Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Эволюция теории автора Б.О. Кормана 28
Глава II. Автор в лирическом, эпическом и драматическом произведениях (к проблемам рода и жанра) 96
Глава III. Автор в реалистической литературе (к проблемам метода) 131
Заключение 166
Список литературы 172
- Эволюция теории автора Б.О. Кормана
- Автор в лирическом, эпическом и драматическом произведениях (к проблемам рода и жанра)
- Автор в реалистической литературе (к проблемам метода)
Введение к работе
На богатейшем фоне литературоведческих работ XX века, посвященных проблеме автора, большое значение имеют труды Б.О. Кормана. Опираясь на исследования предшественников, Б.О. Корман творчески продолжил разработку сложных аспектов науки и создал свою оригинальную, стройную систему, которая помогла объяснить и связать воедино многие прежде разрозненные теоретико-литературные сферы, связанные с вопросами метода, жанра, системы образов, содержания и формы и т.д.
В современном литературоведении наметилось несколько направлений в разработке проблемы автора, выделившейся в последнее время в относительно самостоятельную область теории литературы, включая теорию автора Б.О. Кормана. С полным правом можно говорить не только о теории автора, но и о школе Кормана.
В основу идей Б.О. Кормана были положены труды В.В. Виноградова1 и М.М. Бахтина. Б.О. Корман сформировался в среде замечательных филологов, среди которых можно назвать Л.Я. Гинзбург, В.Д. Днепрова, Ю.М. Лотмана и др. Тем не менее основой научных принципов Б.О. Кормана стали исследования М.М. Бахтина. Особое место занимает в теории автора Б.О. Кормана работа М.М. Бахтина «Автор и герой в эстетической деятельности». 1 См.: В.В. Виноградов. О языке художественной литературы. М., 1959.; Он же. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961.; Он же. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. М., 1963.; Он же. О теории художественной речи. М., 1971.; Он же. Поэтика русской литературы. М., 1976.; Он же. О языке художественной прозы. М, 1980.
Теория многоголосия, наследованная у М.М. Бахтина и разрабатывавшаяся Б.О. Корманом в единстве с теорией автора, возвращала литературе ее естественные приоритеты. Автор рассматривался как воплощение объективных смыслов мира — однако через неповторимость субъективных интерпретаций. Художественное произведение анализировалось не только в контексте историко-литературных фактов, но и автономно. Диалогическая природа искусства слова проявилась через способность художественного явления корреспондировать с читателем через другого, существующего в его представлении автора. В соответствии с этим неизбежно возникает терминологическая многозначность некоторых понятий, связанных с категорией автора.
Настоящий художник, при всем своем желании снять с себя оценочную функцию, не может полностью освободиться от того, чтобы не занять определенную позицию по отношению к тому, о чем пишет. Он в разной степени непременно присутствует в созданном им произведении. Но не всегда внешне открытое присутствие автора отражается в литературном произведении.
В современной литературе все чаще автор "умирает" в своих произведениях, растворяется в персонажах, прячется в сюжетных и композиционных конструкциях. Он не выдает своего присутствия напрямую, заметными приемами, но в системе образов, соотношении временных и пространственных планов, в отборе фактов всегда ощутима "живость" автора в произведениях.
Русская филология XIX и XX веков уделяла большое внимание вопросу об отношениях автора к тексту, но с конца 1960-х до середины 1980-х годов резко уменьшился интерес к писательскому созданию, творческому процессу, вообще к вопросу о связи между текстом и его реальным творцом2. В связи с этой тенденцией «несколько ослаблен был также интерес к внутритекстуальной авторской позиции и ее выражению, к вопросу об авторе как организующем центре структуры текста и его смысловом фокусе. В конечном счете, это означало падение интереса к вопросам о целостности художественного текста и его интенциональности»3.
Этот процесс игнорирования автора начался с отхода «формалистов от так называемого биографизма в литературоведении. Формалисты видели автора не иначе, как в функции производителя текста, как мастера с определенными техниками слова»4.
Формализм свел вопрос о позиции художника к вопросу о повествователе, и это стало характерно даже для тех теоретиков, которые не занимают активно-формалистических позиций. В книге Р. Уэллека и А. Уоррена проблема субъекта в искусстве не что иное, как «проблема повествовательного метода» и рассказчика5.
Взгляд формалистов на проблему автора и их основное положение, по Б.М. Эйхенбауму, состояло в том, что «...ни одна фраза художественного произведения не может (здесь и далее курсивы — Б.Э.) быть сама по себе простым "отражением" личных чувств автора, а всегда есть построение и игра, мы не можем и не имеем никакого права видеть в подобном отрывке что-либо другое, кроме определенного художественного приема. Обычная манера отождествлять какое-либо отдельное суждение с психологическим 2 См. об этом: Автор и текст. Петербурский сборник. Вып. 2. СПб., 1996. С. 7—8. 3 Там же. С. 7. 4 Маттиас Фрайзе. После изгнание автора: литературоведение в тупике? // Автор и текст. С. 25. 5 R. Wellek, A. Warren. Theory of Literature. London, 1955. p. 174.
6 содержанием авторской души есть ложный для науки путь. В этом смысле душа художника как человека, переживающего те или другие настроения, всегда остается и должна оставаться за пределами его создания. Художественное произведение есть всегда нечто сделанное, оформленное, придуманное — не только искусное, но и искусственное в хорошем смысле этого слова; и потому в нем нет и не может быть места отражению душевной эмпирики»6. Но на наш взгляд, здесь Б. Эйхенбаум игнорировал творческую личность и недооценил автора как личностный центр произведения, придающий целостность и завершенность созданному художественному миру, который без этого представляется только суммой приемов.
В наследии формализма, в теориях структурализма были заведены понятия "образ автора" и "абстрактный автор". «Но они лишены у структуралистов не только личностного и биографического фона, но и оперативной деятельности фиктивизации и эстетизации, которая еще приписывалась автору теоретиками формальной школы»7.
Провозгласив «смерть автора» и независимость текста, Ролан Барт и Мишель Фуко, действительно, в какой-то степени "эмансипируют" текст, освобождая его от интерпретации, навязанной самим автором, и открывая его для новых прочтений, сознательно не предусмотренных автором. «Смерть автора» сопровождается рождением читателя, как и было провозглашено еще Бартом: «Чтобы обеспечить письму будущность, нужно опрокинуть миф о нем — рождение читателя приходится 6 Б. Эйхенбаум. Как сделана «Шинель» Гоголя // Б. Эйхенбаум. О прозе. Л., 1969. С. 321. 7 Матгиас Фрайзе. Указ. ст. С. 25. оплачивать смертью автора»8. Усиление роли читателя и расширение его прав на текст автора приводит к своеобразному литературному феномену, который ближе всего к историческому явлению самозванства. При этом умирает не только автор, но и понятие о едином тексте.
