Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основания изучения внутриличиостной коммуникации 12
1. Информационно-коммуникативный подход к проблеме внутриличиостной коммуникации 12
2. Семиотико-культурологический подход к анализу феномена внутриличиостной коммуникации 30
3. Психологический подход к изучению внутриличиостной коммуникации 39
Глава 2. Проблема внутриличиостной коммуникации в социологической теории 52
1. Внутриличностная коммуникация и социальное действие 53
2. Значение внутриличиостной интеракции для межличностной коммуникации в теориях Дж. Мида, Г. Блумера и И. Гофмана 60
3. Внутренние коммуникативные процессы в теории А. Шюца 74
4. Внутриличностная коммуникация в контексте теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса 84
5. Интегративная модель внутренней коммуникации личности 91
Глава 3. Внутриличностная коммуникация как способ социализации и формирования идентичности 108
1. Интернализация социального опыта в процессе внутриличиостной коммуникации 108
2. Изменение смысловых позиций в первичной и вторичной социализации 121
3. Динамика внутриличиостной коммуникации на основных этапах становления идентичности 130
4. Я-концепция, идентичность, самоидентификация в контексте интраперсональной коммуникации 136
Глава 4. Роль внутриличиостной коммуникации в социальном влиянии 145
1. Социальное влияние и внутриличностная коммуникация 146
2. Внутриличностная коммуникация и социальное влияние в межличностной среде (атрибуция, самоатрибуция, снижение когнитивного диссонанса) 159
3. Внутриличностная коммуникация и социальный контроль 169
Заключение 178
Список литературы 184
- Семиотико-культурологический подход к анализу феномена внутриличиостной коммуникации
- Внутренние коммуникативные процессы в теории А. Шюца
- Динамика внутриличиостной коммуникации на основных этапах становления идентичности
- Социальное влияние и внутриличностная коммуникация
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования обусловлена причинами как практического, так и теоретического характера.
Проблема внутриличностной коммуникации, на наш взгляд, имеет прямое отношение к главным тенденциям развития общества конца XX - начала XXI. На протяжении почти всего XX века западную цивилизацию преследовал призрак безжалостной государственной машины, готовой в целях порабощения личности воспользоваться возможностями, которые eq предоставило индустриальное массовое общество. Задача критической теории, представителями которой были Хоркхаймер, Адорно, Маркузе, Фромм и др., состояла в том, чтобы идеологически защищать свободу и уникальность личности от наступающих общественно-государственных систем различного типа, будь то коммунистический или фашистский режимы или так называемое общество организованного капитализма, стремящихся всей своей мощью «колонизировать» индивида.
Сегодня автономность личности подвергается опасности с другого фронта. Угрозу составляет то, о чем, в частности, пишут социологи постмодернистской ориентации, -социальная апатия, запустение общественного пространства, вытеснение всего общественного частными интересами, засилье массы, которая, как черная дыра, поглощает все социальное и все индивидуальное.
Характеризуя состояние общества современной постиндустриальной эпохи, известный английский социолог 3. Бауман пишет: «Все мы сегодня являемся индивидами; не в силу выбора, но в силу необходимости. Мы являемся личностями de jure, независимо от того, являемся ли мы ими de facto: решение задач самоопределения, самоуправления и самоутверждения становится нашей обязанностью» [11, с. 133-135]. Однако выполнение этой обязанности для многих людей в настоящее время оказалось непосильной задачей -шансы превратиться из «личности по неволе» в «личность по сути», т.е. оказаться в состоянии контролировать свою жизнь и делать свой (а не кажущийся своим) выбор, становятся все более призрачными. Парадокс заключается в том, что человек не может стать полноценно самоопределяющейся личностью, не став гражданином демократического общества. Сегодня общество, возможно, становится в большей степени не врагом, а необходимым условием автономии личности. Соблюдение этого условия, т.е. возрождение интереса к общему и общественному, требует сознательного самоопределения каждого человека в отдельности как жителя глобализирующегося мира.
Глобализация как процесс мировой стандартизации и универсализации социальных, политических, экономических, культурных институтов и процессов породила обратные, противодействующие самой себе процессы, такие как мультикультурализация, локализация
и индивидуализация. Кроме того, диверсификация средств массовой информации, каналов коммуникации, форм проведения досуга, направлений в искусстве, литературе и кинематографе, общедоступность достижений электронной технологии (компьютеров, аудио-, видео - воспроизводящих и записывающих устройств и т.д.) и многое другое вместе предоставляют практически неограниченные возможности для индивидуального выбора.
Представитель модернистской ориентации в современной социологии, автор теории радикализированного модерна Э. Гидденс считает, что процесс глобализации трансформирует не только внешнюю по отношению к индивиду реальность, но и его внутренний мир, и его идентичность [85]. По мнению английского социолога, процесс формирования идентичности современного человека может быть описан лишь в терминах конструирования «рефлексивного проекта Я». С нашей точки зрения, в этих условиях резко возрастают роль и значение внутриличностных коммуникативных процессов, созидающих индивидуальное Я в качестве рефлексивного проекта. В обществах предшествующих исторических периодов личностная и социальная идентичности приобретались во многом автоматически - из набора установленных, последовательно сменяющихся психовозрастных и социальных характеристик, обладавших вполне однозначно определяемыми «метками» вроде обрядов инициации. Современный же человек для осуществления самоидентификации вынужден более активно включать свои внутренние коммуникативные ресурсы, поскольку в процессы его самоопределения вовлекаются различные системы экспертного и житейского знания, которые часто находятся в противоречивых и даже антагонистических отношениях.
