Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Структура и содержание эмоционального концепта любовь 11
1.1. Концепт как способ представления и единица категоризации знаний о мире человеческих эмоций 11
1.2. Язык - основное средство концептуализации знаний об эмоции любовь 16
1.3. Структура лингвоконцепта любовь 24
1.4. Связь эмоции любовь с другими эмоциональными состояниями 30
1.5. Содержательная характеристика лингвоконцепта любовь 33
Выводы по Главе 1 37
Глава 2. Языковая экспликация эмоционального концепта любовь в песенном дискурсе 41
2.1. Особенности онтологии и лингвистического анализа песенного дискурса 41
2.2. Актуализация связи эмоции любовь с другими эмоциями в песенном дискурсе 50
2.3. Синонимический ряд эмоции любовь в русских народных песнях 62
2.4. Синонимический ряд эмоции любовь в немецких народных песнях 71
2.5. Синонимический ряд эмоции любовь в горномарийских народных песнях 83
2.6. Синонимический ряд номинантов концепта любовь/ Liebe/ яратымаш в песенном дискурсе в сопоставительном аспекте 87
2.7. Деривационный потенциал номинантов эмоционального концепта любовь/ Liebe/ яратымаш в русской, немецкой и горномарийской лингвокультурах 90
2.8. Междометия как маркеры экспликации эмоции любовь 104
2.9. Символико-метафорическое осмысление эмоционального концепта любовь в русском, немецком и горномарийском песенных дискурсах 119
2.10. Фразеологические единицы, объективирующие эмоциональный концепт любовь/ ЫеЪе/ яратымаш в русском, немецком и горномарийском песенных дискурсах 128
2.11. Обращения в любовном песенном дискурсе сопоставляемых лингвокультур 151
Выводы по Главе 2 171
Заключение 179
Библиография 184
Словари и справочные издания 198
Источники иллюстративных примеров 201
Список условных сокращений 208
- Язык - основное средство концептуализации знаний об эмоции любовь
- Актуализация связи эмоции любовь с другими эмоциями в песенном дискурсе
- Деривационный потенциал номинантов эмоционального концепта любовь/ Liebe/ яратымаш в русской, немецкой и горномарийской лингвокультурах
- Обращения в любовном песенном дискурсе сопоставляемых лингвокультур
Введение к работе
Изучением эмоций занимается целый ряд естественных и гуманитарных наук, объектом которых является человек социология, психология, философия, этика, медицина, физиология, биохимия и др В это число также входит и языкознание, ибо, представляя собой один из адаптивных механизмов индивида к окружающей его действительности, эмоции опосредуют различные сферы человеческой деятельности, в том числе и коммуникативную деятельность Речевое высказывание обладает свойством выражать различные эмоции, что всегда отмечалось в языковых исследованиях, но в качестве специального объекта изучения оно оформилось лишь в течение последних десятилетий Возникновение и интенсивное развитие нового направления в языкознании - лингвистики эмоций или эмотиологии [Шаховский, 2001] - подтверждает значимость и продуктивность исследований в этой сфере Результаты, полученные в исследованиях, закрепляются в науке и активно используются в практике обучения языкам Настоящая диссертационная работа выполнена в русле исследований, посвященных изучению объективации эмоций в языке
Существующие на данный момент исследования представляют собой ту научно-теоретическую и методологическую базу, на основе которой возможно системное описание разноуровневых языковых единиц, реализующих эмоциональные значения В лингвистических изысканиях, имеющих своим предметом исследование языка эмоций, как правило, речь идет об изучении механизма обозначения психических переживаний человека и функционирования языковых структур, обозначающих эти эмоции, в речевой коммуникации
В эмотиологии представляется возможным выделить следующие направления психолингвистическое (Н В Витт, В Н Гридин, Э Л Носенко, А М Шахнарович и др), стилистическое (Э С Азнаурова, А Г Болотов, Т В Матвеева и др), коммуникативное (И В Быдина, М Д Городникова, Г Е Змеева, Л А Пиотровская, В А іМаслова, В И Шаховский и др), лингвокультурологическое (А Вежбицкая, Л Е Вильмс, С Г Воркачев, А В Селяев, И В Томашева и др ), когнитивное (А Г Баранов, Ф Данеш, Е Книпкенс, Р Цваан и
ДР)
Объективная картина репрезентации эмоций в языке может быть получена при интеграции различных подходов к изучению языка
эмоций в рамках единой концепции
Аюуальность исследования обусловливается
необходимостью изучения особенностей языковой экспликации эмоции любовь в дискурсе определенного типа, а именно в песенном дискурсе Сопоставительное изучение русского, немецкого и горномарийского песенных дискурсов до настоящего времени оставалось вне зоны интересов исследователей
Объектом сопоставительного исследования являются структуры песенного дискурса на русском, немецком и горномарийском языках, в которых концептуализируется эмоциональное состояние любви
Предметом сопоставительного исследования является систематизация разноуровневых языковых средств, используемых для концептуализации эмоции любовь в русском, немецком и горномарийском песенных дискурсах, последующее выявление общего и особенного в способах вербализации концепта любовь
Материалом исследования послужили 4846 текстов народных песен, охватывающих период с XVIII по XX вв , из них на русском языке - 1790, немецком - 2251 и горномарийском- 806, а также данные лексикографических источников русского, немецкого и горномарийского языков
Целью настоящего исследования является комплексное сопоставительно-типологическое описание разноуровневых языковых средств, участвующих в концептуализации эмоции любовь в русском, немецком и горномарийском песенных дискурсах
Реализация поставленной цели предполагает решение следующих задач
обобщить структурные и содержательные характеристики эмоционального концепта любовь,
раскрыть содержание понятия «песенный дискурс»,
3) определить корпус разноуровневых языковых единиц,
участвующих в концептуализации эмоции любовь в песенном
дискурсе,
4) выявить и описать этноспецифику символико-
метафорического и фразеологического осмысления эмоции любовь в
песенном дискурсе
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена выбором объекта и подходами к его исследованию, позволившими соединить традиционные представления о репрезентации эмоций с современными направлениями в лингвистике - концептологией и этнокультурологией Впервые ставится проблема
комплексного сопоставительно-типологического изучения
эмоционального концепта любовь в дискурсе определенного типа
Методологической и теоретической основой работы послужили достижения отечественного и зарубежного сопоставительного и типологического языкознания (И Гердер, Дж Гринберг, Дж Б Буранов, Э Сепир, И А Бодуэн де Куртене, Ф Соссюр, Р О Якобсон, В Гумбольдт, Л В Щерба, А Е Кибрик, Г А Климов, В Д Кацнельсон, И И Мещанинов, А А Реформатский, В Д Аракин и др), а также фундаментальные исследования по психологии эмоций (К Изард, Э Нойманн, К. Юнг, В Вилюнас и др), лингвистические исследования эмоций (Л Г Бабенко, В И Шаховский, В Н Телия, Е Ю Мягкова, Н А Красавский и др), исследования по лингвокультурологии (Н Д Арутюнова, В А Маслова, А Г Баранов и др), исследования по когнитивной лингвистике (Е С Кубрякова, Н Н Болдырев, Дж Лакофф, Ч Филлмор и др)
