Содержание к диссертации
Введение
1. Теоретико-методологические основания исследования социальной защиты детства 30
1.1. Детство как предмет социологического анализа 30
1.2. Статус детства в современном обществе 47
1.3. Характеристика исходных категорий изучения социальной защиты детства 67
2. Система социальной защиты детства 90
2.1. Содержательно-ценностная структура институтов социальной защиты детства 90
2.2. Формально-учрежденческая структура институтов социальной защиты детства 109
2.3. Формы межинституциональных взаимодействий в области социальной защиты детства 121
2.4. Семья как субстрат системы социальной защиты детства 133
3. Социальная защита детства в регионе 152
3.1. Модель управления системой социальной защиты детства 153
3.2. Региональная политика в области социальной защиты детства 170
3.3. Социография детства в Хабаровском крае 190
4. Практики социальной защиты детства 214
4.1. Институциональные практики защиты детства 214
4.2. Семейные практики защиты детства 233
4.3. Общественные практики защиты детства 253
4.4. Детство в городском пространстве 277
Заключение 292
Список использованных источников
- Статус детства в современном обществе
- Формально-учрежденческая структура институтов социальной защиты детства
- Региональная политика в области социальной защиты детства
- Общественные практики защиты детства
Введение к работе
Актуальность темы
Современное состояние детства в нашей стране свидетельствует о существенных трансформациях семейных структур, нарушениях семейных функций, принятии государственными учреждениями на себя социозащитных функций в отношении детства, развитии защитных институтов (ювенальной юстиции, института социальных работников и социальных педагогов, общественных организаций). С одной стороны, происходит все большая институциализация детства – помещение детей, оставшихся без семьи, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, имеющих ограниченные возможности здоровья, в учреждения; продление времени пребывания детей в учреждениях с целью обеспечения присмотра на период родительской трудовой занятости; компенсация воспитательных функций, не реализуемых семьей (школа полного дня, социальные гостиные, привлечение детей в кружки и секции). С другой стороны, происходит формирование модели ответственного родительства, усиление социоподдерживающих функций семьи, т. е. фамилизация детства.
Актуализацию темы социальной защиты детства можно рассматривать в четырех аспектах – политическом, экономическом, социально-культурном и историческом.
Исторический аспект проблемы демонстрирует необходимость смены государственной парадигмы защиты детства. Патернализм советского государства привел к переполненности детских домов в пореформенный период, финансовому бессилию государства в области обеспечения социальных выплат семьям с детьми, социальному иждивенчеству. В построении современной социальной политики в интересах детей важно учитывать не только промахи, но и достижения советской пронаталистской политики, сумевшей обеспечить детство социальной инфраструктурой, а женщину-мать – социальными гарантиями совмещения производственной и семейной ролей.
Политический аспект актуализации темы социальной защиты детства связан с моделью «социального государства», обеспечивающего социальные гарантии семьи и детства. В отношении детства интересы государства стимулируются задачей воспроизводства, т.е. дети выступают «строительным материалом» для общества будущего. Однако на деле происходит декларирование правовых норм защиты детства без подкрепления их соответствующими социальными механизмами реализации, использование детства как ширмы для политической борьбы, инструмента для лоббирования политических интересов партий. При всем при том дети являются слаборесурсной группой и нуждаются в особой защите.
Экономический аспект проблематизации социальной защиты детства обусловлен переходом страны от командно-административной экономики к экономике рыночных отношений и возникшей вследствие этого перехода поляризации общества на «богатых» и «бедных», обнищанием значительной части семей с детьми. Происходящая в результате этого маргинализация детства приводит, с одной стороны, к утрате профессиональных кадров, выпадению значительной части населения из процесса производства, а с другой, – к усилению мер социальной поддержки, существенным затратам финансовых ресурсов на стимулирование рождаемости и поддержание жизнедеятельности детей (материнский капитал, пособия, связанные с рождением и осуществлением ухода за детьми).
Социально-культурный аспект обращения к детству, его социальной защите объясняется распространением и нарастанием в российском обществе негативных тенденций, которые могут быть определены как потеря ценностных ориентиров (аномия). В российском обществе распространяется семейное неблагополучие в виде алкоголизма и наркомании родителей, жесткого обращения взрослых с детьми, пренебрежения родительскими обязанностями и т.д. Отношение к детям в социально неблагополучных семьях оборачивается возвратом к инфантициду – убийству, оставлению новорожденных детей и детей раннего возраста (т.е. в наиболее беззащитные периоды детства) в ситуации, угрожающей жизни. Об утрате ценности детства говорит тенденция распространения бездетного супружества (в этом случае дети рассматриваются как помеха сложившемуся стилю жизни, удар по финансовому благополучию).
Детство в современной России находится в кризисном состоянии, это наглядно иллюстрируют количественные и качественные составляющие потенциала детства. Оно нуждается в государственной, общественной и семейной поддержке.
В Концепции демографической политики РФ на период до 2025 г. представлен пессимистический вариант прогноза предположительной численности населения Российской Федерации, рассчитанный на основе динамики демографических процессов в 2000 - 2005 гг. без учета программ по улучшению здоровья населения, сокращению уровня смертности и увеличению уровня рождаемости. Согласно этому прогнозу, население России сократится к 2015 г. на 6,2 млн чел. (4,4 %) и составит 136 млн чел., а к
2025 г. - 124,9 млн чел.. По статистическим расчетам в 2011 г. в среднем на одну городскую жительницу приходилось 1,442 рождения, на сельскую – 2,056, что в ситуации преобладания городского населения свидетельствует об отсутствии простого замещения родителей детьми. Однако в Послании Федеральному собранию 2012 г. В.В. Путин замечает: «…впервые за всю новейшую историю нашей страны мы пять месяцев подряд фиксируем естественный прирост населения: рождаемость наконец стала превышать смертность».
Кризисное состояние общероссийского детства является отражением ситуации в регионах. Депрессивные, отсталые регионы создают дополнительные угрозы для детства. В вышеупомянутом Послании Президент говорит о выплатах дополнительных пособий при рождении третьего и последующих детей в тех регионах страны, где демографическая ситуация хуже средней по стране. Количество таких кризисных регионов (присутствует цифра 50) превалирует над демографически относительно стабильными субъектами Российской Федерации.
В социальной защите нуждается весь институт детства, однако есть категории детей, испытывающие на себе повышенное воздействие факторов риска. Эти дети нуждаются в обеспечении, в первую очередь, условий для собственного выживания. Речь идет о таких категориях, как дети с
ограниченными возможностями здоровья, дети-сироты, дети из асоциально-криминальных семей, дети из малообеспеченных семей.
По состоянию на 1 января 2012 г. в Российской Федерации (по данным Пенсионного фонда Российской Федерации) насчитывались 568,0 тыс. детей-инвалидов. Участниками преступлений в 2011 г. стали 65,9 тыс. несовершеннолетних. В означенный период были выявлены 82,2 тыс. детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, из которых 83,8 % несовершеннолетних стали сиротами по социальным причинам.
Сегодня к этим группам можно добавить также детей-мигрантов, ВИЧ-инфицированных детей, детей с аддиктивными формами поведения. Согласно данным государственного доклада «О положении детей и семей, имеющих детей, в РФ», в 2011 г. число детей, рожденных от женщин с ВИЧ-инфекцией, составило 11 699 человек, кумулятивное число детей, рожденных женщинами с ВИЧ-инфекцией, к концу 2011 г. составило 84 277 человек, при этом у 5380 детей была выявлена ВИЧ-инфекция. В общей численности вынужденных мигрантов удельный вес детей и подростков (0 - 17 лет) составил 26,7 %. Количество детей с аддиктивными формами поведения не поддается объективному статистическому учету, поскольку сводится к фиксации случаев обращения в социально-медицинские учреждения (центры социальной реабилитации, наркологические и психоневрологические диспансеры и пр.).
В условиях существенного демографического спада (эту ситуацию называют также демографической ямой) дети становятся ресурсом выживания российского общества.