По мнению Гидценса, рефлексивность является главной чертой эпохи радикализированного модерна, а главной жизненной и нравственной задачей человека, живущего в эту эпоху, является разработка и осуществление избранной траектории развития своего Я, достижение состояния аутентичности.
Внутриличностная коммуникация является незаменимым инструментом решения этих и других подобных проблем, присутствующих в современном обществе. Понимание механизмов внутриличностной коммуникации как уникального способа самоконтроля и самоопределения, а также развитие навыков общения «с самим собой», а точнее «внутри самого себя», являются приоритетными проблемами современного человека. Речь идет о том, что в настоящее время личность необходимо должна приобретать новые коммуникативные характеристики.
В этой связи, с нашей точки зрения, существует необходимость детальной теоретической разработки проблемы внутриличностной или интраперсональной коммуникации как малоизученной области социальных коммуникаций.
Кроме практической актуальности, изучение внутриличностной коммуникации обладает также большой научно-теоретической значимостью, произрастающей из современных тенденций развития теории коммуникации, социологии коммуникации, а также
социологии в целом. В настоящее время в этих науках наблюдается усиление тенденции к междисциплинарности. Исторически теория коммуникации начала более или менее независимо зарождаться внутри сразу нескольких научных дисциплин, таких как кибернетика, риторика, семиотика, лингвистика, психология, социология и др. Недавно обретшая свой дисциплинарный статус социология коммуникации, как и любая отраслевая теория, формирующаяся на стыке социологии с другими науками, с первых шагов своего существования стала заимствовать имеющиеся разработки и традиции в изучении социальных коммуникаций из смежных областей знания. Это направление развития в принципе согласуется и с линией развития социологии в целом, если рассматривать ее как «перманентно меняющуюся рефлексию по поводу социального с позиций неклассической и постнеклассической рациональности, предполагающих методологическую чувствительность к общенаучным новациям». При таком понимании специфики социологического подхода можно говорить о том, «что междисциплинарность тематики социальных коммуникаций не отдаляет, а приближает ее к наиболее актуальным теоретическим и методологическим изысканиям социологии» [22, с. 12].
Исследование внутриличностной коммуникации полностью соответствует этой общей тенденции к междисциплинарному синтезу в социологии, поскольку предполагает активное привлечение данных, полученных в рамках различных академических дисциплин.
Кроме этого, сегодня можно говорить о том, что в социологии коммуникации происходит постепенное смещение исследовательского акцента от массовых коммуникаций и средств массовой информации к изучению межличностной, повседневной и внутриличностной коммуникации.
Постепенно становится очевидным то обстоятельство, что личность со своей «самостью», встраиваясь в сложную систему социальных отношений, создает определенные «узлы» коммуникации, пункты, где рождаются и через которые проходят сообщения самого различного характера. Будучи помещенным в эти «узлы» или создавая их, индивид получает власть над потоком сообщений, от него зависит то, как распорядиться поступающей информацией - стоит или не стоит ее принимать, как ее интерпретировать, кому и в каком виде отправить дальше. Внутриличностный аспект коммуникации приобретает особое значение и постепенно привлекает все больший исследовательский интерес.
Степень разработанности проблемы. Среди всех форм социальной коммуникации -будь то межличностная коммуникация, коммуникация в малых группах или в организациях, массовая или невербальная - внутриличностная коммуникация является, пожалуй, самой молодой и наименее разработанной областью коммуникативного знания, по которой существует наименьшее число публикаций.
В США внутриличностная коммуникация как отдельная и самостоятельная область исследований, по мнению Д. Вокейт, получила признание сравнительно недавно - в 19 году [164], не задолго до того как вышла единственная монография, посвященная данной теме - «Процессы внутриличностной коммуникации» Ч. Робертса, Р. Эдвардса и Л. Баркера [157]. Определение и модель внутриличностной коммуникации из этой книги стали наиболее распространенным в американской литературе, однако со временем в них было выявлено много недостатков, о чем речь пойдет дальше. Позднее в США было издано три тематических сборника статей, непосредственно посвященных интраперсональной коммуникации: "Внутриличностные коммуникативные процессы. Оригинальные исследования" (под ред. Ч. Робертса, К. Уотсон) в 1989, "Внутриличностная коммуникация: разные голоса, разные сознания" (под ред. Д. Вокейт) в 1994, "Внутриличностные коммуникативные процессы" (под ред. Дж. Айткен, Л. Шедлетски) в 1997.
Анализ содержания работ, помещенных в эти сборники, показывает чрезвычайную разнородность имеющихся представлений о природе внутриличностной коммуникации, ее базовых компонентах и функционировании. Отсутствует договоренность даже по самым общим исходным моментам - например, рассматривать ли интраперсональную коммуникацию как процесс нейрофизиологического или ментального характера.
Исследования интраперсональной коммуникации являются новым и только формирующимся направлением в социальных науках. До последнего времени даже в наиболее известных западных работах по социальной коммуникации внутриличностный контекст коммуникации отдельно не рассматривался [148; 141].
