Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Борьба Церкви и государства с преступлениями против православной христианской веры 26
1. Богословское, общественно-каноническое и историко-политическое основания церковно-судебной власти 26
2. Преступления против православной христианской веры и Церкви. Духовный и светский элементы наказания отступников 50
Глава II. Государственная власть- «на страже» православия. Правовое положение иноверных и неверных вероисповеданий в России 120
1. Канонические основания отношения Церкви к другим религиозным обществам и лицам 120
2. Ограничения правоспособности граждан римско-византийской империи, связанные с их вероисповеданием 130
3. Принципы вероисповедной политики русского правительства и Церкви в X-XVII вв 132
Глава III. Государственная инициатива в проведении православной христианской миссии в России (пастырство, учение, богослужение) 228
1. Внутренняя и внешняя миссия: церковный и государственный аспекты 228
2. Главный момент христианизации Русской земли: религиозная, просветительная и организационная деятельность великих князей Владимира I и Ярослава Мудрого. Успехи христианской миссии в домонгольский период (X-XII вв.) 231
3. Христианская миссия в период монгольского владычества над Русью. Рождение и развитие Московской церковно-государственной «симфонии» (ХШ-первая пол. XV вв.) 280
4. Христианская миссия во второй пол. XV-XVI вв. Московская самодержавная монархия — центр вселенского православия 300
5. Период патриаршества (кон. XVI-XVTI вв.). Роль царской власти в осуществлении внешней и внутренней христианской миссии 348
Заключение 436
Список использованной литературы 461
- Богословское, общественно-каноническое и историко-политическое основания церковно-судебной власти
- Канонические основания отношения Церкви к другим религиозным обществам и лицам
- Внутренняя и внешняя миссия: церковный и государственный аспекты
Введение к работе
Актуальность темы исследования. История русской государственности, нации и культуры неразрывно связана с историей православной христианской Церкви. «Крещение дало России все, вернее, создало ее»;1 «душа русского народа стала «запечатленной» духом православия».2 Для того чтобы в этом убедиться, даже не надо быть православным, «достаточно знать русскую историю и иметь духовную зоркость»?
Данная аксиома национального пути России может служить отправной точкой исторического, юридического, нравственного поиска для каждого гражданина России, пытающегося решить вопросы о смысле и значении настоящей исторической ситуации и перспективах для нашего Отечества в будущем. Связь между русским обществом и православной христианской Церковью не была утрачена даже в период «атеистической» государственности: проведенная после двадцати лет «воинствующего безбожия» Всесоюзная перепись населения 1937 г. показала, что 60 — 70 % опрошенных назвали себя верующими; IV пленум ЦС Союза воинствующих безбожников СССР 1938 г. вынужден был констатировать, что до 70 % жителей многих деревень и поселков продолжают верить в Бога, хотя в них уже почти не осталось ни церквей, ни священников.4.Не может быть нарушена эта связь и в настоящий период политической, национальной, духовной «смуты». Несмотря на демократический принцип свободы совести и равенства вероисповеданий (ст. 28 Конституции РФ), характерный для правового государства, сохраняется «моральный престиж»5 православного вероисповедания, связанного с историей русской нации и русской государственности. С другой стороны, в связи с остротой национального вопроса и дискуссией по поводу закона «О свободе
Струве Н.А. Во дни сомнений // Православие и культура. М., 1992. С. 97.
2 Карташев A.B. Крещение Руси святым князем Владимиром и его национально-культурное значение // Русское
зарубежье в год тысячелетия крещения Руси / Сост. М.Назаров. М., 1991. С. 32.
3 Ильин И.А. О православии и католичестве // О грядущей России: Избранные статьи / Под ред.
Н.П.Полторацкого. M., 1993. С. 308.
4 Алексеев В .А. Иллюзии и догмы. М., 1991. С. 3 31.
5 Карташев A.B. Церковь и государство // Церковь, история, Россия; Статьи и выступления. М., 1996. С. 226.
совести и религиозных объединениях» актуализируются исторические аспекты эволюции российских правовых традиций в сфере вероисповедной политики нашего государства.
Методология исследования. Обоснование положений и выводов, предлагаемых в диссертации, осуществляется за счет применения материалистических и идеалистических методов исследования. Метод диалектического материализма, господствующий в отечественной юридической науке, позволяет рассматривать государственно-правовые явления в совокупности их причинно-следственных взаимосвязей. В данной работе диалектический метод сочетается с формально-логическими, сравнительно-правовыми приемами исследования.
Традиционно в русской канонической науке используется историко-догматическии метод, суть которого состоит в рассмотрении каждого церковно-правового института с точки зрения его генетического развития, а также учет в процессе исследования положений церковной догматики, выступающей в качестве аксиоматического критерия. Использование так называемых «теологических» подходов в научном исследовании является частью теоретического обоснования некоторых тенденций в политико-правовой практике общества. Так, историко-догматическии метод позволяет рассматривать правовые явления и институты в контексте их формирования и развития, что дает возможность отделить правовую сущность явления от исторических, национальных, политических и иных привходящих наслоений. Кроме того, историко-догматическии метод исследования в основу анализа церковно-государственных отношений ставит саму сущность Церкви, ее догматическое и нравственное учение, что совершенно естественно, поскольку трудно представить себе право в отрыве от той социальной среды, где оно регулирует отношения.
Догматическое учение о Церкви, хотя и не входит в круг предметов юридической науки православного церковного права, а относится к области православно-догматического богословия, тем не менее является «неизменным
6 основанием», «основным принципом»1 в построении православной концепции происхождения и развития церковного права. «Надо постоянно иметь в виду связь церковного права с самим существом Церкви, с догматическими основаниями церковно-юридических институтов. Эти основания должны служить пробой для положительного права. С точки зрения этих оснований открывается, что составляет существенное зерно каждого церковно-юридического института, а что есть только внешняя его оболочка, изменяющаяся во времени и не требующая одного постоянного и твердого вида».2
Таким образом, аксиомой для науки православного церковного права при исследовании как внутренней жизни церковного общества, так и его отношений с другими общественными союзами является положение, что существо всех церковно-юридических институтов, «оживляющая их основная мысль» есть догматическое понятие о Церкви, устройстве церковной иерархии и пастырских полномочиях.
Наука православно-догматического богословия определяет существо Церкви следующим образом: «Церковь есть от Бога установленное общество человеков, соединенных православною верою, законом Божиим^ Священноначалием и Таинствами».4 «Церковь не есть просто религиозное общество, подобное многим другим, - это союз Богочеловеческищ сверхъестественный, ибо она получает свою жизнь независимо от каких-либо субъективных начал, от Главы своей Христа».5 Церковь имеет видимую и невидимую стороны. Церковь невидима как Божественное установление и видима как общество верующих в Иисуса Христа, которое есть носитель этого установления. С одной стороны, Церковь есть Царство Божье на земле, «Тело Христово, как единство жизни с Ним, Ему послушной и Ему подвластной». Но, с другой стороны, «Церковь как Тело Христово не есть Христос, Богочеловек,
Никодим (Милаш), епископ Далматинский. Православное церковное право. СПб., 1897. С. 15.
2 Павлов А.С. Курс церковного права. Свято-Троицкая Сергеева Лавра, 1902. С. 31.
3 Никодим (Милаш). Указ соч. С. 15.
4 Пространный христианский Катехизис православной кафолической восточной Церкви. М., 1916. С. 43.
