом, и его источников, в частности, в системе нормативного регулирования;
уточнить определение обычного права бурят в контексте исследуемых источников;
раскрыть внутреннюю взаимосвязь между социально-экономическими процессами, происходившими в бурятском обществе, и юридическим содержанием памятников обычного права;
выявить основные институты обычного права бурят и провести их всесторонний анализ;
оценить и раскрыть перспективы использования институтов обычного права бурят в современной правовой системе России.
Объект и предмет исследования: Объектом исследования являются общественные отношения, регулируемые обычным правом бурят, определение места обычного права бурят в правовой системе Российской империи XVII - начала XX вв.
Предметом исследования является комплексный и всесторонний анализ обычного права бурят в период с XVII в. по начало XX в., его источников, институтов, выяснение роли обычного права в регулировании общественных отношений в традиционном бурятском обществе.
Методологическая основа исследования: Методологическую основу исследования составили положения общенаучного диалектического метода познания и вытекающие из него частнонаучные методы системного, исторического, комплексного анализа, сравнительного правоведения, формально-логического метода толкования права, метод восхождения от абстрактного к конкретному и другие. Использование указанных методов позволило охватить весь круг поставленных задач. Исторический метод дает возможность проанализировать эволюцию обычного права бурят и его
источников и способствует более точному пониманию особенностей современной правовой системы.
Сравнительно-правовой метод позволяет выделить специфические черты обычного права бурят как в рамках системы права России исследуемого периода, так и в сопоставлении с обычным правом и его институтами других народов России, что позволяет лучше понять его структуру и характерные особенности и помогает решить как теоретические, так и практические вопросы. Исследование проводилось с учетом работ российских теоретиков и историков права, в которых признается правовой плюрализм.
Источниковой базой для написания диссертации послужили писаные памятники обычного права бурят, принятые в конце XVII - начале XX вв. собраниями родовых сайтов, а позднее и с участием административной и ламаистской знати. В число упомянутых памятников, получивших название «Степных уложений», входят «Скаска балаганских бурят» 1693 г., Селенгинское уложение 1775 г., Хоринские уложения 1781 г, 1808 г. и 1823 г., Селенгинское уложение 1823 г. Кроме того, были использованы законодательные акты Российской империи. В качестве источников использовались также архивные и летописные материалы.
Научная новизна работы состоит в том, что она является одной из первых в историко-правовой литературе попыток комплексного исследования обычного права бурят в период с XVII по начало XX вв. Нормы обычного права бурят рассматриваются как структурный элемент нормативной культуры, механизм которого испытывал влияние как собственных родовых структур бурятского общества, так и российской государственной политики в области управления присоединенным краем, и государственно-правовых традиций Монгольского государства.
На защиту выносятся следующие положения:
К моменту вхождения в состав Российской империи бурятское общество находилось на предгосударственной стадии исторического развития. Единственной социальной нормой, которая в нем действовала, был обычай. Под ним понималось правило поведения, признававшееся обязательным и непререкаемым в силу своей несотворимости, божественной природы, авторитета предков, которые ему следовали. Обычай регулировал всю совокупность отношений этого общества, которые (с позиции современного правопонимания) имели как юридическую, так и неюридическую природу. Нормы обычая, регулировавшие первые из них, т.е. отношения семьи, брака, наследования, собственности и т.п., следует определить как обычное право. Здесь зарождаются определенные процедуры его защиты и рассмотрения споров. В силу синкретного (неразделенного) характера обычаев его нормы формулировались в виде мифов, устных преданий, пословиц, легенд, сказаний, песен, норм религии и морали.
С момента вхождения в состав Российского государства правовая система, действовавшая на территории Бурятии, становится дуалистичной. Одна ее часть продолжает отражать правовую культуру бурят, основанную на предгосударственном обычном праве, другая - правовую культуру, привнесенную из российского центра и основанную на «государственном» праве. С точки зрения привнесенной правовой культуры обычное право должно быть санкционировано государством.
