Введение к работе
Актуальность темы исследования. «Общим местом» можно считать утверждение о том, что идеология национально-государственного возрождения России и его [возрождения] программа [«конституционный проект Ильина»], предложенные И.А. Ильиным, - остались нереализованной возможностью: Россия не пошла по пути, который русский философ считал единственно спасительным, по пути строительства и укрепления национальной православной монархической государственности. Причины этого будут интересовать ученых-социологов, политологов, юристов, историков: время для предметного академического изучения проблемы еще не пришло. Но изучение «нереализованной возможности» как своеобразной «теоретической модели», в отвлечении от «практической политики», в систематическом единстве религиозного мировоззрения, философского учения, политических, правовьж, экономических, исторических и других научных теорий; социально-политической программы и политической идеологии, может стать интересным и плодотворным для уточнения форм, методов, результатов нашего научного познания «социальной реальности», процессов социальных изменений, «реальной политики»; для практической политики, волевой и деятельной, но желающей в науке иметь не только свою «апологию», но и хотя бы некоторое подобие «социальной технологии»; для социальной теории, ориентирующейся не на «философское постижение смысла», но определяющейся в качестве «эмпирической науки»; для политической и социальной философии, призванной как раз к тому, чтобы открывать и интерпретировать «смысл социального и политического». Но это лишь первый, непосредственно воспринимаемый, «аргумент» в пользу актуальности темы диссертационного исследования.
Значение созданной ИА. Ильиным «теоретической модели» социально-политической трансформации пост-коммунистической России [основанной на целостной, продуманной во всех своих элементах, по-гегелевски «необходимой» идеологии национально-государственного бытия России] выявляется лишь в контексте развития научной социологии, научного социального познания, в горизонте формирования социологии как науки.
В первой половине XX века в двух, противоположных во всех своих предпосылках, принципах и выводах наиболее влиятельных школах теоретической социологии: в школе социального познания, разработанной критическим рационализмом, и в социологии М. Вебера [неокантианской не только по своему «происхождению, но и «по существу»], были объявлены «ненаучными», «метафизическими» все теоретические построения относительно социального бытия, основанные на понятии «тенденций общественного развития», содержащие даже «намек» на представление об «обу-
сдавленности» социальных процессов и социального бытия этими «тенденциями». «Причинности нет в вещах», - утверждал М. Вебер; о «нищете историцизма» писал К.Р. Поппер и ратовал за необходимость преодоления историцистской «точки зрения». Социальные процессы, «процессуаль-ность», «логика социальных изменений» должны познаваться таким образом, чтобы исключить всякую возможность проникновения «натурализма» в научный дискурс. При этом и веберовская и попперовская «норма рациональности» требовали сохранения представлений о «цели», о «причинах», и даже о «силах» социальных изменений. Процесс социальных изменений в познании должен быть сведен к понятию об «основоположении причинности» [отличному от закона причинности], считает М. Вебер; социальное познание характеризуется как «необходимое», «объективное», «истинное» [по выражению Вебера, имеющее равную значимость и для «образованного европейца», и «для китайца»] после того, как выбран [из бесчисленного множества] каузальный ряд или «неповторимая констелляция» каузальных рядов относительно определенного для данного случая предмета познания; выбор при этом не может стать предметом научной критики, он произволен и зависит от необъяснимых средствами научного познания предпочтений, мотивов, максим исследователя [основополагающее значение для веберов-ской теоретической социологии сохраняет представление о безусловном примате практического разума]. К.Р. Поппер утверждает во всех своих работах об обществе, что наши цели, наш выбор, наша деятельность, а также ценности, нормы, идеалы и т.п. определяют направленность и характер социального развития. В конечном счете выбор совершает субъект [познания и деятельности: у Вебера с акцентом на познание, у Поппера - на деятельность] , и рациональное, то есть научное, представление о социальных процессах «объективно» не в том смысле, что «соответствует независимо от субъекта существующему объекту познания» [такового вообще нет], но лишь в специфически кантовском значении «общезначимости»1. Итак,