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит определенный вклад в общую теорию универсалий и уникалий, изучение эмоциональной составляющей человека с психолингвистических и этнокультурных позиций, развитие общей теории концептуализации эмоций
Практическая ценность работы состоит в том, что полученные результаты могут найти применение в преподавании теоретических и специальных курсов по общему и сравнительному языкознанию, типологии языков, психолингвистике, лексикологии, лингвокультурологии, практике преподавания иностранных языков и при составлении различного рода словарей и учебных пособий по русскому, немецкому и горномарийскому языкам, а также для разработки тематики курсовых и дипломных работ
В диссертационной работе в процессе исследования изучаемого феномена наряду со сравнительно-сопоставительным и типологическим методами использовались приемы компонентно-дефиниционного, этимологического, статистического анализа и лингвистической интерпретации
Работа прошла апробацию на ежегодных региональных, всероссийских, международных научно-практических конференциях в МШИ им Н К Крупской (г Йошкар-Ола), МОСИ (г Йошкар-Ола), МарГТУ (г Йошкар-Ола), ЕГПУ (г Елабуга), ВГУ (г Воронеж), НИЭУП (г Невинномысск), СГУ им Н Г Чернышевского (г Саратов), РГППУ (г Екатеринбург), МаГУ (г Магнитогорск), ТГПИ им ДИ Менделеева (г Тобольск) в 2006-2009 гг, основные
положения и результаты исследования изложены в восьми статьях, в том числе в издании, рекомендованном ВАК РФ
Основные положения, выносимые на защиту:
1) Эмоция любовь, рассматриваемая в структуре
концептосферы, пересекается с другими эмоциями Характерной для
песенных дискурсов является связь эмоции любовь как с
положительными, так и с отрицательными эмоциями, однако
присутствие некоторых из них в контексте целостного дискурса
имплицируется, не находя непосредственной экспликации
(благоговение, благорасположение, любезность, надежда, похвала,
уверенность и др)
2) Русские, немецкие и горномарийские номинанты концепта
любовь, образующие синонимические ряды, обнаруживают
количественные расхождения и актуализируют различные признаки
концепта любовь
В русском песенном дискурсе зафиксированы синонимические лексемы, дополняющие концептосферу любовь, которые не были зарегистрированы в лексикографических источниках забавушка, зазноба, зазнобушка, избранье, охота, охотушка
Специфическими номинантами лингвоконцепта Liebe в немецком языке являются синонимы Amor, Gnade, Minne
В горномарийском песенном дискурсе выделяются синонимы литьъиаш яратьшаш, ойхы, дополняющие синонимический ряд эмоционального концепта яратьшаш
В русском и немецком песенных дискурсах представлены все дериваты концепта любовь! Liebe, в горномарийском песенном дискурсе - преимущественно глагольные дериваты концепта яратьшаш, что свидетельствует о процессуально-динамической репрезентации концепта любовь в марийском языковом сознании
Оценочные и образные компоненты, выделяемые в составе значения лексических, фразеологических, символических и метафорических единиц, объективирующих концепт любовь, в целом в сопоставляемых языках схожи Для предвосхищения эмоционального состояния любви в песенных дискурсах используются символы В сопоставляемых лингвокультурах символы любви представлены лексическим рядом весна, вино, восторг, волшебное виденье, зараза, звезда, зной, колючая заноза, луна, луч рая, мечта, напиток, пожар, роза, цветок, чума и др Достаточно продуктивными в сопоставляемых песенных дискурсах являются фразеологические единицы с лексемами сердце и душа
Междометия, являющиеся средством выражения эмоций,
продуктивно используются в процессе концептуализации эмоции любовь, причем многие из них обнаруживают формальное сходство Ах' (рус ), Ach' (нем ) и Ах' (гмар ) или О' (рус , нем , гмар ), или Ай' (рус), Ei>, Eyi (нем )
В русском песенном дискурсе зафиксированы первичные и сложные междометия, образованные от дополнительных междометий, частиц и местоимений Ах1, Ай1, О', Ох', Увы', Ах ты', Эх ой ли', Э ой, да', Э ох да', Эх да уж ты'
В немецком и горномарийском песенных дискурсах преобладают первичные междометия Ach', О', Ei', Ja' (нем ), Ой', Ах' (гмар)
5) Характерную для песенного дискурса функцию вокативности выполняют определенные классы лексем антропонимы, персональный дейксис, орнитотшы, фитонимы, названия абстрактных понятий, эмотивы, субстантивированные прилагательные, собственно «этикетные» формы, соматизмы, лексемы, характеризующие различную степень ценностей Классы лексем, используемых в качестве вокативов в исследуемых песенных дискурсах, в основном совпадают
Структура, содержание и объем глав диссертационной работы определяются поставленными целью, задачами и фактологическим материалом Исследование состоит из введения, двух глав с выводами, заключения, библиографии (158 наименований), списков словарей и справочных изданий (48 наименований), источников иллюстративных примеров (71 наименование), списка условных сокращений и четырех приложений
Во введении обосновывается актуальность темы, определяется степень ее разработанности в русистике, германистике и финно-угротогии, определяется объект, указываются цель и задачи исследования, методы анализа фактического материала и источники, определяются научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы
В первой главе выявляются и описываются сущностные характеристики концепта чюбовь, основанные на материале смежных с лингвистикой дисциплин - психологии, социологии, философии, психиатрии, выясняются связи данной эмоции с другими эмоциями, чувствами и состояниями
Глава вторая посвящена систематизации и описанию лексических средств сопоставляемых языков, объединенных в семантические и ассоциативные образные ряды и образующих содержание эмоционального концепта любовь Изучается
национально-культурная специфика концепта любовь в символико-метафорических и фразеологических структурах сопоставляемых песенных дискурсов, а также основные маркеры экспликации эмоции любовь в песенном дискурсе
В заключении содержатся выводы по проведенному исследованию, намечаются перспективы дальнейшего исследования
В приложениях представлены гистограммы и таблицы, иллюстрирующие результаты квантитативного анализа песенных дискурсов
Язык - основное средство концептуализации знаний об эмоции любовь
Исследуемый ЭК любовь/ Liebe/ яратымаш, в основе которого лежит одноименная эмоция, входит в список базовых, доминантных эмоций. Она имеет универсальный мимический, жестовый, поведенческий код реакции. И это далеко не полный перечень характеристик, позволяющий сказать, что в основе ЭКЛ в немецкой, русской и марийской лингвокультурах лежит универсальный психический феномен.