Барт, определяя свое отношение к проблеме перехода «от науки к литературе», провозглашает "гомогенность" структурализма и литературы. «Логическое продолжение структурализма, — настаивает Барт, — может состоять лишь в том, чтобы воссоединиться с литературой не просто как с объектом анализа, но и в самом акте письма, чтобы устранить заимствованное из логики разграничение»9.
Но, как справедливо отмечал один из современных исследователей, «даже.если признать эти аргументы справедливым, очевидно, что в корне их лежит скептицизм по поводу позитивистского отношения к литературоведческим и историческим исследованиям. Этот скептицизм в свою очередь является следствием духа времени, следствием кризиса позитивистского сознания девятнадцатого века, а потому явлением не абсолютным, а историческим»10.
Таким же является взгляд на структурализм у П.А. Николаева. «Ограниченность структурализма заключается в том, что он ориентирует на такое рассмотрение "слагаемых" художественного произведения, элементов его формы, стилевых особенностей, которое не поднимается, как правило, выше уровня их простой 8 Ролан Барт. Смерть автора // Избранные работы. Семиотика. Поэтика: Перев. с фр. М., 1994. С. 391. 9 Ролан Барт. От науки к литературе // Указ. соч. С. 379. 10 Светлана Евдокимова. Процесс художественного творчества и авторский текст // Автор и текст. СП. классификации... Несомненно, что в основе структуралистской методологии лежат принципы позитивистского мышления. Известно, что эти принципы исторически модифицировались, но при всей многовариантности они всегда предполагали описание фактов, а не их истолкование. Цель же подлинной науки о литературе не описание, а исследование объективных исторических источников и причин того или иного художественного явления, эстетического феномена. Структуралисты, как правило, даже и не ставят перед собой такие задачи»11.
Дискуссии, прошедшие в советском литературоведении о возможностях и границах применения структурального анализа12, позволяют подойти к выводу о том, структурно-семиотический подход неоснователен, и потому, что этот принцип исследования «"герметизирует" свой предмет от общих закономерностей общественного развития, и потому, это скорее не литературоведческий, но лингвистический подход. Вместе с тем некоторые стороны этого учения и "оперативная техника" структуралистов иногда позволяют совершенствовать методику (а не методологию!) литературоведческого анализа на уровне поэтики»13.
Рассматривая все эти тенденции "изгнания автора" из художественного произведения, следует заключить, что, как четко выразил современный немецкий ученый М. Фрайзе, «культурный процесс двадцатого века, начиная с формализма и кончая 11 П.А. Николаев. Историзм в художественном творчестве и в литературоведении. М., 1983. С. 321—322. 12 См. об этом: В.П. Крутоус. Дискуссионные проблемы структурно-семиотических исследований в литературоведении и искусствоведении // Структурализм "За" и "Против". Сб. статей. М., 1975. С. 3—24. 13 Я.И. Явчуновский. О системном анализе литературного произведения // Проблемы истории критики и поэтики реализма. Куйбышев, 1981. С. 9—10. постструктурализмом, имел одну цель: отвязаться от автора для того, чтобы тем самым отвязаться от его наиболее существенной категории: от ответственности... Нужен центр, вокруг которого смысл может кристаллизоваться. Такой центр — автор... Нам нужен бахтинский термин ответственности»14.
В теории литературы, начиная с М.М. Бахтина, часто подчеркивается, что различие в изначальных установках автора и читателя приводит и к принципиальному отличию текста автора от "текста о тексте автора", созданного исследователем. Представление читателя о творческом процессе, в результате которого возникло данное произведение, не обязательно совпадает с авторским, что приводит и к отличиям в прочтении авторского текста самим автором и его читателем.
Но в литературном произведении реализуется система отношений содержания и формы, строятся субъектно-объектные отношения, фиксируется в слове художественная мысль. Литературное произведение обладает всеми этими признаками потому, что оно есть система словесных художественных образов. И отдельное литературное произведение и литература в целом обладает специфической системой «Автор — Произведение — Читатель».
Понятие целостности, особого типа организованности творения искусства слова получает новые характеристики и на уровне системного анализа, которой можно назвать уровнем внутреннего мира литературного произведения. «Внутренний мир произведения словесного искусства (литературного или 14 Матгиас Фрайзе. Указ. ст. С. 32. фольклорного), — считает Д.С. Лихачев, — обладает известной художественной цельностью. Отдельные элементы отраженной действительности соединяются друг с другом в этом внутреннем мире в некоей определенной системе, художественном единстве»15.
Внутренний мир литературного произведения — это система образов, отражающих и переходящих друг друга. И этот мир наиболее контактен с читателем в своей художественной цельности. Он предстает перед нами как результат сложных авторских сознаний.
Последнее время интерес к проблеме автора повсеместно начинает восстанавливаться. Интерес к проблеме автора и внимание к текстам, уважение прав текста взаимно предполагают друг друга. Изучение текста с учетом проблемы автора позволяет приблизиться к самому важному в структуре и смысле изучаемого. Но очевидно это не просто явление тенденциозное, а существенное, если мы обращаем к развитию понимания литературы в целом. «Центральным "персонажем" литературного процесса стало не произведение, подчиненное заданному канону, а его создатель, центральной категорией поэтики — не стиль или жанр, а автор»16.
А в центре литературного процесса стоит автор, который дает возможность изучить литературное произведение как целостность. Целостность, единство содержания и формы, система субъектно-объектных отношений, — эти определения подчеркивают существенные характеристики литературного произведения. 15 Д.С. Лихачев. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. 1968. №. 8. С. 74. 16 С.С. Аверинцев, М.Л. Андреев, М.Л. Гаспаров, П.А. Гринцер, A.B. Михайлов. Категории поэтики в смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного сознания. М., 1994. С. 33.
Но в современном этапе, как показано в исследовании Я.И. Явчуновского, возникло даже представление о том, что вообще можно отказаться от общего определения этого понятия — литературное произведение. Даже авторы многих ученых пособий и учебников по теории литературы не считают необходимым сформулировать его17.