Социологический подход к концептуализации социальной защиты детства позволяет обобщить теоретический и эмпирический материал, накопленный другими социальными и гуманитарными науками, поскольку базируется на фундаментальных социальных законах, познании социальных процессов и явлений. Социологическое познание носит генерализирующий характер. Социология детства интегрирует положения и выводы других наук, изучающих детство на микро- или макроуровнях (педагогики, психологии, юриспруденции, философии, истории, культурологии, социальной антропологии, экономики, социальной статистики и др.), создает качественно новое знание.
Степень научной разработанности темы
Детство изучается разными науками: педагогикой, психологией, историей, экономикой, этнографией и др. В социологии сформировалось несколько отраслей, рассматривающих детей как специфическую социально-демографическую общность и детство как социальный феномен. Начнем с обзора несоциологических подходов к представлению детства.
Дети традиционно являются объектом педагогических и психологических исследований. На протяжении XIX - ХХ вв. проблемы детства находят отражение в работах Л.И. Божович, Л.С. Выготского, Ж. Пиаже,
В.А. Сухомлинского, Э. Эриксона и др. В педагогике происходит постепенный переход от детей-объектов к детям-субъектам, способным к саморазвитию, отстаивающим собственную индивидуальность. Воплощением этих идей явилась концепция личностно-ориентированного образования, разрабатываемая Е.В. Бондаревской, В.В. Сериковым, И.С. Якиманской и др.
В современной психолого-педагогической науке два направления представляют особую ценность для настоящего исследования – социальная педагогика и социальная психология, которые изучают действие психологических механизмов на ребенка, особенности социализации ребенка, проблемы психического развития в условиях депривации (В.В. Абраменкова, Г.М. Андреева, З. Матейчек, А.В. Мудрик, В.С. Мухина, Д.И. Фельдштейн,
Д.Б. Эльконин и др.).
Этнографы Б. Малиновский, Ф. Боас, Р. Бенедикт, М. Мид занимались изучением особенностей формирования личности ребенка в разных культурах. Современные социальные антропологи и культурологи обозначили новые направления в исследовании детства – культуру питания, детскую моду, городскую среду детства и пр. Детство как культурно-исторический феномен исследуют А.П. Валицкая, В.Т. Кудрявцев, Л.Г.Кураева, Э.А. Куруленко,
В.В. Савицкая, К.В. Султанов, Г.К. Уразалиева и др. Субкультура детства стала предметом научных разработок С.Б. Борисова, И.А. Бутенко, М.В. Осориной и др. Культурно-исторические изменения статуса детства в обществе отражены в исследованиях Ф. Арьеса, Л. Демоза, К. Калверт, Д.В. Михеля и др.
В рамках социально-экономического подхода, теории человеческого капитала детство рассматривается в работах Е.Б. Бреевой, Т.И. Заславской,
Л.С. Ржаницыной, Н.М. Римашевской и др.
В то же время детство находится в фокусе исследовательского внимания таких отраслей социологической науки, как социология семьи, социология рождаемости, социология образования, социология здоровья, социология девиантного поведения и др. Изучением процессов рождаемости, смертности, особенностей репродуктивного поведения и семейной социализации занимались А.И. Антонов, В.Н. Архангельский, А.Г. Волков, С.И. Голод,
Л.Е. Дарский, И.С. Кон, М.М. Мацковский, В.М. Медков, А.Г. Харчев и др. Образование как фактор социальной мобильности детей и молодых людей, пространство выработки достижительных стратегий поведения рассматривают Д.Л. Константиновский, Е.Э. Смирнова, В.С. Собкин, Г.А. Чередниченко и др. А.А. Баранов, Ю.Е. Лапин, И.В. Журавлева, Н.И. Сапова, Е.Г. Слуцкий поднимают проблемы сохранения здоровья детей и молодежи, поддержания здорового образа жизни.
Новые тенденции социальной реализации детства обусловливают выработку новых исследовательских подходов, которые в настоящее время институционально оформились в новую отрасль социологии – социологию детства.
За рубежом в развитие социологии детства внесли существенный вклад
Й. Квортруп, Л. Алланен, А. Джеймс, К. Дженкс, Б. Мэйол, А. Праут,
П. Фюрстенау, Дж. Боссард, Э. Болл, У. Корсаро, Дж. Гарбарино и др.
В российской социологической практике развитие социологии детства связано с авторскими разработками А.А. Бесчасной, И.С. Кона, С.Ю. Митрофановой, О. Никитиной-ден Бестен, Е.М. Рыбинского, М.Ю. Сибиревой и др. Альтернативу зарубежным изданиям по социологии детства с одноименными названиями составляют труды С.Н. Щегловой – «Детство: методы исследования», «Социология детства», «Социология прав детей в России: новый век, новые проблемы, новые перспективы».
В связи с нарастанием кризисных явлений в жизни общества российские ученые обращаются к исследованиям социальных проблем детства – детской безнадзорности (А.Л. Арефьев, В.Н. Васильева, Т.Н. Камилова, М.Н. Мирсагатова, А.М. Нечаева, А.М. Прихожан, Е.Г. Слуцкий, Н.Н. Толстых), девиациям (Я.И. Гилинский, Е.В. Змановская, И.Л. Первова), социальной эксклюзии детей с отклонениями в развитии, в поведении (М.С. Астоянц,
Д.В. Зайцев, Т.П. Липай, В.Р. Шмидт, Е.Р. Ярская-Смирнова), детскому труду (Е.А. Власова, Т.В. Власова, С.М. Снопова), насилию над детьми
(О.М. Здравомыслова, У. Бьернберг) и др.
В трансформирующихся социальных и экономических условиях существенные изменения в институте родительства отмечают Т.А. Гурко, И.Ф. Дементьева, Е.Б. Бреева. Ученые обращают внимание на институциализацию детства, депривацию, раннее взросление, семейное неблагополучие в виде нарушения структуры и функций семьи.
Богатый эмпирический материал о причинах и последствиях социального сиротства содержат социологические исследования А.Л. Арефьева, Т.Ю. Кузнецовой, И.Б. Назаровой, А.А. Фатхелисламовой, И.Ф. Дементьевой,
С.А. Беличевой, В.В. Белякова и др.
Работы Л.Л. Мехришвили, Г.А. Ковалевой, С.В. Кузнецовой,
С.Ю. Митрофановой, С.Г. Орешкиной, А.П. Платоновой, представляя детство на рубеже веков, позволяют выделить индикаторы социального положения детей, рассмотреть структуру политики их социальной защиты.
Тема организации системы социальной защиты детства получила развитие в работах Т.С. Зубковой, А.И. Ляшенко, А.Ф. Обыденновой,
Л.К. Сидоровой, Н.В. Тимошиной, Е.А. Харичкина, М.В. Фирсова и др. Проблемы управления системой социальной защиты детства, развития социальной инфраструктуры детства отражены в трудах В.А. Варывдина,
И.П. Клемантович, Н.В. Лазуренко, Л.Я. Олиференко, Т.Н. Поддубной,
Е.М. Рыбинского. Существенную помощь в изучении системы социальной защиты семьи и детей оказали сборники статей, посвященных анализу
реформ дошкольного и школьного образования, здравоохранения, реализации приоритетных национальных проектов и пр.
Семья как объект государственной поддержки представлена в трудах
Л.С. Алексеевой, Л.Н. Антоновой, Т.В. Лодкиной, З.Х. Саралиевой и др. При этом Н.Ф. Дивицына, В.М. Целуйко, Т.И. Шульга ориентируют свои исследования на тип семьи, обозначаемый как «неблагополучная», «девиантная», «проблемная». Как агент защиты детства семья предстает в работах Ю. Градсковой, О. Громашевой, Л. Шпаковской, Ж. Черновой и др. Родители активно развивают практики взаимодействия с образовательными учреждениями, выбора продуктов питания, включаются в родительские социальные сети для продвижения семейных интересов. Повседневная жизнь семьи стала предметом изучения авторов статей, вошедших в сборники «Семейные узы: модели для сборки», «Практики и идентичности: гендерное устройство», коллективную монографию «Новый быт в современной России: гендерные исследования повседневности» и др.
Методологические основы семейной политики, социальной политики в интересах детства представлены в трудах Л.Ф. Безлепкиной, И.А. Григорьевой, С.В. Дармодехина, Г.Н. Кареловой, Г.И. Климантовой, Н.И. Ловцовой,
Н.В. Маляровой, М.И. Несмеяновой, Г.И. Осадчей и др.