С другой стороны, ЭК присуща этноспецифичность, обусловленная индивидуальным эмоциональным трендом и национальным индексом данной культуры [Шаховский, 1996, с. 80-96]. Кроме этого, каждый язык накладывает собственную классификацию на эмоциональный опыт человека [Вежбицкая, 2001, с. 15-42], и материальные экспоненты эмоций в языке [Шаховский, 2001, с. 13-19] являются культурно специфическими.
Эмоции обеспечивают социальную связь между людьми не только одного социума, но и между людьми, принадлежащим разным культурам, и хотя переживание эмоции совершенно личностно и индивидуально, ее выразительный компонент, прежде всего, представленный как мимические комплексы, социален.
Эмоции (лат. emovere - возбуждать, волновать) — это психическое отражение в форме непосредственного, пристрастного переживания, жизненного смысла явлений и ситуаций, обусловленного отношением их объективных свойств к потребностям субъекта [КПС, 1985, с. 461].
Среди множества научных дефиниций эмоции, на наш взгляд, считается наиболее удачным определение, данное М.Е. Литваком. Оно привлекает своей простотой и в тоже время емкостью: «Эмоция есть психический процесс, отражающий отношение человека к самому себе и окружающему миру» [Литвак, 1993, с. 4]. Он характеризуется мимическими, психосоматическими, поведенческими изменениями и находит отражение в языке. Эмоции многогранны: они затрагивают чувства и опыт, физиологию и поведение, формы познания и концептуализации. Эмоция объединяет в себе разные явления: эмоциональные реакции, которые имеют свой аналог во внешних способах выражения; эмоциональные состояния, которые связаны с внутренним эмоциональным переживанием, не имеющим внешнего проявления [Мягкова, 1991, с. 206]. В нашем исследовании прослеживается прямая связь языка и эмоции любовь, поэтому необходимо отметить тот факт, что язык как система призван выражать не только мысли, но и чувства, так как именно взаимодействие сфер рационального и эмоционального в сознании и мышлении позволяет человеку эмоционально переживать то, что язык отражает. Это переживание проявляется в эмоциональном отношении языковой личности к предмету речи. Таким образом, эмоции, а точнее их выражение в языке, занимают одно из ведущих мест в сфере интересов лингвистики. Поэтому вполне логично дать дефиницию такой науке, как эмотиология, которая определяется В.И. Шаховским, как наука о вербализации, выражении и коммуникации эмоций [Шаховский, 1995, с. 50].
На наш взгляд необходимо принять во внимание то, что вербальная идентификация эмоций всегда субъективна, они не проявляются в чистом, не связанном с ситуацией и субъектом, виде. Эмоции всегда ситуативны и когнитивны (т.е. в их основе лежат познавательные процессы), поэтому и выбор языковых средств всегда связан с ситуацией, так как имеются как минимум две системы выражения эмоции — язык тела и язык слов. Кроме того, нормы выражения эмоций не стабильны от культуры к культуре, причем это касается не столько способа выражения эмоций, сколько в каких условиях это разрешено. Отсюда следует вывод, что эмоциональное самовыражение часто самым непосредственным образом связано с языком. Это возможно потому, что язык в широком понимании (включающий в себя как язык тела, так и слова) есть основной вид знаковой системы, неоднородной по своей структуре и состоящей из языковых и параязыковых явлений, которые тоже следует рассматривать как типы знаков [Вансяцкая, 1999, с. 6]. Но выражаются эмоции в процессе речевой деятельности человека (где активизируется язык слов), то есть в коммуникации, которая также носит знаковый характер и строится по принципу совместной деятельности, в результате которой возникает контакт двух сознаний и происходит передача содержания от одного коммуниканта к другому. Эта знаковая цепь оказывается коммуникативным процессом, в основе которого лежат субъектно-субъектные отношения. Именно они передают информацию от одного субъекта к другому, вызывая у последнего ответные мысли, переживания, оценки.
Говоря о языковом уровне, эмоции трансформируются в эмотивностъ; эмоция есть психологическая категория, а эмотивность — языковая, поскольку эмоции могут и вызываться, и передаваться (выражаться, проявляться) в языке и языком [Мокрова, 2008, с. 561].
В эмотиологии языковые единицы, объективирующие эмоции, дифференцируются их: а) обозначением или называнием; б) различием видов дескрипции; в) способом выражения в речи.
Под выражением эмоций в эмотиологии понимается их непосредственное речевое проявление, производимое при помощи специфических единиц-эмотивов, семантика которых индуцирует эмоциональное отношение.
Под эмотивностью понимается имманентно присущее языку семантическое свойство выражения эмоциональности как факта психики системой своих средств, отраженные в семантике языковых единиц социальные и индивидуальные эмоции [там же, с. 562].
Эмоциональное пространство человечества предполагает существование общего (инвариантного) эмоционального смыслового поля, которое кодируется и воспроизводится в лексических и фразеологических знаках естественного человеческого языка. Однако разные культуры и отдельные индивиды внутри них значительно отличаются в своем отношении к эмоциям. В эмоциональной сфере между людьми обнаруживаются особенно яркие индивидуальные различия. Все стороны личности, ее характера, интеллекта, ее интересов и отношений к другим людям проявляются и отсвечиваются в радуге эмоций и чувств.