С другой стороны, для литературоведения настала пора сильнейшей концентрации мысли, соединения ее с глубинным проникновением в ткань произведения. Это был путь системного литературоведения, потребностям которого в эти годы отвечали теория и методология науки.
И.Г. Неупокоева подчеркивала: «Внимание к системному изучению знаменует серьезный этап в движении научной мысли»18. По мысли исследовательницы, «системный подход... является кратчайшей прямой, соединяющей исторический и теоретический подходы к осмыслению литературного процесса»19.
Представляется принципиально значительным и наблюдение М.Б. Храпченко: «Системное изучение литературных направлений трудно, и вероятно, невозможно отделить от исторического их исследования. Рассмотрение системных связей, надо полагать, 17 См.: Я.И. Явчуновский. 0 системном анализе литературного произведения. С. 16. Здесь автор перечислил те работы, в которых он тщательно искал такое определение, но не нашел его. Эти работы — Словарь литературоведческих терминов. Под редакцией Тимофеева Л.И. и Тураева СВ. (M., 1974.); Квятковский. А. Поэтический словарь. (М., 1966.); Головенченко. Ф.М. Введение в литературоведение. (М., 1964.); Введение в литературоведение. Под ред. Поспелова. Г.Н. (М., 1976.); Теория литературы. Гуляев. Н.А. (M., 1977.); Теория литературы. Поспелов. Г.Н. (М., 1978.); Теория литературы. Тимофеев. Л.И. (М., 1971.) и др. 18 И.Г. Неупокоева. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа. М., 1976. С. 29. 19 Там же. С. 31. должно входить в общую характеристику генезиса и развития литературно-художественных феноменов»20.
Системный анализ литературного произведения вместе с тем не может игнорировать и взаимодействия видов художественных систем. Поэтому использование системного подхода в исследованиях литературных произведений позволяет не только проникать в свойства "феномена" искусства слова, но и, что существенно для теоретического литературоведения, синтезировать проблемы изучения литературы.
В последнее время стремление современного литературоведения вернуться к пониманию литературы как реальности особого рода, внутри которой — свои собственные законы.
Так, И.М. Дубровина, глубоко осмысляя отношение литературного произведения и самого автора как начала художественного феномена, показывает, как облик художника вырисовывается за различными поворотами сюжета, за характерами героев и обстоятельствами их жизни, как позиция автора проявляется в отборе и осмыслении жизненного материала, в поисках новых жанров, в манере повествования21. И.М. Дубровина подчеркивает, что каждый писатель предстает как яркая личность со своей неповторимой индивидуальностью, так как «автор всегда прямо или косвенно выражает свое отношение к тому, о чем он нам рассказывает, дает героям и событиям свою идейно-эмоциональную
М.Б. Храпченко. Размышления о системном анализе литературы // Храпченко. М.Б. Художественное творчество, действительность, человек. M., 1976. С. 332. 21 И.М. Дубровина. Позиция писателя (Об идейно-эмоциональной оценке жизни в нашей литературе). M., 1968. оценку»22. И вместе с тем, «все играет роль в передаче читателю авторского отношения к жизни — и система образов героев, и конфликт, и стилистика, и композиция произведения, и даже самые... мелкие художественные детали»23.
С другой стороны, интерес литературоведческой мысли к проблеме автора развивались в различных ее аспектах. «Интерес к проблеме образа автора, — считает В.Б. Катаев, — не случаен. В конечном счете он связан со стремлением преодолеть, применительно к литературоведению, тот методологический недостаток... Рассматривая произведение художественной литературы лишь как отражение той или иной стороны действительности, безотносительно к автору, мы совершаем именно эту ошибку, не учитываем, что это отражение есть результат практики, деятельности человека — субъекта»24. То, что В.Б. Катаев называет проблемой образа автора, в последнее время получило более широкое понимание и обозначение как проблема автора.
Кроме того, под "авторской позицией" подразумевается общий принцип отношения автора к изображаемому. Поэтому термины "образ автора" и "авторская позиция" не будут пониматься как видовое и родовое. Они — две стороны общей проблемы автора, хотя И.Б. Роднянская поддержит другую точку зрения: "образ автора" — более узкое понятие по сравнению с "авторской позицией".
Важнейшей формулы для понимания авторской позиции является рассуждение М.М. Гиршмана относительно субъектной 22 Там же. С. 3. 23 Там же. С. 8. 24 В.Б. Катаев. К постановке проблемы образа автора // Филологические науки. M., 1966. №. 1. С. 29. организации литературного произведения. «Художественный мир литературного произведения потому и является миром, что включает в себя, внутренне объединяет и субъекта высказывания, и объект высказывания, и адресата высказывания, а в системе взаимосвязей и взаимопереходов между ними выявляется своеобразие авторской позиции, образующей и организующей художественное целое»25.
Однако понятие "образ автора" было опорным в литературоведческих трудах В.В. Виноградова26. В то же время понятие "образ автора" В.В. Виноградова было также рассмотрено в соотношении субъектной и объектной организации произведения: «...В применении к стилистике художественной литературы качественно меняется соотношение объектного и субъектного аспектов речи: здесь субъектный (субъективный) и объектный (объективный) критерий анализа структуры литературно-художественного произведения нередко взаимодействуют или сочетаются: проблемы структуры словесно-эстетического объекта, "действительности", изображаемой в непосредственно авторском изложении, — и структуры образов, персонажей и образа автора пересекаются или даже сливаются, совпадают»27.
Принципиально важно и рассуждение В.В. Виноградова о рассказчике как "призме", через которую преломляется стиль произведения. «Тогда художественный мир автора представляется 25 М.М. Гиршман. Повествователь и герой // Чехов и Лев Толстой. М., 1980. С. 126. 26 См. об этом: А.П. Чудаков. В.В. Виноградов и его теория поэтики // Чудаков А.П. Слово—вещь—мир: От Пушкина до Толстого: Очерки поэтики русских классиков. M., 1992. C.219—262. Рассматривая понятие "образ автора" у В.В. Виноградова, А.П. Чудаков пишет: «..."Образ автора" для Виноградова стал одной из главных, а потом и самой главной категорией науки о языке художественной литературы» (С 241.). И дальше «Теорией образа автора — главной категории создававшейся Виноградовым науки — стали материалы к его истории» (С 243.).; См. также: Н.К. Бонецкая. "Образ автора" как эстетическая категория //Контекст-1985. М., 1986. С 241—269. 27 В.В. Виноградов. Проблема авторства и теория стилей. М., 1961. С 15. не как объективно воспроизведенный в слове, а как своеобразно отраженный в плоскости субъективного восприятия рассказчика или даже как преображенный в ряде странных зеркальных отношений»28.