Правовая защита детства и семьи в контексте ювенальной юстиции предстает в работах А.С. Автономова, О.В. Зыкова, А.В. Комарницкого,
Н.Л. Хананашвили. В.И. Абрамов, М.В. Антокольская, Ю.Ф. Беспалов,
А.М. Нечаева, Л.М. Пчелинцева обращаются к проблемам регуляции имущественных и личных неимущественных детско-родительских отношений, вопросам воспитания и содержания детей при межгосударственном
перемещении, установления ответственности родителей, ненадлежащим образом исполняющих свои родительские обязанности, вопросам привлечения несовершеннолетних к ответственности и др.
Встраивание общественного сектора в практики социальной защиты детства рассматривается в публикациях отечественных исследователей
И.В. Мерсияновой, В.Н. Шеломенцева, Л.Т. Шинелевой. Социологические исследования И.И. Куриллы, И.С. Кушнярук, Т.В. Каменской, О.В. Марковой, В.Н. Якимца, М. Либоракиной, М. Флямера, И. Барановой, О. Здравомысловой, Н. Кигай, К. Киселевой, М. Арутюнян, Ю. Качалова, И. Шурыгиной,
Е. Тополевой, Ф.Э. Шереги, Е.А. Абросимовой направлены на выявление особенностей и основных тенденций развития «третьего» сектора. Проблемы социального партнерства государственных и общественных организаций в области социального обслуживания семей и детей поднимают в своих работах Л.С. Алексеева, Л.Г. Зубова, Е.Н. Феоктистова, Э. Билсон, А.М. Панов.
Е.М. Рыбинский обобщил опыт деятельности Советского (российского) детского фонда им. В.И. Ленина как первой независимой общественной организации.
Неоднозначная оценка влияния СМИ на детство, безопасность культурно-информационной среды предстает в исследованиях О.П. Березкиной, В.П. Коломийца, И.А. Полуэхтовой, В.П. Чудиновой, А.В. Шарикова и др.
Таким образом, отечественной и зарубежной науками накоплен значительный теоретико-методологический и эмпирический материалы для изучения обозначенной темы. Однако институты образования, здравоохранения, правовой защиты и социальной поддержки рассматриваются учеными изолированно, вне пространства межинституциональных взаимодействий. Задачу интеграции разных институтов (в том числе семьи и общественных организаций) реализует институциональный анализ макро-, мезо- и микросоциальных уровней системы социальной защиты детства, представленный в данной работе.
Объектом исследования является детство в современном российском обществе.
Предмет исследования – институты и практики защиты детства в современном российском обществе.
Цель исследования состоит в концептуальном оформлении социальной защиты детства как системы, сопровождающимся анализом структурных элементов, упорядочением понятийного аппарата, выявлением исследовательских возможностей данного взгляда на детство и областей практического применения полученных результатов.
Общая рабочая гипотеза исследования заключается в предположении о том, что социальная защита детства представляет собой систему, включающую институты образования, здравоохранения, социальной поддержки и правовой защиты, реализующие соответственно функции социализации, здоровьесбережения, жизнеобеспечения и социального контроля в сфере социальных гарантий детства. Главными агентами социальной защиты детства, таким образом, выступают организации, составляющие формально-учрежденческую структуру четырех означенных институтов.
Для достижения цели исследования и проверки гипотезы были сформулированы следующие задачи исследования:
дать теоретико-методологическое обоснование исследованию социальной защиты детства;
осмыслить сложившиеся в отечественной социологии подходы к социальной защите детства, обосновать логику институционального анализа социальной защиты детства;
изучить формально-учрежденческие и ценностно-содержательные основы системы социальной защиты детства в России;
обосновать классификацию рисков и ресурсов системы социальной защиты детства;
систематизировать формы межинституциональных взаимодействий в поле социальной защиты детства;
осуществить проекцию системы социальной защиты детства на региональный уровень с выявлением региональных рисков и ресурсов;
проанализировать региональное законодательство в области социальной защиты детства;
сопоставить и выявить характер взаимосвязи институциональных, семейных и общественных практик защиты детства;
дать оценку социальной защищенности детства в городском пространстве;
разработать рекомендации региональным, муниципальным органам власти, а также общественным организациям по оптимизации социозащитных процессов в отношении современного детства.
Теоретико-методологические основы исследования
Комплексное исследование социальной защиты детства как системы, включающей институты образования, здравоохранения, социальной поддержки и правовой защиты, предполагает обращение к фундаментальным методологическим подходам - структурному функционализму (Э. Дюркгейм, Р. Мертон, Т. Парсонс, Г. Спенсер и др.), структуралистско-конструктивистской парадигме (П. Бурдье, Э. Гидденс, П. Штомпка, П. Бергер, Т. Лукман), а также общей теории систем и теории социальных систем
(Л. Берталанфи, Н. Луман, А.И. Уёмов и др.).
Институциональный анализ строится на критическом переосмыслении понятия социального института, сложившегося в рамках структурного функционализма (Т. Парсонс, Р. Мертон, Н. Смелзер), неоинституализма
(Р. Коуз, Д. Норт), социального конструктивизма (П. Бергер, Н. Лукман). Важной идеей, сформировавшейся в результате их синтеза, стал подход, согласно которому социальные структуры, институты рассматриваются не сами по себе, отдельно от действующих субъектов, а с позиции их ежедневного локального «воссоздавания» участниками.
При обосновании тенденций социальной защиты детства, ее концептуальном оформлении базовыми теориями выступают «теория социального неравенства» (В.В. Радаев, П. Сорокин, Н.Е. Тихонова, О.И. Шкаратан), «теория рисков» (У. Бек, Э. Гидденс, Ю.А. Зубок, Н. Луман,
Н.Е. Смакотина, П. Штомпка, О.Н. Яницкий), «теория пространства» (П. Бурдье, Э. Гидденс, И. Гофман, Г. Зиммель, Р. Парк, А.Ф. Филиппов), «теория практик» (П. Бурдье, Э. Гидденс, Г. Гарфинкель, Б. Латур, В.В. Волков, О.В. Хархордин), «теория социального (человеческого капитала)» (П. Бурдье, Дж. Коулман,
Т. Шульц, Г. Беккер) и др.
Для разработки методологии качественных исследований были изучены работы А.С. Готлиб, Дж. Корбин, В.В. Семеновой, А. Страусса, Г.Г. Татаровой, Е.Р. Ярской-Смирновой и др.
Источниковую и эмпирическую базу исследования составили результаты проведенных диссертантом эмпирических количественных и качественных исследований в сочетании со вторичным анализом социологических данных:
1) Социально-исторический анализ региональной политики в области защиты прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, 1980-1990-е гг. (2003-2005 гг.);
2) Мониторинг социального положения замещающих семей (опекунские семьи и приемные семьи), исследование проведено в г. Комсомольске-на-Амуре на базе отдела по защите прав несовершеннолетних. Квотная выборка по возрасту подопечных (школьники), факту наличия кровнородственных отношений между опекуном и подопечным (2007-2009 гг.);
3) Социологическое исследование «Общественный сектор в социальной защите детства». Собраны и проанализированы 32 глубинных интервью с руководителями, работниками общественных организаций края, специалистами отделов по работе с общественными организациями. Выборка целевая (2009-2010 гг.);
4) Социологическое исследование «Социальная защищенность детства в Хабаровском крае». Собраны и проанализированы 24 интервью со специалистами органов управления краевого и муниципального уровней и учреждений образования, здравоохранения, социальной поддержки и правовой защиты Хабаровского края, 26 интервью с родителями. Выборка целевая (эксперты отбирались по признаку включенности в социальную защиту детства и стажу работы; родители - по признаку отнесения к условно среднему классу, наличию высшего образования) (2010-2011 гг.).
5) Статистические материалы о состоянии детства и социальной инфраструктуры детства в Российской Федерации, а также в Хабаровском крае, представленные в сборниках и аналитических записках «Дети в России. 2009», «Дети и подростки Хабаровского края», «О ситуации со смертностью детей и подростков в Хабаровском крае», «Здравоохранение Хабаровского края», «Образовательные и дошкольные учреждения края», «Состояние социальной сферы и уровень жизни населения Хабаровского края», докладах уполномоченного по правам ребенка в Хабаровском крае, информации Главного управления по социальным вопросам и семейной политике, подготовленной для передачи на федеральный уровень и последующей подготовки доклада «О положении детей в РФ» и пр.
