Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования обусловлена особым значением трансформационных процессов, характерных для молодежной среды современной России, сложностью и множественностью идентичностей и особым значением культурной идентичности в формировании жизненных стратегий и реализации практик молодежи, а также изменения российского гендерного порядка. В научной дискуссии последних лет часто возникает идея изменения статуса молодежи и молодости в современном мире, быстром взрослении наряду с инфантилизмом и отказом от активной жизненной позиции. При этом гендерная идентичность как одна из базовых в молодом возрасте играет существенную роль при формировании установок молодых людей, их представлении о себе и мире. Молодежь и маскулинность – довольно противоречивая с точки зрения объекта исследования связка в социальных науках. В попытках анализа этих феноменов можно обнаружить целый комплекс социальных проблем, которые касаются как структурных особенностей общественного устройства, так и личностных изменений, касающихся самосознания и поиска основ идентичности. При этом процессы обретения самости неотъемлемо связаны с гендером и культурной идентичностью личности.
Концепты молодости, подростковости, молодежной культуры являются дискуссионными в социологической теории в связи с тем, что молодость является противоречивым и ускользающим периодом жизни. В фокусе настоящей работы – гендерный подход к анализу молодежных идентичностей. Это позволяет включить в анализ допущение о неравном распределении ресурсов по признаку приписанного пола, об отношениях господства-подчинения, исключения-признания людей, которых общество относит к разным категориям пола. Используя гендерный подход, автор анализирует мужские идентичности и поведение мужчин в молодежных группах.
В настоящее время все больше ученых и общественных деятелей пишут о том, что мужчины, а не женщины, стали «слабым полом», подвержены стрессам, рискам, заболеваниям, психическим расстройствам. Особенно проблематичными считаются юноши, на долю которых приходится большая часть правонарушений, злоупотреблений алкоголем и наркотиками, подростковых самоубийств, поведенческих расстройств. Еще в начале 1970-х годов появились первые публикации, свидетельствующие о том, что традиционный мужской стиль жизни не соответствует современным социальным условиям, и что мужчинам приходится платить слишком большую цену за свое господствующее положение и необходимость соответствовать нормативным образцам. В советском публичном пространстве «поворот к маскулинности» начинается со статьи «Берегите мужчин» демографа Б.Урланиса, опубликованной в 1968 году в «Литературной газете», и художественного фильма с одноименным названием. Е. Здравомыслова и А. Темкина, говоря о советском «кризисе маскулинности», также отмечают, что утверждающие маскулинность практики не оставались неизменными на протяжении всего времени советского режима. В 1970–1980-е годы трансформация мужских и женских ролей и их иерархизация привели к тому, что исследователи назвали «кризисом маскулинности», то есть состоянием относительной депривации, в результате которой то поколение мужчин рассматривалось обществом в терминах «неудачников», «неправильных», «ненастоящих» мужчин. Сложный и неоднозначный характер поздне- и постсоветсткой гендерных систем привел к конфликту ожиданий традиционной патриархальной маскулинности «домостроевского типа» и нарождающихся либеральных ценностей, в которых индивидуализм и возможности выбора того или иного стиля жизни стали играть одну из ключевых ролей.
В то же время связь маскулинности и молодежной культуры практически не отрефлексирована в отечественных исследованиях. Многие социологи лишь ссылаются на традицию исследования молодежной культуры как мужской культуры, тезис, который развивали А.Макробби и К.Гриффин. Отдельных социологических исследований маскулинности в молодежной среде в отечественной практике не наблюдается. Настоящее диссертационное исследование призвано восполнить этот пробел. Междисциплинарный характер темы требует использования новых методологических подходов к исследованиям, так как многие вопросы, касающиеся возраста и гендера, не могут быть выявлены ни с помощью анкетных опросов, ни с помощью психологического тестирования (что наиболее распространено в отечественной практике). Один из наименее изученных вопросов – жизненно-стилевые особенности маскулинности, в то же время именно этот аспект важен для понимания молодежной среды, так как не столько социальный класс, сколько культурная идентичность и практики оказывают существенное влияние на поведение и представления мужчин о себе. Именно культурную специфику социальных различий молодежи не учитывают как многие исследователи, так и специалисты, занимающиеся молодежной политикой. Некоторые ключевые термины, использующиеся в работе, такие как гендерная идентичность, молодежные жизненные стили, практики маскулинности, только недавно вошли в научный лексикон, и их расшифровка является крайне важной для развития социологического понятийного аппарата.