В структуре личности могут доминировать различные эмоции, и поэтому отношение людей к окружающему миру и их поведенческие реакции глубоко индивидуальны. При этом типические различия эмоциональных особенностей личности могут выражаться: 1) в сильной или слабой эмоциональной возбудимости; 2) в большей или меньшей эмоциональной устойчивости; 3) в силе или интенсивности чувства; 4) в его глубине [Мокрова, 2008, с. 563].
Эмоциональный опыт человека формируется в результате его эмоциональных сопереживаний, которые возникают в коммуникации. Таким образом, одной их важнейших особенностей эмоций является их способность к коммуникации. Это значит, что эффективность коммуникации зависит от эмоциональной компетенции партнеров. При изучении эмоций необходимо принимать во внимание обширные знания о них, их функциях, знание эмотивного фонда своего языка (и чужого), средств номинации, выражения и описания своих эмоциональных переживаний в контекстах конкретной культуры.
В интерпретации эмоций важным фактором является то, интерпретируются ли два внутренних состояния как проявления «одной и той же эмоции» или как «две разные эмоции». Ответ на вопрос зависит от того, через призму какого языка эти эмоции интерпретируются.
Для того чтобы определить эмоциональные концепты, нужно определять их на основе слов, которые являются интуитивно понятными (неспециальными) и не являются названиями специфических эмоций или эмоциональных состояний [Вежбицкая, 2001, с. 19].
А. Вежбицкая предлагает несколько основных положений, на которые мы будем опираться в нашем исследовании:
1. Изучение эмоций - насущная и необходимая часть психологии и когнитивных наук.
2. Эмоции исключительно трудно исследовать (настолько, что до настоящего времени они считались просто не поддающимися научному исследованию).
3. Глубокое проникновение в структуру эмоций и природы эмоциональной жизни обнаруживают народные представления об эмоциях. Эти представления кристаллизируются в языке эмоций, особенно в эмоциональной лексике данного языка.
4. Ученые, желающие изучать эмоции, в значительной мере полагаются на эмоциональные концепты, выражаемые в их родном языке.
5. Изучая понятия с универсальной точки зрения, можно узнать очень многое о системе мышления и знания, которой обладают носители языка [Вежбицкая, 1997, с. 348].
Актуализация связи эмоции любовь с другими эмоциями в песенном дискурсе
Иллюстративный языковой материал, представляющий совокупность фрагментов русского-, немецкого- и горномарийского песенных дискурсов, подтверждает то, что любовь может сопровождаться как отрицательными, так и положительными эмоциями.
Как показало исследование, привлечение текстов народных песен дает больше возможностей для выявления потенциальных связей эмоции любви с другими чувствами и состояниями позволяет создать более полную и достоверную картину реализации ЭКЛ в немецкой, русской и марийской лингвокультурах.
Любовь в сопоставляемых песенных дискурсах переживается в комплексе с такими чувствами и состояниями, как:
1) жалость: «Кого люблю, того дружочка жаль» [Рус нар. песн., 1984, с. 29], «Mujl ich mich von dir scheiden,/ Herzlieb, ganz traurig bin,/ Es g schah mir nie so leidejAdel Ichfahr dahin» («Я должен с тобой расстаться,/ Моя сердечная любовь, я совсем печален,/ Никогда мне не было так жаль,/ Прощай! Я уезжаю») [Deut. Volkslied., 1983, с. 46], «Яратымы лілоецем айырльшеэюы -/ Айырлыжыш, карангжыш./ Айырлыжыш, карангжыш, хоть ыжал ыльы» («Хочет расстаться любимый мой -/ Пусть расстается, хоть и жаль») [Песн. горн, мари, 2005, с. 124]; страдание: «Спроси у сердца ты совета,/ Страданьем тронута моим/ И, веря святости обета,/ Беги с возлюбленным своим» [Люб. песн., 1994, с. 14], «Понапрасну ли я, девка, я страдаю, страдаю,/ Что не любит миленький меня» [Рус. нар. песн., зап. М.Е. Пятницким, 1964, с. 65], «Кого ты оісдешь, по ком страдаешь,/Заветных песен не поешь?» [Рус нар. песн. д. гол. с сопр. баяна, 1957, с. 34], «Krankheit, Verfolgung, Betrubnis und Pein/ Soil unsrer Liebe Verknotigung sein» («Болезнь, преследование, печаль, страдание/ Должны укрепить нашу любовь») [Deut. Yolkslied., 1983, с. 75], «So wird die Lieb in uns machtig und grofi/ Durch Kreuz, durch Leiden, durch allerlei Not» («Так будет наша любовь сильной и большой/ Проходя через крест, страдание, любую нужду») [там же, с. 75], «Шыжы йыдшы ма пыцкемыш?/ Тылзыжы уке сотемдараш./ Мынъын йангемжы когон каршта—/ Маремжы уке пуремдаш» («Осенняя ночь темна почему?/ Потому что светит луна./ Мое сердце сильно страдает/ Нет мужа, чтоб поласкать») [Песн. горн, мари, 2005, с. 84]; страх: «Его я видеть не должна,/ Боюсь ему понравиться./ С любовью справлюсь я одна,/ А вместе нам не справиться» [Люб. песн., 1994, с. 281]; «Ach Ritter, Ihr seid hochgeboren,/ So furcht" ich meines Vaters ZornJ Ich furcht" ihn allzu sehrj Verliere vielleicht mein Ehre» ( «Ax, рыцарь, Вы родовиты,/ Я так боюсь гнева отца,/ Я его очень сильно боюсь,/ Возможно потеряю свою честь») [Deut. Volkslied., 1983, с. 59]; боль: «Заболело мое сердечушко, заболело ретивое/ Любил парень девушку,/Любил, да и сам покинул» [Лирич. песн., 1990, с. 113], «Das bringt mir grofien Schmerzen, Herzallerliebster G selU», «Mein Herz das leidet Schmerzen,/ Dazu kldgliche Pein,/ Wo zwei Herzen lieb tun scherzen,/Die ohn einander nit kunnen sein.../ Es machen die falschen Zungen,/ Die sind darbei gewesen,/ Die schneiden