6) Материалы Интернет-форумов «Деточка: форум для родителей. Дом, семья, дети», «Счастливая семейка», сайта для мам г. Комсомольска-на-Амуре, «Ювенальная юстиция: быть или не быть».
7) Нормативно-правовые акты федерального и регионального уровней. Всего проанализировано около 100 законов и подзаконных актов, направленных на социальную защиту детства и семьи.
8) Архивные материалы из Государственного архива Хабаровского края (ГАХК).
К работе над диссертацией привлекались также результаты социологических исследований детей и семей отечественных исследователей Н.М. Байкова, Ю.М. Березутского, Т. А. Гурко, Е.М. Рыбинского, В.С. Собкина, С.Н. Щегловой, Е.Р. Ярской-Смирновой и др.
Научная новизна исследования
Впервые разработана схема институционального анализа социальной защиты детства с выделением макросоциального, мезосоциального и микросоциального уровней.
Обобщены теоретико-методологические основы изучения детства и его социальной защиты с позиций субъект-объектного и диахроническо-синхронического подходов.
Сформулирована оригинальная концепция неравенства детства с выделением факторов внешнего и внутреннего неравенства детства.
Сконструирован концепт «система социальной защиты детства», включающий, с одной стороны, институты образования, здравоохранения, социальной поддержки и правовой защиты семьи, а с другой, - организации (государственные и общественные) и семью как малую социальную группу.
Обоснованы внешняя и внутренняя классификации рисков и ресурсов системы социальной защиты детства.
Выявлена специфика регионального (мезосоциального) уровня системы социальной защиты детства, актуализирован принцип зонирования для формирования социальной инфраструктуры детства в условиях дисперсного расселения.
На материалах комплексного социологического исследования представлена классификация практик социальной защиты детства с выделением трех агентов – семей, учреждений государственного и общественного секторов.
Типологизированы семьи по критерию наличия финансового и социально-культурного ресурсов, выделены стили родительского защитного поведения и стили взаимодействия семьи с учреждениями.
Исследовано городское пространство для выявления социальной защищенности детства и факторов распространения неравенства.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту:
1. Детство - это устойчивая социальная категория, интегрирующая социальные связи и социальные нормы, ценности и процедуры, удовлетворяющие потребность общества в сохранении его социальной структуры и культурного наследия. На макроуровне детство становится важной переменной социального анализа наряду с классом, гендером, этничностью. Детство имеет смысл не только как структурная часть общества, но и как индивидуальный этап развития. Противостояние индивидуального и общественного значений детства лежит в основе четырех концепций детства, разрабатываемых в отечественных и зарубежных исследованиях: «социальный питомник», «особое племя», «детство 3Д», «исчезающий мир». Метафора «питомник» отражает тепличность условий, создаваемых для детства учреждениями, восприятие зависимого детства как объекта институционального воздействия взрослых. «Детство 3Д» – это детство, зависимое от взрослых и одновременно игнорируемое взрослыми, развивающееся по траектории нарастания дискриминации, депривации и дезадаптации. В основе подхода к детству как миру чуждому и непонятному взрослым – «особому племени» – лежит стремление взрослых сохранить контроль над эмансипировавшимся детством. В «исчезающем мире» автономность детства, сочетающаяся с невмешательством взрослых, приводит к постепенному слиянию детства и взрослости, исчезновению границ между этими мирами.
2. Специфика социального положения детства раскрывается в терминах внешнего и внутреннего неравенства. Внешнее неравенство проявляется в неравных со взрослыми возможностях удовлетворения потребностей и интересов детства, в особенности потребностей самоутверждения и социального признания. К проявлениям внешнего неравенства отнесены выталкивание детства на «обочину» взрослой жизни и его уязвимость в условиях общества нестабильности и риска. Внутреннее неравенство распадается на неравенство детей и взрослых в повседневной жизни (это проекция неравенства макроуровня на микросоциальный уровень) и неравенство стартовых позиций разных детей. Детское сообщество стратифицируется по признаку совокупного ресурса, складывающегося из личной, семейной и территориальной компонент.
Разрывы между декларируемыми принципами равенства детей, приоритетности их интересов, отраженными в государственной социальной политике, и детской повседневностью приводят к стратифицированности детского сообщества, множественности миров детства. В контексте социального неравенства социальная защита детства интерпретируется как модель отношения общества к детям, мера социальной ответственности взрослых, выполняющих функции жизнеобеспечения, социостабилизации и развития детства.
3. Институциональный анализ социальной защиты детства предполагает выделение макро-, мезо- и микросоциального уровней изучения. Макроуровень социальной системы охватывает социальные институты и межинституциональное пространство. Единицами анализа выступают «институциональные ресурсы и риски», «межинституциональные риски и ресурсы». Мезоуровень связан с региональной локализацией учреждений социальной защиты детства. Единицами анализа этого уровня являются «социальные организации», «подсистемы управления, коммуникации, контроля», «управленческие риски и ресурсы», «формальные нормы». Микроуровень институционального анализа предполагает обращение к повседневности, соответственно, единицей анализа выступают практики - институциональные и семейные. В итоге система социальной защиты детства определяется как совокупность социальных институтов, организаций и практик, обеспечивающих сохранение и развитие детства, поддержание безопасной социальной среды, создание равных стартовых возможностей для детей разных социальных групп.
4. Целью системы социальной защиты детства выступает «качество детства» (физическое и психическое здоровье, интеллектуально-образовательный и нравственный потенциал). Достижение безопасности детства через создание безопасного пространства и поддерживающего окружения трактуется как промежуточная цель социальной защиты. Достижимость цели системы социальной защиты детства определяется соотношением рисков и ресурсов. Риски рассматриваются как факторы нисходящей мобильности, вызывающие распыление и последующий дефицит ресурсов. Ресурсы, переведенные в активы, т.е. задействованные в повседневных действиях и взаимодействиях, нейтрализуют риски и создают базу для восходящей мобильности.
Система социальной защиты детства подвержена влиянию внешних и внутренних рисков и ресурсов. Внешняя классификация включает «матричные» риски и ресурсы, задаваемые «политикой-экономикой-идеологией», и риски и ресурсы сопутствующих институтов. Внутренняя классификация распадается на институциональные, межинституциональные и индивидуально-семейные риски и ресурсы. Возможны четыре варианта соотношения рисков и ресурсов: «много рисков, мало ресурсов», «мало рисков, много ресурсов», «мало ресурсов, мало рисков», «много ресурсов, много рисков». Первая ситуация приводит к социальному неблагополучию детства, вторая – к социальному благополучию, а третья и четвертая вызывают маргинальность, неустойчивость позиций детства.
5. Поскольку системообразующие отношения социальной защиты формируют четыре социальных института (образования, здравоохранения, социальной поддержки и правозащитный), институциональные и межинституциональные риски и ресурсы являются базовыми. Институциональные риски подразделяются на управленческие, исполнительские и потребительские и соответствуют трем ключевым фигурам в процессе защиты детства – органам управления, учреждениям и семьям. Институциональные ресурсы включают кадры, технологии, финансы, инновационный потенциал, научно-исследовательскую базу, организационное разнообразие, идеологическое основание.
Определены две формы упорядочивания межинституциональных взаимодействий – конвенции и объединения. Конвенциональная форма воплощается в отраслевых, межотраслевых соглашениях о взаимодействии. Целью соглашений является интеграция информационных, профессиональных, научных и других ресурсов для достижения кумулятивного эффекта. Объединения как форма межведомственного (межинституционального) взаимодействия ориентированы на придание комплексного характера деятельности по социальной защите детства. Выделены свободные (неформальные) партнерства - сети; свободно-организованные (полуформализованные партнерства) - профессиональные коллаборации, и формальные партнерства – действующие на постоянной основе ассоциации. Главный ресурс объединений – профессиональный, остальные виды ресурсов, как правило, ограничены.