Таким образом, социологический анализ маскулинности как важной части молодежных идентичностей представляется важным с точки зрения развития теоретического подхода к анализу молодежных жизненных стилей, а также для прикладных задач молодежной политики.
Степень научной разработанности проблемы.
Начиная с середины 1950-х множество теорий претендовали на то, чтобы объяснить маскулинность в русле социологии, среди них: структурный функционализм, марксизм, психоанализ, критический структурализм, и более поздние направления – пост-структурализм и пост-модернизм. Значительное количество работ, посвященных отдельным сферам мужской жизни, появляется в конце XX века. Классиками «мужских исследований» считаются Р.Коннелл, М.Месснер и М.Киммел. Именно в их работах происходит целостная концептуализация маскулинности, обозначаются основные сферы и направления исследований, обобщаются социально-психологические подходы к изучению мужских жизней и мужского поведения. В частности, они говорят о маскулинностях, а не об одной маскулинности, устанавливают связи между маскулинностями и другими социальными феноменами, институтами и сферами мужской жизни. Типология маскулинностей Р.Коннелла, в которой он выделяет гегемонные, альтернативные, субординированные и маргинальные маскулинности, представляет большую ценность для настоящей работы.
Говоря об отечественной специфике анализа мужского поведения, следует отметить, что первоначальный интерес к этой тематике был связан с этнографическим подходом к анализу традиционных культур. Вышли три выпуска «Мужского сборника», в которых представлены статьи российских антропологов, этнографов и историков. Социологическое осмысление маскулинности связано с анализом мужской идентичности в работах Е.Мещеркиной, А.Салагаева, Е.Суспицыной, С.Ушакина; эти авторы осмысливают онтологические и феноменологические основания маскулинности. Значительное место в публикациях занимают исследования дискурсивного пространства формирования и символической репрезентации маскулинности (работы Е.Барабан, Т.Бараулиной, Е.Здравомысловой, Э.Боренстейн, И.Кона, А. Синельникова, И.Тартаковской, Ж.Черновой), социокультурной обусловленности реализации мужской сексуальности (работы И.Бутовской, С.Жеребкина, Е.Омельченко, Е.Ярской-Смирновой), особенностей экономического поведения мужчин (В.Ильин, И.Тартаковская, А.Тёмкина), проблем их профессиональной самореализации и стратегий карьерного продвижения (Н.Гончарова, Ж.Чернова, А.Юрчак).
Работ, посвященных анализу молодежи и различных феноменов молодости, гораздо больше, и степень разработанности отдельных аспектов социологии молодежи гораздо выше, чем работ по маскулинности. Молодежные исследования стали отдельной и значительной частью гуманитарных наук, начиная от психологических исследований С.Холла. Значительный вклад в анализ феноменов молодости и подростковости внесли работы психологов (Э.Эриксона, Ж.Пиаже) и социологов (Т.Парсонса, А.Эйзенштадта). Ученые Бирмингемского центра культурных исследований сконцентрировали свое внимание на изучении молодежных культур и субкультур (С.Фриса и М.Брейк), что привело к открытию новых иерархий и процессов, структурирующих молодежную повседневность. Новый взгляд на специфику молодежной культуры предлагает феминистская перспектива (А.Макроби и К.Гриффин), а также работы Х.Пилкингтон, которые утверждают культурные и гендерные идентичности как детерминирующие порядок молодежных групп. В работах Пилкингтон делается важное разделение жизненно-стилевых стратегий молодежи на «обычные» или нормальные и «продвинутые» или прогрессивные. Это разделение используется в работе как ключевое для объяснения особенностей молодежных культур. А понятие «жизненный стиль», сменяющее понятие субкультуры, отражает тонкости индивидуальных выборов через определенные культурные ресурсы.