1 «Социальные объекты» [с «точки зрения значения» называемые «социальными фактами»] в этом отношении сродни математическим [в особенности геометрическим] «объектам» - фигурам: «В математике определенный предмет, который должен быть объяснен, например, эллипс или парабола, до его генетической конструкции вообще не существует, а возникает только благодаря ей» [Кассирер Э. Жизнь и учение Канта / Э. Кассирер. - СПБ.: Универсшетская книга, 1997. - С. 65]. Здесь «объяснение возникает посредством синтеза» [Кассирер Э. Жизнь и учение Канта / Э. Кассирер. - СПБ.: Университетская книга, 1997. - С. 65]. Это - не единственно возможная «позиция» в научном социальном познании, и не единственно исторически реализованная в системе «научной социологии»: позитивизм, например, или марксизм - сознательно и подчеркнуто натуралистичны: «социальные факты следует понимать как вещи», - утверждает Э. Дюркгейм. Однако именно «родство» математических и социальных «объектов» делает их «непроницаемыми» друг для друга: точно так же, как «опыт» становится таковым лишь при «пронизывании» его математикой [«глубина опыта сама основана на моменте, который коренится не в чувственном ощущении как таковом, а в математиче-
«социальные факты» «получают значение» в каузальном ряду [в целенаправленной деятельности индивидов], то есть «процесс» [так как целое в смысловом отношении предшествует своим частям], вернее понятие «про-цессуальности», является основой для понимания и объяснения социальных фактов, совокупность которых образует «социальную реальность», «опознанную» в данной, именно этой «перспективе», как этот процесс. Не «природный объект», данный нашему познанию и тематизируемый в процессе своего познания как предмет, не натуралистическая установка познания, но совокупность значений, теория, «предмет» [если иметь в виду постоянно фиксируемое различие между «предметом» и «объектом»] предшествует [логически, в познании] «социальной реальности», то есть «объекту»2 [существование которой [реальности] как таковой небезуслов-
ском понятии», - утверждает Э. Кассирер относительно натовского понимания опыта [Кассирер Э. Жизнь и учение Канта / Э. Кассирер. - СПБ.: Университетская книга, 1997. - С. 83]], так и «социальная реальность» все более в начале XX века, при формировании социального знания в науку «социологию», относится к «интеллигибельному миру» [чему настойчиво сопротивляются все школы позитивизма, от классического позитивизма до критического рационализма; М. Вебер между тем утверждает, что «социология, конечно же, должна быть «исторической наукой о культуре»» и при этом должна обрести свой метод, по «необходимости» и «общезначимости», по «очевидности» сопоставимый с методом научного естествознания, но именно поэтому отличный от него: здесь уместно привести слова М. Хайдегтера, имеющие отношение, конечно же [если иметь в виду «интеллектуальную атмосферу» того времени] не только к философии: ««Подлинный философский метод - это метод естественных наук и никакой другой». Но было бы неверно толковать этот тезис в смысле требования распространить метод естествознания на философию; напротив, этот тезис гласит: философия должна действовать в своей сфере точно так же, как и естественные науки, то есть она должна черпать свои понятия из самих своих вещей. Этот тезис - не прокламация грубого переноса естественнонаучной методики в сферу философии: наоборот, он исключает естественнонаучную методику и требует, чтобы философия действовала так же, как в своей сфере действуют естественные науки - принципиальным образом сообразуясь с характером соответствующих вещей» [Хайдегтер, М. Пролегомены к истории понятия времени / М. Хайдеггер. - Томск: Водолей, 1998. - С. 24]]. Или, может быть, следует говорить [что в определенном смысле и делает Г.Г. Гадамер в «Истине и методе»; в американской социальной науке Л. Штраус настойчиво призывал вернуться к обсуждению методологических проблем, неопределенность в которых пагубно сказывается на научности социальных исследований] о возрождении античного понятия о «фроне-зис» как области, специфической в отношении «эпистеме» и «техне», к которой греки относили мораль и политику как «часть» морали. Вопрос этот не решен до настоящего временя; ясно лишь одно: наивно-натуралистические рассуждения относительно общества, если кто-то в науке пытается их отстаивать, нуждаются в новом и еще никем не предложенном до настоящего времени обосновании [что, подчеркнем это специально, не мешает натурализму господствовать в современной научной и учебной литературе по социально-политической проблематике].