6. Социальная защита детства развивается в русле трех процессов – индивидуализации, фамилизации и институциализации. Институциализация означает сосредоточение ресурсов в системном «ядре» - образовании, здравоохранении, социальной поддержке и правовой защите. Этот процесс развивается вследствие сокращения времени пребывания родителей с детьми, снижения качества детско-родительского общения. Фамилизация – это противоположный процесс переноса защитных функций в отношении ребенка с учреждений на семью, сопровождающийся передачей ресурсов. Взаимодействия семьи с учреждениями могут развиваться, по меньшей мере, по четырем сценариям, обозначенным как «ритуализм» (принятие институциональных норм сочетается с социальной пассивностью родителей), «мятеж» (активное непринятие родителями институциональных норм), «партнерство» (активное принятие институциональных норм) и «бегство» (непринятие институциональных норм в сочетании с социальной пассивностью родителей). Сценарий партнерских отношений семьи и учреждений является альтернативой фамилизации и институциализации детства, предполагая распределение между ними ответственности за детей, соединение семейных и институциональных ресурсов для нейтрализации рисков. Третий процесс - индивидуализация детства - означает постепенное формирование самозащитных навыков у детей с привлечением семейных и институциональных практик.
7. Мезосоциальный уровень институционального анализа представлен моделью управления социальной защитой детства в Хабаровском крае. Системное «ядро» претерпевает социальные трансформации на региональном уровне. Правозащитные функции распределены между структурными подразделениями институтов здравоохранения, образования и социальной поддержки. Региональное законодательство поддерживает заданные макроуровнем институциональные рамки: детство воспринимается как уязвимое, слабое; поддерживается установка на сохранение кровной семьи ребенка; воспроизводится нормативная модель «семьи для общества». Формат модернизации системы социальной защиты детства сдерживается дефицитом региональных ресурсов.
8. На микросоциальном уровне институционального анализа социальной защиты детства исследуются соответствующие практики, которые интерпретируются как повседневные действия, направленные на жизнеобеспечение, развитие и поддержку детей. В зависимости от агентов они подразделяются на семейные (агенты – родители, родственники), институциональные (агенты – специалисты государственных и муниципальных учреждений образования, здравоохранения, правовой защиты и социальной поддержки) и общественные (агенты – специалисты негосударственных некоммерческих организаций, поддерживающих семью и детей). В центре институциональных и общественных практик защиты находится семья социального неблагополучия. При этом стабильность, упорядоченность и профессиональная подготовка кадров государственного сектора противостоят высокой мотивированности, добровольчеству, инновационному потенциалу сотрудников общественных организаций. Участие бизнес-организаций в социальной защите детства проявляется в формах обеспечения комфортности среды для семей с детьми, производства товаров и услуг для детей и иногда благотворительной поддержки семей и общественных организаций. Бизнес-организации, воспринимая детство «как товар», добавляют в процессы социальной защиты вектор маркетизации, создают высокопороговые организации для детей.
9. Семейные практики защиты детства – это ежедневные типичные действия родителей и других родственников по созданию поддерживающего окружения для ребенка, формированию у него навыков самосохранительного поведения, а также осуществлению контроля за соблюдением норм безопасного поведения. Разные семейные стили защиты детства сведены к четырем, условно обозначенным как «тепличка» (многослойная система защиты), «школа жизни» (самозащита сочетается с минимальной семейной поддержкой), «адаптация» (постепенное сужение сферы родительской защиты за счет формирования у ребенка навыков самозащиты), «самоустранение» (сведение семейных функций к удовлетворению физиологических потребностей ребенка). Выбор того или иного стиля защиты определяется наличием у семьи финансовых и социально-культурных ресурсов, способных в некоторых ситуациях к взаимной конвертации. В основе обозначенных стилей родительской защиты лежат разные представления о детстве: как о «социальном питомнике» (стиль «тепличка»), «особом племени» («школа жизни»), «исчезающем мире» («адаптация»). Если в случае «искейпа» родители перестают удовлетворять физиологические потребности детей, а другие ресурсы семейного окружения не компенсируют ситуацию, то детство становится «детством 3 Д», и в его спасение включаются социозащитные учреждения.
10. Городское пространство является пространством, в котором наиболее отчетливо проступают эффекты соединения институциональных, общественных, семейных ресурсов, а также бизнес-ресурсов социальной защиты детства. В то же время в городской среде активнее воспроизводятся механизмы закрепления внешнего и внутреннего неравенства детства, нежели чем в сельской. В качестве индикаторов внешнего неравенства детства в городе мы выделяем преобладание взрослых зон над детскими, неразвитость инфраструктуры детских развлечений и отдыха, а также преобладание организованного пространства детства над свободным, стихийно развивающимся пространством. Индикаторы внутреннего неравенства детства охватывают городскую структуру расселения, обеспеченность ее районов детскими учреждениями.
В качестве маркеров социальной защищенности городской среды определены ее безопасность, комфортность и направленность на развитие детей. Индикаторами безопасности выступают наличие ответственных взрослых, установление территориальных границ, действие институциональных практик контроля. Главными критериями комфортности являются безбарьерность среды, ее насыщенность учреждениями социальной защиты детства, доступность социальных услуг и товаров для детей. Направленность на развитие городской среды определяется количеством спортивно-оздоровительных, культурно-досуговых учреждений для детей.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Научно-теоретическая значимость работы состоит в оформлении нового подхода к исследованию социальной защиты детства. Полученные в ходе исследования результаты имеют значение для развития теорий социального неравенства, социальной эксклюзии, социальных рисков, а также институционального и ресурсного подходов. Материал, полученный в ходе эмпирических исследований автора, может быть востребован в следующих отраслях научного знания – социологии детства, социологии социальной сферы, социологии семьи, социальной политике.
Теоретико-методологические результаты исследования включены в основные курсы, преподаваемые автором на социальном факультете КнАГТУ (социальная работа с проблемными семьями, профилактика асоциальных явлений и формирование здорового образа жизни молодежи, социальная работа с детьми, оставшимися без попечения родителей, опыт деятельности территориальных органов социальной защиты населения, правовое обеспечения социальной работы). Теоретические выводы и рекомендации могут быть применены при разработке основ региональной социальной политики в интересах детства (региональных программ, мероприятий), подготовке доклада о положении детей в регионе, прогнозировании количественно-качественных изменений детства.
Практическая значимость работы заключается в выработке конкретных рекомендаций по каждому из исследованных направлений социальной защиты детства. В работе представлены рекомендации федеральным, региональным и муниципальным властям, общественным организациям по развитию оптимального прогнозного варианта сохранения потенциала детства.
Апробация и внедрение результатов
Основные положения диссертации изложены в монографиях автора: «Социальная защита детей, оставшихся без попечения родителей, в 80-90-е гг. ХХ в.: региональный аспект», «Общественные организации и социальная защита детства», «Социальная защита детства в современной России». По теме диссертации, включая тезисы докладов научных конференций, опубликованы
54 научные работы, в т.ч. 16 статей в журналах, рекомендованных ВАК РФ, и
3 монографии.
Полученные результаты были представлены на международных и российских конференциях, в том числе: Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы социальной работы с молодежью в современной России» (Санкт-Петербург, 2003), региональной научно-практической конференции «Стратегия развития Дальнего Востока: возможности и перспективы» (Хабаровск, 2003), межрегиональной научно-практической конференции «Экономика, управление, общество: история и современность» (Хабаровск, 2006), Российской научно-практической конференции «Формирование института социальной работы и образа социального работника в современной России» (Смоленск, 2006), научно-практической конференции «Дальний Восток: проблемы межкультурной коммуникации» (Комсомольск-на-Амуре, 2006), международной научно-практической конференции «История освоения Россией Приамурья и современное социально-экономическое состояние стран АТР» (Комсомольск-на-Амуре, 2007), VIII Всероссийском социально-педагогическом конгрессе «Социальное образование и кадровое обеспечение социальной сферы» (Москва. 2008), Международной научно-практической конференции «Семиотическое пространство Дальнего Востока» (Комсомольск-на-Амуре, 2009), межрегиональной научно-практической конференции «Актуальные проблемы исследования российской цивилизации на Дальнем Востоке» (Хабаровск, 2009), Международной научной конференции «Вторые Санкт-Петербургские социологические чтения» (Санкт-Петербург, 2010), IV Всероссийской научной конференции «Современные проблемы формирования методного арсенала социолога» (Москва, 2010), Международной научно-практической конференции «Реальность этноса 2010. Образование как фактор устойчивого развития коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока» (Санкт-Петербург, 2010), Международной научно-практической конференции «Проблемы, пути и технологии удовлетворения требований экономики и социально-культурной сферы региона к структуре, содержанию и качеству подготовки специалистов» (Комсомольск-на-Амуре, 2010), Международной научно-практической конференции «Мировоззренческие и поведенческие стратегии социализации молодёжи в глобальном мире» (Саратов, 2010), Международной научно-практической конференции «Дальний Восток России: сохранение человеческого потенциала и улучшение качества жизни населения» (Комсомольск-на-Амуре, 2011), Всероссийской научной конференции «Социологические методы в междисциплинарном поле» (Москва, 2011), Всероссийской научно-практической конференции «Городская культура и город в культуре» (Самара, 2012).