В основе всех этих понятий лежит понимание отношение автора и текста, образующее литературное произведение как целостность. Нельзя не заметить при этом научную значимость работ М.М. Бахтина, который был одним из тех, кто впервые актуализировал проблему автора в современном литературоведении. «Автор не только видит и знает все то, что видит и знает каждый герой в отдельности и все герои вместе, но и больше их, причем он видит и знает нечто такое, что им принципиально недоступно, и в этом всегда определенном и устойчивом избытке видения и знания автора по отношению к каждому герою и находятся все моменты завершения целого — как героев, так и ... целого произведения»29.
Однако в круг других значений слова "автор" в работах М. М. Бахтина входят последняя смысловая инстанция, повествователь, рассказчик, герой как носитель прямой речи.
Понятию "автор" Б.О. Кормана соответствует принятое в работах В.В. Виноградова понятие "образ автора". В работах по поэтике сложилось употребление терминов "образ автора" и "голос автора" как равнозначных. Но В.В. Кожинов настаивает на
В.В. Виноградов. Избранные труды. О языке художественной прозы. M., 1980. С. 42. 29 М.М. Бахтин. Автор и герой в эстетической деятельности // М.М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 14.
16 различении понятий "голос" и "образ" автора, соотнося их с представлением о слове изображающем и изображенном30.
Понятия "рассказчик" и "повествователь" обозначают важнейшие формы авторского сознания в художественном произведении. Но они не являются единственными формами этого сознания. Рассказчик несет в большей или меньшей степени голос автора, но в сказе дистанция между автором и рассказчиком максимальная. Именно поэтому Б.О. Корман считал нежелательным употреблять термин "автор" как синоним понятий "рассказчик" или "повествователь".
Однако термин "рассказчик" обозначать персонифицированного в тексте формой 1-го лица (Icherzahlung) субъекта повествования как в литературном повествовании, так и в сказе. Повествователь же обозначается субъект так называемого "объективного" повествования в 3-м лице (Erform).
Научная значимость исследований Б.О. Кормана проявилась в стремлении ученого выявить авторское присутствие в художественном произведении, формы авторского сознания в конкретном литературном произведении именно через систему субъектной организации. По Б.О. Корману, литературное произведение — продукт творческой активности автора, направленной на материал. Преимущественное внимание ученого привлекал не объект, а субъект изображения и тем самым 30 См.: В.В. Кожинов. Проблема автора и путь писателя (На материале двух повестей Юрия Трифонова) // Контекст. 1977. M., 1978. С. 23—47. Рассматривая работы М.М. Бахтина, в которых глубоко исследована проблема автора, В.В. Кожинов утверждает: «...Автор всегда выступает в произведении и как и з о б р а ж а ю щ а я (разрядка — В.К.) сила, и как творческий субъект произведения. Сущность этого художественного феномена с особенной отчетливостью выявляется именно на материале образа автора. Ведь автор как творческий субъект воплощается и в этом шображении самого себя. И воплощается он уже не в форме образа, но в форме голоса автора — голоса, который проникает всю цельность произведения» (С. 26.). "субъектная организация" произведения. «Типология кормановского системно-субъектного анализа художественного феномена за прошедшие десятилетия не исчерпала своих возможностей, что и подтверждает ижевский сборник 1993 г.»31.
Однако, говоря о ролевой лирике, Б.О. Корман связывает это со стремлением Н.А. Некрасова к "многосубъектности" в лирике32. Но в ней могут быть слышны голоса разных персонажей, но эти голоса не могут быть равноправными, так как решающий голос здесь принадлежит автору. Поэтому к лирике, разумеется, не может быть механически применена разработанная М.М. Бахтиным теория "полифонического романа". То явление, которое Б.О. Корман называет "многосубъектностью" лирики Некрасова, объясняется широким обращением поэта к малым лирико-эпическим жанрам (балладе, стихотворной новелле и т. д.).
Однако существует мнение о том, что термин "ролевая лирика" не вполне правомерен33. Б.О. Корман указывает, что этот термин заимствован из работы В.В. Гиппиуса34. Но в статье В.В. Гиппиуса, на которую ссылается Б.О. Корман, речь идет не о "ролевой лирике", а о "ролевых стихотворениях". В.В. Гиппиус писал: «От Кольцова к Некрасову идет и вся вообще традиция рол е в ы х (разрядка —В.Г.) стихотворений, герой которых наделен социально-психологической характеристикой именно как герой из народа. Но Некрасов пошел на этом пути гораздо дальше Кольцова. 31 Е.Г. Мущенко. Встреча смыслов // Филологические записки. Вестник литературоведеши и языкознания. Вып. 2. Воронеж, 1994. С. 219. Здесь имеется в виду сборник научных трудов «Проблема автора в художественной литературе: К 70-летию Б.О. Кормана» (Ижевск, 1993). 32 См.: Б.О. Корман. Лирика Некрасова. 2-е изд. Ижевск, 1978. С. 42. 33 См. об этом: A.M. Гаркави. Проблема родовой классификации литературных жанров и некоторые возможности изучения лирики Н.А. Некрасова // Жанр и композиция литературного произведения. Межвуз. сб. Калининград, Вып. 2. 1976. С. 56. 34 См.: Б.О. Корман. Лирика Некрасова. С. 98.
Кольцов ивролевых стихотворениях оставался прежде лириком... Некрасовское монологи...восходят к Кольцову, но поэтические проблемы... решены в них во многом иначе... Другая и наибольшая часть стоит на рубеже эпоса или прямо развертывается в больше лиро-эпические полотна — такие, как «Коробейники» или «Мороз, Красный нос»»35.
Поэтому, «очевидно, термин "ролевая лирика" принадлежит не В.Б. Гиппиусу, а Б.О. Корману, который дал и определение этого термина. Определение Кормана внутренне противоречиво, как и сам термин: если "ролевая", то не лирика; если голос героя является ведущим и впитывает в себя голос самого автора, то опять-таки, речь идет уже не о лирике, а о произведении лиро-эпическом»36.