3 М. Хайдеггер: «Нам привычно и мы склонны видеть историю и природу сквозь призму наук, которые их изучают. Но тем самым история и природа оказываются доступны как раз-таки лишь настолько, насколько они являются тематическим предметом этих
но, но именно обусловлено, значимо в этом процессе]. Однако, цель, ценность, норма изначально обретаются не в теории, но в «практическом разуме»; определенная идеология предшествует и теории, и, непосредственно и опосредованно через теорию, социальной реальности, воспринимаемой только как «имеющую смысл» [«значимую»]; идеология именно и есть [в указанном отношении] единство: ценностей, предпосылок, норм, целей и т.п., методически [в науке] различаемое затем как «социальная реальность» и «социальная теория».
Итак, изучая социально-политическое учение ИА. Ильина как идеологию национально-государственного бытия России [одну «сторону», «грань», тематизированную в диссертации], мы изучаем прежде всего не «не реализовавшуюся возможность», не «социальную альтернативу», но такую же социальную реальность, как та, которая воспринимается нами [«всеобщность» как «общезначимость»; в русской общественной мысли начала XX века, в той ее традиции, к которой можно отнести и творчество Ильина, использовался термин «всемство», с очевидной критической направленностью в отношении кантовского учения в неокантианской интерпретации] как «реализовавшаяся», «сущая». В диссертации основной задачей полагалось зафиксировать «смещение перспективы»: взгляда на «социальную реальность» и на процесс ее «познания», - и идеология национально-государственного бытия России как самодержавной православной империи была избрана как «точка опоры», обеспечивающая возможность подобного «смещения» в содержании и форме «очевидного» как «общезначимого» и, следовательно, «объективного».
Предметом диссертационного исследования является социально-политическое учение И.А. Ильина как идеология национально-государственного бытия России [в работе вычленяется «аспект» - теория: идеология представлена как «монархическая модель социально-политической трансформации пост-коммунистической России», чем «уточняется» содержание «предмета», [«грань»] подлежащее непосредственному изучению в диссертации]. Объект конституируется в корреляции с предметом [и в непосредственной зависимости от него: предмет прежде объекта] на основе изучения трудов ИА. Ильина и может быть назван так же - «социально-политическое учение ИА. Ильина», но взятое как содержание корпуса ильинских работ.
Изученность проблемы. Различные аспекты творческого наследия И.А Ильина: социального теоретика, философа, религиозного мыслителя, политика и политолога, правоведа, идеолога, с разной степенью обстоятельности изучены в отечественной науке.
наук» [Хайдеггер, М. Пролегомены к истории понятия времени / М. Хайдеггер. Томск Водолей, 1998. - С. 7].
Исторически сложилось так, что Ильин - философ, историк философии, автор работы [одной из лучших, по многочисленным признаниям] о Гегеле [«Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека»], и Ильин - «социальный философ» и «политический философ», и тем более Ильин - «социальный теоретик» и практический политик, автор не менее известного сочинения «О сопротивлении злу силою», - эти «Ильины» оказались в исследовательской литературе, ему посвященной, как бы «разделенными»: существует «традиция» «раздельного изучения» и «раздельной оценки» этих «двух Ильиных», начавшаяся в 1925 году [выход в свет книги «О сопротивлении злу силою»]. При этом обязательные «поклоны» в сторону Ильина - историка философии сопровождались безудержной критикой «подлинного» Ильина: НА. Бердяевым, З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковским, П.Б. Струве [со значительными оговорками], И. Демидовым и др.3 Своеобразным «символом» здесь может служить «определение» Бердяевым взглядов Ильина, изложенньж в указанной работе, как «кошмар злого добра». Главное обвинение - политизация всех форм и всех сторон человеческой жизни, вплоть до «политизации» духа и религии; обвинение, на наш взгляд, верно указывающее, где следует искать «суть Ильина», но неверное именно как «обвинение» и по форме, и по «облегченности» «скрывающегося» за ним содержания.