В советских социологических исследованиях долгое время доминировал проблемный дискурс молодежи (1960-80-е годы), когда многие явления молодежной культуры рассматривались в терминах девиации или делинквентности. Поворот от прогосударственной конъюнктуры и «насущных проблем» к исследованию молодежной культуры и повседневности происходит в 90-е годы, когда появляется много региональных исследований, а также социокультурных и социопсихологических исследований. Отдельные исследования (А.Ковалева, В.Луков) уделяли внимание вопросам социализации личности, разрабатывали концепцию социализационной нормы и тезаурусную концепцию, которая демонстрировала разность ценностных и поведенческих миров различных молодежных групп.
Среди работ нового этапа изучения молодежи выделяются историко-культурологические исследования детства и молодежи И.Кона, этнографические и антропологические исследования молодежных субкультур и движений (В.Костюшев, Т.Щепанская), жизненно-стилевые исследования (Е.Омельченко).
Сегодня в сфере культурных исследований молодежи наиболее авторитетными являются постсубкультурный подход и жизненно-стилевая концепция, которые представлены работами М.Мафессоли, Э.Беннета, Д.Магелтона, Х.Пилкингтон, Е.Омельченко.
Что касается работ, посвященных непосредственно маскулинности и молодежным культурам, можно выделить несколько основных тем исследований: процесс социализации и школа (Р.Коннелл, М.Мак ен Гхаил, И.Кон), выход молодежи на рынок труда, проблемы занятости и гендерные риски (К.О’Доннелл, Н.Гончарова), досуг молодежи и потребление (в том числе деструктивное, например, алкоголь и наркотики) (К.Гриффин), сексуальность, здоровье, гомо- и гетеросексуальность, гомофобия, проблемы СПИДа и мужских заболеваний (М.Киммел, Е.Омельченко), спорт, правонарушения, преступления, насилие (Д.Мессершмидт, М.Месснер). Связь маскулинности, подростковости и культурных практик подробно обсуждается в монографии Н.МакДоналд «Маскулинность и субкультура»: объектом ее исследования были юноши-графферы, и на примере практик граффити исследователь показывает, как маскулинность создается через творчество, рисковые практики и соревновательность.
В целом научная разработанность темы представляется недостаточной, так как мало изучены связи маскулинности и молодости, субкультурной и гендерной идентичностей, связь возраста и пола. Кроме того, в российской науке это практически не разработанная область, и в диссертационной работе отчасти восполняются эти пробелы.
Научная новизна работы состоит в следующем:
- впервые жизненно-стилевая концепция молодежи соединена с гендерным анализом и гендерный подход применен к изучению повседневных молодежных практик;
- по-новому применен культурный подход: в настоящей работе делается попытка осмыслить молодежную повседневность и логику молодежной жизни, опираясь на понятия стиля жизни и культурного капитала, что позволяет избежать детерминированности стратификационными признаками и понять, каким образом возраст и пол влияют друг на друга и как они связаны с выбором определенного жизненного стиля;
- применена авторская комплексная методология: новаторская схема научного анализа, идущая от изучения коллективных норм к наблюдению конкретных индивидуальных практик маскулинности, позволяет увидеть нерефлексируемые рутинные элементы, которые составляют основу социального взаимодействия;
- на основе драматургического и системного подходов дана авторская интерпретация практик маскулинности: на основе эмпирического материала обозначены основные ресурсы маскулинности, выявлены несколько «сценариев маскулинности», которые позволяют зафиксировать соотношение традиционных элементов и культурных изменений в молодежной среде.
Теоретическими и методологическими и основаниями диссертации послужили: теории социального конструирования гендера (Э.Гидденс, К.Уэст и Д.Зиммерман, Е.Здравомыслова и А.Темкина), теория перформативности гендера и «гендерного дисплея» (Э.Гоффман, Д.Батлер), теории социального и культурного капитала, габитуса и социальных полей (милье) (П.Бурдье, С.Торнтон), концепции гендерных практик (Е.Здравомыслова, А.Темкина), а также теория гендерной системы Р.Коннелла. Этот объединительный подход позволяет сосредоточить свое внимание не на описаниях, а на объяснениях социальных феноменов маскулинности.
Молодежь как социальная группа рассматривается нами с позиций постсубкультурных теорий, оперирующих понятиями «жизненные стили», молодежная культура (Д.Мафессоли, Д.Магелтон, Д.Хебдидж, Х.Пилкингтон, Е.Омельченко).