Стихотворение, где речь ведется от первого лица единственного числа, Б.О. Корман склонен причислять к лирике "ролевой". Аналогичная тенденция намечается и по отношению к стихотворениям, в которых носитель речи обозначен личным местоимением первого лица множественного числа. В книге Б.О. Кормана отмечена ссылка на труды по русской грамматике, в которых говорится: «Местоимение "мы", а также притяжательное первого лица "наш" служат для выражения единства говорящего с другими лицами»37. Но это положение Б.О. Кормана также вызывает полемику, поскольку «применять это грамматическое правило к анализу лирических стихотворений все же рискованно. Ведь в B.B. Гиппиус. Некрасов в истории русской поэзии XIX века // Литературное наследство. Т. 49—50. М., 1946. С. 39—40. 36 Г.А. Гаркави. Указ. ст. С. 56. 37 См.: Б.О. Корман. Лирика Некрасова. С. 73. художественном творчестве слова обладают множественном значений, не предусмотренных в учебниках грамматики»38.
Вполне справедливо указание Б.О. Кормана, что истинно лирическими могут быть и стихотворения, написанные от имени "собственно автора": автор никак не назван, но присутствие его угадывается по четко выраженному отношению к изображаемой действительности, по особой эмоциональности языка.
Различные варианты образа автора рассматривались Б.О. Корманом как «формы авторского сознания». Если другие концепции произведения сходились в том, что созданный автором продукт творчества воплощает некоторое объективное жизненное противоречие, преодолеваемое эстетической целостностью, то для Б.О. Кормана существенное напряжение разрешаемое творческим актом, возможно лишь между «первичным» субъектом изображения и материалом, преобразуемым в организованный текст. Это положение Б.О. Кормана о субъектной организации произведения, о соотношении субъектов речи до сих пор сравнительно мало изучено и развито, в конечном счете оно не получило всестороннего, с учетом современного состояния теории автора осмысления. Это определило актуальность выбранной темы предлагаемой работы.
Исследовательская звезда Б.О. Кормана взошла еще в ту пору, когда он преподавал в Борисоглебском пединституте. Именно тогда впервые был вынесен на литературоведческое обсуждение неординарный взгляд на лирику Некрасова, новое понимание проблемы автора.
Г.А. Гаркави. Указ. ст. С. 59.
Б.О. Корман был теоретиком литературы, хотя чисто теоретических работ написал сравнительно мало. Свое здание теории он возводил на фундаменте конкретного изучения литературы (преимущественно — лирической поэзии), постоянно совершенствуя методику. Его историко-литературные работы о Некрасове, Баратынском, Грибоедове и других имеют также и теоретическое значение.
Книга «Лирика и реализм», вышедшая после смерти Б.О. Кормана, более значительное место занимает не только для исследователей Б.О. Кормана, но и для современного «литературоведения к исторической поэтике»39. В ней Б.О. Корман «поставил проблему "лирика и реализм" на таком уровне и таком масштабе, с одной стороны, считал необходимым создать продуманную, логически непротиворечивую систему теоретико-литературных понятий, позволяющих описать родовые свойства всякого лирического произведения. С другой стороны, он направил свои усилия на анализ конкретных художественных явлений, воспринимаемых в их исторической специфике и индивидуальном своеобразии»40.
Как считает Н.Д. Тамарченко, «сильные стороны методологии и методики Б.О. Кормана — возможности использования ее для того, чтобы по-новому увидеть и глубоко интерпретировать текст отдельного художественного произведения»41.
Однако научные труды, содержащие общее представление о теории автора Б.О. Кормана не вошли в должной мере в научный 39 Н.Д. Тамарченко. Рецензия на книгу Б.О. Кормана «Лирика и реализм». Иркутск, 1986. 94с. // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. Т. 47. №. 4. 1988. С. 383. 40 Там же. С 383. 41 Там же. С 384. обиход. Как в истории литературы сначала развивалась поэзия, а потом уже доминирующей стала проза, так и развивалась концепция автора у Б.О. Кормана. В начале преимущественное место занимали в исследовании Б.О. Кормана поэтические жанры, а позже Б.О. Корман активнее привлекает к анализу комедии Грибоедова, прозу Паустовского, и особенно Достоевского. Но эволюция исследований Б.О. Кормана всегда развивалась в русле теории автора — системно-субъектной организации произведения, которая и является объектом и предметом данной работы.
Бее предыдущие научные подходы к изучению наследия Б.О. Кормана характеризуются неполнотой, фрагментарностью. Они в основном посвящены частным проблемам, к примеру, исследованию отдельного понятия или одного из направлений мысли ученого. Попытка синтезировать научные идеи Б.О. Кормана в целом еще не была предпринята.
Предлагаемая работа — первое специальное исследование, синтезирующее многообразные стороны наследия Б.О. Кормана. Осуществлено фронтальное изучение всех работ ученого. Теоретическая мысль Б.О. Кормана представлена как сложная система теоретико-литературных взглядов одного из виднейших ученых XX века. Данная работа имеет большое значение для корейского литературоведения, так как впервые знакомит ученых Республики Кореи с оригинальными идеями русского ученого. Бее эти обстоятельства определяют научную новизну данной диссертации.
Современный уровень состояния изучения теории Б.О. Кормана дает возможность поставить следующие цели и задачи исследования: — попытаться синтезировать все научные работы Б.О. Кормана, существующие в малодоступных сборниках; — изучить и проанализировать научные результаты работ Б.О. Кормана, что позволяет показать авторское присутствие в художественном произведение; — вывести своего рода общую формулу литературоведческого наследия Б.О. Кормана в соответствии с вопросами литературного рода и метода; — установить на основе исследования теории автора Б.О. Кормана универсальные принципы анализа литературного произведения.
В современном литературоведении наследие Б.О. Кормана отражено прежде всего в ежегодных сборниках «Проблема автора в художественной литературе»42, выходящих в Ижевске, а также в «Кормановских чтениях»43, начатых с 1994-го года и издающихся в том же Ижевске. В них не просто развиваются его идеи, а в большинстве случаев осуществляется глубокая разработка открытий Б.О. Кормана. В указанных трудах последовательно раскрываются основные аспекты научного наследия Б.О. Кормана. «Школа Кормана, — отмечает Е.Г. Мущенко, — сегодня понятие не территориальное, а профессиональное, обозначившее важную линию в развитии современной российской филологии»44.