Однако уже с конца 80-х годов прошлого века в целом ряде американских учебников по теории и практике коммуникации интраперсональной коммуникации начали уделять внимание. Но авторы этих учебных пособий [см., например 133; 131] предлагают изучать «personal communication» через изучение отдельных внутриличностных явлений, таких как внутренняя речь (selfalk), процессы когнитивной обработки информации (cognitive processing), Я-концепции, самооценки, потребностей, аффектов и др.. С нашей точки зрения, такое рассмотрение отдельных психологических явлений без единого теоретического основания совершенно не способствует целостному пониманию картины внутриличностной коммуникации, а также ее роли в общей структуре социальной коммуникации.
С конца 90-х годов мы можем заметить определенный застой в западных исследованиях внутриличностной коммуникации. Нам известно, что в Университете штата Мэн, Портленд, профессор Л. Шедлетски ведет курс для студентов, посвященный непосредственно внутриличностной коммуникации. Программа курса размещена в Интернете [162].
В российской теории коммуникации о внутриличностном уровне социальной коммуникации написано очень немного. Единственное определение в отечественной литературе дает И.П. Яковлев: «Внутриличностная коммуникация - осознанное или неосознанное общение человека с самим собой на вербальном или невербальном уровнях»
[122, с. 162]. Однако из данного определения нельзя понять специфику процессов интраперсональнои коммуникации, кроме того, что они происходят внутри индивида. А.В. Соколов, определяя в своей книге контуры «метатеории социальной коммуникации», уделяет чрезвычайно мало внимания интраперсональнои коммуникации, употребляя даже в ее адрес уничижительный эпитет «вырожденная» [100, с. 23], замечая, однако, что именно «благодаря ей взрослый человек научается облекать свои мысли, чувства, желания в коммуникабельную форму и становится коммуникантом и реципиентом осмысленных внешних сообщений» [Там же, с. 26]. В других базовых учебных пособиях по социологии коммуникации данный уровень вообще не рассматривается [см.: 56;19].
Тем не менее в рамках различных научных дисциплин были достаточно глубоко изучены явления и процессы, имеющие прямое отношение к феномену внутриличностной коммуникации. Диалогическая природа сознания и мышления человека анализируется в работах Г. Гегеля, М. Бубера, А. Ухтомского, Дж. Мида, М.М. Бахтина, Л.С. Выготского, Ю.М. Лотмана, B.C. Библера. Внутренняя речь, рассматриваемая нами как код внутриличностной коммуникации, глубоко исследована в трудах отечественных психологов Л.С. Выготского, П.П. Блонского, Б.Г. Ананьева, А.Р. Лурии, А.Н. Соколова.
Психологический подход к изучению внутриличностной коммуникации развивался в работах Ж. Пиаже, Г.М. Кучинского, В.В. Столина, А.В. Визгиной Л.А. Радзиховского, Е.В. Улыбиной, А.В. Россохина, В.Л. Измагуровой. Нами были изучены несколько оригинальных моделей внутриличностной коммуникации, созданные Л. Баркером, Г. Вайзманом, Д. Барнландом, Ч. Робертсом, Р. Эдвардсем, Дж. Хикинсем, а также теоретические разработки в области интраперсональных коммуникативных процессов таких авторов, как Л. Шедлетски, Дж. Айткен, Д, Вокейт, С. Каннингхем.
Общетеоретическим и методологическим основанием данного исследования послужили работы по теории коммуникации К. Шеннона, В. Уивера, Дж. Фиске, С. Литлджона, Р. Берко, А. и Д. Волвина, Дж. Вуд, Р. Вест, Л. Тернер, а также работы отечественных специалистов в области социологии коммуникации В.П. Конецкой, И.П. Яковлева, А.В. Соколова, СВ. Бориснева, М.М. Назарова, В.В. Васильковой.
Существенным вкладом в теорию внутриличностной коммуникации являются теория автокоммуникации Ю.М. Лотмана и концепция диалога М.М. Бахтина.
Социологическая трактовка феномена внутриличностной коммуникации производилась на основе концептуального и терминологического аппарата, разработанного в теориях М. Вебера, Дж. Мида, Г. Блумера, И. Гофмана, А Шюца, П. Бергера, 10. Хабермаса.
Общие закономерности процессов социализации и формирования идентичности, а также их взаимосвязь с различными аспектами внутриличностной коммуникации рассмотрены в работах Ч. Кули, Дж. Мида, П. Бергера, Т. Лукмана, Э. Эриксона, И.С. Кона, Г.М. Андреевой, С.Л. Свенцицкого, Т.П. Белинской, О.А. Тихомандрицкой, Н.А. Головина,
В.А. Ядова. Соотношение личностной и социальной идентичности изучены в работах Г. Таджфела, Дж. Тернера, Р. Дженкинса, B.C. Агеева, В.Н. Павленко.
Социально-психологические механизмы влияния, убеждения и манипуляции, их опосредовашюсть внутриличностной коммуникацией изучались в работах Ф. Зимбардо, М. Ляйпе, Э. Аронсона, Д. Майерса, Р. Чалдини, Т. Шибутани, Е.Л. Доценко.
Проблемы взаимоотношений личности и массового общества раскрыты в работах X. Ортеги-и-Гассета, М. Хоркхаймера, Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромма, 3. Баумана, С. Кара-Мурзы, Н.Л. Поляковой.
В целом, можно говорить о том, что в социологии коммуникации наблюдается явное противоречие между пониманием значимости внутриличностного уровня коммуникации и степенью его изученности. В изучении внутриличностной коммуникации существует также своего рода дисциплинарная неравномерность: доминирует психологический и коммуникативный подход, а социологическому анализу данного явления не уделяется должного внимания.