Со временем [примерно к 50-м годам XX века] острота полемики спадает и творчество Ильина начинают изучать. Этот период осмысления «творческого наследия» философа характеризуется прежде всего деятельностью Н.П. Полторацкого4 и В.В. Зеньковского5. Преимущественная задача первого - внимательное [можно сказать: историческое и филологическое], тщательное и всестороннее изучение множества разнородных «областей», в которьж Ильин проявил себя: именно создание «суммы учения» Ильина, с акцентом на социально-политической проблематике. Второй, Зеньковский, выступил как критик философии Ильина - с позиций «православия» [конечно, следует учитывать «специфичность» православности самого Зеньковского]. Важнейшим выводом здесь было установление «склонности» Ильина к «религиозному натурализму», критика ильинской «экклезиологии» [скорее мы бы говорили - о ее отсутствии: у Ильина- ре-
3 См.: О сопротивлении злу силой: pro I contra. Полемика вокруг идей Ильина / ИЛ.
Ильин. Собрание сочинений: В 10 т. Т.5. -М.: Русская книга, 1995. -С. 289-556.
4 Полторацкий Н.М. Монархия и республика в восприятии И.А. Ильина. - Нью-Йорк,
1979; Полторацкий Н.М. Русские зарубежные писатели в литературно-философском
восприятия И.А. Ильина // Русская литература в эмиграции. - Питтсбург, 1972; Полто
рацкий Н П. Бердяев и Россия. Философия истории России у Н АБердяева. - Нью-
Йорк, 1967. - 560 с; Полторацкий Н.П. Иван Александрович Ильин: жизнь, труды, ми
ровоззрение. - Тенефлай, 1989; Полторацкий Н.П. Россия и революция: Русская рели
гиозная философская и национально-политическая мысль. -Тенефлай, 1988..
5 См.: Зеньковский В.В. По поводу книги И.А. Ильина «О сопротивлении злу силой» /
ИА Ильин. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 5. - М.: Русская книга, 1995. - С. 423-446.
лигиозного фшюсофлнетучения о церкви, и оно не нужно именно потому, чтоестьучениеогосударстве].
В советской науке в это время об Ильине молчали или говорили, что было много хуже молчания.
В современной российской науке «пик интереса» к его творчеству приходится на первую половину 90- х годов XX века. Хотя работы монографического характера по-прежнему отсутствуют, появляются статьи6, диссертации', главы в отдельных работах, посвященных разработке отдельных вопросов «ильинского творческого наследия».
6 Белов В. Из пепла... // Наш современник. - М.: 1994. - №4. Блинов Н.В. Бердяев и
Ильин: из истории русской общественной мысли // Проблемы политической и эконо
мической истории России. - М.: 1998. Гаврюпшн Н.К. В спорах об антропософии. Иван
Ильин против Андрея Белого // Вопросы философии. - М.: 1995. - № 7. Гулыга А.В. «Я
живу только для России» // Литературная Россия. - М.: 1993. - Ш 13. Гусев В.А. Кон
сервативная политология Ивана Ильина // Социологические исследования. - М.: 1992. -
Jfe 4. Гусев В.А. Проблемы государственного устройства в трудах И.А. Ильина // Соци
ально-политический журнал. - М: 1993. - № 2-3. Евлампиев И.И. «Драма творящего
божества»: Бог и человек в философии И.А. Ильина // Ступени. - СПб.: 1992. - № 3. Ев
лампиев И.И. Философские и правовые взгляды И.А. Ильина // Известия высших учеб
ных заведений. Серия: Правоведение. - СПб.: 1992. - № 3. Зайкова Я.В. Образ Бога в
работе Ильина «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» // Пра
вославие и Россия: прошлое, настоящее, будущее. - Томск: 1998. Кураев В. Философ
волевой идеи // Ильин И.А. Путь к очевидности. - М.: 1993. Лисица Ю.Т. Ильин как
правовед и государствовед // Вопросы философии. - М.: 1992. - № 4-5. Паламарчук П.
Иван Ильин - критик // Московский вестник. - М.: 1990. - № 1. Панкратов С.А. Россия
и демократия в социально-политических концепциях русской эмиграции [Новгородцев,
Ильин, Бердяев] // Демократия и общественные движения: история и общественная
мысль. - Волгоград: 1998. Пивоваров Ю.С. Может ли спасти Россию самодержавная
монархия? // Вопросы философии. - М.: 1992. - № 6. Ризз Г.И. Концепция националь
ного воспитания И.А. Ильина // История педагогики сегодня. - СПб.: 1998. Русская фи
лософия: преемственность и роль в современном мире. Всероссийская научная конфе
ренция. - СПб.: 1992. Смирнов И.Н. Духовный подвиг Ивана Ильина // Журнал Мос
ковской Патриархии. - М.: 1993.- Ма 3. Смирнов И.Н. Жизненный и творческий путь
И А Ильина // Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта, - М: 1993. Смирнов И.Н. О
духовном обновлении России//Ильин И.А. Наши задачи: Т. 1-2. -М.: 1992. Смирнов
И.Н. Философия религии Ивана Ильина // Журнал Московской Патриархии. - М.: 1993.