Характер обычного права бурят отражал начальную стадию социальной дифференциации в бурятском обществе. Так, принцип талиона «око за око, зуб за зуб» здесь уже не применялся, а вместо него устанавливалось материальное возмещение в виде «яалы» и «андзы» как плата за моральное, материальное или физическое причинение вреда. Термин «яала», в переводе с монгольского означающий «преступное деяние», был введен в обычное право бурят как понятие, тесно связанное с понятием
преступления — противоправного и особо наказуемого деяния. «Андза», в свою очередь, являлась наказанием за совершение таких преступлений, как убийство, причинение увечья, побои и оскорбления. Особенностью обычного права бурят являлось то, что оно сохранило за «яалой» только локальное значение уголовного наказания за хищение домашнего скота, который являлся основным источником существования скотоводов-кочевников. Это свидетельствовало о том, что в бурятском обществе начали проявляться зачатки выделения уголовного права из общей массы синкретных норм.
4. Сфера действия обычного права бурят, обусловленная своеобразием
регулирования различных сфер жизнедеятельности бурятского общества,
охватывала традиционные бытовые отношения, включая:
в первую очередь, брачно-семейные отношения с их защитой экзогамного брака, запрещавшего брак между родственниками до седьмого колена, а также порядком образования совместного имущества семьи, которое складывалось из имущества супруга - «онч» и приданого жены - «инжи», имевшего специальный статус в имуществе супругов;
наследственные отношения, в соответствии с которыми наследниками признавались только члены семьи мужского пола;
систему обязательств, занимавшую не просто центральное место
в регулировании имущественных отношений бурят, а являвшуюся наиболее развитой отраслью обычного права. Преобладание при этом обязательств из причинения вреда являлось характерной чертой бурятского общества с неразвитой системой товарно-денежных отношений, а не показателем отсталости обычного права.
5. Обычное право бурят в течение десятилетий советского периода не
признавалось государством, хотя и продолжало действовать на практике вне
государственного контроля. На момент распада СССР в Бурятии сохранились пережиточные формы предгосударственных отношений и обычай, который продолжал действовать на бытовом уровне. Он отражал культурные традиции бурят, их психологию и традиционное правопонимание. Поэтому проблема обычного права остается актуальной для современной Бурятии.
Научно-практическая значимость диссертации заключается во введении в научный оборот новых источников по обычному праву бурят, уточнении правовой терминологии, используемой в обычном праве бурят. Материалы диссертации и содержащиеся в ней выводы могут быть использованы при создании правовых актов и составлении практических рекомендаций, касающихся регулирования общественных отношений в Бурятии. Результаты исследования могут также стать базисом для дальнейших исследований монгольского права, лежащего в основе обычно-правовых норм бурят.
Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в учебном процессе при преподавании курса теории государства и права и истории государства и права, а также при написании новых научных трудов по истории государства и права России.
Апробация результатов исследования; Диссертация подготовлена и обсуждена на кафедре теории и истории государства и права Российского университета дружбы народов. Отдельные положения исследования отражены в публикациях автора, докладывались на Межвузовской научной конференции «Правовые культуры: история, эволюция, тенденции развития», проходившей в Российском университете дружбы народов (26 марта 2003 г.), Международной научно-практической конференции «Социально-экономические аспекты реформ в России: проблемы, пути их решения (в Сибирском и Дальневосточном регионах)» (6-11 сентября 2004 г.).
Структура диссертации; Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.
Особенности структуры бурятского общества и система управления в XVII-начале XX вв
Бурятский народ, сформировавшийся как этническая общность в XVII в., был образован объединением трех бурятских племен - булагатов, эхиритов и хори-тумэтов, и двух монгольских племен, проживавших по обе стороны озера Байкал.1 С этого момента общее название «бурят», ранее относившееся к небольшой части племен, начало объединять все монголо-язычные племена Прибайкалья и Забайкалья. Несмотря на отличия, имевшиеся между представителями названных племен, их объединял одинаковый уровень социально-экономического развития, единая культура и весьма близкие друг другу диалекты, принадлежащие к одной и той же монгольской языковой группе, поэтому к приходу русских в Восточную Сибирь в начале XVII в. бурятские племена составляли собой одну народность. Название «буряты» согласно историческим хроникам было известно еще во времена Чингиз-Хана: «В летописи конца XII века сказано, что бурятский правитель представил божественному повелителю в знак покорности бурятского народа ястреба-утколова». Поэтому буряты, за исключением небольшой их части, вышедшей из Монголии, считаются древнейшими аборигенами занимаемых ими земель.
