Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современная обстановка политической и социальной нестабильности, хаотичности векторов стихийного развития событий и относительной непредсказуемости результатов силового воздействия на ситуацию приводит к осознанию стратегической и прагматической значимости политического «умения предвидеть». Это умение не в последней степени связано с осознанием сути и особенностей советского тоталитаризма, который, по историческим меркам, «умер только вчера», а продукты его распада продолжают оказывать активное воздействие на общество и нередко в значительной степени детерминируют реальные варианты будущего.
Общепринятый набор структурных особенностей тоталитаризма - централизованное руководство и управление в сфере экономической, система всеобщего контроля за поведением индивидов в сфере социальной, признание руководящей роли одной партии в сфере политической и осуществление ее диктатуры, господство официальной идеологии в сфере духовной и принудительное навязывание ее членам общества, сосредоточение в руках партии и государства средств массовой коммуникации, концентрация в руках партии и государства всех средств вооруженной борьбы - образует как бы феноменологический срез тоталитаризма, мкоголикость которого не дает общего ответа на вопрос о сущности и принципах функционирования тоталитарной системы. Рассмотрение тоталитаризма во властно-политическом ракурсе обнаруживает, что как тип правления, он не содержит ничего сверх того, что свойственно любому нормальному обществу. В результате с особой настоятельностью возникает вопрос о причинах, механизмах и результатах перерождения «нормального» общества в тоталитарное (как, впрочем, и поиска критериев оценки нормы и патологии).
«Кнопку запуска» переструктурирования элементов общественной системы в модель тоталитарного типа можно обнаружить при исследовании структуры общества - его формообразующего и охранительного «скелета», его «сигнальной», нервной системы. Анализ формирования структуры тоталитарного общества приводит к концентрации внимания на феномене насилия. Современная ситуация в обществе, демонстрирующая разнообразные факты эскалации насилия, нередко достигающего своих крайних проявлений, в сочетании с классическим пониманием тоталитаризма как системы «тотального принуждения, террора и организованной лжи» заставляет искать в прошлом истоки столь интенсивной окрашенности «скелетных» структур нашего общества в цвета насилия, причины общения Власти с Человеком исключительно языком команд и угроз, уточнить роль насилия в формировании принципиальной схемы тоталитарной модели.
В исследовании стурухтуры тоталитарного общества особо выделяются идеология, мифология, право, внимание к которым имеет отнюдь не чисто академический интерес. Ежедневные события демонстрируют ожесточенную борьбу политических субъектов за средства массовой информации, за возможность монополии на «легитимность и конституционность», за право на владение умами и душами народа и т.п. В нормативной политической лексике эти действия сопрягаются с терминами «демократия», «народное благої), «курс на реформы». Прагматически же они означают стремление овладеть важнейшими внутренними механизмами системообраэования, позволяющими «по своему вкусу» формировать модель общества, руководить долговременной стратегией его развития в интересах конкретного властного субъекта, возводя эти интересы в ранг общественно значимого, снимая с помощью специальных средств реальное и потенциальное противодействие выбранному курсу.
Проблема роли насилия в актуализации тоталитарной модели помимо всего прочего, оказывается связанной с вопросами целеполагания в обществе, определения критериев успешности в достижении поставленных целей, создания механизмов реализации конкретных программ действий. Таким образом, возникает необходимость рассмотрения конкретных социально-политических технологий, которые при условии овладения властным субъектом базовыми позициями в общественной структуре и наличии общепринятых специфических критериев оптимизации решений (например, минимизация срока достижения цели) с неизбежностью приводят к созданию тоталитарной системы как наиболее эффективного и экономичного механизма достижения поставленных задач.
Обращение к ретроспективе, к периоду становления тоталитаризма позволяет облегчить прогностический анализ современности, поскольку тоталитарное устройство общества предельно обнажает его структуру, властные «узлы и сети», характер к направленность векторов коммуникационных взаимодействий в системе.
Итак, актуальность проблемы насилия как политического феномена практически не нуждается в доказательствах для современного аналитика. Из актуальности проблемы вытехает и актуальность диссертационного исследования в методологическом и практическом отношении.