Многие специалисты считали и, возможно, продолжают считать, что внутриличностная коммуникация относится к сфере мышления - психического процесса, широко исследуемого в работах по общей психологии. Однако, известно, что общая психология исследует мышление как психический процесс, протекающий внутри отдельного, изолированного индивида. А социальная психология и тем более социология, не склонна детализировано рассматривать внутреннюю динамику процессов, сопровождающих социальные взаимодействия. С нашей же точки зрения, рассмотрение интрапсихических процессов сквозь призму социальной коммуникации, позволит вскрыть те особенности их функционирования, которые прежде были скрыты от исследователей. Социокоммуникативный подход может также помочь по-иному взглянуть и на само мышление, по-новому осветить его особенности, социальное происхождение и детерминацию. Наше исследование призвано показать возможности и достоинства применения социологического подхода к исследованию феномена внутриличностной коммуникации и отчасти разрешить те противоречия, которые накопились в науке по поводу данного феномена.
Объект и предмет исследования
Объект исследования - внутриличностная коммуникация.
Предмет исследования - специфика социологического подхода к изучению внутриличностной коммуникации.
Цель исследования
Основной целью диссертационного исследования является изучение феномена внутриличностной коммуникации как предметной области социологической теории.
Задачи исследования
1. Изучить основные теоретико-методологические подходы к анализу внутриличностной коммуникации, сложившиеся в теории коммуникации, культурологии, психологии и социологии.
2. Показать специфику социологического анализа феномена внутриличностной коммуникации и уровень разработанности этой проблемы в социологической теории.
3. Рассмотреть место и роль внутриличностной коммуникации в процессе социализации и формирования идентичности личности.
4. Рассмотреть феномен внутриличностной коммуникации как двустороннего механизма осуществления социального влияния и противостояния ему.
Теоретико-методологической базой исследования являются основные положения социологических теорий действия, символического интеракционизма, драматургического анализа, феноменологической социологии. В работе использованы теоретические и методологические принципы теории коммуникации, теории кодов, семиотики, психологии, социальной психологии, методы логического анализа, научного обобщения и теоретического конструирования.
Эмпирической базой исследования послужил анализ имеющихся в литературе результатов психологических исследований и социально-психологических экспериментов.
Научная новизна диссертации состоит в следующем:
1. Проведен сравнительный анализ информационно-коммуникативного, семиотико-культурологического и психологического подходов к изучению феномена внутриличностной коммуникации. Показана эвристическая значимость социологического подхода к изучению данного феномена.
2. Показано, что понимание феномена внутриличностной коммуникации возможно лишь при совмещении определенных аспектов информационной и конститутивной парадигмы в теории коммуникации, каждая из которых освещает лишь некоторые грани рассматриваемого феномена.
3. Проанализированы роль и место внутриличностных коммуникативных процессов и воображаемых интеракций в теориях субъективистской социологии Вебера, Мида, Блумера, Гофмана, Шюца, а также в теории коммуникативного действия Хабермаса.
4. Разработана авторская интегративная модель внутриличностной коммуникации, субъектами которой являются воображаемые собеседники, которые обладают статусно-ролевыми характеристиками и выражают различные смысловые позиции, черпаемые личностью из доступного социокультурного пространства. Модель отражает специфику социологического понимания феномена внутриличностной коммуникации и включает понятийные и методологические разработки рассмотренных подходов к изучению данной проблемы.
5. Показано, какую роль играет анализ внутриличностной коммуникации в понимании рациональной мотивации действий социальных субъектов, а также какие особенности внутриличностной коммуникации являются существенными признаками для определения типа действия, совершаемого субъектом.
6. Показано, какую роль играет внутриличностная коммуникация на различных этапах социализации и самоидентификации личности, а также обозначено значение внутриличностной коммуникации как способа преодоления проблем, связанных с противоречиями, возникающими в ходе ресоциализации, альтернации и других кризисов, возникающих в ходе вынужденных изменений в идентичности.
7. Внутриличностная коммуникация рассматривается как основная форма индивидуального противостояния социальному давлению и социальному контролю и одновременно как механизм осуществления социального влияния, в том числе с помощью создания условий для возникновения когнитивного диссонанса и использования закономерностей атрибуции и самоатрибуции.
Практическая значимость исследования
Материалы диссертации могут быть использованы для дальнейшего поиска эффективных способов решения различных социальных и социально-психологических проблем, связанных с вопросами самоопределения, самоуправления и самоорганизации личности, живущей в условиях современного общества.
Результаты исследования могут быть использованы для подготовки учебных пособий, при разработке специальных курсов по социологии коммуникации, психологии общения, а также для проведения социально-психологических тренингов различной тематики.
Апробация работы
Материалы диссертационного исследования были представлены для обсуждения на международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2003» (Москва); межвузовской научно-практической конференции «Средства массовой информации в современном мире. Петербургские чтения. 2004»; международной
научно-практической конференции «Социальные коммуникации: новое в науке, образовании, технологиях» (Санкт-Петербург, 2004 г.).
На основе материалов диссертации соискателем были проведены учебные занятия и обучающие социально-психологические тренинги для студентов факультета социологии СПбГУ.