В период с 1689 по 1710 гг. бурятский народ добровольно вошел в состав Российской империи и оказал ей содействие в установлении русско-монгольской границы. Заключение в 1689 г. русским посланником Федором Головиным Нерчинского трактата об установлении восточной границы России с Китаем и в 1727 г. Буринского трактата послом России СВ. Рагузинским4 стали правообразующими моментами окончательного обособления бурят от монгольского мира. Согласно Буринскому трактату все племена, кочевавшие в пограничных районах, признавались подданными того государства, на территории которого они находились в момент подписания договора, перебежчики на другую сторону границы возвращались обратно.
Так, бурятский народ начал свое самостоятельное развитие в рамках предоставляемого Россией права на самоуправление, определявшегося «Инструкцией пограничным дозорщикам» 1727 г., заключенного между полномочным представителем Русского двора графом СВ. Рагузинским и главами бурятских родов.1 Инструкция устанавливала обязательства податных по отношению к Русскому государству и определяла объем полномочий бурятских родоначальников в вопросах регулирования внутренних взаимоотношений.
В тесной взаимосвязи с установлением государственной границы находился характер происходивших в бурятском обществе изменений его социальной структуры. На момент принятия бурятами русского подданства в обществе существовала социальная структура, включавшая деление населения на три группы: «князцов», «лутчих людей» и улусных людей. Под «князцами» имелись в виду вожди племен, которых насчитывалось всего пять: три бурятских племени булагатов, эхиритов, хори и два образованных из монголов племени хонгодоров и селенгинцев.2 Племена, в свою очередь, состояли из родов, построенных по принципу кровного родства. Например, племя булагат включало в себя 29 родов, эхирит — 7, хори - П.3 Род представлял собой основу общественной организации бурятского общества.
В группу «лутчих людей» входили представители родовой власти, объединяемые единым названием «сайты»: тайши, шуленги, зайсаны и засулы. Эти титулы образовывали собой административную иерархию и присваивались лицам в соответствии с родоплеменными традициями, в основе которых лежал принцип формирования по кровнородственным связям. Согласно наблюдениям путешественника и исследователя XVII-XVIII вв. Г.И. Георги, в XVIII в. засул являлся главой улуса - единицы административно-родового деления, которая состояла из группы аилов с населением в 10 — 12 семейств. Шуленга стоял во главе объединения улусов, примерно 4 — 6, называвшегося холбоном или табином. А несколько холбонов возглавлялось зайсаном или тайшой.2
Группа улусных людей включала в себя рядовых общинников. Она являлась самой многочисленной, так как в нее входило большинство народа, являвшегося основными производителями материальных благ. Благодаря этому, группа представляла собой главную политическую силу бурятского общества.
Между названными группами населения не существовало сословных разграничений, поскольку родовая и племенная верхушка в то время еще не выделились в привилегированный слой и имели равные права с остальными. В управлении родом участвовали не только титулованные лица, но и простое население бурятских улусов, поэтому с юридической точки зрения все бурятское население находилось в равном положении.
Низшую ступень социальной структуры бурятского общества составляли холопы (барлак), к которым согласно заключению исследователя истории Бурятии XVII-XIX вв. С.А.Токарева относились захваченные в плен представители соседних племен. Ссылаясь на открытый им первый писаный памятник обычного права бурят - «Сказку» балаганских бурят 1693 г., ученый приводит деление бурят конца XVII в. на категории свободных и несвободных людей. Категория свободных людей включала перечисленные ранее группы населения, к несвободным людям относились холопы. «В то время как за убийство мужчины и женщины предусматривалась андза в размере 66 и 33 голов скота соответственно, за убийство холопа полагалась выплата только одного коня «с седлом и уздою», а если убийство совершалось холопом или холопкой, то его (ее) отдавали «головою».1
Вместе с тем отсутствие в материале по истории Бурятии XVII в. упоминаний о холопах, как о захваченных в плен представителях соседних племен, может означать, что таковыми . могли быть разорившиеся представители категории свободного населения, вынужденные идти работать на богатых соплеменников. В связи с суровыми климатическими условиями и кочевым образом жизни, являвшимся причиной неразвитости таких отраслей хозяйства, как земледелие и сенокошение, следует предположить о том, что разорение небогатых родовичей было обычным явлением. Поскольку скотоводство являлось основной формой хозяйствования бурят, падеж скота мог привести к полному разорению такого хозяйственника.