mir tiefe Wunden,/ Der trau ich wohl genesen./ Sie schneiden tiefe Wunden/ In meines Herzen Grund» «Mein Herz das leidet Schmerzen» («Это мне доставляет сильную боль; Мой возлюбленный», «Мое сердце страдает,/ И к тому же мучительная боль,/ Где два сердца вздумают шутить,/ Которые друг без друга не могут быть.../ Фальшивьте языки,/ Которые их сопровождают,/ Которые причиняют мне глубокие раны,/ В самое сердце,» «Мое сердце страдает от боли») [Deut. Voikslied., 1983, с. 78], «Шукы шыдыр сандалыкым сортемдара./ Мыньын йанг йылымашем выкы каеш ылгецы» («Многие звезды освещают вселенную./ Если бы было видно, как мое сердце болит») [Песн. горн, мари, 2005, с. 110]; несчастье: «Скажите, вы, мысли мои, про мое несчастье.../ Несчастье.../ ... / Эх! Свою разлюбезную стал он потешати» [Лирич. песн., 1990, с. 285], «Ich hatt mir ein Buhlen erworben,/ Da schlug als Ungltick drein...» («Мне бы хотелось, чтобы у меня появился парень,/ Но случилось несчастье») [Deut. Voikslied., 1983, с. 79], «Малым мыньын цаш уке?/.../ Седынъ док мыньы йанг ясыланен ылем» («Отчего я несчастна?/ .../ Оттого мое сердце страдает») [Песн. горн. мари, 2005, с. 126]; горе: «Не можешь ты злу горю пособити,/ Не люжешь ты мила друга забыти» [Рус. нар. песн., 1984, с. 29], «Ade, mein Allerliebste,/ ... / Das Herz in meinem Leibe/ Gehort ja allzeit deinl» («Прощай, моя любимая,/ ... / В сердце моем горе/ Принадлежит всегда тебе!») [Deut. Voikslied., 1983, с. 51], «Мынъ яратымы млоецем./ Шдрыштыш, укшыктыштыш -/ ... / Курым йылен ылем» («Парня любимого моего/ Пусть разлучают, отлучают —/ .../Всю жизнь живу и горюю») [Песн. горн, мари, 2005, с. 130], «Ойхырен, магырен кагитеги./ Ваты гыц кодшы» («Она со слезами горюет./ Если муж остался без жены») [там же, с. 162];
7) стыд: «Сама милого любила, сама буду забывать,/ ... / На гулянье при народе/ Стал он девку целовать,/ А девчонке стыдно стало,/ Стала плакать и рыдать» [Люб. песн., 1994, с. 35], « Ach, reicher Christ, gib mir das Gliick:/ Wo er reit in dem Lande,/ Bewahr ihm seinen graden Leib/ Vor Leid und auch vor Schande!» («Ax, Боже, дай мне счастье:/ Где он скачет по земле,/ И сохрани его благородное тело/ От горя и от стыда»)[Deut. Volkslied., 1983, с. 138];
8) вина: «Виновата ли я, виновата ли я,/ Виновата ли я, что люблю?» [Люб. песн., 1994, с. 250], «Um Gnad will ich nit bitten,/ Dieweil ich bin ahn Schuld» (песня возлюбленного «Я не буду просить о пощаде,/ Так как я виноват в этом сам») [Deut. Volkslied., 1983, с. 192];
9) ревность: «Ой, мороз-мороз,/ Не морозь меня,/ Не морозь меня, моего коня,/ ... / Моего коня белогривого,/ У меня жена, ох, ревнивая» [Люб. песн., 1994, с. 42], «Ревность пропадает вдруг, ревность всего злей» [Собр. нар. рус. песен с их гол., 1955, с. 73], «Eifersiichtiger Knabe» («Ревнивый парень») [Holzapfel, 2000, с. 83];
10) измена, предательство, обман: Умчались мы в страну чужую,/ А через год он изменил,/ Забыл и клятву роковую,/ Когда другую полюбил» [Люб. песн., 1994, с. 14]; «Er hat ein andre viel lieber dann mich/ Er hat mich ubergeben. / Was hilft dich, Knab, dein falsche List/ Dafi du so gar der untreu bist» («Он любит другую, а не меня/ Он изменил мне./ Что тебе помогает, парень, в твоем изменчивом коварстве,/ Что ты не верен») [Deut. Volkslied., 1983, с. 87-88], «Ватыжым шип йориок,/ Малым яраташ, манынок» («Жену бил,/ Чтобы других любить») [Песн. горн, мари, 2005, с. 468];
11) месть: «Если забудет, если разлюбит,/ Если другую мил приголубит, -/ Я отомстить ему поклянуся,/ В речке глубокой я утоплюся» [Люб. песн., 1994, с. 42], «Wer weifi, ob ich s werd rachenl» («Кто ж знает, буду ли я мстить!») [Deut. Volkslied., 1983, с. 194];
12) гнев: {«Не гневисъ, девица, что я застрелил:/ Ведь тебя, девица, любя я убил» [Кашин, 1959, с. 182]);
13) тоска, печаль: «Наутро он уехал,/ Умчался милый вдаль./ На сердце мне оставил/ Тоску лишь, да печаль» [Люб. песн., 1994, с. 27], «Mein Herz, das liegt in KummerJ DaB mein vergessen ist» («Мое сердце в печали, что меня позабыли») [Deut. Volkslied., 1983, с. 91], «Kummer gelastet so manches Gefuhl,/ Schwermuth macht Herzen zum Tode betrubt» («Печаль обременяет/ Грусть глубоко омрачает сердце») [Blum., um 1890, с. 36], «О Lieb, wie sufi und bitter,/ voll Trauren, Furcht und Zittern» («О любовь, как сладка ты и горька,/ полна печали, страха и дрожи») [Kulla, 1951, с. 182]
Деривационный потенциал номинантов эмоционального концепта любовь/ Liebe/ яратымаш в русской, немецкой и горномарийской лингвокультурах
Под деривацией понимается образование в языке вторичных знаков, которые могут быть выведены из исходных, путем применения определенных когнитивных и логико-семантических операций. Понятие деривации используется, как правило, для выяснения механизмов образования сложных языковых единиц из простых и описания динамических процессов порождения речи.
Процесс деривации применим к тем единицам языка, возникновение которых может быть описано путем реконструкции породившего их процесса, т.е. восстановления их деривационной истории. Сущность синхронной реконструкции заключается в том, что производные знаки языка представляются в виде конечного продукта формальной операции или серии операций, совершаемых для достижения функционально-семантического сдвига в исходной единице; при этом дериваты обретают новые значения, не сводимые к сумме значений, составляющих их компонентов [ЛЭС, 1990, с. 129-130].