Структура диссертации.
Работа состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных источников, 7 приложений. В тексте работы присутствуют
11 таблиц, 7 рисунков.
Статус детства в современном обществе
Детство - «категория», активно использующаяся разными науками, прежде всего, общественными (психологией, педагогикой, экономикой, этнографией, историей, юриспруденцией и др.). Естественно, каждая отрасль знания вырабатывает свое видение детства и свой подход к его изучению. В психологии на первом плане оказываются вопросы возрастной периодизации. Детство предстает как процесс индивидуального развития психики, познавательных способностей ребенка, изменения взаимоотношений с окружающим миром (Э. Эриксон, Ж. Пиаже, Л.С. Выготский, Л.П. Божович). Педагогика обращается к детям как объектам воспитательного, социализирующего, образовательного воздействия взрослых с постепенным переносом акцентов с детей-объектов на детей-субъектов, способных к саморазвитию, отстаивающим собственную индивидуальность (Е.В. Бондаревская, И.С. Якиманская). Возникает концепция лично-стно-ориентированного педагогического взаимодействия педагога с воспитанником, ориентированная на создание благоприятных условий для его саморазвития, формирования ценностных ориентации, самоопределения. Важность социальных взаимодействий ребенка с миром взрослых и миром детства подчеркивают обособившиеся разделы педагогики и психологии - социальная педагогика и социальная психология (Г.М. Андреева, А.В. Мудрик, Д.И. Фельдштейн, Д.Б. Эльконин).
Психолого-педагогический подход отличается обращением к детской повседневности, интерпретацией детства как периода взросления, первичной социализации, активного вхождения в социум. Детство предстает, с одной стороны, как объект нормализующих воздействий взрослых, институтов социализации (в исследованиях подчеркиваются социальная незрелость, уязвимость детства, зависимость от взрослых), а с другой, - как субъект формирования детских субкультур, изменения взрослого мира (акцент на самоконструировании, саморазвитии детства). Данный подход задает субъект-объектные координаты рассмотрения детства.
В демографии категория «дети» востребована при определении коэффициентов рождаемости, смертности, возрастного состава населения, особенностей репродуктивного поведения и др. (А.И. Антонов, А.Г. Вишневский, Л.Е. Дарский, В.М. Медков и др.). Демографические исследования оперируют данными статистики, которая выделяет две группы детей - от 0 до 14 лет и от 15 до 17 лет. В статистико-демографическом подходе детство предстает, с одной стороны, как социально-демографическая общность, объединенная по формальному признаку -возрасту, с другой стороны, - как структурная категория общества, обеспечивающая его устойчивость и воспроизводимость.
В экономике обращение к детству происходит при определении показателей уровня жизни семей с детьми, расчете прожиточного минимума, размеров детских пособий, обосновании дополнительных механизмов стимулирования деторождения, регулировании производства товаров детского ассортимента (Е.Б. Бреева, Н.М. Римашевская и др.). Дети на микроэкономическом уровне - уровне домохозяйства - предстают как иждивенцы, потребители материальных и нематериальных благ, а на макроэкономическом уровне детство оценивается как трудовой резерв общества, а индустрия детских товаров как перспективное направление развития отечественной промышленности.
Включенность детства в общественные отношения регулируют правовые нормы. Дети наделяются правоспособностью от рождения, а полную дееспособность обретают по достижении совершеннолетия. Нормы семейного права закрепляют обязанность родителей заботиться о детях, представлять их интересы в разных инстанциях. Однако по достижении законодательно установленного возраста дети могут вступать в гражданско-правовые (частичная дееспособность с 14 лет), трудовые (с 16 лет) и другие правоотношения (Л.М. Пчелинцева, A.M. Нечаева, В.И. Абрамов, Ю.Ф. Беспалов).
Экономико-правовой подход демонстрирует зависимость детей от взрослых в терминах иждивенческой нагрузки, потребления, представительства интересов. Эта зависимость проявляется на микро- и макро-социальных уровнях, т.е. уровне семьи и уровне государства. В том случае, если поддержка детей не обеспечивается их родителями, в качестве защитников интересов детей выступают государственные организации, которые располагают средствами нормализующего и поддерживающего воздействий.
В начале XX века в исследования детства активно включаются этнографы. Б. Малиновский, Ф. Боас, Р. Бенедикт, М. Мид изучают особенности формирования личности ребенка в разных культурах. Социальными антропологами и этнографами детство рассматривается с точки зрения возрастного символизма, включающего нормативные критерии возраста, возрастные стереотипы, символизацию возрастных процессов (И.С. Кон, С.Б Борисов, М.В. Осорина, И.А. Бутенко). Этнографо-антропологический подход задает вектор синхронического изучения детства, т.е. параллельного соотнесения культурных особенностей детства разных стран. Однако наряду с историческим, данный подход может отображать диахроническое направление исследований с целью реконструирования «исторической вертикали» феномена детства. В исследованиях Ф. Арьеса, Л. Демоза, К. Калверт и др. представлены изменения в социальном положении детей в обществе (от времени ин-фантицида до XIX - XX вв.).
Обзор подходов разных наук к категории «детство» позволил экстрагировать определения детства как «возрастного периода», «социально-демографической общности» и «социального феномена», а также обозначить уровни (микросоциальный - макросоциальный) и подходы (диахроническо-синхронический, субъектно-объектный) к изучению детства.
Однако рассмотренные науки обнаруживают обращение не к детству как комплексу социальных норм, ролей, взаимодействий, а к отдельным сторонам жизнедеятельности детей. Как справедливо замечает Е.Б. Бреева: «эта информация не позволяет воссоздать целостную картину объекта исследования - детей как самостоятельной группы населения»45.
Формально-учрежденческая структура институтов социальной защиты детства
Множественные пробелы в федеральном законодательстве отчасти компенсируются региональным законодательством, например, в области регулирования статуса уполномоченного по правам ребенка и деятельности комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав. Помимо правовых лакун эффективности социальной защиты детства мешают противоречия в российском законодательстве, в частности, в области назначения и выплаты пособий семьям с детьми .
В-четвертых, институциональная матрица закрепляет институциональные механизмы воспроизводства внутреннего и внешнего неравенства детства. Детство интерпретируется законодателем как риск для взрослых, поэтому вводится система пособий и других социальных выплат, призванных компенсировать затраты на детство. Однако если перевести предусмотренную компенсацию иждивенческой нагрузки в денежное выражение, то получится не очень убедительная картина возмещения расходов: 1) пособие по безработице не учитывает количество иждивенцев и в первые три месяца выплачивается в размере 75 % среднемесячного заработка, в следующие четыре месяца - 60 %, в дальнейшем - 45 %; 2) если происходит смерть родителя, выплачивается пенсия по случаю потери кор 159 Право социального обеспечения
Так, согласно Федеральному закону «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей», если в период нахождения матери в отпуске по уходу за ребенком до достижения им возраста полутора лет у нее наступает отпуск по беременности и родам, она должна выбрать одно из двух причитающихся ей пособий. Однако в случае ухода за двумя и более детьми до достижения ими возраста 1,5 лет размер ежемесячного пособия по уходу за ребенком суммируется. При наличии у застрахованного лица нескольких мест работы пособия по временной нетрудоспособности, по беременности и родам назначаются и выплачиваются страхователями по всем местам работы, а ежемесячное пособие по уходу за ребенком - по одному месту работы по выбору мильца, которая делится на всех иждивенцев; 3) в случае инвалидности родителя, при наличии иждивенцев увеличивается базовый размер трудовой пенсии по инвалидности; 4) при временной утрате нетрудоспособности родителя расходы на детей не компенсируются, а размер пособия зависит от продолжительности страхового стажа и т.д.