Источники обычного права бурят в XVII - начале XX вв
В период с конца XVIII в. до начала XX в. в Российской империи действовала система источников права, включавшая законы, указы и иные правовые установления верховной власти, а также обычное право народов, населявших ее территорию.1 Приравнивание обычного права к актам нормотворчества объяснялось тем, что русское правительство в интересах фискальной политики было вынуждено на первых порах признавать за народами империи право «судиться своим судом и по своим законам».2
Царизм предпринимал попытки ввести все население страны в русло общегосударственного законодательства, однако не смог осуществить этого в силу нескольких причин. В первую очередь, это было вызвано тем, что политическая элита России в значительной степени была заражена правовым нигилизмом, пренебрежением к праву. Да и сами русские цари конца XIX -начала XX вв. придерживались во многом этой позиции: и Александру III, и Николаю II, по мнению некоторых исследователей, был чужд сам дух российского законодательства, в частности свода гражданских законов, в значительной степени заимствованных из европейских кодексов конца XVIII - начала XX вв. Русские монархи, особенно Николай II, были убеждены в том, что для крестьянства несомненным благом является «старое, доброе» патриархальное обычное право, сохраняющее «животворный народный дух» от разрушающего влияния западной юридической казуистики — черствой и бездумной.3 «Мне особенно отрадно то, что вами руководят чувства преданности и любви к родной старине, - говорил Николай II на приеме представителей сословий 20 июня 1905 г. — Только то государство сильно и крепко, которое свято хранит заветы прошлого. Мы сами против этого погрешили, и Бог за это, может быть, нас карает».
Поэтому после присоединения к России новых народов вначале разрешалось действие местных законов, а затем предпринимались попытки по их систематизации, приводившие первоначально к приспособлению этих законов к русскому праву, а со временем к полной их замене последним.1 К примеру, в качестве правовой основы судопроизводства калмыков правительство признавало монголо-ойратский Устав взысканий, составленный в 1640 г., еще до присоединения калмыков к России. У горцев Северного Кавказа было разрешено действие адата и шариата.
Обычное право становилось, таким образом, одним из тех «священных и неприкосновенных» заветов прошлого, которые власть старалась сохранить. В этом была одна из причин «живучести» обычного права - политическая причина - власть не хотела расставаться с тем, что, по мнению ряда ее высших представителей, было одним из устоев Российской империи. Кроме того, существовала и другая причина «живучести» обычного права, имеющая скорее технико-юридический характер. Правовая система России конца XIX - начала XX вв. была далека от совершенства и задача введения всего податного населения в рамки позитивного права, особенно гражданско-правового, значительно затруднялось «конкуренцией» со стороны аналогичных институтов крестьянского обычного права.
Для признания обычая источником права требовалось наличие трех условий: 1) сознание его необходимости — «обычай живет в сознании народа как закон»; 2) неоднократность его применения; 3) содержание обычного права не должно противоречить нравственности .
Следует отметить, что проблемы, связанные с самим фактом существования обычая, занимал такие высокие государственные инстанции как Правительствующий Сенат, решения которого по крестьянским делам систематизировались в годовых сборниках. Прежде всего, Сенат пытался выяснить сам факт наличия обычая, доказательств последнего. Однако расплывчатость формулировок, крайняя зыбкость правил поведения, установленных обычаем, ставили Сенат в трудное положение. В 1877 г. Сенат указом 1-го департамента установил, что в случае спора по поводу существования обычая, он должен быть доказан. Способы доказательств устанавливались и дополнялись сенатскими решениями 1876, 1885, 1887, 1888, 1891 годов; в их число входили: показания крестьян-старожилов и прочих свидетелей, удостоверение должностных лиц крестьянского управления, приговоры сельских сходов. Фактически вскоре признав эти способы неудовлетворительными, Сенат своими решениями 1894 и 1896 гг. предоставил волостному суду право «оценки по существу как удостоверение схода о местном обычае, так и всякого другого документа, предоставленного сторонами в подтверждение или опровержение существования у крестьян того или иного местного обычая, как равно и показаний свидетелей».1 Таким образом, центр тяжести в поисках доказательств существования обычая перемещался в сторону суда, наделяемого прерогативой «творить право», а также в сторону земских начальников, что открывало широкую возможность для произвола.