Общесоциологическими концепциями, положенными в основу диссертационной работы, стали:
- концепция социального конструктивизма (П.Бергер, Т.Лукман),
- феноменологическая парадигма (А.Щюц, Г.Гарфинкель)
Цель работы - выявить жизненно-стилевые особенности практик маскулинностей в молодежной среде.
Для реализации поставленной цели были решены следующие задачи исследования:
- систематизировать теоретические подходы к анализу маскулинности в молодежной среде с опорой на концепции социальной феноменологии, социальных практик, жизненно-стилевой концепции и гендерных исследований;
- осуществить теоретическую интерпретацию понятий «маскулинность» и «молодежная культура» в контексте социальных наук, а также рассмотреть особенности российской молодежной культуры и различных гендерных режимов молодежных групп;
- провести качественный анализ практик маскулинности в молодежных группах с использованием методов включенного наблюдения и биографических интервью с целью исследования специфики жизненно-стилевых особенностей маскулинности;
- проанализировать практики маскулинности обычной и продвинутой молодежи с опорой на культурную специфику, рассмотреть повседневную культуру молодежных групп с точки зрения принятия или сопротивления нормативным образцам маскулинности;
- выявить специфику маскулинных практик с учетом культурных, возрастных, гендерных и поведенческих факторов, влияющих на повседневность молодых мужчин; выделить типические случаи использования определенных ресурсов маскулинности представителями отдельной молодежной группы с целью биографической и жизненно-стилевой контекстуализации сценариев маскулинности.
Объектом исследования являются жизненно-стилевые особенности молодежных групп. Предметом исследования выступает специфика практик маскулинности в молодежных группах.
Основная гипотеза исследования. В России трансформация гендерных режимов происходит таким образом, что данный процесс оказывает значительное влияние на молодежные культуры. Новые молодежные ценности и практики приводят к изменениям гендерных отношений. В то же время в разных жизненно-стилевых молодежных группах есть разные тенденции к консервации или инновации гендерных отношений. В группе продвинутой молодежи будут более заметны тенденции к эгалитарности и либерализации маскулинности. В среде обычной молодежи маскулинность будет подвергаться жесткому контролю и санкциям за отклонения от нормативных маскулинных практик.
Эмпирическую базу диссертационной работы составили:
1. Данные качественного лонгитюдного исследования «Общество и жизненные стили», проведенного ГУ УлГУ НИЦ «Регион» (2005-2009) с участием автора, в рамках коллективного проекта «Общество и жизненные стили». В течение двух полевых периодов осуществлялось включенное наблюдение молодежных групп г. Сочи. Кроме того, с информантами 18-25-летнего возраста были проведены биографические интервью.
В работе анализируются следующие виды данных: аудио- и видеоинтервью с 40 участниками молодежных групп; исследовательский дневник (два дневника за два периода наблюдения); фото- и видео-материалы информантов и исследователя.
2. Вторичный анализ данных исследований «Молодежь Ульяновской области: проблемы и перспективы» (НИЦ «Регион» по заказу Комитета по молодежной политике Ульяновской области, 2005-2007, N=1500), всероссийского опроса «Поколения и гендер» (Generations and Gender Programme) 2007, выборка (N=3300) пересчитана для возрастной группы 18-35 лет).
Логика анализа выстраивалась следующим образом: на основе биографических интервью формулировался «идеальный тип» маскулинности, который считается нормативным, желанным, адекватным для конкретного юноши и его культурной среды в целом. Затем эти данные дополнялись данными включенного наблюдения, где анализ непосредственного поведения юноши, его взаимодействия в группе и с другими юношами и девушками обнаруживал существенную разницу между декларируемым и реальным поведением.
Положения, выносимые на защиту:
1. Процессы трансформации российского гендерного порядка в первую очередь проявляются в молодежной среде и влияют на изменения в повседневных практиках маскулинности. Современный российский гендерный порядок, являющийся по сути неопатриархатным (с отдельными проявлениями эгалитаризма и плюрализма), задает рамки для практик маскулинности. Гендерные отношения являются наиболее сложной и важной для молодежи сферой, и поэтому многие процессы социализации преломляются через работу над созданием и утверждением своей гендерной идентичности. Это приводит к тому, что, с одной стороны, гендерная сфера является наиболее жестко контролируемой как самой молодежью, так и властными институциями, с другой стороны, молодежь является наиболее новаторской группой, участвующей в изменении традиционных ролей мужчин и женщин и предлагающей новые гендерные практики и отношения.