- № И. Социальная философия Ивана Ильина. Материалы российского семинара. -
СПб.: 1993. Шаронов Д.И. Концепция органической демократии И.А. Ильина // Вест
ник МГУ. Серия 12: Социально-политические исследования. - М.: 1994. - № 1.
7 Бабинцев СМ. Историософские идеи И. Ильина в контексте его религиозной метафи
зики. Автореферат дисс ... канд.филос.н. / МГЛУ. - М.: 1996. Булгак И.Б. Социальная
философия И.А. Ильина. Автореферат дисс.... канд.филос.н. / МГУ им. М.В. Ломоно
сова. - М.: 199S. Демидова Е.В. Идея ненасилия в русской общественно-философской
мысли первой трети XX века [Книга И.А. Ильина «О сопротивлении злу силою» и по
лемика вокруг нее. Автореферат дисс.... канд.филос.н. / Институт философии РАН. -
М.: 1996. Золина М.Б. Политическая философия И.А. Ильина. Автореферат дисс. ...
канд.полиг.н. / МГУ им. М.В. Ломоносова. - М.: 1996 Ковалев В.А. Духовные и на
циональные основы государства в политико-правовой теории И.А. Ильина. Авторефе-
Определенные выше «исходные положения» нашего исследования, однако, позволяют утверждать, что мы скорее стремились продолжить традицию «понимания Ильина» в русской эмигрантской литературе, так как никоим образом не разделяем ни «пафоса», ни тех «общих утверждений», которые задают «контекст» и «фон» «ильинских исследований» в России в 90-е годы XX века.
Наиболее отчетливо эта наша «особливость» проявляется в следующих положениях, которые мы защищаем в диссертации в качестве характеризующих социальное учение Ильина:
-
Специфика «социального учения» Ильина определяется тем, что Истина, открывающаяся его творческому [у Ильина - «религиозно-политическому] акту, в основе которого лежит воля к самой Истине, а не только к ее познанию, являет себя как Предмет, который есть Государство.
-
Предметное государство, по Ильину, есть Православная Самодержавная Монархия, собственное имя которой, - Россия.
-
Предметная основа мира и человека есть необходимость Предмета, совпадающая с истинной свободой.
-
Предметно живущий, действующий и познающий человек есть медиум Предмета.
-
Предметная деятельность [в нашем случае - все формы социального реформаторства] есть служение любви «в духе и истине» и называется политикой, но только если «соответствует» названному Предмету.
par дисс. ... канд. социол. наук / СпбГУ. - СПб.: 1993. Кошарний В.П. Революция как проблема религиозно-философского сознания первой половины XX века. Автореферат дисс.... докт филос.н. / МГУ им. М.В. Ломоносова. - М.: 1996. Лавров А.Г. Философия культуры И.А. Ильина. Автореферат дисс... канд.филос.н. / МГУ им. М В. Ломоносова - М.: 1997. Мальцева А.В. Проблема институционализации политико-властных отношений в трудах И.А. Ильина. Автореферат дисс. ... канд полит.н. / МГУ им. М.В. Ломоносова. - М.: 1998. Постников К.Р. Концепция тоталитаризма в политической философии И.А. Ильина. Автореферат дисс.... канд.филос.н. / РАГС. - М.: 1996. Реньш М.А. Идея государственности в социальной философии И. Ильина Автореферат дисс. ... канд.филос.н. /Дальневосточный гос. университет. - Владивосток: 1997. Рухтаева Л.В. Идея монархической власти в российской политической культуре конца XIX - начала XX веков. Автореферат дисс.... канд.полит.н. / Уральский государственный университет. - Екатеринбург: 1995. Самохина А.А. Проблема человека в произведения И.А. Ильина доэмигрантского периода. Автореферат дисс. ... канд.филос.н. / РАГС. -М.: 1996. Сысуев Д А. Проблемы насилия и справедливости в нравственной философии И.А. Ильина Автореферат дисс.... канд. филос.н. / Мордовский государственный университет. - Саранск: 1997. Цвык В.А. Проблема борьбы со злом в философии И.А. Ильина Автореферат дисс. ... канд.филос.н. / МГУ им. М.В. Ломоносова. - М.: 1995. Шаронов Д И. Концепция органической демократии И.А. Ильина Автореферат дисс. ... канд. филос. н. / МГУ им. М.В. Ломоносова. - М.: 1994.