Таким образом, государство берет на себя функцию возмещения расходов на детей только в случае смерти или инвалидности родителя, когда предоставляется социально-обеспечительное содержание (пенсия). Наличие у временно не работающего взрослого детей никак не учитывается при начислении пособия. Пособия компенсируют утраченный заработок (далеко не всегда) первые 3-4 месяца, дальше размер выплат с целью предотвращения социального иждивенчества существенно снижается.
Воспроизводство внутреннего неравенства связано с выделением приоритет ных групп детей, социальные услуги которым финансируются государством: в здравоохранении это «дети, больные хроническими заболеваниями», «дети инвалиды», «дети, оставшиеся без попечения родителей», «дети раннего возрас та», «дети, страдающие социально обусловленными заболеваниями», в образова нии - дети с ограниченными возможностями здоровья, дети, оставшиеся без по печения родителей, одаренные дети, дети, оставившие общеобразовательное уч реждение до получения основного общего образования, дети с девиантным (об щественно опасным) поведением, достигшие возраста одиннадцати лет, нуждаю щиеся в особых условиях воспитания и обучения и требующие специального пе дагогического подхода; в правозащитном институте и институте социальной под держки - безнадзорные и беспризорные дети, дети, оставшиеся без попечения ро дителей, дети-инвалиды. Условно «нормальные» дети выпадают из сферы госу дарственного внимания. Складывается парадоксальная ситуация, когда, на пример, в сфере образования в более выгодном положении по сравнению со здо ровыми детьми из бедных семей оказываются дети с ограниченными возможно стями здоровья или дети-сироты.
Для последних законом предусмотрены дополнительные формы получения образования (например, для детей-инвалидов - дистанционное), особое внимание уделяется организации их досуга, для обеих категорий предусмотрены льготы при поступлении в вуз, посещении культурно-досуговых учреждений и др. Государственные привилегии выступают средством компенсации утраченных ребенком ресурсов - социального окружения (семьи) и здоровья. Однако в результате в зоне риска оказываются дети студентов, работников бюджетных организаций, безработных, лиц, не подлежащих обязательному социальному страхованию и пр.
В-пятых, множественность реформ, «атакующих» социальную сферу (реформы пенсионной системы, системы социальных льгот, образования, здравоохранения, жилищно-коммунального хозяйства и пр.), создает нестабильный социальный фон системы социальной защиты детства.
Реформы не дают системе устояться, а правилам перерасти в практики. Исследование В.В. Петухова фиксирует «усиление недовольства россиян практически всеми сторонами социальной жизни» в 2000-е гг. при менее выраженном недовольстве в 1990-е гг. Настороженное отношение к любым социальным новациям властей заметно усилилось после монетизации льгот1 . Механизмы проведения реформ не всегда отличаются продуманностью. Так, исследования А.А. Быст-рова, направленные на выяснение результативности введения материнского капитала, приводят к заключению, что «материальный стимул явно недостаточен, и выделяемые деньги не увеличивают ценность самого ребенка», раскачивание ро 162 ждаемости может дать совершенно иные результаты .
К концу первого десятилетия XX века с подачи Д.А. Медведева система социальной защиты детства также мыслится в формате реформ: «Мы обновляем страну, обновляем общество, меняем нашу жизнь, меняемся сами. И по большому счету всё, что мы делаем, мы делаем для тех, кого любим сильнее всего - для наших детей, потому что мы хотим, чтобы они жили лучше нас, чтобы они были лучше, чем мы, чтобы смогли сделать то, что, может быть, не успеем сделать мы. Чтобы из их успехов сложилось успешное будущее нашей великой России нам жизненно необходима эффективная государственная политика в области детства. Политика современная, политика, которая отвечает интересам национального развития»163.
В-шестых, обзор законодательной базы социальной защиты детства дает картину работы в условиях институциональной изоляции, межведомственных барьеров и пр. В редких случаях законодатель ограничивается перечислением функций участников, не акцентируя механизмы межинституционального и внутриинститу-ционального взаимодействия. Например, в законе «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» выделены восемь участников - комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав, образуемые в порядке, установленном законодательством Российской Федерации и законодательством субъектов Российской Федерации, органы управления социальной защитой населения, органы управления образованием, органы опеки и попечительства, органы по делам молодежи, органы управления здравоохранением, органы службы занятости и органы внутренних дел. Однако в этом документе ничего не говорится про их взаимодействие, совместную работу, в законе содержатся лишь общие формулировки: «оказывать содействие», «принимать участие», «координировать и контролировать», которые относятся к органам управления, а не к самим учреждениям системы.
Региональная политика в области социальной защиты детства
Как справедливо замечает И.А. Григорьева, в современных условиях федеральные законы носят «рамочный» характер, а их детализация и конкретизация происходит на уровне субъекта РФ и далее - в нормативных актах органов мест-ного самоуправления . Более того, отнесение к полномочиям субъектов РФ задач организации социальной поддержки детей и семей, находящихся в трудной жизненной ситуации, привело к тому, что региональные законы заменили действовавшие ранее федеральные целиком или в какой-то их части.
Так, нормы Федерального закона «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» (от 21 декабря 1996 г.) воспроизводит закон Хабаровского края «О мерах социальной поддержки детей-сирот, детей, оставшихся без попечения родителей, и лиц из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» (от 25 апреля 2007 г. № 119), который дополняет федеральные гарантии в области получения образования, медицинского обслуживания, трудоустройства и пр. выплатой единовременного пособия по окончании учебного заведения, при первичном трудоустройстве, при увольнении в запас из рядов Вооруженных сил Российской Федерации, при первичном вступлении в брак, при рождении первого ребенка.
Предоставление безнадзорным детям социальных и иных услуг, достаточных для удовлетворения жизненных потребностей, в соответствии с гарантированным государством перечнем социальных услуг зафиксировано в законе Хабаровского края «О социальном обслуживании граждан пожилого возраста, инвалидов, граждан, оказавшихся в трудной жизненной ситуации, безнадзорных детей» (от 31 января 2005 г. № 260), отразившем нормы Федерального закона «Об основах соци Григорьева И.А. Социальная политика: взаимодействия государства, общества и человека: автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора социол. наук. СПб., 2005. С. 32. ального обслуживания населения в РФ» (от 10 декабря 1995 г.). Региональный закон «О социальной поддержке безнадзорных детей» (от 29 декабря 2004 г. № 241) закрепляет полномочия края в области оказания государственной социальной помощи малоимущим семьям с несовершеннолетними детьми, а также предоставления временного приюта и социальных услуг безнадзорным детям (база - Федеральный закон «О государственной социальной помощи» от 17 июля 1999 г. № 178). Следствием отнесения Федеральным законом «О государственных пособиях гражданам, имеющим детей» (от 19 мая 1995 г. № 81-ФЗ) выплаты ежемесячного пособия на ребенка к полномочиям регионов стало принятие закона Хабаровского края «О ежемесячном пособии гражданам, имеющим детей» (от 29 декабря 2004 г. № 239).
Краевые инициативы в области социальной защиты детства нашли отражение в законе Хабаровского края «О мерах по предупреждению причинения вреда здоровью и развитию детей» (от 23.12.2009 № 298) и Постановлении Правительства Хабаровского края «О признании ребенка, нуждающимся в помощи государства» (от 14 августа 2009 г. № 257-пр).