Степень разработанности проблемы. Несмотря на обилие литературы, посвященной проблемам тоталитаризма, на наличие научных школ в зарубежной советологии, давнюю традицию в изучения феномена насилия, собственно проблема роли насилия в формировании структуры тоталитарного общества практически не разработана.. Простое суммирование более или менее проработанных в литературе аспектов темы исследования образует ярхое, но калейдоскопичное изображение, которое практически не поддается сведению в целое по «единым основаниям». Поэтому оказалось необходимым нахождение некоего концептуального
стержня, позволяющего максимально использовать богатство философско-политологическнх теорий тоталитаризма и насилия и конкретных социально-исторических исследовании, не теряя при этом логичности, не впадая в эклектизм. Таким стержнем видится обращение к взаимоотоношениям Власти и Человека. В силу исторически сложившихся обстоятельств приоритет в изучении проблем тоталитаризма принадлежит западным исследователям. Первые теории тоталитарного общества возникают еще в 20-е годы, когда первые критики фашизма (Г.Амендола, Л.Вассо, Ф.Турати, Г.Хеллер) пытались выявить особенности этой новой и, с их точки зрения, исключительно опасной формы господства. В 1930-1945 гг. - предпринимаются многочисленные попытки выявить структурную и функциональную общность тоталитарных диктатур путем сравнения большевизма и фашизма (В.Гурнан, М.Лернер, Т.Кон, К.Хаес, Ф.Брокенай, С.Нойман, Дж.Оруэлл, К.Р.Поппер). В период 50-60-х гг. появляются наиболее крупные, до сих пор считающиеся классическими труды Х.Арендт, К.Й.Фридриха, Э.К.Бжеэинского, Д.Л. Тулмина, Т.Буххайма, Р.Левеїггаля, Р.Арона и др., оформляется «ортодоксальная (тоталитарианская) школа советологии». Три базовые теории этого периода: признание тоталитаризма исторически новой формой господства, отличающейся от всех старых форм автократии; признание общности между национал-социализмом и большевизмом; признание типичным для тоталитарных диктатур XX века оперирование якобы прогрессивными идеологиями с утопическими целями с попытками мобилизовать массы, систематически нарушая при этом не только гражданские права, но н права человека.. Поскольку в этот период фашизм фактически ушел с исторической сцены, взгляды исследователей были обращены к огромному «заповеднику тоталитаризма» - СССР. Исследования тоталитаризма становятся практически синонимом советологических штудий.
Ортодоксальная школа советологии построила теоретический каркас тоталитаризма, фактически открыла этот феномен как объект исследования, вычленив его из живого многообразия реальных общественно-политических систем. Появившаяся в середине 70-х годов «ревизионистская школа советологии» (М.Левин, Ш.Фитцпатрик, Р.Такер, С.Коэн, Р.Дэй и др.), обратилась к исторической, политической, социальной конкретике советского общества, отрицая «застылость схем» советологов-ортодоксов, якобы создающих свои теории «вне подлинной истории, культуры и даже подлинной политики». На самом деле, непреодолимой пропасти между сторонниками этих школ нет: их различие происходит от предмета исследования и методологии, избирающей в качестве основного метода индукцию или дедукцию. Реально «противоречия» снимаются в каждой конкретной работе: исследователь настолько приверженец тоталнтарианской школы, насколько он обращается в своем труде к теоретическим построениям, и настолько «ревизионист»,
насколько использует социально-историческую конкретику. Отечественные работы (и «дессидектские», и «перестроечные»), в основном, лежат в русле той или иной советологической традиции, дополняя «советы постороннего» взглядом на ситуацию «изнутри» ( см., например, труды Р.А.Медведева, А.И.Цнпко, Д.А.Волкогонова, Ю.А.Щетинова, М.Геллера и А.Некрича, А.И.Солженицына, и др.).
В исследованиях тоталитаризма можно выделить несколько крупных блоков проблем: изучение составных элементов феномена тоталитаризма; исследование его сущности и «корней»; вопрос о закономерности или специфичности тоталитарного общества и др.
Французский политолог Ален Безансон выделил четыре типа интерпретации сути советского режима и его отношения с прошлым: советский, троцкистский, голлистский и славянофильский. К «советскому» типу относится ортодоксальная «марксистско-ленинская» отечественная литература, отрицавшая тоталитарный характер советского режима и выводящая сталинизм из некоторых «перегибов» и «недостатков», базирующихся на особенностях личности Сталина и его окружения. Троцкисты (левые социалисты) считали советский режим искажением истинного социализма, а сталинскую диктатуру сравнивали с термидорианским переворотом (Т.Клифф, Л.Троцкий, Й.Дейчер, В.Серж и др.). Голлисты (правые социалисты) говорили, что вместо социалистической реальности в СССР под маской социализма прячется русская специфика. Славянофилы, понимая суть России, как страны апокалиптической и мессианской, утверждали, что вследствии антиномичности русской «национальной души», стало возможным утверждение мархеизма как идеи не русского происхождения в русской стране русскими же методами управления и властвования, основанными на всемогуществе принуждения (см., например: Н.А.Бердяев, Н.О.Лосский и др.).