1 Гнатюк О Л. Русская политическая мысль начала XX века. -СПб.: 1994; Волкогонова О.Д. Образ России в философии русского зарубежья. - М.: РОССПЭН, 1998. - 325 с.
б. Предметная религия есть Православие, которое, как считает Ильин, исторически и провиденциально провозглашает и утверждает эти истины.
Задачами диссертационного исследования было:
«реконструировать» содержащуюся в социально-политическом учении И. А. Ильина «теоретическую модель» трансформации посткоммунистической России [она у Ильина - осознанно «телеологична»: «целевая причинность» [Аристотель] безусловно доминирует над всеми другими видами причинности] и изучить ее в той систематической связи элементов, которая бы наиболее отвечала замыслу самого русского философа. Условием выполнения этой задачи мы считаем внимательное изучение структуры религиозно-политического акта Ильина; теоретико-социологический интерес, доминирующий в диссертации, обусловил преимущественное внимание к одному из элементов религиозно-политического акта: к акту социально-конструктивному или, в терминологии самого Ильина, к «политическому акту». Мы постарались показать, каким образом конституирующая его «воля к истинному обществу» [«предметное общество» — Россия как самодержавная православная империя] «размещается» в системе «ильинского видения мира» как идеологии;
мы считали крайне важным избегать неоправданной модернизации социальной философии, социально-политической теории, религиозного мировоззрения Ильина; суждениям об их ценности или приемлемости для нас должны были предшествовать соразмерные им их «прочтения» и «интерпретации» [оцмшР№яшые,конечно,нашейвозможностъюпонимания];
поскольку мы считаем необходимым показать чуждость Ильина современным теоретико-социологическим, политологическим и политическим [«социально-реформаторским»] «реалиям», его «инаковость» современному пониманию «процессов трансформации» [сейчас отказываются от термина «модернизация»], либерально-демократических, как считается, то необходимой представлялась такая реконструкция его «системы», которая бы сознательно избегала привычных способов и форм, «характерных отношений», определяющих связи идей, свойственных «привычному» и «естественному» для нас способу социально-политического познания. Реализация этого принципиального для данной работы требования облегчалась -структурой религиозно-политического акта самого Ильина, реализованного в синтетическом [«дедуктивном», «конструктивном»] единстве - идео-логиинационально-государственногобытияРоссии.
Для реализации так поставленных задач мы считали себя вправе:
- ограничиться изучением «системы Ильина» лишь с тех «точек зре
ния» и в тех ее [системы] элементах, которые считали определяющими ее
[системы] характер, и лишь с той степенью полноты, которая была безус
ловно необходима для установления смысла целого. Нюансы, «отклоне
ния» от «основного пути», многообразие тем, подвергнутых Ильиным со-
циально-философскому и теоретико-социологическому [для него была чужда сложившаяся у нас сейчас дисциплинарная структура науки, и потому мы все время должны «оговаривать» различие между социальной философией и социальной теорией: «вместе» они называются в диссертации «социально-политическим учением И.А. Ильина»] рассмотрению - попадали в поле нашего исследовательского внимания лишь в связи с их значением для социально-политического учения Ильина в целом, и то только лишь в отношении к непосредственному предмету диссертационного исследования;
в диссертации практически не рассматривается историко-социологический [и историко-философский] контекст ильинского социального учения. Конечно, его взгляды, способы постановки и решения вопросов и «рассмотрения проблем», определяются «контекстом», эпохой, культурой, школой, к которым принадлежал и «из которых» теоретизировал Ильин. Но именно поэтому мы и посчитали возможным уклониться от специального рассмотрения этих вопросов, предполагая, что социально-политическое учение Ильина, рассмотренное как некоторое «синтетическое единство», в абсолютно необходимых «случаях» актуализирует для познания и сам «контекст»;
мы также не стремились установить значение тех или иных «идей» [независимо от их принадлежности] Ильина для современности, «для практики». Во-первых, этот потребовало бы выйти за границы предмета диссертации: «социально-философские и теоретико-социологические предпосылки» пришлось бы рассматривать в единстве с тем, предпосылками чего они являются [ни социально-политическая теория, ни теория государства и права, ни политические программы, ни конституционный проект сами по себе не были предметом нашего исследования]; во-вторых, мы считаем, что «установлению значения для практики» должно предшествовать знание «смысла целого», а эта работа в отношении Ильина далеко еще не завершена.