5 Николин И. Очерки по догматическому богословию. Вып. 2. М., 1912. С. 13.
6 Булгаков C.H. Православие: очерки учения православной Церкви. М., 1991. С. 27.
ибо она есть человечество Его»,1 общество Бога и человека, место, где они составляют одно целое.
При таком универсальном характере христианского общества, основанием своим связанного с волей Иисуса Христа, Церковь невозможно рассматривать только во внешней ее форме. «В этой воле лежит зиждительный, объективный принцип Церкви, от которого она не может уклоняться, не переставая быть Церковью». Церковь только по внешности есть видимое общество, но по внутреннему же характеру своему есть Божественное установление. «И в этом свойстве ее как Божественного установления заключается и главная сила ее, а не в тех великих принципах, какие усматривает в ней философия, мораль, наука права».3
Универсальность Церкви как Божественного установления является основанием независимости ее от национально-политических учреждений. Как общество особого рода, «отличное по своему назначению и характеру от других исконных форм общежития, самобытное по своему происхождению и существованию, она не сливается ни с государством, ни с каким-либо другим институтом общественно-житейского характера».4
Но хотя по своей природе Церковь есть «Царство не от мира сего», по своему внешнему положению, по условиям своего земного бытия она- есть «Царство в мире сем». Поэтому Церковь как общество, существующее в мире, а, значит, в среде других обществ должна иметь внешнюю организацию, характер учреждения, осуществляющего главную цель общества - распространение христианской веры. Внешняя организационная сторона Церкви включает внутренние отношения между ее членами {внутреннее церковное право, корпоративное) и отношения Церкви с другими общественными союзами, в том числе и с государством {внешнее церковное право). «Так как Церковь с двух сторон вступает в область юридическую, как юридический порядок сам в себе и
1 Булгаков С.Н. Указ. соч. С. 27-28.
2 Остроумов М. Очерк православного церковного права. Ч. 1. Харьков, 1893. С. 17.
3 Заозерский Н.А. Право православной греко-восточной русской Церкви как предмет специальной юридической
науки. М., 1888. С. 51.
4 Бердников И.С. Краткий курс церковного права. Вып. 1. Казань, 1903. С. 1-2.
как общественная единица, двигающаяся в пределах той же всеобщей правовой сферы, в которой движутся государства и остальные религиозные общества, то церковные отношения, представляющие собой материал, подлежащий юридическому нормированию, суть или внутренние отношения, порождаемые жизнью людей в Церкви, или внешние, порождаемые соприкосновением этого общения с другими общественными организмами».1
Универсальность Церкви как Божественного учреждения является источником ее универсальных, исключительных полномочий: учения, священнослужения, самоуправления, составляющих право Божественное, совершенную правоспособность Церкви. «Для достижения высочайшей цели Церкви Иисус Христос даровал ей три существенные и необходимые средства», ближайшая цель ее и состоит именно «в соблюдении и надлежащем употреблении этих средств». Церковь предназначена и потому обязана:
сохранять драгоценный дар спасительного учения веры (1 Тим. 6, 20; 2 Тим. 1,12-14) и распространять это учение посреди народов;
сохранять и употреблять во благо людей Божественные таинства и вообще священнодействия;
сохранять Богоучрежденное в ней управление и пользоваться им сообразно с намерением Господа.3
Совокупность прав и обязанностей отдельных членов церковного общества в отношении друг к другу и к Церкви, а равно и Церкви, как целого, к отдельным ее членам по поводу употребления этих существенных и необходимых средств для достижения высочайшей цели Церкви и есть внутреннее церковное право, канонически неизменное, не зависящее от внешнего положения Церкви. Церковь «есть такое же в себе законченное целое, стоящее особо от государства, как и само государство».4 Правда, видимой обособленности между ними нельзя представить, потому что каждый
1 Суворов Н.С. Курс церковного права. Т. 1. Ярославль, 1889. С. 8.
2 Макарий, архиепископ Харьковский. Православно-догматическое богословие. Т. 2. СПб., 1837. С. 159.
3 Там же.
4 Заозерский Н.А. Указ. соч. С. 51.
христианин, член ее, есть необходимо подданный (или гражданин) государства, «так что по внешности Церковь проникает в государство, а не подле него стоит; но это проникновение только кажущееся»: Церковь и государство «только встречаются своими требованиями в одном и том же человеке, в одном и том же народе, но каждое со своего рода требованиями и каждое через эту встречу не изменяется в своем существе». Но кроме общей, неизменной правоспособности Церкви как Богоустановленного общества у отдельных церковных обществ или частей вселенской Церкви, существующих в отдельных государствах, возникают частные правоотношения с этими государствами и другими общественными союзами. Эти правоотношения составляют область внешнего церковного права и выражают отношение к конкретной Церкви конкретного государства.
Внутренние и внешние церковные отношения нормируются правом в объективном смысле. Внутреннее церковное право, которым определяются чисто церковные отношения, есть «создание самой Церкви, а не государства»,2 это право самобытное, «обязательная сила его норм для членов Церкви утверждается в последней инстанции на Божественном, а не на человеческом авторитете».3 Государство может только в своей сфере признавать или не признавать действие церковно-юридических норм, но для действительных членов Церкви нормы эти остаются обязательными и без государственной санкции. Власть Церкви издавать законы в области внутренних церковных отношений, составляющая ее объективное право, является одним из прав Церкви в субъективном смысле, законодательным полномочием Божественной правительственной власти Церкви.
Напротив, в сфере внешнего или «мирского» права, регулирующего церковно-государственные і отношения и отношения Церкви к другим религиозным союзам и иноверцам, Церковь «вполне и всецело зависит от
1 Заозерский Н.А. Указ. соч. С. 51.
2 Павлов А.С. Указ. соч. С. 5.
3 Там же..
государства, которое может признавать или не признавать Церковь в качестве публичной корпорации».1
Таким образом, Церковь вступает в область права двояким образом: как носительница собственного права - корпоративного, то есть норм, имеющих основание в самом существе Церкви и определяющих ее внутренние отношения, и как общественный союз, существующий в мире наряду с другими человеческими союзами, политическими и религиозными и, следовательно, необходимо вступающий в известные к ним отношения.
Без этого существенного различия между внутренним и внешним церковным правом невозможно решить вопрос о правоспособности Церкви. Здесь важно учитывать и тот факт, что на православном Востоке «Церковь никогда принципиально не отрицала права светской христианской власти принимать участие в образовании не только внешнего, но и внутреннего церковного права - под условием, конечно, чтобы светский законодатель действовал здесь так же, как действовала бы и сама Церковь, то есть в полном согласии с коренными началами церковного права и на основании или, по крайней мере, в духе положительных канонов древней вселенской Церкви».2
Универсальные полномочия Церкви составляют священную и правительственную ее власть. Власть священная (учение, священнодействие) выражает Божественную сторону Церкви, власть правительственная (законодательство, управление, суд) - ее институтную, юридическую сторону. Законодательные, административные и судебные полномочия правительственной власти отличаются от священных полномочий учения и священнодействия тем, что «каждый акт приложения их направлен к внешнему благоустройству Церкви как социального Божественного установления, тогда как приложение полномочий священной власти имеет в виду воздействие исключительно на духовный мир каждого в отдельности члена Церкви. Учение, священнодействие, пастырство имеют в виду исключительно религиозно-
' Павлов А.С. Указ. соч. С. 5-6. 2 Там же. С. 5.