На деле же ни одна из этих точек зрения в полной мере не определяла сущность советского тоталитаризма. И в этом отношении важным достижением является понимание тоталитаризма как идеологического режима (Р.Арон, А.Безансон, А.И.Солженицын), при котором тоталитаризм в узком смысле слова представляет собой политический результат и воплощение в общественную жизнь идеологии, которая хронологически и исторически является первичной.
Большое значение имеет обращение к исследованию психологических «корней» тоталитаризма. С.Кук считал, что тоталитарные устремления изначально свойственны человеку, поскольку по своей неизменной природе он обладает качествами гордости, жадности, амбициозности, самовлюбленности я стремления к власти. Х.Арендт и Р.Дэниэлс выводят истоки тоталитаризма из общих условий человеческой жизни в современном массовом обществе, а тоталитарное сознание Х.Аренд определила как «коллективную шизофрению», указав на его раздвоенность. Развивают
тематику тоталитарного сознания многие отечественные авторы (например, Л.Б.Волков, Л.Гозман, А.Эткинд, М.В.Калужская и др.). В целом изучение проблем тоталитарного сознания, психологии находится еще в стадии развития и требует как серьезной теоретической проработки, так и объемных эмпирических исследований.Что же касается вопроса тоталитарной культуры, то в настоящее время в кругу культурологической литературы фактически нет фундаментальных трудов, анализирующих этот феномен на концептуальном уровне.
Важным результатом исследований тоталитаризма является понимание его связи с проблемами модернизации общества. Х.Арендт считала тоталитаризм альтернативным вариантом западной модернизации. Дхс.К.Голдфарб утверждает, он находится в состоянии конфронтации с модернизмом, поскольку он только внешне воспринял отдельные аспекты последнего, в частности, облегчающие формирование заранее предписанной версии человека, одновременно отвергая освободительные черты модернизма.
Современные зарубежные исследования тоталитаризма пришли к необходимости освобождения от жесткого противопоставления понятий «диктатура-демократия», «правые-левые», «плюрализм-тоталитаризм». Все существующие культуры представляют собой конгломераты подходов к разуму и силе, и тоталитаризм являет собой специфическую и пагубную форму взаимосвязанности силы и разума. Другим отличием и неизменным атрибутом тоталитаризма является взаимосвязь между истиной и властью: в тоталитарном обществе власть определяет истину (Дж.Голдфарб).
Немаловажное значение имеют работы конкретно-исторического, социологического характера. Среди них следует упомянуть труды А.Антонова-Овсеенко, Р.Конквеста,'Р.А.Медведева, А.И.Солженицыка, С.Максудова, Р.Такера, Ш.Фитцпатрик, В.Чалидзе и др. Открытие недоступных ранее отечественных архивов предоставляет исследователям настоящий «эмпирический Клондайк», которым предстоит еще разрабатывать длительное время.
Исследователи, давшие классическое определение тоталитаризму, указали в качестве оодного из основных его феноменов «произвольный, не считающийся ни с какими правовыми гарантиями террор». Вообще, изучение феномена насилия имеет большую традицию - от трудов французских просветителей, затем - Людвига Гумпловича, Е.Дюринга, К.Каутского, через «классиков марксизма-ленинизма», Г.В.Плеханова, П.Лаврова к современной западной и отечественной литературе, переходящей от теоретического рассмотрения вопроса к попыткам практического определения «количественных показателей» работы механизма тотального террора в советском обществе (Р.Конквест, Э.Канетти, Т.Клифф, А.Глюксман, А.И.Солженицын, В.Н.Земсхов, В.А.Чаликова, С.Максудов и др.).
Официальная советская наука связывала насилие с существованием антагонистических классов. Насилие имело чисто инструментальный и исторически преходящий характер, а необходимость его применения диктовалась некими объективными обстоятельствами. Фактически, марксизм-ленинизм и его толкователи решали не столько проблему изучения феномена насилия, сколько проблему оправдания его применения. Водораздел между большевиками и их критиками из марксистского лагеря по вопросу моральности применения насилия проходил по весьма шаткому основанию, а именно - чистоте практического воплощения марксистской теории.