Подобными решениями Сенат фактически способствовал постепенному вытеснению обычного права из практики волостных судов. По мнению многих должностных лиц, обычаи совсем исчезли: «Правовые обычаи заменило усмотрение - начиная с усмотрения волостного суда и кончая губернским присутствием».
Конечно, в отличие от крестьянского населения центральных районов России, коренные народы Сибири, в том числе буряты, находились в особом положении в системе государственной юрисдикции. Как уже упоминалось ранее, после добровольного вхождения в состав Российской империи буряты получили право на внутреннее самоуправление, рамки которого были определены соглашением, достигнутым между полномочным представителем Русского Двора графом С.В.Рагузинским и главами бурятских родов.
На момент присоединения к России буряты использовали обычаи и традиции, основанные на монгольском праве, поскольку с 1207 г. они являлись подданными монгольских ханов и подчинялись действовавшей среди монгол «Великой Лее» Чингис-хана.
Институт семьи и брака
Существенное превалирование обычаев, посвященных брачно-семейным отношениям, в обычном праве традиционных обществ объясняется тем, что в представлении их членов основным предназначением человека являлось продолжение рода и связанное с этим создание семьи. Не является исключением бурятское общество в период с начала XVII в. по конец XIX в., где семья представляла собой первичную экономическую единицу.
Для традиционного бурятского общества рассматриваемого периода была характерна большая устойчивость патриархально-родовых отношений. Бурятская семья была представлена большой патриархальной семьей, состоявшей из трех и более поколений кровных родственников по восходящей и нисходящей линиям. Так, согласно материалам посемейных списков родов Кудинского ведомства за 1811 г., в большую патриархальную семью нередко входило несколько брачных пар неразделившихся братьев, которые жили со своими женатыми сыновьями и их потомством.1 Но уже к концу XIX в. большая семья стала включать брачные пары только двух поколений: родителей и их женатых сыновей.
Отличительной особенностью бурятской неразделенной семьи являлся образ ее проживания: малые семьи, составлявшие большую семью, жили не в одном жилище, как это было принято у других народов, а в отдельных юртах, расположенных около юрты отца. Данное обстоятельство, тем не менее, не мешало ведению общего хозяйства. Существование семьи основывалось на неразделенном владении всем имуществом малых семей, состоявшим из земельных и пастбищных наделов, скота, орудий и продуктов производства, за исключением приданого женщин. Правом единоличного распоряжения всем этим имуществом обладал глава семьи, обычно отец семейства и в редких случаях — мать-вдова. Таким образом, бурятская неразделенная семья представляла собой несколько живущих отдельно, но хозяйственно несамостоятельных семей. При этом характерной ее особенностью являлся синтез коллективной собственности, в которой находилось имущество большой семьи, и частного сектора, связанного с раздельным потреблением малыми семьями продуктов хозяйства.
Взаимоотношения членов в большой и в малой семье строились на основе патриархальных традиций, определявших права и место каждого в семье. Глава семьи обладал неограниченной властью, его воля и желание являлись законом для всех членов семьи независимо от их возраста. Он руководил всеми хозяйственными работами, связанными с полеводством и животноводством, распределяя обязанности между ее членами. Последнее слово во время принятия решений всегда оставалось за отцом.
Власть отца распространялась также на право распоряжения судьбой своих дочерей до их замужества и сыновей до достижения ими «полной зрелости». Сын имел два уровня зрелости: его совершеннолетие наступало в 18-летнем возрасте, после которого он продолжал находиться под властью своего отца до наступления полного совершеннолетия в 35-40 лет, когда становился «полным хозяином».1
В случае потери трудоспособности или достижения отцом престарелого возраста его мог заменить старший сын, но главой семьи, хозяином, по-прежнему, оставался отец. После его смерти обязанности главы семьи переходили к старшему женатому сыну и в редких случаях к одному из младших сыновей.