11 нравственную область индивидуальной человеческой личности; сфера же правительственных действий церковной власти - исключительно сфера внешних явлений, посему и каждый акт этой власти имеет юридический характер».
Таким образом, Церковь как организация по существу духовная, но существующая в обществе, переходит и в социальную область, где у нее появляются интересы правовые и экономические. Но государство не может отказаться от собственного верховенства во всем, что касается отношений гражданских, политических, экономических и т.д. «Повсюду, где церковный союз переходит от чисто духовной и мистической области в сферу отношений общественных, государство не может отказаться от верховного над ним владычества».' Теоретически, правительственная власть Церкви, носящая религиозный характер, но проявляющаяся в таких же функциях, как правительственная власть в гражданском обществе (законодательство, администрация, суд), является сферой, где эти власти наиболее «пересекаются». Область церковного управления, более связанная с общественными отношениями, является сферой, где государство более всего проникает во внутренние церковные отношения.
Но, несмотря на проникновение государственного элемента во внутреннюю духовную сферу, церковно-правительственная власть ни при каких обстоятельствах церковной и общественной жизни не может приобретать качества правительственной власти государства. Характер Церкви как Божественного учреждения, единство в Церкви священного, сакраментального, и общественного, институтного, определяет природу церковной власти. Власть Церкви управлять в области своей внутренней юрисдикции проникнута тем же священным духом, имеет то же Божественное начало, что и власть Церкви учить и освящать. «В коренных правах и законах Церкви, действующих через видимую власть, действует высшее право - Божественное, которое и утверждает и направляет их действия к назначению Церкви - спасению в ней верующих.
1 Заозерский H.A. О священной и правительственной власти и о формах устройства православной Церкви. М.,
1891. С. 45.
2 Карташев А.В. Церковь и государство. Париж, 1932. С. 3.
Таким образом, в основании видимого управления Церкви Иисус Христос указывает Апостолам другое, высшее, невидимое ей управление (Мтф. 16, 17-19); первое служит только проявлением и орудием последнего, последним определяется значение и сила первого».1
Источниковая база исследования. Руководящими началами, неизменными критериями положительного церковного права являются книги Священного писания Нового завета и Ветхого завета. Главными источниками внутреннего права вселенской Церкви стали Апостольские правила (сборник постановлений, которые действовали в церковной практике в течение первых трех веков христианства и были основаны на апостольском предании), постановления вселенских и поместных Соборов Церкви ГУ-УНТ вв., канонические послания святых отцов-учителей Церкви III-V вв.
Вступив в союз с государством, Церковь, естественно, должна была получить новый и обильный источник права в законодательстве христианских императоров. Канонический кодекс Церкви вследствие государственного признания получил значение государственного закона. Императоры определяли внешние праза и обязанности духовенства (имущественные, судебные). Кроме того,. практика отношений православной Церкви и царства выработала правило о непосредственном участии христианских монархов в церковном законодательстве, возможности создавать нормы по внутренним делам и отношениям Церкви. Сомнения в обязательной силе императорских законов для Церкви могло возникнуть только в случаях, когда эти законы противоречили канонам. Церковное законодательство Юстиниана (первые 13 титулов Кодекса, Новеллы) как бы ассимилировалось с церковным правом в греческих Номоканонах.
Восприняв от Византии православное христианство, крестившаяся Русь должна была воспринять и традицию отношений Церкви и царства. Главным юридическим источником для русских князей - новых защитников и покровителей Церкви, стал греческий Номоканон: сборник Иоанна Схоластика
1 Иоанн, архимандрит. Опыт курса церковного законоведения. Вып. 1. СПб., 1851. С. 17-18.
в 50титулах (VI в.), сборник патриарха Фотия в 14 титулах (IX в.) существовали у нас уже в XII в.; сербская редакция Номоканона была введена в русскую церковную практику в XIII в. Так на Руси появилась Кормчая книга, печатное издание которой было предпринято «по воле царя и благословению патриарха» в том же самом году (1649), когда правительство издало Соборное Уложение. В состав Кормчей книги, помимо канонического синопсиса и законов византийских императоров по делам Церкви, вошли и греческие гражданские кодексы: Эклога императоров-иконоборцев Льва Исаврянина и Константина Копронима VIII в., Прохирон императора Василия Македонянина IX в. (в Кормчей - «Градской закон»). Важными источниками византийского права на.-Руси стали также грамоты константинопольских патриархов и византийских императоров по делам русской Церкви, канонические ответы, правила, трактаты греческих иерархов.
Первым опытом национального законодательства на основе греческого Номоканона стали уставы великих князей-крестителей Руси — Владимира Святославича и его сына Ярослава Мудрого* определившие правовое положение Церкви (судебные, имущественные права духовенства) в новом для нее Отечестве. В удельный период права Церкви были зафиксированы в церковно-уставных и жалованных грамотах русских князей, ai также в жалованных грамотах - ярлыках - монгольских ханов русским митрополитам.
Московские великие князья подтвердили церковные уставы Киевских великих князей св. Владимира и Ярослава (грамота вел. кн. Василия Дмитриевича 1403 г.), однако практика несудимых, тарханных грамот все более ограничивала внешние права и привилегии духовенства (XV-XVII вв.). Соборное Уложение 1649 г., а также царские указы и грамоты, касающиеся вопросов церковного благочиния, обряда, борьбы с отступничеством от веры, грамоты о созыве Освященных Соборов (XVI-XVII вв.) явились юридическим подтверждением государственного вмешательства и во внутреннее церковное право.
Памятниками русского канонического права стали постановления Освященных Соборов Церкви, окружные послания местных архиереев к своему духовенству и пастве, канонические ответы и поучения церковных иерархов, пастырские послания и грамоты митрополитов, патриархов и епархиальных архиереев.
Одним из важнейших источников исследования являются летописи и богословская литература (житийные, вероучительные произведения), поскольку многие вопросы церковно-государственных отношений X-XVII вв. не были регламентированы законодательно, а фиксировались правительственным обычаем, практикой. Например, не столько указы и грамоты русских государей, сколько традиция «симфонии» выработала правила (согласные с каноническим учением Церкви) о созыве великими князьями Освященных Соборов, участии в избрании церковных иерархов, решении вопросов обрядового и даже догматического характера («по воле государя, благословению митрополита (патриарха) с Собором»). В этой связи важным источником информации являются также иностранные и отечественные хроники и сочинения.
Для изучения темы были привлечены историко-правовые материалы, собранные Археографической комиссией: Акты исторические (Т. 1-5; СПб., 1841-1842), Дополнения < к Актам историческим (Т. 1-5; СПб., 1846), Акты юридические, или Собрание форм старинного делопроизводства (Т.1; СПб.,1838), Акты, относящиеся до юридического быта древней России (Т.1-2; СПб., 1857); материалы Русской исторической библиотеки (Т. 1-6; СПб., 1872-1880), Актов, собранных в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией АН (Т. 1-4; СПб., 1836), Актов социально-экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV-начала XVI вв. (Ч.З; М., 1958), Собрания государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии, иностранных дел (Т.1-3; М., 1813-1822) и других сборников.
Степень разработанности темы. Изучение историографии по вопросам настоящего исследования позволяет определить степень разработанности темы.