Диссертант принимал участие в реализации проекта «Социальные коммуникации: новое в науке и технологиях» в рамках программы Министерства образования и науки РФ «Развитие научного потенциала высшей школы» (2005 г.), а также является одним из победителей конкурса научных работ аспирантов и молодых ученых Санкт-Петербургского государственного университета по направлению «Социальные коммуникации: новое в теории и технологиях» (2005 г.).
Структура работы
Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и списка литературы.
Семиотико-культурологический подход к анализу феномена внутриличиостной коммуникации
В своих работах Ю.М. Лотман развивал семиотический подход к изучению культуры. Семиотика рассматривает системы знаков («тексты»), в которых закодирована социальная информация, т.е. вложенное в них людьми содержание и значение. Культура рассматривается семиотикой как совокупность знаков и правил, по которым эти знаки организуются, а культурные явления - как тексты, несущие информацию и смысл [51]. Как самостоятельная наука семиотика родилась примерно в то же время, что и коммуникативистика - в 50-е годы прошлого века. У этих наук имеются общие междисциплинарные корни. Мы покажем, что сложившаяся в рамках семиотико-культурологического подхода теория автокоммуникации Лотмана может быть рассмотрена как разновидность объяснительной модели внутриличностной коммуникации.
В своих рассуждениях Лотман отталкивается от семиотической модели коммуникации, предложенной в 1964 г. знаменитым лингвистом Р. Якобсоном. Модель Якобсона по многим параметрам сходна со ставшей классической в коммуникативистике моделью Шеношга-Уивера. «Коммуникатор-источник» и «коммуникатор-реципиент» заменены на термины «адресант» и «адресат», а вместо термина «шум», или «среда», используется слово «контекст». Термин «контакт» обозначает физический канал и психологическую связь между адресантом и адресатом, обусловливающие возможность установить и поддерживать коммуникацию. Якобсон останавливается на этих шести составляющих коммуникации и каждой из них ставит в соответствие свою функцию языка [121]. Ю.М. Лотман положительно отзывается о попытке Якобсона объединить теорию коммуникации с науками, изучающими культуру, но отмечает, что «автоматическое перенесение существующих представлений на область культуры вызывает ряд трудностей. Основная из них следующая: в механике культуры коммуникация осуществляется минимум по двум, устроенным разным образом, каналам» [68, с. 163]. Лотман считает, что моделью Якобсона описывается только один из по-крайней мере двух существующих в культуре каналов коммуникации, а именно «Я - Он».
Итак, Ю.М. Лотман разделяет две возможных, по его мнению, коммуникативные системы в общей системе культуры, а именно: «Я - Он» и «Я - Я». Последний случай он и называет автокоммуникацией или внутренней коммуникацией в отличие от всей остальной -внешней. В чем принципиальное отличие этих коммуникативных систем передачи информации? В коммуникативной системе «Я-Он» осуществляется прямая передача некоторой информации между субъектом «Я» и объектом «Он» с помощью внешнего по отношению к коммуникантам каналу связи. Имеется один исходный код (например, какой-то язык), с его помощью возникает какой-либо текст (сообщение), который адресантом передается адресату, адресат получает его и декодирует. Код сообщения остается неизменным, меняется только количество носителей информации. В идеале текст при передаче остается неизменным, однако практически имеет место уменьшение и редуцирование информации [там же, с. 667]. Коммуникативная система «Я - Он» фактически может быть описана с помощью модели коммуникации Шеннона - Уивера (рис. 1). Коммуникативная система «Я-Я» имеет свою специфику. «Различие сводится к тому, -пишет Лотман, - что в системе «Я-Он» информация перемещается в пространстве, а в системе «Я-Я» - во времени» [там же, с. 164]. В терминах модели Шенонна-Уивера мы можем пояснить это утверждение, отметив, что в коммуникативной системе «Я-Он» канал передачи сообщений является внешним по отношению к коммуникантам, а в системе «Я-Я» каналом является нервная система одного человека. Носитель информации (сознание) остается неизменным, но само сообщение в процессе автокоммуникации переформулируется и приобретает новый смысл. «Происходит это, в результате того, что вводится добавочный -второй - код и исходное сообщение перекодируется в единицах его структуры, получая черты нового сообщения» [там же, с. 165] (рис. 3).
Автокоммуникация строится по следующей схеме: имеется какой-то текст -Сообщение 1, закодированный определенным образом (Код 1), вводится добавочный код (Код 2), происходит сдвиг контекста, сообщение перекодируется (текст трансформируется) -возникает Сообщение 2. Вместе с кодом меняется и сам текст, причем происходит возрастание или трансформация информации в тексте за счет его взаимодействия с новым кодом.
Самым простым примером автокоммуникации может служить перевод текста на другой язык. Известно, что при переводе текста меняется не только его форма - вместе с ней трансформируется и его значение. Хрестоматийным примером такой трансформации содержания служит перевод русской поговорки «Баба с возу - кобыле легче» на английский язык, а затем снова на русский. Как известно, конечный текст представлял собой нечто похожее на следующее предложение: «Леди, вышедшая из автомобиля, намного увеличивает его скорость». Этот шуточный пример наглядно демонстрирует то, как изменяется содержание сообщения при его перекодировании с помощью другого языка. Изменение кода порождает сдвиг культурного контекста, который в свою очередь порождает трансформацию содержания сообщения.