Концептные номинанты любовь, Liebe, яратымаш, принимаемые за исходные лингвосемиотические единицы, обладают определенным деривационным потенциалом. В дериватах соответствующих концептных номинантов, имеющих определенные морфонологические (включая частеречные), синтаксические и прагмасемантические характеристики, отражается содержательная глубина ЭКЛ, а вместе с тем и способ категоризации определенного фрагмента духовного мира человека в целом.
Дериваты концептных номинантов любовь, Liebe, яратымаш в песенном дискурсе представлены всеми знаменательными частями речи, а именно существительными {любовь, влюбленность, Liebe, яратымаш, когон яратымаш "страсть"), глаголами {любить, влюбляться, lieben, sich verlieben, яратен шындаш "влюбиться"), прилагательными и наречиями {любимый, любо, влюбленный, verliebt, geliebt, lieblich, яратымы).
Основу глагольных дериватов образуют инфинитивные дериваты концептных номинантов любовь, Liebe, яратымаш: любить, lieben, яраташ. В песенном дискурсе глагольные дериваты имеют значение «испытывать, переживать чувство любви или потребности» [Ожегов, 2007, с. 439]: «Кого ждала, кого любила я,/ Уж не воротишь, не вернёшь» [URL:http://www.klassikpoez.boom.ru/pesni.htm]; «So sollt du mm una1 nimmermehr/Einen anderen lieben also» [Deut. Volkslied., 1983, c. 116], «Kurz, von ihr geliebt zu warden,/ Halt ich fur das grdftte Gliick» [там же, с. 135]; «Мынь млоецым яратем, тіш яратем-/ Сарыжът агыл, ласкожым веле» («Я парня люблю, очень люблю,/ Не за то, что блондин, а за доброту») [Песн. горн. мари, 2005, с 218], «Ти шаргашем кыш пиштышаш?/ - Мьінььім яратет гьінььї/ Парняэт гыц ит кыдаш» («Кольцо твое куда положить?/ — Если любишь меня,/ С пальца не снимай») [там же, с. 238] или «Яратымы млоецем кужы, въщкыж./ Кужыжым анжен, шым яраты-/ Ласкон попымыжьш яратышым» («Любимый парень - строен и высок./ Люблю не за то, что он высокий,/ Полюбила за ласковые слова») [там же].
Мы считаем необходимым составить процентное соотношение дериватов концептных номинантов любовь, Liebe, яратымаш в русском, немецком и горномарийском песенном дискурсе, которое находит свое отражение в гистограммах приложения 2. В исследовании использовались 200 русских, немецких и горномарийских песенных дискурсов. Квантитативный анализ концептных номинантов любовь (32.3%), Liebe (24.3%), яратымаш (28.8%) и соответствующих глагольных лексем любить (36.6%), ИеЪеп (32.1%), яраташ (41%) свидетельствует о том, что в песенном дискурсе последние встречаются чаще, чем субстантивированные имена концепта любовь [см. приложение 2]. При межъязыковом сопоставлении 200 песенных дискурсов было выявлено, что глагольная лексема любить встречается чаще в немецком языке (45.3%), чем в русском (33.3%) и горномарийском (21.4%) [см. приложение 3], что свидетельствует о процессуально-динамической репрезентации концепта любовь в немецком песенном дискурсе. В ходе исследования частеречных характеристик в русском песенном дискурсе, было обнаружено, что номинат любовь уступает в количественном соотношении номинанту любить. Что касается горномарийского песенного дискурса, то обнаруживается преобладание глагольной лексемы яраташ над номинантом яратымаш в количественном соотношении, что свидетельствует о схожести в процессуальной репрезентации концепта яратымаш в горномарийском языке, как и в немецком.
Образование производных глаголов в русском языке также осуществляется с помощью префиксов. Префиксальный глагол может рассматриваться как внутренняя синтагма, состоящая из двух структурных компонентов: производящей основы и словообразующего форманта - и связанная с двумя понятийными рядами одновременно: по семантике префикса и по семантике мотивирующего глагола. Именно семантический подход к изучению приставочного глагольного словообразования стал определяющим в исследованиях последних лет [Волохина, 1993]. Обзор научной литературы показал, что Н.В. Крушевский отмечал особую роль приставок по сравнению с другими аффиксами: «В противоположность суффиксу префикс имеет почти всегда определенное значение, то есть он сообщает слову главным образом один какой-нибудь оттенок», а по отношению к производящему глаголу «...мы видим здесь тот же принцип сочетания, что в языках агглютинационных» [Крушевский, 1883, с. 83]. Значения, формируемые с помощью префиксов в-, по-, раз-, с- (влюбить, полюбить, разлюбить, слюбиться), неравнозначны, поэтому целесообразно рассматривать их отдельно.
С помощью префикса в- образуются глагольные дериваты, в семантике которых присутствует сема направленности внутрь, погружения, т.е. погружения в эмоциональное состояние любви: «Влюблена в дружка смертельно/ По несчастью своему» [URL:http://www.romance.ru]. Вместе с тем префикс в-, обозначает также и фазовость, а именно, начальную стадию процесса: «Но несчастьем то случилося,/ Что в мила друга влюбилася» [Лирич. песн., 1990, с. 240]. В сочетании с возвратной частицей —ся описывается состояние человека, его проникновение в сам процесс, реализуется аутокаузативное значение: «Надо же, надо же случиться,-/ Чтобы в ле... чтобы в летчика того/ Я могла, я могла влюбиться» [Зырянов, 1962, с. 108], «Ох, влюбился я по уши в царскую дочь!» [URL:http://www.romance.ru]. Присоединение к первичным глаголам возвратной частицы -ся (влюбиться) свидетельствует о том, что состояние любви может быть направлено и на самого субъекта эмоции (аутокаузация).
В немецком языке имеется соответствие русскому не изменяющемуся по падежам возвратному суффиксу — ся или — сь в лице изменяющегося по падежам возвратного местоимения sich. Так, глаголу любить в русском языке соответствует глагол sich verlieben в немецком языке: «So gent s, wenn zum Tanz man die Madchen lasst gehen/ da muss man halt immer in Sorgen rum stehenj dass sie sich verlieben in andere Knechte» («Так случается что, когда приглашают девушку на танец,/ Нужно всегда иметь ввиду,/ Что она влюблена в другого») [Deut. Volkslied., 1983, с. 78].