Несмотря на столь неограниченную власть главы семьи, в бурятских семьях не наблюдалось случаев грубого деспотизма и самоуправства с его стороны, поскольку смягчение власти обеспечивалось почтением каждого бурята по отношению к родителям, старшим членам рода, почетным старикам. Исходило это из традиционного почитания авторитета старших в семье, ослушаться или перечить которым считалось непозволительным. Этим определялись и отношения между остальными членами семьи: младшие подчинялись старшим. Названный обычай был включен в Селенгинское уложение 1775 г., норма которого за оскорбление или «огорчение непристойными словами» отца или матери устанавливает наказание в виде прошения прощения у родителей в присутствии специально созванных родственников и почетных родовичей. В случаях, если родители не прощали, провинившийся подвергался телесному наказанию. Ст.38 Хоринского уложения 1808 г., закрепившая этот обычай, гласит: «Если кто оскорбит словами родителей или поколотит их и если родители пожалуются, то при наказании того человека по закону, для того, чтобы показать людям устрашающий пример, собрав молодых людей, и на виду у них местные сайты должны наказать плетью в два приема крепкими ударами, кроме того, следует сделать словесное внушение всем собравшимся».1 Далее статья содержит обязанность сына содержать своих родителей «по своей воле» в случае их обеднения, что также является подтверждением уважения и почитания родителей.2
В последней четверти XIX в. социально-экономические преобразования в бурятском обществе, приведшие к разрушению родовых устоев, вызывают трансформацию семейного уклада бурят. Происходит постепенный распад большой неразделенной семьи, вызванный участившимися случаями выдела женатых сыновей в самостоятельные хозяйства. Новый порядок предусматривал отделение сына после его женитьбы с выделением положенной ему доли из отцовского имущества: части земли, скота и сельскохозяйственного инвентаря. Если раньше имущество семьи считалось неразделенным и находилось в общем пользовании малых семей, то выделенное сыну имущество становилось его собственностью и находилось в пользовании только его семьи. Раздел имущества производился отцом семейства, при этом воля родителя, по-прежнему, носила непререкаемый характер. Разногласий при выделе обычно не возникало, конфликты, требующие общественного вмешательства, были большой редкостью. После выделения всех сыновей родители обычно оставались с младшим сыном.
И все же большие неразделенные семьи продолжали свое существование вплоть до начала XX в. преимущественно в зажиточных слоях бурятского населения. Общность хозяйства большой семьи предполагала экономическую мощь, поэтому ее сохранение было не только данью традиции, но и наиболее выгодным способом ведения хозяйства. Поскольку благосостояние больших семей в какой-то степени зависело от количества работников, главы семей были заинтересованы в том, чтобы хозяйство не дробилось и в нем оставалось как можно больше рабочих рук. В таких семьях патриархальные порядки соблюдались значительно строже: власть отца была непререкаемой, и сыновья полностью зависели от его воли.
В сохранении больших неразделенных семей была заинтересована царская администрация, понимавшая, что такая семья сильнее с экономической точки зрения и способнее справиться с уплатой различных податей и повинностей. Например, в 1886 г. ею был издан специальный закон о регулировании семейных разделов у русских крестьян, предусматривавший по возможности не допускать подобных разделов.1 Законодательное урегулирование раздела бурятских семей не требовалось из-за инициативы самих бурят в сохранении этого пережитка.
Наследственные отношения
Наследованию в источниках обычного права бурят отводится незначительное место, однако данное обстоятельство не свидетельствует о слабом развитии наследственных отношений в бурятском обществе. Их правовое регулирование находит отражение в детальной регламентации семейных отношений.
До второй половины XIX в. раздел имущества семьи происходил по сложившимся традициям после смерти отца.1 Установленный обычаем порядок наследования предусматривал переход всего имущества в равных долях к сыновьям, при этом приемные сыновья пользовались одинаковым правом наследования. Матери-вдове полагалась определенная доля, но обычно значительно меньшая той, что получали сыновья. Дочери не входили в число наследников отцовского имущества, однако имели право на содержание и приданое сообразно материальному положению отца.