2. К важным особенностям молодежной маскулинности относится необходимость утрировать все «мужское» и избегать всего «женского» и «детского» в поведении и внешности мужчин. В отличие от фемининности, формируемой по принципу солидарности и соответствия нормативности, маскулинность формируется через соревновательность и отрицание не-нормативности. Это связано с тем, что к маскулинности в российском обществе предъявляются более жесткие требования, чем к фемининности, а также с большой ролью гомосоциальных союзов и получением одобрения или порицания со стороны других мужчин.
3. В молодежном возрасте недостаточно легитимных «взрослых» способов для конструирования маскулинности (через экономические, статусные стратегии), поэтому юноши используют субкультурную активность, творчество, интеллект и физическую силу как альтернативные ресурсы. Рисковые и агрессивные практики, связанные с употреблением алкоголя, наркотиков, физическим и психологическим насилием, также выполняют важную социализирующую функцию в молодежных группах. По аналогии с ритуалами перехода в древних культурах они играют роль институтов перехода от детства к взрослости. Поэтому в мужских практиках в молодежных группах поддерживаются и поощряются проверочные действия и рисковое поведение. Все эти практики выполняют важную структурирующую функцию, задавая внутреннюю иерархию группы, разделяя юношей на сильных и слабых, взрослых и не взрослых, мужественных и немужественных, своих и чужих. Наиболее успешным в группе будет юноша, который может эффективно использовать сразу несколько ресурсов маскулинности.
4. Представления о «настоящем мужчине» различаются в разных жизненно-стилевых группах. В среде обычной молодежи такие требования будут более жесткими, консервативными и основанными на патриархатных установках, в среде продвинутой молодежи требования к маскулинности будут более гибкими и вариативными, допускающими проявления альтернативного маскулинного стиля. К наиболее значимым особенностям, связанным с маскулинностью продвинутого стиля, относятся: большую эмоциональность юношей в изучаемой группе, высокий уровень этнической, культурной и сексуальной толерантности, изменение экономических и семейных практик в сторону эгалитарности, а также высокая значимость субкультурного и культурного капитала (музыки, стиля) в противоположность экономическим и силовым ресурсам, используемым обычной молодежью. Именно в среде продвинутой молодежи происходят наиболее значительные изменения гендерного порядка.
5. Наиболее жестко детерминированной сферой мужского поведения, как в среде продвинутой, так и обычной молодежи, являются сексуальность и сфера эмоциональных отношений (катексиса). В связи с отсутствием необходимой социальной компетенции поддержание нормативных маскулинных образцов оказывается охранительной стратегией, структурирующей коллективную идентичность. Юноши предъявляют друг другу жесткие требования относительно допустимого и нормативного поведения, в ряду которых основное место занимают гетеросексуальность, гомофобия и то, что может быть названо мужским габитусом (мужская внешность и манеры поведения). Демонстрирование нормативного сексуального поведения является наиболее строгим требованием к маскулинности в молодежных группах, но конкретные правила и требования будут меняться в зависимости от жизненно-стилевых особенностей группы.
6. Гендерный подход к изучению молодежи позволяет зафиксировать существенные изменения социального порядка. В то время как институциональный анализ преимущественно связан с изучением социальных процессов взрослых индивидов, феноменологический подход позволяет обратиться к повседневности молодежи, для которой экспериментальной площадкой выстраивания гендерных отношений и поиска оснований для гендерной идентичности являются досуг и общение в компаниях. Продуктивной теоретико-методологической базой изучения маскулинности в молодежной среде является комбинированная качественная методология, обращающаяся к повседневности, культурным микро-практикам. Основу такой методологии составляет сочетание данных биографических интервью (анализ норм и ценностей) и этнографического наблюдения (анализ практик). В результате применения этого подхода обнаруживается порядок социального взаимодействия: противоречия между декларируемыми нормами и реальными практиками маскулинности содержат в себе потенциал социальных изменений, связанных с важными процессами трансформации социального и гендерного порядка молодежных культур, и всего российского общества.