Прежде всего, в этих исследованиях теоретическая основа связана с главными в системе Б.О. Кормана понятиями: 42 Первый сборник «Проблема автора в художественной литературе» вышел на свет в 1967 году в Воронеже. Очередные сборники выпустили в Воронеже до 4-го выпуска, а потом стали издаться в Ижевске, начиная с 5-го выпуска. 43 До настоящего времени выпустили до четвертых выпусков «Кормановких чтений», составленных в основном из докладов и сообщений, связанных с теорией автора и входивших в программу очередной межвузовской конференции в Ижевске. 44 Е.Г. Мущенко. Указ. ст. С. 219. художественное сознание — авторское сознание — субъекты сознания — субъекты речи.
Историко-литературное уточнение основных понятий Б.О. Кормана позволило Т.Л. Власенко унифицировать их до двух типов выражения авторского сознания в литературе: автор исторический и автор системный45. Модель художественного сознания, разработанная Корманом, позволяет с новых позиций посмотреть на понятия рода и жанра. В частности, Т.П. Власенко понимает структуру жанра как некую результативную равнодействующую деятельности множества концепированных авторов46.
Перспективной представляется и попытка В.И. Чулкова просмотреть логику развития литературы через "жанровый образ автора" (Д.С. Лихачев)47.
Но и наследие Б.О. Кормана развивается не только в этих сборниках. С разных сторон исследуется кормановская ориентация на художественное произведение. Особое внимание уделяется кормановскому изучению лирики Н.А. Некрасова. Б.О. Корман предпринял попытку отграничить лирику Некрасова от поэм по эмоциональному тону: в лирике — отрицательные эмоции, в поэмах — положительные48. Однако это наблюдение Б.О. Кормана вызывает полемику его исследователей.
См. об этом: Т.Л. Власенко. Исторические и системные формы художественного сознания // Проблема автора в художественной литературе: К 70-летию Б.О. Кормана. Ижевск, 1993. С. 21—34. См. также: Т.Л. Власенко. Литература как форма авторского сознания. M., 1995. 46 См.: Т.Л. Власенко. Исторические и системные формы художественного сознания. С. 26—27. 47 См. об этом: В.И. Чулков. Из истории формирования индивидуальных художественных систем // Проблема автора в художественной литературе. Ижевск, 1993. С. 35—51. Опираясь на различие автора системного (АС) — субъекта сознания, выражением которого является совокупность частииндивидуальных художественных систем данной литературной эпохи и автора исторического (АИ) — субъект сознания, выражением которого является совокупность всех индивидуальных систем данной литературной эпохи, В.И. Чулков рассматривает исследование Д.С. Лихачева тех древних литературных жанров — фольклоров, блин и т.д. и установил отношение в них АС и АИ. 48 См. об этом: Б.О. Корман. Лирическая система Некрасова // Н.А. Некрасов и русская литература. M., 1971. С 123—129. A.M. Гаркави, изучая поэмы Н.А. Некрасова, выразил сомнение в связи с этим положением Б.О. Кормана, которое «не может быть положено в основу жанровой классификации. Это лишь определенная тенденция, имеющая место в творчестве Некрасова. Упоминая о поэмах «Коробейники» и «Мороз, Красный нос», Б.О. Корман сделал оговорку, что драматичны в них лишь судьбы отдельных героев, а доброе начало жизни все же торжествует. Вряд ли это так... к тому же в этих поэмах есть и очень мрачные по настроению места, не относящиеся непосредственно к судьбам отдельных персонажей»49.
Но «серьезная, теоретически оснащенная заявка на определение границ некрасовской лирики содержится лишь в работах Б.О. Кормана. Однако Б.О. Корман исходит не из своеобразия лирики как рода литературного творчества, а из классификации лирических стихотворений по формам выражения авторского сознания»50.
Значительно более плодотворны соображения Б.О. Кормана о проблеме "я и другой" в литературе классицизма, романтизма и реализма. Здесь автор сознает почву для последующего рассмотрения чужого сознания и слова в речевой структуре реалистической лирики, в центре внимания оказывается проблема героя как другого субъекта. А вместе с тем автору удается найти убедительный критерий сравнения реалистической литературы с литературой дореалистической — "открытость" или "закрытость" лирической системы для чужого сознания и слова. Согласно 49 A.M. Гаркави. Проблема родовой классификации литературных жанров и некоторые возможности изучения лирики Н.А. Некрасова. С. 54. 50 Там же. С. 55. концепции ученого, ориентация на чужое сознание приводит к появлению в лирической системе поэта-реалиста нескольких вступающих в продуктивный диалог носителей сознания, не сводимых к единству субъекта творчества51.
Созданная Б.О. Корманом система изучения литературных произведений в их художественной целостности несомненно позволит достигнуть новых научных результатов, не только поставить, но и решить новые проблемы в новых последовательностей.
Кормановский анализ функционально "ведет себя" изначально подобно синтезу, "собирая", "стягивая" воедино все элементы целого, будто рассыпанные в пространстве текста. М.М. Бахтин отмечал, что «актуальный смысл принадлежит не одному (одинокому) смыслу, а только двум встретившимся и соприкоснувшимся смыслам»52.
М. М. Бахтин и Б. О. Корман строили одну и ту же теорию литературы. М. М. Бахтин дал ей философско-методологическую основу и с этих позиций изучал историко-литературное и философское содержание произведений. И Б. О. Корман создал теорию литературы, ответившую на вопросы бахтинского литературоведения.
Задачи и цели определили структуру центральной части работы, включающей в себя три главы. Первая глава посвящена синтезу и анализу исследований Б.О. Кормана. Бо второй главе 51 Здесь Б.О. Корман плодотворно развивает идеи B.B. Виноградова об иноречевых элементах в поэзии Пушкина и концепцию М.М. Бахтина о двуголосом слове в полифоническом романе Достоевского. См.: B.B. Виноградов. Стиль Пушкина. M., 1941.; См. также: М.М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. Изд. 2-е. М., 1963. 52 М.М. Бахтин. Из записей 1970—1971 годов //М.М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С 350. рассмотрена теория автора в связи с вопросами литературного рода и жанра. При этом предпринята попытка выявить специфику формы авторского выявления в каждом литературном роде. В третьей главе изучена та же проблема в реалистической литературе, в частности в реалистической лирике, которой присущ "диалог" авторского сознания с другим "чужим" сознанием.
Методологической основой диссертации явились труды М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Л.Я. Гинзбург, М.М. Гиршмана, Г.А. Гуковского, В.Д. Днепрова, Я.О. Зунделовича, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Г.Н. Поспелова, В.Д. Сквозникова, Б.В. Томашевского, Ю.Н. Тынянова и др., а также С.С. Аверинцева, М.Л. Андреева, Д.П. Бака, Н.К. Бонецкой, С.Н. Бройтмана, М.Л. Гаспарова, П.А. Гринцера, И.М. Дубровиной, Б.Ф. Егорова, В.Б. Катаева, О.А. Клинга, П.А. Николаева, Е.И. Орловой, В.В. Прозорова, И.Б. Роднянской, Е.Г. Рудневой, Т.И. Сильман, Н.Д. Тамарченко, В.И. Тюпы, Б.А. Успенского, Л.В. Чернец, В.Е. Хализева, А.Я. Эсалнек. Особое внимание уделено специальным исследованиям по теории литературы, в частности, по проблеме автора, а также лирического героя, литературного рода и жанра и др. Важными являются подходы к проблеме автора не только русского, но и мирового литературоведения (Р. Барт, М. Фуко, Ц. Тодоров, М. Фрайзе и др.). Наконец, наиважнейшими являются теоретические работы самого Б.О. Кормана, его учеников (Т.Л. Власенко, A.M. Гаркави, Е.Г. Мущенко, В.А Свительского, В.И. Чулкова, Д. Черашней).
Практическая ценность предлагаемой работы заключается в том, что результаты исследования могут быть использованы при составлении программ специальных курсов и специальных семинаров, посвященных проблеме автора; в практике анализа авторской позиции в художественном произведении. Некоторые термины Б.О. Кормана, рассмотренные в диссертации, могут использованы при пояснении литературоведческих понятий.
Апробация работы: Основные положения диссертации отражены в публикациях, в научных докладах на Ломоносовских чтениях филологического факультета МГУ им. Ломоносова (апрель 1999, апрель 2000), на Поспеловских чтениях (декабрь, 1999).
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
Эволюция теории автора Б.О. Кормана
Система литературоведческих понятий теории автора активно изучалась Б.О. Корманом. Б.О. Корман всегда настаивал на системности литературоведческого исследования, видя в ней адекватность научного метода своему объекту — художественному произведению.
Это системное понимание литературного произведения получило название "теория автора" ("проблема автора"), хотя сам Б.О. Корман считал это название не совсем точным1. Теория автора Б.О. Кормана как системно-субъектный метод раскрывает важнейшие понятия и стороны художественной литературы.
Подход Б.О. Кормана отвечает тем требованиям эстетического анализа, которые сформировал М.М. Бахтин, и которые обеспечивали признание диалогической природы литературы. Понятие автора и субъектной организации произведения — тот «технический аппарат» анализа, который использовал М.М. Бахтин на интуитивно-логическом уровне. Кормановская система дала возможность интерпретировать бахтинский подход на теоретико-литературном уровне и закрепить его достижения для всего литературоведения.
Б.О. Корман выделил ключевое для него понятие "автор". Формулировка главного понятия отражает мировоззренческую позицию ученого, его методологический взгляд на литературное произведение. Во-первых, Б.О. Корман разграничивает «автора как художественный образ» и «автора биографического». Во-вторых, ученый утверждает, что автор непосредственно в произведение не входит, он опосредован в нем субъектно-объектными отношениями.
За этой мыслью стоит понимание того, что конкретная человеческая жизнь единична, неповторима, но не может быть повторена в художественном произведении. Он пишет, что «художественное произведение отражает жизнь. Но отражение жизни и сама жизнь нетождественны»2. Таким образом, здесь Б.О. Корман, как и его предшественники по системному анализу, занимает позицию решительного преодоления биографического подхода.
В отличие от традиционного подхода Б.О. Корман кладет в основу исследования изучение субъектности в организации художественного произведения. Основой для него становилась система субъектных отношений, отражающая диалогическую природу литературы. Этот подход стал основным для Б.О. Кормана, опирающегося на субъектный анализ произведения литературы. Он давал возможность понять литературу как систему в теоретическом аспекте и в практическом применении теории.
Б.О. Корман установил теоретическое единство между понятиями "автор", "субъект", "объект", "точка зрения", "текст", "чужое слово", "идеальный читатель" и др. Подобно М.М. Бахтину, он идет от практики анализа к теории, но, создавая систему, он уже не может отказаться от ее применения. В начале пути своего исследования Б.О. Корман проявляет себя как историк литературы, но первые же теоретические наблюдения по проблеме автора дали толчок к активному синтезу идей, существовавших до него.
По мере своего исследования Б.О. Корман ставит перед собой задачу четко и однозначно определить наиболее важное ему понятие "автор". По определению Б.О. Кормана, «автор — субъект сознания, выражением которого является все произведение или их совокупность»3. Такое определение автора отделяется от значения автора — биографического лица, широко используемого в традиционном литературоведении. Это подход Б.О. Кормана стал называться "системно-субъектным методом".
С момента осознания субъектного метода Б.О. Корман разрабатывает теорию анализа и понимания произведения литературы как сложной системы субъектно-объектных отношений в сознании автора, а не только как произведения, изображающего жизнь. Открыв природу произведения, ученый не уходит от этих идей, к каким бы сложностям ни приводил новый подход.
Б.О. Корман также пытался точнее определять понятия "точка зрения", "лирический герой", "рассказчик", "субъект", "объект". Он корректирует их в соответствии с идеей единства системы, поэтому, определив "автора", он вводит понятие субъектной организации — системы субъектно-объектных отношений, опосредующих автора. Рассмотрение системы субъектно-объектных отношений учитывает диалогическую природу произведения, по М.М. Бахтину, и требует изучения формально-субъектной и содержательно-субъектной систем, по Б.О. Корману.
Автор в лирическом, эпическом и драматическом произведениях (к проблемам рода и жанра)
Особый круг вопросов, связанных с литературным родом, у Б.О. Кормана возник в связи с изучением лирики. Практический анализ произведений разных родов и жанров и результаты наблюдений других исследователей привели Б.О. Кормана к мысли 0 существовании в лирической системе поэта, в отдельном художественном произведении, о исторических и системных субъектных формах. Эта мысль приводится к рассмотрению литературного процесса вообще как эволюции исторических и системных субъектных форм.
Специфика лирики в том, что «в ней человек присутствует не только как объект изображения, но и как субъект, включенный в эстетическую структуру произведения в качестве действенного ее элемента»1. Субъект в лирике обладает повышенной активностью, предполагающей его персональность.