Итак, нашей целью было дать не «сумму социального учения» И.А. Ильина, и тем более не «сумму» его социально-политических взглядов и идей, но систематический анализ предпосылок идеологии национально-государственного бытия России Ильина лишь в одном, обозначенном нами выше, аспекте: как монархическую модель социально-политической трансформации пост-коммунистической России.
Методология исследования. Основным методом исследования социального учения И.А. Ильина [постоянно имеется в виду, что это учение «освещается» с одной стороны, с избранной нами «точки зрения», при этом «социальное учение ИА. Ильина» полностью выразилось в предмете диссертационного исследования: в «монархической модели социально-политической трансформации пост-коммунистической России», так, что примененное выше слово «аспект» никоим образом не значит «часть»], из-
бранным исходя из целей, задач и предмета диссертации, является метод имманентной критики, ставший, будучи «приспособленным» к предмету исследования, методом дедуктивной реконструкции «модели социально-политической трансформации пост-коммунистической России» из общих категорий ильинского социального учения» прежде всего - из понятия Предмета и «предметного общества». При этом принципиально внешними в отношении исследования остались вопросы личной оценки, согласия или несогласия автора диссертации с теми или иными «принципами», «теориями», «положениями», «аксиомами», «выводами» и т.п., входящими в «сумму» ильинского наследия. Равно безразличным [методологически] к исследованию является отношения диссертанта к «системе Ильина» в целом и ее оценка: мы считаем правомерным и целесообразным в исследовании, посвященном изучению «системы социально-политического учения», тщательно и последовательно различать, и последовательно проводить на всем «материале исследования» и всем его «протяжении», «отнесение к ценности» и «оценку», насколько это возможно при анализе той специфической «системы идей», каковой является учение ИА. Ильина. Учитывая сказанное, следовало различать «миф Ильина» как «священную историю его личности» [определение мифа А.Ф. Лосева] от его «выговаривания» в «системе социального учения». Только последнее тематизировалась в предмет диссертационного исследования.
Интерпретация содержания «теоретической модели» ИА Ильина осуществлялась в диссертации в горизонте основополагающих методологических принципов анализа «социальной реальности» и «социального бытия», разработанных в «не-натуралистических» школах научной социологии [прежде всего в неокантианской версии социальной теории М. Вебера, в меньшей степени принималась во внимание методология научного социального познания, разработанная в школе критического рационализма, прежде всего К.Р. Поппером: в части, утверждающей конструктивность познания в отношении социальной реальности]. Одновременно на всем «материале» работы приходилось преодолевать господствующие «общепринятые» способы рассуждения [и интерпретации] о «социальньж фактах как вещах» и о «социальной реальности» натуралистической методологии [позитивистской прежде всего].