Как уже отмечалось, ключевым моментом в характеристике правового положения Церкви, ее отношений с государственной властью, является догматическое учение о Церкви, содержании церковной власти. Поэтому за основу анализа был принят Пространный христианский Катехизис православной кафолической восточной Церкви, работы по православно-догматическому богословию архиепископа Макария, ИНиколина,1 а также произведения религиозно-философского характера протоиерея С.Булгакова, протоиерея А.Шмемана, И. А.Ильина, А.В.Карташева, Н.А.Струве.2
Вопросы о существе Церкви, полномочиях церковной власти, проблемы отношений светской и духовной властей исследовались на уровне отдельных разделов курсов церковного права А.С.Павлова, Н.С.Суворова, И.С.Бердникова, епископа Никодима (Милаша), М.Альбова, М.И.Горчакова, М.Остроумова, протоиерея В.Цыпина.3 Вопросу о сущности церковного права, соотношении церковных и государственных правовых норм посвящены юридические исследования Н.А.Заозерского, архимандрита Иоанна, М.Ю.Варьяса.4
Тема взаимодействия светской и духовной власти в России является одним из предметов изучения в фундаментальных исследованиях церковных историков архиепископа Филарета (Гумилевского), митрополита Платона, Е.Е.Голубинского, А.В.Карташева, А.Доброклонского, К.Добронравина,
Пространный христианский Катехизис православной кафолической восточной Церкви. М., 1916; Макарий, архиеп. Харьковский. Православно-догматическое богословие. Т. 2. СПб., 1857; Николин И. Очерки по догматическому богословию. Вып. 2. М, 1912.
2 Булгаков С.Н. Православие: очерки учения православной Церкви. М., 1991; Шмеман А., прот. Исторический
путь православия. Нью-Йорк, 1954; Ильин И.А. О православии и католичестве // О грядущей России: Избранные
статьи / Под ред. Н.П.Полторацкого. М., 1993; Карташев A.B. Воссоздание Святой Руси. М., 1991 (репринт:
Париж, 1956); его же. Вселенские Соборы и соборность // Церковь, история, Россия. Статьи и выступления. М.,
1996; его же. Крещение Руси святым князем Владимиром и его национально-культурное значение // Русское
зарубежье в год тысячелетия крещения Руси / Сост. М.Назаров. М., 1991; его же. Церковь и государство. Париж,
1932; его же. Судьбы «Святой Руси» // Церковь, история, Россия. Статьи и выступления. М., 1996; его же.
Православие в его отношении к историческому процессу // Указ. сб.; Струве Н.А. Во дни сомнений //
Православие и культура. M., 1992.
3 Павлов А.С. Курс церковного права. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902; СПб., 2002; Суворов Н.С. Курс
церковного права. Т. 1-2. Ярославль, 1889-1890; Бердников И.С. Краткий курс церковного права. Вып. 1-2.
Казань, 1903, 1913; Никодим (Милаш), епископ Далматинский. Православное церковное право. СПб., 1897;
Альбов М. Краткий курс лекций по церковному праву. СПб., 1882; Горчаков М.И. Церковное право (Краткий
курс лекций). СПб., 1909; Остроумов М. Очерк православного церковного права. Ч. 1. Харьков, 1893; Цыпин В.,
прот. Церковное право. Курс лекций. М., 1994.
4 Заозерский Н.А. Право православной греко-восточной русской Церкви как предмет специальной юридической
науки. М., Ш8; Иоанн, архим. Опыт курса церковного законоведения. Вып. 1. СПб., 1851; Варьяс М.Ю.
Церковное право в Романо-германской правовой системе: Дис.... к-та юрид. наук. М., 1997.
16 П.В.Знаменского, архиепископа Амвросия (Орнатского).1 Анализ правового положения Церкви, ее внешнего и внутреннего права содержится в работах по истории права М.Ф.Владимирского-Буданова, В.Н.Латкина, И.Д.Беляева, В.И.Сергеевича, И.А.Исаева, а также в исследованиях замечательных русских историков Н.М.Карамзина, В.Н.Татищева, С.М.Соловьева, В.О.Ключевского, С.Ф.Платонова, М.П. Погодина, Н.А.Полевого, Е.Ф.Шмурло, Н.И.Костомарова.3 Непосредственно вопросу об отношениях Церкви и государства в истории России посвящены работы Н.А.Заозерского, МД.Приселкова, А.Я.Шпакова, Р.Г.Скрынникова, Я.Н.Щапова, Б.Н.Флори, В.А.Алексеева, священника А.Николина. Заслуживает внимания и коллективный труд «Историко-правовыё вопросы взаимоотношений государства и церкви в истории России» (И.А.Исаев, Ю.С.Пивоваров, Н.Ю.Титов, В.А.Рогов, О.А.Омельченко).5 Проблемы взаимоотношений светской и духовной власти в Византийской империи раскрываются в работах историков Ф.И.Успенского, А.П.Лебедева,
Филарет (Гумилевский), архиеп. Черниговский. История русской Церкви. М., 1860; М., 1888; Платон, митр. Краткая церковная российская история. Т. 1-2. М., 1805; Голубинский Е.Е. История русской Церкви. Т. 1-2. М., 1997 (репринт: М., 1901,1904); его же. История канонизации святых в Русской Церкви. М., 1903; Карташев А.В. Очерки по истории русской Церкви. Т. 1-2. М., 1991 (репринт: Париж, 1959); Доброклонский А. Руководство по истории русской Церкви. Вып. 3. Рязань, 1889; Добронравии К. Очерк истории русской Церкви. СПб., 1863; Знаменский П.В. История русской Церкви (учебное руководство). М., 1996; Амвросий (Орнатский), архиеп. История российской иерархии. Ч. 1-6. М., 1807-1815.
2 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-на-Дону. 1987; Латкин В.Н. Лекции по истории русского права. СПб., 1912; Беляев И.Д. Лекции по истории русского законодательства. М., 1879; Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. СПб., 1903; Исаев И.А. История государства и права России: Полный курс лекций. М., 1994.
J Карамзин Н.М. История государства Российского. Т. 1-12. СПб., 1816-1829; Изд. И.Эйнерлинг. Кн. 1-3. 1842-1843; Татишев В.Н. История российская с самых древнейших времен. Кн. 1-5. М., 1768-1848; Т. 1-7. М.-Л., 1962-1966; Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Т. 1-29. М., 1851-1879; Т. 1-18. М., 1988-1993; Ключевский В.О. Русская история. Полный курс лекций. Кн. 1-3. М., 1993; его же. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871; Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. СПб., 1915; М., 1993; Погодин М.П. Исследования, замечания и лекции о русской истории. Т. 1-7. М., 1846-1856; Полевой Н.А. История русского народа. Т. 1-6. M., 1829-1833; Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Т. 1-3. Ростов-на-Дону, 1997; Шмурло Е.Ф. Курс русской истории. Возникновение и образование Русского государства (862-1462). СПб., 1998.
Заозерский Н.А. О священной и правительственной власти и о формах устройства православной Церкви. М., 1891; Приселков М.Д. Очерки по церковно-политической истории Киевской Руси. СПб., 1913; Шпаков АЛ. Государство и Церковь в их взаимных отношениях в Московском государстве. Ч. 2. Царствование Федора Ивановича. Учреждение патриаршества в России. Одесса, 1912; Щапов Я.Н. Государство и Церковь древней Руси Х-ХШ вв. М., 1989; его же. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси X-XIV вв. М., 1972; Скрынников Р.Г. Государство и Церковь на Руси XIV-XVI вв.: Подвижники Русской Церкви. Новосибирск, 1991; Флоря Б.Н. Отношение государства и Церкви у восточных и западных славян. М., 1992; Алексеев B.A. Государственно-церковные отношения: содержание, характер, тенденции эволюции на материалах отечественной истории послеоктябрьского (1917 г.) периода XX в.: Дис. ... д-ра филос. наук. М., 1994; Николин А. Церковь и государство (история правовых отношений). М., 1997.
Историко-правовыё вопросы взаимоотношений государства и Церкви в истории России. Сборник научных трудов ВЮЗИ. М., 1988.
Ф.К.Терновского.1 Значение Церкви в государственном строительстве, этапы
взаимодействия Церкви и царства в истории Византии и России - один из
аспектов исследования выдающегося русского мыслителя Л.А.Тихомирова
«Монархическая государственность». Процесс и особенности сакрализации
власти рассматриваются в монографии Л.А.Андреевой «Местник Божий» на
царском троне: Христианская цивилизационная модель сакрализации власти в
российской истории».3 При рассмотрении вопросов христианской теологии
особое место занимают работы И.Мейендорфа, Г.В.Флоровского,
Г.Вернадского.4 Анализ древнерусской политической мысли содержится в
исследованиях В.Н.Малинина, . Н.М.Золотухиной, И.У.Будовница,
Н.В.Синициной.5
Тема взаимодействия властей в области церковно-судебных полномочий, защиты чистоты веры и порядка в церковном обществе развивается в работах К.Неволина, священника Николая (Ярушевича), Т.В.Барсова, М.И.Горчакова, епископа Иоанна, И.Милованова, архидиакона Попова, Н.К. Соколова, Н.С.Суворова, А.Д.Троицкого, А.Чернявского, Н.Руднева, В.Л.Ефимовских.6 Государственная защита церковного общества от влияния иноверных религиозных культов, правовое положение иностранцев в России составляют
1 Терновский Ф.К. Изучение византийской истории и ее тенденциозное приложение к Древней Руси. К., 1875.
Вып. 2; Успенский Ф.И. История Византийской империи. М., 1998; Лебедев А.П. Очерки внутренней истории
Византийско-восточной церкви. СПб., 1998.
2 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб., 1992.
3 Андреева Л.А. «Местник Божий» на царском троне: Христианская цивилизационная модель сакрализации
власти в российской империи. М., 2002.
4 Вернадский Г. Византийские учения о власти царя и патриарха // Сборник статей, посвященных памяти
Н.П.Кондакова. Прага, 1926; Флоровский Г.В. Восточные отцы IV-VIII вв. Париж, 1931; Мейендорф И.
Византийское богословие: исторические направления и вероучения. М., 2001.
5 Малинин B.H. Старец Филофей и его послание. Киев, 1910; Золотухина H.M. Развитие русской средневековой
политико-правовой мысли. M., 1985; Еудовшщ И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси. М., 1960;
Синицина Н.В. Третий Рим. Истоки и эволюция русской средневековой концепции. М., 1998.
6 Неволин К. О пространстве церковного суда в России до Петра Великого. СПб., 1847; ПСС. Т. 6. СПб., 1859;
Николай (Ярушевич). Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича (1649 г.).
Пгд., 1917; Барсов T.B. О духовном суде // Христианское чтение. СПб., 1870. № 9, 10; Горчаков М.И.
Монастырский приказ (1649-1725). Опыт историко-юридического исследования. СПб., 1868; Иоанн, епископ
Смоленский. Церковный суд внешний или общественный // Христианское чтение. 1865. 4.1. № 5; Милованов И.
О преступлениях и наказаниях церковных (по канонам древней вселенской Церкви) // Христианское чтение.
1887. № 7; Попов, ард. Суд и наказание за преступления против веры и нравственности по русскому праву.
Казань, 1904; Соколов Н.К. Церковный суд в первые три века христианства // Православное обозрение. 1870. Кн.
2; Суворов Н.С. Объем дисциплинарного суда и юрисдикции церкви в период вселенских Соборов. М., 1906;
Троицкий А.Д. Церковное отлучение и его последствия. Киев, 1913; Чернявский А. Религиозные преступления
(Из лекций Н.С.Таганцева). СПб., 1905; Руднев Н. Рассуждение о ересях и расколах, бывших в русской Церкви
со времени Владимира Св. до Ивана Грозного. М., 1838; Ефимовских В.Л. Религиозные преступления в русском
праве Х-начала XX вв.: Автореф. дис.... к-та юрид\ наук. Нижний Новгород, 2002.
предмет исследований Д.В.Цветаева, И.И.Малышевского, А.Попова, И.Соколова, Б.Рамма, В.А.Малинина.1 Можно также указать монографии, посвященные вопросам обрядовой реформы XVII в., патриаршества Никона;2 истории соборной деятельности.
Несмотря на столь разнообразные исследования в области теории и истории взаимодействия духовной и светской власти, остается нерешенным вопрос о реализации в русской истории Евангельского принципа разделения властей и соответствующего ему византийского идеала «симфонии» Церкви и царства. Ряд исследователей указывают на фактическое подчинение Церкви государству с самого начала христианской истории нашего Отечества или ограничивают период «симфонии» XI-XV веками. Серьезной проблемой большинства исследований является анализ преимущественно внешних прав Церкви (судебных, имущественных) или только правительственных полномочий церковной власти - законодательного, административного, судебного. Область священнических полномочий, более всего связанных с существом и историческим призванием Церкви - учить слову Божьему и освящать верующих, остается закрытой для большинства исследований. В этом отношении наиболее комплексным, рассматривающим разнообразные области церковной жизни, является фундаментальный труд митрополита Московского и Коломенского Макария «История русской Церкви».4 Многие
Цветаев Д.В. Вероисповедное положение протестантских купцов в России в XVI и XVU вв. М., 1885; его же. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890; его же. Литературная борьба с протестантством в Московском государстве. М., 1887; его же. Из истории иностранных исповеданий в России в XVI и XVII вв. М., 1886; Малышевский И.И. Евреи в южной Руси и Киеве в Х-ХП вв. // Труды Киевской Академии. 1878; Попов А. Историко-литературный обзор древнерусских полемических сочинений против латинян (XI-XV вв.). М., 1875; Соколов И. Отношение протестантизма к России в XVI-XVU веках. М., 1880; Рамм Б. Папство и Русь. М., 1950; Малинин В.А. Русь и Запад. Калуга, 2000.
2 Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и его противники в деле исправления церковных обрядов. М., 1887; его же.
Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович. Т. 1-2. М., 1996 (репринт: Сергиев Посад, 1909-1912); Казанский
П. Исправление церковно-богослужебных книг при патриархе Филарете // Чтения МИО. 1848. Кн.8; Макарий.
История русского раскола. СПб., 1855; Гиббенет Н. Историческое исследование дела патриарха Никона. Т. 1.
СПб., 1882; Зеньковский С.А. Русское старообрядчество: Духовные движения семнадцатого века. М., 1995
(репринт: Мюнхен, 1969); Зызыкин М.В. Патриарх Никон: Его государственные и канонические идеи. М., 1995
(репринт: Варшава, 1931-1939).