Внутренние коммуникативные процессы в теории А. Шюца
Линия, намеченная в социологии Вебером, была подхвачена не только символическими интеракционистами, но и основателем феноменологической социологии А. Шюцем (1899-1959) и его последователями. В своей единственной изданной при жизни книге «Структуры жизненного мира: Введение в понимающую социологию» Шюц отталкивается от веберовского определения социального действия и отмечает, что Вебер недостаточно четко обозначил то, что понимается под «смыслом» социального действия, отождествив его фактически с целью. Вебер не учитывал, по мысли Шюца, того, что «невозможно говорить о некотором подразумеваемом смысле вообще, связанном с какой-либо деятельностью. Понятийная конструкция «подразумеваемый смысл» нуждается в некотором дополнении, всегда содержа отсылку к соответствующему Сейчас и Так смысловой интерпретации» [118, с. 760]. По Шюцу, для понимания смысла действия индивида необходимо учитывать внутренний контекст переживаний субъекта действия. И первое, что нужно разделять - это подразумеваемый смысл действия до его осуществления и после него, отделять смысл как желание, с которым был связан проект действия, и смысл которым освещается уже свершившееся действие, хотя бы потому, «что Я в ходе выполнения действия становится старше, обогащаясь новыми переживаниями [там же, с. 759]. С точки зрения теории интраперсональной коммуникации, это замечание Шюца иллюстрирует различия между внутренним разговором, который может происходить на этапе интерпретации, когда осмысливается уже совершенное действие, и внутренним разговором, происходящим на этапе выбора реакции, на котором осуществляется планирование наделяемого определенным смыслом действия.
Как и для символических интеракционистов, для Шюца социальный мир предстает, прежде всего, как мир значений, переживаемых и интерпретируемых людьми в их повседневной жизни. Однако социальная феноменология более подробно раскрывает детерминанты повседневных интерпретаций, а также предлагает описание «социально-одобренных способов интерпретации, лежащих в основе самой возможности социальных коммуникаций» [99, с. 1041-1042]. Как показывает Шюц, повседневный интерсубъективный жизненный мир составляет для каждого человека среду удивительной непроблематичности, где в человеческом сознании царствует естественная установка, в основе которой лежит прагматический мотив. Жизненный мир человека, в описании Шюца, как особая реальность, разделяемая с другими людьми, оставляет не слишком много места для того явления, которое мы называем внутриличностной коммуникацией. Для того чтобы этот процесс пришел в действие, естественная установка должна дать сбой, должна возникнуть проблема. В ходе развития и социализации в психике ребенка большей частью на неосознаваемом уровне происходит постоянное накопление своего и чужого опыта. Накопленный опыт как запас наличного знания функционирует в качестве рамки соотнесения или схемы референции. Опыт «изначально дан нам как типизированный ... Внешний мир, к примеру, воспринимается в опыте не как нагромождение отдельных неповторимых объектов, рассеянных в пространстве и времени, но как "горы", "деревья", "животные", "люди"» [118, с. 11]. Эти однородные категории знания или типизации, или конструкты типизированного знания, образуя запас наличного, само собой разумеющегося знания, облегчают сознанию работу по истолкованию поступающей информации. Типизации «являются либо социально почерпнутыми, либо социально одобренными, либо и теми и другими и передаются с помощью типизирующего посредника, а именно с помощью языка» [там же, с. 124]. С помощью этого запаса типизированного знания «автоматически», т.е. без активного участия сознания и происходит большая часть определений ситуаций и действий в них.
При анализе такого устройства картины жизненного мира, которое рисует нам А. Шюц, можно сделать вывод о том, что внутренняя осознанная вербальная коммуникация не такой уж частый гость внутреннего мира рядового обывателя. Развернутая полноценная внутренняя коммуникация может возникнуть во внутреннем мире субъекта только при условии возникновения проблемы, т.е. несоответствия имеющегося опыта и реальной ситуации.
Запас наличного знания образует схемы для интерпретации нового опыта, при которой происходит соотнесение переживания с имеющимися схемами опыта, или в другой формулировке «включение переживания в общий контекст опыта». Этот процесс «может осуществляться разнообразными способами. Он может проходить во всех вариациях от понятийно-логического формулирования... до простого схватывания в Сейчас и Так данного мгновения, оно может охватывать все виды активности разума, души или воли, оно может происходить... путем смутного привычного опознания или при максимально эксплицитной ясности» [Там же, с. 784]. Из этой цитаты ясно: то, что мы обозначаем термином «внутриличиостная коммуникация», является одной из возможных форм, в которой может проходить «включение переживания в общий контекст опыта». Однако, как было уже нами отмечено в предыдущей главе, в большей части повседневных ситуаций внутренний разговор по поводу интерпретации заменяется использованием ставших давно привычными схемами интерпретации.
Понятие интерпретации Шюц понимает «как процесс подведения переживания под схемы опыта в ходе синтетической рекогниции» [Там же]. Если новый опыт в новой жизненной ситуации может быть непротиворечивым образом поставлен в соответствие с прежней схемой интерпретации (или схемой опыта), возникшей ранее в сходной ситуации, то тем самым подтверждается «правильность» запаса знаний. Многократно используемые схемы опыта посредством рутинного течения переживаний переходят в естественную установку, которая является самоочевидной. Если же схема интерпретации дает сбои, то прежний опыт должен быть дополнен и пересмотрен, и в результате пересмотрены имеющиеся типизации. Этот момент был обсужден нами в первой главе в связи с механизмами ассимиляции и аккомодации.