Научная новизна диссертации может быть в основном суммирована в следующих положениях:
1. В диссертации доказывается положение, что «социальная реальность» не есть «сама по себе» [если воспользоваться удачным выражением Ф.В.Й. Шеллинга, «не есть суть»], но конструируется в корреляции в том числе с процессом своего познания [теоретическое познание - одна из возможных форм], в целом же она «бытийствует» [с точки зрения теоретического познания следует говорить: она «фундирована»] мифом; идеология национально-государственного бытия России Ильина есть попытка ра-
циональной реконструкции этого мифа, «монархическая модель социально-политической трансформации пост-коммунистической России» есть теория, в которой Ильин представляет, средствами теоретического познания, реконструированный им миф. «Модель» Ильина, таким образом, коррелирует не с «объективной социальной реальностью» [такой просто нет], но со своей собственной социальной реальностью, которая вполне «объективна» в смысле, отстаиваемом влиятельными в XX веке школами научной социологии [мы назвали их как «задающие горизонт» данного исследования];
-
Впервые в отечественной науке реализована попытка представить социальное учение ИА. Ильина в синтетическом единстве всех его «значимых» элементов; при этом выясняется, что названные выше особенности «социальной реальности» [прежде всего - ее «похожесть» на реальность математических [геометрических] «объектов»] обусловливают форму социальной теории: она не может не быть «дедуктивной» [или «синтетической»]. «Отвечающая» же такой теории «социальная реальность» не может быть представлена иначе, как «под формой причинности», то есть как процесс. Социальное учение И.А. Ильина синтетично и дедуктивно [при всей его «нелюбви» к дедукции как методу рассуждения], оно исходит из понятия Предмета, в соответствии с каковым конструируется представление о предметном обществе и предметной политике; при этом теория «предметного общества» не может не быть «теорией процесса» не только по «внешним причинам» [«возвращение к норме», «изживание революции» и т.п.], но и «по сути» [дедукции в теории «соответствует» «основоположение причинности» [в «объективированном рассуждении» - как «процессуальность» «социальной реальности»] «под формой» которого мы только и «знаем» «социальную реальность»9];
-
В диссертации изучена «монархическая модель» и «монархическая программа» социально-политической трансформации посткоммунистической России, разработанные Ильиным [с такой полнотой -никем больше]; при этом существенно уточняются представления о «воз-
' Важнейшей проблемой теоретико-социологического исследования становится соотношение между «логическим следованием», «логическим противоречием» и «реальной противоположностью», «причинением» применительно к области «социальной реальности». По отношению к «природе» «выяснение» обозначенного «вопроса» имеет длительную традицию, в Новое время идущую от Лейбница и Каига, и предельно «обостренное» в начале XX века квантовой физикой; по отношению к «социальной реальности» сослаться на «сопоставимую» по значению и авторитету традицию мы не можем, хотя, например, имена: Д Вико [особенность истории в сравнении с природой], Ф.В Й. Шеллинг [философия мифологии: «история суть миф»], В. фон Гумбольдт, В. Дильтей [науки о природе и науки о духе], все значительные фигуры в обеих школах неокантианства, феноменология [например, пятое из «Картезианских размышлений» Э. Гуссерля] - «ориентируют» социальное познание, поставившее в конце Х1Х-начале XX веков своей целью усвоить «форму науки», в этом вопросе.
можности» как категории теоретико-социологического анализа и «альтернативе» как «признаке» «социальной реальности». Устанавливается, что «возможность реализации монархической программы» следует рассматривать не в «естественном отношении» к тому «объекту», который опознается «большинством» как «социальная реальность» [такое «отношение» теоретически «необоснованно», некорректно и политически вредно], но к своему собственному «объекту», к собственной «социальной реальности»; уточняются также представления об «онтологическом» и «логическом» статусе такой «социальной реальности»;
-
В процессе исследования по-новому разграничены: «социальное учение», «социальная теория», «социально-политическая программа, на примере анализа социально-политического учения И.А. Ильина; в основу разграничения при этом положена не «предметная», но «методическая» «точка зрения».
-
Впервые в отечественной науке затрагиваются некоторые аспекты православного учения о государстве и власти, о «предметной политике» и ответственном «социальном реформаторстве» - как они интерпретируются в системе религиозно «обоснованного» социально-политического учения [уИ.А. Ильина].
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях автора: двух монографиях; в статьях, опубликованных в «Вестнике Российского университета дружбы народов», «Вестнике Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского»; в выступлениях на научных конференциях: Ломоносовские чтения [МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 1999 год], международная конференция «Истоки» [Архангельск- Владимир - Москва, 2002 год], международная конференция «Политология для граждан и власти» [Алма-Ата, 1995 год], международная конференция «Малая социальная группа: социокультурный и социопсихологический аспекты» [Нижний Новгород, 2004 год].
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав [8 параграфов], заключения и списка литературы.