Этот обычай закреплен в проекте Свода степных законов 1824 г., в котором предпринимается попытка точной регламентации наследственных прав членов семьи. По нему «жене уделялось из имущества покойного мужа, кроме приданого, 1/7 часть, дочерям 1/10 часть, а сыновьям все остальное поровну». Таким способом законодатели пытались закрепить обычай о равных имущественных правах на наследование имущества невыделенными сыновьями, если не было особо выраженной на этот предмет отцовской воли. Однако, как замечает Е.М.Залкинд, «не известно ни одного дела, в котором бы подтверждалось, что подобный порядок существовал где-нибудь на практике».
Важным моментом в порядке наследования имущества является то, что в долю жены и приданое дочерей не входили земельные участки, находившиеся в частном владении семьи. Покосные и пахотные земли наследовались согласно проекту 1830 г., обобщавшему местные своды, только «детьми мужского пола».
Все это свидетельствует о привилегированном положении в порядке наследования членов семьи мужского пола, что характеризует не только наследственные отношения бурят, но и многих других традиционных обществ. Например, по обычному праву эвенков ближайшими наследниками имущества считались только члены семьи по мужской линии, и в случаях отсутствия у умершего детей имущество наследовали его братья в равных долях.1
У бурят же считалось, что дочери после замужества уходят в чужой род, унося с собой выделенное им приданое. Поэтому дабы пресечь переход собственности из своего рода в чужой по обычаю дочери не имели права наследования имущества родителя, а получали только «инжи». Но, если в семье не было сыновей, а были одни дочери, в силу вступал уже упоминавшийся нами обычай примачества. По этому обычаю все дочери кроме одной, чаще всего младшей, выдавались замуж с выделением им приданого. Младшая дочь, наследуя имущество отца, оставалась в родительском доме, куда приводила мужа-примака. При этом виде брака жена являлась полноправной хозяйкой имущества, а муж был на правах батрака. Он не имел права наследования имущества и в случае развода получал только то, что заработал за время пребывания в ее доме.
Определенное влияние на наследственные отношения оказывала специфическая для традиционных обществ форма брака левират. Так, например, право наследования у эвенков определялось кровным родством по мужской линии и принадлежностью к семье как к трудовому коллективу, поэтому, если оставалась трудоспособная вдова, ей надлежало выйти замуж за брата мужа. В этом случае, как отмечает исследователь обычного права эвенков В.В. Увачан, имущество не делилось, «но подлежало разделу между родственниками мужа в случае ее замужества за человеком из другого рода». Если вдова не была трудоспособной и не выходила замуж, то ей доставалось только личное имущество, все остальное имущество и дети переходили в род мужа. Дети, в свою очередь, уравнивались в правах со взрослыми, но не могли воспользоваться наследством, не достигнув совершеннолетия.2
У бурят вдова, имевшая детей, выходила замуж за холостого или вдового брата умершего мужа, который получал права и обязанности отца и опекуна наследственного имущества детей до достижения ими совершеннолетия. Однако, в XIX в. это условие не являлось обязательным, и женщина могла остаться в роду мужа на правах матери со своими детьми, которые по обычаю не могли никуда перейти из отцовского рода. Ст. 42 Хоринского уложения 1823 г. гласит, что «если в семье умрет муж, а жена, имеющая сына, захочет жить, наследуя имущество, то может остаться жить».3 Если же она желала вернуться к своим родственникам, то согласно ст. 44 Хоринского уложения 1823 г. она могла взять с собой «коня, седло, одежду и украшения, которые носила», если же муж при жизни был бедным, ей кроме носимой одежды ничего забирать не разрешалось.4 На практике же, как отмечает К.Д. Басаева, в семью отца возвращалась только бездетная женщина, имевшая от брака детей оставалась в доме покойного мужа полноправной хозяйкой до совершеннолетия детей.5 Таким образом, с течением времени левират утратил свою актуальность, и женщине уже не нужно было выходить замуж за родственника умершего мужа для того, чтобы остаться в его роду рядом со своими детьми. Бездетная вдова не имела права наследования. После смерти мужа она возвращалась к своим родным, забрав с собой свое приданое. Часть приданого, которая была использована в период проживания женщины в большой семье, не компенсировалась. По всей видимости, этот обычай был перенят из монгольского права, где приданое рассматривалось как исключительная собственность жены и при разделе имущества, в случае расторжения брака или ее смерти, предусматривало особый статус.
Похожие диссертации на Обычное право бурят :Историко-правовое исследование