3 Бочкарев В.А. Стоглав и история собора 1551 г. Историко-канонический очерк. Юхнов. 1906; Стефанович Д. О
Стоглаве. Его происхождение, редакции и состав. СПб., 1909; Виноградский Н. Церковный Собор в Москве
1682 г. Опыт историко-критического исследования. Смоленск, 1899.
4 Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский. История русской Церкви. Кн. 1-7. М., 1994-
1996.
комментарии и выводы преосвященного Макария, а также богатый фактографический и юридический материал, представленный в этом уникальном исследовании, были использованы в настоящей диссертации. Также были привлечены работы по истории канонизации святых угодников русской Церкви, церковного и монастырского строительства, просвещения.
Научная новизна диссертации заключается в комплексном рассмотрении взаимодействия русской Церкви и национальной государственной власти во всех областях внутреннего церковного права — не только в сфере правительственных, но и священнических полномочий. Основание для такого взаимодействия - право христианского государя защищать веру и Церковь, поддерживать порядок и благосостояние церковного общества. Именно анализ разнообразных форм реализации этого права, соответствия их основным каноническим принципам церковного устройства и управления позволяет приблизиться к разгадке русской «симфонии».
Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются общественные отношения в сфере церковной власти и церковного управления, а также отношения Церкви с государством и другими вероисповеданиями. Предмет исследования - нормы церковного права, государственное законодательство, административная, судебная практика и правовые обычаи, регулирующие данные отношения.
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является комплексное
историко-правовое изучение государственной законодательной,
административной, судебной деятельности по защите и поддержке православной веры и Церкви, участия светской власти в реализации законодательных, административных, судебных, священнических полномочий духовной власти.
Постановка данной цели обусловила необходимость решения следующих исследовательских задач:
- изучить и оценить существующие историографические и источниковедческие основы темы;
раскрыть вопросы о внешнем и внутреннем праве Церкви, о полномочиях христианского монарха в отношении духовной власти с точки зрения догматического учения Церкви;
связать историю русской Церкви с ее каноническими «истоками», практикой древней вселенской и византийской Церкви;
показать взаимозависимость, единство церковной и гражданской
истории, определить основные этапы церковно-государственных отношений и факторы их определяющие;
- раскрыть вопрос о влиянии Церкви на русскую общественную,
политическую и духовную жизнь, о роли христианской теологии и русского
духовенства в становлении русского государства.
Положения, выносимые на защиту, вытекают из результатов исследования и могут быть сформулированы следующим образом: -
1. Вопрос об отношениях Церкви и государства является одним из сложнейших в истории человечества. Историческая практика, отношений Церкви и христианской государственности выработала такие формы «нераздельности» духовной и светской власти, которые порой і совсем не соответствовали Евангельскому принципу : «Кесарево Кесарю, Божее Богу» (системы «папоцезаризма» и. «цезаропапизма»). Восточной Церкви императором Юстинианом (6-я Новелла) была предложена идеальная модель
согласия - «симфонии» духовной и светской власти, наиболее
соответствующая Евангельскому завету: «Величайшие дары Божий, данные людям высшим человеколюбием - это священство и царство. Первое служит делам Божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят из одного источника и украшают человеческую жизнь...».1 Данная формула предполагает, с одной стороны, разделение властей («как тело и душа»), с другой стороны, включает в себя отчасти узаконенное, отчасти морально свободное их взаимодействие, соучастие каждой из властей в сфере действия
' Цит. по: Николин А., свящ. Церковь и государство. М., 1997. Прилож. I. С. 278. 2 Эпанагога царей Василия, Льва, Александра.
другой. Но такая идеальная формула «неслиянного единства»1 духовной и светской власти, не ясная теоретически, но жизненная практически («отношения Церкви и государства мыслились не в паритетно-правовой, а гармонической парадигме»), требует христианского совершенства от обеих сторон, а значит, изначально имеет тенденцию к нарушению. Чем глубже светская власть через реализацию своих законодательных, административных, судебных полномочий проникает в сферу внутреннего права Церкви, тем более нарушается канонический принцип разделения властей и осуществляется переход к «цезаропапизму». И, наоборот, чем более светских функций начинает выполнять духовная власть, тем ближе Церковь и государство к «папоцезаризму».
2. Восточная Церковь включила в свое каноническое право фигуру христианского василевса: наградив его таинством помазания на царство, она признала за ним не только право защиты и покровительства веры и Церкви, но и право учительства, пастырства, даже священнослужения ( «эпистимонарх», «общий епископ», «первосзященник», «учитель веры», «страж православия»).. Таким образом, каноническое учение о власти православного монарха явилось основанием его участия во внутреннем праве Церкви - не только в области правительственных, но и священнических полномочий духовной власти. Но единоличная деятельность византийских василевсов в области церковного законодательства (отмена соборных постановлений, вероисповедные,, обрядовые указы императоров);,. суда, администрации, даже непосредственное участие в богослужении, уничтожили основной канонический принцип церковного устройства и управления — соборность. Юридически Церковь сохраняла независимость от государства (институты Освященного Собора и патриаршества), но фактически она стала не свободна (модель византийского «цезаропапизма»).
1 Карташев А.В. Церковь и государство: Что было и что должно быть в России // Церковь, история, Россия.
Статьи и выступления. М., 1996. С. 227.
2 Андреева Л. А. «Местник Божий» на l аре ком троне: Христианская цивилизационная модель сакрализации
власти в российской империи. М., 2002. С. 127.
3 Толкования канонистов, послания императоров, деяния Соборов. ,
3. В истории России «симфония» Церкви и государства
сохранялась на протяжении X-XVII веков. Различные этапы политической и
: I
церковной истории данного периода обуславливают и различные формы отношений Церкви и государства:
модель «симфонии», близкая к Евангельскому идеалу разделения властей (Х-ХП вв.): Киевская, или домонгольская, Русь; раннефеодальная монархия', каноническая зависимость от Византии; относительная самостоятельность русской Церкви в отношении национальной государственной власти;
переход к национальной модели «симфонии» - Московской (XIII-перв. пол. XV ввЛ: период монгольского владычества над Русью; ослабление зависимости от Византии;
развитие Московской модели «симфонии» (втор, пол. XV-XVI вв.): свержение ордынского ига, ликвидация удельной системы, развитие византийской теократической идеологии; переход к самодержавной монархии', начало канонической (de fkcto) самостоятельности русской Церкви и усиление ее зависимости от национальной государственной власти;
переход к «цезаропапизму» (XVII в.): введение института патриаршества, каноническая (de jure) самостоятельность русской Церкви; переход к абсолютной форме монархии; фактически - со смерти патриарха Адриана и прекращения деятельности Освященных Соборов (1700 г.), юридически — с отмены института патриаршества и учреждения Св. Синода (1721 г.), можно говорить о превращении Церкви в государственный институт (модель протестантского «цезаропапизма»).
4. Полномочия православных государей — Помазанников Божьих,
направленные на защиту и поддержку православной веры и Церкви и
проявляющиеся в разнообразных функциях (законодательных,
административных, судебных), являются той областью государственной
деятельности, анализ которой позволяет выполнить наиболее точную
характеристику исторической модели церковно-государственных
отношений. Государственные мероприятия, направленные на защиту подданных от иноверия и неверия, пресекающие преступления против правил христианского догмата, обряда, нравственных норм (правительственная область церковной власти) развивались по мере развития на Руси византийской теократической идеологии, формирования самодержавной формы монархии. Например, государственная власть начинает применять к отступникам от веры «градские казни» лишь с XV века. В реализации священнических, пастырских полномочий церковной власти (сакральная область) русские государи начинают принимать активное участие с самого начала христианской истории нашего Отечества. Само приобщение языческого общества к Церкви осуществилось великим князем Киевским Владимиром I. На этапе внешней христианизации (X-XII вв.) инициатива миссионерской деятельности принадлежала почти исключительно русским великим и удельным князьям. Посредством строительства храмов, организации монастырей, школ, книжного дела, иконописания, особенно посредством участия в канонизации угодников Божьих, открытии святых мощей, установлении церковных праздников, происходит сакрализация административной функции государственной власти.
С XV в., когда великий князь Василий II не принял унию с католицизмом, и
і
і
особенно в XVI-XVII вв., когда русские цари созывают Освященные Соборы и. участвуют в решинии всех вопросов внутреннего церковного права, даже обрядово-догматических, можно говорить о сакрализации законодательной функции государственной власти.
5. Превращение русского государя в «старшего епископа» Церкви не означает перехода к «цезаропапизму». Во-первых, русское духовенство само активно участвует в решении вопросов государственного права, особенно в период «собирания» Руси, Смутное время. Во-вторых, сама Церковь наделяет христианского монарха епископским полномочием. Но только государя — Помазанника Божьего, канон допускает во все сферы церковной жизни. Когда же государство в лице своих чиновников начинает все более проникать в область внутреннего церковного права (Монастырский приказ, чиновники
патриарших приказов, административные способы миссионерской деятельности, попытка подчинить митрополитов окружным наместникам на Соборе 1682 г.), начинается конфликт духовной и светской властей. Но в XVII веке пастыри Церкви еще сохраняют возможность противостоять секуляризации, государственной церковности. Главные этапы этого
: I
противостояния - патриаршество «великого государя» Никона, Освященный Собор 1666-1667 гг., сохранившие «симфонию».
6. Наделяя православного монарха полномочиями покровительства и
пастырства, Церковь указывала и границу для участия монарха в ее
внутреннем праве — соответствие деятельности Помазанника Божьего
каноническому праву. Практика отношений русской Церкви и национальной
государственной власти, в принципе, сохраняет канон: в осуществлении суда
над отступниками от веры и Церкви; в государственной вероисповедной
политике', в осуществлении миссионерской деятельности.
Сохраняется каноническое основание церковного устройства и управления и главное условие «симфонии» - соборность: Освященный Собор -высшая власть в Церкви (внешней), царь - старший епископ Церкви; сохраняется принцип соборного избрания епископов, настоятелей монастырей, соборный суд Церкви.
Русскому царю, в , отличие от византийского василевса, осталась недоступной главная обязанность священнослужителя — церковное таинство. Государь участвует в богослужении как мирянин, он может даже принимать решения об установлении постов, совершении молебнов, таинства покаяния, но никогда не выступает в роли священнослужителя.
7. В X-XVTI веках русской истории, несмотря на развитие тенденции
подчинения Церкви государству, сохраняется принцип канонического
существования Церкви. Формула «по воле государя, благословению
митрополита (патриарха) с Собором» характеризует законодательную,
административную, судебную деятельность русского монарха, направленную на
защиту и поддержку веры и Церкви.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что сформулированные в нем основные положения и выводы развивают и дополняют многие разделы истории государства и права России. Привлечение новых и анализ известных историко-правовых материалов расширяет сферу научного знания в области историко-правовых дисциплин. Исследованные в диссертации модели отношений Церкви и государства, а также принципы вероисповедной политики русского правительства определяют ряд важнейших аспектов современной правовой науки, позволяют дать объективную оценку как прошлого, так и современного состояния Церкви, государства и общества. Материалы диссертации могут быть использованы специалистами в области философии права, истории и религиоведения.
Практическая значимость исследования. Фактический материал и
выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы в учебных1
целях - в преподавании курсов истории государства и права России, теории
государства и права, истории России. Положения, сформулированные в-
исследовании, также могут применяться при создании статей, монографий; >
учебников и учебных пособий по указанным дисциплинам. ->.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждалась * на кафедре истории государства и права Московской государственной юридической академии. Основные положения и выводы исследования нашли отражение в публикациях азтора, лекционном курсе, практических семинарских занятиях.
Структура диссертации обусловлена целью исследования. Работа включает в себя введение, основную часть, состоящую из трех глав, разделенных на параграфы, заключение и список использованной литературы.
Богословское, общественно-каноническое и историко-политическое основания церковно-судебной власти
Вопрос об основаниях церковно-судебной власти (как и правоспособности Церкви вообще) есть вопрос о существе церковного общества. «Начала, на основании которых должно утверждаться содержание церковно-судебного права, как материального, так и формального, извлекаются не из посторонних для Церкви источников, а из внутреннего ее содержания, именно: из понятия о существе Церкви, ее назначении и целях».1
Именно двуединый, Богочеловеческий, как и сама природа Церкви, характер церковно-правительственной власти составляет «богословское основание»2 судебной власти Церкви, определяет ее формы и органы. «Если духовный суд есть особенное обнаружение полномочия власти Христовой Церкви, то, следовательно, непосредственными органами и всегдашними проводниками действий этого суда должны быть носители полномочия церковной власти и ее прав, то есть правители Церкви, или ее иерархия, являющаяся нам в трех отдельных званиях: епископа, пресвитера и диакона, с отдельно каждому принадлежащими частными правами. Право суда этих лиц в делах церковных преступлений и над лицами церковными само собой вытекает из присвоенной и неотъемлемо принадлежащей им пастырской власти в церковном обществе». Церковная иерархия во главе с епископом - преемником апостольских полномочий, объединяя в себе пастырскую и правительственную власти в Церкви, является центром духовного суда. Епископ как высший учитель, священник, правитель Церкви, есть «высший судья согрешающих против своего христианского звания и своей церковной должности».1 Епископ «получает свои судебные полномочия в момент сообщения ему в таинстве хиротонии архиерейской благодати, и поскольку он является судьей в пределах вверенной ему паствы, постольку, одновременно, он ея и правитель вообще, начальник, обличенный административной (в сфере церковного, конечно, управления) властью над подсудимыми. Для церковного судьи судебная власть не есть какое-либо совершенно отдельное полномочие, но есть отрицательное выражение одной в своем существе Божественной власти».2
Таким образом, природа Церкви как Божественного установления определяет существо судебной власти, отличие ее от судебной власти государства. Основание, на котором зиждется правообразование Церкви вообще и, в частности, церковно-судебное полномочие, есть воля Основателя и Главы Церкви. Слова Св. Писания о согрешающем брате (Мтф. 18, 15-18) «являются краеугольным камнем во всем здании церковного суда (в его историческом развитии): по преимуществу - не в формальном отношении, так как здесь Спаситель не указывает почти никаких определенных форм суда за исключением свидетелей и приговора суда, но и в отношении той идеи, которая вложена Христом в отношения Церкви к нарушителю ее законов. В этих словах Апостолам - а в лице их и всем пастырям Церкви, - Христос заповедует дух братской любви в суде Церкви (формальном, внешнем) над ее преступником, дух попечительности о спасении всякой согрешившей, преступившей закон Божий, человеческой души, и только после безуспешности мер кротости и увещания, при свидетелях - формальный приговор Церкви об отлучении от нее».3 Церковный суд основывается Иисусом Христом на Его Божественном полномочии «вязать и решить человеческую совесть».
Канонические основания отношения Церкви к другим религиозным обществам и лицам
В христианском обществе «милость превозносится над судом» (Послание св. апостола Иакова, гл. И, 13), в христианском обществе «любовь никогда не перестает» (Первое послание к Коринфянам св. апостола Павла, гл. XIII, 8), поэтому и приобщение нехристианина к обществу любви, истины и свободы невозможно через насилие над его свободой. Приобщение к Церкви возможно только посредством проповеди, убеждения, милосердия. Заповедь Иисуса Христа о непротивлении злу силой - краеугольный камень апостольского предания и церковных определений об отношении к неверным и иноверцам: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут» (Евангелие от Матфея, глі XXVI, 52), «ибо Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать» (Евангелие от Луки, гл. IX, 56). О свободе и любви как долге призванных говорит и св. апостол Павел в Первом послании к Коринфянам (гл. IX, 18-23): «Проповедуя Евангелие, благовествую о Христе безмездно, не пользуясь моею властью в благовествовании. Ибо, будучи свободен от всех, я всем поработил себя, дабы больше приобрести: для Иудеев я был как Иудейг чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона - как чуждый закона, - не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, - чтобы приобрести чуждых закона; для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых. Сие же делаю для Евангелия, чтобы быть соучастником его». «Никто не ищи своего, но каждый пользы другого» (гл. X, 24). «Едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте в славу Божию. Не подавайте соблазна ни
Иудеям, ни Еллинам, ни церкви Божией, так, как и я угождаю всем во всем, ища не своей пользы, но пользы многих, чтобы они спаслись» (гл. X, 31-33). Апостольское правило 27 повелевает извергать из сана епископа, пресвитера и диакона, «биющего верных согрешающих или неверных обидевших, и чрез сие устрашати хотящего; ибо Господь отнюдь нас сему не учил: напротив того, сам быв ударяем, не наносил ударов, укоряем, не укорял взаимно, укоряем страдая, не угрожал» (Первое послание св. апостола Петра, гл. II, 23).1 «Верно слово: если кто епископства желает, доброго дела желает. Но епископ должен быть непорочен, одной жены муж, трезв, целомудрен, благочинен, честен, страннолюбив, учителей, не пьяница, не бийца, не сварлив, не корыстолюбив, но тих, миролюбив, не сребролюбив...» (Первое послание св. апостола Павла к Тимофею, гл. III, 1-3). «Епископ должен быть непорочен, как Божий домостроитель, не дерзок, не гневлив, не пьяница, не бийца, не корыстолюбец, но страннолюбив, любящий добро, целомудрен, справедлив, благочестив, воздержан, держащийся истинного слова, согласного с учением, чтобы он был силен и наставлять в здравом учении, и противящихся обличать» (Послание св. апостола Павла к Титу, гл. I, 7-9). «А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Евангелие от Матфея, гл. V, 39). Евангельское учение о непротивлении злу силой, о любви и милости і ко всем людям - христианам и нехристианам, стало основанием вселенского и поместного церковного права. Например, правило 9 Константинопольского поместного (двукратного) Собора 861 г. запрещает священнослужителям не только самим бить верных согрешающих или неверных, но и «посредством повеления», т.е. посредством других лиц, бить кого бы то ни было. Правило указывает далее, как должен поступать священник с ослушником в случае, если нравственные меры и духовные наказания не помогут: «совершенно непокорливый» может быть предан «суду местных гражданских начальников» для наказания - на основании 5 правила
Антиохийского поместного Собора об «укрощении внешней властью» всех, кто производит в Церкви «возмущение и крамолы».1 Возмущение церковного мира
может происходить как со стороны верных согрешающих (еретиков, раскольников и т.п.), так и со стороны лиц, не причастных к христианскому обществу (неверных), но особенно активных в пропаганде своего вероучения. И, согласно соборным постановлениям, «внешняя власть» призвана «укрощать совершенно непокорливых» и верных, и неверных. С другой стороны, если церковный суд, получая от государственной власти право самостоятельно судить различные преступления (внешнее церковное право), начинает применять телесные наказания, - это является серьезным нарушением % Божественных заповедей, апостольских и соборных правил Церкви.
Внутренняя и внешняя миссия: церковный и государственный аспекты
В мирные времена монгольского владычества Русь начинает постепенно восстанавливать разрушенные храмы Божьи, устраивать и украшать новые церкви и монастыри. Это дело становится главной христианской обязанностью русских святителей, князей и вообще всех православных — «господствующим подвигом возбужденного бедственным временем народного благочестия». Например, князь Даниил Романович Галицкий - свидетель страшного опустошения полчищами Батыя Южной Руси - «создал многие города, и церкви поставил, и украсил их разноличными красотами». Племянник Даниила, галицкий князь Владимир Василькович, также «создал многие церкви» в своей стране.2 К сожалению, до настоящего времени целиком сохранился лишь единственный памятник архитектуры Галицо-Волынской Руси XIII-XV вв. (при этом из числа наиболее скромных) - это Васильевская церковь-ротонда (возможно, построенная в память о св. князе Васильке Ростиславиче) во Владимире Волынском.3
Немало было создано храмов и в других областях Русской земли. В Москве - новой столице Руси, первая каменная церковь - Успенский собор, была построена при Иоанне Даниловиче Калите (заложена в 1324 г. святителем Петром и окончена строительством уже после его кончины). Кроме того, Иоанн Калита создал церковь во имя св. Иоанна Лествичника, а по случаю избавления Руси от голода, названного в летописях «рослою рожью», был основан Архангельский собор, ставший усыпальницей московских князей. Димитрий Иоаннович Донской построил церковь во имя всех Святых в память Куликовской битвы. Супруга Димитрия Иоанновича воздвигла церковь Рождества Пресвятой Богородицы, а сын Донского, Василий Димитриевич, создал третий знаменитый московский собор Благовещенский, получивший впоследствии вместе с Успенским и Архангельским соборами высокое всероссийское значение. В Угличском уделе князь Роман Владимирович один построил до 15-ти храмов.1 В Твери князь Михаил Ярославич создал собор Преображения Господня (1285-1289 гг.).2 В Нижнем Новгороде великий князь-Константин Васильевич воздвиг Спасо-Преображенский собор, а князь Андрей Константинович - Михайло-Архангельский собор (1352, 1358 гг.). В Серпухове князем Владимиром Андреевичем был создан Троицкий собор (1378 г.). В древнем Пскове в некоторые годы строилось по две или по три церкви (особенно с сер. XIV в.). Многие храмы создавались во времена голода, мора и т.п., служили благодарением Богу за избавление от бед или за дарованные победы над врагами. «Обетные» (или «обыденные») церкви строились обыкновенно за один день: «сговорившись на сходе, жители города или селения шли в лес, рубили бревна, свозили, а иногда из усердия сами на себе сносили их на место и всем миром выстраивали церковь обыкновенно во имя дневного святого...».4 Теперь не только в Новгороде,5 но и в других областях Руси строительство храмов становится не только княжеским и святительским, но и поистине общенародным делом - «во всех городах церквей было даже больше, чем нужно, так что их нечем было содержать».6.