Для обозначения состояния «возвратности» в горномарийском языке используется глагол шындаги в сочетании с глаголом яратен (яратен шындаш), но данные примеры в песенном дискурсе не обнаружены.
Как известно, префикс по- служит для образования совершенного вида, обозначающего, с одной стороны, кратковременное действие («Ах, какое счастье полюбить в первый раз,» [URL:http://www.romance.ra]) и , с другой — длительное {«Ах, эта черные глаза,/ Кто вас полюбит,/ Тот потеряет навсегда/ И сердце, и покой» [там же]), что говорит о его неоднозначности. Говоря о лексеме полюбить, необходимо отметить, что она обозначает «почувствовать любовь, влечение к кому-нибудь, стать влюбленным, влюбиться или почувствовать склонность, пристраститься к чему-нибудь» [Ожегов, 2007, с. 745]: «Вчера говорила, навек полюбила,/ А нынче не вышла в назначенный срок» [URL:http://www.pesni.retroportal.ru], « Что было то было/ Закат заалел/ Сама полюбила/ Никто не велел» [там же] или «Рано, рано его полюбила,/Хулигану всю жизнь отдала» [там же].
В русской народной песне «Жигули» встречается лексема полюбить с возвратной частицей -ся, которая придает значение аутоказуации: «Полюбилась мне присуха,» [URL:http://www.romance.ru], но следует отметить, что в настоящее время данная глагольная лексема не употребляется в современной речи, так как имеет помету "устаревшее" и "разговорное".
Особого внимания заслуживает глагольный дериват разлюбить, являющийся антонимом глагольной лексемы полюбить {«Парней вы бойтесь, как огня./ Они полюбят и разлюбят,/ А после девица страдай» [URL:http://www.pesni.retroportal.ru]). Глагольный префикс раз- указывает на завершенность, законченность действия, придавая ему значение устранения, избавления от чувства любви {«Если в темную ночь/ И средь белого дня / Ни за что ни про что/ Ты разлюбишь меня» [там же]). Следует отметить, что глагольный дериват с отрицательной частицей не также указывает на отсутствие эмоции любви, при этом пресуппонируется, что этого чувства не было изначально {«Я любить-то не люблю, да/ Нагчядеться не могу!» [URL :http ://www.romance.ru]).
Обращения в любовном песенном дискурсе сопоставляемых лингвокультур
Одним из важных маркеров социальной ситуации, статуса, роли, отношений участников коммуникации является обращение.
Обращение - грамматически независимый и интонационно обособленный компонент предложения или более сложного синтаксического целого, обозначающий лицо или предмет, которому адресована речь [ЛЭС, 2002].
В песенных дискурсах определенный интерес представляет использование форм обращений.
Направленность адресату — один из важнейших признаков человеческой речи, отличающий ее от функционирования значительного числа биосемиотических (функциональных) систем [Гольдин, 1987, с. 34].
В функции обращения обычно употребляется одушевленное гшя существительное («Эх, да не плачь, девка, эх да не плачь, красна,» [Захаров, 1958, с. 49], «Knabe, Hebe mich!» («Парень, люби меня!») [Dorenwell, 1900, с. 8], «Шукы эртен жера, вады.../ - Тангем, аштет? Монденат?» («Солнце давно зашло, вечер.../ Любимый(ая) помнишь? Забыл(а)») [Туан сем, 2000, с. 44]) или субстантивированное имя в форме именительного падежа («Полюби-ка меня, миленький » [Захаров, 1958, с. 95], «Ach, Liebster, bist du tot?» («Ax, самый любимый, неужели ты умер?») [Hill, 1988, с. 16], «Анжал, яратымем, сынзаш,/ Анжал остаткам тынь.» («Посмотри, любимый(ая) в глаза,/ Посмотри в последний раз») [Туан сем, 2000, с. 15]). Обращение может быть одиночным («Красотой твоей я дово... охы довольна да,/ А любовью твоей, милый, никогда» [Захаров, 1958, с. 43], «Fe msliebchen, du sollst тії nicht bar/up gehn» («Голубушка, ты не должна идти босиком») [НШ, 1988, с. 13], «Ак кел, тангем, шумнан шокшыжым шапкаяш» («Не надо, любимый, горячее сердце беспокоить») [Туан сем, 2000, с. 45]) и распространенным («Красна девица-душа,/ Сбереги мово коня» [Чернов, 1959, с. 89], «Ach herzallerliebstes Madel, so lap mich doch losl» («Ax, любимая девушка, оставь же меня!») [Petersdorf, 1999, с. 83], «Шанымы тангем, отказашет/ Нигынамат ам шагал!» («Любимый друг, не откажусь/ От тебя никогда!») [Песн. горн, мари, 2005, с. 240]), может быть выражено сочинительным рядом («Скален, друг, да скажи, вот мой ми... э, ...лый,/ Да ее...ой да, верно ль любишь ты меня?» [Рус нар. песн. в обработ. В. Захарова, 1962, с. 76]). Обращение может стоять в начале, середине и конце предложения:
- «Милая./ Ты услышь меня» [Люб. песн. и романсы, 2002, с. 25], «Миленький мой дружо... дружочек,/ Зачем же любить перестал?» [Захаров, 1958, с. 26], «Feinsliebchen, ade!» [Dorenwell, 1900, с. 35], «Mein Liebchen, ach! das ist gar weit,/ Mein Liebchen ist gar feme!» [там же, с. 44], «Ой, ыдыр танг, яжо ылат» («Ой, девушка, красивая ты») [Эшпай, 1957, с. 54], «Шаным тангем, сылыкланет,/ Малый сарнет тыньжы юкдеок?» («Милая, скучаешь,/ Почему ты молчишь?) [Туан сем, 2000, с. 92];
- «Полно, миленький, в компанию ходить,/ Перестань ты пусты речи говорить» [Захаров, 1958, с. 256], «Ты скажи, моя милая,/ Из которой ты семьи?» [Чернов, 1959, с. 29], «Merk auf feins Lieb, was ich dir sag!» («Послушай, любимая, что я тебе скажу!») [Alt. deut. Liebeslied., 1937, с. 17], «Steh auf, Herzlieb, und lap mich ein!» («Вставай, любимая, и впусти меня!») [там же, с. 42], «Толыма-йа, яратымем,/ Тылат мырем, колат тынь» («Приходи, любимая,/ Тебе спою, слышишь ты») [Туан сем, 2000, с. 101], «Тынъым, тангем, выча йангем,/Полем, толат соиктот» («Мое сердце ждет тебя, любимая,/ Знаю, все равно придешь») [там же, с. 101];
- «Полюби-ка меня, миленький!» [Захаров, 1958, с. 95], «Ах, ты слышишь ли,/ Мой сердечный друг!/ Разумеешь ли,/ Жизнь-душа моя!» [там же, с. 63], «Zu meiner Zeit, du grofie Giite!» («К моему времени, ты мое великое благо») [Goepfert, 1975, с. 184], «Wann kommst du aber wieder,/ Herzallerliebster mein?» («Когда же ты вернешься снова,/ моя самая любимая сердцу дорогая?») [Hill, 1988, с. 23], «Лаской пелешталеш: «Вычет ма, тангем?» («Ласково шепчешь: «Ждешь ли, любимый(ая)?») [Туан сем, 2000, с. 48].
Отсутствие конструктивных связей с членами предложения, интонационная обособленность и непосредственное выражение контакта с адресатом речи - все это создает исключительные условия для употребления обращения в поэтической, в частности, стихотворной речи.
Обращение как одно из наиболее важных средств действия адресации и установления речевого контакта относится к тем элементам речевого этикета, которые предназначены для маркирования социальных отношений в рамках конкретного коммуникативного акта.
При изучении системной корреляции языковой и социальной структур обращение в социолингвистическом аспекте традиционно рассматривается в качестве индикатора характера отношений между коммуникантами. Как известно, взаимоотношения коммуникантов обусловливаются их ролями при вербальной интеракции, а социальная иерархия определяет принадлежность коммуникантов к определенной социальной группе.
Вступая в речевой контакт с адресатом, говорящий называет, его, обозначает в избранном названии собеседника или его социальный. статус, роль, или свое личностное, ролевое отношение к нему в соответствии с конкретной ситуацией общения. Таким образом, то или иное название, которое говорящий выбирает для идентификации получателя речи с учетом внешнего контекста, является способом реализации культурно-релевантных образцов социальных отношений, отражающих традиции, обычаи, образ жизни и культурные ценности членов национально-культурной и языковой общности.
Система форм обращения связана с социальной организацией речевого акта. Речевой акт относит обращения к социальным конвенциям, которые служат установлению социальных контактов и управлению уровнем отношений коммуникантов. Иными словами, речь идет о речевом поведении двух или более коммуникативных партнеров в прямой коммуникации. Исходя из этого, можно выделить ряд социолингвистических факторов, сопровождающих коммуникативный акт выражения эмоции любовь и влияющих на выбор формы обращения. Релевантными при этом принято считать: возраст (дети, молодежь, взрослые), солидарность или дистанцию - (посторонний, знакомый, коллега, друг, родственник), статус/ранг (симметричный/асимметричный), род (женский/мужской), ситуацию или тип контакта (фамильярный, нейтрально-официальный, профессиональный), уровень общения (литературный, разговорный, диалектный), форму коммуникации (устная/письменная) [Филиппова, 2002, с. 81-82].
Рассмотрим перечисленные характеристики применительно к русскому, немецкому и горномарийскому песенным дискурсам.
В песенном дискурсе- сопоставляемых языков были выделены определенные классы лексем, используемых в качестве вокативов: антропонимы, персональный дейксис, орнитонгшы, фитонимы, названия абстрактных понятий, обращения, обозначающие эмоции, субстантивированные прилагательные, эмоционально-экспрессивные (оценочные) прилагательные и существительные, собственно «этикетные» формы, соматические обращения, обращения, характеризующие различную степень ценностей.
Анализируя обращепия-антропошшы, прежде всего, следует обратиться к именам собственным. Наиболее употребительными именами в русском песенном дискурсе оказались мужские имена Иван, Ваня {«Сколько далеко эх уезжаегиь,/ Эх, отъезжаешь, Ваня, от меня?» [Захаров, 1958, с. 65], «Уж ты, Ваня, ра... эх разудалая го... эх... голова» [там же, с. 65]) и женские имена Мария, Дуня и Анастасия {«Ах, ты, Дуня, черноброва!/ Ты зачем любишь иного?» [там же, с. 119], «Настя, ягода моя» [там же, с. 284], «Здравствуй, Маша! Здравствуй, Саша — свет ты мой!/ Ой, здравствуй, душечка моя!» [Собр. нар. рус. песен с их гол., 1955, с. 84]). В немецком песенном дискурсе были отмечены следующие часто употребительные имена: Elslein, Anchen, Liese, Rosille, Magdalena, Heinrich.
Изучая вариативность антропонимов в песенном дискурсе, наблюдается многообразие форм наименования одного и того же человека (антропонимические модели выявляют факторы, влияющие на выбор конкретного имени, определяют современные этикетные нормы употребления антропонимов в реальных речевых ситуациях). В ходе анализа были выделены некоторые антропонимические модели. Во-первых, личное имя в паспортной форме {Мария, Иван — в русском песенном дискурсе, Liese, Rosielle, Magdalena, Maidle, Heinrich — в немецком песенном дискурсе, Иван, - Натаръя, Эпий, Орий — в горномарийском дискурсе.): «Не раз, Мария, твою руку/Просил я у отца не раз» [Чернов, 1959; с. 39], «Ах, ты, Ванюшка, Иван» [Захаров, 1958, с. 292], «Stopfs zu, Hebe, Hebe Liese,/ du Hebe Liese, stopfs zu» [Petersdorf, 1999, с 83], «Du liebest mich, Schatz Rosille,/ mehr als dein eigen Herz» [Miiller-Melchior, 1906, с 22], «Kehr dich rumb, schone Magdalena,/ Beut mir dein roter Mund» [Hansen, 1996(a), с 46], «О Maidle, du bist mein Morgenstern!» [Dorenwell, 1990, с 73], «О Maidle, du bist mein Friihlingssonn » [там же, с. 73], «Wenn der Top/ aber nun ein Loch hat,/ lieber Heinrich, mein lieber Heinrich?» [Petersdorf, 1999, c. 83].