Теоретическая и практическая значимость работы. Результаты диссертационной работы имеют значение для реализации социологического анализа молодежной повседневности, в том числе в рамках гендерного подхода. Основные идеи и выводы диссертационной работы могут быть положены в основу разработки рекомендаций по реализации молодежной и семейной политики, связанной с вопросами самореализации, гендерного взаимодействия, жизненных стратегий молодежи. Практическая значимость выполненного исследования состоит в том, что его результаты могут способствовать пересмотру социальной политики в сторону акцентирования внимания на повседневных и коммуникативных сторонах жизни молодых мужчин, так как в условиях меняющегося гендерного порядка сверхожидания от маскулинности являются серьезной проблемой для мужчин. Выводы, сделанные на основе эмпирического исследования, могут быть использованы при разработке курсов по социальной политике, социологии молодежи, социологии повседневности для студентов, магистрантов, сотрудников и преподавателей социально-гуманитарных дисциплин и специалистов, работающих в молодежных организациях и Комитетах по молодежной политике.
Апробация. Диссертация обсуждалась на заседаниях кафедры рекламы факультета культуры и искусства Ульяновского государственного университета (2005-2010 годы), методологических семинарах молодых ученых УлГУ. Основные положения и выводы, содержащиеся в диссертации, отражены в публикациях автора и были представлены в докладах на международных, всероссийских и региональных конференциях, семинарах и школах: 20-22 октября 2010 - Международная конференция «Реализация гендерной политики: от международного до муниципального уровня» г. Санкт-Петербург; 9th–12th September 2010 - Международная конференция Европейской социологической ассоциации "Youth, Economy and Society» ESA Youth and Generation Network Midterm Conference: Disley, UK; 12-18 июля 2010 – Летняя школа для молодых активистов «Гендерное равенство: российские вызовы и новые практики», Самара; 5-7 июля 2009 г. – Межрегиональная конференция «Российские гендерные практики конца 2000-х: глобальное, локальное, политическое», г. Санкт-Петербург; 10-11 March 2009 – Международный семинар Expert meeting on mainstreaming gender in trade policy, UNCTAD, Geneva; 27 – 28 March 2009 – Международная конференция Youth and social change across borders: emerging identities and divisions in Eastern and Western Europe, St Antony’s College, University of Oxford, UK; 26–28 мая 2009 г. - Международная конференция «Славянская традиционная культура и современный мир». Тема конференции: «Традиционная культура российского города как объект междисциплинарных исследований», Москва; 21-24 октября 2008 г. – Всероссийский Социологический конгресс «Социология и общество: пути взаимодействия», Москва; 17-18 June 2008 - Международная конференция 2nd Annual CRCEES Research Forum, University of Nottingham, UK; 2-4 июля 2008 - Международная конференция «Тело, телесность, сексуальность», п. Лосево, Ленинградской области; 27-31 августа 2008 - Межрегиональная Байкальская школа социальных исследований «Поколения, социальная энергия и исторические альтернативы в советском и постсоветском обществе», Иркутск; 29-31 March 2008 – Международная конференция Британской социологической ассоциации BASEES Conference Fitzwilliam College, Cambridge, UK; 16-18 марта 2007 г. - семинар «Экстремизм и ксенофобия в молодежной среде сквозь призму транснациональных исследований», г. Санкт-Петербург; 27 июля - 4 августа 2007 г. – Международная летняя Школа "Engendering Economic Policies in a Globalizing World: A Closer Look at International Financial Institutions", Washington DC; 2-7 ноября 2007 г. – Межрегиональная социологическая школа, г. Елабуга; 4-7 июля 2005 г. - Международная научно-практическая конференция «Меняющаяся молодежь в меняющемся миры: невидимая повседневность», г. Тольятти.
Публикации. По теме диссертации опубликовано 20 научных работ общим объемом 13 п.л., в том числе публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура диссертации включает введение, три главы, заключение, список использованных источников, два приложения. Список литературы содержит 234 наименований, в том числе 88 на английском языке. Объем основного текста диссертации - 156 машинописных листов.