В полемике 20-30-х гг. только нащупывала» субстанциональная сущность тоталитарного режима, покоящаяся на власти и насилии. Впоследствии были более подробно разработаны проблемы власти и силы, власти и личности, власти и общества, раскрыта глубокая связь между этими категориями, определяющая «центральную формулу» любого общества. В «нормальном» обществе Власть опосредует связь между Человеком и Обществом. В тоталитарной ситуации Власть становится во главу угла и непосредственно выходит на Человека, превращаясь в ничем не прикрытое непосредственно-властное принуждение, проводящее возвышенные до всеобщего некие субъективные властные импульсы (А.В.Гайда, В.В.Китаев).
Эта перестановка «слагаемых» в «формуле общества» открывает путь к пониманию механизмов перекомбинация стандартных элементов политической машины в тоталитарного монстра. Однако этого понимания недостаточно для описания всего процесса рождения тоталитаризма: необходимо найти требуемые условия и допуски, факторы оптимизации, константы и переменные и пр., то есть обратиться к процессу моделирования тоталитарной перестройки нормального общественного организма. Современная научная ситуация демонстрирует недостаток отечественных работ по указанной проблеме, а частично «проработанные» аспекты тематики противоречивы и разобщены. Понятие властного насилия имеет важный концептуальный, объяснительный потенциал, позволяющий глубже понять саму природу политического. Изучение роли насилия в формировании структуры тоталитарного общества позволяет не просто «скомпилировать» в работающую программу разрозненные теоретические положения и эмпирический материал, но и заполнить некоторую концептуальную «лакуну» в политических исследованиях.
Цель и задачи диссертационного исследования. Целью работы является философско-политологичесий анализ роли насилия в формировании структуры тоталитарного общества, раскрытие механизма отбора субстратных общественных элементов, складывающихся в систему тоталитарного типа.
Цель диссертации определила необходимость решения следующего комплекса задач:
постановка и изучение вопроса о роли насилия в тоталитарном обществе как основном «способе общения» Власти с Человеком, как средстве формирования новой общественной структуры, служащей одновременно каналом проведения властного воздействия к каждому элементу системы;
разработка типологии насилия в тоталитарном обществе;
- анализ предпосылок и причин выдвижения на особое место насилия в социально-политических технологиях советского общества;
изучение особенностей структуры тоталитарного общества, насильственно сформированной Властью, а также ее отдельных элементов (идеологии, мифологии, права) как конкретних каналов проведения властного воздействия;
историко-соцнологическнй, социально-психологический анализ конкретных проявлений феномена насилия в элементах общественной структуры;
определение эффектов и последствий властного преобразования структуры общества.
Реализация поставленной «ели и решание задач работы осуществляется как бы на двух уровнях:
- теоретические построения, конструируемые на базе обширной и разнообразной литературы, носят общий, концептуальный характер;
- эмпирические исследования проводились на материалах Урала и советского законодательства 1917 - конка 30-х гг., в связи с чем полученные выводы и результаты имеют как бы «региональный масштаб». Однако сам тоталитарный характер общества, основанный на примате единообразия, единомыслия и взаимоподобия, дает основания считать правомочной экстраполяцию результатов исследований частного характера, обрисовывающих некоторые тенденции, на систему в целом.
Теоретическая и методологическая основа. Работа основана на анализе основных концепций западных советологических школ, а также отечественной литературы как философско-теоретического, так и эмпирического характера. Большое, влияние на ракурс исследования оказали положения структурного подхода, позволяющие увидеть специфическую роль структуры как проявления динамического равновесия, относительной стабильности в сложном многообразии изменений реальной жизни, делающих неуловимой «суть» происходящих процессов.
Работа опирается на современные научные источники философского, историко-социологнческого, политологического, социально-психологического характера, а также на конкретные исторические архивные и газетные материалы, впервые исследованные автором. Среди частных методов исследования используются информационные, контент-анализ и др.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседаниях отделов Института истории и археологии и Института философии и права Уральского отделения РАН. Основные положения работы и результаты исследований использованы в выступлениях на научных конференциях в Екатеринбурге, Москве, Тюмени, Кемерове, Донецке, изложены в 9опубликованных работах, а также в материалах газетных публикаций. Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения
и списка литературы. Содержание изложено на страницах, список литературы
включает 138 наименований и 7 архивных дел фонда Уральсхого областного суда из Государственного архива Свердловской области.