В реальности жизненного мира это скорее является исключением. Тем не менее, в таких «проблематичных» ситуациях, по нашему мнению, при активизации механизма внутренней коммуникации может произойти не пассивное взаимодействие нового опыта с уже имеющейся системой представлений, а рациональное осмысление нового опыта, активное создание новых типизации и схем интерпретации.
Динамика внутриличиостной коммуникации на основных этапах становления идентичности
Теперь подробнее рассмотрим явление идентичности - центрального компонента субъективной реальности человека - в качестве основного результата процесса социализации. Понятие идентичности обязано своей популярностью работам Э. Эриксона, который описывал это явление как «психоаналитик со склонностью к социологии» [13, с. 88]. В своей знаменитой книге «Детство и общество» Эриксон определяет чувство идентичности эго как «накопленную уверенность в том, что внутренняя тождественность и непрерывность, подготовленная прошлым индивидуума, сочетается с тождественностью и непрерывностью индивидуума для других, выявляемого в реальной перспективе...» [123, с. 250].
Проблема идентичности, по Эриксону, со всей своей серьезностью встает перед человеком в период его ранней юности. Вследствие возрастных особенностей и специфических социальных требований этого периода социализации, в этом возрасте возникает опасность смешения ролей. Дело в том, что в западных обществах XX века, в особенности в послевоенный период, вступая в юношеский возраст, люди чрезвычайно часто стали задаваться вопросом «Кто я такой?». Проблема размывания идентичности, распада личностной определенности стала одной из самых острых в среде подрастающего поколения. Такие явления, как создание кумиров из актерской или музыкальной среды, юношеская влюбленность с ее длинными задушевными разговорами, а также желание сбиваться в «стайки» и нетерпимость к «чужакам» - за всем этим стоит сильнейшее стремление подростка добиться четкого определения собственной идентичности, добиться ответа на извечный вопрос «Кто же я на самом деле?».
Можно сказать, что на рубеже XX и XXI веков проблема «размывания» идентичности приобрела еще больший размах вследствие возникновения и роста интернет-коммуникации, с помощью которой молодые люди получили практически неограниченную возможность для присвоения себе выдуманных идентичностей и манипулирования ими в так называемых «чатах», «форумах», «on line» конференциях и т.д. Виртуальная коммуникация сегодня становится мощным ресурсом для поиска людьми своей идентичности, наравне с коммуникацией в «реальном» социальном пространстве.
Формирование идентичности есть не одномоментный, а длительный процесс, проходящий еще до периода юношеского кризиса несколько отдельных стадий. Каждый из восьми этапов жизненного цикла вносит свой вклад в развитие идентичности человека. Мы не будем здесь подробно останавливаться на описании этих этапов, а приведём лишь те словесные формулы, в которые, по мнению Эриксона, облекается ощущение собственной идентичности в каждый из них. Ощущение идентичности, явно или не явно выраженное определенной словесной формулой, является, по нашему мнению, основой той внутренней смысловой позиции, отталкиваясь от которой человек вступает в социачьные отношения и строит внутренние диалоги с воображаемыми собеседниками.
На этапе формирования базисного доверия к миру, в противовес базисному недоверию, в период младенчества краткой формулировкой ощущения идентичности является фраза: «Я есть то, что я, надеюсь, имею и даю» [124, с. 116]. Ясно, что эти слова отражают невербализованную чувственную установку ребенка, поскольку он еще не владеет языком.
Далее, когда ребенок вступает в раннее детство (2-3 года), критическим моментом становится формирование уверенности в себе за счет удовлетворения потребности в автономии. Противоположным и деструктивным направлением развития является появление усиливающегося чувства стыда и сомнения в своих силах. При положительном варианте развития эта стадия оставляет в растущем человеке след, «который на многих иерархических уровнях, особенно в индивидуальном ощущении идентичности, может иногда отозваться сознанием того, что «Я есть то, чего я могу свободно желать» [Там же, с. 125].
В возраст 4-5 лет происходит овладение языком в таком масштабе, что ребенок начинает задавать бесконечные вопросы о всех предметах на свете, а также становится способен распространить свое воображение на множество ролей, что подчас его пугает. Тем не менее для нормального развития в дальнейшем он должен выйти из этого этапа с чувством инициативы в противоположность чувству вины. На этой же стадии, по Эриксону, в психике ребенка возникает то, что на языке психоанализа называется супер-эго, т.е. происходит интернализация моральных представлений, социально институциональных норм и правил поведения. Впервые поведение ребенка начинает регулироваться не только страхом неодобрения, но также и чувством вины. Теперь кроме внешнего социального контроля появляется внутренний социальный контроль. «Ребенок... теперь не только боится разоблачения, но также слышит «внутренний голос» самонаблюдения, саморегуляции, самонаказания, который приводит к внутреннему расколу...» [Там же, с. 129]. При благоприятном выходе из этого возрастного кризиса, т.е. при высвобождении детской инициативы и «чувства цели для выполнения взрослых задач», лейтмотивом ощущения идентичности, по мнению Эриксона, становится убеждение в том, что «Я есть то, чем я могу стать в своем воображении» [Там же, с. 132].
Социальное влияние и внутриличностная коммуникация
Феномен социальной коммуникации тесно связан с проблемой социального влияния.
Шеннон и Уивер, авторы одной из первых моделей коммуникации, уже обсуждавшейся нами ранее, поднимали в качестве одной из трех проблем коммуникации вопрос о том, «насколько эффективно полученное значение повлияет на поведение в желаемом направлении?» [161, р. 4]. И если проблема семантической точности передаваемого сообщения частично решается добавлением в основную схему коммуникации блоков «семантического ресивера» и «семантического шума», то для означенной проблемы эффективности эти исследователями не дают никаких вариантов решения.
В теории коммуникации известны модель и формула Г. Лассвелла, который структурировал коммуникативный акт в соответствии с ответами на следующие вопросы: «Кто?; Что говорит?; По какому каналу?; Кому?; С каким эффектом?». По выражению Дж. Фиске, эта формула является словесным вариантом линейной модели Шеннона - Уивера [141]. Однако в ней коммуникация рассматривается прежде всего как процесс убеждения и проблема эффективности в ней является ключевой. Эффект коммуникации должен состоять в наблюдаемых и измеряемых изменениях в поведении получателя сообщения. При этом изменение в каждом из элементов формулы может изменить эффект воздействия.
Можно поменять отправителя, можно изменить само сообщение, можно изменить канал - каждое из этих изменений вызовет соответствующее изменение в самом эффекте коммуникации. Можно сказать, что подобный подход следует бихевиористским представлениям о возможностях влияния на индивида, в соответствии с которыми главное правильно подобрать и верно произвести стимуляцию, и необходимый эффект, т.е. нужная реакция, будет получен. Для этого необходимо лишь знать особенности целевой массовой аудитории (блок «Кому?»), а то, что происходит внутри отдельной личности, не имеет критического значения. Неслучайно, что в сфере прямых исследовательских интересов Лассвелла находились проблемы политической коммуникации и пропаганды. Однако именно внутренняя коммуникация, на наш взгляд, дает человеку возможность разорвать прочную цепь стимулов и реакций, возможность выбирать то, как реагировать па любые сообщения, передаваемые в том числе с помощью средств массовой информации.
В этом смысле более интересны модели трансактного типа, в частности модель В. Шрамма, разработанная в русле «символического» подхода, подразумевающего опосредовашюсть коммуникации процессами кодирования, декодирования и интерпретации (рис. 8).
В этой модели показано, что каждый из нас, участвуя в акте коммуникации, создает сообщение, кодирует его, т.е. переводит внутреннюю речь в форму внешних сообщений, получает и декодирует ответ, т.е. переводит в форму внутренней речи внешние вербальные и невербальные сообщения. Слово «интерпретация» отображает в этой модели уровень внутреннего разговора. В принципе в случае межличностной коммуникации на месте эллипсов, изображающих коммуникантов, без потери смысла можно поместить нашу модель внутренней коммуникации (рис. 7). В случае рассмотрения коммуникации с помощью средств массовой информации, по-крайней мере, реципиент, как представитель аудитории, может быть описан с помощью нашей модели. Главными элементами в этом случае будут блоки декодирования и интерпретация («внутреннего разговора (1)»).
В современной отечественной литературе выделяют четыре основных уровня социального влияния: культурный, институциональный, групповой и межличностный [12].
Культура как агент социального влияния рассматривается в двух направлениях. Первое из них отражает собственно культурологический подход к личности и наследует те традиции, которые сложились в культураитропологии благодаря знаменитым работам Р. Бенедикт, М. Мид, А. Кардинера и продолжаются в современных исследованиях кросскультурной вариативности процессов социализации. Среди ведущих проблем, которым посвящены исследования в этом направлении, выделяются следующие:
- культурные вариации самого понятия личности и связанные с этим критерии классификации различных культур;
- особенности самокатегоризации и когнитивных процессов представителей различных культур;
- культурная вариативность процессов социализации;
- межкультурные различия тех или иных аспектов социального поведения;
- межкультурные различия моральных суждений и ценностей;
Второе направление исследований ориентировано на анализ личности как результата определенных исторических условий и на анализ изменчивости самих представлений о личности. Центральным для этого направления является понятие социального характера, предложенное Э. Фроммом, под которым он понимал «совокупность черт характера, которая присуща большинству членов данной определенной социальной группы и которая появилась как результат общих для всех ее членов переживаний и общего жизненного уклада» [111, с. 230]. Фромм выделяет пять ориентации социального характера, четыре из которых являются, по его мнению, «неплодотворными» - это восприимчивая, эксплуататорская, стяжательская и рыночная ориентации [111]. «Плодотворная» ориентация соответствует идеальной модели человека в совершенном обществе. Как и все остальные ориентации характера, «плодотворная» ориентация представляет собой только идеальный тип. В реальности можно встретить ту или иную комбинацию типов социального характера. К понятию социального характера мы вернемся ниже.
Очевидно, что конкретная культура, а также уникальные социально-исторические условия накладывают свой отпечаток на личность и соответственно - на особенности протекания внутриличностных коммуникативных процессов. Проследить исторические изменения теоретически возможно с помощью сравнительного анализа личных документов (писем, дневников, мемуаров, автобиографий) представителей различных культурных и исторических эпох.
Рассмотрение социального влияния на институциональном уровне подразумевает в основном анализ социализирующего воздействия отдельных социальных институтов - семьи, образовательных учреждений, средств массовой информации и др. Сами механизмы социализации в их взаимосвязи с внутриличностной коммуникацией были нами рассмотрены в предыдущей главе.