Первый нормативно-правовой акт делит опасные для несовершеннолетних, не достигших возраста 16 лет, места на две группы: опасные всегда и опасные в ночное время (с 23.00 до 6.00). Пребывание детей в первой группе мест не допускается ни при каких условиях, а во второй дети могут находиться в сопровождении родителей (лиц их заменяющих). К первой группе отнесены места, нахождение в которых может причинить вред здоровью детей, их физическому, интеллектуальному, психическому, духовному и нравственному развитию - места реализации товаров только сексуального характера, только алкогольной продукции, пива и напитков, изготавливаемых на его основе, проведения зрелищных мероприятий эротического характера, букмекерские конторы и тотализаторы. Общественные места, где несовершеннолетние не могут находиться без сопровождения родителей, включают территории общественного доступа к сети Интернет, реализации услуг в сфере торговли и общественного питания, для развлечений и досуга, транспортные средства общего пользования, объекты транспортной инфраструктуры (вокзалы, аэропорты), улицы, стадионы, парки, набережные и пр.
Законом определен круг лиц, полномочных применять меры по предупреждению причинения вреда здоровью и развитию детей, - это органы исполнительной власти края, краевые государственные учреждения, органы внутренних дел. Меры, применяемые к несовершеннолетним, включают их удаление из опасных мест, установление личности, уведомление родителей и органов внутренних дел. Далее следует привлечение к административной ответственности родителей и организации - места пребывания детей. Анализ алгоритма работы показывает последовательное присоединение к проблеме учреждений, выявляющих, доставляющих и привлекающих нарушителей к ответственности, которое сводится к последовательной передаче информации по инстанциям без организации взаимодействия.
Данная региональная законодательная инициатива в сфере социальной защиты детства направлена на исключение детства из взрослого пространства, его обособление. Дети воспринимаются как социально уязвимые, беззащитные, не способные противостоять манипуляциям безответственных взрослых.
Что же касается постановления Правительства края «О признании ребенка нуждающимся в помощи государства», то здесь мы находим много общего с Федеральным законом «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Под ребенком, нуждающимся в помощи государства, понимается ребенок, родители (или законные представители) которого не исполняют своих обязанностей по его воспитанию, обучению и (или) содержанию и (или) отрицательно влияют на его поведение либо жестоко обращаются с ним, а также ребенок, интересы родителей которого вошли в противоречие с интересами детей239. Всё, до части, касающейся противоречия интересов сторон, абсолютно " Закон «Хабаровского края «Об организации и осуществлении деятельности по опеке и попечительству в Хабаровском крае» от 27 мая 2009 г. № 243, статья 2. совпадает с трактовкой «безнадзорного» в вышеупомянутом федеральном зако
То есть терминология в региональном постановлении в сравнении с федеральным законом меняется не существенно. Однако усложняется сама процедура признания ребенка нуждающимся в помощи государства (находящимся в социально опасном положении, согласно федеральному закону): сначала органы профилактики выявляют ребенка, находящегося в социально опасном положении, потом обращаются с ходатайством в орган опеки и попечительства о необходимости признания данного ребенка нуждающимся в помощи государства, далее орган опеки готовит заключение, немного позже постановление о признании его таковым.В реализации технологии признания ребенка нуждающимся в помощи государства функцию смыслового центра осуществляет орган опеки и попечительства, который сначала собирает информацию от органов профилактики, проверяет ее, а затем, после вынесения постановления о признании ребенка нуждающимся в помощи государства, подключает разные учреждения (медицинские, образовательные, правоохранительные и пр.) к разработке и последующей реализации плана мероприятий по работе с семьей.
Общественные практики защиты детства
Под общественными практиками защиты детей мы понимаем формализованные и полуформализованные процедуры предоставления услуг в области образования, организации досуга, разрешения проблемных ситуаций семей с детьми и др., реализуемые на безвозмездной основе негосударственными некоммерческими организациями в дополнение к институциональным практикам защиты.
Значимость общественных практик подчеркивает появление в российском законодательстве понятия «социально ориентированные НКО» - организации, осуществляющие деятельность, направленную на решение социальных проблем, развитие гражданского общества в Российской Федерации. Осуществление социально значимых направлений деятельности НКО может сопровождаться поддержкой органов государственной власти и органов местного самоуправления в формах финансовой, имущественной, информационной, консультационной поддержки, а также поддержки в области подготовки, переподготовки и повышения квалификации работников и добровольцев социально ориентированных некоммерческих организаций; предоставления социально ориентированным некоммерческим организациям льгот по уплате налогов и сборов в соответствии с законодательством о налогах и сборах; размещения у социально ориентированных некоммерческих организаций заказов на поставки товаров, выполнение работ, оказание услуг для государственных и муниципальных нужд; предоставления юридическим лицам, оказывающим социально ориентированным некоммерческим организациям материальную поддержку, льгот по уплате налогов и сборов.
В Хабаровском крае развитие некоммерческого сектора идет довольно мед ленно по сравнению с европейскими регионами России. По стандартной оценке уровня развитости гражданского общества (число НКО на 1000 граждан) Хаба ровский край среди субъектов России находится на 45-й позиции (доклад Общественной палаты о состоянии развития гражданского общества в РФ в 2007 г.)287. Географические, природно-климатические, социаль но-экономические особенности Хабаровского края сказываются на неравномерно сти распределения НКО, острой потребности в финансовой и консультативной поддержке со стороны органов власти и зарубежных благотворительных фондов. Количество религиозных и общественных организаций на 1 января 2008 г. в южной зоне края составило 1322, в том числе 1209 в г. Хабаровске, в центральной зоне 255 424, в том числе 252 в г. Комсомольске-на-Амуре, в северной зоне - 91 организация288.
В Хабаровском крае сформировалась группа общественных объединений, поддерживающих семью и детей, содействующих формированию основ гражданского общества (см. Приложение 7).
Специфика общественных практик защиты детства заключается в роли посредника между детьми и взрослыми (не только детьми и родителями, но также детьми и институциональными взрослыми), которую осуществляют НКО:
« У детей должен быть орган, у всех детей, в который могли бы обратиться, этот орган как раз и есть общественные организации, куда можно обратиться, если он попал в какую-то трудную жизненную ситуацию» (СЗЗ).
Общественные практики не представляют альтернативу институциональным, а дают дополнительные ресурсы социальной защиты детства. Создание НКО связано с заполнением институциональных пустот:
«В тот момент вообще не было никаких учреждений, только социальная защита, которая давала деньги, помощи и т.д. А отделение помощи семье и детям (муниципальное учреждение «центр по работе с населением») появилось через год после нашего центра» (С8).
«Когда создается общественная организация, она занимает ту нишу, когда государство что-то не развило, что-то не у видело...не было дела ему или оно не смогло этого на сегодняшний день решить, не видит этого» (С14).
Особенно много таких «ниш» было в начале 1990-х гг., когда многих соци альных служб еще не было, а количество ресурснодефицитных семей стремитель но возрастало. Далее государство постепенно принимает на себя функции защиты детства, формирует соответствующие учреждения, поэтому руководитель ассоциации «Планирование семьи» говорит о том, что эту общест венную организацию можно было бы уже ликвидировать, потому, что многие функции стали выполнять учреждения здравоохранения и учреждения по работе с молодежью.
Говоря о социальной защите детства, все информанты отметили, что в защите нуждаются все дети без исключения: «нельзя делать акцент только на трудных детях», «необходимо интегрировать разных детей с разными проблемами». Однако детские целевые группы исследуемых НКО в основном можно отнести к группе риска - это дети с ограниченными возможностями здоровья; дети, оставшиеся без попечения родителей (воспитанники детских домов); а также дети из «неблагополучных» семей (алкоголизированных, криминально-аморальных).
Даже при совпадении функций государственных учреждений и общественных организаций эффект их деятельности разнится, так как используются разные средства достижения поставленных целей. К преимуществам НКО мы относим точечную работу, приближенность к потребителям, ресурсоактивизирующий подход к «социально неблагополучным» семьям, инновационный потенциал и мотивированность сотрудников и пр. Кроме того, все общественные организации выполняют значимую для построения гражданского общества задачу активизации общественности. Пользуясь словами наших информантов, некоммерческие организации «будоражат общество», «пробуждают социальную активность».
Остановимся на некоторых наиболее важных особенностях социозащитной деятельности НКО. Одним из преимуществ НКО является точечная работа в противовес поточному производству социальных услуг государственными учреждениями. Пример такой работы с алкоголизированными семьями демонстрирует организация «Возрождение семьи»:
