Введение к работе
Необходимость изучения художественной литературы в неразрывном единстве теоретического и исторического подходов осознана отечественными учеными достаточно давно. Не случайно авторы трех книг «Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении», изданных в нашей стране еще в 1960-е годы (1962, 1964, 1965), подчеркивали, что главная цель их работ состоит в том, чтобы положить начало историческому освещению проблем теории литературы. Но и сегодня актуальной проблемой теории литературы как отрасли литературоведения остается проблема активного творческого взаимодействия с наукой, изучающей историю литературы, разработка новых, интегрированных, подходов к изучению художественной словесности. Одним из таких подходов может стать, на наш взгляд, анализ повествовательных структур произведений, исследование специфики дискурсов повествовательных текстов как путь выявления закономерностей развития литературы той или иной эпохи.
Осмысление русской литературы XX века во всей ее полноте и сложности, литературного процесса эпохи во всем его своеобразии - во многом задача будущего, но в то же время и насущная потребность дня сегодняшнего. Написать историю литературы уходящего столетия - дело в любом случае непростое, а для исследователей отечественной словесности осложненное еще и тем, что лишь в последние десятилетия появилась возможность по-настоящему познакомиться с творчеством многих больших писателей, осмыслить их место в русской литературе XX столетия, их вклад в развитие литературного процесса эпохи. Ни в какой другой стране ни в какое другое столетие литература и наука о ней не оказывались в столь сложных условиях. То, что происходило с середины восьмидесятых годов с
устоявшимися представлениями о русской литературе советского периода, можно сравнить с землетрясением, в результате которого общий литературный ландшафт изменился самым принципиальным образом. В сложившихся обстоятельствах создание работ обобщающего характера оказывается и наиболее сложной, и наиболее увлекательной задачей. Цель настоящей работы - показать процессы, происходившие в русской прозе с первых пореволюционных лет до середины 1980-х годов, избрав в качестве главного предмета изучения движение повествовательных форм, способов повествования. Выбор такого подхода объясняется рядом причин. Анализ стилевых процессов как путь выявления общих закономерностей развития литературы эпохи в последнее время все чаще предпринимается исследователями, убедительно демонстрируя свою плодотворность ( 28, 29, 31, 43, 101, 116, 195, 219, 235, 271, 273). Как отмечает автор одной из таких работ Н.В.Драгомирецкая, «в науке созрела потребность писать историю литературы не как ряд присоединяющихся друг к другу по хронологии литературных направлений, а как историческое движение содержательной формы литературы» (101, С. 12). Масштабность предмета исследования русская проза XX века - диктует необходимость поиска таких подходов, которые позволили бы выявить принципиально важные, характерологические черты литературы эпохи. Д.В.Затонский, стремясь осмыслить закономерности развития мировой литературы XX столетия, приходит к выводу о том, что «единым взглядом весь процесс не охватишь», и считает необходимым «найти некий специальный ракурс, однако из тех, которые обеспечивают максимальную широту обзора» (116, С. 69). На наш взгляд, одним из таких ракурсов может быть форма повествования, которая І «выступает одним из наиболее действенных способов выражения авторского сознания» (235, С. 9). Анализ движения прозы как эволюции / повествовательных форм дает возможность заглянуть вглубь собственно стилевых процессов и в то же время выйти к осмыслению мировоззренческих аспектов литературы. Какие способы повествования выходят на первый план в тот или иной период нашего столетия? Как это соотносится с изменением представлений о целях и возможностях литературы, с преимущественным развитием тех или иных жанров, с проблематикой произведений? Наконец, связана ли такая, казалось бы формальная, структура, как способ повествования, с процессами, происходящими в общественной жизни? Этот круг вопросов оказывается в центре внимания в настоящей работе и определяет ее задачи.
В отечественном литературоведении последних десятилетий большее внимание исследователей привлекал не характер повествования, а образ автора. Без сомнения, это направление изучения литературы очень перспективно, что убедительно демонстрируется работами Н.Бонецкой, Н.Драгомирецкой, Б.Кормана, А.Чудакова, С.Бочарова, Л.Гинзбург, развивающими традиции В.Виноградова и М.Бахтина. Однако, на наш взгляд, образ автора в гораздо большей степени, чем способ повествования, является субстанцией индивидуальной, неповторимой (хотя, по мнению Л.Гинзбург, он имеет и исторически обусловленные черты). Кроме того, нужно учитывать, что образ автора «прежде всего проявляется в способе повествования» (141, С. 3). Поэтому для нашей цели - рассмотреть историю русской прозы уходящего века как «движение содержательной формы» -выбор в качестве ракурса именно повествовательных приемов представляется наиболее плодотворным.
Д.Затонский, исследуя особенности прозы нашего столетия, отмечает, что «в XX веке как-то вдруг стало очень важным, кто и как рассказывает ту историю, что заполняет собой роман или повесть» (116, С.76). Но действительно ли важность выбора способа повествования для адекватного воплощения авторского замысла была осознана «как-то вдруг» и только в XX веке? Думается, что с момента возникновения художественной прозы (явления достаточно позднего) эта проблема становится для автора и читателя одной из центральных, особенно обостряясь в периоды ломки канонов того или иного жанра, литературного направления, эстетических и мировоззренческих систем. Достаточно вспомнить прозу барокко, разработавшую различные формы повествования (например, показ событий попеременно глазами двух разнохарактерных персонажей в романе Гевары «Хромой бес»), или свободное авторское повествование в «Сентиментальном путешествии» Стерна, или эпистолярные романы Ричардсона (сам способ повествования в которых становится наиболее действенным средством достижения цели, стоявшей перед автором: показать содержательность и ценность частной жизни человека, и отражает тенденцию к усилению психологизма прозы), или причудливую повествовательную композицию «Житейских воззрений кота Мурра» Э.Т.А.Гофмана, определяющую авторскую и читательскую оценку реальности. Еще более значимым становится способ повествования в реалистической литературе XIX столетия, в эпоху торжества прозы. Каждое заметное явление литературы реализма демонстрировало открытие новых возможностей различных повествовательных форм. Так, достижением Теккерея становится новаторская для того времени организация повествования, необычное соотношение позиций автора и повествователя: «Повествование передоверяется герою: автор как бы уходит из прозы» (76, С 133). В «Красном и черном» Стендаль показал, какие возможности таит в себе сочетание панорамного изображения с показом событий из перспективы героя. А Флобер не только создал образцы внеличного объективного повествования, но и сформулировал основные принципы этого способа изображения действительности, на которые неизменно ссылаются современные исследователи.
Обратившись к русской прозе XIX века, мы увидим, что для нее вопрос о том, «кто и как рассказывает ту историю, что заполняет собой роман или повесть», безусловно, всегда был принципиально важным. Размышляя над тем, почему первый опыт пушкинской прозы - роман «Арап Петра Великого» - остался незавершенным, С.Бочаров видит причину этого в том, что «камнем преткновения в работе над замыслом» сделалась «проблема повествования в третьем лице, "от автора", которое бы объединило весь материал» (44, С. 115). Называя тремя главными пушкинскими прозаическими произведениями «Повести Белкина», «Пиковую даму» и «Капитанскую дочку», Бочаров подчеркивает, что «в каждом из них завершенность, единство обретено своим особым композиционным решением. ...каждое имеет у Пушкина "личный" характер: найдено объединяющее лицо и надлежащее его отношение с автором Пушкиным; найден свой поворот прозаического лица» (44, С. 115). И каждый раз «поворот прозаического лица», то есть способ повествования и образ повествователя призваны обеспечить адекватное воплощение авторского замысла. Чтобы так передать атмосферу русского XVIII века, нужно было вести повествование от лица героя, воспитанного этой эпохой. Поэтому читатель, воспринимающий мир глазами Петра Гринева, видит и оценивает события так, как это делал герой, воплощающий собой лучшие качества дворянина той эпохи. В «Повестях Белкина» Пушкину было важно сделать «житейскую прозу» явлением прозы художественной, имеющей свои, отличные от лирики или романа в стихах, особенности. «Поэтому и недаром Пушкин "отказывался" от авторства в пользу покойного Белкина: житейская проза рассказывает себя "сама", она есть проза и в одном, и в другом смысле - как действительность и как рассказ» (44, С. 157). Не подлежащая однозначному толкованию загадочная «Пиковая дама» написана в форме авторского повествования в третьем лице, но особая смысловая перспектива повести достигается постоянным взаимопроникновением точек зрения автора-повествователя и героев, непрерывным перемещением ракурса. Эта условность границ между сферами сознания персонажей и сферой автора-повествователя смущала некоторых исследователей, подходивших к Пушкину с мерками психологической прозы второй половины XIX столетия. Однако, забегая вперед, отметим, что прозаиками XX века во многом был востребован и развит именно пушкинский опыт прозаического повествования.
Не менее значимым выбор способа повествования оказывался и для Гоголя, и для Достоевского, и для Толстого, и для Лескова, и для Чехова. Анализируя приемы повествования, получившие развитие в русской литературе послереволюционных десятилетий, мы не раз будем обращаться к художественным открытиям, сделанным прозаиками XIX столетия. Здесь же нам хотелось бы еще раз подчеркнуть, что организация повествования как имманентное свойство любого прозаического текста и прозы в целом является формой осуществления художественного произведения и самым тесным образом связана как с внутритекстовыми элементами структуры, так и с внетекстовыми реалиями.
Смысловая значимость способов повествования, осознанная отечественными исследователями достаточно давно (во всяком случае, уже «эстетической» критикой XIX века), стала объектом особого внимания литературоведов в последние десятилетия. Но изучение поэтики повествования художественной прозы имеет весьма давнюю историю. Основой этой области филологических изысканий стали труды ) В.В.Виноградова, А.А.Потебни, Б.М.Эйхенбаума, Ю.Н.Тынянова, Г.О.Винокура, М.М.Бахтина. Так, представление о точке зрения как о композиционно организующем центре произведения было сформулировано еще Потебней, а затем подробно рассмотрено в монографии Б.А.Успенского / «Поэтика композиции». Изучение сказа как особого типа повествования было начато Б.Эйхенбаумом, продолжено М.Бахтиным и В.Виноградовым, а затем/ и многими другими исследователями. В 1978 году вышла первая отечественная монография о сказе (175). Внимание лингвистов и/ литературоведов привлекали и другие способы повествования (102, 163, 188, 207, 241), а также распространение тех или иных повествовательных форм в литературе определенного периода (28, 29, 31, 55, 103), особенности дискурсивной поэтики того или иного жанра (18, 219, 247, 260). Российскими учеными исследовались особенности повествования в творчестве отдельных писателей XIX века; особенно ценными в этом отношении представляются труды А.С.Бочарова (43, 44) .и А.П.Чудакова (251). Среди отечественных работ последних десятилетий, посвященных проблемам повествования, особое место занимают исследования Н.А.Кожевниковой (138, 139, 140, 141), прежде всего - ее монография «Типы повествования в русской литературе XIX - XX веков», изданная в 1994 году. Однако этого автора в большей степени интересует собственно лингвистический аспект поэтики повествования, вне его связи с авторскими художественными задачами, с содержательной стороной произведений.
В конце шестидесятых годов нашего столетия в качестве самостоятельной литературоведческой дисциплины оформляется нарратология - теорияповествования, занимающая промежуточное положение между структурализмом и феноменологически ориентированными литературоведческими школами. Нарратология функционирует как отрасль литературоведения в странах Западной Европы и в США, но нужно учитывать, что в основу ее, наряду с теориями Н.Фридмана и П.Лаббока, З.Лайбфрида и В.Фюгера, Ф.Штанцеля и В.Кайзера, О.Людвига и К.Фридеманна, легли открытия В.Проппа, В.Шкловского, Б.Эйхенбаума, М.Бахтина, Р.Якобсона, а также Ю.Лотмана и Б.Успенского. То, что достижения названных отечественных ученых давно и прочно освоены и развиты российской литературоведческой наукой, делает работы многих современных русских исследователей близко соприкасающимися с трудами нарратологов, при этом не уступающими, а чаще - превосходящими их по глубине и тонкости анализа. Основными положениями нарратологии являются понимание природы литературы как явления коммуникативного, представление об акте художественной коммуникации как о процессе, происходящем одновременно на нескольких повествовательных уровнях, преимущественный интерес к проблемам дискурса, а также теоретическое обоснование многочисленных повествовательных инстанций, выступающих в роли членов коммуникативной цепи. Преимущественный интерес зарубежных нарратологов к теоретическим проблемам приводит к тому, что, как отмечает И.П.Ильин, в их работах «значительно больше чисто логических предположений о должном, чем непосредственного наблюдения над эмпирическими данными, фактами, полученными в результате тщательного и беспристрастного анализа» (221, С. 77).
Следует отметить, что диссертационные исследования отечественных ученых, созданные в последние годы, учитывают достижения как российской науки, так и западной нарратологии, отличаясь при этом тонкостью и глубиной анализа поэтики повествования художественной прозы (84, 109, 123, 130, 158,213).
С нашей точки зрения, перспективы дальнейшего развития этой отрасли литературоведческой науки связаны как с более детальным и содержательным исследованием прозаических произведений отдельных писателей, так и с выходом на более высокий уровень осмысления значения особенностей повествования в их связи с другими характеристиками прозы и с закономерностями литературного процесса в целом.
Что касается методологии настоящего исследования, то она обусловлена происходящим в современном литературоведении процессом активного взаимовлияния различных подходов, принципов и методов анализа. Нам во многом близок универсализм герменевтики, который дает возможность преодолеть инструментализм, преобладающий в теоретических исследованиях, и позволяет рассматривать проблемы теории литературы в неразрывной связи с ее историей и, следовательно, с реалиями общественной жизни. Такой выбор представляется нам наиболее оправданным, так как в нашей работе совмещаются историко-литературный и теоретико литературный подходы к анализу процесса развития русской прозы XX века. В то же время мы не считаем целесообразным игнорировать достижения современной нарратологии и ее специфического направления, именуемого «анализом дискурса», поскольку разработанный терминологический аппарат во многом помогает наиболее точно и кратко описать то или иное явление сферы повествования. Мы считаем возможным использовать также пути анализа и терминологию, характерные и для других направлений и школ, так как отечественной литературоведческой науке свойственна открытость, восприимчивость, позволяющие ей активно включать в свою методологию приемы и способы исследования, не замыкающие ученого в рамках одного подхода.
Характерно, что стремление к интегративности проявляют сегодня и те исследователи, чья научная деятельность осуществлялась до сих пор врамках какого-то определенного метода. Так, известный структуралист А.Жолковский в предисловии к изданной в 1994 году книге «Блуждающие сны», называя метод исследования, принятый им в этой работе, «просвещенным эклектизмом», обосновывает его так: «Достижения предыдущего этапа (техника структурного анализа произведения и аппарат описания поэтического мира автора) не отбрасываются, а занимают естественное место среди инструментария, охотно заимствуемого, под знаком постструктурного релятивизма, у других школ (мифологической, психоаналитической, феноменологической, биографической, культурологической, социологической). Объединяется этот конгломерат разнородных понятий общностью цели, исходящей из традиционной филологической преданности тексту и современного понимания художественного слова не просто как носителя содержания, а как воплощенного поступка» (110, С. 9 - 10).
Обосновывая структуру настоящего исследования, отметим, что окончательный ее вариант сложился далеко не сразу. Первоначально предполагалось выделить два основных раздела, в первом из которых в центре внимания находились бы типы повествования, а во втором -движение прозаических жанров. Однако в процессе работы к двум названным добавился еще один раздел - «Эволюция представлений о целях и задачах русской прозы XX века», который оказался тесно связанным с первыми частями исследования. Но на определенном этапе работы стало очевидно, что при таком подходе неизбежны повторы, обращение к одним и тем же явлениям и произведениям, которые таким образом оказываются формально расчлененными. Логика исследования в конце концов продиктовала необходимость выработки более цельного взгляда, комплексного анализа процессов, происходивших в русской прозе нашего столетия. Но предыдущие этапы работы представляются не напрасными, так как они позволили убедиться в тесной взаимосвязи способов повествования, жанровой природы произведений и тех целей, которые ставит перед собой автор. В основу итогового варианта структуры нашего исследования положена периодизация русской литературы 1917 — 1985 годов, каждая глава посвящена одному из выделенных периодов. Такое построение работы помогает добиться сочетания анализа поэтики с историко-литературным подходом. В качестве основных нами выделены следующие три периода: 1917 - 1920-е годы. Это время относительно свободного развития литературы, в большей степени откликавшейся на процессы, протекавшие в обществе, нежели на требования, предъявляемые к ней государством. Для этого периода характерно, с одной стороны, развитие тенденций, проявившихся в литературе рубежа XIX - XX веков, основные художественные открытия которой были связаны в первую очередь с литературой символизма и постсимволистских течений, а также с новым качеством литературы реализма. В области прозы наиболее заметными явлениями, оказавшими влияние на творчество писателей пореволюционных лет, были «Мелкий бес» Ф.Сологуба, рассказы Л.Андреева и М.Горького, «Деревня» И.Бунина, творчество позднего Чехова, повести А.Ремизова. Особо следует подчеркнуть значение для всего последующего развития литературы XX века романа Андрея Белого «Петербург», ставшего одной из вершин русской словесности. В 1922 году О.Мандельштам писал: «Русская проза двинется вперед, когда появится первый прозаик, независимый от Андрея Белого» (164, С. 200). С другой стороны, первые пореволюционные годы - это время эксперимента, напряженного поиска художественных средств, способных наиболее точно передать атмосферу эпохи, отразить небывалые сдвиги, происходящие в стране. Одной из главных черт литературы этого периода является стремление стать выражением народного сознания, народного взгляда на революционные события. Писатели стремятся сделать революционные массы не только героем, но и подлинным творцом новой литературы. Эта цель определила пути развития прозы первых пореволюционных десятилетий, обусловила ее новаторский характер.
1930 - середина 1950-х годов. Наиболее неблагоприятный для развития литературы период. Единый организм отечественной словесности подвергается резким разрывам. Происходит размежевание литературы официально признанной, развивающейся в основном по канонам социалистического реализма, и литературы, обреченной на рукописное существование. В эти годы были физически уничтожены многие писатели, другие - обречены на существование без читателя, третьи - на оскудение своего таланта, поставленного на службу государственно-партийной идеологии, четвертые - на существование вдали от России и от широкого читателя. Наиболее значительные достижения прозы этого периода связаны с именами М.Шолохова, А.Платонова, М.Булгакова, М.Горького. 1955 - 1985 годы. Этот период, начавшийся «оттепелью», характеризуется резкими изменениями тематики, жанровой природы, общей тональности литературы. Начинается процесс возвращения читателю творчества Бунина, Цветаевой, Булгакова, Мандельштама, Платонова и других поэтов и прозаиков, насильственно отлученных от участия в живом литературном процессе в предшествующий период. Переоценка ценностей приводит к усилению лирического начала в прозе, повышению внимания к внутренней жизни человека, к отдельной человеческой личности, а также к реальным проблемам жизни общества. В конце пятидесятых - шестидесятые годы преобладающее развитие получают очерковые и лирические формы, возникает явление лирической прозы (Ю.Казаков, В.Солоухин, С.Антонов и др.), одной из ветвей которой становится «молодежная проза» (В.Аксенов, А.Гладилин и др.). В шестидесятые годы начинается формирование «деревенской» прозы, в последующие десятилетия ставшей одним из самых заметных событий отечественной литературы (Ф.Абрамов, В.Белов, В.Распутин, Е.Носов, В.Личутин и др.), а также фронтовой повести (В.Быков, Ю.Бондарев, Г.Бакланов, К.Воробьев и др.). Происходит переосмысление канонов искусства соцреализма, оказываются востребованными традиции таких писателей, как Чехов и Бунин, а также советских прозаиков двадцатых годов. В целом развитие литературы в конце пятидесятых - начале шестидесятых годов отличается динамизмом, атмосферой художественного поиска. В семидесятые - начале восьмидесятых годов стагнация общественной жизни замедляет динамику литературного процесса, многие из создаваемых в эти годы произведений оказалось возможным опубликовать лишь после 1985-го года. Часть писателей нового поколения эмигрирует из СССР, и их творчество становится достоянием отечественного читателя также лишь в конце восьмидесятых -девяностые годы. Однако и в произведениях писателей, живущих в России, и в прозе, создававшейся за рубежом, в эти годы получают развитие новые повествовательные формы: и различные модификации повествования от первого лица (автора или персонажа), и сложные повествовательные композиции, образующиеся пересечением различных «персонажных» точек зрения, и сочетание в рамках одного произведения различных, часто взаимоисключающих, способов повествования.