Таким же был взгляд на природу лирики Б.О. Кормана: «...лирика в гораздо большей степени, чем другие литературные роды, дает читателю представление о норме. Выражается же эта норма двояко: и косвенно — через характер словесного потока, стилистику, ритмический строй — и прямо — через самохарактеристику "я". Следовательно, "я" в лирике не может быть носителем любых качеств. Этим "я" в лирике принципиально отличается от "я" в современном эпосе. В современном эпосе "я" может быть носителем любых качеств — вплоть до самых мерзких и отвратительных. Оно тогда является лишь предметом изображения и анализа. Его прямая нормативная функция в этом случае сводится до нуля, и оно осуществляет свою нормативную функцию обходным путем, вызывая у читателя отвращение к злу и уродству.
В лирике дело обстоит по-иному. Правда, "я" в лирике нового времени также становится предметом исследования, и, следовательно, оно может включать в себя слабость и душевные болезни. Но... есть некий предел, до которого может дойти лирика в описании нравственной и душевной ущербности "я" — тот предел, за которым самоотождествление читателя с "я" становится невозможным»2.
Теоретической базой осуществляемого в данном исследовании научного подхода служит разработанная Б.О. Корманом система литературоведческих категорий, в основу которой положены понятия субъекта и объекта. Особенности субъектно-объектного строя текста для Б.О. Кормана — ключевой критерий разграничения литературных родов.
Б.О. Корман подчеркивает, что различия литературных родов связаны со своеобразием субъектной организации каждого из них. Он соглашается с тем, что род характеризуется не только особой субъектной организацией, но и специфичным конфликтом, особой сюжетно-композиционной организацией, а также своеобразием способов художественного обобщения. Но он ограничился сферу своего исследования литературных родов границами (и терминами) теории автора на уровне субъектной организации текста.
Как отмечалось в первой главе, Б.О. Корман разграничил формально-субъектную организацию произведения (соотношение субъектов речи и текста) и содержательно-субъектную организацию произведения (соотношение субъектов сознания и текста). И по этому критерию он также разделил литературные роды. Он характеризовал каждый литературный род устойчивым сочетанием определенных типов формально-субъектной организации и определенных типов субъектно-объектных отношений, то есть точки зрения (курсивы наш — Х.В.). Эти принципы построения литературного произведения рассмотрены Б.О. Корманом следующим образом: «Тип формально-субъектной организации определяется двумя моментами: во-первых, тем, используются ли в тексте и первичные и вторичные субъекты речи — или только первичные; во-вторых, если используются и те, и другие, то, каково количественное соотношение текстов, им соответствующих. Тип субъектно-объектных отношений также определятся двумя моментами: во-первых, тем, какая точка зрения связывает субъект сознания и объект в тексте, принадлежащем первичному субъекту речи; во-вторых, тем, что субъект сознания и объект в тексте, принадлежащем вторичному субъекту речи, всегда связаны фразеологической точкой зрения»
Автор в реалистической литературе (к проблемам метода)
Определяя специфику реалистической литературы, в частности лирики, Б.О. Корман прослеживает сложившие в истории литературы мысли о реализме.
Термин "реализм" в широком смысле этого слова употребляется в разных странах. Многочисленные примеры широкого употребления этого термина приведены в работах американского ученого Рене Уэллека1. Он приводит важные и разные материалы обильного употребления термина "реализм" в различных странах по отношению к искусству и литературе далекого прошлого.
Но, прежде всего, когда исследуют реалистический метод, рассматривается роман как наиболее адекватное жанровое, или даже родовое проявление реалистического художественного мышления в литературе2.
В других случаях, как рассмотрел М.М. Бахтин, исследование романа неизбежно оборачивается выяснением реалистической концепции мира и человека3.
Для дореалистических методов — классицизма, сентиментализма, романтизма — характерна преимущественно нормативная установка, определяющая ориентацию на идеализацию как способ художественного обобщения. В.Д. Днепров отмечал: «Дореалистические методы открывали особые пути художественного отражения действительности сквозь искажающую призму идеологических и религиозных предрассудков... Классицизм и романтизм превращаются в направления антиреалистические лишь тогда, когда отстаивают для себя сферы художественного содержания, которыми овладел или стремится овладеть реализм»4.
Для реалистических методов же характерна преимущественно познавательная установка, определяющая ориентацию на типизацию как способ художественного обобщения. «В реалистическом произведении все задачи нравственного воспитания, формирования характера, эмоционального влияния разрешаются через посредство художественного познания... Единство познания и активной тенденции осуществляется в критическом искусстве специфическим образом, и нормативная функция оказывается здесь менее развитой, чем во всех предшествующих формах искусства»5.
Но Б.О. Корман уделяет особое внимание о понятиях реализма и лирики. Ученый ставил перед собой задачи определить реализм в лирике, общие и частные признаки реалистической лирической поэзии и ее жанровые, сюжетные, стилистические характеристики.
Сложившая лирическая система в реалистической литературе исследуется В.Д. Сквозниковым. Признавая, что в истории литературы всякий оригинальный случай уникален, исследователь пытался определить типологическое значение лирического произведения. В.Д. Сквозников рассматривает особенность лирического рода поэзии, обязанного своим возникновением реалистическому методу. При этом особое внимание уделено тому, как происходит именно в лирике становление и отвердевание тех основных принципов художественного отражения и пересоздания жизни, которые составляют суть реалистического метода.
Он отмечает: «Основоположник реализма нашей лирической поэзии не дал, понятно, универсального набора возможностей. Его достижения... восполнялись талантом его современников... С учетом их поэзии становление и укрепление реалистического качества лирики, подлежащего... дальнейшему развитию, можно считать подлинным фактом»6.
У литературы, как и искусства вообще, есть две основные функции — познавательная и нормативная. В дореалистической литературе на первый план двигается нормативная функция, а в литературе реалистической — функция познавательная7.
Как это сформировал В.Д. Днепров, «типический образ существенно связан с преобладанием познавательной функции, а идеальный — с преобладанием нормативной функции (курсивы — В.Д.)»8. Он пишет: «В отличие от идеального образа классического искусства типический образ удерживает все богатство индивидуально особенного, всесторонне выражает влияние на личность особых условий... Типизирующее искусство достигает всеобщего содержания характера путем наибольшего развития, развертывания, выявления его индивидуальных, социальных, исторических (курсивы — В.Д.) особенностей»
